Глава 1. Понедельник — худший деньСамолетик приземлился на стол Гермионы, когда она заканчивала заполнять сопроводительную записку к своему проекту. Удивлённо взглянув на письмо, Гермиона снова склонилась к пергаменту: «Странно… Ладно, подождёт немного».
Мистер Долфорд сказал, что не станет рассматривать её предложение, пока она не соберёт все необходимые документы. Трейси Милиган, его секретарша, шёпотом заверила Гермиону, что это невозможно. И Лора поспешила с ней согласиться.
— Не высовывайся ты пока, Гермиона, — посоветовала Лора, откинув назад тяжёлую косу. Лора всегда так делала, когда хотела подчеркнуть, что спорить с ней бесполезно.
«Глупости какие», — пронеслось тогда в голове у Гермионы.
Она передёрнула плечами, вспомнив взгляды, которыми Лора и Трейси обменивались, когда думали, что Гермиона ничего не замечает. Очевидно — они считали её сумасшедшей.
— Ну и ладно, — вздохнула она, ещё раз просматривая документ.
В этот момент на стол упал ещё один самолётик. Гермиона нахмурилась: такие послания она получала только от своего начальника, а его в министерстве не было — из командировки мистер Долфорд возвращался только завтра.
Осторожно отодвинув в сторону записку, Гермиона развернула первый самолетик.
«Извещение
Мисс Гермионе Грейнджер
Уведомляем вас о том, что вам необходимо явиться в Отдел кадров сегодня, 7 ноября, в 17:00.
Ведущий специалист Отдела
Падма Томас,
P.S. Подтвердите получение».
— И что вам от меня понадобилось? — спросила Гермиона у самолётика и развернула второе письмо.
«Ожидаем подтверждения.
Ведущий специалист Отдела кадров
Падма Томас».
Гермиона перевела взгляд на часы, стрелка приблизилась к 16:30, до назначенного времени оставалось ещё полчаса, но этого было мало, чтобы закончить со всем. Написав ответ — конечно, она придёт, как может быть иначе, — Гермиона снова взялась за перо. И, поразмыслив, поняла, что стоит ещё раз просмотреть пятый параграф Земельного кодекса. Раскрыв увесистый том, она начала читать.
***
Из кабинета Гермиона вышла в 16:55. Она хотела освободиться пораньше, но просто не могла: Земельный кодекс полностью завладел её вниманием. Так что в 16:54 она с сожалением закрыла книгу, взяла со стола палочку и побежала к лифту. Благо Отдел кадров находился недалеко — на первом этаже.
В сентябре Гермионе пришлось несколько раз заглядывать в эту часть министерства — слишком умиротворённую и вообще-то довольно магловскую. По крайней мере, Гермионе эти кабинеты напоминали о тех временах, когда она вместе с родителями оказывалась в каком-нибудь муниципальном учреждении.
«Посадить бы всех этих волшебниц за компьютеры да убрать самолётики, и картина вышла бы в точности такая», — размышляла девушка.
На её вкус, в Отделе кадров было много бумаг, подписей, печатей, штампов и всего, что замедляет работу. Перевод Гермионы они оформляли несколько недель — неспешно, с расстановкой, явно наслаждаясь процессом.
Вот и сейчас, открыв дверь, Гермиона сразу увидела Падму, обложившуюся бумагами, и со сосредоточенным видом попивающую чай.
— Привет, Гермиона, — Падма взглянула на часы. — Ещё немного и ты бы опоздала.
Гермиона кивнула. Она не чувствовала особого раскаяния.
«Ну показывай, где ещё надо расписаться», — хотела сказать Гермиона, но Падма не дала ей этого сделать.
— Миссис Конгрит ждёт тебя в своём кабинете, — произнесла Падма, отхлёбывая чай из кружки.
— Миссис Конгрит? — переспросила Гермиона.
За всё то время, что она оформляла перевод, начальница Отдела кадров никогда не вызывала её к себе. Внезапное желание миссис Конгрит пообщаться не сулило ничего хорошего.
Падма улыбнулась:
— Да-да, миссис Конгрит хочет тебя видеть. Иди уже, Гермиона.
Собственно других вариантов у неё не было. Рассеяно поблагодарив Падму, Гермиона направилась к двери, на которой висела золотистая табличка «Начальник Отдела кадров миссис Конгрит».
Гермиона на автомате прочитала надпись и уже, переступая порог светлого кабинета — стоило ей постучаться, как миссис Конгрит громко сказала: «Войдите», — поняла, что ещё кажется довольно странным. Судя по тому, что она слышала от Трейси, миссис Конгрит вторую неделю подряд болеет у себя дома.
***
«Неужели она так сильно хотела меня видеть, что вышла с больничного?», — подумала Гермиона, здороваясь с миссис Конгрит.
Она не успела хорошенько поразмыслить над этим вопросом и даже просто посомневаться — так, для себя, — потому что, сделав пару шагов по бежевому ковру, обнаружила: в комнате был ещё один человек. Он сидел недалеко от миссис Конгрит, откинувшись на спинку кресла и явно оценивая обстановку, его ноги были скрещены, начищенные ботинки, которые сразу бросились Гермионе в глаза, слегка блестели. Его чёрная мантия совершенно не подходила к кабинету миссис Конгрит, где всё было светло-коричневым, бежевым и желтоватым.
«Малфой», — удивилась про себя Гермиона, проходя к своему креслу, такому же, как у бывшего однокурсника, и рассеяно кивая: она так и не поняла, кто из них с Малфоем поздоровался первым.
— Вот теперь, когда вы оба здесь, можно и поговорить, — довольно произнесла миссис Конгрит и хищно улыбнулась.
Гермиона искренне надеялась, что её всё-таки не передёрнуло от этого елейного тона. Нужно было держать лицо.
«Вон Малфой отлично справляется с задачей, — подумала Гермиона. — Так спокоен, точно не считает всё это странным… хотя, может, они заодно?»
Это предположение заставило Гермиону насторожиться.
— Чаю? — предложила миссис Конгрит.
— Нет, спасибо, — отказалась Гермиона, и, осознав, что они с Малфоем одновременно произнесли одно и то же, слабо улыбнулась. Малфой никак не отреагировал и снова уставился на часы миссис Конгрит, висевшие на стене — банальную безделушку, выполненную в форме совы.
— Что же… — протянула миссис Конгрит. — Тогда приступим к делу.
Приготовившись слушать, Гермиона немного подалась вперёд, подвигаясь ближе к столу и рассматривая покрытое морщинками лицо собеседницы.
— Оба вы знаете о подарке, который делает министерство своим сотрудникам ко Дню всех влюблённых.
Кажется, на этот раз Гермиону всё-таки передёрнуло. И если зрение её не обмануло — Малфоя тоже. Об особом подарке министерства знали все. Года четыре назад это было новостью года, сенсацией, газеты захлёбывались — в основном от восторга, — спустя несколько месяцев Рита Скитер взяла интервью у первых участников эксперимента — Джейн Гортрем и Кормака Маклаггена. Они тогда заявили, что собираются пожениться, но через полгода расстались, чем «навсегда разбили сердца миллионам волшебников и волшебниц». По крайней мере, так говорила всё та же Скитер. Сердце Гермионы всё это совсем не затронуло, она бы, пожалуй, и не узнала, что они расстались, если бы не Джинни. Та с интересом следила за происходящим и, как подозревала Гермиона, немного переживала из-за Гарри.
— Так вот наш кристалл уже выбрал пару, которой мы дадим шанс на этот День святого Валентина.
Гермиона с опасением взглянула на Малфоя. Тот продолжал делать вид, что ему всё равно, но ощутимо напрягся.
— Мы сделаем такой подарок мисс Луне Лавгуд, редактору нашей газеты, — миссис Конгрит кивнула в сторону Гермионы, — и, — она выразительно взглянула на Малфоя, — мистеру Блейзу Забини, который работает в Отделе международного магического сотрудничества.
— А нам нужно будет их свести, — догадалась Гермиона и, не удержавшись, охнула.
Ещё четыре года назад, когда министерство только представило общественности свой новый проект по укреплению магического сообщества, Гермиона с ужасом думала о том, что будет, если чёртов камень выберет её. Тогда Джинни, с которой Гермиона поделилась опасениями, пожав плечами, сказала:
— Да ты узнаешь об этом только, когда дело будет сделано. Для тебя ничего не изменится, а если придётся быть сводней…
И Джинни подмигнула ей.
Сейчас улыбка Уизли-младшей, которая уже несколько лет как Поттер, стояла у Гермионы перед глазами.
«Чёрт-чёрт-чёрт, — думала она. — Отказаться ведь не получится».
Тогда миссис Конгрит направит официальный запрос её начальнику, а Долфорд точно обяжет её это делать.
Гермиона понимала, если бы она всё ещё работала в Отделе регулирования магических популяций, её начальница, добрейшая миссис Уинбер, точно помогла бы ей вывернуться. В конце концов, камень пусть и выбирал тех, кто будет сводить пару, но с этим всё было не настолько строго. Возможность отказа существовала, но для этого требовалось прошение от начальника.
«Долфорд точно не сделает этого для меня», — угрюмо заключила Гермиона.
Более того она знала, что сама не попросит шефа об одолжении.
«Значит, Луна и Забини… Забини… чёрт».
Углубившись в размышления, — как этот дурацкий артефакт вообще мог поставить этих двоих рядом, — Гермиона не сразу расслышала Малфоя.
Кажется, только со второго раза она поняла, что именно он говорил или, по правде говоря, почти кричал:
— Это невозможно! Забини… нельзя с ним так поступать. Это незаконно.
Малфой волновался и больше не старался скрыть это. Гермиона поняла, что ещё немного и он действительно сорвётся на миссис Конгрит.
Пожилая женщина нахмурилась:
— Как же незаконно. Всё делается с ведома министра, а кристалл не ошибается.
— Глупая стекляшка, — не сдержавшись, фыркнул Малфой.
Наверное, в первый раз в жизни Гермиона была с ним полностью согласна.
Губы миссис Конгрит сложились в тонкую линию:
— Прошу вас, выбирайте выражения, мистер Малфой. Эта, как вы выразились, глупая стекляшка — мощный артефакт, способный определить, кто из волшебников потенциально подходит друг другу. Вся информация взята из личных дел сотрудников с их согласия, многие даже сами добавляли факты о себе, чтобы кристалл работал лучше. Каждый год сотни волшебников мечтают, чтобы кристалл выбрал их. Это большой подарок для мистера Забини и мисс Лавгуд, и подарите им его вы.
— К 14 февраля? — мрачно уточнила Гермиона.
Миссис Конгрит немного расслабилась, чего нельзя было сказать о Малфое. Он сверлил женщину недовольным взглядом. Она повернулась к Гермионе.
— Да, вы должны помочь им узнать друг друга за это время. У вас несколько месяцев, как видите. Кристалл выбрал вас, а, значит, вы лучше всего справитесь с этой задачей. Даже если вам кажется, что это не так.
Гермиона прокашлялась. Она понимала, что потерпит неудачу, но просто обязана была попытаться:
— А вы уверены, что кристалл… не ошибся? Просто Луна и Забини… они… кхм… слишком разные.
— Кристалл никогда не ошибается, — отрезала миссис Конгрит. — И не надо так смотреть на меня, мисс Грейнджер, да и вас, мистер Малфой, я вижу насквозь. Когда мы разрабатывали этот проект и создавали кристалл, мы всё просчитали. Речь идёт не о любовных чарах, не о насилии. Вы должны это понимать. Просто вы дадите им шанс узнать друг друга, а воспользуются они им или нет… это другой вопрос. Всё может получится, как у мистера Кормака и мисс Гортрем, а может и как у мистера и миссис Томасов. Чем плох такой вариант?
Луна — жена Забини? Гермиона едва удержалась от смешка и покачала головой.
«Какой же бред».
Судя по всему, Малфой думал так же. Спорить он больше не пытался, но стал очень мрачным.
— Если вы согласны, нужно подписать документы, вы дадите подписку о неразглашении, — обратилась к ним миссис Конгрит.
Видно, у Малфоя тоже были не особо хорошие отношения с начальством. Он подписал свой договор, сначала внимательно прочитав его — Гермиона кидала на него косые взгляды, пока читала своё соглашение. Сейчас она не знала, что раздражает её больше необходимость быть сводней, то, что свести нужно Луну и Забини, или всё же наличие Малфоя в качестве напарника.
Она — в который раз за день — тяжело вздохнула.
Миссис Конгрит лукаво улыбнулась:
— Да что вы оба такие печальные. Знали бы, как все, кто не работает в министерстве, мечтают присоединиться к нашему проекту, просят создать такие кристаллы для каждой компании.
Гермиона из вежливости кивнула. И кто знал, что этот понедельник окажется настолько скверным?
Тем временем её собеседница достала из тумбочки небольшой белый кристалл и положила его на стол.
— Вот, возьмите, он будет менять цвет, когда мисс Лавгуд и мистер Забини будут узнавать друг друга. Возможные оттенки — от бледно-розового до алого. Думаю, значения очевидны.
Гермиона смотрела на кристалл. То же делал и Малфой. Они сидели так довольно долго, пока миссис Конгрит не протянула недовольным голосом:
— Да берите его уже, он не кусается.
Они одновременно потянулись за камнем, и в последнюю секунду Малфой убрал руку. Он ухмыльнулся, когда Гермиона спрятала кристалл в карман мантии.
Из кабинета миссис Конгрит они вышли вместе. Гермионе не хотелось разговаривать с ним. По правде говоря, ей вообще ни с кем не хотелось говорить сейчас.
«Но я бы многое отдала за возможность предупредить обо всём Луну, а не плести интриги за её спиной», — тоскливо подумала Гермина, осознавая, что именно этим ей и придётся заняться через какое-то время.
Да ещё и в компании с Малфоем. Ну почему камень не мог ей подобрать в напарники кого-нибудь более приятного и располагающего к общению? Видимо, Малфоя мучили те же сомнения и вопросы.
Дойдя до лифта, они будто по команде остановились.
— Мм… Малфой, нам надо будет обсудить… — начала Гермиона.
— Я знаю, Грейнджер, — перебил он её.
— А когда…
Он усмехнулся:
— Без понятия. У тебя что — нет других дел? Не терпится стать сводней?
Не глядя на неё, Малфой удалился. Гермионе казалось, что вместе с собой он забрал часть раздражения, но этого всё равно было недостаточно.
«Взял бы всё. Раз такой нервный», — размышляла она, вернувшись в кабинет.
Там её всё ещё ждали Земельный кодекс и проект. Делая поправки в записке, Гермиона то и дело возвращалась к разговору с миссис Конгрит.
«И почему она всё-таки решила выйти с больничного?», — устало подумала Гермиона, проваливаясь в сон.
Глава 2. Скверный кофе1999 год, январь
Поттер вышел из камина и тут же стал отряхивать мантию. Драко скривился, наблюдая за тем, как пепел падает на любимый ковёр матери.
— Можно и поаккуратнее, — сказал он, продолжая следить за Поттером.
Тот ничего не ответил, но оставил попытки очистить запачканную мантию.
«Видно, много где успел побывать за сегодня», — подумал Драко.
Да и как иначе: Поттер и его команда продолжали ловить Пожирателей. На свободе осталось не так много приспешников Лорда, но они расползлись по всем уголкам страны. То и дело Пожиратели совершали жестокие убийства, которые смаковала бульварная пресса. Они будто специально нарывались. Драко это раздражало и пугало, но в последнем он не признавался даже самому себе. Разве что иногда.
— Здесь будем разговаривать? — уточнил Поттер.
Видимо, понял, что не дождётся от Драко никаких предложений.
— Ты что, Поттер, напрашиваешься на чай? — не удержался Драко.
Поттер, наверное, и, правда, устал, потому что только отмахнулся от его слов:
— Ну здесь, так здесь.
Вообще-то Драко не планировал беседовать с Поттером у камина. Всё-таки это было неприлично да и выглядело странно, но теперь он из упрямства не стал возражать. Драко скрестил руки на груди и прислонился к каминной полке: это Поттеру нужно было поговорить с ним лично, это он напросился к нему домой через два дня после слушания.
Последнего слушания.
— Вопрос касается твоего дела, Малфой, — начал Поттер, и у Драко внутри всё похолодело.
«Нет, они ведь не могли всё перерешать без меня, это ведь противозаконно, не могли приговорить меня к Азкабану после того, как отпустили. Нет-нет-нет», — пронеслось у Драко в голове, пока он старался ухмыляться как можно более вызывающе.
— Не бойся, в Азкабан тебя никто не пошлёт. Этот вопрос уже снят, — вдруг сказал Поттер, и это взбесило Драко. Он считал, что идеально скрыл свои эмоции.
— Я знаю, Поттер, — отрезал он и, подумав, предположил. — Что... решили и счёт матери заморозить?
Поттер отрицательно покачал головой. Взгляд Драко задержался на этих вызывающих поттеровских лохмах: интересно, он вообще знает о существовании укладывающих заклинаний?
— Деньги Нарциссы никто трогать не будет, — ответил Поттер. — А ваши с отцом счета останутся замороженными до специального распоряжения министерства, так что… тебе же нужно на что-то жить, Малфой. Кингсли предлагает тебе работу.
Драко фыркнул, машинально отметил, что мать бы это не одобрила, — но Нарцисса вообще от много была бы не восторге, например, от пепла на ковре, — и спросил, усмехнувшись:
— И какую же? Буду варить кофе новоиспечённому министру?
Поттер сегодня был какой-то неинтересный: не вспыхивал, не бесился, даже не пытался осадить Драко. Только смотрел на него так мерзенько — с явным сочувствием. Как же это раздражало.
— Тебя устроят в Отдел магического транспорта, — наконец сказал Поттер, не смотря ему в глаза.
Драко тут же понял, откуда взялось замеченное им несколько секунд назад сочувствие.
«Отдел магического транспорта. Чудесно», — подумал Драко, решая, как лучше послать Поттера и Кингсли с их предложением и, отчётливо понимая, что не сможет этого сделать. Они же не посадили его в Азкабан и сократили срок отцу — с пяти до трёх лет.
«Благодетели… чтобы их».
— Думаете, так легче будет наблюдать за мной? — спросил Драко, и Поттер всё-таки взглянул на него.
После долгого молчания он наконец сказал:
— Да, — и добавил. — Пока всё это между нами, но Кингсли просил предупредить, что если ты не согласишься, он проведёт дело через комиссию.
Драко передёрнуло. Огласка его совсем не радовала, не хотелось давать репортёрам повод для грязных статеек. Вполне хватило тех, что разошлись по газетам за последние месяцы.
— И когда мне… на работу? — поинтересовался Драко, не пытаясь скрыть раздражение.
— Завтра, — ответил Поттер и, спустя несколько минут, попрощался и скрылся в камине.
А Драко остался стоять там же, глядя на испорчённый ковёр.
— Нужно будет потребовать с Поттера компенсацию, он же у нас богач, — пробормотал Драко, заходя в зал. Если полчаса назад его настроение было просто плохим, сейчас оно стало на редкость поганым.
«Отдел магического транспорта… да они издеваются».
Драко схватил стоявший на столе стакан и запустил его в стену.
2005 год, ноябрь
Драко был уверен, что Грейнджер сама свяжется с ним. У неё же по жизни комплекс отличницы: она точно захочет выслужиться и поскорее свести Блейза и эту полоумную Лавгуд. Драко искренне надеялся, что ему останется только одобрить её план, а дальше… в его мечтах ничего не срабатывало, Забини избегал незавидной участи стать парнем Лавгуд, а сам Драко возвращался к работе. И больше никаких магических кристаллов и разговоров с Грейнджер.
Он подошёл к кабинету Дигдейла и, замерев перед дверью, досчитал до пяти, чтобы полностью успокоиться. Иначе они опять сцепятся, Дигдейл будет орать и уйдёт куда-нибудь с Лавандой, а Драко нужно, чтобы его начальник подписал это распоряжение сегодня. Он готовил встречу с французскими производителями магической косметики целую вечность и не мог всё потерять только из-за того, что Дигдейл — редкостный придурок.
— Почему ты просто не уволишь Малфоя, милый? Ну раз он тебя так бесит? — раздался голос Лаванды за дверью.
Драко остановился и прислушался, встал около стены так, чтобы не сразу было понятно, чем именно он занят. У него были свои варианты на этот счёт, но услышать версию Дигдейла очень хотелось.
За дверью завозились. Драко не хотел представлять, что именно там происходит, но его воображение всегда было слишком живым. Он скривился.
— Кингсли считает этого идиота ценным специалистом, поэтому просто так его не уволить. Нужна причина. К тому же… я и сам не знаю, кто может стать новым завом по экономическому взаимодействию. Все эти заграничные бизнесмены хотят работать с Малфоем. Думаю, он их чем-то очаровал.
— Может, империус? — громко захохотала Лаванда.
«Тупая шлюха», — подумал Драко, понимая, что сейчас она, скорее всего, сидит у Дигдейла на коленях. Он пару раз заставал их в таком положении. Может, из-за этого новый начальник и невзлюбил его.
«Ага, — сказал самому себе Драко. — А твоё прошлое и фамилия этого святого человека совершенно не интересуют».
Из-за смеха Лаванды, напоминающего лошадиное ржание, Драко не слышал, что ещё сказал Дигдейл. Порой Драко становилось интересно, сколько ещё его начальник будет возиться с этой шлюхой. Драко ставил на то, что через месяц, максимум через два, Дигдейл всё-таки уволит её — так же легко, как устроил сюда сразу после своего назначения.
— А я слышала, что сначала он работал не здесь, а в Отделе транспорта, заполнял графики движения поездов.
Драко передёрнуло, когда он вспомнил эти столбцы. Решив, что с него достаточно, он открыл дверь кабинета. Драко никогда не стучался к Дигдейлу — не заслужил. Тот не сразу его заметил и начал отвечать:
— Ну да… прежний начальник этого Отдела Варград вытащил его… Малфой, — вскрикнул Дигдейл, Лаванда тут же спрыгнула с его колен.
Драко с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.
«Какое идиотство», — мрачно подумал он, а вслух сказал:
— Для вас он мистер Варград.
И подал папку с документами Дигдейлу, тот нахмурился, но ничего не ответил, только жестом велел Лаванде выйти из кабинета. Она выбежала за дверь, поправляя мантию.
«Не Отдел международного магического сотрудничества, а бордель», — заключил Драко, наблюдая за тем, как Дигдейл находит нужные листы и ставит свою подпись. Попутно он пытался выжечь своим взглядом дырку у Драко в груди, но выходило плохо.
«Слабак».
***
— Чем ты так взбесил Браун на этот раз? — поинтересовался Блейз, когда они зашли в лифт.
Рабочий день был длинным и далеко не самым приятным, но он всё-таки завершился. Драко слегка улыбнулся при этой мысли и только потом взглянул на друга.
— Ну… я не открыл ей дверь, когда она выбегала из кабинета Дигдейла. Ужасно невежливо с моей стороны, — протянул Драко.
— Ага, — не поверил ему Блейз.
Когда лифт остановился и открылся, Драко увидел, что прямо на него смотрит Лавгуд. Кажется, высшие силы издевались над ним. Подавив рвущийся наружу смех, он прошёл мимо неё. Потом подумал, что это неплохой случай выяснить кое-что, и обратился к Блейзу:
— Давно не видел её тут.
Блейз пожал плечами:
— Так мы с редакцией на разных этажах работаем, если ты не заметил.
— Вот как… а она, кажется, стала выглядеть лучше.
Блейз посмотрел на него с сомнением. Драко побоялся, что перегнул палку. На самом деле, он толком не знал, что стоит сказать. Они с Блейзом могли обсудить женщин, но тогда это было спонтанно, а Лавгуд… если бы не дурацкое задание, Драко бы никогда о ней не заговорил.
Он в который раз пожалел, что не может просто открыть всё Блейзу, и почувствовал себя настоящим идиотом.
«Видно, заразился от Дигдейла», — констатировал Драко. Собственный диагноз его совсем не радовал.
— Возможно, — всё-таки ответил Блейз. — У неё волосы красивые, — он придвинулся поближе к Драко. — Совсем, как у тебя, дорогой.
— Убери от меня руки, чудовище, — возмутился Драко, отшатнувшись от протянутой ладони Блейза. — Не зря я не общался с тобой в школе.
Блейз расхохотался, и спустя несколько секунд Драко присоединился к нему.
***
Грейнджер вела себя ужасно. Своим нерадивым поведением она довела Драко до того, что он сам послал ей записку. В конце концов, прошла неделя с того дня, когда они узнали об этом паршивом задании. Каждый раз при мысли о магическом кристалле, идеальной сочетаемости и прочей чуши Драко начинало трясти. Проще было не думать об этом, но выходило плохо.
На записку Грейнджер ответила через пару часов.
Развернув самолётик, Драко прочитал: «Привет. Можем встретиться сегодня часов в семь в „Сказочном домике“. Устроит?»
Он отправил Грейнджер короткое «да». Место его действительно устраивало: «Сказочный домик» был кондитерской, туда приходили родители с детьми, вряд ли кто-то из знакомых мог застать их с Грейнджер там.
«Блейз туда точно не ходит, — довольно подумал Драко. — И, видимо, Лавгуд тоже».
Кажется, Грейнджер начинала реабилитироваться. Драко милостиво поставил ей «удовлетворительно».
***
Когда он зашёл в «Домик», Грейнджер уже сидела там. На ней была фиолетовая мантия, и Драко вспомнил, что в прошлый раз видел Грейнджер в красном. И теперь она, пожалуй, выглядела лучше — изящнее что ли.
Кроме Грейнджер, выбравшей столик в углу, но рядом с окном, в «Домике» не было посетителей. Хозяин — полный мужчина с мягкой улыбкой — выгружал на витрину новую порцию выпечки: булки разных размеров. Драко оглядел ассортимент, взял себе только кофе и подошёл к Грейнджер.
Она кивнула ему:
— Привет, Малфой.
— Привет.
Он сел и попробовал свой кофе. Тот оказался лучше, чем Драко предполагал. Вкус, конечно, был неидеальный, но вполне терпимый. Он перевёл взгляд на Грейнджер. Перед ней лежал блокнот, и Драко понадеялся, что он весь исписан дельными предложениями и идеями. Не могла же Грейнджер ничего не придумать за эту неделю. И когда она открыла рот, Драко приготовился услышать что-нибудь в духе: «Надо сделать это или вон то». Он бы поломался немного, но дал бы ей взять инициативу в свои руки, пусть работает. В конце концов, это её дружок Кингсли допустил такое безобразие и заставил взрослых волшебников заниматься какой-то ерундой.
Драко совсем не ожидал, что Грейнджер, плотно обхватив чашку с кофе — наверняка, очень горячим, — посмотрит на него внимательно и спросит:
— Почему ты мне написал?
Она смотрела на него испытующе, и это злило.
— В смысле «почему»? У тебя что проблемы с памятью, Грейнджер? — её фамилия прозвучала как ругательство. — Не помнишь, что было неделю назад?
Грейнджер скривилась. Помнится, раньше он не видел на её лице такого выражения. Впрочем, он не говорил с Грейнджер шесть лет, да и их отношения в школе вряд ли можно было бы назвать полноценным общением.
— Неделю назад ты почти послал меня, если не помнишь.
Она сделала акцент на слове «помнишь» и выразительно посмотрела на Драко. Он не собирался признавать свою ошибку, говорить что-то в духе: «Я был слишком удивлён, огорчён и страшно зол». Драко отпил кофе из чашки:
— Так что ты придумала?
Грейнджер вдруг сощурилась:
— Значит, вот как. Ты решил, что я всё сделаю сама, да? Наверное, ещё хотел, чтобы я тебе написала и отчиталась о проделанной работе. Верно?
Драко совсем не удивило то, что она сразу всё поняла: Грейнджер была умной, слишком умной, да и его план — надо признать — не дотягивал до блестящего.
— Было бы неплохо, — протянул он. — Но ты ведь не сделаешь этого, да?
Грейнджер кивнула.
Драко смотрел на её пальцы сжимающие кружку: коротко обстриженные ногти, на руках совсем нет колец.
«Неужто Уизел до сих пор не удосужился отдать ей сердце и почку?»
Тут Грейнджер прокашлялась. Возможно, привлекала его внимание. В любом случае у неё это получилось. Он отвлёкся от разглядывания её пальцев и посмотрел Грейнджер в глаза.
— Надо кое-что прояснить, — сказала она. — Я считаю этот подарок министерства глупостью. Я не хочу сводить Луну с Забини, она моя подруга, и меня тошнит, когда я думаю о том, что буду за её спиной плести интриги. Мне не очень-то нравится работать с тобой, Малфой, но других вариантов нет. Поэтому, — Грейнджер вздохнула. — Давай сотрудничать. Ты работаешь в одном отделе с Забини, насколько я знаю. Ты наверняка в курсе его… вкусов.
Произнеся всё это, Грейнджер с вызовом взглянула на него. Драко видел, что её пальцы плотнее обхватили кружку. Грейнджер нервничала, Драко мог её понять. И это понимание, по правде говоря, очень напрягало.
Грейнджер точно ждала от него такой же откровенности, и в принципе Драко мог высказаться достаточно прямо. Он скользнул взглядом по стене кондитерской, покрашенной в отвратительный жёлтый цвет, и произнёс:
— Как по мне, это задание — пустая трата времени, и Блейз никогда не сойдётся с Лавгуд. Но, кажется, моё мнение никому не интересно, — он сделал ещё один глоток из чашки. — Я согласен сотрудничать, Грейнджер.
В её взгляде Драко видел одно — подозрение. Конечно, подружка Поттера совершенно ему не доверяла. Не то, чтобы Драко рассчитывал на другой вариант.
***
— Нам нужно как-то ненавязчиво столкнуть их, — предложила Грейнджер, когда они закончили сверлить друг друга взглядами.
— Гениально, — прокомментировал Драко.
Ему пришлось взять вторую чашку кофе, чтобы вернуть себе бодрость мысли. На этот раз хозяин не смог приготовить что-то вменяемое. Кофе был ужасен. Проглотив немного, Драко поморщился и отставил кружку подальше.
— Где они могут случайно встретиться и при этом поговорить? — продолжала тем временем Грейнджер. — Во время обеденного перерыва в кафетерии?
— Не думаю. Маловато времени для общения да и вообще… наверняка, они уже не раз обедали в одном зале.
— Ну тогда… — Грейнджер открыла блокнот и стала писать там что-то простой магловской ручкой. Как-то раз Блейз встречался с одной маглорождённой ведьмой, и она подарила ему такую. Драко предмет не оценил, но запомнил.
— Вечеринка? — спросила Грейнджер.
Драко кивнул:
— Возможно. Вечеринка, а лучше… — идея пришла внезапно, но Драко тут же понял, что она гениальна, и довольно улыбнулся. — Благотворительный вечер. Мать устраивает один совместно с фондом защиты редких животных.
— Когда?
От Драко не укрылось волнение в голосе Грейнджер и ещё что-то.
«Она ведь тоже всё время защищает всяких тварей. Наверное, обрадовалась», — предположил Драко.
— Через три дня. Блейз приглашён, осталось только прислать письмо Лавгуд. И тебе тоже понадобится официальное приглашение. Ты же не думаешь, что я буду работать на приёме в одиночку. То, что Блейз и Лавгуд окажутся в одном помещении, не заставит их броситься друг другу в объятия.
Грейнджер нахмурилась, прерывая его:
— Нельзя позвать только Луну, Малфой. Это будет выглядеть странно.
Он уже догадался, что именно она хочет предложить. Мать будет в ужасе, но другого выхода у них всё равно нет.
— Нужно пригласить хотя бы человек пятьдесят из министерства.
Драко очень хотелось схватиться за голову, вместо этого он кивнул. Пятьдесят — так пятьдесят, главное — чтобы там не было Браун. Может, удастся и Дигдейла не приглашать. Тогда, пожалуй, всё можно будет пережить.
Грейнджер отпила кофе из своей чашки.
— Всё-таки он тут ужасно противный, — заметила она.
Драко усмехнулся: кто бы мог подумать, Грейнджер разбирается в кофе. Почему-то он снова вспомнил об этом перед сном, но лучше уж Грейнджер и кофе, чем его обычные мысли. Драко перевернулся на бок и закрыл глаза. Завтра ему предстояло выполнить невозможное: уговорить мать кардинально изменить планы и впустить в дом пятьдесят министерских служащих.
Глава 3. Главное — начать— Всё-таки странно, что меня пригласили на этот вечер, — повторила Луна, оглядывая Гермиону.
Та демонстрировала подруге очередную мантию — на этот раз тёмно-синюю с серебристой окантовкой на рукавах.
— Может, организаторы хотят, чтобы ты написала об этом в «Зеркало», — сказала Гермиона.
Ей очень хотелось убедить Луну в нормальности происходящего и развеять её сомнения. Подумаешь, Лавгуд вдруг позвали на благотворительный вечер, который проводит фонд защиты редких животных. В конце концов, приглашение получила не только она, а ещё человек сорок: они с Малфоем хорошо поработали над этим.
«Ладно, — призналась самой себе Гермиона. — Договор с директором фонда и Нарциссой — это, конечно, заслуга Малфоя».
Рассматривая собственное отражение, Гермиона улыбнулась промелькнувшим воспоминаниям: Малфой так радовался, когда узнал, что фонд в любом случае решил проводить вечер в большом зале торжеств, а не в мэноре, как предполагалось изначально. Кажется, она впервые видела его улыбку, а не ту неприятную усмешку, которая обычно кривила малфоевские губы.
— Гермиона, ты так залюбовалась собой, что совсем меня не слушаешь, — мягко упрекнула её Луна. — Но я тебя не виню: эта мантия очень хороша. Покупай её.
— Хорошо, спасибо. Прости, что отвлеклась, — Гермиона улыбнулась подруге. — Так что ты говорила?
Луна машинально дотронулась до серёжки в правом ухе: сегодня это были довольно массивные капусты фиолетового цвета.
— «Волшебному зеркалу» не интересен этот вечер. Они проходят регулярно, и на этот раз ничего особенного не предвидится. Да и про такие мероприятия мы пишем только, когда Кингсли даёт особое распоряжение, сама понимаешь, — Луна прошла дальше по ряду и остановилась около стойки с изумрудно-зелёными мантиями. — Поэтому странно, что они решили меня позвать.
Она обернулась к Гермионе, явно ожидая её реакции.
— Думаю, всё дело в том, что фонду в организации вечера помогает Нарцисса Малфой, — выдвинула она ту версию, которую подготовила для Луны и остальных на всякий случай. — Наверняка, это она настояла на том, чтобы пригласили тебя, меня, Гарри и других служащих министерства, причастных к событиям Второй магической. Просто хочет укрепить положение своей семьи, наладить нужные связи…
Луна покачала головой, доставая понравившуюся мантию:
— Не знаю. Может, ты и права, но мне казалось, что Малфой, я имею в виду Драко, и сам неплохо с этим справляется. Ты же знаешь, сколько контрактов он заключил для министерства за последние два года.
С этими словами Луна удалилась в примерочную. Гермиона осталась стоять напротив зелёных мантий — таких откровенно слизеринских. Конечно, она слышала об успехах Малфоя, пару раз Кингсли говорил об этом с Гарри при ней. Помнится, Рон каждый раз вспыхивал: он всё ещё считал, что Малфой должен был оставаться в Отделе транспорта.
— Почему хорёк может выбрать место, где он будет отбывать наказание? Что за бред? Пусть сидит и заполняет расписания поездов, на большее он всё равно не способен, — бушевал Рон, когда Гарри сообщил им, что Кингсли решил перевести Малфоя в Отдел международного сотрудничества после убедительной просьбы мистера Варграда.
— Видно, мистер Варград считает иначе, — пожал плечами Гарри. — К тому же это не совсем наказание Рон, просто мера… предосторожности. И Кингсли надеется, что Малфою будет полезна эта работа. Тем более он вроде сам хочет работать в международке.
— Он по заграницам кататься хочет, а не работать! — отрезал Рон, и Гермионе пришлось его успокаивать. Сама она думала, что ничего плохого в переводе Малфоя нет. И, как показало время, они с Гарри были правы. Там он принёс магической Британии куда больше пользы, чем если бы остался составлять расписание поездов и осматривать локомотивы.
***
Луна остановилась на зелёной мантии.
— Не хочу больше ничего смотреть, — заявила она. — Потом ещё подберу украшения, и будет совсем хорошо.
Гермиона решила не представлять, какие кольца, серьги и браслеты выберет Луна. Они дружили уже много лет, но эта девушка не переставала её удивлять.
«Она никогда не угомонится. Я тебя уверяю», — говорила Джинни. И пусть порой Гермиона могла поспорить с миссис Поттер, тут она точно не ошибалась.
Они вышли из салона, решив, что поужинают у «Доброго Теда». Луна начала рассказывать о своём новом проекте — серии статей о необычных хобби работников министерства.
— Дин недавно рассказал, что Падма собирает специфические запахи. Она закупоривает их в зачарованные флаконы. Когда я её спросила об этом, Падма смутилась, но потом… знаешь, я пообещала ей, что принесу запах мозгошмыга, но всё никак не могу выбрать подходящий момент.
Гермиона глубокомысленно кивнула. Она никогда не думала, что мозгошмыги ещё и пахнут, но спорить с Луной точно не стоило.
— И Кингсли не против твоего проекта?
Она тут же вспомнила о том, как мистер Долфорд — к чёрту, просто Долфорд — отправил её переделывать весь проект, над которым Гермиона так упорно работала. И эти слова сочувствия от Лоры и Трейси…
— Ты же знаешь, в свободном разделе я могу писать всё, что хочу. Ну, почти всё.
Луна нахмурилась, видно, вспоминая ту историю, когда Кингсли запретил ей публиковать серию очерков о встречах волшебников с магическими зверями, чьё существование не было подтверждено учёными. Луна ужасно расстроилась тогда и думала совсем бросить газету. Гермиона, Гарри и Джинни несколько дней уговаривали её хорошенько подумать, а Рон прислал пару бутылок сливочного пива «в утешение».
— А ты как на новом месте? Всем довольна?
— Наверное, оно уже не совсем новое… — начала Гермиона. Ей не хотелось посвящать друзей в свои неудачи и жаловаться на начальника и коллег. Она так добивалась перевода, но пока не получила ничего, кроме разочарования. Законотворцы Отдела магического правопорядка всерьёз считали, что в кодексах волшебников всё идеально, от мелких поправок, которые они обсуждали на собраниях, у Гермионы болела голова: эти изменения были такими глупыми и несущественными.
Но Гермионе не пришлось изворачиваться, — и в этом точно было что-то хорошее, потому что Луна по праву считалась самой проницательной в их компании, — её прервал звучный голос:
— Гермиона, Луна, привет!
На них смотрел Невилл, на его правую руку облокотилась Ханна — уже два года как Лонгботтом, — она улыбнулась однокурсницам:
— Как поживаете?
— Привет, всё отлично, — Гермиона взяла инициативу в свои руки. Луна и Невилл расстались три года назад и с тех пор частенько бывали на совместных мероприятиях, да и в гостях у Поттеров порой пересекались, но Гермиону мучило ощущение, что между этими двумя осталось какая-то недосказанность. Из-за неё Невилл и Луна редко смотрели друг другу в глаза при встрече, да и все слова давались им с большим трудом. Вот и сейчас говорили в основном Гермиона и Ханна.
— Мы с Луной выбирали мантии, идём завтра на благоторитеьный вечер.
— Благотворительный? — переспросила Ханна. Сильный порыв ветра взлохматил ей волосы, и она попыталась пригладить их рукой.
Гермиона достала из сумки расчёску и протянула ей. Ханна поблагодарила её кивком головы.
— Да. Фонд защиты редких животных устраивает.
— Вот как. Серьёзные вы люди, — Ханна несколько натянуто улыбнулась. — А мы устроили себе выходной. У Невилла сегодня нет занятий, я оставила «Дырявый котёл» на Джона.
— Молодцы, — сказала Гермиона куда холоднее, чем хотела.
Спустя пару минут они попрощались. Гермиона посмотрела на Луну, та вертела в руках маленькую веточку и молчала. Гермиона не знала, что стоит сказать. Наверное, будь на её месте Джинни, она бы подобрала верные слова, но сама Гермиона ничего не понимала в отношениях и легко признавала это. Если подумать, она — да и вообще никто — до сих пор не знала, почему Луна и Невилл расстались, и как так вышло, что тот всего через год женился на Ханне.
— Ты скучаешь по Рону? — вдруг спросила Луна.
— Нет, — тут же отозвалась Гермиона, прекрасно понимая, что имеет в виду Луна.
Она поёжилась и проронила что-то. Гермиона не расслышала из-за налетевшего ветра. Может быть, «счастливая»?
***
На вечер Блейз пришёл не один, а с какой-то разукрашенной фифой. Мадлен, Марлен… Драко не запомнил её имя, но задница у девчонки была отличная. Он подумал, что мог бы развлечь фифу, пока Блейз будет узнавать Лавгуд.
«Надеюсь, недолго», — мрачно подумал Драко, оглядываясь в поисках полоумной и Грейнджер. Они должны были появиться вместе.
Оформлением зала занималась его мать, поэтому всё было выполнено безупречно, со вкусом и весьма по-малфоевски. По крайней мере, Драко так называл эту подчеркнутую простоту: никаких лишних украшений на стенах, светлая сцена, на которую приятно было бы подняться, аккуратные коричневые столики, расставленные по периметру. Большая площадка посредине наверняка предназначалась для танцев.
«Танцы, — повторил про себя Драко. — А это идея».
Он отложил удачную мысль и продолжил высматривать Грейнджер. Она вскоре появилась.
— А мисс Я-всё-знаю-лучше-всех сегодня даже похожа на женщину, — заметил Блейз, подхватывая шампанское с разноса: мимо них как раз проходил официант.
Драко оценивающе взглянул на Грейнджер: она хорошо смотрелась в мантии из дорогого синего шёлка и серьги смогла подобрать — небольшие серебряные. Их хорошо было видно, потому что Грейнджер уложила волосы, открыв уши. Драко отметил, что сегодня пряди на ее голове не торчали в разные стороны — как обычно. Но если вспомнить, та фиолетовая мантия, в которой он видел Грейнджер последние пару раз, тоже шла ей.
— Да Грейнджер вроде никогда не была мужиковатой, — откликнулся Драко.
Блейз усмехнулся:
— Она такая самоуверенная, что просто не может быть по-настоящему женственной, сам понимаешь.
Драко кивнул. Тут как раз вернулась блейзовская фифа, отходившая попудрить носик, и Драко на время оставил их. Он не хотел, чтобы Блейз подумал, будто его преследуют.
Драко потихоньку вышел из зала, предварительно выразительно посмотрев на Грейнджер. Ему хотелось верить, что она поняла его. К счастью, тупой Грейнджер никогда не была. Уже через несколько минут она оказалась рядом с ним — в отдалении от входа, за большой витиеватой колонной.
— Тут будут танцы, — начала Грейнджер после секундного молчания. — Ты бы мог…
— Возьму Блейза на слабо, — перебил её Драко. — Проследи, чтобы Лавгуд согласилась танцевать с ним.
Грейнджер, видно, сомневалась в чём-то и смотрела на него с явным недовольством.
— Ладно, — наконец согласилась она, и Драко поспешил вернуться в зал.
Он остановился, услышав тихое:
— Малфой.
— Что? — обернулся Драко.
Грейнджер выглядела взволнованной:
— Я не хочу, чтобы Забини играл с ней, чтобы… ей было больно.
Тут же вспомнились слова Блейза о грейнджеровской самоуверенности. Видел бы он её теперь, забрал бы их обратно. Сейчас Грейнджер казалась такой уязвимой, она действительно волновалась за свою подругу и — как странно — просила его, Драко, о помощи.
Стоило бы посмеяться над страхами Грейнджер. Вместо этого Драко сделал шаг к ней:
— Ты же сама не веришь, что Блейз может заинтересовать по… Лавгуд. А, значит, у него нет никаких шансов разбить ей сердце.
Драко постарался сказать всё это как можно более серьёзным тоном и, видимо, ему это удалось. По крайней мере, Грейнджер кивнула и перестала выглядеть такой растерянной.
— Точно, — произнесла она и направилась в зал.
Он проводил её взглядом. Если подумать, задница у Грейнджер была даже получше, чем у блейзовской фифы.
***
Большую часть вечера занял аукцион. Волшебники покупали картины воспитанников магической художественной школы. Ведущий обещал, что все средства пойдут на сохранение популяции взрывопотамов. Из-за эпидемии случившейся несколько лет назад, их почти не осталось, и теперь магическое сообщество делало всё возможное для разведения этих животных.
Драко скучал. Изредка он с удивлением подмечал, что ту или иную картину купил кто-то из сотрудников министерства. Его, на самом деле, удивляло то, что многие из его коллег, если можно было их так назвать, решили прийти. Может быть, приняли приглашения из любопытства?
Последний лот выкупила Астория — теперь уже Люфе, — Драко посмотрел на бывшую девушку. Она выглядела настолько идеальной, что от этого даже тошнило. И вечная полуулыбка, приклеенная к губам, казалась сейчас ещё более неестественной, чем раньше. Когда начались танцы, муж Астории — Гордон Люфе — взял её за руку и увлёк на середину зала. Драко потерял к ним интерес и нашёл взглядом Грейнджер. Лавгуд сидела рядом с ней, на запястьях у неё были браслеты, к которым точно прицепили разваренные макаронины, что-то столь же странное торчало у неё в ушах и притворялось серёжками. Драко закатил глаза: и как ему уговорить Блейза пригласить на танец девушку, которая носит такое.
Миссия была почти невыполнимой, но не то, чтобы у Драко были другие варианты. Воспользовавшись тем, что фифа снова куда-то исчезла, он приблизился к другу.
— И что ты не кружишься в танце со своей леди?
— Леди? — Блейз поднял бровь. — Ты вообще её видел?
— Тогда, может, пригласишь кого-нибудь другого.
— Тебя что ли? — Блейз подмигнул ему.
— Оставь свои тупые шутки.
— Может, это не шутки. Я не первый год твержу тебе о своей страсти, а ты игнорируешь меня, Малфой. Ты такой жестокий.
Драко усмехнулся.
— Мать хочет, чтобы на танцполе было побольше пар, — сейчас он действительно почти пустовал. — Порадуй миссис Малфой.
— А сам что?
— Да мне некого приглашать.
Блейз усмехнулся:
— Вот видишь.
Драко прищурился, обдумывая дальнейшие действия. Тут как раз заиграла новая мелодия — более нежная, чем предыдущая.
— Давай так, — сказал он. — Я приглашу первую девушку, которая подойдёт вон к тому столу, — он указал в тот угол, где сидела Грейнджер с Лавгуд, а ты… — он сделал вид, что замешкался, а потом ткнул в противоположную сторону. — К вон тому.
Блейз пожал плечами:
— Ты точно третьекурсник какой-нибудь, но ладно Мадлен всё равно обиделась, так что можно и поиграть.
Они пожали друг другу руки, и Драко тут же направился к своему столу. Грейнджер догадалась встать в нужный момент, он задел её плечом и шепнул:
— Лавгуд — туда, — указав направление взглядом.
В тот момент у стола, к которому он подходил, оказалась Астория. О, Грейнджер даже не представляла, сколько задолжала ему.
Драко обернулся и поймал взгляд Блейза. Тот смеялся. Конечно, не ему же танцевать со своей бывшей, чей муженёк известен приступами ревности. Драко только надеялся, что Астория не согласится, но она, немного удивившись — секунда и всё та же холодная полуулыбка скрыла эту случайную эмоцию, — приняла его руку.
Они вышли на середину зала. Драко почти не глядел на партнёршу. Сейчас его интересовало только одно: окупится ли его жертва. Когда он увидел, как Блейз, нахмурившись, идёт к Лавгуд, то не сдержал довольную улыбку.
«И всё-таки я гений», — подумал Драко, закручивая Асторию, как в былые дни.
Она слабо охнула, прижимаясь к нему грудью, и крепче обхватила его руку.
Музыканты продолжали играть, скрипка стонала. Теперь Драко смотрел только на Асторию. Она легко двигалась, посылая ему недвусмысленные взгляды.
— Я знала, что рано или поздно ты поймёшь, — прошептала она.
Драко чувствовал её запах: Астория по-прежнему пользовалась этими донельзя приторными духами.
— И, честно говоря, — продолжила она. — Меня, кажется, по-прежнему тянет к тебе, хотя я всё ещё ужасно обижена.
Астория сделала акцент на последних словах. Драко легко отстранил её от себя, только этого ему не хватало.
— Твой муж хочет потанцевать с тобой, — к счастью, к ним действительно направлялся Гордон. — Приятно было увидеться.
Драко осторожно отступил и кивнул недовольному Гордону. Астория одарила его уничтожающим взглядом. Кажется, он только что ещё раз обидел её. Драко стало неуютно, он попытался отыскать взглядом Блейза и с удивлением заметил, что тот всё ещё танцует с Лавгуд.
«Ну хоть что-то», — подумал он, отпивая из бокала.
— Хорошая работа, Малфой, — услышал он и, обернувшись, увидел Грейнджер. Она, кажется, была довольна.
— Кто бы сомневался, — отозвался он. — А сама почему не танцуешь?
Грейнджер удивлённо посмотрела на него, а потом вдруг хмыкнула:
— И действительно — почему?
Он не успел ничего ответить, потому что она тут же сорвалась с места и решительным шагом направилась к кому-то на той стороне зала. Уже через несколько минут Драко увидел, как Грейнджер легко кружится с кем-то. Он пригляделся повнимательнее, пытаясь понять, чьи руки лежат у неё на талии.
«Так это же Финниган, — узнал он бывшего однокурсника. — И зачем мы его пригласили?»
Очевидно можно было обойтись и без Финнигана. Этот взрывоопасный идиот сейчас работал в Отделе магических игр и спорта. Драко отвлёкся, вспомнив, как в свой первый год работы в международке организовывал вместе с Финниганом поездку сборной Британии на чемпионат по квиддичу, который проходил в Ирландии. Как же он тогда раздражал Драко. Кажется, с тех пор ничего не изменилось.
«Ещё бы», — угрюмо подумал Драко и, заприметив у стола Панси — Тео был занят, так что ей пришлось идти на вечер без мужа, — пошёл к ней.
Пока Драко танцевал с давней подругой, его не оставляло ощущение, что кто-то смотрит на него. Но сколько бы Драко не вертелся — «Малфой, ты что выпил какую-то ерунду, почему кружишься так странно?», — он не мог поймать невидимого наблюдателя. Тот, кажется, очень не хотел, чтобы его раскрыли.
Глава 4. Шаги2000 год, март
Волосы у Адрианы были светлые, она накручивала их на длинный белый пальчик с идеальным маникюром и улыбалась, обнажая безупречно ровные зубы. Задавая вопрос, она слегка наклоняла голову к собеседнику, давая знать, что слушает очень внимательно. В её серых глазах будто искорки вспыхивали, когда кому-то удавалось её удивить или рассмешить. В последнем случае она аккуратно прикрывала рот рукой и порой немного откидывалась назад. Впрочем, через несколько секунд Адриана возвращалась в прежнее положение: она сидела так прямо, точно проглотила шест — по правде говоря, Гермиона всегда мечтала о такой осанке.
Все мужчины за столом смотрели на Адриану, старались привлечь её внимание, и Гермиона чувствовала раздражение Джинни, которая сидела рядом с ней: Гарри только что спросил у Адрианы, не хочет ли она присоединиться к ним и сходить на матч — послезавтра «Холихедские гарпии» должны были сразиться со «Сканторпскими стрелами».
— Флер всё равно не сможет отвезти тебя туда, так что ты могла бы сходить поболеть за Джинни вместе со мной, Роном и Гермионой. Может, ещё Луна будет, — предложил Гарри.
— Луна? — переспросила Адриана, обернувшись к Флер.
— Наша старая подруга. Я тебе о ней рассказывала, — Флер немного замялась. — Ну… она любит всё нестандартное.
Флер так подчеркнула это «всё», что стало ясно, она обсудила с подругой каждую из странностей Луны. Пытаясь заполнить неловкую паузу, Билл спросил у Рона, что он думает о последней встрече «Стрел» с «Уимбурнскими Осами». И когда Рон принялся рассказывать, Гермиона услышала в его голосе такой неподдельный энтузиазм, которого давно не наблюдала. Очевидно — Рону приглянулась Адриана. Может быть, он был увлечён больше всех, ведь Перси — он приходил на все семейные мероприятия, если его звали, — кажется, по-настоящему волновал только его доклад о новых правилах перевозки магических животных («Нынешних мер безопасности недостаточно»), Билл был женат, и в его верности Флер никто не сомневался, а Гарри — это Гермиона знала наверняка — любил только Джинни. Эти трое хоть и находили общество Адрианы приятным, вряд ли думали о чём-то большем. По крайней мере, Гермиона верила это, а вот Рон…
Она взглянула на то, как Рон заботливо протягивает Адриане салфетку — та не могла дотянуться до неё, — и подумала, что им нужно поговорить. Серьёзно.
***
— Она ведь тебе понравилась? — поймав Рона после ужина в саду, Гермиона решила сразу перейти к делу.
Тот смотрел на неё ошарашено.
— Ты… да нет… как ты могла подумать…
Рон так упорно не смотрел ей в глаза, что последние сомнения Гермионы на этот счёт развеялись. И наблюдая за тем, как он стремительно краснеет под её пристальным взглядом, Гермиона пыталась понять, что же она думает обо всём этом. Что она чувствует.
Последние три месяца были ужасными. Гермиона знала наверняка, что Рон не стал бы с ней спорить, произнеси она это вслух. Они то пытались делать вид, что всё в порядке — друзья ведь так переживали, не хотелось их расстраивать, — то орали друг на друга. Причём орали большую часть времени.
«Если мы продолжим в том же духе, скоро я совсем лишусь голоса», — говорила она самой себе после очередной ссоры, засыпая рядом с Роном, прислушиваясь к его дыханию и думая-думая-думая.
Они спорили из-за того, на какой фильм идти — Рону понравился этот магловский вид досуга, — что лучше принести к чаю в дом Билла и Флер, стоит ли насильно вытаскивать Джорджа на их общие сборища, нужно ли помогать тем членам семей пожирателей, которые не имели отношения к преступлениям Лорда… Они упорно молчали о самом главном, о том, из-за чего чуть не расстались окончательно полгода назад, но оно вылезало, топорщилось, подстерегало их на каждом углу и медленно сводило с ума.
«Выходи за меня замуж», — сказал Рон в тот октябрьский вечер.
«У…уже?», — это всё, что смогла ответить Гермиона спустя несколько минут — они показались ей вечностью — напряжённого молчания.
Тогда она действительно не хотела терять его, но и замуж тоже не хотела. Когда-нибудь потом — конечно, но не сейчас, не в двадцать лет. И позже, обсуждая это с Джинни и Луной — Гермиона не была в восторге от этого разговора, но Уизли-младшая приперла её к стенке, а Лавгуд просто оказалась рядом, — она повторяла только: «Слишком рано».
«Разве для любви может быть слишком рано?», — язвительно спросила Джинни, выходя из кафе. Она серьёзно обиделась на неё тогда и, кажется, до сих пор не могла остыть.
Их решение — подождать год, прежде чем окончательно съезжаться и жениться — Джинни назвала бредом, но это вообще-то было не её дело. Гермиона думала так, пока их ссоры с Роном не стали не просто ежедневными (в принципе они и до предложения периодически спорили и порой — довольно серьёзно), а непрекращающимися.
«Ты знаешь, я никогда не вмешивался в ваши отношения, но вам действительно нужно разобраться с этим», — сказал Гарри неделю назад.
И Гермиона знала, что он прав.
Ещё, прислушавшись к себе, она поняла: Рон заслуживает большего, чем тот невыразительный ответ, который она ему дала. Например, шанс построить что-то новое.
— Я не злюсь, — произнесла Гермиона.
Это было правдой.
— И я знаю, что она действительно тебе приглянулась, — увидев, что Рон отчаянно замотал головой, Гермиона мягко улыбнулась. — Не нужно. Я ведь… хорошо тебя знаю, Рон.
Он смотрел на неё с подозрением, с обидой. Он точно не до конца верил в происходящее.
— И что ты… меня благословляешь что ли? — в его голосе прозвучала горечь. — Это твой ответ?
Гермиона специально не отвела глаз, хотя очень хотелось. Просто не видеть этих рыжих волос, которые она так часто гладила — Рон тогда походил на большого кота, — не замечать нежного, в душу проникающего взгляда… Рон стоял перед ней сейчас и просил поставить точку, сделать что-нибудь, и это было тяжело. Пусть Гермиона и понимала, что другого пути нет.
Как там сказала Джинни: «Разве для любви может быть слишком рано?»
Не может. Разумеется, не может, но любящие люди ведь должны понимать друг друга — хотя бы немного — и смотреть в одном направлении. В этом Гермиона не сомневалась.
Она вздохнула и сказала:
— Да.
— Ах, вот как!
Она ждала скандала, но Рон просто ушёл, крикнув напоследок:
— Сейчас же приглашу её на свидание!
И хотя ей было жаль его и то несбывшееся, что, наверное, могло бы случиться, Гермиона поняла — дышать стало легче.
2005 год, ноябрь
По жёлтым занавескам ползли голубые цветы. Иногда они натыкались друг на друга и тогда сливались, перетекали один в другой, потом проползали ещё немного и разрывались на множество мелких голубых цветочков.
— Гермиона, хватит смотреть на занавески, — Джинни похлопала её по плечу, возвращая к реальности.
— Мм. да, — пробормотала Гермиона.
Занавески Поттерам подарила Молли. Гермиона помнила, как та, протягивая сверток Джинни и Гарри, загадочно улыбнулась и произнесла: «О, вам точно это понравится». Судя по тому, что Джинни — правда, посомневавшись немного, повесила занавески на кухне, Поттерам действительно пришлась по душе эта магическая новинка («Последний писк моды», — прочитала Гермиона потом в каталоге, который лежал на столе у Трейси).
На Гермиону занавески действовали гипнотически. Каждый раз, взглянув на них, она точно проваливалась в мягкую бездну и полностью растворялась в этих ползающих-сливающихся-разрывающихся цветах.
— Да что такое, — возмутилась Джинни.
Видимо, осознала, что Гермиона снова провалилась.
— Давай поменяемся местами, — предложила Луна, которая сидела напротив и что-то рассказывала Джинни. Гермиона не знала, о чём идёт речь, потому что потеряла нить разговора ещё минут пятнадцать назад… или больше?
Джинни покачала головой:
— Нет. Будем сидеть в гостиной, но сначала я посмотрю, как там Джеймс. Левитируйте, пока наши чашки, пожалуйста. И не забудьте печенье, — она указала на вазу полную песочных ёлочек, цветочков и кружочков. — Зря я что ли его пекла.
Гермиона исполнила просьбу подруги, стараясь не смотреть на роковые занавески.
Когда чашки были расставлены на маленьком столике, — поженившись, Гарри и Джинни потратили немалые деньги на новую мебель для дома на улице Гриммо — Гермиона спросила Луну, будто невзначай:
— Ты так улыбалась, когда танцевала с Забини… О чём говорили?
Луна удивлённо взглянула на неё:
— Странно, что ты спрашиваешь об этом, а не Джинни.
Гермиона попыталась скрыть охватившее её чувство неловкости широкой улыбкой, но сразу поняла, что вышло не очень.
— Ну ты сама знаешь, Гарри и Джинни не смогли пойти, — произнесла она, выхватывая из вазочки кривоватую ёлочку и сосредоточенно её разглядывая. — Так что? Ты ушла сразу после танца, ничего не сказала…
«Я веду себя как дура», — мрачно подумала Гермиона, надеясь, что Луна больше не будет смущать её.
Видно, кто-то исполнил её желание. Собеседница никак больше не комментировала внезапный интерес Гермионы к её личной жизни. Она только пожала плечами:
— Да я уже и не помню. Кажется, мы говорили про аукцион, про тамошнюю публику. Ничего особенного.
Гермиона ожидала хотя бы лёгкого проблеска симпатии, чего-то, что могло подсказать ей: Луна присматривается к Забини. Но ничего подобного не было.
«А кристалл ведь стал бледно-бледно розовым, — вспомнила она. — Может, Луна мне не всё рассказывает? Хотя… я же не хочу, чтобы она всерьёз увлеклась Забини? Нет-нет-нет, она точно заслуживает кого-то получше».
Когда к ним вышла Джинни, и Гермиона, и Луна молчали.
— Совсем заскучали без меня, — сказала она, устраиваясь поудобнее на большом персиковом диване.
— Вроде того, — отозвалась Гермиона. — Как там дела у моего крестника?
— Джеймс отлично себя чувствует, не переживай, — заверила её Джинни. — Сьюзен недавно смотрела его, и сказала, что он очень крепкий малыш. Кстати, о Сьюзен… Она пойдет за свадебным платьем на следующей неделе, я вызвалась ей помочь.
— Кто бы сомневался, — заметила Луна.
Гермиона хмыкнула:
— У неё не было ни единого шанса выбрать его без тебя.
Джинни засмеялась и принялась с упоением рассказывать о том, какие салоны они планируют посетить и почему. Гермиона поймала себя на мысли, что со всеми этими дурацкими тайными миссиями совершенно забыла, когда именно Рон женится на Боунс: в конце декабря? В январе? Гермиона знала, что её точно пригласят, и теперь пыталась понять, нужно ли скорее искать мантию.
Решив, что это всё-таки не слишком срочно, она продолжила слушать Джинни, изредка задавая ей вопросы. Порой Гермиона казалось, будто эта свадьба приносит её подруге больше радости, чем собственно невесте с женихом. Торжество отвлекало Джинни от повседневных хлопот и, наверное, напоминало о тех днях, когда они с Гарри были только помолвлены и ждали заветного дня. Гермиона улыбнулась, вспоминая, как нервничал её друг, и каким в сущности приятным было это волнение.
***
Луна должна была отредактировать несколько материалов, присланных корреспондентами «Волшебного зеркала», поэтому она покинула дом на улице Гриммо спустя полчаса. Проводив подругу и заварив ещё чаю, Гермиона и Джинни вернулись в гостиную.
— Хочу в следующий раз испечь что-то более сложное, — сказала Джинни, надкусывая печенье.
— Всё твоих руках, — отозвалась Гермиона.
Джинни тут же стала рассказывать о кулинарных советах, которые недавно вычитала в «Ведьмином досуге». Гермиона кивала, ей всё казалось, что по-настоящему подруга хочет поговорить не о новых заклинаниях для быстрого выпекания кексов.
«Хотя, может, я себя накручиваю?», — задумалась она, рассматривая Джинни.
За последнее время та сильно похудела, а в её взгляде сквозила растерянность. По крайней мере, в те редкие секунды, когда Джинни не контролировала себя.
«Всё-таки нет», — решила Гермиона.
Признаки точно были тревожными. Возможно, стоило задать откровенный вопрос или поговорить с Гарри. Поразмыслив, она всё-таки остановилась на первом варианте, но тут Джинни прервала саму себя:
— Постой, совсем забыла… Хотела спросить тебя.
С этими словами она подошла к комоду, на котором в ряд выстроились колдографии Поттеров и их друзей. Гермиона наблюдала, как Джинни призвала маленький ключ, открыла первый ящик, потом произнесла ещё одно заклинание и, вытащив какие-то бумаги, снова прошептала магические слова. Потом она положила листы перед Гермионой и спросила:
— Это ведь всё выдумки Скитер?
Гермиона посмотрела на номер «Пророка», — а это был он, — на фотографию Забини, танцующего с Луной, прочитала заголовок: «Новый роман в министерстве?!». Затем она перевела взгляд на Джинни:
— Про роман — да, они просто танцевали вместе.
Морщинка, образовавшаяся на лбу Джинни, разгладилась:
— Я в это верила. Как же хорошо.
Гермиона помедлила:
— Так… это было бы очень плохо, да? Забини ужасен?
— Ну… — Джинни встала и убрала «Пророк» в комод, проделав прежние операции в обратном порядке. — О его похождениях постоянно пишут в «Спелле», иногда вот и в «Пророке». Я знала, что Луне не может понравиться такой тип, но порой статьи Скитер всё-таки бывают отчасти правдивы.
Гермиона хмыкнула:
— Это вряд ли. Скажи мне лучше, — она выудила из вазочки ещё одно печенье. — Почему ты тайно читаешь «Пророк»?
Щёки Джинни слегка порозовели:
— Гарри терпеть не может эту газету, ты знаешь, а я… — она замешкалась, но тут же с улыбкой продолжила. — Хочу знать, что за статьи там появляются. На всякий случай. Прячу номера, чтобы Гарри случайно не нашёл их и не расстроился. Знаешь, в семейной жизни лучше скрывать некоторые вещи. Так жить проще.
— Правда? — Гермиона и сама с точностью не могла сказать, что стояло за этим вопросом.
«Правда? Ты читаешь „Пророк“ из любопытства и хранишь его номера на всякий случай? Правда? Ты так защищаешь Гарри?». Что-то здесь не сходилось. Добравшись до дома, Гермиона всё ещё думала об этом. Её не оставляло ощущение, что Джинни скрыла от неё часть правды. А может, не только от неё — Гермиона чувствовала, что и самой собой Джинни не была честна до конца.
***
Номера «Спеллы» за последний год Гермиона взяла из библиотеки, куда отправилась сразу после разговора с Джинни. Малфой так толком и не сообщил ей ничего о Забини («Думаю, не так уж важно, какие цветы он любит и какие книги читает, правда, Грейнджер?»), поэтому она хотела сама узнать хоть что-то.
Обложившись журналами, она доставала из стопки то один номер, то другой и пролистывала их в поисках информации. Долго искать не пришлось. Фотографии Забини с очередной спутницей попадались тут и там. Плюс было несколько рассказов от женщин, пожелавших скрыть свои имена. Эти истории вывели Гермиону из себя: Забини не просто не уважал женщин и менял их, как перчатки, он был ужасен, он думал только о себе.
— Я не должна подталкивать Луну к такому человеку. Пошло к чёрту это задание, — решила Гермиона, захлопывая журнал, в котором целый разворот занимали колдографии Забини с какой-то шумной вечеринки. На одной он зажимал в углу пышнотелую блондинку, лицо которой редакторы журнала скрыли, на другой по-хозяйски гладил по плечу утончённую брюнетку.
— Какая мерзость.
Гермиона отнесла стопки журналов в свою комнату, чтобы те не захламляли гостиную. Потом она налила себе кофе в кружку и устроилась на диване. По идее нужно было написать Малфою. Он ведь тоже не хотел сводить Забини с Луной, а значит, мог её понять.
«Возможно, нам бы удалось уговорить миссис Конгрит, что это всё отвратительная идея. Мы могли бы показать ей некоторые журналы», — размышляла Гермиона, когда в окно постучали.
Она сразу поняла, что это сова. Взяв письмо, Гермиона повертела его в руках, разглядывая желтоватый конверт. То, что Малфой решил написать ей, наверное, не было таким уж странным. В конце концов, они не обсудили итоги благотворительного вечера.
В письме Малфой спрашивал о том, как ко всему этому отнеслась Луна.
«Как же хорошо, что никак, — подумала Гермиона. — Но кристалл…».
Кажется, им с Малфоем нужно было встретиться. Посомневавшись, Гермиона написала ответ и отдала его угольно-чёрной малфоевской сове.
***
Он удивился, когда прочитал её ответ. Грейнджер звала его к себе домой, объясняя, что кондитерская уже закрыта — как-никак на часах одиннадцать вечера, — а в других местах их могут заметить («Нас многие знают, ты же понимаешь»). И хотя это было логично, Драко всё равно не мог до конца поверить в то, что Грейнджер предложила ему прийти к ней домой.
И шагая в камин, называя адрес, он думал о тех странностях, что происходили в последнее время. Главной из них, конечно, было это дурацкое задание.
Комната, в которой он оказался, когда зелёный огонь отпылал, была маленькой. Ворсистый ковёр рядом с камином, низкий стол, придвинутый к дивану, шкаф — наверное, с книгами — и две двери на разных стенах. Обычная комната в светлых тонах. Ничего особенного. Впрочем, чего он ждал от Грейнджер?
Она, кстати, сидела на диване и явно нервничала — крутила в руках всю ту же ручку, которую он увидел ещё в кондитерской.
— Привет, Малфой, проходи, — пригласила она его.
Драко кивнул:
— Привет.
Помедлив, он устроился на противоположном углу дивана, чтобы лучше видеть Грейнджер.
— Чай? Кофе? — спросила она, кинув короткий взгляд на одну из дверей. Драко догадался, что именно там находилась кухня.
— Обойдусь, — ответил он, закидывая ногу на ногу.
Грейнджер пожала плечами, будто хотела сказать: «Мне же удобней».
— Откуда ты узнал мой адрес? — вдруг спросила она.
По губам Драко скользнула полуулыбка:
— Так я тебе и сказал.
Про себя он удивился тому, что Грейнджер не в курсе простой истины: за набор шоколадных конфет с огневиски Падма выдаст любую информацию, если она, конечно, не слишком секретная.
— Ты уверена, что Лавгуд совсем не понравился Забини? — спросил он о том, что его интересовало.
У Драко не было возможности вытащить что-либо из Блейза. Не хотелось выдать себя, задавая глупые вопросы и слишком интересуясь таким незначительным событием — подумаешь, танец с полоумной, — сам же Блейз не распространялся на эту тему.
Грейнджер тут же поджала губы и положила наконец свою ручку на стол:
— Уверена. Да как ей вообще может понравиться кто-то вроде Забини… — запальчиво начала она.
Драко почувствовал неладное: Грейнджер так пыталась убедить его — и, видимо, себя в равнодушии Лавгуд к Блейзу, точно сомневалась в этом.
— Грейнджер, — начал он, но она его перебила:
— Это невозможно. Луна и Забини…
Фамилию Блейза Грейнджер буквально выплюнула. Драко не собирался больше терпеть этот тон.
— Да что не так с Забини? Успокойся уже.
Грейнджер скривилась и встала, — видно, хотела возвышаться над ним, чтобы чувствовать себя уверенней:
— Мне всё известно о его похождениях.
Драко тоже поднялся с дивана и медленно обошёл стол, приблизившись к Грейнджер, чтобы лучше видеть её лицо.
— Да ну… — протянул он. — И откуда же? Принимала в них участие?
Эта мысль позабавила Драко, и он усмехнулся.
— Нет, но…
Он не стал её слушать:
— Вообще, Грейнджер, тебе не кажется, что это я должен переживать за Блейза, которого хотят связать с какой-то полоумной, а?
Грейнджер аж задохнулась от возмущения. Драко тоже позабыл о веселье, его раздражала её уверенность в том, что Забини не достоин святой Лавгуд.
«Да с чего бы? Это не Забини рядится как чучело и несёт несусветную чушь! Большая часть ведьм Англии мечтает выйти за него замуж или хотя бы просто провести с ним вечер, а Грейнджер отзывается о нём как о дерьме. Выискалась блюстительница нравственности, чтоб её…».
— Не называй её так! — Грейнджер не на шутку разозлилась, но Драко не собирался уступать.
— Что? Правда не по вкусу, да? Твоя Лавгуд — просто пугало, и она должна радоваться, что такой волшебник, как Забини…
— Мудак — этот твой Забини, — отрезала Грейнджер.
— Какие ты слова знаешь, а…
— Хватит, Малфой.
— А то что? — он смотрел как тяжело вздымается её грудь, как она закусывает губу, видно, чтобы совсем не сорваться. — Если ты такая ранимая, то просто иди к миссис Конгрит и скажи всё это ей. Убеди эту тупую каргу в том, что Забини недостаточно хорош для твоей бесценной Лавгуд, — он сделал шаг к ней. — И, правда, отправляйся к ней завтра же, Грейнджер!
Он думал, что она отступит, но Грейнджер оставалась стоять рядом, теперь совсем близко. И глаза её горели яростью. Она явно больше не собиралась сдерживаться:
— Отправляйся? Да что ты о себе возомнил, Малфой? — она ткнула пальцем ему в грудь. — Или всё ещё одержим идеей, что такие, как ты, могут приказывать…
Грейнджер осеклась, замолкла на секунду, но Драко и без того услышал несказанное: «Таким как я». Эти слова повисли в воздухе. Драко показалось, что его ударили. Да как она смела, как могла напоминать ему, когда даже Кингсли, даже Поттер не позволяли себе этого.
— Могут… раздавать приказы направо и налево, — закончила Грейнджер гораздо тише.
Она будто надеялась, что он не понял, но Драко никогда не был идиотом, чтобы они там все про него не думали. И бесконечным терпением не обладал:
— Конечно, — прошипел он, наклонившись к Грейнджер, глядя в её глаза, в которых теперь плескалось… сочувствие? Да пошла она, — я ведь бывший Пожиратель смерти… или ты, наверное, думаешь, что таких не бывает, да? И, конечно, я считаю, что все грёбанные грязнокровки должны выполнять мои приказы.
Глаза Грейнджер сузились, и через секунду она влепила ему пощёчину.
Драко отступил. Ему казалось, что, когда он скажет всё это вслух, станет легче, вместо этого на плечи будто упала каменная плита.
— Да пошла ты, — пробормотал он то, что так давно вертелось на языке и аппарировал.
Глава 5. ЗаконопроектВ конце рабочего дня Гермиона постучалась в кабинет к мистеру Долфорду.
— Шеф уже уехал, — раздался голос Трейси.
Она подошла к Гермионе со спины и, положив руку ей на плечо, постаралась увести подальше от двери.
— Но он обещал, что поговорит со мной после пяти, — сказала Гермиона, подходя к столу Трейси.
— Мало ли что он обещал, — пожала плечами Трейси.
Она села на стул, достала зеркальце и начала поправлять макияж.
— Но… — всё ещё пыталась спорить Гермиона.
Трейси закатила глаза:
— Да брось ты уже это. Долфорд не станет всерьёз рассматривать твой проект, кем бы ты там ни была. Сначала нужно…
Гермиона перебила её:
— В смысле «была»?
Трейси замялась, достала свою сумку и стала увлечённо копаться в ней. Она явно сболтнула лишнее. Возможно, именно то, что говорил сам Долфорд у Гермионы за спиной.
— Трейси, я хочу понять, — начала Гермиона.
Та подняла голову, впервые Гермиона видела Трейси настолько раздражённой:
— Что ты ко мне пристала? Да и к Долфорду… думаешь, здесь никто, кроме тебя не работает? Или если ты подруга Гарри Поттера и героиня этой никому сейчас неинтересной войны, все должны носить тебя на руках? Так что ли?
Трейси высыпала содержимое сумочки на стол. Гермиона смотрела на все эти тени, губные помады, кисточки, леденцы и не могла поверить в то, что услышала.
«Героиня никому сейчас неинтересной войны».
«Подруга Гарри Поттера».
— Вот что вы обо мне думаете, — сказала она.
Кажется, Трейси немного смягчилась:
— Ну мы… Прости, но… тебе действительно нужно поработать над тем, что есть. Я не хотела тебя обидеть.
Гермиона не поверила ей. Прижав к груди папку с документами, она быстро зашла в свой кабинет. Подумав, Гермиона собрала все необходимые бумаги и направилась к лифтам. Она хотела ещё поработать над своим предложением, но оставаться в офисе не желала. Как и возвращаться туда завтра.
***
Дома работалось плохо. Здесь всё напоминало о вчерашнем. Если в министерстве, в своём кабинете, она хоть немного могла отвлечься, здесь, в этой гостиной, всё ещё звучали слова Малфоя.
«Я считаю, что все грёбанные грязнокровки должны выполнять мои приказы».
Уже ударив его, — а может быть и до этого, — Гермиона поняла, что он так не думал, не хотел этого говорить.
Но.
«Ты, наверное, думаешь, что таких не бывает, да?»
Почему они вчера вообще так ужасно разругались? Гермиона не могла ответить на этот вопрос. Малфой был несправедлив к Луне, но действительно ли он заслуживал тех слов, которые она хотела сказать.
«Но не сказала», — заметила про себя Гермиона.
«А то он не понял, что ты имела в виду», — язвительно откликнулся внутренний голос.
И хотя это казалось полнейшим абсурдом, Гермиона чувствовала себя виноватой.
«Но он назвал Луну пугалом и послал меня к миссис Конгрит так, точно я бесправный домовой эльф», — оправдывала себя Гермиона.
«Ты сказала, что Забини — мудак, а он его коллега. Или, может, даже друг? Иначе разве стал бы Малфой так злиться?», — спросил кто-то в её голове.
Гермиона с ним согласилась. Если подумать Малфой с самого начала заботился о Забини так же, как она о Луне, просто не показывал этого столь явно. И, может быть, за прошедшие годы эти двое действительно подружились.
— И всё равно никто не давал ему права приказывать мне, да ещё с таким надменным видом! И это после того, как мы вроде бы поладили! — вслух возмутилась Гермиона, закрывая Земельный кодекс.
Она встала и начала ходить по гостиной из угла в угол.
Малфой был неправ. Он вечно корчил из себя чёртова джентльмена, недобитого аристократа, но вёл себя отвратно, и всё же…
— Я надавила на его самую больную мозоль, — призналась наконец Гермиона. — Это было жестоко. Тем более он кажется и правда… За последние годы я ни разу не слышала от Гарри или Кингсли чего-то плохого о нём в этом плане.
Теперь вина захлестнула её окончательно.
Не дав себе передумать, Гермиона написала Малфою. Это письмо стоило ей больших усилий, чем вчерашнее.
***
Драко только переступил порог комнаты, когда услышал, что кто-то стучит по оконному стеклу. Он не знал, кому понадобился вечером, но искренне возненавидел этого человека. Сейчас Драко хотелось только поужинать, выпить парочку стаканов огневиски и уснуть. Весь день ему мешали мысли о Грейнджер. О взгляде, которым она проводила его вчера. О том выражении, промелькнувшем на её лице, когда он назвал её грязнокровкой.
«Сто раз до этого называл и ничего», — говорил себе Драко весь день.
«Но она никогда, никогда не смотрела на тебя с таким разочарованием и в то же время с такой жалостью… Чтоб её», — неизменно откликался кто-то в его голове.
Драко впустил сову, и, сразу узнав почерк на конверте, вздрогнул. Что ей могло понадобиться от него? Разве вчера они не поставили точку, не доказали друг другу, что работать вместе им не удастся, а благотворительный вечер был случайностью, приятным исключением, лишь подтверждающим общее правило?
Ему хотелось сразу бросить бумажку в огонь, но он не сделал этого. Позабыв о том, что собирался поужинать, Драко вскрыл конверт и прочитал:
«Я не должна была так говорить».
Это всё, что написала Грейнджер.
Драко перечитал записку раз десять. Потом смял её и всё-таки бросил в огонь. Посмотрел на сову, ждущую ответа, и велел ей убираться. Прошёлся по комнате — от стены к стене.
На пороге появился робкий домовик — Феси, — он спросил тихо:
— Хозяин Драко вы будете ужинать? Хозяйка Нарцисса сказала, что может подождать вас, если хотите.
— Где отец? — Драко наконец остановился.
— Хозяин Люциус несколько часов назад поехал к мистеру и миссис Паркинсон.
— Вот как… — Драко посмотрел на камин.
«Я не должна была так говорить». И зачем Грейнджер написала это? Из жалости? Поговорила с Поттером и поняла, что была бестактна? Или ей правда неудобно из-за своих слов?
«А тебе из-за своих?» — поинтересовался внутренний голос.
— Скажи матери, что я сегодня буду ужинать у… Забини. Передай ей мои извинения, — велел Драко.
Феси кивнул и тут же испарился, Драко, ругнувшись про себя, достал с полки мешочек, в котором хранил летучий порох.
***
Когда Хоуп вернулась обратно без ответа, Гермиона поняла, что Малфой решил прекратить всё это. Может быть, он поступил правильно. Гермиона представила, как пойдёт к миссис Конгрит и расскажет ей обо всём.
«Нет, пойдём вместе», — решила она, заходя на кухню.
Там Гермиона разогрела себе макароны с сыром, отрезала колбасы и налила чаю. Она почти доела, когда услышала странный шум в гостиной. Гермиона чертыхнулась, когда поняла, что забыла палочку на тумбочке в спальне.
Подумав, она взяла с печки сковородку и вышла в гостиную.
— Грейнджер? — удивлённо спросил Малфой, стоявший рядом со столом и бесцеремонно разглядывающий её бумаги.
Гермиона тут же поняла, что удивило его вовсе не её появление — не мог же он случайно попасть к ней домой и надеяться увидеть здесь кого-то другого, — а сковородка, которую она всё ещё сжимала в руках.
Гермиона посмотрела на своё оружие и, не сдержавшись, рассмеялась.
Малфой улыбнулся:
— Может, ты уже положить эту штуку? Или вызвала меня сюда, чтобы забить насмерть?
— Разумеется. Представляешь, какая сенсация была бы?
На этот раз рассмеялся Малфой.
Гермиона вернула сковородку на плиту, подхватила свою чашку с чаем и вернулась в гостиную. Малфой уже спокойно сидел на её диване.
— Вообще-то я не приглашала тебя, — заметила она.
Он сразу напрягся, лицо его снова стало непроницаемым:
— Мне уйти?
Гермиона энергично покачала головой:
— Нет-нет, не надо, просто я…
Она не знала, что ещё сказать. Те слова, которые она отправила ему, дались нелегко. И всё же…
«Стоило ли мне извиниться? — спрашивала она себя. — Зачем он пришёл сюда?»
— Грейнджер, — перебил он её. — Мне кажется, мы могли бы… попробовать ещё раз.
Малфой не смотрел ей в глаза, и Гермионе показалось, будто и он сказал не всё, что хотел. Но если подумать, и этого было очень-очень много.
Подумав, она кивнула:
— Хорошо. Мне кажется, нам нужно лучше узнать Луну и Забини. В смысле тебе — Луну, а мне — Забини. Вы же с ним не просто коллеги, а друзья, да? Расскажи мне о нём, почему вы вообще начали близко общаться?
Малфой усмехнулся:
— Как много вопросов. Но ты, пожалуй, права. Мы с Блейзом действительно… друзья, — Гермионе показалось, что его самого удивило это слово. — В школе мы не очень-то ладили, общаться начали, когда он устроился в международку. Это случилось года три-четыре назад.
— Почему он пошёл работать? — спросила Гермиона.
Она удобно устроилась на диване, поджав под себя ноги и откинувшись на мягкую спинку. Малфой сидел прямо и пристально смотрел на неё. Гермиона порадовалась тому, что сегодня надела новенький домашний комплект: длинную оранжевую футболку и чёрные лосины. В старой вытянутой одежде ей было бы сложнее вынести этот оценивающий взгляд.
— Назло матери. Она хотела, чтобы он выгодно женился и начал заниматься бизнесом с её тогдашним мужем — Харингтоном. Блейз его ненавидел и взбунтовался, да и жениться он не очень-то хотел. В итоге он вспомнил, что его мать всю жизнь презирала министерских служащих и терпеть не могла мистера Варграда — это мой бывший начальник, — объяснил Малфой, Гермиона отметила теплоту в его голосе и вспомнила, что именно Варград настоял на переводе Малфоя. — Кажется, тот когда-то не женился на ней.
Гермиона и Малфой обменялись понимающими улыбками: о многочисленных браках миссис Забини и загадочных смертях её мужей, кажется, знали все в магическом мире. Гермиона удивлялась тому, что после всего этого мужчины продолжают увлекаться ей.
— Кстати, почему сам мистер Варград служил в министерстве? — спросила Гермиона о том, что довольно-таки давно её волновало. — Он ведь был богат, насколько я знаю, и, — она замялась.
— Чистокровен, — сказал за неё Малфой. Кажется, он совсем не разозлился, хотя она немного опасалась его реакции: не хотелось снова ссориться. — Мне он как-то сказал, что это очень удобно. И, скажу тебе, Грейнджер, он был прав.
Гермиона поняла, что больше Малфой говорить об этом не будет. Дело явно касалось и его самого. Она вспомнила, что вроде как несколько лет назад половину малфоевских счетов разморозили, а он остался работать в министерстве. Видно, не один мистер Варград считал работу там удобной.
— И когда Забини пришёл в международку, вы сразу сдружились? — вернулась она к прежней теме.
Малфой возразил:
— Нет, конечно. Сперва мы не общались, потом стали пререкаться… Но как-то раз засиделись на работе допоздна, Блейз предложил выпить.
Она улыбнулась и отхлебнула из кружки. Со всеми этими разговорами Гермиона забыла про чай, и он успел остыть.
— То есть всё началось с алкоголя?
— Банально — да, Грейнджер?
Она пожала плечами:
— Думаю, главное — результат. И что, Забини — хороший друг?
Малфой молчал некоторое время. Ей показалось, что этот вопрос застал его врасплох.
— Да, — наконец сказал он. — Блейз щедрый, может выручить в случае чего и никогда не лезет в чужие дела, если его об этом не просят. И чтобы ты там про него ни прочитала Грейнджер, — Гермиона поняла, что покраснела. — Он ведёт себя с женщинами так, как они того заслуживают. И каждая из них знает, на что идёт, когда начинает встречаться с ним. Там всё честно.
Гермиона нахмурилась:
— Но как же…
Малфой вздохнул и произнёс так, будто разговаривал с умалишённой:
— Не верь всему, что написано на заборах. Или, может, ты и сама крутила роман с Поттером на четвёртом курсе, а потом променяла его на Крама из-за того, что тот был классом повыше, да?
Он удивил её. Гермиона никак не ожидала, что Малфой может помнить ту статью Скитер. Кажется, даже Джинни уже забыла про неё.
К счастью, Малфой вдруг сам сменил тему:
— А хозяйка из тебя так себе, Грейнджер, даже не догадалась предложить мне чаю.
— Вчера ты отказался.
Он пожал плечами:
— Вчера я не собирался оставаться здесь надолго.
Это заявление было довольно странным. Гермиона поднялась и пошла на кухню, напоследок окинув Малфоя взглядом.
На нём была иссиня-чёрная мантия, волосы, как всегда, идеально уложены, на безымянном пальце правой руки — кольцо с тёмным камнем. Драко Малфой сидел на её диване, беззастенчиво рассматривал гостиную, бумаги, её саму, и почему-то это не казалось таким уж безумным. Только слегка.
***
Они с Малфоем выпили по три кружи чая каждый. Он, правда, заявил, что Гермиона не умеет по-настоящему его заваривать, но это его ворчание её мало беспокоило. Она уже понимала: Малфой не злится, а так придуривается скорее. За это время Гермиона успела рассказать ему обо всём, что ей нравилось в Луне. И неожиданно — немного о том, чего она так и не смогла понять.
— Иногда она такая проницательная, такая… разумная, но потом раз — и говорит совершено нелепые вещи. Или вот редактирует «Волшебное Зеркало» который год. Помнится, Кингсли немного сомневался насчёт того, справится она с этим или нет. И справилась ведь — Гарри в ней не ошибся, — «Зеркало» обогнало «Пророк» по популярности. Луна много работает, разбирается в сложных темах и, кажется, ей это нравится. Но при этом постоянно твердит, что просто остаётся там, пока не накопит достаточно денег для повторного запуска «Придиры»! И все ведь чувствуют, понимают, что это совсем не так, что она уже привязалась к «Зеркалу».
Малфой кивал:
— «Зеркало» и, правда, куда лучше «Пророка», — согласился он. — Так это Поттер посоветовал Кингсли издавать его?
— Вроде того. «Пророк» совсем дискредитировал себя за годы войны, сам знаешь. Министерству нужна была новая газета, а Луне тогда понадобилась работа…
Они говорили и о Забини. Гермиона даже признала, что была немного не права насчёт него. В конце концов, не мог совсем плохой человек так самоотверженно поддерживать Панси в то время, когда её мужа, Нотта, заподозрили в связях с остававшимися на свободе Пожирателями.
— Я не мог ездить к Панси, за мной… следили, — признался Малфой. — И вообще Тео бы от этого лучше не стало, но Забини никогда не был причастен к Пожирателям, поэтому он мог выступать на его стороне, всё время был рядом с Панси. Она как раз ждала Говарда.
Гермиона невольно улыбалась, слушая о том, как Забини возится со своим крестником — Говардом Ноттом. Кажется, и сам Малфой привязался к этому ребёнку, хоть и не признавал этого и отзывался о нём как о «маленьком комке проблем».
На исходе второго часа они даже решили, что делать дальше. Гермиона к тому времени призналась, что кристалл уже поменял цвет, пусть и совсем незначительно.
Малфой внимательно выслушал её:
— Если вспомнить, Грейнджер, на вечере Забини и Луна не казались особо печальными, когда танцевали друг с другом. Думаю, мы можем ещё раз дать им… шанс. Хотя я всё ещё не в восторге от этого, — добавил он после небольшой паузы.
Гермиона прекрасно его понимала. То, что Забини — неконченый мудак не делает его прекрасным принцем.
Малфой заметно расслабился, он не сидел так прямо, как в самом начале, позволив себе откинуться на спинку дивана. Он положил руку на обивку, как и она сама. Гермиона только сейчас поняла, что всё это время их пальцы были всего в нескольких миллиметрах друг от друга. И пока они перебирали варианты — куда отправить Лавгуд и Забини, чтобы это не показалось подозрительным, — Гермиона думала об этом, пытаясь понять, стоит ли ей убрать ладонь.
— Ярмарка в Котсуолде, — предложила она, вспомнив последний разговор с Лорой. Та собиралась пойти туда со своим парнем.
— Ярмарка… — Малфой задумался и непроизвольно подвинул свою руку чуть ближе, теперь их пальцы соприкасались. Помедлив немного, Гермиона аккуратно убрала ладонь.
— А когда она будет? — спросил Малфой.
— Вроде открывается в эту субботу, — вспомнила Гермиона. — То есть через два дня.
Малфой улыбнулся — в хорошем настроении он был таким непривычным, таким другим, что это сбивало Гермиону с толку.
— Удачно. В воскресенье у Говарда день рождения. Могу сказать Блейзу, что хочу выбрать там игрушки. Думаю, он поворчит, но поверит.
Гермиона кивнула:
— Луна, наверняка, не откажется развеяться, а Джинни всю субботу опять проведёт с Боунс…
Малфой посмотрел на неё так, точно ждал продолжения, но Гермиона не стала вдаваться в подробности.
Она встала и забрала со стола кружки, чтобы отнести их на кухню. Когда она вернулась, Малфой по-прежнему сидел на диване и, кажется, не собирался уходить, хотя они уже всё обсудили. Выгонять его тоже не хотелось. Гермиона, не произнеся ни слова, устроилась в своём углу. Молчание длилось довольно долго. Неожиданно Малфой заговорил, указывая на бумаги:
— Что это за проект, Грейнджер? Я видел там слово «чистокровные», но не успел прочитать остальное.
Гермиона вспыхнула от такой бестактности:
— Ты и не должен был это читать.
Он усмехнулся:
— Почему это? Кажется, твои идеи напрямую касаются моей судьбы… Судя по тому, что у тебя на столе лежит Земельный кодекс, ты хочешь лишить меня части владений, нет?
Гермиона фыркнула:
— Разумеется. Именно для того, чтобы пустить твоё состояние по ветру, я и перевелась в Отдел правопорядка.
— Серьёзно, Грейнджер…
Ей не хотелось рассказывать Малфою о проекте. Она догадывалась, что полукровка-Долфорд зарубил его из-за того, что её предложение могло ударить по кому-то из его семьи или друзей. Если она заговорит об этом с Малфоем, он только разозлится, они наверняка снова поссорятся. Нет, Гермиона не была готова к этому. Она покачала головой:
— Не переживай, Малфой. Это только мои идеи, и они никогда не будут приняты.
Гермиона впервые сказала это вслух, призналась самой себе в том, что давно понимала. Её охватили горечь и обида. Она поспешила отвернуться, чтобы не видеть радость Малфоя. Незачем спорить из-за всего этого. Сегодня ей вполне хватило Трейси.
— Да ты шутишь, Грейнджер, — когда Малфой заговорил, она не услышала в его голосе злорадства или чего-то подобного. — Говори уже. Чего ты там придумала? Хочешь, чтобы мы служили своим домовикам?
— Конечно, нет, — отчеканила она. — Я просто… просто предлагаю, чтобы земля, которую владельцы не используют по назначению больше пяти лет, отходила государству. Думаю, это должно касаться всех, вне зависимости от статуса крови. Тех же плодородных земель у нас не так уж много, но часто богатые семьи совершенно не заботятся о них, не возделывают… Это расточительство. Я отметила там чистокровных, потому что — она перевела взгляд на Малфоя, тот выглядел заинтересованным, а не рассерженным. — Большинство таких земель принадлежит им и…
Она не хотела продолжать, но Малфой кивнул, будто бы говоря «хватит заботиться о моих чувствах, Грейнджер».
— И с ними тяжелее всего договориться. Я там всё расписала, объяснила, — она посмотрела на документы, над которыми столько работала в последние недели. — Но суть именно в этом.
— И почему ты говоришь, что твои идеи никогда не будут приняты? — поинтересовался Малфой.
Гермиона с любопытством посмотрела на него. Она всё ещё не могла понять, какую игру он затеял. Неужели его действительно не взбесило это предложение? Гермиона откинула упавшие на глаза пряди, пытаясь понять, правда ли, она сейчас скажет Малфою то, о чём не говорила с Луной и Джинни, чем не успела — хотя и собиралась — поделиться с Гарри. Если бы она заметила в его взгляде насмешку, раздражение, то сразу бы отказалась от этой идеи, но ничего такого, кажется, не было.
— Мой начальник не собирается всерьёз рассматривать этот проект и допускать его до комиссии. Я думала, что сложнее всего будет с общественным обсуждением, но ошиблась. Долфорд просто не позволит мне представить проект всем членам Отдела, а потом рассказать о нём публично. Он дал мне понять, что считает эти предложения глупыми.
Как оказалось, выговориться кому-то было приятно. Даже то, что она доверилась Малфою, теперь не представлялось такой уж катастрофой. Если он до сих пор не высмеял её и не обозвал идиоткой — или как-то хуже, — значит, она не зря решилась на откровенность.
— Кажется, твой начальник такой же идиот, как и мой, — протянул Малфой.
Заметив её взгляд, он скривился:
— Ну не смотри на меня так, Грейнджер. Да, я считаю, что твои идеи разумны. Земля должна работать. Это нормально.
Он не смотрел ей в глаза, будто боялся быть пойманным на чём-то.
— Спасибо, — наконец придумала ответ, сомневавшаяся до этого, Гермиона.
Малфой ничего не ответил ей, вместо этого встал и посмотрел на часы:
— Засиделись мы с тобой, Грейнджер. Я ухожу.
Она подошла к нему:
— Пока.
— На твоём месте я бы просто пошёл к Кингсли, — сказал Малфой, прежде чем исчез в зелёном пламени.
И хотя Гермиона могла поклясться, что этот совет до ужаса слизеринский, в нём точно было что-то разумное. Вздохнув, Гермиона снова села за стол и склонилась над бумагами.
Глава 6. Зачарованный шарНа правом краю столу лежали документы. Сдвинутые в угол папки точно трещали от бумаг, парочка страниц свалилась на пол. Отвлёкшись от разглядывания этих башен, Гермиона подняла листы с ковра и положила их на одну из папок — тёмно-синюю с пометкой «Совершенно секретно».
Она перевела взгляд на Гарри — точнее на его всклокоченные чёрные волосы, потому что из-за папок виднелась только его макушка, — тот явно не заметил её манипуляций. Казалось, он вообще забыл о том, что Гермиона была рядом — сидела на стуле, подперев голову рукой, и ждала, когда он немного отвлечётся от своего дела.
— Гарри, — наконец решилась она. — Я ведь могу и в другой день зайти…
Ужаснее всего Гермиона чувствовала себя из-за того, что в то время, как Гарри был полностью поглощён делами, она не знала, чем заняться. Долфорд попросил её систематизировать документы в своеобразном архиве, который он устроил в огромном шкафу, стоявшем недалеко от стола Трейси в приёмной (почему этим не может заняться сама Трейси её начальник так и не объяснил), но Гермиона справилась с поручением за два часа.
«Вот и хорошо, что всё сделала. Можешь выпить чаю или сходить куда-нибудь. По правде говоря, здесь больше нет работы», — развёл руками Долфорд.
Помучившись, Гермиона решила последовать его совету и отправилась к Гарри, с которым уже несколько недель не разговаривала наедине. Тот открыл дверь своего кабинета, торопливо обнял подругу и попросил у неё «пять минуточек». Эти роковые «минуточки» растянулись почти на час.
— Прости, я уже… — наткнувшись на её скептический взгляд, Гарри попытался улыбнуться. — Ладно, у меня и, правда, полно работы, но, пожалуй, минут пятнадцать я вполне могу отдохнуть. Эти мозги пора проветрить.
Он взъерошил волосы и призвал чашки с небольшой полки, висевшей над камином. Пока Гарри управлялся с чаем — от помощи Гермионы он отказался — она бросала косые взгляды на стол. Его края, на которые Гарри очевидно торопливо спихнул всё, что мешало, не особо интересовали Гермиону. Привлекала внимание только семейная колдография Поттеров: Джинни держала на руках Джеймса, Гарри обнимал её за талию и улыбался то жене, то невидимым зрителям — теперь Гермионе. Сейчас колдография была отодвинута влево. На середине стола лежали карта и несколько листов, исписанных почерком Гарри и чьим-то ещё.
Прежде чем Гарри протянул ей кружку, Гермиона успела заметить, что деревушка Оурбей обведена красным.
Она поблагодарила Гарри за чай и предложила:
— Если хочешь, ты можешь рассказать всё мне. Вдруг додумаемся до чего-нибудь вместе.
Конечно, она знала, что заместителю начальника аврората не положено обсуждать дела с кем-либо. Он и не обсуждал, но Гермионе сказал:
— Вчера вечером нас вызвали в Оурбей, сразу предупредили, что дело срочное, из ряда вон… Поехали я, Рон, Джастина и Карл. У местного начальника управления торговли — Фреда Свитта — похитили жену. Возможно, она уже мертва.
Гермиона немного подвинула папки и поставила кружку с чаем на стол.
— На стене в гостиной его дома было написано, — Гарри тяжело вздохнул. — Смерть грязнокровкам.
— Его жена? — поняла Гермиона. Она живо представила стену с надписью — конечно, сделанную кровью — и поёжилась.
Гарри кивнул:
— Да, она маглорождённая, — и тут же ещё раз подтвердил её догадки. — Слова написали кровью. Ужасно… я сразу вспомнил, ну ты знаешь. Предположительно Тереза, так её зовут, пропала где-то после семи вечера. До этого она связывалась с мужем, и ничто не предвещало беды.
— Вы думаете, что это сделали пожиратели смерти, — сказала Гермиона, глядя другу в глаза.
Судя по всему, Гарри не спал со вчерашнего вечера. Он казался ужасно уставшим, его глаза были красными. Гермиону охватил стыд, когда она поняла, что сразу не присмотрелась к нему как следует.
«Чёртова эгоистка, — ругала она себя. — Хотела поддаться слабости и пожаловаться на Долфорда. Фу, как это мелочно».
Тем временем Гарри кивнул в ответ на её утверждение.
— Это одна из версий. Видишь ли, недавно Свитту угрожали, — Гермиона подалась вперед. — В Оурбее, оказывается, все лавки всегда принадлежали чистокровным магам. Но в прошлом месяце Свитт получил запрос от одного маглорождённого волшебника, который хотел продавать лекарственные травы. С документами у него всё было в порядке, Свитт собирался подписать разрешение. В тот вечер он нашёл на своём столе записку с угрозами.
— Но не изменил решение и подписал документ, — догадалась Гермиона.
Гарри ещё раз кивнул.
— Тогда выходит, что его жену могли похитить те, кому не выгодны новые порядки. Чистокровные маги, которые торгуют там, — рассуждала Гермиона, постукивая по столу пальцами.
— Ты будешь пить свой чай? — вдруг спросил её Гарри, вырывая Гермиону из плена мрачных мыслей. Понимать, что некоторых людей война ничему не научила, было тяжело.
Она взяла кружку в руки. Гермиона делала небольшие глотки и слушала Гарри. Он тоже думал, что к делу причастны чистокровные бизнесмены, вот только пока не мог это доказать. К тому же Гарри волновало то же, что и Гермиону: преступники только прикрываются образом пожирателей или действительно связаны с ними?
Гермиона включилась в разговор, и они некоторое время обсуждали возможные варианты.
— Мне бы хотелось посоветовать тебе что-нибудь дельное, — сказала она, отставляя пустую кружку.
— Этот разговор помог мне систематизировать некоторые мысли, так что всё в порядке, — ответил Гарри. — Просто если возникнут идеи, как нам вывести этих злодеев на чистую воду, напиши.
Гермиона пообещала, что подумает: она действительно хотела помочь Гарри и остальным. Она собиралась уйти, но Гарри остановил её:
— Слушай, ты ведь не за этим сюда пришла. Как твои дела?
Ему даже удалось улыбнуться, хотя синяки под глазами всё равно были слишком большими и предавали его лицу почти мученический вид.
Гермионе очень хотелось рассказать Гарри всё — про дурацкое задание и не менее дурацкий кристалл, про Малфоя, который внезапно оказался вполне сносным напарником, и про то, что завтра она пойдёт на магическую ярмарку и будет пытаться «столкнуть» Луну и Забини. Вместо этого она заговорила о своём проекте. Он тоже имел значение и весьма большое, но всё же не занимал полностью её мысли.
— Знаешь, ты бы могла просто сходить к Кингсли и рассказать ему всё. Твоя идея действительно хорошая, он её поддержит, а там комиссия, публичное обсуждение… Долфорд уже не сможет тебе помешать, — посоветовал Гарри, выслушав её.
Не сдержавшись, Гермиона удивлённо охнула. Она будто услышала голос Малфоя: «На твоём месте я бы просто пошёл к Кингсли». Поблагодарив Гарри и пожелав ему удачи — а также хорошенько выспаться, — Гермиона вышла из кабинета. Напоследок она пообещала другу, что подумает над его предложением.
«И всё же совпадение удивительное», — размышляла Гермиона, когда добралась до дома. Она закуталась в плед, на коленях у неё лежал «Север и Юг». Открывая главу, на которой остановилась в прошлый раз, Гермиона подумала, что забавно было бы рассказать Малфою о словах Гарри, но тут же отогнала эту мысль прочь. Вряд ли Малфой оценит её откровения. Уверив себя в этом, она погрузилась в хитросплетения судьбы Маргарет Хейл.
***
В последний раз Драко был на магической ярмарке в семь лет: мать привела его сюда после серьёзной ссоры с отцом. Люциус считал, что его наследнику не стоит посещать такие сомнительные места. Нарцисса сначала настояла на своём, но потом, кажется, пожалела об этом. В итоге Драко запомнил только крутящийся шар, который менял цвет с каждым новым поворотом. Мать купила его в одной из лавок по просьбе Драко, но буквально через несколько минут на них налетел неопрятный мальчуган. Он пихнул Драко, тот выпустил шар из рук, и чудесная игрушка разбилась.
Драко вспомнил об этом, когда мимо него прошла маленькая девочка с почти таким же шаром. Он отвёл взгляд от девчонки и снова наткнулся на те же прижимающиеся друг к другу лавочки и палатки: на ярмарку поспешили съехаться торговцы со всех уголков Британии. Только что Драко и Блейз прошли мимо целой горы шоколадных лягушек. Где-то за этой махиной прятался продавец. Он зазывал к себе всех — впрочем, как и его коллеги-конкуренты. Ярмарка гудела, кричала, пела, шипела, тявкала и издавала множество других звуков, от которых у Драко болела голова. Дети бегали туда-сюда, они носились от палатки к палатке, тянули за собой родителей и кричали что-то про кривые зеркала, тир и бесплатные сладости.
Мешанина из человеческих тел — посетители ярмарки теснили Драко со всех сторон, — многочисленных запахов и звуков не на шутку раздражала. К тому же Драко не видел Грейнджер и Лавгуд. Они с Блейзом уже полчаса бродили между палатками с игрушками (Драко приходилось делать вид, что он ищет нечто особенное, Блейз бесился и называл его «сумасшедшим папочкой»), но так и не нашли Грейнджер и её подругу. Точнее — Драко не нашёл, Блейз даже не думал никого искать. Он подмигивал симпатичным ведьмам, которые торговали игрушками, обсуждал с ними Драко, а когда они отходили от очередной лавки, вертел головой по сторонам и мурлыкал слова песенок, разносившихся над поляной.
— Знаешь, это странное место. С одной стороны — тут ужасно, но с другой… — на этот раз Блейз подмигнул Драко, и тот закатил глаза. — Не понимаю только, как так вышло, что это ты притащил меня сюда, а не наоборот.
— Я полон сюрпризов, — буркнул Драко, перебирая игрушечные мётлы.
— Слушай, — сменил тему Блейз. — Расскажи уже, что ты хочешь подарить Говарду. Если ты надеешься найти что-то грандиозное и вытеснить меня из сердца этого мальца, то сразу предупреждаю: у тебя ничего не выйдет.
Драко усмехнулся. Блейз старался сохранить шутливый тон, но сам действительно переживал. Он объявил, что подарит Говарду игрушечного гиппогрифа — большого и очень мягкого («Ничего личного, Малфой»), но, узнав об идее Драко поехать на ярмарку, забеспокоился. Драко видел, как его друг оглядывает прилавки с игрушками: явно уже решил купить для Говарда что-нибудь ещё. В свою очередь Драко не только не представлял, что ищет, но и не знал, как в случае чего объяснит Блейзу свой выбор.
— Успокойся, — сказал Драко и пошёл к следующему прилавку. Он весь был завален настольными играми. Драко посмотрел на коробки, везде стояло ограничение «+3».
— Ему только два исполняется, — поспешил напомнить Блейз.
Драко передёрнул плечами и направился к лавке сладостей. Посомневавшись, он велел продавцу упаковать пару пачек тыквенного печенья, добавил к нему пакет «Друбблса», шоколадные лягушки и лакричные леденцы.
Блейз скептически посмотрел на него:
— Только не говори, что ради этого мы аппарировали в Котсуолд. К тому же Панси убьёт тебя, когда увидит всё это.
— Сладкое — только часть подарка, — ответил Драко, расплачиваясь. Он надеялся, что пока продавец будет отвешивать леденцы, где-то неподалёку пройдёт Грейнджер, но чуда не случилось.
Он ещё минут пятнадцать бесцельно блуждал по ярмарке и выслушивал комментарии Блейза, пока не увидел Грейнджер. Она стояла перед стендом с книгами — и как он мог не догадаться, — Лавгуд торчала рядом с ней. Грейнджер явно была увлечена. Она сосредоточенно рассматривала томики и одновременно доставала кошелёк из кожаной белой сумки.
Подметив, что Блейз ещё не увидел Грейнджер и Лавгуд, Драко осторожно повёл его в их сторону. Вчера они с Грейнджер обменялись несколькими письмами, пытаясь разработать дельный план. Нужно было как-то столкнуть Блейза с Лавгуд, заставить их разговориться. Они так и не придумали ничего хорошего, поэтому пришлось положиться на случай.
Опасаясь, что может выдать себя, Драко шёл небыстро, посматривал на товары — почему на этой ярмарке так много игрушечных мётел и шоколадных лягушек? — отвечал на остроты Блейза, но в то же время старался не потерять из виду Грейнджер. К счастью, та заболталась с продавщицей — пухлой женщиной в больших очках, почти закрывающих её лицо.
Драко специально прошёл так, чтобы задеть плечом стоявшую чуть в стороне Лавгуд.
Она ойкнула, он пробормотал:
— Извините.
Драко надеялся, что Лавгуд узнает его голос, или Блейз как-то отреагирует на ситуацию. Оба они не разочаровали Драко.
Лавгуд подняв на него глаза, слегка улыбнулась и произнесла так, точно вовсе не здесь находилась:
— Привет, Малфой.
— Привет.
Блейз почти перебил его:
— Здравствуй, Луна.
Лавгуд протянула ему руку, и Блейз вместо того, чтобы поцеловать её — как делал обычно, — пожал. Насколько Драко помнил, тот никогда не здоровался с женщинами вот так.
Тем временем Грейнджер всё-таки заметила их. Она тут же кинула на Драко виноватый взгляд. В ответ Драко скривил губы в привычной ухмылке. Ему не хотелось, чтобы Грейнджер догадалась: он совсем не злился на неё. Мало того сейчас, когда она прижимала к груди стопку только что купленных книг, Грейнджер казалась ему почти очаровательной. В том, как она сжимала томики, определённо было что-то трогательное.
Эти мысли могли завести его слишком далеко, но, к счастью, Грейнджер перестала бросать на него щенячьи взгляды и вступила в разговор.
— Мы с Луной решили посмотреть, чем же так знаменита эта ежегодная котсуолдская ярмарка, — ответила она на вопрос Блейза, который тот явно задавал Лавгуд.
Блейз резко повернулся к Грейнджер, спросил ледяным тоном:
— Да? И к какому же выводу вы пришли?
Драко видел, что Блейз издевается над Грейнджер. Он явно хотел подловить её на чём-нибудь. Драко интересовал исход этой битвы, но Лавгуд не дала Грейнджер ответить. Она посмотрела на Блейза с укором:
— Почему ты так разговариваешь с Гермионой?
— А что не так? — притворно удивился Блейз.
Лавгуд нахмурилась:
— «К какому выводу вы пришли?» Кто вообще разговаривает так в обычной жизни?
И вроде бы в её облике не было ничего угрожающего, но Драко на мгновение стало не по себе от этого тона. Видимо, Блейзу тоже, потому что он капитулировал.
— Хорошо, — он поднял ладони, точно показывая, что абсолютно не опасен. — Давайте, дамы, я в знак примирения угощу вас кофе.
Грейнджер, которая всё это время молчала, кивнула:
— Я согласна.
Они с Драко обменялись взглядами, и тот сразу понял, чего она от него хочет.
***
Кажется, Блейз несильно расстроился, когда Драко сказал, что не пойдёт с ними в маленькую кофейню, расположившуюся в одной из палаток. По правде говоря, он бы не отказался от горячего напитка, но так и, правда, было лучше.
Когда Блейз и девушки удалились, Драко подошёл к ближайшему прилавку. Его внимание привлекла большая книга коричневого цвета. Надпись на обложке гласила: «Сказки для самых маленьких».
— Каждая из сказок проигрывается для ребёнка, — объяснила молоденькая ведьма-продавец, заметив его интерес.
Она заправила за ухо чёрный локон и подалась вперёд, демонстрируя внушительный вырез тонкой блузки:
— Малыши в восторге. Под одной обложкой собраны «Колдун и Прыгливый Горшок», «Фонтан феи Фортуны»… — она наклонилась совсем близко, и Драко видел теперь её массивную, обтянутую тканью грудь.
Драко подумал, что, если ведьма продолжит в том же духе, то, наверняка, замёрзнет.
— И про «Зайчиху Шутиху», наверное, не забыли? — раздался над его ухом голос Грейнджер.
Ведьма окинула Грейнджер недовольным взглядом, закусила губу и протянула:
— Конечно, нет.
— Знаешь, — Грейнджер повернулась к Драко. Она стояла так близко, что он мог разглядеть каждую ресничку, маленькую родинку, едва заметную, бледную веснушку. — Гарри купил такую книгу Джеймсу. Тот ещё маловат для неё, но уже очень радуется, когда видит сценки.
— Ваша… — ведьма помедлила. — Жена права. Дети обожают такие штуки. Сколько лет вашему сыну?
Драко ничего ей не ответил, заплатил за книгу и пошёл прочь от лавки. Грейнджер последовала за ним. Только спустя несколько минут он понял, что не успел заметить, какое выражение появилось на её лице при слове «жена». Слишком много сил потратил на то, чтобы не покраснеть и не начать глупо оправдываться.
— Книгу можно положить в мой пакет, — сказала она.
На её щеках играл румянец, и оставалось только догадываться о его причинах.
«Может, просто замёрзла», — сказал себе Драко.
Книгу со сказками, как и кулёк со сладостями, он действительно положил к покупкам Грейнджер — в пакет. Не слушая её возражений, Драко сам понёс его.
— Я могу, — упрямилась Грейнджер. — Твоя книга не такая уж и тяжёлая, а я много всего набрала.
Драко скривился:
— Слушай, если твой Уизел ничего не знает о приличиях и позволяет тебе таскать тяжести, это ещё не значит, что все такие.
Во взгляде Грейнджер читалось негодование вперемешку с недоумением:
— Мм… Рон? Ты о нём? Причём здесь это вообще, я просто…
Драко фыркнул:
— Ты меня пугаешь, Грейнджер. Неужели это я должен объяснять тебе, о каком из Уизелов идёт речь… Или ты встречаешься сразу со всеми?
Она вспыхнула и, кажется, обиделась. Вообще в планы Драко не входило ссориться с ней. Но если подумать, он не предполагал, что, устроив встречу Блейза и Лавгуд, они будут бродить по ярмарке вместе.
— Малфой, — процедила она. — Не твоё дело, с кем я встречаюсь. И вообще-то почти у всех братьев Уизли есть жёны и... невесты.
Последнюю часть Грейнджер произнесла совсем другим тоном и зачем-то повторила:
— Да, почти у всех, кроме Чарли.
Драко предпочёл сменить тему:
— Как ты объяснила им своё исчезновение? Как вообще там всё проходит?
Он до сих пор не знал, какой ответ его бы больше устроил. Лавгуд уже не казалась такой безнадёжной, как прежде, но он не мог представить, что они с Блейзом могут всерьёз понравиться друг другу.
Грейнджер ответила не сразу. Наверное, решала злиться дальше или нет. Наконец, увернувшись от бегущего к своей матери мальчугана, произнесла:
— Давай, я расскажу тебе всё за чашечкой чая. Кажется, вон там есть кофейня не в палатке.
Драко не стал спорить.
***
— Они довольно мило болтали. Забини спросил, нашла ли Луна героев для своих статей. Знаешь, она хочет написать серию очерков о необычных хобби волшебников, — объяснила Грейнджер, обхватывая руками большую чашку апельсинового чая.
Драко пил кофе — весьма неплохой для деревенской забегаловки — и наслаждался тишиной. Кроме них с Грейнджер в кафе сидели только две пары. Никаких детей, собак, крикливых торговцев, прилипчивых песенок — почти рай.
— Получается, она на вечере рассказала Блейзу о своей идее? — догадался Драко.
Грейнджер кивнула:
— Видимо, так. Ну или они тайно встречаются за нашими спинами.
Она улыбнулась.
— Коварные, — подхватил Драко.
— Я сказала, что мне нужно срочно поехать к родителям. Извинилась перед Луной и оставила их вдвоём с Забини.
Поступила Грейнджер правильно, но Драко смущали несколько деталей:
— К родителям? То есть ты узнала об этом только сейчас? Выглядит неубедительно, Грейнджер.
Неожиданно она усмехнулась так, точно знала великую тайну. Драко и не думал, что Грейнджер может быть такой злорадной.
Она потянулась за своей сумочкой и достала из неё небольшой чёрный прямоугольник:
— Это сотовый телефон, Малфой. С его помощью маглы разговаривают друг с другом. Связаться с человеком можно в любой момент.
Грейнджер объясняла и внимательно смотрела на него.
«Следит за моей реакцией, — понял Драко. — Боится, что я сейчас… а что я собственно могу сделать?»
Мысль об этих предполагаемых — и явно неадекватных — действиях позабавила Драко.
— Абсолютно в любой? — уточнил он, с недоверием глядя на телефон.
Грейнджер кивнула.
Драко хотелось повертеть в руках непонятную штуку, понять, что всё это значит, но он не мог выдать себя, поэтому отвёл взгляд и принялся пить кофе.
— Почему ты сразу не отправилась домой?
Это была вторая смущающая деталь.
— Подумала, что ты захочешь узнать, как дела у Забини и Луны, — сказала Грейнджер.
Драко понимал, что она не соврала, но был уверен: и всей правды ему не открыла. Он смотрел в свою кружку — кофе остался только на донышке, — и, зная, что скоро нужно будет найти Забини, растягивал эти жалкие капли. Драко не знал, что мешает ему разом прикончить остатки кофе и пойти к Забини. Наверное, просто не хотелось выходить на холодную улицу.
Сделать это пришлось спустя пятнадцать минут. Драко рассудил, что Забини скоро начнёт искать его. Грейнджер должна была поскорее отправиться домой. Она боялась случайно столкнуться с Лавгуд и оглядывалась по сторонам, но аппарировать не спешила. Повторяя, что ей нужно уходить, Грейнджер шла рядом с ним.
— Я попробую ещё раз поговорить с Долфордом, а потом пойду к Кингсли, — вдруг сказала она.
Драко вспомнил про её проект и кивнул:
— Неплохо, Грейнджер.
Они остановились. Грейнджер протянула руку, явно хотела забрать свой пакет. Драко пока не хотел отдавать его. Думая о том, чтобы такое сказать — и стоит ли, — он оглядывался по сторонам. Взгляд Драко остановился на табличке «Тир».
— Постреляем? — спросил он, прежде чем хорошенько обдумал свои действия.
Грейнджер внезапно согласилась.
Купив билеты у подмигнувшего им миловидного старичка, Драко и Гермиона достали палочки. Нужно было с помощью заклинания поразить десять мишеней за как можно более короткий промежуток времени.
Драко прицелился, потом ещё раз и снова. Он сосредоточился на своей цели — седьмая, восьмая, девятая…
— Десять! — торжествующе воскликнул он.
— Двадцать две секунды, — сказал стоявший за прилавком патлатый волшебник. — Хороший результат. И у вас, мисс, тоже десять. Но вы справились позже, так что приз достанется только молодому человеку.
Грейнджер гордо вскинула голову, показывая, что совсем не расстраивается из-за своего поражения. Драко ни на секунду ей не поверил.
Волшебник выставил перед Драко набор шоколадных лягушек — Мерлин, снова они — плюшевого мишку и тот самый шар. Драко сморгнул: да это была игрушка его детства — такая же крутящаяся и меняющая цвет.
Он перевёл взгляд на Грейнджер, та смотрела на шар. Кажется, не только Драко был к нему неравнодушен.
— Хочу шар, — сказал он.
Взяв игрушку в руки, Драко почувствовал волнение. Он с подозрением посмотрел на стоявшего неподалёку мальчика лет восьми. Вроде тот не собирался никуда бежать, но всё же Драко ему не доверял.
Отойдя от тира, они с Грейнджер снова встали друг напротив друга. Теперь уж точно пора было прощаться. Драко передал ей пакет, предварительно вытащив свою книгу.
— Пока, Малфой. Кажется, мы сегодня неплохо поработали.
Он кивнул.
Грейнджер достала палочку и приготовилась аппарировать, и Драко вдруг понял, что ещё хочет сделать.
— Подожди, — попросил он.
Она остановилась. Ветер трепал полы серого пальто — видно, не очень тёплого, — развевал её волосы. Щёки Грейнджер снова слегка покраснели — на этот раз точно от холода.
— Возьми, — сказал Драко, протягивая ей шар. — Я видел, как ты на него смотрела.
Кажется, он снова её удивил. Грейнджер спросила:
— Ты уверен, Малфой?
— Да забирай его уже, — отмахнулся Драко. — У меня в детстве была такая игрушка, так что…
Грейнджер улыбнулась:
— Намекаешь, что я ещё мала?
Драко попытался подыскать ответ поязвительнее, но Грейнджер перебила его:
— А, знаешь, я действительно его возьму, раз он тебе не нужен.
И ловко забрала шар. Драко проследил за ним взглядом, опасаясь, что хрупкая игрушка разобьётся.
— Спасибо, — сказала Грейнджер, прежде чем испариться.
Драко ещё немного постоял на месте, прислушиваясь к гулу голосов, и пошёл искать Блейза.
Глава 7. Дела семейные2003 год, октябрь
Драко не знал, зачем понадобился Кингсли. Сейчас он не работал ни над чем особенным — нельзя же считать таковым договор с ирландским производителем нижнего белья, — да и раньше Кингсли всегда узнавал о результатах сделок от мистера Варграда. Драко такой вариант полностью устраивал. И вот министр магии вдруг решил поговорить с ним лично. Ничем хорошим это не пахло.
Секретарша доложила о приходе Драко и уже через несколько секунд попросила его пройти в кабинет.
Драко никогда не был здесь, он вообще никогда не разговаривал с Кингсли наедине. Подробности по поводу работы на министерство ему передал Поттер, позже мистер Варград помог с оформлением перевода. Пару раз Драко доводилось присутствовать на встречах своего начальника с министром, но последний почему-то всегда сам приходил в международку.
И вот Драко стоял на пороге кабинета, ничем в сущности непримечательного: тёмно-синий ковёр на полу, широкий стол, несколько кожаных кресел, закрытый шкаф тёмно-коричневого цвета. Кингсли не повесил в офисе колдографии близких, не украсил стены картинами, кажется, вообще не принёс сюда ничего из личных вещей.
— Здравствуйте, мистер Малфой, — поздоровался с ним министр, отвлекаясь от документа, который просматривал. — Садитесь.
Драко устроился в кресле напротив Кингсли.
— Так вышло, что мы толком не разговаривали с тех пор, как вы начали работать у нас, — сказал Кингсли.
Он повернулся, и Драко заметил, что в ухе у него блеснула серёжка. Насколько он помнил, в прошлую их встречу на Кингсли не было украшений.
— Но я наслышан о ваших успехах, — продолжил он. — И, насколько мне известно, у мистера Варграда на вас большие планы.
Кингсли не улыбнулся, но во взгляде его Драко прочитал что-то похожее на одобрение. Сам Драко был занят тем, что прикидывал, как много Варград сказал Кингсли.
«Неужели всё?»
Они говорили об этом пару недель назад. Варград тогда пожал Драко руку и кинул будто бы между прочим: «Года через три-четыре я покину этот кабинет, — он обвёл взглядом помещение, полное дорогих безделушек, свезённых со всего света. — И мне кажется, ты мог бы занять моё место. Я бы уже сейчас сделал тебя своим заместителем, Драко, но боюсь, что спешка обернёт дело не в твою пользу. Вот года через два… Но я буду постепенно вводить тебя в курс дела. Готовься».
Не зная, что из этого известно Кингсли, Драко просто кивнул.
— И знаете, мистер Малфой, посоветовавшись с некоторыми людьми, я решил, что мы можем раньше срока разморозить ваши счета. Не все, конечно, процентов сорок для начала. Но, думаю, вы это вполне заслужили… И, как вы понимаете, работа в министерстве больше необязательна.
Новость была ошеломляющей. Несколько лет назад Драко мечтал об этом дне. Он грезил о нём, маясь от скуки в Отделе транспорта, и порой задумывался о такой возможности уже после перевода в международку. Пусть эта работа была гораздо интереснее, Драко тогда утомляла необходимость вставать каждый день в семь утра, выполнять поручения, которые не всегда ему нравились, да и презрительные взгляды коллег раздражали донельзя. Люди вокруг него ни на секунду не забывали, что его отец сидит в Азкабане, что он сам бывший пожиратель смерти — слово «бывший» они часто опускали. И хотя Драко не нуждался ни в ком из них — разумеется, не нуждался, как могло быть иначе, — порой идея Кингсли казалась ему ужасающей.
Ещё два года назад Драко тут же забрал бы документы, предварительно извинившись перед мистером Варградом, но не испытывая угрызений совести, а теперь…
— Вы хотите, чтобы я ушёл? — спросил Драко напрямую.
Новости слишком взволновали его, трудно было сохранять видимое спокойствие, хотя отец явно бы не одобрил его горячность.
Внезапно Кингсли широко улыбнулся:
— Нет. Конечно, нет. Вы отлично справляетесь со своей работой, Малфой.
Драко не смутило то, что министр больше не называл его «мистером». Он даже почувствовал желание улыбнуться в ответ, но на этот раз всё-таки сумел сдержаться.
— Спасибо, — поблагодарил Драко за похвалу. — Я подумаю над этим.
— Отправьте мне письмо, — сказал Кингсли напоследок.
Он уже не улыбался, но смотрел на Драко с большой теплотой.
И хотя Драко действительно хотел всё хорошенько обдумать, закрывая дверь, он уже знал, что напишет министру. Оставалось только объясниться с отцом, матерью и, возможно, Асторией — помнится, она мечтала о дне, когда «его отпустят на свободу».
2005 год, ноябрь
Мать сидела в кресле, на коленях у неё лежал альбом. Драко скривился, когда понял, какие колдографии она разглядывает. Со снимков на Нарциссу смотрела улыбающаяся — только уголками губ, конечно, — Астория. На нескольких колдографиях рядом с ней стоял Драко. В большинстве случаев он обнимал девушку за талию. Кажется, на парочке — более игривых — они целовались.
Нарцисса остановилась на тех колдографиях, которые были сделаны за месяц до их разрыва на одном из званных вечеров. Драко помнил, что Астория тогда дулась на него и вела себя как глупая обиженная девочка. На колдографиях они просто стояли рядом, и оба не выглядели особо счастливыми. Драко кинул беглый взгляд на изображения и прошёл к столу. Он не понимал, зачем Нарцисса вообще наклеила все эти снимки в семейный альбом.
— Надеюсь, ты не забыл про завтрашний приём? — поинтересовалась мать, отрываясь от альбома.
Драко, конечно же, забыл, но признаваться в этом не хотелось.
— Нет, я всё помню, — соврал он.
— Я пригласила Гампов, Селвинов, Морганов, ещё будет Мэй Донтаун, — начала перечислять Нарцисса.
Нетрудно было догадаться, к чему она клонит. Насколько помнил Драко, у Морганов, Гампов и Селвинов были незамужние дочери, а Мэй Донтаун недавно разорвала помолвку с каким-то французом и тоже считалась выгодной партией. Сумма, которая лежала на её банковском счету, в глазах света полностью перекрывала скандал с её бывшим женихом.
Драко взял со стола шоколадный кекс и принялся есть его, намеренно ничего не отвечая.
— Жаль, Астория не сможет прийти, — сказала Нарцисса.
— Почему? Я всё равно не смог бы на ней жениться, — не сдержался Драко.
Мать нахмурилась:
— Чем дольше ты работаешь в министерстве, тем более вульгарным становишься. Я боюсь за тебя, Драко.
Он пожал плечами. Не объяснять же матери, что дело не в работе вовсе и злой язык он определённо унаследовал от Люциуса. В конце концов, Нарцисса не могла этого не знать, пусть и упорно утверждала обратное.
— Забини же приглашены? — спросил Драко.
Нарцисса холодно кивнула. Она явно надеялась на то, что он всё-таки обсудит с ней незамужних чистокровных девиц.
Доедая кекс, Драко вдруг понял, что это хороший шанс выполнить их с Грейнджер задание. Кажется, она говорила о новой идее Лавгуд, и если так…
— А Чарльз Донтаун будет? — поинтересовался Драко.
Брат Мэй, лопоухий Чарльз, со школы собирал неправильно сваренные зелья. Как-то он рассказывал Драко, что начал коллекционировать образцы на шестом курсе. Тогда он пытался сварить зелье смеха, но ошибся и отвар заставил его друга — ради шутки Чарльз и работал над той сывороткой, — танцевать несколько часов подряд. С тех пор Чарльз просил у всех, чьи неправильно сваренные зелья обладали какими-то особыми свойствами, «дать ему немного».
— Да, — откликнулась Нарцисса. — Разве вы дружны?
— Никогда не поздно начать.
Сказав это, Драко пожелал матери приятного вечера и поднялся в свою комнату — отправить письмо Грейнджер.
***
Идея Малфоя была неплоха, но существовало несколько проблем. Во-первых, Луна собиралась писать статьи о работниках министерства с необычными хобби, а Чарльз не входил в их число. Во-вторых, непонятно было, как она вообще могла попасть на приём в поместье.
Всё это Гермиона изложила в большом письме, которое отправила Малфою. Она выводила букву за буквой, то и дело кидая взгляды на крутящийся шар, который теперь стоял на письменном столе в её комнате.
Она удивилась, когда Малфой отдал ей игрушку.
«Для него это ничего не значит, — сказала она себе тогда. — Он вырос среди таких магических вещиц и просто не хотел тащить домой всякий хлам».
И всё же смотреть на переливающийся шар почему-то было приятно, и вспоминать, как Малфой предложил его — тоже.
Подумав, Гермиона выдвинула ящик и взяла новый пергамент, у неё вдруг родилась хорошая мысль. По крайней мере, Гермионе она казалась почти блестящей.
***
Следующий вечер Гермиона провела в Норе. Мистер и миссис Уизли давно ругали детей, — а к Гермионе они, несмотря на её разрыв с Роном, относились как к дочери, — за то, что они уже сто лет как все вместе не приходили к ним в гости. Сегодня младшие Уизли, Поттеры и Гермиона решили исправиться.
Есть пришлось в саду, предварительно установив там шатёр и произнеся парочку греющих заклинаний. Гермиона занималась этим вместе с Анджелиной, попутно гадая, как дела у Луны и Малфоя. Судя по её часам, приём начался минут двадцать назад.
— Я думала, что Луна придёт, — сказала Анджелина, когда они с Гермионой левитировали длинный стол и размещали его в шатре.
— Я тоже, — без зазрения совести соврала Гермиона. — Но Забини, с которым она недавно начала общаться, нужна была пара на вечер, и Луна не смогла отказать.
Анджелина так удивилась, что дёрнула палочкой, из-за этого стол резко мотнуло влево.
— Прости, — она подвинула его к середине. — Просто тут всё странно. Забини и Луна? Серьёзно? Почему он её позвал?
Гермиона тут же догадалась, что Анджелина почитывает ведьминские журналы на досуге.
— Не знаю.
Гермиона не любила врать, но не могла же она сказать, что подделала почерк Забини — парочка заклинаний и несколько часов тренировок, — отправив его партнёрше для вечера, некой Розалии Осмунд, отказ. Потом Малфой, когда Забини рассказал ему о странном поведении Розалии, переставшей с ним разговаривать и обозвавшей его не определившимся идиотом, «внезапно» вспомнил об их встрече с Лавгуд на ярмарке…. Впрочем, то, что Забини всё-таки решил позвать Луну на приём, было, на взгляд Гермионы и Малфоя, большой удачей. Они много усилий приложили для этого, но Забини мог и не поддаться на эту уловку, написав одной из своих случайных знакомых и испортив им идеальный план.
В итоге то, что Чарльз Донтаун имеет необычное хобби, оказалось вовсе неважным, но Гермиона почему-то всё равно улыбалась, думая о первом письме Малфоя. Он запомнил её слова о проекте Луны. Она бы и сама не поверила в такое ещё пару недель назад, ведь тогда Малфой, кажется, считал Луну чокнутой и не воспринимал её всерьёз?
«И сейчас, наверняка, тоже не воспринимает, — поправила себя Гермиона, расставляя чашки. — Но, видимо, стал чуть лучше к ней относиться».
Если поразмышлять, она и сама немного изменила мнение о Забини. Пусть он и был груб с ней на ярмарке, но потом извинился — вроде довольно искренне, — и с Луной говорил совсем иначе. Очень по-доброму.
А ещё кристалл теперь горел светло-розовым и больше не бледнел.
***
За ужином все как обычно говорили разом. Гермиона давно привыкла к таким общим сборищам. Теперь она сидела рядом с Анджелиной и хвалила салат, который та принесла с собой. По другую руку от Гермионы расположилась Флер, она через стол общалась с Джинни, то и дело посматривая в дальний угол шатра, где Гарри и Перси устроили что-то вроде детского уголка: маленьких Уизли и Джеймса накормили раньше, чем за стол сели взрослые.
Сейчас Виктуар — самая старшая из детей — деловито объясняла что-то маленькой Молли. Та поглядывала на кузину и прижимала к себе большую куклу. Виктуар больше походила на Флер, чем на Билла. Её волосы отливали рыжиной, но в остальном она была маленькой копией матери и, как неоднократно наблюдала Гермиона, даже держаться старалась также, посматривая на других детей немного свысока. Её сестра — улыбчивая Доминик — играла с мячом. Джеймса на площадке не было: годовалый малыш спал в доме.
— Скоро Джеймс сможет играть вместе со всеми, — услышала Гермиона слова Флер.
Джинни кивнула.
— Когда малец узнает, сколько у него кузин, он точно сойдёт с ума, — внезапно вступил в разговор Джордж, который до этого молча выбирал оливки из салата и откладывал их на край тарелки.
Он сегодня был в одном из своих хмурых настроений. Гермиона догадывалась, что они с Анджелиной опять поссорились.
— Ну вы с Анджелиной можете облегчить его участь, — подмигнул брату Рон. — Да и мы со Сью постараемся…
Гермиона заметила, что Боунс вспыхнула и попыталась толкнуть своего жениха локтём, но тот увернулся.
Молли добродушно рассмеялась, и Артур последовал её примеру.
— Кстати, о детях, — Флер снова обратилась к Джинни. — Вроде вы с Гарри хотели завести ещё одного ребёнка.
На лицо Джинни набежала тень. Гермиона успела заметить это, прежде чем её подруга широко улыбнулась:
— Я потом всё расскажу тебе, Флер.
— И, правда, всё? — поинтересовался Рон.
За свой тон он тут же получил подзатыльник от Одри: жена Перси никогда не церемонилась с его братьями. Именно поэтому они её так обожали. («Одри — это лучшее, что случилось с тобой за почти тридцать лет жизни», — заявил Джордж на их свадьбе. Никто даже не думал с ним спорить).
— Ну, если ты действительно вернёшься в команду, то с детьми придётся повременить, — заметила Сьюзен.
За столом тут же воцарилась тишина. Гермиона плохо знала Сьюзен — в школе они мало общались, да и сейчас желания поговорить не возникало, — но об этой её черте была наслышана: Боунс была мастером неуместных высказываний.
Сейчас реакция последовала мгновенно.
— Ты снова хочешь играть за «Гарпий»? — удивился Билл.
— А кто будет воспитывать Джеймса? — возмутилась Молли.
— Ты не говорила, что собираешься возвращаться, — начал Гарри. Он выглядел ошеломлённым.
Если подумать, Джинни и Гермионе ничего не рассказывала о своём желании снова играть в квиддич — судя по выражению лица миссис Поттер, Сьюзен ничего не перепутала.
«Наверное, сказала об этом Боунс под влиянием момента или вроде того», — подумала Гермиона.
Всё это время Джинни молчала.
— Я ещё ничего не решила, — наконец сказала она.
— Но если ты этого хочешь, почему бы не попробовать, — вмешалась Анджелина. Она ободряюще улыбнулась Джинни. — В конце концов, с тобой «Гарпии» выиграли столько матчей и добрались до финала, а сейчас у них ничего не ладится. Их новый ловец…
— Хватит, Анджелина, — перебил жену Джордж. — Джинни ушла из команды, потому что семья для неё важнее каких-то глупых амбиций и тебе…
Он осёкся, заметив, каким взглядом его сверлит Молли.
— Прости, — поспешно добавил Джордж, обращаясь к жене. — Тебе нельзя волноваться.
Анджелина передёрнула плечами, но не стала ничего говорить. Гермиона слышала, как стучат по тарелкам вилки и ложки — настолько тихо стало в шатре.
— А мы с Луной были на ярмарке в Котсуолде, я там накупила столько книг, — начала она, чтобы разрядить обстановку.
К счастью, Перси сразу поинтересовался, какие произведения она приобрела, и не было ли там «Большой магической истории» Феншира. Гермиона заметила, как Рон и Одри обменялись взглядами, означающими что-то вроде «Эти двое безнадёжны».
***
Вернувшись домой, Гермиона тут же написала Малфою. Она не знала, закончился ли приём, но очень ждала вестей. Сняв макияж, она прошла в комнату, чтобы переодеться: к Уизли Гермиона часто приходила в чём-то магловском. На этот раз на ней были синие джинсы и тёмно-бордовый свитер. Она не успела стянуть его, как в окно постучала сова. Малфой ответил. В письме он спрашивал, можно ли прийти.
— Какая деликатность, — прокомментировала Гермиона, обращаясь к шару — теперь он был тёмно-синим.
Она вывела на пергаменте: «Приходи, конечно». Потом стянула свитер, оставшись в лёгкой белой футболке, и пошла на кухню заваривать чай. У Уизли она объелась, но чашечка «Эрл Грея» повредить не могла.
Малфой появился в её гостиной через десять минут. К тому времени она успела разлить чай по кружкам и даже найти в шкафчике тыквенное печенье.
Кажется, он тоже решил не переодеваться после приёма. На нём была элегантная чёрная мантия, правую руку украшало кольцо с бледно-голубым камнем.
— Привет. Садись, — предложила Гермиона.
У неё снова возникло ощущение, что Малфой пытается просканировать её взглядом.
— Привет, — откликнулся он, откинувшись на спинку. — Знаешь, в следующий раз смени диван к моему приходу. Этот ужасно жёсткий.
— Обязательно, — фыркнула Гермиона. — Рассказывай уже.
Малфой потянулся за чашкой:
— Всё хорошо, Грейнджер. Я гениален.
Она скептически приподняла бровь.
Малфой усмехнулся:
— И ты тоже ничего, — видно, заметив её взгляд, он всё-таки исправился. — Профессор Макгонагалл добавила бы гриффиндору десять очков. Хотя не думаю, что она одобрила бы твои методы.
Гермиона поняла, что краснеет, и поспешила вернуться к главному:
— Луна и Забини общались?
— Да. Почти весь вечер проговорили. Милли даже спросила у меня, не заболел ли Блейз.
Малфой едва заметно улыбнулся. Видно, вспомнил что-то смешное.
— Милли? — переспросила Гермиона.
Она потянулась к вазочке и внимательно посмотрела на печенье, пытаясь на взгляд определить самое вкусное.
— Миллисента Булстроуд, — объяснил Малфой.
Он выхватил из корзинки печенье, и Гермиона на мгновение ощутила прикосновение его пальцев — очень холодных.
— Я пошёл на приём с ней, — добавил он.
И почему Гермиона думала, что Малфой будет там один?
«Как такая глупость вообще пришла мне в голову? — укоряла себя она, глотая печенье. — И, в конце концов, какая мне вообще разница».
Но хотя всё это Гермиону совершенно не волновало, хорошее настроение, которое завладело ей с приходом Малфоя — подозрительное совпадение, — куда-то исчезло. Злясь на себя, Гермиона улыбнулась пошире:
— Я завтра расспрошу Луну, после ярмарки мы толком не разговаривали. Знаешь, — она, наконец, посмотрела Малфою в глаза, — не хотелось смущать её лишними вопросами. И если это всё… тебе лучше вернуться в мэнор. Завтра ведь на работу, а сейчас уже почти двенадцать.
Гермиона ждала, что Малфой тут же поднимется с дивана, но вместо этого он отхлебнул ещё чаю.
— Покажи кристалл, — то ли приказал, то ли попросил он.
Этот тон показался Гермионе не самым приятным, но она всё равно кивнула и пошла в свою комнату.
Спустя пару минут, она вынесла кристалл, который всё ещё горел. Мерное розовое свечение озаряло комнату. Гермиона пыталась понять, усилилось ли оно, но ничего не могла сказать на этот счёт. Она протянула кристалл Малфою, и тот осторожно взял его.
— Он чуть тёплый, Грейнджер, — вдруг сказал он. — А в прошлый раз был холодный.
Гермиона поспешила коснуться кристалла. Малфой был прав. И как она не заметила эту перемену.
Гермиона не могла с точностью сказать, сколько они простояли так, глядя друг другу в глаза и едва соприкасаясь руками: кристалл лежал на открытой ладони Малфоя и, касаясь его пальцами, Гермиона слегка задевала кожу парня.
Момент разрушил внезапно раздавшийся стук. Гермиона обернулась, за окном размахивала крыльями Букля-вторая — сова Гарри. Гермиона хотела забрать письмо, её пальцы соскользнули с кристалла, но Малфой внезапно задержал её. Теперь он второй рукой удерживал её ладонь на камне.
— Что? — удивилась Гермиона.
Тут Малфой будто вышел из транса, он посмотрел на их руки так, точно не сам только что накрыл её ладонь своей.
— Конгрит об этом не предупреждала, да? — наконец выдал он. — О температуре?
— Ага, — кивнула Гермиона.
Он больше не удерживал её, и Гермиона подошла к окну.
— Друзья потеряли? — спросил Малфой. Теперь в его голосе не было ни капли рассеянности.
— Гарри, — отозвалась она.
Они с Гарри не могли во время ужина в Норе говорить о волновавшем его — да и Гермиону тоже — деле. Поэтому Гермиона взяла с него обещание, что он напишет ей, как только Джинни ляжет спать.
То ли Гермионе показалось, то ли Малфой действительно поморщился. Он положил кристалл на стол:
— А младшая из Уизелов не ревнует?
Его тон был слишком ядовитым, и Гермиона удивилась такой резкой перемене. Прежде чем она успела ответить, Малфой уже скрылся в камине. Она пожала плечами, чувствуя, как на неё накатывает разочарование — в чём? Кем? — и взялась за письмо. Букля-вторая ждала ответа, примостившись на столе.
***
Гарри писал, что пока им не удалось найти Терезу.
«Мы осмотрели окрестности, были, кажется, во всех местах, где когда-либо собирались пожиратели, но не нашли её. Свитт раздавлен, говорит, что мы делаем недостаточно. Мы с Роном, как и ты, считаем, что её могут прятать в каком-нибудь родовом поместье… но в каком? И главное — как достать разрешение на обыск без каких-либо причин (зацепок нет, улик тоже, одни подозрения)? Можно, конечно, в парочку домов вломиться и без него, но не уверен, что это поможет делу.
Работаю больше, чем обычно. Вот даже с Джинни поговорить не успеваю. После ужина она так и не рассказала, что там насчёт неё и квиддича. Я думал, мы хотим второго ребёнка, а тут такое… Прости, что вываливаю на тебя всё разом.
Хорошего тебе дня (следующего), Гарри».
Гермиона вздохнула и, прежде чем ответить, перечитала письмо ещё два раза. Дело Свитта было скверным, очень скверным, а с Джинни она собиралась встретиться завтра же. Попытавшись успокоить Гарри, она отдала письмо Букле-младшей и пошла в комнату, чтобы наконец переодеться. Зачарованный шар продолжал крутиться, отсвечивая то розовым, то голубым, то зелёным.
Глава 8. Открытия«На доработку», — гласила надпись на папке, которую Трейси сунула Гермионе в руки с утра пораньше.
«Мистер Долфорд на совещании, — пропела она. — Он сказал, что ты там снова что-то упустила».
Гермионе очень сильно хотелось запустить папку Трейси в голову. Вместо этого она сдержанно поблагодарила девушку и, как только та вышла из кабинета, направила на документы волшебную палочку.
Один взмах и Гермиона убедилась в том, что Долфорд даже не открывал эту папку. Подумав, что она не зря наложила на документы усовершенствованную версию отслеживающих чар, Гермиона выругалась шепотом. Потом она взяла пергамент и написала Кингсли: Гермиона попросила министра принять её в любое удобное для него время.
***
Стол в кухне Поттеров буквально ломился от еды. Не слушая возражений Гермионы, Джинни поставила перед ней бифштекс, яйца по-шотландски, жареные помидоры, отбивные котлеты и большую тарелку с идеально нарезанным хлебом.
— А на сладкое будет пирог с патокой, — весело сообщила Джинни, подмигнув немного испуганной этим кулинарным изобилием Гермионе.
— У вас какой-то праздник? — поинтересовалась она.
Джинни сердито мотнула головой:
— Нет. Я просто учусь готовить.
Гермиона положила себе на тарелку яйцо по-шотландски — кажется, она не ела их триста лет — и отломила кусочек вилкой.
— Учишься? — удивилась она. — Да ты же хорошо готовишь.
— Да брось. До маминого уровня мне далеко.
Потянувшаяся за вторым яйцом Гермиона не могла с ней согласиться. Джинни пока проверяла, готов ли пирог, вонзая в него зубочистки. Однажды она видела, как Гермиона делает это, и тут же решила, что такой способ, куда удобнее чар: они вечно давали осечку.
— Всё очень вкусно, Джинни, — заверила Гермиона подругу.
Съев два яйца по-шотландски и парочку жареных помидоров, Гермиона почувствовала себя счастливейшим человеком на свете. Теперь она пила чай и следила за тем, как Джинни аккуратно вытаскивает пирог из формы и перекладывает его на белое блюдо с голубыми цветочками.
Потом она поставила его на стол и принесла пиалу с мороженым.
— Вообще-то я тебя похвалила, — напомнила Гермиона, когда Джинни стала разрезать пирог.
— О, — отозвалась она, подавая Гермионе тарелку с большим куском пирога. — Прости. А что ты сказала?
— Что всё очень вкусно, мне понравилось.
Джинни фыркнула:
— Спасибо, конечно, но от тебя я другого не ожидала.
— Неужто я не похожа на кулинарного критика? — притворно нахмурилась Гермиона.
— Совершенно не похожа, — убила Джинни все её мнимые надежды.
Когда тарелки были очищены, а посуда прибрана, девушки перешли в гостиную.
— Пока ты не залипла на занавески, — сказала Джинни.
Гермиона пожала плечами и послушно переместилась в комнату. Она тут же заметила на маленьком столике стопку открыток, ножницы и цветную бумагу.
— Готовишься к Рождеству?
— Ага.
Казалось, Джинни смутилась, будто Гермиона поймала её на чём-то неприличном.
— Сейчас уберу, — она положила всё в верхний ящик комода и объяснила. — Были с Гарри в магловской части Лондона, он завёл меня в магазин. И все эти, — она неопределённо махнула рукой. — Штуки показались очень интересными.
Гермиона кивнула. Она всё думала, как приступить к главному — спросить напрямую? Подойти окольным путём? Намекнуть? Рассказать историю коллеги?
«Угу. Последнее просто блестяще. Везёт же слизеринцам с их хвалённой хитростью. Малфой бы сейчас точно что-то придумал».
Вслед за Малфоем в голову влезла и Миллисента. Кажется, так много она думала о Булстроуд только на втором курсе после той самой истории с обороткой. Сейчас это казалось милым и забавным, а вот их совместный с Малфоем поход на вечер — который вообще не должен был волновать Гермиону — раздражал, как и любое напоминание о нём.
— О чём ты задумалась? — резко спросила Джинни, обернувшись к Гермионе.
Та растерялась и зачем-то сказала правду:
— О Миллисенте Булстроуд.
Вот тут уже потерялась Джинни. Она удивлённо хлопала глазами:
— Что? Почему?
Надо было как-то выбираться из этого глупого положения, и Гермиона, презирая себя за ложь, выдавила:
— Я видела её сегодня на улице.
Она решила не уточнять, где именно произошла эта встреча, потому что боялась запутаться ещё больше.
Джинни вдруг рассмеялась:
— Ну бывает. И что она настолько тебя впечатлила?
— Нет в принципе, но…
— Ладно, Гермиона, я знаю, что она не в твоём вкусе, — Джинни наконец присела на диван. — Надеюсь, и ты не в её. Хотя… представляешь, как Рон удивится, если ты приведёшь на его свадьбу Милли?
Гермиона недоумённо уставилась на подругу. Она решительно не понимала, к чему клонит Джинни. Та, кажется, догадалась, что её намёки только запутывают собеседницу.
Джинни картинно вздохнула:
— И ты правда не знаешь, что владелица «Мясного оазиса» предпочитает женщин?
— Нет.
По правде говоря, Гермиона даже не знала, что Булстроуд владеет сетью недавно захвативших магический Лондон кафе «Мясной оазис». Её личной жизнью Гермиона и вовсе не интересовалась (если не учитывать, последние сутки, конечно). Информация, случайно полученная от Джинни, порядком подняла Гермионе настроение.
«Но почему Малфой пригласил на приём женщину, с которой у него априори ничего не получится?», — подумала она, но потом, откинув эту мысль, повернулась к Джинни.
— Так, с Миллисентой всё понятно. А что насчёт тебя?
— Ну я целовалась с Парвати на четвёртом курсе, но мы обе были пьяны тогда и поклялись молчать об этом всю оставшуюся жизнь.
— Не знаю, что меня возмущает больше, — отозвалась Гермиона. — Твой ранний алкоголизм, тайные поцелуи с Парвати или то, что ты нарушила данную клятву. Но давай без шуток.
Джинни нахмурилась, но не стала утверждать, что не понимает, к чему ведёт Гермиона. Она пошла на кухню, а Гермиона осталась на своём месте. Скоро в гостиную влетел тот самый пирог с патокой, а потом чашки, тарелки и ложки. Расставив всё это на столе и отрезав Гермионе ещё больший кусок пирога, чем в прошлый раз, Джинни тяжело вздохнула:
— Ты беспокоишься за меня, да?
Гермиона кивнула. Посомневавшись, она всё-таки надкусила пирог.
— И Гарри просил узнать, что происходит?
Гермиона не стала спорить. Джинни хорошо знала, что пусть Гермиона уже много лет дружит с ней, у них с Гарри особая связь. Они привыкли делиться друг с другом сомнениями и тревогами.
— Я поговорю с ним сама сегодня вечером, — пообещала Джинни, оторвав взгляд от кружки, которую до этого внимательно разглядывала. — Пусть наша с тобой беседа будет… репетицией что ли.
Джинни будто собиралась с силами: сжала и разжала пальцы, потянулась к пирогу, отдёрнула руку и, помедлив, крепко обхватила кружку.
— Я хочу вернуться к «Гарпиям». Сказала об этом Сьюзен, когда мы ходили за платьем. Знаешь, — она сжала кружку ещё сильнее. — Сьюзен идеально подходит Рону. Я это поняла после нашего похода. До этого мне всё казалось, что в день свадьбы вы с Роном вдруг кинетесь друг другу в объятия…
Видимо, все эмоции, которые вызвало у Гермионы это высказывание Джинни, отразились на её лице, потому что миссис Поттер поспешила заверить:
— Я знаю, что это пустые фантазии. Но мне было трудновато от них полностью избавиться, пусть вы и не встречаетесь уже сто лет. И вот мы разговаривали со Сьюзен, и она вдруг сказала, что мечтает о том дне, когда свадьба пройдёт, и она сможет полностью посвятить себя их с Роном семье. Меня это, конечно, тронуло, но вместе с тем немного насторожило….
Джинни умолкла на минуту, откусила пирог, прожевала и продолжила:
— Сьюзен ведь целитель в Мунго, и, как мне говорили, довольно хороший. Но оказалось, что она готова отказаться от должности, если Рон захочет. Они это пока серьёзно не обсуждали, но я вдруг поняла, что он, скорее всего, захочет. И знаешь, судя по Джорджу, все мужчины этого хотят.
— Думаешь, Гарри тоже?
Гермиона, кажется, поняла, наконец, почему Джинни так сильно нервничает и готовит ударными темпами.
— Мне кажется, тайно — да. Он же видит, что в нашей семье только Одри работает, но она жена Перси, а тот всегда от всех отличался.
Одри трудилась вместе с Перси в Отделе магического транспорта. Гермиона часто слышала, как они в гостях обсуждали рабочие вопросы (и тогда даже казалось, что в Отделе транспорта действительно происходит много интересного). Правда, в конце концов, она сдавалась и напоминала мужу, что стоит отвлечься и хорошенько повеселиться. Вряд ли бы Одри послушалась, если бы Перси вдруг захотел превратить её в домохозяйку.
К тому же Гермиона не верила, что Гарри может хотеть чего-то такого. Хотеть чего-то, что не принесёт Джинни счастья. Она убеждала в этом подругу почти час, пока Джинни не пробормотала:
— Сдаюсь-сдаюсь. Но мы действительно хотели второго ребёнка, а это не совместимо с карьерой ловца. Знаешь, на самом деле, у меня есть ещё одна затея, так сказать.
— Какая же?
Джинни слегка покраснела:
— Я хотела бы попробовать себя в журналистике — писать статьи на спортивную тему.
Тут Гермиона вспомнила номер «Пророка», который видела у Джинни в прошлый раз.
— Но почему «Пророк»?
— Мне нравится их спортивный раздел, да и других вариантов особо нет.
— Слушай, — поддавшись порыву, Гермиона взяла подругу за руку. — Поговори обо всём откровенно с Гарри, не бойся, что он разозлится. Гарри любит тебя уже столько лет и всегда будет любить. Он поможет тебе. И подскажет, как быть со статьями. Может, обратится к Кингсли, и в «Зеркале» появится новый раздел…
— Ну ты фантазёрка, — рассмеялась Джинни, обнимая Гермиону.
***
Когда вечером в камине что-то затрещало, Гермиона первым делом подумала: «А разве Малфой должен был прийти сегодня?»
Она заправила прядь за ухо и приготовила ехидную реплику, но на ковёр вышел вовсе не Малфой. Осознав, что на ковре стоит Рон, Гермиона улыбнулась как можно шире — не могла же она всерьёз опечалиться из-за этого — и поприветствовала нежданного гостя.
— Не думала, что ты придёшь…
— Прости, забыл предупредить, — Рон почесал затылок. — Как-то не вспомнил, что на наших каминах не стоит никаких ограничений-оповещений.
— Что-то случилось? — заволновалась Гермиона.
Она давно не видела Рона таким смущённым. Гарри обычно шутил, что от солёных шуточек этого Уизли нужно спасать детей, беременных и стариков. Но сейчас Рон будто снова стал студентом Хогвартса — неловким и милым.
— Ничего, — поспешно заверил её Рон. — Просто принёс тут.
Он достал из внутреннего кармана мантии немного помятую бумажку и протянул её Гермионе. При ближайшем рассмотрении лист оказался приглашением на свадьбу Рональда Билиуса Уизли и Сьюзен Мари Боунс.
— Мама настояла, — объяснил Рон, заметив, как Гермиона смотрит на имена брачующихся, выведенные большими золотистыми буквами (сама открытка была кремово-белого цвета).
— Спасибо большое, — улыбнулась Гермиона.
— Ты можешь прийти с кем-нибудь, — вдруг выпалил Рон. — У тебя ведь по-любому кто-то есть, да?
И услышав этот отчаянный тон, Гермиона поняла, почему Рон так смущался: он чувствовал себя виноватым. У него скоро свадьба, а Гермиона — бедняжка — коротает свой век в одиночестве.
Эта забота умилила Гермиону, и она тут же ответила:
— Конечно. Я приду с кем-нибудь, — и, наткнувшись на удивлённый взгляд Рона, исправилась. — С моим парнем.
Рон кивнул. Потом Гермиона предложила ему чашечку чая, он отказался, но ещё долго стоял у камина, рассказывая, как не хочет цеплять к смокингу бутоньерку («Бредятина какая-то»).
Узнав, что Гермиона была в гостях у Джинни, Рон закидал её вопросами: из-за работы он всё не мог забежать к Поттерам, а уж тем более навестить только Джинни без Гарри.
— Джордж ведь потом перед ней извинился, — сказал Рон, когда они вспомнили о вечере в Норе. — Джинни знает, что он не хотел грубить. Просто Анджелина всё пилит его: говорит, не нужно было уходить из «Торнадос». Но ведь быть охотником так тяжело, кто захочет, чтобы его жена выделывала трюки в небе и пряталась от бладжеров.
Рон остановился и с укором взглянул на Гермиону:
— Ну чего ты так улыбаешься?
Она только вздохнула:
— Думаю о том, как сильно мы все повзрослели.
Гермиона размышляла об этом, и когда Рон ушёл, сказав, что обязательно оценит её кавалера. Раздумывая над поступками Джорджа, сомнениями Джинни и словами Рона, Гермиона думала о том, что в мире магов есть вещи, в которых он ужасно отстаёт от магловской реальности. И дело не только в мантиях или привычке писать на пергаменте — тут всё куда глубже запрятано.
Другой вопрос — она никогда не предполагала, что защищать архаичные порядки будет Джордж Уизли. Но, зная, как много он уже потерял и, лишь смутно догадываясь, чего ему стоило возвращение к реальности, Гермиона не могла по-настоящему осуждать его за деспотизм. Он слишком сильно боялся, что с Анджелиной случится беда… Неужели она этого не понимала?
Снова и снова спрашивая невидимую миссис Джордж Уизли об этом, Гермиона, свернувшись клубочком, уснула на диване.
***
Когда Долфорд увидев Гермиону в офисе, первым делом бросил ей в руки стопку документов и выкрикнул что-то нечленораздельное, ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть. Убийство начальника было ничем не лучше избиения Трейси и также невозможно.
— Что вы сказали? — уточнила Гермиона.
Долфорд одарил её взглядом аля «с какими тупицами приходится работать» и повторил:
— Отнеси в международный отдел и передай Блейзу Забини.
Стоило бы спросить, почему документы нельзя передать другим способом и где шатается Трейси, но Гермиона знала, что это бесполезно. Она пошла в международный отдел, пытаясь настроить себя на позитивный лад: вот сегодня в обед у неё встреча с Кингсли. Разве не отличная новость?
В дверях международки Гермиона столкнулась с какой-то девушкой. Разглядев незнакомку, Гермиона поняла, что перед ней Лаванда Браун. Её светлые волосы были распущены по плечам, глаза накрашены — на вкус Гермионы, слишком сильно, — а пухлые губы тут же растянулись в нежно-фальшивом «привет, Гермиона».
Общаться с Лавандой не хотелось, пусть все обиды и остались в прошлом, но ради приличия пришлось перекинуться парой слов.
Постучав в кабинет Забини (на самом деле, на нём висела табличка «Главные специалисты Отдела Драко Малфой и Блейз Забини») и, не дождавшись ответа, Гермиона дёрнула дверь на себя.
Сделав несколько шагов, она оказалась в небольшой комнате, обитой деревянными панелями. Стандартный кабинет украшала парочка картин, которые висели над рабочими столами. На одной из них был изображён водопад — «Успокаивающее зрелище», — на другой — развалины дома. Под этим полотном, выполненным в тёмных тонах, сидел Малфой.
Когда Гермиона зашла, он поднял голову и теперь смотрел на неё внимательно, будто выжидал.
— Привет, Малфой, — сказала Гермиона, которая устала играть в гляделки. — Я принесла документы Забини. — Она кивнула на второй стол. — Он же тут сидит?
Малфой картинно закатил глаза:
— Ну я всегда знал, что у гриффиндорцев есть определённые проблемы, но не представлял, насколько они масштабны: сейчас за этим столом никто не сидит, Грейнджер.
Встав, Малфой подошёл к ней и, протянув руку, помахал в сторону стола Забини:
— Видишь, никакого эффекта.
Гермиона с каждой минутой всё больше убеждалась в том, что вселенная подталкивает её к убийству. Возможно, самой себя.
— Ты такой остроумный, Малфой, аж умереть можно, — произнесла она и сделала шаг к столу, чтобы положить документы.
Малфой опередил Гермиону и перегородил ей дорогу.
— Тебе что заняться нечем? — спросила Гермиона раздражённым тоном.
Она попыталась обогнуть его, но в результате они просто стали ещё ближе. Теперь их разделяли всего несколько сантиметров. Гермиона чувствовала запах его одеколона — не бьющий в нос, но обволакивающий, с приятной горчинкой. Это отвлекало. Сам Малфой отвлекал.
Отступив назад, она прижала к себе стопку:
— Ну сколько можно…
По губам Малфоя пробежала извечная хитрая улыбка:
— Да хоть до бесконечности, Грейнджер. Давай я тебе помогу.
Он попытался выхватить документы у неё из рук, но Гермиона сопротивлялась, и в итоге листы рассыпались по полу. Гермиона хотела присесть, чтобы собрать их, но Малфой остановил её:
— Я сам.
— Да я могу помочь, — начала Гермиона.
Малфой недовольно цыкнул:
— Это невыносимо. Положись уже на меня, Грейнджер. Хотя бы тут.
Странный призыв тронул Гермиону. Она осталась стоять, наблюдая за тем, как Малфой поднимает с пола документы.
«Положись на меня… Он что действительно это сказал?»
Гермиона готова была убедить себя в том, что ослышалась. Она всё удивлялась тому, какой Малфой гибкий — легко меняет тон, переходит из состояния в состояние, от одной игры — к другой.
«Видимо, я начинаю по-настоящему привыкать к нему. Раз стала замечать такие вещи», — подумала Гермиона.
Малфой тем временем встал и положил документы на стол Забини. Тут из той щели, которую Гермиона оставила между дверью и косяком, вылетел бумажный самолётик. Он приземлился на руку Гермионе, и та, подсмотрев внутрь, заметила знакомый почерк.
— Шеф тревожится? — спросил Малфой.
— Нет. Это Гарри.
Уже произнеся последние слова, Гермиона поняла, что их стоило оставить при себе. Надо было запомнить: Малфой становился сам не свой, когда она упоминала Гарри.
— Ваш роман продолжается? Не можете и секунды друг без друга?
— Конечно, — огрызнулась Гермиона.
— И не стыдно тебе уводить Поттера из семьи? — задав вопрос, Малфой снова переместился к Гермионе.
Они стояли слишком близко, но Гермионе не хотелось отступать. А ещё она мечтала, чтобы Малфой заткнулся и перестал нести чушь.
— Слушай, Малфой, перестань уже, а? Я, Джинни и Гарри не виноваты, что тебя мучает неразделённая любовь к Миллисенте.
— Мне кажется, или ты… ревнуешь, Грейнджер? — он подмигнул ей.
Гермиона фыркнула и почувствовала, как заливается румянцем. Найдя в себе силы, она выдавила:
— О да. Миллисенту к тебе.
— Правда?
Вопрос, заданный Малфоем повис в воздухе. Больше никто ничего не говорил. Гермиона слушала дыхание Малфоя и думала, когда же можно будет развернуться и уйти. Ведь ей действительно пора, определённо пора. В глазах Малфоя она различала отголоски собственных эмоций и мыслей. Через несколько минут они оба одновременно отступили назад.
— Я ещё не успел поговорить с Забини, — сказал Малфой. — Сам он молчит, это странно.
— Напиши мне, как выяснишь что-нибудь, — попросила его Гермиона, выходя из кабинета.
Малфой пообещал. Он больше не смеялся и снова изучал её взглядом.
«Когда уже это прекратится?», — подумала Гермиона.
— Я сегодня иду к Кингсли, — зачем-то добавила она, точно не решаясь закрыть дверь и полностью отделить себя от этой комнаты и странного пейзажа над малфоевским креслом.
— И хорошо, — тут же ответил Малфой. — Знаешь, он даже меня не кусает.
Малфой снова подмигнул ей, и Гермиона всё-таки затворила дверь. Правда, его лицо — этот понимающий и — неужели — ободряющий взгляд, тёплая улыбка, застывшая в уголках губ — продолжало стоять у неё перед глазами.
***
Записку от Гарри Гермиона развернула, когда пришла в свой кабинет.
«Ты просила оперативно сообщать тебе всё, что касается тётушки. Мы решили за ней приглядывать», — писал Гарри.
Гермиона легко поняла истинное значение этих слов: они установили слежку за Свиттом. Хороший ход. И, кажется, единственный, который у них остался.
Съев дольку шоколадки, которая лежала на её рабочем столе, Гермиона решила ещё раз просмотреть документацию по своему проекту: нужно было хорошенько подготовиться к встрече с Кингсли. Ведь кто бы что ни говорил, министр никогда не делал ей поблажек. Да Гермиона и не хотела этого.
Глава 9. Перцовое зельеГермиона была уверена, что заболела в прошлый уикенд, когда гостила в Норе. Идея устроить снежную битву принадлежала Чарли: он приехал в Лондон по делам и, конечно, остановился у родителей. После долгих разговоров — Чарли мог рассказывать о своих «питомцах» часами, — они все, кроме Артура, Молли, и, разумеется, детей оказались на улице.
Билл тут же предложил разделиться на женскую и мужскую сборные.
«Мы разобьём вас в два счёта!», — заявила Флер от волнения немного картавя, как в прежние времена.
«Флегма разошлась», — шепнула Джинни Гермионе, тоже вспомнив о прошлом.
«Надеюсь, все оставили палочки дома?», — поинтересовался Чарли.
Когда собравшиеся почти одновременно кивнули, началось настоящее побоище. Более-менее щадили только Анджелину — она всё-таки была беременна, — и то Рон умудрился врезаться в неё, когда гнался за Гермионой. Услышав от Джорджа всё, что тот думает по поводу «некоторых неуклюжих болванов», Рон покраснел и раз пять извинился перед Анджелиной. Она напрасно пыталась уверить его, Джорджа и всех присутствующих — игра тут же остановилась, — что всё в порядке. В итоге она ушла в дом, и Сьюзен составила ей компанию.
«Да твоя невеста — трусишка», — закричала Одри, обращаясь к Рону.
За это она сразу же получила снежком в лоб. Гермиона хотела прийти к ней на помощь, но Джордж схватил её, повалил на землю и стал быстро закапывать в сугроб. Гермиона чувствовала, как холодная вода течёт по её шее и пробирается под свитер, в сапоги тоже набился снег.
«Мы разобьём вас в два счёта, — вспоминала она слова Флер. — Наивная».
Она уже думала, что умрёт в этом сугробе, похороненная заживо расшалившимся Джорджем Уизли — видно, теперь, когда Анджелина была в безопасности, он наконец мог повеселиться, — но тут пришло спасение. Кто-то оттолкнул Джорджа и стал вытаскивать её из-под снега. Осознав, что за руку её держит мужчина, Гермиона удивилась.
«К чёрту правила», — улыбнулся ей Гарри (а это был он).
Потом Гермиона вместе с Одри, Джорджем и Роном закапывала в снег Перси.
«А ты ведь моя жена! — кричал несчастный, обращаясь к Одри. — Ты обещала лелеять меня и защищать!»
«Кажется, всё было наоборот», — смеялась она.
Тем временем Билл и Флер бились против Гарри и Джинни, а где-то на заднем фоне визжала Луна — она пыталась спастись от Чарли.
И вот той же ночью, лежа под одеялом и вспоминая, как Флер дразнила Джинни — «А Гарри у нас в плену! А спаситель волшебного мира — ничто в снежках», — Гермиона почувствовала, что в горле першит. Ей было лень идти на кухню и искать лекарства. Она позволила себе забыть об этом и уснуть.
На следующий день горло саднило. И хотя она тут же приняла таблетки — Гермиона считала, что с простудами маглы справляются куда лучше, чем волшебники, — они, казалось, дали осечку. К седьмому декабря она издавала звуки, похожие на предсмертные хрипы, и то маялась от жара, то боролась с ознобом.
По-хорошему нужно было взять больничный, но после того, как Кингсли пообещал рассмотреть ее предложение, Гермиона не могла сидеть дома. Её преследовало ощущение, что она должна быть в министерстве, когда Кингсли отправит ей ответ.
«К тому же я вполне могу перенести простуду на ногах, — уверяла она себя. — Все так делают».
Решив идти до конца, она даже не стала отменять назначенную на вечер четверга встречу с Малфоем.
«К этому времени я буду чувствовать себя хорошо», — говорила Гермиона, заходясь в новом приступе кашля и стараясь не думать о том, что встретиться им нужно уже завтра.
***
Поймав себя на мысли, что куда охотнее бы встретился с Грейнджер у неё дома, Драко почти не удивился. С каждым днём всё это казалось менее и менее диким. А, возможно, он просто устал недоумевать и задавать себе неудобные вопросы.
Кафе «Малиновый щербет» было маленьким, но почти во всех углах сидели парочки.
«Интересно, с кем это Грейнджер сюда ходила?», — подумал Драко, пока официантка вела его за столик, «где его уже ожидали».
Грейнджер выбрала самый дальний угол, подальше ото всех. Драко мысленно похвалил её. Он даже хотел сказать что-то на этот счёт, но, увидев её — официантка испарилась, доведя его до дамы, — смог произнести только:
— Грейнджер… ты ужасно выглядишь.
Она ответила ему сердитым взглядом, но не стала спорить. Драко присел напротив Грейнджер, разглядывая её припухший красный нос — судя по всему, она без конца тёрла его платком, — бледные щёки и лоб, кажется, покрытые испариной, а также огромные синяки под глазами.
— Ты вообще в курсе, что простуда лечится? — поинтересовался он, за что получил ещё один взгляд в духе «отстань от меня, Малфой».
— Блейз… кха-кха… тебе что-нибудь… кха-кха… говорил? — спросила Грейнджер и тут же отвернулась, чтобы откашляться в платок.
Драко развёл руками:
— Вообще-то нам не удалось… побеседовать. Он только обмолвился как-то, что вроде встречался с Лавгуд ещё раз.
— Вот и я… кха-кха, прости, Малфой, кха-кха, не смогла нормально поговорить с Луной. Но она вроде обещала зайти ко мне на этой неделе.
— Ну если ты не умрёшь до этого, то вам даже удастся пообщаться, — не удержался Драко.
Грейнджер открыла сумочку, достала из неё маленькую бело-синюю пачку и вытряхнула из неё парочку красных капсул. Драко с сомнением глянул на Грейнджер, когда она проглотила свои пилюли. Очевидно, это была какая-то магловская гадость.
Тем временем к их столу подошла официантка — полненькая брюнетка с большими серыми глазами. Она кинула на Драко смущённый взгляд и произнесла скороговоркой:
— Уже определились?
Грейнджер не могла ей ответить, она согнулась, пытаясь справиться с очередным приступом кашля.
Драко подавил тяжёлый вздох:
— Чай с лимоном и шиповником, пиалу с мёдом…
— Но мёда нет в меню, сэр, — выдавила официантка.
Драко сердито махнул рукой:
— Так впишите его туда. Ещё принесите мне двойной американо. Только сварите его нормально, а то…
Он хотел добавить, что в противном случае кофе окажется у официантки на голове, но замолчал, наткнувшись на осуждающий взгляд Грейнджер. Это взбесило Драко ещё больше: мало того, что Грейнджер испортила ему всё настроение своим дурацким кашлем — почему нельзя лечиться нормально, а не какой-то магловской ерундой, — так ещё и изображала из себя святую невинность и явно осуждала его.
— Ты сейчас, правда, угрожал официантке? — с возмущением спросила Грейнджер, как только дрожащая девушка испарилась.
Драко закатил глаза:
— Только не начинай.
— И зачем тебе чай и американо сразу? — спросила Грейнджер, стараясь незаметно вытереть нос платком.
— Чай будешь пить ты, — заявил Драко.
— Почему это?
Видно, болезнь повредила Грейнджер мозг, иначе объяснить эти странные вопросы Драко не мог.
— Потому что так надо, — наконец выдал Драко, не зная, на каком именно варианте остановиться.
Вообще-то чай с лимоном, шиповником и мёдом был очень полезен. Мать всегда лично заваривала его, если он или отец заболевали. Потом в ход шло их фирменное перцовое зелье. Грейнджер о таком, конечно, даже не слышала. Наверняка, знала только о вульгарном «бодроперцовом» варианте.
Если бы Грейнджер продолжила расспрашивать его, Драко бы точно не сдержался и высказал ей всё, что думает. Но она почему-то промолчала, только улыбнулась широко и едва заметно кивнула. Драко даже показалось, что она его благодарит.
«Хотя за что? — подумал он. — Я же просто не хочу заразиться».
Ещё его так и подмывало спросить, где Грейнджер подхватила простуду и какого чёрта её дружки — вроде по последним данным вокруг неё увивался женатый Поттер — не проследили за ней.
Он уже собрался атаковать Грейнджер — она снова зашлась в приступе кашля, — но тут к столу подошла официантка с подносом. Она пробормотала, что мёд всё-таки есть, расставила чашки, опустила на стол чайник и пошла за американо.
Дожидаясь кофе, Драко пододвинул к себе чашку Грейнджер и, не слушая её возражения — как можно быть такой надоедливой? — налил ей чаю, бросил туда мёд и, подвинув к ней получившийся напиток, произнёс:
— Размешаешь сама.
Она, видно, сначала хотела сказать какую-то гадость, но передумала.
— Что мы будем делать с Луной и Забини?
— Думаю, сейчас ты ничего дельного не предложишь, Грейнджер. Я вообще не понимаю, почему ты не отменила встречу, — не сдержался Драко.
— Так сильно не хотел меня видеть? — вспылила она.
Они бы неминуемо поссорились, если бы не официантка, которая внезапно появилась у Драко за спиной и, сделав шажок вперёд, поставила перед ним кофе.
Драко тут же попробовал его:
— Сносно.
Девушка заискивающе улыбнулась и снова оставила их.
— Мне писала Конгрит. Просит подготовить что-то вроде отчёта, — сказал Драко, делая ещё один глоток из чашки.
— И мне, — подтвердила Грейнджер.
Потом она чихнула и принялась извиняться. Выглядела Грейнджер, кажется, ещё хуже, чем полчаса назад. Видно, в таких запущенных случаях даже знаменитый чай не помогал. Хотя, может, всё дело в том, что его готовила не Нарцисса.
В любом случае Драко больше не мог это терпеть.
— Мы потом решим, что написать этой грымзе и что делать с Лавгуд и Блейзом. Перед этим нужно будет нормально поговорить с ними, — сказал он, подзывая официантку, чтобы расплатиться.
— Чего это ты раскомандовался, Малфой? — возмутилась Грейнджер. — И почему ты платишь за мой чай?
Этот вопрос она задала, когда официантка положила на стол коричневую шкатулку с чеком, и Драко потянулся за кошельком.
— Я же его заказал. Ты, кажется, вообще была против чая.
— Но он мне понравился, и я вполне могу заплатить сама.
Спорить с ней он больше не хотел, поэтому подвинул к ней счёт:
— Плати хоть за всё, раз так приспичило.
Он не стал дожидаться, когда она оставит на столе три сикля пятнадцать кнатов — именно столько нужно было заплатить, — и первым вышел из кафе. Остановившись на площадке у входа, он обернулся и тут же скривился: ярко розовая вывеска с жёлтой надписью выглядела ужасно. Ничуть не лучше Грейнджер.
Та вышла спустя минут пять — и что она там делала столько времени? — сделала шаг ему навстречу и, видно, поскользнулась, потому что ноги её как-то нелепо разъехались в стороны, и она бы непременно упала, если бы вовремя сориентировавшийся Драко, не подхватил её.
Он переложил руки Грейнджер на плечи, всё ещё поддерживая её. Она не сопротивлялась, и, глядя на её сухие, растрескавшиеся губы, Драко догадался: Грейнджер не поскользнулась, ей просто настолько плохо, что она едва держится на ногах.
— Как ты это допустила вообще? — пробурчал он, сопротивляясь желанию обнять её покрепче.
— Я принимаю антибиотики, — сказала Грейнджер.
Драко показалось, что она смотрит на него как-то виновато. Он не знал, о чём она говорит. Какие такие «биотики»? Магловские штучки?
— Мне надо выздороветь к воскресенью, — вдруг продолжила Грейнджер и снова закашлялась.
«Свидание? — предположил Драко. — Неужели всё-таки с Поттером? Или у Браун неверная информация, и невеста Уизли — Грейнджер, а не Боунс?»
Пока всё это проносилось в его голове, Грейнджер добавила тихо:
— Родители будут волноваться.
Драко ничего не знал о родителях Грейнджер и её отношениях с ними. Слышал какую-то дикую историю о том, что она будто бы стёрла им память во время войны, но мало ли кто, какие сказки выдумывает. Драко был уверен, что Грейнджер на такое не способна. Вряд ли бы она простила себя за это.
— Сейчас тебе надо домой, — тоном нетерпящим возражений сказал Драко. — Держись за меня.
Он обнял её за талию одной рукой, и Грейнджер действительно прижалась к нему, положила голову на плечо. И аппарируя, он старался сосредоточиться на чарах, на месте назначения, пытался отгородиться от этого её неуловимого притягательного запаха и того ощущения тепла, что разливалось по всему телу.
Грейнджер была бледная, растрёпанная, измотанная, но ему всё равно хотелось поцеловать её. И уже стоя у неё в гостиной, Драко всё никак не мог заставить себя отпустить девушку. А она была совсем измученная и проваливалась в сон, бормотала что-то невнятное. Он взял её на руки и, посомневавшись, открыл ногой дверь спальни.
Кровать у Грейнджер была большая, двухместная, застеленная покрывалом в бело-чёрный горох, рядом с ней стояла маленькая тумбочка, потом — платяной шкаф, а в углу — стол. Драко заметил среди разложенных стопочками книг и бумаг тот самый шар с ярмарки.
Улыбнувшись, — ведь никто не мог поймать его на этом — он уложил Грейнджер на кровать и укрыл её одеялом. Потом вызвал Дикси, одного из домовиков мэнора, и велел принести перцовое зелье.
— Только не говори матери и отцу, куда ты его понёс, — велел Драко.
Эльф кивнул и через несколько минут вернулся с большим флаконом. За это время Драко успел принести с кухни кружку. Он вылил туда жёлтую жидкость и заставил Грейнджер проглотить всё содержимое кружки. Драко поддерживал её. Напоив Грейнджер, он хотел убрать руку, но та поймала его пальцы своими:
— Малфой… спасибо.
Она хотела сказать что-то ещё, но зелье уже начало действовать: Грейнджер закрыла глаза и через минуту сладко спала. Драко сидел рядом, слушал её дыхание и убеждал себя в том, что пора уходить. Через час упорной борьбы, здравый смысл всё-таки победил.
Напоследок Драко склонился к Грейнджер — сейчас её лицо было не такого мертвенного оттенка, а нос приобрёл нормальный цвет, — и с нежностью погладил её по щеке. Во сне она улыбалась.
***
На следующее утро Гермиона чувствовала себя куда лучше, чем вчера. Проснувшись, она обнаружила, что горло не саднит, а только слегка першит, нос не заложен, и голова не кружится.
Потом она откинула одеяло и поняла, что спала в одежде.
— По… — начала было Грейнджер, но тут же всё вспомнила.
Она перевела взгляд на тумбочку и увидела там свою кружку и флакон. Взяла его, понюхала — пахло перцем. И от её кружки тоже.
— Малфой не просто принёс меня домой, а ещё и лечил чем-то? — спросила она у шкафа, но тот, конечно, ничего не ответил, хотя всё видел и мог бы внести ясность в эту ситуацию.
Подумав ещё немного, она выловила другое воспоминание: Малфой поддерживает её, пока она пьёт из этой самой кружки. Да, точно: он лечил её. И, судя по всему, чем-то перцовым.
— Бодроперцовое зелье? Но я чувствую себя как-то иначе.
Признаться, поступок Малфоя волновал её куда больше зелья, но Гермиона решила пока не думать об этом. Правда, с мечтательной улыбкой, то и дело появлявшейся на её губах, она ничего поделать не могла. Или просто не хотела.
***
— Ты сегодня даже на труп не похожа, — прокомментировал Долфорд, но Гермиона не разозлилась.
В конце концов, в его словах была доля истины.
Весь день она чувствовала себя прекрасно и всерьёз подумывала о том, чтобы спросить у Малфоя, каким зельем он её вчера отпаивал. Кажется, ей нужна была ещё одна доза.
«А вдруг это особые магические наркотики?», — спросила недоверчивая Гермиона у своей благодушной товарки, заходя в лифт.
Она бы поразмышляла об этом подольше, но на следующем этаже в кабину зашёл Гарри.
— Привет, — он легко обнял Гермиону. — Как ты? Не простудилась после воскресного побоища?
— Простудилась. И ещё как, — сказала Гермиона. — Но сейчас всё почти в прошлом.
— Это хорошо, — кивнул Гарри. — А у нас вот, — он облокотился на стенку кабины. — Не очень. Свитт тайно отозвал то самое разрешение. Мы пока не можем ничего найти. Я думал, что возьму Тедди на эти выходные, он давно у нас не гостил, но теперь даже не знаю. Скорее всего, придётся работать, хотя…
Гермиона знала, что скрывается за этим «хотя» — знать бы где искать. Дело действительно совершенно не продвигалось.
Хорошо хоть с Джинни у них всё наладилось. В Норе Поттеры по очереди подошли к Гермионе и рассказали о том, что поговорили друг с другом откровенно. Как и ожидала Гермиона, Гарри поддержал все идеи Джинни.
— Позволь себе немного расслабиться, — посоветовала Гермиона.
— Я расслаблялся на прошлых выходных, — возразил Гарри.
Тут лифт остановился, двери открылись, но почему-то никто не зашёл. Гарри с Гермионой переглянулись, кабина снова начала подниматься.
— Слушай, Тедди нужен его крёстный. Ты ведь понимаешь, как это важно для него. Да и ты сам заслужил немного отдыха.
Гарри улыбнулся и взъерошил волосы:
— Правда?
— Ага.
— А ты сама?
— Ну в воскресенье я пойду к родителям.
Гермиона давно не навещала их и чувствовала себя виноватой. Она вообще всё время чувствовала себя виноватой, стоило кому-то коснуться этой темы.
— А как же свидания? Рон сказал, у тебя кто-то появился…
Она хотела возразить, но вспомнила их последний тет-а-тет с Роном, и не стала ничего говорить. Гарри, конечно, был её другом, но вряд ли он поймёт, почему она соврала Рону. Гермиона и сама не до конца понимала, зачем сделала это.
Вместо этого она легко ткнула Гарри в бок:
— Какие же вы мужчины — сплетники.
— Ой, ничуть не лучше вас.
Они рассмеялись, и тут двери лифта снова открылись. Гермиона встретилась взглядом с Малфоем и сразу же замолчала. Тот кивнул Гарри, потом кинул:
— Я передумал ехать.
Он развернулся и ушёл, а Гермиона провожала его взглядом и чувствовала, как постепенно испаряется пришедшее к ней с утра хорошее настроение. Ей было холодно, и, кажется, горло снова предательски саднило.
***
Драко не думал, что Грейнджер напишет ему. Все последние часы с их чёртовой встречи его мучила эта картина — Грейнджер смеётся, улыбается Поттеру, а потом вдруг замолкает, замирает, и на лице её отражается недоумение, раскаяние? Откуда ему знать.
Дома Драко поздоровался с отцом — тот сидел в гостиной и читал газету, — велел кому-то из домовиков принести ужин в комнату, потом вовсе расхотел есть и взялся за книгу. «Большой путеводитель по Германии» ему подарил Блейз, когда в сентябре вернулся из командировки.
Не то, чтобы Драко нуждался в путеводителях, поэтому, поблагодарив друга, он отложил книгу на дальнюю полку и вот сейчас достал, полистал, остановился на красочных колдографиях и, найдя ошибку в одной из подписей, решительно захлопнул книгу.
— Идиоты, — прокомментировал он.
И вот в этот самый момент раздался стук. Он обернулся, и тут же увидел грейнджеровскую сову. Драко не знал, хочет ли читать это письмо, но уже через секунду поспешно открывал окно, отвязывал упрямый, не желающий поддаваться пергамент и разворачивал его.
Грейнджер начала без приветствия — с манерами у неё явно было не очень.
«Малфой, большое спасибо за всё, что ты вчера сделал для меня. Не уверена, благодарила ли я тебя. Мне было так плохо, что я почти ничего не помню.
Давай подумаем, что там с отчётом,
Г.Г.»
И уже после подписи: «Нужно было поблагодарить тебя сегодня при встрече, но мне показалось неправильным начинать разговор при Гарри».
Драко перечитал приписку несколько раз. Неужели Грейнджер действительно оправдывалась перед ним? Но почему?
Он барабанил пальцами по столу, снова вспоминая все подробности вчерашнего вечера. Драко всё ещё охватывала злость, когда он думал о том, какой измученной была Грейнджер.
«Как они могли не проследить за ней?», — спрашивал он, точно не зная, кто же эти загадочные «они». Наверное, всё-таки её друзья.
Но ведь если бы они сделали это, разве понадобилось бы ей его зелье, его помощь? Драко откинул прочь назойливую мысль, но она вернулась снова вместе с той нежностью, что затопила его, когда он прижал её к себе, когда коснулся её щеки.
«Показалось неправильным начинать разговор при Гарри», — снова прочитал он, пытаясь отвлечься.
Не самый эффективный способ. В голове тут же возникли обрывки разговора, свидетелем которого он стал пару недель назад. Тогда Драко серьёзно повздорил с Дигдейлом — время шло, но его начальник не становился умнее, — и, выйдя из его кабинета, услышал:
«Ох, это давно в прошлом, — заливалась Браун. — Но тогда Рон меня просто обожал… да-да, я ведь сама ушла от него, и тогда он от отчаяния, ну сам знаешь. А теперь у него скоро свадьба, но он звонил мне недавно».
«Свадьба? — пронеслось в голове у Драко. — Но Грейнджер… Она же не носит кольцо. Или у этого нищеброда…»
Драко не успел хорошенько обругать Уизли да и понять, почему известие о скором замужестве Грейнджер так задело его.
Он вышел вперёд и увидел Блейза, который примостился на краю стола и сплетничал с Браун. Сейчас тот саркастически протянул:
«Свадьба? И кто счастливица?»
«Грейнджер, конечно. Разве нет?», — неожиданно для себя вмешался в разговор Драко.
Блейз посмотрел на него с сомнением, Браун рассмеялась:
«Ну и вид у тебя, Малфой. Что опять испортил Мусику настроение?»
Тут Драко чуть не стошнило, и он быстро пошёл в сторону своего кабинета.
«Мусик. Какая гадость».
«Он женится на Боунс, она училась на Хаффлпаффе, если помнишь, — вдруг сказал Блейз. — Грейнджер и Уизли давно расстались».
«Рон просто не мог забыть меня», — тут же добавила Браун.
Снова и снова возвращаясь к этому разговору в последние дни — это всегда происходило против его воли, — Драко не мог отделаться от ощущения, что Блейз сказал всё это не просто так. И ещё Драко мучила одна деталь: «Если таинственный ухажёр Грейнджер — это не нищеброд Уизли, то кто тогда?»
«Не может же быть, чтобы она ни с кем не встречалась», — размышлял Драко.
Судя по всем этим запискам, письмам и тому, что он видел сегодня в лифте, поклонник — Поттер. И хотя Драко пытался расколоть Грейнджер — вывести их на чистую воду нужно было, по крайней мере, чтобы раскрыть глаза Уизлете, — она не поддавалась на его провокации.
Драко снова взглянул на письмо. Что-то в нём было особенное, будто подтверждающее невиновность Грейнджер.
— Да и Поттер не очень похож на человека, который будет изменять своей жене. Он для этого слишком чистенький, — признал Драко, обращаясь к столу.
Помучившись ещё немного, он достал пергамент и стал писать.
***
Прежде чем Грейнджер ответила, Драко вдруг понял, что нужно сейчас же идти к ней. Он ведь так уже делал, значит, она не очень-то удивится, да и надо отнести ей зелье, а то эта упрямица загубит себя, и придётся ему одному отчитываться перед Конгрит.
Драко позвал Дикси, приказал принести ему перцовое зелье — хорошо, что дома был неплохой запас — и приготовился шагнуть в камин, но тут прилетела сова.
Решив сначала прочитать письмо, Драко отвязал пергамент от лапки птицы. Послание было совсем коротким:
«Ко мне сейчас придёт Луна. Она только что отправила записку. Как только поговорю с ней, напишу тебе. Кристалл, кстати, немного потемнел».
Драко с досадой отложил записку в сторону. Потом он посмотрел на сову:
— Донесёшь флакон, если я заверну его в пергамент?
То ли ему показалось, то ли сова действительно кивнула. Покачав головой Драко, взял лист из стопки, положил поверх него склянку и начал закручивать пергамент.
***
Развернув сверток, Гермиона увидела флакон с желтым зельем.
«Наверное, то самое», — подумала она и улыбнулась.
Со всеми этими переживаниями Гермиона совсем забыла о том, что хотела спросить у Малфоя, каким отваром он её отпаивал.
«Ещё успею», — решила Гермиона, поставила флакон на прикроватную тумбочку в своей спальне и быстро вывела на бумаге:
«Спасибо ещё раз».
В этот момент в дверь постучали. Мысленно попросив у Луны прощения за то, что заставляет её ждать, Гермиона отпустила сову, отнесла письма Малфоя в комнату и только потом открыла дверь.
— Прости, — тут же произнесла она, обращаясь к улыбающейся Луне. — Я была…
— В туалете? — закончила за неё подруга.
Гермиона тут же кивнула.
Она пригласила Луну в дом. Когда та сняла тёплый плащ, оказалось, что сегодня на ней длинное, чуть ли не до пят тёмно-синее вязаное платье с широким жёлтым поясом. Рукава у платья были короткие, и руки Луны украшали семь или десять браслетов.
Гермиона и Луна довольно давно не проводили время наедине и толком не разговаривали. Во время их последней встречи в Норе Луна только сказала, что в «Зеркале» два новых корреспондента, горящих желанием работать, но почти не имеющих опыта. Ей приходилось многому учить этих энтузиастов. Гермиона не сомневалась в том, что они в восторге от своей начальницы — Луна умела направить подчинённых, но никогда не демонстрировала своё превосходство. Об этом Гермионе как-то рассказывал заместитель Луны — Эндрю.
За чаем они обсудили последние рабочие новости, Гермиона всё хотела спросить у Луны про Забини и ждала верного момента. К счастью, он скоро подвернулся. Луна упомянула, что Падма обиделась на Дина — тот не хотел идти на большой рождественский приём.
— А ты с кем пойдёшь? — как бы, между прочим, спросила Гермиона, надкусывая кусочек мясного рулета, купленного в магазине около дома.
— Не знаю, — Луна пожала плечами. — Не думала об этом пока. Может, не с кем.
— Я думала, ты там будешь с Забини, — решилась Гермиона, внимательно глядя на Луну.
Ту, кажется, совершенно не взволновал вопрос.
«Плохой из меня провокатор», — подумала Гермиона, заодно отмечая, что рулёт — так себе и лучше его не брать в следующий раз.
«Вообще надо взять пример с Джинни и больше готовить. Вот хотя бы те же яйца по-шотландски».
— Забини? — тем временем переспросила Луна.
— Ну да. Вы же, кажется, ходили вместе на тот вечер и потом…
Луна кивнула:
— Да. Блейз потом пригласил меня на выставку. Он знает, что мне нравятся работы Эйко Ванетто, а он как раз приехал в Лондон и привёз новые картины. Я отблагодарила его чашечкой кофе на следующий день, но на этом всё. Мы не встречаемся или что-то вроде того. Мы… приятели. Ну знаешь, как с Чарли или Биллом. Никакой романтики.
«А почему тогда кристалл постепенно темнеет, становится всё более красным?», — хотела спросить порядком раздосадованная Гермиона, но сдержалась.
— Думаю, миссис Уизли была бы счастлива, если бы вы с Чарли начали встречаться, — сменила Гермиона тему.
Луна беззаботно рассмеялась, видно, вспоминая, как пару лет назад Флер и миссис Уизли решили свести её с Чарли. Они специально посадили их вместе за рождественским столом и даже пытались незаметно вывести всех из комнаты, когда Чарли и Луна разговорились — а обсуждали они что-то довольно часто и беседовать друг с другом очень любили, — но потерпели фиаско.
«Бедная Луна, — вдруг подумала Гермиона. — Вечно все вмешиваются в её личную жизнь. Нужен ли ей Забини? Хотя они так мило общались тогда…»
Позже она написала о своих сомнениях Малфою и зачем-то рассказала ему о том случае с Чарли. Поначалу хотела выбросить пергамент в мусор и отправить письмо без истории про затею Молли и Флер, но не стала этого делать.
Гермиона вдруг представила, как получив её письмо, Малфой смеётся — вот так искренне и по-доброму. Она жалела только о том, что не сможет увидеть эту его улыбку.
***
История про попытки двух миссис Уизли — старшей и младшей — свести Чарли с Луной изрядно позабавила Малфоя.
«Оказывается, есть ещё большие неудачники в этом деле, чем мы с Грейнджер».
Эта мысль придала ему сил. Он отправил Дикси за кофе, а сам стал раскладывать письма от Грейнджер по порядку. Их накопилось довольно много.
Когда в дверь постучали, Драко как раз перечитывал самое первое послание Грейнджер.
— Войдите.
Ещё по стуку он понял, что за дверью стояла Нарцисса. Только его мать давала знать о своём присутствии настолько деликатно и настойчиво. Она зашла в комнату, но осталась стоять — видимо, не собиралась задерживаться надолго.
Нарцисса уже приготовилась ко сну, её волосы были заплетены в свободную косу, и она надела узорчатый халат, который Драко привёз ей пару лет назад из Турции. В нём она походила на императрицу.
— Ты заболел? — спросила Нарцисса после обязательного обмена приветствиями.
— Нет, — быстро сказал Драко и тут же понял, что прокололся.
«Я велел Дикси не говорить, куда он понёс зелье. Надо было приказать, чтобы он вообще молчал на этот счёт».
Драко мысленно обругал эльфа, а потом и себя.
— Зелье нужно было моему знакомому.
Он решил на всякий случай не уточнять какому.
Нарцисса кивнула. Она бросила выразительный взгляд на стол, на котором лежали письма Грейнджер. Конечно, он не смог обмануть свою мать. О чём он вообще думал?
— Я надеюсь, ты познакомишь нас, Драко, когда придёт время, — произнесла Нарцисса. — Доброй ночи.
— Не то, чтобы вы были незнакомы, — пробормотал Драко, когда мать скрылась за дверью.
Глава 10. ПризнанияКак и следовало ожидать, Блейз ничего толком не сказал ему о Лавгуд.
«Мы пару раз виделись наедине, но это, кажется, не значит, что я должен на ней жениться?», — отшутился Блейз, когда они всё-таки заговорили на эту тему.
Драко не стал пытать его дальше: Блейз действительно не выглядел особо заинтересованным Лавгуд. И не то, чтобы Драко мог винить его за это. Пусть Лавгуд не казалась ему такой ужасной, как месяц назад, но в целом ситуация не особо изменилась.
От мыслей о Лавгуд и Блейзе Драко отвлёк Дигдейл: он нашёл в отчёте о встрече с болгарскими бизнесменами опечатку и теперь наслаждался этим.
«Мистер Малфой, вам нужно быть внимательнее», — тянул он и вспоминал об ошибке Драко при каждом удобном случае.
Казалось, то, что контракт заключён, британские пабы получат болгарские сардельки по беспрецедентно низкой цене, а бизнесмены нашли условия договора выгодными для себя, Дигдейла ничуть не волновало.
— И ведь сволочь впишет это в годовой отчёт и не поморщится, небось ещё и «забудет», кто же гнул спину и бегал за болгарами, чтобы встреча вообще состоялась, — сетовал Драко, пока они с Блейзом шли на ланч.
— Да успокойся ты уже, — не выдержал Блейз, когда Драко повторил одно и то же раз в десятый. — Чего разнылся.
— Заткнись, — раздражённо буркнул Драко.
Блейз ничего не понимал. Драко так и не сказал ему — да и вообще никому, — что Варград собирался сделать его своим замом, а потом вообще оставить на него весь отдел. Теперь, когда этого не произошло, и их начальником стал тупица-Дигдейл, говорить о несбывшемся было неприятно. Но это не значило, что Драко собирался молчать, когда Дигдейл зарывался. К тому же Блейз, кажется, сам называл себя его, Драко, другом. А это, помнится, налагает определённые обязательства, нет?
Драко покачал головой. Потом он подумал, что сейчас не самый лучший момент для их с Грейнджер затеи, но отступать было некуда. К тому же они вроде как решили, что должны попробовать ещё раз: пусть Блейз и Лавгуд не были в восторге друг от друга, но они ведь пару раз сами ходили куда-то вместе, а Грейнджер вообще говорила о каких-то искрах и понимании. Как раз на это всё Драко и собирался посмотреть сегодня за ланчем.
Они зашли в кафе, расположенное в квартале от министерства — не хотелось наткнуться на кого-то из коллег. Кажется, заведение называлось «Белый орех» или «Чёрная шишка», Драко не запомнил. Грейнджер говорила, что тут хорошо готовят блюда с рыбой, и ему пришлось ей поверить. Хотя название всё равно было подозрительным.
Маленький зал полнился аппетитными запахами. В небольшом помещении Драко почти сразу увидел Грейнджер. Рядом с ней, как они и задумывали, сидела Лавгуд. Стол Грейнджер, конечно, выбрала на четверых. Теперь оставалось самое сложное: устроить так, чтобы они сели вместе.
Порой Драко думал о том, как просто было бы, если бы они с Грейнджер могли признаться окружающим — ведь друг другу они на этот счёт не врали, хотя ни разу не обсуждали происходящее, — что за месяц стали хорошими знакомыми. Тогда совместный ланч уже не казался бы всем чем-то диким.
«Да мы хорошие знакомые», — повторил про себя Драко, чувствуя, что есть в этом словосочетании какой-то подвох.
Когда они поравнялись со столом, за которым сидели девушки, Грейнджер сказала:
— Привет.
Малфой сделал вид, что удивлён и бросил холодное:
— Привет.
Луна кивнула им, Забини сделал то же самое, обращаясь к девушкам.
Драко окинул взглядом зал — в нём было всего шесть или семь столиков, за каждым сидели люди.
«Грейнджер всё верно рассчитала», — мысленно похвалил он напарницу.
Тем временем к ним подскочила официантка:
— Здравствуйте. Вы присоединитесь к дамам?
Улыбчивая женщина с копной огненно-рыжих волос напомнила Драко об Уизли.
«Может, родственница?», — предположил он, а вслух спросил:
— Разве свободного стола нет?
Услышав отрицательный ответ, он изобразил крайнюю степень недовольства.
Блейз произнёс нетерпеливо:
— Может, тогда действительно?
— Что? — тихо уточнил Драко, заранее зная ответ.
Блейз его не разочаровал: он предложил сесть за стол к Лавгуд и Грейнджер, если очаровательные синьорины, конечно, позволят.
Те возражать не стали, а Драко усмехнулся, думая о том, как всё-таки Блейз любит щеголять этими своими итальянскими корнями. Панси считала его хвастовство очень милым и говорила Нотту, что ещё немного, и она точно уйдёт к этому темнокожему мачо. Обычно в таких случаях Нотт обещал вызвать Блейза на дуэль, а тот вооружался вилкой или ложкой и вставал в боевую позицию.
Всё это пронеслось в голове у Драко, пока они усаживались за стол — он оказался рядом с Лавгуд, а Блейз — с Грейнджер, — и листали меню. Выбор тут, и, правда, был неплохой. Он заказал себе жареную рыбу с картофелем, чай с чабрецом и стал прислушиваться к разговору.
Беседовали Лавгуд и Блейз. Кажется, они обсуждали работы того художника, на выставку которого ходили вместе. Винетто? Ванетто? Драко помнил только, что он был очень популярным в узких кругах итальянцем. Сам он из современных мастеров любил только Вареаро — тот старался следовать традициям, хотя и не чурался экспериментов. Его «Яблони», выполненные с применением парочки новомодных заклинаний, висели у Драко над кроватью и обычно скидывали листья к вечеру.
— В эту субботу к нам приезжает Альтунцео, они с Ванетто…
— Да-да, я знаю, — перебила Лавгуд. — Друзья-соперники. По-моему, Альтунцео хуже даются чары, по крайней мере, его работы…
Драко снова отключился. Его вниманием завладел локон, который выбился из причёски Грейнджер — сегодня на голове у неё была массивная шишка, — и теперь то и дело закрывал её левый глаз. Грейнджер боролась с ним, заправляла за ухо, но он не желал сдаваться. Драко хотелось подвинуться вперёд, протянуть руку через стол и помочь Грейнджер, поэтому он впился в свою вилку и очень обрадовался, когда официантка принесла заказ.
Он ел рыбу и посматривал на Лавгуд и Блейза. Кажется, эти двое наврали им с Грейнджер. Они общались с большим удовольствием и явно не замечали того, что Драко и Грейнджер в разговоре вообще не участвуют. Блейз пару раз подавал Лавгуд соль и салфетки и улыбался очень мягко, а стоило ей пошутить, разражался искренним смехом.
Драко едва не присвистнул от удивления и пригляделся к Лавгуд.
«А она ведь раскраснелась, тоже взволнована, и глаза блестят. Неужели этот кристалл не ошибся?»
Сейчас глядя на этих двоих, Драко впервые подумал о том, что в затее со сводничеством мог быть какой-то смысл. По крайней мере, Лавгуд и Блейза явно тянуло друг к другу. И пусть не отрицают больше, Драко хорошо разбирался в таких вещах. Он деловито поднял голову, чувствуя своё превосходство, и тут же понял, что Грейнджер наблюдает за ним.
Она смотрела на него, чуть склонив голову, и, кажется, говорила:
«Вот сам видишь теперь, да?»
И Драко знал, что она права, даже кивнуть хотел, но вовремя остановился. Он нацепил одну из своих любимых масок, но Грейнджер точно видела его насквозь, и он вдруг осознал — ещё немного, и он покраснеет под этим её пристальным, изучающим, всё понимающим взглядом.
«Какие глупости, — одёрнул себя Драко. — Что Грейнджер вообще может понимать… насчёт меня».
Он громко посетовал, что чай здесь отвратительный — нужно было как-то спасать себя.
— Если бы такую отраву приготовили мои домовики, я бы их выпорол, — заявил Драко.
И заметив недоумённые взгляды всех присутствовавших — Блейз и Лавгуд тут же замолчали, — понял, что переусердствовал.
— Я бы велел им выпороть самих себя, — поспешил исправиться он.
— Кажется, у меня пропал аппетит, — сказала Грейнджер и встала из-за стола. Через минуту она уже вышла из кафе.
Драко стало неуютно, и он тоже начал собираться.
Лавгуд ещё допивала чай, и Блейз, — сказав ему тихо, что не знал о его садистских замашках, — остался с ней.
***
Весь день после этого ланча у Гермионы было отвратительное настроение. Она так и не поняла, говорил ли Малфой всерьёз о наказаниях для домовиков, но к вечеру убедила себя в том, что он сказал правду.
— Его так воспитали, — говорила она, очищая яйца от скорлупы. И тут же начала сомневаться в собственной правоте.
Чтобы успокоиться Гермиона решила приготовить ужин без магии. Правда, палочка всё равно лежала на кухонном столе — на всякий случай.
— То, что он был добр ко мне… а он точно был, — продолжила Гермиона, доставая фарш из микроволновки. — Ещё не значит, что он сильно изменился. А если вспомнить, как его отец обращался с Добби.
При мысли о Добби Гермиона совсем загрустила, отрезала куда больший кусок хлеба, чем собиралась, и включила телевизор, чтобы отвлечься, хотя до этого почти никогда не делала этого.
Телевизор на кухню ей подарили родители — кажется, их радовало то, что в её доме было много магловской техники, и они всеми силами старались увеличить ее количество.
На экране знойная красавица по имени Мария страдала из-за того, что Карлос променял её на кузину Джулию. Эта кузина напомнила Гермионе Луну — белокожая с длинными пепельными волосами и голубыми глазами навыкате. Разве что взгляд у актрисы был не такой мечтательно-отстранённый, как у её подруги.
«А вот насчёт Карлоса», — подумала Гермиона.
Сегодняшний ленч доказал, что между Забини и Луной не всё так просто, как убеждала её подруга. Они были так увлечены друг другом, что совсем не замечали её и Малфоя.
«И хорошо, что не замечали».
Гермиона вспомнила смущающие малфоевские взгляды и то, как сама не могла оторваться от него.
«Почему к двадцати пяти годам Малфой вдруг стал таким… красивым? И эти его руки», — Гермиона вздохнула и поставила яйца по-шотландски в духовку.
Пусть он и выглядел… прилично, но его последние слова.
— Он ничуть не исправился, — повторила Гермиона, заглушая возражавший ей тоненький голосок, и выключила телевизор.
Страдания Марии и любовь Джулии с Карлосом были ужасно неестественны, а искать что-то другое Гермиона не хотела.
Она прошла в гостиную и растянулась на диване, прикидывая, чтобы такое почитать. Тут камин затрещал.
— Можно прийти к тебе минут на пять? — раздался с той стороны голос Гарри.
Гермиона поспешно подошла к камину, прокричала:
— Да.
И вернувшись на диван, через несколько минут уже наблюдала, как Гарри пытается не засыпать пеплом её ковёр.
— Что-то случилось?
Он кивнул. Гермиона отметила, что под глазами у Гарри снова образовались синяки — опять не спит и проводит ночи на работе.
— Пропал Тобиас Смит.
Гермиона охнула. Тобиас был одним из лучших корреспондентов «Зеркала». Вечно улыбающийся, добродушный старичок обожал изобретения маглов и с удовольствием писал о них в специальной рубрике. Никто не знал, где Луна откопала его, но Тобиас обожал свою начальницу и говорил, что это лучшая работа в мире. Кажется, раньше он трудился в Отделе кадров.
— Ты… ты уверен? — спросила она и присела на диван.
— Да, — энергично кивнул Гарри. — Да. Он жил один, но по четвергам к нему приходила домработница, у неё были свои ключи. Сегодня с утра она зашла к Тобиасу домой и на стене в гостиной увидела надпись.
Гермиона заранее знала, что Гарри скажет дальше, но всё равно вздрогнула, когда он произнёс:
— Смерть любителям грязнокровок.
— Почему они выбрали именно его? Почему сейчас?
— Нам удалось найти у него парочку писем. Хорошо, что Тобиас спрятал их, многие бумаги в его доме сожгли. Из тех писем ясно, что преступники пытались заставить его очернять маглов. Ну знаешь, писать о том, как опасны их изобретения. Мол, маглы делают всё это, чтобы напасть и уничтожить волшебный мир.
Гермиона недоумённо уставилась на Гарри:
— Они хотят, чтобы волшебники боялись маглов?
Гарри подтвердил:
— Видели в них угрозу. Я уверен, что это те же самые люди.
Ей не нужно было объяснять, о каких людях говорит Гарри. Она вздохнула и жестом предложила другу сесть, тот отказался.
— Мне нужно домой, — сказал он. — Я хотел предупредить тебя. Знаешь, насчёт твоего проекта. Если его начнут открыто обсуждать, то преступники могут добраться до тебя, Гермиона, и пока у нас на них ничего нет, мы не можем рисковать.
— Слушай, — Гермиона подошла к Гарри. — Ты ведь помнишь, что я попадала в ситуации и похуже. К тому же пока речь не идёт об обсуждении.
Гарри тяжело вздохнул:
— Я ведь всё равно не смогу убедить тебя, да? — Гермиона кивнула, и он продолжил. — Пообещай, что будешь осторожна.
— Всегда.
Она взглядом указала на волшебную палочку, которая теперь лежала на диване. Гермиона машинально захватила её с собой из кухни.
Не то, чтобы Гарри сильно приободрился после этого. Гермиона решила пока не говорить ему о решении Кингсли — она встречалась с министром вчера вечером. Она спросила у Гарри, как себя чувствует Луна («Она обо всём узнала пару часов назад, давала показания, хотела пойти к тебе вместе со мной, но потом передумала»), попросила держать её в курсе дела и попрощалась, передав привет Джинни и Джеймсу.
После ухода Гарри Гермиона уже не могла читать, да и есть её не тянуло. Она поставила приготовленные яйца в холодильник и села на диван, думая о том, что, возможно, стоит пойти помыться, а потом уснуть.
В голове всё крутились слова Гарри о преступниках, об их целях… Кто были эти люди? Подражатели пожирателей? Кто-то похуже?
Гермиона поёжилась и принесла из комнаты плед. Она завернулась в него и долго сидела, её мучило одно желание — почти безумное. Чем настойчивее она отталкивала его, тем чаще натыкалась на него.
Ей хотелось поговорить с Малфоем. С тем самым противным, ужасным Малфоем, который мучает своих домовых эльфов и заботится о её здоровье. Ей нужно было увидеть его прямо сейчас. Немедленно.
И Гермиона решила рискнуть. В конце концов, она не в первый раз писала ему первой, пусть раньше и не звала его к себе в час ночи.
***
Приглашение Грейнджер порядком удивило Драко. Он как раз надел пижамные штаны и майку и собирался гасить ночник, когда раздался привычный стук.
Грейнджер написала только: «Приходи».
И сделала приписку: «Если можешь».
Драко не знал, почему вдруг понадобился ей в такое время. И вряд ли дело было в том, о чём так кричало его воображение.
Он перевёл взгляд на записку, на шкаф, на ночник… Завтра его ждали в офисе к восьми — в восемь тридцать у него была назначена важная встреча, — он и так припозднился, пока пытался избавиться от этих назойливых мыслей насчёт ланча.
«Но Грейнджер бы не стала тревожить меня по пустякам», — сказал он себе и достал из шкафа выглаженную на завтра мантию — чёрную с тёмно-бордовой каймой.
***
Она, как всегда, сидела в гостиной на диване, поджав ноги. На этот раз Грейнджер завернулась в плед. Судя по её виду, она действительно волновалась о чём-то.
Поздоровавшись, Драко сел на тот же диван.
— Угощайся, — предложила Грейнджер.
Только тут он заметил, что на столе стоят две чашки, тарелка с яйцами по-шотландски, хлеб и печенье. Более того — Грейнджер поставила столовые приборы на том месте, где он обычно сидел.
Сердце сладко ёкнуло: она ждала его.
— И это, правда, можно есть? — небрежно спросил Драко, смотря на яйца.
Он надеялся, что Грейнджер сразу же возмутится, и всё её волнение враз пройдёт. Вместо этого она только пожала плечами:
— Надеюсь.
Драко решил попробовать приготовленное Грейнджер блюдо, хотя совсем не был голоден. Он вообще не любил есть ночью. И пока он жевал, Грейнджер всё молчала и смотрела на него лишь изредка. Казалось, собственные руки волнуют её куда больше, чем он. Эта ситуация начала раздражать Драко.
Когда он хотел высказаться на этот счёт — только доесть яйцо, оно оказалось очень вкусным, — Грейнджер повернулась к нему:
— Ты… сегодня правду сказал… про эльфов?
И ещё не услышав её вопрос, он понял, о чём она хочет поговорить.
Драко не знал, на кого злиться больше — на себя или на неё. Зачем он только сморозил такую ерунду? И неужели она ради этого вырвала его из постели перед рабочим днём? Он хотел ответить ей какой-нибудь резкостью, закричать что-то в духе: «Конечно, Грейнджер. Пытать домовиков калёным железом — наше семейное хобби».
И вдруг Грейнджер добавила:
— Мне сложно поверить в это, но… — она вздохнула. — Честно говоря, немного я всё-таки сомневаюсь. Я хочу знать правду.
Драко не стал спрашивать, зачем ей знать о таких вещах.
«Она что из-за этого так расстроена?», — подумал он, глядя на её поникшие плечи.
И он произнёс, наконец, радуясь, что его сейчас слышит только Грейнджер.
— Нет, я никогда не приказывал домовикам заниматься… самоистязанием. Да и мать тоже. Она даже наоборот порой возмущается из-за этой их привычки.
Насчёт отца он предусмотрительно ничего не стал говорить. Люциус не был беспощадным садистом, как, наверняка, думала Грейнджер, но он мог небрежно бросить что-то в духе: «Ты очень огорчил своего хозяина». Для эльфа этого было вполне достаточно, а речь могла идти о сущей нелепице. Ни Драко, ни Нарцисса никогда не вмешивались в это. Грейнджер бы точно его осудила.
«Да какое она имеет право», — с раздражением произнёс про себя Драко и, заставив себя посмотреть ей в глаза, вдруг понял, что почему-то вполне имеет.
— Это хорошо, — просто сказала Грейнджер, и, видно, поддавшись порыву, наклонилась вперёд и накрыла его руку своей. — Спасибо, что сказал.
Он молча смотрел на её руку, чувствовал исходящее от Грейнджер тепло. Он совсем уже решил наплевать на все сомнения и притянуть её к себе — они взрослые люди, в конце концов, кто им запретит, — но Грейнджер вдруг отстранилась и произнесла:
— Хотя то, что вы используете эльфов, как рабов, всё равно отвратительно.
В её тоне было не так много осуждения, но он всё равно порядком взбесил Драко:
— Тебя забыли спросить.
Сожалея об испорченном моменте, когда-то, что сейчас казалось абсурдным и невозможным, было совсем близким и естественным, Драко поднялся:
— Я пойду.
Грейнджер кивнула:
— Прости, что…
«Нет, только не это».
— Не надо. В мэноре сегодня был отвратный ужин, — соврал Драко, радуясь, что мать его не слышит, а то бы эльфам точно пришлось ошпарить себе уши.
— Знаешь, мой проект будет рассматривать комиссия. Кингсли написал об этом Долфорду, моему начальнику то есть. Тот в ярости, но у нас с ним всегда были ужасные отношения, так что я ни о чём не жалею.
— Это отлично, — Драко усмехнулся. — Его точно одобрят, а после публичного обсуждения примут, и вы начнёте отбирать землю у несчастных чистокровок.
Она рассмеялась. Драко порадовался тому, что она оценила его шутку, да и, кажется, более-менее пришла в себя.
— Так вам и надо, — заявила Грейнджер.
Драко на мгновение показалось, что она сейчас скорчит рожу, но этого не произошло. Они молчали. Грейнджер будто хотела поделиться ещё чем-то. У Драко даже возникло ощущение, что здесь кроется какая-то тайна.
Он не выдержал, сделал шаг к ней:
— Ты ещё что-то хочешь мне сказать, Грейнджер?
Их взгляды встретились, губы Грейнджер дрогнули, потом ещё раз.
— Я… я же говорила, что Луна и Забини нравятся друг другу, — вдруг выдала она.
Драко охватило разочарование.
— Поздравляю. Может, бросишь работу и станешь свахой?
— Обязательно. И первым делом женю тебя на какой-нибудь чистокровной дамочке.
— Разумеется, — Драко кивнул и, прежде чем исчезнуть в камине, добавил. — И не забудь подыскать себе занудного очкарика.
Гермиона чем-то кинула в него, но он не успел разглядеть «снаряд».
Глава 11. То, о чём ты молчишьЛиф платья неизвестные мастерицы расшили жемчугом. Маленькие бусинки складывались в цветы и спускались к юбке: она была очень пышной, громоздкой. Гермиона повернулась на месте, чтобы рассмотреть себя получше в большом зеркале.
— Ты отлично выглядишь, — сказала Джинни, подавая ей тонкие белые перчатки.
Пока Гермиона надевала их, подруга вплетала в её волосы такие же жемчуга, какие были на платье. Она то шептала слова заклинаний, то использовала простые шпильки.
— Для надёжности, — объяснила Джинни.
Гермиона не удержалась и провела рукой по причёске: её волосы ещё никогда не были уложены так идеально. Кажется, она вообще ни разу в жизни не выглядела настолько хорошо. Но внизу, в зале, уже ждали гости, о чём Джинни тут же напомнила ей.
Миссис Поттер подмигнула Гермионе на прощание, шепнула, что скоро они станут совсем близки, а потом растворилась. Гермиона пыталась найти её взглядом, но видела только длинный коридор, выстеленный красным ковром.
Она хотела поскорее увидеть отца, но рядом никого не оказалось. И Гермиона вдруг вспомнила, что отец не придёт, ведь её родители не приняли приглашение.
«А кто принял?», — лихорадочно пыталась вспомнить Гермиона, пока шла к залу.
Она ускорилась и теперь почти бежала. Странно — юбка совсем не мешала ей. Гермиона открыла двери зала нараспашку и замерла, там, рядом с Роном, уже стояла девушка. Гермиона хотела разглядеть её, но вдруг какой-то мужчина схватил Гермиону за руку и потащил прочь от новобрачных и их гостей.
— Я… мне нужно.
Мужчина остановился. Он стоял совсем близко, но Гермиона не видела его лица. Хотя он держал её за руку, Гермиона понимала, знала наверняка, что не сможет дотянуться до него.
— Ты можешь положиться на меня хотя бы раз, — сказал мужчина.
И Гермиона тут же узнала этот недовольный тон, этот голос….
— Малфой, — выдохнула она и проснулась.
***
— Ты сегодня сама не своя, — произнесла Джинни, глядя на Гермиону в упор.
Той оставалось только отрицательно покачать головой. Гермиона решила, что лучше всего будет сказать полуправду, и легко призналась:
— Мне приснился плохой, — она исправилась. — Странный сон. Но ничего более. Я в порядке.
— Что за сон? — поинтересовалась Джинни, подходя к витрине с ролексами. Разглядывая часы, она то и дело отвлекалась и смотрела на Гермиону.
Пришлось пересказать сон, упустив часть с узнаванием — ту, что больше всего тревожила Гермиону.
«Почему мне приснился Малфой? — спрашивала она у невидимого советчика. — И пусть в этом нет ничего слишком странного, ведь мы довольно много времени проводим вместе в последние недели… Но ведь мне снились его слова, и это чувство…»
Она потрясла головой, за что получила ещё один встревоженный взгляд от Джинни, и нахмурилась:
— Ну хватит. Не смотри на меня так, я бы не стала ничего скрывать от тебя.
«Ничего слишком важного», — отметила про себя Гермиона и продолжила, пытаясь заглушить голос совести:
— Давай лучше выбирать подарки.
Джинни согласилась с ней и начала прицениваться к часам. Гермиона вставляла короткие комментарии: о продукции ролекс ей было известно в основном то, что говорил отец. Ему нравилась эта фирма. Может быть, именно поэтому Гермиона вспомнила об их магазине в магловской части Лондона, когда Джинни спросила, не знает ли она случаем, какие часы лучше подарить Гарри.
«Отец… его не было со мной в том сне», — меланхолично отметила Гермиона, отвечая на вопрос Джинни.
Та выбирала между часами с чёрным и красно-коричневым ремешком. Гермиона голосовала за второй вариант. Джинни соглашалась с ней, но беспокоилась: вдруг Гарри больше понравились бы чёрные.
Продавщица — женщина средних лет с красивыми ореховыми глазами и чётко обозначенной сеточкой морщин возле них — включилась в обсуждение и убедила Джинни брать часы с красно-коричневым ремешком.
— Давно стоило бы попрощаться с убеждением, что мужчины любят только чёрные аксессуары. К тому же ваш муж ведь ещё молод, — улыбнулась она.
— Вполне, — рассмеялась Джинни и заплатила за часы (Гермиона обменяла ей деньги, высчитав разницу между валютой двух миров — благо, она делала это не в первый раз).
— И если он будет поменьше работать и беречь себя, то даже не состарится в ближайшие пару лет, — добавила Джинни, когда они оказались на улице.
Шёл мелкий снег. Ветер бросал его в прохожих. Гермиона постаралась прикрыть глаза ладонью, но вышло не очень.
— Ты ведь понимаешь, что Гарри не сможет работать меньше. Иначе он просто перестанет быть собой, — напомнила Гермиона, щурясь.
Они с Джинни как раз пересекали привычную границу и возвращались в магический мир.
Здесь Джинни тоже собиралась сделать несколько покупок. Следуя за ней — Джинни заранее наметила нужные лавочки, — Гермиона думала о том, что сейчас Косой переулок ничуть не отличается от той же Риджент-стрит (если не учитывать размеры, конечно). Маглы и волшебники готовились к Рождеству, ждали его и украшали свои лавки еловыми ветками, игрушками и затейливыми гирляндами: у магов они светились благодаря чарам.
Джинни затащила её в магазин игрушек. Они с Гарри постепенно собирали подарок для Джеймса.
— Ему нужна большая мягкая игрушка, — говорила Джинни. — Может, медвежонок…
Она подошла к полке, на которой один за другим восседали мягкие медведи: чёрные, коричневые, бежевые и даже один зелёный. На некоторых медведях были бабочки, на других нацепили колпаки. Большого бурого мишку, размером с Джеймса, нарядили в синюю мантию.
Джинни рассмотрела каждого из них, а потом начала засыпать вопросами продавца. Её интересовали материалы, из которых сделали игрушки, могут ли медведи петь и где изготовили каждого из них. И пока она пытала подошедшего к стеллажу пожилого мужчину в фирменной мантии — «Детская радость», — Гермиона безуспешно пыталась выкинуть из головы отголоски странного сна.
Стоило Гермионе закрыть глаза, и на ней снова было это непозволительно красивое платье, и она бежала куда-то, а потом чувствовала, как Малфой хватает её за руку и увлекает за собой…
— Гермиона! Гермиона! Да что с тобой происходит?
Видимо, Джинни уже несколько минут пыталась до неё докричаться. Гермиона растеряно посмотрела на подругу, которая сжимала в руках выбранного медведя — тёмно-коричневого в жёлтой мантии.
— Мм… ничего, — ответила она, не надеясь, что Джинни ей поверит. — Хороший медведь.
Джинни закатила глаза:
— Хватит притворяться, Грейнджер.
Она всегда называла Гермиону по фамилии, когда начинала злиться. Пришлось опять сказать полуправду:
— Я волнуюсь из-за завтрашней защиты проекта. Кингсли сказал, что стоит собрать сводную комиссию: в неё войдут лучшие волшебники министерства и несколько сторонних экспертов.
— Вот что, — кажется, Джинни ей всё-таки поверила. — Знаешь, Кингсли говорил о твоём проекте с Гарри. Хотя тебе и не стоило этого знать, — она подмигнула Гермионе. — И твоя идея ему очень понравилась, Кингсли назвал её «просто блестящей», так что… Вряд ли комиссия решит иначе.
Гермиона слабо улыбнулась и поблагодарила Джинни. Как же ей хотелось волноваться только из-за этого, ну и ещё из-за того, что может выкинуть Долфорд. Пока он ограничился тем, что перестал с ней разговаривать. От этого Гермиона совершенно не страдала. Трейси, кстати, тоже начала её игнорировать, участвовала в бойкоте и Лора. Обе девушки не забывали время от времени кидать на Гермиону осуждающие взгляды.
«Но ведь всё это сущая ерунда, — размышляла Гермиона, когда они подошли к стенду с куклами. — И при мысли о завтрашнем заседании я волнуюсь, но не так, как в те минуты…»
Она предпочла не додумывать мысль до конца и отбросила её в сторону. К тому же кукла нужна была Гермионе, а не Джинни. Поттеры уже купили подарок для своей племянницы.
— Доминик любит кукол со светлыми волосами, — сообщила Джинни.
Гермиона кивнула и взяла в руки куклу с густой копной золотистых волос.
— Не жалеешь, что придётся пропустить рождественский приём? — поинтересовалась Джинни.
Она сняла с полки красавицу с большими чёрными глазами, на ней было шикарное бальное платье — тёмно-красное с многослойной юбкой.
— Да о чём тут жалеть?
Джинни, видимо, имела другое мнение на этот счёт, но спорить не стала. В конце концов, Доминик была её племянницей, и она не могла всерьёз винить девочку за то, что та родилась 23 декабря.
В этом году Флер и Билл решили устроить для Доминик, которой исполнялось три года, большой семейный праздник. Кроме родственников пригласили Гермиону и, конечно, Сьюзен. Когда выяснилось, что празднование совпадёт с рождественским приёмом — по просьбам магов его решили провести немного раньше — и придётся отказаться от похода на ежегодный бал, никто спорить не стал. Но, судя по всему, Джинни жалела о возможности выбраться в свет. Насколько Гермиона знала, никто из приглашённых к Узли-Делакурам (порой она называла их так про себя, чтобы отличать семью Флер и Билла от просто Уизли, Уизли-Джонсонов и Уизли-Хальстонов*) не разделял её чувств. Сама Гермиона точно не стремилась оказаться на ежегодном приёме. Чего она там не видела — ловушек с омелой, милующихся пар, Кингсли, произносящего торжественную речь? Всё это было довольно мило, но совсем неоригинально.
Гермиона предвкушала отличный вечер у Билла и Флер, и заранее радовалась, представляя, как маленькая Доминик лучезарно улыбнётся, увидев куклу.
После долгих сомнений она всё же выбрала самую первую модницу — с золотистыми волосами. Джинни одобрила её решение, посетовала на то, что Джеймсу не нужны куклы (Гермиона воздержалась от реплик в духе: «Всё в твоих руках») и потащила Гермиону в кондитерскую Шугарплама. Там играли рождественские песни, и у самой двери стояла огромная полка с подарочными наборами.
Джинни закупалась шоколадными лягушками и тыквенным печеньем, а Гермиона, разглядывая эти наборы и прислушиваясь к завываниям неизвестной певицы, вдруг поняла, что ей бы хотелось вписать ещё один пункт в свой список рождественских подарков.
«Вот только нужен ли Малфою подарок от меня? И что ему дарить? Шоколадные лягушки?»
Она вспомнила, как Малфой скривился на ярмарке, когда ему предложили это лакомство в качестве приза, и, не сдержавшись, рассмеялась. Джинни посмотрела на неё с подозрением и покачала головой. Гермионе оставалось только притвориться невозмутимой и задать Джинни какой-то бессмысленный вопрос. К счастью, та почти сразу попала в эту ловушку. Или только сделала вид.
***
Драко договорился с Грейнджер, что он придёт к ней вечером на полчаса. Завтра Грейнджер защищала свой проект, и она не хотела засиживаться допоздна. Всё это Грейнджер написала в своём вчерашнем письме, и Драко не стал с ней спорить. Сначала он хотел предложить ей перенести встречу, — в конце концов, их планы насчёт Лавгуд и Блейза не были такими уж важными, — но, подумав, не стал этого делать.
— Она ведь сама назначила это время, — сказал Драко перу, прежде чем взять его в руку и написать ответ.
И вот теперь он стоял в её гостиной, смотрел на маленький стол и понимал, что принял правильное решение.
Поздоровавшись, Грейнджер жестом попросила его сесть. Драко отметил, что на столе уже стоит кружка с чаем.
— Остыл, наверное, — прокомментировал он, дотрагиваясь до чашки.
Грейнджер фыркнула:
— Переживёшь.
Потом она точно вспомнила что-то, посмотрела на Драко серьёзно и придвинулась ближе. Он сглотнул.
— Малфой… тут такое дело, я решила поставить защиту на камин. Так что, — Грейнджер взяла со стола бумажку. — Вот пароль. Постарайся запомнить его или храни там, где никто не сможет найти.
Всё это совсем не понравилось Драко. Он поставил чашку на стол, взял из рук Грейнджер бумажку и протянул, пытаясь скрыть охватившее его беспокойство:
— Решила подумать о безопасности? Неужто отвергнутые поклонники угрожают?
Она натянуто улыбнулась:
— Да. Целая толпа.
Драко дотронулся до её руки, сжал холодные пальцы:
— И это всё?
Стоило спросить: и это всё, что мне нужно знать, Грейнджер? Ты ничем не хочешь поделиться? У тебя проблемы? Но Драко смог выдавить из себя только эти три слова. Правда, кажется, даже их было слишком много. Грейнджер покраснела и высвободила руку.
— Конечно, всё, — отчеканила она, не глядя ему в глаза.
«Не доверяет», — понял Драко, сопротивляясь детскому желанию отодвинуться от Грейнджер как можно дальше.
Вечер явно не задался, он неохотно пил чай и чувствовал себя обманутым.
***
Драко не заметил, когда Грейнджер успела вернуть ему хорошее настроение. То, что это сделала она, он знал наверняка. Грейнджер смотрела на него как-то по-особенному, будто хотела сказать: «Не злись, пожалуйста».
И он поддался ей. Оттаял, хотя собирался молчать и делать вид, что вовсе не заинтересован в разговоре.
Прошло от силы минут пятнадцать, а Драко уже снова оказался совсем близко к Грейнджер и передавал ей слова Блейза:
— Он обмолвился, что Луна действительно хороша. И, кажется, это слово не до конца передаёт его… впечатления.
Драко хотел сказать «чувства», но остановился. Грейнджер, видимо, заметила это:
— Странно, да? Когда мы только получили задание, я считала магию кристалла глупостью и жалела Луну, а теперь… всё иначе.
— Да, — согласился Драко.
Всё и, правда, было по-другому. Раньше бы он не волновался из-за того, что Грейнджер вдруг решила закрыть камин. И не позволил бы ей так легко сменить тему разговора. Он придвинулся к ней, и теперь их разделяло всего несколько сантиметров. Грейнджер, видимо, это не смущало. Она отпила из чашки и предложила:
— Устроим так, чтобы они вместе пошли на рождественский приём?
Драко кивнул:
— Ага.
— Знаешь, — она растянула это слово, явно поддразнивая его. — Меня пугает то, что ты почти не споришь со мной сегодня.
— Ну я в кой-то веки слышу от тебя что-то разумное, — парировал Драко.
Грейнджер рассмеялась и, будто вспомнив о чём-то, с любопытством посмотрела на него:
— Слушай, Малфой, почему ты так не любишь шоколадных лягушек?
Если бы Драко всё ещё пил чай, он непременно бы подавился. Пришлось рассказывать ей о том, как кузина его отца — тётушка Мадлен — привезла в мэнор больше сотни лягушек.
— И я съел… Не могу сказать сколько, но очень-очень, непозволительно много. С тех пор одна лягушка в год — мой максимум.
— И сколько тебе было?
— Лет тринадцать. Тётушка приезжала на летних каникулах. Кажется, больше отец не приглашал её в мэнор.
Ему нравился смех Грейнджер — такой искренний. И эта её манера — то немного откидываться назад, то сгибаться, сражаясь с новым приступом веселья. Он даже не разозлился из-за её бурной реакции, хотя вообще-то ненавидел воспоминание о тех лягушках: он никогда в жизни не чесался так, как после угощения тётушки Мадлен.
И Драко с готовностью ответил, когда Грейнджер спросила, часто ли его баловали всевозможные дальние тётушки и дядюшки, а потом рассказал о поездках во Францию — к родственникам отца — и том Рождестве, которое они провели в Испании на загородной вилле Забини.
— В то время наши с Блейзом матери дружили, а мы друг друга терпеть не могли. Потом они рассорились, не знаю толком почему, а мы, ну ты знаешь…
Грейнджер задала ему новый вопрос и ещё один. Кажется, Драко никогда так долго не говорил о себе. Она слушала, откинувшись на спинку дивана, и во взгляде её читалась явная заинтересованность. Драко даже не пытался отшутиться, потому что Грейнджер хотела знать. Он видел, чувствовал это и не мог не говорить.
Она не стала спрашивать о службе в министерстве, поинтересовалась только:
— А чем ты планировал заниматься, пока всё не сложилось так?
Пришлось признаться, что вроде бы ничем.
— У отца были акции нескольких крупных компаний, но после войны половина из них обанкротилась. Остальные предложили отцу проститься с акциями на «выгодных» условиях, все вопросы пришлось решать мне. Честно говоря, после всех этих деловых встреч я вообще никого не хотел видеть. Да и замороженные счета не очень-то радовали.
Он постарался сделать так, чтобы его слова прозвучали легко и беззаботно. Слишком тяжело было вспоминать тот период: своё отчаяние, тихие слёзы матери, растерянность, сквозившую во взгляде отца во время редких свиданий в Азкабане — Люциус, конечно, пытался её скрыть, но не очень-то успешно, — перешептывания за спиной и откровенные оскорбления, предложение Поттера и Кингсли, больше похожее на ультиматум, работу в дурацком отделе транспорта.
— Если бы не мистер Варград, я бы и в министерстве не сделал ничего путного, — признался он, хотя Грейнджер больше не задавала вопросов, только слушала всё так же внимательно. — Он добился моего перевода, а потом показал, что в международке действительно интересно. Я многое узнал, пока ездил по другим странам и заключал сделки, Грейнджер. Думаю, — он не смог удержаться от самодовольного замечания. — Я сейчас даже умнее тебя.
Грейнджер мягко улыбнулась:
— Ты, возможно, удивишься, но я уже давно не считаю себя самой умной. — Она помолчала, — а без мистера Варграда как у вас всё идёт?
— Плохо, — честно ответил он. — Дигдейл до назначения заведовал французским посольством, поэтому он по-настоящему разбирается только в том, что касается этого направления. Знаешь, — Драко посмотрел на Грейнджер, сомневаясь, говорить или нет.
Помолчав, всё-таки продолжил:
— Варград ведь хотел сделать меня своим замом, а потом передать весь отдел. Мы говорили об этом, и Кингсли всё знал.
Теперь Грейнджер смотрела на него с участием, она даже подалась вперёд. Это показалось Драко очень трогательным. Она грустно улыбнулась, видимо, догадавшись, почему Варград так медлил с его назначением и почему Кингсли поставил на это место Дигдейла.
Драко охватила тоска. Казалось бы, он давно пережил всё это, и вот снова. Он вздрогнул, почувствовав, как Грейнджер гладит его по руке. Хотел оттолкнуть её, но не смог.
— Ты ещё получишь это место, — сказала она.
И Драко поверил Грейнджер, а потом стал рассказывать о самых интересных командировках. Грейнджер всё ещё не отпускала его ладонь, она склонилась к нему, и Драко захотелось коснуться её волос — они пахли чем-то медовым.
— Грейнджер, я…
Он собирался поблагодарить её, хотел сказать, что беспокоится о ней и что никогда в жизни не говорил ни с кем настолько откровенно, но, тут услышал знакомое мерное дыхание.
Грейнджер спала, доверчиво прижавшись к нему. Драко усмехнулся и закрыл глаза. Через несколько часов он перенесёт её на кровать — сделает это осторожно, чтобы не разбудить, — а пока просто посидит рядом. И это ничего в сущности не будет значить.
***
В просторном зале, где обычно проводились совещания Отдела правопорядка, сидели десять человек.
«Одиннадцать, если считать меня», — поправила себя Гермиона.
Она слушала, как Кингсли представляет её комиссии («Мисс Гермиона Грейнджер недавно перевелась в Отдел, но уже успела подготовить проект, весьма интересный, — тут Долфорд скривился. — Скажу я вам»), и оценивала ситуацию. Пока всё складывалось неплохо. Собравшиеся в зале волшебники вроде не были настроены враждебно. Они слушали Кингсли с интересом, рассматривали Гермиону и иногда перешёптывались. Долфорд, конечно, отличался от всех. Он сидел в самом дальнем углу, скрестив руки и ноги и явно готовясь завалить её неудобными вопросами.
Гермиона была готова к этому. И когда Кингсли передал ей слово, Гермиона, вскинув голову, чеканя шаг, прошла в самый центр зала.
И в ту секунду, что разделяла её вежливое «Здравствуйте. Спасибо, что согласились выслушать меня» и текст доклада, она вспомнила про записку, которую нашла на столе сегодня утром.
«Уделай их, Грейнджер».
«Уделаю», — пообещала она невидимому Малфою, улыбаясь уголками губ, и начала своё выступление.
***
Гермиона знала, что усердно работала, что почти наизусть выучила Земельный кодекс, пока прописывала все условия на листы, но когда услышала «да», поняла, как, на самом деле, боялась отказа.
Долфорд, конечно, воздержался при голосовании, но Гермиону это не волновало. Главное — все остальные поняли, чего она добивается, а ведь там были волшебники с самым разным статусом крови. Но их, кажется, заботили вовсе не споры чистокровных и маглорождённых, а только технические моменты, связанные с реализацией законопроекта.
Особенно Гермионе понравилось отвечать на вопросы высокой блондинки, немного напоминавшей миссис Малфой. Выслушав её ответы, миссис Риг — так её звали — похвалила Гермиону за внимание к деталям, а спустя полчаса комиссия произнесла столь важное для Гермионы «да».
Кингсли пожал ей руку, прежде чем Гермиона спустилась к себе в кабинет. Теперь текст законопроекта — в несколько сокращённом варианте — должен был появиться в «Волшебном зеркале». Гермиона знала, что, скорее всего, Луна или кто-то из корреспондентов возьмёт у неё интервью. Потом в газете опубликуют ещё несколько заметок и, вероятно, ответят на вопросы читателей. Важно было всё разъяснить волшебникам, чтобы не возникло кривотолков.
«Но вот Малфой всё с первого раза понял», — подбодрила себя Гермиона, невольно вспоминая вчерашний вечер.
Она не ожидала, что Малфой будет так откровенен с ней, что он поделится чем-то столь личным.
«Он говорил так, будто мы старые друзья, а мы… мы…».
Гермиона остановилась на варианте «хорошие напарники». В нём было что-то успокаивающее. Раскладывая их разговор на реплики, Гермиона жалела только о том, что с камином всё вышло так неловко.
«Но не могла же я рассказать Малфою о секретном расследовании, да и вся эта история точно напомнила бы ему о прошлом».
Она не хотела, чтобы Малфой мысленно возвращался в те дни. Он так расстраивался каждый раз, когда ему приходилось совершать эти горькие путешествия. Он и без того вчера казался очень печальным, говоря о послевоенном периоде своей жизни: Гермиона слушала очень внимательно, и ей удалось понять куда больше, чем он сказал.
Открывая дверь кабинета, Гермиона в который раз думала о том, что терзало её воображение уже несколько дней: что именно происходило в мэноре во время войны, что приходилось делать Малфою, как он справлялся с этим?
От размышлений о прошлом Малфоя её оторвало лежавшее на столе письмо. Пробежавшись по первым строчкам взглядом, Гермиона поняла, что оно от Долфорда.
«Видно, попросил Трейси оставить письмо на столе. Иначе бы вряд ли успел», — отметила она.
«Мисс Грейнджер,
Уведомляю вас о том, что отныне вы входите в группу работников министерства, ответственных за проведение рождественского приёма. Вам необходимо будет выполнить ряд поручений. За подробностями обратитесь к миссис Падме Томас из Отдела кадров (она возглавляет группу).
Напоминаю, что члены группы дежурят во время приёма.
С уважением,
Начальник Отдела магического правопорядка Дж. Долфорд».
Гермиона тяжело вздохнула. Какая мелкая пакость — совсем в долфордском духе. Она с сожалением подумала о том, что придётся отказаться от прекрасного вечера у Уизли, но тут же вспомнила о главной своей победе и торжествующе улыбнулась. В конце концов, подготовка рождественского приёма — не самая страшная кара. Нужно только выяснить, что именно от неё требуется.
Взяв в руки перо и пододвинув к себе пергамент, Гермиона приготовилась писать Падме.
Глава 12. Пока завтра не наступилоПочти за всеми столами в министерском кафетерии кто-нибудь сидел. Драко обогнул попивающих чай волшебниц — одна из них послала ему недвусмысленный взгляд — и, наконец, добрался до дальнего стола, стоявшего рядом с маленькой ёлочкой. Зелёное дерево украшали золотые и алые шары.
— Что за гриффиндощина? — возмутился шедший за ним Блейз, увидев ёлку.
Драко только пожал плечами и стал расставлять на столе тарелки. Блейз последовал его примеру, кидая на дерево неодобрительные взгляды.
— Наверное, в группе по подготовке к празднику нет ни одного слизеринца, — поделился он мыслями, вооружаясь ножом и вилкой.
Перед Блейзом стояла большая тарелка с двумя свиными котлетами и картошкой. Драко выбрал курицу и рис. Он вообще-то не очень любил министерский кафетерий, здесь всегда было шумно, а порой находились идиоты, которые начинали откровенно разглядывать Драко и перешёптываться — с каждым годом их становилось всё меньше, но почти все новенькие сотрудники, как передавали Драко, считали своим долгом спросить: «А это ведь тот самый Малфой? Один из пожирателей? А правда что…?». Сегодня им с Блейзом пришлось спуститься сюда, потому что уже через тридцать минут их ждала встреча с польской делегацией. Пройти она должна была в кабинете у Кингсли: впервые за долгое время Драко предстояло увидеть министра, из-за этого он немного нервничал. К тому же поляки — не очень-то сговорчивые партнёры, скорее — наоборот. А в случае неудачи Дигдейл скажет, что это он, Драко, плохо прощупал почву.
Драко попробовал курицу — слишком сухую, — скривился и отпил чай. Наверное, не стоило удивляться тому, что в министерском кафетерии он был ужасен.
«Даже Грейнджер готовит чай лучше», — машинально отметил он и еле удержался от того, чтобы не помотать головой.
Он оторвал взгляд от чашки и тут же, как по закону подлости, увидел Грейнджер. Она сидела наискосок от него, рядом с темнокожей девушкой в тёмно-синей мантии. Драко пригляделся и понял, что знает соседку Грейнджер: это была одна из сестёр Патил.
«Падма, — подумал он. — Парвати вроде бы не работает в министерстве».
Впрочем, сёстры Патил — кажется, обе они уже сменили фамилию — не очень-то его волновали. В школе он долгое время называл их «первая и вторая», если о них заходила речь.
«Но мало ли что было в школе», — одёрнул Драко себя.
В последнее время он часто возвращался мысленно в те дни, и эти путешествия не приносили ему ни капли удовольствия. Сейчас же он не мог думать о прошлом или о близняшках, да и вкус курицы его не беспокоил, Грейнджер снова делала это — смеялась так искренне и притягательно. Падма что-то сказала ей, и Грейнджер мотнула головой.
«Её волосы такие мягкие», — Драко вспомнил, как осторожно гладил её по голове в ту ночь, когда они виделись последний раз. Грейнджер спала, прислонившись к нему, и мирно улыбалась. Драко смог уйти только через три часа. Посомневавшись, он оставил на столе записку, а на следующий день Грейнджер сообщила ему, что всё получилось. Видно, потом проект полностью поглотил её: они не встречались уже неделю. Драко оставалось только следить за той оживленной полемикой, что развернулась на страницах «Волшебного зеркала» и обмениваться с Грейнджер редкими письмами (нужно ведь было решить что-то насчёт рождественского приёма, Лавгуд и Блейза).
— Драко, — позвал Блейз.
Только тут Драко понял, что, наверное, уже несколько минут пялится на Грейнджер и не ест.
«Что за ерунда происходит», — подумал он, не давая своему подсознанию подсказать верный ответ. Драко порядком пугала эта неудобная правда.
— Что? — спросил он, глядя на Блейза так, точно тот не поймал его с поличным.
— Будто сам не знаешь «что», — ответил Блейз, разрезая котлету на мелкие части. — Что происходит между тобой и Грейнджер, а?
Драко догадывался, что Блейз спросит его о чём-то подобном, поэтому спокойно выдержал его изучающий взгляд и протянул:
— Ну и фантазии у тебя, Забини.
— Ой, только не надо делать вид, что ты не понимаешь, о чём я говорю, — внезапно рассердился Блейз. — Будто я не вижу, как вы смотрите друг на друга и сейчас, и в тот раз в кафе, и если подумать…
Драко отмахнулся от него:
— Успокойся, тебе показалось, — потом помолчав, добавил. — Мы работали над одним проектом, и я забыл кое-что передать, Грейнджер, вот увидел её и вспомнил.
— Да ты ел её глазами минут пять, — выпалил Блейз.
Драко не знал, почему Блейз так завёлся.
«Может, это из-за того, что он не особо жалует Грейнджер?» — мысленно предположил Драко.
Спрашивать он ничего не стал, только бросил:
— Думай, что тебе угодно.
Но Блейз неожиданно оказался очень настойчив. Он положил вилку и, глядя Драко в глаза, спросил:
— Разве она тебе не нравится?
Это уже было слишком. Драко не понимал, почему Блейз вообще решил устроить глупый допрос. В конце концов, он сам очень хотел точно выяснить, что происходит между Блейзом и Лавгуд, но не прибегал к такому способу.
«Да и у меня есть оправдание — наше с Грейнджер задание, а Блейзу, кажется, просто нечем заняться».
Очень хотелось ответить другу что-то в духе: «Почему я вообще должен отчитываться перед тобой?». Но Драко боялся не сдержаться, Блейз задал ему неудобный, неприятный вопрос, и он чувствовал, как самообладание постепенно покидает его. Накатывали воспоминания — их было так много, что Драко мог бы утонуть, если бы позволил себе по-настоящему погрузить в это море.
— Ты точно фантазёр, — наконец усмехнулся он. — Мне не может нравиться, Грейнджер. Это просто глупо. И что вообще за детские понятия, Забини?
Блейз хотел ответить ему что-то, но Драко демонстративно впился зубами в курицу, давая тому понять, что разговор окончен. Всё оставшееся время ему пришлось следить за собой: нельзя было смотреть на Грейнджер, нельзя было думать о ней, а она как назло лезла в голову, в мысли, смеялась призывно, и где-то рядом всё ещё звучал тупой вопрос Блейза: «Разве она тебе не нравится?».
«Конечно, не нравится, — твердил себе Драко, уничтожая курицу. — Просто она же довольно… она женщина всё-таки, а у меня давно никого не было. Из-за этого дурацкие реакции и сны, и мысли».
И то ли Драко только казалось, то ли Блейз действительно сочувственно улыбался ему, расправляясь с картошкой.
***
Они так и не увиделись с Грейнджер перед рождественским приёмом — она всё твердила, что у неё много дел, хотя не объясняла толком, каких именно, — но главное было выполнено: Грейнджер всё-таки убедила Лавгуд пригласить Блейза на вечер и тот согласился.
— Почему бы нет? — сказал он Драко за день до торжества. — С Луной я точно не заскучаю.
Небрежный тон не обманул Драко, вечером он написал Грейнджер, что, кажется, они управятся с заданием до февраля («Если, конечно, Блейз и Лавгуд смогут сказать друг другу правду», — оговорился он).
На вопрос Блейза с кем пойдёт он, Драко только пожал плечами.
Сначала он не думал об этом, потом перебрал несколько вариантов — хорошо, что об этих его мыслях не узнала мать, а то она бы точно не упустила случая «помочь ему», — забраковал каждую из кандидаток и решил совсем не идти.
— Брось это, — сказал Блейз, услышав это. — Ты ведь не был там в последние три года, так что пора исправляться. К тому же Нотты смогут выбраться в свет, будет Дафна с мужем, Милли, можно сказать, соберёмся нашей компанией, расслабимся за казённый счёт.
Драко усмехнулся:
— А то мы все бедные, не можем купить себе выпить.
— Ой, очень смешно, Малфой. Просто пойдём с нами, будет весело. Потом продолжим в каком-нибудь баре или уговорим Милли пригласить нас домой, — Блейз подмигнул ему.
Драко вспомнил о запасе алкоголя в домашнем баре Миллисенты и кивнул. По его мнению, сразу бы стоило завалиться всем вместе к Милли, а не страдать ерундой. Он не любил министерские приёмы. Удачно избегал рождественского и из-за необходимости посещал тот, что устраивали в честь победы во второй магической (там его непременно испепеляли взглядами все, кто потерял любимых и родственников в битвах). Однако, поразмыслив, он всё-таки решил прийти. В конце концов, они действительно давно не собирались вместе. Дафна вообще большую часть времени проводила в Шотландии — её муж работал в посольстве.
Размышляя о своих школьных друзьях и знакомых, Драко подумал о Гойле, который давно не жил в Британии. После того, как его отца отправили в Азкабан, Грегори с матерью исчезли. Как позже выяснил обеспокоенный их судьбой Драко — он всегда чувствовал некую ответственность за Гойла, особенно после смерти Крэбба, — миссис Гойл и её сыну удалось скрыться в солнечной Испании.
«Интересно, как всё сложилось бы, если бы мы с матерью провернули нечто подобное?», — размышлял Драко, причёсываясь.
До начала приёма оставалось полчаса. Драко собирался опоздать как минимум на пятнадцать минут, поэтому даже не думал спешить и придирчиво разглядывал своё отражение. Выглядел он, как всегда, хорошо, но под глазами появились синяки из-за постоянного недосыпа: виноваты в этом были Дигдейл и Грейнджер. Мысли о них очень мешали Драко.
Приведя себя в порядок — посомневавшись, он убрал синяки с помощью косметических чар, — Драко вышел из поместья, пересёк специальную черту и аппарировал. Возможно, Блейз не ошибается, и вечер действительно выдастся удачным.
***
Дворец торжеств, в котором проходил приём, был залит светом тысячи свечей. В холле стояла большая ель, украшенная сладостями, под ней для декора положили коробки с подарками. Заметив их, Драко машинально дотронулся до кармана мантии. Он всё ещё не знал, будет ли Грейнджер на приёме, и действительно ли он вручит ей подарок, но, поразмыслив, принёс его с собой.
У лестницы гостей встречали несколько волшебников и волшебниц. Многих из них Драко помнил ещё по Хогвартсу, других видел в коридорах министерства: они окончили школу позже или раньше его, а то и вовсе учились где-то за границей. Одна из ведьм — темнокожая брюнетка — приветливо улыбнулась Драко и попросила его подняться в зал, что он и сделал.
Драко шёл по коридору, пытаясь отыскать кого-нибудь из знакомых, но пока не видел Ноттов, Блейза или других выпускников Слизерина. Он вошёл в зал, огляделся и понял, что никто из них ещё не появился. В большом, пожалуй, даже огромном помещении играла музыка, по углам стояли столы с закусками, у окна расположилась барная стойка, с потолка свешивались гирлянды и украшения, на стенах висели венки, ёлка стояла в отдалении так, чтобы не мешать танцующим.
«Ничего особенного», — подумал Драко, ответил на сдержанное приветствие Эрни Макмиллана и вышел из зала. Он отошёл подальше от дверей, расположившись у окна. Драко решил, что если в ближайшие пять минут здесь не появится кто-то из его приятелей, он просто уйдёт.
«Что за дурацкая манера», — посетовал он про себя, думая о привычке некоторых задерживаться на час или полтора.
— Привет.
Драко услышал знакомый голос и обернулся. Перед ним стояла Грейнджер. Она выбрала для праздника платье, а не мантию. Её наряд был насыщенного тёмно-красного цвета. Платье с узкими бретелями сильно обтягивало Грейнджер, но было расклешённым от колена, подол почти касался пола. Драко отметил, что она сегодня лишь на несколько сантиметров ниже его — наверное, надела каблуки.
Он смотрел на неё, на её губы, сложившиеся в приветственную, светлую улыбку, и не мог заставить себя отвернуться.
— Привет, — ответил Драко вечность спустя. — Неплохо выглядишь, Грейнджер.
В её взгляде он заметил разочарование. Неужели ждала от него чего-то большего? Глупое предположение. Драко сделал шаг к ней:
— Что решила отвлечься от дел? Пришла проследить за Блейзом и Лавгуд?
Получилось не так небрежно, как хотелось. Грейнджер нахмурилась:
— Я не собиралась приходить, но Долфорд включил меня в эту группу по подготовке праздника… Так что я сегодня дежурю.
«А это фирменная форма?», — чуть не спросил Драко, разглядывая обтянутую тканью грудь Грейнджер. Он искренне надеялся, что она не понимает, куда он смотрит.
Она, кажется, собиралась сказать ему что-то, но тут будто из ниоткуда появилась Лавгуд. Она встала прямо напротив них, поздоровалась и вдруг рассмеялась:
— О, как интересно получилось.
— Что? — спросила Грейнджер.
Драко готов был услышать что-нибудь о неизвестных науке тварях, которые, наверняка, — по версии Лавгуд — кружили рядом с ним и Грейнджер, но та смогла его удивить. И Грейнджер, видимо, тоже.
— Вы стоите под зачарованной омелой, — сказала Лавгуд и подмигнула им. — Вы же помните, что нужно сделать? Если хотите выйти, конечно.
Грейнджер издала негодующий возглас. Они одновременно посмотрели вверх: прямо над ними парила ветка омелы.
— Нет-нет-нет, — пробормотала Грейнджер.
— Ладно, не буду вас смущать, — кивнула им Лавгуд. — Надеюсь, ещё увидимся в зале.
Она исчезла, потом Драко дождался, когда мимо них пройдут ещё несколько волшебников, и посмотрел на покусывающую губы Грейнджер.
— Да чего ты так переживаешь, — не выдержал он, её волнение было слишком сильным для такой ерунды. — Сейчас взломаем эти чары, и всё будет в порядке. Не пойму только, какой идиот заставил омелу летать по коридору.
И тут Грейнджер истерически расхохоталась.
— Это я, — наконец призналась она. — Падма попросила меня сделать что-то более-менее оригинальное с омелой и этими… — Грейнджер помедлила. — Поцелуями. И мы не сможем отменить чары, Малфой. Я очень хорошо поработала. Я… — она явно смутилась. — Сделала всё, чтобы их нельзя было взломать.
— Но это ведь ты их наложила, а значит…
Грейнджер покачала головой:
— Я могу попробовать, но там была формула. Я писала её ночью и…
Она больше не стала объяснять, посмотрела на омелу и начала шептать слова заклинания.
«Беспалочковая магия, значит», — отметил про себя Малфой. Он наблюдал, как старается Грейнджер, как она то и дело кусает губы и чертыхается. Позволив ей передохнуть немного, он тоже применил чары — палочка была при нём, — но ничего не вышло.
— Грейнджер, ты в курсе, что необязательно всё в этой жизни делать на «отлично», — выпалил он, понимая, что остался всего один выход.
Она тоже знала это.
— Кто же думал, что всё так выйдет, — пробормотала Грейнджер, оглядываясь по сторонам.
В коридоре почти никого не было. Судя по тому, что музыка в зале притихла, Кингсли уже начал произносить поздравительную речь.
«Странно, что никто меня не ищет», — подумал Драко.
Конечно, его приятели могли пройти мимо и не заметить их с Грейнджер, но потом-то их должно было обеспокоить его отсутствие.
«Или Лавгуд всё рассказала Блейзу», — вдруг понял он.
Грейнджер тем временем переминалась с ноги на ногу.
— Значит, ты собираешься провести вечер здесь? — спросил Драко. Его раздражала эта нелепая ситуация и то, что Грейнджер смущалась так, точно им было по пятнадцать, да и наряд её… зачем она только надела такое платье.
— Не предлагаешь же ты… — начала Грейнджер, но Драко устал от её сомнений. А ещё больше — от своих. Он притянул Грейнджер к себе, дотронулся до её губ, провёл по ним языком. Мгновение спустя, она послушно открыла рот, а потом Драко понял, что она сама прижимается к нему, льнёт доверчиво и, кажется, просит о большем.
Он не знал, сколько они целовались. Когда Грейнджер отстранилась, Драко пришлось несколько раз глубоко вдохнуть. Потом он осмотрелся и снова взглянул на неё, на её припухшие — от его поцелуев — губы, на вздымающуюся под платьем грудь.
Драко собирался поцеловать её ещё раз — так на всякий случай, вдруг омела их всё-таки не отпустила, — но Грейнджер предупредила его движение. Она провела рукой по щеке Драко, шепнула:
— Пойдём в зал.
Пришлось подчиниться. Драко одёрнул себя, чтобы не взять её за руку, но послушно пошёл за Грейнджер. У самых дверей она остановилась:
— Давай… давай я зайду первой, а ты, спустя несколько минут, а?
Он кивнул, хотя это предложение не очень-то ему понравилось. Драко хотел ещё раз дотронуться до неё, чтобы убедиться в реальности произошедшего, но Грейнджер уже скрылась за дверью. Он остался стоять в коридоре, не в силах справиться со всеми эмоциями, что разрывали его сейчас и не давали спокойно дышать.
«Как подросток какой-то», — презрительно подумал Драко, пытаясь охладиться. Выходило плохо.
В зале снова заиграла музыка.
***
Драко не жалел, что пропустил речь Кингсли. Тео, театрально зевая, пересказал ему поздравление министра. Панси спасла друга от острот мужа — далеко не всегда блестящих, — пригласив на танец.
— Кого это ты там высматриваешь? — возмутилась она, и Драко понял, что уже несколько минут ищет взглядом Грейнджер.
«И куда она запропастилась?»
Выругавшись про себя и убедив Панси, что глядит только на неё и вообще до сих пор страдает из-за её свадьбы с Ноттом — она засмеялась и обозвала его придурком и неумелым лжецом, — Драко стал смотреть только на партнёршу. Правда, это не спасало его от тех картин, что подкидывало упрямое подсознание.
Нельзя было скрыться от губ Грейнджер, от этого её взгляда — такого нежного и зовущего, от тепла её рук, обхвативших его за шею. Отвлёкшись на секунду от разглядывания серёжек Панси — нужно же было на чём-то сосредоточиться, а эти массивные украшения вполне могли послужить «точкой опоры», — Драко увидел знакомое красное платье: Грейнджер танцевала с Макмилланом. Драко заставил Панси прокрутиться на месте, чувствуя, как начинает злиться.
«Он ещё и руки ей на талию положил», — с негодованием подумал Драко.
Когда песня закончилась, он уже точно знал, что сделает. Разумеется, это выдаст его с головой, и Блейз больше от него не отстанет, да и все остальные будут донимать расспросами, но не может же он снова смотреть на то, как Макмиллан или ещё какой-нибудь зарвавшийся идиот будет лапать Грейнджер.
«Грейнджер, у которой губы, наверняка, до сих пор горят от моих поцелуев», — заключил он, извинившись перед Панси и передав её руку подоспевшему Нотту.
Драко появился как раз вовремя, Грейнджер, кажется, собиралась танцевать с Финниганом. Драко схватил её за запястье и через секунду уже прижимал к себе — куда ближе, чем требовал танец:
— Я думал, ты должна дежурить, а не миловаться со всякими придурками.
Она кинула на него лукавый взгляд:
— А что? Кто мне запретит?
Он не стал ей ничего отвечать. Грейнджер же и так всё понимала. Она непроизвольно провела кончиком языка по губам. Если бы она сделала так ещё раз, Драко точно бы не сдержался и поцеловал её, а потом аппарировал куда-нибудь… куда угодно.
Но Грейнджер, видно, решила больше не провоцировать его, она даже сделала маленький шажок назад, чтобы отстраниться. Теперь их танец напоминал поединок: он наступал, она отступала, он притягивал её к себе, она аккуратно высвобождалась из его объятий, одаривая торжествующей улыбкой. Она была прекрасна. Драко не удержался и сказал ей об этом.
— А я думала, что только неплоха, — не упустила она случая поддразнить его.
— Я передумал, — соврал он.
И, возможно, Грейнджер поняла, что именно это он и хотел сказать с самого начала.
Потом ему пришлось отпустить её, Грейнджер позвала Патил — Томас, как он узнал, — Драко подошёл к друзьям. У стола стояли Дафна и её муж Питер — Драко познакомился с ним года два назад в Шотландии, — Миллисента и Нотты. Оглянувшись, Драко увидел, что Блейз танцует с Лавгуд. Та сегодня была в длинном платье цвета морской волны. Её наряд можно было бы назвать вполне обычным, если бы не торчащая у неё в волосах огромная морская звезда.
— Кажется, мы что-то пропустили, — заметила Панси, глядя на танцпол, потом она перевела взгляд на Драко. — Причём два раза.
Драко передёрнул плечами, он не собирался оправдываться, хотя по взгляду Панси понял, что серьёзного разговора ему не избежать. К счастью, Питер вдруг решил рассказать какую-то забавную историю из их с Дафной семейной жизни. Панси тут же подхватила тему, потом они заговорили о детях…
— Не хочешь выпить? — предложила Миллисента и потянула Драко к барной стойке.
Тот не стал отказываться.
***
Он как раз допил второй стакан огневиски, когда заметил, что Грейнджер снова с кем-то танцует. Приглядевшись, Драко едва не присвистнул: она кружилась по залу с Блейзом.
«Очень странно», — подумал Драко.
Потом ему в голову пришла интересная мысль, Драко кивнул Миллисенте и направился к стоявшей возле ёлки Лавгуд. Кажется, она не удивилась, когда он пригласил её на танец.
— Я никому ничего не сказала, — начала Лавгуд, когда они подошли довольно близко к Грейнджер и Блейзу.
Драко видел, что они увлечёно разговаривают и не переставал удивляться.
— Очень мило с твоей стороны, — саркастически протянул он.
— Мог бы просто сказать спасибо, — ответила Луна.
Они помолчали ещё немного, потом Драко наклонился к партнёрше:
— Знаешь, всё-таки странно наблюдать, как ты танцуешь с Забини.
Лавгуд одарила его взглядом а-ля «не менее странно видеть тебя с Грейнджер», однако вслух сказала другое:
— Но ведь это ничего не значит. Верно, Малфой?
Драко вздрогнул. На мгновение ему показалось, что Лавгуд обыграла его.
Он буркнул:
— Конечно, это же Блейз.
Хотя ещё секунду назад не собирался говорить о Забини в таком тоне и разозлился, если бы кто-нибудь обвинил того в ветрености — хорошо, что Грейнджер перестала это делать, — тут нахмурилась Лавгуд.
— Он хороший, — очень серьёзно сказала она и остановилась, высвободила свою руку из его, поправила закачавшуюся морскую звезду в волосах.
Добавила:
— Просто порой невнимательный.
И поблагодарив Драко за танец, вышла из зала. Он долго смотрел ей вслед и всё не мог понять: ему показалось, или глаза Лавгуд и, правда, блестели от навернувшихся слёз?
***
Пробило два часа ночи, когда Тео заявил, что нужно срочно ехать к Милли.
— Мы тут уже всё посмотрели, даже в каких-то конкурсах поучаствовали, — сказал он.
Драко краем глаза видел, как Тео на скорость запаковывал подарок, поэтому только кивнул. Сейчас у него было ещё одно дело.
— Я догоню вас, — пообещал Драко и пошёл искать Грейнджер.
В последний раз он видел её час назад, когда они в очередной раз танцевали. Драко всё хотел рассказать ей про разговор с Луной и расспросить Грейнджер о её танце с Блейзом, но стоило ей оказаться рядом с ним, и это теряло значение. Они почти всё время молчали, Драко видел по её глазам, что Грейнджер это нравится. Он и сам был доволен: если они начнут выяснять, что происходит, хрупкое понимание, установившееся между ними, непременно исчезнет. Грейнджер вспомнит, кто он и найдёт себе кого-нибудь более подходящего для танцев и поцелуев, да и он сам…
Драко увидел Грейнджер в одной из комнат на первом этаже. На это помещение ему указал юркий паренёк в фиолетовой мантии — один из организаторов приёма.
Грейнджер рылась в коробках. Видно, искала призы для очередных конкурсов.
— Грейнджер, — окликнул он её.
Она тут же оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на него.
Драко собрался с силами. В конце концов, если он смог поцеловать её и пригласить на танец — не на один к тому же, — то и с этим справиться.
— У меня есть для тебя кое-что, — сказал он, приблизившись к ней и доставая из кармана мантии свёрток.
Он протянул Грейнджер подарок.
— Спасибо, — она приняла свёрток. — Я могу… открыть его сейчас?
Драко усмехнулся. Его порадовало это нетерпение.
— Раньше, чем наступит Рождество? Думаю, можешь, хотя правильные девочки так не делают.
Грейнджер фыркнула, точно говоря: «Правильные девочки много чего не делают, Малфой. Ты понимаешь, о чём я».
Она слегка покраснела, а потом быстро развернула серебристую обёрточную бумагу. Грейнджер посмотрела на склянку с гравировкой «Г.Г.» и развернула сложенный вчетверо листок.
— О, это рецепт того самого зелья, — она благодарно улыбнулась. — Я всё хотела спросить, как оно готовится, но забывала. А в книгах найти не смогла, представляешь?
Драко кивнул:
— Конечно, не смогла.
Он не стал продолжать, но Грейнджер и без того всё поняла:
— Это семейное? — тихо спросила она. — Спасибо большое.
Драко не знал, что стоит сделать, сразу уйти или всё же поцеловать её. Его терзали сомнения и это несвойственное ему, дурацкое смущение.
«И зачем я только проболтался про зелье? Дурак», — ругал он самого себя.
— Малфой, ты, — начала Грейнджер, подняв на него глаза. — Можешь подождать меня минутку, пожалуйста.
Он удивился, но кивнул. И Грейнджер тут же скрылась за дверью. Её не было куда дольше, чем она обещала.
«Забыла про меня?», — заволновался Драко.
Он не верил в собственное предположение, но не знал, куда пропала Грейнджер. Наконец, дверь открылась, и Грейнджер появилась перед ним. В руках она сжимала чёрную коробку небольшого размера.
— Я тоже кое-что приготовила для тебя, — Грейнджер вся раскраснелась.
Драко не знал точно от чего — от быстрой ходьбы или от смущения. Второй вариант устраивал Драко куда больше, хотя и мысль о первом заставляла его самодовольно улыбаться.
Он принял коробку и, открыв её, обнаружил там такую же штуку, какую видел у Грейнджер тогда на ярмарке. Магловский предмет? Этот подарок ошарашил его. Вообще то, что Грейнджер тоже приготовила для него сюрприз, было удивительно и приятно. Но он в любом случае не ждал от неё чего-то подобного.
Грейнджер явно волновалась:
— Мне показалось, телефон… заинтересовал тебя. Тут в коробке есть инструкция.
Драко осмотрел чёрную продолговатую вещицу.
— Спасибо, — наконец пробормотал он, и, заметив разочарование, отразившееся на лице Грейнджер, решил подбодрить её. — Мне никогда никто не дарил чего-то такого.
Она рассмеялась:
— Честно говоря, я не сомневалась в этом.
Драко отложил подарок в сторону и поцеловал Грейнджер — сначала легко, но потом, когда она потянулась к нему, обхватил её покрепче. Он углубил поцелуй, стал гладить её спину.
Когда его ладонь спустилась ниже, Грейнджер отступила на шаг.
— Я…я… — начала она и тут же остановилась.
Впрочем, он уже всё понял.
— Всё в порядке, — сказал Драко и взял в руки коробку. — Слушай, Грейнджер, почему мне кажется, что это довольно дорогая вещица, а?
По её взгляду он понял, что угадал.
Пообещав себе, подарить ей потом что-нибудь ещё для равновесия, Драко развернулся, чтобы уйти. Грейнджер положила руку ему на плечо. Она подошла к нему и нежно коснулась губами его щеки:
— Спасибо, спасибо большое.
— И тебе, — откликнулся он, потом улыбнулся. — Счастливого Рождества.
Драко чувствовал, что она провожает его взглядом и силой заставил себя не оборачиваться. Его ждали друзья и уже совсем близко — новый день.
Глава 13. СтеныКлубничное мороженое быстро таяло на языке и совсем не отвлекало от навязчивых мыслей. Гермиона отколола ещё один кусочек от большого красного шарика, лежавшего в бело-голубой креманке, и перевела взгляд на порцию Одри — та выбрала десерт с апельсиновым вкусом.
— Если хочешь, можешь попробовать моё мороженое, — тут же предложила отзывчивая Одри.
Гермиона покачала головой:
— Нет-нет, спасибо.
Кромсая ложкой клубничное мороженое, она пыталась сосредоточиться на этом нехитром занятии, но вместо этого в голове мелькало:
«А какие десерты любит Малфой? Точно не шоколадные. Может, как и я, клубничное мороженое? Нет-нет-нет, почему я вообще об этом думаю, если этот идиот…»
— Знаешь, ты так странно трясёшь головой, — сказала Одри ей на ухо.
Гермиона смутилась и пробормотала:
— Спасибо.
Оставалось только радоваться, что Джинни, увлечённая разговором с Анджелиной, ничего не заметила. Новой порции расспросов и фирменных миссис-Поттеровских взглядов Гермиона бы точно не выдержала. Все эти десять дней она радовалась только тому, что журналисты «Пророка», вероятно, не смогли пробраться на рождественский приём: в скандальной газетёнке не появилось ни слова о её танцах с Малфоем. Да и видевшие их волшебники то ли не общались ни с кем из её друзей, то ли решили хранить молчание (к этим последним Гермиона относила Луну). В любом случае всё это было Гермионе на руку: она не хотела ни с кем обсуждать случившееся. Разве что с самим Малфоем, но тот — какая ирония — за прошедшие дни не написал ей ни строчки.
«Снова Малфой… что за напасть», — сокрушалась Гермиона, поймав себя на мыслях об этом самодовольном кретине.
А ведь предполагалось — Гермиона очень надеялась на это, — что поход в кафе-мороженое Флориана Фортескью с друзьями поможет ей развеяться и забыть о произошедшем.
Тяжело вздохнув, Гермиона решительно отложила ложку и громко спросила Одри:
— Как дела у Молли?
Одри тут же широко улыбнулась:
— О, всё прекрасно. Недавно она изрисовала доклад Перси. Видела бы ты, как он старался сохранять спокойствие.
Она так похоже изобразила насупленного Перси, нервно подёргивающего бровью, что Гермиона прыснула:
— Да у тебя талант.
— Эй, что мы пропустили из-за квиддичных дел? — поинтересовалась Джинни.
Она почти доела своё фиолетовое мороженое — может, со вкусом черники? — и, видимо, успела обсудить с Анджелиной исход последнего матча «Гарпий». Одри тут же пересказала невесткам свою незатейливую историю и ещё раз спародировала Перси. Джинни смеялась как сумасшедшая, Анджелина тоже развеселилась.
— Вообще, если бы Перси всё-таки пошёл с нами, то пародировать его было бы ещё забавнее. Он так умилительно злится, когда я это делаю, — заметила Одри, пробуя яблочное мороженое, которое взяла себе Анджелина.
Встретиться у Флориана Фортескью и хорошенько объесться мороженым предложили Поттеры. На встречу позвали всех родственников и ближайших друзей, детей по такому случаю отправили к Молли и Артуру — те нисколько не возражали. Правда, большая часть приглашённых идею не поддержала. Билл и Флер написали, что за день до этого уезжают на пару недель во Францию: они долгое время не знали, смогут ли навестить родителей Флер в этом году, но в итоге Биллу всё-таки дали отпуск. У Перси образовалось дежурство, у Сьюзен и Рона уже были планы («Судя по всему, крайне романтические», — прокомментировала Джинни), Луна отказалась, сообщив, что у неё много работы в редакции. Думали тогда позвать Лонгботтомов, но, как выяснилось, они недавно отбыли в Испанию, чтобы провести там выходные. В итоге в кафе собрались Джинни, Гарри, Джордж, Анджелина, Одри и Гермиона. Правда, мужчины на время оставили своих спутниц.
«Мы посмотрим мётлы», — сказал Гарри.
Джинни и Анджелина тут же возмутились: в мётлах они разбирались ничуть не хуже своих мужей. Увидев, что Джордж начинает нервничать, Гермиона вмешалась в спор.
«Девочки, мы с Одри умрём без вас», — заявила она, в очередной раз вырвав себя из этих пакостных, отравляющих настроение мыслей.
И вот Гермиона доедала клубничное мороженое, слушала Одри и Джинни — разговор переключился на детей и их причуды — и медленно сходила с ума. Если бы каждый раз, когда она произносила про себя фразу «Всё это ничего не значило, я не должна волноваться», ей давали по кнату, Гермиона уже была бы сказочно богата.
Кивая в ответ на историю о новых словах, которые выучила Молли, Гермиона заметила, что кто-то подходит к их столу. Уже через секунду она поняла, что это Симус Финниган.
— Привет, — он поздоровался с присутствующими и вернулся взглядом к Гермионе.
Вспомнив, как Малфой почти насильно увёл её от Симуса во время приёма, Гермиона покраснела. Она молилась, чтобы Финниган не ляпнул лишнего. Но пока он, кажется, не сделал ничего страшного, только попросил разрешения присоединиться к ним — конечно же, ему не отказали, — и спросил:
— Как дела у прекрасных дам?
— Всё отлично, — заверила его Джинни и тут, резко развернувшись к Гермионе, подмигнула ей. — Разве что Гермиона немного грустит.
— Вовсе нет, — возразила Гермиона.
Но тут её подставила Одри:
— Да ещё как. Даже головой трясёт от печали.
Гермиона бросила на неё тяжёлый взгляд, брюнетка ответила ей точно таким же подмигиванием, как и Джинни.
— Кхм… правда? — Симус чуть склонился к Гермионе, и той показалось, что он сейчас потянется к ней через стол, но этого не произошло.
— Нет, — резко ответила Гермиона.
Наверное, даже слишком, потому что получила сразу несколько недоумённых взглядов.
— А мы можем поговорить наедине? — поинтересовался Симус.
«Нет, не надо», — молила его мысленно Гермиона, но наяву, конечно, кивнула, и, сделав вид, что не замечает подбадривающих улыбок подруг, прошла вслед за Симусом к дальнему окну. Финниган облокотился на подоконник, на котором стояли несколько цветов в горшках — кажется, это были азалии.
— Слушай, Гермиона, я ещё на приёме хотел пригласить тебя куда-нибудь, но тогда… — он сделал рукой неопределённый жест, будто пытался показать, что именно произошло. — Из-за Малфоя даже потанцевать не получилось. С какими-то рабочими делами приставал, да?
Она кивнула, опасаясь, что голос выдаст её.
«Рабочие дела — трижды „ха“».
— Давай прогуляемся, когда у тебя будет время, а?
— Не думаю, что это хорошая идея, — сказала Гермиона, скрестив руки на груди.
Симус обворожительно улыбнулся:
— Не бойся, Грейнджер, это не свидание, просто прогулка двух старых знакомых, что-то вроде встречи выпускников. Ну я с тобой свяжусь, ага? У меня, помнится, и номер твой есть...
И прежде чем она успела возразить, Симус буквально выбежал из кафе. Гермиона недоумённо смотрела ему вслед: вот только Финнигана с его сомнительными предложениями ей и не хватало для полного счастья.
— Договорились, да? — спросила Джинни, когда Гермиона подошла к своему стулу.
— Не особо.
— Ой, ладно, сходи, развейся, — тут же стала убеждать её Джинни. — Рон обмолвился, что у тебя кто-то есть, но это ведь не так?
Гермиона не успела ответить («Рон, что всем рассказал о моей мифической личной жизни?»), двери кафе открылись и в помещение вошли Гарри и Джордж. Стоило им приблизиться к столу, как Джинни беспечно заявила:
— А Гермиона пойдёт на свидание с Симусом Финниганом.
Поймав удивлённые взгляды ребят, Гермиона пожала плечами.
— Я жертва, — шепнула она и сама рассмеялась.
***
Малфой снился ей всю следующую ночь: он то угрожал Симусу, то целовал её под этой чёртовой омелой.
— Я больше так не могу, — объявила Гермиона шару, как и раньше стоявшему на столе. — Нам нужно встретиться, и если Малфой собирается дальше прятать свою трусливую задницу в мэноре, это его проблемы, а не мои.
— В конце концов, это он поцеловал меня, — сказала она, садясь за стол.
Гермиона не знала толком, как относится к произошедшему на приёме. Ей это понравилось определённо, тут она себе не врала, но поцелуй — поцелуи — ведь не говорил том, что между ней и Малфоем происходит что-то серьёзное.
«В любом случае мне необходимо поговорить с Малфоем, чтобы проверить…»
Она и сама бы с точностью не могла сказать, что именно собирается проверять. В глубине души Гермиона всё же признавалась самой себе: она успела соскучиться по Малфою. Осознание этого пугало даже похлеще, чем воспоминания о рождественских танцах и поцелуях.
Тяжело вздохнув, Гермиона стала привязывать письмо к лапке своей совы.
***
Увидев сову Грейнджер, стучащуюся в его окно, Драко непроизвольно охнул. Нет, он, конечно, знал, что Грейнджер рано или поздно напишет ему, но всё-таки надеялся ещё на два-три дня отсрочки.
«На неделю, на месяц», — признался себе Драко, отвязывая письмо.
Драко не стал сразу разворачивать пергамент. Он и без того знал, что Грейнджер предлагает встретиться. Зачем ещё она стала бы писать ему?
Он положил пергамент под книгу, отослал сову прочь — ответ и его птица сможет доставить — и позвал домовика. Явился Феси, Драко велел ему принести бутылку огневиски и стакан. Сейчас только так.
Уже через пару минут он проглотил обжигающую жидкость и посмотрел на ту самую книгу. Нужно было прочитать письмо, ответить что-то, но Драко медлил. Он прошёлся по комнате, выглянул в окно: домовики расчистили садовые дорожки от снега и вылепили несколько композиций на клумбах. Драко окинул тяжёлым взглядом витиеватую «М» и маленькую копию мэнора, потом отвернулся от окна. Послание Грейнджер никуда не исчезло, оно оставалось под книгой. Как выяснилось, это был португальский разговорник.
Налив себе ещё один стакан огневиски и тут же опустошив его, Драко всё-таки достал пергамент из-под книги. Всё оказалось так, как он и предполагал: Грейнджер хотела встретиться. Правда, в каком-то кафе, а не в доме.
— Может, это и к лучшему, — пробормотал Драко, прежде чем достал перо.
Ему понадобилось ещё два стакана огневиски, чтобы написать ответ. Драко испортил несколько пергаментов, пока вывел это проклятое: «Да, хорошо». Рука тряслась то ли от выпитого, то ли от того волнения, которое мучило его все эти дни, а с письмом Грейнджер обострилось.
«Значило ли хоть что-нибудь случившееся на приёме? Что думает об этом Грейнджер? И как я должен поступить, если окажется… если вдруг это всё всерьёз?», — Драко размышлял на эту тему снова и снова, но не находил ответа.
В итоге он решил переждать бурю.
«Если мы с Грейнджер не увидимся подольше, всё сгладится, и нам не нужно будет что-то с этим делать», — рассудил он.
И почему Грейнджер не думала так же?
***
Название кондитерской, в которой они с Грейнджер должны были встретиться, вылетело у Драко из головы, как только он переступил порог одноэтажного здания с полосатой — оранжево-синей крышей. Он сразу заметил Грейнджер, та сидела за самым дальним столом. Её волосы торчали во все стороны — видимо, после шапки, — и она безуспешно пыталась пригладить их ладонью.
Лёгкая улыбка пробежала по губам Драко. Он направился к Грейнджер, надеясь, что хорошо скрыл своё волнение.
Она обернулась, заслышав его шаги, и улыбнулась так, что у Драко перехватило дыхание. Он вдруг понял, что если сейчас подойдёт и поцелует Грейнджер, та не станет сопротивляться. Может, смутится, спросит о чём-то, но возражать точно не будет. Это осознание было восхитительным и пугающим.
Драко приближался к ней, но ещё не знал, как поступит, что сделает.
«Если я поцелую её, это всё изменит. Ведь тогда я признаюсь, что Грейнджер и правда… и правда занимает мои мысли. Но что будет потом? — размышлял он. — Мы… начнём встречаться? Да это даже звучит абсурдно. А дальше? Ужин с моими родителями? Грейнджер и отец за одним столом, — Драко чуть не фыркнул. — Или, может, я начну дружить с Уизли, а она — с Ноттами?»
И Драко вспомнил те письма, которыми Панси заваливала его в последние дни. Она хотела знать, что происходило на приёме. Если бы он мог ответить на этот вопрос хотя бы самому себе.
«И даже если — вдруг — я и Грейнджер выдержим всё это, то разве мы не разбежимся через пару недель, мы ведь во всём разные».
Он знал, что это не совсем правда. Как показали прошедшие недели, их с Грейнджер часто смешили одни и те же вещи, у них были схожие представления об идеальном отдыхе да и некоторые вкусы в плане книг или развлечений совпадали, но всё это не имело значения. Был ещё один аргумент — тот, что Драко старался не озвучивать даже про себя, но скрыться от него не выходило: как бы гладко всё ни шло сейчас, через некоторое время Грейнджер бы поняла, с кем связалась.
Она вспомнит о его прошлом, она не сможет забыть. Да и он тоже. А если Грейнджер вдруг узнает о его снах, об этих кошмарах, которые приходят раз-два в месяц и сводят с ума…
«И она начнёт относиться ко мне, как к какому-нибудь домовику, будет жалеть, а потом не выдержит и свяжется с тем же Поттером и Уизли».
Видимо, он молчал слишком долго. Улыбка Грейнджер давно погасла, она смотрела на него с беспокойством:
— Привет, Малфой. Всё нормально?
Он постарался, чтобы прозвучало как можно холоднее:
— Привет.
И проигнорировав её вопрос, сел за стол, закинул ногу на ногу, оглядел Грейнджер. Она выглядела хорошо, но почему-то снова была в красном.
— А что гриффиндорцы не знают о существовании других цветов? — протянул он, стараясь не думать о том, какой привлекательной становится Грейнджер, когда возмущается из-за чего-то.
— А что слизеринцев не учат хорошим манерам? — в тон ему ответила Грейнджер, хотя слова растягивала довольно бездарно.
Вообще она вся была какая-то поникшая, разочарованная.
«Из-за меня?», — подумал Драко, не понимая радость или грусть, охватывает его при мысли о таком раскладе.
— И почему ты хотела меня видеть? — нахально поинтересовался он, жестом подзывая официантку.
— Я не хотела тебя видеть, — отчеканила Грейнджер. — Вообще-то у нас есть дело.
— Ах, точно.
Драко боялся, что играет ужасно, но, кажется, Грейнджер ему всё-таки верила. Она уже по-настоящему сердилась, а к моменту, когда Драко принесли кофе, Грейнджер пришла в бешенство. Она, конечно, старалась по возможности сдерживаться, но Драко всё видел. Определённо — он хорошо поработал.
— Что сказал тебе Блейз, когда вы танцевали? — нарочито небрежно спросил Драко, отхлёбывая кофе.
— Ничего важного, — быстро ответила Грейнджер. — А ты о чём говорил с Луной?
Драко помолчал, подыскивая верную формулировку.
— Она сказала, что всё происходящее между ней и Блейзом ничего не значит. Думаю, она врала.
— Конечно, — пылко подхватила Грейнджер. — Мне кажется, они врут даже сами себе, притворяются, потому что боятся открыться друг другу.
Грейнджер смотрела ему прямо в глаза, и Драко стало не по себе. Этот её взгляд был таким пристальным, таким откровенным, что Драко уже решил собраться с силами, объясниться, хотя бы попробовать, но тут раздалась мелодия.
Грейнджер охнула и полезла в свою сумочку. Как оказалось, звук шёл оттуда.
«Телефон», — понял Драко.
За прошедшие дни он выучил инструкцию к этой штуке чуть ли не наизусть и даже сделал парочку застывших колдографий. Как оказалось, не все магловские изобретения были идиотскими.
Грейнджер тем временем нажала на какую-то кнопку — наверное, ответа, — и заговорила:
— Привет.
Она выглядела очень забавно, когда произносила слова, вжимая в ухо телефон. Драко усмехнулся, глядя на эту картину.
Всё стало не таким весёлым, когда спустя несколько секунд Грейнджер произнесла:
— Нет, Симус, сейчас я не могу.
«Симус? — пронеслось в голове у Драко. — Так вот оно что».
Потом он вспомнил, как увёл её от Финнигана на приёме. Кажется, Грейнджер тогда не особо сопротивлялась, хотя…
— Спасибо… да звони, если хочешь, — продолжала Грейнджер.
Она оторвала телефон от своего уха через несколько секунд, перед этим нежно сказав Финнигану «пока». Драко захотелось проблеваться.
— Нашла новую жертву? Женатый Поттер тебя больше не устраивает? — не удержался Драко.
Грейнджер нахмурилась:
— Всё не можешь угомониться, Малфой? Почему тебя вообще так волнует моя личная жизнь?
Драко хмыкнул:
— Да боюсь, что ты опять свяжешься с каким-нибудь нищебродом.
— Перестань вести себя как… урод, честное слово.
Кажется, она действительно просила его. Но Драко не мог остановиться, к тому же ему только что пришла в голову ещё одна важная мысль: «А что если Грейнджер вовсе не так наивна и специально устроила всё это, захотела испытать меня этим… звонком? И я поддался, как идиот, и теперь она узнает правду».
Если подумать, эта теория не была такой уж невероятной. В конце концов, Грейнджер могла вычитать о таком приёме в каком-нибудь тупом дамском журнальчике — как показала история с Блейзом, она ими увлекается.
Он встал из-за стола и подошёл к Грейнджер, та последовала его примеру. Теперь они стояли совсем близко друг к другу, и Драко процедил холодно и зло:
— Не указывай мне…
— Грязнокровка? — так же тихо подсказала Грейнджер. — Ты ведь это хотел сказать?
Её голос дрожал от гнева. Драко растерялся на секунду, вообще-то он даже не вспомнил это, когда-то привычное ругательство. Впрочем, своей «догадкой» Грейнджер только подтвердила то, о чём он думал в начале вечера.
— Нет. Но ты всё не можешь переключиться, да?
Она смешалась, замолчала, Драко фыркнул:
— Не стоило тратить на тебя вечер.
И аппарировал, не оставив деньги за кофе: Грейнджер решила испытать его, так пусть платит за свои эксперименты.
***
Гермиона смотрела на то место, где ещё секунду назад стоял Малфой, и ничего не понимала. Пусть он вёл себя так, точно ничего не было, кажется, вообще забыл обо всём — она признавала, что, возможно, он прав, — но почему вдруг так разозлился и исчез?
Она пыталась понять это, когда вернулась к себе домой — по сути они так и не обсудили ситуацию с Луной и Блейзом и потратили время на пререкания и тупую ссору, которая казалась Гермионе донельзя обидной и какой-то вымученной, — и когда стучала в дверь дома на Гриммо 12.
Этой ночью жёны братьев Уизли, а заодно Джинни и Сьюзен, которая скоро должна была стать полноправным членом этого клуба, устраивали ежегодную сходку. В этот раз все, кроме Флер, собрались в доме у Анджелины. Видимо, Джордж остался ночевать в магазине.
Гарри, Рон и Гермиона ещё пару лет назад — когда, кажется, никто уже не сомневался, что Грейнджер не войдет в клуб уизлевских жён — договорились, что в такие дни будут собираться своей компанией. Гермионе нравилась эта традиция.
На пороге её встретил Гарри. Он сообщил, что Рон опаздывает и сразу же спросил, как у неё дела. Чувствовала себя Гермиона неважно.
«Может, Малфой подумал, что я буду на него вешаться после произошедшего, и решил спасти свою свободу?», — размышляла она, устраиваясь на любимом диване в гостиной. Гарри пока укладывал Джеймса.
Когда мальчик заснул, Гермиона помогла Гарри накрыть на стол: Джинни оставила им пожаренную ветчину с картошкой и большой тыквенный пирог.
— Джинни просила передать тебе вот это, — сказал Гарри и подал Гермионе лежавшую на комоде страничку из газеты.
Гермиона сразу узнала простой, легкочитаемый шрифт «Волшебного зеркала». Она посмотрела на обведённую красным заметку.
— О, так это Джинни написала, — поняла она. — Дома прочитаю обязательно.
— Хорошо. Пока всё это проходит как эксперимент, но потом… — Гарри улыбнулся.
Видно было, что его очень радуют успехи жены.
«Какой же он искренний, прямодушный человек, не то, что некоторые», — подумала Гермиона, пряча страницу в сумку.
Тут в дверь снова позвонили. Пришёл Рон с шестью бутылками сливочного пива. Гарри забрал у него пакет, а Гермиона обняла друга, вдохнув хорошо знакомый аромат одеколона.
Потом они сидели втроём, как в старые добрые времена. Гермиона облокотилась на спинку дивана, Гарри пристроился рядом, обняв подушку. Рон сел на пол — по другую сторону стола, чтобы лучше их видеть.
— Мы выяснили, кому ещё угрожали преступники, — сказал Гарри, открыв бутылку сливочного пива. — Список довольно большой.
— Что расспросили всех, кто в последнее время как-то помогал маглорождённым волшебникам или выступал в защиту маглов? — поинтересовалась Гермиона.
В последний раз, когда они говорили об этом тёмном деле, она настаивала именно на таком варианте.
— Вроде того, — кивнул Гарри. — Правда, мы не только «расспрашивали».
В подробности он вдаваться не стал, повисло молчание. Его нарушил Рон:
— А это ведь будет моё последнее дело в аврорате.
— Что? — Гермиона подавилась пивом и закашлялась.
Уловив её недоумённый взгляд, Гарри поспешил оправдаться:
— Я просил его остаться, но он непреклонен.
— В министерстве в вашем отделе, кстати, — Рон покосился на Гермиону и совсем по-поттеровски взъерошил свои рыжие волосы. — Решили создать сектор по борьбе с, так сказать, бытовой преступностью. Не понимаю, почему раньше эту работу выполнял обычный патруль, всё-таки задача важная.
Гермиона кивнула, открыла вторую бутылку пива и продолжила слушать. По правде говоря, её немного печалило то, что новости о жизни своего отдела она узнавала только сейчас, к тому же — от работающего в аврорате Рона.
«Ну хоть не от Малфоя», — тут же подумала она и поспешила отмахнуться от этой неудобной мысли.
— Короче будет новый сектор, в аврорат послали запрос, не хочет ли кто перевестись. Согласился только я, так что…
Он выдержал театральную паузу, Гарри прыснул:
— Думаю, ты уже поняла, кого сделали начальником.
— О, поздравляю, — Гермиона протянула через стол руку, и Рон крепко пожал её ладонь.
— Но ты ведь не из-за повышения решил перевестись? — осторожно поинтересовалась она после того, как они выпили за назначение Рона.
Тот помотал головой:
— Обижаешь, Гермиона. Просто мне понравилась эта идея: знаешь, защищать простых людей, помогать тем, кого обворовали, например. То есть это не так круто, как охота за опасными преступниками, но по сути не менее полезно.
Она кивнула:
— Ты молодец. Я очень за тебя рада.
Рон добродушно улыбнулся. В такие моменты Гермиона его просто обожала: Рон становился похож на милого плюшевого мишку, всем довольного и совершенно безобидного.
— Да ты тоже там всех сразила. Думаешь, я не знаю о твоём триумфе? Папа читает мне вслух все статьи, которые «Зеркало» печатает на эту тему.
Гарри притворно вздохнул:
— Как же мне повезло, в друзьях — одни знаменитости.
Теперь они уже смеялись втроём. И допивая вторую бутылку сливочного пива, Гермиона думала, что её друзья — лучшие в мире люди, общение с которыми делает её по-настоящему счастливой.
«А Малфой может страдать ерундой, сколько ему угодно», — подытожила она, откидывая в сторону сомнения.
В конце концов, он ей совершенно не нужен. А то, что сердце ноет, ни о чём не говорит. Всё у неё сложится хорошо, и если будет необходимо, она сама справится с заданием: Луне и Забини точно стоит поговорить.
Глава 14. Перчатка2004 год, декабрь
Драко ещё раз перечитал доставленное филином приглашение — голубое с серебряным теснением — и задумчиво посмотрел на карточку.
Астория звала его на свою свадьбу с этим болваном Люфе. Вот же глупость: и зачем ему туда идти?
Размышляя над этим, Драко заглянул в гостиную. Там за столом сидел отец. Он окинул Драко одним из своих обычных взглядов в духе «ничто в мире не может по-настоящему меня порадовать, тем более мысль о том, что этот человек — мой сын». Потом Люциус протянул:
— Твоя… — он помедлил, сделав вид, будто подбирает верное слово, но Драко такой простой приём обмануть не смог. — Бывшая девушка зовёт нас на свою свадьбу. Правда, мило?
Люциус презрительно скривился, давая Драко понять, что вовсе не считает это «милым».
— Мы можем не идти, — откликнулся Драко.
Он уже жалел, что зашёл в гостиную.
«И зачем меня сюда понесло?», — недоумевал он, тщетно стараясь вспомнить, что именно забыл в этой комнате.
У Драко был тяжёлый день: встреча с арабами сорвалась, Панси прислала ему гневное письмо — мол он совсем забыл своих друзей, — а тут ещё Астория с идиотским приглашением.
Люциус поджал губы и протянул презрительно:
— Не думал, что мне придётся напоминать тебе о хороших манерах, Драко. Гринграссы — наши старые друзья, мы не можем обидеть их подобным образом.
Драко не верил в дружбу с Гринграссами, к тому же помнил, как настороженно относились они к нему и матери, когда Люциуса только посадили в Азкабан, но не стал ничего говорить.
— Ты считаешь, нужно идти? — уточнил Драко, заранее зная ответ.
Люциус кивнул:
— Твоя мать со мной согласится.
В этом Драко не особо сомневался. Он знал, что Люциус решил самостоятельно сообщить своё решение Драко, только потому что Нарцисса возвращалась домой лишь через несколько дней.
Она гостила у Андромеды: конечно, они с отцом знали об этом, но никто никогда ничего не говорил на эту тему. Сам Драко видел свою тётку только на судебных заседаниях, и не знал точно когда и почему его мать примирилась — впрочем, Драко не был уверен, что они когда-нибудь ссорились по-настоящему, в их семье такое практиковала исключительно Беллатриса — со своей сестрой. По-видимому, Люциус не возражал против этих встреч, хотя Драко также знал простую истину: люди могли думать, что угодно, но его отец ничего не запрещал матери, и при желании она могла поступить наперекор ему. Другое дело: Нарцисса почти всегда сама принимала сторону мужа. В глубине души Драко верил, что именно так и должна вести себя истинная женщина.
Драко думал, что разговор окончен, и собрался выйти из комнаты, но отец указал на стул рядом с собой:
— Присядь.
Пришлось подчиниться. Драко так и не научился спорить с отцом или отказывать ему. Кажется, единственный раз он не согласился с Люциусом, когда сказал, что останется работать в министерстве. Хотя судя по реакции отца, тот вовсе не возражал против такого расклада. Он ограничился тем, что посоветовал Драко — очень настоятельно — через пару лет открыть своё дело и зарегистрировать всё на мать.
«Пользуйся теми возможностями, которые даёт тебе судьба», — сказал он тогда. Сам Люциус, по-видимому, не собирался возвращаться в бизнес, и Драко понимал, что дело не только в официальном запрете. Азкабан изменил его отца, пусть тот и не признавал это.
— А почему ты собственно не хочешь идти? — поинтересовался Люциус.
Драко не очень понимал, издевается ли отец над ним или всё-таки говорит серьёзно.
— Не вижу в этом особого смысла, — он передёрнул плечами.
— Так, дело не в разбитом сердце? — Люциус усмехнулся. — Впрочем, я так и думал. А твоя мать, кстати, верила, что вы поженитесь.
Не то, чтобы это было для Драко новостью, скорее — наоборот. Узнав об их с Асторией разрыве, мать подавила вздох и произнесла: «Жаль. Очень жаль».
Больше она ничего не сказала, но Драко знал, что порядком расстроил её.
— А ты разве нет? — рискнул спросить Драко. Честно говоря, он так и не понял, что Люциус думал об их с Асторией союзе. Вообще они с отцом мало разговаривали, а откровенных бесед — даже вроде этой — и вовсе почти не вели.
Кажется, он смог удивить отца. Тот посмотрел на него с интересом, потом щёлкнул пальцами и приказал явившемуся на зов Феси принести чаю. Когда две чашки оказались на столе, Люциус соизволил ответить:
— Нет. Я надеялся, что ты не женишься на мисс Гринграсс, хотя она явно хотела стать миссис Малфой, пока ты не решил остаться в министерстве.
Это действительно было так. Никто, конечно, — по старой малфоевской привычке — не озвучивал причину, но все знали, перед каким выбором Драко поставила Астория. Услышав его ответ, она пришла в ярость: «Ты же не думаешь, что я стану женой министерского служащего?». Заявила, что Драко смертельно обидел её, но она надеется на его благоразумие, и аппарировала из мэнора. Потом Драко узнал от Панси, — а той рассказала Дафна, — что Астория была готова простить своего парня, но ждала от него первого шага. Драко даже хотел сначала послать ей цветы, но потом работа затянула его, и когда он в следующий раз вспомнил об Астории, оказалось, что прошёл месяц («Видно, не судьба», — заключил он и вернулся к документам).
Внезапная откровенность отца смутила Драко, тот не знал, что ответить, и молчал.
— Но далеко не каждая женщина может быть миссис Малфой, верно? — продолжил Люциус.
Драко оставалось только кивнуть. Он всё ещё не понимал, к чему клонит отец.
— Знаешь, я думал, ты и сам справишься, — Люциус не стал уточнять, с чем именно, но Драко догадался и обрадовался тому, что давно потерял способность краснеть. — Однако с таким отношением к этому вопросу ты можешь оплошать ещё раз.
— Я…мм…
До этого момента Драко верил, что годы работы в международке превратили его в искусного дипломата, но тут он, кажется, растерял все свои навыки. Договориться с какими-нибудь немецкими монополистами было куда легче, чем заставить отца свернуть с намеченного курса. А Драко точно не хотел обсуждать с Люциусом свою предполагаемую невесту.
«Может, я вообще не женюсь», — сердито подумал он.
— Ты понимаешь, что я не люблю такие разговоры, — заметил Люциус и отхлебнул из чашки. — Но, знаешь, за то время, пока я отсутствовал, — он никогда не говорил «пока я был в Азкабане», никто из них вообще не произносил название тюрьмы вслух, — я о многом успел поразмыслить.
Отец сказал это таким тоном, точно речь шла о комфортном пребывании на каком-нибудь курорте, где у него было время вспомнить о прошлом. Но Драко догадался, что речь идёт не просто о «размышлениях», а о том времени, когда из Азкабана ещё не убрали дементоров — это случилось только через полгода после заточения Люциуса. У Драко перехватило дыхание: он не ошибался, отец действительно стал мягче, раз решил поделиться с ним чем-то подобным.
— И чаще всего я думал о том времени, когда… ухаживал за твоей матерью, — Драко молчал и сосредоточенно слушал, он боялся, что отец прервётся и велит ему выйти вон. — Я знаю, что у некоторых есть странные идеи, будто бы нас с Нарциссой поженили насильно, — Люциус поморщился, — но всё, конечно, было не так.
Он замолчал, и Драко испугался, что Люциус больше ничего не скажет, но он всё-таки произнёс:
— В тот день, когда я сделал ей предложение, на Нарциссе было небесно-голубое платье и длинные белые перчатки. Одна из них, правая, немного приспустилась, и твоя мать как раз пыталась расправить её. Выслушав меня, она ничего не сказала. Она молчала очень долго, взвешивала, потому что понимала… всё понимала.
Драко никогда до этого не видел, чтобы отец улыбался так искренне. Он невольно вздохнул с облегчением, когда появившееся на секунду мечтательное выражение исчезло с лица Люциуса, и сменилось привычной холодностью.
— Женщина не должна слишком торопиться замуж, это признак нехватки ума.
Драко кивнул и, стараясь скрыть всё ещё владевшее им смущение, вышел из гостиной. Он живо представлял ту сцену, которую так бегло нарисовал его отец.
«Что сделал отец, когда мать сказала ему „да“?» — подумал Драко, дойдя до своей комнаты.
Будь Драко на месте Люциуса и находись с ним рядом особенная женщина, он бы первым делом помог ей поправить перчатку, осторожно касаясь пальцами нежной кожи, и его воображаемая невеста — непременно бы — благодарно и понимающе улыбнулась.
2006 год, январь
— Знаешь, мне тут написала Маргарет Гамп, говорит, у Элизабет случилось несчастье, — сказала Нарцисса.
По её взгляду Драко сразу догадался, какое «несчастье» настигло Элизабет Гамп. Вообще он чего-то такого и ожидал, когда мать пришла к нему в комнату половину одиннадцатого и после парочки дежурных вопросов, стала интересоваться его планами на послезавтра.
— Что у неё случилось? — спросил Драко, подыгрывая матери.
Он ведь понимал, что все её попытки подыскать ему невесту продиктованы заботой.
Нарцисса мягко улыбнулась:
— Послезавтра у Гампов традиционный январский приём, Элизабет должна была идти с Маркусом Флинтом, но он серьёзно простудился, и бедняжка осталась без пары.
Драко хотел спросить, действительно ли Флинт заболел или просто сбежал от славящейся своей пустоголовостью Элизабет, но мать бы не оценила его иронию. Драко подумывал отказаться: Нарцисса не стала прямо говорить о том, кто и каким образом должен выручить Элизабет, но Драко, конечно, и без того всё понял.
Он посмотрел на свои сцепленные в замок пальцы и вспомнил спектакль, который сегодня устроила Грейнджер.
«Или всё же не спектакль?», — вернулся он к мучившей его уже который час мысли и тяжело вздохнул.
Нарцисса взглянула на него с беспокойством, потом она прокашлялась:
— Драко, если ты уже связан…
— Нет, — поспешно сказал он.
В любом случае они с Грейнджер останутся просто знакомыми, так что стоит сходить на этот приём.
— Напиши, пожалуйста, миссис Гамп, что я хотел бы сопроводить Элизабет на приём вместо Флинта, если она, конечно, не против.
Драко ожидал, что мать обрадуется, но она нахмурилась и только спустя пару секунд протянула:
— Хм… хорошо, если ты так хочешь.
Она подчеркнула это «хочешь», и когда за ней закрылась дверь, Драко почувствовал себя на редкость скверно. Оставалось только надеяться, что Элизабет Гамп хотя бы немного поумнела с их последней встречи.
***
На работе с Гермионой по-прежнему никто не разговаривал. Она даже попыталась сама перекинуться с Трейси и Лорой парой фраз, но те демонстративно отвернулись. Они считали её предательницей.
«И почему они так обожают Долфорда?», — уныло подумала Гермиона.
Начальника в очередной раз не было в офисе, он то ли уехал в командировку, то ли решил продлить себе выходные. Никаких заданий он не оставил, поэтому Гермиона спустилась в редакцию «Зеркала» и там долго обсуждала с Луной те несколько статей о её проекте, что должны были выйти в ближайшие дни.
Луна горела энтузиазмом, но Гермионе показалось, что подруга переживает из-за чего-то.
«Скорее всего, из-за кого-то», — подумала Гермиона, разглядывая постер, который висел у Луны за спиной.
Свой небольшой кабинет та полностью обклеила вырезками из журналов, обложками «Придиры» и «Зеркала», а также различными плакатами. На том, что располагался прямо над её головой, красовался известный магозоолог Рольф Саламандер: Луна обожала его книги и, как знала Гермиона, в последние дни вела с ним активную переписку. Она надеялась, что Рольф напишет пару заметок для «Зеркала».
— Не хочешь выпить сегодня вечером? — предложила Гермиона, когда они уладили все рабочие вопросы.
Луна подняла на неё глаза — до этого она просматривала номер «Зеркала», который после обеда собиралась отправить в печать:
— Не часто услышишь от тебя такое предложение…
— Захотелось развеяться.
Луна кивнула:
— Возможно, я смогу. А куда пойдём?
Идея пригласить Луну в бар, а также заманить туда Забини пришла к Гермионе только что, и она не знала, какое место назвать. В бары Гермиона ходила нечасто: они с друзьями предпочитали сидеть у кого-нибудь дома.
К счастью, она вспомнила название, которое слышала совсем недавно:
— «Пустая кружка».
Помнится, Падма упоминала об этом месте и хвалила тамошнюю выпивку.
Луна пообещала запомнить название и связаться с Гермионой вечером — встречу они назначили на девять часов, — выйдя из кабинета подруги, Гермиона стала размышлять над тем, как вытащить в бар Забини, не прибегая к помощи Малфоя.
***
Она действительно не собиралась ни о чём просить Малфоя. Она даже разговаривать с ним не хотела. Никогда.
«Если он такой неуравновешенный идиот, пусть держится от меня подальше», — решила Гермиона.
Всё пошло прахом, когда, зайдя в лифт, она обнаружила там Малфоя. Кроме него, в кабине стояла только седовласая волшебница с огромной папкой документов в руках.
Гермиона встала подальше от Малфоя и тут же почувствовала, что он исподтишка — будто она правда могла не заметить — кидает на неё эти свои проницательно-изучающие взгляды.
«И ведь сколько раз за прошедшие годы мы ездили вместе в лифте, и из-за этого мне не было так неуютно или неловко», — подумала Гермиона, скрестив руки на груди.
Тут она почувствовала, как кто-то — конечно, Малфой бесцеремонно влезает в её мысли, — от неожиданности Гермиона не сразу сумела поставить защиту.
— Эй! — возмутилась она.
Стоявшая рядом с ней волшебница вздрогнула, Гермиона поспешила извиниться. Как только лифт остановился, она вцепилась в рукав малфоевской мантии и выволокла его из кабины.
— Ты что себе позволяешь? — приходилось не кричать, а только яростно шипеть.
Также Гермиона подавила моментально возникшее желание хорошенько врезать этому кретину: всё-таки устраивать сцены в министерстве — не лучшая идея.
— Отпусти меня, — Малфой с силой разжал её пальцы, всё ещё сжимавшие рукав мантии.
У него, как всегда, были холодные ладони. Гермиона сглотнула:
— Какого чёрта ты полез в мою голову, Малфой?
Он усмехнулся:
— У тебя было такое выражение лица, точно ты собираешься проклясть меня, вот я и решил проверить, стоит ли мне опасаться за свою жизнь.
— Сейчас — точно стоит, — заявила она, жалея, что не может хорошенько стукнуть его «петрификусом» или «конфудусом». Малфой это заслужил.
— Так ты собираешься споить наших голубков, — сказал Малфой, ухмыльнувшись.
Очевидно он только это и успел увидеть, пока она не поставила блок. Надо было признать, Малфой оказался недурным легилиментом.
— А ты что вдруг заинтересовался моими планами? — спросила Гермиона, невольно скопировав его ухмылку.
Видно, это не укрылось от Малфоя. На секунду его взгляд стал очень тёплым, потом он отвернулся, а когда Гермиона снова смогла заглянуть ему в глаза, там уже ничего нельзя было прочитать.
— Я поговорю с Блейзом. Только скажи время и место, — бросил Малфой.
Гермиона засомневалась. Она не знала, стоит ли принимать его помощь после всего случившегося.
— Да перестань, Грейнджер, это ведь и моё задание, — не выдержал Малфой.
И она поддалась ему.
***
По плану Грейнджер должна была привести в «Кружку» Лавгуд. Драко же полагалось не приходить вовсе, а потом объяснить Блейзу, что из-за внезапно возникшей проблемы — он ещё не придумал какой именно — ему пришлось остаться дома.
Драко раскачивался на стуле в своей комнате — он позволял себе это, если никто не видел, — когда в комнате вдруг кто-то завыл. От испуга Драко свалился со стула, выругался и, осознав, что это играет подаренный Грейнджер телефон, осторожно взял в руки трубку. Он повертел её, вспомнил, что нужно нажать на зелёную кнопку и прокричал:
— Грейнджер?
Совсем недавно он зарядил — так было написано в инструкции — батарею телефона с помощью устройства, которое туда предусмотрительно положила Грейнджер (в короткой записке она советовала держать штуку на подоконнике, чтобы на неё попадало как можно больше солнечных лучей, так Драко и поступал).
— Малфой, не ори так, пожалуйста, я тебя хорошо слышу, — попросила Грейнджер.
Драко смутился. Просто хоть он и прочитал инструкцию, всё равно безумно странным казалось то, что Грейнджер действительно слышит его, и для связи с ней даже не обязательно кричать.
— Я тут не вижу ни Луны, ни Забини.
— Вот как, — протянул Драко и пощупал телефон, пытаясь понять, как лучше его развернуть.
Тут вместо голоса Грейнджер он услышал гудки. Видно, что-то не так нажал.
«Ох, уж эти маглы», — тяжело вздохнул он и, подумав, достал из шкафа тёплый плащ.
***
Через минут десять Драко открыл дверь «Кружки». Бар ничем не отличался от других подобных заведений: маленькие столики, стойка, за которой стоял мужчина со всклокоченными волосами.
Драко отыскал взглядом Грейнджер и пошёл к ней. Он боялся, что она будет смотреть на него с таким же негодованием, как сегодня в министерстве, но во взгляде её прочитал только удивление.
— Малфой?
— Эта штука, — объяснил он, сбрасывая плащ и присаживаясь. — Телефон короче как-то странно себя вёл.
— А, — протянула Грейнджер и добавила. — Уже десять, видно, они не собираются приходить.
Он знал, что ведёт себя глупо: то срывается на Грейнджер, то лезет к ней в голову, — «Но у неё и, правда, было очень подозрительное выражение лица» — и вот сейчас пришёл в этот бар, хотя мог бы остаться дома. Но он также чувствовал, как тепло разливается по венам, стоит Грейнджер улыбнуться.
«У нас ничего не будет, я к ней не притронусь, но мы можем остаться хорошими знакомыми и довести это дело до конца», — решил Драко и немного отодвинулся от Грейнджер.
Он сел так, чтобы стол разделял их. Грейнджер никак не прокомментировала его манёвр. Наверное, и ей так было легче.
Тут к ним подошла официантка, и Грейнджер заказала ещё бокал огневиски. Драко вмешался:
— Лучше бутылку и два бокала.
Только теперь он заметил, что Грейнджер уже начала пить. Возможно, поэтому она была такой… умиротворённой.
— Вот не думал, Грейнджер, что ты пьёшь по будням.
Она отмахнулась:
— Да ладно. Сам всё время твердишь, что пора избавляться от стереотипов.
Драко вспомнил свой последний выпад, и ему тут же стало неловко. Он перевёл тему, чтобы Грейнджер ничего не заметила:
— И родители не ругают?
Видно, он выбрал не самую удачную тему. Грейнджер натянуто рассмеялась:
— С чего бы им?
Разливая огневиски по бокалам — официантка оставила бутылку на столе и поинтересовалась, не принести ли им чего-нибудь ещё, они с Грейнджер синхронно отказались, — Драко не удержался и всё-таки задал ей тот самый вопрос об истории с родителями.
— Поговаривают, что ты стёрла им память о себе во время войны, — добавил он. — Но это ведь…
Он хотел сказать «неправда», но, увидев, как побледнела Грейнджер, запнулся и пододвинул к ней бокал.
Она сделала большой глоток:
— Да-да, я сделала это, — она ещё раз невесело рассмеялась. — Не смотри на меня так, Малфой, а то я начну вспоминать, что ты делал во время войны.
«Я почти ничего не делал, — хотел сказать он. — Это как раз и было хуже всего».
Потом ему вспомнились тренировки с Беллатрисой, и Драко промолчал.
— Не злись, Малфой, — попросила Грейнджер, которая, вероятно, неправильно растолковала его реакцию. — Не хочу снова ссориться. Я устала.
Он тоже чувствовал себя вымотанным, поэтому кивнул, спросил осторожно:
— Они простили тебя?
— Да, — сказала она и, помедлив, призналась. — Но ты, возможно, представляешь, как они теперь относятся ко мне, Малфой.
Кажется, Драко мог представить это. Ему захотелось обнять Грейнджер, сказать ей, что это хотя и было самое дурацкое из всех возможных решений, но ведь она приняла его из-за любви к ним.
— В семнадцать мы все творим глупости, — наконец сказал он, на всякий случай откинувшись на спинку стула, а то руки могли против его воли потянуться к Грейнджер.
Грейнджер кивнула. Тут она перевела взгляд с Драко на дверь и, испуганно охнув, залезла под стол. Немало удивлённый Драко наклонился и, надеясь, что не выглядит конченным идиотом, прошептал:
— Ты чего творишь, Грейнджер?
Она стояла под столом на четвереньках, и её голова была где-то на уровне его колен, Драко постарался не думать об этом пикантном обстоятельстве.
— Там Сьюзен, — смог услышать он. — Боунс. Скажешь, когда она уйдёт.
Драко нашёл взглядом рыженькую полненькую девушку. К его радости она только перекинулась парой слов с барменом и тут же вышла из кружки.
— Вылезай уже, — сердито сказал Драко.
Когда Грейнджер вернулась на свой стул и потянулась, он подмигнул ей:
— Что? Не самая удобная поза, Грейнджер?
Она слегка покраснела:
— Просто Сьюзен…
— Да я знаю, уизеловская невеста, — сказал Драко.
Кажется, Грейнджер удивила его осведомлённость. Возможно, действительно стоило скрыть свои знания по этому поводу, но огневиски уже начал действовать на его разум. Вот опять появилось желание сгрести Грейнджер в охапку и стянуть с неё эту тёмно-синюю мантию.
— Браун сплетничала, — всё-таки объяснил он.
Грейнджер кивнула и выпила ещё огневиски.
— Я сказала Рону, что приду на его свадьбу с кавалером… ну чтобы он не волновался.
— И иди, — сказал Драко. — Кто тебе мешает.
Грейнджер посмотрела на него так, точно он сказал несусветную глупость:
— Да с кем, Малфой? У меня же никого нет.
Наверное, огневиски был очень хорошим и крепким, потому что Драко вдруг захотелось широко улыбнуться или даже станцевать.
— А Финниган? — спросил он, вспомнив тот вечер в кафе.
Она поспешно отмахнулась и жестом попросила Драко ещё раз наполнить её бокал, что он и сделал.
— Если я пойду с Симусом, то у него появятся какие-то идеи, надежды. Не хочу.
Драко удовлетворённо кивнул. Кажется, Грейнджер даже не думала испытывать его в тот раз, и Финниган правда сам навязывал ей своё общество.
— Я хотела пригласить Чарли, — продолжила она. — Но Джинни на днях обмолвилась, что у него уже есть пара… такие дела. Раньше можно было бы позвать Джорджа, но сейчас-то он женат.
«У Грейнджер нездоровая фиксация на Уизелах», — подумал Драко и произнёс:
— Возможно, тебя поразит эта новость, — он улыбнулся, заметив, как Грейнджер подалась вперёд. — Но в мире есть мужчины, кроме Уизли.
Драко не знал, чего ждёт от неё, но следующая фраза Грейнджер порядком его разозлила.
— А, точно… — радостно произнесла она. — Можно позвать Эрни Макмиллана. Спасибо за идею, Малфой!
И одним махом прикончила свой бокал.
***
В голове у Драко гудело, но он всё-таки был крепче Грейнджер — или просто выпил меньше, — поэтому смог аппарировать к ней домой. Одной рукой он прижимал к себе Грейнджер, она не держалась на ногах, но льнула к нему, Драко сдержался и не стал целовать её, хотя очень хотелось.
Он довёл — почти донёс — Грейнджер до кровати и собрался аппарировать, но она удержала его за руку:
— Нельзя, Мал… фой… ещё… расщеп. Ну…
Драко хотел возразить, что раз смог перенести их двоих сюда, то и в мэнор вернётся без приключений и травм, но Грейнджер так крепко держала его, а потом и вовсе прислонилась щекой к его ладони…
Он решил остаться. Ночью всё это выглядело как-то проще, естественнее. Драко бросил плащ, который до сих пор сжимал в одной руке, на стул и прилёг рядом с засыпающей Грейнджер.
Она лежала на левом боку, и Драко прижался к ней со спины, обнял одной рукой.
— Мы забудем об этом… утром, — пообещала Грейнджер, накрывая его ладонь своей.
Грейнджер была такой тёплой, такой нежной. Драко кивнул в ответ на её слова, не думая о том, что она не может этого видеть. Его вдруг охватила тяжёлая, рвущая сердце грусть.
Когда Грейнджер уснула, он осторожно высвободил свою руку, и, убедившись, что не разбудил её, аппарировал к мэнору.
Глава 15. Провалившийся планНа колдографии Малфой подавал бокал блондинке в платье с глубоким декольте. Она — раз за разом — одаривала его кокетливой улыбкой и на мгновение прикрывала глаза. Девушка была совсем юной и очень красивой: аккуратный прямой носик, большие — наверняка, голубые — глаза, пухлые губки. Гермионе всегда казалось, что именно о таких губах в романах пишут, что они «созданы для поцелуев».
Она громко выдохнула, пытаясь успокоиться, и в который раз перечитала гадкую заметку.
«Малфой и Гамп — новый элитный союз?
Не далее как вчера вечером юная Элизабет Гамп, единственная дочь своих родителей, чьё состояние исчисляется миллиардами галлеонов, появилась на традиционном январском приёме в компании мистера Драко Малфоя. Все мы знаем, что пару лет назад мистер Малфой расстался с Асторией Гринграсс. До сих пор они не раскрывали причину своего разрыва, но, кажется, теперь всё стало ясно. Мистер Малфой увидел прелестную Элизабет Гамп, когда она была ещё совсем девочкой и тут же влюбился. Да и признаться трудно устоять перед девушкой с такими выдающимися достоинствами — у семейства Гампов, поговаривают, даже есть права на золотые прииски — конечно, он не мог сразу же начать ухаживать за девушкой, но вот момент настал.
„Драко и Элизабет — чудесная пара, но, боюсь, этот сердцеед может разбить ей сердце“, — поделилась переживаниями одна из подруг мисс Гамп.
Так, насколько правдива эта любовь? Неужели молодой ловелас действительно образумился? Или им движет что-то другое? Думаю, мы вскоре узнаем».
— Гадость-гадость-гадость, — пробормотала Гермиона, брезгливо поморщившись.
Потом смяла дурацкую газету и бросила её в мусорное ведро.
«Не надо было вообще её покупать. Я же поклялась больше не читать „Пророк“», — подумала она, присаживаясь на стул и растирая виски пальцами.
Делая это, Гермиона периодически поглядывала на корзину с мусором. В конце концов, пришлось убрать её за шкаф, чтобы не пялиться на ведро.
Она не знала, чего ждала от Малфоя после этих странных посиделок в баре. Наверное, его уход был предсказуем. Наверное, она сама бы не обрадовалась, если бы он вдруг решил остаться.
«Наверное…», — произнесла про себя Гермиона и придвинула к себе новый номер «Зеркала».
Она пыталась читать вторую статью Джинни — несколько секретов для молодого ловца; как Гермиона поняла, Луна посоветовала миссис Поттер попробовать себя в разных жанрах, — но вместо текста видела ту колдографию.
Малфой был доволен и счастлив, строил глазки школьнице и снова что-то пил, а она весь прошлый вечер провела, думая, придёт ли он за своим плащом. Даже хотела написать ему, но всё-таки решила не делать этого.
«И правильно», — сказала себе Гермиона.
И зачем она купилась на крики мальчишки-газетчика?
«Новый роман мистера Малфоя», — орал он и бежал по переулку, обгоняя волшебников, но успевая заглянуть им в лицо. Негодник высматривал жертв, и он сразу же рассекретил Гермиону.
Она быстро сунула мальчишке первую найденную в сумочке монету, спрятала «Пророк» во внутренний карман пальто и пронесла его в министерство точно бомбу. Зайдя в кабинет, тут же вытащила газету, развернула её и увидела эту статью.
«Это же „Пророк“, а значит, там нет ни слова правды», — произнесла мысленно Гермиона.
«Но колдография, то настоящая», — откликнулся кто-то неведомый в её голове.
Гермиона не знала, как с ним бороться. Она положила голову на стол и прикрыла глаза. Нужно было отдохнуть. Хотя бы немного.
***
Джордж и Анджелина жили в небольшом доме на окраине магического Лондона. За коттеджем располагался садик, но, как знала Гермиона, Уизли-Джонсоны ничего там не выращивали: у Джорджа хватало дел в магазине, а Анджелина не занималась им из принципа.
Сейчас Гермиона сидела на скамейке, находившейся рядом с одной из бывших грядок. Им с Гарри нужно было немного поговорить наедине, так что они вышли в сад. Ветер сегодня был несильный, но свежий. Он слегка лохматил волосы Гарри, будто бы тот сам не мог справиться с этой задачей.
— Смита мы так и не нашли, зато узнали о ещё одном пропавшем, — сказал Гарри, повернувшись к Гермионе.
Она кивнула, полагая, что он продолжит.
— Джулия Стейдор, — тихо произнёс Гарри.
— Сестра? — догадалась Гермиона, вспомнив об одном из членов совета, который рассматривал её законопроект, — Викторе Стейдоре.
— Да. О её пропаже заявила подруга Алиса, она сказала об этом Рону. Виктор всё отрицает.
— Значит, они связывались с ним, — выдохнула Гермиона и сцепила пальцы в замок.
Это дело казалось ей всё более пугающим и странным. Пусть таинственные злодеи не совершали массовых убийств и даже волшебников крали будто порционно, осторожно, но их не удавалось найти.
Гермиона поёжилась.
— Ты замёрзла? — Гарри потянулся к пуговицам на своей кофте, но она остановила его жестом.
Её друг и без того был одет слишком легко для этого времени года.
— Мы надеемся договориться с Виктором. А потом если бы нам удалось настоять на передаче заложника из рук в руки…
Гермиона снова кивнула.
— Когда состоится заседание, на котором примут твой законопроект? — вдруг поинтересовался Гарри.
— Пока не знаю, но до конца февраля всё точно решится, — она внимательно посмотрела на Гарри, понимая, что тот хочет сказать. — Не переживай. Со мной ничего не случится. К тому же за полтора месяца вы их точно поймаете.
— Хотелось бы верить, — пробормотал Гарри.
Он привлёк её к себе, и они долго сидели обнявшись. Гермионе казалось, что, на самом деле, это не она старшая, а Гарри, причём ему уже очень-очень много лет. Она смотрела на покрытые тонким слоем снега холмики земли, из которых состоял этот сад, и боролась с желанием рассказать всё другу.
Возможно, она бы даже решилась, и обещание, данное Конгрит, её бы уже не остановило, но тут синяя дверь открылась, и в сад выглянула Джинни.
— Да вы же тут совсем замёрзли! — она всплеснула руками и, хотя сама была в тонком платье и фартуке — видно, решила что-то приготовить, пока все остальные играли в слова, — вышла на улицу и взяла Гермиону и Гарри за руки.
— Пошлите-пошлите, — приговаривала она, заводя их в дом как непослушных детей.
И пока Джинни читала им лекцию — «Вот, казалось бы, взрослые люди, а никакого понимания…», — Гермиона и Гарри переглядывались и украдкой улыбнулись друг другу.
***
Через час Джинни поставила на стол шоколадные кексы. За это время она успела каждому пожаловаться на «своего бестолкового мужа» и «его подругу, которая только делает вид, что умная». Джордж и Рон смеялись над ней, перемигивались за спиной у сестры и, вздыхая, жалели Гарри.
«Ей только двадцать четыре, а она уже превратилась в нашу мать», — притворно печалился Джордж, Рон с удовольствием подыгрывал ему.
Иногда Одри, сидевшая у камина и игравшая с детьми, тихим голосом советовала ему заткнуться, но это совершенно не помогало.
Как раз когда шоколадные кексы оказались на столе, и все принялись расхваливать Джинни — причем её братья чересчур усердно, — в дверь постучали. Анджелина пошла открывать. Вскоре вслед за ней в комнату вошли Перси, который сегодня задержался на работе, и Луна.
Лавгуд так и не объяснила Гермионе, почему не пришла в бар, поэтому та поглядывала на подругу и выжидала, когда они останутся наедине.
Поговорить с Луной Гермионе удалось только спустя минут сорок. За это время она съела пару совершенно восхитительных кексов, послушала жалобы Анджелины на то, что та стала набирать вес, и один раз выиграла всех в слова. Они загадали ей «профессора Макгонагалл» и почему-то думали, что она не сможет выиграть.
Увидев, что Луна пошла на кухню, Гермиона решила пропустить следующий круг.
— В следующий раз я с вами, — пообещала она и вышла из комнаты.
Зайдя на кухню, Гермиона в очередной раз подумала, что эта комната, как, впрочем, и гостиная кажется какой-то необжитой. Все вещи здесь стояли на своих местах, всё было идеально, чересчур чисто — разве что испачканная шоколадом лопаточка, оставленная Джинни на раковине, нарушала эту гармонию. Находясь у Уизли-Джонсонов в гостях, Гермиона не могла избавиться от ощущения, что она посещает музей. В гостиной у них царил порядок, но в то же время на каминной полке, тумбочке, окнах, стенах не стояло и не висело ничего, что могло бы рассказать, как жили и живут владельцы этого дома. Цветов тоже не было. Наверняка, наверху, в спальных, дела обстояли также.
Из общей идеальной картины выбивался только сад, но дверь в него почти всегда была закрыта. Кажется, сами Анджелина и Джордж никогда туда не выходили, открывая вход на задний двор только по просьбе друзей.
— Здесь всё пусто, — сказала Луна, очевидно догадавшись, о чём думает Гермиона. — И мне кажется, навсегда таким останется.
Обсуждать это не хотелось, поэтому Гермиона решила приступить к делу.
Пока Луна наливала воду в гранённый стакан — видно, за этим она и пришла на кухню, — Гермиона опёрлась на стол и спросила:
— Слушай, а почему ты не сказала, что не придёшь?
— Не сказала? А разве я не отправила сову?
Луна постаралась произнести это небрежно, но Гермионе почудилась фальшь в её голосе.
«Но зачем ей меня обманывать? — Тут же подумала Гермиона. — Это ведь бессмысленно».
— Прости, у меня было много работы, — Луна мягко улыбнулась ей. — Надеюсь, ты не слишком долго меня ждала?
Тут неловко стало Гермионе. Она коротко кивнула:
— Ну так… отчасти.
В дверном проёме появилась голова Рона:
— Эй, вы идёте? Обещали же присоединиться к нам в следующем туре.
— Да, конечно.
Они пошли за Роном. Он громко сетовал на то, что Гарри решил поиздеваться над ним, загадав Дарта Вейдера.
— Я, конечно, посмотрел уже все «Звездные войны», но всё равно так сразу сложно перестроиться! Когда мне сказали, что это кто-то угрюмый и в чёрном, я думал, речь о Снейпе…
Гермиона прыснула, Луна тоже рассмеялась. И хотя поначалу все присоединились к ним, стоило Гарри кашлянуть, как в комнате воцарилось неловкое молчание.
— Я хочу загадывать Гермионе, — сказала Лавгуд, нарушая тишину.
Начался новый круг. В этот раз играли все, даже Анджелина, которая до этого предпочитала сидеть в кресле и наблюдать за их попытками понять, кого же им загадали. По некоторым признакам Гермиона — и она думала, что все остальные тоже — поняла, что перед их приходом Джордж и Анджелина опять поссорились.
Теперь Анджелина сидела рядом с Гермионой, и та, надеясь развеселить её, наколдовала над её головой надпись «Зайчиха-Шутиха». Заклинание работало таким образом, что золотые буквы, парящие в воздухе, видели все, кроме того, кого зачаровывали.
Идея Гермионы, и правда, оказалась довольно удачной. По крайней мере, Анджелина смогла выйти одной из первых и искренне смеялась, когда поняла, что угадала.
Гарри почти сразу понял, что он «садовый гном», — «Второй раз подряд, Джордж, серьёзно?», — Луна легко догадалась насчёт «банши». В конце концов, в круге остались только Джинни и Гермиона.
У Джинни над головой горела надпись «профессор Трелони», и Гермиона искренне жалела её. Не зря задание для жены придумывал Гарри.
Сама Гермиона за это время успела узнать, что она знакомый им всем человек, учившийся в Хогвартсе.
— А я себе нравлюсь? — спросила Гермиона.
Рон, успевший приложиться к бутылке огневиски из запасов Джорджа, расхохотался:
— Безумно. У вас прям любовь.
Одри заинтересованно посмотрела на него, и он тут же замахал руками:
— Да шучу я, шучу. Вы не нравитесь друг другу, Гермиона, совсем, хотя, помнится, ты как-то раз пыталась его выгораживать и вроде как защищать… Но если вспомнить третий курс… — продолжил Рон, не обращая внимания на сердитые взгляды Джинни, которой никто так не подсказывал.
Гермиона внимательно посмотрела на Луну.
«Не могла же она? Или всё-таки могла?»
— Я… Драко Малфой?
Увидев в зеркале искрящиеся красные огоньки над своей головой, Гермиона поняла, что угадала.
Луна загадочно ей улыбнулась — или Гермионе только так показалось — и отошла к столику с кексами.
***
Дома Гермиону ждали несколько писем. Одно из них — на слишком дорогом пергаменте — от Малфоя.
«Привет, Грейнджер.
Мне тут пришла в голову одна идея: нужно оставить Лавгуд с Блейзом наедине в закрытом помещении. Знаешь, чтобы у них некоторое время не было шанса выбраться. Банально, конечно, но, судя по чужому опыту, действенно.
Предлагаю провернуть всё это в нашем с Забини кабинете.
Приходи завтра в час. В это время Блейз всегда уходит на обед.
До встречи, Драко Малфой».
— Недурная идея, — сказала Гермиона вслух, обращаясь к новенькому телевизору, который теперь стоял в гостиной. Его подарили родители на рождество.
Потом она прошла в комнату и достала из тумбочки кристалл. Он был очень тёплым и горел красным, но мерцал. Держа его на ладони, Гермиона взяла со стола последнее письмо от Конгрит.
Хорошо, что та не настаивала на личных встречах, а контролировала их с помощью писем. Гермиона пробежала по листу глазами и нашла нужный кусок.
«Если кристалл мерцает, значит, двое влюблены друг в друга, но пытаются бороться с этим. Им тяжело принять свои чувства, и они раз за разом отказываются от возможности стать счастливыми и, доверившись партнёру, построить что-то настоящее», — прочитала Гермиона.
Эти строки, очевидно, подходили к Луне и Забини, так что идею Малфоя можно было назвать удачной.
«И как ей не быть удачной, если он у нас „сердцеед“ и „ловелас“», — подумала Гермиона о гадкой статье из «Пророка» и скривилась.
Плащ Малфоя всё ещё лежал на стуле. Она подошла и, облокотившись на спинку, прижалась лицом к ткани. Плащ пах Малфоем, и ругая себя за нездоровое поведение, Гермиона ещё долго сидела так, вспоминая, как хорошо и спокойно ей было в его объятиях.
***
С утра Блейз снова читал ему статью из «Пророка». Если прошлая заметка была ужасна и заставила Драко возненавидеть тот момент, когда он согласился «спасти» Элизабет Гамп, то эта и вовсе пробудила в нём желание убивать.
Скитер взяла интервью у Элизабет. Та уверяла, что «они с Драко созданы друг для друга», что он «пал к её ногам». Дальше Драко слушать не хотел, поэтому отгородился от Блейза заклинанием, а когда тот отвлёкся, сжёг дурацкую газетёнку и вместе с ней квартальный отчёт Забини.
— Малфой, ты тупой? Ты чего творишь! — несколько раз прокричал Блейз, прежде чем хлопнул дверью и ушёл обедать.
Драко он, конечно, с собой не позвал, чему тот порадовался.
Знала бы Скитер, что косвенно помогла ему, наверное, удавилась бы от печали.
Через несколько минут в дверь постучали, и Драко сразу понял, что это Грейнджер.
«И почему каждая встреча с ней теперь такая… странная?», — устало подумал он, вспомнив, как ушёл тогда ночью.
Ещё и плащ случайно оставил. Малфой потом всё порывался написать ей, но почему-то не мог, и даже когда решился, про плащ ничего не сказал.
«Интересно, она читала „Пророк“?», — спросил Драко самого себя, разглядывая кучку пепла на блейзовском столе.
Гермиона тем временем зашла и, скрестив руки на груди, встала напротив его собственного стола.
— Не будешь присаживаться, Грейнджер? — Драко кивнул на стул.
— Не хочу, — отозвалась она. — Я сейчас поработаю с дверью.
— А Лавгуд? — Драко был уверен, что Грейнджер уже придумала, как заманить сюда свою подружку.
— Ну, как помнишь, я неплохо подделываю почерка с помощью магии. Дай мне какой-нибудь указ своего начальника, я напишу Луне, чтобы она пришла к вам в кабинет.
Драко полез в свою тумбочку, но ничего там не обнаружил. На столе тоже не было таких бумаг. Признаться, он никогда не относился к письменным указам Дигдейла с особым трепетом.
Ничего не объясняя Грейнджер, он прошёл мимо неё и, убедившись, что Браун покинула свой пост да ещё и забыла закрыть дверь в кабинет начальника, спокойно забрал первый попавшийся указ.
Вернувшись, он отдал бумагу Грейнджер. Она вопросительно посмотрела на него.
Драко не стал садиться, он облокотился на свой стол и произнёс:
— Да этот идиот опять укатился в свой Оурбей…
Почему-то по лицу Грейнджер скользнула тень, когда он произнёс название деревеньки, в которой, как знал Драко — хотя эта информация была ему совершенно ни к чему — прошло детство его начальника.
— Оурбей, — повторила про себя Грейнджер и стала колдовать над пергаментами.
Драко смотрел, как она откидывает падавшие на лицо локоны и как спокойно взмахивает палочкой и шепчет слова заклинаний. Грейнджер была красивой, когда колдовала. Признаться, она теперь почти всегда казалась Драко красивой. И это больше не пугало. Он привык.
Отправив Лавгуд письмо, Грейнджер нахмурилась:
— Так, а теперь я заколдую дверь.
— Может, это я заколдую дверь в своём кабинете? — Драко сердито посмотрел на Грейнджер и подчеркнул последние слова.
Видно, его тон её совсем не впечатлил.
— Я сделаю это лучше, — заявила она. — И не мешай мне. Заклинание, которое активируется спустя какое-то время, требует сосредоточенности.
То, как она заткнула его, разозлило Драко.
«Тиранша», — обозвал он Грейнджер.
Ему казалось, что Грейнджер возиться очень-очень долго.
«Да что там делать-то», — возмутился про себя Драко и, воспользовавшись тем, что Грейнджер не обращала на него никакого внимания — «Да что это за поведение вообще», — незаметно взмахнул палочкой и шепнул:
— Коллопортус.
Поглощённая процессом Грейнджер ничего не услышала. Спустя несколько минут, она обернулась к нему:
— Ну теперь всё готово. Я пошла.
Она развернулась на каблуках и, направилась к двери.
«И иди отсюда», — подумал Драко, отвернувшись к стене.
Он всё ждал, что дверь, как обычно, хлопнет, но вместо этого раздался какой-то скрежет, а потом Грейнджер возмущённо воскликнула:
— Малфой!
— Что? — он повернулся к ней и увидел, что Грейнджер безуспешно пытается выйти.
Драко не спеша встал, подошёл к двери и тоже подёргал ручку. Ничего не произошло. Произнёс заклинание, но дверь и тогда не поддалась.
Он посмотрел на Грейнджер, которая стояла всего в нескольких сантиметрах от него:
— И что ты наделала, Грейнджер?
Она возмущённо охнула:
— Что я наделала? Да это же явно ты, Малфой. Признавайся, ты не послушал меня, да?
Грейнджер надвигалась на него во время этой короткой, но яростной речи, и вскоре они оказались так близко, что Драко уже не мог думать о своей мифической вине.
Он сделал над собой усилие и отодвинулся от Грейнджер. Та снова скрестила руки на груди:
— Теперь неизвестно, когда чары спадут. Малфой!
Она выругалась.
— Придётся звать авроров.
— Авроров? — переспросил Драко.
Грейнджер посмотрела на него, как на умалишённого:
— Конечно. Кто ещё в этом здании может оперативно вытащить нас отсюда? Надеюсь, мы их несильно отвлечём. Сейчас отправлю сообщение Гарри.
«Вечно этот Поттер».
Он даже не стал спрашивать, как Грейнджер собирается связаться со своим дружком, если дверь заперта, и самолётик сквозь неё не проскочит. Он немного удивился, когда Грейнджер взмахнула палочкой и чётко произнесла:
— Эспекто патронум.
На конце её палочки что-то засеребрилось, но быстро погасло.
Грейнджер закусила губу и попробовала снова. И вновь ничего не произошло.
— Не хватает счастливых воспоминаний? — поинтересовался Драко издевательским тоном.
Она одарила его уничтожающим взглядом, а потом вдруг сделала шаг в сторону, точно не хотела, чтобы Драко видел выражение её лица. Он, конечно, последовал за Грейнджер и успел заметить её счастливую улыбку и лёгкий румянец на щеках.
На этот раз она смогла вызвать патронуса — выдру. Грейнджер что-то прошептала, и выдра умчалась прочь. Драко слышал об этом секрете Ордена Феникса ещё во время войны: они умели передавать сообщения с помощью патронусов. Драко цокнул. Он сам даже не мог вызвать серебристого защитника.
— И о чём ты подумала, Грейнджер? — спросил Драко, снова приближаясь к ней.
Он чувствовал: здесь скрыто нечто важное для него.
«Так неужели…»
— Вспомнила обо мне? — поинтересовался он
И то, что Грейнджер промолчала, сказало ему куда больше, чем любые возможные тут слова.
— Посмотри на меня, Грейнджер, — тихо попросил Драко, но она всё ещё стояла отвернувшись.
— Пожалуйста.
Стоило ей сделать это, как Драко накрыл её губы своими. Он целовал Грейнджер долго и нежно, надеясь, что она запомнит каждую секунду, и потом будет вызывать свою выдру, думая только о нём.
Она обнимала его и, как в прошлые разы, тянулась на встречу. Драко чувствовал: он нужен ей. Но уже секунду спустя Грейнджер решительно высвободилась из его объятий, отступила на шаг назад.
Драко попытался дотянуться до неё, но она покачала головой:
— Не надо, Малфой. Я… мы… мы не можем продолжать в том же духе, учитывая… — она оборвала себя, скривилась, и выдала. — Ты ведь сам так хотел.
Он не мог отрицать, что она права.
— Грейнджер, я… — он сглотнул, пытаясь понять, каких слов она ждёт от него, что он вообще может ей предложить.
И посомневавшись, Драко сказал:
— Я обещаю больше никогда тебя не целовать.
Грейнджер помолчала, потом произнесла очень тихо:
— Вот и хорошо.
Драко не казалось, что это хорошо. На его взгляд, всё вышло как-то скверно.
Как раз в этот момент за дверью послышались шаги, а потом раздался голос Поттера. Драко бы предпочёл, чтобы шрамоголовый не был таким оперативным.
— Гермиона, ты здесь? — взволнованно спросил Поттер.
Она тут же оказалась у двери:
— Да-да.
— С тобой всё в порядке?
— Да, всё отлично. Освободи меня, пожалуйста.
Она отошла к столу Забини. Поттер, видно, всё-таки научился чему-то в аврорате — пришлось признать Малфою, — потому что буквально через пару минут дверь открылась, и Грейнджер быстро обняла его:
— Спасибо, Гарри.
— Как ты вообще тут оказалась?
— Я похитил её и силой удерживал, заставляя написать за меня отчёт, — напомнил Драко о себе едким тоном.
Он больше не верил в то, что Поттер изменяет своей суженной, но всё равно видеть, как они с Грейнджер милуются было неприятно. Развели тут нежности, понимаешь ли.
— Здравствуй, Малфой, — сдержанно кивнул ему Поттер.
— Я всё тебе объясню позже, — пообещала Грейнджер своему дружку.
На Драко она теперь не обращала никакого внимания.
— Всё, выметайтесь отсюда поживей, мне надо работать, — заявил Драко, выталкивая из кабинета Грейнджер, которая до этого стояла на пороге.
— Пойдём, Гарри, не будем мешать очень занятым людям, — произнесла Грейнджер, передёргивая плечами, и очевидно стараясь вложить в свой голос побольше яда.
«Нашла, с кем тягаться», — подумал Драко, садясь за стол.
Он постарался сосредоточиться на грядущей сделке и вовсе не думать о том, какие нежные у Грейнджер губы и что именно она потом сказала Поттеру.
Глава 16. ТеддиДень выдался хлопотный. Долфорд — очевидно из вредности — забросал Гермиону кучей бесполезных заданий. Правда, между делом ей всё-таки удалось прочитать несколько статей о Викторе Стейдоре и его проектах. Он был заместителем начальника Отдела магических игр и спорта. Как оказалось, Стейдор неоднократно высказывался за освоение немагических видов спорта волшебниками. К тому же именно он предложил оказывать финансовую поддержку маглорождённым магам-спортсменам, нуждающимся в такой помощи.
«Но почему его сестру похитили именно сейчас? — гадала Гермиона, перелистывая газеты. — Или он работал над чем-то новым, и об этом стало известно преступникам?»
Она размышляла об этом и когда вернулась домой. Пройдя в гостиную, Гермиона вздрогнула: на маленьком столике лежало письмо без адреса. Непонятно было, как оно сюда попало. И в любом случае ничего хорошего это послание не сулило.
Гермиона внимательно посмотрела на белый прямоугольный конверт, потом пошла в свою комнату и выдвинула нижний ящик тумбочки. Где-то в самом низу должны были храниться защитные перчатки, которые пару лет назад Невилл подарил ей на Рождество. Гермиона до сих пор не знала, почему Невилл решил преподнести ей перчатки, но сейчас искренне радовалась его решению.
Перчатки лежали на дне ящика под большим кулем с носками и связанным миссис Уизли ещё в пору гермиониных отношений с Роном гигантским шарфом. Надев их, Гермиона вернулась в гостиную и, положив перед собой палочку, вскрыла конверт. В нём не оказалось ничего опасного, но то, что Гермиона увидела, по-настоящему её испугало. Она вертела в похолодевших руках фотокарточку — обычный, снимок из её родного мира, — явно взятую из дома родителей. Только спустя несколько секунд она пришла в себя и прочитала несколько строк, оставленных на оборотной стороне фотографии: «На итоговом заседании по законопроекту ваши ответы должны звучать крайне неубедительно, иначе… вы ведь сами понимаете, что случится, мисс Грейнджер».
Гермиона снова перевернула снимок. Случайный прохожий, которого они попросили об одолжении, сфотографировал её и родителей. Они обнимали друг друга — Гермиона стояла посередине, мама и папа обхватили её руками. Снимок был сделан во время их путешествия в Париж. Через месяц ей исполнялось десять лет, и она считала себя очень важной и серьёзной дамой. На снимке голову Гермионы украшала широкополая чёрная шляпа, которую мама купила ей в одном из бутиков.
— Мама, папа… — она провела пальцем по фотографии.
Хотела положить её в карман мантии, но тут карточка вспыхнула. Гермиона разжала пальцы, и фото сгорело ещё до того, как упало на стол. Если бы не защитные перчатки, Гермиона точно бы обожгла пальцы.
«Надо будет ещё раз поблагодарить Невилла», — решила она.
Потом взяла в руки палочку и чётко произнесла:
— Экспекто патронум.
Призывая свою выдру, Гермиона вспоминала о том, с каким восторгом посмотрел на неё Малфой, когда понял, что она думала о нём, о них — что их поцелуй под омелой, танцы на Рождество и та совместная попойка были так дороги ей.
Она не стала искать другие счастливые воспоминания, потому что это вчерашнее, связанное с Малфоем, подходило идеально. Такое яркое.
Как и в прошлый раз Гарри откликнулся на её зов спустя несколько минут. Он попал в комнату через камин и сразу же спросил:
— Что случилось?
По его встревоженному тону Гермиона поняла, что выглядит весьма печально.
Пока она рассказывала о фотографии, Гарри хмурился всё больше и больше.
— Ты мог бы… — начала Гермиона.
Гарри перебил её:
— Приставим к твоим родителям авроров. Они будут охранять их незаметно, не переживай. За дело отвечаю я, так что организую всё сейчас же.
— Спасибо, — она благодарно кивнула.
Решительный голос Гарри успокаивал Гермиону. Пока он с помощью специальных заклинаний собирал пепел со стола — «А вдруг удастся восстановить фотографию, с помощью продвинутых чар мы и не такое делаем», — Гермиона позвонила матери и предупредила, что скоро заедет. Она долго убеждала ту, что ничего не происходит, но, кажется, миссис Грейнджер так и не поверила своей дочери.
— Ну вот и всё, — сказал Гарри, приближаясь к камину.
— Спасибо ещё раз.
— Да о чём ты. К тому же я рад, что на этот раз ты не оказалась заперта с Забини, например, — он подмигнул Гермионе, явно пытаясь разрядить обстановку.
Та оценила его старания и выдавила из себя полуулыбку:
— Я же пообещала, что всё объясню в середине февраля. Мне самой не нравятся все эти тайны, ты знаешь.
— Знаю. И, кстати, к тебе мы тоже приставим аврора, — он посмотрел на Гермиону очень сурово, явно ожидая, что она будет спорить.
«А толку то».
Гарри уже достал летучий порох из мешочка, но тут остановился:
— Слушай, у меня есть к тебе одна просьба…
— Что такое?
Он откинул отросшую чёлку со лба:
— Тут такое дело: нам удалось убедить Стейдора довериться нам.
— И ты молчал! — не сдержалась Гермиона.
Гарри продолжил:
— Стейдор хотел серьёзно взяться за популяризацию футбола среди волшебников. Как по мне, он никогда не сравнится с квиддичем, но не суть. О его идеях узнали преступники и, видимо, решили пресечь всё дело на корню. Сам Стейдор говорит, что в письме к нему они назвали его проект «возмутительным», — Гарри фыркнул. — Но самое интересное: они потребовали у него денег в обмен на сестру.
— То есть поставили сразу два условия? — уточнила Гермиона.
— Да. Уже под нашим руководством Стейдор договорился о встрече с ними. Мы надеемся спасти Джулию и поймать их.
Гермиона задумалась.
— Тебе ведь после всего этого показалось, что мы имеем дело с кем-то не очень опытным? Вряд ли бы искушённые чёрные маги согласились встретиться с аврорами, да и цели какие-то нелогичные.
Они обменялись понимающими взглядами.
— Да...
Молчаливое — «Если только они не превосходят нас силой» — повисло между ними. Гермиона покачала головой:
— Так, о чём ты хотел меня попросить?
Гарри хлопнул себя по лбу:
— Ах, точно. Всё это случится завтра вечером, а я как раз обещал посидеть с Тедди. Андромеде надо в больницу. Джинни уходит на тренировку «Гарпий», она хочет написать репортаж, Молли и Артур как раз собрались навестить какую-то пожилую родственницу.
Гермиона улыбнулась:
— Звучит так, будто только я могу тебе помочь. А что с Джеймсом?
Когда с Гарри заговаривали о сыне он весь, будто бы смягчался, обозначившиеся в уголках глаз и губ морщинки мгновенно разглаживались. Гермиона не в первый раз обращала внимание на это и постоянно умилялась.
— Он у Флер. Можно было бы отдать ей и Тедди, но не хотелось слишком нагружать её.
— Без проблем. Я посижу с Тедди, — пообещала Гермиона. — Не забудь рассказать мне о результатах операции. Рон ведь тоже пойдёт?
— Да.
— Тогда удачи вам обоим.
Гарри скрылся в камине, а Гермиона аппарировала к дому родителей и только на пороге, потянувшись к дверному звонку, поняла, что забыла снять защитные перчатки.
***
То, что Грейнджер ответила на его письмо только спустя семь часов двадцать минут Драко совсем не понравилось (он, конечно же, высчитал время совершенно случайно).
«Можешь прийти за плащом завтра после шести. Я буду дома», — написала она, ничего не добавив.
Эта краткость, по мнению Драко, не сулила ничего хорошего, но на следующий день, закончив работать с бумагами и выслушав идиотские шуточки Дигдейла и не менее дурацкие замечания Блейза — кажется, его чувство юмора сломалось, — Драко решил, что всё-таки пойдёт к Грейнджер.
Из её камина он вышел где-то в шесть тридцать. По крайней мере, такое время, по расчётам Драко, должны были показывать часы.
— Малфой, — сказала она, выходя к нему на встречу.
Растянутая футболка доходила Грейнджер до колен. Драко даже поначалу подумал, что Грейнджер решила обойтись без брюк, но потом всё-таки заметил на ней какие-то облегающие и очень короткие подштанники.
«А в магловской моде есть свои плюсы».
— Сейчас принесу твой плащ.
— Что на этот раз даже чаем не угостишь? — спросил Драко, хотя вроде не собирался напрашиваться.
Он действительно не планировал задерживаться в её доме, всё равно это никогда не приводило ни к чему хорошему, но в этом своём наряде, с волосами затянутыми в хвост и без макияжа — даже того лёгкого, который она наносила обычно, — Грейнджер казалась слишком милой. И уютной что ли.
Драко не сдержался, задал этот дурацкий вопрос, а теперь пытался не покраснеть под заинтересованным, изучающим взглядом Грейнджер.
Грейнджер не успела ответить, как с кухни раздалось:
— Ты что-то долго, Гермиона!
И уже через пару мгновений в комнате появился рыжий худенький мальчик — на вид лет шести-семи. Глаза у мальчугана были большие серые, обрамлённые густыми чёрными ресницами.
— О, цвет волос как у тёти Цисси, — выдал мальчик, изрядно удивив Драко.
Он догадался, кто перед ним, как только волосы незнакомца стали светлеть.
— Тедди, это неприлично, — тихо обратилась к мальчику Грейнджер, будто надеялась, что так Драко её не услышит.
Он не сдержал смешок:
— Да брось, Грейнджер. Надо же мне познакомиться с племянником, — потом Драко обратился к Тедди. — Я Драко Малфой, как вижу, ты уже знаком с моей матерью.
Тедди кивнул, по его губам пробежала лёгкая улыбка-невидимка. Драко бы назвал её родовой.
— Тётя Цисси иногда гостит у нас, бабушка хотела бы видеть её чаще, но муж тёти Цисси, — тут Тедди умолк, очевидно заметив суровый взгляд Грейнджер.
Драко забавляла вся эта ситуация.
— Я Тедди Люпин, — через некоторое время представился мальчик, видимо, справившись со смущением.
Он протянул Драко руку, и тот от души пожал её. Тедди казался Драко забавным мальчуганом. К тому же было что-то особенное в этой его светлой — совсем малфоевской — макушке.
— А ты будешь с нами смотреть «Короля Льва»? — спросил Тедди.
Мальчик явно рассчитывал на положительный ответ. Драко взглянул на Грейнджер. Во-первых, он не очень понимал, почему она решила отвести Тедди к опасным животным — «Это что гриффиндорская натура даёт о себе знать?» — во-вторых, сомневался, что Грейнджер обрадуется его компании. Высказать свои опасения вслух Драко не мог, поэтому просто сверлил девушку взглядом.
Та же вдруг озорно улыбнулась:
— Вообще я не приглашала его, — она взглядом указала на Драко. — На просмотр, но если захочешь, можешь присоединиться.
— Надо поговорить, — тихо сказал Драко, и они с Грейнджер зашли в её комнату.
Драко готов был поклясться, что Тедди стоит за дверью и подслушивает.
— Слушай, Грейнджер, это твоя идея отвести мальчика ко львам… Тебе не кажется, что это слишком?
И тут Грейнджер расхохоталась. Он видел, что она пытается справиться с собой, но не может. В конце концов, Драко заподозрил неладное. Наблюдая за этим безудержным весельем, он всё больше мрачнел.
Видно, Грейнджер наконец заметила это. Она вдруг подошла поближе к Драко, положила руку ему на предплечье.
— Прости, я не должна была так реагировать. Мне стыдно.
Кажется, Драко понял, в чём дело.
— Какая-то магловская штука, да? — раздражённо спросил он, сбрасывая её руку.
Или она правда считает, что это нормально: потешаться над ним, а потом лезть с касаниями-извинениями.
Грейнджер закусила губу:
— Да. Знаешь, я бы хотела, чтобы ты увидел её. Прости меня, Малфой. Я была не права.
Драко не думал, что когда-нибудь в жизни услышит от Грейнджер такие слова. Она явно заслуживала поощрения. Да и признаться, он успел заинтересоваться этим львом, который по всей видимости был не опасен.
— Я соглашусь, если ты нальёшь мне чаю.
Она улыбнулась ему так тепло, что Драко пришлось отвернуться.
— Нормального чая, Грейнджер, — процедил он и первым вышел из комнаты.
Судя по тому, что Тедди оказался в другом конце гостиной, он точно подслушивал.
***
Когда чай был разлит по кружкам, а на столе появились тыквенное печенье и большой пирог с вишней («Андромеда передала», — объяснила Грейнджер), Тедди заявил, что пора смотреть мультфильм.
Драко с подозрением глядел на чёрный продолговатый ящик, который сначала не заметил — что вообще можно увидеть, когда Грейнджер бесстыдно шастает в такой футболке. Предмет стоял у той стенки, что соединяла гостиную и кухню. Раньше его там явно не было. Драко бы точно увидел такую массивную штуковину.
Грейнджер дотронулась до ящика — они с Тедди называли его телевизором, и Драко заподозрил, что у маглов все непонятные вещи начинаются с «те» — и навстречу ей выкатилась чёрная квадратная подставка. Грейнджер положила на неё круглый серебристый, по-видимому, очень тонкий предмет. До этого Грейнджер достала его из небольшой разноцветной коробки.
Через секунду Драко перестал следить за её действиями, потому что ящик сначала загорелся синим, а потом там появились львы. Драко надеялся, что всё-таки не вздрогнул: его же предупреждали насчёт львов. Эти, кстати, явно были ненастоящие, а нарисованные.
Драко крепился, но всё-таки ойкнул, когда львы заговорили. Он заметил любопытный взгляд Тедди. Кажется, тот собирался спросить Драко о чём-то. Этого он перенести не мог. Драко быстро схватил из вазочки тыквенное печенье и силой запихал его в раскрытый рот мальчика. Тот тут же закашлялся. Грейнджер подала ему воды, похлопала по спине и сделала что-то ещё. Драко не мог следить одновременно и за ней, и за львами.
— Можешь потом доложить Поттеру, что я чуть не убил его крестника, — шепотом предложил Драко спустя минут десять.
Грейнджер кивнула и не стала ничего говорить.
Да и у Драко больше не возникало желания поболтать. Ему всё хотелось подойти и потрогать этих львов, узнать какие они на ощупь, но он заставил себя сидеть смирно и больше не удивляться.
«В конце концов, это просто очень большая колдография», — убеждал он себя, стараясь найти всему рациональное объяснение и, кажется, начиная по-настоящему переживать за Симбу и этих бестолковых животных, которые стали его напарниками.
***
Грейнджер не стала спрашивать, понравился ли ему мультфильм. За неё это сделал Тедди, причём раз пять или десять. Драко даже казалось, что количество вопросов приближается к сотне.
Заверив мальчика, что мультфильм был интересный — «А главное никаких контактов с дикими животными», — Драко прошёл за Грейнджер на кухню. Она хотела ещё раз заварить чай.
— Нам нужно будет придумать ещё что-то для Блейза и Лавгуд, — сказал Драко, скрестив руки на груди и наблюдая за тем, как Грейнджер борется с заварником. — Может, в эту субботу встретимся?
Грейнджер отрицательно покачала головой:
— Нет. В эту субботу я иду на свадьбу.
Он сразу понял, о какой свадьбе идёт речь.
— А будешь развлекаться с Макмилланом, — протянул Драко.
— Вообще-то нет. Это довольно странно, но, как оказалось, его пригласила Луна.
Новость позабавила Драко. Да и то, что Макмиллана не будет рядом с Грейнджер, его радовало.
— Лавгуд увела твоего кавалера? Будет магическая дуэль?
Грейнджер рассмеялась. Всё-таки приятно было знать, что ей нравятся его шутки.
— Нет, я сдамся без боя. Просто странно это как-то. Сначала Эрни сказал, что сможет, потом извинился и объяснил, что уже обещал Луне, но забыл. Как такое можно забыть?
— Он же хаффлпаффец. Они все тупые.
Разумеется, Грейнджер тут же скривилась и посмотрела на него осуждающе. Драко не сомневался, что всё будет именно так.
— И кто тут всё время твердит, что я жертва стереотипов? — спросила она.
Драко не ответил. Он загляделся на её губы.
Грейнджер же всё говорила и говорила, он вынырнул из своего сладкого забытья на словах:
— Вот и выходит, что идти мне не с кем.
— Ну ты всегда можешь позвать меня, — Драко наклонился к ней.
Грейнджер отступила, взяла в руки заварник и зачем-то потрясла его. Драко решил не комментировать эти странные действия. Грейнджер точно была в замешательстве, и он сжалился над ней:
— Я шучу, Грейнджер. Ты же знаешь, я бы скорее удавился, чем сел за один стол с Уизелами.
— Их фамилия «Уизли», — отчеканила Грейнджер и, прошмыгнув мимо него, оказалась в гостиной.
И по её голосу Драко понял: после слов про шутку Грейнджер стало легче. А ему — почему-то — тяжелей.
***
Малфой давно ушёл, да и Тедди она успела отвести к Андромеде, когда Рон прислал ей сову и предупредил, что сейчас придёт. Была полночь, Гермиона уже собиралась спать, но тут быстро накинула домашний халат и прошла в гостиную. Рон появился через несколько минут.
— И как? — спросила Гермиона. — Ты ведь не ранен?
На коже и одежде Рона Гермиона не увидела кровавых пятен, на руках и лице у него не было царапин и синяков. Она надеялась, что под его мантией не скрываются рваные раны и что для всех вылазка завершилась так же удачно.
— Нет, я в порядке, как и все.
И Рон начал сбивчиво рассказывать о прошедшей операции. Он всё время перескакивал с одного события на другое. К тому же явно хотел спать, поэтому путался в словах. Гермионе пришлось задать ему несколько наводящих вопросов, прежде чем она узнала, что произошло.
Как оказалось, на место Джулию привели двое мужчин. Один из них попытался сбежать при появлении авроров.
— Но я зацепил его режущим и, наверняка, довольно глубоко. Может, ему и вовсе руку оторвало, — довольно сообщил Рон.
Второй отбивался довольно долго, но, в конце концов, тоже скрылся.
— Джулия ничего не помнит о том, где её держали и кто там был. Она была слишком напугана.
Гермиона кивнула:
— Да-да. Но всё-таки странно это. Будто цели организации какие-то, не знаю, размазанные. Они кидаются в разные стороны, запугивают, вот сейчас им понадобились деньги. Я теперь абсолютно уверена, что к пожирателям эти преступники не имеют никакого отношения.
— Мы с ребятами думаем так же. Но эти гады прикрываются образом пожирателей. Одеты они были в чёрные балахоны.
— Поймать бы главаря, — произнесла Гермиона и заметила, что Рон как-то странно на неё смотрит.
— Что?
Он покачал головой:
— В последнее время ты стала тянуть слова. Не замечал у тебя раньше такой привычки. Ладно, — Рон поднялся с дивана, на котором сидел во время разговора. — Я смертельно устал, а утром опять на работу надо, так что пойду я. Да и Сьюзен ещё не видел.
— Не видел? — на автомате переспросила Гермиона.
— Ага. Она уехала почти сразу после рождественских выходных, — щёки Рона порозовели. — Соскучился по ней.
Гермиона улыбнулась. Сейчас Рон был очарователен. Правда, кое-что показалось ей странным в этом сообщении, но она решила подумать об этом позже.
— Хотела сказать, пока ты не ушёл. Я буду у вас на свадьбе без кавалера. Так вышло.
— Понятно, — Рон помолчал. — Джинни сказала, что тебе по-настоящему никто не нравится сейчас. Хотя она подозревает что-то, но толком ничего мне не объяснила.
На самом деле, Гермиона удивлялась, что Джинни до сих пор её не рассекретила. Видимо, была полностью поглощена своими исполняющимися мечтами — журналистикой и спортом.
— Всё сложно, — честно призналась Гермиона.
Ей просто необходимо было сказать кому-то хотя бы часть правды.
— Есть один человек, о котором я думаю, но мы с ним не привыкли доверять друг другу. Я до сих пор не знаю, могу ли по-настоящему открыться ему. Это тяжело.
Рон почесал затылок и похлопал Гермиону по плечу:
— Ну, как говорит обычно Сьюзен, от судьбы не уйдёшь. В смысле, если вам суждено, то что-то сладится, а если нет, пиши пропало.
— Да Сьюзен мудра, — заметила Гермиона.
Кажется, Рон не обратил внимания на её ироничный тон.
«К счастью», — решила Гермиона.
Она всё думала о преступниках, их целях и детском поведении при умении отлично скрываться. Эти мысли сопровождали её, пока она чистила зубы и залезала под одеяло. Уже улёгшись, Гермиона вдруг осознала, что именно её смутило в словах Рона о Сьюзен.
«Сьюзен уехала после рождественских выходных, но от кого я тогда пряталась в баре?», — спросила себя Гермиона, надеясь в ближайшее время обсудить этот вопрос с Малфоем.
Глава 17. СвадьбаВызов от Дигдейла в девять утра не мог означать ничего хорошего.
— Возможно, тебя уволят, — выдал всегда готовый поддержать друга Блейз, пока Драко судорожно соображал, зачем он мог понадобиться начальнику.
Не придумав ни одной жизненно способной версии, Драко решил покориться судьбе — другого выхода в любом случае не было — и направился к Дигдейлу. В кабинет Драко, как всегда, зашёл без стука и сразу увидел спину Браун. Она стояла у стола и складывала в пакет склянки, скорее всего, с зельями.
— Значит, отнести всё ему? А тебе точно ничего не нужно оставить?
— Да-да, точно, иди скорее.
Кажется, Дигдейл был раздражён. Драко напрягся ещё больше: не хотелось вляпаться в какой-нибудь контракт с гоблинами или — да помогут ему предки — великанами.
— Мм… Малфой, — заметил его Дигдейл. — И, как всегда, без стука. Кто бы сомневался.
Браун тут же развернулась и вышла из кабинета, покачивая бёдрами и повыше задрав подбородок. В руках она сжимала пакет со склянками.
Драко встал напротив Дигдейла. Тот предложил ему присесть, но Драко отказался. В его планы не входило оставаться тут надолго.
— Нужно съездить в командировку, — начал без предисловий Дигдейл, по-видимому, убедившись, что Драко не собирается садиться в кожаное кресло для посетителей. — Это касается устройства международной выставки магических достижений в Берлине.
— Но туда ведь должны были ехать Питерсон и Смит, — перебил начальника Драко.
Тот поморщился и почесал подбородок. Только тут Драко заметил, что на Дигдейле были чёрные перчатки.
— Поранился тут, когда помогал своему старику в огороде, — зачем-то объяснил Дигдейл, потом сказал. — Что касается командировки, Питерсон и Смит заболели.
— Оба? И к февралю не оправятся?
— Конечно, нет, — Дигдейл продолжал скрести подбородок затянутой в перчатку рукой. — Тут до начала февраля пять дней осталось. Нужно сопроводить нашу делегацию, решить несколько вопросов на месте. Отправиться необходимо второго февраля в семь утра. Порт-ключ передам позже.
Драко попробовал поспорить — если он уедет до Дня святого Валентина, то очевидно, что Грейнджер убьёт его за дезертирство, — но Дигдейл его не слушал. Он только повторял как заведённый, что «ехать нужно обязательно».
Пришлось сдаться.
«А завтра ещё эта свадьба. Грейнджер будет занята, возможно, и в воскресенье тоже… Да такими темпами ей придётся работать одной», — подумал Драко, вернувшись в свой кабинет и выслушав порцию блейзовских шуток про избавление от ожидаемой казни. Всё это время Драко подмывало спросить друга насчёт Лавгуд, но он продолжал молчать, только пытался придумать, как столкнуть этих двоих, раз от Грейнджер пока не было никакой пользы.
***
Когда жених и невеста обменялись клятвами и приняли подарки от большинства приглашённых, ведущий объявил, что пора «танцевать, есть и общаться». Гермиону такой вариант полностью устраивал. Она уже успела вместе с другими друзьями молодых преподнести им деньги и большой фотоальбом, а теперь ела «Цезарь» и надеялась, что ей не придётся участвовать в каком-нибудь конкурсе.
Заявление ведущего так приободрило Гермиону, что она отрезала себе большой кусок утки с яблоками.
«Я точно умру от объедания на свадьбе лучшего друга», — решила она, но совершенно не расстроилась.
В конце концов, эта смерть была намного лучше других.
Гермиона сидела, откинувшись на спинку стула, расправлялась с уткой и оглядывала огромный шатёр, установленный на заднем дворе Норы. Все свадьбы детей Уизли праздновались так. Когда-то Гермиона думала, что и она будет выполнять глупые задания, смеяться с друзьями и до упада танцевать со своим мужем именно здесь — в нескольких шагах от самого уютного дома в магической Британии. Этого не случилось, но она совсем не жалела и с удовольствием наблюдала за Роном и Сьюзен, которые разговаривали о чём-то с Поттерами. При этом Сьюзен явно пыталась как можно скорее съесть большой эклер, а Рон норовил откусить часть пирожного.
На танцполе кружилось несколько пар. Одна из них немного удивила Гермиону: Эрни и Ханна отдались музыке и, вероятно, забыли о своих официальных партнёрах — Луне и Невилле. Гермиона вдруг вспомнила, как одно время все в Хогвартсе верили в то, что эти двое — Ханна и Эрни — встречаются. Ей самой об этом сообщили соседки по комнате.
— Вкусная утка? — раздался у неё за плечом голос Невилла.
Гермиона обернулась и увидела, что Невилл приземлился на соседний стул.
— Ага, — подтвердила она, прожевав очередной кусочек мяса.
Потом вспомнила про то, как ей помогли подаренные Невиллом перчатки, и сказала:
— Слушай, мне недавно пригодились те защитные перчатки, которые ты мне дарил. Они действительно очень хороши.
Невилл энергично закивал головой, видно, сразу поняв, о чём она говорит:
— Да-да, они отличные.
Потом взял из небольшой стопки чистых тарелок одну и отрезал себе утку. Попробовав её, он подмигнул Гермионе:
— И, правда, прекрасная. Чего это ты не танцуешь, кстати?
— Могу задать тебе тот же вопрос, — откликнулась она.
Невилл развёл руками:
— Ну мою жену на время забрал Макмиллан, а у тебя, кажется, нет уважительной причины.
Гермиона снова посмотрела на площадку, где кружилась одетая в длинное серебристое платье Ханна.
«И почему всё-таки она, а не Луна?» — в очередной раз спросила у мироздания Гермиона и тут же переключилась на мысли о Лавгуд.
Гермиона видела Луну в самом начале вечера, но потом она будто испарилась. Пробежав взглядом по заполненному народом шатру, Гермиона так и не смогла отыскать Луну. Это было странно.
«Главное — она совсем не общается с Макмилланом, хотя пришла именно с ним».
Не то, чтобы Гермиона грустила без кавалера, но всё-таки было в таком поведении Луны нечто обидное.
— Кого-то потеряла? — поинтересовался Невилл.
— Ага, Луну.
Невилл отложил вилку.
— Она пришла с Эрни, но я не вижу её я рядом с ним, — объяснила Гермиона.
— Значит, с Эрни… — задумчиво произнёс Невилл.
Эти слова прозвучали так, точно Невилл знал о чём-то. И, учитывая их с Малфоем задачу и те подозрения, что одолевали Гермиону в последние дни, его сведения могли быть полезны. Поэтому Гермиона решила дождаться, когда Невилл заговорит снова: она чувствовала, что он захочет продолжить фразу.
Тут им помахали Джинни и Гарри, они собрали танцевальный круг вокруг новобрачных и звали Гермиону и Невилла присоединиться. Гермиона попыталась жестом показать, что сейчас придёт и снова вонзила вилку в утку.
— Слушай, — наконец сказал Невилл. — У Луны что-то происходит. Мы тут говорили недавно как раз вот про эту свадьбу, и она так странно сказала, что идёт с Эрни по необходимости, а будь её воля пошла бы с кем-то другим, но с ним мол всё сложно.
Разгадка была близка. Гермиона чуть ли не привкус её чувствовала, хотя, возможно, тут дело всё-таки сводилось к утке.
«Никогда не думала, что утка с яблоками — это так восхитительно», — пронеслось у неё в голове.
— Луна такая хорошая, не хочу, чтобы с ней что-то случилось, — закончил свою мысль Невилл.
Гермиона кивнула, посмотрела в добрые, очень добрые глаза своего друга и произнесла:
— Я позабочусь о ней.
Потом она поднялась со стула, заметив, что нетерпеливая миссис Поттер идёт к ней: Джинни явно решила сама утащить Гермиону на танцпол, а, возможно, и Невилла вместе с ней. Пока этого не произошло, Гермиона решила сделать пробный выстрел. Она хотела удостовериться в своей теории — той, что сложилась за пару дней (хотя, если подумать, знаки можно было отыскать и раньше) и окрепла вместе со словами Невилла.
— Невилл, а Луна ничего не упоминала о задании?
Глаза Невилла округлились, но потом он добродушно рассмеялся:
— Наверное, не стоит удивляться, что ты даже такие вещи знаешь, да? Говорила пару раз это слово, но не знаю… как-то странно всё это звучало, — он повторил. — Я волнуюсь за неё.
Тут к ним подошла Джинни. Она потянула Гермиону и Невилла за руки, оставалось только сдаться.
— Сегодня свадьба моего брата, разве это не повод хорошенько повеселиться? — кричала Джинни, заставляя Гермиону кружиться на месте.
Невилла она уже передала Гарри и Рону. Те решили первым делом напоить старого приятеля и повели его к бару, пообещав вернуться как можно быстрее.
Услышав вопрос Джинни, Гермиона усмехнулась и вдруг представила, чтобы сказал Малфой в ответ на такое заявление. Все варианты были неприличными, но очень смешными. Окрылённая своим успехом — и как она могла с самого начала не разгадать этот план, не понять, — Гермиона отдалась музыке и прикрыла глаза. Скоро она всё откроет Малфою. Интересно — что он скажет?
***
Часа через два Гермиона решила немного прогуляться. Она высвободилась из объятий Флер — та немного перебрала и минут сорок, постоянно перепрыгивая на французский, рассказывала, как любит «дорогую Миону», — прошла к гардеробу и, выбрав своё пальто, выскользнула из шатра.
Сначала она шла по саду, потом незаметно для себя оказалась за калиткой. Гермиона думала о том, что значит это её открытие.
«Всё перевернулось. Но добились ли они большего успеха, чем мы… Ведь мы с Малфоем. А что мы?»
Ей казалось: нет вопроса сложнее. С Малфоем было хорошо, как бы парадоксально это не звучало. С Малфоем было волнующе. С Малфоем она чувствовала себя совсем иначе. Всё это пугало и завораживало.
«Мне нужно поговорить с ним. Немедленно», — решила Гермиона и достала палочку из кармана пальто.
В случае чего можно было во всём обвинить эту свадьбу — счастье других толкает нас на безумства, — выпитое вино или то голубое платье, которое она выбрала под влиянием Джинни. Очевидно в таком воздушном платье хотелось делать глупости.
И Гермиона, позволив себе не думать о последствиях, перенеслась к границе Малфой-мэнора. Она рассчитывала попасть на порог дома, забыв о щите, и теперь смотрела на землю у себя под ногами.
Она не знала, как нужно поступить дальше.
«Конечно, вернуться на свадьбу, — убеждал её кто-то очень ответственный, сидящий в голове и отдающий приказания. — Ребята же будут волноваться».
«После того ящика огневиски, который они достали, когда я уходила, точно не будут», — парировал второй голос.
Гермионе хотелось согласиться с ним. Второй голос вообще был её фаворитом, пусть она и слушала первый гораздо чаще. Она долго смотрела на покрытую снежным ковром землю у себя под ногами. Вдали виднелся тот самый дом, воспоминания о котором раньше вызывали только боль. Сейчас, правда, всё было иначе.
Дом напоминал о Малфое. Гермиона уже совсем решила уходить от щита и возвращаться на свадьбу, как услышала удивлённое:
— Грейнджер?
Малфой стоял за щитом. Она обернулась и увидела его. Гермиона улыбнулась, когда поняла, что впервые на её памяти волосы Малфоя так растрёпаны: судя по всему, постарался ветер, а Малфой просто не успел привести причёску в порядок.
— Привет, — сказала Гермиона.
Он кивнул и вышел к ней. Вслед за Малфоем Гермиона сделала несколько шагов от щита, потом ещё и ещё. Мэнор оставался всё дальше. Малфой явно не собирался ничего говорить или напротив — собирался слишком долго.
Гермиона вздохнула и взяла его за руку:
— Ты можешь подождать меня здесь минут пятнадцать, пожалуйста? Нужно сообщить кое-что о нашем деле.
— А сейчас… — начал он.
Она нетерпеливо тряхнула головой и указала на уложенные с применением особых чар и средств локоны:
— Сейчас я на свадьбе у Рона.
Малфой коротко рассмеялся:
— Ну иди. Только недолго, а то холодно тут.
— Хорошо, — пообещала она и перенеслась к Норе.
***
Уйти со свадьбы оказалось проще, чем ожидала Гермиона. Она сказала, что немного устала и хочет домой — и даже почти не соврала, — Рон посокрушался, но отпустил её. Гермиона обняла Сьюзен, а потом по очереди всех Уизли, до которых смогла дотянуться, и Гарри с Невиллом. Её, правда, не отпускало ощущение, что Джинни смотрит на неё с подозрением, но Гермиона всё равно бы не смогла ничего с этим сделать. К счастью, одновременно с ней домой засобирались Джордж и Анджелина, Джинни отвлеклась на них и не задала Гермионе ни одного неудобного вопроса.
Правда, попрощаться со всеми за пятнадцать минут Гермионе всё равно не удалось. Когда она вернулась к Малфою, тот просверлил её недовольным взглядом.
— Ты что убить меня задумала? И избрала способ поизощрённее, да? — спросил он сердито.
— Мне жаль, но это, правда, важно, — произнесла она, думая о том, как красив Малфой в этой своеобразной снежной раме.
Тот подошёл к ней, оказался совсем близко, но Гермионе не хотелось отодвигаться. Она чувствовала слабый запах одеколона: и кто бы мог подумать, что Малфой душится чем-то настолько вкусным и манящим.
— Что важно, Грейнджер? — тихо спросил он.
И хотя изначально она собиралась сказать ему только одну вещь, в голове вдруг пронеслись тысячи вариантов. Мыслей было так много. Она вспомнила тот поцелуй под омелой, а потом дурацкое поведение Малфоя.
«И тот раз в его кабинете, — размышляла она. — Ведь я не хотела его отталкивать, но думала, что должна. А сейчас… должна?»
Сердце билось слишком часто.
Он спросил раздражённо:
— Да что с тобой, Грейнджер? Ты будешь говорить?
Но слова могли всё убить, это Гермиона хорошо знала. К тому же её чувства к Малфою были слишком сложными: они не умещались ни в одну из подходящих к случаю фраз, а эта, открытая ей правда, вдруг отошла на второй план.
Малфой, кажется, ещё раз хотел повторить свой вопрос, Гермиона не дала ему сделать этого. Она поднялась на носочки и коснулась его губ своими. Сначала он не отвечал на поцелуй, но потом, оторвавшись от неё, выдохнул:
— Правда, Грейнджер?
И перехватил инициативу. Они целовались и целовались. Гермионе хотелось растянуть это мгновение. Оно было таким сладким, таким совершенным. Только их.
— Давай аппарируем ко мне, — предложила она, рвано дыша.
Гермиона всё ещё боялась, что он откажет ей, хотя его поцелуи, его взгляды свидетельствовали об обратном. И Малфой не заставил себя долго упрашивать:
— Да.
Она знала: если бы Малфой не согласился, она затащила бы его к себе силой.
Минута, и они очутились в её гостиной. Снимая друг с друга одежду дошли до спальни. Там Малфой помог ей окончательно освободиться от платья. Он не спрашивал, уверена ли она. Он почти ничего не говорил, только повторял иногда:
— Грейнджер-Грейнджер.
Произносил это так ласково, так призывно, так страстно, точно все остальные слова в этом мире были лишними, и существовало только звучное «Грейнджер», способное выразить всё сразу.
Гермионе это нравилось, она улыбалась, целовала, покусывала, вздыхала, стонала — влюблялась и больше не собиралась ничего отрицать.
***
Когда Драко проснулся, ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять: всё произошедшее не было сном. Гермиона Грейнджер действительно нашла его, поцеловала и затащила к себе домой, где они переспали.
Не то, чтобы он был против. Нет, не так: он совсем не был против. Драко довольно улыбнулся, перебирая подробности этого «не против». Потом посмотрел на часы, которые стояли на тумбочке.
«Три утра».
Грейнджер мирно спала рядом. Она отобрала у него почти всё одеяло, оставив Драко небольшой лоскуток. Непослушные грейнджеровские волосы раскинулись по всей подушке и упали Драко на плечо. Он аккуратно, стараясь не разбудить её намотал один локон на палец — гладкие волосы, такие шёлковые почти. И кожа у Грейнджер нежная, и вся она…
Он мечтательно вздохнул, размышляя. Сейчас Драко мучил всего один вопрос: должен ли он остаться? Если уйти сейчас, у них с Грейнджер точно никогда ничего не сложится, но если просто закрыть глаза, перевернуться на другой бок и проснуться в следующий раз утром, увидеть её, встречающую рассвет — сделать это, значит признать: всё возможно.
«Но возможно ли?»
Драко отпустил локон, посмотрел перед собой туда, где в темноте угадывался потолок. Если он останется, то всё казавшееся нелепым и безумным — он за столом с Уизелами и Поттером, Грейнджер в мэноре или у Ноттов — перейдёт в категорию вполне вероятного.
«Справлюсь ли я с этим? — спрашивал Драко у потолка. — Справимся ли мы?»
Но он не мог спорить с тем, что от этого «мы» на душе теплело и все повторённые сотни раз аргументы — «Мы совсем разные; я ей вовсе не нужен; в конце концов, она начнёт относиться ко мне, как к какому-нибудь, нуждающемуся в опеке домовику; наши близкие сойдут с ума» — не казались особо убедительными.
Грейнджер завозилась во сне. Она что-то шептала. Драко придвинулся поближе, чтобы расслышать.
— Малфой, — выдохнула она.
Драко довольно улыбнулся, не удержавшись, легко погладил её по голове.
Возможно, завтра он пожалеет об этом, поймёт, что хуже ничего нельзя было придумать, но сегодня, сейчас, останется с ней.
«В конце концов, если Грейнджер всегда будет такой милой, то можно и чаепитие с Уизелами пережить. Главное — чтобы они меня не отравили», — подумал Драко, снова погружаясь в сон.
P.S. С наступающим, дорогие читатели!
Глава 18. МостыНаткнувшись во сне на чей-то локоть, Гермиона вздрогнула. Потом приоткрыла один глаз и обнаружила, что локоть был мужской.
Уже через мгновение всё встало на свои места.
«Малфой… Я и Малфой».
Она выдохнула и, широко открыв глаза, сначала приподнялась на подушках, а потом, стараясь не шуметь, выползла из-под одеяла. Ей хотелось приготовить завтрак, пока Малфой не проснулся.
Стараясь двигаться как можно тише, она натянула домашнюю футболку и шорты, потом подняла с пола малфоевские брюки и своё платье, положила вещи на стул и вышла из комнаты. В гостиной Гермиона споткнулась о скатанную в комок тряпку и, разгладив её, поняла, что это его мантия.
«Дорогая, наверное», — подумала она, стараясь руками разгладить блестящую чёрную ткань.
Мантию Гермиона оставила на диване, а сама пошла на кухню, где долго искала рецепт омлета, которым с ней давным-давно поделилась мама.
«Порадуешь как-нибудь Рона», — сказала тогда миссис Грейнджер, но, кажется, Гермиона так и не нашла времени для кулинарных подвигов.
«А Малфой вообще ест омлет?», — подумала она, доставая из холодильника яйца и молоко.
Готовить омлет было куда проще, чем ожидала Гермиона (себе она обычно варила каши или просто поджаривала яйца). Разложив блюдо по тарелкам и нарезав хлеб, Гермиона собралась переносить всё в гостиную, но тут на пороге кухни появился Малфой.
— Привет, — он мягко улыбнулся.
— Доброе утро, — откликнулась Гермиона.
Она силой заставила себя посмотреть Малфою в глаза.
«И почему ночью всё всегда кажется более простым?»
Он выдержал её взгляд, но закусил губу. Некоторое время они молчали. Разделявшая их тишина была вязкой и плотной. Потом Малфой вдруг, точно набравшись храбрости, в несколько шагов пересёк кухню и притянул Гермиону к себе. Он поцеловал её несколько раз в щёки и губы, будто пытался так подтвердить серьёзность своих намерений. Это показалось Гермионе очень трогательным. Она чуть отодвинулась, чтобы отдышаться но, уловив разочарование в его взгляде, подалась вперёд, обняла Малфоя покрепче, положив голову ему на грудь. Сердце у него стучало быстро-быстро. Кажется, он действительно волновался.
«Как и я», — подумала Гермиона.
Им предстоял долгий путь — она знала это. Но очень хотела пройти его.
— Я приготовила завтрак. Надеюсь, ты ешь омлет, — сказала она, заставляя Малфоя расцепить руки и отпустить её.
— Ем, — кивнул он.
— Тогда сейчас перенесу всё в гостиную, — Гермиона подошла к подоконнику, на котором оставила волшебную палочку.
Малфой изогнул бровь:
— Ты всегда завтракаешь в гостиной?
— Нет.
— Тогда зачем делать это сейчас?
Она замешкалась. Гермиона любила свой дом и не собиралась выяснять, кто из них с Малфоем более состоятелен. Но, как она догадывалась, Малфой вообще никогда в своей жизни не ел на кухне, а её собственная к тому же была весьма скромной и заставленной бытовой техникой.
Малфой тем временем покачал головой и, подойдя к Гермионе, положил руки ей на плечи:
— Слушай, Грейнджер, давай ты сразу бросишь всё это. Хорошо?
Потом он отодвинул стул, чтобы она присела, и, обойдя стол, приземлился на оставшееся место.
Малфой усмехнулся:
— Понимаешь, Грейнджер, дома я ем только с золотых тарелок, при этом меня обсуживают несколько нагих восточных танцовщиц, так что у тебя в любом случае нет шанса создать для меня…мм... подходящие условия, — помолчав, он подмигнул ей. — Разве что ты разденешься и разучишь парочку танцев, а?
Гермиона рассмеялась:
— Смотри, чтобы самому не пришлось раздеваться.
Малфой наклонился вперёд и подцепил кусочек омлета вилкой:
— Я готов. Попробуем, Грейнджер?
Она улыбнулась. Очевидно дальше их может ждать, что угодно, но скучать точно не придётся.
***
После завтрака — Малфой назвал его «вполне сносным» — они всё-таки перешли в гостиную. Гермиона облокотилась на плечо Малфоя, он перебирал её волосы. Кажется, они ему очень нравились.
— Я вчера так и не сказала тебе главного.
Малфой напрягся. Пальцы, скользившие по её локонам, замерли на секунду.
Гермиона поспешила успокоить его:
— Это насчёт нашего задания.
Он и, правда, сразу расслабился. Кажется, их миссия теперь не слишком беспокоила Малфоя.
— Что такое? — протянул он.
— Я выяснила кое-что: у нас с тобой, скорее всего, не было никакого задания.
— В смысле?
Тут она всё-таки смогла его удивить.
И отодвинувшись так, чтобы иметь возможность видеть лицо Малфоя, Гермиона начала свой рассказ. Она говорила о странном поведении Луны, особенно напирала на слова Невилла, не оставила без внимания эпизод со Сьюзен в баре — Гермиона была уверена, что-либо Луна, либо Забини решили проследить за ними в облике невесты Рона — и подытожила всё, вспомнив о Конгрит.
— В тот день, когда Конгрит вызвала нас к себе, она была на больничном. Я ещё удивилась, что она вышла, а она и не выходила вовсе.
— То есть, — Малфой загибал пальцы, высчитывая что-то для себя. — Кристалл указал на тебя и меня, а Блейз и Лавгуд должны были…
«Свести нас», — повисло в воздухе.
Гермиона кивнула.
— И если вспомнить некоторые фразы Блейза и то, как он интересовался моим отношением к тебе, — Малфой присвистнул. — Ну и дела.
Через несколько минут он продолжил:
— Так ты поняла это вчера и хотела рассказать мне?
— Ага.
Малфой осторожно коснулся её лица, очертил указательным пальцем губы:
— Вчера я вышел из мэнора, чтобы проветриться и подумать обо всём. Когда ты появилась… — он замолчал. — Хорошо, что ты сделала это. Очень хорошо.
Это можно было считать признанием. Гермиона поймала его руку и легко коснулась губами пальцев. Он посмотрел на неё удивлённо, а потом вовлёк в поцелуй. Кажется, Малфоя не особо волновало то, что Гермиона открыла ему. Она и сама теперь не считала это важным.
***
Через пару часов он всё-таки нашёл в себе силы ненадолго оставить Грейнджер. Нужно было вернуться в мэнор. Мать и без того, наверняка, волновалась. Он ведь всегда говорил, куда уходит на ночь, и уже давно не пропадал вот так.
Разумеется, Нарцисса ничего не сказала ему, встретив на пороге. Драко справился о её здоровье, поинтересовался, что делает отец, и прошёл в свою комнату. Он хотел сменить одежду и поскорее вернуться к Грейнджер.
На столе его ждало письмо. Одного взгляда хватило, чтобы понять, от кого оно.
«Драко Люциус Малфой!
Ты совсем забыл своих друзей и потерял всякую совесть. И если ты думаешь, что смог откупиться теми невыразительными приветами, которые передал через Нотта, то глубоко заблуждаешься! Если ты не появишься у нас сегодня же, я напишу Нарциссе!
Так и знай».
От волнения Панси даже забыла поставить подпись, но Драко точно знал, что написала это послание именно она. Более того он понимал: Панси в ярости. Она использовала его второе имя, назвала собственного мужа по фамилии да ещё и пригрозила достать Драко через Нарциссу.
«Плохо дело».
Конечно, всё это было продиктовано заботой о нём, но Драко всё равно почувствовал, как его охватывает раздражение.
«Придётся навестить её. И вряд ли разговор завершится за десять минут».
А так хотелось провести это воскресенье с Грейнджер — в конце концов, он даже не успел поцеловать её везде, где планировал.
Драко заскрежетал зубами, сам рассмеялся, услышав этот дурацкий звук, и поспешил в ванную.
***
Когда он вошёл в дом к Грейнджер — как всегда, через камин, — та сидела на диване в гостиной и читала.
Заметив его, она отложила книгу, встала и поцеловала Драко в щёку. Он чувствовал, что она ощущает ту же потребность что и он — хочет касаться его снова и снова или вовсе не разжимать объятий. За всю свою жизнь Драко не испытывал ничего подобного и теперь, оказавшись рядом с Грейнджер, ещё больше злился на Панси: и зачем она отрывала его от Грейнджер — садистка.
Грейнджер, видно, почувствовала его недовольство. Снова присев на диван и скрестив ноги, она спросила:
— Что случилось, Малфой?
— Мне написала Панси, — объяснил он, меряя гостиную шагами. — Мы давненько не общались, я так ей ничего и не рассказал про рождественский приём… Короче она хочет видеть меня у себя. Настроена очень серьёзно. Придётся идти.
Грейнджер игриво улыбнулась:
— А ты не хочешь, значит?
— О, конечно, я мечтаю об этом, Грейнджер, и делюсь с тобой восторгами, — пробурчал не расположенный шутить Драко.
Они помолчали. Драко боялся, что если скажет что-нибудь не то, они поссорятся. Мир, установившийся между ним и Грейнджер, всё-таки был довольно хрупким.
Тут Грейнджер откашлялась, привлекая к себе внимание:
— Слушай, Малфой. Ты можешь не соглашаться, но что если… если мы пойдём к Панси вместе? Тебе ведь тогда придётся объяснять куда меньше, да? — Драко обернулся к ней, и Грейнджер поспешно продолжила. — Я не настаиваю, если что, я всё понимаю, просто мне показалось…
Он подошёл к ней и мягко улыбнулся:
— Не тараторь.
Кажется, всё развивалось слишком быстро, но с другой стороны были в таком решении и свои плюсы.
«В любом случае Грейнджер у Ноттов, будет легче, чем мне у Уизелов», — рассудил Драко.
Вслух произнёс:
— Мне нравится твоя идея, — добавил, усмехнувшись. — Хотя знакомить свою девушку с друзьями в первый же день отношений довольно рискованно.
Он думал о том, что нужно как-то выяснить статус их отношений ещё с утра. Драко не знал, каких принципов придерживается Грейнджер, когда речь заходит о таких вещах — да и откуда ему было знать, — но хотел определённости и стабильности. К тому же Грейнджер должна была понимать, что теперь она принадлежит только ему.
Её глаза на мгновение расширились. Кажется, она не ожидала от него таких слов.
— Твою девушку? — переспросила Грейнджер.
Драко надеялся, что его голос звучит достаточно небрежно:
— Девушку-девушку. Или я чего-то не заметил, и ты всё-таки парень, Грейнджер? Знаешь, одно время по Слизерину ходил такой слух.
— Ты идиот, — пробормотала она и ткнула его пальцем под ребро.
Драко перехватил её руку. Завязалась шутливая драка. Грейнджер билась отчаянно, но Драко всё-таки был сильнее и выше неё. Он повалил Грейнджер на диван, навис сверху и поцеловал.
— Может, не пойдём к Ноттам? — предложил он, зная, что ничего не выйдет.
Грейнджер отрицательно покачала головой:
— Надо идти. По крайней мере, тебе.
Она, видимо, всё ещё сомневалась в уместности собственного предложения.
— Даже не думай дезертировать, — сказал Драко и, встав с дивана, помог Грейнджер подняться.
***
Гермиона надела новую тёмно-синюю мантию, которую купила вместе с Джинни буквально пару дней назад. Посомневавшись, достала из шкатулки тонкий серебряный браслет и застегнула его на руке.
Когда Гермиона предложила Малфою пойти вместе с ним к Паркинсон и её мужу, то по большей части хотела поддержать его и сначала не подумала о том, как это будет выглядеть.
«Точно я стараюсь сразу же влезть в его жизнь».
Но Малфой неожиданно пошёл на это. И, кажется, даже обрадовался такому раскладу.
«И назвал меня своей девушкой, что технически вроде верно, но всё же… довольно странно».
— Воспользуемся каминной сетью? — предложила Гермиона, выходя из комнаты к ждавшему её в гостиной Малфою.
Она надеялась, что не придётся появляться на улице. Там по-любому толкался кто-то из авроров, приставленных к ней Гарри. Преступники пока не давали о себе знать, с родителями Гермионы всё было хорошо, и она уже подумывала попросить Гарри снять с неё этот смущающий надзор.
Больше всего на свете Гермионе хотелось, чтобы авроры как можно быстрее справились со своей задачей и задержали преступников. Если бы всё закончилось в ближайшие несколько дней, Гермионе не пришлось бы посвящать в это дело Малфоя. Ей по-прежнему казалось, что сообщения об объявившейся группировке могут взволновать его, а Малфой сейчас был таким счастливым. Не хотелось тревожить его.
«Да и повода для беспокойства у него нет», — попыталась убедить себя Гермиона, пока входила вслед за Малфоем в камин.
Когда Гермиона оказалась на месте, кто-то — конечно, Малфой — подал ей руку и помог выйти. Гермиона тут же огляделась. Она оказалась в комнате со светло коричневыми обоями. Прямо перед ней, на стене, висел портрет. С него Гермионе махал улыбчивый малыш, его родители — Нотт и Паркинсон — оглядывали гостью с сомнением.
Тут её внимание привлекла настоящая Паркинсон. Она переводила взгляд с Гермионы на Малфоя. Правую ладонь Паркинсон поднесла ко рту, и это выглядело так, точно она пыталась удержать на месте готовую отвалиться челюсть.
— Я так и знала, — наконец выдохнула она и решительно направилась к Гермионе. — Ну здравствуй, Грейнджер. Так вы с Драко…
— Вместе, — сказал Малфой за неё.
Гермиона и сама не заметила, как Малфой успел оказаться у неё за спиной, но, произнеся это резкое «вместе», он положил левую руку Гермионе на талию, точно пытался защитить её от старой подруги. В этом жесте было что-то смущающее, но вместе с тем такое тёплое. Будь они наедине, Гермиона тут же потянулась бы за поцелуем.
Вместо этого она подала Паркинсон руку:
— Добрый день.
Та ответила на рукопожатие, а потом повернулась к ним спиной и кинула через плечо:
— Пойдёмте в гостиную. Там уже всё накрыто. Тео придёт через полчаса, у него дела.
В доме Паркинсон («Ноттов», — исправила себя Грейнджер) были высокие потолки и длинные коридоры. Молодая семья жила в большом поместье, и хотя Гермиона успела увидеть только самую малую его часть, она поняла, что всё здесь вполне соответствует её представлениям о «слизеринской» жизни — роскошные вещи, семейные портреты и реликвии и, конечно, много серебра: в часах, рамах, столовых приборах. Разве что преобладающим цветом был не зелёный, как ожидала Гермиона, а коричневый разных оттенков.
— Что ж, рассказывайте, как вы дошли до этого, — велела командирским тоном Паркинсон (Гермиона не могла заставить себя звать её «Нотт»), присаживаясь за большой стол.
Накрыто было на четверых, но при желании здесь легко могли разместиться восемь-десять гостей.
Гермиона поморщилась, увидев, как домовой эльф подтаскивает к столу огромный поднос. Она не знала, почему он не воспользовался магией, но спрашивать об этом было бы странно.
Зная, что только расстроит эльфа, если напрямую предложит свою помощь — работа в Отделе регулирования магических популяций многому научила Гермиону, — она постаралась незаметно поддержать поднос, применив беспалочковую магию. Даже если эльф что-то заподозрил, он ничего не сказал вслух. Гермиона была довольна.
— Это запутанная история, — отвечал Малфой Паркинсон. — Не уверен, что мы уже имеем право полностью рассказывать её.
— Думаю, недели через две у нас появится такая возможность, — заверила Гермиона хозяйку дома, которая явно была недовольна услышанным.
Она разрезала стейк, прислушиваясь к ушедшему в сторону разговору: Паркинсон рассказывала Малфою о новой игрушке, которая полюбилась Говарду.
— Этот говорящий великан просто прелесть, — улыбалась Паркинсон, потом она остановилась. — Слушай, Драко, можешь спуститься в погреб и выбрать вино? Сам понимаешь, такое эльфам не поручишь.
Малфой взглянул на неё с сомнением:
— Да мы бы с Грейнджер тебя подождали…
Паркинсон лучезарно улыбнулась:
— Драко, но ты ведь так хорошо разбираешься в вине.
Гермиона и Малфой переглянулись.
«Хочет остаться со мной наедине», — подумала Гермиона.
Она кивнула Малфою, надеясь, что выдержит бой. В конце концов, это просто Паркинсон. Кажется, за прошедшие годы она даже стала чуть более приятной.
Малфой всё-таки подчинился, вышел из комнаты, и Гермиона осталась наедине с хозяйкой дома. Панси сомкнула пальцы, унизанные кольцами с крупными бриллиантами, и хитро посмотрела на Гермиону. Та почувствовала себя жертвой хищника.
— И что же вы… давно встречаетесь? — протянула Паркинсон в совсем малфоевской манере.
«Их этому на отдельном факультативе обучают что ли».
— Нет.
Паркинсон улыбнулась так сладко, что Гермионе стало не по себе.
— Так, значит, у вас всё впереди… И хорошо, что Драко сумел забыть все прежние обиды. Ты ведь была очень жестока с ним, Грейнджер.
Гермиона вздрогнула. Ей пришлось глубоко вздохнуть, чтобы не вспылить.
— Я была жестока с Малфоем? — переспросила она, стараясь сохранять спокойствие и вымученно улыбаясь. — Кажется, тебе дезинформировали.
Та отрицательно покачала головой:
— Нет же. Я всё хорошо помню. Ты вечно оказывалась на первых местах, отец ругал Драко из-за этого. Да твои подлянки были бесконечны, Грейнджер. И ещё тот удар на третьем курсе. Ужасно оскорбительно.
Паркинсон смотрела на неё и по-прежнему улыбалась. Она откинула голову и коснулась своих коротко стриженных чёрных волос. На них играли отблески огоньков, танцующих в подсвечниках.
— Ты говоришь так, будто не знаешь, как он вёл себя, как обзывал меня, — не выдержала Гермиона.
Она давно отложила вилку и нож и теперь сверлила взглядом явно получающую удовольствие от этого разговора Паркинсон.
— Обзывал? Грязнокровкой, да? — Паркинсон сделала вид, что забыла это слово. — Но так, что тут особенного? Это же правда.
Гермиона хотела высказать всё, что думает по этому поводу, и сейчас же уйти, но тут раздался голос Малфоя:
— Хватит, Панси.
Он подошёл к Гермионе со спины, положил руки ей на плечи.
— Мы с Грейнджер уходим.
Паркинсон скривилась:
— Вы с Грейнджер, значит? То есть тебя и правда не тошнит от этого сочетания?
— Довольно. Я запрещаю тебе говорить такие вещи. Вот не думал, что у тебя в голове засело столько отвратительной шелухи и что ты можешь говорить так с кем-то, кто пришёл к тебе домой. Кого я привёл к тебе домой.
Раньше Гермиона думала, что Малфой не может быть ещё более бледным, но сейчас цвет его лица по-настоящему испугал её, а выражение — оно было ужасно. Он говорил очень тихо и зло, всё больше сжимая плечи Гермионы.
И тут Паркинсон улыбнулась совсем иначе — не так сладко, а скорее тепло. Она протянула к Малфою руку:
— Прости, — пододвинулась к Гермионе. — Прости меня, пожалуйста. Но я просто не могла не проверить.
— Знаешь что, Панс, а не пойти бы тебе… — Малфой уже не так сильно сжимал плечи Гермионы, но явно был недоволен.
Паркинсон будто сжалась вся и промямлила жалобно:
— Зато я теперь точно знаю, что всё это по-настоящему. Ты так заступился за неё, — она оказалась совсем близко к Гермионе и прошептала. — Не помню, чтобы он так выходил из себя из-за кого-нибудь. Прости меня, Грейнджер.
Гермиона с недоумением смотрела на Паркинсон. По правде говоря, она всё ещё не могла с точностью сказать, когда та была искренна — сейчас или пять минут назад.
— Я буду вести себя прилично, обещаю, — сказала Паркинсон, поочередно глядя на Гермиону и Малфоя.
— Тебе решать, Грейнджер, — выдал он наконец.
Гермиона задумалась. Она считала поступок Паркинсон довольно неприятным, да и вежливостью тут не пахло.
«Но, наверное, у слизеринцев свои представления о заботе, а с Паркинсон Малфой дружит много лет, так что неправильно было бы ссорить их».
Она вздохнула.
— Ладно, но ещё раз и мы уйдём, — честно предупредила Гермиона.
Паркинсон закивала, предложила Малфою присесть и выпить за это, что они и сделали. После хозяйка дома настояла, чтобы они попробовали салат с тунцом, и повернулась к Гермионе:
— Чтобы ты до конца мне поверила, Грейнджер, предлагаю звать друг друга по именам. Я так понимаю, нам теперь довольно часто придётся встречаться, и это было бы очень кстати.
— По именам? — Гермиона сдержанно улыбнулась. — Я не против… Панси.
— Хорошо, Гермиона, — Панси подмигнула ей. — Наверняка, мы с тобой ещё подружимся и будем вместе перемывать Драко косточки.
Гермионе не верилось в такой вариант, но она кивнула из вежливости.
Потом Панси сорвалась с места: она как-то поняла, что пришёл Нотт. За время её отсутствия Гермиона и словом не обменялась с Малфоем, но стоило Панси выйти, как он крепко сжал ладонь Гермионы, явно стараясь приободрить и поддержать.
Повторное знакомство с Ноттом — как этот процесс окрестила про себя Гермиона — прошло куда спокойнее. Он не пытался никого проверить, сказал, что Гермионе очень идёт синий и посоветовал попробовать десерт — штрудель по рецепту его бабушки.
Вообще Тео — с ним они тоже условились называть друг друга по имени — произвёл на Гермиону куда более приятное впечатление. Он был довольно спокойным, сдержанным и интересно рассказывал о своём фармацевтическом бизнесе. Весь вечер Гермиона ждала, что Нотты решат познакомить её со своим сыном, но этого не произошло. Видимо, оба они считали это лишним.
Гермиона думала, что вечер уже ничем её не удивит, но тут — они как раз полакомились штруделем и выпили ещё немного вина — Панси подмигнула мужу и заговорщицким тоном произнесла:
— Меня кое-что тревожит насчёт вас.
— Ты сегодня уже достаточно побеспокоилась, Панси, — процедил Малфой.
Судя по всему, его настроение моментально ухудшилось. Тео кинул на него недоумевающий взгляд. Гермиона поняла, что через некоторое время Малфой обязательно расскажет другу о поведении его жены.
— Да не кипятись, Драко, — потом она повернулась к мужу. — Вот ты заметил, дорогой, что эти двое строят из себя влюблённых, а сами постоянно называют друг друга по фамилиям.
— Ну им так привычней, Панс, — заметил Тео, положив себе на тарелку ещё один кусок штруделя.
Панси шутливо стукнула по столу:
— Нет-нет, так не пойдёт. Вам нужно потренироваться называть друг друга по именам, — она обратилась к Малфою. — Драко, ну разве тебя самого не смущает, что я называю Гермиону по имени, а ты — нет?
Гермиона не знала, что Малфой думает об этом.
«Мне кажется, это не слишком важно», — чуть не сказала она, но побоялась обидеть Малфоя. Вдруг он согласится с Панси.
— Я вполне могу назвать Гр… Гермиону по имени, Панси, — отчеканил Малфой. — Твои волнения какие-то надуманные.
Панси посмотрела на них с сомнением. Гермиона постаралась до конца вечера вообще никак не называть Малфоя. Мысленно она всё перекатывала это «Драко». Ничего сложного вроде бы.
И когда они с Малфоем вернулись к ней домой, Гермиона решилась наконец:
— Так, что насчёт слов Панси… про имена, а?
— Это неважно.
Малфой не смотрел ей в глаза, и Гермиона вдруг не поняла даже, а почувствовала, что ему было бы приятно услышать от неё своё имя. Он просто не хотел признавать это.
И она решилась:
— Да? А я хочу попробовать… Драко, — он обернулся к ней, его улыбка была такой теплой, такой нежной.
Гермиона добавила:
— У тебя красивое имя, правда, немного… — она чуть не сказала «вычурное» (именно таким ей всегда казалось малфоевское имя, да и вообще все имена в этой своеобразной семье были слишком экстравагантными) и поспешила замолчать.
Драко подошёл к ней, заглянул ей в глаза:
— Ну говори, что ты там хотела, — повторил настойчиво. — Давай же. Я не хрустальный, Гр… Гермиона.
— Вычурное у тебя имя, — призналась Гермиона и замерла, всё-таки опасаясь его реакции.
Он моргнул, насупился как обиженный ребёнок:
— И ничего не вычурное. Оно семейное, с историей.
— Оно мне нравится, — просто сказала Гермиона и поцеловала его в подбородок. — Потому что принадлежит тебе.
Драко довольно усмехнулся, коснулся её губ, и Гермиона сама не поняла, когда они успели решить, что он снова переночует у неё.
***
Кто-то вскрикнул. Гермиона тут же подскочила, готовая бежать, защищать, спасать. Этот крик, разрезавший ночную тишину, разбудивший Гермиону был таким жалобным. Только когда он повторился, Гермиона поняла, что кричал Драко.
Наклонившись к нему, она заметила на его щеке слезу — одинокую, медленно катящуюся вниз, к подбородку.
Она толком не знала что делать, как помочь ему, но очень хотела это сделать. Гермиона дотронулась до плеча Драко, наклонилась поближе.
— Это просто сон, — сказала она.
Потом повторила то же самое чуть громче и ещё.
Драко, видно, услышал Гермиону, проснулся и теперь смотрел на неё, будто пытался понять, где находится и с кем разговаривает.
— Спи, Драко, — попросила она, добавила тихо. — И пусть тебе снятся хорошие сны.
Он, наверное, понял в чём дело, попытался отвести взгляд. Снова что-то скрывал, стеснялся чего-то. Гермиона прилегла рядом, прижалась к его спине — Драко спал на боку, — провела рукой по волосам, таким приятным на ощупь.
— Я буду с тобой, — пообещала она.
Гермиона закрыла глаза, только когда Драко погрузился в тихий, спокойный и, судя по улыбке на его лице, счастливый сон.
Глава 19. Карты вскрытыПервую записку Драко прислал ей в девять утра, когда она только пришла в офис. Гермиона облокотилась на стол, развернула самолетик и прочла:
«Доброе утро!
Блейз сказал, что всё-таки сможет встретиться сегодня. Как Лавгуд?»
Гермиона села за стол, взяла перо и вывела:
«Вот и хорошо. Лавгуд обычно приходит на встречи, если обещала (ну кроме того раза с баром, но мы оба знаем, почему её не было)».
Потом она сложила самолётик и отправила его Драко. Они решили встретиться с Забини и Луной и прямо сказать им, что они «те ещё идиоты» — по выражению Драко — почти сразу после визита к Панси и Тео. Правда, Блейз сказал, что в ближайшее время очень занят. Дело пришлось отложить на пять дней.
«Хорошо хоть сегодня свободен, а то завтра Драко уедет в командировку».
Гермиона вздохнула: Драко не мог точно сказать, сколько его не будет в Лондоне. Казалось бы, прошло совсем немного — просто ужасно мало — времени с тех пор, как они начали встречаться, но Гермиона успела привыкнуть к их вечерним посиделкам, к тому, что засыпала только в его объятиях.
«Мне кажется, родители что-то подозревают», — сказал вчера Драко.
Они как раз завтракали: Гермиона приготовила овсянку, Драко клялся, что когда-нибудь тоже сможет удивить её «кулинарными шедеврами». Гермиона смеялась и не верила ему. В конце концов, он обиделся, и они мирились так усердно, что оба опоздали на работу.
Лёгкая улыбка пробежала по её губам. Сегодня Драко проснулся раньше и ушёл ещё до того, как она встала. Ему нужно было решить парочку дел перед отъездом.
— Ну всё хватит, — вслух сказала Гермиона и достала из ящика все документы по проекту.
На днях она получила извещение о том, что итоговые слушания должны состояться в начале следующей недели. Гермиона открыла первую папку, достала лист бумаги и начала выписывать важные моменты, связанные с реакцией общественности на законопроект.
Тут перед ней возник ещё один самолётик.
«Как прошёл разговор с Поттером?», — писал Драко.
Гермиона понимала, о чём он спрашивал на самом деле. Она потихоньку изучала этот малфоевский язык несказанного. Драко волновало то, что до сих пор никто из её друзей не знал об их отношениях. Конечно, он не говорил этого вслух, но Гермиона всё прекрасно чувствовала.
«Надеялся, что я расскажу всё Гарри, но вчера ведь было не до этого».
Вчерашний вечер Гермиона провела у Гарри в аврорате, они вдвоём засиделись за документами, собранными по делу. И хотя она вроде хотела рассказать другу о перемене, произошедшей в её жизни, но так и не сделала этого.
«У нас были другие темы для обсуждения. Правда, Драко не в курсе, но ему лучше держаться подальше от таких дел, и так — кошмары мучают».
Драко она написала:
«Нормально. Может быть, мы поработаем, а позже всё обсудим?»
Но Драко явно уже успел сделать всё, что планировал — не даром ушёл на работу в такую рань, — потому что буквально через пару минут в её кабинете появился ещё один самолётик.
Она нахмурилась: неужели нельзя оставить её наедине с документами, что за необходимость обсуждать всё это прямо сейчас. Потом постаралась проявить терпение и открыла записку.
«Так, ты не просветила Потти? Знаешь, судя по новому номеру „Пророка“ за тебя это может сделать Скитер».
«Мы попали в „Пророк“?», — Гермиона тихо взвыла и схватилась за голову. Как же она ненавидела эту грязную газетёнку.
«Гарри не читает „Пророк“, и перестань называть его „Потти“, это глупо».
Следующая записка Малфоя гласила:
«Хватит мне указывать, Гермиона. И ты уверена, что он не услышит крики мальчишек-продавцов?»
Её имя он выделил, сделав пробелы между буквами особенно большими.
«Сердится».
Наверное, его можно было понять. Буквально вчера Панси писала ей и приглашала сходить за покупками: друзья Драко пытались поскорее навести мосты.
«Видимо, я и, правда, поспешила с визитом к ним. Если бы не это, у Драко не появилась бы странная идея, что я намеренно не говорю своим ребятам о нас».
Гермиона долго обдумывала ответ, наконец, не удержалась и написала:
«Вряд ли их крики были настолько громкими, как в те дни, когда на страницах „Пророка“ обсуждался твой роман с великолепной, прекрасной, потрясающей Элизабет Гамп».
«Я сейчас приду и задушу тебя», — прочитала Гермиона через пару минут.
Конечно, вряд ли стоило надеяться на что-то другое, если учесть, что Драко ненавидел всю эту историю с Гамп и его бесили любые замечания Гермионы по этому поводу.
«МЫ НА РАБОТЕ», — вывела она.
Потом опасаясь, что он действительно придёт и начнёт отвлекать её — не то, чтобы это не было приятно, она ведь знала, чем обычно заканчиваются их размолвки, но дела, к сожалению, никто не отменял, — Гермиона отправила ещё одну записку.
«Пожалуйста, Драко».
И довольно улыбнулась. Она знала, что эти слова намного действеннее любых заклинаний.
«А о нас я ещё всем расскажу. К тому же сегодня обо всём узнает Луна, а она, между прочим, моя подруга».
Подумав так, она, наконец, смогла полностью погрузиться в работу.
***
С Лавгуд и Блейзом они решили встретиться в модном ресторанчике под названием «Ведьминский колпак». Стены заведения украшало огромное количество самых разных колпаков — всех расцветок и размеров. Драко оглядел помещение, оценил задумку мастеров и отметил, что в зале собралось не очень много народу.
«То, что надо».
Он никогда не любил людные места.
«Волшебники создают слишком много шума». Так говорил отец, когда его в очередной раз раздражали партнёры по бизнесу. Чем старше Драко становился, тем лучше его понимал.
Когда Драко подошёл к столу, там уже сидел Блейз. Он улыбнулся:
— Так сильно соскучился по мне, что добивался встречи несколько дней, да? — потом он хлопнул себя по лбу, притворно удивившись. — Хотя мы ведь виделись с тобой на работе.
Блейз понизил голос и продолжил, игнорируя недовольный взгляд Драко:
— Или ты боишься, что Браун подслушает все наши разговоры, а? Раскроет тайны?
— Разумеется. Всё хотел признаться тебе в любви, но боялся, что она взревнует, забежит в кабинет и заавадит нас обоих, — откликнулся Драко, наблюдая, как к ним подходит блондиночка в смешном ярко-жёлтом колпаке.
Они заказали себе выпить и взяли по стейку.
Драко наблюдал за Блейзом, пытаясь понять, исполнила ли Панси его просьбу и не проболталась ли случаем Забини. Он попросил её об этом в письме, заодно ещё раз отчитав за то представление, которое Панси устроила перед Гермионой. Драко всё собирался пожаловаться Тео на выходки его жены, но откладывал это до личной встрече в баре за бокалом огневиски.
«Жаль, с этой командировкой ещё не скоро посидим».
Вообще командировка не сулила ничего хорошего и в плане Гермионы — тоже.
«И она ведь так ничего не сказала своим, вот сейчас раскроется перед Лавгуд и будет считать всё пройдённым и исчерпанным».
Гермиона стыдилась отношений с ним и считала, что он недостаточно хорош для Поттера и остальных. Драко понимал это, хотя был бы не прочь скрыться от неприятной правды.
«В конце концов, святой Избранный всегда считал, что я ему не подхожу».
— У тебя сейчас такое странное выражение лица, Драко, — вдруг сказал Блейз. — Ты похож на Говарда в те моменты, когда у него отбирают игрушки.
— Кто? — машинально спросил Драко, он ещё не полностью отвлёкся от своих безрадостных мыслей, поэтому не сразу сообразил, что нужно было просто заткнуть Блейза.
Ответить тот не успел к их столу подошли Гермиона и Лавгуд.
Взглянув на изменившееся лицо Лавгуд, Драко убедился: Гермиона всё правильно поняла. Блейз, кстати, тоже не сразу сумел нацепить нужную маску. Его выдало промелькнувшее во взгляде беспокойство.
— Присаживайся, — попросила Гермиона, указывая на место рядом с Забини.
Драко тем временем отодвинул стул рядом с собой. Гермиона села и ещё раз взглянула на Лавгуд. Та застыла в нерешительности.
— Ты же всё поняла.
Она опустилась на деревянное сидение:
— Конечно.
Губы Блейза искривила ухмылка:
— И как давно вы в курсе?
— Около недели, — отозвалась Гермиона.
Лавгуд протянула руку вперёд и докоснулась до ладони Гермионы:
— Слушай, я не хотела тебе врать, но ты должна признать, что вы с Малфоем действительно подходите друг другу. Мы с Блейзом, — Драко заметил, как эти двое быстро переглянулись. — Поняли это, пока продумывали все ходы, наблюдали за вами. И даже если сейчас вам кажется иначе…
Гермиона успокаивающе погладила ладонь Лавгуд:
— Всё в порядке вроде.
Это «вроде» не особо устроило Драко. Видно, Гермиона поняла свою ошибку, потому что она улыбнулась ему — и почему она вся такая тёплая, если захочет, топит его сердце раз за разом, разрушает весь имидж и не стесняется ни капли — и поспешно добавила:
— У вас всё получилось. Мы вместе.
Тут Драко не удержался, собственническим движением притянул к себе Гермиону и легко поцеловал её в щеку. Она слегка покраснела и продолжила:
— Но я ещё возмущена… немного. Как вам вообще такое в голову пришло? Заставить нас сводить вас…
Блейз расхохотался, и Драко понял: идея принадлежала его другу. Драко сразу ставил именно на такой вариант.
— Когда Конгрит позвала нас к себе и начала толкать речи про кристалл и всё такое прочее, мы с Луной очень удивились. Потом встретились, стали обсуждать ситуацию и поняли, что вы сможете… — он подмигнул Гермионе, и та, кажется, снова смутилась. — Проникнуться симпатией друг к другу, только если начнёте работать вместе. Луна сказала: «Но им нужно будет много времени». Мы перебрали пару вариантов, и я вдруг понял, что нужно всё перевернуть.
— Лучшие идеи в этой жизни — те, что кажутся безумными на первый взгляд, — мечтательно произнесла Лавгуд.
Видно, Гермионе удалось её успокоить, потому что Лавгуд снова казалась Драко такой, как обычно: немного отрешённой и пугающей этой своей вечной загадочностью.
— И признайте, — сказала Лавгуд. — Было весело.
На этот раз переглянулись Драко и Гермиона.
— Ага, мы аж не знали, куда деваться от этого веселья, — протянул Драко.
— Но вы такие неудачники, если честно, — заявил Блейз. — Все эти общие обеды, встречи на ярмарке… вы, правда, не могли придумать ничего оригинальнее?
— А омела — это верх оригинальности, конечно, — скривилась Гермиона. — Или проигнорированная встреча в баре.
Она с укором посмотрела на Лавгуд. Та очевидно предпочла ответить только на часть претензий.
— Между прочим, тяжело было направить эту омелу к вам. Ты её слишком хорошо заколдовала, она не хотела отклоняться от маршрута.
На этот раз рассмеялись все четверо.
— Ладно, с нами всё понятно, я даже успела в гостях у Паркинсон побывать, а что насчёт вас? — спросила Гермиона, когда за столом воцарилась тишина, и официантка принесла заказанный девушками чай.
— Нас?
— Ты была в гостях у Паркинсон… у Ноттов?
Лавгуд и Блейз заговорили одновременно. Не дав никому вставить слово, Блейз продолжил, обращаясь к Драко:
— Ты успел отвести её к Ноттам? Сам, наверное, уже пил чай с Поттерами?
От Драко не укрылось то, что Гермиона принялась теребить салфетку. Она явно не хотела это обсуждать, но Драко не собирался давать ей спуску. В конце концов, он в первый же день позволил ей войти в его жизнь, по-настоящему познакомиться с его друзьями, да если бы она захотела он бы и в мэнор её отвёл — «Но вряд ли у неё возникнет такое желание» — а она вчера прогостила целый вечер у Поттера, наверняка болтала обо всём и не выкроила времени, чтобы сказать пару слов о Драко.
«И вообще ведь толком не объяснила, чего ради ей понадобилось торчать у него допоздна».
— Нет, пока не заслужил королевской милости, — сказал он.
Гермиона вспыхнула:
— Драко, давай не будем.
— И почему? Вот видишь, Блейзу тоже интересно, почему я могу рассказать о нас своим друзьям, а ты своим — нет.
Кажется, Блейз пробулькал что-то вроде «мне это вовсе неинтересно», но Драко уже его не слушал. Он развернулся к Гермионе и разговаривал только с ней.
— Да что ты зациклился? Мы встречаемся меньше недели! — повысила она голос.
— Но я не скрываю тебя ото всех, ты была в гостях у Ноттов!
— О, — она усмехнулась, совсем как он сам, из-за чего Драко взбесился ещё больше. — И меня там отлично приняли? Да разве ты не знаешь, что мои друзья вряд ли поведут себя лучше, и ты обидишься…
— Пока меня обижаешь только ты, — процедил он, потом прошипел прямо ей в лицо. — Тебе просто стыдно, верно, Грейнджер? Ты слишком сомневаешься, да?
— Нет.
— Я тебе не верю, — помолчал. — Я ухожу, — бросил на стол пригоршню монет, кивнул на прощание Блейзу и Лавгуд и направился к выходу. Взгляд упал на дурацкие колпаки.
«И какой идиот испортил стены».
Ему не хотелось видеть Грейнджер и разговаривать с ней. Выйдя из ресторана, Драко аппарировал в мэнор.
***
Драко знал, что не ошибается на счёт Гермионы — стоило ему оказаться в мэноре, подальше от неё, и она снова стала «Гермионой», Драко нравилось её имя — и её скрытых мотивов, но всё равно чувствовал себя отвратно.
«Мы ничего не добились с Блейзом и Луной, устроили сцену… Кажется, Блейз прав: мы неудачники».
Он вздохнул и перевернулся на другой бок. Драко лежал в дорожной мантии на кровати — чего никогда себе раньше не позволял — и смотрел то в потолок, то в стену. Его всё утомляло и раздражало. Особенно то, что он не может увидеть Гермиону.
«И с этой командировкой неизвестно когда мы снова встретимся».
Драко то и дело поглядывал на окно: а вдруг Гермиона одумается и напишет ему? Пришло на ум воспоминание о её первом письме. Тогда ведь они тоже поссорились.
«Но не так плохо, как сейчас… или наоборот тогда было хуже?».
Он не знал точно. И почему Гермиона вообще заставляла его страдать? Да, она была права, он не мечтал выпить с кем-нибудь из Уизелов или вести светские беседы с Поттером и его жёнушкой, но он ведь ничего не говорил о встрече.
«Не хочу я не с кем из них видеться, зачем мне это вообще сдалось, но рассказать-то можно».
Через пару часов Драко устал лежать и стал ходить по комнате. Время тянулось медленно, стрелка на циферблате больших настенных часов двигалась кое-как, но всё равно добралась до пяти утра. В семь он должен был воспользоваться портключом.
«Из-за неё я ещё и не спал совсем».
Драко хотел разозлиться, но к этому времени всё раздражение ушло. Осталась только печаль — очевидно же: она скрывала его ото всех, потому что не была уверена в том, что эти отношения ей действительно нужны — и настойчивое желание увидеть её.
Идея пришла в голову внезапно. Она была безумной, но не собиралась сдаваться. Драко гнал её прочь, но возвращался к ней вновь, вспоминая о том, что потом вряд ли сможет вырваться к Гермионе, и им останутся только письма («И всё же почему она сама не написала?»).
«А нам ведь надо поговорить…»
Драко всё говорил себе, что раз Гермиона не верит в их отношения — а он-то верил, очень даже верил, — то стоит растоптать этот их только начавшийся роман и гордо удалиться. Выходя из ресторана, он верил, что так и сделает.
«Но разве не нужно дать ей ещё один шанс... объясниться?»
И уверившись, что не сможет спокойно отправиться в командировку, не поговорив с Гермионой, Драко пошёл вниз за летучим порохом: его запасы закончились на днях.
***
Когда Драко переместился к Блейзу, домовик Забини, стоявший у камина — кажется, его звали Фрэнки — взглянул на него с ужасом, но вышколенный за годы службы произнёс только:
— Мистер Малфой, вы ведь к хозяину? Дело в том, что он спит.
Услышав короткое «Сейчас разбудим», Фрэнки вздрогнул. Он пытался отговорить Драко от его затеи, но это было бесполезно. Заверив Фрэнки, что Блейз ждёт его, Драко проник в спальню друга.
Он принялся будить Блейза. Самым приятным из того, что услышал Драко были слова «просто умри, истеричка».
— Ну-ну, полегче. У меня к тебе дело.
Сонный Блейз всё ещё пытался разлепить глаза и обиженно кривил свои полные губы:
— Ты вообще нормальный? Хотя чего я спрашиваю? Устроил Грейнджер сцену, убежал, кто себя так ведёт в твоём возрасте?
Драко скривился:
— И чего это такой разговорчивый в пять утра.
Блейз обхватил голову руками:
— Пять? Да ты издеваешься. И по-любому ведь припёрся из-за Грейнджер. Не надо было вас сводить.
Он бурчал ещё минут десять, пока выбирался из кровати, накидывал халат и шёл с Драко до своего кабинета.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил Блейз, сев в большое мягкое кресло и с раздражением поглядывая на Драко.
— Мне нужно поговорить с Гермионой нормально, обсудить всё, а порт-ключ необходимо активировать в семь утра. Боюсь, не успею. Но у тебя ведь, наверняка, осталось немного оборотного… Ты мог бы подменить меня ненадолго.
Блейз возмущённо застонал:
— И ты, правда, думаешь, что я соглашусь на время стать тобой, чтобы тебе не пришлось объясняться с Дигдейлом? Да зачем мне это вообще?
Драко пересилил себя:
— Пожалуйста.
Блейз закряхтел, потом подошёл к одному из шкафов, которыми был заставлен его кабинет, и продемонстрировал флакон с зельем.
— Между прочим, Боунс изображал я. И я видел, как Грейнджер залезла под стол. Хорошо было, да? — он подошёл к Драко и сильно дернул его за волосы, будто пытался выдрать сразу целый клок, хотя, возможно, так и было. — Ты мой вечный должник, ты в курсе?
Драко пожал ему руку. Блейз был той ещё занозой, но надо признать, иногда Драко хотелось расцеловать этого парня. Разумеется, он никогда в этом не признавался.
И, передав Блейзу порт-ключ, Драко отправился к Гермионе.
***
Он подозревал, что она тоже спит: на работу Гермиона вставала после семи. Драко заранее приготовился не шуметь. Входя в блейзовский камин, он представлял, как окажется у Гермионы в гостиной, как аккуратно приоткроет дверь в спальню. Потом он бы подошёл к кровати и аккуратно разбудил Гермиону поцелуем, спросил бы: «Ты не против поговорить?». И, может быть, она бы всё-таки нашла верные слова, сумела бы оправдаться, убедить его.
Драко очень хотел, чтобы она его убедила.
Он ожидал чего-то подобного. Думал: «Возможно, Гермиона не спит и встретит меня в гостиной. Или я найду её спящей на диване».
Драко не предполагал, что, как только он выйдет из камина, его собьют с ног. А так и произошло. Драко успел заметить свет, толпу народа — «Зачем они все здесь? Гермиона тут?» — потом он услышал:
— Я вам говорю: это он похитил мисс Грейнджер, а потом оглушил меня! Это точно!
Драко попытался спросить:
— Что с…?
— Ступефай!
И мир исчез.
Глава 20. Дама в бедеТо ли она проснулась от того, что за стенкой кто-то громко кричал, то ли от того, что лежать было очень неудобно. Тело будто что-то сдавливало. Она попробовала пошевелиться и не смогла, путы впились в кожу.
«Верёвки. Инкарцеро — значит. Освободиться будет сложно, особенно если кто-то сильный накладывал».
Широко открыв глаза, Гермиона всматривалась в окружавшую её темноту. В голове проносились события прошедшего дня.
«Мы поссорились с Драко, он ушёл, я извинилась перед Луной и Забини, аппарировала домой».
После она долго сидела на диване в гостиной и отчаянно ругала Драко: и зачем нужно было всё портить? Сколько можно сомневаться в ней, если это именно она сделала шаг ему на встречу?
Гермиона надеялась, что он придёт или хотя бы напишет, но Драко, видно, серьёзно обиделся. Спать Гермионе не хотелось, и спустя несколько часов она решила прогуляться.
«Подышу воздухом и, возможно, напишу ему сама или заявлюсь в мэнор, разбужу его родителей, и тогда мы точно расстанемся навсегда», — так она думала, закрывая дверь дома на замок.
Кажется, было уже около трёх утра, когда Гермиона пошла по улице, сама не зная куда. Заметив двигавшуюся за ней тень, Гермиона остановилась и подозвала к себе Джима — видно, сегодня пришла очередь этого новобранца охранять её.
Долговязый рыжеволосый Джим походил на потерянного брата Рона. Разговаривая с Гермионой и упорно отказываясь, «пойти и передохнуть», он широко зевал и то и дело мотал головой, возможно, так он боролся со сном. В конце концов, Гермионе удалось убедить его хотя бы зайти в круглосуточную кофейню за углом и выпить кружку горячего капучино.
Стоило лопоухой макушке Джима исчезнуть из её поля зрения, как Гермиона вздохнула спокойно. Сейчас, лежа на холодном полу незнакомого здания, Гермиона ругала себя за беспечность.
«И зачем я пошла гулять в такое время? Что мне дома плохо думалось? Ну да… плохо, но это же не повод шататься в три утра по улице. Хорошо хоть Джима отослала, а то и ему бы досталось».
Она пыталась вспомнить, в какой момент перед ней возник незнакомец. Точнее сначала она приняла его за Драко: он выглядел точно так же. Гермиона даже обрадовалась на секунду, что Драко пришёл мириться. Потом, конечно, пришло сомнение: разве стал бы Драко добираться до её дома пешком? Он ведь всегда пользовался камином.
И поэтому услышав «Гермиона» — тут уже всё стало ясно, интонация была совсем не его, — она попыталась достать палочку из кармана мантии.
Правда, привычка таскать палочку везде на этот раз её не спасла. Странно-знакомая, но явно не принадлежавшая Драко улыбка пробежала по губам человека под обороткой, а потом он направил на неё свою палочку, и Гермиона, видимо, вырубилась.
«Возможно, это был Ступефай».
Голова раскалывалась, верёвки натирали запястья и мешали дышать.
Тут за стеной раздался новый крик:
— Нет-нет, я не хочу этим заниматься!
— Измени голос, — приказал кто-то.
Видно, его распоряжение выполнили, потому что когда этот первый заговорил снова, голос его звучал крайне странно, почти как у киборгов в американских боевиках.
«Но ведь это значит, что я могла узнать первого по голосу, — поняла Гермиона. — То есть я уже слышала его… но где? И он ли так неумело притворялся Драко?»
— Почему ты не можешь сам предъявить ей требования?
— Я хочу, чтобы это сделал ты… ты должен понимать почему. К тому же мне нужно немного отдохнуть, прежде чем я пойду сам-знаешь-куда. Кингсли — мастер неудобных вопросов.
Гермиона хмыкнула про себя. Да как они с Гарри и предполагали, похитители были новичками и совершали глупые ошибки.
«Так, возможно, второй — служащий министерства. Может, и первый оттуда? Поэтому ему и нужно было изменить голос?»
— Как думаешь, она ещё не проснулась?
— Да вряд ли. Я хорошо приложил её.
«Ещё как».
Гермионе казалось, что если бы она могла хотя бы потереть голову или сжать виски, боль уменьшилась бы. Она представила, как рассмеялся бы Драко, услышь он такую нелепицу.
Тем временем за стеной прозвучала ещё пара фраз, но на этот раз первый и второй говорили слишком тихо. Последнее, что услышала Гермиона перед аппарационным хлопком было:
— Знаешь, ты мог бы поискать для меня мазь и получше.
Кажется, это сказал второй.
Она ожидала, что первый сразу придёт к ней, но этого не произошло. Гермиона лежала, смотрела на дверь и стоявший возле неё стул со спинкой — глаза успели привыкнуть к темноте, и теперь Гермиона различала очертания предметов — и ждала, ждала, ждала… Время не шло даже, а ползло. Гермиона нервничала и готова была сама позвать первого в комнату. Она понимала, что сможет освободиться и сбежать, только узнав, на какую часть тела наложили Инкарцеро — «главное достоинство заклинания», как говорилось в учебнике.
«Надо же было так вляпаться», — думала она, слушая, как где-то в глубине дома хлопает дверьми первый.
Он не хотел говорить с ней, не хотел предъявлять ей никакие требования. Он боялся. Гермиона радовалась тому, что более решительный второй удалился на время.
«И вычислить, кто это, будет просто. Нужно только узнать у Кингсли, кого он принимал с утра. Кстати, интересно… какой теперь час?»
Она даже не знала, закончилась ли уже ночь — плотно зашторенные окна не могли Гермионе ответить на этот вопрос. Она вздохнула и ещё раз взглянула на стул. Кроме него, в относительно небольшой комнате — меньше, чем гостиная в доме Гермионы — стоял только шкаф. Возможно, с книгами — Гермиона не могла разглядеть. Вообще шея ужасно затекла, спина ныла из-за верёвок и холода.
Гермиона вздохнула с облегчением, когда дверь наконец-то открылась, и на пороге появилась фигура в чёрном балахоне. Всё лучше, чем лежание на спине и эта пугающая неопределённость. Хотя Гермиона примерно представляла, что им нужно.
Первый поморщился и взмахнул палочкой:
— Люмос.
Он наклонился к ней. Наверное, хотел убедиться, что Гермиона пришла в себя. На нём была чёрная маска, вероятно, из ткани.
«Кто бы сомневался».
— Думаю, вы понимаете, что здесь делаете, мисс Грейнджер, — начал первый своим изменённым, вызывающим странные ассоциации голосом.
Теперь он стоял прямо, всё ещё держал перед собой светящуюся палочку и, судя по всему, в упор смотрел на Гермиону.
Ей стало смешно.
«Мисс Грейнджер… будто мы на совещании в министерстве».
— Мы выпустим вас, только если вы пообещаете, что провалите защиту своего проекта. Его не должны принять.
— Вы опоздали. Его и так примут, общественность мою идею поддержала, так что…
Он фыркнул:
— Сомневающихся полно. Вы просто должны дать им повод затоптать вас. Поверьте, нескольких членов комиссии мы уже обработали.
Гермиона пожала бы плечами, если бы могла.
— Я не буду этого делать. Думаю, самый лучший вариант для вас — убить меня.
Он вздрогнул. Стало ясно: первый не убийца. Он явно не хочет пачкать руки, значит, пока смерть ей не грозит.
«И он не пытает меня, так что же…»
Она поняла, в чём заключается их план, прежде чем первый произнёс:
— Ещё как будете, и я сейчас расскажу почему.
«И как я не подумала об этом сразу? — корила себя Гермиона. — А Драко ведь, наверняка, уже поймали. Чёрт-чёрт-чёрт».
Потом она вспомнила о его командировке. Эта мысль придала Гермионе сил: аврорам будет не так легко задержать человека в другой стране. Наверное.
Первый тем временем говорил, и Гермионе показалось, что поначалу его голос звучал не совсем уверенно. Точно он ждал, когда Гермиона расхохочется и заявит: «Вот же глупость»,
— Вы сдадитесь, потому что в случае вашей смерти виноватым во всём окажется Драко Малфой. Его будут судить за ваше убийство. И поверьте, — это он попытался сказать чуть более бодро. — Мы позаботимся, чтобы он не избег наказания.
Как же она хотела ударить этого придурка. Гермиона вздохнула и пожелала себе удачи, пора было начинать представление.
— Драко? — воскликнула она. — Его обвинят во всём? Но почему?
Конечно, первый тут же стал рассказывать ей о том, как именно её похитили. Гермиона радовалась его глупости, следила за тем, как он шагает взад и вперёд и обдумывала дальнейшие действия. Она хотела выпытать побольше информации и исчезнуть до появления второго. Тот внушал ей куда больше опасений, чем его болтливый и явно не склонный к насилию компаньон.
«Интересно — их всего двое?»
Но вслух она сказала другое:
— Раз так… ради Драко, я согласна. Конечно, согласна, но когда меня отпустят? Я здесь, наверное, очень долго.
Она надеялась, что её голос звучит достаточно встревожено и беспомощно.
— Достаточно. Сейчас почти шесть.
«Три часа, что ж это куда меньше, чем я думала».
— И если я согласна, то…
Он вдруг подскочил к ней, навис над Гермионой:
— Согласились так быстро, но почему? Неужели Д… неужели он прав, — по-видимому, первый скривился. — У вас, правда, есть чувства к Малфою?
«Относится к Драко с презрением, имя или фамилия второго начинаются на „Д“», — отметила Гермиона и простонала, пытаясь вложить в голос побольше тоски:
— О, вы не понимаете, у Драко доброе сердце! Я сделаю всё ради него!
— И всё-таки все бабы одинаковы, — пробормотал первый.
Он встал и ещё раз прошёлся по комнате. Гермиона ждала, когда он заговорит, но он не сделал этого.
— Когда я смогу увидеть его? Когда меня освободят? — спросила она, не выходя из роли.
— Да, Скитер всё правильно написала, а, может, и правда — любовное зелье? — тихо спросил первый. Кажется, то, что их с Драко отношения оказались реальными, порядком его взволновало.
Гермиона бы рассмеялась, если бы верёвка не сдавливала её тело и если бы Драко действительно не грозила опасность.
«Скорее всего, Джим видел второго в обличии Драко. Это наиболее вероятный вариант. И Гарри… Гарри может не поверить в его невиновность, пусть и неплохо относится к Драко, а уж Рон».
Да ей определённо нужно было скорее бежать отсюда и спасать своих мальчиков друг от друга.
— Вас освободят чуть позже, — сказал первый, подойдя к ней поближе.
То ли Гермионе показалось, то ли она правда различила его острый подбородок, который выглядывал из-под маски.
— И вы принесёте непреложный обет, — добавил он злорадно.
Наверное, сейчас ей полагалось испугаться. Подумав об этом, Гермиона попыталась всхлипнуть, а потом охнула.
— Боюсь, я не смогу это сделать, руки совсем онемели, — жалобно просипела она.
— Хотите обмануть меня?
«Заподозрил что-то».
Нужно было отвлечь первого, и Гермиона, помучившись немного, всхлипнула вновь — теперь крайне печально:
— Нет-нет, но руки так болят, кажется, вовсе отвалятся, а Драко там один…
По-видимому, упоминания Драко раздражали первого.
«Они точно знакомы», — подумала Гермиона.
Первый тем временем произнёс:
— Ох, мисс Грейнджер, кто бы мог подумать, что вы такая же хрупкая, как и все… — он помолчал. — А вроде бы героиня войны. Но то, что болят руки, это неудивительно, я ведь…
Он быстро закрыл рот, но было поздно.
Гермиона затаилась, первый смотрел на неё с подозрением. Теперь оставался всего один вопрос: знали ли преступники, что Гермиона владеет беспалочковой магией?
Видимо, этого они не выяснили, потому что, помявшись на одном месте, первый всё-таки подошёл ещё ближе. Он явно хотел ослабить путы.
— Сейчас будет чуть легче, мисс Грейнджер, — сказал первый таким тоном, точно разговаривал с умалишённой, но, судя по его словам, он вообще недооценивал женщин.
И зря.
Освободившаяся от пут Гермиона быстро подняла руки, и выхватила палочку из его рук. Первый не ожидал нападения, поэтому разжал пальцы. Сделав это, он тут же кинулся к Гермионе, намереваясь забрать палочку обратно.
— Петрификус Тоталус! — выкрикнула она, направив на него палочку.
Первый упал.
Гермиона посмотрела на него с сомнением: стоило ли забрать его с собой? Хотя бы снять маску?
Она наклонилась к первому и тут услышала шаги. Они были совсем близко.
— Ты тут? — спросил пришедший.
И либо второй изменил голос, либо это был кто-то другой. Третий. Гермиона всё-таки сдёрнула с первого маску. Его лицо показалось ей смутно знакомым. Она смотрела на выступающий слишком острый подбородок первого, его аккуратный нос, тонкие усики над такими же тонкими губами, маленькие уши. Пытаясь вспомнить, где она могла видеть его, Гермиона совсем забыла про третьего.
Осознание собственной глупости пришло к ней, когда дверь скрипнула.
— Что за?
Гермиона хотела и в него отправить «Петрификус», но палочка отказалась слушаться. Гермиона сердито тряхнула ей, глядя на высокого плечистого мужчину в чёрном балахоне. Капюшон полностью скрывал его лицо.
— Конфринго! — закричал он.
Гермиона попыталась увернуться, но левую руку обожгло, пальцы горели.
— Остолбеней! — просипела она, зажмурившись от боли.
На этот раз палочка поддалась. Кусая губы, Гермиона потушила левую руку и, чувствуя, что сейчас потеряет сознание, попыталась аппарировать. И ещё. И снова.
Ей казалось, что она слышит хлопок, что третий встаёт, что первый шевелится. Зажмурившись и чувствуя, как силы оставляют её, она попробовала вновь.
***
Драко даже в худшем из кошмаров не мог представить такое: он сидел связанный в углу гермиониной гостиной, над ним навис этот тупоумный Джим, который явно ждал, что Драко освободится и начнёт разить всех «Авадами», а на диване торчали малявка Уизли и ещё какая-то девица из поттеровской команды — азиатка с гордо вздёрнутым носом.
Но куда больше, чем их косые взгляды его волновало то, что Гермиона пропала.
«И ведь, наверняка, знала, что ей угрожает опасность, но мне ничего не сказала».
Драко заскрежетал зубами, и Джим в очередной раз покосился сначала на него, а потом на палочку Драко, которую отобрал у него вместе с Поттером вопреки всем протестам.
«Всё это странно, Малфой, но в любом случае Джим видел, как ты похитил Гермиону так, что пока посидишь связанный и без палочки. На всякий случай».
— Её нет ни по одному из возможных адресов, — сказал появившийся в комнате Уизли.
— Я же говорю, — тут же подал голос Джим. — Это он, Малфой, её похитил! И прячет в мэноре!
До этого Драко не видел тут Уизли. Видно, тот проверял те самые адреса.
Уизли взглянул на Джима как на умалишённого и тяжело вздохнул:
— Слушай, я тоже хочу во всём обвинить Малфоя и сейчас же завалиться в мэнор, но тебе не кажется, что было бы глупо с его, — он указал на Драко, — стороны вот так заявиться сюда. Да и зачем? Требования в таком случае всегда высылают или передают через кого-то, а уж прятать Гермиону в мэноре…
Уизли махнул рукой. Драко был по-настоящему поражён. Кажется, впервые в жизни рыжий сказал что-то разумное.
— Может, тогда освободишь меня? — спросил Драко.
Уизли нахмурился:
— Гарри сказал — связать, значит — связать. И вообще тебе полезно, хорёк.
Нет, всё-таки не стоило слишком сильно верить в уизлевский интеллект. Некоторые заболевания не лечатся со временем и, наверняка, передаются по наследству.
— Хочешь вспомнить школьные годы? — спросил Драко, но тут же переключился на другое — куда более важное. — Когда Гермиону похитили? Сколько вы её ищете?
— Какое те…
И тут Уизли замолчал. Он просто стоял, таращился на Драко и постепенно краснел. Драко видел, как становятся алыми его щёки, шея и, кажется, даже руки.
— То есть… ты…
Уизли так и не сумел сложить слова в предложения, потому что тут в гостиную с громким треском аппарировала Гермиона. Она сразу же упала Уизли под ноги.
— Освободи меня! — заорал Драко Джиму.
Тот кинул на него испуганный взгляд и остался стоять на месте. Неожиданно в дело вмешалась малявка Уизли. Она одним взмахом палочки сняла чары, Драко успел коротко кивнуть ей и сразу же кинулся к Гермионе, около которой уже суетились Уизли и та азиатка.
Драко толкнул азиатку и оказался рядом с Гермионой. Она лежала на ковре и истекала кровью. Случился неполный расщеп: её правая нога висела на лоскуте кожи, увидев это, Драко почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. К тому же левая рука Гермионы представляла какое-то месиво из крови, слезающей, кажется, обгорелой кожи и волдырей.
Тут азиатка решительно отодвинула Драко в сторону:
— Не мешайте мне. Вулнера санентур!
Часть вытекшей крови вернулась в тело Гермионы, но, видно, ведьма была не особо сильна в колдомедицине. Не давая Уизли помешать ему, Драко аккуратно подхватил Гермиону на руки: она была такой бледной и холодной, но он чувствовал её слабое дыхание. Он ужасно боялся, что лоскут кожи оборвётся, что он повредит ей. Драко старался двигаться очень-очень плавно, он не сводил глаз с Гермионы.
— Малфой, вообще-то ты… — начал Уизли.
Времени спорить с ним не было. Не слушая Уизли, Драко перенёсся в Мунго.
***
Колдомедики не пускали никого в палату. Шёл второй час с того момента, как Драко положил её на кровать в палате. Сейчас он сидел перед белой дверью и пытался убедить себя в том, что всё будет хорошо.
«Но эти раны… Гермиона, кто тебя похитил, и почему ты не доверилась мне?»
Он готов был взвыть, но рядом сидела малявка Уизли, и без того кидавшая на него слишком заинтересованные взгляды, и Драко сдержался.
Её брат вместе с Поттером исчез ещё часа полтора назад. Драко понимал, что только они могут объяснить ему хоть что-нибудь, и, кажется, впервые в жизни, хотел увидеть этих двоих.
Тут поттеровская жёнушка прокашлялась:
— Я хочу спуститься за водой. Принести тебе, Малфой?
Такого вопроса он не ожидал. Смотрел на Уизли несколько секунд и, наверняка, выглядел крайне глупо.
— Эээ… не надо.
Она вдруг тепло улыбнулась ему — и какая муха её укусила — и заявила:
— А я всё равно принесу.
И ушла.
«Неужели она всё поняла? И так сразу приняла?»
Драко покачал головой. В любом случае это лучше пустых ссор. Он снова и снова думал о Гермионе, о том, как выглядели её нога и рука… но ведь колдомедики Мунго — самые лучшие, самые надёжные.
Он вздрогнул, когда дверь палаты открылась.
Женщина с добрым уставшим лицом подошла к Драко.
— Это ведь вы принесли мисс Грейнджер? Можете зайти к ней ненадолго.
Прежде чем кинуться в палату, Драко сжал руку колдомедика. Он заметил, что сделал это только, когда женщина аккуратно отняла у него свою ладонь.
— Как она?
— Неплохо. Должна оправиться. Не переживайте так, мистер Малфой.
Драко поблагодарил женщину и вошёл в палату. Кровать Гермионы находилась у окна, вторая стоявшая напротив неё койка была свободна. Драко внимательно посмотрел на Гермиону — свою Гермиону — присел на стоявший около её кровати стул.
«Уже не такая бледная, но всё же…».
Он осторожно провёл рукой по её волосам. Из-за чего её похитили? Из-за военных историй, из-за дружбы с Поттером или, может, из-за этого её законопроекта?
— Нельзя быть такой выдающейся, Гермиона, — пробормотал он.
Хотелось сейчас же унести её отсюда, запереть у себя в комнате в мэноре и никуда не выпускать. Он впервые по-настоящему понял, как сильно боится потерять её, какое место она занимает в его жизни, в его сердце.
Драко почувствовал, что сейчас расплачется, и, рассердившись на себя за глупую сентиментальность — ведь она нашлась, выжила — постарался успокоиться.
«Всё будет хорошо», — произнёс он мысленно, пытаясь отгородиться от собственных сомнений.
Навязчивая мысль о том, что она знала об опасности — не могла не знать, это же Гермиона — не оставляла его. Да и тот случай с охраной каминов, разве не говорил о том, что Гермиона хотела защититься от кого-то. А ему ничего не сказала.
— Д…драко, — Гермиона открыла глаза, уголки её губ дрогнули в слабой улыбке. — Ты как?
Сначала ему хотелось накричать на неё: как можно так не думать о себе? Как можно, очнувшись в Мунго, в первую очередь интересоваться чужим состоянием здоровья и дел?
Вместо этого Драко усмехнулся:
— Очевидно получше тебя.
— Злой ты, — Гермиона нахмурилась. — Драко… позови Гарри, он мне нужен.
Кажется, она не могла выбрать слова хуже, чем эти. Драко скрипнул зубами.
— И ты ничего не хочешь мне объяснить для начала? Не хочешь сказать, почему молчала?
Она, конечно, сразу всё поняла и вздохнула:
— Не мучай меня. Пожалуйста, позови Гарри, это срочно, а потом я тебе всё объясню. Обещаю, — добавила, помедлив. — Прости.
Они долго смотрели друг на друга. Взгляд у Гермионы был тёплый, просящий и извиняющийся. Драко хотел верить ей, но не мог просто закрыть глаза на всё. И почему она поступала с ним так?
Он наклонился и нежно поцеловал Гермиону в лоб — всё ещё слишком холодный.
— Мне нужно время. И думаю, тебе тоже. Не переживай, я найду Поттера.
И, не глядя больше на Гермиону, Драко вышел из палаты.
***
Открыв дверь, он увидел двоих Уизли — жена Поттера тут же отдала ему стакан с водой, — самого Поттера и подоспевшую Лавгуд.
— К ней можно? — быстро спросил Поттер.
— Что с Гермионой? — подхватил Уизли.
Малявка и Лавгуд вопросов не задавали, но сверлили Драко одинаковыми взглядами.
— Колдомедик сказала, что всё неплохо, — Драко закусил губу, вспомнив эту неприятную формулировку, он бы предпочёл однозначное «отлично». — Она звала тебя, Поттер.
Произнося это, Драко не смотрел Поттеру в глаза, предпочитая разглядывать стенку за его спиной.
Тот отрывисто кивнул:
— Хорошо, — потом оглянулся. — Рон, расскажи ему ты тогда.
С этими словами Поттер кинулся в палату. Драко взглянул на явно недовольного возложенной на него миссией Уизли. Сам Драко не понимал, что именно ему хотят сообщить.
«Всё-таки решили меня задержать? Не можете упустить отличный шанс засудить бывшего пожирателя?», — сердито подумал он.
Правда, внутренний голос тут же запел что-то про странность такого варианта, но Драко не собирался его слушать. Он злился на всех этих людей, на Гермиону и, прежде всего, на себя.
Он так устал.
Уизли тем временем почесал затылок:
— Дело такое. Тебя хотели поймать в берлинской гостинице. Сейчас мы опрашиваем одного из преступников, он сдался, вот как раз всё узнаем…
«Блейз», — тут же пронеслось в голове у Драко.
— Что случилось с Блейзом? — прервал он Уизли.
— С Блейзом, — прошептала Лавгуд.
Они с Драко посмотрели на друг друга, и он понял, что Лавгуд действительно переживает за Блейза. Услышав следующую реплику Уизли, она даже не побледнела, а посерела.
— На него напали. Слушай, почему он вообще изображал тебя?
Драко промолчал. Очевидно ему ещё придётся ответить на этот и другие вопросы, но пока он не собирался исповедоваться Уизли.
Тут подала голос поттеровская жёнушка:
— Луна, что с тобой?
Лавгуд только пожала плечами. Выражение её лица означало что-то вроде: разве всё не очевидно?
— Мы смогли отбить его, скоро Забини доставят в Мунго, — добавил Уизли, видимо, понявший, что не дождётся от Драко ответа на свой вопрос.
Наверное, он тоже устал раз не стал спорить с Драко и выбивать из него ответ.
Уизли-младшая тем временем обняла Лавгуд за плечи. Она, видимо, по-прежнему не понимала, что происходит, почему Лавгуд стало плохо, но сильно волновалась за подругу.
И тут Драко услышал хорошо знакомый голос. Он раздавался с другого конца коридора:
— Эй, Малфой, ты мой вечный должник, ты в курсе?
На носилках везли Блейза.
Лавгуд тут же скинула руку Уизли и бросилась туда, Драко шёл за ней, но всё же не так быстро. Судя по интонациям Блейза, тот не очень-то пострадал.
Подойдя к остановившимся колдомедикам, Драко увидел, что Лавгуд склонилась над Блейзом. Она что-то шептала, Драко услышал только «такая ерунда», «главное». Потом Блейз притянул Лавгуд к себе, и Драко окончательно убедился, что всё с его другом в порядке. Может быть, даже слишком — в конце концов, больным на носилках не полагается целовать кого-то с такой страстью.
— Ну всё-всё, — пробормотал молодой парень в медформе, покрасневший, точно спелый помидор.
Драко усмехнулся:
— Поверьте, это далеко не всё.
Услышавший его Блейз подмигнул другу.
Глава 21. Я, ты, мыЧерез три дня Драко получил вызов из аврората. Самолётик спикировал на его стол, на котором вместо документов лежал «Север и Юг». Книгу Драко дала Гермиона за пару дней до всей этой истории с похищением.
«Стоящий роман, — сказала она тогда. — Перечитываю его время от времени».
Драко хотел сделать ей приятное, поэтому взял книгу с сине-зелёной потрёпанной обложкой и принёс её в офис: не в мэноре же романы магловских писателей хранить. И вот с утра, разгребая стол — работы не было от слова совсем, весь отдел пережёвывал эту мутную историю с Дигдейлом, — обнаружил «Север и Юг» между двумя отчётами и планом командировки.
В итоге отчёты он убрал в ящик, план сжёг — всё равно в командировку Драко ехать отказался, он не мог сейчас покинуть Лондон — а роман решил почитать.
Драко добрался до первой встречи Маргарет с Торнтоном и даже признался самому себе, что, кажется, начинает переживать за этих ребят, когда на стол упал тот самый самолётик.
«Интересно, меня будет допрашивать сам Поттер или кто-то из его прихвостней?»
Драко ставил на Поттера. Ну или хотя бы Уизела.
Он вообще-то ждал, что кто-нибудь из них ещё в день похищения Гермионы — или точнее в ночь — извинится перед ним за ошибку и расскажет, в чём суть дела, но этого так и не произошло. Драко осталось только уйти домой.
На следующий день он увидел нескольких незнакомых авроров у входа в родную международку. Как оказалось, они обыскивали кабинет Дигдейла. Так Драко узнал, что его начальник угрожал Гермионе, — «Всегда хотел проклясть его» — и что исполняющим обязанности их отдела назначили меланхоличного Уолша. Тот года три или четыре просидел в посольстве в Испании, Драко пересекался с ним в самом начале своей службы в министерстве, когда принимал участие в организации международного магического карнавала — «Ужасное время», — и в целом считал Уолша не самым безнадёжным человеком, но новость о его повышении Драко совсем не обрадовала.
По правде говоря, у него окончательно пропало и без того небольшое желание работать (все деловые мысли вылетали в трубу, стоило вспомнить о Гермионе и всём, связанном с ней).
Добравшись до аврората, Драко нашёл нужную дверь — кабинет № 207 — и постучался.
— Войдите, — раздался поттеровский голос.
Драко пришлось сделать усилие над собой, чтобы не вздохнуть. Кто бы знал, как ему не хотелось встречаться с Поттером, которому Гермиона — как предсказуемо — доверяла в разы больше, чем Драко.
«А она ведь моя девушка… Ну, по крайней мере, была».
Отворив дверь, он обнаружил, что кабинет № 207 — это небольшая слабоосвещённая комната. Посредине находился стол, за которым сидел Поттер. Он скрестил руки на груди и сверлил Драко недовольным взглядом. По другую сторону стола был ещё один стул. Не дожидаясь приглашения, Драко сел на него и холодно взглянул на Поттера.
— Привет, Малфой, — наконец произнёс тот. — Нам нужны твои показания для дела. Рассказывай, почему ты попросил Забини принять оборотку и что забыл у Гермионы дома.
Дверь кабинета открылась и снова закрылась: к Поттеру присоединился порядком потрёпанный, явно не выспавшийся и злой Уизел.
— А у вас, видимо, и, правда, много работы, раз вы спрашиваете об этом только сейчас, — протянул Драко.
Он не собирался им отвечать. Они же не раскрыли ничего насчёт похищения Гермионы.
— Малфой, не уходи от ответа, — сердито сказал Поттер и чуть наклонился вперёд. — Ты же понимаешь, что если будешь препятствовать расследованию, то и сам станешь подозреваемым.
Драко ухмыльнулся:
— О, и в чём же? Ну-ка огласи мне список обвинений, Поттер.
— Гарри, если он продолжит в том же духе, я запихну палочку ему в задницу, — буркнул Уизли.
— Как это похоже на тебя, Уизел, чуть что сразу применяешь грубую силу. Без Гермионы мозги совсем атрофировались, да?
В комнате повисла тишина. Поттер часто-часто моргал, Уизли вдруг стал стремительно краснеть — совсем, как в тот раз в гостиной Гермионы. Драко не сразу понял, что именно вызвало такую реакцию, а когда догадался, то фыркнул:
— Вы же и без того всё знаете, зачем прицепились ко мне?
Поттер снял очки, взял со стола салфетку и стал протирать свои очки. Драко уже не знал точно, кто кого допрашивает.
— Да, — выдохнул Поттер, оставив своё бесполезное занятие. — Гермиона изложила нам свою версию событий, но всё же.
Уизли обошёл стол по кругу, потом резко развернулся:
— Говори уже, Малфой. Нам для протокола твои показания нужны, мы тут уже который день не едим толком, не спим, а всё разговариваем со всякими там и пишем отчёты.
К концу фразы Уизли совсем сник. Малфой рассмеялся, хотя ему не было весело. Он пытался понять, что конкретно Гермиона сказала этим двоим, и неужели Уизли узнал обо всём раньше Поттера? То есть разве Уизли не должен был связать Гермиону, услышав, что та встречается с ним — с Драко?
Что-то тут не клеилось.
— Бедные-несчастненькие авроры. Сейчас разревусь от жалости, — протянул Драко. — Я ничего вам не скажу, пока вы не объясните, кто и зачем напал на неё. Дигдейл — идиот, не думаю, что он стоит за всем. Так ведь?
Поттер тяжело вздохнул:
— Малфой, слушай, мы не собираемся отчитываться перед тобой.
Драко тут же встал со стула:
— Ну раз так, я пошёл.
— Что? — одновременно выдохнули Поттер и Уизли.
Конечно же, они нацелили на него палочки. Но когда Драко развернулся, он уже сжимал свою в руке.
— Я ничего вам не скажу, пока вы всё не объясните. И мне, честно говоря, абсолютно безразлично умрёте вы тут над своими отчётами или нет.
Поттер сдвинул брови. Он явно хотел быть серьёзным и внушительным, но растрёпанные волосы — серьёзно, Поттер когда-нибудь пробовал укладывать их заклинанием или хотя бы расчёсывать? — и огромные синяки под глазами портили всё впечатление.
— Малфой, ты же осознаёшь, что мы можем задержать тебя?
Драко кивнул, лёгкая усмешка изогнула его губы, он ответил в тон Поттеру, но куда ядовитей:
— Но вы ведь понимаете, что Гермиону сейчас лучше не расстраивать?
Конечно, это был очень грязный приём, однако, как и ожидал Драко, он сработал. Поттер переглянулся с Уизли, а потом сказал:
— Даю тебе три дня, чтобы всё взвесить.
Прежде чем Драко вышел из кабинета, он услышал:
— А о Гермионе мы ещё поговорим.
Драко пожал плечами. Он одержал победу, но та не принесла ожидаемой радости, даже лёгкого привкуса удовольствия.
Он вернулся в кабинет, открыл книгу и попробовал почитать, но мысли убегали куда-то вдаль, он не мог сосредоточиться. В конце концов, Драко отложил «Север и Юг» и перенёсся к дверям Мунго. Именно здесь, на первом этаже больницы, он проводил большую часть времени. Правда, к Гермионе так ни разу и не зашёл.
***
Драко на пару минут заглянул к Блейзу — у него сидела Лавгуд, и они так ворковали, что Драко ощутил приступ тошноты — и прошёлся до палаты Гермионы. Он поймал колдомедика (ту самую женщину, с которой разговаривал в первый раз), расспросил её о состоянии Гермионы.
— Вы можете зайти к ней, — сказала колдомедик, заверив его, что Гермиона идёт на поправку.
«Не могу», — подумал Драко.
Он знал, что если откроет дверь в палату Гермионы, то сразу же простит её за всё, позволит себе обмануться. Драко не хотел этого. Он положил ладонь на ручку двери и долго смотрел на неё.
«Может ли, у нас получится что-то после всего произошедшего? Что теперь делать? Забыть её?»
Драко так и не решился открыть дверь, он сделал шаг назад и наткнулся на кого-то.
— Простите мистер… о, Драко!
Оглянувшись, Драко понял, что перед ним стоит Тедди Люпин.
— Привет.
Драко успел поздороваться с мальчиком, прежде чем за спиной Тедди возникла Нарцисса.
— Вот ты где, — сказала она и, встретившись взглядом с сыном, произнесла. — Так, вы знакомы. Здравствуй, Драко.
— Здравствуй.
Они с матерью довольно давно не виделись. Драко было не до светских разговоров, да и дома он почти не находился. То время, что проводил не в Мунго, и не на работе, предпочитал тратить, гуляя по Лондону. В мэноре он только ночевал.
— Новая мантия смотрится прекрасно, — выдавил из себя Драко, оглядывая мать.
Та и, правда, хорошо выглядела в чёрной атласной мантии.
— Спасибо.
— Я ей это уже говорил, — улыбнулся Тедди.
Нарцисса нежно потрепала его по голове. Она не сводила с Драко обеспокоенного взгляда и рассказывала о последнем походе по магазинам. Несколько раз вежливо кивнув и ввернув ещё какой-то комплимент на прощание, Драко скрылся.
Он совсем не удивился, когда, придя домой в полночь — при этом он воспользовался камином в своём кабинете — обнаружил, что мать ждёт его. Она сидела в кресле напротив огня. Увидев Драко, Нарцисса улыбнулась:
— Как дела?
— Хорошо, спасибо. Как у тебя? — на автомате отозвался Драко, присаживаясь во второе кресло.
Оно всегда стояло в самом углу комнаты, рядом с книжным шкафом, поэтому пришлось подкатить его поближе к камину.
— Мои дела вовсе не так прекрасны, как у тебя, — сказала Нарцисса.
Драко сглотнул. Такое начало не предвещало ничего хорошего. Очевидно мать не собиралась долго ходить вокруг до около. Это пугало.
— Андромеда заболела. Мы с Тедди навещали её сегодня в Мунго.
Кажется, он глупо приоткрыл рот, а, закрыв его всё-таки, смог выдавить из себя только:
— А почему именно ты пошла с Тедди?
Нарцисса пожала плечами. Огоньки свечей заблестели на синем атласе, из которого был сделан её халат.
— Его хотел отвести Гарри Поттер, но в последнее время у них там много дел. Что-то связанное с нападениями и похищениями.
Драко радовался только тому, что имя Гермионы так и не прозвучало.
— Ты очень нравишься, Тедди, ты знаешь об этом? — Нарцисса продолжила разговор, хотя Драко так ничего и не ответил на сообщение о занятости Поттера. — А я ведь и не знала, что вы знакомы.
— Мы встречались один раз. Он хороший мальчик.
— Да, — кивнула Нарцисса. — Хороший.
После этого они оба замолчали. Казалось, Нарцисса хотела, чтобы он заговорил, высказался. Но что Драко мог ответить на этот немой вопрос? Он смотрел то на мать, то на свои, сцепленные в замок руки. Он снова думал о Гермионе, о том, что чувствует к ней.
— Драко, — нарушила тишину Нарцисса. — Ты ведь хорошо помнишь, что ты не только Малфой, но ещё и Блэк?
Он ответил коротким кивком. Драко не понимал, к чему клонила Нарцисса. На всякий случай он приготовил речь в духе: я ходил навещать Блейза, а у палаты Гермионы — в смысле Грейнджер — оказался по воле обстоятельств.
— Знаешь, — она встала с кресла.
Драко остался сидеть. Давно он не смотрел на свою мать снизу вверх — кажется, примерно вечность.
— И Блэки, и Малфои всегда получают то, что хотят, — Нарцисса мягко улыбнулась и коснулась волос Драко. — Особенно Блэки.
Когда мать вышла из кабинета, в нём, казалось, всё ещё ощущалось её присутствие. Драко провёл рукой по собственной голове, чувствуя себя маленьким мальчиком.
Уже укладываясь спать, он снова мысленно вернулся к словам матери.
«Особенно Блэки, — мрачно повторил он. — Ведь, наверняка, Белла хотела умереть в битве за Хогвартс, Андромеда — потерять дочь и зятя… и да ещё, кажется, был Сириус, тот точно мечтал провести полжизни в Азкабане».
Драко передёрнуло. Не один из этих примеров не добавлял ему оптимизма.
Он перевернулся на другой бок и вспомнил добрую, мечтательную улыбку Нарциссы.
«А, может быть, она в сущности говорила только о себе? И кто разберёт этих женщин?»
***
На первом этаже Мунго стены были светло-зелёные, мерзкие в этой своей недокрашенности. Драко буравил их взглядом и думал о четырёх самолётиках, оставшихся на рабочем столе.
Назначенные Поттером три дня прошли. Он кипел и жаждал крови. Драко мысленно послал его куда подальше и отправился в Мунго. Как оказалось, послезавтра Гермиону собирались выписывать.
Драко вздохнул. Стоило ли ему зайти к ней? Чтобы она сказала, если бы узнала о его недопосещениях? Драко то и дело ловил на себе взгляды колдомедиков. Они ни о чём не спрашивали, но явно что-то подозревали. А, может, это только ему так казалось.
Он невольно вздрогнул, когда услышал:
— Привет, Драко. Думаю, я буду называть тебя по имени, так лучше.
Повернув голову вправо, Драко обнаружил, что рядом с ним стоит Лавгуд в небесно-голубой мантии с очень, чересчур широкими рукавами. Один из них промелькнул у Драко прямо перед носом, потому что Лавгуд решила пожестикулировать.
«И всё-таки у Блейза специфический вкус».
Вслух Драко сказал:
— Привет. Хорошо, зови так.
Лавгуд кивнула и повторила нараспев:
— Хорошо-хорошо… А тебя Гермиона зовёт.
— Зовёт? — переспросил Драко, наблюдая за тем, как два колдомедика недалеко от них переглядываются и кривятся.
«Узнали меня что ли?»
Лавгуд тем временем заверила его, что Гермиона действительно очень хочет его видеть. Это пугало.
«Наверное, решила всё окончательно разорвать. Может, не пойти?»
Он бы, наверное, и правда не стал подниматься в её палату, но Лавгуд бесцеремонно потянула его за руку. Драко подчинился и пошёл за ней. Лавгуд рассказывала о том, что читатели завалили редакцию «Зеркала» письмами: все хотели узнать подробности о похищении Гермионы Грейнджер. Никто толком не понимал, как волшебники и ведьмы выяснили, что её вообще крали, но факт оставался фактом — люди требовали дополнительной информации.
Драко оставалось только кивать. В его голове ураганом проносились мысли — ужасные мысли.
«Вдруг я сам подтолкнул её к тому, чтобы она вообще отказалась от всего? Или я хотел отказаться? Да нет, не хотел, но она ведь не доверилась мне… А с чего ей доверять бывшему пожирателю?»
Он не заметил, как оказался у Гермионы в палате. Успел только оглянуться и понять, что Лавгуд не зашла вместе с ним. Потом Драко услышал короткое:
— О!
Когда он увидел взгляд Гермионы — удивлённый, взволнованный — то сразу понял: его провели. Драко выругался про себя и скривился:
— Не подумай… Это всё Лавгуд, привела меня сюда, заманила… Им с Блейзом, видимо, не терпится получить приз за проделанную работу или что-то вроде того.
Драко говорил и смотрел на Гермиону. Она сидела на кровати и улыбалась ему — очень тепло, очень мягко. Она выглядела отдохнувшей и здоровой и казалась Драко необыкновенно красивой. В безразмерной белой рубашке — видно, такие выдавали пациентам — Гермиона была крайне привлекательна. Драко хотелось подойти к ней, оставить поцелуй у кромки рукава — чуть выше локтя, потом потянуть за завязки рубашки…
— С тобой всё в порядке?
Вопрос Гермионы вовремя отвлёк Драко. Он искренне надеялся, что не покраснел.
— Всё нормально.
Кажется, Гермиону не особо расстроило то, что он пришёл сюда из-за Лавгуд. После недолго молчания она спросила:
— А ты получил приглашение на министерский праздник по случаю того-самого-дня?
Или Драко почудилось, или Гермиона действительно ему подмигнула. Потом она взяла с тумбочки какую-то открытку и протянула Драко. Пришлось подойти и взять картонку, коснуться руки Гермионы.
Когда их пальцы встретились, выдержка изменила Гермионе, улыбка, которую она подарила Драко, вышла болезненной, вымученной.
— Ещё не видел. Наверняка, они прислали сову в мэнор, — ответил он, когда момент был нещадно разрушен.
Теперь Драко вертел в руках открытку — синяя картонка, золотые буквы, пошлый текст. Ничего особенного.
Он положил открытку на тумбочку, посмотрел в окно, чтобы не встречаться взглядом с Гермионой. С ветки дерева, царапавшей стекло, взлетела ворона.
— Я пойду, — сказал Драко и отвернулся.
«Главное — не смотреть Гермионе в глаза, вообще просто уйти и отложить все разговоры, и…»
Знал бы хоть кто-то, как он устал.
— Подожди, — она взяла его за руку.
Драко обернулся и поспешно выдернул ладонь из её хватки.
— Постой, — снова попросила Гермиона.
— Зачем?
Он всё-таки остановился и теперь смотрел на волосы Гермионы — пряди рассыпались по плечам.
— Я должна извиниться.
Драко хмыкнул:
— Не надо. Я уже всё слышал.
Не всё, конечно, но Драко не был уверен, что действительно хочет услышать обо всём. Правда — ужасно болезненная штука.
Гермиона издала странный звук — то ли фыркнула, то ли всхлипнула:
— Ну так чего же ты хочешь? Что я должна сделать, а?
Он почти подошёл к двери, но потом резко развернулся. Наткнулся на этот её вопросительно-печальный взгляд.
— Да ничего, я просто хочу знать почему, точно знать, а не гадать, — выпалил Драко.
Нельзя было смотреть ей в глаза. Он не собирался говорить этого вслух.
Драко сморщился от собственных слов: как же жалко они звучали. К тому же он ведь понимал, почему она промолчала.
— Почему… — повторила Гермиона.
Она тяжело вздохнула, спрятала лицо в ладонях на секунду, а потом снова взглянула на него.
— Слушай, я не говорила тебе, потому что это личное, но я пару раз… — она точно споткнулась, потом, по-видимому, подыскала верное слово. — Драко, я знаю о твоих кошмарах, знаю, как ты переживаешь из-за прошлого. И когда началась вся эта история, и мы думали, что кто-то пытается идти по стопам пожирателей… я не хотела втягивать тебя в это, не хотела напоминать.
Драко не знал верить ли ей, но не то, чтобы этот вариант его обрадовал.
— Так ты меня жалела, значит, точно я какой-то несчастный домовой эльф, псих-одиночка, который сорвётся с катушек, если узнает…
Он оборвал себя и тут только заметил, что подошёл совсем близко к Гермионе, навис над ней.
— Сядь, — попросила она, указывая на стул.
Драко подчинился, хотя ещё секунду назад собирался уйти.
— Драко, — она снова поймала его руку в свою, на этот раз он не стал сопротивляться. — Ты всё неправильно понимаешь. Я не жалела тебя, я заботилась о тебе.
Она говорила так проникновенно и сжимала его руку, точно хотела показать, что не врёт. Возможно, она старалась слишком сильно.
«Ну раз уж мы решили выяснить всё сегодня».
Драко процедил:
— Ты врёшь.
Тут она сама отпустила его руку и заморгала поражённая этими словами.
— Что?
Он встал, машинально отряхнул мантию от невидимой пыли:
— Ты не доверяешь мне, потому что не можешь забыть о прошлом. Ты никогда не сможешь.
Гермиона смотрела на него так, точно он ударил её. Кажется, она разозлилась. Её лицо искривилось, она закусила губу. Драко не хотел досматривать этот спектакль до конца, он развернулся и быстро пошёл к двери.
Он коснулся ручки, когда услышал за спиной:
— Коллопортус!
Обернувшись, увидел, что Гермиона стоит с палочкой в руках.
— Возвращайся в кровать.
Она откинула туда палочку, но сама не только осталась стоять, но сделала шаг к нему.
— Ты ничего не понимаешь, — сказала она, тыкая пальцем ему в грудь. Драко бы позабавил этот жест, не будь Гермиона так решительно настроена.
— Ты непроходимый, невероятный, фантастический идиот, — с каждым словом она всё повышала и повышала голос. — Я ничего не забыла, но я всё отпустила.
Он смотрел на неё с недоверием. Гермиона покачала головой:
— Да, я помню, что ты тот самый мальчишка, который на протяжении многих лет издевался над Гарри при каждом удобном случае и выводил Рона из себя. И да, я помню, что именно от тебя впервые услышала слово «грязнокровка».
Драко отвёл взгляд. Он так не извинился перед ней за школьные годы, потому что не знал, с чего вообще можно начать этот разговор. Молчать было удобнее.
— И да я помню, кем ты был во время войны. Я помню всё, — она произнесла каждое слово отдельно, вздохнула и потом шумно выдохнула, по-видимому, пытаясь успокоиться. — Но это прошлое. Теперь я помню много другого — и это для меня важнее. Но не для тебя, так ведь? Драко, твоя главная проблема в том, что ты сам не можешь отпустить, не можешь простить себя за военное время, а, может, и за другое… Я не знаю.
Её грудь вздымалась так, точно она только что обежала весь Хогвартс на время, кровь прилила к щекам.
— Я хотела защитить тебя и приняла неверное решение. Вот и всё. Я обещаю больше так не делать. Я… — она запнулась. — Я скучала по тебе, Драко.
Он не выдержал, дотронулся до её щеки, потянулся к губам. Он не ожидал, что она продолжит говорить. Но Гермиона немного отстранилась и произнесла:
— Правда выглядит именно так. И знаешь… — её карие глаза вдруг наполнились теплом и такой нежностью. — Я чувствую к тебе что-то такое… мне кажется, я смогу полюбить тебя, если ты позволишь.
Драко не ожидал, что услышит признание. Ещё минуту назад он хотел защищаться, кричать, хотел убедить её и себя, что она ошибается насчёт него. Он не смог сделать этого, он запутался из-за этой нежности, из-за её ласкового, искреннего «скучала». Он думал разрешить всё поцелуем, но эти слова сбили его с толку.
— Повтори, — наконец выдохнул он.
Гермиона моргнула:
— Что?
— Ну повтори вот это последнее.
Он хотел услышать признание ещё раз, убедиться, что ему не почудилось.
Гермиона вдруг усмехнулась:
— Какой ты всё-таки… — сдалась под его взглядом и сказала. — Слушай, я влюблена в тебя, Драко Малфой, и если ты найдёшь в себе силы отпустить прошлое и довериться мне, то я, возможно, полюблю тебя.
И тут Драко поцеловал её. Он обнимал Гермиону, прижимал её к себе, надеясь, что этот момент никогда не закончится. Она расслабилась, прильнула к нему. Как же всё это было хорошо, как правильно.
Драко больше не собирался уходить и отпускать её — тоже.
Он с детства знал: Малфои не говорят о чувствах, не краснеют в минуты признаний и никогда ни при каких обстоятельствах не теряют своего.
***
Вечером она позвала Гарри и Рона в Мунго, чтобы они всё рассказали Драко да и ей тоже. В прошедшие дни они с Гарри обсуждали отдельные моменты и обменивались письмами, но долгих бесед не вели: у него, как и у Рона, было полно дел в аврорате.
Сейчас, наблюдая за тем, как друзья косятся на сидящего у её кровати Драко, Гермиона вспомнила о коротком разговоре недельной — или около того — давности.
Тогда она рассказала Гарри всё, что узнала о похитителях, и в палату как раз вошёл Рон.
«Привезли Забини, — буркнул он. — Лавгуд кинулась его целовать… будь я проклят, если что-то понимаю».
«Лавгуд и Забини?», — Гарри едва не присвистнул.
Гермиона не была уверена, что момент подходящий, но как вообще сообщать о таких вещах?
«Да. И не только они, — поймав удивлённый взгляд Гарри и обречённый — Рона, она произнесла. — Я встречаюсь с Драко Малфоем».
Потом она объясняла Гарри и Рону, как так вышло, а те кивали и определённо ничего не понимали. Наконец, Гарри выпалил:
«Ну что ж… если ты уверена. Нам надо бежать, много дел, сама понимаешь».
После он буквально выскочил из палаты. Рон старался не смотреть ей в глаза:
«Когда ты сказала, что всё сложно, я даже не думал, что дела настолько плохи, но сегодня всё, конечно, ясно стало, хотя я надеялся… Гермиона, серьёзно — Малфой?»
И рубанув рукой воздух, он тоже хлопнул дверью.
Больше они к этому не возвращались. Разве что Гарри спросил как-то:
«Я всё думаю… может, дело в любовном зелье?»
Рон, кажется, боялся её обидеть, но ходил мрачный и постоянно тяжело вздыхал.
В целом, как и ожидалось, им было трудно смириться с этими новостями. Джинни приняла всё куда проще, поспрашивала, конечно, подулась — «И как ты могла скрывать от нас такое?» — сто раз уточнила, уверена ли Гермиона в своём выборе, а потом рассказала о том, как Драко накричал на Джима, когда Гермиона перенеслась в гостиную.
«Я тогда сразу поняла: ты ему дорога».
Мудрая Джинни.
Гермиона даже жалела, что сейчас её нет с ними в палате. Атмосфера тут царила тяжёлая.
— Ты проигнорировал мои письма, Малфой, — сказал Гарри.
Они с Роном устроились на соседней — пустой — койке, образовав своеобразную коалицию.
— Я был занят, Поттер, — кинул Драко.
«В излишнем дружелюбии никого из них не обвинишь», — подумала Гермиона, наблюдая за тем, как Рон сжимает и разжимает кулаки.
На самом деле, она восхищалась его выдержкой. Случись всё это — каким-нибудь фантастическим образом — в школьные годы, Рон бы точно сорвался и либо проклял бы Драко, либо избил его. К счастью, за прошедшее время её импульсивный друг, кажется, научился справляться со своим крутым нравом.
— Гарри, расскажи, пожалуйста, про похитителей, только всё по порядку. Драко хочет знать.
Гарри покачал головой:
— Я только ради тебя это делаю.
Драко фыркнул:
— Не то, чтобы я питал надежды на твою благосклонность, Поттер.
— Меня уже тошнит от твоего остроумия, — Рон изобразил пальцами кавычки.
— Конечно, своего-то нет, — не остался в долгу Драко.
Гермиона всплеснула руками:
— Слушайте, может, вы уже прекратите вести себя как первокурсники?
Все трое обменялись мрачными взглядами.
Гарри откашлялся и, наконец, начал говорить:
— Как мы узнали, за всем стоял Долфорд, начальник Гермионы, и небольшая группа его последователей. Конечно, до пожирателей им было далеко, — Гермиона заметила, как Рон покосился на Драко. — Все они выросли в Оурбее и дружили с Долфордом. В какой-то момент родственникам Долфорда — у них своё дело, связанное с лесом — стали мешать представители другой фирмы. Конкуренты оказались маглорождёнными, потом было ещё несколько ситуаций, в которых, по версии Долфорда, ему препятствовали именно такие волшебники.
— Фирмой ведь фактически управлял он? — спросил Драко.
Гарри кивнул:
— Да, они наживались на незаконной продаже леса, да и другие аферы проворачивали. Как я понял, оурбейский начальник управления торговли Свитт давно их подозревал. Поэтому у Долфорда был зуб на него. Вся эта ситуация с лицензией на торговлю для маглорождённого взбесила Долфорда. Сначала он угрожал Свитту, потом вместе с Дигдейлом и ещё одним своим другом — Эвансом — похитил Терезу…
— Какая ситуация? — перебил Гарри Драко.
— В Оурбее все лавки всегда принадлежали чистокровным, а тут поступил запрос от маглорождённого, и Свит подписал разрешение, несмотря на угрозы, — объяснила Гермиона.
— Вот как… — протянул Драко. — А Тереза?
— Его жена, — вступил в разговор Рон. — Как говорит Дигдейл, сначала Долфорд просто прикрывался образом пожирателей, ну там запись на стене гостиной оставил.
Судя по выражению лица Драко, он догадался, что там было написано.
Рон помолчал, а потом продолжил:
— А потом его увлекла эта идея, он стал убеждать товарищей в том, что волшебный мир действительно был бы лучше без маглорождённых.
Гермиона вздохнула: и почему для людей во всех мирах всегда так важно происхождение другого? Почему одни так стремятся возвыситься за счёт других?
— Они держали Терезу в доме Долфорда в Оурбее, он был защищён фиделиусом, — сказал Гарри. — С того момента Долфорд стал планировать чуть ли не захват власти в магической Британии. Он и его приспешники начали запугивать людей, тайны которых знали. Преступники угрожали им, выманивали деньги, со временем они планировали сделать так, чтобы жертвы шантажа присоединились к ним, вошли в организацию. Потом Долфорду показалась удачной идея похитить Тобиаса Смита.
— Смита? — переспросил Драко. — Случайно не того маглолюба из «Зеркала»?
Слово «маглолюб» задело Гермиону так же, как и скривившихся Рона и Гарри, но она не подала виду.
— Его, — сказала она, надеясь, что мальчики не опередят её и не наговорят Драко гадостей. — Что с ним стало? И с Терезой? И почему они так долго тянули с моим похищением?
Гарри посмотрел на свои руки:
— Сначала Дигдейл был доверенным лицом Долфорда, ему это нравилось, но потом ситуация стала его напрягать. Они начали ссориться. В частности, из-за того, что Долфорд хотел поскорее похитить тебя, а Дигдейл очень боялся. В итоге во время одной из ссор Долфорд убил Терезу и Тобиаса на глазах у Дигдейла и ещё нескольких людей. Он хотел продемонстрировать свою силу и очень испугал Дигдейла.
— Дигдейл-Дигдейл, — пробормотал Драко. — Он, наверняка, сам вам всё это рассказал, да?
Гарри заинтересованно посмотрел на него и кивнул:
— Да. После того, как Гермиона сбежала, Дигдейл решил сдаться. Он считает Долфорда сумасшедшим и боится его. Хотя не знаю, говорил ли бы он так, если бы всё прошло удачно.
Гермиона заметила, как напрягся Драко.
— Они собирались повесить всё на меня? В случае чего держали бы под империо, чтобы я во всём сознался?
— А ты быстро всё улавливаешь, Малфой, былой опыт даёт о себе знать? — кинул Рон.
Кажется, появившаяся у него выдержка была строго лимитирована. Гермиона боялась, что после этой реплики Драко взорвётся, но тот только усмехнулся:
— Разумеется, Уизли. Вообще, на самом деле, Дигдейл вам соврал, и всё это организовал я.
Рон одарил Драко тяжёлым взглядом. Спустя несколько минут неловкого молчания Гарри продолжил:
— Мы уже поймали всех причастных. Их было семеро. Долфорда задержали в Бельгии.
Уголки губ Драко приподнялись:
— Что же, вы неплохо поработали, Поттер, но вам следовало лучше охранять Гермиону.
Гарри ответил в тон ему:
— Спасибо за похвалу, Малфой. Теперь чувствую, что трудился не зря, — потом он кинул сердитый взгляд на Гермиону. — Да попробуй тут её охранять, когда она отсылает авроров.
Драко чуть подался вперёд:
— Что она сделала?
Гермиона мысленно взвыла. Конечно, Гарри не мог упустить такую возможность. Он тут же с энтузиазмом стал рассказывать Драко, при каких обстоятельствах похитили Гермиону. Драко повернулся к ней:
— Ты что — сумасшедшая? Как можно было уговорить аврора пойти и выпить кофе?
— Ну мне жалко его стало, — попыталась отбиться Гермиона.
— Жалко стало? — он посмотрел на Гарри. — Вот и что прикажешь с ней делать, Поттер?
А потом они рассмеялись. Общее веселье длилось всего секунду, кажется, даже Рон слабо улыбнулся и взглянул на Драко чуть более благосклонно, чем обычно. После все сразу смутились — кроме Гермионы, конечно, — Гарри стал рассказывать о том, что Долфорд пытался отрицать свою вину, Рон начал сверлить глазами потолок, лицо Драко приняло особо надменное и неприятное выражение.
«Может, они всё-таки поладят?», — размышляла Гермиона через несколько часов, перед сном, вспоминая это милое сердцу мгновение и мысленно вздыхая.
Она любила Гарри и Рона, она, наконец, всё выяснила с Драко — пусть он ни в чём не признался, но дал понять, что разделяет её чувства — жизнь, кажется, улыбалась Гермионе.
«Но как было бы хорошо, если бы она преподнесла мне ещё один сюрприз».
И попытавшись представить, как они с Драко принимают у себя Поттеров и Уизли — тех, которые немного Боунсы — уснула.
Ей снился Драко, его поцелуй, его улыбка, когда он услышал её признание. Гермиона обнимала его крепко-крепко и чувствовала себя невероятно, потрясающе счастливой.
Глава 22. Февральское дело2006 год, сентябрь
После долгих разговоров, споров и общих обсуждений свадьбу решили сыграть в загородном доме Забини.
«Так, значит, помимо обычного дома у них ещё есть загородный? — спросила тогда Гермиона. — А разве поместье Забини и без того не стоит где-то за Лондоном?»
Драко в тот раз только махнул рукой. Позже Блейз сам объяснил, что у него «вообще-то не одна, а несколько загородных вилл, Гермиона». Выбранное для свадьбы поместье располагалось в живописном уголке, недалеко от озёра.
Сейчас, сидя на скамье под большим раскидистым вязом, Гермиона искренне радовалась тому, что Блейз и Луна остановились именно на этом варианте. Она прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной, спокойствием и едва слышимым плеском воды. Погода была изумительная: солнечные лучи ласкали неприкрытые руки Гермионы, лёгкий ветерок перебирал её локоны и, видно, бродил по небольшому озеру, тревожа его зеркальную гладь.
Как хорошо, что осень ещё не успела вступить в свои права. Казалось, август затянулся, а, может, и вовсе решил остаться навсегда.
Размышляя об этом, Гермиона едва не погрузилась в сон, но тут услышала шаги.
«Драко».
Открыла глаза и действительно увидела Драко. Новая мантия — чёрная, отливающая зелёным — очень шла ему. Гермиона вспомнила, как Драко прихорашивался с утра — точно был на свадьбе невестой, а не другом жениха — и улыбнулась.
— И снова эта улыбка, — поддразнил её Драко.
Она наклонилась вперёд подставляя щёку для поцелуя. Легко коснувшись её губами, Драко дотронулся до блестящего локона — Гермиона тоже потратила немало сил, придавая волосам идеальную форму — потом он присел рядом с Гермионой на скамейку и произнёс:
— Все начинают появляться. Скоро и Забини прибудут.
Гермиона кивнула. Она уже не помнила, с какого момента они с Драко стали называть Луну и Блейза просто «Забини». Кажется, это произошло ещё до того, как Блейз сделал Луне предложение.
«Самый неоригинальный поступок в его жизни», — усмехнулся в тот день Драко.
Сейчас этот невозможный мужчина сидел рядом с Гермионой, и на губах его играла мечтательная улыбка. Гермиона редко видела его таким и очень любила эти моменты.
Поэтому когда он поднялся, потянула его за руку:
— Нам что уже пора идти? Может, Забини ещё не скоро наколдографируются… — протянула она с надеждой.
Драко коротко хохотнул и снова присел, поцеловал её руку и долго смотрел на пальцы — что он там увидел? — потом произнёс задумчиво:
— Знаешь, ты снова это сделала.
— Что? — не поняла Гермиона.
— Сказала последнюю фразу совсем, как я. Панси недавно заявила, что это её пугает. Хотя по её версии хуже всего, когда я начинаю копировать тебя — например, говорю, что мне нужно сначала свериться с книгой, а потом уже рассуждать о чём-то.
Теперь они рассмеялись вместе. Драко, наконец, выпустил её руку, Гермиона прислонилась к его плечу и снова прикрыла глаза.
И почему нельзя остаться вот под этим вязом и никуда не ходить? Разве без них там не разберутся? В конце концов, Тео — тоже друг жениха, а у Луны ещё есть Джинни. Да и Одри с Флер пусть не подружки невесты, но с таким энтузиазмом решают все свадебные вопросы, что на их фоне Гермиона определённо меркнет.
Наверное, Драко в глубине души был согласен с ней. По крайней мере, он не тревожил её и ничего не говорил.
— Эй, я чего-то не поняла. То есть вы собираетесь тут отсиживаться, а все заботы спихнёте на плечи глубоко беременной женщины?
Гермиона разлепила веки и, конечно, увидела перед собой Джинни. Она уперла руки в бока и стала так похожа на Молли, что Гермиона невольно улыбнулась.
— Она ещё и улыбается! Луна уже аппарировала, через полчаса начнётся церемония!
С этими словами Джинни схватила Драко и Гермиону за руки, им пришлось поддаться и пойти за ней.
— Мне кажется, Уизлетта вынашивает кого-то очень вредного, — шепнул Гермионе Драко.
Та улыбнулась.
Джинни развернулась. Её внушительный живот — как-никак шёл седьмой месяц беременности — выпирал из-под золотистой мантии.
— Не думай, что я ничего не слышала, Малфой, — заявила она и улыбнулась. — Я вынашиваю того, кто отомстит тебе за эту отвратительную «Уизлетту».
— Жду с нетерпением.
И все трое обменялись улыбками.
***
Забини приносили друг другу клятвы в саду под аркой из синих, белых и тёмно-малиновых цветов.
Гермиона стояла у края арки и смотрела на Драко, расположившегося с противоположной стороны. Она заметила, как он неслышно усмехнулся на словах Блейза:
— Клянусь никогда не отрицать существование созданий, которых не видел собственными глазами.
Потом Гермиона окинула взглядом выстроенные по обе стороны от прохода — от арки к дверям поместья — длинные белые скамейки. Два ряда занимали рыжие макушки семьи Уизли — пришло всё младшее поколение, даже Чарли отложил дела и приехал. На отдельном ряду сидели Томасы, Невилл и Ханна, друзья Луны и Блейза по работе, несколько его однокурсников. Панси с Говардом выбрала место рядом с матерью Забини. По другую сторону от неё сидела Миллисента Булстроуд.
Ксенофилиус наоборот оказался на одном ряду с Гарри. Насколько знала Гермиона, отец Луны неплохо принял Блейза, но совсем не хотел общаться с будущей свекровью дочери. Гермиона не могла его винить: мать Блейза была крайне неприятной женщиной с холодным, выражающим вечное омерзение лицом. Вот и сейчас она сидела с поджатыми губами и разглядывала Луну так, точно увидела нечто противное. Наверняка, её шокировало платье невесты — белое с пышной юбкой, перевитой сверкающими гирляндами. Ещё Луна надела цветные бусы и вплела в волосы несколько светящихся шариков. Она, конечно, выглядела довольно экстравагантно, но Гермиона и не могла представить её в чём-то обыкновенном. К тому же Блейз очевидно был в восторге от своей невесты.
Когда новобрачных провозгласили мужем и женой, а Блейз поцеловал невесту, Гермиона снова вернулась взглядом к Драко. Ей было интересно, о чём он думает сейчас, глядя, как его друг становится женатым человеком. Но Драко только слегка улыбался, и Гермиона не могла разгадать его мысли.
Стоявший рядом с ним Тео тоже выглядел довольно отрешённым и замкнутым, но, когда пришло время поздравлять молодых, одним из первых подскочил к Луне и порывисто обнял её. Вообще эти двое отлично ладили и, как знала Гермиона, Блейз искренне радовался установившемуся между ними взаимопониманию.
На самом деле, Тео её друзья приняли легче всего. На редких общих сходках он свободно общался и с Гарри, и с Роном, и даже с Джинни, которая с подозрением относилась к Блейзу, вечно обменивалась колкостями с Драко и на дух не переносила Панси.
«Я просто не могу забыть, что эта стерва хотела выдать Гарри Сама-Знаешь-Кому, — объяснила Джинни однажды. — К тому же она со временем лучше не стала… Не понимаю, как такой адекватный человек вроде Нотта живёт с ней, и как ты ходишь с Паркинсон по магазинам раз в месяц — тоже в голове не укладывается».
Ну, от ежемесячных походов и Гермиона была не в восторге, но Панси очевидно боялась, что если не наведёт мосты, то потеряет Драко, вот и проявляла дружелюбие одним из доступных ей способов. Гермиона молча несла этот крест, зная, что Драко в свою очередь пытается не цапаться с Роном слишком часто. С Гарри Драко удавалось держать нейтралитет, хотя они периодически вели себя как малые дети.
Задумавшись, Гермиона не заметила, как подошла её очередь поздравлять Блейза — Луну она обняла несколько минут назад — обхватив новоиспечённого мужа подруги за плечи, она произнесла:
— Будь счастлив и береги её.
— Непременно, — потом он усмехнулся. — Знаешь, даже странно, что твоё поздравление звучит не как угроза.
Гермиона ответила в тон ему:
— Ну думаю, тебя уже достаточно напугали.
Потом она перевела выразительный взгляд на Уизли. Персонально Блейза поздравили все, кроме Джорджа. Тот хоть и пришёл на свадьбу, выглядел так, точно находился на похоронах. Гермиону печалило то, что он не смог смириться с тем выбором, который сделали Луна и она сама, но надеялась на время: оно должно было всё сгладить. Наверное.
Отойдя от Блейза, Гермиона тут же оказалась во власти Джинни. Та заявила, что они обязаны помочь в расстановке столов: после долгих препирательств все решили есть на свежем воздухе. Пока большая часть гостей находилась в доме или гуляла по обширным владениям Забини — тут Гермиона порадовалась, что подготовленный ей закон вступит в силу на следующей неделе, и владельцам земли придётся хорошенько потрудиться и позаботиться о ней, — Гермиона, Джинни, Одри и Флер расставляли столы.
Мужчин они выгнали, потому что, как сказала Флер, изящно взмахивая палочкой, «в некоторых делах от них нет никакой пользы».
Гарри, правда, хотел подменить Джинни — «Дорогая, ты же устанешь» — и пытался запретить ей перенапрягаться, но тут же услышал грозную отповедь. Странно, что за прожитые вместе годы он ещё не понял: не стоит никогда и ни в чём перечить Джинни.
— Как же здесь хорошо, — сказала Флер, когда они закончили со столами.
Забини решили устроить фуршет. Столы с закусками и напитками стояли по всей — по настоящему огромной — поляне. При этом по периметру были расставлены украшенные всё теми же синими или малиновыми цветами скамейки. Вскоре их заполнили люди, зазвучала музыка.
Гермиона оглядывалась в поисках Драко, но нашла Рона. Тот нёс в руках тарелку, на которой стояли пять или семь канапе.
— Для Сью, — объяснил он, поймав взгляд Гермионы. — Ей тяжеловато подниматься.
Сьюзен Уизли была ещё одной «глубоко беременной» женщиной на этой свадьбе. Более того она ждала близнецов и, в отличие от Джинни, ей предстояло родить уже в этом месяце. Рон так трогательно заботился о ней, что Гермиона не переставала умиляться.
— Как она? — поинтересовалась Гермиона.
Вместе с Роном она направилась к сидящей на противоположной стороне поляны Сьюзен.
— Да хорошо в целом. Всё время ставит диагнозы самой себе, сейчас это даже забавно.
— Обо мне говорите? — спросила Сьюзен, когда они оказались рядом с ней.
Рон протянул жене тарелку, и та принялась уплетать канапе.
— Ага, — кивнула Гермиона. — Как близнецы?
Сьюзен прищурилась:
— И почему все так уверены, что это близнецы? Может, будут двойняшки. Я бы вот хотела мальчика и девочку сразу. Тогда больше не придётся рожать.
Рон тут же насупился:
— Ну нет, по-любому придётся, дорогая. Детей должно быть хотя бы трое.
— Слышала, Гермиона? — рука Драко обвила её талию.
Рон тут же скривился:
— О, избавьте меня от этого.
Сьюзен рассмеялась. Она сама не имела ничего против Драко и вечно беззлобно подшучивала над мужем. Вообще за прошедшие месяцы она стала нравиться Гермионе гораздо больше, чем раньше.
Они постояли вчетвером ещё некоторое время. Говорили в основном Гермиона и Сьюзен, потом Драко утянул Гермиону к танцполу — на поляне появилось специальное покрытие. Там кружились Луна и Блейз.
Гермиона любовалась ими. Она далеко не в первый раз была на свадьбе, но первый танец новобрачных неизменно завораживал её. Гермионе казалось, что она наблюдает за чем-то глубоко интимным, очень личным. Блейз не притягивал Луну слишком близко к себе, но каждое его движение, каждое касание было полно нежности. Луна поддавалась ему, а потом вдруг вырывалась из рук партнёра, но, прокружившись, снова оказывалась в кольце его рук.
Когда танец закончился — Блейз аккуратно опустил Луну почти к самому полу и там поцеловал — раздались громкие аплодисменты.
Потом все поспешили на танцпол. Под песни приглашенной группы с незапоминающимся названием кружились рядом Нотты, Уизли — во всех возможных сочетаниях, сидеть остались только Рон и Сью — Лонгботтомы, Томасы и, конечно, Драко с Гермионой.
В какой-то момент к Гермионе подошёл Гарри, и Драко неохотно отступил. Оглянувшись, Гермиона заметила, что он танцует с Джинни. Гарри то и дело кидал на них беспокойные взгляды.
— Что ты так волнуешься? — не выдержала Гермиона.
Гарри пожал плечами:
— Ну как что, это же Малфой, откуда ему знать, как танцевать с беременными.
— А тут нужно особое мастерство?
Гарри смущённо отвёл взгляд.
— Так что там с именем? — поинтересовалась Гермиона, пытаясь сменить неудобную тему. — Вы смогли определиться?
Тут глаза Гарри блеснули торжеством:
— Ага. Джинни сдалась. Назовём Альбусом Северусом.
Гермиона сразу вспомнила слова Драко, когда он услышал об этой затее Гарри:
«А Поттер в курсе, что можно называть детей не только в честь умерших?».
— О, вот как, — сказала она, сделав поворот и едва не столкнувшись с Одри.
Красный подол её платья задел Гермионин зелёный (они с Драко после многочасовых обсуждений решили подобрать на праздник одежду схожих тонов).
— Тоже считаешь, что это слишком… напыщенно?
— Главное — чтобы вам нравилось, — заверила Гарри Гермиона.
Её саму преследовало нехорошее предчувствие, что если она вдруг выйдет замуж за Драко — а такой вариант с каждым месяцем казался всё более реальным — её ребёнка будут звать Абраксас, Скорпиус или Арманд. Хотя Гермиона в любом случае собиралась бороться до последнего.
***
Через пару часов Гермиона, устав от танцев и конкурсов — хотя наблюдать, как Блейз верхом на Драко пытается поймать мячик быстрее Гарри с Роном было довольно уморительно — решила пройтись по владениям Забини.
Обойдя большой белый дом с колоннами и огромными лестницами по кругу, она спустилась в сад, где столкнулась с Флер, Луной и Джинни.
— Я тут прячусь от Гарри, — подмигнула ей Джинни. — Наш герой немного перебрал и решил спасать меня вообще от всего.
Все четверо рассмеялись.
— Вообще сначала я шла с Одри, — объяснила Джинни. — Но её выхватила Анджелина. Ей скучновато одной, а Джордж совсем приуныл.
На этот раз никто не улыбнулся. Об отношениях Анджелины и Джорджа, кажется, ещё более усложнившихся после рождения Фреда, никто старался не говорить. А сегодня к тому же был праздник.
Вчетвером они дошли до канала, над которым возвышался широкий мостик с резной оградой. Луна легко залезла на перила. Гермиона встала рядом, облокотившись на узорчатую решётку. Флер и Джинни сделали то же самое.
— Ну что как тебе замужняя жизнь? — спросила Джинни.
Видно, вспомнила, как часто ей в своё время задавали этот вопрос.
Луна пожала плечами, и Гермиона с беспокойством посмотрела на неё: ещё упадёт в воду. На этот раз Гермиона не взяла с собой палочку, но надеялась, что в случае чего сможет вытащить подругу и без неё. В конце концов, с заклинанием левитации она дружила с первого курса Хогвартса.
— Да ничего не изменилось, — сказала Луна. — Только жить теперь будем вместе. Мне нравится тот дом, который ты посоветовала, Флер.
Та притворно раскланялась — расслабленная Флер всегда казалась Гермионе очаровательной, она как-то сразу становилась проще и человечней — и тут же начала в сотый раз рассказывать историю о том самом доме.
Гермиона уже успела выучить её наизусть: одним субботним утром Флер увидела в «Пророке» — да она всё ещё читала «Пророк» и не стыдилась этого, ведь именно благодаря Скитер Флер узнала о «тайном романе Гермионы» — объявление о том, что продаётся коттедж «Флора» и тут же написала об этом Луне. Флер знала о заключённом Луной и Блейзом договоре: выбрать дом для будущей жизни вместе, а не останавливаться в одном из тех, что принадлежат семейству Забини.
По словам Луны да и Блейза тоже, «Флора» оказалась идеальным местом: два этажа, шесть спален, прекрасный цветник вокруг дома. Луна и Блейз намеревались перебраться туда сразу после свадебного путешествия — уже через несколько часов молодые отправлялись в Италию.
— А вот некоторые не расписаны, но живут вместе, — поддела Гермиону Джинни.
Та вздохнула:
— Во-первых, мы не живём вместе, Драко просто часто у меня ночует. И я уже говорила тебе об этом. Во-вторых, ты говоришь так же, как моя мама, и это пугает.
Флер обернулась к Гермионе:
— Ты уже познакомила Драко с родителями?
Она кивнула:
— Да, мы обедали у них пару раз. Мама считает его настоящим джентльменом, а папа немного беспокоится, потому что не очень доверяет Драко, всё твердит, что люди не меняются, — Гермиона поморщилась, вспомнив недавний разговор с отцом на эту тему. — Папа просто не понимает, что Драко как бы не изменился по сути, вы же знаете, он так и остался жутко вредным, и язык у него — оторви и выбрось…
Её подруги переглянулись.
— Но он повзрослел.
Флер энергично закивала:
— Да, кстати, на этот счёт. Он же сегодня говорил с Биллом.
Гермиона немного удивилась. До этого Драко не пересекался с Биллом и вроде бы обсуждать им было особо нечего, разве что речь не о каком-то формальном обмене репликами, но Флер бы не стала упоминать о таком. И тут Гермиона поняла и приоткрыла рот:
— О… о шестом курсе?
Они с Драко лишь раз говорили о том времени. Тогда Гермиона поняла: он сожалеет о своих попытках убить Дамблдора, из-за которых пострадали другие люди, и о том, что привёл пожирателей в школу, но искренне считает — у него не было другого выхода. В ту ночь Драко положил голову ей на колени, и Гермиона долго гладила его по волосам, слушая о метаниях и построении планов — таких идеальных на взгляд шестнадцатилетнего. Он так и не признался, что очень боялся, но она и без того обо всём знала. Страхи Драко не были для неё секретом, они ничего не меняли в её отношении к нему.
Флер тем временем произнесла:
— Именно. Не знаю, что конкретно он сказал, но это звучало как извинение. По крайней мере, я видела, как Билл протянул ему руку. Хорошо же, да?
— Конечно, — отозвалась Гермиона.
Она думала о том, что Драко, видно, считал Билла действительно невинно пострадавшим из-за него: без его вмешательства Уизли не встретился бы с Сивым. К Гарри и Рону Драко относился совсем иначе. Тут он искренне защищал себя.
От мыслей её отвлёк рассказ Джинни о том, как Джеймс собирал свои игрушки в корзину и пытался уйти из дома, потому что «у вас теперь появится новый мальчик, и вы будете любить его больше». Они с Флер тут же переключились на обсуждение детей. Гермиона прислонилась к боку Луны. Та подмигнула ей:
— Кажется, нам с тобой всё-таки стоит поблагодарить министерство?
Гермиона рассмеялась:
— Возможно. Хорошо, что Конгрит так и не узнала о вашей с Блейзом авантюре.
— Ага. Ещё и благодарности выдала.
— Вот, где вы спрятались?
Услышав знакомый голос, Гермиона обернулась. К ним приближались Драко, Блейз и Гарри с Биллом.
— А я думаю, куда вы запропастились, — сказал Билл, сгребая Флер в объятия.
Та улыбнулась и, вывернувшись, поцеловала мужа в щёку:
— У нас был тайный тет-а-тет, дорогой.
— Вот так и бери в жёны вейлу. Вечно у неё какие-то тайны и секреты.
Конечно, Флер тут же стала рассказывать всем — хотя на мосту сейчас не было человека, не знающего об этом, — что она вообще-то не полностью вейла, а только немного.
Гарри тем временем накинул Джинни на плечи тёплую мантию, которую притащил с собой («Ты же замёрзнешь!»), Блейз помог Луне спуститься («Я даже не буду спрашивать, зачем ты туда забралась»), Драко встал рядом с Гермионой и шепнул ей тихо-тихо:
— Ну что они достаточно попытали тебя разговорами о беременности и детях?
Она улыбнулась.
— Зуб даю, он снова сказал ей про нас какую-то гадость, — заявила Джинни.
Луна посмотрела на неё и покачала головой:
— Ты должна признать, что некоторые его гадости весьма забавны.
Драко выглядел озадаченным. Гермиона знала: Луна вечно сбивает его с толку.
— Даже не знаю, обижаться или нет, — наконец заявил он.
— Я уверена, ты защищаешь его, потому что вышла замуж за слизеринца, — не осталась в долгу Джинни.
На этих словах Блейз поцеловал Луну то ли в щёку, то ли в ухо.
Флер закатила глаза:
— Ох, уж эти ваши хогвартские деления…
И пока они шли до поместья, чтобы вместе со всеми посмотреть волшебный фейерверк и проводить молодых в путешествие, Флер не переставала говорить о хогвартской системе обучения и вспоминать время проведённое в этой школе. Билл обнимал жену за плечи, и Гермиона готова была поклясться: вовсе её не слушал, но, кажется, по-настоящему наслаждался звуками её голоса. Поймай она на таком Драко, непременно убила бы его.
***
Когда Забини отбыли, и почти все гости разъехались, Драко предложил Гермионе прогуляться по саду («Если ты не слишком устала, конечно»). Он подал ей руку, надеясь, что Гермиона не откажет, и она действительно пошла с ним.
Драко любил этот поместье и большой сад с длинными дорожками и настоящими лабиринтами из деревьев. Когда-то давно они бегали тут с Блейзом и пару раз даже летали на мётлах — пока мать Блейза не велела им «немедленно прекратить это безобразие».
Ночное небо усыпали звёзды, выглянула полная серебристая луна. Она освещала Гермиону, делая её похожей на фею.
— В зелёном ты хороша, — не удержался он.
Не то, чтобы Драко не делал Гермионе комплименты, но под действием огневиски они всегда давались ему проще.
Она улыбнулась:
— Только в зелёном?
Остановившись, Драко обнял Гермиону и прошептал ответ прямо ей в ухо. Она рассмеялась, откинув голову назад, и он оставил несколько поцелуев на этой тонкой белоснежной шее.
— Вот и закончилась вся эта эпопея со свадьбой, — сказала Гермиона, когда они снова пошли вперёд, петляя между разросшихся кустов.
— Да, к счастью.
У Драко в последние месяцы и без того хватало дел, так что свадьба и, правда, далась ему тяжело. Он никогда не думал, что друг жениха должен решать столько всего.
— Может, после официального назначения всё будет проще? — предположила Гермиона.
По её голосу он понял, что она не питает особых надежд на этот счёт.
— Разумеется, нет. Скоро открывается посольство в Мексике. Вот думаю, кого отправить в командировку.
Он не сдержал самодовольной улыбки. Всё-таки решение Кингсли сделать его начальником международки стало для Драко приятной неожиданностью. Он сам, как и многие, думали, что место достанется Уолшу, но Кингсли почему-то передумал.
Драко надеялся, что Гермиона или её дружок Поттер не имеют к этому никакого отношения. Впрочем, Гермиона клялась в своей невиновности, и он не видел причин не верить ей. В конце концов, он и, правда, был в разы умнее Уолша или любого другого министерского придурка.
По правде говоря, Драко сначала думал, что после ареста Долфорда Гермиона станет начальником своего отдела, и уже предвещал шутки Блейза по этому поводу, но должность получила вышедшая из декрета Розали Стамп. Впрочем, Гермиона, кажется, была довольна местом заместителя и уже успела привязаться к Розали («По сравнению с Долфордом она просто великолепна», — твердила Гермиона).
Они обсудили ещё несколько рабочих моментов, потом вспомнили, как выпивший лишнего Перси Уизли решил очаровать мать Блейза, и как Одри пришлось спасать мужа от гнева этой леди. Наконец, они дошли до любимого дерева Драко — старого раскидистого дуба, такого широкого, что нельзя было объять его ствол руками.
— Гермиона, — Драко задержал её, чтобы она остановилась, проговорил как можно скорее. — Знаешь, я тут подумал, нам стоит пожениться. Как тебе февральская свадьба?
Она охнула, на мгновение поднесла руки ко рту:
— Постой, ты что делаешь мне предложение?
— Нет, я зову тебя на свой день рождения, — попытался отшутиться Драко.
Она скрестила руки на груди:
— Что-то не очень похоже. Слушай, Драко, перестань паясничать и… я не знаю, ну на колени там встань, кольцо предложи. Вечно же твердишь, что ты джентльмен и размахиваешь этой своей… чистокровной патриархальной моралью.
Драко усмехнулся:
— А тебе очевидно нравится эта моя… чистокровная патриархальная мораль, а?
Сначала он пододвинулся совсем близко и оставил быстрый поцелуй на её губах, а потом медленно опустился на колено и взял её руку в свою. Несколько секунд ушло на то, чтобы найти в кармане кольцо — старое, фамильное, как положено, и пусть Гермиона хоть обсмеётся, носить будет именно его — а потом он произнёс:
— Гермиона Джин Грейнджер, ты выйдешь за меня?
Тут она расхохоталась — скорее нервно. Попыталась поднять его с колен, но Драко не собирался вставать, пока не услышит ответ.
— Ну-ну, я пошутила же, — твердила она.
— Так что?
Драко знал, из-за чего Гермиона порвала с Уизелом. Она сама рассказала ему однажды, что в то время боялась брака, не хотела спешить. Призналась, не верила, что, сможет стать хорошей женой, выдержать сравнение с Молли Уизли («Она ведь действительно идеальная женщина, и не кривись. Когда-нибудь, надеюсь, ты и сам это поймёшь»). Драко рисковал, задавая свой вопрос, опускаясь на одно колено, но разве существовал другой способ сделать Гермиону полностью своей, до конца?
И хотя задумывая всё это, он не сомневался в её ответе, сейчас вдруг испугался.
— Гермиона?
Не мог же его голос прозвучать так жалобно?
Драко вдруг вспомнил давний разговор с отцом.
«Женщина не должна слишком торопиться замуж, это признак глупости», — кажется, так он сказал. Но Драко ведь и не торопил Гермиону, он просто хотел узнать.
— Да, — вдруг выдохнула она и снова потянула его за руку, чтобы он поднялся.
Но Драко теперь не спешил, сначала он надел ей на палец кольцо — серебряное с сапфиром, мать потрепала Драко по голове, прежде чем отдать это украшение, — а уже потом встал с колен и поцеловал Гермиону.
— Так, в феврале? — снова спросил он, оторвавшись от её губ.
— А не рановато? — Гермиона соединила их руки и разглядывала кольцо на своём пальце.
Драко знал: вообще-то она не любила, когда он дарил ей дорогие украшения, но это было особенным. Наверняка, Гермиона чувствовала это, потому и не возражала против серебра и сапфира.
Драко усмехнулся, прежде чем ответил на её вопрос:
— Ты, значит, хочешь, чтобы между нашими с Забини детьми была разница в вечность?
Кажется, тут она покраснела.
— Так, это основная причина?
— А нужны какие-то ещё?
Гермиона рассмеялась и поцеловала его.
Когда они шли обратно, взявшись за руки, она вдруг сжала его пальцы и нахмурилась:
— Не рассчитывай, что после свадьбы я брошу работу.
Драко не думал ни о чём таком. Наверное, речь опять шла о его «патриархальной чистокровной морали».
— Если ты перестанешь работать, я с тобой разведусь, — заверил он Гермиону.
И почти не соврал. Если Гермиона перестанет трудиться в своём безумном отделе, то ей будет некуда деть свою энергию, и она гарантировано сломает его несчастный и без того перегруженный работой мозг.
— Так, вот, как мне избавиться от тебя в случае чего, — протянула она.
Эта шутка Драко не понравилось. Пришлось снова остановиться и поцелуями убедить Гермиону в том, что он не находит в её заявлении ничего смешного. Она не возражала и Драко, кажется, любил её в два раза сильнее теперь, когда видел своё кольцо на её пальце. Он чувствовал: жизнь преподнесёт им ещё много сюрпризов и испытаний, хотя бы ужин с его родителями, который назначила мать (или всё-таки отец?), чего стоит, да и в Норе Драко, видно, всё-таки придётся побывать… Но он знал, если Гермиона будет улыбаться так же, как сейчас — когда она так прижималась к нему, так лучилась счастьем — они со всем справятся.
Всё и, правда, будет хорошо.
P.S.
Дорогие читатели!
Вот и завершилась эта работа. Спасибо вам за поддержку, за то, что были с героями на протяжении всех глав.
На самом деле, я чуть не написала "вот и закончилась эта история", но дело в том, что это не совсем так. Обдумывая завершение "Февральских мотивов", я поняла, что очень привязалась к этой истории и не могу навсегда оставить её. Поэтому я собираюсь периодически — не очень часто, но всё же — писать небольшие миники о дальнейшей жизни героев. Мне хочется рассказать немного не только о Драко и Гермионе, но и об их друзьях, и детях (да, я уже знаю, как их зовут и на каких факультетах Хогвартса они учатся LOL)... Все истории соберу в отдельный фик с названием в духе "Февральские мотивы. Цикл". И вот хотела спросить, может, есть какие-то моменты, о которых вы хотели бы узнать? Второстепенные персонажи, судьба которых вас волнует?
Если что, пишите. Вдруг нас заинтересует один и тот же вопрос.
