Глава 1 Люди забывают ценность тому, к чему привыкают. Они часто не удостаивают своим вниманием вещи, которые имеют значение непреходящее. Ценим ли мы, например, воспоминания о старых знакомых? Держим ли мы разуме обрывки фраз и разговоров, которые имели когда-то для нас особый смысл? Храним ли мы древние руины давно разбитых чувств, привязанностей, надежд? "Отпустим прошлое!" — скажете вы. Нестерпимым грузом ложится прошлое на плечи людей, потому те так рады от него избавиться. Выкидывают испорченные, сломанные воспоминания, не найдя в них ни пользы, ни хоть какого-то толка.
Глупо не придавать значение мелочам, когда из них складывается нечто большее.
Сейчас у дождя в планах стереть Чарльз-Стрит с лица земли. Пепельными тучами заволокло небо, воздух пропитан удушающим запахом мокрого дерева и сырой земли. Тяжёлые капли, срываясь с неба, одаривают случайных прохожих нервозностью, кашлем и насморком. Свет в окнах домов разрезает холодные вечерние сумерки.
Думая о том, что в такой вечер тёплый свет настольной лампы - жизненная необходимость, Кира Юнг зажигает своё спасение от давящей темноты. Не пытаясь бороться с ужасной усталостью, она прячется в тёплый вязанный плед — тёмно-рыжие пряди спадают на плечи, неимоверно мешают и закрывают чуть ли не половину лица. Устало перекручивая браслет на запястье, она думает, что неплохо бы в такую погоду играть на скрипке. Да, именно сейчас этого и не хватает... Взглянув на футляр, спрятанный в тёмном углу комнаты, Кира Юнг встаёт с кресла и подходит к нему — одиноко стоящему и, казалось бы, безнадёжно забытому.
Витающий на улице запах дождя не может проникнуть в дом, но почему тут так сильно пахнет мокрой мостовой и уже влажной зелёной листвой деревьев, растущих у двери дома?
Капли дождя отбивают ритм в окна, и музыка скрипки сливается с музыкой дождя воедино. Пляшут в безумии тени на стенах. Кира Юнг, сжимая ледяной рукой смычок, нервно передёргивает плечами.
Громкий скрип открывающейся двери заставил девчонку оборвать композицию, неожиданной тишиной будоража разум. Выйдя из комнаты, она бесшумно спустилась вниз, прихватив с собой волшебную палочку. В прихожей кто-то возился, было слышно усталое приглушённое ворчание. Кира, увидев вошедшего, облегчённо вздохнула.
— Отец?
— А, Кира, дорогая, — мужчина развернулся лицом к дочери. — В магазине было происшествие сегодня, и мне пришлось отпустить всех пораньше, — он улыбнулся.
Заметив палочку в руках дочери, отец непонимающе сдвинул брови.
— Кира, я же говорил, что заклятия теперь не позволят им опять проникнуть в дом. Зря ты так переживаешь.
Она огорчённо повернула голову в сторону.
— Ладно, это неважно... Ты, наверное, голоден? Я приготовила суп.
На кухне тепло, в воздухе витает аромат пряных трав.
— Поверить не могу, что лето прошло так быстро, — сказала Кира, разливая суп по тарелкам.
— Ты уже собрала вещи?
Девушка утвердительно кивнула. Она мельком взглянула на календарь — 31 августа 1943 года. Подумать только, уже завтра она увидит Хогвартс!
Противный звук будильника резко вырвал девчонку из сна. Отключив объёмистое звенящее устройство, она села на край кровати. Увидев своё отражение в зеркале напротив, Кира Юнг издала полный отчаяния вздох — янтарно-рыжие волосы походили сейчас на воронье гнездо.
Циферблат пузатых бирюзовых часов показывал шесть утра. Скрипка, забытая накануне вечером на столе, отражала свет редко выходящего из-за облаков солнца.
Спустившись вниз, Кира стала готовить завтрак.
— Уже не спишь? — сказал мистер Юнг, спускаясь по лестнице. — Отлично. По пути в Кингс-Кросс успеем заехать ещё кое-куда.
Экспресс Лондон-Хогвартс отходит от станции 9¾ ровно в одиннадцать утра. Мистер Юнг уже погрузил чемодан в свой небольшой старенький автомобиль, и они с Кирой отправились на вокзал. Дорога обещала быть долгой, и мисс Юнг, чтобы было не так скучно, достала книгу. Не успела она прочесть и одной главы, как машина остановилась. Заметив удивлённый взгляд дочери, мистер Юнг сказал:
— Ты посиди здесь, а я сейчас вернусь...
Он быстро вышел из машины и, захлопнув дверь, направился к одному из магазинов. Через пару минут Кира увидела отца, идущего к машине со свёртком в руке.
— Держи, это тебе, — сказал он, плюхнувшись на сиденье.
Кира ловко развернула обёрточный пакет. Увидев новую книжку, она довольно улыбнулась. О. Генри или Уильям Сидни Портер был магглом, разумеется, но это не значило для девчонки ничего - для неё рассказы этого автора были удивительны и прекрасны.
— Папа! Как ты её достал? — с изумлением восхитилась девушка, на что старик добродушно улыбнулся.
— Мистер Джонсон любезно согласился её продать.
— Спасибо.
На платформе 9¾ как всегда было многолюдно. Великое множество ведьм и волшебников собрались здесь, провожая своих чад.
Кира, попрощавшись с отцом, зашла в поезд. Выбрав пустое купе, она села и опять достала книгу.
Поезд тронулся. Люди, стоящие на платформе, прощально махали вслед. Кира посмотрела в окно — отца видно не было.
Дверь купе отворилась, в проходе появился человек, которого Кира не ожидала сейчас увидеть.
— Малфой?
Абрахас снова в этой маске уважительного равнодушия и вечной тоски. Потомок английских чистокровных волшебников. Малахитовый отблеск в глазах, чистая кровь в жилах. Безукоризненно белая рубашка и чёрная мантия со знаком факультета Слизерина.
— Извини, я могу войти?
Девушка утвердительно кивнула. Малфой, закрыв дверь и сев напротив Киры, несколько мгновений просто смотрел на неё, она же снова погрузилась в книгу.
— "Посмертные записки Пиквикского клуба" Чарльз Диккенс, — тихо прочитал Абрахас название книги, в которую уткнулась Кира. — Не знал, что ты любишь книги магглов.
— Просто о-бо-жа-ю, медленно произнесла она. Девушке было известно о ненависти Малфоя к магглам и ко всему, что с ними связано.
— Послушай, Юнг, — сказал Абрахас, подвигаясь к Кире поближе. — Ты не дала ответа в прошлый раз...
— Ошибаешься, Малфой. Я дала ответ ещё в прошлом году. Просто, он тебя не устроил.
- То есть, ты по прежнему не хочешь примкнуть к нам?
Такой пафос в его словах заставил уголки её губ невольно дрогнуть.
— Не вижу в этом смысла.
Эти слова явно не привели слизеринца в восторг. Молчание затянулось, и Кира Юнг, желая прервать его, спрашивает:
— А некий темноволосый полукровка с факультета Слизерин знает о твоём желании впутать и меня в ваш орден?
— Разумеется.
— Для чего ты так усердно этого добиваешься?
Потомок английских лордов смотрит на кареглазую девчонку с задумчивой улыбкой:
— У тебя чистая кровь, и ты умна.
— А члены вашей группы как-нибудь себя называют? спросила она.
Малфой, игнорируя её вопрос, пару мгновений смотрел в окно. Солнце, выглянувшее из-за молочно-бежевых туч, осветило купе поезда.
— Думаю, всё же будет дождь, — тихо сказал он. — Так ты уверена, что не хочешь...
— Уверена, — перебила его Кира, раздражённо взмахнув рукой.
Он направился к двери. Остановившись возле входа, Абрахас Малфой резко повернулся.
— Вальпургиевы рыцари. Они часто называют себя вальпургиевыми рыцарями.
Кира одарила его одной из самых милых улыбок, которые были у неё в запасе.
— Очаровательно, — сказала она так, будто восхитилась мадагаскарскими тараканчиками.
Клочья пепельных туч снова скрыли солнце, будто оно было их ценнейшим сокровищем. С неба срывались первые капли дождя, грозя смыть краски с лесов Шотландии.
Глава 2 Поезд прибыл на станцию в начале седьмого. Ветер, будто стесняясь, лишь редкими порывами тревожил листья деревьев, а дождь, отстукивая в крышу поезда каплями, изрядно докучал и ученикам, и учителям. Вдалеке слышен гром.
Дождь, сырость, загадочность - по давно устоявшемуся стереотипу Великобритания пропитана этим насквозь.
Ученикам ещё предстояла поездка на самодвигающихся каретах, которые ехали прямиком к Хогвартсу. Сейчас, завернувшись в тонкие мантии, все мечтали быстрее попасть в замок.
Кареты, сильно скрипя и раскачиваясь, наконец, медленно подъехали к школе волшебства "Хогвартс".
Неся в руках футляр со скрипкой, ибо домовикам она не доверит столь хрупкий инструмент, Кира Юнг поднималась по лестнице в замок. Её громко окликнули.
К девушке подошёл парень. Золотые пряди его волос и белая кожа резко контрастировали с орехово-чёрными глазами.
- Джон! - воскликнула Кира, но слова её заглушил гром.
Этот парень был её самым близким другом в Хогвартсе. Другом, которого она не видела целое лето.
- Слышали Вы, госпожа Юнг, что некоторое время у нас будет другой преподаватель травологии? - с наигранной серьёзностью спросил Джонатан Сэндфорд по пути в Большой зал.
- Нет. И как же его зовут? - спросила Кира, взглянув на парня.
- Её, - уточнил тот, - Её зовут Элизабет Моркинс.
- Мне даже жалко Кемильтона.
Как можно было запутаться в жгучей антеннице? Интересно, скоро его выпишут из больницы?
- Думаю, месяца через два - три, - быстро ответил Джон. - Ожоги от антенницы заживают очень медленно. Вообще, я сомневаюсь, что он захочет вновь выйти на работу.
- Вполне возможно.
Друзья зашли в большой зал. Шум сотни голосов, свет тысячи свечей, беззаботно болтающие ученики и учителя - дайте своему воображению пару мгновение, чтобы оно успело зарисовать эту картину, и вот вы оказались в большом зале школы чародейства и волшебства "Хогвартс".
Дар воображения может творить удивительные вещи.
Именно умение мечтать способно делать одного человека совершенно непохожим на другого, внося в каждого свою уникальность.
Джон и Кира подошли к столу факультета Когтевран - именно на этом факультете учились оба.
Не успели друзья сесть за стол, как двери на распашку отворились, и в большой зал вошли, пугливо озираясь по сторонам, вереница следовавших за профессором детей.
Началось распределение первокурсников.
После того, как шляпа пропела очередную песню, профессор Элоинс - преподаватель астрономии - стал по списку подзывать первокурсников, надевая на голову каждого старую шляпу.
- Сьюзен Бронликс, - громко сказал мистер Элоинс.
Маленькая девочка неуверенно села на небольшую табуретку, и тут же на её голову была надета старая шляпа, которая закрыла половину её лица. Немного помолчав, шляпа громко объявила:
- СЛИЗЕРИН!
Один из столов разразился аплодисментами. Девочка, вскочив с табуретки, радостно побежала к своему факультету. Кто-то из-за стола гриффиндора издевательски свистнул.
- Джулия Бёрнс.
- ПУФФЕНДУЙ!
- Эдвард Блэк.
- СЛИЗЕРИН!
- Томас Варклинс.
- КОГТЕВРАН! - не замедлила с решением шляпа.
Мальчишка гордо встал с табуретки и направился к столу своего факультета.
- Элуиза Зальмонд.
- СЛИЗЕРИН!
- Джеральд Карлинкс .
- ГРИФФИНДОР!
За столом гриффиндора все дружно аплодировали. Кто-то из слизерина в ответную громко свистнул.
- Скоро они закончат распределение? Не то я умру от голода, и Когтевран лишиться одного из своих лучших учеников! - шуча, пожаловался Джон.
Кто-то рядом громко хихикнул. Это была Дора Эмельтон.
- Джон, могу я узнать, когда ты стал лучшим учеником факультета? - не удержалась от комментария Дора.
Однако Джон её не услышал - стол Пуффендуя вновь разразился аплодисментами, Селену Лиринс определили на этот факультет.
- Сэмюэль Орманс, - заглушая грохот разговоров, крикнул профессор Элоинс.
- КОГТЕВРАН!
- Вы слышали, что произошло с Элизабет Роджин? - спросила у Джона и Киры Джуди Корлин.
- Кажется, она учится в пуффендуе? - Чуть наклонившись к девушке, спросила Кира.
- Верно. Она же магглорождённая. Над ней часто издевались слизеринцы, но она на них внимания не обращала.
- Не тяни. Говори яснее, - раздражённо сказал Джон.
- Так вот, - продолжала Джуди. - В поезде на неё кто-то наложил проклятие. Один из старост нашёл её в купе ни живую, ни мёртвую. Бедолажка сейчас в больничном крыле.
- И что, сильное проклятие? - неожиданно спросил рядом сидящий парень.
- Не знаю, я не видела Элизабет. Мне всё рассказала её подруга - Мери Лоринкс из Пуффендуя.
Наконец, распределение закончилось. Профессор Диппет встал, приветствуя учеников:
- Дорогие ученики и учителя, поздравляю вас с началом ещё одного учебного года!
Зал разразился аплодисментами.
- Сообщаю вам, что в учительском составе произошла замена. Прошу поприветствовать профессора Моркинс - нового преподавателя травологии.
Из-за учительского стола встала маленького роста женщина.
- Желаю удачи, профессор! - обратился директор к новому преподавателю.
В зале зааплодировали.
- Хочу вам напомнить, что ходить в тёмный лес строго запрещено. Прогулки в Хогсмид запрещены первым и вторым курсам. Расписание всем выдадут позже. Итак, теперь начнём же пир!
На столах появилось множество блюд. Джон жадно набросился на мясо с печёным картофелем.
Кира всё никак не могла перестать думать о девушке, на которую наслали проклятие. Может, это дело рук дружков Реддла?
- Как думаешь, за что прокляли эту девушку? Элизабет Роджин её зовут, верно? - спросила Кира у когтевранки Оливии Кроус.
Ужин в большом зале закончился, и все ученики уже шли в гостинные своих факультетов.
- Может, не поладила с кем-нибудь? - предположила Оливия.
Увидев настороженный взгляд Киры, Оливия неожиданно рассмеялась.
- Спорим, я угадаю твои мысли? - откидывая назад прядь золотисто-льняных волос, весело предложила когтевранка.
- Ну давай, - неохотно согласилась Кира.
- Ты опять винишь слизеринцев! Но нельзя обвинять кого-то в чём-либо, не имея доказательств, - сказала Оливия, подражая голосу профессора Бинса, и, спрятав надоедливый золотистый локон за ухо, вновь рассмеялась.
Да, у Оливии был талант видеть многих людей насквозь. Кира, не умеющая так разбираться в людях, часто удивлялась и завидовала ей.
- Не говори ерунды, Олив! Я просто подозреваю их в этом, - серьёзно объяснила Кира, но потом сама рассмеялась.
В гостинной факультета Когтевран было так много людей, что девушкам добраться до своих спален стоило большого труда. Наконец, придя в просторную уютную комнату, Оливия устало упала на свою кровать. Чемоданы уже были здесь — работа маленьких домовых эльфов.
Кира, приставив, наконец, футляр к стене, тихо достала книгу и, плюхнувшись на кровать, раскрыла её.
- Да брось. Опять читаешь! Надеюсь, это не учебник? - весело сказала Оливия, взглянув на подругу.
— Не учебник, — ответила Кира, не отрывая взгляда от страниц. — Кстати, ты смотрела учебник по зельеварению? По сравнению с четвёртым курсом программа безумно усложнилась! — объявила она.
Кире нравились зелья - это был предмет, в котором она разбиралась весьма неплохо. Профессор Слизнорт уже давно приметил талантливую ученицу и регулярно приглашал её вместе с остальными "достойными внимания" на чашку чая.
— Отлично. Значит, цель
номер один — не вылететь из школы из-за паршивых зелий, - мрачно сказала Оливия. - Но это цель для меня. Ты же не должна провалить...
- ...Защиту от тёмных искусств, - закончила Кира, при этом взвыв, как раненый зверь.
В спальню зашли пара девушек с пятого курса - Джуди и Сара Корлин. Сёстры тихо говорили о планах на учебный год.
Отгоняя сон, Кира вновь погрузилась в книгу, но не надолго — тихое щебетание однокурсниц вконец усыпило её, и уже через полчаса девушка мирно посапывала прямо с книгой в руках.
Глава 3 Водной завесой сокрыт и замок, и Тёмный лес, и поля Шотландии. Холодный ливень нагло бьёт в окна Хогвартса, шумом своим вызывая лёгкую тревогу.
В спальне факультета Когтевран лишь один человек не спал. Он сидел неподвижно на своей кровати, держа в руках изрядно потрёпанную фотографию, изображавшую молодого мужчину в безупречном костюме и милую девушку с большими тёмными глазами. Вглядываясь в лица этих людей, человек безуспешно пытался найти отгадку к одной тайне.
Так каждую ночь он держал старую фотографию в руках, спрашивая у того улыбающегося мужчины: " что же с тобой сейчас?"
– Не спится? – Полог одной из кроватей немного отодвинулся, и оттуда высунулось лицо Оливии.
– Да, не спится, – Кира, бережно спрятав фотографию в чемодан, улыбнулась подруге.
Уже в восемь утра большинство учеников собрались в большом зале, завтракая и беззаботно болтая. Кира учуяла запах крепкого кофе, и сразу в памяти всплыло воспоминание о небольшой беседке под тремя дубами – разговоры с семьёй, смех, запах дождя и крепкого кофе. Эти воспоминания будут преследовать Юнг вечно.
– Сегодня вроде всё не так плохо – трансфигурация и травология с пуффендуйцами, ЗОТИ и зельеварение с гриффиндорцами, – сказал Джон, смотря на своё расписание. – Слава Мерлину, ни одного урока со слизеринцами.
– Джон, они не такие уж и плохие, – тихо с укоризной сказала Оливия.
– Неужели? Я, кажется, это уже говорил, но для тебя повторюсь: у слизеринцев в крови злость, хитрость и коварство. Не зря с этого факультета выходит много тёмных магов и колдуний, – спокойно ответил тот.
– Джонатан Сэндфорд, я прошу Вас перестать вести себя, как гриффиндорец... Как гриффиндорец с предрассудками. – раздражённым голосом сказала Оливия.
Она хотела ещё добавить что-то, но Джон встал из-за стола со словами: "извините, мне пора" и вышел из Большого зала.
– Нам тоже пора, Олив. Можем опоздать на трансфигурацию, – заметила Кира. И обе направились в класс.
– Мисс Юнг, мисс Кроус, заходите быстрее, – сказал профессор Дамблдор, заметив двух учениц, идущих по коридору.
Урок только начался. В классе почти все места были заняты. Джон сидел за первой партой с пуффендуйцем. Оливия и Кира быстро шмыгнули за единственную пустую парту.
– Доброе утро, пятый курс. Сейчас вспомним изученное и займёмся трансфигурацией канарейки, – объявил профессор Дамблдор, раздавая каждому ученику по клетке с маленькой птицей внутри. – Ваша задача – трансфигурировать канарейку в цветочный горшок. Нужное заклинание на доске. Приступайте.
– Чёртова птица, – яростно прошипела Оливия, пытаясь усмирить канарейку, которая бешено кричала и носилась внутри клетки. – Веди себя тише, не то превращу свой учебник в кота и запущу его к тебе в клетку.
Кира хмыкнула, и пущенное ей заклинание сделало из канарейки цветочный горшок с недовольно щёлкающим клювом.
– Неплохо, мисс Юнг, – сказал профессор Дамблдор, заметив её цветочный горшок. – Вам второй удалось выполнить задание. Только уберите клюв... он явно здесь лишний.
Неожиданно тишину класса прорезал смех двух пуффендуйцев. Кира повернула голову в их сторону и увидела на столе маленький цветочный горшочек с парой крыльев. Он немедленно выпорхнул из клетки и стал летать по классу. Все засмеялись. Профессор Дамблдор, подняв палочку, произнёс заклинание, и порхающий горшок исчез.
– Итак, дети, в этом семестре мы займёмся трансфигурацией уже более сложных вещей. Должен заметить, что в этом учебном году вы должны приложить все возможные усилия, чтобы успешно сдать СОВ.
Дамблдор ещё долго рассказывал о Сдаче Основ Волшебства, о трансфигурации енота в золотой кубок и ещё о многом. Наконец, урок подошёл к концу, и все вышли из класса.
– Глупая птица! Она умудрилась клюнуть меня за палец, – возмущалась Оливия.
– О, впереди ещё травология. Надеюсь, там тебя не утащит жгучая антенница, – обратилась Кира к Оливии.
Но опасения Киры не подтвердились. Урок травологии прошёл относительно спокойно, не считая того, что пуффендуйку Элен Флэгг чуть ли не до смерти напугал огненный могильщик - жук, чёрт знает каким образом пробравшийся в класс.
– Очень интересно, – удивлённо сказала профессор Моркинс, рассматривая необычного жука. – Огненные могильщики живут только в странах с тёплым климатом. Как он оказался здесь? Мисс Флэгг, можете показать, где вы его нашли?
– Он был возле горшка с мандрагорой, профессор, – отозвалась Элен.
– Полагаю, он сбежал из класса по уходу за магическими существами, – заключила профессор Моркинс бодрым тоном. – После урока я отнесу его профессору Олкотт, а пока продолжаем работать.
Но работали все очень осторожно, постоянно оглядываясь и присматривась – вдруг ещё какая тварь сбежала из класса по уходу за магическими существами.
Впрочем, по окончанию урока все и думать забыли о редком жуке-могильщике. Выйдя из класса, Джон и Кира направились в библиотеку.
– Вы куда? – крикнула им Оливия, которая хотела пойти в гостинную своего факультета.
– Мы скоро придём. Нужно найти одну книгу, – громко сказала Кира, уходя вместе с Джоном в сторону библиотеки.
– Вы что-то опять задумали, верно? – не выдержала Оливия, но друзья уже скрылись из виду.
Успокаивающая тишина библиотеки, запах книг, неограниченные знания — разве может быть для когтевранца что-либо лучше? Так считают все. И понять, предрассудки это или нет — весьма сложный вопрос.
– Вот она, – сказала Кира, взяв одну из книг, бережно проведя пальцем по старой кожаной обложке.
Они стояли с Джоном в одном из дальних отделов библиотеки, окружённые многочисленными стелажами с сотнями книг.
– Уверена, что нам за это ничего не будет?
– Не дури, Джон. Мы сделаем всё так, что никто нас не заподозрит. Они не смогут обвинить нас.
– Не можешь ты просто спокойно учиться в школе. Обязательно нужно сотворить какую-нибудь дрянь, – ухмыльнувшись, Джон пристально смотрел Кире в глаза.
– Тут так скучно без наших шуток, – Кира заговорчески улыбнулась другу. Но неожиданно на лице когтевранки отразилась ненависть одновременно с жестоким весельем. – Я это делаю, чтобы отомстить Уиллу Эмери. Он сказал кое-что, что обидело меня.
– Насколько я помню, ты хотела сделать это, – (парень указал на одну из страниц книги). – Для всей его компании.
– Они все были там... И то, что он сказал мне, очень обидело меня. Очень сильно.
– Нужно поторопиться, а то опоздаем на ЗОТИ.
Кира быстро достала чистый пергамент и волшебной палочкой перенесла текст с одной страницы книги на свой листок.
– Готово, – довольно сказала Кира, складывая лист в сумку. – Идём?
– Если кто-то нас поймает, я скажу, что ты меня заставила, – улыбнувшись, предупредил Джонатан.
И оба вышли из библиотеки. На улице накрапывал дождь, освежая ещё зелёный лес. Пахло сырой землёй и гнилым деревом.
Глава 4Кира и Джон, резко остановившись, постучали в дверь кабинета. Красные от бега, они зашли в класс, переводя дыхание. Профессор, укоризненно посмотрев на опоздавших, продолжил лекцию.
Свободных мест почти не было — друзьям пришлось сесть за разные парты.
— Таким образом мы можем наблюдать, что некоторые защитные заклятия, применённые вместе, могут давать совершенно неожиданный результат, — профессор Бендер говорил так тихо, что всем приходилось напрягать слух, чтобы разобрать сказанное. Он делал так, когда хотел сфокусировать внимание учеников на его словах. — Что касается использования защитных заклинаний невербальным способом, а именно это мы будем практиковать на следующем уроке, то могу сказать одно: в этом деле главное — практика. Вы можете вызубрить эту тему от начала до конца, но без власти над своими мыслями и без глубокой концентрации у вас ничего не получится, — голос профессора стал громче. — Дисциплинируя свой разум, вы добьётесь успеха.
Ученики тихо сидели, не смея нарушить тишину, повисшую в классе.
— Что ж, — довольно сказал профессор, оглядывая детей. — Запишем несколько заклинаний, которые мы будем применять невербально на следующем уроке...
До конца занятия записывали под диктовку заклинания профессора Бендера и пояснения к ним. Потому все были несказанно рады, когда этот урок подошёл к концу.
— Кира, могу одолжить у тебя немного львиных хребтов? Я ещё не успел купить, — Джон, бодро шагая, обратился к девчонке.
Они вместе зашли в класс зельеварения. Профессора Слизнорта, как ни странно, они там не обнаружили.
— Отлично. Как замечательно, — пробормотала Кира, заметив отсутствие профессора.
Направившись к шкафу с ингредиентами, девушка уверенным движением стала открывать и просматривать содержимое каждого ящика. Джон, всё это время наблюдавший за манипуляциями Киры, уже догадался, что она не найдёт здесь то, что ищет.
— Чёрт! — раздасованно сказала Кира, закрывая шкаф. — Для этого зелья мне нужны зубы саламандры. Пары штук вполне хватило бы, но здесь их нет.
— Бедолага Уилл Эмери. Мне его даже жаль, — наигранно серьёзным голосом протянул Джон. — Кстати, ты ведь не планируешь проникнуть в кабинет Слизнорта?
Кира удивлённо улыбнулась.
— Не говори ерунды, Джон! — она немного помолчала, прежде чем продолжить. — Вообще... их можно купить в Хогсмиде. Мы ведь скоро отправимся туда. А пока пойдём и поищем Оливию?
Джон утвердительно кивнул, и оба вышли из кабинета.
Кира хотела пойти в гостинную своего факультета, но одна из старых лестниц неожиданно поменяла направление, и ученики решили пойти в обход. По коридорам ходили долго — Кира, видимо, перепутала коридоры, и они пошли в другую сторону от башни факультета Когтеврана. Долго ругаясь, Джон пытался понять, где они находятся.
— А ведь мы здесь пять лет учимся! Как мы могли заблудиться? — возмущался Джон, зайдя в один из длинных коридоров.
Вокруг не было ни одного ученика, спросить дорогу не у кого.
Урок зельеварения начинается через двадцать минут. Джон, уже посмеиваясь над глупостью ситуации, пытался найти хоть кого нибудь в тёмных пустынных коридорах. Друзья уже отчаялись отыскать кого-нибудь, как вдруг вдалеке послышался звук приближающихся шагов.
— Этого только не хватало, — тихо застонал Джон, заметив идущих.
К ним приближались двое учеников. На их чёрных мантиях резко выделялся знак факультета Слизерина. Заметив Джона и Киру, они очень удивились.
— Что вы здесь делаете? — резко спросил один из учеников. Голос его был громкий и отрывистый.
— Уильям Эмери, — тихо протянула Кира. — Мы здесь учимся. Никак не можешь запомнить?
— Не вижу ни одной причины, Юнг, — также растягивая слова, сказал второй ученик. — По которой два когтевранца могли бы находиться здесь, около входа в гостинную Слизерина. — Голос у этого, в отличие от первого, был спокойный и равнодушный.
— Действительно, для этого не может быть никаких причин, Реддл, — продолжала Кира. — Просто, мы заблудились. И мы были бы очень благодарны вам, если бы вы показали нам дорогу.
Реддл жестом указал следовать за ним.
— Я думал, человеку пяти лет вполне достаточно, чтобы запомнить место, в котором он учиться, живёт, работает. Оказалось, ошибался, — Томас продолжал издеваться над Джоном и Кирой, пользуясь комичностью ситуации.
— Лестница поменя... — хотел ответить Джон, но Кира пнула его рукой в бок, веля немедленно замолчать.
— О да, Реддл, ты даже не представляешь, как странно может быть устроена память конкретного индивидуума, — косо взглянув на Джона, Кира уточнила:
— Я имею в виду себя. До сих пор вхожу в замешательство, когда, выйдя из класса, не могу вспомнить, куда нужно идти, — насмешливо трагичным голосом говорила она. — А ещё весьма неловкая ситуация выходит, когда я забываю, где находится Большой зал. Да, тут, вероятно, и десяти лет не хватит, чтобы я запомнила путь от библиотеки до гостинной моего факультета.
Джон смотрел на мисс Юнг, не понимая, что произошло, и почему Реддл смеётся этим приглушённым смехом.
Поднимаясь на пятый этаж школы, Кира Юнг поблагодарила Реддла, Джон сухо кивнул, и они расстались у класса трансфигурации.
Мельком взглянув на часы, девчонка раздасованно закатила глаза — они опоздали на зельеварение. Урок длится уже десять минут.
Дойдя до нужного класса, друзья робко постучали. В тот же миг дверь со скрипом отворилась.
— А, мисс Юнг, заходите скорее, — улыбаясь, пропел профессор Слизнорт. — И мистер Сэндфорд... Опаздывать не хорошо... Ну, заходите же.
— Дезориентация на фоне стресса? Иных оправданий нет — как можно было заблудиться? —смеясь, сказала Оливия.
Все трое сидели сейчас в большом зале, делая домашнюю работу. Кира, запустив руку в свои янтарно-рыжие волосы, улыбнулась.
Джон, рассказавший Оливии их сегодняшние приключения, слегка нахмурился — он ожидал от неё другой реакции, но никак не истерический припадок смеха.
— Так значит Реддл вас проводил? - переспросила Оливия и снова начала смеяться. — Джон смог принять помощь от слизеринца?
— Хватит, Оливия, — с обидой в голосе сказал Джон. — Займись работой по истории магии.
О, эта особенность человеческой души — необъяснимое желание скрыть свои настоящие чувства. Оливия издевалась над друзьями, говоря о их рассеянности и глупости, но никому и в голову не пришло, как она жалела, что не оказалась с ними вместе. Она представляла, как Джон и Кира идут с Томом по тёмным коридорам, как язвительно говорят колкости друг другу, слышит их смех... Спрятав выбившийся из причёски льняной локон, Оливия Кроус подвинула поближе к себе учебник по истории магии.
— А ведь ужасно обошлись волшебники с домовиками, верно? — тихим голосом говорит она, прочитывая страницы книги. — Ужасно несправедливо.
Глава 5 Книги — самые дорогие драгоценности Киры. Её любимые игрушки детства. Мисс Юнг гордилась своей коллекцией старых томов в доме на Чарльз-Стрит — их ветхие страницы пахли стариной, их смысл хранил неисчерпаемую мудрость предков.
В половине шестого утра в коридорах Хогвартса редко можно встретить людей. Не пользоваться такой возможностью было бы для Киры Юнг почти оскорблением. Шагая бесшумно, словно кошка, девчонка с янтарно-рыжими волосами пробиралась в библиотеку, не смея даже осветить себе путь волшебной палочкой.
Тихо скрипнув, двери библиотеки отворились, впустив незванную гостью. Идя мимо полок для книг, Кира думала, для чего она, словно шпионка, проникла сюда. Определённой цели вовсе и не было — просто девушке стало до ужаса скучно.
Это странное, немного пугающее стремление к приключениям делает людей, видимо, интересными для других.
Кира остановилась, неспеша читая названия книг. Достав один толстый томик, мисс Юнг бережно положила его на стол и, осветив страницы волшебной палочкой, углубилась в книгу.
Но через полчаса ей пришлось оторваться от чтения. Здесь, в библиотеке, послышались чьи-то шаги, эхом долетевшие до уха Киры.
Закрыв книгу и бесшумно встав, она потушила свет волшебной палочки, вглядываясь в темноту. Шаги приближались. Кира слышала стук собственного сердца в груди и, как будто парализованная, она не могла двинуться с места. Но через мгновение девчонка подумала, судя по внезапной тишине, что некто остановился, находясь с противоположной части стеллажа, за которым стояла она сама.
" Чего ты боишься, Юнг? Просто ученик, зашедший, как и ты, с утра пораньше в библиотеку, чтобы почитать." — сказал голос в голове Киры. И тут же, убив чувство страха, пронеслась вторая мысль: " интересно, кто это?" Некто к тому времени неспеша шагал вдоль стеллажа.
Решив отомстить неизвестному за причинённое ей беспокойство, Кира нарочно громко уронила книгу, а затем решительно направилась к неизвестному. Она обошла стеллаж, и тут же её лицо осветил холодный свет.
— Юнг? Опять заблудилась? Ох, прости, до башни факультета Когтевран я не смогу тебя проводить.
Вежливо отодвинув волшебную палочку от своего лица, Кира улыбнулась.
— Не знала, что у тебя паранойя, Реддл. Слава Мерлину, тебе в голову не пришло швырнуть в меня пару непростительных, — сказала она, косо взглянув на палочку, которую он держал в руках.
Сквозь широкие окна библиотеки прошли первые лучи восходящего солнца. Рассвет рубиного-алым светом озарил всё вокруг.
— Я, как староста, обязан снять с твоего факультета очки за нарушение установленных правил, — лениво протянул Реддл, ехидно ухмыляясь.
— Не поясничай, — сухо сказала Кира. — Обидно слышать что-то о соблюдении правил от человека, который сам едва ли их соблюдает.
— Я делал обход по школе, а это входит в обязанности старост, — невозмутимо ответил Реддл.
— Тогда, уважаемый староста, — Кира слегка поклонилась. — С вашего позволения я пойду. Почитаю устав школы.
Кира выпорхнула из библиотеки. Солнце к тому времени окончательно затопило коридоры Хогвартса через старые большие окна.
— Однако, день обещает быть интересным, — проговорил Реддл ей вслед.
— Однако, день будет интересным. Держу пари, это так! — приглушённый мужской голос доносится из небольшого старинного поместья. Кто-то в ответ засмеялся.
Стоя на веранде, двое пили горячий чай и слушали, как капли дождя звонко бьются о крышу веранды. Осенний воздух пропах сырой землёй и тягучим туманом.
— Послушай, Кира, я никак не могу понять, почему ты не хочешь остаться тут до начала учебного года. Находиться в Лондоне при нынешних обстоятельствах весьма опасно, — тихо говорит мужчина, бережно поглаживая фарфоровую чашку.
— Тебе ведь известны причины моего отказа, Ричард. Я не могу оставить наш дом. Не могу оставить Эмму и Себастьяна. — равнодушно отвечает Кира, про себя замечая что те же слова она говорит уже не впервые.
Эмма и Себастьян Сеттерфилд — магглорождённые волшебники, живущие по соседству с Кирой Юнг.
— Перестань. У них есть родители, которые сделают всё для их защиты. Тебе сейчас нужно думать о том, как бы не подвергнуть опасности отца, — убеждает девушку мужчина, рассматривая старый лес, который окружал поместье со всех сторон.
— Их родители – просто магглы, работающие в продуктовой лавке, Ричард. В случае прихода сторонников Грин-де-Вальда, они не смогут ничего сделать. А Эмма только научилась держать волшебную палочку, - устало говорит Кира.
— Я ценю твоё беспокойство об этих детях, но убедительно прошу всё же позаботиться и о безопасности собственной семьи, — Ричард интонацией выделил последние слова.
Он уже собирался уходить, как внезапно обернулся лицом к Кире, намереваясь сделать последнюю попытку.
— Знаешь, это поместье находится под защитой мощных заклятий. Мы все будем тут в безопасности. И если для тебя значимо мнение старшего брата, то ты прислушаешься к моим словам.
И он скрылся в тёмном поместье, оставив её одну.
Осень уже вступила в свои права. Старые дубы пожелтели, с каждым днём дождь становился сильнее, туман окутывал поместье чаще.
Кира осталась стоять одна на веранде, рассматривая старый лес и вдыхая аромат сырой земли. Думая, что Ричард действительно прав, она стала пить уже давно остывший чай.
Распахнув окно, Оливия впустила в душную комнату по утреннему прохладный воздух. Он тут же отогнал от Киры старые воспоминания.
— Дорогая мисс Юнг, где же вы были? — обратилась она к Кире.
— Я гуляла, — равнодушно махнув рукой, сказала та, сидя на кровати. — Знаешь, ранним утром так спокойно.
— Спокойствие нам пригодится, — тихо проговорила Оливия, смотря в окно. - Первым уроком зельеварение со слизеринцами.
- О Мерлин, помоги нам, - сказала Кира, театрально сложив руки на груди и закатив глаза к потолку.
У входа в класс профессора Слизнорта собралось много людей. Два класса ожидали своего учителя, тихо разговаривая.
— Знаешь, Джон, — Кира чуть приблизилась к уху друга. — Мне кажется, пару дней нам будет светить солнце.
— Прости? — в удивлении он вскинул брови.
Но Кира уже отвернулась от него, разговаривая со слизеринцем Чарльзом Каригордом.
Наконец, к классу подошёл профессор Слизнорт.
— Доброе утро, пятый курс, — добродушно сказал он, открывая дверь. — Надеюсь, вы выучили формулу и способ приготовления зелья смерти. Сегодня мы будем готовить его.
В классе зельеварения пахло сушёными травами и пылью. В лучах солнца бросали гранатовые блики на стены множество склянок, о содержимом которых можно только гадать.
— Итак, леди и джентльмены, — продолжал профессор Слизнорт, стоя в середине класса. — Сегодня будет интересный урок — каждый приготовит мне образец зелья смерти. И тот ученик, который сделает самое качественное зелье, получит, — профессор выдержал эффектную паузу, вертя в пальцах небольшой флакон с золотистой жидкостью внутри. - "Феликс Фелицис". Вы уже знакомы с этим зельем, не так ли?
Кира и Том переглянулись, улыбаясь — оба были сильны в зельях, и шансы получить приз у обоих были пугающе равны.
— Удачи, — тихо прошептал он ей.
Она в ответ мило улыбнулась. Но тут же улыбка испарилась с её лица, и Кира поспешила за нужными ингредиентами.
Ученики достали котлы и поставили их на огонь. Каждый старался всё делать быстро и качественно, но в спешке всё получалось ещё сложнее. Заметив, как один из учеников рассыпал ингредиенты по столу, Кира недовольно хмыкнула.
"Какой идиот. Неужели это так сложно? — думала она. — Делать всё осторожно?" Едва эта мысль пронеслась у неё в голове, как Кира споткнулась о чью-то сумку, и часть воды из её котла выплеснулась на пол.
Быстро убрав воду с пола заклятием, Кира пошла к своему столу, трясясь от беззвучного смеха и клянясь себе, что больше никого никогда не будет критиковать.
— Эй, Кир, в каком виде эту гадость нужно добавлять? — тихо спросила Оливия, указывая на змеиные сердца. — Порезать их? Сварить? Зажарить? В каком, чёрт возьми, виде их нужно добавлять?
— Мелко нарежь, — спешно сказала Кира, помешивая зелье — оно уже приобрело зеленовато-чёрный оттенок.
Реддл быстро раздавливал чёрного цвета ягоды, добавляя их в свой котёл. Кира предположила, что зелье его уже почти готово.
— Держу пари, — раздался над её ухом голос Оливии. — Зелье у него настолько чёрное, что только взглянув на него, можно умереть, — она указала на Тома ложкой. — Я знаю, кто выиграет.
Злобно посмотрев на подругу, Кира сказала что, та её недооценивает. Добавив последнее змеиное сердце в свой котёл, она стала быстро раздавливать чёрные ягоды. Три минуты, и зелье Киры было уже готово.
— Итак, леди и джентльмены, заканчивается время... Мистер Реддл, уже готовы. И мисс Юнг... Отлично, отлично, — сказал профессор Слизнорт, оглядывая класс. — Ну всё, время вышло.
— Я думаю, он злится, — сказала Оливия Кире, разглядывая флакон с золотистой жидкостью в своих пальцах. — Реддл.
— Возможно, — равнодушно ответила Кира. —Честно говоря, меня это мало волнует.
Шум в коридоре школы заглушил последующие слова Оливии. Впрочем, Кира и не хотела вслушиваться. Слишком устала.
— Во сколько история магии? — спросила Кира у Оливии. — В двенадцать? — Оливия утвердительно кивнулa.
Положив в сумку флакон с жидкой удачей, она шла по шумному коридору, чувствуя, как неприятно отдаётся каждый звук в её голове. На улице накрапывал дождь. Небо вновь заволокло злополучными тучами грязно-бежевого цвета.
Глава 5 Книги — самые дорогие драгоценности Киры. Её любимые игрушки детства. Мисс Юнг гордилась своей коллекцией старых томов в доме на Чарльз-Стрит — их ветхие страницы пахли стариной, их смысл хранил неисчерпаемую мудрость предков.
В половине шестого утра в коридорах Хогвартса редко можно встретить людей. Не пользоваться такой возможностью было бы для Киры Юнг почти оскорблением. Шагая бесшумно, словно кошка, девчонка с янтарно-рыжими волосами пробиралась в библиотеку, не смея даже осветить себе путь волшебной палочкой.
Тихо скрипнув, двери библиотеки отворились, впустив незванную гостью. Идя мимо полок для книг, Кира думала, для чего она, словно шпионка, проникла сюда. Определённой цели вовсе и не было — просто девушке стало до ужаса скучно.
Это странное, немного пугающее стремление к приключениям делает людей, видимо, интересными для других.
Кира остановилась, неспеша читая названия книг. Достав один толстый томик, мисс Юнг бережно положила его на стол и, осветив страницы волшебной палочкой, углубилась в книгу.
Но через полчаса ей пришлось оторваться от чтения. Здесь, в библиотеке, послышались чьи-то шаги, эхом долетевшие до уха Киры.
Закрыв книгу и бесшумно встав, она потушила свет волшебной палочки, вглядываясь в темноту. Шаги приближались. Кира слышала стук собственного сердца в груди и, как будто парализованная, она не могла двинуться с места. Но через мгновение девчонка подумала, судя по внезапной тишине, что некто остановился, находясь с противоположной части стеллажа, за которым стояла она сама.
" Чего ты боишься, Юнг? Просто ученик, зашедший, как и ты, с утра пораньше в библиотеку, чтобы почитать." — сказал голос в голове Киры. И тут же, убив чувство страха, пронеслась вторая мысль: " интересно, кто это?" Некто к тому времени неспеша шагал вдоль стеллажа.
Решив отомстить неизвестному за причинённое ей беспокойство, Кира нарочно громко уронила книгу, а затем решительно направилась к неизвестному. Она обошла стеллаж, и тут же её лицо осветил холодный свет.
— Юнг? Опять заблудилась? Ох, прости, до башни факультета Когтевран я не смогу тебя проводить.
Вежливо отодвинув волшебную палочку от своего лица, Кира улыбнулась.
— Не знала, что у тебя паранойя, Реддл. Слава Мерлину, тебе в голову не пришло швырнуть в меня пару непростительных, — сказала она, косо взглянув на палочку, которую он держал в руках.
Сквозь широкие окна библиотеки прошли первые лучи восходящего солнца. Рассвет рубиного-алым светом озарил всё вокруг.
— Я, как староста, обязан снять с твоего факультета очки за нарушение установленных правил, — лениво протянул Реддл, ехидно ухмыляясь.
— Не поясничай, — сухо сказала Кира. — Обидно слышать что-то о соблюдении правил от человека, который сам едва ли их соблюдает.
— Я делал обход по школе, а это входит в обязанности старост, — невозмутимо ответил Реддл.
— Тогда, уважаемый староста, — Кира слегка поклонилась. — С вашего позволения я пойду. Почитаю устав школы.
Кира выпорхнула из библиотеки. Солнце к тому времени окончательно затопило коридоры Хогвартса через старые большие окна.
— Однако, день обещает быть интересным, — проговорил Реддл ей вслед.
— Однако, день будет интересным. Держу пари, это так! — приглушённый мужской голос доносится из небольшого старинного поместья. Кто-то в ответ засмеялся.
Стоя на веранде, двое пили горячий чай и слушали, как капли дождя звонко бьются о крышу веранды. Осенний воздух пропах сырой землёй и тягучим туманом.
— Послушай, Кира, я никак не могу понять, почему ты не хочешь остаться тут до начала учебного года. Находиться в Лондоне при нынешних обстоятельствах весьма опасно, — тихо говорит мужчина, бережно поглаживая фарфоровую чашку.
— Тебе ведь известны причины моего отказа, Ричард. Я не могу оставить наш дом. Не могу оставить Эмму и Себастьяна. — равнодушно отвечает Кира, про себя замечая что те же слова она говорит уже не впервые.
Эмма и Себастьян Сеттерфилд — магглорождённые волшебники, живущие по соседству с Кирой Юнг.
— Перестань. У них есть родители, которые сделают всё для их защиты. Тебе сейчас нужно думать о том, как бы не подвергнуть опасности отца, — убеждает девушку мужчина, рассматривая старый лес, который окружал поместье со всех сторон.
— Их родители – просто магглы, работающие в продуктовой лавке, Ричард. В случае прихода сторонников Грин-де-Вальда, они не смогут ничего сделать. А Эмма только научилась держать волшебную палочку, - устало говорит Кира.
— Я ценю твоё беспокойство об этих детях, но убедительно прошу всё же позаботиться и о безопасности собственной семьи, — Ричард интонацией выделил последние слова.
Он уже собирался уходить, как внезапно обернулся лицом к Кире, намереваясь сделать последнюю попытку.
— Знаешь, это поместье находится под защитой мощных заклятий. Мы все будем тут в безопасности. И если для тебя значимо мнение старшего брата, то ты прислушаешься к моим словам.
И он скрылся в тёмном поместье, оставив её одну.
Осень уже вступила в свои права. Старые дубы пожелтели, с каждым днём дождь становился сильнее, туман окутывал поместье чаще.
Кира осталась стоять одна на веранде, рассматривая старый лес и вдыхая аромат сырой земли. Думая, что Ричард действительно прав, она стала пить уже давно остывший чай.
Распахнув окно, Оливия впустила в душную комнату по утреннему прохладный воздух. Он тут же отогнал от Киры старые воспоминания.
— Дорогая мисс Юнг, где же вы были? — обратилась она к Кире.
— Я гуляла, — равнодушно махнув рукой, сказала та, сидя на кровати. — Знаешь, ранним утром так спокойно.
— Спокойствие нам пригодится, — тихо проговорила Оливия, смотря в окно. - Первым уроком зельеварение со слизеринцами.
- О Мерлин, помоги нам, - сказала Кира, театрально сложив руки на груди и закатив глаза к потолку.
У входа в класс профессора Слизнорта собралось много людей. Два класса ожидали своего учителя, тихо разговаривая.
— Знаешь, Джон, — Кира чуть приблизилась к уху друга. — Мне кажется, пару дней нам будет светить солнце.
— Прости? — в удивлении он вскинул брови.
Но Кира уже отвернулась от него, разговаривая со слизеринцем Чарльзом Каригордом.
Наконец, к классу подошёл профессор Слизнорт.
— Доброе утро, пятый курс, — добродушно сказал он, открывая дверь. — Надеюсь, вы выучили формулу и способ приготовления зелья смерти. Сегодня мы будем готовить его.
В классе зельеварения пахло сушёными травами и пылью. В лучах солнца бросали гранатовые блики на стены множество склянок, о содержимом которых можно только гадать.
— Итак, леди и джентльмены, — продолжал профессор Слизнорт, стоя в середине класса. — Сегодня будет интересный урок — каждый приготовит мне образец зелья смерти. И тот ученик, который сделает самое качественное зелье, получит, — профессор выдержал эффектную паузу, вертя в пальцах небольшой флакон с золотистой жидкостью внутри. - "Феликс Фелицис". Вы уже знакомы с этим зельем, не так ли?
Кира и Том переглянулись, улыбаясь — оба были сильны в зельях, и шансы получить приз у обоих были пугающе равны.
— Удачи, — тихо прошептал он ей.
Она в ответ мило улыбнулась. Но тут же улыбка испарилась с её лица, и Кира поспешила за нужными ингредиентами.
Ученики достали котлы и поставили их на огонь. Каждый старался всё делать быстро и качественно, но в спешке всё получалось ещё сложнее. Заметив, как один из учеников рассыпал ингредиенты по столу, Кира недовольно хмыкнула.
"Какой идиот. Неужели это так сложно? — думала она. — Делать всё осторожно?" Едва эта мысль пронеслась у неё в голове, как Кира споткнулась о чью-то сумку, и часть воды из её котла выплеснулась на пол.
Быстро убрав воду с пола заклятием, Кира пошла к своему столу, трясясь от беззвучного смеха и клянясь себе, что больше никого никогда не будет критиковать.
— Эй, Кир, в каком виде эту гадость нужно добавлять? — тихо спросила Оливия, указывая на змеиные сердца. — Порезать их? Сварить? Зажарить? В каком, чёрт возьми, виде их нужно добавлять?
— Мелко нарежь, — спешно сказала Кира, помешивая зелье — оно уже приобрело зеленовато-чёрный оттенок.
Реддл быстро раздавливал чёрного цвета ягоды, добавляя их в свой котёл. Кира предположила, что зелье его уже почти готово.
— Держу пари, — раздался над её ухом голос Оливии. — Зелье у него настолько чёрное, что только взглянув на него, можно умереть, — она указала на Тома ложкой. — Я знаю, кто выиграет.
Злобно посмотрев на подругу, Кира сказала что, та её недооценивает. Добавив последнее змеиное сердце в свой котёл, она стала быстро раздавливать чёрные ягоды. Три минуты, и зелье Киры было уже готово.
— Итак, леди и джентльмены, заканчивается время... Мистер Реддл, уже готовы. И мисс Юнг... Отлично, отлично, — сказал профессор Слизнорт, оглядывая класс. — Ну всё, время вышло.
— Я думаю, он злится, — сказала Оливия Кире, разглядывая флакон с золотистой жидкостью в своих пальцах. — Реддл.
— Возможно, — равнодушно ответила Кира. —Честно говоря, меня это мало волнует.
Шум в коридоре школы заглушил последующие слова Оливии. Впрочем, Кира и не хотела вслушиваться. Слишком устала.
— Во сколько история магии? — спросила Кира у Оливии. — В двенадцать? — Оливия утвердительно кивнулa.
Положив в сумку флакон с жидкой удачей, она шла по шумному коридору, чувствуя, как неприятно отдаётся каждый звук в её голове. На улице накрапывал дождь. Небо вновь заволокло злополучными тучами грязно-бежевого цвета.
Глава 7 31 декабря 1926 года шёл... Нет, не снег. Дожди в Англии отличаются довольно скверным характером. Они будто пытаются доказать всему миру, что Великобританией управляет вовсе не монарх и парламент, а именно они — капризные и самоуверенные повелители этого острова. Той ночью дождь старательно поил землю, а ветер, голос которого едва слышен, пел гимны этим виновникам простуды.
Во многих домах уже потушили свет, но кое-где горели солнечные тёплые квадратики окон, словно маятники, влекущие к себе скитальцев. Таким домом с тёплыми окнами был приют святого Патрика.
Миссис Коул, хозяйка этого приюта, всегда была женщиной занятой — великое множество дел падало на её хрупкие женские плечи. В тот вечер она напоминала многорукого бога из индийских легенд. Одной рукой она убаюкивала годовалого малыша, второй кормила с ложки многочисленных обитателей её приюта, третьей... Впрочем, не будем забывать, что образ многорукого бога был только сравнением. И всё это время миссис Коул, разумеется, отсчитывала кухарку мисс Скотч за плохо приготовленный ужин.
Разве что-то может нарушить эту семейную идиллию?..
— Миссис Коул! — раздался испуганный голос одной из работниц приюта. - Миссис Коул, тут женщина! Она без сознания!
Миссис Коул немедленно распорядилась занести неизвестную в дом, ибо в приюте святого Патрика все имели привычку помогать ближнему.
— Да она же беременна! — не скрывая испуга и удивления, воскликнули работницы приюта (Своим подопечным миссис Коул строгим тоном приказала ступать в свои комнаты).
К тому времени неизвестную положили на диван возле камина. Одежда её была мокрая от дождя, но выглядела достаточно прилично, чтобы понять — бедняжка явно не является бездомной попрошайкой. Работницы стали снимать с неё мокрую одежду. Кто-то уже принёс сухое платье.
— Томас.., — еле слышны были эти слова. Никто их и не расслышал бы, но от острого уха миссис Коул ничего не скроется.
— Тише! — прервала щебетание девушек хозяйка приюта. — Она пришла в себя. Сара, принеси горячее молоко. Живей!
И Сара бы принесла чашку молока, но женский крик, разрезавший тишину приюта, остановил её. Сара была женщиной не глупой, а потому быстро смекнула, что чашка молока гостье сейчас не нужна.
Через несколько часов в приюте стало на одного человека больше. Обессиленная и уставшая женщина лежала на диване, бредив в лихорадке и цепляясь за обивку старого дивана. Она старалась не упасть в бездонную пропасть.
— Томас.., — собравшись с силами, женщина тихо сказала:
– Прошу, назовите его Томас Марволо... Реддл, — силы покидали её с каждым сказанным словом, и вскоре неизвестная, тяжело вздохнув, закрыла глаза.
Через час Томас Марволо Реддл стал сиротой.
Так начиналась эта грустная история.
— Томас?
Сырость подвалов Хогвартса усиленно давит на лёгкие, стараясь задушить непрошенных гостей. Их было восемь — в темноте едва можно различить силуэты.
— Томас?
Тянущее вниз ощущение беспокойства заставляет невольно быть начеку. Это славно — уже стоит привыкать.
— Томас, по какой причине ты нас собрал? Что-то важное?
— Ещё секунду, — холодный голос проносится по вытянутым подвалам и пропадает в их бесконечной глубине.
Эхом раздаются чьи-то шаги. Через пару мгновений склизкая темнота подвалов пропадает под холодными лучами света. Вдалеке видны огонёк волшебной палочки и лицо идущего. Томас ждал девятого.
— Абрахас?
— Да, это я.
— Поскольку теперь здесь собрались все, я могу начать. Вам известно, что не так давно в Хогвартсе было совершено нападение на одну девушку. Её зовут Элизабет Роджин. Сейчас она находится в больничном крыле и идёт на поправку.
Я искренне надеюсь, что виновником не является кто-либо из вас, но всё же меня одолевают сомнения, — тихо говорил он, рассматривая всех присутствующих.
— Эта та грязнокровка? — громко спросил один из "рыцарей", ткнув локтем своего соседа.
— Верно, — подтвердил тот, улыбаясь.
— А какое отношение она имеет к нашему собранию? Она может нам угрожать?
— Полагаю, по выздоровлению она может всё вспомнить. Если кто-то из вас сотворил это с бедняжкой, то мне нужно предпринять меры, — пояснил Том.
— Предпринять меры? — неожиданно сказал Абрахас. — О каких, чёрт возьми, мерах ты говоришь? — голос его глухо отдавался в тёмных коридорах. — Стереть ей память? Убить?
— Малфой, — предупреждающе кто-то дёрнул его за рукав мантии.
— И вы действительно не понимаете? Если бы вы придержали свою ненависть к грязнокровкам, то никаких мер предпринимать и не нужно было бы, — Малфой оглядел присутствующих, Реддл стоял у него за спиной и молча слушал. — Что вы пытаетесь доказать этим? Вы сильные, храбрые аристократы, презирающие грязную кровь? Да, её чистота имеет значение. Но если в ваших жилах течёт кровь великих магов, то это вовсе не означает, что нужно бросать заклятия в первую попавшуюся грязнокровку.
— Ты что, магглов защищаешь, Малфой? — сказал один из "рыцарей"
— Тогда что ты тут вообще делаешь? — подхватил другой.
— Перестаньте! — Громко сказал Реддл. Все оглянулись на Тома и сразу замолкли. — Абрахас прав. Глупо так вести себя. Вы довольно испортили свою репутацию, но не забывайте, что каждым безрассудным поступком вы бросаете тень сомнения в глазах учителей и на меня.
— Но что делать с Роджин? — раздалось в толпе.
— Я решу это, — тихо проговорил Реддл. — Попробую.
Деревушка Хогсмид просто до неприличия неприветлива тёмными вечерами. Огромные скользкие тени от фонарей ползут по стенам домов, нарушая спокойствие и уют прохладной ночи
— Джон, давай быстрей, прошу! — крикнула Кира, быстро пробегая одну из длинных улиц Хогсмида. — Через десять минут он закроется.
Кира уже скрылась за поворотом, а Сэндфорд безуспешно пытался догнать её. Тяжёлая сумка мешала, больно врезаясь в спину.
— Кира... Оставь меня на поле боя... Спасайся, — крикнул он, останавливаясь и подпирая бок рукой.
— Что ты там болтаешь? — раздражённо спросила девушка, тоже остановившись. — Раз пошёл вместе со мной, так не жалуйся. Ну же, идём! Не хватало, чтобы заметили наше отсутствие в школе.
Улицы Хогсмида уже поглотил полумрак. Было пустынно. Только двое учеников, тайно покинувшие школу, быстро бежали по узеньким улицам.
Остановившись возле одного из магазинов, Кира уверенно обхватила дверную ручку и потянула на себя. Дверь со скрипом открылась. Быстро подойдя к прилавку, девчонка стала переговариваться с продавцом, Джон в это время ходил мимо витрин и рассматривал товар.
Помимо сушёной кожи дракона, змеиной печени и вяленых жабьих глаз тут продавалось всякое старьё - хозяин лавки мистер Сомьер регулярно собирал у всех желающих отдать что-либо различные вещицы. Книги, старинные украшения, обереги, фотографии — всё это можно было купить за низкую цену.
— Мистер Сэндфорд, — негромко сказала Кира. - Идёмте отсюда?
— Вы бы не бродили так поздно, детки. Кто знает, что может случиться, — раздался за их спинами скрипучий голос продавца.
— Я всё купила, — довольно сказала Кира, когда они вышли из магазина. — Зелье для Эмери будет готово дня через два.
На улице уже совсем стемнело. Порывы холодного ветра уносили за горизонт остатки солнечного тепла. Вздрогнув, Кира накинула капюшон мантии.
— Ты помнишь, где потайной вход? — тихо спросил Джон, вглядываясь в темноту.
— Какой именно? — почти шепотом отозвалась девушка.
— Не знаю... Любой, — запнулся он, пожимая плечами.
— Конечно, но в такой темноте легко заблудиться, — обеспокоенно ответила Кира.
До самого Хогвартса они шли молча. И когда они прошли потайной ход, ни Кира, ни Джон не проронили ни слова. Только в тёмных коридорах, где сырость затрудняет дыхание, а факелы уже никто не зажигает, Джон неожиданно спросил:
— Оливия будет ждать в гостинной?
— Да, вероятно, — последовал короткий ответ. На этом разговор кончился.
Через пару минут Кира резко остановилась. Джон удивлённо взглянул на неё — его спутница замерла посередине коридора и испуганно смотрела вдаль. Он только хотел проследить её взгляд, но в эту минуту она резко дёрнула его за рукав и прижала к стене.
— В чём.., - хотел было возмутиться Джон, но тут же был остановлен.
В последующую секунду до уха парня долетел звук чьи-то шагов. В тёмном пространстве коридора людей видно не было, но тихие переговоры отчётливо слышны.
— Скоро школа будет очищена от грязной крови, — сказал один из силуэтов. Трудно определить, кому принадлежал голос.
В нескольких метрах от пары когтевранцев шли слизеринцы. Если бы наследникам великого Салазара вздумалось пойти прямо по коридору, то они несомненно наткнулись бы на Киру и Джона, но вся компания скрылась за поворотом.
— Кто это был? — спросил Джон, когда шаги окончательно смолкли.
— Они величают себя вальпургиевыми рыцарями, — без сомнения ответила Кира.
— Но кто они?
— Это не имеет значения, — сказала она, направляясь дальше. — Мы задержались, Джон. Идём.
В гостинной факультета Когтевран было пусто. В камине, догорая, потрескивали поленья.
— Спокойной ночи, Кир, — тихо сказал Джон, уходя.
В спальне для девушек было абсолютно темно. Кира, стараясь ни на что не наткнуться, осторожно добралась до своей кровати.
"Вот в чём заключается смысл, — думала oна. — Они гонятся, словно ищейки, за призрачными идеалами аристократии".
Вышла из-за облаков луна, освещая пространство спальни. За окном тоскливо выл ветер, принося с собой звуки старых мощённых улиц какого-то старого далёкого города.
Глава 8 Хогвартс — это не просто школа. Хогвартс — это старый добрый друг для тех, кто готов связать с ним свою жизнь. Он всегда готов принять под свой кров тех, кто потерян для себя и других. Старые призраки поговаривают, что под его сводами поселилась сама Гестия, и потому многие обретают тут душевный покой.
В начале октября Шотландия грелась под лучами тёплого солнца. Многие ученики Хогвартса долго гуляли в выходные дни на улице, стараясь запомнить такое для Великобритании чудо — яркое осеннее солнце. Листья медленно приобретали медово-жёлтый оттенок.
В одно октябрьское утро, когда сквозь большие окна Хогвартса, переплетаясь, залетали солнечные лучи, в Большой зал забежал Джон, нарушая всё спокойствие утреннего завтрака.
Плюхнувшись рядом с Кирой за стол, он едва слышно шепнул ей одно единственное слово: "готово!"
— Ты точно всё сделал? — с сомнением спросила она.
— Разумеется, мисс. Проник на кухню, добавил зелье в тыквенный сок.., — тяжело дыша, объяснял Джон.
— Именно в те бокалы? — продолжала сомневаться Кира.
— Да, конечно, — возмущённо ответил тот. — Но почему ты решила, что они сядут именно за эти места?
— Я за ними наблюдала. Они всегда садятся там.
Любому бы разговор Киры и Джона показался бы несколько странным, но уже через пару минут всё прояснится.
Вот в Большой Зал входит группа слизеринцев. Первым идёт Уилл Эмери — он неспеша подходит к столу факультета Слизерин и садится за нужное место. Кира, краем глаза наблюдавшая за ним, уже молча ликует. Друзья Эмери тоже садятся за свои места и начинают завтрак.
И вот через минуту зал прорезает крик, а затем сотня удивлённых возгласов - слизеринка София Де Жакре покрывается чёрными, как и её причёска, волосами. Секунда, и ещё двое слизеринцев становятся похожи на меховые шарики. К сожалению Киры, Уилл смекнул в чём дело. Опрокинув бокал с тыквенным соком, он быстро повёл своих друзей в больничное крыло.
— Великий Мерлин! Нет, ты это видел? — с неизмеримой досадой говорит она Джону под всеобщий смех учеников. — Специально ему было сделано, а он.., — не найдя в себе сил для дальнейших возмущений, Кира опускает голову на стол.
Джон взглянул на слизеринцев — даже некоторые однокурсники Эмери не могут сдержать смех. Вскоре Джон заметил и Реддла. Нет, кронпринц не смеялся, он только смотрел на опущенную на стол от тоски голову Киры Юнг. Джон был не из робкого десятка, но что-то во взгляде Томаса заставило его оставить даже свою тарелку с яичницей. Недалеко от Реддла сидел Абрахас. Он с улыбкой наблюдал за общим весельем. На секунду задумавшись, он обхватил бледными пальцами бокал тыквенного сока, но через мгновение осторожно поставил его на место и взял стакан воды.
— Я пойду, Джон. Нужно подготовиться к истории магии, — сказала Кира, вставая.
— Погоди, ты что, расстроилась? — не скрывая удивления, воскликнул он, всматриваясь в её лицо. — Почему?
— Позже, — отмахивается девчонка, после чего выходит из Большого зала.
Хогвартс — это не просто школа. Хогвартс — это существо, которое живёт своей жизнью. В тёмных коридорах с потрескавшимся от старости камнем можно почувствовать его дыхание. Он, как и полагается каждому уважающему себя замку, хранит множество тайн и секретов, раскрыть которые сможет не каждый.
Для Киры Хогвартс был вторым домом. Её сердце каждый раз сжималось, когда приходило время каникул, и нужно было возвращаться в туманный тоскливый Лондон, в свой серенький дом на Чарльз-стрит.
Кира неспеша шагала по длинному коридору, здороваясь с несколькими ворчливыми картинами.
— Юнг! — раздалось вдалеке. Кира быстро повернулась и увидела перед собой самого талантливого, одарённого, успешного, идеального во всех отношениях ученика из всех, что когда либо были в Хогвартсе и во всей Великобритании. Вобщем, перед ней стоял Томас Реддл собственной персоной.
— Реддл? Что-то случилось? — не без удивления спросила Кира.
— То, что произошло сейчас в Большом зале — твоих рук дело? — он задал вопрос, но в его словах слышалась такая уверенность, что Кира невольно сделала шаг назад.
— Как ты пришёл к такому громкому выводу? — подняв бровь, тихо спросила она.
— У меня есть достаточно оснований полагать так. Послушай, Юнг, ты знаешь, что у слизеринцев практикуется кровная месть?
— Так-так-так, борец за справедливость, осторожней на поворотах. Эмери это получил заслуженно. (Томас при этих словах удивлённо вскинул брови).
— Ну, ладно. Прости, мне уже пора, — взглянув на воображаемые часы, извинилась Кира и хотела уйти, но тут же железной хваткой рука Реддла вцепилась в её плечо.
— Эй! Руки, молодой человек! — возмущённо воскликнула она.
— Ещё одна такая выходка, — тихо сказал кронпринц. — И твой друг окажется на месте Роджин.
— Знаешь, ты вовсе не умеешь угрожать, — отпарировала она, скрывая удивление.
Томас быстро развернулся и неспеша пошёл по коридору.
— Удачи в очищении школы от "грязной крови", — крикнула она, улыбаясь своим мыслям.
Не оборачиваясь, Кира Юнг пошла в класс истории магии.
"Всё слишком странно, Ричард. Они легко говорят о своей ненависти к магглорождённым, не боясь осуждения. Но они просто мечтают о красивом будущем аристократии? Или они готовы биться за сохранение чистоты крови? Если верно первое, то тогда они ничего не стоят, потому что предаются пустым фантазиям. Если же верно второе, то в таком случае они вскоре разобьются о недостижимость своих идеалов.
Всё слишком странно, Ричард. Странно и грустно..."
— Мисс Юнг, что вы там пишите? — раздался сухой голос профессора Бинса. — Вы отвлекаетесь. Слушайте лекцию. Итак, как я сказал, в шестнадцатом веке огры были полностью лишены прав...
Кира, положив на стол перо, спрятала лист пергамента в сумку. В открытое окно влетел прохладный осенний ветер.
На улице солнечные лучи вливались в кроны деревьев, окрашивая их в золотой цвет. Перелётных птиц уже не встретишь, только шорох совиных крыльев слышен порой. У власти сейчас Октябрь.
После уроков, когда полумрак уже спустился на землю, из гостинной факультета Когтевран бесшумно вышла одна ученица. Она направилась в совятню.
Длинная винтовая лестница. Бурчание сотни птиц. Запретный лес хорошо виден с большой высоты.
Кира привязала письмо для отца к лапке школьной совы и отослала эту прекрасную птицу. Собираясь уходить, она ещё раз взглянула на Запретный лес — пугающая тишина и таинственный полумрак. Когда опадут последние листья, то этот лес станет одним из самых зловещих мест на земле. Но пока в золотой кроне деревьев шумит ветер, говоря, что всё хорошо. У власти сейчас Октябрь.
Глава 9 Защита От Тёмных Искусств, сокращённо "З.О.Т.И" — этот предмет всегда вызывал у Киры негодование, злось, безысходную тоску. И когда мисс Юнг проходила все эти три стадии, она с обречённостью в глазах шагала в кабинет профессора Бендера, подобно приговорённому к смерти, идущему на эшафот.
Впрочем, к черту драму. Можно лишь сказать, что предмет Кире был интересен, но почему она делала все задания из рук вон плохо знает только один Мерлин.
— Мисс Юнг, продемонстрируйте нам способ защиты от вампиров, будьте добры, — обращается профессор Бендер к ученице в полной тишине класса.
— Конечно, профессор, — тихо отвечает Кира, вставая. — Как известно, солнечный свет губителен для вампиров. И самым действенным заклинание при встречи с этими клыкастыми господами является "Lumos Maxima" .
— Сможете нам продемонстрировать, мисс Юнг? — спрашивает профессор, подходя к огромной клетке, накрытой чёрной тканью.
— Вы там вампира прячете? — улыбаясь, спрашивает Кира.
— Нет. Но вы были близки, - насмешливо говорит он, снимая ткань. — Это лишь летучая лисица — абсолютно безобидное создание. Не переживайте, заклинание будет для неё не смертельно.
Кира отходит от клетки с лисицей и направляет палочку.
— Lumos Maxima.
Безрезультатно. Шумно вдохнув, Кира вновь направила палочку на свою жертву.
— Lumos Maxima.
И снова ничего. После двух таких же неудачных попыток, профессор огорчённо улыбается:
— Вижу, заклинание нашей лисице действительно не причинит вреда. Что ж, мисс Юнг, ступайте на своё место.
— Ваши успехи по ЗОТИ, мисс, откровенно говоря, меня пугают. Что это было? — спросил Джон, выходя из класса.
— Мне нужна чья-то помощь, — говорит Юнг, задумчиво хмуря брови.
— Репетитор? — уточняет Сэндфорд.
— Да, — рассеянно отвечает девчонка.
— Только не слизеринец, ради бога! — усмехается Джон, растёгивая манжеты своей рубашки и заворачивая рукава до локтя.
— Если тебе интересно, то я склоняюсь к обратному, — тихо говорит Кира, смотря на давних знакомых — Малфоя и Реддла.
— Что?.. — рассеянно спрашивает Джон, но, проследив её взгляд, улыбается ещё шире. — Скажи, что ты это не серьёзно.
Но Кира уже шла к ним.
— Мистер Малфой, моё почтение, — кивает головой мисс Юнг в знак приветствия. — Реддл, мне нужна твоя помощь.
— Неужели?
— Мне нужен репетитор по
ЗОТИ.
— И я подхожу на его роль, верно? — заканчивает Томас. — Конечно... я смогу тебе помочь.
— Спасибо, — улыбаясь, говорит Кира. — А когда будут занятия?
— В четверг и пятницу после уроков я свободен. Если тебе удобно, то встречаемся в кабинете профессора Бендера. Я с ним договорюсь.
— Да, отлично, — говорит Кира. — В четверг в кабинете Бендера, я запомнила. Ладно, мне пора, — и уже собираясь уходить. — Всего хорошего, мистер Малфой.
— До встречи, мисс Юнг, — отвечает потомок чистокровных магов.
В гостинной факультета Когтевран сидели трое — Джон, Кира и Оливия.
— Это просто немыслимо! — восклицает Джон, хватаясь за голову. — Подошла к нему и попросила помочь!
— Да как ты посмела, смертная, обратиться к самому лорду?! — смеясь, сказала Оливия.
— Секунду, как ты его назвала? — спросила Кира, сдвинув брови. — Лорд? Разве он лорд? — смотря поочерёдно то на Джона, то на Олив, она ждала ответа.
Оливия едва заметно покраснела — видимо, из-за того, что сидела возле камина.
— Это ерунда. Один раз услышала, как его так назвал кто-то из слизеринцев. Сейчас пришло в голову, — смеясь, объяснила она.
Солнце, которое так недавно согревало Хогвартс, уступило место дождям — повелителям Англии. И вот теперь тяжёлые капли воды падали на землю. Осенние краски тускнеют.
— Мой отец сейчас во Франции, — говорит Оливия. — Мне, иногда, так страшно. Страшно, что он не может пока вернуться в Англию, — она смотрит в непроглядный мрак окна. — Господи, как страшно.
Джон берёт её руки в свои, успокаивая. Война между магглами не обошла и магическое сообщество.
— Нам легче, чем им, — говорит Джон, имея ввиду магглов. — Намного легче.
— Как странно, что им, обычным людям, удаётся уничтожать всё. Убивать даже волшебников, которые сильнее их, — задумчиво говорит Оливия, продолжая смотреть в окно. — А ещё Грин-де-Вальд... У многих погибли близкие " ради общего блага"*. Почти в каждой семье - Мой дед, старший брат сестёр Корлин, Ричард.
— Замолчи. — тихо говорит Кира, вставая. — Замолчи сейчас же!
— Кира, ты куда? — обеспокоенно спрашивает Джон, смотря на девчонку, которая пошла к выходу.
— Не желаю ничего слышать о войне, — громко говорит она, не оборачиваясь. И - громче. — Ричард не погиб, Ричард пропал — это совсем разное.
В пустынных коридорах Хогвартса невозможно никого встретить, кроме полтергейста Пивза, разве что. Надеясь на правдивость разговоров привидений о Гестии, Кира неспеша шагает по тёмным коридорам, ища спокойствия.
Странно устроен мир, Ричард, где люди, преследующие свои цели, убеждают других, что эти цели важны для всех.
Мы делаем это ради светлого будущего! — забавная фраза, не так ли? И как меняется смысл в зависимости от того, в чьих устах она звучит.
Когда её говорят люди, готовые убивать невинных, готовые рушить всё вокруг, готовые творить хаос, то она звучит примерно как: "мы убиваем ради светлого будущего. Мы подчиняемся тем, кто выше нас ради светлого будущего. Мы унижаем тех, кто слабее нас ради светлого будущего. Мы перестаём думать и становимся машинами - и всё это ради светлого будущего."
Разумеется, есть те, кто желает защитить свои земли. Они отчаянно храбры и от этого пугающе сильны. И они сделают всё возможное ради лучшей жизни.
У обеих сторон есть сходная черта — ради светлого будущего они отдают свои жизни.
Но дело в том, что сколько бы душ не забирало это загадочное "светлое будущее", оно не придёт. Никогда. Ведь всегда будут люди, которым настоящее будет казаться недостаточно светлым, и они захотят сделать таким будущее. И страшно, когда такими людьми оказываются те, кто связан с политикой
Мне обидно, Ричард, что ты не в Англии. Но я надеюсь, что ты где-нибудь в Индии, в Америке — где угодно. Главное, чтобы ты ходил по земле.
Всё же, одного желания мало, чтобы человек жил. И как бы я не хотела, но, возможно, больше тебя я не встречу — несправедливо, что не каждое ожидание вознаграждается. Но о том, что тебя нет, и думать тяжело.
А впрочем, я уже давно потеряла тебя. И теперь, вероятно, как жалко выгляжу, не желая принимать реальность и метаясь между надеждой и отчаянием. Так не поступают сильные духом люди, а ведь я считала себя действительно сильной.
Громкий звук раздаётся где-то рядом и волной уходит вглубь замка. Девчонка резко выходит из состояния полной погруженности в себя и замечает, что зацепила рукой старые доспехи.
— Проклятье!.. Извините, — говорит она, уходя.
— Осторожно, милая, — доносится из блестящего шлема.
Да, она потеряла Ричарда. Но неужели навсегда?
" Нет, братец, — думает Кира Юнг. — Перспектива потерять тебя окончательно меня решительно не устраивает".
* "Ради общего блага" — девиз Грин-де-Вальда
Глава 10 — Ты её не так держишь, — спокойно замечает Реддл, наблюдая за пытающейся освоить невербальный метод Кирой. — Палочку нужно держать сильнее, увереннее — от этого эффект будет лучше.
Вечер. В класс профессора Бендера врывались солнечные лучи, придавая всему вокруг медово-вишнёвый оттенок. Занятие с Томом длилось уже около часа, и солнце медленно катилось за горизонт, окрашивая тонкую полоску неба в цвет переспелой вишни.
— Давай покажу, — говорит Том, вставая рядом с Кирой. — Смотри...
И он забирает у неё палочку. Мисс Юнг внимательно наблюдает, а потом снова берёт своё "оружие" и направляет её на мишень — небольшую статую. Всё в точности, как говорил Том. У неё получится.
"Protego", — мысленно она проговаривает заклинание, стараясь сконцентрироваться.
И статуя падает на пол, раскалываясь на два больших куска.
— Вот и умница, — одобряет Реддл, смотря на разбитую статую. Затем направляет на неё палочку:
— Reparo. Ты нет так безнадёжна, как я думал.
— Спасибо, — сухо говорит Кира, пытаясь не злиться на колкие замечания слизеринца.
— Итак, мисс Юнг, — тихо говорит Томас, садясь на край стола. — Сегодняшнее занятие подошло к концу. Есть вопросы?
— Нет, профессор, — серьёзно отвечает Кира, собирая сумку.
— Что, совсем ни одного? — с едва заметным огорчением спрашивает Том, внимательно смотря на девушку.
— Они не относятся к уроку.
— Что ж, тогда не стоит...
— Почему объектом своих насмешек вы выбрали грязнокровок? — быстро спрашивает Кира.
— Мы? В смысле, слизеринцы? — уточняет он.
— В смысле, Вальпургиевы рыцари.
Томас удивлённо взглянул на девушку. Медленно удивление перерастает в едва заметное раздражение.
— Откуда ты знаешь? — невозмутимо спрашивает слизеринец.
— Это не важно, — отвечает Кира, оценивая степень его гнева.
— Если кто-нибудь узнает... — тихо говорит Том с заметной угрозой.
— Сохранение чистоты крови! Эта идея глупа и безумна! — слова вырываются против её воли. Она даже не успела подумать о последствиях сказанного.
— Ты ничего не знаешь о наших целях, — уверенно проговаривает Том, подавив излишние эмоции.
— Пусть так, — равнодушно соглашается она. Потом, немного несмело добавляет:
— Но ты в силах рассеять мои заблуждения.
Ей хочется узнать больше об ордене. И ей совсем не хочется уходить, ведь Хогвартс неприветлив поздним вечером — холодные коридоры с тускло-горящими факелами, картины со спящими портретами.
— Уже поздно. — говорит Реддл, направляясь к двери. — Мы уходим.
Они расстались у статуи рыцаря Седрика Ормоского — Том пошёл вниз по лестнице, ведущей в подземелье Слизерина, Кира направилась в противоположную сторону – гостинную факультета Когтевран.
— Тебе, разве, не кажется это немного глупым, Олив? — осторожно спросил Джон, смотря в учебник.
Двое когтевранцев рассматривали сейчас способы борьбы с вампирами для работы по ЗОТИ — Оливия предлагала бусы из чеснока как вариант для описания, но Джон только посмеялся над этим.
— Не понимаю, что тебе не нравится, — недоумённо сказала она, рассматривая картинку в учебнике. — Это старинный способ, который придумали магглы. Вполне возможно, что...
— Нет, Оливия, — резко оборвал Джон. — Это всё чушь... Ты сама в это веришь? "Чеснок отпугнёт вампиров!" — передразнил он подругу. — Как именно? Ах да, всё дело в запахе, верно?
— Конечно, Джон! — Нетерпеливо прервала Оливия. — Тут ведь написано...
— Не желаю слышать.
— О боже, как же ты мне напоминаешь слизеринцев своей упёртостью! — Не выдержала когтевранка.
— Что, прости? Мне послышалось? — насмешливо и удивлённо сказал Джон. — Это прозвучало из уст Оливии Кроус – девушки без стереотипов?
— Я не...
— Поздно, дорогая. Теперь ты должна признаться, что всё-таки считаешь слизеринцев безнравственными, хитрыми, коварными подлецами.
— Джон, перестань, — Оливия склонила голову на бок и сердито сдвинула брови – поза, которую Джон определял, как "пора тебе заткнуться, Сэндфорд".
— Они действительно ужасны! — Не унимался он. — Они ведь ненавидят магглов и издеваются над магглорождёнными. А Реддл вообще воплощение зла...
— Не желаю слышать, — непререкаемым тоном сказала Оливия. — Замолчи и перестань говорить чушь!.. Ах, чёрт, — потянувшись за пером, она задела рукавом свитера пузырёк чернил.
— Да что с тобой такое? — тихо спросил Джон, не обратив внимания на огромную кляксу от чернил на обложке его тетради. — Это же просто Реддл.
Оливия, упёрто игнорируя Сэндфорда, уткнулась в свой учебник. Минуту помолчав, Джон подошёл к ней.
— Это безобразие, — без злости на гнев подруги сказал он. — Ссориться из-за слизеринцев? Безобразие, — хмыкнул он, приобняв Оливию за плечи. — Ладно, прости. Я не думал, что это так тебя расстроит.
— Не надо больше говорить плохо о том, кого совсем не знаешь, — чётко проговаривает Оливия. Немного помолчав, задумчиво добавляет:
— Может, всё-таки магглы правы, и чесноком действительно можно одолеть вампиров?
— Возможно, если им забить их до смерти, — ухмыльнулся Джон.
— А ты пробовал? — удивлённо спрашивает когтевранка.
— Нет, — серьёзно отвечает Джон. — Но обещаю добавить это в свой список "обязательных и неотложных дел".
Глава 11 В ноябре ученикам Хогвартса пришлось несладко — учителя, будто озлобленные плохой погодой, стали безудержно заваливать учеников домашними заданиями, самостоятельными работами и всевозможными тестами.
— К чёрту! — устало говорит Джон, отбросив в сторону учебник по зельеварению.
Сейчас он был в библиотеке совершенно один, пытаясь довершить подготовку к самостоятельной по зельеварению, но чем дольше он сидел за учебниками, тем быстрее переходили его мысли в другое русло: он думал о Кире и о том, что с ней происходит. Он не понимал, куда она часто уходит по вечерам, почему стала меньше общаться с ним и Оливией, почему стала появляться в компании Абрахаса Малфоя и ещё чаще в компании Тома Реддла. Эти слизеринцы сильно влияют на неё.
Однажды вспыльчивый когтевранец сильно поссорился с ней по этому поводу — он накричал на неё из за того, что она общается с этими уродами, а девчонка сказала что-то о его неразумном поведении и смешном отношении к её знакомым. Он был в ярости настолько сильной, что уже мало заботился о том, что говорит.
— Держись от меня подальше, — прошипел он тогда. — Ты не можешь общаться и со мной, и с ними одновременно.
— Не тебе устанавливать правила, — сказала она на ходу, поднимаясь в свою спальню. Свесившись с лестничных перил, она насмешливо добавила:
— Ты даже не знаешь, что упускаешь, пренебрегая общением с ними.
Это было в середине октября. Да, середина октября — невероятно поэтичное время. Дожди играют джаз. Туманы любят спокойную музыку, а потому мы не встретим их, когда на улице дождь. Жёлтые листья танцуют вместе с ветром танго, но рано или поздно музыка смолкает, и тогда они медленно опускаются на холодную землю, забытые всеми, кроме старого дворника.
Так живёт осень — безудержно и безумно. Она старается насладиться жизнью, которая скоро закончится. И она вечно завидует лету, пахнущему луговыми травами, морской водой и цветущей лавандой, ведь в лете спрятана вся теплота и нежность года.
Джон часто осенью возвращается мыслями к Франции. Хоть и фамилия говорила о его английских корнях, Франция оставила в нём частицу себя. Было бы хорошо сейчас оказаться в Ла-Рошель — в городе его детства. Когда Джон мальчишкой покинул его, город запомнился умиротворяющим пристанищем — цветущие виноградники, устрицы, которые продавались повсюду, старая гавань, пахнущая историей и морскими волнами.
В Ла-Рошель Джон чувствовал себя счастливым. Ему нравилось бегать с мальчишками по городу, а после уставшим приходить к морю и, сидя на берегу, кидать туда камешки.
А Кира всю жизнь прожила здесь, в Лондоне. Она редко видела по настоящему тёплое солнце, редко чувствовала запах тёплой зелёной листвы и редко ощущала горячий сухой ветер на своей коже. Однажды она рассказывала Джону, как вместе с семьёй ездила в Испанию, а после, кажется, Ричард брал её с собой в Италию.
"Я взяла немного солнца и спрятала его в груди. Теперь оно вечно будет согревать меня" — говорила маленькая когтевранка другу, показывая обычную открытку и фотографию, на которой Кира держит на ладожке большую улитку. Девочка с солнцем в груди.
Осень вечно завидует лету...
Джон занял роль осени. Кира исполняет роль лета. Они одновременно и разные, и во многом похожи. Но в обоих тепла достаточно, чтобы согреть тех, кого они любят.
— Довольно, — снова повторил себе Джон, захлопнув учебник. — Пора уходить.
Просторная светлая комната с большими окнами — едва видны тонкие нити паутины на деревянной оконной раме, слышно любое дуновение ветра на улице и почти осязаемо ощущение спокойствия. Комната, в которой сейчас находятся Реддл и Юнг — одна из сотни спрятанных в замке и открываемых при помощи определённого кода. Хогвартс полон загадок.
Том Реддл и Кира Юнг до сих пор практикуют способы защиты от тёмных сил, только круг их занятий сильно расширился — когда выяснилось, что практика обычных школьных заклинаний поднадоели и Кире, и Тому, то стало необходимым изучать что-то новое, выходящее за рамки школьной программы. А изучение нового требует большей практики. Так Реддл переквалифицировался из "преподавателя" в "ученика". И вот они уже вместе изучают новое, практикуют, изучают новое, повторяют старое, практикуют — круг сомкнулся.
Сейчас когтевранка и слизеринец сидят на крохотном старом диване и читают. В основном, они уделяют внимание литературе по защите от тёмных искусств, зельеварению и чарам. Где-то в книжном шкафу похоронена очень редкая дорогая книга, связанная с тёмной магией. И эта книга оказалась здесь благодаря Кире.
Какого же было удивление Реддла, когда девчонка в один из осенних вечеров принесла с собой экземпляр "Способов овладения тёмной магией".
Из её кратких пояснений, Том понял, что девчонка после исчезновения брата решила овладеть тёмной магией для собственной защиты. Исключительно ради самообороны.
Разумеется, думал Томас, тёмная магия для самозащиты, тёмные зелья для самозащиты, тёмные книги, свитки, вещества и артефакты — всё исключительно для самозащиты.
"Добро" и "зло" — понятия субъективные, необходимые лишь для того, чтобы люди могли дать оценку тому, что им нравится и тому, что их пугает. За страхом часто кроется неизвестность. А тот, кто победит страх к неизвестности, будет способен на многое. Кира не боится неизвестности, думал Том. Раз уж принесла такую книгу, наверняка не боится.
Возможно, Абрахас и не думал, как он помог Реддлу, обратив его внимание на эту девчонку. Но действительно ли Малфой, этот чистокровный сноб, потомок аристократов, невидящий ничего дальше собственного носа, разглядел в Юнг тягу к запретному и не такой уж и плохой ум? Сомнения были слишком велики, чтобы не обращать на них внимания. И хоть в девчонке слишком много сумасбротства и излишней упёртости, чтобы вступить в орден, Том уверен — она вскоре переменит своё мнение.
— Кира,— тихо говорит Том. — Твой брат никогда не хотел убивать, верно?
Юнг продолжает смотреть в книгу.
— Он излишне добр для этого, —отвечает она, ухмыляясь. — Хотя он всегда говорил, что доброта не бывает лишней... Это был странный вопрос, Том.
— Люди несовершенны, — вскользь упоминает Реддл. — Многие не смогли бы оставаться человечными по отношению к своим врагам... Например, я или ты, верно? - Наклонившись к когтевранке, Том спросил:
— Смогла бы ты убить, Юнг?
Наступило короткое молчание.
— Разумеется.
Захороненная в шкафу книга по тёмной магии скоро увидит свет.
— Я узнал об одном очень интересном заклинании. Позволяет достичь бессмертия и безумно сложно в осуществлении.
Юнг оторвала взгляд от книжных страниц.
— ...Вещь, получаемая в ходе действия заклинания, называется крестражем.
— Ни разу не слышала. Что вызывает большую сложность? — Спросила она.
— Бессмертие требует определённой платы, — ещё тише объясняет Том. — Нужна жертва – человеческая душа. Необходима чья-то жизнь.
Лучи солнца уже почти не греют, и пришлось разжечь огонь в камине. Они сидят молча, думая о возможных последствиях, а где-то далеко, будто за тысячу миль отсюда профессор Моркинс думает, почему двое лучших учеников пятого курса опять опаздывают на урок.
Глава 12 Тихие разговоры при тусклом холодном свете. Никто из ордена не сможет сказать, сколько они находятся в этой небольшой комнате - пять минут или один час.
Их десять. Десять человек в кругу холодного света, а дальше - всепоглощающая мгла, но никто её не остерегается.
Они говорят о вырождении аристократии, политике Британского магического правительства и, разумеется, о грязнокровках. Тема чистоты крови стала обязательной к обсуждению.
Их десять. Десять силуэтов среди всепоглощающей тьмы - только бы не стать частью её. Абрахас Малфой хочет поговорить с Кирой, но она сейчас в компании Реддла.
- Это просто немыслимо, и ты это знаешь, - едва уловимо слышится голос когтевранки.
- Это часть одного большого плана, и ты это знаешь, - отвечает слизеринец.
Обрывки разговора уходят в глубину коридоров замка. Эти слова украдёт сквозной ветер и, возможно, подарит первому встречному, что будет спешить в класс или Большой зал.
Абрахас устал. Он больше всего хочет спать, а не говорить о проблемах аристократии. И, равнодушно выслушав своего собеседника, он уходит в тень, желая, чтобы его оставили в покое.
Глупые маленькие дети, думает Абрахас. Они повторяют слова своих родителей, повторяют фразы из книг, повторяют то, что повторяли другие. Они не хотят думать сами и потому так любят тему чистоты крови - ведь уже всё сказано и заучено так, что при словосочетании "грязная кровь" в их головах автоматически появляются готовые фразы для дальнейшего продолжения разговора. Они лишь наивные дети...
Но что насчёт Реддла? Этот не из тех, кто готов принять готовое мнение, словно таблетку. Но всё же... всё же он тоже ненавидит магглов. Разве у него могут быть для этого основания?..
"Хотелось бы узнать причину твоей ненависти, Реддл — думает Абрахас. — Зачем тебе это всё?"
— Забудь своё прошлое. Разрушь все иллюзии. Твори своё будущее, — слышится приглушённо
Лозунг Ордена, который эти школьники повторяют когда едят, когда собираются спать, когда сидят на уроках. Они повторяют его постоянно, потому что верят в Орден, верят в Реддла, верят в силу аристократии. Но не верят в себя, а потому нуждаются в том, кто поведёт их за собой, кто сможет придумать план, направить их силу в нужное русло... Но ведь они всего лишь ученики, не желающие думать сами.
Толпа, неспособная думать, не представляет угрозы до тех пор, пока у неё не появится лидер...
- И ты не представляешь, как сильно может зайти человек, достигая своих целей, - говорит Кира Абрахасу. - Особенно, если за ним следует толпа.
Хогвартс неприветлив поздним вечером - холодные стены, тёмные пустые классы и тусклые от непроглядного дождя окна. Двое учеников спасаются от этого в Выручай-комнате.
- Реддл ничего страшного не сделает. Я хочу сказать, не стоит спешить с выводами. ...Тебе не холодно? - спрашивает Абрахас, собираясь брать в руки полено, но после отрицательного кивка Киры он оставляет эту затею.
- Не спешить с выводами, - передразнивает его Юнг, разводя руками. - Реддл ничего плохого не сделает! Реддл лишь хочет... А впрочем, неважно.
После собрания вальпургиевых рыцарей комната с камином, пианино и несколькими мягкими креслами кажется по домашнему уютной, а от того будто бы не настоящей. Выручай-комнату первым нашёл Абрахас - это одна из причин, почему сейчас она выглядит также, как гостинная в его доме.
- Как тебе мои однокурсники? Уже успела привыкнуть?
- Смотря к чему, - отвечает когтевранка, посматривая на часы. - К их разговорам о чистоте крови - да. А в целом, они подростки, ничем не отличающиеся от своих сверстников.
Лишь наивные дети, мысленно добавляет когтевранка.
Запах дерева и кофе, мягкие кресла, тепло камина — вся эта комната казалась ей давно знакомой, весь этот вечер напомнил ей что-то из прошлого. Обрывок воспоминания, который до сих пор для Киры - тяжёлый осадок с привкусом горечи. Да, тогда тоже был сильный дождь...
Тяжёлые капли настойчиво стучат в окна поместья. Ричард Юнг сидит у камина в старом потёртом кресле и размышляет о цели своей скорой поездки в Венгрию. Александр Бурлуцкий, его давний знакомый, непреклонен - господин заявил, что вынужден требовать мистера Юнга приехать немедленно для подписи бумаг, связанных с получением наследства. Ричарда занимает то, что в Венгрии сейчас неспокойно...
В соседней комнате слышится скрипка. Когда она замолкает, её звуки сменяет хрустальный звон чашек. Ещё секунда, и в гостинную входит Кира с подносом.
- Вид у тебя такой, будто обдумываешь план захвата южной Ирландии, - комментирует девушка, разливая чай.
- Почти угадала, - отвечает Ричард, беря белоснежную чашку из рук Киры. - Завтра я отправляюсь в Венгрию, чтобы подписать кое-какие бумаги... Со смертью дяди Генриха к нам отошёл его дом в Мишкольце.
- А что отец?
- Удивлён, разумеется, - отвечает брат. - Никто не ожидал, что старик Генрих вообще упомянет меня в завещании.
- Да, верно... Надолго планируешь задержаться?
- Нужно подписать бумаги, укрепить защитные чары дома, привести в порядок дела... Неделя, не меньше.
- Прожить неделю одной в огромном поместье! - театрально взмахнув рукой, воскликнула Кира. - О боже!
- Что значит одной? - удивлённо спросил Ричард. - А отец?
- На месяц уезжает по работе в Лондон. Да, сэр, этот июль мы проведём в поместье одни, - сказала Юнг, откинувшись на спинку кресла. - ...Жаль дядю Генриха, конечно.
- Что ж, - сделав глоток чая, задумчиво говорит Ричард. - Если ты хочешь, можешь погостить эту неделю у Блэков, они давно приглашают тебя.
- Пожалуй, нет, дорогой братец, - отвечает Кира, сдувая с лица рыжую прядь. - Целую неделю они меня не вытерпят. Я останусь здесь.
— Как хочешь, — Ричард задумчиво смотрит в окно. — В Венгрии сейчас неспокойно... Ладно, сыграешь мне на скрипке?
Удел когтевранцев заключается в постоянном и невыносимом сокрытии своих чувств — не многие воспитанники великой леди Ровены способны найти человека, которому можно было бы рассказать о том, что тяготит их души. Недалеко ушли от слизеринцев, вечно живущих в масках, усмехается Кира.
Стереотипы — это зло. Но нас воспитывали, ставя в общеустановленные рамки стандарта. Когтевранцы скрытны и жадны до знаний? Разумеется. Гриффиндорцы эмоциональны и отчаянно храбры? Конечно.
Ричард уже ушёл к себе — завтра аппарировать в шесть утра. А Кира устало опустилась на пол перед затухающим камином. Воздух наполнен теплом.
И Кира Юнг вдруг ловит себя на мысли, что впервые за это лето вспомнила о некой светловолосой ученице с факультета Когтевран. Оливия Кроус не признаёт стандартов — "удовлетворительно" по зельеварению, неприязнь к чарам и любовь к романам, а не к учебникам, как полагается. Эта девушка не скрывает эмоций, а Кира — настоящая ученица Ровены Когтевран. И она не сказала брату, что безумно будет скучать, что не хочет расставаться с ним даже на неделю.
Заставив себя, наконец, встать с пола, Кира Юнг отправилась в свою спальню.
Глава 13 Конец ноября удивил своей капризностью — вчера дождь поил застылую землю, а сегодня снег хрупкими кристаллами осыпает её. Сменяя друг друга, они, кажется, готовы продолжать это безобразие очень долго. И сейчас белыми кружевами отделаны мощённые дорожки, на елях под снежной подушкой сверкает малахитом зелень колючек. Хрупкость красоты — подтверждение её совершенства.
В кабинете директора Диппета слышатся голоса. Тише!
— Альбус, я повторяю, что положение крайне сложное — в Болгарии, Чехии, Словении, Дании — везде пропадают люди, — говорит директор.
— Да, мне это известно, — отвечает профессор голосом, в котором слышно глухое отчаяние. —
Грин-де-Вальд набирает силу.
— В Великобритании процент исчезновений неимоверно мал, чем в других странах Западной и Восточной Европы. И, прошу, не говорите, что вам неведома причина, Альбус.
— Напротив, директор, для меня всё предельно ясно. Но то, что Грин-де-Вальд опасается встретиться со мной, не говорит о том...
— Нет, Дамблдор, говорит! Грин-де-Вальд боится вас, потому что вы достойный противник. Он знает, что вам под силу одолеть его, а потому не хочет рисковать.
— Смерть Арианы — истинная причина, — грустно продолжает профессор. — Геллерт не боится меня, он боится узнать правду. Он не хочет знать, кто именно убил мою сестру.
— Вы не понимаете,.. - директор обессиленно опускается в кресло. — На кону жизни сотни живых людей, а вы, Альбус, продолжаете думать о мёртвых...
— Да, многие люди безрассудны, - спокойно соглашается профессор. - Если вы позволите, я пойду. Уже начался урок... Постоянно говорю детям, что опаздывать — это не хорошо, а тут...
— Да-да, конечно.
Правда бывает страшной — она может убить, сжечь душу, оставив только оболочку. Геллер Грин-де-Вальд боится узнать правду... Возможно, почти так же сильно, как её боится Альбус Дамблдор.
Оба пленники, оковы на которых одела та, чью жизнь они забрали — девушка, которую убивала её собственная магия.
"На кону жизни сотни живых, а вы думаете о мёртвых..." — всё ещё слышится отголосок здравого смысла, который удивительно схож со словами директора.
Под тяжёлыми каплями тает мягкий снег, оголяя серые ветви деревьев — красота никогда не бывает вечной.
Кира Юнг стоит на улице и смотрит в небо. Запрокинув голову, она ловит горячей кожей холодные капли дождя.
Уже месяц, целый месяц девчонка находится в состоянии лёгкой паранойи. Думается, тут любой бы невольно испугался, когда видел бы что-то неясно жуткое в вечерних коридорах Хогвартса. Два раза Юнг наблюдала, как в коридорах скрывается что-то огромное — оно вызывало у Киры невольные ассоциации со змеями скользкими и изворотливыми. А характерный для них звук — приглушённое шипение — только укреплял её догадки.
Странно, что Кира Юнг до сих пор ничего не сказала ни Джону, ни Абрахасу. Впрочем, слишком глупо было бы говорить о неясных видениях, которые вполне могли оказаться издёвкой её же изображения. Не нужно говорить о том, что её беспокоит. Не сейчас.
— Привет, Юнг, — слышится голос за спиной.
— Здравствуй, Томас, — не удостоив взглядом слизеринца, отзывается девчонка.
Тёмно-рыжие пряди, отяжелев от дождевой воды, змеями спадают на плечи, мантия промокла безнадёжно и окончательно - явный признак того, что сегодня понадобится перечная настойка.
— Это такой новый способ самоубийства? — недовольный перспективой вести девчонку к медсестре, спрашивает кронпринц.
— Да, — спокойно отзывается когтевранка. — Дух школы убивает один симпатичный полукровка, внушая своим однокурсникам мысль об уничтожении магглов. Самое паршивое то, что я умудрилась cтать такой же. И что мне ещё остаётся, как ни убивать себя холодным дождём в ноябре?
— Изощрённо, — замечает Реддл, снимая плащ. — Но на вас, мисс Юнг, у меня есть планы, и я не могу позволить вам умереть. По крайней мере, пока.
Том накинул плащ на плечи когтевранки.
— Ноябрьский дождь беспощаден, ты знаешь? — лукаво спрашивает Кира, взглянув на Тома.
— Не замечал, — рассеянно говорит Реддл.
— Беспощаден, — подтверждает свои же слова девчонка. — Уже можешь узнать, о чём я думаю?
— Ты о легилименции? — слегка удивлённый таким резким переходом, уточняет слизеринец. — Нет, но в процессе. А как твои успехи?
— Очень сложно.
— Разумеется. Завтра встретимся в Нашей комнате, и тогда пощады от меня не ждите, мисс. Мне кажется, что окклюменцию Вы освоите превосходно.
— Что, я так талантлива?
— Нет, — насмешливо говорит слизеринец. — Просто, тебе деваться будет некуда... Ладно, идём в школу.
В спальне Киры Юнг царит загадочный полумрак, серое небо за окном дополняет картину, смотря на которую, хочется кидаться на стены от неимоверной тоски.
Оливия Кроус сидит на краю своей кровати. Серое платье и бледные обескровленные губы прекрасно гармонируют с полумраком комнаты. Впрочем, Киру, сидящую напротив, эта гармония отнюдь не радует.
— Оливия, оставь страдания, — устало говорит мисс Юнг. — Они ни к чему.
— Это немыслимо, — тихо отзывается Оливия. - Неужели ты действительно думаешь, что я смогу забыть всё и изображать наигранное равнодушие?
Кира закатила глаза - вся эта ситуация с любовными страданиями уже стала основательно раздражать её.
Глупая девчонка, думает Кира, очень глупая! Её ревность изрядно выводит из себя. Как можно видеть любовь там, где её нет и в помине? Глупая, наивная девочка...
— Разве ты не видишь, что наши уроки — это просто уроки? — спокойным голосом говорит Кира. — Ничего больше.
Оливия Кроус молчит, смотря в пустое пространство комнаты.
— Хватит, слышишь? Хватит играть в Джейн Эйр! — усмехается Юнг, беря скрипку. — Пустая трата времени.... У тебя десять минут на страдания, а потом приходи в себя, хорошо? Скрипка здесь уместна, но тебя наведёт на грустные мысли, поэтому я пойду играть в другое место, — Кира Юнг выходит из спальни.
Закат гранатовым светом затапливает окрестности Хогвартса. Дождь прекратился, оставив после себя лишь маленькие серые облака с разорванными краями. На балконе холодно. Студёный западный ветер в дуэте со скрипкой вмиг доводит до иступления разум, и забывается всё — Реддл, школа, семья, война... Сейчас есть только ветер, скрипка и старый замок.
Солнце тлеет красным угольком — там, на горизонте, в несуществующем мире царит красота. А ночь, подбираясь ближе, обесцвечивает и размывает силуэты. Время уходит за тысячу милль отсюда.
Ветер давно прекратился и скрипка молчит. На балконе стоит девчонка, смотря в небо и ловя руками снежинки, которые тут же тают. Хрупкость красоты — подтверждение её совершенства.
Глава 14 - Эй, Реддл! Лови...
Секунда, и в темноволосую голову мальчишки попадает футбольный мяч.
- Почему не ловишь, Реддл? - подбегает к сидящему на скамейке мальчику другой - рыжий и весь в веснушках.
Потирая больное место ладошкой, Томас наклоняется, чтобы подобрать вылетевшую из рук книгу.
- Ты идиот, Уилсон! - зло выговаривает он. - Зачем ты сделал это?
- Ты должен был поймать, - растерянно бормочет мальчик, беря в руки мяч. - Я хотел поиграть с тобой.
- Поиграть? - с лукавой улыбкой спрашивает Том. - Но твой мяч... Он, кажется, сдулся.
Уилсон недоумённо опускает голову и замечает, что мяч действительно начал медленно сдуваться.
- Вот чёрт! Как же это так?
Оглядев мяч со всех сторон, так и не найдя повреждений, Уилсон говорит торопливо:
- Ну ладно, Реддл, я пойду, надую его...
- Да, пока, — следует довольно сухой ответ.
- Ещё встретимся! - кричит рыжий мальчишка, убегая в сторону приюта.
Томас смотрит на удаляющегося ребёнка и, когда тот скрывается совсем, снова склоняет голову над книгой.
- Хотел поиграть, - с растерянной улыбкой говорит Реддл. - Надо же...
Для большинства учеников факультетов Слизерина и Когтеврана этот урок ЗОТИ становился до безобразия непонятным.
Вероятно, ситуацию можно было бы исправить, если только профессору Бендеру дали бы возможность объяснить тему блокирования заклятий до конца. Но двое учеников, постоянно перебивающие учителя своими вопросами, лишали других шанса на понимание материала.
С самого начала урока, когда тема была написана на доске, Кира Юнг и Том Реддл будто вступили в соревнование "кто задаст больше вопросов".
- Второй закон Броука гласит, что полная нейтрализация заклятия возможна в том случае, если магическая энергия защитного заклинания больше магической энергии поражающего заклятия. Из этого следует... Да, мистер Реддл?
- Профессор, но магическая энергия заклинания "Protegо" равна 360-ти грамтам, тогда как энергия заклятия "Stupefy" составляет около 500 грамт. Разница велика. Это означает, что данное защитное подходит не для всех заклинаний?
- Верно, мистер Реддл. Все защитные щиты или заклятия могут выдержать ограниченный напор энергетической энергии. Представьте, что в стеклянную бутылку налили воды и поставили в холодильник. Что произойдёт? Бутылка... Да, мисс Юнг?
- Извините, профессор. Но если энергии защитного заклинания может не хватить на полную нейтрализацию поражающего заклятия, то как возможно предугадать ход атаки врага и обезвредить его заклятие?
- Если энергии Вашего защитного заклятия не хватит для полной нейтрализации, мисс Юнг, то её в любом случае хватит для изменения траектории направления поражающего заклятия.
- Возможно ли нескольким волшебникам объединить энергию защитных заклятий? - спрашивает Том.
- Такое уже удавалось, мистер Реддл. Марта и Сэмюэль Дрейсон таким способом усовершенствовали заклятие "Protego".
- А считается возможным объединить достаточное количество магической энергии для отражения Авады Кедавры? - спрашивает Кира.
Все ученики в классе взглянули на неё. Некоторые удивлённо уткнулись в тетради.
- Я... Честно говоря, я не знаю, мисс Юнг. До этого момента я об этом не думал... Вероятно, в любом случае энергия главного непростительного слишком велика.
Томас невольно взглянул на Киру — та в задумчивости смотрела на учителя.
- А какое защитное заклинание является самым мощным, профессор? - к общему недовольству когтевранцев, девчонка не унималась.
- Их несколько, мисс. И мы их, пожалуй, запишем...
Зашелестели листы.
- Эй, Юнг... Тебе записка, - тихо шепчет Николсон за спиной Киры. И тут же на её парту падает сложенный лист пергамента.
Записка гласила:
" В 20:00 встречаемся в Нашей комнате. Возьми книгу по заклинаниям и палочку.
Т.М.Р."
- Мистер Бендер! - громче, чем нужно говорит Том. - Мистер Бендер, извините, но у меня вопрос...
Вечером от холода не спасали даже факелы, так усердно зажигаемые домовиками. Кира, быстро шагая по коридорам, вздрагивает порой от студёного воздуха. Холод невидимыми осколками впивается в кожу, и Киру Юнг грела одна только мысль о том, что, вероятно, в комнате для занятий растоплен камин.
Со скрипом открыв ветхую старую дверь, девчонка издаёт полный отчаяния вздох — в комнате мало того, что холодно, но ещё и невыносимо сыро.
- Опоздала, - немедленно констатирует Том, смотря на вошедшую.
- Как принято, - бормочет она, небрежно кидая книгу на стол. - Почему так холодно?
- Я хочу научить тебя и научиться сам игнорировать некомфортные условия, фокусируясь на своей магии.
- Направляя всю энергию на заклятия, — заканчивает Кира.
- Палочку взяла?.. Чудно. Будем сражаться.
Она не успевает даже возмутиться, как серебрянный луч мигом летит к ней. Девчонка, вынужденная защищаться, ловко отражает первое его заклятие.
- Оно могло меня поранить, - говорит Кира.
- Атакуй, - коротко бросает Том, ожидая её удара.
В тот момент комнату не озарил красный или синий свет, не прогремел страшный звук, словно при выстреле пистолета, но Томас, заранее выставивший щит, весьма удивился, когда этот щит медленно растаял под натиском неизвестного заклинания.
- Что это? - со смешным изумлением спрашивает слизеринец.
Девчонка рукой указывает на книгу по тёмной магии:
- Любопытство победило меня. Снова.
- Кира... - выдыхает Том, а затем неожиданно громко смеётся.
- Что случилось?
- Решительно ничего... Нет-нет, продолжай, прошу.
Быстро подавив смех, Томас становится в боевую позицию и немедленно отражает ещё одно заклятие.
- Как ты овладела такой магией? Где ты тренировалась? - спрашивает кронпринц, направляя ещё одно заклинание в сторону девчонки.
— Я тренировалась здесь одна, — отвечает Юнг, выставляя щит.
— Ты начала учить что-то новое без меня? Я возмущён! — усмехаясь, продолжает Том.
— Я обыграла. Счёт в мою пользу, — говорит Кира, после чего начинает искренне смеяться.
Часы пробивают девять вечера. Коридоры Хогвартса почти пусты, и только один ученик сонно шагает в свою спальню. На мгновение он останавливается, дабы получше расслышать доносившиеся откуда-то отголоски смеха. Но тут же, зябко вздрогнув, он торопливо продолжает свой путь, потому что перед холодом отступает даже любопытство.
Глава 15 Поместье, сокрытое тенью зелени старых дубов, окутывают вечерние сумерки. В воздухе холод и ощутимое чувство тревоги.
Юная мисс Юнг сидит на полу в гостинной и перебирает старые фотографии, как вдруг в доме эхом слышится звук хлопнувшей двери. Девчонка, спохватившись, вскакивает на ноги и прислушивается к восстановившейся тишине.
"И почему мы не держим эльфов?" — думает Юнг, поспешно выходя из гостинной.
— Кира, добрый вечер! — доносится из холла. — Какой холод на улице, подумать только.
Юнг входит в холл и видит, наконец, нежданную гостью — сестру отца, женщину сорока лет с приятной внешностью.
— Миссис Мерсон, добрый вечер, — говорит она удивлённо. — Вы же должны быть в Блэкпуле.
— Нет, моя милая, поездка сорвалась... Извини, что так неожиданно. А ты что, одна?
— Отец в Лондоне, а Ричард уехал по делам в Венгрию. Вы, наверное, замёрзли? Пойдёмте в гостинную, там теплее.
Белый фарфор чашек на серебряном подносе, потрескавшиеся рамы старых окон в гостиной и две женщины у камина — есть в этой картине что-то трогательное, нечто едва уловимое, невозможное для описания.
— И когда же возвращается Ричард? — спрашивает миссис, подставляя ладони к теплу камина.
— Два дня назад должен был.
— Странно. А отец?
— Он приезжает через неделю, кажется, — говорит Кира, смущённо улыбаясь.
Пар поднимается от горячего чая и тает в тёплом воздухе. Пахнет корицей, мятой и старой бумагой — у дома Юнгов всегда был своеобразный аромат.
— Вы ведь когда-то были в Копенгагене, — рассеянно спрашивает Кира, вертя в руках чайную ложку. — Расскажите мне об этом городе.
— Я уже мало что помню... А с чего ты вдруг заинтересовалась?
Кира немного помолчала.
— Мне нравится Дания.
Скрипы и шорохи старого дома созвучны со стонами ветра. В камине догорают дрова.
— Что ж, я помню Городскую Ратушу... С мистером Мерсоном мы оказались там, когда гвардейцы под музыку шли к королевской резиденции — это была смена караула...
И тётушка начала рассказ, прикрыв будто глаза, и погрузившись в старые воспоминания. Да, она видит, как шествует отряд высоких гвардейцев к дворцу Амалиенборг, видом своим внушая восторг и уважение, а возле Городской Ратуши из кирпича, краснее которого нет, стоит молодая женщина в оливковом платье, и рядом стоящий мужчина смеётся, пытаясь её сфотографировать. Свежий ветер смешивается с музыкой, они слышатся всюду. И колышит ветер оливковое платье молодой женщины, и улыбается молодой мужчина.
Улица Стрёгет смеётся под солнечными лучами.
— Мисс Юнг! — раздаётся громко на улице, и в дверь начинают громко стучать.
Извинившись перед миссис Мерсон, Кира вскакивает с кресла и идёт открывать дверь. На пороге ждал мистер Смит — молодой парень, большой друг Ричарда.
— Мисс Юнг, прошу прощение за нежданный визит, но уж лучше я бы это принёс, чем почтовая сова... — и мистер Смит протягивает ей конверт. — Новость ведь не радостная... Я уже слышал об этом.
— Господи боже, в чём же дело?! — не выдерживает Кира, распечатывая конверт.
— Мне жаль, мисс Юнг, — говорит мужчина, следя за выражением её лица.
Кира, пробегая глазами строчки, опирается на косяк двери, чувствуя острую необходимость в какой-либо опоре.
— Вы нормально себя чувствуете, мисс Юнг? — тихо спрашивает мистер Смит, когда рука Киры с письмом обессиленно опускается.
— Мне нужно...
— Кира, что-то случилось? — интересуется миссис Мерсон, входя в холл. — Добрый вечер, Джордж.
— Может, воды, мисс Юнг? — обеспокоенно спрашивает мистер Смит, явно опасаясь за её самочувствие.
— Мне нужно побыть одной, — наконец говорит Кира, беря себя в руки. — Прошу прощения.
Миссис Мерсон, после того, как Кира ушла, провела Джорджа в гостинную и предложила чашку чая. Её изрядно беспокоили и загадочное письмо, и реакция Киры, и волнение мистера Смита.
— Джордж, что произошло?
— Три дня назад на дом, где находился Ричард, совершили нападение. Люди Грин-де-Вальда, я полагаю. Мне сказали, там всё вверх дном было, когда обнаружили, что что-то не так.
— А Ричард? — дрожащим голосом спросила миссис Мерсон.
— Его нет.
— Извини?
— В доме его не было, и позже он не появился. Исчез.
Вспыхнув яркими искрами, дрова в камине затрещали. Миссис Мандер вздрогнула.
А на втором этаже, едва захлопнулась дверь в кабинет брата, мисс Юнг обессиленно упала на пол, закрыв лицо руками и безудержно плача. Осознав масштаб трагедии, Кира почувствовала, как стиснуло объятия ужасное чувство отчаяния — липкое как страх, медленно разрушающее любого.
Хрупкие плечи мисс Юнг сотрясаются ещё долго, на полу видятся следы от солёных слёз. И вокруг темнота, темнота, темнота.
На улице полумрак...
... А в тихой библиотеке Хогвартса светло — на солнце едва видна пыль, взметающаяся от старых томов. Кира Юнг сидит за тисовым столом, обложив себя неимоверным количеством книг. Прокручивая вновь старое воспоминание, она быстро рвёт исписанный пергамент — бесшумно обрывки опускаются на поверхность стола.
— Кира, доброе утро, — слышится за спиной тихий голос Джона Сэндфорда.
— Здравствуй, — коротко бросает она, чуть повернув голову. — Ты что-то хотел?
— Поговорим? — улыбается Джон, садясь на свободный стул. — Я и забыл уже, как мы просто разговаривали...
Кира оставляет порванный пергамент, и поворачивается к окну — там, за тонким холодным стеклом солнце играет со снегом, и едва слышится звонкий хруст от шагов садовника. Декабрь цветёт хрустально-ледяными розами, записывает на окнах летопись своего времени.
— К чему готовишься? Взглянув на неровные башенки книг, спрашивает он. — К истории магии?
"К очередной дуэли" — замечает про себя Кира. Но вслух говорит лишь:
— Да, верно. Профессор Бинс задал слишком много перед каникулами. Уже написал сочинение?
— Да... Кстати, как твои новые друзья? — наигранно равнодушно спрашивает Джон, беря в руки один из толстых учебников, пролистывая его страницы.
— Прекрасно, — отвечает Кира, начиная писать что-то на новом пергаменте.
— Говорят, ты собираешься на каникулах погостить у Абрахаса, верно?
— А что ещё говорят? — с едва улавливаемой раздражённостью спрашивает она. — Может, что на летних каникулах я буду жить в одном приюте с Реддлом?.. Нет? Очень жаль, потому что это вполне вероятно.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спрашивает Джон, только сейчас замечая следы от слёз на её лице.
— Отец сильно болеет, — говорит Кира. — Вчера получила письмо от мистера Смита — он его лечащий врач. Силы небесные, почему же ужасные новости всегда приносит мистер Смит?.. А что до поездки к Абрахасу — это правда. Он меня приглашал.
— Я на твоём месте не стал бы соглашаться.
— Хорошо, что ты не на моём месте, — пытается язвить девчонка. — Но в любом случае, мне нужно ехать домой в Лондон. Там есть кое-какие дела...
— Могу я спросить? Почему вы живёте в старенькой квартирке, если в вашем распоряжении целый дом?
— Дело в том, что отец не может вовремя добираться до работы. И вообще... Домовиков мы не держим, а содержать целый штаб прислуги не в состоянии.
Осознав бесполезность дальнейших расспросов об этом, Джонатан решает поменять тему.
— Что ж, может встретимся на каникулах? Прогуляемся по Ноттинг-Хиллу? Я надену свой самый дешёвый костюм, а ты самое лучшее платье — удивим людей острыми контрастами. И ещё мы будем кидать монетки уличным музыкантам.
— Но, Джон, мы не сможем...
Мальчишка в праведном удивлении вскидывает брови.
— А что случилось?
— Война, Сэндфорд.
Парень ещё пару мгновений в непонимании смотрит на девчонку, а потом неожиданно громко начинает смеяться.
— Вот чёрт!.. Значит отложим прогулку до окончания войны... Кстати, а ты всё ещё общаешься с Реддлом?
— Да, — говорит Кира. — Это тебя интересует?
— Он мне не нравится. У него слишком сильный характер...
— Он меня не подавляет, если ты об этом, — выговаривает Кира, начиная быстрее записывать в свою тетрадь конспект.
— Я именно об этом, — соглашается Сэндфорд.
Чуть покачиваясь на стуле, Джонатан смотрит на серьёзный профиль Киры, улыбаясь своим каким-то мыслям.
"Я чертовски скучаю по тебе, Юнг, — думает Джон. — По той странной взбалмошной девушке, которую знал раньше. В тебе было столько жизненных сил, Кира. А сейчас ты напоминаешь цветок — блеклый и почти увядший цветок. Где твоё солнце?"
Осень вечно завидует лету...
— Что ж, мне пора, я обещал встретится с Уиллом Форсоном, — говорит Джонатан, вставая. — предложение с Ноттинг-Хиллом остаётся в силе, даже не думай отказываться.
Девчонка фыркает, сдавая позиции и не смея напоминать ему...
— А как же уличные музыканты? — Интересуется она, глядя на него снизу вверх. — Оставим без средств на существование?
— Мы найдём их в следующий раз, если ты не возражаешь, — задумчиво отвечает Джон, смотря на исписанный пергамент. — А что это там написано про тёмную энергию заклятий?
— Ничего... Я буду искать самое лучшее платье, Джон. И не забудь про порванный костюм.
— За кого ты меня принимаешь?! — возмущённо говорит Сэндфорд, уходя. — Он будет просто дешёвым.
И в тихой библиотеке слышны шаги белокурого парня. Короткие пряди его растрёпанны, манжеты на белой рубашке растёгнуты и завёрнуты до локтя. Он тихо насвистывает свою мелодию — ту, которая звучит в старой Америке, где нет войны, где на улицах бродят герои О. Генри.
А в Шотландии распускаются хрустально-ледяные розы.
Глава 16 Купол из серебрянных облаков скрыл туманную голубизну неба. В лесу Ветер неуловимым чудовищем мечется в поисках жертв, и он, в конце концов, находит их — группу когтевранцев с профессором Олкотт во главе. Студёный и зимний, он обрушивается на них, рёвом своим вырывая из рук некой пятикурсницы потрёпанную тетрадку.
— Мисс Юнг, если Вы сейчас не предпримете мер для спасения своего блокнота, то потеряете его навсегда. — замечает профессор Олкотт.
— Да, профессор... Одну минуту, — говорит Кира, догоняя злополучную тетрадь, которая вознамерилась, по всей видимости, научиться летать.
Тихим хрустом звучит под ногами снег. Тёмный Лес спит — мрачная серость деревьев на фоне ослепительных белых сугробов невыносимо режет глаза. Хрупкая, будто ненастоящая зима царит в окрестностях Хогвартса.
— Конечно, отыскать единорогов зимой крайне сложно, но что поделать... — вздыхает профессор, всматриваясь вглубь леса. — От учебной программы отходить мы не можем.
— Профессор! — громко восклицает одна пятикурсница, указывая вдаль бледным пальцем. — Профессор, мы уже нашли!
Среди серых ветвей деревьев едва виднеется само воплощение грации — чёрным копытом яростно бьёт в землю белоснежная лошадь. Это животное видом своим подтверждает будто сказочность зимы.
— Замечательно! — восклицает профессор, подходя ближе. — Осторожно, дети. Он может быть опасен.
Основательно замёрзнув в своём тонком пальто, Кира тоже радуется, что единорога, наконец, нашли. Значит, скоро можно будет возвращаться в школу. Усилием воли пытаясь унять головную боль, она пытается сосредоточиться, но безрезультатно.
— Как тебе урок? Интересно, правда? — спрашивает Джон с заметным сарказмом.
— Да... Я в восторге, — говорит Кира без должного восхищения. — Побольше бы таких занятий.
Джонатан ботинком пинает старую ветку, раздумывая, стоит ли ему продолжать разговор.
— Я тут газету получил...
— Что пишут? — равнодушно, скорее из вежливости спрашивает Кира.
— О Грин-де-Вальде. Он, будто бы, становится слишком опасен. Много потерь в Восточной Европе. Особенно в Венгрии сейчас неспокойно...
" Сыграешь мне на скрипке?" — слышится совсем рядом. Кира с трудом осознаёт, что голос этот лишь в её голове.
— ...Пишут ещё, что Дамблдор мог бы его остановить, но (какая жалость!) он боится. Представляешь?
— Значит, у него есть на это причины. Мы не можем знать всего, — в рассеянности отвечает Кира, смотря на группу пятикурсников.
Джону видится в пустом взгляде Юнг нечто пугающее, сбивающее с толку — она сейчас рядом, но смотрит так отстранённо, что невольно кажется, будто её здесь вовсе нет. А Кира думает, что в лесу обжигающе холодно. Идти стало слишком трудно. На разум невообразимо давят невидимые тени, громко кричит ветер. Юнг чудится, если сейчас она упадёт, то будет падать вечность. Нужно срочно что-то сделать... Может, вернуться в школу?
— Этот ветер... Он невыносим, — невнятно бормочет Кира, растёгивая верхнюю пуговицу пальто.
Джон обеспокоенно дёргает девчонку за рукав.
— Кир, ты слышишь меня?.. Что-то ты совсем расклеилась. Что, плохо?.. Так, спокойно, слышишь? Ну-ну, стой... Профессор, нужна ваша помощь!
На улице тихо и неимоверно холодно. Ветер, нещадно бушевавший днём, к вечеру сдал свои позиции, и с наступлением сумрака воцарился долгожданный покой.
В больничной палате Хогвартса пахнет чем-то пряным. Кира Юнг, лёжа на кушетке и слушая холодно-режущую тишину на улице, несказанно рада, что в Хогвартсе тепло. Ей и в детстве нравилось сидеть возле окна зимой, представляя контраст между угрюмой неприветливостью мира и тёплой атмосферой её дома. Так она сидела целыми вечерами до тех пор, пока в окне не мелькала фигура брата или отца. Тогда она вскакивала с подоконника и бежала открывать двери замёрзшим родственникам.
Медленно больничная палата наполняется тенями, воздух тяжелеет, и становится слишком душно. В сладкой полудрёме Кире кажется, будто в одном из тёмных углов стоит человек. Юнг изо всех сил пытается разглядеть силуэт, но четно — ночной мрак непрогляден. Ну и ладно, думает девчонка, раз видение отказывается видеться, то чёрт с ним... И Юнг позволяет себе заснуть.
Давящую тишину мира и всепоглощаюший мрак ничто не нарушает — это значит, что комнатные тени могут свободно гулять этой ночью.
— Кира, будь добра, верни портсигар, — чуть раздражённо говорит Ричард Юнг, комкая лист пергамента. — Куда ты его спрятала?
Девушка в белом сидит в старом кресле и лукаво улыбается.
— Эта привычка убьёт тебя! — непререкаемым тоном отзывается мисс Юнг.
— Не надейся, — следует короткий ответ.
В саду пахнут яблони. Хрупкие лепестки цветов осыпаются на землю нежно и медленно. Глядя на это белое кружево, Ричард вспоминает вдруг о матери — она любила и весну, и эти старые яблони в саду, когда была жива.
Её уход наступил так нежданно и так быстро. Брат и сестра помнят до сих пор, как Мария Юнг разглядывала те самые яблони — лицо было её спокойно, в глазах виднелся блеск, а её последние слова она говорила с внеземным воодушевлением, но, как ни странно, о смерти.
"Дети, видите эти деревья? Их давно посадил ваш дед, и вот они спустя десятки лет всё ещё цветут так буйно... Старика Вальдемара уже давно нет на свете, а его любимые яблони пережили хозяина и сейчас радуют нас. Мы, конечно, тоже уйдём... Мне всегда было страшно кануть в небытие просто так, не оставив здесь ничего вечного. Вы же знаете, некоторые люди действительно живут вечно — в памятниках, стихах, книгах. Мы знаем их имена до сих пор, спустя тысячелетия... Пойду скажу мисс Эллит, что обед нужно подавать после прихода отца. Всё же красиво цветут эти яблони весной", — последнюю фразу она сказала чуть дрогнувшим голосом, а дальше темнота, тишина, бесконечность
Эти яблони цветут по сей день...
— Кира, моя ломка до добра не доведёт! — теряя своё хвалёное терпение, говорит Ричард.
— Тише, братец. Это тебе во благо, — храбро парирует девчонка, припоминая, куда именно она спрятала его сигареты.
— Видит бог, Кира Мария Юнг, я с твоего рождения не применял к тебе физической силы, — говорит Ричард тихо и с какой-то жестокой насмешкой. — Но обстоятельства позволяют...
И тут к нему в руки через всю комнату летит старенький портсигар. Брат, конечно, говорил несерьёзно, но рисковать Кира не решилась.
— Деспот, — констатирует она.
— Благодарю, — искренне говорит он, закуривая с неимоверным наслаждением.
В комнате слышится запах дорогого табака, воздух поддёрнут белёсой дымкой, заволакивающей разум.
— Ричард, — вздыхает сестра, подобрав под себя ноги. — Вот скажу отцу, что ты себя губишь.
— Говори, — равнодушно соглашается брат. — Он ведь курит тоже.
— Ты невыносим...
— Знаю, — лениво протягивает Ричард, выпуская изо рта белёсые кольца дыма.
Кира Юнг резко открывает глаза — здесь, в настоящем тягостный ночной мрак давит на сердце. Последние остатки сна исчезают в тишине больничной палаты. Ни единого звука вокруг. Тени сгущаются, завладев комнатой. Где-то слышится вой одного из школьных привидений. Воздух тяжёл и горяч — кажется, будто дышать становится непосильной задачей.
Страшно. Отчего, Кира толком не понимает. Тишина давит на разум, и кажется, что сейчас обязательно последует звук, шум, голос — то, от чего застынет кровь в жилах и перестанет на мгновение биться сердце.
А дальше...
По телу Юнг пробегает дрожь, когда через пару минут на край её кровати кто-то аккуратно садится.
— Говорят, что человек без прошлого — это не человек, — слышится скрипучий голос. — Конечно, в этом есть доля правды... Но оно не может определять нас полностью. Как ни крути, а человеческая душа — это большее, чем череда прошедших поступков и происшествий.
Юнг хотела было встать с кровать, но не смогла и пошевелить рукой, а некто тем временем продолжал говорить:
— К сожалению, всё в мире изменчиво, и люди по обыкновению своему склонны меняться, невзирая на прошлое... Всё так неустойчиво, подумать только, — едва различимая грусть слышалась в этом скрипучем голосе. — И ваши совместные планы с этим мальчишкой Томом, милая, хрупки в большей степени, чем те снежинки за окном... Какая уверенность, гордость, — силуэт коснулся пальцами руки Юнг. — Но вы удивительны в своём стремлении изменить мир, даже если при этом придётся уничтожить себя... Вы оба интересны, но только решили бороться за то, что не имеет смысла, чему нет конца. Может, ты и изменишь мнение на этот счёт. Ведь всё в нашем мире слишком неустойчиво... Кстати, хочешь знать, что вечно? — неожиданно спросил силуэт, наклоняясь чуть ближе. — Это красота.
Кира Юнг неожиданно быстро приподнимается на кровати, обретя способность двигаться. Воздух, наконец, прохладнеет, и становится легче. Грань между явью и воображением была сломана, и только спустя пару минут девчонке удаётся убедить себя, что всё это было галлюцинацией.
