Wehmut

Глава 1


Действие I.

1.1. Канкуро заглянул в палатку, отодвинув рукой тяжелую потертую ткань. Оставив небольшой просвет для обзора происходящего внутри «больничной палаты», он наблюдал за действиями Сакуры. Девушка перевязывала голову какому-то бедолаге, который вернулся с миссии практически мертвый, но благодаря хорошим медикам Конохи остался жив и быстро шел на поправку. Из-за шума вокруг и какой-то мертвой суеты Канкуро не слышал, что говорила Харуно, но он отлично видел движения ее сухих и искусанных губ. Скорее всего, она говорила что-то успокаивающее, может, это были наставления к быстрому пути выздоровления.

Куда еще быстрее?..

Внутри гремели стекла. Медики в спешке ходили по палатке в поисках нужных препаратов. Пострадавшие выстраивались в очереди, а медиков не хватало. Уставшие и измотанные, они заменяли друг друга, чтобы набраться сил и хоть немного отдохнуть. В таких условиях не было и речи о здоровом сне, но восстановление чакры требовало большой «передышки», поэтому бывали случаи, когда приходилось откачивать самих медиков. И чтобы этого не происходило, они разработали свой маленький порядок смен. Но теперь, когда пострадавших становилось больше, в этом плане находились недостатки. Точнее, план просто сходил на нет.

Смена Сакуры уже подходила к концу, и она устало выдохнула. Мысль о том, что на одного больного меньше, радовала ее и приносила какую-то усталость, но настолько приятную телу, что она готова была работать еще целые сутки, лишь бы испытать это вновь. Харуно едва справлялась с ранами, потому как чакра была на исходе, и зеленое сияние, окутывающее ее руки при лечении, становилось все более тусклым. Казалось, что сама жизнь уходит из нее, когда девушка, не жалея сил, дарила их все новым и новым больным. За время войны она очень похудела, ослабла и нарушила режим и питания, и сна. Иногда она и вовсе отказывалась от пищи и отдыха, когда бралась за очередного шиноби. Аппетит просто пропадал, а потребность во сне редко давала о себе знать. Сакура чувствовала прилив сил, когда видела, как эти люди, которых она вылечила, сражаются за свободу против Акацки с ярким блеском в глазах. Это давало ей надежду на то, что все будет хорошо в то время, когда ее миссия, ее предназначение заключалось вовсе не в боях. Бог благословил ее и поделился с ней силой дарить людям жизнь. В бою она была не так уж плоха, но в этой сфере от нее было больше пользы.
Канкуро нахмурился, когда, закончив перевязку, Сакура попросила подойти следующего шиноби. Парень с переломом руки робко сел рядом с девушкой, развязывая повязки и убирая крепления с руки - та сразу же обмякла, как игрушечная. Харуно напряженно вздохнула, нахмурилась и, сжав руки несколько раз в кулачки, направила поток чакры в руки, когда в следующее мгновенье ладонь и пальцы засветились тусклым зеленым светом.
- Будет немного неприятно, - вяло улыбнулась она, проговорив фразу охрипшим голосом, который едва дошел до ушей Канкуро.
Внимательно наблюдая за процессом лечения, девушка не моргала, будто бы от этого зависела ее собственная жизнь. С таким усердием она направляла остатки чакры в руки, что на какой-то момент поддалась вперед, чуть не потеряв сознание. Парень испугался, но она поспешила успокоить его.

Канкуро мысленно выругался. Он уже ненавидел это зеленое облачко, которое словно высасывало жизнь из этой девушки. Конечно, Песчаный был безумно благодарен ей за то, что в свое время она вытащила его с того света, избавив его от острых болей по всему телу. Шиноби поморщился при воспоминаниях о собственных мучениях, как он выгибался от боли, когда каждая клеточка будто разрывалась. Когда каждый вздох давался с трудом, а движение приносило еще большую боль, но лежать бездвижно было просто невозможно. Джонин отчетливо помнил сражение с Сасори до того самого момента, пока не упал, обездвиженный, на землю. Каким же удивлением был для него факт, что Сакура в паре со старушкой Тиё убила кукловода. После этих двух последовательных событий Канкуро всерьез заинтересовался этой девушкой, восхищаясь ей, и чувствовал в себе желание узнать ее лучше. Он начал смотреть на нее иначе. С той иной стороны, в которой Сакура преображалась и казалась особенной.
Брюнет помнил маленькую, но смелую девчонку с короткими розовыми волосами еще со времен экзамена на чуунина. Трудно было сопоставить эти два образа, которые навсегда засели у него в голове.

Сакура.

С тех пор он мысленно смаковал ее имя каждый вечер, словно пробуя его на вкус и изучая со всех сторон.

Харуно Сакура.
Девушка с розовыми волосами.
Чуунин из Конохи. Куноичи страны Огня.

Канкуро нахмурился. Она была ниже его по рангу, ведь Канкуро уже давно носил звание джонина. И, тем не менее, она казалась даже опытнее его в каких-то моментах, хотя Песчаному тяжело было признавать это. О том, чтобы считаться с этим фактом, не было и речи, поэтому мысли о геройствах Сакуры он отбрасывал куда подальше.

Хотя, конечно, Канкуро был благодарен.

В какой-то момент ее самоотверженность начинала его не просто беспокоить, а раздражать. Песчанный никак не мог понять причину своей заинтересованности этой девушкой как минимум, и как максимум то, почему его вообще тревожит ее состояние. Конечно, сначала парень считал, что все дело в том, что они теперь на одной стороне, в одной большой команде, и вклад любого шиноби очень важен.
А вклад Сакуры был очень большим.
Наверное, она решила всех переплюнуть в этом деле...

Наконец, Сакура закончила лечить этого шиноби, и с широкой улыбкой он вышел из палатки, заставив Канкуро отойти в сторону. На несколько мгновений ткань скрыла от него Харуно, но Песчаный быстро исправил это. Сакура сидела с закрытыми глазами, откинувшись на стуле. В этот момент она казалось еще более уставшей, чем до этого. Ее бледная кожа придавала куноичи больной вид. Синяки под глазами ее ничуть не красили, но в войну последним делом девушки занимались собой. Казалось, различия по половым признакам стерлись, остались только шиноби, готовые отдать жизни за родину. За место, в котором родился. За мир в мире, за будущее наций и их потомков.

Канкуро задумался. А если бы Сакура родилась в Песке, какой бы она была? Была бы такой же? Или, может, она была бы другой? Совершенно другой? Во всяком случае, будь она так же талантлива, весь Песок гордился бы таким преимуществом перед другими странами. Но пока Сакура жила в Конохе и вряд ли бы покинула ее когда-нибудь. Канкуро сам бы никогда не ушел из Песка, если бы этого не потребовали обстоятельства или миссия, но, в любом случае, парень вернулся. Потому что с деревней связано не только детство. Не только люди, которых лично не знаешь. Зато они знают тебя, и тебе они очень признательны за защиту, за опеку. За то, что могут спать каждую ночь и спокойно трудиться на благо своей родины. Каждый шиноби любит свою деревню и отдаст за ее благополучие свою жизнь. Так их не воспитывали, они родились с любовью к своей родине. Их любовь была такой бесконечно нежной и пылкой. И это правильно.
Неправильным казалось то, что Сакура родилась в Конохе. У них там и так есть Цунаде, известная не только на всю страну Огня, но и на многие ближние страны. Если только не во всем мире шиноби, хотя, Канкуро не мог сказать наверняка…

Зачем Конохе два выдающихся медика?
Это неправильно. Все должно быть честно.

Странно, что Канкуро вообще думает об этом.

От бредовых мыслей его отвлек Какаши, который подошел к нему с посланием в руках. Все внутри сжалось, и Песчаный нахмурился. Между бровей залегла глубокая морщинка.. Канкуро внимательно смотрел на свиток.
- Все настолько плохо? – напряженно спросил он, где-то внутри удивляясь, как напрягаются его голосовые связки. Говорить было почти больно.
- К сожалению, – закрыв глаза, Какаши тяжело выдохнул.
Канкуро сглотнул.

Чертова война!

Закрыв глаза на несколько секунд, он постарался вернуть самообладание. Они не могут быть повержены. Перерыв окончен, и теперь Канкуро должен вернуться к своим обязанностям. Канкуро искоса посмотрел на желтую потертую ткань палатки. Нужно откинуть мысли об этой девчонке. У него есть куда более важные дела и переживания.

1.2. Сакура тяжело выдохнула, когда до нее донеслись тихие голоса. Разминая затекшие руки, она вытянулась, сидя на стуле. Нехотя открыла глаза. У нее еще много работы и нужно собраться, в ином случае, она не достойна звания куноичи Листа. Глаза закрывались уже автоматически, и Харуно с трудом боролась с желанием уткнуться головой в подушку. Да ей бы и стол подошел. Но потребности души не разделяли потребности организма.

Как бы она хотела, чтобы это война оказалась страшным сном.
Как бы она хотела открыть глаза и увидеть за окном чистое небо и свою мирную деревню.
Но такой расклад дел мог ей только сниться.

Девушка обернулась, когда услышала шелест ткани и звуки каблуков. Раскрыв глаза, она сначала улыбнулась уголками губ, скорее по привычке, но тут же вспомнив, в каком они находятся положении, поняла, что вся радость мгновенно исчезла, оставив после себя неприятный осадок.
- Цунаде-сама! - протараторила она, поднимаясь со стула. Сердце тут же застучало, выдавая Харуно с головой. Наплывшее волнение хлестало её по спине, словно плеть.
- Сакура, - Цунаде стояла у самого входа, скрестив руки на груди. Женщина оглядела девушку, и меж её бровей пролегла складка. Закрыв глаза, Хокаге тяжело выдохнула: «Рада тебя видеть».
Хокаге знала по отчетам, с каким решительным настроем Харуно намеревалась принести себя в жертву во имя победы, что одновременно огорчало и заставляло гордиться девушкой. Но всюду есть свои рамки, и эти рамки Сакура уже давно перешагнула. Отказываясь отдыхать и есть, она уже начала свой план жертвоприношения, и, судя по тому как Сакура выглядит, весьма успешно.
Сакура застыла, внимательно смотря на Каге, не решаясь что-нибудь сказать. Хлопая глазами, она ровно дышала, и ее грудная клетка вздымалась и вновь опускалась по мере того, как девушка пыталась не выдавать своего состояния.
Хокаге открыла глаза, нахмурившись еще больше. Сакура сглотнула, чувствуя, что в чем-то провинилась, до конца не понимая в чем. Сжав кулаки, она впилась ногтями в ладони, пытаясь не нервничать, но это едва получалось. Онемевшими холодными кистями она мало что чувствовала.
- Ты отстранена от задания и покидаешь группу медиков на неделю. - Строгий низкий голос Хокаге резал слух подобно лезвию, а ее приказной тон заставил ноги подкашиваться. Когда Харуно осознала смысл фразы, она в панике открыла рот, как рыба, выброшенная на берег морской волной.
- Н-но… как?.. - вполголоса проговорила Сакура, поднеся дрожащие руки к губам. Язык прилип к сухому небу, и она постаралась втянуть в себя побольше воздуха, как будто это могло помочь ей.
Цунаде хмуро опустила взгляд на носки туфель, не в силах смотреть на свою ученицу.

Во что ты превратилась, Сакура?

- Ты изводишь себя, поэтому я вынуждена была сама прийти и отдать приказ, - Цунаде продолжала говорить также строго. – Я знаю, что ты бы ослушалась, будь это кто-то другой.

Сакура так изменилась.

«Нет!» - пронеслось в голове Харуно.

- Ты похожа на человека, который решил совершить самоубийство. Нам не нужен медик, которого, в конце концов, самого придется спасать от смерти.

«Нет…» - бессилие вместе с паникой проникало в каждую клеточку девушки.

- Сейчас же иди в лагерь и перекуси. После хорошенько отдохни и не вздумай тратить свою чакру, - продолжала Хокаге. – Я отдала приказ, чтобы никто не беспокоил тебя. Шизуне лично проследит за тем, чтобы ты выполнила мои указания.

Цунаде поспешила выйти из палатки. Сакура осела на пол, сгребая дрожащими пальцами землю и чувствуя нарастающую дрожь.
- Цунаде-сама… - простонала девушка. Голос дрожал.

На душе стало невыносимо грустно от того, что Сакура не могла сделать для людей более того, что уже совершила.


Действие II.

2.1. Сакура уже как два дня слонялась без дела. Больше всего ее раздражало и нервировало безделье, к которому она была принуждена. Всякий раз, когда Харуно слышала шуршание ткани палатки - звук, которой знала наизусть - девушка замирала, чувствуя, как ее тело бьет мелкая дрожь. Так не должно быть! Из-за нее могут умереть десятки людей, которые остались без помощи.
Девушка не могла найти себе места. Она спала, но даже там мысли не покидали Харуно. Куноичи снились кошмары, от которых она просыпалась в поту.

Лица людей, которых она не спасла.
Лица людей, которые умерли из-за нее.

Размытые тени, запятнанные кровью и грязными разводами. И тихие, шипящие звуки в голове, которые не давали ей спокойно завтракать или обедать. Харуно думала, что она сходит с ума. Медленно и мучительно. Поэтому она часами отсчитывала время до конца принудительного отпуска.

Их расплывчатые силуэты.

Война разгоралась еще сильнее. Шикамару с отцом строили план, по которому объединённые страны смогли бы выиграть в этой войне. Враг был слишком силен и умен, наступал решительно и быстро, так, что невозможно было передохнуть и предугадать его действия. Шиноби заменяли друг друга, уходя на отдых или лечение. В ином случае, всем им грозила бы смерть.

Сакура подходила к лагерю, в котором был расчет еды. К сожалению, из-за напряженной ситуации не было свободного передвижения из одной страны в другую, поэтому все должно было происходить строго, по бумажкам и спискам, под пристальным наблюдением.
Харуно взяла несколько фруктов, отказываясь от миски каши. Запив пилюли для поддержания тонуса организма скорее по привычке, Харуно пробежалась глазами по лагерю. Заметив среди шиноби Ино, она помахала ей рукой. Яманака улыбнулась, помахав в ответ.
Сакура остановилась, опустив взгляд. Её опять переполняла обида, раздражение. Казалось, что все от нее отвернулись. Ино тоже была в ее отряде, словом, она помогала людям ничуть не хуже Сакуры, разве что ее чаще сменяли другие медики из Листа и Песка. И спасла она на несколько десятков меньше…

Именно поэтому она до сих пор в отряде.
Это правильно?

Харуно подняла голову из-за неприятного предчувствия. Встретившись с карими глазами, она смутилась, отвела взгляд. Но ощущение не проходило, чувство, что кто-то пристально за ней наблюдает, не исчезало. Во рту пересохло, стало сразу же дискомфортно, и Харуно облизала губы. Вновь взглянув в ту сторону, девушка вздрогнула, потому что все еще ловила внимательный взгляд карих глаз на себе.

Канкуро.
Зачем он на нее смотрит?
Ей неуютно.

Харуно снова отвела взгляд, несколько раз моргнув. Чувство никак не проходило. И это уже не смущало, а раздражало. Он на нее пялится. И от этого внутри что-то медленно и скользко разливалось, причиняя массу неудобств, заставляя себя чувствовать не в своей тарелке. Даже дышать было тяжело. И казалось, что каждое движение абсолютно неправильно, и человек, который смотрит на тебя, пытается сказать тебе об этом.

Ну и что? Просто не смотри…
На языке так и вертелись оскорбления, но Сакура успела поругать себя за это, когда осознала.
Он ничего мне не сделал, он просто смотрит, подумала девушка, заправив прядь волос за ухо.

Канкуро продолжал смотреть на неё с другой стороны палатки через несколько столов. Атмосфера стала неуютной, отсюда хотелось уйти.
Песчаный заметил то, что он смутил Сакуру. Но почему-то парень не мог оторвать взгляда. Видел, что ее состояние стало немного лучше, щеки порозовели, и ее мертвенная бледность начала медленно отступать. Синяки под глазами еще не прошли, но уже не были такими кричащими. Хотя на ее бледном лице они все еще выделялись, словно требуя внимания, прежде всего для себя.
Канкуро, поняв, что сидит неподвижно, вернулся к скромной трапезе, понимая, что аппетит теперь пропал. Повозившись ложкой в каше, он снова поднял глаза на Сакуру. Она все еще стояла на месте, крутя в свободной руке зеленое яблоко с бледно-коричневыми пятнами. Оно так причудливо отливало мутным блеском, когда Харуно двигала кистью. Канкуро перевел взгляд с яблока на белые длинные пальцы девушки, дальше заскользил по ее руке, останавливаясь у предплечья и снова возвращаясь к лицу. Она смотрела куда-то перед собой.
А потом вновь перевела взгляд на него, приоткрыв свои искусанные губы.

Нервничает…

Сакура внимательно смотрела на Канкуро, несколько растерянно, не понимая такого внимания к своей персоне. Ей было интересно, о чем он думал сейчас и почему смотрел именно на нее.

В конце концов, что в этом плохого?..
Сознание прояснилось резко: «Черт подери, сейчас же война!»

Канкуро заметил блеск в ее гневных глазах, но следом он сам почувствовал раздражение и злость. Какой-то парень повис на ее плечах, облокачиваясь правой рукой о Сакуру. Слишком довольный, слишком радостный и самоуверенный.

Ублюдок!

Что-то внутри Канкуро кольнуло, и он растерянно осознал, что это было.
Неужели ревность?

Лицо было слишком знакомым. В следующее мгновенье Канкуро разглядел в нем старого приятеля.
Киба.
Чертов Инузука, Канкуро когда-то спас твою жалкую шкурку.

Сакура перевела взгляд и все свое внимание на повисшего на ней парне. Желание ударить «недоброжелателя» тут же исчезло, раздражение уступило радости.
- Киба! – удивленно воскликнула Сакура.
Ее глаза заблестели, а губы растянулись в широкой улыбке.
Сакура автоматически вновь посмотрела на Канкуро, который резко отвел злобный взгляд и принялся ковырять ложкой в каше.
«Что это с ним?..»

Все следующее время своего перерыва Киба рассказывал ей о Наруто, о том, что тот передавал ей привет.
- Так что там? – после недолгой паузы, когда брюнет почти все рассказал, спросила Сакура, поджав губы и отведя взгляд. Для нее это было больной темой, она не могла говорить об этом спокойно и подозревала, что Киба разделит ее переживания этого плана.
- Очень трудно, Сакура, - опустив взгляд, тихо сказал брюнет. Потом улыбнувшись, он поднял на нее глаза. – Ты не волнуйся, прорвемся.
- Да… - Харуно вяло улыбнулась, тихо добавив, - хотелось бы…

Попрощавшись с Кибой, Сакура вернулась в свою палатку. Легла на матрас и стала рассматривать ткань, которая заменяла стены и потолок. Закрыв глаза, Харуно сжала кулаки.
Как там они? Наруто?
Киба вернулся с отрядом на заслуженный отдых. Их заменили другие шиноби. Сидеть в осаде очень сложно, когда нужно внимательно всматриваться в горизонт или любую другую местность, чтобы в случае чего предупредить о наступлении вражеских отрядов и успеть отразить первую атаку - или же атаковать самим. В любом случае, говорил Киба, битва неизбежна. На их смене все было тихо, что уже несказанно радовало, но в то же время и настораживало. А вот ребятам, которые перебираются в тыл к врагам, приходится намного хуже. Киба сам хотел туда в свое время, но ему было спокойнее стоять на защите их крепости. Так он будет спокоен и уверен в том, что точно не проиграет. На удивление Сакуры он ответил смешком, разъясняя, что здесь он выложится на все сто процентов, ибо именно здесь нужно больше людей.
Когда Харуно спрашивала про Наруто, Инузука замирал, потупив взгляд и на некоторое время не зная, что ответить. Киба сам не знал, куда направят Узумаки, хотя отлично понимал, что джинчурики станут главным орудием этой войны и первым преимуществом этой стороны.

Наруто и еще Киллер Би.

Сакура прикусила нижнюю губу до крови, облизывая ее и чувствуя железный привкус.

Война не думала отступать. И тяжелая атмосфера страха и отчаянья начала медленно заполнять сердца людей.

2.2. Канкуро чувствовал усталость после надзора. Целую неделю они сидели в засаде. Готовые к обороне и атаке, они ожидали наступления врагов. Но вместо мыслей о задании в его голову лезла эта противная девчонка.

Сакура.
Он снова смаковал и пробовал это имя на вкус. Шептал одними губами. Думал об иероглифах, о том, как оно пишется. Об обладательнице этого имени, о затейливом совпадении и, преимущественно, о красивых волосах этой девушки. Об ее зеленых глазах, оттенок которых становился темнее, когда она злилась или светлее, когда она радовалась. И даже ее тонкие искусанные губы казались такими притягательными, таким неоспоримым соблазном, что хотелось до них дотронуться, ощутить под подушечками пальцев их тепло. Провести рукой по волосам и вдохнуть в себя запах. Они тоже пахнут сакурой?
У них такой же прекрасный запах, как и у цветов этого божественно прекрасного дерева?

Дерева, цветущего лишь несколько дней в году…

Пытаясь отвлечься, он кусал губы и сжимал руки в кулаки до боли в костяшках. Машинально отвечал на вопросы шиноби, давал указания, как старший по званию в их отряде. Это казалось такой длинной и мучительной пыткой, и Канкуро не понимал, почему он не может находиться вдали от нее.

До этого мог, а сейчас не может.

Вздор! Это похоже на мыльную оперу, которые смотрят скучающие домохозяйки.

Когда Канкуро вспоминал их последнюю встречу, он злился еще больше. Это не могло быть ревностью, ведь кроме нездорового интереса он к ней ничего не чувствовал. Он не думал о ней так часто и вспоминал её крайне редко, вечерами, когда ему нечем было заняться. Её лицо четко отпечаталось в памяти еще с того момента, когда она вытащила его из лап смерти.

С тех пор Канкуро просто не мог ее забыть.
Но сейчас это самый оптимальный вариант.
Ему. Нужно. Забыть.

Когда заступил следующий отряд, Песчаный облегченно вздохнул. Он не мог скрыть улыбку и радость, которая возникала в нем от мысли, что джонин снова увидит ее…
За эту неделю он смог смириться, что Сакура не выходит из его головы и стоит ему закрыть глаза, как он отчетливо видит ее образ.
Больше всего его радовало, что он получил ранение. Неглубокое, его можно было назвать порезом, но Канкуро нужен был повод. Не мог же он просто так ошиваться у палатки без причины. А тут веская. И пока Харуно не вылечит его, он не уйдет.
Жаль, что ранение незначительное. Нападающие из трех человек были быстро повержены, и рапорт об этом уже был готов.
Положив его на стол главнокомандующему, Канкуро поспешил удалиться.

И всю дорогу он снова думал о Сакуре.

Зайдя в палатку, джонин начал оглядываться. Окликнул его знакомый голос.
- Канкуро? Тебя подлатать? – Ино улыбнулась, сияя своей красотой.
Она казалось такой милой и доброжелательной. И была самоотвержена так же, как и Сакура.
Но Канкуро не хотел, чтобы она лечила его.
- Нет… - чуть погодя сказал он. – А где Сакура?
- Она скоро заступит на смену, сейчас отдыхает, - с той же улыбкой отчеканила девушка. Даже не задумываясь, будто Харуно спрашивали уже не в первый раз.
Значит, она все-таки решила отдохнуть как следует? Канкуро усмехнулся.
Решив дождаться ее, он ходил вокруг палатки, обдумывая, что сказать ей.

А что он должен сказать?
А что… он должен что-то сказать?..

Канкуро сам не заметил, как забрел в какую-то палатку, и когда опомнился, уставился взглядом в спящую девушку.
«Сакура!»
Нутро сжалось и вдруг стало несколько не по себе. Девушка ровно дышала, положив голову на руку. С закрытыми глазами она казалась такой спокойной и умиротворенной.
Канкуро напрягся.
Она стала выглядеть лучше, отдых явно шел ей на пользу.
Сделав шаг в ее сторону, Канкуро наклонился. И резко отпрянул, понимая, что он творит. Сакура развернулась на другой бок, и ее волосы закрыли лицо.
Песчаный затаил дыхание, чувствуя, как нарастающая тревога переливается в панику, и пулей вылетел из палатки.

- Черт тебя подери, Сакура! – в полголоса гневно воскликнул он уже на улице. Отдышка была такая, будто он пробежал не одну милю, а сердце колотилось так, будто хотело разорвать грудную клетку. Прикрыв глаза, Канкуро обессилено прошептал: - Что ты со мной делаешь?..

В глазах потемнело. К вискам приливала кровь. Дыхание стало разрывным.

К палатке он подошел только вечером. В надежде, что Сакура уже там.
Войдя внутрь, он облегченно вздохнул. Она была там.
Не подавая виду, он подошел к ней, попросив его вылечить. Удивляясь своему хриплому голосу, он сел на стул в ожидании того, что Сакура сейчас будет осматривать его.
- Сними, пожалуйста, одежду, - попросила она, смотря на него сверху вниз. Оценивала? Будто Канкуро был экспонатом в дорогущей галерее.
К горлу джонина подкатил большой ком. Сглотнув, он хрипло спросил, чувствуя, как внутри что-то екнуло.
- Полностью? Зачем?
Сакура улыбнулась, так по-доброму и ее глаза завораживающе заблестели.
- Нет, - весело сказала девушка, сдерживая смех. – Штаны оставь.
Канкуро снял жилет и свитер, оставаясь до пояса обнаженным.
Почему-то его смущала эта ситуация и напрягала одновременно, хотя он пытался не выдавать своего замешательства. Гораздо проще было отвести взгляд, но Песчаный хотел смотреть на Харуно. Сердце колотилось быстро, и Сакура наверняка заметит его волнение.
Куноичи вмиг стала серьезней, осматривая рану на ребрах. Кровь там уже давно запеклась, и рана начала медленно рубцеваться. Харуно нахмурилась сильнее, когда начала оглядывать повреждения, а потом совсем неожиданно для джонина спросила:
- Когда вы прибыли? – она отвернулась, шурша бинтами, стуча колбочками.
- В обед, - спокойно ответил шиноби, не понимая, зачем ей понадобилась эта информация.
- Почему не подошел раньше? – Харуно повернула голову в сторону собеседника.
- Тебя не было, - спустя секунды напряженного молчания ответил Канкуро.
- Ино была, - Сакура отвернулась, продолжая рассматривать колбочки с жидкостями.
Ее тон был не самым доброжелательным, а брови встретились на переносице.

«Неужто догадалась, - хмыкнул Канкуро. - Тогда, почему это ее беспокоит?..»

- В следующий раз откладывай все дела, если только они не стоят твоей жизни, - повернувшись, сказала девушка. В руках у нее была вата, бинт и колба. – Твоя рана скоро бы начала гноится, если бы ты пришел позже, – раздраженно объясняла Харуно. – Ты же не думаешь, что враги используют простые кунаи, чтобы все потом могло пройти благодаря защитным функциям организма?

- Пф, - фыркнул Канкуро и отвернулся, хмурым взглядом буравя землю.

Да что она о себе возомнила?
Чертова выскочка! Не ей ему указывать.

Сакура встала на колени, и Канкуро почувствовал, как волна наваждения протекла по его телу. В горле сразу же запершило, а жгучий комок медленно начал образовываться внизу живота.
- Что? – заметив волнение парня, спросила девушка, подняв голову.
- Ничего! – рыкнул парень, нахмурившись. – Давай быстрее, у меня еще много дел! – зло проговорил он, чувствуя, что не может смотреть на девушку.

«Она все видит! Черт подери!»

- Будто ты один торопишься, - буркнула себе под нос Харуно, но Канкуро хорошо расслышал и почувствовал в ее тоне раздражение.
Решив, что лучше промолчать, джонин попытался думать о чем-нибудь важном. Обо всем, о чем угодно, но только не о Сакуре, которая стояла сейчас на коленях прямо перед ним и обрабатывала рану неизвестной ему жидкостью с неприятным резким запахом. Вскоре рана начала щипать, а поток крови в том месте будто стал до невыносимости жгучим, отчего кожа начинала розоветь. Шумно выдохнув, он дернулся, Сакура улыбнулась и попросила потерпеть. Песчаный, снова смутившись, перевел взгляд на землю. Пытаясь не показывать свои чувства, он все еще усилено пытался отвлечься, но это получалось очень плохо.

В конце концов, как он выглядит перед ней?
Что она о нем подумает?!
Если он даже не может сидеть спокойно.

Харуно, напротив, ничего не замечала. Девушка была слишком сильно сконцентрирована на своей работе, и, казалось, вообще не замечает ничего другого. Она перевязывала бок Канкуро бинтом. Чтобы рана затянулась быстрее, девушка взяла в руки маленькую алюминиевую баночку и, открыв ее, обмакнула пальцы в густой крем. Он оказался слишком холодным, и по телу парня сразу же пробежались мурашки. Когда девушка закончила, джонин облегчено выдохнул и, бегло осмотрев девушку, буркнул слова благодарности и быстро вышел из палатки.

Небо уже затянули розовые облака. Солнце медленно опускалось за горизонт, уступая место ночи.

Канкуро поднял глаза на розовое небо и желчно выдавил:
- Ну почему все должно быть именно так?!

2.3. Какаши вернулся с осады поздно ночью, отряд очень устал. На этот раз им долго пришлось отбиваться от врагов, которые внезапно наступали. Первым делом он отрапортовался Цунаде.
- Я думаю, Шикамару не успеет подготовить план атаки. Слишком много задействовано людей в этой войне, - тяжело проговорил он.
- Не стоит его недооценивать, Какаши, - нахмурилась Цунаде. Перед лицом как обычно был замок из пальцев, на который она позже оперлась подбородком. Смотря куда-то вдаль, она задумалась о чем-то. Морщинка между ее бровей не исчезала с самого начала этого огненного безумия, когда жизни перестали ставить во что-то.
После минутного молчания Цунаде подняла глаза на Какаши и тихо сказала:
- Сегодня вечером прилетела птица с письмом. Отряд, который мы отправили в тыл врага, требует подкрепления, – каждое слово давалось с трудом. Перед тем, как продолжить, Цунаде остановилась, еще не полностью уверенная в своем решении. – Я решила отправить Сакуру.
Какаши понимающе кивнул.
- Она очень цена как медик, и я предпочла бы, чтобы она осталась в лагере… - продолжила Цунаде. Отодвинув кресло, она повернулась к Какаши спиной. – Она единственная, кто способен обороняться на уровне джонина. Хотя, она еще несколько не дотягивает, но опыт, полученный ею в боях, очень ценен. Помимо этого положительный результат выполненных ею миссий один из самых высоких.
- У нее очень хорошие показатели, Цунаде-сама, - согласился Какаши. – Я думаю, придет время - и она сможет сравниться с вами в мастерстве лечения и ведения боя.
Цунаде резко обернулась.
- Ты понимаешь, что я не могу отправить ее на верную гибель? – вдруг выкрикнула она.
Какаши немного опешил от такой реакции Хокаге, но говорить ничего не стал. Мужчина отлично понимал чувства Цунаде к Сакуре и даже разделял их, как ее первый сенсей.
- Отправьте подкреплением группу в два-три человека.
- Я знаю, - раздраженно прошипела женщина, усаживаясь на стол. Немного успокоившись, она продолжила, вновь сомкнув пальцы перед ртом. – В группу с ней я поставлю Инузука Кибу. Он недавно вернулся с осады и скоро должен выходить снова. Я думаю, у него достаточно сил. С третьим человеком я еще не определилась.
- Рок Ли? – после раздумий предложил Какаши.
- Нет, нужен человек с хорошими техниками защиты. Два атакующих у нас уже есть, - ухмыльнулась женщина.
- Тогда, может быть, Неджи? – спросил мужчина. – Или Тен-Тен?
- К сожалению, они сейчас на задании, - нахмурилась женщина.
Тишину, давящую буквально физически, разрядил Канкуро, вошедший в палатку.
- Извините, Хокаге-сама, пришел напомнить вам, что наш отряд выступает через три часа.
Глаза Хокаге загорелись, и она остановила джонина на пути к выходу.
- Канкуро! Какие у тебя техники?
Цунаде смутно помнила тройку Песка, с которой у них в свое время были большие проблемы. Но вспомнив о ее преимуществах, женщина заинтересованно пробежалась глазами по джонину, пытаясь выудить из своей памяти информацию о Песчаном.
- Техника марионетки.
- Нет, не подходит… Спасибо, Канкуро, можешь идти, - разочарованно выдохнула Цунаде.
Песчаный направился к выходу, и его нога уже ступила на улицу, как до него донеслись обрывки разговора:
- Я не могу отправить Сакуру без защиты. Они не справятся в таком количестве, а большего я позволить не могу. Оставить отряд Шенкару без подкрепления я тоже не могу.
Джонин застыл на месте, почувствовав, как его тело начинает неметь. Сглотнув, он понял, что перестал дышать, и все его мышцы напряглись.

Они хотят отправить Сакуру в тыл врага?!
Да это же равносильно самоубийству!
Еще когда отряд во главе с забавным парнем Шенкару, с двумя шрамами на правой щеке, отправлялись на задание, Канкуро точно знал, что они уже мертвецы.

Он не позволит Сакуре идти на верную гибель.

Развернувшись, Канкуро пулей подлетел к столу Цунаде, плечом задев Какаши.
- Хокаге-сама, позвольте мне отправиться с ними! Я не подведу вас, у меня хороши техники!
Цунаде удивленно смотрела на сумасшедший взгляд парня и, не отрывая взгляд, жестом попросила его убрать руки.
- Пожалуйста, - повторил он.

Он не позволит!
И если потребуется, Канкуро сам заставит Цунаде согласиться или переделает документы, отключит того, кого Хокаге пошлет вместо него, но пойдет с Харуно на это чертово задание! Песчаный не позволит ей умереть!

- Извини, Канкуро, но нам нужны защитные техники.
- У меня не одна техника, Хокаге-сама! Защитная одна из лучших во всем Песке! Как вы думаете я получил звание джонина?! – нервно проговорил Песчаный.
- Тише! – вскрикнула Цунаде, чувствуя наплыв злости. – Хорошо, головой отвечаешь за отряд. Из-за того, что твой ранг выше, будешь старшим по званию и тут. Час на сборы. Кибу и Сакуру я предупрежу сама.

Канкуро оскалился в какой-то страшной улыбке и покинул палатку.

- Вы считаете, отправлять человека из Песка вместе с Листом правильно?
- Казекаге-сама отдал своего брата в наш отряд, думаю, неспроста. Мы равномерно распределяли силы на тылы.
- Думаете, ему можно доверять?
- Он брат Казекаге, я уверена в этом.






Глава 2

Действие III.

3.1. Сакура собирала сумку в поход быстро, скидывая все почти рывками, не задумываясь, автоматически. Невидящим взглядом она смотрела куда-то в середину комнаты, все баночки и склянки узнавала на ощупь, кунаи — по холодному лезвию. Глаза на некоторое время стали мутными, и только когда пришло время собирать свитки, пришлось снова влиться в мир полностью, чтобы точно снарядиться в дорогу.

Ее не покидало чувство того, что произойдет что-то страшное.

Было страшно выходить на эту миссию. И Сакуру пугал ее страх еще сильнее, чем странное предчувствие.
Сакура раньше никогда не боялась. Никогда.
Она могла бояться за жизни своих товарищей, за Наруто и... и за Саске-куна, за любого другого человека, но Сакура никогда – никогда! – не боялась миссий. Девушка не боялась ответственности, которую возлагала на себя по собственной воле. Возможно, кто-то другой давно рухнул бы под тяжестью пережитых событий, но только не Сакура. Ее не хрупкие плечи тащили на себе груз не одной бессонной ночи, в которых девушка терзалась беспокойством о товарищах.
Сакуру не пугала даже неизвестность. Будущее. Во всех его оттенках: будь оно серым, как пасмурное небо, или пылко-алым, как страсть, закипавшая в крови.

Но в этот раз все было не так. Сакура боялась.
И Сакура не знала, чего именно она боялась.

Харуно уже пришла к назначенному месту, где она должна была встретиться со своей командой. Она наверняка знала, что на Кибу можно положиться. Парень в свое время помогал ей и ее друзьям, они вместе проходили не одну миссию и срабатывались вполне удачно. Когда девушка узнала имя второго человека, входящего в состав их группы и возглавляющий его, она невольно закусила губу, услышав его имя из уст Хокаге-сама. Голос Цунаде прозвучал тогда так страшно громко, как, бывает, утреннюю идиллию разрывает звук грома, от которого, кажется, трескается верхний слой земли.

Песчаный Канкуро.

Это имя не давало ей покоя уже несколько недель. Сакура часто замечала его взгляды на себе, пару раз они даже перекинулись фразами, и как бы Харуно не пыталась вспомнить хотя бы примерное содержание их скромного диалога, состоящего из пары реплик от каждого «участника», все уплывало. И размазанная картинка из воспоминаний, словно девушка видела все через мутную воду, всплывала перед глазами постоянно, но это была абсолютно немая сцена лишь с движением губ.

Канкуро приносил с собой волнение. Одно лишь его мимолетом упомянутое имя заставляло нутро сжаться, по телу пробегала волна беспокойства и непонятное, скользкое и холодное чувство разливалось посреди грудной клетки. Девушка не знала, как называется эта эмоция. Даже не так. Это был микс чувств: раздражение, удивление, беспокойство, волнение и... растерянность. В последнее время растерянность подобно второй тени следовало за Харуно всюду.
И когда она увидела, как приближается силуэт Канкуро, девушка снова ощутила неприятное разливающее внутри чувство. И грусть.

Почему так происходит? С какого момента Сакура чувствовала себя неловко в его присутствии?

Отбрасывая все чувства на второй план, Харуно сжала кулаки, закрыв глаза, и едва уловимым шепотом начала считать до десяти.
Это важная миссия, и Харуно не имеет права не оправдать надежд Цунаде-сама.
Киба, стоящий рядом, заметил это и положил руку на плечо девушки, заставив ее резко открыть глаза и вздрогнуть.
Киба немного наклонился, чтобы его глаза были на одном уровне с ее.
Его доверчивый, успокаивающий взгляд помог Сакуре немного прийти в себя.
- Все будет хорошо, - он улыбнулся, обнажая свои зубы с немного выпирающими клыками. – Не волнуйся так.
Сакура вяло улыбнулась, скорее для того, что показать, что все хорошо.
На самом деле все было с точностью наоборот.

Канкуро уже подошел к ним, с хмурым взглядом и слегка отстранено поприветствовал всех сухим монотонным голосом. Кратко рассказывая о главной задаче, Канкуро указал на их построение и план действий в случае нападения.
Все это время девушка чувствовала напряжение в воздухе, которое можно было ощутить собственной кожей: воздух уплотнялся и давил, заставляя учащенно дышать.

А, может, это просто беспокойство меняет ее мироощущение?

Харуно закусила губу. Внутренне вздрогнула, когда снова увидела взгляд Канкуро, полный непонятных для нее чувств. Он словно прожигал в ней дыру, от которой сознание куноичи медленно плавилось.
Так не должно быть! – било тревогу ее сознание. Оно уже выстроило все защитные реакции, но Харуно уже давно была во власти этого взгляда, и раздражение, так плотно прилегающее к рассеянности и растерянности, разрывалось внутри.

Киба нахмурил взгляд, выслушав план, и задал несколько вопросов. Канкуро поспешил ответить быстро и четко, понимая, что каждая секунда сейчас дорога. И Канкуро понимал, что и Киба, и Сакура знали это, но что-то, словно груз, удерживало их на месте и вселяло сомнение. Страх. Грусть. Они разделили ее на троих, и каждый ощущал ритм и биение сердце другого. И эта непонятная смесь чувств, эта непонятная дрожь внутри. И их непонятное объединение.
Может, они понимали, что уйдя втроем, больше никогда не вернутся? Никто из них. И поэтому они будто поймали ту волну, которая объединяла всех похожих на них.

Волна смертников.

- Выдвигаемся, - несколько помедлив, вдруг решительно сказал Канкуро.
Киба кивнул, Сакура кивнула, и они быстро направились в сторону отряда Шенкару.

3.2. Отряд двигался быстро, но в то же время настороженно. Киба принюхивался к запахам, пытаясь засечь противника. Где-то внутри он надеялся, что им повезет дойти до цели без происшествий, скрываясь в листве деревьев, но разумом он понимал, что так или иначе они нарвутся на кого-либо или этот кто-либо сам найдет их. И битвы в итоге не избежать. Но если и есть вероятность отстоять напор атак, если и есть шанс хотя бы дойти до отряда Шенкару, то Киба сделает все, чтобы уловить противника на самом далеком расстоянии, чтобы успеть сообщить и подготовиться к атаке. Главное – это защита Сакуры. И Киба осознает, что их цель даже не дойти до отряда, а довести Сакуру.
Она и есть то самое подкрепление и надежда на свет. Она та, кого Цунаде, обливаясь кровавыми слезами, отправила на верную смерть.

Киба краем глаза глянул сначала на Сакуру. Она была несколько напряженна, смотрела перед собой, немного нахмурившись. Сконцентрированная на задании, как может показаться, она смотрела вперед, будто выискивая там нечто, будто боясь там что-то не увидеть, потерять. На самом же деле девушка была полностью погруженная в свои мысли и уже почти полностью ушла в себя, время от времени заставляя вернуться в эту реальность. Она должна быть предельна внимательна. Но если она не разберется в бушующем сознании, если не поймет свои эмоции и чувства, она уже пала. Без битвы, без боя, без сопротивления.

Киба перевел взгляд на Канкуро, пытаясь понять, о чем же сейчас думает он. Хоть Канкуро и был главой их маленького отряда, он распределил позицию так, что Сакура находилась посередине. Сам же Канкуро оставался в тылу, чтобы в случае чего отразить атаки сзади. Киба стоял впереди из-за своего потрясающе чуткого обоняния, которое могло помочь спасти им жизнь. И пользуясь своим несколько выгодным положением, Киба изредка поглядывал на них, вычитывая с их лиц все эмоции, какие только мог. Сам не понимая того, зачем ему это нужно, он вглядывался в их глаза, желая найти там что-то похожее на его собственный страх и плотно скрытое за занавесом любви к родине отчаянье.

Канкуро был напряжен. Не понимая почему, но он чувствовал ненависть к этой ситуации, к чертову отряду Шенраку, которому вдруг понадобилось подкрепление. К чертовой миссии, к Сакуре. За то, что она умела то, что так нужно было этому чертову отряду. За то, что она была обречена на гибель в сражении за деревню с самого начала. С самого рождения. Как и Канкуро. Как и все шиноби этого проклятого мира.

Канкуро не боялся того, что он умрет. Он готов отдать жизнь за свою деревню, за благополучие жителей в ней, за мир в стране шиноби. Он надеялся на то, что все сложится лучше, что все обойдется, все придет в норму. Но мироздание, будто насмехаясь над его наивностью, отказывалось принимать его принципы. Все вокруг было пропитано запахом крови, гнева, жадности, власти, смерти. И отчаянья. Оно заполняло сердца шиноби, оно разрывало их нутро, но они боролись.
И Канкуро сейчас тоже боролся с ним, но оно вновь и вновь, с новыми силами охватывало его с ног до головы, пробиралось в самые сокровенные мысли, охватывая там все. Оно просто жило вместе с ним, оно пропиталось в нем и заставляло чувствовать себя настолько ничтожным, насколько это только можно себе представить.
Канкуро хотел кричать, резать, метать, швырять, бить, стонать. Стонать от той боли, которая пронизывала каждую его клетку при мысли о том, что их ожидает смерть.

Что ее ожидает смерть.

Канкуро так надеялся на то, что она останется жива. Медики чаще всего остаются в живых из-за того, что они имеют способности, позволяющие им выбраться даже из самых затруднительных ситуаций. Они помогают жить другим, они делают все, чтобы другие не умирали.
Сакура тоже это делала. И ее место было не в тылу врага, куда направляют ее сейчас. Ее место рядом с шиноби, которые оградой стоят у врагов на пути к деревне. И к ней тоже.

А сейчас все перевернулось, и Канкуро ощущал себя раздавленным, подавленным. Он осознавал, что девушка умрет, но не мог смириться с этой мыслью. Почему-то он знал, что сам может остаться в живых, но эта непоколебимая уверенность в том, что она умрет, не давала ему покоя. Она сводила с ума джонина, и самое страшное, что он не мог ни избавиться от этих мыслей, ни хотя бы просто откинуть их.

Может, это было от того, что Канкуро понимал, что не станет защищать девушку ценной собственной жизни?
Тогда джонин не мог понять, почему он так отчаянно рвался идти вместе с ней.

Канкуро заметил на себе взгляд Кибы. Внимательно рассмотрев часть его лица за считанные секунды, которые прошли очень быстро, он заметил в его глазах решимость. Канкуро хотел выругаться на Кибу – чтобы не смотрел по сторонам, когда его задача смотреть прямо, выискивая врагов, но тут же понял, как медленно и совсем неуверенно он ощутил некоторое, тусклое и слабое облегчение.

Эти глаза поразили его до глубины души. Эта решимость, эта уверенность, эта преданность. И не смотря на свое раздражение к этому человеку, которое он все время испытывал, вспоминая тот момент в столовой, Песчаный ощутил уважение к нему.

Это было странно осознавать – но раздражение кипело и бурлило в Канкуро напротив уважения. Просто Песчаный не мог смириться с мыслью, как же Кибе повезло. Он родился в Конохе и живет рядом с Сакурой, он постоянно видит ее, разговаривает с ней. И они связаны нерушимыми узами, которые трудно написать. Они одна семья вместе с другими такими же шиноби Конохи.
Нельзя сказать, что Канкуро завидовал. Ему было даже немного наплевать, он любил свою деревню, он уважал Суну и чувствовал связь с ее жителями почти на подсознательном уровне.
Но мысль, что связи с Сакурой у него не было, нет и не будет, приносила в его беспокойную душу грусть и тоску.

Но в тоже время Канкуро был благодарен. Потому что знал, что Киба тот, кто сегодня закроет собой Сакуру от лезвия вражеского меча.

Одними глазами Канкро сказал «спасибо» и приложил все усилия для того, чтобы начать думать о чем-то другом.

3.3 Киба принюхался. Сердце екнуло, а внимание сразу обострилось, стоило ему было почувствовать чужой запах в воздухе. Настолько живой и свежий, словно кто-то быстро следовал им навстречу.
- Стойте! – выпалил он, сразу же остановившись. Акамару пригнул уши и напрягся, широко расставив лапы. Не спокоен пес — не спокоен хозяин.
- Киба, что-то случилось? – Сакура приземлилась рядом. Запыханная и взволнованная, она ждала ответа. На соседней ветке приземлился хмурый Канкуро, вглядываясь в местность.
Киба настороженно и внимательно осматривался и принюхивался, но что больше поразило его – так это то, что запах исчез.
«Что-то тут неладно, - пронеслось в его голове, и он обеспокоенно начал крутить головой, пытаясь выяснить, что тут не так. В голове появлялись самые неприятные мысли, которые только могут родиться в подсознании, и шиноби почувствовал, как сердце начинает быстрее гонять кровь по телу. – Бесполезно! Я больше не ощущаю его. Здесь бы пригодились глаза Хинаты.»
- Ты что-то заметил? – спросил Канкуро. Не смотря на Кибу, он внимательно разглядывал деревья, надеясь, что это лишь дурная прихоть Инузука, а не настоящий враг.
- Киба? – Сакура аккуратно дотронулась его плеча, но юноша так и не поспешил ответить. Будучи слишком взволнованной, она поняла, что теряет контроль над самообладанием, и вскрикнула, пытаясь докричаться до друга. – Киба!
- Я не знаю! – наконец раздраженно ответил шиноби, все еще вглядываясь в местность. Он был уверен, что чувствовал чужой запах, но тот так резко оборвался, как будто его и не было вовсе. Как будто… Как будто тут что-то не так. – Я что-то заметил, но стоило мне понять это, оно сразу же исчезло.
Поджав губы, он с печалью взглянул на Сакуру, как бы говоря ей взглядом, что сожалеет, но сделать ничего не в силах.
- Но ты же что-то заметил, - Харуно старалась помочь ему разрешить эту ситуацию, однако девушка не так хорошо разбиралась в технике Кибы, поэтому не могла даже догадаться, с чего начать и как успокоить расшатавшиеся нервы Инузука. Она слышала, как учащенно бьется его сердце.
- Я не знаю, - снова процедил сквозь зубы Киба, уже полностью раздраженный. Он чувствовал себя так, будто всю почву из-под ног выбили.
- Ладно, все в порядке, – Харуно постаралась улыбнуться, чтобы Киба почувствовал себя лучше. Но это не помогло. Девушка перевела взгляд на Канкуро, который смотрел на них, сложив руки на груди.
- Продолжаем, осталось недалеко, - скомандовал Канкуро.

Киба всю дорогу злился. На себя. На свою технику. На этот воздух. На войну. На весь мир. Злость медленно окрашивала его разум в темный цвет, отчего сосредоточиться было тяжело, но Инузука старался успокоиться. Все будет хорошо, обманывал себя он.
Вот только обмануть себя было еще сложнее, чем самого лучшего психолога. Чем самого опытного шиноби.
Но Киба, как бы не старался разобраться, в чем дело, как бы не старался анализировать ситуацию в голове, как бы далеко не заглядывал в свою память, чтобы вспомнить абсолютно все о подобных случаях, он не мог найти ответ.
Воздух будто подменили! Не единой зацепки.

Украдкой глянув на Сакуру, он заметил ее сильное волнение. Вся решимость испарилась в никуда, как и его собственная, но, что самое главное, ее глаза, наполненные печалью, настолько сильно передавали ее сомнения, что на какой-то момент сам Киба засомневался в необходимости этой миссии.

«Мы – живые трупы, и осталось жить нам до первого столкновения с врагом», - пронеслось в его голове.

Киба осознавал это точно так же, как и свои силы. Он осознавал, насколько велики силы Канкуро, насколько умелая Сакура и насколько выигрышный состав у их отряда. Но это не спасало от страшной мысли.

Внутри все сжалось, боль пронзила каждую клетку его мозга, выдавая самые неприятные воспоминания, которые он запрятывал так далеко, как только мог.

«Я уже был на грани смерти, мне нечего бояться! - уверенность во внутреннем голосе и воспоминания об экзамене в Лесу Смерти стерты, воспоминания о погоне за Саске - стерты. – Я обещал. Я обещал, что вернусь живым вместе с Сакурой!».

«Какаши посмотрел наверх. Пасмурное, темное небо, затянутое тучами. Оно словно оплакивало потерю мира шиноби и сожалело о случившимся. Какаши так хотел увидеть солнце таким, каким помнил его еще с детства.
- Какаши-сенсей, я хочу остаться здесь, на фронте! – брови Кибы встретились на переносице, меж ними залегла глубокая морщинка. Слишком решительно настроенный, он готов был отстаивать свои взгляды до конца. – Здесь от меня будет больше пользы! – рычал он.
- Понимаешь ли, Киба-кун, - несколько отстранено начал Какаши, все еще рассматривая что-то в небе, – это твоя миссия, ты не можешь ничего решать. Ты – единственный шиноби, который на данный момент может защитить Сакуру от опасности. У тебя нет выбора. У нее нет выбора. У нас всех нет выбора. Мне очень жаль, - пропитанный болью голос Какаши вздрогнул в конце предложения, но вскоре он продолжил. – Просто помни, что Воля Огня горит в тебе.
Киба слушал внимательно. Закрыв глаза, он мысленно попрощался с фротном, на котором планировал сокрушить всех врагов, кивнул и отодвинул ткань самодельной изгороди.
- Я понял, Какаши-сенсей. Но это ничего не меняет.
Небо вздрогнуло, и заморосил мелкий дождь».

Киба закрыл глаза. Надо сосредоточиться.

Небо снова вздрогнуло, рядом с ухом просвистел ветер, и Киба резко остановился, чувствуя сзади прилив холодного воздуха – рядом остановились Сакура и Канкуро.
- Черт! – вскрикнул Киба, как только перед глазами пролетел кунай со взрывной печатью. Еле уклонившись, он схватил Сакуру за талию и потащил ее за собой, вниз.
– Акамару! – рявкнул он, и пес подхватил Канкуро, заставляя того волей-неволей лететь вниз.
- Твою мать, что тут происходит?! – зарычал капитан отряда, как перед глазами пролетело еще несколько кунаев со взрывными печатями, которые, воткнувшись в дерево с омерзительно знакомым тупым стуком, зашипели и загорелись. Успев только закрыть руками лицо, он ощутил сильный толчок сзади, этот удар – соприкосновение с землей. Простонав от боли, он поспешил подняться, закрывая уши и прищуриваясь из-за дыма, и быстро огляделся. – Сакура?!
Отчаянье захлестнуло его волной, и он еще раз, громко, что было мочи, закричал ее имя:
– Сакура!!!
Все словно потеряло значение. И их обнаружение, и то, что враги так близко, и то, что нужно давать деру. Все ничто, если рядом нет розовых волос.
Из-за дерева показались два силуэта, плотно прижатые друг к другу.
«Слава богу», - пронеслось в мыслях Канкуро, и он почувствовал, как в нем зарождается воля к борьбе. За свободу, за их жизнь, за их победу.
- Киба, что происходит?! – Канкуро подбежал к ним, рядом стоял пес Акамару, который помог джонину уклониться от тяжелого ранения, если не от смерти вовсе. – Вы в порядке?
Только тут Канкуро заметил, что Сакура полностью облокотилась на Кибу, одна нога стояла на земле, другая тащилась сзади.
- Я подвернула лодыжку, - застонала она. – Мне нужно немного времени.
Киба опустил ее на землю, и Харуно принялась быстро вправлять кости в суставы, проверять на наличие царапин или переломов. Все в порядке. Она снова может продолжать не только идти, но и бежать.
- Итак, - начал было Канкуро, но Киба поспешил его перебить:
- Я знаю, нужен план. Я отвлеку их. Я не смог заметить их со своим обонянием, вам в их обнаружении точно ничего не светит. Они пойдут за мной, часть, возможно, за вами, но я постараюсь сбить их со следу. Вы доберетесь до отряда Шенкару, а уже после я присоединюсь к вам.
- Ты не сможешь биться с ним один! – возмутилась Сакура. – Мы отразим их атаку и…
- Никаких «и»! Киба правильно рассуждает. Главное, не лезь в драку и постарайся слинять от них быстрее, чем мы доберемся до отряда Шенкару. Понял?
- Понял, - буркнул Инузука, но возмущаться не стал.
- Нет, Киба, это неправильно! – Сакура не могла отпустить товарища в атаку одного, это было так эгоистично и неправильно с их стороны.
- Я должен, Сакура, - резко отрезал Киба и, вскочив на Акамару, ринулся вперед.
- Нет, Киба!... – Харуно попыталась броситься вдогонку, но рука Канкуро препятствовала этому.
Она с ненавистью посмотрела на него, и ее отрешенный, злой взгляд был так красноречив, что Канкуро в какой-то момент сам возненавидел себя за это. Но это был единственный выход.

Это война, здесь некогда скулить по погибшим. Учитывая, что Киба уже почти что мертв…

- Ты забыла, какое задание должна выполнить?! – почти прошипел он, надеясь где-то внутри, что это поможет Сакуре остыть. Отвлечься. Перенять свои эмоции с Кибы на Канкуро.
- Нам нельзя было разделяться! – в тон ему прошипела сквозь зубы Харуно, вкладывая в свой взгляд все то презрение, на которое только была способна.
Отвернувшись, она поспешила в другую сторону, и Канкуро, закусив губу, последовал за ней. Нельзя терять ее из виду, тем более, такую взбешенную.

Кончина пришла им не в таком виде, в котором он ожидал. И явно не с той стороны.

Действие IV.

4.1. Сакура приземлилась на земле, резко втянула в себя воздух, и так же резко выдохнув его, порылась в сумке, вытащила и проглотила коричневую пилюлю. Ими пользуются все шиноби, чтобы повысить успеваемость миссии и уменьшить количество нагрузки усталости. Однако, как и любая биологическая добавка, эта пилюля работала не сразу и не давала того эффекта, которого, возможно, хотели ее разработчики – усталость возвращалась, концентрация увеличивалась всего лишь на 15%, но эти маленькие цифры могли спасти жизнь ниндзя в критический момент. Сакура в начале своего обучения травам посвятила ни одну неделю на усвоение рецепта таких пилюль. Как любой ниндя-медик она была обязана уметь их готовить, даже из подручных материалов. А позже, Харуно дополнила рецепт и смогла повысить эффективность этих пилюль с 15 до 23%.

Канкуро последовал ее примеру, не отводя взгляда тяжелых очей от ее хрупкого силуэта. Часть дороги они молчали, Сакура все еще находилась в угрюмом настроении, считая, что их разделение было самым глупым решением. Но подобно взрослой девочке, которой она уже стала, Харуно понимала, принимала и внутри разделяла это решение, ведь мир шиноби слишком жесток, но если утратить надежду в своих товарищей, то в тот же момент можно поставить большой крест на себе, как на ниндзя.

Все уходят. С одиннадцати лет ребята ходят на миссии. С одиннадцати лет они рискуют своими жизнями, разделяются, действуют по опасным планам.
Сакура не понимала, почему она расчувствовалась.

Собери себя в руки, от тебя зависит исход сегодняшней ночи.
Это мир шиноби. Здесь некогда думать о собственных чувствах и эмоциях, не сейчас, понимаешь?
Ты давно с этим смирилась.

Канкуро заметил некоторую неопределенность во взгляде девушки. Она сейчас была так взволнованна и напряжена, что воздух вокруг нее словно закипал из-за температуры ее тела и частоты ее дыхания. Пульса. Сердцебиения. Потока мыслей.

Тук-тук-тук.
Тук-тук.
Тук.

Сердцебиение Канкуро оставалось спокойным. Он был самой жесткой сердцевиной этой операции, он четко видел цель, знал какими средствами они должны ее добиться. Канкуро помнил о важности помощи, как и о необходимости разделения обязанностей.
Почему так происходит? Что происходит сейчас?

Что в твоей голове, Харуно Сакура?
Что беспокоит тебя и затрудняет твое дыхание?
Почему ты не движешься?

Сакура обернулась к Канкуро, ее взгляд снова стал суров, и зелень ее глаз потемнела, подобно травянистому лугу, что впитал в себя мрак ночи, укрываясь ее тенями.
- Сколько нам еще предстоит быть в пути? – голос ее тихая сталь, звенящая эхом удара об камни.
- Примерно четыре часа в направлении на запад, - Канкуро указал пальцем в нужную сторону.
За деревьями, там, позади, возвышалась расплывчатым силуэтом башня, в которую они и направлялись. Там должен был находится отряд Шенкару изначально. Во всяком случае, так было положено, пока они не позвали на помощь. Если никого не будет на месте, что должно быть так, отряд или те, кто уцелел в нем, прятались где-то в этой местности.
Так или иначе, им было необходимо достигнуть этой местности, и там, как было уговорено, дождаться Кибу, потому что прочесать всю местность в такое неспокойное время не будет возможным. Был и план «Б», однако, Канкуро так неохотно думал о нем, как о чем-то, что заставляло его сердце биться чаще.

Если они не дождутся Кибу, им придется разделиться.
Ему придется оставить Сакуру одну.
Эта мысль казалась ему тоскливой, хоть и верной в этой ситуации.

Шиноби еще раз взглянул на девушку. На этот раз его взгляд был тяжелым и метким, как стрела. Сакура невольно вздрогнула от ощущения, которое екнуло в груди, когда она заметила глаза джонина на себе, который будто заглядывал в потаённые уголки ее сознания.
- Ты отдохнула? – его слова были так тяжелы, как и его взгляд, и не сразу были усвоены девушкой. Поэтому, помедлив, заморгав от неожиданности и своей реакции, от чувства, которое хлестало внутри нее маленьким тугим жгутом, Сакура лишь смогла покачать головой. – Тогда вперед.

Луна круглым блином нависала над ними, будто была причастна именно к ним двоим, следя за каждым их движением. Через крону деревьев, которые сменяли одна другую с равным быстрым темпом, время от времени проходили лучи, пробегаясь по их скользящим силуэтам тонкой светлой полоской.
Ветер тихим свистом проносился мимо них, подобно тонким натянутым лезвиям, какие ниндзя используют при своих ловушках. Казалось, что чуть отклонившись от траектории, можно задеть одну из них, что так четко всплывали с белым трепещущим отблеском в воображении, а после угодить в лапы смерти, что расставила свои объятия в смеренном ожидании.

Смерть всегда ждет нас за каждым поворотом.
Она самое терпеливое, что есть на этом свете.
Смерть и есть олицетворение терпения.

Канкуро пытался вслушаться в ночь, будто ее можно было почувствовать – ощутить телом, услышать ее запах, почувствовать вкус. Ночь была совокупностью всех пяти ощущений, и ничто, вырванное из контекста сейчас, не могло быть полностью вычтено из этой адской, продуманной пьесы. Они лишь куклы, а ночь – это лишь декорации. И скоро их ждал итог этой пьесы, и Канкуро ощущал это какой-то внутренней чуйкой, интуицией полностью страшась своих ощущений и мыслей, что витали над ним.

Какой характер носила их постановка?
История трех людей? Драма?
Уж точно не комедия.

Какая ирония, кукловод сам оказался куклой в спектакле жизни.
Конец близок, думал Канкуро. Эта мысль поглотила его, не оставив после себя ничего другого.

4.2. Путь, проделанный ими, оказался на удивление легок и спокоен. Листья шелестели под мягким, но направленным ветром, который был сегодня им спутником. Он то поднимал листья с земли, заставляя кружиться их в игривом танце, то утихал, чтобы через несколько мгновений вновь заиграть свою ночную симфонию в сопровождении звуков.
Почва стала холодной и сухой, как сморщенная кожа на старческих руках, ночная гладь поглотила оставшееся тепло, скопившееся за весь день.

Канкуро ежился от мыслей, которые не покидали его голову, роем жужжа то об одном, то о другом. Когда они остановились, молодой человек смог почувствовать, как было разгоряченно движениями его тело.

Сакура стояла слева от него, на широкой ветке, что находилась позади него в двух метрах. Она выглядела немного растрепанной и уставшей от долгого пути, в течение которого они не останавливались и не обменивались никакими словами. Ее глаза были устремлены вперед, на башню, высокую и серую, старую, покрытую трещинами как сетью маленьких паутин, ловко сплетенными ни одними десятками лет.

Это был их пункт назначения, здесь находился отряд Шенкару, когда их настигла опасность, и они были вынуждены просить подкрепление, возможно, уже в бегстве или за мгновенья до него.

Канкуро поежился, стараясь сохранить хладнокровие и жесткость, потому что знал, что мужчина, шиноби, капитан не должен давать слабину. Но мысли, которые натягивались бледной пеленой перед его здравым смыслом, заставляли его ноги подкашиваться, когда даже для усталости не было дано ни одного шанса, чтобы одолеть выносливого молодого джонина.

Он взглянул на окна башни, находящиеся на самой ее вершине, которые казались черными расплывчатыми пятнами, полные тайн, мрачной и зловещей неизвестностью. Им предстояло добраться туда, но перед этим разведать обстановку, просмотреть периметр на наличие врага, чтобы не попасть в ловушку, когда ставкой в этой игре были их собственные жизни, а может быть, даже исход этой войны.

Что будет дальше? Что нужно делать дальше?
Как поступить, когда любое твое действие может оказаться фатальной ошибкой?

Напряжение внутри него росло пропорционально каждой секунде, пока они, сохраняя молчание, переводили дух, восстанавливали дыхание и всматривались в глубину ночи, которая таила для них свои сюрпризы.

Джонин боялся в этот момент, как никогда не боялся до этого, совершить ошибку. То, что они проделали весь этот путь в спокойствии, если таковым можно было назвать отсутствие каких-то действий вокруг, казалось ему подозрительным.

За то время, пока они направлялись сюда, Канкуро несколько раз обдумал, правильно ли они поступили, разделившись. Смогут ли они дождаться Кибу, и смог ли сам Инузука оторваться от врагов, которых он учуял практически в начале их дистанции.

Что, если Киба пал?
Что, если он больше не придет?
Что, если они не дождутся его?

Им придется разделиться. Ему придется оставить Сакуру.

Он в первый раз находился с ней наедине, наверное, с тех пор, как был на осмотре. Возможно, это последний раз, когда он находится рядом с ней, а может быть, и вовсе видит что-то своими глазами, будучи живым человеком.

Эти мысли так отвратительно жутко лезли в его голову, заставляя дыхание делаться неровным, заставляя его нервные клетки лопаться от перенапряжения, как маленькие воздушные шарики, наполняя всего его дурманящим чувством страха и отчаянья.

Джонин не мог до конца понять, признаться себе, что он боялся больше никогда не увидеть Сакуру. Что этот момент, пока они стоят так, в тишине, окруженные лишь деревьями и мраком ночи, может быть последним моментом в их жизни.

Или в жизни Сакуры.

Почему его так заботит ее жизнь, вдруг сам для себя озадачился Канкуро. Ведь это война, и это нормально, насколько можно назвать такое явление «нормой», встречать людям свою смерть и встречать смерть своих товарищей. Это суровая реальность, в которой они родились, в которой они вынуждены жить и существовать, двигаясь лишь к цели мира, который бы смог навсегда откинуть эти животные инстинкты далеко в прошлое, забытое и засыпанное песком, ушедшего безвозвратно. Канкуро неистово желал увидеть собственными глазами момент, когда жизнь перестанет быть чередой опасностей, которые могут привести к столкновению со смертью. Твоей, твоих боевых товарищей, мира шиноби. И Песчаный отчаянно хотел, так же страстно желал, чтобы Сакура смогла увидеть этот мир, полный спокойствия, своими зелеными глазами.

Но почему?
Почему именно она?
Почему он не вспомнил о брате или сестре, о своей деревне именно в этот момент? Почему страх потерять эту девушку, увидеть ее смерть или узнать о ней казался ему невероятно невыносимым?
Что было в ней такого, что заставляло джонина цепенеть перед одной только этой мыслью?

Сакура Харуно спасла его жизнь, когда он готов был с ней распрощаться.
И теперь он хотел отдать все силы на сохранение ее жизни, понимая, оглядываясь на свой опыт, какие страшные вещи могут ждать ее там, впереди.

Иными словами, это было чувство долга перед куноичи Листа?
Или это было что-то большее?

Из омута мыслей его вывел голос девушки, с напущенным спокойствием, в котором она пыталась скрыть окутавшее ее волнение, но безуспешно:
- Здесь слишком спокойно и тихо, и я не могу увидеть никаких следов нахождения шиноби. Что это значит?
Канкуро повернул голову, пожал плечами, и, задумавшись, наконец-то смог ответить:
- Я вижу то же самое. Однако, если мы будем медлить, делу это не поможет. Нам нужно пробраться в башню, может, там сможем найти какие-то зацепки.
Сакура кивнула. Она была настроена серьезно, готовая в любой момент встретиться с врагом лицом к лицу.
- Однако, - добавил Канкуро, прежде чем они продолжили путь, - не забывай о бдительности. Будь максимально внимательна!
- Хай! – звонко отозвалась куноичи, затем молниеносно пропала с места, превратившись в едва уловимую тень.

Джонин поспешил за ней.



Глава 3

Действие V.

5.1. Внутри сооружения было сыро и прохладно. Через щели, которые образовались в стенах в прошествии многих лет, сквозил ветер, оставляя в полости башни, наполненной лишь пустотой и ветвистой лестницей, ведущей наверх, гулкий шелест. Шиноби пришлось зажечь факел, чтобы осветить себе немного пространства, но прежде Канкуро зашел первым, проверяя башню на наличие хоть одной живой души.

Они поднимались аккуратно, осматриваясь, стараясь не упустить ни одну деталь, которая могла попасться им на глаза. Лестница была шаткая, подниматься по ней было опасно, но пробираться по стенам было еще более опасно, поэтому из двух зол ниндзя выбрали наименьшее. Нужно было оставаться бдительными, потому что расслабиться для них сейчас означало появление неминуемой опасности.

Тело ломило от нависающей усталости, Канкуро понимал, что Сакура чувствовала то же самое, и какими бы выносливыми они не были, им необходимо было отдохнуть, чтобы набраться сил. Быть раздавленным тяжелой дорогой означало быть беззащитным перед грядущими переменами, будь то появление Кибы, или их разделение, которое казалось уже не таким уж и далеким и запретным, хоть и казалось самым неприятным вариантом.
Прежде всего Канкуро понимал, что они находятся на миссии, и то, что его внутренние разыгравшиеся мысли по поводу безопасности этой девушки начали становиться в приоритет, заставляло его практически сходить с ума. Джонин не знал, как усмирить их, не знал, как отбросить, как перестать думать об этом, но чем больше Канкуро пытался от них сбежать, тем быстрее они нагоняли его, затягивая в себя, как болото, все глубже и настойчивее охватывая его кольцом.

Сакура устала за дорогу, однако, то, что она чувствовала, придавало ей сил. Она понимала важность этой ночи, она понимала то, как устроен мир шиноби и какие опасности могли ждать их. Куноичи была готова практически ко всему, к любому повороту событий, и даже к тому, что Киба не вернется. Однако, она ловила себя на мысли о том, что надеется, что верит в него, в своего боевого товарища, как когда-то верила в Наруто. И эта вера никогда не подводила ее.

Ребята, ее друзья с деревни Листа были сильными. Они не раз попадали в неприятные ситуации, но были либо слишком талантливы, либо слишком везучие, чтобы избежать фатальных последствий. Так или иначе, Сакура после разрыва команды №7 не встречалась с такими потерями, которые могли бы так глубоко ранить ее сердце до последних событий. Война принесла беспокойство и хаос в ее внутренний мир, но вера и дух Огня, что был так же горяч, как пламя, освещавшее им дорогу сейчас, заставляло ее с завидной стойкостью встречать и благородно принимать все удары судьбы.

Сакура понимала, что она справится. Сакура не оставляла себе другого выхода.
Но что делать с ним? Что делать с Канкуро?

Она помнила о нем очень мало, она видела его не так много в своей жизни, но прекрасно запомнила момент, когда будучи еще практически подростком, не знавшим таких больших страхов, спасла ему жизнь. Девушка была такой слабой, что в какой-то момент, когда она выросла и научилась тому, что умеет сейчас, Харуно поняла, что все находится в ее руках. Ее боевой дух, ее окрепшее тело стали для нее защитой и опорой, в целях, которые она продолжила беречь в себе еще с момента, когда была маленькой девочкой.

Защитить своих близких.
Уберечь их от страха.

Харуно так часто встречалась со смертью лицом к лицу, видела, как страдают ее близкие, как близко они находились на грани этой жизни и безызвестности… Теперь у нее есть сила и навыки, чтобы не допустить этого.

Они уже пробрались наверх, и, осмотревшись, расположились у окна, чтобы просмотреть следы, оставленные здесь прошлым отрядом.

Сакура мало что понимала в отслеживании следов, в отличие от более опытных шиноби, с которыми ей доводилось работать. В этом мире вся сила и навыки определялись в сравнении с более сильными ниндзя, и в этом она преуспела абсолютно посредственно, на уровне средних навыков и постулатов, которым обучились еще в академии, и которым научил их Какаши-сенсей. Канкуро же, напротив, имел этот навык. Харуно с нескрытным любопытством и восхищением наблюдала, как мастерски Канкуро изучает комнату. Комната была на самой вершине, окна в которую они видели, находясь на окраине леса, после него растиралась поляна, на которой и стояла эта башня. Левее от нее, когда кончалась гладкая трава, растущая на земле, снова продолжался лес. Он окружал поляну с трех сторон, и с четвертой, не покрытой столпами деревьев, начиналось озеро, которое уходило в горизонт. Башня была перевалочным пунктом для странствующих ниндзя, это место и было построено для того, чтобы можно было перевести дух после пройденного пути. Окна, выходящие на каждую сторону, позволяли видеть всю площадь вокруг, чтобы можно было сразу увидеть гостей, врагов, соратников. Это место было идеальным, потому что добраться внутрь, до самого верха было не так просто, однако, покинуть эту башню можно было едва ли не в мгновение ока, имеющую выходы на любую сторону, когда вход был только один.

Оглядев все и прокрутив все факты в голове, Канкуро нахмурился, и, опираясь на стену плечом, повернул голову в сторону леса, еще не пройденного ими. Сакура почувствовала себя маленькой девочкой, которая сгорала от нетерпения узнать, что такого он смог прочитать здесь.

Харуно застыла с немым вопросом в глазах. Канкуро, продолжая смотреть в глубину крон высоких деревьев, расположившихся стеной вокруг поляны, начал говорить:
- Их отряд в спешке покинул это место, вероятно, выбравшись из третьего окна, которое ведет к озеру. Было бы разумнее затеряться среди гущи леса, однако, это могло быть разумным лишь в том случае, если враг окружил их не с двух сторон. Я не знаю, что могло так напугать их, однако, я не увидел или не распознал следов никого из тех, кто мог оказаться бы врагом. Иными словами, здесь нет следов людей, которые могли бы проникнуть внутрь, чтобы попытаться догнать их. Скорее всего, отряд увидел их еще только приближающимися, а дальше была погоня. Если мы не дождемся Кибу, что многим бы облегчило нам задачу, придется воспользоваться свитком с призывом поисковых собак, но нужно будет разделиться. Я слышал, что нюх у шиноби клана Инузука гораздо ярче, чем у нин-собак.
- Ты прав, - согласилась Сакура, не найдя больше других слов.

5.2. Они решили дождаться Инузуку, дав ему еще меньше пары часов для того, чтобы найти их. Киба был быстрым и бдительным благодаря своим клановым навыкам, но Канкуро, в отличие от Сакуры, не разделял такой слепой веры в успех боевого товарища.
Он помнил Кибу еще с тех времен, когда спас его во время экзамена на чуунина, и какое-то волнение овладевало им, когда джонин замечал, как волнительно Сакура произносила имя друга.

Может быть, ее вера, которая так же слепа, как вылупившиеся птенцы, способна поддержать ее боевой дух? А может, ей наоборот стоит открыть глаза на суровые обстоятельства, в которые они попали?

Канкуро не знал, что делать.
Канкуро был уверен, что Сакура и сама все понимает.

Они сидели молча, глядя друг на друга по разные стороны, не решаясь даже пошевелится. Тишина овладела ими, давила на них сверху тяжким грузом, заставляя практически глохнуть от этого жестоко беззвучия.

Канкуро думал о том, что сейчас они в безопасности, но надолго ли? Он этого не знал. К сожалению, он совсем не знал, что будет дальше, и как лучше поступить им. В какой-то момент ниндзя понял, что он не собирался ждать Инузуку, он сделал это для Сакуры, понимая, как важно дать ей этот шанс, пусть и болезненный в конечном счете.

Нет ничего страшнее неоправданных надежд, разбитых о настоящее, полное слез и разочарований.

В какой-то момент Канкуро понял, что Сакура уже давно смотрела сквозь него, будто надеясь увидеть там что-то, неподвластное любому человеческому глазу.
- Он не придет. Нам нужно будет разделиться, - охрипшим голосом Сакура сумела озвучить мысли джонина, которые вертелись у него на языке.
Внезапное желание подбодрить ее вспыхнуло ярким пламенем, тут же потушенное ясным осознанием, что ее слова – это факт.
- Мы должны быть сильными ради нашей миссии. Ради наших деревень.

Сакура устало взглянула не него так, что Канкуро почти оцепенел от тяжести ее взгляда. Куноичи была морально подавлена, хоть и пыталась скрыть это, держать себя в руках и помнить обо всем, что до этого заставляло ее не сдаваться. Она никогда не ставила свою жизнь выше своих товарищей, и не боялась потерять ее, нет. Но Харуно впервые столкнулась с потерей человека, с которым вместе выросла, и угасшая надежда заставляла ее чувствовать горечь бессилия.

Сакура не хотела думать о том, что это произошло, потому что они разделились, что это произошло, потому что началась война, и сейчас любой может оказаться на их месте – потерянный, раздавленный, скованным страхом и бессилием.

Эти мысли не давали ей покоя весь их путь, проделанный в некотором забытье, которое укрывало девушку от сегодняшней ночи пуховым плотным одеялом, уберегая ее от холода последствий. А теперь, когда она столкнулась с тем, что настоящее такое, каким они его переживают сейчас, на какой-то момент куноичи почувствовала себя абсолютно бесполезной. Ощущение, страх того, что это может произойти с любым ее товарищем, захлестнуло ее, заставляя душу корчится в невидимых никому муках.

И лишь ее зеленые глаза, что утратили надежду, почти кричали о том, как тяжело сейчас ей было. Как ей было грустно.

- Канкуро, - тихо позвала Сакура, заставив джонина напрячься. Его имя, произнесенное ее устами, казалось ему самым прекрасным звуком на свете. – Что для тебя деревня?
- Для меня это все, - тут же отозвался он. – Это мой дом. Это люди, которые живут там. Это то, что я должен защищать.
Сакура опустила глаза, подогнув ноги в коленях и обнимая их:
- Для меня тоже, но… смерть людей из других деревень, почему она не кажется такой пугающе пустой по сравнению с потерей боевого товарища из твоей деревни? – Сакура всхлипнула. Она закрыла лицо ладонями, продолжая говорить. – Я всегда боялась потерять кого-то, встретится лицом к лицу с этим, но я знаю, что этот мир таков. Я знаю, что ты не разделишь моей боли в полной мере, но я не могу не думать об этом. Я не могу отбросить мысли о потере Кибы, и я не хочу, чтобы так было.
За окном прогремела гроза, большими и мощными раскатами, заставляя вздрагивать землю. И следом хлынул дождь, будто опущенный из огромного ведра над ними.

Небо плакало вместе с Сакурой, подумал Канкуро.

- Я не хочу увидеть твою смерть, - неожиданно сам для себя произнес Песчаный. Его слова эхом отозвались в ушах Сакуры, заставив ее забыть на некоторое время о своем горе и слезах. Она отрешенно и с удивлением смотрели на Канкуро, мысли в ее голове путались.

Канкуро смутился на несколько мгновений, проклиная себя за такую вольность. Он поспешил объясниться:
- Ты спасла мою жизнь тогда, я безмерно благодарен тебе за это. Ты, Наруто… Ваша деревня. Вы сыграли очень большую роль в благополучии Гаары. Наруто изменил Гаару, тем самым подарив нам лучшего Казекаге за всю историю Песка. А ты… - он поежился, пытаясь подобрать слова, но уже было поздно искать нужные, поэтому Канкуро просто продолжил: - Ты изменила мою жизнь.

Сакура смотрела на Канкуро как на другого человека, это признание далось ему нелегко, и она слышала, как тяжело произносились слова, и как они были наполнены его смущением. Такой грозный, жесткий и уверенный в себе, сейчас он будто размяк, показав перед ней свою слабость, оголив свою душу и мысли перед ней.

- Я не… - запнулась Сакура, не зная, что ответить и не зная, нужен ли ответ здесь.
- Я просто хочу защитить тебя, Харуно Сакура. – Голос Канкуро был тверд, как сталь, перенесшая тысячи языков пламени, прежде чем закалиться и стать смертельным оружием. Его черные глаза были направлены на нее, такую растерявшуюся и слегка опешившую от такой внезапной искренности.



Действие VI.

6.1. Небо уже разлилось новыми красками. Ночь уступала мягко разливающемуся по горизонту утру, внося в темные краски розовые тона. В воздухе повисла трель, с этим утром просыпалась и природа, прогоняя дремоту с каждым новым едва заметным лучом. Трава впитывала в себя каждый розовый отблеск рассвета, тени податливо отступали.
Для этого мира не существовала война, и ничего кроме этого мгновения.

Канкуро вытащил пару темных свитков, спрятанных в его сумке. В свитках был призыв двух нин-собак, которые должны были помочь им отыскать потерянных собратьев, если те еще оставались живы. Живые, или мертвые, думал Канкуро, мы должны найти их, чтобы понять, что произошло.
Если никого не осталось, то их миссия оказалась пустым звуком, и потеря их боевого товарища тоже была не оправданна.

Сакура успокоилась, но, казалось, что слова, сказанные ей Канкуро все еще крутились у куноичи в голове.

Как она их расценивала?
О чем она подумала?
И что думает сейчас?

Так много вопросов, которые останутся без ответа.

Им предстояло разделиться. Это волновало Канкуро сейчас больше всего. Что он может сделать? Если они останутся вместе, они потеряют время и, возможно, миссия действительно окажется провальной – шиноби просто не успеют. У отряда Шенкару, у любого выжившего из них, была важная информация о врагах, которая позволила бы выиграть одну маленькую битву в этой тяжелой войне. Любая информация ценилась на весь золота, и все, что они могли узнать, было предельно важным сейчас.
Канкуро боролся сам с собой, склоняясь то на одну, то на другую сторону. Чувства и разум схлестнулись внутри него в тяжелый поединок, где ни одна из сторон так и не продвинулась ни на дюйм к превышению.

Что может пойти не так?
Канкуро старался успокоить себя, подпитывая сейчас сторону разума, холодного и леденящего, как далекие земли, в которых всегда шел снег.
Она сильная куноичи, она может справиться со всем.
Это их долг и их миссия.

Сакура заметила некоторые колебания Канкуро, поэтому, чувствуя его замешательство, она решила подбодрить его:
- Я постараюсь обойти сторону слева от башни.
- Нет, - отрезал Канкуро. – Туда пойду я, у меня есть защитные техники марионетки, и если враг и находится где-то неподалеку, то большая вероятность, что он остался там. Скорее всего, отряд, возможно, спрятался позади башни, пытаясь отступить и переждать там. Если там есть кто-то раненный, ты сможешь оказать им свою помощь.

Сакура кивнула.

Канкуро сделал призыв, и с шумом, в облаке дыма, показались две небольшие собаки. Джонин достал из сумки лоскут ткани, давая псам время, чтобы привыкнуть к запаху и засечь след.
- Мы разделимся. Тот, кто первый учует запах, должен сообщить второму. – Скомандовал он псам.

Нин-псы молчаливо махали хвостами.

Шиноби покинули башню, и еще раз обсудив план, разбежались в разные стороны.
Канкуро еще некоторое время наблюдал, как силуэты Сакуры и нин-пса удалялись, пока не скрылись за высокими деревьями.

Волнение захлестнуло его. Джонин старался сконцентрироваться на миссии, надеясь быстрее прочесать лес, чтобы сократить время их разделения. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что им уже не движет желание отыскать отряд живым. Его бы устроил любой вариант, лишь бы тот наступил скорее.

Прочесывая рощу леса, Канкуро умерил темп. Пес принюхивался, останавливался, когда находил какой-то след, чтобы шиноби последовал за ним.

Лес казался мрачным и тихим, диким и нетронутым. Кроны деревьев нависали над ним куполом, поглощая светлые тона рассвета, и внутри леса все еще было темно. Стволы деревьев казались ему необъятными, высокими – выше, чем те, которые он видел в деревне Листа. Он чувствовал себя неуютно в этой среде, больше привыкший к песку и горам, сухому ветру и палящему солнцу, зной которого был злостен и негостеприимен для незакаленного этими условиями человека. Здесь же было влажно, воздух был наполнен запахами листвы и почвы. Это место казалось ему отдельным миром, в котором каждая капля влаги была ценна, и лес удерживал их своей тенью.

Наконец-то они добрались до небольшой поляны, где деревья росли чуть поодаль друг от друга, из-за чего макушки деревьев уже не соприкасались, переплетаясь друг с другом. Поляна была светлая, и будто особое место было высвечено по сравнению с темными лабиринтами между древ, сотканными во мраке.

Канкуро остановился, когда пес внезапно начал ходить по поляне кругами, будто хотел ему что-то сообщить. Он стучал лапами по рыхлой земле, которая показалась Канкуро слишком неоднородной для такого места. Вокруг лежали ветки, некоторые из деревьев рядом были увешаны резными глубокими линиями. Джонин понял, что здесь не так уж давно происходило сражение.
Пес продолжал лапой стучать по земле, на одно и то же место, с усидчивым рвением стараясь указать это самое место.

- Что такое? – настороженно спросил Канкуро, вопросительно глядя на пса. – Что ты там учуял?

Пес начал рычать, не подавая других сигналов. Обученный, он не лаял, чтобы не вызывать лишнее внимание, когда они могли оказаться в гуще событий. Канкуро не привык работать с нин-собаками, поэтому понять пса ему было сложно, пока он не догодался.

Подойдя к животному, Канкуро почувствовал ужас, овладевший им. Проведя рукой по вскопанной земле, стирая тонкий слой почвы, он обнаружил ногу человека. Вся поляна была перекопана, и в этот момент джонин понял, что это был тот самый отряд, к которому они не успели на помощь.

- Сакура! – прорычал он, и рванул с поляны в обратную сторону.
Ее нужно было найти как можно быстрее, куноичи находилась в опасности.

6.2. Сакура осматривалась в гуще леса, который напоминал ей родной дом. Она чувствовала себя здесь в защищенности, вспоминая родную деревню и тысячи и тысячи деревьев, которые окружали Лист по всей площади. Она знала, каким опасным может быть эта местность, давая преимущество в ловушках для врагов, но и для нее самой.

Харуно росла умной девочкой, все азы ниндзя, что были прописаны в теории, она изучила еще до того, как получила звание генина. Ей тогда казалось, что она стала невероятно умной и сильной, как те куноичи Листа, которыми она восхищалась. Жизнь ниндзя казалась ей полной приключений и интересных подвигов, но когда она росла, она сталкивалась со сложностями, которые таила жизнь шиноби в себе. Она рано познала горечь утраты, страха, отчаянья и бессилия. Розовые очки, в которых она жила все время, лопались перед ней, осыпая осколками и перемешиваясь с горючими слезами.

Сакура стала с тех пор гораздо сильнее и бесстрашнее, она получила бесценный опыт, и знала абсолютно точно, какие опасности ее могут поджидать, и какие возможные жестокие сюрпризы были готовы для нее и ее товарищей.

Но как бы она не была готова к ним, она никогда не задумывалась о таком понятии, как «война», чтобы Харуно могла перенести это на себя. Ужас, который охватывал ее, на этот раз давал ей больше сил и мужества, чем страшные вещи, происходившие с ней раньше.

Харуно позволила себе мысли о Канкуро в какой-то момент. Она понимала, что витать в облаках сейчас смертельно опасно. Но из ее памяти и мыслей никак не уходили слова, произнесенные им. Перед глазами стоял его образ, и его темные глаза, обращенные к ней.
Куноичи не помнила, кто смотрел на нее так в последний раз.
Ее любимые темные глаза смотрели обычно с безразличием и жестокостью, не принадлежавшей ей непосредственно, но разделявшей к ней это чувство. Однако, девушка помнила о том, как когда-то, пока они были командой, эти глаза смотрели на нее с таким же рвением защиты.

Глаза Канкуро не были жестокими, но она видела в них стержень его воли.
Грусть липкими лапами начала хватать ее, раскрывая затянувшиеся раны, обнажая их, нервируя.
Она шиноби и не имеет права грустить.
Внутри она почувствовала маленький луч благодарности маленькой беззащитной девочки.

Нужно было продолжить путь.

Следов отряда Шенкару найти им не удалось, как и псу, который бродил по местности, не улавливая никаких запахов. В глазах животного она читала немой вопрос о том, куда он мог исчезнуть. Либо он был так слаб, что даже нин-собака не смогла его отыскать.
В какой-то момент собака зарычала, почувствовав приближение других запахов. Шерсть на ее спине поднялась дыбом, и пес встал в боевую стойку, обежав Сакуру, указывая ей, в каком направлении ожидать недруга. Сакура в секунду потерявшая бдительность, обернулась, нахмурившись, понимая, что концентрация сейчас нужна ей как никогда раньше.

Сердце забилось в бешеном ритме, разгоняя горячую кровь по венам, пульс отбивал ритм барабанов. Дыхание стало приглушенно тихим, каждый звук Харуно старалась уловить еще до того, как он станет отчетливо слышен, до того, как пронесется рядом с ней, сопровождаясь картинкой. Ее жизнь сейчас могла зависеть от того, как внимательно она осмотрится и как быстро сможет проанализировать ситуацию.

В какой-то момент пес перестал рычать, продолжая всматриваться вглубь чащи перед собой. На секунду все притихло, даже ветерок, играющий с листьями, будто затаился, отступив от своих привычных забав.

В следующую секунду из чащи листвы вылетели лезвия, с жутким свистом, направленные прямо в живую цель.

Сакура была застигнута врасплох, и успела подумать лишь о том, что если сейчас она не увернется – она умрет.

6.3. Канкуро старался добраться до места, где была Сакура максимально быстро. Он бежал, бежал как никогда раньше, бежал, как преследовал когда-то Гаару. Перед глазами все плыло, сердце колотилось, отдавая в ушах эхом барабанной дроби. Ему было страшно, Канкуро готов был отдать что угодно, чтобы в мгновение ока оказаться сейчас рядом с куноичи.

Сакура в опасности.
Я должен ее спасти.

- Где она? – рычал он, как рычала там, на поляне, собака, каждый звук вылетал из него метким лезвием, опаляя горло острой болью.
Пес несся впереди, и Канкуро проклинал всех богов, себя и весь этот мир за то, что позволил этому случиться.

Деревья сменялись одно за другим, сливаясь в мутную картину вокруг него, краски смешались, контуры расплывались. Мысли жужжали в его голове одна страшнее другой, живописные и яркие картины, полные красного цвета наваждением вырисовывались перед его глазами так, что джонин почти чувствовал вкус железа во рту.

Песчаный понял, что он приблизился к месту боя, когда вдалеке услышал звон металла о металл.
Из последних сил он прибавил темп, и свет ярким потоком оглушил его на пару мгновений.

Солнце почти расцвело над его головой, окрашивая небо в последние красные оттенки, чтобы уступить их после спокойной тихой синеве.

Первое, что он смог увидеть – это ее розовые волосы.

- Сакура! – одними губами проговорил он, хотя был уверен, что кричит, но связки его не дали этого сделать, сохраняя полное безмолвие.

Пес, добравшись до нужного места, поднял морду, и удостоверившись в окончании миссии, исчез в облаке дыма.

Девушка была окружена двумя врагами, одетыми в темные одежды без каких-либо знаков принадлежности к какой-то из деревень. Все вокруг было разрушено, земля была похожа на место землетрясения там, где Сакура атаковала, недалеко от стычки лежал один труп. Предплечья и бедра девушки были окрашены ее собственной кровью, из свежих порезов сочилась алая кровь. Дерево позади нее было опалено, еще одно из деревьев, разбитое в щепки, по частям разорванное лежало рядом.

Канкуро вылетел в поля боя, по пути складывая печати. Сзади него уже трещала своими челюстями кукла, бесстрастными глазами глядя на противников. Ее челюсти разомкнулись, и из ее пасти вылетели иглы тонким целенаправленным залпом.

Двое неизвестных отскочили назад, их глаза встретились с Канкуро, и он увидел в них тихую притупленную ярость. Сакура в удивлении смотрела на джонина, который в мгновение оказался перед ней, слезы накатились в уголки ее глаз, но она резким движением руки стерла их, не давая себе повода для слабости.

- Сукины дети, - грубо выругался один из нападающих, и, сложив печати, направил на них огненный залп.
Канкуро схватил растерявшуюся Сакуру в охапку, и отскочил на несколько метров, унося ее в крону деревьев.
- Канкуро! – взмолилась она, ее напуганные глаза казались ему огромными зелеными блюдцами. Он поднес указательный палец к своим губам, и оглянулся назад. Глаза его были полны ярости.

Он двинул пальцами едва заметно, и Сакура услышала скрежет и крик, потерянный в звуке стали, разрезающих плоть. На месте одного из врагов из-под земли вырвалась та деревянная кукла, хватая человека в цепкие объятья, затолкнув в полость внутри себя. Одной из многочисленных рук кукла дернула в сторону второго человека. Пару кунаев достигли его, врезаясь в тело. Через мгновение его окутало облако дыма, а на его месте осталось лежать бревно.

- Техника замены! – рявкнул джонин, повернув голову вперед. В тот же миг на них с чащи направились лезвия, разрезая пространство, и Канкуро был вынужден, снова схватив Сакуру в охапку, вернуться на ранее поля боя.

Здесь увидеть кунаи было проще. В местности, где все было закрыто, Канкуро чувствовал себя не в своей тарелке.

Шиноби встали спинами друг к другу, пытаясь охватить взглядом весь периметр. Враг мог наступить откуда угодно. Они простояли так, держа кунаи перед лицами, готовые отразить атаку, несколько секунд, которые тянулись настоящей вечностью.

Канкуро чувствовал нарастающую ярость в нем, он был зол как никогда, но желание защитить Харуно заставляло его двигаться как настоящего хищника. Он внимательно, не упуская ни одну деталь, рассматривал все перед собой, не задерживая нигде взгляд.

Он успел. Успел.
Это самое главное.

Треск впереди заставил Сакуру дернутся, она прокричала:
- Сзади!
«Нет! – в какую-то секунду пронеслось в его голове. – Снизу!»
В эту же секунду перед Сакурой выросла тень, занеся руку держащую кунай.
Девушка широко раскрыла глаза, не успев даже охнуть. Крик застрял у нее в горле.

Нет!
Нет! Нет! Не позволю!

В следующую секунду Сакура упала вниз, увидев перед собой еще одну тень. Канкуро заслонил ее тело, и под его ногами она увидела расцветающее пятно крови. Джонин, схватив человека за руку там, где его собственную плоть пронзило лезвие, свободной рукой полоснул врага по горлу. Кровь струей хлынула вокруг, запачкав лицо Канкуро, и, вытекая, вместе с телом уносила с собой и жизнь человека. После он обмяк, как брошенная игрушка, и упал оземь.


- Канкуро! – крикнула Сакура, вскакивая на ноги, и подхватывая лишающегося сил джонина. – Подожди, это царапина, я сейчас помогу тебе!
На ее губах дрожала улыбка, глаза мутнели от проступивших слез.
- Все будет хорошо, все будет хорошо!
Она помогла Канкуро лечь, зубами снимая перчатки, и вынимая с противным булькающим звуком лезвие из его груди.
Оглядев кунай, Харуно крикнула, брови поползли вверх. Вместе с кровью на кунае блестели капельки яда, отличающие черным цветом от багровой крови.

Канкуро закашлял кровью, в глазах начало рябеть.
- Какая ирония, - выдохнул он, глядя на куноичи, которая дрожащими руками складывала печати. Ее ладони охватило зеленое свечение, и вскоре он почувствовал ее теплые руки на месте колотой раны. – Я не умер от яда тогда, но видимо, это было суждено мне свыше.

Канкуро было забавно осознавать это. Смешок болезненно вырвался из его груди.

- Ты не умрешь! – прокричала Сакура. Слезы уже текли, не в силах больше сдерживать их, Харуно всхлипывала.
- Я выполнил миссию. Отряд Шенкару мертв. Но я спас тебя.
Голос Канкуро стал тише, тепло и силы резко покидали его тело. Голова казалась свинцовой. Тьма настигала его. Он это чувствовал.

Но он был спокоен. Умиротворен.

- Зачем ты вернулся, - взревела девушка, - зачем ты сделал это! Ты нужен живой, ты нужен свой деревне! Ты нужен миру шиноби!
Кровь не сворачивалась, рана отказывалась затягиваться. Сакура чувствовала подступивший к горлу ком, отчаянье кружило ей голову.
- В ту секунду, когда я увидел их мертвые тела, я понял, что твоя жизнь ценнее для меня всего остального в этом мире.

Канкуро немощно улыбнулся.
Сакура впервые за это время видела его улыбку.

Джонин дрожащими пальцами дотронулся до ее влажной щеки, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности.
Она так сильно закусывала губы, что прокусила их. На плоти выступили капельки крови.
- Не умирай, пожалуйста! – проревела девушка. – Ты не должен умереть вот так, на моих руках.
- Ты спасешь еще сотни жизней. Но пообещай мне больше так глупо не рисковать своей.
- Канкуро… - Сакура продолжала плакать, в последних попытках стараясь не прекращать лечения, но все было тщетно, и они оба понимали это.
- Спасибо тебе, Сакура… - прошептал джонин, и через несколько секунд его рука у ее щеки обмякла и упала наземь, подняв небольшое облако пыли.

Глаза его, прежде обращенные к ней, больше никуда не глядели.
Свечение на руках Сакуры не прекращалось, и она продолжала безмолвно плакать, закрывая глаза. Тело ее дрожало, ветер злостно кружил вокруг.

Эпилог.

Синева неба была абсолютно безоблачной, спокойной, гладкой, как натянутое полотно.
Деревья продолжали шуршать своими листьями, словно перешептываясь между собой о только что увиденном. Ветер доносил им свои новости, а они, сговаривались о том, да об этом, в чарующем шуршании.

Человек вышел из их тени, увидев перед собой поле битвы и двоих людей. Несколько трупов лежало поодаль от них, одеты они были в черное. Земля была вымазана кровью, здесь пахло боем, железом, страхом.

Человек опасливо приближаясь, окинул взглядом людей по центру.
Один из них лежал, во втором, сидящем к нему спиной, он узнал Сакуру.

Ступив поспешно вперед, он увидел, как куноичи, услышав звук, резко развернувшись, держала кунай перед своим лицом. Девушка была потрёпанной, ее руки и ноги были в порезах, кровь уже запеклась, смешалась с пылью и землей. Ее глаза, дикие и заплаканные, полные усталости и жесткости, были обращены к нему. Узнав в человеке Кибу, Сакура поджала губы, взгляд ее смягчился. Заплаканная, Сакура обессиленно опустила руку, убирая кунай. Плечи ее начали вздрагивать от нового приступа слез.
- Киба, - прошептала она. – Мы провалили миссию.

Инузука подошел ближе, пытаясь проанализировать все увиденное, радуясь где-то глубоко тому, что куноичи была жива. Но ее вид заставлял ниндзя чувствовать какую-то тревогу. Позади него тихо и боязливо ступал Акамару.

Киба оказался рядом с Сакурой, и, заглядывая через ее плечо, обнаружил там Канкуро. Глаза его были закрыты, ткань одежды на его груди была влажной и красной.

Юноша не нашел, что сказать ей, когда понял. Поэтому какое-то время Киба стоял рядом с ней, и когда Сакура обессиленно замолчала, может, кончились слезы, а может быть, она понимала, что этому горю нет конца, он мягко положил ей кисть на плечо и проговорил:
- Идем, Сакура. Нам нужно возвращаться. – Грустно проговорил Инузука.

Акамару протяжно завыл. Их миссия была окончена.