Глава 1Гарри надел шляпу и испуганно осмотрел зал.
— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Сложно. Очень сложно. Много смелости, это я вижу. И ум у тебя неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так. И имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить?
Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета.
«Только не в Слизерин, — подумал он. — Только не в Слизерин». Он не хотел попасть в Слизерин с того самого момента, когда Хранитель ключей Хагрид привёз ему письмо из Хогвартса и рассказал немного о школе, упомянув, что когда-то здесь учился и убийца родителей Гарри — самый великий темный волшебник мира Лорд Волдеморт. Он тоже был слизеринцем, и этого факта было достаточно, чтобы Гарри ненавидел этот Дом.
— Ага, значит, не в Слизерин? — переспросил тихий голос. — Ты уверен? Ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу… Так почему нет?
— Только не Слизерин, — прошептал Гарри, с отвращением глядя, как Малфой, ухмыляясь, что-то шепчет на ухо худому, но коренастому Крэббу. После встречи в магазине Мадам Малкин и стычки в Хогвартс-экспрессе, когда они с Роном едва прогнали Малфоя, Крэбба и Гойла, один вид блондина вызывал у Гарри омерзение.
— Только потому, что там Малфой? — коварно спросил голос. — Это не очень серьёзное основание, чтобы отказаться от факультета, которому ты подходишь.
— Пожалуйста… Не в Слизерин… — умоляюще прошептал Гарри, чувствуя, как у него холодеет на сердце.
— Слизерин поможет тебе достичь величия, в этом нет сомнения, — задумчиво сказала шляпа, словно учуяв в Гарри что-то скрытое от него самого. — Прости, но я должна определить тебя на правильный факультет. СЛИЗЕРИН! — Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула это слово громче, чем предыдущие.
Ничего не произошло. Земля не перевернулась. Только профессор МакГонагалл посмотрела на него с лёгким удивлением. Гарри показалось, что даже её шляпа выглядит немного печально.
— Что же, мистер Поттер, займите Ваше место, — вздохнула она.
Гарри снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу.
Мальчик старался не поднимать глаза, поэтому не видел изумленных взглядов Рона, Гермионы и, главное, Малфоя. Тот казался рыбой, вытащенной из воды, нелепо открывая и закрывая рот. Наконец, Гарри встал и медленно пошёл к столу Слизерина. У горла стоял неприятный ком, точно мякоть неспелой зимней груши, а на глазах выступали слезы. Он шёл на факультет, где учился убийца родителей и все его сторонники. Он сам себе казался противным и мерзким. Ощущение гадливости стало еще сильнее, когда на шее сам собой появился серо-зеленый галстук, а на груди — значок серебристой змеи. Но взглянув на ухмыльнувшегося Малфоя, Гарри дернул подбородком: они не увидят его слёз. Никогда.
Сначала сидящие за зеленым столом молчали. Затем пару раз хлопнул директор Дамблдор. Гарри растеряно взглянул на его очки-половинки, и ему показалось, что в глазах Дамблдора тоже мелькнула искра досады. Только после этого ради приличия захлопали несколько старших учеников. Их подхватили пара младшекурсников, но все равно гул аплодисментов был редким и недружным.
— Добро пожаловать в Слизерин, Гарри Поттер, — ухмыльнулся высокий темноволосый парень с особым значком. — Я Маркус Флинт, староста факультета.
Гарри неуверенно пожал руку. Ему казалось, что этот Флинт очень похож на злобного горного тролля, но выбирать не приходилось. Стол Слизерина был крайним у стены, и мальчик растеряно посмотрел на горящие факелы, словно ища в них поддержки.
— Ради бога, не пялься, Поттер, — чей-то насмешливый голос заставил Гарри обернуться. Перед ним сидел достаточно высокий и тощий паренек с надменным лицом.
— Нотт. Теодор Нотт, — всё так же насмешливо протянул мальчик руку и сразу же отвернулся к остальным, показывая, что разговор закончен. Гарри неуверенно пожал его жесткую ладонь и стал молча смотреть на продолжение распределения.
— Уизли, Рональд!
Гарри напрягся. Его рыжий друг неспеша вышел и сел на табурет. Это было невозможно, но что, если… Он с немой мольбой посмотрел на шляпу.
— Гриффиндор! — вынесла та вердикт за полминуты.
Счастливый Рон побежал к красному столу, и Гарри почувствовал ноющую тоскливую зависть. Он посмотрел на гриффиндорцев, но один из близнецов — Гарри не мог понять, Фред или Джордж — послал ему гримасу отвращения. Они, похоже, теперь не захотят с ним и знаться. Гарри грустно потупился в золотую тарелку.
— Забини, Блейз!
Едва прозвучали слова, к судному табурету приблизился темнокожий и преисполненный достоинства мальчик. Держался он истинно по-королевски. Гарри даже подумал, что Малфою до него далеко. Шляпа соскользнула Блейзу на нос, но тот бесцеремонно приподнял ее назад.
— Слизерин! — объявила Шляпа, чем несказанно обрадовала темнокожего новичка. Тот легко соскочил с табурета и направился к своему столу. Гарри отодвинулся еще ближе к краю, освобождая Блейзу место, но тот неожиданно сам сел с краю, подвигая Поттера ближе к остальным.
— Эй, шрамоголовый, аккуратней! — не очень-то лестно рыкнул Нотт.
— Тише, Тео, не бурчи. Это был я, — беззлобно толкнул знакомого Забини.
— О, и итальяшка с нами! — хохотнул Теодор. — Теперь точно скучно не будет.
Гарри слушал сокурсников отстранено, прилагая все усилия, чтобы не заплакать. Не так представлял себе он свой первый день в Хогвартсе. Мальчик поднял голову и посмотрел на учительский стол. Его глаза сразу отыскали Квирелла, на голове которого возвышался тюрбан.
— Тео, — толкнул под локоть сокурсника Гарри. — Кто это возле Квирелла сидит?
— Ты о Снейпе? — недовольно переспросил Нотт. — Видно, ты совсем ничего не знаешь… Это профессор Северус Снейп, наш декан.
Гарри внимательно слушал парня, но внезапно вскрикнул, прижав руку ко лбу.
— Эй, что это с тобой? — заинтересовано спросил Теодор.
— Да так, лоб болит, — недовольно потёр шрам Гарри. — А что он преподает?
— Зельеваренье, — уже охотнее ответил Нотт. — И, кстати, нас, слизеринцев, слава Мерлину, особо не мучает.
— Все знают, что он хочет занять место профессора Квиррелла. Он большой специалист по Темным искусствам, - назидательно заметила невысокая черноволосая девочка со смуглой кожей. Она казалась хрупкой, хотя в каждом её жесте чувствовалась порывистость и жесткость. Гарри показалось, что она чем-то напоминает мопса.
Поттер с интересом посмотрел на профессора зельеварения, но, прочитав на его восковом лице неприязнь, потупился в тарелку. У него возникло странное чувство, будто декан Слизерина за что-то очень зол на него, хотя, наверное, это было неудивительно. Почему они все, кстати, так не любят его? Он был в ссоре с одним Малфоем, а с ним не желали разговаривать все, кроме разве что… Да нет, и Нотт что-то объяснял хрупкой белокурой девочке с зеленоватыми глазами. Гарри грустно посмотрел на базальтовую стену, украшенную темно-зелеными вымпелами, на которых были вышиты серебристые и черные змеи. В вечернем свете факелов их фигуры, казалось, шевелились. На сердце снова заныла рана: теперь это был его факультет.
— Попрошу внимания! — произнес, поднявшись, профессор Дамблдор. Возможно, это смахивало на паранойю, но Гарри снова казалось, будто директор был слегка расстроен.
— Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!
Гарри недоуменно покачал головой. Он не понял странных слов директора. Также мальчик заметил, что некоторые старшекурсники-слизеринцы покрутили пальцами у виска в ответ на приветствие директора.
Внезапно золотые тарелки наполнились разнообразной едой. На столе появились жареная говядина, цыплята, свиные и бараньи ребрышки, сосиски, бекон и стейк… Гарри никогда не видел столько блюд. Радостные слизеринцы скорее накладывали угощения.
— Ну почему я должен есть в обществе вонючей шрамолицей полукровки! — Драко Малфой презрительно задергал острым носом. Следом гримасы скорчили темноволосая Панси Паркинсон и тучный Грегори Гойл. Светловолосая девочка рассматривала Гарри как диковинное существо. Поттер скорчил ей гримасу и повернулся к Малфою.
— Потти, — с презрением скривился Драко. — Поди, страдаешь, что теперь не сможешь кормить конфетами тупоголового Уизела? — Панси Паркинсон громко фыркнула.
— Что ты истеришь, Малфи? — Гарри посмотрел на него с сарказмом. Впервые в жизни он говорил с таким ядом. В глубине души Гарри понимал, что это нехорошо, но при взгляде на серебристо-зеленые вымпелы у него было странное чувство, будто какое-то существо внутри довольно происходящим и рвется на свободу.
— Да как ты смеешь… — задыхался от ярости Малфой. Его бледная кожа покрылась красными пятнами.
— Смею, Малфи, смею. Ты ведь пока просто Малфи, а не декан, правда? — заметил Гарри. Несколько слизеринцев, включая белокурую девочку, дружно рассмеялись.
— Добро пожаловать в Слизерин! — раздался сверху звонкий голос. Над столом пролетал призрак в старинной мантии, заляпанной серебристыми пятнами призрачной крови. Ухая, он махал рукой, приветствуя каждого нового слизеринца.
— Бог ты мой… С нами Гарри Поттер… — заметил спокойно призрак.
Гарри несмело улыбнулся и, взглянув на базальтовую стену с факелами, задумчиво посмотрел вслед улетавшему привидению. На душе поселилась странная щемящая тоска, к которой, впрочем, примешивалась приятная истома от ожидания чего-то необычного. Улыбнувшись краешком губ, мальчик наложил новую порцию бекона…
— Чего вылупился, Поттер? — рассмеялся ему в лицо Малфой. — Небось, в жизни такой еды не видел! Интересно, чем же твои магглы питаются? Наверное, с помойки…
Гарри медленно поднял голову. Его глаза полыхнули так, что Малфой поперхнулся.
— Интересно, а где питался ты, Малфи? — ехидно спросил Поттер.
— Так, молодежь, давайте потише! — громыхнул Флинт. Его неприятное лицо усмехнулось, а черные кудряшки казались липкими в свете вечерних факелов. — Тебе, Поттер, лучше не заводить врагов в самый первый вечер. И так ты здесь не самый желанный гость.
С этими словами староста присел на место, вновь опустив настроение Гарри. Есть расхотелось. От нечего делать, мальчик прислушался к разговору Тео, Блейза и хрупкой девочки.
— …в Мадриде дождь шёл, поэтому погулять особо не удалось. Мы с мамой решили зайти в бутики…
— Дафни, тебе бы только по бутикам шастать, — притворно закатил глаза Тео. — Ты бы лучше рассказала Блейзу, как ты у меня на лошади каталась.
— Знаешь, Нотт, — улыбнулся темнокожий Забини, — после того стресса, который был у моих конюхов от ее воплей, меня уже ничего не удивит.
— Мальчики, но чего вы хотите? — с ноткой обиды произнесла Дафна. — Ну боюсь я лошадей, что тут такого…
— То, что ты не настоящая леди, Гринграсс, — ухмыльнулась темноволосая Панси. — Мы вот с Драко всё лето провели в его поместье. Мистер Малфой мне даже лошадь отдельную подарил.
— Да-да, — с жаром заверил Малфой, — Панси прекрасная наездница и лихо укротила весьма норовистую лошадь.
«Как ничтожны их желания, Гарри, — вдруг хмыкнул в голове холодный насмешливый голос. — Бьюсь об заклад, что сейчас Паркинсон непременно расскажет, какой масти был ее конь и как ловко она держит ноги в стременах».
Мальчик вздрогнул. Он не мог понять, откуда исходит этот леденящий душу шепот: то ли от неприятного человека с крючковатым носом, то ли от испуганного Квирелла, то ли… неужели от него самого? Гарри задумчиво посмотрел на позолоченные кубки, сверкавшие в вечернем отсвете факелов и задумчиво положил руку на ладонь. Этот голос был похож на голос взрослого товарища, но он определенно не нравился ему своей надменностью и леденящим холодом. Девочка по имени Дафна, между тем, надула губки и отвернулась от сокурсников. Её холодные светло-зеленые глаза остановились на Гарри.
— Дафна Гринграсс, — она протянула мальчику маленькую белую ладошку. — Не ожидала увидеть тебя, Поттер, на Слизерине.
Гарри осторожно пожал её хрупкую руку. Ему казалось, что девочка смотрела на него с жалостью, но этот странный огонек тотчас погас в её глазах. Когда все насытились и еда исчезла с тарелок, профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона.
— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом…
Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.
— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует колдовать на переменах. Тренировки по квиддичу начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И, наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.
Гарри рассмеялся, но таких весельчаков, как он, оказалось очень мало.
— Чего ржёшь, Поттер? — как-то невесело спросил сидящий рядом старшекурсник.
— Вот было бы прикольно, если бы шрамоголовый подох, — восхитился Малфой. — Надо будет засунуть его туда.
— Драко, я бы не советовал туда соваться, — заметил Флинт. — Дамблдор редко таким шутит.
— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! — прокричал Дамблдор, сквозь гул детских голосов.
Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки.
Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на неё муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.
— Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали!
И весь зал заголосил:
Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,
Научи нас хоть чему-нибудь.
Молодых и старых, лысых и косматых,
Возраст ведь не важен, а важна лишь суть.
В наших головах сейчас гуляет ветер,
В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух,
Но для знаний место в них всегда найдется,
Так что научи нас хоть чему-нибудь.
Если что забудем, ты уж нам напомни,
А если не знаем, ты нам объясни.
Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс,
А мы уж постараемся тебя не подвести.
Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. Слизеринцы, в большинстве, только ржали и опять крутили пальцами у виска. Естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех.
— О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Её волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!
Ученики начали расходиться по факультетам. Рыжий Перси Уизли строил гриффиндорцев, и Гарри удивлялся, насколько каждое его слово, каждый взмах руки были теплее движений Флинта и второй кареглазой старосты… Кажется, её звали Джемма Фарли. Гарри грустно посмотрел на Рона, но тот даже не удостоил его взглядом. Поттер с замиранием сердца подумал о том, что их едва начавшаяся дружба на этом закончилась.
«Все волшебники и волшебницы, которые пошли по темной дорожке, учились в Слизерине», — с ужасом вспомнил Гарри слова Хагрида в Косом переулке. Наверное, и Сам-Знаешь-Кто когда-то также, как он, сел за зеленый стол и с непривычки смотрел, как горят на базальтовой стене факела. Наверное, в тот день шёл сильный дождь… Гарри вздрогнул: он не хотел иметь ничего общего с чудовищным убийцей своих родителей и не хотел идти по тёмной дорожке. Но проклятый серебристый значок змеи, так некстати украшавший его грудь, напоминал об обратном.
«Захочет ли теперь Хагрид разговаривать со мной?» — с тревогой подумал Гарри, глядя на недовольное лицо волшебника в тёмной мантии. Мальчик не знал почему, но почти каждым кусочком кожи чувствовал, что его не переваривает собственный декан. Настроение стало совсем скверным, и Поттер, преодолевая головную боль, начал строиться в шеренгу с остальными слизеринцами.
* * *
Маркус Флинт бодро шёл по гулким каменным ступенькам, ведя первоклассников в подземелья. Едва спустившись вниз от Большого зала, Гарри ощутил, как холод пробрал его тело до костей. Он ненавидел холод и сырость, и сейчас, глядя по сторонам, с отвращением думал о том, что ему здесь жить целых семь лет. В душе он чувствовал, что нужно запомнить дорогу: вряд ли потом кто-то захочет помочь Гарри Поттеру. Он снова казался себе таким же противным и мерзким, как эти стены.
Большинство слизеринцев молчало. Дафна и еще одна высокая костлявая девочка — кажется, её звали Трейси — отчаянно дрожали и кутались в дорогие накидки. Нотт о чём-то вполголоса трепался с Забини. Иногда они подкалывали темноволосую Панси, которая, как и предполагал надменный голос, болтала о своих подвигах по укрощению малофевского коня. Поморщившись от отвращения, Поттер поправил очки: эти глупости ему теперь предстоит слушать ежедневно.
Наконец, староста остановился перед голой стеной, ничем не отличавшейся от остальных по всему подземелью, и громко произнёс:
— Рогатая гадюка!
Дверь в стене скользнула в сторону, открывая вид на огромное зеленое пространство.
Гостиная Слизерина оказалась низкой длинной комнатой, освещенной зелеными лампами. Невысокий каменный потолок и странное зеленое свечение от окон придавали комнате хмурый вид. В центре находился резной камин. Рядом с ним стояло много темно-зеленых диванов и кресел, столиков изумрудного и малахитового оттенков. На полу был расстелен зеленый ковер с серебристым узором. Гарри посмотрел на тусклый салатовый свет, льющийся из встроенных в потолок ламп. У него возникло ощущение, будто он попал в призрачное вечернее болото.
— Мальчики — налево, девочки — направо, — показал на коридор рукой Флинт. — Но мой совет — немного посидеть в гостиной, так как в комнатах ещё холодно.
С этими словами староста плюхнулся в ближайшее кресло. Первокурсники двинулись к камину, вокруг которого стояли пуфики, и расселись. Гарри сначала хотел постоять в уголке, но когда понял, что окоченел, все-таки двинулся к сокурсникам.
— Садись, — показала ему на пустой пуфик Дафна.
Гарри присел и, почувствовав тепло, начал согреваться. Глаза стали слипаться от усталости. На мгновение перед ним возникло видение, как незнакомый высокий темноволосый мальчик задернул бархатный полог с эмблемой черной змеи. Была, видимо, глухая ночь. Мальчик вылез из постели, подошел к подоконнику и дрожащей рукой взял один из пяти помеченных кубков с эмблемой серебристой змеи. Он налил в кубок воды и судорожно выпил, дрожа всем телом. Гарри вздрогнул, точно вышел из забытья и сразу же прислушался к разговору.
— Вам везет, девочки, — вещал Малфой. — Вас в комнате пятеро…
— Считать разучился? — съязвила Панси, — Четверо. Я, Дафни, Трэйси и Милли.
— Не цепляйся к словам, — закатил глаза Тео.
— А нас целых шестеро, — закончил реплику Драко. — Плюс, с нами этот грязный Потти.
Гарри сделал вид что не услышал. Спорить не хотелось, а глаза слипались. Пухлая Миллисента со злобным лицом напомнила ему тролля. Пожалуй, она не нравилась ему больше всех остальных слизеринок.
— Зря ты так, — покачала головой Трэйси и Дафни, молчаливо поддержав подругу. Девочки тоже пошли к себе, оставив мальчиков недоумевать.
— Курицы подщипанные, — усмехнулась Панси.
— А ты подхалимка, Паркинсон, — заступился за подруг Блейз. — Готова на все за похвалу Малфоя. Небось замуж за него стремишься.
— Эй, ребят, давайте не ссориться в первый же день, — сказал Тео. — Мы ведь друг друга с детства знаем, зачем же палки в колеса друзьям вставлять?!
— И то правда, — согласился Забини. — Пойдёмте спать, что ли.
Коридор, ведущий в спальню Слизерина, оказался длинным холодным помещением. Маленькая винтовая лестница лихо бежала вниз, создавая ощущение спуска глубоко под Чёрное озеро. Гарри шёл вниз, чувствуя, что больше всего на свете мечтает просто сесть у камина. Но властный голос внутри требовал, чтобы он запоминал дорогу. Наконец, они остановились возле двери с надписью: «Слизерин. Спальня мальчиков. Первый курс». Гарри заглянул вниз и с изумлением заметил длинную темную комнату, погружённую в салатовый сумрак. Каждая из шести кроватей была задернута тёмно-зеленым бархатным пологом с эмблемой черной змеи. Все это создавало какое-то жуткое впечатление, точно он в самом деле попал во владения темного волшебника. Мальчик подошел к крайней с конца и начал раздеваться. Его цепкие глаза все время разглядывали комнату, хотя голова уже наливалась свинцом и страшным желанием спать.
— Подумать только: здесь будет вонять Потти, — ухмыльнулся Малфой, захвативший самую дальнюю кровать. Гарри пришлось довольствоваться первой кроватью у двери.
— Не хочешь — спи в гостиной, Малфи, — равнодушно пожал плечами Гарри. Забини, занявший кровать напротив Малфоя, громко рассмеялся. Этот смех должен был бы вселить Гарри уверенность, но вместо этого ему почему-то стало тоскливо и мерзко.
— Наглеем, Потти? — усмехнулся Малфой. — Aguamenty! — воскликнул он, взмахнув палочкой и направив ее в сторону кровати Поттера.
Гарри машинально пригнулся, хотя отпрыгнуть в сторону не успел. Из палочки Малфоя вылетел столп воды, обдавший Гарри с головы до ног. Остальные слизеринцы согнулись от смеха. Бесстрастным оставался только Забини, задернувший зеленый полог.
— Хороший душ — хорошо, правда? — глумливо поинтересовался Малфой. — Это тебе, друг, за желание подружиться с Уизелом. — Новый взрыв хохота потряс слизеринскую спальню.
— Идиот, — пробормотал Гарри.
— Нет, Потти, идиоты вы с Уизелом, — повторил Малфой. — Кто же теперь будет кормить рыжую свинью конфетами?
Гарри поскорее задвинул полог. Еще по опыту жизни у Дурслей он знал: зверя, показавшего слабину, травят сильнее. Ответить сейчас он, к сожалению, не мог. Впервые в жизни он пожалел о том, что невнимательно читал учебники. Гарри с грустью посмотрел на дикий камень, а затем на занавеску: гигантская черная змея на зеленом фоне казалась по-настоящему зловещей. Едва голова Гарри коснулась подушки, он провалился в сон.
* * *
Гарри блуждал по незнакомым коридорам. Это не были коридоры Хогвартса. Вокруг царил полумрак, с фотографий на стенах молчаливо взирали зловещие лица Дурслей. С каждым шагом Гарри всё больше охватывало предчувствие чего-то страшного и необратимого.
Внезапно из ближайшей комнаты потянуло сквозняком. Гарри заглянул туда и увидел распахнутое окно, в порыве ветра всколыхнулись кружевные занавески. Он медленно подошёл к окну, закрыл его и задернул шторы. Гарри уже было развернулся, чтобы уйти, но тут его взгляд привлекло высокое зеркало в золотой оправе. Оно стояло далеко, поэтому мальчик подошёл ближе, чтобы как следует всё рассмотреть.
Он увидел изображение профессора Квирелла. Подмигнув ему, как приятелю, профессор развернулся и к изумлению Гарри стал разматывать свой тюрбан. На обратной стороне его головы появилось новое изображение. Гарри в ужасе отпрянул, увидев, что на него смотрело что-то плоское и изнеможденное, с ноздрями-щелочками и глазами, превратившимися в красные угли.
— Смотри сюда, — лицо засмеялось. Смех напоминал высокое холодное кудахтанье. — Смотри, — повторило оно.
Профессор Квирелл поднял палочку и направил на Гарри. Последовала ослепительная вспышка зелёного света и дикий смех Малфоя с Паркинсон…Глава 2. Первое утроГарри, резко выпрямившись, сел в кровати. Тёмно-зелёный бархатный полог был задёрнут, но, судя по тишине в спальне, остальные всё еще спали. Гарри приоткрыл полог и посмотрел на часы. Было три часа ночи. Его до сих пор трясло. Сон никак не выходил из головы, особенно лицо с красными глазами. Оно напоминало змеиную голову, превращенную в человеческое лицо, а эти глаза…
Мальчик хотел было встать, но его отвлёк шорох. Из-за соседнего полога высунулась белобрысая голова Драко Малфоя.
— Не спится, шрамолицый? — ухмыльнулся он.
Гарри казалось, что он никогда в жизни не видел более слащавой и, одновременно, мерзкой ухмылки.
— Убирайся, — пробормотал холодно Поттер.
— Почему это я должен убираться, Потти? — ухмыльнулся Малфой.
Гарри был уверен, что Малфой не полезет драться. Крэбб и Гойл крепко спали и были явно не готовы вставать с кровати ради своего «повелителя»; Нотт и Забини вряд ли хотели конфликта. Тео, к тому же, мог вроде бы и охладить Малфоя. И всё же Гарри держался начеку. На всякий случай он нащупал палочку под подушкой.
— Ты сам-то чистокровен, Малфи? — произнес Гарри, надев очки и впившись взглядом в Драко. — А теперь оставь меня в покое, иначе я за себя не отвечаю.
— Хамло ты, Потти, — грустно заметил Драко. — Знаешь, — фыркнул он, — ты будешь изгоем в Слизерине.
«Как там это делал Малфой? Кажется,
Aguamenty?» — мелькнуло в голове у мальчика. Гарри ещё никогда по-настоящему не колдовал: у Дурслей это было невозможно по определению, а в поезде они с Роном были слишком поражены заклинаниями Гермионы. Если не получится, он станет всеобщим посмешищем. Но если получится, Малфой получит урок надолго. Гарри с тревогой посмотрел на зелёный полог с чёрной змеей: гадюка, казалось, приготовилась к прыжку. Может, лучше все же прошептать…
—
Aguamenty, — тихонько произнес он, взмахнув палочкой.
Эффект превзошел все ожидания. Из палочки вылетел столп холодной воды. Малфой закричал. Прилизанные белые волосы неожиданно стали мокрыми, а байковая пижама промокла, как тряпка. Забравшись с ногами в постель, он стал от холода отбивать зубами дрожь. Некоторые пологи зашевелились.
— Ты ответишь за это, тупая, ничего не стоящая полукровка! — плаксиво выплюнул Драко. В салатовой полумгле он напоминал длинный белый призрак.
— Пошел к черту, Малфи, — пробормотал Гарри. За минувший вечер он уже понял, что именно слово «Малфи» до безумия раздражает Драко.
— Эй, Крэбб, Гойл! Задайте шрамолицему так, чтобы помнил!
— Да будет вам, петухи! — раздалось резонное замечание Блейза Забини. — Достали оба. Дайте хоть поспать нормально.
— Блейз, дай хоть ты шрамолицему! — хныкал Малфой, забившись в подушку. Из-за полога высунулась заспанная голова Гойла.
— Успокойся, Драко, не истери. И ты бы спал, Поттер, — вздохнула устало смуглая голова. — Уроки же завтра, придурки.
Драко хотел скaзaть ещё что-то, но зaмолчaл, устaвившись нa пaлочку в рукaх Блейза. Он косо посмотрел нa Гарри и зaдернул штору. Поттер положил очки на тумбочку, всё ещё вспоминая жуткое лицо из сна и ухмыляющегося Драко. Трудно скaзaть, кaкое из этих лиц Гарри не переваривал сильнее.
* * *
Следующий раз Гарри проснулся в семь часов. Грегори Гойл, упитaнный мaльчик, прыгaл, нaдевaя носок. Тео уже оделся в ожидании Блэйза. Гарри зaволновaлся, что опоздaет нa урок, и поскорее надел очки.
— Эй, Поттер — зaсмеялся Теодор, — я вижу ты, нaконец, изволил проснуться?
Мальчик не ответил. Все его внимание было занято поисками вещей. Гарри почему-то подумал, что Малфой мог да и спрятать его одежду. Но, к его безмерному удивлению, все осталось на месте.
— Давай быстрее, Поттер, — подгонял его Нотт.
— Отвянь, — огрызнулся Гарри.
— Дело твоё, — пожал плечами Тео и вышел. Следом за ним комнату покинул и Забини. Гарри снова ругнулся сквозь зубы, поспешив за одноклассниками. Вылетев в общую гостиную он чуть не сбил с ног Дафну Гринграсс.
— Стёкла очков запотели, что ли? — проворчала слизеринка, недовольно потирая плечо.
— И тебя с добрым утром, — постарался улыбнуться Гарри.
Девочка окинула его беззлобным, но холодным взглядом и поспешила вслед сокурсникам.
— А где Драко? — крутила головой Паркинсон.
— Уже ушел с Крэббом и Гойлом, — хмыкнул Блейз, — небось не оклемался от поттеровского душа.
Итальянец вместе с Ноттом засмеялись. Гарри тоже улыбнулся и в душе обрадовался такой реакции одноклассников. Похоже, Малфой воспринимался ими как не более, чем забавный клоун. Настроение сразу поднялось.
— Слушай, а где, в самом деле, Малфой? — усмехнулся Теодор.
— Не сомневаюсь, что учит какое-то проклятие, чтобы отомстить Поттеру за душ, — заметил Забини. — Я видел его утром с книгой «Энциклопедия заклятий и контрзаклятий».
Гарри похолодел от такой фразы и мысленно поставил себе галочку тоже заглянуть в библиотеку.
— Неужто Люциус не озаботился о достойном магическом воспитании единственного отпрыска? — тут же подала голос Дафна. — Даже я бы успела поставить Protego. Ну, или же просто бы осушила одежду.
— А давай-ка проверим на тебе? А, Гринграсс? — с насмешкой сказал Нотт, доставая из кармана палочку.
— Поднимешь руку на девушку? — притворно подняла тонкие брови слизеринка. — А как же кодекс благородного аристократа?
— Эй, ребят, а может, хватит устраивать из утренних сборов в гостиной греческий театр? — спросил Забини, подходя к двери. — Если вы не забыли, то через несколько минут начнётся завтрак, пропустить который не хочется. А потом у нас Снейп. Он, конечно, за опоздание не обидется, но всё же…
— Хватит разглагольствовать — пошли, — фыркнула молчавшая до этого Трейси.
Гарри, кстати, так и не понял, из какого угла она возникла. Юная слизеринка тут же ухватилась одной рукой за Дафну, а другой — за Тео, и гордой походкой продефилировала по направлению к двери.
— Пойдём, Поттер? — Гарри подскочил от неожиданности. За его спиной стоял все тот же Забини. — Раз уж Тео меня бросил, придётся довольствоваться твоей компанией.
Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Блейз снова усмехнулся и прошествовал к двери.
— Блэйз, — спросил неуверенно Гарри, едва они пошли по длинному коридору. — Может, хоть объяснишь, почему наш герб змея? И… — слегка замялся он. — Что означают все эти звери?
Забини обернулся и окинул Поттера странным взглядом. На миг Гарри пожалел о том, что спросил об этом: он не сомневался, что Блэйз будет воспринимать его, как сумасшедшего. Однако Забини смотрел на него с изумлением не больше минуты, а затем рассмеялся, обновив белые зубы.
— Ну да, в самом деле, я ведь и забыл. Ты рос среди магглов, — Гарри со стыда потупил взгляд. — Наш основатель, Салазар Слизерин, был единственным магом, кто умел говорить со змеями.
— Как — единственным? — глаза Гарри округлились от изумления. — Я думал, это умеют все волшебники.
— Если бы это умел ты, я бы сжевал галстук Нотта, — фыркнул Забини.
Подземелья постепенно заполнялись детьми, весело бегущими в сторону Большого зала. Всё тот же голос в голове посоветовал прикусить язычок и пока молчать о своем необычном даре.
Всю дорогу до Большего зала Блейз не проговорил ни слова. Лишь что-то мычал себе под нос. Весь его вид выражал уверенность себе. Как завидовал Гарри такой уверенности! Как хотелось ему стать таким же! Поэтому мальчик периодически, нет-нет, да и копировал манеры сокурсника. Получалось не с первого раза и плохо, но слизеринец верил, что когда-нибудь он станет еще лучше.
Периодически его глаза натыкались на алые галстуки гриффиндорцев. Ребята казались веселыми, беззаботными. Сердце Гарри екало каждый раз, когда где-нибудь мелькала рыжая голова.
— Пропусти, Поттер! — от такой фразы мальчик прям-таки подскочил, чуть не сбив идущую впереди Трейси.
Обернувшись, он увидел Рона и еще одного мальчика с песочными волосами. Оба с открытой неприязнью смотрели на него.
«Вот тебе и добрые, хваленные гриффиндорцы! Ты еще не сделал им ничего плохого, а они на тебя уже волками смотрят!» — голос в голове тут же напомнил о себе. Как бы не было неприятно, Гарри вынужден был признать, что он прав.
— С чего это я должен пропускать тебя, Уизли? — мальчик не заметил, как слова сорвались у него с языка.
— Пропусти, а то ударим! — угрожающе хрустнул пальцами светловолосый гриффиндорец.
— И тогда будешь иметь дело с нами, — худенькая Трейси стала плечом к плечу с растерянным Гарри. Весь её вид говорил о том, что она будет защищать сокурсника.
— С девчонкой? — ухмыльнулся Рон. Блейз и Тео молча шагнули вперед, чем сразу принесли преимущество своей стороне.
— Эй, что тута творится? — в двери пытался протиснутся Хагрид. Весь его веселый вид испарился при виде зелёного галстука на шее Гарри. — Шли бы вы отсюда, — почти прорычал он в сторону слизеринцев.
Ребята пожали плечами и повернулись к своему столу. Внезапно, Гарри легко тронул Трейси по плечу. Девочка обернулась.
— Трейси, а зачем ты заступилась за меня? Ты же меня ненавидишь.
Девочка грустно усмехнулась и перекинула сумку через плечо.
— Это ты нас ненавидишь. Для меня ты просто сокурсник. Ты слизеринец, ты учишься со мной, а значит, ты мой знакомый. А я не даю знакомых в обиду. Даже тех, что не любят меня.
После такой тирады улыбка девочки погасла, она развернулась на каблуках и пошла к своему месту, оставив мальчика с открытым ртом.
***
Каждое утро профессор Северус Снейп начинал по строго заведенному распорядку: подъем в шесть часов, быстрый душ, гимнастика ментального сосредоточения и просмотр оставленной с вечера корреспонденции. Мастер зелий любил отвечать на письма рано утром, когда, по его словам, «думалось лучше, чем вечером». Так было изо дня в день, и ничто не нарушало заведенной традиции. Однако вчерашний вечер совершенно вывел его из строя.
Он, конечно, прекрасно знал, что Гарри Поттер однажды появится в Хогвартсе. Он помнил странный разговор с ним директора, что «с мальчиком возможны любые неожиданности». Тогда он не придал значения рассуждениям Дамблдора о мальчишке, который (в этом профессор Снейп был уверен) станет любимчиком директора. Его отвращению не было предела, когда вчера он увидел при входе в большой зал точную копию Джеймса Поттера. Но еще большим было его потрясение, когда он увидел, что этот неприятный самодовольный щенок отправился в его, Северуса, факультет. Сын Джеймса — при одном воспоминании об этом имени Северуса перекосило — на Слизерине? В это верилось неохотно. Фамилия Поттер всегда ассоциировалась у Снейпа с безрассудством и дуростью. Именно такие качества были присущи настоящим гриффиндорцам. Северус ничуть не удивился, когда накануне вечером мальчишка появился под ручку с очередным отпрыском Уизли. Зельевар мысленно застонал. Эти рыжие оборванцы испили немало его крови. А потом был шок. Удивительней всего было наблюдать реакцию Дамблдора. У него будто бы случилось дежавю.
— Северус, смогли бы вы зайти ко мне завтра после завтрака?
Последнее обстоятельство, пожалуй, волновало мастера зелий сильнее всего. Возможно, профессор Дамблдор, глядя на этого отвратительного щенка, вспомнил распределение Джеймса. Северус грустно усмехнулся: он хорошо помнил тот день, когда сам робко пошёл к зелёному столу и с горечью смотрел, как она сидит за красным столом, знакомясь с подругами. Впрочем, будь это так, директор наверняка бы улыбнулся и чувствовал себя приободренным. Вместо этого Дамблдор казался грустным и разочарованным. Северус попробовал про себя определить, как точно передать состояние директора.
Ответ пришёл к нему, когда он наблюдал за веселым трепом Флитвика и Спраут. Посмотрев на искрящуюся в свете факелов позолоту кубка, Снейп понял, что директор похож на человека, для которого сбылась ожидаемая неприятность. До последней минуты он, видимо, рассчитывал, что всё окажется иначе, но чуда не произошло, и он оказался один на один со своим разочарованием. Но почему? Неужели он ждал, что эта самодовольная копия Поттера, жадная до славы приключений, попадёт на Слизерин?
Было и ещё кое-что, не дававшее профессору покоя. Щенок вёл себя как-то странно. Он не трепался о подвигах, не выхватывал из воздуха невидимый меч, а, главное, не спешил заводить знакомства. Он просто слушал других, словно изо всех сил желая войти в их компанию. Лили, несомненно Лили… Северус ещё раз посмотрел в его тёмно-зелёные глаза, так поразившие его при распределении. Лили словно бы вновь просила разрешения быть вместе с ней, стать её другом, разрешения подарить своё тепло. Однако при взгляде на Малфоя в её невинных глазах вспыхнула такая искра ненависти, что декан Слизерина невольно почувствовал холод. Такую внезапную вспышку ненависти в прежде спокойных глазах он видел только однажды… Профессор до сих вспоминал тот ужас, что охватил его в минуту, когда он выразил недовольство Крэббом.
В кабинете директора всё было как обычно. Со всех сторон доносилось мерное жужжание странных штуковин. Комната была очень даже уютной, но Северус всё равно не любил её. Всё в ней напоминало ему о той страшной ночи, когда этот новоявленный слизеринец стал сиротой. Ту ночь, когда умерла Лили.
— Будете лимонную дольку? — Дамблдор улыбался беззаботной, даже какой-то детской улыбкой.
Снейпу внезапно захотелось стукнуть директора чем-то тяжелым. Зельевар был уверен, что старый маразматик знает о его чувствах.
— Вы позвали меня выпить чаю со сладостями?
— Почему бы и нет, Северус? Но, прежде чем перейти к чаепитию, я бы хотел спросить, понравились ли вам ваши первокурсники?
Поскольку Снейп хмуро наблюдал за директором, Дамблдор остановился возле клетки и пристально посмотрел на помощника поверх очков.
— Вы так волнуетесь за Поттера? — съязвил Снейп. — Пожалуй, я ему даже немного сочувствую: отпрыск Джеймса не попал на свой факультет, где он был бы предметом всеобщего внимания и восхищения.
Директор окинул помощника странным взглядом.
— Я действительно волнуюсь за Гарри, Северус. Потому что вчера, — Дамблдор отошел от клетки и пошел назад к столику, — он доказал мне свою серьёзную связь с Лордом Волдемортом.
— Тем, что попал в Слизерин? — насторожился зельевар.
— Именно. — В холодных глазах Дамблдора мелькнул странный блеск. — Очень немногим известно, Северус, что Темного Лорда звали когда-то Том Риддл. Я сам привёл его в Хогвартс и учил здесь пятьдесят лет назад. Почти никто не мог увидеть связь между зловещим Темным Лордом и умным славным мальчиком, который был когда-то первым учеником Слизерина и префектом Хогвартса.
— Лорда Волдеморта звали… Том? — переспросил Снейп. На этот раз зельевар не пытался скрыть изумления и не сводил взгляд с Дамблдора. — Иногда, Альбус, мне казалось, что Темный Лорд вообще не человек, а демон, существо их другого мира.
— Увы, Северус, — мягко улыбнулся Альбус. — Его имя «Я Лорд Волдеморт» всего лишь анаграмма его настоящего имени «Том Марволо Риддл». Правду говорят, что характер зависит от имени. Том поменялся слишком сильно.
Старый профессор опустил голову и продолжил говорить тихим-тихим голосом:
— Иногда, Северус, мне кажется, что мы сами сделали Тома таким. Детство в приюте среди обозленных, обделенных жизнью детей, среди непонимающих взрослых… Они все боялись странного мальчишки со странными способностями, и чем сильнее боялись, тем сильнее ненавидели. Когда Том приехал в Хогвартс, мы все видели в его глазах жгучее желание начать новую жизнь, жизнь среди равных себе. Но и этого ему не было дано. Вы знаете, на Слизерине магглорожденных не жалуют, а Том выглядел именно магглорожденным. Впрочем, слов, которые опишут Вам краткую историю Сам-Знаешь-Кого, я не найду, поэтому лучше…
Дамблдор открыл высокий шкаф, на дне которого стоял знакомый Северусу Омут Памяти, и прикоснулся палочкой к виску.
— Вы хотите показать мне что-то важное? — профессор зельеварения со скептическим видом подошел к чану.
— Это Вы сами скажите мне, Северус, — улыбнулся Дамблдор. Густая масса в чане задвигалась, словно меняя формы и цвет. Не раздумывая ни минуты, директор взял за руку декана Слизерина, и они нырнули в омут.
Мгновение спустя Снейп с интересом рассматривал пустой деревянный коридор. Очертания были неясными и окутанными странной дымкой. Деревянный пол оказался скрипучим и щербатым. Единственным источником света была тускло сиявшая лампочка без плафона. Пахло стиральным порошком и квашеной капустой. В углу стояло ведро со шваброй, рядом валялась прокисшая тряпка.
— Где мы? — прошептал Снейп. Ему вдруг по казалось, что более мерзкого места просто невозможно себе представить.
— В детском приюте «Вул», — ответил директор. Тусклый отсвет причудливо отменял его мелкие морщины.
— Это Ваше воспоминание, Альбус? — спросил Снейп.
— Нет, мисс Марты Эркман, — тихонько ответил директор.
— Немка? — в чёрных глазах Снейпа мелькнул явный интерес.
— Немка или немецкая еврейка, я точно не знаю. В то время она работала в приюте кем-то вроде помощницы медсестры, — охотно сказал директор. — Недавно она умерла в доме престарелых, и я сумел достать у нее это обрывочное воспоминание. Ага, вот и она.
В коридоре послышались неровные шаги. Следом за ними скрипнула дверь, и в щель осторожно выглядела молодая женщина с острыми чертами лица и короткими жёсткими волосами. Некоторое время она прислушивалась к шагам, а затем вышла в коридор. Дамблдор махнул Снейпу рукой, и они вслед за Мартой пошли к огромной лестнице. Присмотревшись, Снейп заметил, что Марта осторожно встала в тёмный лестничный угол и наблюдала за уходящей вниз фигурой щуплого мальчика в темно-серых брюках и черной байковой рубашке. Ребёнок был неестественно высок и худ, и несмотря на все старания, не мог скрыть предательского стука сбитых каблуков. Присмотревшись, Снейп поднял брови: у ребенка почему-то была только одна рука.
— Он — калека? — несмотря на все старания, декан Слизерина не смог подавить в голосе ноту сочувствия. Дамблдор заметил это и к досаде Снейпа чуть заметно улыбнулся в усы.
— Не думаю. Скоро узнаем, Северус, — подтвердил директор.
Зельевар хотел что-то ответить, но не успел: Дамблдор пошел вслед за Мартой. Осторожно крадучись, она спустилась на второй этаж — в узкий коридор, куда исчез странный ребенок. На какую-то долю секунды Снейп заметил, как голова ребёнка с блестящими волосами цветами вороньего крыла нырнула в белые поцарапанные двери зала. Стараясь не шуметь, Марта заглянула в приоткрытую дверь.
— Северус, скорее, — мягко попросил Дамблодор.
Хотя Снейп понимал, что для этой странной Марты он был фантомом, привычка к осторожности дала о себе. Заглянув в щель, зельевар заметил, что в центре стояла большая рождественская ель. Игрушек ещё не было: колючие ветки озаряли только огоньки дешевой гирлянды. Эти разноцветные иммитации свечей казались настолько старомодными, что показались Снейпом иллюстрацией в какой-то старинной книжке. Он во всяком случае не помнил таких гирлянд, хотя сам в детстве жадно рассматривал витрины магазинов. Ребенок, между тем, продолжал любоваться игрой гирлянд, их отсветами в иголках, словно это было его единственной радостью. Ёлка излучала чудесный аромат, и Северусу казалось, словно он очутился в зимнем лесу. Приспотревшись, Снейп заметил, что правая рука ребенка была в гипсе и висела на бинтовой подвязке. Рукав черной байковой рубашки был разорван специально для гипса.
— Кто он? — прохрипел Снейп, чувствуя неодолимое желание схватить тощую детскую фигурку, насильно влить ей в рот восстанавливающего зелья и оттащить к мадам Помфри.
— О, это Ваш, с позволения сказать, Повелитель, Северус, — хмыкнул Дамблдор. — Если мне не изменяет память, много раз в Вашем прошлом и его будущем, Вы будете стоять перед ним на коленях и целовать край его мантии.
Челюсть Северуса дрогнула от бессильной ярости. Ребёнок, между тем, повернулся к висящим напротив черным часам. На овальном циферблате не было цифр — только значки в виде палочек. Кажется, так было модно делать часы до пятидесятых годов… Стрелка стояла на половине пятого. Северус снова изумился: неужели только полпятого утра? Присмотревшись к лицу ребенка, он обратил внимание на невероятно бледную кожу, тонкие брови и карие глаза со странным голубоватым отливом. Снейп вздрогнул. Хотя взгляд мальчика казался немного потерянным, в этих глазах не было ничего детского и теплого. В них словно навсегда застыл отпечаток страдания и боли.
«Северус? — словно из ниоткуда раздался немного детский и вместе с тем леденящий до костей голос. — Неужели ты не рад видеть меня?»
Снейп посмотрел на закрытую гипсом тонкую ручку ребенка. Сомнений не было: это были его руки с тонкими и длинными пальцами.
«О, Мой Лорд… — механически, словно по привычке, забормотал он. — Конечно, Милорд…».
Ребёнок между тем подошел к ёлке и, протянув руку, стал разглядывать тускло горящий между иголками синий огонек. Сомнений не было: мальчик был левшой.
«Вам… Вам нравится эта елка, Мой Лорд?» — мысленно заговорил Снейп.
«Я сделаю её, чем пожелаю, Северус», — насмешливо зашипел голос.
«Он же ребёнок. Это просто ребенок в приюте!» — мысленно приказал себе Снейп.
Голос исчез. Ребёнок подошел к дешёвому картонному шарику. Снейп снова посмотрел ему в глаза и вздрогнул. В этом взгляде было что-то страшно знакомое, как и в этих черных блестящих волосах.
— Я думаю, что на этот раз достаточно, — голос Дамблдора подействовал на Северуса как ушат холодной воды. Он резко тряхнул головой и кивнул директору.
Как только они очутились в кабинете, Снейп бессильно упал в ближайшее кресло, опустив голову на руки. Он дрожал от ярости и бессилия. Казалось, сделай он два-три шага к этому мальчику, что-то бы изменилось.
— Это очень ценное воспоминание, Северус, — единственное достоверное воспоминание о Томе Риддле в приюте до той минуты, как я впервые увидел его.
— Зачем вы показали мне эти воспоминания, профессор?
— Я уже говорил вам об этом. Видите ли, история имеет свойство повторятся. Юный Поттер сейчас в точности повторяет историю своего врага. Он повторяет историю убийцы Лили, Северус. Помогите ему не стать вторым Тёмным Лордом, — Дамблдор проговорил это, не поднимая головы. Снейп готов был поклясться, что в глазах старика стояли слезы.
— Вам пора, Северус. Ваши ученики ведь ещё не получили расписания.
Зельевар медленно встал и выпрямился. Он был абсолютно спокоен, а лицо не выражало ничего, кроме безразличия.
— Спасибо, сэр.
Глава 3. Джемма ФарлиНастроение Гарри резко упало, даже не успев подняться. Мальчик безразлично ковырял вилкой в запеканке, размышляя о стычке с гриффиндорцами. Странно, а ведь только вчера они готовы были возвести его в ранг национального героя.
— Да будет тебе, Гарри, — Блэйз хлопнул одноклассника по плечу, заметив его состояние. — Скоро ты сам поймёшь, что гриффиндурки — тупоголовые кретины.
— С ними даже разговаривать — дурной тон, — холодно опустила веки Дафна. — Если, только, конечно, не ругаться, — недружелюбно рассмеялась она.
— То есть я теперь для них… не человек? — произнес Гарри упавшим голосом. Он пристально смотрел на идущего по коридору Хагрида, который, казалось, не замечал его. Неужели добрый великан не захочет теперь его видеть, только за то, что у него серо-зелёный галстук и значок змеи? Свет факелов играл в позолоченной тарелке, и Гарри, давя ком у горла, кивнул Блэйзу.
Мальчик отложил вилку. Аппетита не было никакого. За его спиной раздавался смех гриффиндорцев и хаффлпаффцев, за столом Равенкло велись какие-то ожесточенные споры. Слизеринцы тоже о чем-то переговаривались, тут и там раздавались смешки, но всё это было как-то слишком тихо, сдержанно, что ли.
— Расписание! — перед ним на стол хлопнулся листок пергамента, исписанный ровным почерком.
— Спасибо, — кивнул Гарри старосте, но старшекурсница не обратила на него внимание. Недоумённо пожав плечами, он вернулся взглядом к свитку.
— Так, так, так, — цокнула языком Дафна, нахмуриваясь, — намечается весёлый день в компании господ гриффиндорцев.
— Ну что там? — проговорил Гойл, еле двигая набитым ртом. Было видно, что ему не до расписания.
— Два зельеварения, две трансфигурации, а после обеда Чары, — ответил сокурснику Гарри. Все разом обернулись к нему. Мальчик почувствовал, что опять попал в неприятное положение. — Опять что-то не так?
— Поттер, — насмешливо проговорила Трейси, наливая себе в кубок сока. — Запомни, пожалуйста, что когда тебя не спрашивают, ты должен молчать. Грегори задал вопрос не тебе, а Дафне. Ты должен был молчать.
Говоря всё это девочка смотрела на Гарри с такой издевательской усмешкой, что того окатило волной холода. Ощущения были ещё хуже, чем от общения с Малфоем ночью. Ему невыносимо было больше сидеть за этим столом, потому он подхватил сумку и кинулся прочь из зала. Сокурсники смеялись ему в спину.
Давя злые слёзы, Гарри преодолел холл, а потом остановился. Он знал, как пройти в подземелья, но понятия не имел, где находится класс Зелий.
— Поттер, постой! — перед ним предстала слизеринская староста Джемма — высокая и поджарая девушка с карими глазами и тёмными волосами, в которые были вплетены зелёные ленты. Казалось, она сошла с иллюстраций из книг Джейн Остин. Гарри не раз смотрел в этих книгах картинки — тётя Петунья была без ума от такого чтива.
Джемма остановилась прямо перед ним. Её пронзительные глаза осмотрели его с ног до головы, а потом она вдруг протянула руки и поправила галстук на шее мальчика.
— Снейп попросил показать тебе, где кабинет Зелий, да и вообще, попросил помочь обжиться, — голос у неё был низким и опять же холодным, как и у всех слизеринцев.
— Мне не нужна твоя помощь, — как можно жестче сказал Гарри, на что Джемма рассмеялась и схватила его чуть повыше локтя.
— Поттер, я тоже не в восторге от идеи становиться твоей нянькой, но пренебрегать своими обязанностями я не привыкла. Потому, пожалуйста, помолчи.
Несколько мгновений Гарри пристально смотрел в холодные карие глаза Джемы. Первым его желанием был бросить всё, сказать, что он не нуждается в няньках и уйти куда подальше. Однако какая-то властным сила внутри оставила его на месте. Гарри моргнул. В конце-концов, после тех мерзких часов, что он уже провёл в Слизерине, у него появлялся человек, с которым можно пообщаться. Да ещё, видимо, взрослый и… как говорил дядя Вернон, «авторитетный». Неуверенно хлопнув глазами, Гарри вздохнул:
— Да, спасибо… Мне правда нужна помощь.
— Ну, вот и прекрасно, — выдавила из себя улыбку Фарли. Гарри она показалась неискренней, но какая разница?
— Ты прости, если что-то не так, — сказал смущенно Гарри. — Я рос среди магглов и о Хогвартсе узнал месяц назад. Мне никто ничего не объяснил.
— Совсем ничего? — Джемма показала в сторону убегавшей лестницы, и они пошли в подземелья.
— За мной пришёл Хагрид… Он рассказал мне о… родителях… — запнулся Гарри. — И что в Хогвартсе есть факультеты… Один из них — наш…
«Там, где учился Лорд Волдеморт», — подумал он, но вовремя осекся. Слизеринцы, как он уже успел заметить, не любили беседы на эту тему. Впереди снова замелькали холодные коридоры подземелий, увитые сумрачными полукругами аркад.
— Понимаю, — усмехнулась Джемма. — Советую тебе держаться от него подальше. Поверь, он ненавидит наших.
— Ты не знаешь за что? — Гарри с интересом всматривался в глубь коридора. Тёмные туннели подземелий манили его, но он с усилием вернул взгляд на Джемму, показывая ей свою заинтересованность.
— Почему бы тебе не спросить у него самого? — вопрос был задан иронично, но мальчик понял, что Джемма сама не знает ответа, а гордость не дает ей сказать об этом прямо.
— Впрочем, — нахмурилась Джемма, — говорят, во времена его учёбы была какая-то тёмная история, за которую его выгнали из школы.
— Выгнали? А я, думал, он сильный маг, — пролепетал Гарри. Сейчас он с лёгким восторгом смотрел на изящно сшитую и идеально подогнанную мантию Фарли.
— Он колдовать-то едва умеет, — усмехнулась девушка. — Смотри: сейчас поворот налево, а потом наш класс зельеварения.
Гарри почувствовал лёгкий прилив разочарования. Просто кончилась ещё одна сказка, которую он сам себе придумал. Перед глазами мелькнуло лицо великана, такое доброе в Косом переулке и такое хмурое нынешним утром.
«Странный у жизни юмор, — подумалось мальчику, — вроде бы всё повернулось к лучшему, а на деле — стало ещё хуже». Гарри вдруг резко захотелось назад, к Дурслям.
— Давай, иди, — легонько подтолкнула его в спину староста, резко вернув с небес на землю. — У меня сейчас Гербология, надо ещё добраться до теплиц, — старшекурсница постаралась выдавить из себя улыбку. Получилось что-то напоминающее кровожадный оскал. Гарри буркнул что-то одобряющее себе под нос, а потом развернулся к классу. Настроение учить что-либо не было.
Мальчик уперся спиной о стену возле кабинета и устало прикрыл глаза. Всё-таки не выспался, плюс — травля однокурсников. Голос в голове твердил навести хоть какие-то мосты через Джемму. По большому счёту, она нравилась юному слизеринцу, вот только он ей нет. Если наладить контакт с ней, то можно будет потом как-то выйти и на остальных.
— О, ты уже здесь, — рядом возникли Блэйз и Тео. Мальчики выглядели абсолютно довольными жизнью и, кажется, уже забыли об инциденте за столом.
— Храбрые гриффиндорцы что-то не спешат, — заметила подошедшая сзади Дафна. Она открыла свой маленький рюкзачок с принадлежностями и достала расписание. — Да, здесь сказано, что они сопровождают нас весь день до обеда. Только Чары с равенкловцами. Хоть этот урок будет спокойным.
— Не удивлюсь, если до конца дня Гриффиндор уйдёт в глубокий минус, — зло оскалилась Панси. — Снейпу только повод дай, сразу с них баллы снимет.
— Профессор Снейп, мисс Паркинсон, — прозвучал насмешливый голос у них за спиной. Ребята резко повернулись лицами к декану. Вид у всех был ошарашенный. Зельевар прошёл мимо них не сказав ни слова, задержав взгляд только на Гарри. Мальчику показалось, что его снова облили ледяной водой — столько ненависти и презрения было в нём. А потом он вдруг остановился.
— Зайдите ко мне в кабинет, Поттер. Прямо сейчас.
Гарри с опаской заглянул в кабинет, вслед за профессором. Кругом стояли странные приспособления, напоминавшие колбы и пробирки. Нечто подобное Гарри видел однажды в кабинете химии, и тогда они казались ему символом жизни старшеклассников. В некоторых пробирках лежали какие-то отвратителеные существа, напоминаевшие зародышей. Человек в чёрной мантии с сальными волосами сел за стол и достал пергамент. При взгляде на него Гарри, как и за ужином, почувствовал себя неуютно.
— Доброе утро, Поттер, — холодно кивнул мужчина. В его чёрных глазах застыло ощущение холода и внимания.
— Доброе утро… Сэр, — пролепетал Поттер. Он чувствовал каждой клеточкой тела, что сидящий за столом человек не любит его, но изо всех сил пытается казаться дружелюбным.
— Вам известно, кто я? — бросил человек, делая пометки в пергаменте.
— Профессор Северус Снейп, наш декан, — ответил Гарри. Чёрт знает, какие наказания предусмотрены здесь за недостаточную почтительность.
— Похвально… — глаза декана Слизерина остановились на мальчике. — Хорошо, что вы интересуетесь жизнью своего факультета. Вы, как я понимаю, хотели поступить в Гриффиндор? — на его тонких губах мелькнула странная усмешка.
Гарри посмотрел на носы своих туфель. Ещё вчера утром он, безусловно, сказал бы, что хочет только туда. Но сейчас, глядя на отношение к нему гриффиндорцев, он едва ли захотел бы туда. Видя, как теперь относится к нему Рон, он начинал все больше задумываться о том, хотел ли тот искренне быть его другом или просто мечтал примазаться в друзья к любимцу своей семьи.
— Понимаете, сэр… Я узнал о Хогвартсе всего месяц назад. Великан Хагрид, — при этих словах мальчик почувствовал укол в сердце, — сказал мне, что в Хогвартсе есть четыре колледжа. Вот и все.
Профессор Снейп снова изучающе посмотрел на ученика. Перед глазами Гарри сама собой поплыла сцена, как они идут с Хагридом по Косому переулку, и великан говорит ему, что Лорд Волдеморт учился в Слизерине. Много много лет назад…
— И вы не знаете, где учились ваши отец и мать? — холодно скривил губы Снейп.
— Хагрид говорил, что они учились в Гриффиндоре… Сэр, — добавил Гарри, почуяв неладное.
— Однако у вас есть дядя и тётя, — слегка опешил Снейп. — Не хотите же вы, Поттер, сказать, что они ничего не рассказывали вам?
— Я знал, что мои родители погибли в автокатастрофе… Сэр, — пролепетал мальчик. Он уже понял, что этот неприятный человек со странно пахнущей одеждой смягчается, слыша в свой адрес «сэр».
— В самом деле? — брови Снейпа деёрнулись. — Что же… Тем легче будет вам адаптировться, — кивнул он. — Слушайтесь мисс Фарли и спокойно обращайтесь к ней за советом. Ну, а пока ступайте на урок. Класс напротив, — указал он на выход.
— Спасибо… Сэр, — снова выдавил из себя Гарри и поплелся к двери. В теле стоял страх споткнуться.
***
Урок зельеварения прошел лучше, чем предполагал Гарри. Профессор Снейп, правда, разразился серией ехидных нападок на гриффиндорцев, не дав ответить пышноволосой Гермионе Грейнджер. Мальчик помнил её с поезда, и чувствовал некоторое облегчение, что не оказался с ней в одном Доме. Зато сам Гарри ответил на вопрос поофессора Снейпа, где следует искать безоар: благо перед уроком он все же заглянул в учебник. За это зельевар наградил его тремя баллами. Чёрные глаза профессора по-прежнему рассматривали Поттера с неприязнью, но мальчик понял, что никаких особо обидных замечаний тот делать не будет — к чему ругать собственного ученика, да ещё на глазах враждебного колледжа? Правда, Гарри не ответил на второй вопрос о клобуке монаха, но на него не ответил никто. Дафна Гринграсс даже посмотрела на мальчика с некоторым уважением, хотя Малфой ехидно зашептал что-то Крэббу.
Зато для гриффиндорца Невилла Лонгботтома урок зелий стал настоящим адом. Мальчик не мог связать и двух слов, боялся колючего взгляда Снейпа и при всём при этом был чересчур неуклюжим. За урок он дважды умудрился перевернуть котёл (второй раз посудина была полна неправильно сваренного зелья), за что удостоился серии ехидных нападок от профессора. Гарри было искренне жаль мальчонку с одной стороны, а с другой — это всё было до ужаса смешным.
Выходя из класса, Гарри тоскливо осмотрелся. Слизеринцы шли маленькими группами и почти не разговаривали друг с другом. Мальчик не мог понять, почему они все напоминали ему профессора Снейпа, но что-то общее между ними всеми определенно было. Гриффиндорцы выходили отдельными кучками, кто как успел сдружиться: сначала Гермиона Грейнджер, за ней две смеющиеся девчонки, блондинка и брюнетка, ещё стайка девчонок и мальчишки, вывалившиеся из класса единой хохочущей компанией. Среди них Гарри нашёл глазами запомнившихся Дина Томаса и Невилла Лонгботтома. Разумеется, Рон Уизли тоже там был. Пожалуй, это был прекрасный момент заговорить.
— Привет, — глубоко вздохнув, Гарри шагнул гриффиндорцам навстречу. Ему казалось, от всего их облика веет теплом так же, как тянет могильным холодом от слизеринских подземелий.
— Э… Тебе чего, змеёныш? — Рон с ненавистью посмотрел на Поттера. Гарри поёжился: такой искренней ненависти ему ещё не приходилось видеть. Прочие гриффиндорцы остановились рядом, готовые в случае чего помочь другу.
— Рон, послушай…
— Я тебе не Рон, понял, змеёныш? — по щекам Уизли, казалось, пошли красные пятна. — Заруби себе это на носу!
— Ну как хочешь, — холодно смерил его взглядом Гарри. Кажется, Дафна делает именно такие глаза, когда видит неприятного ей человека. — Вчера ты, однако, в поезде вел себя иначе.
— Мне до сих пор мерзко от того, что я жрал твои конфеты, — скривился Рон. Гриффиндорцы весело завыли, и только Невилл Лонгботтом рассеянно смотрел по сторонам.
— Кошек обычно рвет, когда им что-то неприятно, — съязвил Гарри и, развернувшись, пошёл прочь по коридору. Каменные стены сейчас казались ему заросшими противной слизью. Мальчик понял, что по собственному желанию больше ни за что не подойдёт к этому оборванцу Уизли. Голос в голове сразу одобрил это решение.
На уроке трансфигурации Гарри сел между Блэйзом и Дафной. Вела заклинания декан Гриффиндора профессор Минерва МакГонагалл — высокая пожилая женщина в очках. Гарри казалось, что даже в её чёрной мантии было что-то тяжёлое и грозное.
— Что же, попробуем превратить спички в иголки, — мягко улыбнулась профессор МакГонагалл. — Взмахните палочками и скажите: «Abeo Subscalpo».
Класс задёргался. С первой попытки не получилось ни у кого. К радости Гарри, дети волшебников оказались не намного сильнее его самого. Это придало уверенности, и он уже заинтересованно посмотрел на бегающего по парте солнечного зайчика. Некоторое время он махал палочкой, но холодный голос внутри (Гарри уже назвал его «взрослым другом») советовал закрыть глаза и, произнося заклинание, представить себе иголку. Мальчик послушался совета и чуть не вскрикнул от радости: из всего класса иголки лежали только рядом с ним и Блезом Забини.
— Отлично, мистер Поттер и мистер Забини, — кивнула профессор МакГонагалл. — По пять очков Слизерину.
От похвалы Гарри зарделся. Белобрысый Малофой посмотрел с неприязнью: он не мог видеть его успехов.
— Гляди-ка, и полукровки могут что-то, — фыркнул Драко.
Грегори Гойл с пониманием хмыкнул. Гарри вдруг спросил себя, умеет ли Гойл вообще разговаривать. Поправив очки, он со злостью посмотрел на Грегори. Тотчас ножки стула исчезли, и Гойл упал, задев рукой чернильницу.
Трейси Дэвис громко рассмеялась. Следом прыснули остальные слизеринцы. Профессор МакГонагалл побежала на помощь Грегори и помогла ему встать. На лбу Гойла сиял большой синяк, его мантия испачкалась в чернилах.
— Профессор… — Гарри, моргая, смотрел на учителя трансфигурации. — Я не виноват!
— Успокойтесь, мистер Поттер. Я не говорю, что это были вы… — Декан Гриффиндора с досадой посмотрела на Малфоя и Крэбба, которые тупо расхохотались.
Трэйси Дэвис, между тем, продолжала смеяться. На её белых щеках снова выступила красные пятна. Сотрясаясь от хохота, девочка посмотрела на Гойла и показала длинным тонким пальчиком падение вниз. Грегори от злости засопел.
— После урока сходите к мадам Помфри, мистер Гойл, — кивнула профессор МакГонагалл, указав на синяк. — А вы прекратите, наконец, смеяться, мисс Дэвис. Не вижу ничего смешного в том, что человеку сделали больно.
— Вот же злобная тварь, — шепнул Блэйз. Гарри рассеянно кивнул. Ему самому хотелось чем-нибудь стукнуть Трэйси, чтобы она перестала захлебываться от смеха.
Была половина пятого, но за окном стало темно из-за густой пелены туч. Профессор МакГонагалл взмахом палочки собрала иголки. Гарри с надеждой посмотрел на неё, словно ожидая чего-то, но она только сухо поджала губы. В голове поплыло странное видение, как незнакомые ему дети со значками змей с восхищением смотрят на высокого черноволосого мальчика, который, видимо, выполнил сложные превращения. Гарри дёрнулся. Это был тот же странный мальчик, который, как он видел вчера вечером, пил ночью воду из чеканного кубка. Гарри понятия не имел, почему он мелькает в его голове, но думал о нем, словно тот был старинным полузабытым другом детства.
***
Последним уроком были Чары, и для уставшего Гарри всё прошло словно в тумане. Когда они спустились в большой зал, на часах было всего лишь начало шестого. Ужин ещё не подали, но как заметил мальчик, мало кто из слизеринцев спешил вернутся в гостиную.
— Это ужасно, — простонала Миллисент, усиленно потирая лицо пухлыми ладонями. — Они решили убить нас в первый же день.
— У меня сил нет дойти до гостиной, не то что садиться за уроки, — поддержала подругу Панси.
— Девочки, да полно ныть, — усмехнулся Тео, садясь возле Гарри, из-за чего мальчик вздрогнул. — Сейчас Поттер и Забини помогут нам с Трансфигурацией, они ведь сегодня блистали на ней, а мы с Трейси вспомним частные уроки Снейпа. Правда, было бы хорошо попросить Малфоя, но этот чертов аристократ не знает слова «помощь», — последние слова Нотт произнёс так саркастично, что все ребята рассмеялись.
Малфой нахмурился и отвернулся от сокурсников. Гарри же удивленно переваривал всё сказанное Тео — он и не надеялся, что его тоже возьмут в расчет.
Домашние задания и впрямь оказались не слишком сложными — надо было описать заклятие, которое они прошли на уроке, а также описать превращение спички в иголку. По Зельям Снейп дал двадцать вопросов, но не сложных — ответы легко обнаружились в учебнике. Писали ребята все вместе, периодически отвешивая друг другу насмешки и смеясь. В порыве щедрости Дафна даже угостила Гарри яблоком. Мальчик смеялся вместе с остальными и чувствовал, как забытое за два дня тепло потихоньку возвращается к нему. Теперь даже зелёные вымпелы с серебристыми змеями не казались уродливыми.
За ужином Гарри нашла Джемма. При том, что уроков у неё было почти вдвое больше, выглядела она куда свежее первокурсников.
— Ну что, Поттер? Как, освоился? — спросила она, снова поправляя ему сбившийся зелёный галстук. У Гарри было дикое желание радостно рассказать ей всё: и успехи на Зельях, и полученные на Трансфигурации баллы, и про порцию приязни от однокурсников. Однако голос в голове, сдержал его, заставив небрежно ответить:
— Всё ничего. Первый день не так уж плох. Я думал, что будет хуже.
Джемма потрепала его по плечу, а потом вдруг прищурила глаза:
— Быстро учишься, Поттер. Если будешь продолжать в таком духе — далеко пойдешь.
Несколько мгновений Гарри смотрел ей вслед, чувствуя некоторое облегчение от того, что с ним стали разговаривать в этом странном Доме. Затем перед глазами поплыло купе, где перед ним с Роном лежала целая куча шоколадных бобов. Рон улыбался, и его веснушки как-то по доброму (наверное, «по-домашнему», — подумал Гарри) сияли на его лице.
— А на каком факультете учатся твои братья? — спросил Гарри.
— Гриффиндор, — кивнул Рон, снова погрустнев. — Мама и папа тоже там были. Не знаю, что будет, если я попаду на какой-нибудь другой. Неплохо было бы попасть в Райвенкло, но не представляю, что будет, если меня определят в Слизерин.
— Это тот факультет, где учился Волан… Ты-Знаешь-Кто?
— Ага, — кивнул Рон и замолчал. Вид у него был какой-то подавленный.
Оказалось, что это был его собственный Дом — Дом, откуда вышел убийца его родителей. Трудно было поверить, что всё это было ещё вчера. Гарри посмотрела вверх и только сейчас заметил, что потолок в гостиной Слизерина был прозрачным. Он, видимо, находился сразу под Чёрным озером и потому там была видна вода. Озерная муть крутилась, то поднимаясь, то опускаясь вниз. И глядя на странную смесь песка, воды и ила, окутанную зеленоватым светом ламп, Гарри вдруг почувствовал у горла комок слез.
