И только лишь змея

Глава 1

– Гарри, ты в порядке?

Гарри проглотил стон, когда неясная фигура обрела форму, и улыбнулся брату, привставшему на своей постели. Обычно Коннор спал очень крепко и не просыпался от незначительного звука в комнате. Должно быть, он шумел гораздо сильнее, чем предполагал, когда усаживался на кровати, или вскрикнул, когда очнулся ото сна.

– Все нормально, – прошептал он, – просто кошмар. Я ненадолго выйду на свежий воздух, подышать.

Он отбросил одеяло и, убедившись, что пижама застегнута до самого верха, накинул на плечи свитер, который обычно носил днем и бросил в ногах кровати.

– Уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – зевая, спросил Коннор.

Гарри облегченно вздохнул. Коннор мог проснуться, но потом без проблем снова заснуть.

– Да, уверен. Спасибо.

– Ладно… – и Коннор захрапел, даже не закончив предложение.

Осторожно прикрыв за собой дверь, Гарри выскользнул из спальни и спустился по лестнице. Из спальни родителей не долетало ни звука, и на кухне не горел свет. Только чтобы окончательно убедиться, что все спят, Гарри использовал Lumos и взглянул на семейные часы, висевшие на стене. Конечно же, все стрелки указывали на надпись «Спят», даже стрелки с именами Сириуса и Ремуса, хотя они и не ночевали сегодня в Годриковой Впадине. Стрелка с именем Гарри указывала сначала на «Прогулка», а затем, как только Гарри решил, чем сейчас займется, передвинулась на «Учеба».

«Почему бы и нет», – размышлял Гарри, все также беззвучно выбравшись из дома и на цыпочках подходя к краю газона. Сегодня он уже не уснет.

Прошло уже две недели с тех пор, как они ввернулись домой на летние каникулы, и каждую ночь Гарри снились две темные нечеткие фигуры. Одна из них лежала, скорчившись в слишком тесном для нее месте, страдая и крича от боли. Другая, непрерывно причитая и всхлипывая, металась месте едва ли большем чем то, в котором была первая фигура. И Гарри понятия не имел, что ему делать с этими сновидениями. Можно было предположить, что сны – это остаточные последствия после битвы с Волдемортом, но непонятно, отчего они атаковали именно его. Он мог бы понять, если бы эти сны были у Коннора. Ведь его близнец был Мальчиком-Который-Выжил, единственным у кого был шрам в виде сердца и связь с Волдемортом.

Но Коннор спал спокойно в то время, как Гарри каждую ночь видел эти кошмары. Он тряхнул головой и отбросил тревожные мысли. У него бывали туманные сновидения в течение учебного года, и беспокойные размышления о них ни к чему не приводили. Если вдруг, или когда раскроется смысл этих двух темных фигур, тогда он будет готов что-то предпринять.

А пока он будет тренироваться в изученных беспалочковых заклинаниях.

– Wingardium Leviosa, – сосредоточившись, произнес Гарри и, когда протянул руку, его палочка взмыла в воздух. Мальчик улыбнулся и оглянулся на ярко вспыхнувший и потрескивающий купол защиты, окружающий их дом и огораживающий его от остальной части Годриковой Впадины, слегка приглушая сияние звезд за его пределами. Купол был там всегда, сколько Гарри помнил себя, защищая их от нападения мстительных Пожирателей Смерти и других приспешников Волдеморта. Он также не позволял Министерству отслеживать использование магии несовершеннолетними.

Однажды их мать пояснила, что эта особенность купола оказалась побочным эффектом защитных чар. В чем Гарри сомневался. Лили Поттер редко полагалась на случайность. Кроме того, об этом эффекте никогда не ставили в известность Министерство.

Гарри быстро произнес одно за другим несколько заклинаний, которые упорно и долго тренировался использовать без палочки, перед тем как уснуть. Nox, Lumos, Finite Incantatem, Wingardium Leviosa, Incendio, Accio, Protego, Reducto, Взрывное проклятье и несколько других, легко соскользнули с его языка без каких-либо неприятных последствий, оставив после себя ощущение покоя и бодрости.

Гарри нахмурился, когда сосредоточившись, без труда справился со многими из них. Он знал, какое заклинание ему хочется воспроизвести следующим. То, которое Волдеморт использовал, чтобы удерживать Коннора в ночь смертельной битвы в конце мая. Cavea. Гарри хотел проверить, сможет ли он сделать это. И что немаловажно, узнать, как с ним бороться. Если он научится использовать это во время сражения, то сможет немного уменьшить страхи и волнение Коннора.

Но в прошлый раз, когда он попытался воспроизвести Cavea, у него получился импульс ослепительного голубого света, своими лучами осветившего окна и разбудившего родителей. Гарри вынужден был извиняться и придумывать историю о выбросе стихийной магии и лунатизме для Джеймса, который не знал о том, что Гарри дал обет защищать своего брата и дополнительно тренируется для этого. После мать отвела его в сторону и попросила не пытаться больше проделать это, если ее не будет рядом, чтобы наставлять его.

И сейчас ее здесь не было.

Гарри закрыл глаза и подумал о другом заклинании - Diffindo. Он уже был готов произнести его, когда рядом с ним, из травы раздался сильно испугавший его голос:

– Что ты делаешь? Магия мешает мне спать.

Гарри обернулся кругом, сосредоточив свое волшебство и поднимая щит Protego. Это заклинание выдерживало большинство проклятий, а после такой большой практики в его применении, оно получалось у Гарри быстрым, как мысль.

Но на траве никого не было, и, засомневавшись, Гарри моргнул. Может это Коннор вышел вслед за ним, чтобы разыграть его, однако он не думал, что брат мог настолько хорошо прятаться или говорить так раздраженно.

«Может быть, это очередная шутка Сириуса», – подумал Гарри и улыбнулся. Его крестный отец часто приходил в Годрикову Впадину, и вполне мог решить, что это будет отличная шутка – подкрасться в темноте и напугать крестника.

– Очень смешно, Сириус, – позвал он. – Можешь выходить, ты меня поймал. Мне было скучно, и я вышел, чтобы немного попрактиковаться в магии.

– Кто такой Сириус?

На этот раз, на границе света от Lumosа Гарри увидел какое-то движение. Трава разошлась в стороны и из нее выскользнула маленькая змейка, которая остановилась, чтобы вопросительно взглянуть на него. Она высунула язык, как будто пробуя его запах на вкус.

Гарри едва дышал – он узнал расцветку змеи: пестрая черно-золотая. Если бы он слегка отклонил голову в сторону и немного прищурился, то смог бы разглядеть очертания черепа и скрещенных костей, повторяющихся множество раз. Это была локуста, редкое для Великобритании волшебное создание. Крошечный укус убивал человека, а в одной змее было достаточно яда, чтобы убить кита. Хуже того, яд тоже был волшебным, изменяющимся каждый час, чтобы нейтрализовать любое противоядие, способное обезвредить яд. А сами змеи были достаточно разумными и злобными, чтобы охотиться на маленьких детей, когда были раздражены, и кусать так, чтобы их яд убивал жертву медленно, а не мгновенно.

Гарри не знал, как локусте удалось преодолеть защиту Годриковой Впадины. Он не имел понятия, как она говорит с ним. Но был уверен в одном, что не хочет, чтобы она находилась так близко к Коннору.

– Уходи, – прошептал он, желая в совершенстве владеть смертельным заклятьем Avada Kedavra, и подготавливая свою магию и всю свою волю для того, чтобы быть готовым произнести Взрывное проклятье. – Просто уходи.

– С чего бы это? Я только что пришла сюда. И я даже нахожу твое общество приятным, – змея скользнула на несколько сантиметров ближе. – Не так часто встречается смертный, способный говорить со змеями. Однажды я встретила одну, но у нас с ней оказалось мало общего. Не сменилось еще и трех времен года, как она плюнула в меня и велела убираться.

Змея подняла голову, и тело её заскользило вперед и назад, изменяя узор на спине так, что череп засиял еще ярче.

– Разве я не прекрасна?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Гарри, – я не могу говорить со змеями.

Однако факты говорили о противоположном, и понимание этого, взволновало его. Он пытался не допускать подобного. Самым важным, как и всегда, была защита Коннора.

– О, да. Ты можешь, – удивленно произнесла локуста. Она опустила голову и посмотрела на Гарри. Глаза у нее оказались поразительно ярко-зелеными, такими же, как у Лили, когда она сердилась. – По крайней мере, ты мог это делать некоторое время назад, когда твоя битва потревожила лес, в котором я жила, и я видела, как ты сражался с еще одним, говорящим со змеями. Он отдавал приказы своей змее.

Локуста издала шипение, которое показалось Гарри похожим на то, как выказывают отвращение чистокровные женщины, демонстрируя свое презрение.

– Растленное существо. Позволить так командовать собой! Я умру прежде, чем представлю такой контроль и покорность.

– Ты видела битву Коннора с Волдемортом? – выдохнул Гарри. Он помнил, что Волдеморт разговаривал с Нагини, приказывая нападать, но… – Он говорил по-английски.

– Конечно же, нет, - ответила локуста, и подползла еще ближе. – Он приказывал на парселтанге, а ты понимал его. Ты даже сейчас говоришь на парселтанге, но на слух воспринимаешь это как обычную речь. Я не знаю, почему, – звучало так, словно ее не слишком это занимало. – Я последовала за тобой, потому что ты заинтересовал меня, и то, что я видела, убедило меня, что ты все будешь делать очень хорошо.

– Буду делать хорошо что? – спросил Гарри, направляя на змею волшебную палочку и вспоминая, что еще он слышал о локустах.

«Они нападают стремительно, почти также быстро, как это делают рунеспуры. Локусты очень своевольны и не служат магам долго. Волшебники, содержащие или разводившие змей для наблюдения за ними или получения яда, почти всегда умирали, и змеи ускользали на свободу. По законам Великобритании, даже простое владение локустой приравнивалось к преступлению».

Хотя насколько Гарри мог припомнить, ни один из магов, изучающих этих змей, не был змееустом.

«Нет, только не я», – на грани истерики подумал Гарри. – «Только темные маги обладают этим даром, а я не темный. Нет, я не такой. Сортировочная шляпа распределила меня в Слизерин, но Коннор сказал, что я хороший. Я должен быть таким».

– Заботиться обо мне, – ответила локуста, снова обращая на себя его внимание.

Гарри обругал себя за то, что впервые позволил себе отвлечься. Так или иначе, он – змееуст. В любом случае, он не собирается когда-нибудь использовать этот дар, поэтому не будет сейчас беспокоиться об этом.

– Мне необходим кто-то, кто будет заботиться обо мне: натирать до блеска чешую и рассказывать о моей красоте, кормить меня самыми вкусными кусочками пищи. Я люблю яйца и молоко, и мясо птицы, и сладости, и…

– Я не собираюсь заботиться о тебе! – прошипел ей в ответ Гарри, и на этот раз, его голос показался ему тем самым шипением, которое слышала локуста. Голос, состоящий из сложного ритма и мягких согласных звуков. Конечно же, это не был английский.

Он выбросил эту мысль из головы. Но не злой. И не собирается стать таким.

– Нет, ты будешь, - сказала локуста. – Я наблюдала за тобой. Ты одержим заботой о сладком мальчике, живущем с тобой в одном гнезде. Не будешь обо мне заботиться, я укушу его.

Гарри сглотнул. Он знал, что змея может это сделать. Он не мог быть рядом и следить за Коннором день и ночь напролет, и если он не уничтожит сейчас локусту, она найдет дорогу в дом и укусит брата.

«Если только я не уничтожу её прямо сейчас».

Гарри поднял палочку, чтобы произнести проклятье, но локуста стремительно бросилась вперед, поднялась по его ноге вверх и обвилась вокруг левой руки. Гарри приготовился к укусу, но отвел палочку в сторону. Он все равно сможет убить её, когда она ослабит хватку. Он всегда был готов пожертвовать своей жизнью ради Коннора. Он может сделать это прямо сейчас.

Локуста не стала кусать его. Вместо этого, её тело снова засияло, и она исчезла.

Гарри поднес ближе волшебную палочку, чтобы рассмотреть руку в свете Lumos. Локуста стала ярким, золотисто-черным узором на его левом предплечье. Гарри ткнул в него палочкой. Он не ощущал ничего кроме кожи.

«Похоже на Темную метку», – подумал он и на мгновение задрожал от отвращения.

– Меня зовут Силарана, – произнес самодовольный голос локусты в его голове. – Будешь заботиться обо мне и делать все, что я пожелаю, тогда я останусь с тобой в таком виде. Если же нет - я снова оживу и укушу твоего сладкого мальчика или любого, кого захочу.

- Как ты это сделала? – прошептал Гарри. – Я никогда не слышал, что змеи-локусты способны на такое.

- Только с теми, кто может говорить со змеями. И я хотела этого. Теперь я твой питомец, так что заботься обо мне хорошенько.

Гарри погладил кожу на руке, чувствуя себя странно, но не решаясь предпринять что-нибудь. Он придумал несколько комплементов, от сладости которых у него едва не свело зубы, и пробормотал их.

Мгновение позже у него в голове раздалось довольное шипение.

Гарри подавил желание притвориться больным и пошел к дому, чтобы позаботиться о своем питомце.
______________________________________________________________
– Мама! Мама!

Улыбаясь, Гарри посмотрел на брата. Вместе с Коннором они провели большую часть дня вне дома: Гарри выполнял дополнительное домашнее задание, которое ему задал профессор Снейп на лето, а Коннор читал книгу об истории магического общества, которую начал читать по настоянию Лили; и от жары Коннор уже плохо соображал. Гарри совсем не удивился, когда Эррол, старый потрепанный филин Уизли, ворвался через специально оставленное для него отверстие в защитном куполе над домом, а Коннор схватил обоих, филина и письмо, пользуясь возможностью немного отвлечься.

Судя по голосу близнеца, Гарри решил, что в письме хорошие новости.

– Что такое? – спросила Лили Поттер, выходя из дома.

Гарри слегка расслабился. Его мать была единственным человеком, полностью обо всем осведомленным: об обучении Гарри, его подготовке и предназначении. Она вдохновила его стать тайным защитником Коннора, и знала, что, если возникнет необходимость, Гарри пожертвует собственной жизнью ради брата. Что при любых обстоятельствах он будет защищать Коннора, оставаясь в тени, и никогда не станет соперничать с ним. Она не знала абсолютно всего о Гарри, но знала достаточно, чтобы он мог слегка ослабить бдительность в её присутствии и не носить постоянно эту маску.

– Уизли хотят, чтобы мы вместе прошлись по магазинам в Косом переулке тридцать первого июля! – сказал Коннор подпрыгивая. Он надолго умолк, а потом добавил, как будто Лили могла забыть, что это за день. – В наш день рождения!

– Я знаю, – сказала Лили и взглянула на Гарри.

Гарри пожал плечами и взглядом дал понять матери, что если Коннор пойдет в Косой переулок под надлежащей защитой, с ним все будет в порядке. Лили снова обернулась к Коннору, который смотрел на неё с надеждой в сияющих карих глазах.

– Хорошо, Коннор. Ты можешь пойти. И мы с отцом и Гарри придем тоже. Заодно сможем купить в этот день школьные принадлежности.

– Да! – воскликнул Коннор и обнял Лили. – Спасибо, мама! Я пойду, напишу Рону прямо сейчас!

Он бросился к дому, вероятно, чтобы найти перо и пергамент. Гарри покачал головой. Коннор оставил все письменные принадлежности, которые использовал для заметок, рядом со своими книгами, и вполне мог воспользоваться ими.

Лили постояла, долго глядя на дом. Затем отвернулась, подошла к Гарри и села на траву рядом с ним.

«Чего она хочет?» – Гарри проигнорировал вопрос Силараны, но прикоснулся к своей левой руке, чтобы успокоить её. Казалось, Силарана больше любопытствует, чем угрожает, когда задает вопросы о его родителях, и с готовностью ждала ответа, который услышала от его матери, заговорившей тихим, напряженным голосом.

- Гарри, как ты думаешь, хорошо ли продвигается ли обучение Коннора?
Гарри вздохнул, и последний намек на улыбку покинул его лицо. Когда он говорил с Лили, почти как равный с равным, как один защитник Мальчика-Который-Выжил с другим, он не мог лгать.

– Не так хорошо, как я надеялся, мама. Он не понимает, почему должен изучать всю эту историю и политику теперь, после того как мы позволили ему так долго игнорировать эту часть его образования. Я разговаривал с ним несколько раз о том, что Мальчик-Который-Выжил должен объединить и возглавить магическое сообщество, чтобы избавиться от Волдеморта, но он не понимает, зачем ему это делать. Он представляет себе драматическое сражение между ним и Волдемортом, как это было в мае. Он не задумывается о том, что будет дальше, или что это могло бы помочь ему одержать победу.

Лили вздохнула и кивнула в ответ.

– Я так и думала, – сказала она. – Хорошо, я буду продолжать давать Коннору книги и расскажу ему, чему он должен научиться. Я попрошу Ремуса рассказать ему несколько историй о жизни оборотней. Это ненавязчиво позволит освоить те достоинства, которые ему необходимы. Коннору больше по душе истории, чем исторические хроники.

Гарри кивнул, ощущая прилив братской привязанности глубоко в груди. Коннору рассказы о прошлом нравятся больше чем сама история, а больше всего – рассказы о дуэлях и битвах. Сладости нравятся ему больше учебы. Он владел заклинаниями, которые должен знать первокурсник, и исполнял их грамотно, без каких-либо устремлений к овладению большей силой. До его столкновения с Темным Лордом, он очень мало знал об истинном зле. Ведь когда Волдеморт напал и оставил Коннору шрам от отраженной Avada Kedavra, тот был слишком мал, чтобы что-нибудь помнить об этом.

Коннор был отмечен для жизни полной лишений, а Гарри не собирался позволить этим испытаниям навредить брату или убить его. Он изучит историю, чистокровный этикет, заклинания – темные или светлые – на которые у Коннора нет времени или возможности использовать. Возможно, именно по этой причине его распределили в Слизерин: найти наилучший путь сосуществования с темными магами, чтобы они приняли Коннора. Это было единственной причиной, которая имела для Гарри хоть какой-то смысл.

«Ты – глупец», – спокойно произнесла у него в голове Силарана.

Что особенно беспокоило Гарри в его отношениях с локустой, так это её способность заглядывать в его мысли. В уме он сказал змее, что она прекрасна как солнечный свет на траве, а она зашипела в ответ и позволила себя отвлечь.

– Гарри?

Гарри моргнул и вернулся в реальность, в которой его мать склонилась над ним.

– В этом году Сириус приедет вместе с тобой в Хогвартс, – начала Лили.

Гарри уставился на неё. Лили быстро положила руки ему на плечи и покачала головой.

– Не из-за того происшествия, – сказала она. – Не потому, что ты ничего не смог сделать, Гарри. Никто не мог знать, что Волдеморт скрывается в голове у Квирелла. Никто, – она слегка встряхнула сына.

– Не вини себя за это.

Гарри кивнул, но медленно. Он считал, что вина имеет большое значение и если он чувствует её в сердце, то в будущем будет более бдительным, когда нападения Темного Лорда на его брата станут еще более изобретательными.

«Натуральный кретин», – заявила Силарана.

– Официально, он будет помощником мадам Хуч, чтобы помогать ей судить квиддичные матчи, – продолжила Лили, улыбнувшись Гарри. – Неофициально, он будет приглядывать за Коннором, даже в гриффиндорской башне и на уроках, на которые ты не сможешь попасть. Просто немного помощи, Гарри. Сириус будет думать, что он – единственный защитник Коннора, конечно же, поскольку ему ничего не известно о тебе. Но мы с тобой знаем, что оберегая брата, ты проделал отличную работу, – она обняла его и в течение долгой минуты крепко прижимала к себе.

Мало-помалу Гарри позволил себе расслабиться. Нет, он не потерпел неудачу. Он защитил Коннора от тролля, Лестрейнджей, и сдерживал Волдеморта до тех пор, пока Коннор не сумел победить его своей чистой любовью, просочившейся через его кожу. Он справился с этим. Гарри должен радоваться присутствию Сириуса. Рядом с крестным отцом ему будет веселее, и он поможет Гарри с Коннором. К тому же, он не склонен потакать чему-либо слизеринскому или темному. Если Гарри начнет соскальзывать на мрачные, темные пути, Сириус обязательно предупредит его об этом, и вытащит обратно к Свету – если понадобиться, то за шкирку.

– А Ремус не сможет приехать? – спросил Гарри.

Ремус был крестным отцом Коннора, и оберегал близнеца Гарри в своей собственной мягкой манере, тогда как Сириус действовал яростно. К тому же, он был самым лучшим рассказчиком захватывающих историй для Коннора.

Лили покачала головой.

– Волчье противоядие еще не совершенно. И пока ситуация не изменится, родители не потерпят присутствия Ремуса в Хогвартсе.

Гарри кивнул. Что ж, приезд Сириуса уже удача, и не стоило желать чего-то сверх того. Он будет наслаждаться компанией своего крестного отца.

«Вот еще один, кого я бы не отказалась укусить», – мечтательно произнесла в голове у Гарри Силарана.

Гарри открыл рот, чтобы сказать что-то почти забывшей о его присутствии матери, когда услышал её вскрик. Он посмотрел вверх.
Черный филин бился снаружи защитной сферы. Через мгновение он ворвался в отверстие, проделанное для него Гарри, который ожидал его прилета, и царственно опустился вниз, приземлившись в нескольких футах от Гарри. Филин протянул длинный коготь, вокруг которого было привязано письмо.

– И от кого это? – Лили высоко приподняла брови.

Покраснев, Гарри отвязал письмо. Он думал, что у него будет время все объяснить матери, прежде чем это случится – и до сих пор он надеялся, что это все же не произойдет.

– Э-э-э, мам, это Империус, филин Драко.

Империус пристально смотрел на Лили ярко-желтыми глазами. Лили смотрела на него в ответ, сузив свои яркие зеленые глаза.

– Сова Малфоев может проходить через защиту вокруг нашего дома, – произнесла она.

Гарри поморщился.

– Гм... да?

– Гарри, – сказала Лили, и в её нежном печальном голосе Гарри услышал разочарование, – это опасно.

Залившись краской, Гарри опустил голову.

– Я знаю. Но Драко хотел написать мне, и я подумал, что менее опасно будет, если сова прилетит сюда, чем, если заметят вылетающую отсюда Хедвиг.

– Ты мог бы отказать ему, – обронила его мать.

– Это было трудно, учитывая, что я не мог объяснить почему, – признался Гарри. Его матери не было рядом, чтобы услышать весело болтающего Драко, и она, конечно же, не видела шока и смятения, отразившихся на лице Драко, когда Гарри намекнул, что возможно летом они не смогут общаться. – И я не думаю, что должен был сказать ему почему.

– Что ж, конечно же, не должен был, – сказала Лили и еще минуту разглядывала Империуса. Затем она кивнула. – Так что пишет юный Малфой?

Гарри просмотрел письмо, а затем, раздраженно выдохнув, закрыл глаза:

– Он хочет встретиться со мной в Косом Переулке. На наш день рождения.

– Не сомневаюсь, конечно, он хочет, – прошептала Лили. – Хорошо, теперь важно, что мы пойдем туда вместе с Коннором, – она поднялась на ноги. – Напиши ему, что придешь.

Гарри кивнул, поднимаясь.

– Хочешь проверить, нет ли на Империусе следящих чар? – спросил он, но его мать уже убрала волшебную палочку.

Он медленно вошел в дом, чтобы найти письменные принадлежности и принести еду для Силараны, которая уже представляла, какова будет на вкус плоть Коннора, если она не получит шоколадную лягушку.
_______________________________________________________________
Лили вздохнула. Она проверила сову на наличие всех известных ей чар и ничего не обнаружила. Империус переминался с ноги на ногу, разглядывая её с неприкрытым отвращением. Потом перелетел в импровизированную совятню позади дома, где семейные совы проводили большую часть времени.

«Может было глупо так волноваться», – подумала Лили, снова садясь на землю и позволяя солнцу и ветру гладить себя по волосам. – «Но это же Малфои».

Она была почти вне себя от беспокойства после письма Гарри, в котором он написал, что подружился с Драко Малфоем. Что задумал наследник Малфоев? Более того, осознавал ли Гарри, что он делает? Он знал, что Малфои были Пожирателями Смерти. Он подробно изучал, в деталях, все семьи, которые были врагами Коннора или могли стать таковыми.

Но необходимость скрывать силу Гарри и его положение рядом с Коннором, убедили ее позволить эту дружбу. Насколько она могла видеть, до сих пор это не принесло никаких негативных последствий. Гарри даже вернулся невредимым из Малфой-мэнора, где провел прошлое Рождество.

До сих пор.

Лили закрыла глаза. Малфоев всегда притягивала сила. А Гарри…

Гарри был самым могущественным волшебником своего возраста, которого она когда-либо видела, вне всяких сомнений. Так было с той самой ночи, когда они с Джеймсом бросились в заброшенный дом, в котором Темный Лорд якобы держал в плену их сыновей. Они испытали ослепляющий страх, когда поняли, какой трюк сыграл с ними Питер, вернулись обратно домой в Годрикову Впадину и обнаружили сломанную защиту и мертвого, или почти мертвого, Темного Лорда на полу. Магия Гарри беспокойно бурлила вокруг него, в поисках выхода силы. Эта мощь могла легко обратить его к Темноте. Лили подсказала сыну стать защитником Коннора и ради него самого тоже, чтобы он мог изучать чары и беспалочковую магию с определенной целью, работающей для Света, а не против него.

Но это было сделано для него лишь частично. Коннор был Мальчиком-Который-Выжил, самой бесценной фигурой в этой войне. Гарри был жертвой, рыцарем в тени великолепного короля Коннора. Если от Гарри потребуется умереть, отдать жизнь ради безопасности, здоровья и нормального детства Коннора, Лили знала, что он так и сделает. После долгой подготовки и обучения, он сделает это с радостью. Гарри считал, что нет в жизни более высокой цели.

Она знала, что это правильно, поскольку в пророчестве было ясно сказано, что именно младший брат-близнец будет их спасителем.

Лили Эванс Поттер склонила голову и сжала кулаки: «Я знаю, что поступаю правильно. Но все еще лежу без сна по ночам и думаю, справедливо ли это».

Такие мысли были еще одной причиной поощрять дружбу Гарри с мальчиком Малфоев. Пока Драко не причиняет вреда Коннору, он все еще может быть хорошим утешительным призом для мальчика, который делает для других так много.

«Но в момент, когда он оступится...

Что ж. Когда он попытается навредить Коннору, Гарри будет знать, что делать».

– Лили? – позвал её Джеймс из дома.

Лили поднялась и снова нацепила на лицо ровную счастливую маску. Она и Гарри отказались от своей наивности, чтобы Коннор и Джеймс могли сохранить свою. И эта чистота была слишком драгоценна, чтобы запятнать её. Джеймс не должен узнать, что происходит.

– Я здесь, Джеймс, – откликнулась она и позволила мужу, вышедшему из дома, обнять себя.

Закрыв глаза, Лили прислонилась к нему. «Пожалуйста, держи меня крепче», – подумала она, но не осмелилась произнести этого вслух. – «Когда ты рядом, я могу верить, что все будет хорошо, и могу представить, что Темных Лордов не существует».