Мыс Доброй Надежды

Глава 1

1991 год

Перед ними шумел океан, сливаясь с чистой безоблачной синевой неба. Шаг за шагом, скала за скалой – Найджел уверенно шёл впереди, периодически оглядываясь через плечо на свой рюкзак, в котором невозмутимо сидел Элвин, явно предпочитающий лицо идущей следом родной матери захватывающим дух пейзажам. Ему был уже почти год, и он на удивление терпеливо и с философским спокойствием переносил все тяготы путешествия в оборудованном всевозможными защитными чарами рюкзаке за спиной у отца. Вивьен помнила, что их старшая дочь была не столь послушна в своём первом путешествии. Тогда они точно так же шли своей маленькой колонной вперёд по горам Маньчжурии, а вокруг них распускались и блестели на солнце белые цветы, в честь которых их малышка и получила своё имя – эдельвейсы.
Сейчас Эдель Джонс было четырнадцать, и она была в том возрасте, в котором путешествие с родителями – пусть даже и в одно из самых прекраснейших волшебных мест на планете – было скорее тягучей обязанностью, чем весёлым приключением. Она постоянно хмурилась и поджимала губы.
Впереди шумел мыс Доброй Надежды – место новых открытий и надежд, нередко рухнувших, словно попавший в шторм корабль. Когда жизнь человека входит в последнюю фазу и всё самое важное остаётся позади, португальцы говорят "он огибает мыс Доброй Надежды”. У Найджела и Вивьен позади было полжизни, пролетевшей как одно мгновение. Кажется, ещё совсем недавно им было шестнадцать, они болтались вокруг Чёрного озера неподалёку от Хогвартса и целовались в перерывах между разговорами о домашке по трансфигурации. А сейчас у обоих в кожу безымянного пальца плотно въелось обручальное кольцо, и рядом с ними два совершенно новых человека, плоть от их плоти, кровь от их крови.
До них доносилась болтовня туристов и громкий заученный рассказ гида. Экскурсия была на французском, и Вивьен, в отличие от мужа, отлично понимала каждое слово. Именно здесь, на мысе Доброй Надежды, около четырёхсот лет назад, потерпел крушение корабль голландца Филиппа Ван дер Деккена. Легенда гласила, что ему понравилась жена одного из пассажиров. Капитан убил её мужа и отнял её честь силой. Женщина бросилась в воды океана, напоследок прокляв своего насильника и всю его команду, а в ту же ночь, когда корабль огибал мыс, его настиг ужасный шторм. Судно сгинуло в пучине, но следующей же ночью вернулось, наводя ужас на встречные корабли. Ведь на борту у «Летучего голландца» были одни мертвецы…
С тех пор Ван дер Деккен выходит на берег лишь раз в десять лет, пытаясь избавиться от своего проклятья. Если найдётся девушка, которая согласится вступить с ним в брак и пожертвовать собой, сгинув в пучине океана, мертвецы вновь обретут плоть и кровь.
Вот только кто полюбит убийцу и насильника?
Найджел остановился у края обрыва, вглядываясь в размытую линию горизонта. Аккуратно взял Элвина на руки, показывая ему бесконечный раскинувшийся перед ними простор. Рядом встала Эдель, снявшая, наконец, свои очки и теперь мягко улыбающаяся бьющему в лицо ветру. Вивьен было чуть-чуть страшно от захватывающей дух высоты, и она робко и как можно незаметней взяла Найджела под руку. Он, повернулся, и она увидела, что глаза его горят в немом восхищении.
– Открой глаза пошире. Мы почти добрались до самого края света.
***
В грязной лавке витал затхлый неприятный запах рыбы, помоев и какой-то гари. Пожалуй, если бы Вивьен знала, что чёрный рынок колдунов на окраине Кейптауна выглядит именно так, она бы с радостью осталась с детьми в гостинице. Эдель явно думала о том же, неприязненно поглядывая на куклы вуду с жуткими гримасами боли на лице, что расположились в рядок на витрине. На одной из стен, угрожающе шипя, вилась яркой лентой змея. Заметив её, Эдель сдавленно охнула и вцепилась матери в руку.
Единственным, кого, кажется, ничуть не смущало пребывание здесь, был Элвин, который поглядывал на уродливые шаманские маски с небывалым интересом, нетерпеливо ёрзал, тыкал в них пальчиком и мычал, пытаясь дать понять, что он не прочь приобрести одну из них.
– Простите, сэр, – ещё раз напомнил об их существовании Найджел, озабоченно оглянувшись через плечо на сжавшееся за его спиной семейство. – Мы бы хотели купить фвупера.
Хозяин лавки – грязный худой старик, наверняка перемахнувший уже за сотню лет, со сморщенной и чёрной, словно эбеновое дерево, кожей, вновь не отреагировал.
На прилавке, не останавливаясь, крутился волчок.
– Фвупер. Птица. Купить, – Найджел начинал терять терпение. Он пробовал было заговорить со стариком на африкаанасе, пару фраз из которого они наспех заучили в гостинице, но произношение Джонса явно оставляло желать лучшего, потому что хозяин лавки даже не глянул в его сторону. – Да что ж такое-то… Купить. У меня есть деньги, вот смотри, – он достал из кармана пару золотых монет.
– Разрешение, – буркнул в ответ старик, даже не посмотрев на деньги.
Найджел облегчённо вздохнул, видя, что дело сдвинулось с мёртвой точки, и достал заверенное британским магозоологическим сообществом разрешение. Старик невозмутимо оглядел печать и ткнул грязным пальцем куда-то в угол пергамента.
– Это… ох, чёрт, Элвин… – Найджел обернулся и укоризненно посмотрел на сына. В самом уголке красовались яркие разноцветные каракули, сделанные живыми карандашами. – Оно настоящее, честно. Просто мой сын любит рисовать… Понятия не имею, как он добрался до…
Старик молча протянул ему обратно разрешение и исчез в прилегающей к основному помещению комнате.
– Давай скорее уже, – обеспокоенно прошептала Вивьен, воспользовавшись тем, что они остались одни.
Старик вернулся быстро, неся с собой в клетке яркого пурпурного или королевского фвупера – редкую птицу, обитающую в Африке. В Британском магозоологическом заповеднике фвуперов всего было двенадцать штук и ни одного королевского. Численность их по всему миру стремительно сокращалась, что объяснялось ещё и тем, что каждые десять лет их перья стабильно входили в моду, украшая коллекции одежды и аксессуаров знаменитых волшебных дизайнеров. Вивьен в одежде всегда предпочитала минимализм и полагала, что перьям место в наряде разве что во время бразильского карнавала. Но многие считали иначе, в чём она могла воочию убедиться во время одного из светских приёмов, устроенном её дальними родственниками. К несчастью, в тот вечер она вытянула с собой и мужа, а потому вынуждена была слушать, сколько загубленных птичьих душ витает над цветастыми манжетами, воротниками и оборками.
– Ни в коем случае нельзя выпускать его из клетки, – в сотый раз напомнил Найджел, когда они, расплатившись, наконец, вышли на улицу. – Она снабжена чарами, которые не дают птичке запеть. Пение фвуперов сводит с ума… Это вас касается, молодой человек, между прочим, – Найджел попытался состроить строгую мину. – Это же надо – разрисовать разрешение на хранение! Как он вообще до него добрался?
– Он творческий и сообразительный, – откликнулась Вивьен. – Весь в меня.
Найджел легонько щёлкнул сына по носу. Элвин не растерялся и крепко схватился за отцовский палец всей пятернёй.
– И реакция хорошая… – усмехнулся Джонс. – Это уже в меня.
Они наконец-то вышли из тесных грязных торговых рядов. Дышать сразу стало легче. На плечо к Найджелу опустилась большая цветастая птица и настойчиво клюнула его в щёку.
– Это ещё что за… письмо! – к лапке почтальона был привязан небольшой кусочек пергамента.
– Любовное? – усмехнулась Вивьен.
– Да, конечно… Это от британского представителя в Министерстве Магии ЮАР!
– Оооо…
– Приглашает нас всей семьёй на ужин.
Спустя несколько десятилетий после выхода ЮАР из Содружества наций, связь между магическим сообществом Великобритании и волшебниками ЮАР начала налаживаться. Так, в филиале ЮАР Международной конфедерации магов место председателя занимал британец.
– Без меня, хорошо? – скривилась Эдель.
– Как хочешь… Может тогда и Элвина тебе оставим?
– Оставляйте, я наложу на него Силенцио, если начнёт орать.
– Добрая девочка. Хаффлпафф действительно твой факультет.
– Интересно, в кого это она такая? – хихикнула Вивьен, стрельнув в мужа глазками. – Тебе нельзя использовать магию вне Хогвартса, Эдель. А применять её к младшему брату тем более нельзя. И он у нас совсем не крикливый…
– Да, конечно, ангел во плоти, – с сарказмом протянула Эдель. – Ладно, мы будем вести себя хорошо.
Элвендорк, явно догадавшись, что речь идёт о нём, прижался головкой к груди матери. Вивьен ласково чмокнула его в макушку.
Когда вечером Найджел и Вивьен после долгих и слегка бестолковых сборов и подробных инструкций, что детям делать нужно, а что ни в коем случае нельзя, наконец, ушли, Эдельвейс почувствовала себя одиноко. Это было странно, в присутствии родителей она настойчиво искала уединения, а получив его, сразу начинала скучать. Элвин пока ещё был плохим собеседником. Угукая, он ползал по ковру, катая туда-сюда игрушечный паровоз – подарок крёстного, и некрасиво пускал слюни. Эдель некоторое время строила дурацкие рожи фвуперу, а потом взялась за книгу.
Погода за окном начала резко портиться.
– Грядёт шторм, – прищурившись, заметил Найджел, глядя на огромную чёрную тучу, расползающуюся кляксой по небу.
Он никогда не отличался способностью к прорицаниям и не верил в предчувствия, но сейчас на душе у него было неспокойно. В баре, где они сидели, всё было оформлено под пиратскую тематику – официантки щеголяли в старинных костюмах, на стенах красовались изображения левиафана и кракена, а в углу музыканты напевали жутковатую пиратскую песню.
В бездне бездонной, в подводном аду,
Где сгинет сам Посейдон
Смертный стон, могильный звон
Там они найдут.
– Мистер и миссис Джонс! Рад вас видеть!
– Мистер…
– Просто Тиверий. И никаких сэров. А это мой помощник и племянник Уиллард.
Тиверий был рослый и, несмотря на свой далеко немолодой возраст, довольно бодрый и энергичный мужчина. Вместо длинных мантий он явно предпочитал более удобную магловскую одежду, и разве что торчащая из кармана просторной, закатанной до рукавов рубахи волшебная палочка выдавала в нём волшебника.
Уилларду на вид было лет восемнадцать. Найджел скользнул по нему любопытным и настороженным взглядом – смазливый, хотя и ничего особенного. И всё же на таких пареньков обычно и западают юные четырнадцатилетние девочки вроде его дочери.
– Как вам ЮАР? – произнёс Тиверий, целуя Вивьен руку. – Для магозоологов эти земли просто заповедный край! Мне не раз приходилось иметь дело с вашим сообществом – я большой любитель охоты на штырехвостов… Естественно, на охоту я выхожу, только получив разрешение, – поспешно добавил он, по лицу Найджела сообразив, что тут думает о таком хобби.
– Вы давно здесь? – переменила тему Вивьен, успокаивающе поглаживая мужа по руке.
– Уже пять лет. Как видите, так соскучился по дому, что бессовестно воспользовался служебным положением и попросил себе в помощники сына родного брата, – Тиверий по-отечески похлопал Уилларда по плечу. – Уилл год назад закончил Хогвартс, в Министерстве его, как и других юных клерков, сразу обложили бумажной работой, а по мне для мальчишки в таком возрасте нужны простор и приключения… Приключений я ему здесь не обещаю, но зато прекрасные виды, новые люди, культура… Лучше, чем в Министерских коридорах, правда, Уилл?
Паренёк закивал головой.
– Я старый холостяк без жены и детей, а вот у брата целых двое сыновей.
– У нас тоже двое – мальчик и девочка…
– За это стоит поднять отдельный тост, – улыбнулся Тиверий. – За прекрасную семью Джонс!
Мало-помалу Найджел проникся симпатией к этому добродушному мужчине. Его племянник скромно молчал, Вивьен же болтала без умолку.
– …Элвин не любит гиппогрифов. Эдель Найджел начал учить ездить верхом чуть ли не с пелёнок, а Элвин упирается, отворачивается, хотя вообще-то он очень любопытный мальчик…
«Только бы с ними всё было в порядке, – думал про себя Найджел, ощущая смутную необъяснимую тревогу. – Эдель ведь уже совсем большая, она не испугается грозы, а Элвин так вообще бесстрашный ребёнок…»
Тем временем, ветер становился всё сильнее, клоня к земле деревья и развевая одежды и волосы оказавшихся на улице путников. Волны с громким шипением разбивались о скалы мыса Доброй Надежды, волновались, бушевали, грозясь поглотить этот небольшой выступ земли, навеки похоронив его в водной пучине.
Когда Вивьен и Найджел вернулись гостиницу, было уже почти за полночь. Первым делом Найджел, не снимая ботинок, прошёл в комнату детей, и облегчённо вздохнул, увидев, что те мирно сопят во сне, прижавшись друг к другу под одним одеялом. За окном сверкнула молния, осветив стальным светом прядку волос на щеке Эдель.
В ту ночь Филипп Ван дер Деккен и его команда вновь ступили на землю.


https://vk.com/quietsloughfanfics - автор здесь коллажиками балуется


Глава 2

С рассветом шторм прекратился. Город озарило солнце, и только парочка сломанных деревьев напоминала о прошедшей буре.
– Как там важная шишка в Министерстве Магии? – поинтересовалась Эдель за завтраком, ковыряя ложкой в овсянке и выедая из неё маленькие кусочки манго.
– Очень милый, – отозвалась Вивьен. – И у него есть молодой племянник, который сегодня покажет тебе город.
– В смысле? – Эдель почти подпрыгнула от неожиданности. – Почему я об этом узнаю только сейчас?
– Но ты ведь сюда не в гостинице сидеть приехала, – Найджел сунул Элвендорку очередную ложку в рот. В отличие от старшей сестры Элвин ничего против полезного завтрака не имел. – С родителями тебе скучно, одну тебя я отпустить гулять не могу. А Уиллард… хороший парень. И я вчера ему доходчиво объяснил, что если с тобой что-то случится, я оторву ему… что-нибудь.
– Он только недавно закончил Хогвартс. Возможно, ты его знаешь.
Эдель зарделась. В четырнадцать лет иметь объект для «тайного» воздыхания со старших курсов было чуть ли не правилом хорошего тона. Они с девчонками собирались стайками на поле для квиддича или у Большого зала, строили глазки симпатичным взрослым мальчишкам, шептались о них между собой и глупо хихикали. Но совсем другое дело гулять со взрослым мальчиком один на один. О чём они будут говорить? Вдруг она ляпнет что-то не то и он решит, что она дура? И что надеть на такую прогулку?
– Не волнуйся, – ободряюще улыбнулась ей Вивьен. – Расслабься и просто будь собой, – произнесла она одними губами. Найджел красноречиво хмыкнул.
Уиллард появился, как и было договорено, ровно к десяти часам. Перспектива развлекать четырнадцатилетку была не совсем ему по душе. Уже несколько месяцев он заглядывался на Коби – молоденькую стажёрку в отделе магических игр и спорта, недавно окончившую Уагадугу – и охотнее бы провёл своё свободное время с ней. Лицо Эдель было ему знакомо ещё по Хогвартсу, но оно давно слилось с множеством лиц других девочек с младших курсов, до которых ему не было никакого дела.
– Привет, – выдавил дежурную улыбку он, когда она появилась на пороге гостиницы. – Ты ведь Эдельвейс, верно? Я Уиллард. Можно просто Уилл.
В магической части города было пёстро и шумно. Смешение разных стилей на соседних улицах, нищета рядом с богатством, разные языки и расы – таков был Кейптаун. Лето вовсе не баловало его обитателей жаркой погодой, и Эдель зябко куталась в джинсовую курточку с огромной мордой барсука на спине. С неба, казалось, вот-вот начнёт накрапывать неприятный мелкий дождь, что совсем не вязалось с её представлениями о сухом и засушливом африканском континенте.
– Зимой здесь будет очень жарко, – пообещал Уиллард. Сам он предусмотрительно надел тёплый свитер грубой вязки и непромокаемую куртку. – Наложить на тебя согревающие чары?
Эдельвейс покраснела и отрицательно замотала головой. Рядом с малознакомым симпатичным взрослым парнем ей было неловко. Поэтому она избегала его взгляда, предпочитая любоваться, как с вершины Столовой горы к городу белым саваном подползает туман.
– По легенде, один кровожадный и жестокий пират обосновал своё логово на Столовой горе, где любил курить трубку, любуясь городом. Когда пришёл его черёд умирать, за ним явился дьявол. Пират пообещал спуститься за ним в ад, как только докурит трубку. Четыреста лет дымят волшебные трубки пирата и дьявола, и четыреста лет клубиться над городом похожий на скатерть туман…
– Похоже на сказку о трёх братьях, – заметила Эдель. – Бузинная палочка, воскрешающий камень, мантия невидимка, нескончаемая трубка… Но ведь по-настоящему невозможно обмануть смерть!
– Дядя говорил, что есть проклятия, обрекающие на вечную жизнь и вечные муки, – нахмурился Уиллард.– Но это очень тёмная магия…
– Как в сказке о Летучем голландце? – усмехнулась Эдель, вспомнив их восхождение на скалы у мыса Доброй надежды.
– Я много читал о «Голландце», – Уиллард улыбнулся, втайне радуясь, что она сама перевела разговор на интересную для него тему. – Давно доказано, что это совсем не сказки: сохранилось слишком много свидетельств о встречах с ним. Правда, историки магии всё никак не могут определиться с тем, что именно послужило причиной проклятья, и правда ли, что команда корабля может раз в десять лет спуститься на землю. Если это так и капитан действительно ищет себе невесту, то, возможно, это как-то связано с тем, что в Кейптауне довольно часто пропадают молодые девушки…
– Я не удивлена, – проворчала Эдель. Мимо прошли два темнокожих волшебника, один из которых, с огромным шрамом на щеке и чёрной повязкой через один глаз, заигрывающее усмехнулся, поймав её взгляд.
– Я думаю… – Уиллард запнулся, и решительно взял девушку за руку. – Осторожность в любом случае не помешает.
Эдель хотела было одёрнуть ладонь, но тут они попали в огромный пёстрый поток волшебников в ярких мантиях, поющих что-то на незнакомом ей языке и громко бьющих в барабаны. От ударов в воздух подымалась красная пыльца, складывающаяся в фигурку огромной птицы.
– Это заводчики импундулу, – прокричал Уиллард, пытаясь заглушить музыку. Эдельвейс остановилась в немом изумлении, словно заворожённая, глядя на то, как из кончиков крыльев птицы при каждом взмахе вылетают молнии. – Пойдём!
Он настойчиво тянул её за руку куда-то в сторону, и Эдель повиновалась. Только когда шествие скрылось за поворотом, она словно бы очнулась, часто заморгала и потёрла ладонью висок.
– Когда они идут, многие молодые девушки увязываются за ними, – улыбнулся Уиллард. – Колдуны, что занимаются разведением импундулу, вообще-то живут за городом, в небольшой деревне, но иногда с песнями приходят сюда.
– Отец говорил про огромных птиц-молний, высасывающих из животных и людей кровь… – Эдель почувствовала, как по спине её пробежала дрожь. – Они принесли их с собой в город?
– Конечно же нет, – Уиллард успокаивающе улыбнулся. – То, что они создают из пыли, лишь бледное подобие настоящих монстров. Если б каждый из этих колдунов притащил бы сюда по своему питомцу, началась бы такая гроза…
Словно в ответ на его слова с неба начал капать дождь, и им пришлось спрятаться в небольшом кафе.
– Вчера был жуткий шторм, тебе не страшно было вечером без родителей? – спросил Уиллард, с явным наслаждением отхлёбывая крепкий чёрный кофе.
– Я похожа на трусиху? – брови Эдель взлетели вверх.
– Нет, просто…
– Ничуточки не страшно.
Уиллард смущённо замолчал, явно подбирая другую тему для разговора. От нечего делать Эдель начала рассматривать посетителей кафе. Многие из них темнокожие, большая часть говорила между собой на незнакомых ей языках, почти все не обращали на неё ни малейшего внимания. И лишь в самом конце зала она словила чужой заинтересованный взгляд.
Незнакомец сидел в самом углу, под картиной, изображающей акромантула. Худощавый, светлокожий, в несколько старомодной строгой мантии, он откровенно пялился на неё, даже не пытаясь прикрыться газетой. Эдель смущённо потупилась и отвела глаза.
– Ты наверняка хорошо разбираешься в магических существах…
– Что? – увлёкшись незнакомцем, Эдель на минуту забыла про Уилларда. – Да… Папа шутит, что я научилась летать верхом на гиппогрифе раньше, чем начала ходить.
– Здорово, – Уиллард поднял большой палец вверх. – А я думал, ты тихоня, любящая книжки…
– Внешность обманчива, – Эдель пожала плечами, вновь кидая осторожный взгляд на незнакомца.
– А ты… – Уилл осёкся, поймав знакомый взгляд карих глаз за стеклом, отделяющим кафе от улицы. Коби – та самая девушка, которую он так пока и не решился пригласить на свидание, стоит всего в пару метрах от него, пока он любезничает с совершенно незнакомой и безразличной ему маленькой девочкой… – Извини, я выйду на минутку…
Впоследствии, будучи женатым мужчиной и отцом двоих сыновей, Уиллард не раз раскаивался в том, что на долгих пятнадцать минут оставил Эдель Джонс без присмотра.
– Разрешите? – Эдель вздрогнула, когда незнакомец, смотревший на неё из-за угла, опустился на место Уилларда. – Просто не каждый день встретишь знакомое лицо в этой глуши. Вы ведь учитесь в Шармбатоне?
– Нет, вы обознались, – робко ответила Эдель на французском. – Я учусь в Хогвартсе.
Незнакомец выпучил на неё и без того большие глаза и в извинительном жесте приложил руку к груди.
– Простите Мерлина ради! Вероятно, я вас с кем-то спутал! Но вы отлично говорите по-французски!
– Моя мать француженка.
– Вот оно что! А я окончил школу уже довольно давно, но периодически наведываюсь в гости к нашей директрисе. Я не представился? Филипп.
– Эдель, – она смущённо протянула молодому человеку руку.
– Вы любите морские прогулки, Эдель?
– Отец обещал, что мы прокатимся по океану, а вместо этого потащил нас лазить по скалам.
– У меня свой корабль. Если захотите, прокачу вас всей семьёй.
Неожиданно для самой себя Эдель кивнула. У Филиппа были по-девичьи выразительные глаза и тонкие кисти рук, звук его голоса затрагивал что-то глубоко внутри неё, что-то новое, доселе неизвестное, чудесное… Она ещё совсем не знала его, но почему-то была точно уверена, что их встреча в кафе на самом краю земли не случайна. «Это он, – радостно и волнительно защебетал внутренний голосок в её голове. – Мой будущий… парень».
Парень. Это слово звучало как приманка, некий запретный плод, неизвестный и привлекательный. Из всех девчонок, деливших с ней в Хогвартсе комнату, парень был лишь у Дайен Холл, красивой популярной девчонки с родинкой над губой, утверждавшей, что именно в этой родинке кроется секрет её очарования. Якобы её прапрапрабабушка сама наколдовала её себе, а заодно и всем своим потомкам женского пола, чтобы привлекать поклонников. Возможно, Дайен просто-напросто врала, но какое-то время назад соседки не сговариваясь пытались тоже наколдовать себе родинку, пока Нэнси Смит не загремела в Больничное крыло от неудачной трансфигурации.
– Вы сказали, что учитесь в Англии… Как же вы оказались так далеко от дома?
– Мой отец магозоолог… Мы здесь ради фвупера – редкой африканской птицы. Папа большой поклонник историй про Урика Странного.... *
Уже через пять минут Филипп знал и о её семье, и о гостинице, в которой они остановились, и о Уилларде и его дяде. Договорившись с Эдель о встрече вечером около гостиницы, он, многозначительно улыбнувшись, направился к выходу из кафе, по пути столкнувшись с Уиллардом.
– Кто это был? – спросил Уилл, вновь усаживаясь за столик.
– Не знаю, он обознался, приняв меня за свою знакомую, – пожала плечами Эдель. Пересказывать разговор ей совершенно не хотелось, но и делать вид, что ничего не произошло, было выше её сил. Весь её мир перевернулся всего лишь за пару минут, а никто вокруг ничего и не заметил. Мечтательно улыбаясь, она закрутила локон на указательный палец. – Знаешь, я устала. Отведи меня, пожалуйста, домой.
Уиллард удивлённо вскинул брови, но спорить не стал. Отметив про себя, что сам дьявол не разберёт, что там творится в головах у маленьких девочек, он попросил счёт. С Коби они договорились встретиться завтра вечером. Они вполне могут встретиться и сегодня, раз уж дочери магозоолога больше не нужна компания. Так откуда взялось это чувство досады, неприятное ощущение, что он упустил что-то важное? Он ещё раз внимательно посмотрел на Эдель, замечая еле уловимые изменения, вроде раскрасневшегося лица и блестящих глаз.
«Какое мне до неё дело? – раздражённо подумал он. – Отдам её поскорее родителям».
Эдель вновь улыбнулась своим мыслям. О существовании Уилларда она уже практически забыла.
***
– Что значит, ты познакомилась в кафе с парнем и он зовёт тебя на прогулку на своём корабле?
Эдель раздражённо цокнула языком. По её мнению, всё было предельно ясно и понятно. Она встретила его, того самого, и вполне готова была отправиться вместе с ним в светлое будущее под белыми парусами. Родители её энтузиазма не разделяли. Отец разволновался так, будто она объявила ему, что собирается отправиться вместе с бандой пиратов кормить кракена.
– Ты что-нибудь знаешь об этом парне?
– Его зовут Филипп…
– Отлично, ну раз его зовут Филипп, теперь я спокоен! – с сарказмом протянул Найджел. Во время разговора он метался из одного угла в комнаты в другой и уже два раза чуть было не опрокинул стоящий на столе кувшин с соком. Вивьен напротив – застыла словно каменное изваяние с Элвином на руках, внимательно переводя взгляд с дочери на мужа.
– Эдельвейс, – мягко начала она. – Мы в чужой стране, очень необычной стране… А этот парень… Хорошо, если у него нет дурных намерений. Но морская прогулка на корабле с незнакомцем… Ты не находишь, что это довольно странное предложение?
– С Уиллардом вы меня отпустили в город на весь день, хотя ни я, ни вы его совсем не знаем! – чувствуя, что к горлу подкатывают слёзы, визгнула Эдель. – Дайен Холл родители не запрещают гулять вечерами с парнями, а вы… вы… Вы своими дурацкими запретами хотите испортить мне жизнь!
– Мы волнуемся за тебя, – ударив кулаком по столу, взревел Найджел. Многострадальный кувшин с соком подпрыгнул, и пару жёлтых капель пролились на скатерть. – Поэтому ты никуда не пойдёшь! Марш в свою комнату!
На глазах у Эдель новая прекрасная жизнь рушилась также стремительно, как и начиналась. Что делать в такой ситуации, она пока не знала. Сдерживая готовые прорваться наружу рыдания, она высоко задрала нос, выпрямила спину, и, кинув обиженный взгляд на отца, прошествовала в свою комнату, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Элвин, почему-то находившей разыгравшуюся сцену забавной, весело прохихикал ей вслед.
– Можно было поговорить с ней спокойно? – с досадой произнесла Вивьен. – Без криков? Она умная девушка, она бы поняла…
– Ей всего четырнадцать! – Найджел всё никак не мог прийти в себя. – Какие могут быть парни в четырнадцать лет? Да ещё и… взрослые парни! Я даже представить боюсь, что этот тип может с ней сделать… Она маленькая глупая девочка, она ещё совсем не понимает ничего!
– Она не всегда будет твоей маленькой девочкой, – мягко напомнила Вивьен. – В один прекрасный день она приведёт домой парня, который скажет «Я люблю вашу дочь, а она любит меня, и мне плевать, что вы об этом думаете».
– После таких слов я спущу этого хама с лестницы… – огрызнулся Найджел.
– Именно с таких слов двадцать лет назад ты и начал разговор с моим отцом, – довольно улыбнулась Вивьен. – Пойди помирись с ней. Объясни, что мы тревожимся за неё, потому что очень её любим.
– Потом, – обиженно ответил Найджел, и Вивьен отметила, что надувает губы он совсем по-детски, точь-в-точь так же, как и Эдель пару минут назад. – Пусть немного подумает над своим поведением.
Но Эдель не думала. Всю её заполняло чувство, направлявшее мысли далеко-далеко от семейного гнезда…
Они жили на третьем этаже. Не была б она волшебницей, точно бы сломала себе шею.
– Прыгай, – негромко, но отчётливо сказал Филипп, поднимая волшебную палочку. Он ободряюще улыбнулся, но вместо уверенности Эдель вдруг охватила тревога. – Я тебя поймаю.
***

Уиллард и сам не мог понять, почему в тот вечер он так и не отправил сову Коби. Вместо этого, вернувшись домой, он погрузился в чтение исследований о «Летучем голландце». Часть книг он позаимствовал в местной библиотеке. Кое-какие документы пришлось тайно скопировать из архива Министерства магии. Но как ни крути, никакого подтверждения того, что команда «Голландца» раз в десять лет бывает на берегу, не было. Бывали случаи, что в окрестностях действительно пропадали девушки, как волшебницы так и маглы. Кто-то бежал из родного дома за лучшей жизнью, кто-то становился жертвой маглов-маньяков, кто-то исчезал, не оставив никаких следов, чьи-то тела выносил на берег океан, но были ли эти случаи как-то связаны с «Голландцем»? Вполне возможно, что Ван дер Деккен давно нашёл себе невесту, вернул себе земную жизнь, прожил её и тихо скончался где-нибудь в Кейптауне, окружённый заботливыми внуками. Более трёх сотен лет прошло… За это время команда корабля мертвецов должна была побывать на суше более тридцати раз.
Уиллард растянулся на кровати, положив одну из книг себе на живот. И почему его это так волнует? И при чём здесь вообще Эдель Джонс, которая выглядела одновременно такой далёкой и счастливой, накручивая локон на указательный пальчик?
– В ночь, когда на море поднимется шторм, юным невестам станет крепостью дом. Не ведись на сладкие речи, на золотой блеск колец. Счастья здесь не добудешь, жених твой – мертвец! – вполголоса проскандировал он текст старой песни, и небрежно бросил на пол коловшую его в бок острым металлическим уголком обложки книгу. Та, упав, раскрылась прямо на одном из немногих прижизненных портретов Ван дер Деккена. Тонкие почти мальчишечьи черты лица, выразительные глаза… Чувствуя, как похолодело всё внутри, Уиллард хлопнул себя по лбу, в одно мгновение вскочил с кровати, схватил волшебную палочку и тут же трансгрессировал в холл гостиницы, где остановилось семейство Джонсонов.

*Урик Странный – сумасшедший маг средневековья, герой многочисленных приколов и анекдотов. Пытаясь доказать, что пение фвупера полезно для здоровья, слушал его три месяца без перерыва. К сожалению, Совет волшебников не убедили результаты его эксперимента, поскольку Урик явился на заседание, одетый в один только парик, оказавшийся при ближайшем рассмотрении мёртвым барсуком.


Глава 3

Солнце ещё не успело закатиться за горизонт, а Уиллард уже стоял на пороге гостиничного номера Джонсов. Погода вновь начала портиться, как будто подтверждая его внезапные догадки. Если он прав, Эдельвейс Джонс лучше бы не выходить сегодня из дома.
– Да, она в своей комнате, – натянуто улыбнулась Вивьен, и тень сомнения проскользнула по её лицу. – Может быть, зайдёшь на чай?
Уиллард хотел было отказаться, но Найджел, увидев гостя, требовательно пригласил его в комнату.
– Эдель говорила о встрече с каким-то Филиппом, – без обиняков сообщил он. – Это какой-то твой друг?
– Если этот человек тот, о ком я думаю, он может быть очень опасен, – ответил Уиллард. Чайные чашки в руках у Вивьен испуганно звякнули. – Пожалуйста, скажите, что Эдель сейчас дома.
– Разумеется, мы ведь не разрешили ей пойти на морскую прогулку с Мерлин пойми кем, – с неудовольствием протянул Найджел. – Эдельвейс! – крикнул он чуть громче. – Выйди на минутку! Наверное опять слушает музыку в наушниках…Эдельвейс!
Восседающий в центре ковра Элвин произнёс что-то похожее на «ну-ну», и родители как по команде бросились в комнату дочери. Увидев пустую кровать и открытое окно, Найджел испуганно и злостно выругался.
– Кто этот человек? – обратилась Вивьен к Уилларду, стараясь унять нараставшую в голосе панику. – Что ему нужно от нашей дочери?
Уилл глубоко вздохнул.
– Вы слышали легенду о «Летучем голландце»?
Вивьен сдавленно застонала. Найджел же, изначально показавшийся Уилларду более эмоциональным, уточнил почти хладнокровно:
– Этот негодяй раз в десять лет высаживается на сушу и ищет себе невесту, которая снимет с него проклятие?
– Полагаю, что да.
– Какая из неё невеста? Ей всего четырнадцать!
– Не думаю, что такого человека как Филипп Ван дер Деккен это смутит.
– Тогда, боюсь, он не получит моего отцовского благословения… Уилл, я попрошу тебя предупредить дядю об этом деле – люди из Министерства нам не помешают, если команда голландца решит удержать мою дочь силой. Виви, оставайся дома с Элвином…
– Ну уж нет! – Вивьен Джонс решительным жестом убрала светлые волосы в пучок и спрятала волшебную палочку в потайной кармашек куртки. – Здесь я точно не останусь. Мы спрячемся неподалёку, и уж поверь, если этот слизкий осьминог не захочет отдавать нашу дочь по-хорошему, я придумаю, как отправить его обратно на дно океана.
Пару долгих мгновений они буравили друг друга пронзительными взглядами, пока Найджел не уступил.
– Будь осторожна, – хмуро попросил он.
– Если не возражаете, я сейчас же отправлю дяде письмо с вашей совой и пойду с вами, – Уиллард отвернулся, чувствуя себя явно лишним. – Я много читал о «Летучем голландце» и думаю, что знаю, где стоит искать его и Эдель. На берегу мыса Доброй Надежды.
***
От холода у Эдельвейс стучали зубы. Рука Филиппа, властно обхватившая её за талию, ничуть не грела и казалась какой-то скользкой. Неприятное ощущение, что она слишком поторопилась, нарушив отцовский запрет, уже закрадывалось в её душу, но она отметала его куда-то на затворки сознания, натянуто улыбаясь и еле успевая за быстрым шагом парня.
Всего пятнадцать минут хватило на то, чтобы выяснить, что говорить им не о чем. Филипп не знал ни одной из любимых ею музыкальных групп, не читал любимых ею книг, и вообще, казалось, был недоволен её попытками завязать разговор. Когда она показала ему свой новенький плейер, проигрывающий лучшие хиты «Диких сестричек», он отшатнулся от «музыкальной шкатулки» так, словно она сказала, что сейчас из неё выпрыгнет боггарт. Когда же она попыталась что-то расспросить о его вкусах и учёбе в Шармбаттоне, он, недолго думая, в буквальном смысле заткнул ей рот поцелуем.
Никаких бабочек и прочих насекомых в животе она не почувствовала. На уме вертелось одно лишь слово – «скользко».
– Скажи, что влюбилась в меня с первого взгляда, – испытывающе глядя ей прямо в глаза, произнёс Филипп. Они уже добрались до тех самых скал, по которым они лазили вместе с родителями. Неподалёку от берега виднелся корабль. В серебристом свете выглядывающей из-за туч луны он показался Эдель призраком.
– Да… – искренне протянула она. И всё же, огонёк разочарования разгорался где-то внутри – во всех женских романах, из которых она черпала сведения об отношениях полов, мужчины обычно первые признавались в любви.
– Тогда ты должна сделать кое-что для меня… для нас… Если ты не сделаешь этого, нас ждёт разлука, долгая разлука. Здесь и сейчас, пообещай мне, что сделаешь то, что я попрошу.
Внутри у Эдель всё похолодело. Она уже слышала от старших девочек, что многим парням от них нужно только «одно». В чём заключалось это самое «одно» она понимала довольно смутно, но кое-какие имеющиеся у неё знания, подчерпнутые от сверстников и очень осторожно разговаривающей на эту тему матери, заставили её щёки покраснеть так, что она вполне могла служить проплывающим кораблям вместо маяка. Словно кролик, трепещущий перед взглядом удава, она отрицательно замотала головой.
– Ты должен сказать, что именно, тогда я пообещаю, – заикаясь, проговорила она. Очередной порыв ветра заставил её задрожать, взгляд Филиппа чуть-чуть смягчился, и он нежно провёл ладонью по её лицу.
– Не бойся, глупышка, я не попрошу тебя ни о чём плохом. Более того, я предлагаю тебе то, о чём ты давно мечтала. Эдельвейс Джонс, ты выйдешь за меня замуж?
Эдель сама не могла понять почему, но ей вдруг отчётливо вспомнился дом родственников её матери во Франции и сто пятидесятилетний Франсуа де Ла Фер, которому она приходилась праправнучкой. Эдель было пять лет, Найджел отправился в экспедицию в Китай помогать цилиням*, а Вивьен с дочерью решили погостить пару месяцев по другую сторону Ла-Манша. В имении «Башахаун» во Франции тогда было много маленьких детей, и все они приходились Эдель кузенами и кузинами. Долгими осенними вечерами тысяча девятьсот восемьдесят второго года старик де Ла Фер раскуривал трубку, рассказывая многочисленным внукам жуткие истории о волках-оборотнях и Дикой охоте, о призраках и монстрах, таящихся в Парижских катакомбах, о левиафане, сцилле, харибде и кракене, что обитают на самом дне океана. Дым, выходящий из его трубки, принимал форму описываемого монстра, и кто-то из малышей, испугавшись, обязательно начинал канючить, так что Ивон, кузине Эдель, которой на тот момент уже исполнилось одиннадцать, приходилось его успокаивать. Но не рассказы о волшебных тварях до ужаса пугали дочь магозоолога. Самая страшная история, что на всю жизнь запомнилась маленькой Эдель, была историей о волшебнике, уехавшем по делам и оставившем молодой жене ключ от комнаты, в которую ей ни в коем случае нельзя было заходить. В комнате на крючках была развешены тела предыдущих шести жён волшебника, а седьмой предназначался для последней любопытной жены, которая не смогла устоять перед искушением заглянуть за запретную дверь…
– Мамочка, все мужья такие ужасные? – спросила Эдель у Вивьен тем же вечером, лёжа в постели. – Если все они похожи на Синюю бороду, то я лучше вообще никогда не выйду замуж.
Вивьен удивлённо приподняла брови и нежно чмокнула дочь в нос.
– Конечно же, нет, милая, – улыбнулась она. – Разве твой папа ужасный? А ведь он мой муж.
– Папа хороший, – согласилась Эдель. – Когда я вырасту, у меня будет такой же муж как папа?
– У тебя будет такой муж, какого ты сама себе выберешь, – засмеялась Вивьен, потеплее укутывая девочку в одеяло. – Всё будет хорошо, моя птичка, не сомневайся в этом. А теперь крепко спи, и не думай о жутких рассказах старика…
Убаюканная нежным шёпотом матери, Эдель погрузилась в сон, в котором, как ей казалось, она видела того самого, с кем суждено ей было разделить жизненный путь. Возможно, так оно и было, вот только вспомнить наутро лицо и какие-либо отличительные черты ей было не по силам. Но зародившаяся где-то в глубинах сердца мечта о прекрасном принце, который в один прекрасный судьбоносный момент должен изменить всю её жизнь, продолжала жить и расти вместе с ней. Оставаясь одна, она часто воображала, как они познакомятся, как впервые поцелуются, как он предложит ей стать его женой… И вот теперь, услышав наконец наяву заветное волшебное слово «замуж», она ощущала одновременно и эйфорию, и какой-то безотчётный страх.
«Наверняка то же самое чувствовала жена Синей бороды, стоя с ключом в руках на пороге запертой двери, – промелькнула в голове непрошенная мысль. – Открыть – не открыть, согласиться или не согласиться… Но нет, Филипп не такой, он хороший, как папа. Но папа сказал, что я совсем не знаю Филиппа. Я ведь только сегодня познакомилась с ним… надо посоветоваться с мамой».
– Мне нужно подумать, – мягко ответила она. – Всё слишком быстро…
– Нет времени, – резко меняя тон, бросил Филипп. – На моём корабле есть священник, он обвенчает нас здесь же, прямо сейчас. Если ты меня любишь, ты должна поверить мне…
– Я люблю тебя, – к собственному неудовольствию Эдель отметила, что прозвучало не очень уверенно. – Но зачем так торопиться?
– Затем что так нужно, – голос Филиппа был холоднее и твёрже самой стали. Внезапно он разразился потоком слов на голландском, которые, если можно судить по тону, были ругательными.
– Он говорит, что в его время девицы были посговорчивей, и что с каждым разом ему всё труднее и труднее не выдать в себе человека из другого века, – шёпотом перевела Вивьен. С неподходящим для ситуации умилением Найджел подумал, насколько же у него умная жена, владеющая, кроме английского, французским, голландским и немецким языками.
Они прятались за огромным камнем, и Найджелу не терпелось поставить «зятя» на место.
Невозможно передать то чувство любви и трепетной нежности, которое обрушилось на Найджела в тот день, когда он впервые взял на руки свою дочь. Крошечный розовый беззащитный человечек, пришедший в этот мир всего пару часов назад, смотрел на него вполне себе осмысленным взглядом, хмуря тонкие чёрные бровки. В том самом, тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, в Англии разгоралась война с тем, кто именовал себя Тёмным лордом. В «Ежедневном пророке» каждый день появлялись списки погибших и пропавших без вести, а он, Найджел, был неописуемо, преступно счастлив среди всего этого мрака и безнадёги, ведь в его жизни появилась чудесная малышка, которую ему предстояло беречь и защищать от бед и опасностей этого мира. Эдель росла, менялась у него на глазах, превращаясь из милой пухлой девчушки в светлом платьице и белых носочках в девочку, что всегда плотно закрывала дверь в свою комнату, подолгу шепталась с матерью о каких-то таинственных женских делах и вешала у себя на стене плакаты непривлекательных, по мнению Найджела, мальчиков с тонкими мяукающими голосами. И всё-таки это была его Эдельвейс, его родная любимая маленькая девочка, и он скорее отдал бы на растерзание самого себя, чем допустил, чтобы кто-то чужой злой и страшный сделал с ней что-то плохое…
– Послушай, давай мы вернёмся к этому разговору как-нибудь потом, – неуверенно произнесла Эдель, инстинктивно пятясь от Филиппа. – Мама с папой уже, скорее всего, заметили, что я сбежала, они будут волноваться…
– Ты больше их не увидишь, – гневно бросил Филипп. – Если не примешь моё предложение. Думаешь, ты первая, кто отказывает мне после того, как я потратил на неё целый день, единственный день за десяток лет, в который я могу вступить на сушу? Для вас, смертных, день – это такая мелочь… А я жду его в муках каждые десять лет и ради чего? Чтобы вновь услышать отказ? Клянусь, если ты не согласишься, я сброшу тебя с этой скалы, как и десятки других до тебя!
– Не смей угрожать моей дочери!
– Брак под угрозой не снимет проклятия, капитан!
Найджел и сгорбленный седой старик в рясе католического священника выкрикнули это одновременно. Появление сразу двух свидетелей остудило гнев Филиппа. Ловко и резко он схватил Эдель, бросившуюся было к отцу, выше локтя.
– Да, не снимет, – внезапно оскалился он. – Ты прав, Альберик. Мы это пробовали с Аньес, Джоанной и той мулаточкой из сото**, я позабыл её имя… Да даже и добровольная сдача в мои объятия так и не принесла плоды, так ведь? Что объяснила та ведьма, Калипсо, которую мы давным-давно захватили на пиратском корабле? Проклятие снимет только истинная любовь… Но как может родиться истинная любовь всего за один день? У меня совсем нет времени на ухаживания! Разве это справедливо – быть проклятым так, что спасти меня может одна лишь глупая нелепица вроде искреннего настоящего и сильного чувства какой-нибудь девчонки, и именно эту нелепицу, этот сущий пустяк оказалось так сложно добыть…
– Тебе, должно быть, более трёхсот лет, я всего лишь мальчик по сравнению с тобой, но всё же позволь дать один маленький совет, – медленно произнёс Найджел, взглядом призывая испуганную Эдель не паниковать. Филипп, который до этого словно бы не замечал отца своей предполагаемой невесты, с любопытством и мало скрываемым презрением обернулся к нему. – Любовь – это лодка, в которой гребут двое. Если ты действительно хочешь найти ту, которая по-настоящему полюбит тебя и снимет проклятье, будь готов полюбить кого-то сам.
Филипп бешено расхохотался, уже не скрывая своего безумия. Священник перекрестился, запричитав, видимо, какие-то молитвы.
– Я живой мертвец, папаша! Так уж вышло, я не умею любить, да и никогда и не стремился к этому. Злой рок обязал меня получить в дар то, что я привык брать силой, и он же уничтожил во мне всё человеческое, что ещё могло испытывать доброту, ласку, жалость... Тебе даже не снилось, как жутко быть капитаном «Летучего голландца» и целую вечность колесить по самым тёмным глубинам океана с командой, которая меня ненавидит за то, что я и их обрёк на вечные скитания. Разбой, грабёж и убийство молоденьких дурочек, которые всё никак не могут снять с меня оковы проклятья – моя единственная отдушина. Я должен отплатить за десять лет, вновь потраченные зря. Но до полуночи ещё есть время, – ухмыльнувшись, Филипп облизнул губы, ясно обозначая свои намерения. – Прежде чем, я пролью её кровь, я и несколько моих головорезов успеем немного развлечься.
Не помня себя, Найджел бросился на Филиппа, но не успел он сделать и двух шагов по направлению к ненавистному лицу, как из тьмы выскользнули две тени, ловко скрутившие ему руки.
– Думаешь, я брожу здесь один, папаша? – презрительно хмыкнул капитан. Со всех сторон к нему тянулись иссохшие тощие люди. Луна освещала фигуры и лица, являя их истинный облик – разряженные на пиратский манер скелеты, покрывшиеся плесенью и тиной. – Друзья, кажется, наше возвращение в подлунный мир вновь откладывается. Но есть и хорошие новости – сегодня на «Летучем голландце» будут гости. Наша прекрасная Эдельвейс привела за собой и всю семью вместе с другом. Так что сегодня весёлая ночка будет и у тех, кто предпочитает женщин постарше, а также хорошеньких мальчиков!
Парочка головорезов встретила эту речь с гулом одобрения. С упавшим сердцем Найджел увидел, что мертвецы схватили его жену, сына и Уилларда. Всё это время, которое, как им казалось, они следили за Филиппом, люди Филиппа следили за ними. От ощущения полной безысходности его спасало лишь то, что Уилл сообщил об их планах своему дяде и явное неодобрение политики капитана незначительной частью его команды.
– Ты погубишь своей жестокостью всех нас, – воскликнул священник.
– Я уже погубил всех вас, – спокойно ответил Филипп. – Нечего пугать меня адом – мы все уже там. Так что расслабься, святой отец, и тоже вкуси греховного удовольствия.
Молитвы священника заглушил звук волн. Земля на пару мгновений ушла у Найджела из-под ног – мертвецы трансгрессировали их на корабль.



*Цилинь – китайская разновидность единорога. С европейским сородичем его объединяет только единственный рог. У цилиня тело оленя, но меньше размером, шея волка, хвост быка, рог, заканчивающийся мягкой шишкой, копыта коня и разноцветная шерсть. Бывают также бурые, белые и зелёные цилини. Когда цилинь идёт по земле, он не сломает ни травинки, не раздавит букашки, не ест живых тварей и питается чудесными злаками. Может ходить по воде и никому не причиняет вреда. Очень любит детей (причём в отличие от западно-европейского родственника, не делает различия между мальчиками и девочками). По одной из магловских китайских легенд, подобно аисту приносит людям детей.
** Сото (басото, басуто) – африканский народ, нынче живущий в королевстве-анклаве Лесото, прилегающих районов ЮАР и частично в республике Ботсвана.

Глава 4

Если когда-то «Летучий голландец» и был современным быстроходным судном, гордостью голландского флота, то эти времена давно миновали. Деревянные доски насквозь прогнили, покрывшись слизью и плесенью, якорные цепи, изъеденные ржавчиной, противно скрипели, а дырявые лохмотья паруса не годились даже для того, чтобы пустить их на половые тряпки.
– Побудь пока с Томасом, рыбка моя, – ласково пропел Филипп, вручая Эдельвейс здоровенному тупо ухмыляющемуся амбалу. Девушка брезгливо поморщилась – от матроса за версту несло табаком и рыбой.
– Убери. От неё. Свои грязные. Руки! – Найджел был связан по рукам и ногам верёвками, но продолжал хранить видимую невозмутимость. Инстинктивно Эдель чувствовала, что отцу, возможно, как никогда в жизни безумно страшно. За неё, а не за себя. А ещё за маму, руки которой, похотливо облизываясь, заломил низенький толстяк без одного глаза, и за малыша Элвина, восседавшего с видом обиженной невинности на руках у худого как скелет матроса.
– А то что? – издевательски пропел Ван дер Деккен, повернувшись к Джонсу. – Ваши волшебные палочки у нас, – матрос, державший Элвина, хлопнул себя по оттопыренному карману. – Мои ребята практически ничего не смыслят в колдовстве, зато с грабежом, насилием и убийствами справляются отлично. Тех, кто против, мы запираем в каютах… Или сбрасываем за борт, но они всегда приплывают обратно, как бы ни молился за их и свою душу наш чудак священник. Команда проклята, но бессмертна. Вы – нет. Кстати, трансгрессировать с «голландца» нельзя. В отличие от своих людей я получил в Шармбатоне неплохое образование, – он шутливо поклонился своей несостоявшейся невесте.
– Какой тебе толк убивать нас? – крикнул Уиллард. – Отпусти, и я обещаю, что найду способ избавить тебя от проклятья…
Окружавшие их матросы раскатисто рассмеялись.
– Засунь себе своё обещание… – ответил Филипп под гул всеобщего одобрения. – Ты прямо как святой отец Альберик – ещё бы предложил помолиться за мою душу…
Неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, если бы Элвин, вероятно решивший, что с делом пора кончать, не вцепился бы всей остротой двух недавно вылезших первых молочных зубов прямо в палец держащего его матроса. Остроты ощущений последнему придавало и то, что при этом два собственных пальца мальчика безжалостно втыкались живому мертвецу прямо в глазные яблоки. Матрос бешено заорал, но крик Вивьен был громче:
– ЭЛВИН, ВЫНЬ КАКУ ИЗ-ЗА РТА!
Это словно бы было условным сигналом. Уиллард и Найджел ловко вывернулись из опутывавших их тела верёвок. Эдельвейс сдавленно пискнула и, беря пример с младшего брата, с размаху заехала державшему её матросу ногой в пах и кулаком в челюсть. Тот, вероятно, не ожидавший ничего подобного от четырнадцатилетней девочки, согнулся в три погибели.
– ДЕРЖИТЕ ИХ! – заорал Филипп. – Полюпус!
Лодыжку Эдельвейс словно тисками сдавило что-то сильное и слизкое, подобное на щупальца осьминога.
– Отвали от меня! – запищала она, тщетно пытаясь высвободиться. Филипп гнусно хихикнул, а мокрая тварь поползла по ноге вверх, просачиваясь через дырочки в джинсах к нежной девичьей коже…
Когда-то давно, тайком от Вивьен, Найджел научил Эдельвейс одному трюку. Сам он освоил его то ли в Тибете, где местные шаманы стали пользоваться волшебными палочками лишь в конце прошлого десятилетия, то ли в диких джунглях Индии, где и по сей день живут общины волшебников, считающих убийство деревьев ради использования их магии жутким грехом. Суть трюка проста: если ребёнок вполне может творить волшебство и без волшебной палочки, то что мешает это делать взрослому? Эдель перестала вырываться и закрыла глаза. Она была напугана, расстроена, обманута в своих лучших ожиданиях, совсем как тогда, когда в пять лет она случайно подожгла шторы в особняке тёти де Ла Фер...
Филипп вскрикнул, когда из кончика его волшебной палочки повалил дым. Секунда – и деревяшка вспыхнула, взорвавшись на пару мгновений то ли громким стоном, то ли смехом*.
– Ты… – прошипел капитан «Голландца», не отрывая взгляда от пепла, оседавшего на мокрые, покрытые плесенью доски. Эдельвейс его уже не слушала – отбросив от своей ноги обмякшую бесчувственную тварь, она бросилась на помощь Уилларду, отбивающемуся от троих покойников чьим-то огромным деревянным костылем.
– Придумала! – услышала она из самой гущи рукопашной схватки голос матери. На руках у Вивьен уже занял своё законное место Элвин. Маленькие пальчики сильно сжимали сразу три волшебные палочки, из которых, словно из бенгальских фонарей, поочерёдно вылетали снопы золотых искр. – Отдай это маме, милый… Найджел, это твоя – лови. Уиллард!
На мгновение Эдельвейс залюбовалась на то, с какой грацией и сноровкой, не выпуская из рук костыля, молодой человек на лету схватил свою палочку. Совсем не к месту она вспомнила, что в школе он играл в квиддич на позиции охотника, и, как не раз замечали многие её подружки, «был довольно не плох».
– Наложите на себя оглушающее заклятие! – перекрикивая ветер, вещала Вивьен. Она уже отползла подальше от дерущихся. С ужасом Эдельвейс отметила, что за матерью тянется красный след из крови. – Акцио клетка с фвупером!
В ту же секунду мир звуков перестал существовать – направив на неё волшебную палочку, Уиллард невербально наложил заклинание. Это сыграло с ними злую шутку – тот самый матрос, которому Филипп поручил держать её, когда они только прибыли на корабль, подкрался к ним и с размаху набросил на обоих сеть, которой, вероятно, когда-то давно пираты ловили русалок. Пытаясь освободиться от верёвок, Уиллард палил одним заклинанием за другим, Эдельвейс пробовала вновь использовать стихийную магию, но всё без толку**. Матрос, чрезвычайно довольный своей идеей, улыбался во весь свой беззубый рот, глядя на то, как пойманная в ловушку парочка бьётся в сетях, словно беспомощные рыбёшки…
– ВИВЬЕН! ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ?
Видимо, увлечённый боем Найджел не услышал просьбу жены об оглушающем заклятье, и потому, когда пурпурный королевский фвупер вылетел на волю, оглушая всех вокруг своим протяжным сводящим с ума пением, Джонс, как и его противники, схватился за голову.
– Прости, милый, – откликнулась Вивьен, подлетая к дочери. Стороживший их с Уиллардом матрос стоял неподалёку на коленях, зажимая уши, и что-то выл не знакомом языке, силясь перекричать пение птички. Нашедший новую игрушку Элвин, потянул за какой-то узелок на сети, и та растянулась, образуя отверстие, в которое вполне мог пролезть взрослый человек.
– Ты же мой умница, – Вивьен быстро чмокнула сына в макушку. – Эдель, детка, ты в порядке?
– У тебя кровь…
– Так, царапина. Ты не ранена?
– Нет, нет…
– Птица умолкла! – остановил причитания обеих Уиллард. – И заклятие оглушения спало!
Эдельвейс оглянулась, и внутри у неё всё похолодело. Корчившиеся недавно в муках от пения фвупера уже успели прийти в себя. Все, кроме её отца, который не отрывал взгляда от облака пурпурных перьев, медленно и печально оседавших на палубу.
– Мёртвые птицы – плохая примета, капитан, – произнёс он.
Филипп, про которого бросившаяся в гущу схватки Эдель поспешила забыть, наблюдал за происходящим с капитанского мостика. В руках у него дымился старинная штука, которой как она знала, маглы могут убивать друг друга.
– Я истратил на вашу птичку последний действующий патрон, – ухмыльнулся Ван дер Деккен. – И да, если ты не заметил, я сам по себе – плохая примета. Всё кончено, этот день на исходе. Хватит церемоний с ними, ребята, пришло время погружаться!
Корабль застонал, как раненое животное, якорные цепи протяжно скрипнули. Ночной ветер вновь наполнил глотком жизни тысячу раз изорванный парус. Медленно, но неотвратимо, «Летучий голландец» шёл ко дну, и всем им было суждено кануть в бездну вместе с ним.
«Какая красивая в этих местах луна, – подумала Эдельвейс, чувствуя, как корма под её ногами начинает наполняться морской водой. – Такая огромная, такая блестящая… Последняя луна в моей жизни...».
Вода уже была почти ей по колено, когда кто-то осторожно, но крепко схватил её за плечо.
– Ты мне веришь? – услышала она над своим ухом взволнованный шёпот Уилларда, и, подавив в горле накатывающий комок рыданий, еле заметно кивнула.
Его объятия были тёплые, успокаивающие и приятные. Огромную луну на миг заслонила чья-то фигура, но рассмотреть её как следует Эдельвейс не успела – Уиллард с размаху швырнул её за борт.
Падение было таким коротким, что она даже не успела как следует испугаться. Вот размыкаются объятия, а вот она уже лежит на чём-то смутно похожем на огромное белое пуховое одеяло, парящее у самой кромки воды. Повернув голову, она увидела немигающий жёлтый глаз размером с квоффл и, уже не в силах чему-либо удивляться, лишь тихонько ойкнула с испуга.
– Не стоит пугаться, мисс, – крикнул ей коренастый джентльмен, подлетающий к проклятому кораблю на одной из огромных белых птиц. – Ваш отец говорил, что вы здорово управляетесь с гиппогрифом! Рух даже попокладистей будет, хотя если её долго не кормить, она способна сожрать и целого слонёнка!***
Четвёрка огромных птиц, три с всадниками и один без, кружили над кораблём, забирая пленников и сбрасывая со своих огромных крыльев покойников. Филипп Ван дер Даккен что-то кричал и отчаянно ругался на голландском, но было поздно – «Летучий голландец» уже уходил под воду на долгие десять лет…
Коренастый джентльмен, в котором Эдельвейс угадала дядю Уилларда, галантно подал Вивьен руку. Прижимая к себе смеющегося Элвина, она проворно устроилась у Тиверия за спиной. Уилл вскочил на одну из неоседланных птиц сам, и тут же на огромной скорости взмыл в воздух. Найджела втянул на могучую птичью спину широкоплечий темнокожий волшебник. Напоследок мистер Джонс успел пальнуть в сторону проклятого капитана парочку неприятных заклинаний. Ощутив небывалое облегчение, Эдельвейс перекатилась со спины на живот, оседлав легендарную птицу Рух на манер гиппогрифа. Теперь она была в своей стихии.
– Ну что, красавица, – прошептала она, ласково погладив белые перья, которые сгодились бы для написания автобиографии какого-нибудь великана. – Летим домой!
Птица задрала клюв, испустив долгий протяжный гортанный звук, и плавно, но быстро взмыла в воздух.


*В качестве «начинки» для палочки Филиппа использовалась чешуя, содранная с живой русалки. Думаю, в те времена, когда этот товарищ был по-настоящему живым, это не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Потом уже, когда русалки были объявлены разумной расой и всё такое прочее, проворачивать с ними подобные гадости запретили.
** Конечно же, русалок ловили не простыми, а волшебными сетями, блокирующими всякое колдовство. Ну и оплетающими своих жертв, чтобы выбраться самостоятельно не могли.
*** Птица Рух – существо из арабского и китайского фольклора. Арабы считают, что она обитает где-то на востоке, а китайцы – у восточного побережья Африки и на Мадагаскаре. Рух внешним видом напоминает орла, но в разы больше. Считается, что ей ничего не стоит утащить и съесть целого слона. В моей вселенной пусть птички побудут побольше гиппогрифа, но поменьше самолёта.


Эпилог

В окна отеля заглядывало раскаленное утреннее африканское солнце. Солнечный зайчик запутался в золотистых волосах уже не юной, но всё ещё очень красивой женщины, скользнул по её щеке и, наконец, добрался до густых ресниц. Вивьен Джонс смешно дёрнула носиком, перевернулась на другой бок, проведя тёплой ладонью по груди мужа, и открыла глаза. Найджел угрюмо пялился в потолок.
– Тебе так и не удалось заснуть? – то ли спрашивая, то ли утверждая, зевнула Вивьен, потягивая ножкой.
– Вот свалим сегодня, наконец, из этой чёртовой страны, и отосплюсь, – бесцветным голосом ответил Найджел, поворачивая к жене голову.
– Сколько раз за ночь ты вставал проверять на месте ли Эдель с Элвином?
– Восемь. Кстати, малой пару раз не спал, пришлось ещё с ним понянчиться…
– Ты самый лучший папа на свете… – миссис Джонс ласково поцеловала мужа в плечо.
– Был бы лучшим, не допустил бы… – Найджел сердито махнул рукой, но тут же улыбнулся, когда губы Вивьен добрались до его шеи. – Дети могут уже не спать, – нерешительно заметил он, ловя шаловливые пальчики жены, скользящие по его торсу. – Ай, да к чёрту всё! – выдохнул он, прежде чем ответить на её ласки поцелуем.
Солнечный зайчик пробежал по обнажённой спине Вивьен и скрылся, вероятно, не желая становиться невольным свидетелем маленькой супружеской тайны…

***
Портал до Соединённого Королевства – чья-то старая потрёпанная порвавшаяся сандалия – располагался прямо во внутреннем дворике Министерства магии ЮАР.
– Ну и приключений вы нам подкинули, Джонсы, – добродушно рассмеялся Тиверий, пожимая Найджелу руку. – Будет что рассказать за бренди благодарным слушателям!
– Мы очень сожалеем, – Найджел покосился на рослого молчаливого африканца, спасшего ему жизнь, почти силой заставив покинуть палубу «Летучего голландца». Ноа Дламини, как оказалось, возглавлял аврорат Южноафриканской Республики.
– Брось, Ноа даже рад, что так вышло. Понимаете ли… легенды о голландце ходили давно, но никто, если честно, не воспринимал их всерьёз. И когда пропадали девушки, никто почему-то не связывал это с делом Филиппа Ван дер Деккена. Теперь же, когда через десять лет он вновь сунется на берег… Не сомневайтесь, здесь будут готовы.
Лицо Найджела вновь стало напряжённым и хмурым, словно каменное изваяние. Заметив это, Тиверий добавил мягко:
– Вы храбро защищали Вашу дочь. Хватит корить себя за случившееся. Пора порадоваться, что всё закончилось хорошо.
Найджел кивнул, и тут же нахмурился.
– Кстати, где она?
– Я всегда думала, что птица Рух питается слонами, а никак не ананасами, – ворковала тем временем Эдель, без всякой боязни протягивая сладкий плод к огромному чёрному клюву. Уиллард усмехнулся.
– На обед они действительно предпочитают хотя бы немного мяса, а ананасы – это десерт, их любимое лакомство.
Эдельвейс весело засмеялась, глядя, как огромная птица жмурит от наслаждения жёлтые глаза. Гнездо её напоминало огромный стог сена, в котором запросто могла поселиться целая стая более мелких пернатых.
– Жаль, что твоя палочка осталась где-то на корабле, – внимательно наблюдая за девушкой, проговорил Уилл. Улыбка Эдель чуточку угасла, но она тут же отмахнулась от грустных мыслей.
– Отец пообещал мне купить у мистера Олливандера новую…
– Вот вы где, – прервал их разговор Тиверий, с любопытством переводя лукавый взгляд с Эдельвейс на племянника. Найджел тут же подошёл к Уилларду и крепко пожал ему руку. После ночи на «Летучем голландце» между двумя мужчинами, одним взрослым, а другим совсем ещё юнцом, установилась особого рода мужская дружба, которая рождается в огне совместно пройденных испытаний. За спинами мужчин Вивьен многозначительно подмигнула дочери и тут же сдавленно ойкнула – сидящий на её руках Элвин, возмущённый отсутствием внимания к его персоне, больно дёрнул её за волосы. – Опять балуете сладостями наших пернатых штатных министерских помощников?
– Они прекрасны! – восхищённо протянула Эдель. – Самые красивые и умные птицы, которых я когда-либо видела…
– Ну, лично мне местные пингвины больше нравятся. Забавные существа… Кстати, о птичках, – заметил Тиверий. – Жаль вашего фвуппера…
Найджел печально поморщился.
– … но, кажется, у меня есть то, что немного вас утешит. Во всяком случае, думаю, что Вы, мистер Джонс, лучше разберётесь, как с этим обращаться.
С этими словами Тиверий извлёк из кармана золотистое в пурпурную крапинку яйцо. Найджел восторженно ахнул.
– Это же… яйцо фвуппера!
– Точно? А то я в магозоологии плохо разбираюсь, было бы неловко, подсунь я Вам яйцо василиска… – Тиверий добродушно улыбнулся. – Что ж, считайте это подарком от Министерства магии ЮАР… И компенсацией за моральный ущерб от всего пережитого.
Найджел принялся горячо благодарить Тиверия. Вивьен же подошла к Уилларду.
– Будешь в родных краях, не стесняйся заходить к нам на ужин. В доме Джонсонов тебе всегда будут рады. Правда, Эдель?
Девушка кивнула и покраснела. Уиллард поймал её взгляд и растерянно кивнул в ответ.
– Мистер Маклагген! – Тиверий и Уилл синхронно повернули головы. Мальчишка-посыльный, стоящий на пороге Министерства, махал Тиверию каким-то пергаментом.
– Простите, дела, дела… – спохватился Тиверий. – Ваш портал будет активен уже через пять… Нет, четыре минуты. Уиллард помашет вам рукой, а я вынужден откланяться. Мистер Джонс, миссис Джонс, Эдельвейс, Элвин…
– Ну, пока, – кивнула Эдель Уилларду, когда фигура Тиверия Маклаггена скрылась в дверях Министерства. Сандалия, красовавшаяся на небольшом постаменте, уже начала наливаться еле заметным золотистым свечением, свидетельствующим о том, что портал практически готов.
– Пока, – ответил Уиллард Маклагген. – Ещё увидимся… Надеюсь.
Эдельвейс помахала ему рукой, вслед за отцом и матерью хватаясь за рваную сандалию. Прежде чем исчезнуть в вихре портала, она вновь обернулась, ласково улыбнувшись ему одними губами. Исчезнуть на долгих восемь лет.
Уилл довольно ухмыльнулся, подставляя лицо щедрым лучам африканского солнца, ещё не зная, что придёт день, когда в кабинет мелкого чиновника британского Министерства магии и в его собственную довольно скучную на тот момент жизнь вновь впорхнёт Эдельвейс Джонс. Она будет очень похожа на ту юную смешную девочку, которую он когда-то спас из щупалец капитана «Летучего голландца», и всё-таки это будет совсем другая Эдель – взрослая, красивая, умная, привлекательная девушка, одержимая идеей открыть свой небольшой магазинчик волшебных стеганых одеял и вязаных подушек. Они просидят в «Дырявом котле» целую вечность, вспоминая ту насыщенную событиями неделю на раскалённом африканском континенте и удивляясь, почему за целых восемь лет они ни разу не попробовали вновь увидеться друг с другом. И когда из другого конца зала ему махнёт рукой знакомая девушка-стажёрка из Министерства, он поймёт, что больше он Эдельвейс не оставит, не бросит, ни на кого не променяет и не отпустит. Никогда.
Но всё это было далеко впереди, на туманной, извилистой и непротоптанной дорожке, называемой будущим. Уиллард перевёл взгляд на Столовую гору, над которой как и сотни лет назад клубился густой белый туман, вспоминая, что там, по легенде, всё ещё дымит в свою трубку кровожадный обманувший смерть пират, злющий от собственного бессилия на весь белый свет и оттого мечтающий отобрать чужую жизнь, изменить собственную судьбу, вернуть утраченную свежесть и молодость… Но бесконечная трубка курилась, дьявол улыбался всё шире, и лишь где-то вдалеке шумел мыс Доброй Надежды как вечное напоминание о том, что каким бы сильным не был шторм, даже он не в силах длиться вечно.