Sweet SixteenГермиона не верила в предсказания в принципе, а метеорологи, хоть вроде и руководствовались наукой, слишком часто попадали пальцем в небо, извините за невольный каламбур. В начале июня погода менялась быстро и круто: ещё утром ей пришлось, прикрываясь руками от противной измороси, купить в «Теско» одноразовый дождевик; а в час дня уже им оставалось только мечтать о холодке. Даже мерзлячка Анжелина скинула свой свитер и растянулась на полу в одной майке, нежась под солнцем из не зашторенного окна. На небе ни намёка на облачко.
С победным рёвом Келла наконец нашла в ворохе то, что искала, и представила им свой выбор: два оранжевых мотка толстых ниток. Один посветлее, почти янтарный, другой с насыщенным красным оттенком. Восхищённо охая, Алиша почти передумала насчёт золотых колец в своих косичках. Гермиона задумчиво нахмурилась и, пока не засомневалась, показала на коралловый. Анжелина, одобрительно кивнув, подтянулась с пола, забирая моток ниток. В школе она частенько помогала им с плетением или зельями для чёрных волос, так как с детства наблюдала за работой в мамином салоне красоты в Уайтчапле. Многие магглы называли мисс Джонсон настоящей волшебницей, хотя это тут было, конечно же, не при чём. Вот Гермиона тоже была волшебницей, и всё же не имела никакой власти над собственной своевольной кудрявой гривой.
Квартира Джонсонов находилась как раз над их салоном, и девчонки расположились с блоком имбирного пива (заколдованного, чтобы не нагревалось) в комнате Анжелины. Алиша валялась на кровати, листая старые журналы, Келла любовалась в зеркале своими узелками банту и новенькими яркими ногтями, а Гермиона старалась сидеть как можно неподвижнее, чтоб не мешать мастерице. С цокольного этажа доносилось жужжание фена и ненавязчивая маггловская музыка. Анжелина то ли подпевала радио, вплетая ей в волосы коралловые нитки, то ли нашёптывала заклинания, чтоб волосы были послушнее.
Её пальцы перебирали жёсткие пружинки-прядки словно исследователи, продирающиеся сквозь джунгли, по которым до этого не ступала нога человека. Прическа Гермиону мало волновала, было вещи гораздо важнее, но иногда, конечно, было обидно. Рон и Гарри за неё жизнь отдали бы, без сомнения, но в ситуациях вне категории жизни и смерти они были обычными тупоголовыми троллями. Гермиона невольно улыбнулась. Прошла всего неделя летних каникул, а она уже соскучилась по своим тупоголовым троллям.
В начальной школе натуральная шевелюра была против правил: причёска должна была быть аккуратной, деловой, не привлекающей внимания. Родители отдали её в частную Хампстедскую школу: из восьми девочек пятеро были чистыми англо-скотками, одна была полячкой, другая парси — и никто здесь просто не был готов к этнической шевелюре. Ножницы заедало, гребни намертво застревали, никакой клей и никакие ленточки не удерживали её. Шапка из волос только ещё больше вилась и пушилась. Невольное нарушение правил ранило Гермиону в самое сердце, но что ей было поделать?
Анжелина и Алиша, конечно, восхищались её гривой, у них натуральные волосы росли плохо, но разбережённую душу это не удовлетворяло. Во время Истории Магии, особенно скучая, Рон опускался до низменных развлечений: сколько перьев и всякой всячины он сможет засунуть ей в волосы прежде, чем она заметит. А вот Виктор… Виктор влюбил её в свои волосы, научил её гордиться ими. Он проводил её к гостиной Гриффиндора после одной из прогулок. Они не ходили в Хогсмид, гуляли вокруг озера, подальше от дурсмтрангской субмарины. Зимой там холодина, скользко, но зато людей не было. Виктор настоял на том, чтоб отдать ей свои рукавицы, проводил её до замка, поцеловал холодными колючими губами в щёку, улыбаясь, словно выиграл Турнир Трёх Волшебников, словно выиграл Чемпионат Мира по Квиддичу, словно выиграл что-то больше и лучше, и что-то в ней сломалось. Лёд в её собственном озере тронулся под горячим дыханием приближающейся весны. Гермиону бросило в жар, и — мысли не успевали за действиями — она накинула на шею ему свой школьный шарф. Он ведь пойдёт ещё обратно по морозу, и в субмарине у них промозгло, он сам рассказывал. В Дурмстранге не приветствуют удобства.
Виктор рассматривал шарф с недоумением, а потом улыбка вернулась, осветила обычно неприветливое лицо, кажущееся Гермионе вдруг невероятно красивым.
— Подарок от маленькой львицы, — сказал он, — тебе так подходит их символ. Герб. Их герб.
И в этот момент раскрасневшаяся из-за мороза и собственной смелости, маленькая львица пригладила собственную гриву, ясно как день осознавая свою первую влюблённость. Его рукавицы, в которых тонули её ладони, его ледяные губы, тёмные-претёмные глаза, его маленькая оговорка только что — она будет всё это обдумывать вечером, лежа в кровати, днём за обедом, она запомнит это надолго и будет вспоминать даже тогда, когда влюблённость, как ей и полагается, пройдёт, когда она влюбится в кого-то ещё… Это маленькое чувство, горящее внутри словно глоточек огненного виски, который ей подсунул во время бала Фред, останется особенным.
Гермиона вернулась в жаркий летний полдень, в покрытую плёнкой пота кожу, в тихую песню, доносящуюся снизу, в ленивое молчание, установившееся между ними. Алиша свесилась с кровати, подавая ей покрытую конденсатом жестяную баночку. Гермиона приняла имбирное пиво, дёрнула пальцем колечко, но не стала открывать, оставив его холодить руки.
Пока они закончили, небо уже затянуло тучами, потемнело. На улицах загорелись вывески, отбрасывая в окно отсветы. Заглянув перед уходом на две минуты в салон, они поболтали с мисс Джонсон, Анжелина перекинулась комплиментами с парой посетительниц. Одна из них отметила косички Гермионы, сказала, что ей очень идёт цвет. Внутри защемилось странное приятное чувство. Надо было сделать колдографию, отправить Виктору. Только сделать как будто между прочим: на фоне какого-то постера, чего-то смешного. Если просто так отправить, «чтоб ты не забывал, как я выгляжу!», он ответит нечто вроде «Как будто я смог бы забыть», вот так коротко одной фразой разбивая её в дребезги, заставляя её лезть на стенку и прятать лицо в подушке. А они были друзьями сейчас. Ну или что-то такое. Недосказанное, оборванное на середине.
Ли Джордан уже ждал их на Камден Таун. Завидев их, он скинул капюшон толстовки. Его дреды доставали уже до груди, и он завязывал их в хвост, и бородку уже успел отрастить. Как только они оказались на расстоянии вытянутой руки, он сгрёб их всех разом в медвежьи объятия.
— Томас свинтил, — вместо приветствия возмутился он. — Сказал, что устроился на подработку. А я даже комнату убрал, чтоб этому Казанове не пришлось брать либо битком набитый поезд, либо ехать одному посреди ночи.
— Это законно? — поддержала его возмущение Гермиона. — Ему разве есть шестнадцать?
Келла прыснула и потянула их на людную улицу.
— Перестаньте, как будто не знаете, что он копит на подарок Джинни, — остудила их пыл она. — Всё правильно делает. Не мешки же таскает и не в пабе барменит, а в супермаркете расставляет товары по полкам. Он и в ус не дует, супермаркет-то маггловский.
— А ты откуда знаешь? — спросила Алиша, подмигивая симпатичной девушке в палатке футболок с принтами.
— Он советовался, что ей подарить, — как само собой разумеющееся ответила Келла. — Хочу курицу и картошку с мороженым, шевелите задницами, пожалуйста.
Гермиона нахмурилась, чувствуя себя слегка уязвлённо. Она дружила с Джинни и знала её намного лучше, так почему Дин не спросил у неё? Потому что из их компании он теснее всего общался с Келлой, тут же пристыдила себя Гермиона, ближе, чем с ней, он был только с Симусом, а с Симусом они были почти что сиамскими близнецами. Ей не нравилась тревожность, всегда маячащая где-то в задних мыслях. «Никто тебя не ненавидит. Успокойся».
Проще сказать, чем сделать.
На углу примостился чикен-шоп. Место нашли Ли Джордан, Дин и Келла, и как подозревала Гермиона, гонимые голодом после того, как хорошенько накурились. Гермиона не спрашивала, потому что, когда однажды спросила, Дин ответил, что и ей не помешало бы, может, расслабится хоть раз в жизни. Но тут всё и так ясно, как иначе они бы забрели сюда? Доверия забегаловка не внушала, начиная с вывески, копирующей КФС, и заканчивая двумя пластиковыми столами с шаткими ножками. Рай Рональда Уизли.
— Наша Хампстедская принцесса подобные харчи не жалует? — беззлобно уколол её Ли Джордан.
Фыркнув, Гермиона пошла первой к кассе. Это в первый раз она предвкушала диарею на следующее утро. Сейчас она вполне спокойно брала себе запатентованную Келлой картошку со стаканчиком мороженого. Чувствовала она себя при этом отпетой смутьянкой.
Стоящий у кассы парень спросил, где она учится, с её губ уже почти сорвалась отработанная ложь о школе для девочек у черта на куличиках, как тут через её плечо выглянула Алиша.
— Ой, не старайся, она у нас исключительно по белым парням, — хихикнула она.
— Я? Что?! Я вовсе не… — опешила Гермиона.
— Гидеон Локхарт, — сразу же предъявила она.
— Да ты сама по нему сохла, — улыбаясь, подначила ту Анжелина.
— А что насчёт Гарри? — не унималась Алиша.
— Мы друзья! — запротестовала Гермиона и, не выдержав, назидательным тоном добавила. — У него смешанная кровь!
— Лонгботтом?
— Да нет, там он давно и безнадёжно, — покачала головой Келла, а затем заговорила с карикатурным русским акцентом. — Но давайте вспомним Виктора Крама. Даже не отрицай, я как-то застукала вас!
Ли Джордан самодовольно усмехнулся, и Гермиона поняла, что проиграла.
— Ну и наш Рон, конечно, — но он всё же сжалился, — хотя Уизли приглашены на семейное барбекю. Сопротивляться этой семейке бесполезно, как мы видим на примере Энджи и бедняги Томаса.
Пытку прервал парень с кассы, передавший ей злопучную картошку с мороженым. Гермиона села с подносом у окна. Разъяснилось.
Она любила Лондон, чувствовала себя живой в море спешащих людей, любила метро (кроме Сентрал Лайн, если ад существовал, это была Сентрал Лайн), любила подозрительные чикен-шопы и толпы туристов у палаток с футболками в принтах. После школы они с Гарри планировали съехаться на Гриммо. Гарри терпеть не мог одиночество, а Гермиону тянуло куда-то центральнее Хампстеда.
А на старости лет она купит себе коттедж где-нибудь в глуши. Возможно, во Франции? Где-нибудь, где видно небо. Огни города на огни небесные, она не сама это придумала, подсмотрела где-то, чувственно, пафосно. Поэтичность была ей чужда, но манила её, сухую книжную страничку, на которой ровным почерком были стихи.
Когда она вернулась домой, родители уже поужинали и читали в спальне. Заслышав как она кралась по коридору, стараясь не наступать на скрипучие половицы, мама громко пожелала спокойной ночи. Всё ещё воображая, что была неуловимой и ловкой, Гермиона, проскользнула в приоткрытую дверь, не включая свет.
Из темноты мигнули два горящих глаза, и Гермиона вскрикнула, выхватывая из кармана палочку.
Сычика это не напугало. Он недовольно хмыкнул и потряс лапкой, привлекая её внимание к привязанному конверту.
Почерк у отправителя был корявый, на первой же странице Гермиона заметила пару синтаксических и орфографических ошибок, в левом углу красовалась клякса — но это всё было так неважно сейчас. Письмо было коротким, в его манере. Переводить бумагу было её прерогативой.
«Ну как ты там, сделала уже всю летнюю домашку? Уверен, ты там помираешь со скуки в своём Лондоне… Я. Ну в общем. Приезжай в Нору. Там не только я буду, там Джинни, вы же дружите, и Фред с Джорджем иногда проездом, вот, и Гарри я тоже пригласил, будет классно, если ты — вы проведёте у нас лето, в общем, вот так. Нора не Британская Библиотека, конечно, но у нас куча вонючих гномов, можешь позащищать их от мамы. Они те ещё ублюдки, на самом деле, и зачем я подал тебе идею…»
Свернувшийся на кровати Живоглот недовольно приоткрыл глаз, когда она упала рядом с ним и уткнулась в него лицом, но с места не сдвинулся, ещё чего. Гермиона прижала к себе кота, чувствуя, что ещё чуть-чуть и она попросту взорвётся.
Рон напоминал ей июньскую погоду, непредсказуемую, дождь пополам с солнцем, в одну минуту туман, в следующую жара.
Он сам встретил её на вокзале, взял чемодан, и не проверяя даже, последовала ли она за ним, семимильными шагами направился куда-то. У Гермионы ноги в два раза короче, так что она за ним едва не бежала, обмахиваясь воротником блузки.
— Духота, — растягивая гласные, сказал Рон, — пойдём купаться? Если не боишься, что водяной за пятки утащит на дно.
В голубых глазах искрилось веселье. В волосах отблескивало золотом солнце, а ладонь, в россыпи веснушек, с натруженными костяшками, с длинными пальцами, легла на её плечо, так легко накрывая его. Плечо покрылось гусиной кожей. Наступила долгожданная прохлада, пожар потух, воцарилось спокойствие. Его рука опустилась по её руке, большая ладонь нашла маленькую.
— Не отставай, а то всё лето пропустишь, — он на неё не смотрел, но уши у него порозовели.
Вот бы время остановилось.
Love is in the airВ Гриффиндорской гостиной царила приятная полу-тишина: в камине потрескивало пламя, шуршали по пергаменту перья, кто-то бормотал себе под нос, готовясь к тесту. Поначалу Гарри пытался читать учебник по зельеварению, но бросил притворяться, будто в его усталой голове хоть что-то сейчас отложится. Он устал после тренировки по квиддичу и заниматься уроками решительно не хотелось. Отложив книгу, он откинулся на спинку кресла, лениво почёсывая устроившегося на коленях Живоглота. На правах шестикурсников, они отвоевали себе места возле самого камина, где было теплее всего и можно было сидеть прямо на тканом ковре. Под «они» имелись в виду Рон и Гарри, конечно, Гермиона пребывала в блаженном неведении их отъявленной дедовщины. Она никогда бы не воспользовалась своим статусом старосты, а ведь это было её любимое место. Потому совесть их не мучила.
Хорошо, что Гермиона сидела, откинувшись спиной на его ноги. Так она не заметила ещё, что Гарри вот уже минут двадцать лодырничал. Всё её внимание занимал какой-то трактат по Аримантии. Она читала его, попутно делая заметки и зарисовки в своём блокноте. Несмотря на то, что глаза её не сходили с книги, когда Гарри заглянул ей через плечо, то убедился, что её конспект хоть сейчас можно было в рамочке на стену вешать. Во многом и потому, что Гермиона не заморачивалась с пергаментами и перьями, когда дело не касалось эссе. Во всё остальное время она пользовалась обычными маггловскими блокнотами на кольцах и шариковыми ручками, чтоб случайно не смазать написанное ладонью.
Напротив неё сидел Рон, и его вытянутые длинные ноги практически лежали на укрытых пледом коленях Гермионы. Лаванда, увидев подобное, точно бы озверела, так что то, что её тут не было, только к лучшему. Гарри в принципе не очень жаловал её общество. Нет, сама по себе она ничего, но в паре с Парвати (с которой она практически не расставалась) они немного пугали его. К тому же её присутствие угрожало нарушать хрупкий мир, едва установившийся между Роном и Гермионой. Лаванда и Рон были слишком похожи, взрывные и упрямые, поэтому во время их разборок летели обвинения, руки и перья. Гарри понятия не имел, почему всем девчонкам так уж поперёк горла стояла Гермиона. Хотя, может, в случае Рона и неспроста.
Словно почувствовав, что Гарри сейчас думал о нём, Рон поднял голову и учебник, ткнул пальцем в раскрытую страницу. «Посмотри, это ты», — беззвучно сказал он. Там был нарисован невероятно уродливый огр с торчащими из ушей чёрными волосами. Рон чрезвычайно довольно улыбнулся, хотя улыбка погасла, когда его взгляд опустился обратно на чистый пергамент, не считая написанного имени и заголовка эссе. Гермиона пообещала, что если он напишет за сегодня половину, то она научит его как зачаровать факультетную толстовку. Служа Рону постоянным стимулом, на её рукаве сейчас сидел сбежавший с вышитого на груди гриффиндорского герба лев, игриво помахивая хвостом.
Живоглот открыл один глаз. Кто-то остановился прямо над ними и требовательно кашлянул. Троица уставилась на вторженца, нарушившего их покой.
— Хэй, Грейнджер, — Кормак МакЛагген облокотился на спинку кресла, в котором развалился Гарри. — Есть минутка?
— Зачем? — одновременно спросили все трое.
Возможно, МакГоннагал была права и у них и вправду один мозг на троих. Принадлежал мозг, естественно, изначально Гермионе, это Гарри и не попробовал бы оспорить. МакЛагген на них внимания не обратил, только вперил свой напряжённый взгляд в Гермиону, будто она тут одна была.
— Поговорить надо, — буркнул он, — это ненадолго.
— Так говори, — неуверенно сказала Гермиона.
— Наедине, — отрезал он.
Взгляд этот Гарри немного напряг. Он весь подтянулся, ленивое состояние как рукой снесло. Неужели МакЛагген понял, что Гермиона его брякнула Конфундусом? Пришёл угрожать? Шантажировать? Пожаловаться на неё? Мстить? Пусть только попробует, Гарри ему скажет, что и так в команду брать не хотел, она тут не при чём вообще. И никто ему не мешает взашей из запасных его выпереть. Или может, догадался, что она пригласила его на Рождественскую вечеринку только затем, чтоб Рона позлить?
Гермиона подумала пару мгновений и всё же встала, опираясь на Гаррино колено. Легонько коснулась уха Живоглота. Лицо МакЛаггена загорелось торжеством, и Гарри едва удержался в своем кресле. Ух как же хотелось врезать ему. Пусть он и не сделал ещё ничего и Гермиона вполне могла за себя постоять. Напустит на него своих птичек. Примерно того же заключения, видимо, достиг и Рон, который сжал руки в кулаки, но молчал. Ровно до того момента, как Гермиона и МакЛагген вышли из гостиной.
— Если что, ты его хватаешь за руки, я за ноги, и кидаем его из окна, — решительно сказал он, буравя взглядом тёмный проход к выходу из гостиной.
— Чего, прям при свидетелях?
— Я староста, пусть попробуют только рот открыть, мигом отправятся натирать кубки. Да и тем более, МакЛаггена большинство терпеть не может, думаю, никому и в голову не придёт крысятничать.
Рон так и не дождался новостей. Минутный разговор растянулся, и в гостиную успели вернуться Лаванда с Парвати. Парвати подсела к Джинни, Дину и Симусу. Гарри не помнил, чтоб она была дружила или хотя бы просто общалась с ними, но она без проблем включилась в разговор и улыбалась, даже не переглядываясь ехидно с подружкой. В это время Лаванда поздоровалась с Гарри и даже улыбнулась ему, наклонилась и чмокнула Рона в щёку. Рон нехотя поддался на её уговоры (он не хотел с ней ссориться после потом и кровью добытого перемирия), и они ушли «смотреть кино». Гарри называл так своеобразное развлечение волшебников. Это было что-то вроде комиксов, только картинки на страницах двигались и издавали звуки. Симус подарил ему один номер на Рождество в третьем году, они с Дином просто тащились по такому. Возможно, поэтому Джинни и сошлась с Дином, у неё тоже была целая коллекция, она даже как-то предложила показать, но увы Гарри в тот момент не проявил достаточного энтузиазма.
Гермиона вернулась только спустя полчаса, когда он уже заволновался и подумывал открыть Карту Мародёров. Она выглядела немного взъерошенной — более взъерошенной, чем обычно — и ошарашенной. Её глаза глядели как будто бы сквозь Гарри, когда она села на своё место и начала по инерции гладить спрыгнувшего к ней Живоглота.
— Помочь спрятать тело? — спросил Гарри.
Её губы чуть дрогнули в реакции на его шутку. Гермиона тряхнула головой.
— Не понимаю, — наконец призналась она.
Брови Гарри взлетели, скрываясь за чёлкой. Чтобы Гермиона и чего-то не понимала?
— Он…
— Пригрозил? Нагрубил? Напугал тебя?
— …пригласил меня на свидание?
Гарри понадобилась целая минута, чтобы обработать эту информацию.
— Чего? — последовал интеллектуальный вопрос.
— Он спросил, не хочу ли я пойти с ним в Хогсмид на следующих выходных. Сказал, что приметил меня ещё в начале года, в Косом Переулке, а после Рождества вообще не мог выкинуть из головы… Сумасшествие какое-то!
— Может, это какой-то хитрый план? Чтобы выманить тебя?
— Да нет, не думаю, — покачала головой Гермиона, — он казался вполне искренним.
— А что ты ответила? — вопрос подразумевал «каким сглазом ты пальнула в него за такую наглость?»
— Я согласилась, — замялась Гермиона.
Мозг Гарри отключился. Очевидно, что в этот момент их единственная мозговая клетка находилась у него, поэтому Гермиона и согласилась оказаться наедине с МАКЛАГГЕНОМ, а теперь даже эта клетка сломалась.
— Но почему? — воскликнул Гарри, чем тут же заслужил шиканье со стороны подруги и любопытные взгляды остальных.
— Сама не знаю, — честно призналась она.
— Он заколдовал тебя?
— Гарри, не выдумывай.
— Он шантажирует тебя?
— Да перестань!
Её руки взлетели к копне волос. Она всегда ворошила и дёргала себя за волосы, когда волновалась. Гарри вздохнул. Ладно, Гермиона сошла с ума. Ну и что, с кем не бывает. Он просто проследит за ними на следующих выходных в мантии-невидимке, вот и всё…
— Гарри, я знаю, о чём ты сейчас думаешь, и нет, не смей даже думать об этом.
— Я забочусь о твоей безопасности.
— Гарри, нет!
— Гарри, да!
Они рассмеялись над нелепостью ситуации. Кто бы мог подумать, МакЛагген запал на Гермиону! По всем законам природы ему не должно было хватить ума, чтобы осознать её крутость.
На самом деле, Гарри в этот момент безумно захотелось рассказать Гермионе о произошедшем на Рождество. Разве с одной Гермионой творилось что-то непонятное? Они все дружно чокнулись! Кто поймёт, как не она? Но почему-то Гарри не мог никому даже намекнуть на это. Хотя ему казалось, что каким-то образом Гермиона и сама уже всё знала. Она его как открытую книгу читала, иногда даже страшно становилось.
После вечеринки Слизней Гарри стал как-то больше времени проводить с Луной. Времени не хватало ни на что, с уроками Дамблдора, с квиддичем, с мучениями Снейпа, со Слизонортом, с домашкой. Луна нравилась ему, потому что ничего не требовала от него. Рон был занят своей личной жизнью, Гарри тяготили обеспокоенные взгляды Гермионы, когда хоть как-то всплывала тема Сириуса. Он любил Рона и Гермиону больше жизни, но он не был готов говорить об этом. Луна не стремилась вызвать его на разговор об этом, она просто понимала его, была рядом с тихой поддержкой. С ней было легче.
И вот в один из вечеров, сидя с ней на окне Рейвенкловской башни, он засмотрелся на то, как её белокурые волосы струились по лопатке, как она высунула кончик языка, вырисовывая что-то на оставшемся под эссе пустом месте на пергаменте. На её лице красовалось пятнышко от чернил после того, как она задумчиво потёрла подбородок.
— Гарри? — она почувствовала его взгляд и подняла к нему лицо.
Гарри не выдержал, наклонился и поцеловал её.
Она не оттолкнула его, но и не ответила — он отшатнулся сам, так резко, что упал с подоконника. Да так и остался на полу, глядя в высокий потолок и слушая её негромкий смех. Потом над ним возникло её лицо. Мягкие длинные волосы спрятали их за ширмой.
— Я не сержусь, — сказала Луна.
Они поцеловались ещё раз, по-настоящему. Но после этого всё вернулось на круги своя. Они не начали встречаться, не обсудили даже ничего толком. Гарри только спросил взволнованно: «Мы ведь всё ещё друзья?» — а Луна ответила: «Конечно». И всё. Они не стали общаться как-то по-другому, не вспоминали это больше, и если с ней было хоть как-то менее комфортно, то это исключительно из-за Гарри. Её присутствие, впрочем, неизменно успокаивало его. Зато в её отсутствие возвращалась душевная мясорубка.
Был ли Гарри козлом? Наверное, был. Он вечно сначала делал, потом думал. Он не знал, что ему думать, как он относился к Луне, а ещё ему нравилась Джинни, но у Джинни вообще-то был парень, и это несправедливо по отношению к Луне, которая к тому же подруга Джинни, но в тот момент он искренне хотел поцеловать Луну… Одно было ясно. Ему срочно нужен был совет Гермионы. Но для этого нужно было прежде всего открыть рот и рассказать об этом Гермионе, а она вполне могла выкинуть его за такое из окна Гриффиндорской гостиной, и несмотря на количество свидетелей, никто и не заикнётся об этом, будь Гарри хоть четырежды Избранным. Голова кипела.
Гермиона посмотрела куда-то ему за спину, и в этот момент лицо у неё приобрело поистине девчачье хитрое выражение. Гарри обернулся, но сзади были всего лишь Джинни, Дин, Парвати и Симус.
— На что ты смотришь?
— Парвати.
— А что с ней?
— Вроде бы носишь очки, — закатила глаза Гермиона. — Посмотри внимательнее, как она сидит.
Несмотря на то, что места на диване было предостаточно — Джинни и Дин сидели на широком кресле — Парвати умостилась рядышком с Симусом. Не замечая, что его засекли, Симус зевнул, прикрывая рот и плавным, естественным движением опустив руку на спинку дивана аккурат за Парвати. Гарри осенило.
— А!
— Ага.
— Вот прохвост.
— Не обольщайся. Всё это от и до спланировано ею. Вы, мальчишки, такие наивные.
— А вы, девчонки, злые гении.
— С вами это не так уж и трудно.
Они все посходили с ума. Словно с цепи сорвались. Война на носу, а они только об одном думают. Гарри фыркнул и взъерошил и так торчащие во все стороны волосы.
— Значит, с МакЛаггеном ты тоже всё спланировала? — внезапно ухмыльнулся он.
— Что? — опешила Гермиона. — Вовсе нет! Даже не думала!
— Ну что, закончится ваше первое свидание в Хогсмиде поцелуем? Или это уже, считай, второе свидание?
— Прекрати нести чушь!
— А свадьба когда?
— Гарри, я перестану помогать тебе с Трансфигурацией.
— Молчу-молчу, не надо крайних мер, — в примирении поднял руки Гарри. — Как думаешь, МакЛагген предложит тебе свою куртку?
— Гарри!
Hogwarts Jackass — О чёрт, о Мерлин, о Иисус, я больше никогда не могу появиться там, они вызовут полицию, меня заберут в тюрьму!
— Да не дрейфь, уверен, они даже не заметили недостачу.
— Тебе легко говорить, а мне жить в этом районе! Моя мама ходит туда за покупками по субботам! Я теперь вор!
— Дин, это две тележки из супермаркета. И ты их не крал, а просто одолжил. Мы их вернём! Теперь о важном! Рон, ты знаешь, как пользоваться камерой?
— Мой отец как-то приносил похожую с работы.
— Ребят, он не знает.
— Чья это была идиотская идея? Я туда не полезу.
— Я провёз в Хогвартс тележки, с меня хватит.
— Нашёлся Джек Раттенбери.
— Кто? — хором спросили остальные.
Симус закатил глаза.
— Известный контрабандист, вообще-то. Вы бы реально хоть раз в жизни открыли книгу.
— Ботан.
— Грейнджер стоит поостеречься.
— Дин, бляха, Томас, чья бы корова мычала, сколько у тебя «выше ожидаемого»? И ты бы, Гарри, не поддакивал, я слышал, что ты теперь у нас гений зельеварения.
— Сборище ботанов, — с отвращением резюмировал Рон.
Дин и Симус принялись объяснять, как пользоваться этой самой камерой, сделали короткую пробную запись и, кажется, остались довольны. Заклинанием приклеили камеру к его руке, чтобы не слишком тряслась и не слетела. Гарри надел свои очки для квиддича. Всё продумано!
— Вы точно уверены в этом? — в очередной раз переспросил Дин.
— Не будь Невиллом, — гаркнул Рон, дрожа от возбуждения.
— На счёт три, — предупредил Симус, становясь за ним.
Дин встал за Гарри, удерживая тележку на весу. Рон включил запись.
— Раз!
Гарри глянул на него, бешено улыбаясь.
— Два!
Рон подмигнул ему.
— Три! — Симус с Дином вытолкнули тележки из окон Астрономической башни, и зачарованные колёса покатились по отвесной стене.
Из Рона разом выбило весь дух, он не знал, снимал или нет, но вцепился в поручни точно. В ушах засвистело, уши грозили оторваться, глаза заслезились (почему он тоже не взял очки?) Кирпичная поверхность башни была неровная, и тележку конкретно трясло, так что зубы клацали, а башка болталась туда-сюда.
Земля стремительно приближалась, и они с Гарри снова переглянулись (по крайней мере повернули друг ко другу головы, чёрт его разберёт на такой скорости), по неосязаемой связи лучших друзей и братьев по духу одновременно осознав, что продумали они, как оказалось, не всё.
Например, как они остановятся.
Кто-то завизжал. Кажется, это был сам Рон.
Когда до земли остались считанные метры, его снова будто под дых ударили. Они зависли в воздухе. Поняв, что они не умрут, Рон завертелся. Сверху, из окна Астрономической башни, торчали два лица размером со спичечные головки. Он помахал им.
— У нас получилось! — крикнул он. — Эксперимент завершился успехом! Как думаете, товарищ Поттер?
Рон поглядел на друга, удивлённый его молчанием, проследил за его взглядом.
— Ох мать…
— РОНАЛЬД УИЗЛИ И ГАРРИ ПОТТЕР!
Через лужайку по направлению к ним маршировала злая как сотня драконов Гермиона. Махровый халат поверх пижамы, пушистые тапочки и шёлковая шапочка для сна. Он знал, что это такое, потому что однажды Джинни узнала о их совместном с Гарри подарке на пятнадцатилетие Гермионы (она любит книги! Они подарили ей книгу! «История Холихедских Гарпий», да, она никогда не интересовалась квиддичем, но «Холихедские Гарпии» это девчонки, а Гермиона девчонка, так что там где-то должны пересекаться интересы, верно?) Джинни взъярилась как самая настоящая гарпия (ха-ха, поняли?) и заставила их найти другой подарок. Когда они поржали над её собственным подарком — шёлковыми наволочками — она провела им ещё одну лекцию о том, как тяжело ухаживать за чёрными волосами.
В пушистых тапочках с кроличьими ушами и своей шапочке она было бы очень даже миленькой, если бы не идущий из ноздрей пар и не бы палочка, направленная прямо на них. Впрочем, ей не так уж нужна была эта палочка, через мгновение её испепеляющий взгляд всё равно оставил бы от них лишь кучку пепла.
— Вам на тренировках выбили бладжерами все мозги? — на этом Рон перестал её слушать.
Дин и Симус, предатели несчастные, смылись.
— Почему я должна вечно волноваться, чтобы вы не разбили свои дубовые головы, — продолжала возмущаться она.
— Так поэтому мы тебя и не позвали, — пробурчал Рон.
Ой это он зря.
— Вот именно! — прошипела Гермиона. — Ради всего святого, почему вы не предупредили меня?
— Ты бы не разрешила, — признался Гарри.
— Конечно, не разрешила бы, — с лёгкостью согласилась она, — вы могли бы покалечиться или даже умереть. Или ещё хуже, вместо меня вас нашёл бы учитель, и факультет потерял бы кучу баллов.
— Твои приоритеты как всегда чётко расставлены.
— Пять баллов с Гриффиндора.
— Эй!
— Ты не можешь снимать с меня баллы, я префект! — запротестовал Рон.
Что-то переменилось. Гермиона разом успокоилась, опустила магазинные тележки на землю, улыбнулась. Рон обожал (ненавидел, он имел в виду ненавидел!) эту её всезнающую, самодовольную улыбку. Но сейчас она откровенно пугала его.
— Не могу, — кивнула Гермиона, — но что я могу, так это написать письмо твоей матери.
— Ты не посмеешь! — оскорблённо вскричал Рон.
Всё она посмеет, и никто её не остановит. Страшная женщина. Как хорошо, что Гермиона была, исключая редкие случаи подобно этим, на их стороне.
У гостиной, перед портретом Полной Дамы, расхаживал, важно распушив хвост, Живоглот. Встретившись взглядами с поникшими Дином и Симусом, стало ясно, почему. Этот приёмчик она, верное, подобрала у Филча и его гнусной миссис Норрис. Кот потёрся о ноги хозяйки, полностью игнорируя провинившихся.
— Но как ты узнала? — задал Дин интересующий всех вопрос.
— Если это Невилл, следующий месяц он будет спать с клопами, — бубнил под нос Симус.
— Я этих мозгошмыгов знаю как облупленных, — отмахнулась Гермиона, — у них на лице написано, когда они что-то задумали.
Кажется, следующий месяц с клопами придётся спать им с Гарри. Если Симус как обычно не перепутает чего и не подорвёт их к Мерлиновой бабушке.
Получив лёгкий нагоняй (с них даже баллов не сняли!), они ретировались в спальню, оставив их отдуваться. Дважды предатели!
Гермиона плюхнулась на диван, а они расселись в креслах. Во время их объяснений она молчала, не перебивала, только с каждой секундой всё сильнее хмурилась. Когда они закончили, она сложила руки на груди. Как он подозревал, чтобы не отвесить им по оплеухе.
— То есть, вы решили, что в пророчестве сказано, что Гарри может быть убит только Волдемортом, — суммировала она.
— А значит, он не может умереть никак иначе! — заключил Рон.
— И чтобы проверить эту теорию, вы решили сбросить Гарри с Астрономической башни в магазинной тележке, — с расстановкой произнесла она.
Они закивали.
— И я ведь не умер, — в качестве неопровержимого доказательства добавил Гарри.
— Потому что я остановила ваше падение, — уточнила Гермиона.
— А это никак не противоречит нашему исследованию, — пожал плечами он.
Она открыла было рот, но так ничего и не ответила, глубоко задумавшись над чем-то. Рон велел себе не быть придурком и перестать пялиться на неё.
— Но даже если бы вы каким-то образом оказались правы в этом безрассудном толковании пророчества, оно ведь о Гарри, — наконец сказала она, — ты-то тут причём, Рон?
О. Ну да, в общем-то. Как говорится, шах и мат.
Когда они проскользнули в спальню, из-за полога одной из кроватей выглянули взволнованные морды Симуса и Дина. Невилл вовсю храпел.
— Живые? — шепотом спросил Дин.
Гарри фыркнул и отправился переодеваться в пижаму.
— А она ничего такая, когда злится, скажи? — ухмыльнулся Симус, но тут же замолк, поймав его тяжёлый взгляд.
Рон почувствовал, как у него загорелись уши, и поспешил в ванную. Этот урод вообще-то пытался крутить какие-то шашни с Парвати, чего это он вдруг яйца к Гермионе подкатывает?
Но и ты, протянул противненький голосок, очень смахивающий на Малфоя, ты сам крутишь шашни с Лавандой, не правда ли?
«А я ничего такого не имею в виду! — тут же возразил сам себе Рон. — Я просто волнуюсь о ней как о подруге. Так же, как и Гарри.»
Прежде чем он успел подумать, а не имел ли что-то в виду Гарри, он плеснул в лицо холодной водой. Уймись, баран. Скоро она и так перестанет даже здороваться с тобой. И будет права!
Но он не мог. Не мог заткнуть Симуса как Гарри, потому что Симус скажет в ответ «пришёл жених, убил весь праздник», и если Гарри абсолютно наплевать на такие комментарии, то у Рона эти слова прочно заседали в голове, он мучительно краснел, злился и срывался — не на кретина-Симуса, не на Гарри, не на Малфоя, а именно на Гермиону.
Он чувствовал себя неуклюжим рядом с ней, у него потели ладони, напрочь отключался мозг — и он злился на неё бесконечно, сам не понимая, за что.
Следующим утром он стоял, привалившись к стене, у входа в гостиную, ждал Гарри, побежавшего за галстуком. Портрет отодвинулся, и из прохода вышла Лаванда с парой девчонок.
— О, Бон-Бон, — она подбежала к нему, чмокнула в щёку, подхватила под руку. — Это очень мило! Девчонки, сядем вместе тогда за обедом!
Внутри пузырилось раздражение, и ему хотелось сказать, что он ненавидел это прозвище и ждал вообще не её, но тут из гостиной вышли Гермиона и Гарри, и Гермиона смеялась над чем-то, и…
Увидев Лаванду, они, не останавливаясь, пожелали доброго утра, решили дать парочке пространство. Лаванда же продолжила щебетать о чём-то своём. Где-то в глубине души Рон знал, что она не дура вовсе. Почувствовав что-то, она держала его за руку немного крепче обычного, улыбалась немного шире искреннего. Рону стало стыдно.
Лаванда была хорошенькой. Была хорошей. Любила его. Его. Выбрала из всех, добивалась, оставалась рядом. Он не любил её, но чем больше он проводил с ней времени, тем больше она открывалась, тем больше нравилась ему. Он просто боялся, что друзья начнут дружить без него, вот и всё.
— Как прошёл вчерашний запуск? — она задрала голову, чтобы смотреть на него.
— Мы едва не убились, но Гермиона нас спасла, — честно ответил Рон.
— Ничего нового.
— Но, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу, необходимо повторить эксперимент в разных вариациях ещё как минимум два раза, — хитро сощурился он.
— О, конечно, всё ради науки, — с серьёзным видом кивнула Лаванда.
Рон подтянул её к себе и поцеловал в макушку.
