Глава 1Так как был будний день, народу в торговом центре Москва было совсем мало. Только один человек вот уже давно бродил по торговому центру и думал о чём-то своём. Он думал о том, что его не признают в научном мире. Он сделал великое открытие, но поздно. Его уже прогнали из института секретных разработок, в котором он работал. Как выразились, за непомерные амбиции. Но ничего! Они ещё попляшут. Он не будет волочить своё открытие в институт и униженно просить снова сделать его сотрудником. Он придумал нечто лучше. Наглядную демонстрацию. В субботу, когда в торговом центре обычно бывает много народу, в самый раз.
Этот человек не просто ходил и смотрел по сторонам, хотя со стороны смотрелось именно так. Опытный глаз мог бы различить, что человек незаметно осыпает как всегда неподвижных манекенов какай-то странной серой пыльцой. А после кидает на пол шесть довольно крупных бусинок. При этом лицо человека искажает гаденькая ухмылочка. Но откуда же в торговом центре в будний день взяться опытному глазу! Продавцы, устав ждать посетителей, занимались кто чем, за обстановкой не следили. Позднее они ещё поплатятся за свою невнимательность. Позднее, но не сегодня.
Глава 1: «Все пути ведут…».
Юля Подушкина
В комнате было относительно тихо. Только группа Корни пела о том, что их любовь живёт на двадцать пятом этаже. Я лежала на разобранной кровати и рыдала. Собственно, этим я занималась уже часа два, с тех пор как разрушилась моя жизнь.
Но обо всём по порядку. Меня зовут Юля Подушкина, мне двадцать лет и учусь я на третьем курсе в академии Управления. Сегодня четверг, и я два часа назад вернулась после последнего решающего разговора со своим парнем Мишей. Или, вернее сказать, уже бывшим парнем. Как ведь, оказывается, всё просто. Полгода он меня очень любил, и я была единственной и неповторимой для него. Я уже с нетерпением ждала, когда же он сделает мне предложение. Ну, он и сделал. Только не предложение руки и сердца, а предложение перестать встречаться. Оказалось, я ему не пара.
Как я доехала из его дома в Очаково до своей квартиры недалеко от платформы Люблино я не помню. Я была просто никакая. То и дело скользила по льду. Уже конец марта, но то ли зима не желала сдавать позиции, то ли весна не спешила вступить в свои права. Кое-как добралась до своего третьего подъезда. С третьего раза попала на нужную кнопку своего одиннадцатого этажа, зашла в квартиру и посмотрела в зеркало. Из зеркала на меня смотрела молодая девушка с густыми светло русыми волосами до плеч, почти идеальной фигурой и симпатичным лицом с голубыми заплаканными глазами. Чем же я хуже других? Так и не найдя ответа на этот вопрос, я упала прямо как была в верхней одежде на разобранную постель и расплакалась.
Но ничто не может длиться вечно - наконец я медленно встала с кровати, вытерла слёзы и огляделась. Да, такое впечатление, что в моей отдельно взятой квартире не менее трёх суток бушевало цунами. Все вещи разбросаны, как попало. Хорошо ещё, что я живу одна, а то мне бы здорово досталось за это от родителей. А нахожусь я в квартире своей бабушки. Уже пять дней. Бабушка уехала на месяц в санаторий, а я временно перебралась в её однокомнатную квартиру. А постоянно я живу около метро Красногвардейская в двушке вместе с мамой и папой.
Некоторое время я пыталась сообразить, что же меня отвлекло от тягостных раздумий, а потом до меня наконец-то дошло. Телефонный звонок! Наверняка ведь бабушку, моих подруг я ещё не успела предупредить, что временно сменила место жительства. Так и есть! Вежливый женский голос попросил позвать мою бабушку Елену Фёдоровну. Я также вежливо ответила, что она в санатории. Потом женщина стала допытываться, что со мной такого. Я не выдержала и положила трубку. Телефон выдернула из розетки. Конечно, она на меня пожалуется, ну и пусть. Мне было всё равно.
Попыталась приступить к урокам, но не смогла. А жаль. Ведь из уроков был только один, зато какой. Я с подругой из группы взяла доклад по античной философии. А завтра как раз философия. Но доложить можно в любой день в течение семестра, так что успеется. Правда Марина наверняка будет очень недовольна.
Взяла альбом, думала, это меня отвлечёт. Однако для того, чтобы отвлечься, я выбрала не тот альбом. Это как раз был альбом, полностью заполненный мной и Мишей. Но я не отложила его в сторону и не взяла другой. Я всё листала и листала этот альбом, а слёзы всё набегали и набегали мне на глаза.
В конце концов, я все же решила поесть. Не то, чтобы мне этого хотелось, но не умирать же теперь голодной смертью из-за того, что еще одна надежда оказалась разрушенной… Ничего готовить не было сил, но на такой случай у меня всегда имеется Доширак. Выбрала свой любимый – с курицей. И с каким-то злобным наслаждением заварила.
Поразмыслив, я решила, что завтра в институт пойду хотя бы для того, чтобы увидеть лучшую подругу. Марина – единственная, кто понимает, только она сможет помочь.
Никакие задания я делать, конечно, не стала, не за тем в институт иду. Легла в постель, уже зная, что не смогу уснуть. Буду ворочаться до утра, а потом наскоро «нарисую себе лицо» и в родную любимую академию.
Марина Говорова.
Очень приятно познакомиться, меня зовут Марина Говорова. Кто я такая? Объективно говоря, я являюсь студенткой третьего курса академии Управления. Но мне самой иногда кажется, что я психолог. Знаете, все мои друзья постоянно плачутся мне в жилетку. Они рассказывают, как им плохо, делятся всеми своими проблемами, ожидая непременно услышать мой мудрый совет. Но самое ужасное не это, а то, что этот совет я всегда готова дать. Я, забывая о себе, живу проблемами других людей.
Не буду лукавить, внешность у меня более чем средняя. Не вижу смысла даже ее описывать, скажу только, что, встретив меня на улице, вы вряд ли узнаете. Но разве же это повод считать, что мои проблемы ничего не значат? Или же полагать, что их у меня вовсе нет? Тем не менее, еще никто из моих приятелей не спросил, как дела у меня. И им всем было бы до жути странно, если бы вместо того, чтобы выслушивать их, я стала делиться собственными мыслями.
И отчасти они правы: уж не знаю, почему, но у меня нет личной жизни. Дело, наверное, даже не во внешности, просто призраки прошлого не желают отпускать меня.
Но сейчас не во мне дело. В этот субботний день нас ждали всего-то две пары, и мы с подругой должны докладывать. Однако, только кинув на Юлю взгляд, я сразу же поняла, что она явно не в форме.
Юля Подушкина – моя лучшая подруга. Уж не знаю, почему так сложилось. Может быть потому, что у нее насыщенная событиями жизнь, а у меня богатый внутренний мир. Я ее слушала, она рассказывала о своих приключениях и невзгодах… Так и подружились.
Родители мне говорят, что пора подумать и о своей жизни. Но пока что мне доставляет удовольствие просто слушать и давать советы. Вы меня, конечно, спросите, как же я даю советы о том, о чем понятия не имею… Сама не знаю. Просто так уж сложилось, что мне всегда есть что сказать. Я еще никогда не ошибалась, мои предсказания и мои советы срабатывают безотказно. Я бы пошла учиться на психолога, но не бросать же ВУЗ на третьем курсе? Тем более, я круглая отличница.
Итак, Юля ждала меня у метро, но я чуть было не прошла мимо, так они была не похожа на себя. Знаете, обычно она довольно красива, а сейчас…
В общем, ясно одно: у нее затяжная истерика, и ей срочно нужна помощь. А кто, если не я?
Мы посидели в кафе, забив на институт, и Юля все рассказала… Вот давно же я говорила ей, что не нужна она этому Мише, что он просто играет с ней. Так нет: заявила мне, что я ничего не понимаю! Ага… Конечно… Тогда мы даже чуть не поссорились, но все равно я хотела бы оказаться неправой…
Но не тут-то было. К тому же выяснилось, что Юля ждала, что Михаил сделает ей предложение. Ага, скорее рак на горе свиснет. Это же бабник, у него не одна, так другая, а лучше все вместе… Ну не свяжет он ни с кем свою жизнь, пока сороковник не стукнет.
В общем, я решила, что фиг с ним, с институтом, а из депрессии подругу надо срочно вытаскивать.
Нечасто такое случалось, чтобы я да наплевала на занятия. Но ничего особо важного сегодня все равно нет, да и дружба по-любому дороже.
Тут вопрос в другом: как помочь Юле? Зная подругу, с уверенностью могу сказать, что помочь ей может только шопинг. Ходить с ней по вещевым магазинам – дело для меня довольно утомительное. Она примеряет все шмотки подряд и радуется как ребенок, если что-то подходит. Я так от вещей не фанатею, меня больше привлекает парфюмерия, но раз уж проблемы у Юли, а не у меня, надо принимать во внимание, что нравится ей.
Мое предложение подруга восприняла без энузиазма (что еще раз указало на серьезность ее состояния). Тем не менее, пойти согласилась (шопинг – страшная сила).
И в полный рост встал другой вопрос – куда пойдем? В нашем распоряжении вся Москва. Благо банковские карточки с достаточными суммами есть у нас обеих, спасибо родителям.
Я решила остановиться на торговом комплексе Москва. Он находится недалеко от квартиры, где временно поживает Юлька. Поскольку она живет там пока что одна, мы решили, что как закупимся, отнесем вещи к ней. А потом закажем по пицце, еще всякой всячины… И будем до ночи орать в караоке, пугая ее соседей. В общем, ночевать остаюсь у Юли. Родители, зная, что я всякими глупостями не занимаюсь, да и парня у меня нет, отнесутся нормально.
Итак, мы рассчитались и пошли к метро приступать к выполнению плана.
Виктор Бояринов.
Проснулся я с мыслью, что просто обязан соответствовать новому статусу. Все-таки, повышение – это круто.
Меня зовут Виктор Степанович Бояринов, и с понедельника я займу должность старшего инженера института секретных разработок. Поверьте, это очень неплохо для двадцати пяти лет. Завистники говорят, что все дело в том, что в институте не последнее место занимает мой отец, но на самом деле я этого добился благодаря моим способностям и уму. Я сейчас не хвастаюсь, а констатирую факт. Потому что, если бы все дело было исключительно в родстве, папа с таким же успехом мог бы назначить на эту должность моего брата Никиту, бездарного и все страдающего от каких-то внутренних терзаний. Терпеть его не могу!
Но речь сейчас не об этом. Прежнего старшего инженера, Игоря Сверчкова, уволили, так как его непомерные амбиции надоели уже всем. Он работал над новым проектом, оживление неживого, и его дело передали мне вместе с должностью. Но я считаю это абсолютно бесперспективным. По крайней мере, в существующем времени и пространстве. А вот если в отдельно взятом… Впрочем, не думаю, что прямо сейчас вам интересны мои научные выкладки.
Но вы бы видели, как он уходил! Орал, что мы все еще пожалеем, клялся, что страшно отомстит. Говорил, что я пожалею еще до повышения. Конечно, я не верил. И мне было нисколько не жаль этого человека, которого лишили смысла жизни.
Меня многие считают законченным эгоистом и дурным человеком. Возможно, они правы, я редко задумываюсь над этим.
Проснулся я, кстати, с невестой моего брата, Алисой Соболевой. Ну все нравится в Никите этой красавице: и меланхоличность, и стихоплетство его. Вот только в постели он никакой. А я внешне похож на него, и ситуация нисколько не обременяет. Я никак не могу определить свои отношения с Алисой. Она не моя девушка, я ее даже любовницей, пожалуй, не назову (ведь это определение все же происходит от слова «любовь»), мне просто нравится получать с ней удовольствие.
Сейчас я встал с постели и стал одеваться. У меня есть отдельная квартира, но с Алисой я встречаюсь на ее территории. И одним из условий наших не обременяющих отношений является то, что я ухожу до того, как она проснется. Наверное, ей приятно думать, что она не со мной была, а с Никитой… ну-ну…
Не знаю, откуда у меня взялось желание в очередной раз насолить Никите, но оно оказалось неожиданно сильным. Вместе с тем надо закупиться деловой одеждой. И я решил совместить приятное с полезным.
В торговом центре Москва Никита работает охранником, на большее его не хватило, очевидно. Приду туда как покупатель, унижу его и получу моральное удовлетворение. Зачем мне унижать брата? Да просто он с детства страшно раздражает.
Мы с ним ровесники, хоть и не являемся близнецами в полном смысле этого слова. В смысле, на внешность отличаемся, хоть и есть у нас общие черты. А уж характеры и вовсе разные абсолютно. Я никогда не любил Никиту (по крайней мере, никогда не считал, что люблю его). И давно и с удовольствием занимаюсь тем, что порчу ему жизнь. Вот и сегодняшний день не исключение.
Итак, я оделся, позавтракал (все равно раньше двенадцати в субботу Алиса не встает), вышел на улицу и сел за руль своего БМВ. Поехал я сразу в Москву, благо банковская карточка всегда с собой.
Глава 2: " Начало"Сергей Труханов.
Жизнь – игра. И проиграть в ней совершенно ничего не стоит. Как и выиграть, но это не мой случай.
Меня зовут Сережа Труханов, я мошенник. Не надо кривиться, словно лимон проглотили. Жизнь – штука сложная, у каждого в ней свой путь. Я вот вырос в детском доме. И не каком-то благополучном, а в жуткой дыре, где постоянно случаются несчастные случаи и шанс не дожить до совершеннолетия пугающе велик. Я серьезно говорю, летальных исходов на моей памяти было достаточно. К нам не приезжали комиссии, о нас не говорил в новостях Президент. Словно нашего детского дома не существует… но это все было.
Я с раннего детства понял, что в жизни рассчитывать надо только на себя, что надо быть сильным и манипулировать другими, пока они не начали манипулировать тобой. Я не считаю себя плохим (это даже звучит по-детски) и не считаю хорошим (вот уж точно нет причин). В жизни вообще нельзя делить все на черное и белое. Я делаю то, что умею. И до недавнего времени мне удавалось. Я обманывал богатых дураков и дур, заставляя их выкладывать передо мной очень и очень приличные суммы… Некоторые при этом даже «спасибо» говорили. Я уже поверил в собственную удачливость и неуязвимость.
Но я влез в игру, оказавшуюся мне не по зубам. Хотел надуть богатея и заполучить его денежки. Мне оказалось невдомек, что это собственной персоной Александр Соколов, один из далеко не последних лиц самой кровожадной из московских банд. Мне удалось его обставить, но он узнал меня. И жить мне осталось совсем не долго.
Это страшно – умереть в двадцать семь лет. Я же старался не влезать в крупные разборки, довольствовался не самой большой прибылью. Но без опасности назавтра не проснуться. А тут такой прокол! И мне еще повезло (насколько это слово вообще можно применить к ситуации), что я вовремя понял, в чем дело. Я даже умудрился сбежать от них и замести следы. Но, в конце концов, они меня найдут. Они всегда всех находят.
Мне нигде не безопасно находиться, эти достанут везде. Я не знал, что мне делать… Потому пошел в торговый комплекс Москва.
Вы наверняка подумаете, что я спятил: меня ищут московские бандиты, а я решил приодеться. Но в Москву я пошел не случайно: этот путь мне указывали инстинкты, а они никогда не обманывают меня.
Собственно, именно благодаря, так называемому, шестому чувству, я до сих пор жив. Но ранее, даже в самых критических ситуациях, у меня все же был шанс. А сейчас я не вижу. Ни одного.
Побродил по центру, поцапался с охранником, которому на ногу наступил. Нагрубил какой-то девчонке, заметившей, что не стоит хамить тем, кто не может ответить.
Потом решил выбрать себе костюм. Уж помирать, так во всем новым. Нет, я не легкомысленен и не герой: боюсь я до ужаса. Но нет смысла думать, что было бы если, как и пытаться отгородиться от реальности. Я, конечно, попытаюсь всеми силами избежать печальной участи, но совсем не уверен, что у меня получится.
Итак, я выбирал костюм. Старался держаться легко и непринужденно, чтобы и самому не вспоминать о том, как зыбко мое положение. А подсознательно ждал, что вот прямо сейчас сюда по мою душу ворвутся до зубов вооруженные бандосы. Но ничего не происходило, я отчасти расслабился, но все же ощущение угрозы не покидало меня. Тогда основной угрозой я считал мужиков с огнестрельным оружием. Наивный…
Для меня основной угрозой оказалось то, что я случайно наступил на незаметную бусинку на полу. И в следующее мгновение оказался в огромном торговом зале в одиночестве… Почти…
Ника Березкина.
Ну вот скажите мне: зачем я решилась на эту авантюру? Ради денег? Это даже звучит для меня смешно.
Меня зовут Ника Березкина, мне двадцать один год и я просто неприлично богата. То есть деньги-то, конечно, моих родителей, но я вполне успешно ими пользуюсь. Меня считают беспринципной мажоркой. Возможно, так оно и есть. Но мне это нравится. Я получаю от жизни удовольствие: нигде не учусь, не работаю, только и делаю, что наслаждаюсь жизнью в компании таких же богатых деток. Родителям который год впариваю, что взяла год тайм-аута, а потом непременно поступлю в институт. Но это так скучно: учиться, да и зачем? У моих родителей столько денег, что смогут вечно меня содержать. И им совершенно все равно, чем я занимаюсь, лишь бы им не мешала. Деньги дают в неограниченном количестве, а я по возможности не попадаюсь им на глаза.
Да, моя внешность как с картинки – очаровательная блондиночка с голубыми глазами и идеальной фигурой. Просто мисс совершенство. И да, мне многие завидуют, что у меня все, а у кого-то, мол, ничего. Я же считаю, раз это все само приплыло в руки, надо этим пользоваться.
Компания, в которой я постоянно обретаюсь, состоит из людей приблизительно моего возраста и круга. И у нас свои, весьма своеобразные, представления о веселье. В основном мы заключаем пари. И, конечно, важна не материальная сторона, а сам факт выигрыша или проигрыша.
Пари бывают самые разные, и разные ставки. К примеру, на прошлой неделе Валера Кислов вырвал сумочку у одной респектабельной старушки, и за это я его поцеловала.
А сегодня моя очередь. Мне очень понравилось колье с изумрудами и бриллиантами, невероятно изысканное и баснословно дорогое. В принципе, материальная сторона вопроса как раз меня волнует мало. Просто оно одно такое, больше нет. А в тот день я, как назло, забыла карточку, а наличных столько, конечно, в сумочке не носят. И я была спокойна и совершенно уверена, что мое колье точно никто не купит. Потому как оно слишком дорогое для большинства. Каково же было мое возмущение, когда я узнала, что колье купил ни кто иной, как Кислов!
Валера, в принципе, хорош собой, но совершенно не в моем вкусе. Вроде и придраться-то не к чему, а не нравится, и точка. Зато я ему нравлюсь, и он не оставляет мысли женить на мне (или хотя бы переспать). Вот и поставил условие – ночь любви, и он отдает мне колье. Я с возмущением залепила ему пощечину, и он, видно стремясь отомстить, придумал другой вариант. Я ворую шмотки в торговом центре Москва, наше пари, он же отдает колье. Обычно я в этих пари не участвовала, только наблюдала. Но мне очень нужно было это украшение, словно свет клином на нем сошелся. И я решилась, аж сама себе не верю.
В общем, приехали мы в торговый центр, большой компанией. И выбрали магазин, который мне следовало ограбить. Там, мы знали, как раз сломалось устройство, контролирующее, не выносит ли кто магазинные вещи. Я не боялась особо, если что, заплачу в тройном размере, и все дела. Но продавщицы ничего не заметили. Я без особых проблем взяла несколько дорогих вещей и вышла из магазина, нот тут меня схватил за руку охранник!
Я всегда знала, что лучший способ защиты – нападение. Поэтому сразу возмутилась:
- Что ты себе позволяешь!
- Всего лишь выполняю свою работу – задерживаю воровку.
- Да как ты смеешь! Ты хоть знаешь, кто мои родители?!
- Звучит глупо и по-детски. И, кстати, наводит на мысль, что сама-то ты ничего из себя не представляешь.
- Отпусти меня немедленно!
- Да ты вещи украсть пыталась! Я сейчас милицию вызову.
В общем, он меня куда-то потащил, я отчаянно сопротивлялась. Представляете, даже забыла предложить ему денег. Приятели, конечно, сразу же куда-то испарились.
И неизвестно, что случилось бы дальше, но жизнь решила за нас. Мы умудрились наступить на какие-то валявшиеся на полу бусинки… И неожиданно остались вдвоем в торговом центре, еще совсем недавно заполненным людьми.
Никита Бояринов
Меня зовут Никита Бояринов, и я самый настоящий неудачник. Знаете, в моем прошлом произошло событие, которое совершенно сломило меня. Я слышал, что безвыходных положений не бывает, что надо бороться с обстоятельствами… Но я не смог в свое время, а теперь уже поздно…
Я служил в армии, теперь работаю охранником в торговом центре Москва, живу в общежитии, в совершенно жутких условиях. Потому что не хочу просить помощи ни у отца, ни, тем более, у брата.
Мой брат, Виктор, - это моя основная головная боль. Иногда кажется, что портить мне жизнь является его главным и самым любимым развлечением (хотя, скорее всего, так оно и есть). Он всегда норовит унизить меня, сделать мне побольнее. Когда я уходил в армию, он смеялся надо мной. Говорил, что я совсем уж ни на что не способен. Когда я устроился на работу, он стал регулярно наведываться в торговый центр и при всех меня унижать.
Казалось бы, что я ему сделал? Ничего. Но с самого детства он презирает меня, сколько себя помню. Одно время я хотел найти причины, чтобы попытаться исправить ситуацию. А потом просто махнул рукой на это безнадежное дело.
Представляете, брат даже в мое общежитие заявился. И сказал, что таким неудачникам, как я, там самое место. Еще много чего говорил, пока я его не выставил силой.
Я, наверное, сентиментальный дурак, но, не смотря ни на что, продолжаю считать его родным человеком. И отношусь к нему хорошо. Витю все считают заносчивым придурком, он именно так себя ведет, но мне все равно хочется верить, что в глубине души он не такой, даже если сам этого пока не осознает.
Иногда подобная вера терпит довольно сильные испытания. Как, к примеру, сегодня. Он снова пришел в торговый центр. Одежду покупал. Но я-то знаю истинную цель появления братца. Потому попытался незаметно испариться, но не успел. Он заметил меня, подошел и ехидно сказал:
- Надо же, кого мы видим! И тебя, слизняк, еще не уволили?
- Не дождешься, Вик.
- Непременно дождусь, и не смей меня так называть! Это имя для друзей.
- Которых у тебя нет, сплошные прихлебатели.
- Зато, слизняк, в отличие от тебя, у меня приличная работа. И собственный участок – оживление неживого.
Участок… Я хотел что-то сказать, но не мог. Снова навалились воспоминания о том дне, разрушившем всю мою жизнь. Так ярко, словно это было вчера. Стало не хватать воздуха. И совершенно внезапно мне на плечо легла рука брата:
- Никита, тебе плохо? Я врачу могу позвонить.
Голос был совершенно серьезный, даже обеспокоенный, но я давно знал брата не с лучшей стороны. И потому счел это обыкновенной издевкой. Не было больше сил сдерживаться. Я резко смахнул его руку движением плеча и прошипел: «Не надейся, Виктор. И на сегодня, определенно достаточно». Ушел быстрыми шагами, но брат не догонял и ни слова не сказал, словно впал в ступор.
Этот поганый день продолжался тоже не лучшим образом. Я увидел блондиночку кукольного вида, и что-то в ней меня привлекло. Нет, не неземная красота (хоть и это присутствовало в полной мере). Скорее, странное поведение. Вскоре я нашел подтверждение своим догадкам – предприимчивая девушка попыталась свистнуть одежду! Я ее задержал.
В принципе, я сразу понял, в чем дело, все же работу свою знаю неплохо. Эта девчонка просто обалдевшая от собственной безнаказанности мажорка, которая таким образом развлекается. В любое другое время я бы просто заставил ее оплатить взятые вещи и отпустил с миром. Но был слишком зол на брата и свою беспросветную жизнь. Поэтому решил проучить ее, чтобы запомнилось. И было даже как-то все равно, что по первому же требованию ее родителей меня уволят.
Девчонка отчаянно сопротивлялась, но я держал крепко. Но что-то произошло, и мы внезапно оказались вдвоем в пустом торговом центре. Я внимательно осмотрелся по сторонам, не выпуская ее руки на всякий случай, и похолодел от догадки.
Глава 3. «Первая встреча с манекенами»Юля Подушкина
Я даже не успела понять, что случилось. Вроде совсем недавно все было относительно неплохо. Мы с Мариной ходили по торговому центру, шмотки смотрели. Я потихоньку избавлялась от депрессии. Нет, конечно, я так просто не могла забыть Мишу. Но, знаете, когда переключилась на шоппинг, стало чуточку лучше. Вообще, это прекрасная терапия. К тому же я все думала о том, что накупим мы шмоток, я в них наряжусь, и стану красивая-красивая… Он ни за что не устоит.
Ну и еще Марина не давала мне предаться мрачным мыслям. Болтала подруга без умолку, за что ей большое спасибо. Думать о плохом времени не было, тут бы нить разговора не потерять. И попутно успевать смотреть на прилавки, чтобы не пройти мимо чего-то стоящего.
Изменилось все в одно мгновение. Я только почувствовала, что наступила на что-то, и рядом ойкнула Маринка. А в следующее мгновение исчез переполненный людьми торговый зал…
Собственно, это не совсем точно – зал остался, люди исчезли. Сначала мы просто ничего не поняли, не почувствовали особой угрозы. Просто внезапно остались с Мариной одни… Как нам показалось. Я крепко сжала руку подруги, а та спросила дрожащим от напряжения голосом:
- Юля, где все? Что происходит?
- Если бы я знала… Вот уж расслабились, так расслабились!
- А может, все дело в мороженом, которое мы недавно съели? Может, туда что-то не то добавили, и у нас теперь глюки?
- Глупости не говори!
- А что тогда происходит?
И мне хотелось бы знать ответ на этот вопрос, но я только огорченно покачала головой. Как ни крути, а бредовая версия Марины до поры до времени была единственной. Пока не случилось кое-что и вовсе ужасное…
Манекены. Сначала они, как и положено, оставались недвижимы… А потом я заметила, как у одного из них, изображающего женщину в светло-зеленом платье, задвигались руки… Сперва я, конечно, решила, что мне показалось. Но происходящее дальше не оставило этому предположению ни единого шанса. Они пошли! Все манекены зала задвигались и направились к нам! А мы с Мариной застыли от ужаса.
А потом моя подруга, ставшая белой как полотно, прошептала: «Это сон, просто кошмарный сон!»
И в то же время до меня дошло: сон это или нет, нам надо срочно делать ноги. Я схватила Марину за руку, и мы понеслись вдоль зала. Страх словно придавал сил, я старалась не оглядываться, боясь, что, увидев бегущих за нами монстров, снова впаду в оцепенение. Марина, оправившись от потрясения, побежала даже быстрее, и теперь это она меня тащила.
Но монстры словно знали, что мы от них никуда не денемся. Они надвигались не спеша, судя по звукам шагов. Словно наслаждались нашим ужасом и нашей беспомощностью…
Бред, какой же бред! Как манекены могут чем-то наслаждаться, да и вообще думать? А как они могут двигаться? Это же неодушевленные предметы! И вообще – мы что, в очередной фильм про терминатора попали!?
Все эти мысли посещали меня на бегу, скомкано и обрывочно. Внезапно перед нами открылась дверь, ведущая в закрытый и незаметный неискушенному взгляду павильон. Не мешкая, мы забежали туда, ибо манекены были уже совсем близко. Павильон закрылся, оставив монстров снаружи, и мы смогли разглядеть своего спасителя - симпатичного молодого человека в форме охранника… Вот только в крайне плачевном состоянии. Видимо, с манекенами он уже пообщался достаточно близко.
Виктор Бояринов.
Сначала все шло по плану. Я зашел в зал и первым делом, естественно, нашел брата. Это же и есть основная моя цель.
Сначала я, как и хотел, хамил ему. Хотел задеть, сделать как можно больнее. И неожиданно у меня получилось. Это удивило меня самого. Знаете, я раньше, как ни старался (а поверьте, старался я очень), никак не мог вывести брата из душевного равновесия. А может, у меня и получалось, просто Никита умел это скрывать… Как бы то ни было, в этот раз меня удивил результат. Я ведь даже, по-моему, не сказал ничего особенного. А он от, казалось бы, безобидной фразы так побелел, что мне показалось, сейчас его удар хватит… И в этот миг я сделал для себя неожиданное открытие.
Оказалось, мне это вовсе не доставляет удовольствия. Наоборот, я с удивлением понял, что беспокоюсь за него. Я никогда не задумывался об этом с самого детства, когда все было совершенно по-другому, в том числе и мое отношение к Никите…
Это были счастливые времена, мы с братом были очень дружны. Но потом случилось событие, о котором мне не хочется вспоминать. Скажу лишь, что оно изменило все. И в особенности мое отношение к брату. Я предпочитаю не думать об этом, а представлять себе, что всегда презирал Никиту. Не вспоминать времена, когда мы во всем друг другу помогали. Мне так проще.
Но сейчас я снова волновался за Никиту, давно забытое чувство. Я даже хотел вызвать врача, но Никита нахамил мне и ушел. Казалось бы, я должен впасть от этого в ярость… Но, наоборот, я еще больше забеспокоился. Если мой тихий брат позволяет себе такое, значит, дело серьезное. Может, у него случилось что-то очень нехорошее? Может, ему нужна моя помощь?
Конечно, может показаться странным, что я, который пользуется любым случаем, чтобы унизить брата, сделать ему как можно больнее, да еще и спит с его невестой, теперь хочу помочь. Но я искренен в своих намерениях. Не знаю причины, даже не задумываюсь над этим. Знаю одно – я все выясню, и если у Никиты действительно что-то случилось, обязательно ему помогу… Хотя бы для того, чтобы потом спокойно продолжать его презирать.
Настроение делать покупки сразу пропало, я решил пойти домой, а во время очередной встречи с Алисой (послезавтра) выяснить, в чем дело. Ей-то Никита, наверное, рассказал. А там решу, что делать дальше…
В общем, эти мысли занимали меня, и я не заметил, как на что-то наступил. В следующий миг все люди делись куда-то…
И если ли бы это было единственной проблемой – все манекены (к сожалению, они остались) начали оживать!
Я догадывался, что происходит, но верить в это не хотел категорически. Жизнь же не дешевый фильм ужасов, да и предположение мое просто невероятно.
Тем не менее, мне остается только попытаться спастись, другого выхода нет. Оценить ситуацию постараюсь, если окажусь хотя бы в относительной безопасности (хочется верить – когда).
Мне даже на мгновение показалось, что я спасен (хотя бы временно), когда я после десяти минут бега нашел в себе силы оглянуться (слуху я не доверял – в ушах очень шумело) и обнаружил, что за спиной нет манекенов. Я уже хотел отдышаться и подумать, где бы укрыться понадежнее, как внезапно манекен появилась прямо передо мной. Женщина, призванная рекламировать купальники. Она стремительно приближалась, я стал пятиться, но споткнулся и упал. Осталось только верить, что этот ужастик мне просто снится… Но что-то подсказывало, что это кошмарная реальность. Казалось, помощи ждать неоткуда.
Никита Бояринов.
Наверное, я единственный из попавших сюда, кто понял, что произошло. Кто точно знал, что это не сон и не второсортный фильм ужасов. Наверное, это плохо. Потому что я ни секунды не тешил себя иллюзиями. И не надеялся, что останусь жив. Но это не значит, что не стоит и пытаться. Тем более, я знаю, что можно сделать, чтобы побыть в безопасности хотя бы недолго. А еще я отвечаю за наглую мажорку.
Я точно знал, что нам нужно и где это находится. Побежал к одной неприметной двери, потащив девушку за собой. Там был мой склад, где хранились результаты моих экспериментов.
Да, я исследователь. И когда-то считал себя талантливее брата, но все надежды в один день обратились в прах. Тем не менее, хоть и не сразу, но я нашел в себе силы продолжать. Не в тех масштабах, но достаточно для того, чтобы хоть изредка не чувствовать себя ничтожеством.
Институт секретных разработок… Когда-то и я там работал, только об этом очень мало кто знает… Как и вообще о существовании этого места. Потому что к науке он имеет не много отношения. Скорее это то, что многие называют волшебством. Оно скрыто в обыкновенном офисном здании, казалось бы, под самым носом у людей. Но никто из простых обывателей даже не догадывается.
Потому что волшебство в нашем мире считают мифом, сказкой, вообще не верят в него. А мы, сотрудники института, рождены, чтоб сказку сделать былью.
Чего стоит участок, который когда-то разрабатывал я, а теперь он передан брату. Оживление неживого. Представляете? И это тоже реально, только надо приложить усилия, как и в любой другой сфере деятельности.
И именно это случилось сейчас. Только есть два серьезных ограничения. Оживить можно только то, что напоминает живых существ хотя бы внешне (как доказательство – ожили только те манекены, которые вылитые люди, а не просто вешалки для одежды). И еще одно – в нашем мире оживить неживое нельзя. При попытке это сделать автоматически создается параллельная реальность, поддерживаемая шестью людьми. А бусинки, на который нас угораздило наступить – своеобразный путь в создающуюся реальность и одновременно единственный способ ее создания. Так что помимо меня и несостоявшейся воровки, есть еще четверо, и их надо найти. Я знаю об ограничениях, потому что я сам их наложил. И я знаю, как их обойти. Потому что это я создал данное явление. И мне, скажу сразу, нечем гордиться. Это несет огромную опасность. Боюсь, что тот, кто создал эту реальность, ограничения обошел… Тогда все еще хуже, чем только можно предположить.
Итак, я достал невзрачную на вид серую пыльцу, единственное, что может нас спасти. Но использовать ее надо экономно. А пока я просто забежал в павильон без манекенов. Толкнул туда девушку и закрыл дверь. Там мы и познакомились:
- Никита.
- Ника. Ты знаешь, что происходит?
- Знаю, но… Ты уверена, что хочешь это узнать?
- Конечно, знать всегда лучше.
Я пожал плечами и начал рассказывать. Как и ожидал, Ника не поверила мне. Действительно, это невероятно. Но я и не все рассказал. Умолчал об ограничениях и о том, откуда это знаю. Девушка же как взбесилась: сказала, что я псих и находиться здесь со мной у нее нет желания. И открыла дверь, выскочив наружу. Я не успел остановить. Надо было бы закрыться там, а она пусть за свою глупость сама расплачивается… Но, в конце концов, в эту ловушку все попали из-за меня… я выскочил следом.
Первоначальным планом было найти Нику и силой затащить обратно. Но его пришлось поменять. Я увидел ее застывшей от ужаса, проследил за ее взглядом и на мгновение окаменел – манекен застыла над моим братом, готовясь нанести ему сокрушающий удар.
Да, Виктор меня презирает, да, всячески портит мне жизнь. Но на тот момент все это потеряло смысл.
Виктор Бояринов.
Я действительно думал, что живу последние мгновения. Я был один на один с манекеном, смотрел в искусственное лицо и все еще не мог поверить. Хотя, к несчастью, понимал, что это может быть, что все происходит наяву. Наверное, было бы лучше считать происходящее кошмарным сном. Тогда я хоть мог бы надеяться на то, что проснусь, что эта смерть окажется ненастоящей…
Но у меня не было такой надежды. Я начал изучать доставшийся мне участок. И хотя продвинулся пока не очень далеко, суть мне более-менее ясна. А заключается она в том, что манекены, действительно, ожили. Начали двигаться. И они либо поубивают нас (оказавшихся в ловушке несчастных), либо высосут жизненные силы. И уже мы превратимся в манекенов. Они пока не совсем ожили, не все чувства и ощущения им знакомы. Но скоро будут становиться все больше похожими на людей. Однако я, очевидно, этого уже все равно не увижу.
Все это пронеслось в голове за доли секунды. Словно вспышка сознание озарила…
И я осознал со всей ясностью, что до одури хочу жить. Возможно, покажусь банальным, но, когда находишься в шаге от верной смерти, многие события действительно воспринимаются совершенно по-иному, это не просто красивые слова. И я со всей ясностью вдруг осознал, что, в принципе, моя жизнь бесполезна. Кому я хоть раз сделал что-то хорошее? Никому. Да я даже родного брата унижаю регулярно и с садистским наслаждением! А самое страшное – я сам не знаю, захочу ли измениться, если выживу.
Эти мысли пронеслись в голове за доли секунды, я даже не успел удивиться, что в столь критический момент вспоминаю Никиту. И тут он собственной персоной появился в непосредственной близости.
Удивительно: вот меня все (включая и меня самого) считают последней сволочью, а первой моей мыслью было сожаление, что брат тоже попал в этот ад. А потом на мысли не осталось времени.
Я словно в замедленной съемке наблюдал, как брат чем-то кинул в манекена, обращая на себя внимание. Ему удалось – манекен отвлеклась от меня и двинулась в его сторону. Я даже подняться не успел – ко мне подлетела какая-то девушка и распылила вокруг нас серую пыльцу, создавая защитную сферу. И в тот же миг манекен так ударила моего брата, что он пролетел через весь зал, пробив стеклянную витрину. И, пока она к нему шла, Никита смог заползти в соседний павильоне, без стеклянных витрин и манекенов. И еле успел его закрыть.
Я кинулся на помощь Никите чисто интуитивно, даже не думая. И напоролся на защитный слой, отбросивший меня назад. Повернулся к девушке, ожидая объяснений.
Из ее сбивчивого повествования я узнал удивительную вещь – этот кокон создал мой брат. И это еще не все – Никита точно знает, почему ожили манекены, а не догадывается, как я. Но он же совершено ничего в этом не смыслит… А как тогда создал пыльцу?
Впрочем, на подобные размышления времени совершенно нет. И в тот момент меня занимала одна единственная мысль - как пробиться через кокон на помощь брату. Я даже не был уверен, жив ли он, и от этого душу сковывал лед. Пусть мы все обречены, но я все равно не брошу брата. И уже стало неважно то, что когда-то произошло.
Так… Главное – не сдаваться и не впадать в панику. Вокруг нас шастали манекены, Ника тихо выла что-то нечленораздельное о том, что мы все прямо сейчас умрем. Я вспоминал. И, наконец, вспомнил. Ответ прост как копейка – всего лишь щепотка соли способна разрушить защиту. Соль вообще часто нами используется. Она сводит на нет многие последствия неудачных опытов. Именно поэтому у меня она всегда с собой. Но нужно и еще кое-то. И это кое-что Нике успел передать Никита перед тем как… даже думать об этом не хочу.
В общем, получилось. Ника кинула соль, а я начал распылять золотистые гранулы. От них манекены на минуту замирали. И нам этого оказалось достаточно. Я буду видеть в кошмарах, как мы бежали, рассыпая гранулы, стараясь успеть. Но мы сумели все же добраться до убежища брата. Он там оказался не один.
Марина Говорова.
Ну и кому же в голову пришла идиотская идея пойти на шопинг именно сюда?! Ах да, мне же и пришла. Вот засада, даже обвинить некого.
Такие вот глупые мысли крутились в голове, пока мы с Юлькой убегали от манекенов. Каюсь, сначала я стормозила. Знаете ли, не каждый день такое случается. Я вообще не думала никогда, что это возможно. Да и до сих пор не верю в это! Это ж надо – нас с подругой преследуют неодушевленные предметы! Если вдруг выживем и кому-то об этом расскажем, в лучшем случае это сочтут неудачной шуткой. А то и в дурку сдадут… Но не об этом надо сейчас думать.
Вообще лучше не думать, а ногами работать, да получше… В общем, в конце концов нам все же удалось добраться до относительно безопасного убежища. Но оказалось, мы тут не одни.
В помещении находился симпатичный парень в форме охранника. Ему, судя по всему, уже изрядно досталось. Как и случилось бы с нами, если бы молодой человек не помог нам.
Прежде всего, мы огляделись и обнаружили, что находимся в павильоне одежды (а лучше бы это был аптечный киоск или кафе). Довольно большом, есть, где развернуться. Но я не долго оглядывала красоты – Юля, окончательно осознав нашу плачевную ситуацию, медленно осела на пол и закрыла лицо руками. Она то ли смеялась, то ли плакала. Понять было сложно.
Что касается меня, мой мозг, напротив, заработал на удивление трезво. Наверное, это оттого, что ошарашенное увиденным сознание напрочь отказалось признавать происходящее за действительность. Скорее всего, просто сном сочло. А во сне, что общеизвестно, поступать можно как угодно.
Как бы то ни было, первым делом я склонилась над парнем и попыталась выяснить, что с ним. К сожалению, мы с Юлькой не в медицинском учимся. И все равно я смогла понять, что дела так себе. Хорошо бы бинты, перекись водорода, мазь, обезболивающее… Короче, как ни крути, надо пробираться к аптеке. Но я не знала, как сказать об этом Юле… В этот момент охранник слабо застонал.
Я вынула из сумочки бутылку минеральной воды. Эх, повезло, что я не Юля. Это она носит с собой косметичку, в которую студак, мобила и кошелек еле влезают. Я же предпочитаю баул, и ношу там все, даже налоговый кодекс (что? а вдруг, пригодится?).
Итак, я дала парню попить. После этого взгляд его прояснился, и я поняла, что если хочу что-то выяснить, сейчас самое время. Я сказала:
- Меня зовут Марина, а тебя?
- Никита. Спасибо за воду.
- Это тебе спасибо. Если бы не ты, эти предметы интерьера нас с Юлькой точно бы покромсали. Ты не знаешь, кроме нас еще кто-то здесь есть?
- Мой брат. Но не думаю, что он поможет.
- Хочешь сказать, твой брат желает тебе смерти?
- Скорее, ему все равно.
- Ладно, не будем о грустном. Скажи лучше, ты знаешь, что вообще происходит?
Никита кивнул, и я уже хотела его подробно обо всем расспросить, но парень вырубился снова. Да… А я была близка… Хоть и не думаю, что услышанное мне бы понравилось.
Потом я кое-как успокоила Юлю. Дала попить и ей, мне уже ничего не осталось. Подруга все причитала, я думала, что долго на таком осадном положении мы точно не продержимся. И тут неожиданно прямо сквозь стену просунулась чья-то рука.
Юля закричала, я отступила к стене… Но это не манекены к нам проникли… Парень и девушка! Выглядели они не очень, прямо скажем. Но, думаю, и мы не многим лучше. Юля вообще дар речи потеряла. Я спросила у парня: «Вы брат Никиты?». Но он не ответил – он уже стоял на коленях рядом с Никитой и чем-то протирал ему лицо, отчего охраннику становилось заметно лучше. При этом лицо брата было так озабочено, что я подумала – Никита не прав. Ему далеко не все равно.
Глава 4. «Первая тайна прошлого»Ника Березкина.
Никогда бы не подумала, что такое может случиться в принципе, тем более со мной. Я много раз смотрела фильмы ужасов, естественно. Но никогда не хотела оказаться там в качестве действующего лица. Бред какой-то…
А может, я сошла с ума? Знаете, при существующем раскладе такой вариант кажется почти симпатичным… Во всяком случае, с ума точно сошел этот охранник, Никита. Он нес абсолютнейшую чушь… И при иной ситуации я бы над этим вдоволь насмеялась… Но не в этот раз. Потому что то, что он говорил, как ни бредово звучало, все равно единственная версия происходящего.
Но я сказала, что он бредит. Просто из упрямства… и потому что мне рожа его не нравится. Но потом случилось нечто и вовсе жуткое…
Не знаю, что на меня нашло. Истерика, или это все от нереальности происходящего. Знаете, когда то, что происходит, кажется слишком нереально, люди начинают вести себя так, как в другой ситуации никогда бы не поступили… И я выбежала из относительно безопасного убежища в зал с манекенами.
Поступок глупый и нелогичный. Но меня удивило больше, что Никита пошел за мной. Ну да, он охранник, и защищать посетителей – это вроде как его обязанность. Но ситуация-то уж больно из ряда вон выходящая. Да и не понравились мы друг другу с первого взгляда. С чего бы ему жизнью ради меня рисковать?
Наверное, на свете еще остались такие люди, добрые, честные и самоотверженные. А может, дело в том, что он просто псих? Может, мы все психи и находимся сейчас в дурдоме.. ага, а манекены – санитары… Эк меня занесло…
В общем, дальше на подобные пространные рассуждения времени совсем не осталось. Никита обнаружил, что опасность в виде манекена угрожает какому-то парню (его брату, как выяснилось позже). Проинструктировал меня и рванул его спасать.
Я все сделала верно, даже сама от себя не ожидала. Спасенный, очевидно, тоже не ожидал. Так обалдело на меня давно не смотрели. И вместо того, чтобы сказать спасибо, он потребовал объяснений! Представляете, хам какой…
А что я могла объяснить? Я что, знаток? Это Никита этот продвинутый, если у кого и требовать объяснений, то только у него. Так я и сказала незнакомцу. Но Никита…. Я видела, как он отлетел от удара с приличным ускорением, пробив при этом витрину… Все происходящее так было жутко и нереально, что самообладание окончательно оставило меня…
Я сползла на пол. При этом что-то бессвязно бормотала. Понимала, что должна остановиться, что это истерика. Но ничего с собой поделать не могла.
И тут мой товарищ по несчастью схватил меня за руку и резво припустил в сторону манекенов! У меня от ужаса даже шок прошел. Да, и так тоже бывает. Я только чувствовала, что мы куда-то бежим.
Притащил меня этот ненормальный в павильон одежды, где мы оказались не одни. Знаете, я была так удручена происходящим, что уделила мало внимания тому, что в павильон мы прошли сквозь стену. Меня больше волновал Никита, которому, судя по всему, крепко досталось. Нет, он по-прежнему мне не нравился, но это не значит, что я могу спокойно смотреть на его мучения. Но вскоре брат Никиты нашел способ облегчить его положение, а меня призвали к ответу две девушки, оказавшиеся здесь же.
Ну а что я могла сказать? Я сама ничего не понимаю. Только то, что поняла из объяснения Никиты (которое сама же в пух и прах раскритиковала). О том, что находимся мы в альтернативной реальности, где манекены живы. Оживают все больше и больше. Черпают из нас энергию. Скоро они научатся говорить. Потом у них появятся чувства. Правда, испытывать смогут только ненависть, особенность оживления, пока не устраненный дефект. Тем не менее, чем больше будут оживать они, тем хуже станет нам. Пока мы сами не превратимся в обездвиженных манекенов. Правда, с нами изменения будут происходить гораздо медленнее, чем с манекенами. Никита называет это условной отсрочкой, поскольку время в данной реальности течет совершенно не так, как у нас (или вообще стоит на месте, даже не буду пытаться вникнуть). В общем, поздравляю, товарищи, мы все обречены.
Закончив монолог на столь пессимистичной ноте, я увидела, что брат странного охранника тоже внимательно меня слушает. Правда, судя по выражению лица, большим откровением сведения для него не стали. Но, тем не менее, что-то волнует его.
Виктор Бояринов.
Большинство из сказанного новой знакомой брата я знал и так. И все же далеко не все. Даже учитывая то, что рассказывала совершенно не разбирающаяся в предмете девушка (и, судя по всему, на редкость пустоголовая), багаж знаний брата по данному вопросу впечатляет.
Впрочем, сейчас важнее всего состояние Никиты. Не потому что он что-то знает. У меня остался небольшой запас того, что обычно в сказках называют живой водой. Экспериментальный образец, сам с трудом достал. Думал, вдруг драка какая или еще что в этом роде, пригодится. А вот как все повернулось. Истратил весь запас и то помогло не сильно. Пока проект в стадии разработки. И хоть его ведет человек весьма талантливый, это слишком сложный участок, на быстрый результат рассчитывать не приходится. Так что забудьте то, что знаете по сказкам. Мертвецов эта вода не оживляет. А те жалкие крохи, которые у меня были, тем паче.
Но польза все же оказалась ощутимой. Из критического состояние брата переросло в средней тяжести. На самом деле, это далеко не мало. Потому что появилась надежда.
А вскоре Никита очнулся. И я захотел задать ему очень важный вопрос.
Конечно, мне хотелось знать подробности ситуации, в которой мы оказались. По правде сказать, меня задело, что я знаю на порядок меньше брата. И хотелось разобраться, понять, почему так вышло. Ведь, зная следствие, о причинах я мог лишь предполагать. Да, я теперь веду участок оживления неживого. Но настолько недавно, что, конечно, вникнуть пока не успел. Изучил кое-какие материалы и понял что тип, занимающийся этим до меня – урод и дегенерат. Не удивительно, что его уволили. Он не привнес ничего своего, судя по всему. Украл чужие идеи. А кто работал до него, я не знал, как не знал и того, отчего его убрали.
Но хотя подробности весьма интересны, меня на данный момент интересовал другой вопрос. Откуда все это знает Никита? Казалось бы, пользы от этого знания никакой. Тем не менее, это было важно мне лично, пусть и навряд ли интересно присутствующим здесь. Да, я остаюсь эгоистом даже в экстремальных ситуациях.
Я и сам пытался это понять, но предположения получались одно бредовее другого. Из наиболее реалистичных – что Никита дружил с тем самым руководителем участка. Но, насколько я знаю, друзей у брата не было. Скрывали дружбу по каким-то причинам? Или руководителем была девушка, и у них был роман. А может, это Алиса Соболева? Да... Что-то меня все больше заносит. Так можно до такого додуматься… Хороша Алиса только в постели, если вы понимаете, о чем я….
В любом случае, странно уже то, что Никита все это запомнил. Более того, знает термины. Даже применяет их, судя по всему, по назначению. Я никогда не думал, что брат может хоть что-то понимать в моей области. Ведь если бы понимал, отец непременно нашел бы ему работу в нашем учреждении, хоть какую-то? Или я не прав?
В общем, правду можно узнать только одним способом – надо спросить самого Никиту. Только стоит ли это делать именно сейчас? Брат слишком слаб и точно не хочет, очнувшись, сразу видеть мою физиономию. Впрочем, в этом плане я ему ничем помочь не могу – хоть павильон и просторный, а все же замкнутое пространство. Да и отходить от Никиты надолго не хочется, я должен контролировать его состояние.
Итак, первым, кого, очнувшись, увидел брат, был я. Он спросил:
- Виктор, ты как?
Я горько усмехнулся – Никита чуть не умер, ему наверняка очень больно, а его интересует как я. А кстати, как я? Определенно, не так плохо, как могло бы быть. А по сравнению с братом, там вообще превосходно. О чем ему и сообщил. Помолчали. Я все не решался задать свой вопрос, хотя обычно никогда за словом в карман не лезу. В конце концов, это меня касается напрямую, я должен знать. Спросил. Брат долго молчал. Решал, доверять мне или не стоит? На его месте я бы определенно не стал. Тем не менее, брат начал рассказывать.
Никита Бояринов.
То, что я жив до сих пор, уже большая неожиданность. Осталось только определить, приятная или нет. Потому как я себя чувствовал, будто меня на части порвали, а потом неумело склеили.
Сначала просто не понимал, что происходит, и это было прекрасное время. Потому что вскоре навалились воспоминания о нашем ужасном, безнадежном положении. Слышал женские голоса. Вспомнил про трех новых знакомых. Видимо, все мы еще в павильоне, и манекены пока до нас не добрались. Еще я вспомнил, что перед тем, как отключится, кажется, видел Виктора. Или мне показалось? Хотелось узнать, я привстал, но долго продержаться в таком положении не смог. Впрочем, долго и не потребовалось. Вскоре Виктор лично появился в поле зрения, склоняясь надо мной.
Конечно, брат хочет получить ответы на вопросы. По глазам вижу. Наверное, желает знать подробности о том, куда мы влипли. Хотя, скажу вам честно, ни к чему это. Я вот подробности знаю и что? Только хуже от этого. Потому как безнадежность нашего положения становится еще более очевидной. Что-то я ударился в пессимизм. Наверное, из-за паршивого состояния.
Пока я размышлял, Виктор решился-таки задать вопрос. Вопрос оказался для меня неожиданным и, сказать по правде, неприятным. Представляете, брат хотел понять, откуда я столько знаю про отведенный ныне ему участок.
Хотел знать? Или просто издевался? Вообще, сложно предположить, что возможности получить полезную информацию брат предпочтет сведения о моей никчемной жизни.
Да я не верил ему. И, думаю, имел на это право. В моей жизни случилась трагедия, и я не хотел бы рассказывать о ней человеку, который меня отчаянно презирает. Даже учитывая, что этот человек мой родной брат.
Кроме того, я не верил в искренность Виктора. Беспокойство в глазах? О, вы не знаете моего брата! Актер он великолепный. Он вполне может быть замешен в той истории. Может быть, он нарочно спрашивает, хочет унизить меня.
Когда я еще не мог поверить в то, как ко мне стал относиться родной брат, я, бывало, попадался на подобные уловки. Виктор о чем-то спрашивал так, словно хотел посочувствовать или даже помочь, а в итоге поднимал меня на смех. Поверьте, крайне малоприятно.
Да и даже если Виктор вдруг не имеет к происшествию никакого отношения, это вовсе не значит, что он меня правильно поймет. Вообще, мои чувства понять сложно. Может, просто утвердится в мысли, что я слабак. С ним же никогда такого не случалось. Его никто не предавал. Возможно потому, что он по жизни никому не верит.
Итак, я все думал, рассказывать или нет. Брат терпеливо ждал (в кой веки раз!).
Девушкам тоже стало интересно. Пододвинулись поближе, слушать приготовились.
И мне внезапно стало совершенно не важно, кто услышит мою историю, и какие из нее сделают выводы. В конце концов, я слишком долго молчал, держал все в себе, загонял боль глубже и глубже в подсознание. Наверное, мне действительно надо вслух хоть с кем-то поговорить об этом. Надо для меня самого чтобы отпустить воспоминания. К тому же, чего мне бояться? Мы же обречены, и это, возможно, моя последняя возможность выговориться. Так зачем же не упускать?
Мне было семнадцать лет. Я был полон надежд на будущее и уверен в своих силах. Ну еще бы – на мне такой важный участок – оживление неживого.
Да, я работал на отца и именно на меня он взвалил эту миссию. В то время это считалось совершенно невозможным. Даже при том, что умели мы уже многое – превращать (пусть и не навсегда) одни предметы в другие, летать (хоть и не высоко), читать мысли (только тех, у кого слабая ментальная защита). Тут уж, как говорится, нет предела совершенству. Наше учреждение открыто сравнительно недавно. А чудеса, как оказалось, тяжкий труд. Еще работать и работать.
Отец сказал, что, поскольку совсем мало шансов, что я достигну успеха в столь сложном деле, мы будем держать разработки в тайне. Для моего же блага. Чтобы если мои усилия пойдут прахом, надо мной не смеялись. А поскольку, если меня официально взять на работу в институт, все сразу будут интересоваться, чем я занят, лучше мне работать за штатом. На тот момент я с папой согласился. Не заметил подвоха в его словах. Да и, если бы, скажем, Виктор знал, чем я занимаюсь, он бы в случае неудачи просто со свету меня сжил.
Но у меня стало получаться! Дело, конечно, шло непросто, это вам не булочки печь. Но я работал с энтузиазмом. Не представляете, какая радость одолевала меня при мысли, что у меня получается. Отец говорил, что я молодец, что я талантлив, что вскоре я официально стану начальником проекта, меня будут уважать, мое имя будет у всех на устах. Я радовался. Представлял, как даже Виктор будет вынужден признать, что я чего-то да стою. С некоторых пор доказать это брату стало делом всей моей жизни.
Мои успехи становились все более заметны, но кроме меня и отца никто не знал, что достигаю их именно я. А мне все сильнее хотелось, наконец, занять место в институте. Нет, я не тщеславен. И действительно занимался любимым делом, отдавая ему все силы и все свободное время. Первые пару месяцев меня даже не интересовала награда. Но потом я все больше начинал задумываться о том, почему мое имя держится в тайне. Я же уже достиг успехов, которые не стыдно продемонстрировать. И никто даже спасибо не сказал. Тогда я впервые подошел к папе и казал, что хотел бы выйти из тени. Но он оскорбился до глубины души моей дерзостью, сказал, что сам знает, когда придет время раскрыть карты.
Я решил не нагнетать, даже, помнится, извинился. Но время скакало галопом. Вот прошло еще два месяца. Меня все больше одолевали сомнения, аргументы отца не казались столь убедительными, как раньше. И я решился на отчаянный шаг.
Поговорил с папой, в довольно резкой форме сказав, что заслужил признания за свой кропотливый труд. Сказал, что если он не прольет свет на мои заслуги перед институтом, я буду вынужден сделать это сам. Прорвусь на ближайшую конференцию и устрою наглядную демонстрацию. К тому же мной подписаны все отчеты, стоит только их продемонстрировать. Отец сказал, что никогда и не хотел пренебрегать моими заслугами, что через три дня я получу заслуженные лавры
Спать я ложился успокоенными уже почти счастливым человеком. Предвкушал свой триумф и даже начал речь заготавливать. Эх, не знал я тогда (даже не смотря на общение с Виктором), насколько жестокими могут быть родные люди.
Уже через сутки я не смог зайти в институт.
У меня был пропуск. Все думали, что просто хозяйский сыночек развлекает себя хождение по этому, безусловно, феноменальному месту. А я проскальзывал в свою лабораторию, по-простому, сквозь стену (вот это мы давно умеем) и принимался за дело.
Теперь же мой пропуск оказался недействительным! А появившийся следом папочка заявил, что, мол, не хочет, чтобы его бездельник-сын мешал людям работать. Пропустил меня, сказав, что в последний раз. Я бросился к своей лаборатории, но там ее больше не было! Не осталось ни одного доказательства моего кропотливого труда! И вот тогда мне стало ясно!
Почему-то мне казалось, что если меня предаст родной человек, это будет Виктор. Оказалось, и отец с этой ролью справился прекрасно. Наверное, большинство людей меня просто не поймут. Но было дико больно знать, что дело всей моей жизни, в которое я вложил свою душу, больше не имеет ко мне ни малейшего отношения.
И мне казалось, что моя жизнь кончилась. Я пытался покончить жизнь самоубийством, но не сложилось. Ушел в армию. А потом превратил свою жизнь в то, что она сейчас собой представляет.
Когда я закончил рассказ, меня трясло. Боль вернулась с прежней силой, я словно вновь погрузился в дела дней давно минувших. На слушателей не смотрел, боясь увидеть непонимание. Кем я им показался? Слабаком, не сумевшим удержать принадлежавшее по праву? А Виктор? Может, он был заодно с отцом и теперь надо мной смеется? И в этот миг рука брата успокаивающе легла на мое плечо.
Виктор Бояринов.
Это случилось на пороге восемнадцатилетия. Я рано пришел домой – работа как-то не задалась, сбежал из института пораньше… да… это я кому угодно могу рассказывать… но с собой надо быть честным до конца…
Я был свидетелем разговора отца и брата, этой семейной ссоры. И, в принципе, с папой был согласен. Все равно Никита не приносит никакой пользы, так зачем же ему без дела слоняться по институту? Сам хотел предложить… Но отец говорил так резко, и лицо брата так побелело, что мне, черствому эгоисту и кошмару всей жизни Никиты, стало страшно. Я не знал, что так расстроило брата, но считал Никиту слабохарактерным нытиком, избалованным ребенком, у которого отняли любимую игрушку.
Да, я презирал брата, но у презрения были свои пределы. Поэтому, смутно почувствовав тревогу, я сразу приехал домой.
Никиту я вытащил из петли. И мне бы тогда задуматься, что тому причиной. Ссора с отцом, хоть и неприятная, на причину самоубийства явно не тянула. Да Никита и сам не мог не знать, что долго шастать по учреждению без дела ему не позволят. Но я предпочел на это забить. Тогда я весь день был с братом. Молчал. Потому что боялся, что если заговорю, сорвусь на привычную презрительную язвительность, и это будет последней каплей. Потом еще следил за ним. Но, узнав, что от проблем Никита сбежал в армию, продолжил со спокойной душой его презирать. А когда брат вернулся, стал с наслаждением портить ему жизнь.
Каким же я был придурком! Ничего не хотел знать, вешал ярлыки, был необъективен, пристрастен, жесток! Вся жизнь Никиты разлетелась на куски, он уже отчаялся ее собрать, а тут еще я с надменным лицом и дурацкими подколками…Я, кому теперь отдали созданный им с нуля участок…
Я сразу поверил брату. В глазах Никиты плескалась боль. И я понимал его – сам напился в хлам, когда отец снял меня с работ над эффектом невидимости и поставил на этот участок. Это я вам мог плести, что очень доволен этим повышением. Но я любил свою работу. Добился определенных успехов, мне было жаль ее бросать. Но мои-то достижения никто не оспаривает, я в любой момент могу зайти к коллегам и поинтересоваться как идут дела… В отличии от брата, у которого отняли все… Не знаю, как бы я смог после такого жить… И не знаю, зачем это понадобилось отцу. Но я узнаю. И сделаю все, чтобы он признал перед всеми сотрудниками заслуги Никиты.
И вообще, если у Никиты не получается заново собрать свою жизнь, я ему помогу. Пора забыть прошлые обиды. У меня есть брат. Как оказалось, гениальный. Не смотря ни на что, я долгое время был к нему несправедлив. Настало время исправляться. Время помогать Никите. Время следить за своими словами. Никогда больше не буду причинять брату боль, с этим, как выяснилось, вполне справляется отец. Я стану образцовым старшим братом… Осталось только выбраться из этой ловушки.
Глава 5. «Прогулка до аптеки»Марина Говорова
Пожалуй, помимо Виктора, рассказ Никиты произвел впечатление только на меня. Нике и Юле действительно не понять. Слишком у них отличные от Никитиных интересы. Ника скорее будет сожалеть о порезанном платье, Юля, конечно, о потере любви. Но они не представляют, как можно больше всего на свете дорожить работой. Возможно потому, что никогда не смогли бы сделать чего-то подобного сотворенному Никитой. Я тоже не могу… Но все равно понимаю его.
Такая я уж уродилась – всех понимаю. Прям дар какой-то - ставить себя на место других. Не завидуйте – ничего в этом хорошего нет.
А вот Виктора проняло по-настоящему. Похоже, он-то точно знает каково это – расстаться с собственным детищем, любимым проектом. Знаете, у меня был один случай – мы писали работу по экономике предприятия. Все было серьезно – на конкретном (пусть и вымышленном) примере, с расчетами, с бухгалтерским балансом, отчетом о прибылях и убытках, отчетом о движении денежных средств… ну и прочими отчетам, не суть. Ну так вот – я заболела, Юля по привычке прогуливала. И я попросила одногруппницу показать часть моей работы преподавателю, чтобы он оценил. И что вы думаете? Она выдала мою работу за собственную! Меня чуть в плагиате не обвинили! Нет, я справилась, придумала другое предприятие и по-новой составила все отчеты. А плагиаторша не смогла довести работу до конца и высшего балла, в отличие от меня, не получила. И все равно было крайне неприятно. Но по сравнению с тем, что пережил Никита, это просто сущие пустяки…
Кстати, Никита… То, что применил Виктор, конечно, хорошо. Но не достаточно. Я сказала:
- Нам нужны лекарства для Никиты.
Юля и Ника посмотрели на меня как на пидуручную, а Виктор сказал:
- Я видел аптечный киоск. Не так уж и далеко, надо попробовать дойти.
- Вы что, с ума посходили! – набросилась на нас Ника, - мне тоже жалко Никиту, но мы все умрем! А кто пойдет в киоск, раньше всех.
- Я все равно пойду, он мой брат, - сообщил Виктор, - Идти с собой никого не заставляю.
И тут я начала колебаться. С одной стороны, я сама предложила дойти до аптеки. А значит, в первую очередь исполнять задумку и должна я. С другой стороны, это чистой воды самоубийство. А жить хочется… пусть даже недолго… Но, если я не готова идти, зачем предложила? Я сразу попыталась найти своему страху благородную отговорку – мол, не хочу оставлять Никиту с равнодушными, буду за ним ухаживать. Помогало слабо. К тому же, это ясно, Виктора одного нельзя отпускать. Он в одиночку просто не справится – кто-то должен оценивать обстановку и делать так чтобы не попасться, пока другой будет лекарства нести. Но я не справлюсь. Я стараюсь всегда объективно оценивать свои возможности и знаю, что в этот раз не потяну. Только обузой для Виктора стану. Или это трусость во мне говорит?
В этот момент самоедства Юля неожиданно решительно сообщила:
- С Виктором пойду я. Раз уж мы все равно обречены, мне все равно часом раньше или часом позже.
И они пошли вдвоем. Ника сообщила, что она вздремнет. Нет, ну представьте, что за нервы… и ведь главное – действительно уснула! Впрочем, я решила не судить ее строго. Может, она просто считает происходящее дурным сном и еще надеется проснуться? Мол, усну во сне – проснусь в реальности… Я бы тоже не отказалась… Да только вся эта жуть происходит, и прямо сейчас.
Мне часто снятся удивительные сны, один чуднее другого. Но во сне я никогда не заблуждаюсь – всегда прекрасно знаю, что сплю. А сейчас знаю, что бодрствую, к несчастью. И бесполезно надеться проснуться.
Виктор Бояринов
Собственно, я знал, что идея смахивает на самоубийство. Не надо было эту девчонку с собой брать. Я-то понятно – иду спасать брата. А она тут зачем? От отчаяния? Впрочем, если таким образом надеется покончить жизнь самоубийством, ее ждет разочарование – так просто сдаваться я не намерен. В конце концов, взять лекарства из аптеки мало, их надо еще и донести до павильона.
Мы шли, прямо мимо манекенов. Я держал Юлю за руку. Дело в том, что в арсенале брата нашлось интересное снадобье – пьешь его, и в некотором роде на время перестаешь существовать. Нет, оно не делает невидимым. Скорее наоборот – остается только изображение. Ни запаха, ни звука шагов, даже если мы заденем этих тварей, они не почувствуют. Видеть же они все равно пока не могут. Так что нам, можно сказать, ничего не угрожает. Только вот неизвестно, когда зелье перестанет работать. Как многое из институтских разработок, это экспериментальный образец. Так что доля риска довольно-таки высока. Еще эта Юля… Она боялась, и могла наделать глупостей. К примеру, убежать. Ищи ее потом…
Вообще, действительно, было жутко. Манекены ходили кругом, из стороны в сторону. Я знаю, искали нас. А мы шли и не знали, не прошло ли действие зелье. Самое смешное, манекены узнают об этом раньше нас. Значит, у них будет преимущество. Я объяснил Юле все риски, она с ними согласилась. Но, очевидно, при непосредственном столкновении с ситуацией желания покончить с жизнью у нее резко поубавилось. Поэтому сейчас она бледная и дрожит. А я крепко держу ее за руку.
Ситуация аховая, конечно. Еще хорошо, что аптека оказалась достаточно близко, мы проникли туда без неприятностей, а там Юля застыла в нерешительности. Не знала, что брать. Я тоже, честно сказать, без понятия. Я же ученый, а не медик. Но чувствовал, что нам нужны бинты, заживляющие мази, обезболивающее, а еще успокоительное и снотворное на всякий случай. Об этих лекарствах у меня было обывательское представление, но этого хватило, чтобы собрать самое необходимое. Еще Юля напомнила о том, что необходимо взять минералки и батончиков, надо же нам что-то есть. Я не стал ее расстраивать некоторыми подробностями, раз уж брат о них пока умолчал (уверен, что он знает), и мы положили, что она сочла нужным.
Потом я решил, что нужно немного отдохнуть – в слишком уж возбужденном состоянии находится моя новоявленная напарница, как бы чего не вышло. Потому я заставил ее выпить таблетку успокоительного и сказал, что мы направимся к нашему павильону только после того, как оно подействует.
Некоторое время Юля дулась. А потом, очевидно, ей это надоело и пришла охота поговорить. Девушка спросила:
- Ты, правда, пошел на такой риск ради брата?
- Конечно, странный вопрос…
- Просто Никита сказал Марине, что ты не станешь помогать. У вас настолько плохие отношения?
- Да, и это целиком моя вина. Скажу тебе больше – у Никиты есть все основания делать подобные заявления.
- Значит ты…
- Это значит только то, что своими поступками и необдуманными словами я создал в глазах брата о себе такое впечатление. Больше ничего.
Мы замолчали. Не знаю, о чем думала Юля. Может, о том, какое я чудовище… Меня же беспокоило то, как Никита думает обо мне. Да, я вел себя с ним просто по-свински. Да, я сказал Юле, что у брата есть основания для этих мыслей. Но на самом деле я все же надеялся, что Никита понимает, что я говорить могу все что угодно, но если ему будет угрожать реальная опасность, обязательно помогу. Оказалось, не понимает… Все еще хуже чем я думал. Что ж, мне придется очень постараться, чтобы наладить с братом отношения. Но самым важным на данный момент является спасение его жизни… и всех остальных, включая мою. Так что я сообщил Юле, что отдых окончен, и мы поспешили восвояси.
Марина Говорова
Я решила, что Никиту определенно надо как-то отвлечь. Он слишком расстроен, и от этого его состояние только усугубляется. Надо бы поговорить о чем-то позитивном, вот только где б его взять? Если даже во мне, неисправимой оптимистке, позитива уже не осталось… В конце концов, я решилась. Подошла поближе и сказала:
- Знаешь, Никита, а я тебя понимаю.
- Ты о чем? - сделал вид, что не понял, охранник.
- Ты знаешь. О твоих чувствах, когда у тебя отняли твой участок. У меня, бывало, тоже воровали идеи. Конечно, не столь значимые, как твои. И все равно было обидно. Так что не думай, что твой рассказ восприняли как бред.
- Спасибо, Марина. Но ты одна такая. Остальные, зуб даю, сочли меня психом и нытиком.
- Зуб тебе еще пригодится. Я абсолютно убеждена, что твой брат верит тебе и воспринял твой рассказ близко к сердцу.
- Мой брат не отобрал у меня участок сам только потому, что не знал, что я его веду.
- Ты к нему не справедлив, Никита.
- Ты просто не знаешь, в каком кошмаре я порой благодаря ему оказываюсь
- А ты просто не видел, как он беспокоился за тебя, когда ты был без сознания.
- Марин, не надо этого. Я знаю – ты пытаешься меня приободрить. Но в такое не поверю ни за что.
- Это правда. Я никогда не вру, из убеждений.
- Извини, но наш разговор зашел в тупик.
В этом Никита оказался прав, и мы замолчали. Все же жаль, что Никита не верит брату. Но осуждать его за это я не могу – как-никак, сама имею четкое представление о том, что значит быть объектом постоянных насмешек. Поверьте – удовольствие ниже среднего.
Никита погрузился в свои мысли, Ника спала. Я сначала пыталась ни о чем не думать. Но потом против воли начала поддаваться пораженческим настроениям. Ситуация-то хуже некуда. Нас преследуют монстры, единственный нормальный человек ранен. Я сижу на грязном полу, обхватив голову руками, и не знаю, что предпринять.
Еще и Виктор и Юля неизвестно, в порядке ли. А ведь это я должна была идти, раз уж предложила, а не подруга. Да и вообще пойти в этот торговый центр моя идея.
Я уже почти скатилась в депрессию, как Никита снова заговорил:
- Марина, не отчаивайся, все будет хорошо.
- Что будет хорошо, Никита? Меня все считают оптимисткой, но на этот раз даже мне ясно, что всем нам крышка.
- Я сам разрабатывал законы. Я попробую их обойти. У меня должно получиться.
- Да зачем вообще нужен этот твой драгоценный участок?!
Лицо Никиты окаменело, и я подумала, он наорет на меня. Но, скорее всего, он понял, что у меня начинается истерика. Потому ответил спокойно:
- За тем же, зачем нужны любые изобретение, любой прогресс. Марина, ты должна понимать, что плохо не то или иное изобретение. Плохи люди, использующие его во вред.
- Да, конечно. Извини.
- Ничего страшного. Главное – не отчаивайся.
Мы обменялись улыбками, и я ощутила уважение к этому человеку, который, сам находясь в плачевном состоянии, успокаивал меня. И кое-что еще.
Никита мне нравится, и это теперь очевидно. Знаете, я уж думала, что никогда никого не полюблю. Я не понимала, что это за чувство. Я считала, люди сами выдумали любовь, чтоб не мучиться от скуки. И даже в случае с Юлей полагала, что подруга занимается самообманом.
Но теперь знаю точно – любовь существует. И для меня она раз и навсегда будет ассоциироваться исключительно с Никитой. А пока, чтобы отвлечься, я вынула из сумки налоговый кодекс и стала с интересом читать (ну что опять? любые знания могут когда-нибудь пригодиться).
Сергей Труханов.
Понятно мне было одно - дело дрянь. На эти вещи у меня просто нюх. И когда я оказался один, покупатели исчезли, почувствовал опасность моментально.
Но среагировать успел только чудом. Знаете, я ожидал, что торговый центр взлетит на воздух, что меня все же подстрелят (никогда не тешил себя надеждой, что буду жить вечно). Но уж никак не ждал, что на меня нападет манекен! Вообще в голове не укладывается! Но уложить придется – в родне у меня ни у кого не было психических расстройств. Для сна слишком реально. Пришлось смириться с тем, что это происходит на самом деле. Причем сделать это в течение нескольких секунд, потому как манекены-то ждать не собирались…
Итак, я успел уйти от удара и поспешил в будку к охранникам. Там должно быть оружие. Как я понял, люди-то исчезли, а вещи остались. Надеюсь только, что пистолет не оживет и не начнет сам палить…
Обошлось. Вооружиться-то мне удалось, но в полный рост встал вопрос, что делать дальше? О том, как все произошло, я даже не задумывался. Бесполезно.
Итак, для начала решил провести осторожную разведку на местности. Как я понял, манекены не только ожили, но и озверели. И охотятся за людьми. По крайней мере, громить, скажем, посуду, им не интересно. Я решил забиться в угол посимпатичнее и поглуше и там подумать о жизни. Но тут увидел, что двое, парень и девушка стоят у стены. Их загнал в угол манекен женского пола (если можно так выразиться), настроенный весьма решительно.
Надо было пройти мимо, без вариантов. И это не трусость, а осторожность. А что мне делать, если количество патронов ограничено, тут самому бы хватило. И я не виноват, что так получилось. В конце концов, что бы ни произошло, точно не я тому причиной…
Ну все. Доводы рассудка на этом закончились. Но совесть не желала с ними соглашаться. Да. У меня есть совесть. Чаще всего она крепко спит, но просыпается всегда в самый неподходящий момент. Как вот сейчас. Надо мимо пройти, надо… Но я не смог.
Сам плохо запомнил, что произошло. Я выстрелил в манекена. Особых повреждений это не нанесло, но отвлекло… Угу, теперь манекен направился прямиком ко мне. Вот всегда так!
Каждый раз, когда пытаюсь кому-то помочь, мне это выходит боком. Потому и стараюсь совесть свою лишний раз не будить…
Но на этот раз обошлось. Парень чем-то метнул в манекена. Возможно, я слетел с катушек окончательно и бесповоротно, но мне показалось, что это обыкновенная соль. Тем не менее, монстр замер на месте как вкопанный. А девушка схватила меня за руку, и мы побежали. Парень прикрывал тактическое бегство.
Мы оказались в павильоне одежды. И там были еще люди. Две девушки. Одна почему-то читала налоговый кодекс (нашла, чем заняться!), другая спала. Ничего себе, а? Тут, между прочим, мы находимся на военном положении практически. Павильон манекены осаждают (сам не верю в то, что говорю), а они… Впрочем, а что делать? Никто и никогда не выпускал инструкцию по поведению в нашей ситуации. По крайней мере, я не встречал таковых.
Но тут я отвлекся, увидев раненого. Молодой человек, похоже, серьезно пострадал. И, очевидно, эти двое посетили аптечный киоск именно ради него. Что ж, достойно уважения.
На самом деле, когда я посмотрел на травмы молодого человека, во мне проснулся врач. Да, я учился на медицинском. Только не доучился – терпения не хватило. Да и меня манила иная доля, и легкие деньги. Но я помню клятву Гиппократа. Потому сразу стал осматривать пострадавшего.
В принципе, я недоучка. Но моих знаний хватило, чтобы оказать первую помощь. И это то, что нужно. Жизни парня пока ничего не угрожает. Если, конечно, в данной ситуации можно так выразиться.
Виктор Бояринов
Вышло как-то глупо. Знаете, я был уверен, что если мы с Юлей попадемся, то из-за того, что волшебное снадобье перестанет действовать. Не перестало. Но зато, не поверите, у манекенов появилось зрение! И еще хорошо, что я вовремя заметил, что один манекен, изображающий гламурную блондинку, начал смотреть на нас в упор. И, потащив за собой Юлю, сорвался с места за миг до того, как он двинулся в нашу сторону.
Это очень-очень плохо, что манекены начали видеть. И даже не потому, что они могут теперь нас на части порвать, несмотря на чудо-снадобье. А потому, что в этот самый миг зрения лишись мы, все шестеро. Не смотря на то, что пока еще все видим.
Это сложно объяснить, а понять еще сложнее. Но попробуем. Дело в том, что мы не исчезли из торгового центра и не появились в новом месте. Мы все застряли даже не в секунде, а в еще более мелкой величине. То есть эта другая реальность – отдельно взятая элементарная частица времени, растянувшаяся для нас до необъятных размеров. Именно поэтому нам не нужна еда, а чувство жажды – только иллюзия. И все, что с нами происходит, фактически происходит одновременно. В смысле, манекены полностью оживут, а мы превратимся в неподвижные статуи. Сразу, и секунды не пройдет. Но, поскольку в этой миллисекунде застряли и мы, и манекены, тут царят иные, чем в нашем обыкновенном мире законы. И, поскольку это мы вынужденно отдаем энергию, а манекены ее получают, здесь сначала полностью оживут они, и только потом лишаться чувств начнем мы. Только душу свою им мы не отдадим – они так и останутся, по сути, неживыми. Ведь жизнь предполагает чувства и стремления. А у них это все заменено одной только тягой к разрушению. И мозга нет. Иначе они так не стремились бы убить нас, фактически источник собственной энергии. Мы же обречены на вечные страдания. И самое ужасное в том, что это все фактически уже свершилось. Хоть еще и не свершилось. Такой вот парадокс. Надежда только на моего гениального брата. Если он разрабатывал этот участок с нуля, он должен что-то придумать и спасти нас всех.
На тот момент я думал не об этом. Я вообще не думал, по правде говоря. Мысли сменил леденящий кровь страх, когда мы с Юлей попались в ловушку. Мы отступили к стене, я не мог пройти сквозь нее – остался последний раз, я берег его для того, чтобы попасть в павильон. А монстр все надвигался на нас. И тут в манекена выстрелил какой-то парень.
Нам чудом удалось спастись и достигнуть павильона. Стали выкладывать все, что принесли, и удача улыбнулась нам снова. Оказалось, спасший нас парень еще и врач. Он осмотрел моего брата, оказал ему необходимую помощь и сообщил, что пока что жизни Никиты ничего не угрожает. Он сам не понимал, насколько прав. Никита будет жить, пока действует живая вода. Эффект, к сожалению, пока что временный. Единственный шанс для брата, да и всех нас – скорее отсюда выбраться.
Прошло некоторое время. Брату стало заметно лучше. Я хотел поговорить с ним о происходящем, но пока решил повременить. Марина и Юля для интереса и от нечего делать принялись примерять наряды. Сообщили, что они все же в этот торговый центр на шопинг приехали. Эх, не пойму я женщин! Мы все на волосок от гибели, а их только шмотки покруче и интересуют. Наш новый знакомый, Сергей, заметно сблизился с Никой. Сама мажорка выглядела посвежевшей и отдохнувшей. Сон на пользу пошел
Мы с Никитой сидели рядом, прямо на полу, и молчали. А что сказать? Я могу и должен сообщить, что мне жаль, что так вышло с участком брата, могу и должен перед ним извиниться. Но не вижу смысла, потому что и так ясно – Никита не поверит не одному моему слову. Не красивыми словами надо доказывать, а делами.
А тогда я смотрел на них на всех и чувствовал, что не тем мы заняты. Пытаемся отвлечься от действительности, а это не выход. В данной ситуации время работает против нас. И я созвал всех присутствующих в павильоне на военный совет.
Глава 6. «Время решительных действий»Никита Бояринов
Брат созвал военный совет. Как выразился он сам – человек, порой склонный к патетике…Впрочем, совет так совет. Зная, что Вик всегда считал себя самым умным, я решил, что он выскажет дельные мысли о том, что нам следует делать. Или хоть теорию построит. Но нет – брат передал слово мне.
Он точно издевается. Прекрасно ведь знает, что я участок не веду, и у меня умных мыслей не больше, чем у остальных…
А сейчас, даже если мысли и были бы, их нет просто потому, что от слабости и головной боли все разбежались врассыпную.
Или брат этого не понимает? Как-то он серьезно смотрит. Неужели мой умный брат не знает, что делать, и вся надежда на меня?
Стало не хватать воздуха – похоже, паническая атака. Не смотря на то, что мне приходилось тяжело, я был в армии, и совсем не отдыхал там, да и сейчас жизнь меня не балует, я видимо, так и не научился держать удар.
Брат часто спрашивал меня о том, чего я знать не мог, чисто, чтобы поиздеваться. И, действительно, отзывался весьма язвительно обо мне, как о пустом месте, ничего из себя не представляющем. И сейчас, я был уверен, все будет так же.
Но нельзя терять время, надо признаться сейчас, чтобы Вик, высказав все, что обо мне думает, начал соображать сам. Сказал: «Я не знаю, что делать. Простите меня».
Ожидал от Вика злобных комментариев. Но вместо этого брат сказал:
- Не отвечай, что не знаешь, так быстро. Ты знаешь участок лучше меня. Ты, а не я, построил его с нуля. Подумай, и в голову что-то обязательно придет.
- Не знаю, с чего начать, - я решил не признаваться, что в голове не задерживается ни одна мысль, в последнее время, когда Вик узнает о моих слабостях, это всегда плохо кончается.
Но брат продолжил спокойным тоном:
- Я понял. Давай помогу тебе. Будем вместе разбираться, и обязательно до чего-то додумаемся.
Сначала я очень удивился, но потом понял – дело не во внезапном хорошем ко мне отношении. Просто Виктор жить хочет, в чем его нельзя упрекнуть. Наверное, больших прорывов на моем участке не случилось, и он не может справиться один. Когда выберемся, продолжит меня презирать.
Но это неважно – катастрофа произошла из-за разработок нашего института. И наша ответственность не только спастись самим, но и предотвратить возможные жертвы и потери. И спасти людей, застрявших тут вместе с нами.
Брат заговорил, описывая ситуацию. Не прошло десяти минут, как я поправил его, но отнесся Вик к этому на удивление спокойно. Что странно – обычно к чужому мнению он нетерпим. Видать сильно испугался. Впрочем, не могу осуждать – я тоже.
Мы выяснили совместными усилиями, что, похоже, мою идею изрядно извратили. Конечно, я не хотел, чтобы манекены оживали, забирая жизни других людей. И я планировал оживлять неживое с помощью искусственного интеллекта. Чтобы приносить людям пользу, конечно же.
Тот, кто сделал то, что происходит сейчас, движим одной целью – разрушать. Отомстить хочет.
Я тоже мог додуматься до такой концепции. Только мой первый принцип был – не причинять вреда. Поэтому я для начала создавал компьютер, способный запустить процесс оживления. И мне удалось, прежде чем у меня отобрали участок. Даже первые небольшие успехи были. А все знают, что в совершенно новой области обычно даже небольшие первые успехи имеют огромнейшее научное значение. Это и есть то, что двигает мир вперед.
Но важно даже не это, а то, что мой компьютер работает на принципах, совершенно противоположных тем, которые используются сейчас нашим врагом. И вполне вероятно, что если его запустить, можно свернуть милисекунду в которой мы находимся, и время для нас и манекенов потечет в обычно режиме.
Хорошая новость состоит в том, что действие, не совершенное до конца в мельчайшей частице времени, совершенным не считается. В том смысле, что, если тут манекены не оживут полностью, а мы не лишимся полностью всех чувств, то, когда запустится обычное течение времени, все изменения обнулятся. Манекены снова будут неподвижны. Мы будем в порядке.
Даже я – я получил эту травму в милисекунде времени, и в это же мгновение начали оживать манекены. Но ожившие манекены – это невозможно. И станет возможным, только если обращение пройдет до конца. Если же нет, то, получается, манекен не мог нанести мне травму. Он же не живой. Так что я буду здоров. Если только до этого времени не умру. Смерть необратима.
Последнюю мысль вслух я не высказал – умру я, или не умру, какая разница Вику и малознакомым людей, молча нас слушавшим…
Брат спросил:
- Где твой компьютер?
- Спрятан в подреальности.
- Значит, нам просто надо выйти туда.
- Нужен активатор. Моих не осталось.
- Твоих?
- Я взял несколько из лаборатории. Можешь рассказать отцу, и мне влепят выговор. Посмертно.
Я, действительно, не смотря на недавнее предположение, не рассчитывал выжить. Понимал, что средство, использованное братом, будет действовать недолго. И чувствовал, что мне становится все хуже. Но я должен держаться. Я им нужен – загрузить мой комп могу только я.
На лице брата появилось выражение, которое я в последний раз видел давно и уже забыл. Он несильно сжал мои плечи и посмотрел в глаза:
- Ты обязательно выживешь, Ник. Я все для этого сделаю.
- Мы сейчас оба знаем, что ты врешь. Просто хочешь, чтобы я продержался до момента загрузки. Я постараюсь.
- Ник!
- Мы теряем время. Активатор?
- У меня есть. В машине. Постараюсь достать.
- Это опасно.
- Выбора нет. Я пойду.
Тут помочь вызвался новый знакомый, оказавший мне помощь – Сергей, кажется. Он собирался принести то, что нужно. Но брат сказал, что все равно должен идти. Его машину может открыть только он – там совершенно особенный замок, ни один вор не взломает. Да и Сергей все равно ни за что не догадается, как выглядит активатор.
Я очень переживал за брата. И пожелал ему вернуться целым и невредимым. Виктор открыл рот, словно хотел что-то сказать, но передумал и кивнул. А нам осталось только ждать. И надеяться на то, что план, кажущийся таким бредовым, сработает.
Наверное, нужно было как-то успокоить девушек. Но у меня не было сил. И надо было экономить энергию – чем больше говорю и делаю, тем быстрее закончится действие живой воды. А брат не просто так истратил на меня этот ценный ингредиент – я должен сделать все, чтобы выжили люди, оказавшиеся со мной в этой заварушке… И должен, пока не поздно, кое в чем признаться Виктору. Нельзя оставлять недосказанность.
Виктор Бояринов
Конечно, меня очень обидели слова брата. Я понимал, что он крайне низкого обо мне мнения. Но чтобы так – чтобы сказать мне в лицо, что я не заинтересован в его жизни. Решил, значит, вот так обидеть…
Но, вглядевшись в лицо Ника, я понял – это ни при чем. Он просто излагает свои мысли такими, как они есть. Но от этого обида только усилилась.
И когда он, знаю, искренне, пожелал мне вернуться живым, я хотел бросить в ответ, что понимаю – его интересует не моя жизнь, а исключительно активатор. Просто, чтобы ему было так же обидно, чтобы он понял, что почувствовал я. Но в последний момент я от этой идеи отказался – не так надо налаживать отношения, да и слишком много обидных слов я в свое время сказал брату. Исчерпал лимит на всю нашу жизнь.
Со мной вызвался идти наш новый знакомый – Сергей. Кажется, парень с определенными навыками. И еще с оружием. Тем лучше.
Мы понимали, что не сможем выбраться на улицу, да еще и назад добраться, без определенных трюков. У меня есть еще парочка в запасе. Так называемые тоннели – на вид как небольшие черные круги из пластмассы. Их задача - сокращать расстояние. Сам на досуге занимался их разработкой. Пока даже в институте никому не показывал, планировал использовать для собственных нужд.
Если не получится сходу доказать, что участок оживления неживого создан Никитой, использую, выдав за разработку брата, чтобы ввести его в институт и дать должность.
Это экспериментальная разработка, мощность пока не большая. Сразу на улицу, к сожалению, не попадем. Но все же лучше, чем ничего.
Всего шесть штук – по три мне и новому знакомому. Первую использовали сразу, как только выбрались из павильона. Я бросил на пол и наступил, Сергей последовал моему примеру. И мы сразу попали на первый этаж. Надежнее эскалатора, да и до него еще дойти нужно было.
Тут важен точный расчет – не зря я столько времени посвятил изучению математики. Мы приземлились внизу точно так же, как стояли - не застряли в полу и не повисли в воздухе. А это еще не самое страшное – будь мощность большой, могли бы сквозь землю провалиться. Так что, как и в целом многие разработки, это при случае можно использовать как страшное оружие. Представьте – кинешь такой во врага. И, если попадешь, он окажется под землей.
Вообще наш институт носит созидательный характер, наши разработки служат цели улучшить жизнь, не для разрушения. Когда мы займем легальное положение, а не скрытное, как сейчас, люди познают все удобство слияние науки и того, что сейчас называют магией.
Но когда это еще будет – а от манекенов мы с Сергеем убегаем прямо сейчас. Они не бегут за нами. И, тем не менее, двигаются достаточно быстро. Хорошо хоть на первом этаже мало павильонов с похожими на людей манекенами.
Ну вот – только подумал, как попался один, откуда к нам потянулись эти твари. Манекены с одной стороны, и с другой. Сергей начал по ним палить, но урону от этого немного. Что делать?
Пришлось использовать еще по одному тоннелю. Это плохо – остался всего один. Может не хватить на обратную дорогу. А добраться надо. Когда мы оказались на улице и побежали к парковке, Сергей бросил:
- На обратном пути ты должен взять у меня эту штуку. Так у тебя будут две, ты сможешь вернуться.
- Ты не сможешь далеко уйти – эти твари уже выходят на улицу, они настигнут тебя, - не хотелось, конечно, но я все же счел нужным предупредить.
- Я не собираюсь уходить, а постараюсь их задержать.
Я даже головой потряс – нечасто встречаешься в этой жизни с альтруистами. Поэтому честно сказал:
- Не обижайся, Сергей, но на парня, готового пожертвовать жизнью ради других, ты не похож.
- Да я и не такой. Просто здесь, или там, мне все равно хана.
- Что так?
- Перешел дорогу не тем людям.
- Кому же?
- Аж самому Соколу. Если слышал о таком.
Ну кто ж не знает бандоса Сашку Сокола! Похоже, у этого Сергея и впрямь проблемы. И, наверное, план, который он предложил, наиболее верный.
На самом деле мне нравится этот новый знакомый – мы с ним похожи, оба в достаточной мере циничны, трезво смотрим на вещи. И, тем не менее, порой способны на хорошие поступки. Но Сергей прав – влип он по полной, я же должен спасти брата и девчонок. Так что я бы согласился с планом, я уже говорил, что далеко не праведник. Если бы не одно «но».
Мой брат, Никита, из этих самых, правильных. Я представил его взгляд, когда скажу, что бросил Сергея, чтобы спастись самому, и меня аж передернуло. При этом мнение всех остальных меня не заботит. С Ником всегда было по-другому.
То я его защищал, потом унижал, сейчас снова намерен всегда защищать. Но вот наплевать мне никогда не было. Я только сейчас это осознал – какими бы ни были наши отношения, со знаками «плюс» или минус… они всегда были.
Когда Ник был в армии я, пусть и говорил всем, что мне плевать, постоянно беспокоился. Я писал брату едкие письма, а сам думал - как там с дедовщиной? Не обижают его?
А когда дошел слух, что в его части сильно избили рядового, я немедленно лично поехал туда. Конечно, Ник об этом не знает. Узнав, что пострадал не брат, я вернулся обратно и написал ему еще более едкое письмо, чем обычно. Потому что был зол на него за собственный испуг.
Тем не менее, Ник стал моей совестью. И сейчас я понял, что не брошу Сергея. И сказал ему:
- Мы пойдем вместе. Проскочим.
- Уверен?
- Разве можно быть в чем-то абсолютно уверенными? Но будем очень стараться.
Сергей посмотрел на меня удивленно, но кивнул. Я достал активатор – он похож на обыкновенный браслет с небольшими круглыми шариками. В них все и дело – эти, так называемые, шарики содержат огромный заряд энергии. И именно они способны открыть подпространство – самый надежный в мире тайник. Собственно говоря, они и есть активаторы, а браслет, скорее, устройство хранения. Но для упрощения активатором зовется именно он. И мы помчались обратно.
Как и ожидалось, на обратной дороге было сложнее. Но я твердо знал одно – мы не можем умереть. На кону слишком многое. Причем даже не просто наши жизни, а весь мир, как ни высокопарно звучит. Потому что погромом в отдельно взятом торговом центре негодяй не ограничится. Это, скорее всего, наглядная демонстрация. И нам мало выбраться – пока не поздно, нужно немедленно его остановить.
Мне нужно, это мой участок, и моя ответственность. В нашем институте очень хорошая служба безопасности, оснащенная многими интересными штуками. Я записываю все, что происходит тут. И, как только предъявлю, думаю, злодея сразу же схватят.
Только для этого я должен выбраться. Нам с Сергеем нужно очень постараться.
Сергей Труханов
Я давно так не удивлялся – честно говоря, этот новый знакомый произвел довольно неприятное впечатление. Нет, сначала я, наоборот, очень оценил этот поступок – ради больного брата пробраться под носом манекенов в аптечный киоск. Круто, правда. И с братом он общался очень мягко, спокойно. Только благодаря этому у нас появилось какое-то решение.
Только он смотрел на меня и девчонок очень неприятным, оценивающим взглядом. Словно прикидывал – кто может пользу принести, кто просто помеха. Откровенно презрительно кривился, когда видел Нику. И этот его презрительный взгляд моментально превращался в мягкий, когда Виктор смотрел на брата.
Что и дало мне повод заподозрить знакомого в лицемерии – может, он притворяется таким вот заботливым, пока от его гения-брата зависят наши жизни? Нет, на сто процентов не берусь утверждать. Но впечатление сложилось такое. Тем более этот парень, Никита, сам брату не верит. Так почему должен я?
Хотя я оценил его магические штучки, вот что, правда, круто. Хоть они с Никитой оба утверждают, что их институт занимается научными разработками, я вижу иное – чистая магия. Которая очень бы мне пригодилась, если удастся выбраться и настигнут проблемы иного рода… Только кто же со мной ими поделится…
Поэтому я принял решение. Мое, я никого бы не обвинил. В любом случае мне крышка, а в павильоне три девушки в опасности. И хоть никогда не был героем, я понимал, что мы с Виктором оба умрем, если пойдем назад вместе.
Но маг, похоже, думал иначе – решительно сказал, что пойдем вместе. Я не стал настаивать – как уже говорил, не герой. Предложил, совесть успокоил… Ну и достаточно. И мы пустились в трудный обратный путь…
До сих пор не понимаю, как нас не схватили манекены. Сказать по правде, в этом больше заслуга Виктора, чем моя. Он оказался виртуозом по части ухода от преследования. И воспользовался еще парой интересных штучек. Я же только, пока мог, обеспечивал огневое прикрытие. Занятно – маг все время достает различные вещи из своей сумки, но туда не может поместиться так много. Похоже, эти мои новые магические знакомые еще и искажать пространство умеют.
Несколько раз мелькала мысль – может, я сплю? А что? Логично. Уж куда логичнее, чем то, что происходит на самом деле. Только от идеи пришлось отказаться, когда мне досталось от манекена. Не так, как Никите, но все равно было очень больно, и привкус крове на зубах. Похоже, рука сломана. А до павильона оставалось чуть-чуть, Виктор уже был почти там. Он кинул какой-то браслет, тот пролетел прямо сквозь стену, и вернулся за мной! Что показалось нереальнее, чем все магические фокусы и восстание манекенов.
Виктор помог мне подняться, но манекен уже заносил руку для удара, подходили еще двое. Шансов у нас не было ни одного.
Тут я почувствовал очень сильный рывок – что-то протащило меня сквозь стену с такой силой, что я пролетел через павильон и ударился о противоположную стену. Рядом приземлился Виктор. Прислонившийся к стене Никита смотрел на нас виновато и сказал, обращаясь к брату:
- Вот и эта моя разработка тоже пригодилась. Виктор, прости, похоже, я неверно рассчитал мощность, не так силен в математике, как ты.
Похоже, парень, и правда, извиняется за то, что спас нам жизнь. И смотрит на Виктора виновато. Тот же встал, отряхнулся и улыбнулся Никите:
- За что извиняешься? Ты нас спас, спасибо тебе. А задумка классная. Ты чуть-чуть ошибся в расчетах, но это не страшно. Вот выберемся, и вместе исправим, помогу тебе с математикой.
Похоже, я ошибался, и этот Виктор неплохой парень. Что ж, не всегда следует доверять первоначальным выводом. Я прислонился к стене и прикрыл глаза – голова закружилась. И тут, наконец, и на меня обратили внимание.
Никита Бояринов
Я так давно не слышал от брата этих слов! Только в детстве, когда он помогал мне во многом. В том числе с уроками. Тогда Вик был хорошим братом, но потом отчего-то решил, что лучше быть в семье единственным ребенком, что не хочет ни с кем делить деньги и внимание отца. И стал моим персональным кошмаром.
Но сейчас-то, когда жизнь утекает сквозь пальцы, я могу позволить себе поверить? Я знаю, что Виктору нужно только, чтобы я сумел включить компьютер. Но в ту минуту захотел себя обмануть и представить, что передо мной все тот же надежный, самый лучший старший брат. И спросил, как спрашивал в далеком детстве:
- Правда-правда?
- На сто процентов.
Мы улыбнулись друг другу, как тогда. И по взгляду девушек я понял – они решили, будто мы помирились. Только, даже позволив этот самообман, я все равно понимал, что это все не правда, и кто мой брат.
А Сергей на нас не смотрел – сидел, прислонившись к стене и прикрыв глаза, и мне стало стыдно. Он мне здорово помог и сейчас рисковал, а я первым делом обратился к брату, которому плевать на меня.
Похоже Сергею, хоть не так, как мне, а все равно плохо. Так что надо заканчивать с иллюзиями и скорее выбираться. Только сначала спросить:
- Сергей, Вы как?
- Лучше тебя, и не надо выкать, я старше всего на пару лет. Тем более, мы все, скорее всего, помрем.
- Ну уж нет. Виктор, как думаешь, мы сможем выйти отсюда?
Снова я назвал брата полным именем – когда между нами были хорошие отношения, мы звали друг друга исключительно Ник и Вик. Но не буду тешить себя иллюзиями. Я люблю брата, но человек он неприятный. И если расслабиться, за это можно здорово поплатиться.
Похоже, Виктору не понравилось такое обращение. Он поморщился, но ответил:
- Конечно, лучше на более открытом пространстве. Но снаружи слишком опасно. Попробуем так. И будем надеяться, что выйдем в подпространство целыми.
- Если дашь активатор, я сделаю все один.
- Даже не думай. Готов?
Не доверяет? Хотя брат прав – я чувствую себя все хуже, боюсь не дотянуть до конца. А Виктор очень квалифицированный специалист – если я включу комп и войду в систему, он сможет сам закончить.
Я кивнул, и брат начал активировать протокол – снял с браслета бусинку, браслет кинул мне, бросил бусинку в стену и вошел. Ну да, прямо в стену, привыкайте – в нашем институте, хоть не совсем все доработано, все равно гораздо круче, чем в Гарри Поттере. Волшебных палочек, правда, нет. В отделе левитации хотели создать парочку, чисто для прикола, но не получили разрешение начальства – не рациональное использование средств.
Я повторил действия брата, перед этим повернувшись к остальным:
- Не волнуйтесь, все будет хорошо.
- У вас-то может быть, - ответил Сергей, а мне даже с такими повреждениями будет сложно справиться с проблемами.
- Не волнуйся. Как только мы справимся, ты будешь цел и невредим.
Улыбнувшись удивленному медику, я набрал в грудь побольше воздуха и вошел в подпространство.
Глава 7. «Вторая тайна прошлого»Виктор Бояринов
Итак. Всем, наверное, интересно, что такое подпространство. Поясняю. Смотрели мини сериал Потерянная комната? Кто смотрел, тем будет проще представить. Тут работает тот же принцип.
В подпространство попадают с помощью активаторов – бусин на моем браслете. Эти штуки очень большая ценность, и когда я бросил брату браслет, хотел показать, как сильно доверяю ему – за использование каждой нас заставляют отчитываться. Если браслет ко мне не вернется, могут возникнуть проблемы. Может, не надо было, но меня задело то, как Ник после, казалось бы, возникшего понимания, снова перешел на официальный тон. Простите, отвлекся.
Так вот, в подпространство можно попасть, используя любую внутреннюю стену. Только лучше, чтобы эта стена была не в тесной комнате. Лучше что-то вроде большой залы. Потому что чем меньше пространство, тем больше может возникнуть при переходе проблем. Может расплющить, или конечности оторвать… Тут еще многое зависит от количества людей, в данный момент находящихся в подпространстве. Нам с братом осталось надеяться на чудо.
Конечно, покрутило нас здорово. Я раньше вот так, в полевых условиях, в подпространство не заходил. На работе это делается цивильно, в большой зале. Еще и перед этим обязательно смотрим на монитор, показывающий, сколько людей там сейчас. По протоколу должно быть не больше тридцати, но кто их досконально соблюдает… Главное – ни в коем случае не больше пятидесяти.
А сколько сейчас – кто знает. И еще мы ни разу не выходили в подпространство из милисекунды времени. Как для нас будет течь время? Как для наших товарищей по несчастью? Или как обычно? Во втором случае спасемся только мы вдвоем. А если честно, то только я, поэтому искренне надеюсь на первый вариант.
Когда, наконец, меня выплюнуло в подпространство, чувствовал себя как человек с морской болезнью после двухнедельного круиза. Но руки-ноги на месте, уже хорошо. Следом приземлился Ник – упал прямо на пол, и я помог ему встать.
Подпространство для восприятия слишком сложно. Наверное, если бы мы видели, что там на самом деле, сошли бы с ума. Поэтому человеческий мозг все существенно упрощает, и нам оно представляется в виде белой комнаты с дверью. И каждый, открыв дверь, попадает в именно свою часть подпространства, где хранятся конкретно его разработки. В чужую часть попасть невозможно – это самое надежное хранилище в мире, в основном там хранится то, что, в случае попадания не в те руки, может принести огромнейший урон, вплоть до уничтожения нашей планеты, а то и известного нам мира.
Ник, не отпуская моей руки, открыл дверь. Таким образом, в свое подпространство можно провести не больше одного человека. И очень важно, чтобы дверь открыл именно Никита, иначе попадем ко мне. Впрочем, я намерен как-нибудь обязательно брата туда провести. Пусть знает, что доверяю ему. Да и, если не будет принято решение закрыть участок, хочу передать его брату назад.
Да… Впечатляет. Светлая, просторная комната, посередине большой комп, а всюду разбросаны вещицы, на первый взгляд, занимательные, даже очень. Видимо, когда брата выгоняли из института, не смотря на депрессию, он успел спрятать сюда все разработки и надежно закрыть за собой. Но разложить времени не было – накидал, как смог. Может, он каким-то образом заблокировал эту часть подпространства от разрушения (если да, надо узнать как), а может, отец не стал этого делать, надеясь, что сможет сюда пролезть (с отцом у нас тоже будет долгий разговор). В любом случае, мы сюда попали, и первым делом выглянули за границу, в пространство обыкновенное.
Одна из стен всегда прозрачная, потому что мы же должны знать, что происходит снаружи. И в самом крайнем случае, можно выйти не так, как вошли, а через стену. Но лучше этого не делать – можно впасть в кому, и так и не выйти из нее.
Никита Бояринов
Больше всего я боялся, что мы выйдем за границы мельчайшей частицы времени, в которой находимся сейчас, и время для нас потечет, как обычно. В этом случае и я, и Виктор, сразу бы умерли. Похоже, мой брат не до конца это понимает, и я решил не грузить, все равно другого варианта у нас не было.
Нам повезло – посмотрев на стену, увидели, что наши друзья по-прежнему двигаются, говорят друг с другом. У Вики истерика… Но все еще живы.
Тут они перестали видеть – в один момент, я понял это по поведению. Еще, похоже, манекены всей толпой ломятся в павильон и скоро прорвутся. Времени совсем нет – начали отказывать чувства. Нас с братом это пока не касается, мы же в подпространстве. Но действовать надо быстро – я кинулся к компу.
Нажимал на клавиши быстро, как только мог – один пароль, второй, третий… На автомате заходил в свою систему. Сзади восхищенно присвистнул брат:
- Вот это программа. Сам создал?
- Да. Но на это ушло много времени. Я не все мог сделать сам. И посоветоваться было не с кем. Точнее, советов спрашивал, но приходилось это делать так, чтобы никто не понимал о чем я.
- Да. Помню. Ты как-то ходил по институту и бесил все своими вопросами.
Повисла недолгая пауза – я тоже вспомнил то время. Тогда все меня считали сыном начальника, бездельником, которому делать нечего. Поэтому он ходит по институту и отвлекает их дурацкими вопросами. Отец приказал отвечать, понимая, что это нужно для прогресса в исследованиях. Но взял с меня обещание, что никто не узнает, к чему эти расспросы. Поэтому они казались бессвязными, и меня считали глупым. Что, в конечном счете, отцу было только на руку – никто и никогда не поверил бы, что поднять участок может «недалекий» парень вроде меня.
Но, не смотря на то, что все меня презирали, я все же был доволен жизнью. Я каждый день ходил на работу, знал, что делаю большое дело, верил, что признание не за горами. Как я был молод и наивен!
Когда брат неожиданно сказал «Прости, я не то хотел сказать», я только плечами пожал - что ответить? Меня его фраза не так уж и задела. Сам знаю, что всех бесил. А он, и достаточно часто, говорил мне вещи гораздо обиднее. Но Виктор задал еще вопрос:
- Почему ты ни разу ко мне не подошел?
- Надо ответить?
- В смысле?
- Ну ты же и так знаешь, почему.
- Я бы тебе помог.
- Мы оба знаем, что это не так.
- Ник…
- На надо меня у…
Я не договорил, скорчившись от боли. Похоже, это конец – действие снадобья брата заканчивается. Скоро мне будет еще хуже, уже и в глазах темнеет. Я должен использовать последний шанс сказать брату, что хотел. Но сначала дело.
Вик и сам понял, что закончить придется ему – пароли все я ввел, запустил основной алгоритм. Дело за малым – брат осторожно помог мне сесть у стены, а сам сел на мое место и начал щелкать по клавишам так же быстро, как я. И правда – времени остается все меньше – наши товарищи, похоже уже и не слышат друг друга. Но я верил, что у брата получится.
И правда, скоро Виктор все закончил. Осталось одно нажатие кнопки, и все вернется на круги своя. Мы снова станем теми, кем были – Марина и Юля обычными студентками, Вика мажоркой, Сергей мошенником с большими проблемами. Я простым охранником, а Виктор кошмаром всей моей жизни. Тогда я, правда, не верил, что это происшествие как-то изменит нас.
И пока все не вернулось на круги своя, я должен рассказать брату правду. Я понимаю, что после этого он будет относиться ко мне еще хуже, еще чаще станет доставать. Но сегодняшний день мне доказал, что умереть можно в любое время. И я не хочу оставлять недосказанность и иметь секреты от брата. Поэтому, когда Виктор уже почти нажал Enter, я крикнул:
- Подожди!
- Что-то не так? – насторожился брат.
- Нет. Просто ты должен кое-то знать.
- Ник, может, потом? Наши жизни на волоске.
- Вик. Это очень важно. Пожалуйста.
Я очень редко просил брата о чем-то. Но мне было, действительно, важно это рассказать. Не смотря на то, с каким трудом сейчас даются слова, и как тяжело будет снова видеть ненависть в глазах родного брата. Я почувствовал облегчение, когда брат кивнул, и начал рассказ.
Тогда еще у нас все было хорошо. По крайней мере, мне так казалось. Мой брат всегда был практичным, даже можно сказать циничным. А я вечно витал в облаках. Он к любой проблеме подходил с конкретным, разработанным планом. Причем планировал буквально за минуты. Я же полагался на удачное стечение обстоятельств. Я любил фантазировать и что-то изобретать. А вот планирование мне казалось ужасно скучным. Так что мы с братом идеально дополняли друг друга.
Отец с детства пытался выведывать у меня те или иные вещи, касающиеся брата. Хорошо ли он учится? Не хамит ли старшим? Не влезает ли в неприятности? Не участвует ли в драках. Конечно, я уклонялся от расспросов подобного рода – сама мысль стучать на брата казалась немыслимой.
Но, честно говоря, было обидно, что его всегда интересовал Виктор, и никогда я. но я не завидовал. Тем более отец внезапно изменил мнение относительно того, кто будет его наследником. Раньше почему-то само собой разумелось, что наследник может быть только один, и это Виктор. Всегда так было, что отец любил его больше. Я не ревновал – брата любил. И тут отец объявляет, что мы с Виктором равны, и оба, пятьдесят на пятьдесят, унаследуем семейный бизнес. Я был этому рад не из-за денег, они всегда меня мало волновали. Меня грела мысль, что мы с братом будем работать и идти по жизни вместе.
Только брата не радовала. Всего через неделю после этого заявления отца он подставил меня, спровоцировал школьную драку, зачинщиком которой почему-то сочли меня. Нашелся с десяток свидетелей, которые сказали, что еще и именно я вылил в окно грязную воду из ведра, которой окатило как раз нашу классную. Хоть я и близко к нему не подходил.
Тогда меня чуть не исключили, отец замял это дело. Но сказал, что я недостоин быть его наследником и работать в институте. И только Виктор был весь в белом. И пока мы учились в школе, было еще много всего. Мне бы ненавидеть его, но и я перед братом виноват.
Итак, хоть я ничего не говорил отцу о брате, он откуда-то все узнавал. Я подозревал Славку Сидорова – нашего приятеля, не очень близкого, но навязчивого. Даже пробовал сделать так, чтобы он с нами перестал зависать. Но брату нравилась Славкина лесть, а напрямую я не мог кого-то обвинить, не имея доказательств. И это моя большая ошибка.
А однажды и мне пришлось выступить в роли стукача. Брат решил сделать кое-что реально опасное. Он вздумал прыгать с крыши высотки с полными отморозками. Он думал, ничего не случится. Но я случайно узнал, что оборудование, которое они используют, очень хлипкое. И что они все не ценят жизнь – это типа русской рулетки для них. И они для смеху решили утянуть за собой богатенького мальчика.
Я пытался поговорить с Виктором. Он не слушал. И у меня не было выхода – я рассказал отцу. И стал ничем не лучше Сидорова. Тем более, наверное, брат решил, что заложил его именно Славка – подрался с ним и не говорил причины. А я до сих пор чувствую себя виноватым – я должен был достучаться до брата, а не закладывать его. И, не смотря на последствия, я доволен, что все рассказал.
Виктор Бояринов
Вот же придурок! Недалекий идиот, не видящий дальше своего носа! Как я мог решить, что это Никита постоянно сливает отцу информацию? А он как мог подумать, что я начал травлю из-за того, что не хотел делиться с ним деньгами нашего отца?
О том, в чем Никита сейчас признался, я знаю очень давно. Собственно, с самого начала. Я подслушал его разговор с отцом, когда он меня заложил. Я и сам понимал, что затея так себе, но уже дал слово, что буду участвовать, и не хотел идти на попятную. Так что, хоть от отца и здорово прилетело, мне было на руку, что он узнал. Но раньше и более безобидные мои планы порой срывались, я даже решил, что это Сидоров и уже обдумывал план мести. А оказалось – Никита! Так вот почему отец решил сделать его наследником наравне со мной!
Такие мысли вертелись в голове, и я даже не подумал, что, прежде чем хоть что-то предпринимать, надо поговорить с самим Никитой. Потребовать объяснений. Но мне всегда действия давались лучше, чем слова. И поэтому я сразу же начал действовать. И двигала мной ненависть, в которую за пять минут подслушанного разговора превратилась любовь к брату.
Это я организовал настоящую травлю, я выставил брата в самом худшем свете. Но, когда это делал, я на самом деле не думал о деньгах. Мною двигали два основных мотива – желание доказать отцу, что его стукачок ничем не лучше меня. Пусть даже путем лжи и провокаций. И сделать Нику как можно больнее.
Да, драка с Сидровым была. Он слишком буквально понял мое второе желание. И пытался нанять каких-то бандитов, чтобы они Ника отметелили. В то время это было еще проще, чем сейчас. Не проблема для любого с деньгами, школьника в том числе. Он мне похвастаться решил. Но, узнав об этом, я и сам не заметил, как заехал тому по физиономии. Вот только после этого еще больше стал ненавидеть брата. Меня бесило, что я, весь такой циничный, подрался из-за него. И эту вину возложил на Ника.
Когда брат рассказал про то, что отец сделал с ним и его будущим, я искреннее решил помогать брату. Потому что простил его. Решил, что он уже достаточно наказан за то, что делал. И я могу закрыть эту тему и снова стать хорошим братом. Но, решив так, я все же не чувствовал себя виноватым в достаточной мере за то, что делал. Потому что считал, что Ник сам это заслужил, если даже я и был жесток.
Но только я не мог предположить, что Ник только один раз сдал меня отцу. И сделал это из лучших побуждений – ради моего блага, не для себя. И, похоже, до сих пор считает себя виноватым.
И еще думает, что я такой подонок. Что травил его столько лет ни за что. И все равно продолжает считать своим братом. И ему нужно мое прощение.
Вот только за что же мне его прощать? И как мне теперь простить себя самого? Пусть времени не остается, я задал вопрос, который для меня сейчас казался самым важным, даже важнее спасения мира:
- Ник, почему ты со мной не поговорил? Ты мог бы сразу все объяснить.
- Я боялся.
- Меня?
- Я понимал, что ты меня не простишь. Ты не умеешь прощать.
Вот это заява. Обидно, честно говоря. Хотя… Положа руку на сердце, если бы брат тогда, сразу, все рассказал и попросил прощения… Я не знаю, простил бы его или нет. Тогда я был еще циничнее, чем сейчас, злее. И, хоть искренне хорошо к брату относился, понятие не имею, понял ли бы его благие намерения. Наверное, я не творил бы те жестокие вещи… Но боюсь, что что-то все же сделал бы. И если сейчас хотя бы могу сказать, что не знал, в том случае у меня не было бы и этого оправдания.
А вдруг я бы все понял, и у нас с братом и сейчас были бы прекрасные отношения? Жаль, этого никогда уже не узнать. Игры со временем – одно из немногих, что под запретом в нашем институте. Слишком опасны парадоксы, которые это может вызвать.
Ужасно хотелось прямо сейчас сказать брату, что я давно все знал. Даже то, чего не было. И что я прощаю и прошу прощения у него. Сейчас понимаю, что я должен был сказать это именно в тот момент, рискнуть еще раз. Это в дальнейшем многое бы упростило. Но тут я увидел, как манекены прорываются в павильон, и принял другое решение.
Рука манекена пробила стену павильона, еще чуть-чуть и они зайдут. Ник вздрогнул, увидев это. Я среагировал, моментально нажав на кнопку. И завертелось.
Программа загружалась, мы оба не знали, получится или нет. Мне было страшно. И Нику тоже, я видел по его глазам. Я сел рядом с ним – если мы сейчас умрем, мне больше всего хотелось быть рядом…
В следующий миг все кончилось, как-то сразу. Я снова стоял там же, в торговом центре. Вокруг ходили люди, веселые или озабоченные своими мелкими проблемами. Не знающие, что находились в миге от конца. Где-то тут все остальные, чудом спасенные. Где-то мой брат. Надо было найти его.
Но я принял другое решение. Да, я многое прочувствовал и понял. Я сделал из ситуации выводы. Но сейчас спасать надо мир – срочно ехать в институт и подключать нашу службу безопасности к поимке злодея.
К тому же сейчас с братом все в порядке, а у нас классная служба безопасности. Думаю, разберемся с негодяем уже к вечеру, и можно будет спокойно налаживать с братом личные отношения.
Спустившись вниз, я зашел в комнату охраны. Там меня знали - я порой заходил, когда хотел дать брату в очередной раз понять, что он ничтожество, а я весь из себя такой крутой. Так что на меня посмотрели подозрительно, когда я попросил передать моему брату записку. Я не знал номер мобильника Ника – он его сменил и не дал мне по понятной причине. Так что я записал свой номер и попросил перезвонить.
Записку все же взяли, и я поспешил в институт, где посмотрели мои записи и стали действовать.
На записях не было Никиты. Были все действия, но почему-то складывалось впечатление, что я все провернул один. Отец. Он каким-то образом на всех наших устройствах заблокировал любые упоминания о моем брате. Нет. Это возможно, и достаточно легко. Но только зачем ему все это…
Я обычно человек очень рациональный. Никогда не следую эмоциям и не лезу в драку, не будучи полностью уверенным в победе. Но только не в тот раз. Я чувствовал такие злость и раздражение, что, казалось, сейчас лопну. И немедленно побежал к отцу, разбираться. Он как раз дал необходимые указания начальнику охраны, я в дверях столкнулся с этим раздражающим типом, Алексеем Соболевым. И, плотно закрыв дверь, выплюнул обвинения отцу в лицо. Некоторое время он молчал, а потом сказал, скучающим тоном:
- Вик, у нас что, сейчас нет более важных тем для разговора?
- Ник мой брат. Для меня нет более важной темы.
- В любом случае, ты очень устал, побывал в настоящем кошмаре. Сейчас тебе следует пойти домой, отдохнуть.
- Ник тоже был в том же кошмаре. Только вот почему-то об этом никому не узнать.
Отец злился, я это видел, вот только сам в тот момент был зол гораздо сильнее. Я хотел немедленно получить все ответы. И даже зная, что отец мне их не даст, понимая, что разговор обречен на провал, я все равно не мог остановиться. Со мной такое было впервые.
Отец, тем временем сказал, очень медленно и спокойно, первый признак того, что он в бешенстве:
- Виктор, ты сейчас орешь в кабинете у начальника.
- Неужели надо обязательно ехать домой, чтобы поговорить с отцом?
- Я не это хотел сказать, а то, что тебе, в любом случае, следует сбавить тон.
- Я не понимаю, почему ты так поступил с Никитой.
- Тебе и не надо – это мое решение. И оно на пользу, прежде всего, тебе.
- Мне на пользу иметь возможность быть хорошим братом.
- И давно ты так считаешь?
- С сегодняшнего дня.
- Уверен, что не изменишь мнение завтра?
- Я уверен в одном – я введу Никиту в штат и добьюсь справедливости. Это мой долг старшего брата.
Я громко хлопнул дверью, выйдя из кабинета отца. Полагаю, он разозлился. Но ничего мне за это не будет – простит. Отец никогда долго не злился на меня. Но сейчас при мысли об этом мне стало только хуже – вспомнилось, как он наказывал Никиту даже за мелкие проступки, при том, что мне сходило с рук многое. Сначала я был недостаточно взрослым, чтобы это понять, либо пойти к отцу за пояснениями. А потом мне это начало нравится. Я даже специально подставлял Никиту, зная, что даже если правда раскроется, ничего мне не будет.
Сейчас я должен подумать, как защитить Никиту от отца. Чувствую, предстоит нелегкий бой. И, чтобы выиграть, надо понять, с чего все началось? За что отец так с Ником?
До вечера я ничем не занимался. Хотелось попросить разрешения поучаствовать в поимке негодяя, но просить сейчас что-то у отца идея явно не из лучших. А Соболев точно откажет, не такие у нас отношения.
Вообще я ввел его в институт сам, назло Никите. Еще в школьные годы познакомил с отцом. Потому что знал – они с Ником терпеть друг друга не могут. Мне было все равно, но и я не общался с Соболевым из солидарности.
И вот после того, как, как мне казалось, узнал про брата гнусную правду, я со злости стал общаться с Соболевым дружески. Подарил ему диск с автографом популярной тогда группы, который вообще-то приготовил для брата. Дней десять назад был концерт, но отец купил билет только мне. Мол, Ник плохо себя вел (фигня, я себя вел еще хуже). Брат расстроился, и я подписал диск для него. Но сначала было некогда отдать. А когда собрался… тот самый разговор круто поменял мои планы.
Я подарил диск Соболеву на глазах у брата и получил удовольствие, видя, как исказилось его лицо. А потом изображал с Соболевым друзей-приятелей. И дошло до того, что представил его отцу как друга.
А дальше уж Алексей постарался сам, придя к отцу после армии и внаглую попросив работу. Я не признался отцу, что врал. И Соболев стремительно взлетел по карьерной лестнице. Вот только я его терпеть не могу. Может потому что он воспользовался моим желанием насолить брату ради собственной выгоды. А может потому, что он постоянно мне напоминает про этот поступок. Или потому, что Никита его терпеть не может, не может быть, чтобы без причины. В последних двух мыслях признался себе только после случая в ТЦ.
Как бы то ни было, мне осталось ждать. И ожидание было вознаграждено – негодяя поймали. Теперь его упрячут в нашу собственную тюрьму – изолятор, для тех, кто слишком много знает.
Мне сказали, что я смогу поучаствовать в допросе не раньше, чем через пару дней. Сначала служба безопасности поработает сама. И это хорошо – надо пока поговорить с братом. Я знал, где находится общежитие, в котором живет Ник, и направился туда. Признаться, не смотря на неприязнь к самому себе, тогда мне все представлялось легко и просто – я попрошу прощения, Ник простит, и все будет как раньше. Конечно, я ошибался.
Глава Глава 8: "Что дальше?"Никита Бояринов
Даже не верилось, что все получилось. Я, действительно, считал, что умру. Потому и сделал это признание. Теперь осталось только сменить фамилию и бежать из страны – мой брат очень жестокий и мстительный, боюсь даже предположить, что он придумает…
Но тогда в голове была только одна мысль – все получилось! Я даже не заметил, что до сих пор не отпустил Нику. А ведь верно – мы вернулись ровно в тот момент, в котором для нас раскололась реальность. Миллисекунда – это не секунда, еще никаких действий совершено не было.
На самом деле, конечно, саму технологию необходимо уничтожить. Страшно представить, что с ней могут сделать негодяи. Только представьте – у кого-то будет возможность останавливать время. Точнее, время-то не остановится, оно не останавливается никогда. Но все, что совершено в миллисекунде времени, фактически, будет считаться совершенным мгновенно. Настоящая катастрофа – надеюсь, служба безопасности института сумеет это предотвратить.
Тем временем со мной произошла тоже, своего рода, катастрофа. Я не успел отпустить Нику, как подоспели ее друзья. Некий Кислов оказался крутым перцем (точнее, не он, а его отец, но сути это не меняет), нажаловался моему начальству на мое якобы недопустимое поведение.
Прибежало руководство, от меня требовали извинений. Ника молчала. Наверное, не стоило судить так строго. В конце концов, девушка пережила настоящий шок, да и не умеют мажорки бороться с трудностями.
Но мне стало обидно, не смотря на недавние мысли о том, что мы с братом отчасти виноваты в произошедшем. Я понимал, что надо, но так и не смог заставить себя извиниться. Конечно, меня уволили. Сказали к вечеру собрать вещи и убраться из общежития. Друзья увели Нику, и она даже не оглянулась.
Когда уходил, зашел в комнату охраны переодеться. Ко мне коллеги относились вполне нормально. Друзей не замел, но и недоброжелателей тоже. Обычные рабочие отношения. Поэтому по поводу моего увольнения никто не убивался особо, не рвался восстановить справедливость, но никто и не злорадствовал. Восприняли как факт, и все.
Представляю реакцию Виктора, когда он узнает! Даже думать не хочется… Но я подумал, и как раз в этот момент мне передали записку от брата. Оставил свой телефон, поговорить, значит, хочет.
Наверное, надо. Мои извинения кажутся неполными, потому что я не дождался реакции того, перед кем извинялся. А разве не для того это делают, чтобы принять последствия? Иначе это просто сделка с совестью и за искреннее раскаяние не считается. К тому же у меня осталась вещь брата, которую обязательно нужно ему отдать.
Поэтому я сохранил телефон брата. Решил позвонить и встретиться как-нибудь позже. Тогда, честное слово, не было сил.
Я был слишком измотан, устал и был очень расстроен. Все же увольнение оказалось полной неожиданностью. И хоть это не такая уж большая трагедия – далеко не работа мечты, все равно я совершенно не знал, что дальше.
Сначала я добрался до общежития машинально, на автомате собрал все вещи, чай не в первый раз. И только потом задумался – куда пойду?
В принципе, и думать нечего. Вариант один – к Алисе. Она замечательная девушка, только она понимает меня. Хоть я часто задаюсь вопросом – ну зачем умной, красивой девушке такой неудачник, как я? Мне так повезло с ней, что порой я неосознанно искал какой-то подвох. Ну не может меня любить настолько идеальная женщина.
С другой стороны – ну разве не может и мне в этой жизни хоть в чем-нибудь повезти? Я не лучший из людей. Но искренне стараюсь, и всегда восхищался Алисой. И хоть у меня нет возможности дарить дорогие подарки, как не раз ехидно замечал брат, я всегда готов помочь, поддержать. Надеюсь сейчас, когда карточный домик моей жизни в очередной раз оказался разрушен, и она подержит меня.
Сергей Труханов
Даже не верится, что мы выбрались из этой заварухи живыми. Я не до конца понял, что вообще произошло – никогда не отличался академическим мышлением. Ясно одно – все из-за какой-то разработки. И братья, которые всех спасли, имеют к этому непосредственное отношение.
У меня, когда они куда-то ушли сквозь стену, возникла мысль, что господа ученые просто свалили и бросили нас. Возможно, это говорит во мне цинизм - я так часто ошибался в людях, что теперь остерегаюсь им доверять. Поэтому, когда понял, что Вик и Ник неплохие ребята, автоматически начал искать в них недостатки, чтобы не привязываться. На самом деле это много раз спасало мне жизнь, когда люди, в конце концов, оказывались вовсе не такими хорошими, как казалось на первый взгляд.
Но сейчас не тот случай – они спасли нас, я это понял, когда оказался снова там же, откуда начал. Тот же ТЦ, словно ничего и не было. Эх, жаль надо срочно спасать свою шкуру, с удовольствием бы поболтал с братьями про их секретные разработки.
Вот с кем не хотелось бы встречаться, как это с девчонками - подругами по несчастью, ни с одной. Нет, ориентация у меня совершенно правильная, не подумайте. Просто, действительно, все три не в моем вкусе.
Сначала казалось, что нравится Ника. Правда, симпатичная. Но вот характер… Такая предаст и не задумается. Единственное, что я мог бы сделать, это использовать ее в одной из своих афер. Но думать надо не про это.
Их студенток та, которая Марина, мне совершенно не понравилась. На нее, скорее всего, можно положиться, но внешность… К тому же ну о чем можно вообще разговаривать с девушкой, которая оказавшись в ситуации, как наша… читает налоговый кодекс! Тут вообще без комментариев, и думаю, все со мной согласятся.
Юля… Нечто среднее между Никой и Мариной. Тоже не привлекает.
Впрочем, не о девчонках надо думать, а скорее отсюда уматывать. Я понял одно – хочу выжить, любой ценой… Ну в разумных пределах.
Главное - я больше не намерен сдаваться. Тем более, какое имею на это право, если братья вытащили нас из такой вот безнадежной ситуации. Они не опустили руки, почему должен я?
Первым делом мне надо убраться из города. Угнать сейчас тачку и на ней свалить. Если мне повезет, хозяйка, зависшая в торговом центре, не сразу заметит пропажу своей любимой машинки. И у меня будет шанс.
Выберусь из Москвы, брошу тачку и свалю куда подальше. Прямо сейчас сниму с карты все наличные. Конечно, меня засекут – люди Сокола есть и в ментовке. Но немного времени у меня все же будет. Немного удачи, и все получится… Или не получится, но и тогда я буду знать, что сделал все, что мог.
Сначала все шло точно по моему плану. Я и деньги снял, и на стоянке заметил именно такую тачку, которая нужна. По правде говоря, я ее приметил еще когда с Виктором были тут у его машины, ища этот… как его… активатор, кажется. Машинка чисто женская, ее владелица тут еще часа три пробудет точно, да и вряд ли люди Сокола быстро сообразят, что это я за рулем столь гламурного транспорта.
Пришлось изрядно поколесить по городу. Каким-то образом Сокол организовал проверки на всех постах, а я не мог попасться ментам – сразу сдадут. Я колесил до вечера, так и не выехал из города, и энтузиазму поубавилось.
Тут заметил собственной персоной Ника – сидел на автобусной остановке с совершенно потерянным видом.
И появилось то, что меня, казалось, оставило – мое знаменитое шестое чувство. Внутренний голос вопил, надрываясь – остановись. Я всегда верил до конца только себе. Поэтому, хоть и не хотелось втягивать хорошего парня в свои проблемы, все же остановился и спросил: «Подвести?»
Ника Березина
Ура!!! Спасена!!! Я была так сильно рада, что сама не заметила, что раздражающий охранник держит меня за руку. Да, он меня все так же раздражает. Хоть он и помог нам найти выход из тупиковой ситуации, даже я поняла, что отчасти благодаря ему мы в ней и оказались. А от другой части благодаря его брату, типу еще более неприятному.
Единственный, кто мне понравился – это Сергей. Он кажется благородным, обеспеченным человеком. Еще и неглуп, силен… Еще и врач, уважаю эту профессию. Хоть и не хотела бы иметь мужа врача, но кто о замужестве говорит? Вот для приятного времяпрепровождения он вполне сгодится. Надо бы разыскать, наверное, он до сих пор тут…
Тут я и заметила, что охранник меня не отпустил. Хотела на него прикрикнуть, но подоспели приятели, которые и втянули меня в эту историю. И самым рьяным моим защитником оказался, как ни странно, Валера. Впечатлило, как он добился увольнения этого грубияна. И, уходя в компании людей своего круга, я подумала о том, что, хоть Сергей мне и понравился, пожалуй, стоит дать шанс Валере. Сегодня ему повезет.
Юля Подушкина
Разве это я совсем недавно страдала от неразделенной любви? Да кто он такой, чтобы заставлять меня плакать? Тем более, теперь у меня на примете кое-то гораздо лучше – Виктор. Он хорош собой и очень круг. Я точно знаю – мы созданы друг для друга! Уверена, он тоже.
На самом деле, когда мы оказались там же, где все и начиналось, я была уверена, что он найдет меня. Ну или хоть сообщит свой номер. И, хоть многие мои знакомые (особенно ханжа Марина) говорят, что девушке не следует навязываться, я далека от таких предрассудков – не раздумывая позвонила бы.
Но Вик никак не дал о себе знать, разочаровывает. Однако, скорее всего, он найдет меня в ближайшее время. Мы столько вместе пережили, не может быть, чтобы это для него ничего не значило. Однако я понимала, что и самой надо бы что-нибудь предпринять. И сказала об этом Марине, хоть и была уверена, что подруга будет против. Однако меня ждал сюрприз.
Марина Говорова
Ну да, это не в моих правилах. Но разве правила помеха любви? В конце концов, да, для Юли этот Виктор просто очередное увлечение. А сам он, я уверена, уже про нее забыл. Но не буду пока разочаровывать. К тому же впервые в жизни я собираюсь помочь не бескорыстно – у меня появился свой интерес.
А что? Я тоже живой человек. Как долго мне жить чужими интересами? Мне понравился Никита, и я уверена, что, помогая Юле встретиться с Виктором, выйду на след его брата. Потому что, не смотря на то, что говорил сам Никита, между ними далеко не все кончено. Я уверена – братья помирятся. И я не знаю, что Никита думает обо мне, но не прощу себе, если не узнаю. Не зря говорят умные люди – лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть.
Юля была удивлена, но рада. Она так привыкла, что я всегда бескорыстно помогаю, что и не подумала, что и у меня могут быть желания. Оно и к лучшему. Мы прошли в комнату охраны, хотели там встретить Никиту. Его не было, но я заметила на столе записку с телефоном Виктора. Как я и думала – просил брата позвонить. И пока Юля ругалась с пытавшейся выпроводить нас охраной, я незаметно сфоткала записку. Начало положено.
Виктор Бояринов.
Доехав до общежития, хотел пройти сразу к брату. Но неожиданно меня остановили. Это странно – я пару раз тут был, когда желание сказать брату гадость становилось непреодолимым (номера его, повторюсь, у меня не было), и никто не препятствовал, как оказалось, все изменилось.
Вот значит как, уволили. Из-за этой Ники. Мне плевать, кто родители девчонки-мажорки, я с ней обязательно поговорю. Как посмела унизить моего брата!? Я был так зол, что как-то не брал в расчет, что в этот день, собственно, за этим и приехал в ТЦ. Все равно как я это сделаю, но извиниться ее заставлю.
А вот восстанавливать брата на работе никого заставлять не буду. В конце концов, это к лучшему. Не следует моему брату работать обычным охранником. Теперь он без работы, так что мое предложение точно примет. Как я тогда думал.
Я поехал к Алисе. У меня, честное слово, не было никаких иных намерений, кроме разговора с братом. Я был уверен, что приеду с ним в одно время, или позже. Понятно, что после того, как его выселили их общежития, найти его можно только у невесты. Я предполагал так – приеду, застану там брата, мы поговорим, помиримся и выйдем вместе на работу. А там и ситуация с отцом как-то устаканится.
Наверное, это оттого, что мне в жизни так легко все давалось. Ну еще бы – с моими мозгами и моим отцом… Вот я и привык к тому, что любые проблемы легко решаемы. Только не все идет по плану.
Я не успел ничего сказать, как Алиса впилась в мои губы поцелуем. Не скажу, что было неприятно… Но сначала я подумал – раз полезла целоваться, значит Ник пока не пришел, и только потом оттолкнул невесту брата, она обиженно бросила:
- Ника нет.
- Я понял. Он скоро должен прийти.
- Зачем тогда ты приехал?
- Я приехал к брату, не к тебе.
На хорошеньком личике Алисы мелькали мысли, их можно было читать без всяких специальных устройств. Считает, я приехал специально, чтобы Ник увидел нас вместе, что хочу еще больше навредить брату, окончательно доломать его жизнь.
Конечно, я в курсе, что окружающие считают меня подонком и негодяем. И вообще-то по большей части они правы. Но мне все равно стало как-то неприятно. И, хоть не в моих правилах оправдываться, я все же сделал исключение:
- Я не собираюсь портить ваши с братом отношения.
- Зачем ты тогда здесь?
- Нику нужна помощь, но он не попросит ее, я должен предложить сам.
- Бред какой! Я что должна в это верить?
- Ты ничего мне не должна. И объясняться с тобой я не собираюсь, оставлю это для Ника. Тебе нужно знать только то, что, что бы между нами ни происходило, с этой секунды все кончено.
Я не испытал обиды, увидев облегчение в глазах Алисы. На самом деле даже наоборот – обрадовался, что теперь у них с Ником точно все будет хорошо. Раз она так испугалась, что я открою брату правду и обрадовалась, что не собираюсь этого делать. В конце концов, не смотря на приятную внешность и определенные умения, мне Алиса никогда не нравилась. С ней было хорошо проводить время, и я наслаждался мыслью, что забираю то, что принадлежит брату. На самом деле даже не исключал возможности перед свадьбой открыть Нику, как близко знаком с его невестой. И наслаждался мыслями о том, сколько боли ему этим причиню. Ну да, не отрицаю, я негодяй.
Все же не думаю, что я на самом деле сделал бы это, даже если бы брат так и не открыл правду. Мы много о чем думаем, чего никогда бы не совершили, так уж люди устроены. Но даже сейчас меня порой передергивает оттого, что я допускал саму возможность этого.
Тогда я совершил очередную ошибку, не первую даже за один этот долгий день. Я не отказался от прощального поцелуя. И ведь он был мне совершенно не нужен. Но был нужен Алисе – ей хотелось красиво завершить все, что между нами было. Попрощаться и в дальнейшем воспринимать меня только как брата Никиты. Не смотря на то, что не испытывал к Алисе нежных чувств, я всегда ее отлично понимал. И не смог отказать в такой, как казалось, малости. И еще одну ошибку совершил прямо перед этим – зайдя, не закрыл за собой дверь.
Было поздно, когда мы, слившись в долгом поцелуе, услышали голос Никиты: «Алиса, прости, что без предупреждения, просто у меня был очень тяжелый день и …» Даже при том, что мы успели оторваться друг от друга, то, чем только что занимались, было слишком очевидно. И я, увидев боль в глазах брата, ощутил чувство полной безнадежности и потери контроля над ситуацией. Я понимал, что надо это как-то исправить. Я должен был сказать, что все не так, как думает брат. Успокоить его. Но и сам, осознавая, какую сильную боль только что причинил Нику, был в ужасе и не знал, что сказать. И это было очередной большой шибкой – инициативу перехватила Алиса:
- Никита, все не так, как ты думаешь. Он просто пришел и… Это вышло случайно.
- Ты врешь… Да это уже и не важно.
- Никита. Мы расстались. Это правда, и ты знаешь это, - брат нас сканировал, простейший прием. Алиса все испортила, попытавшись солгать. Поэтому я понадеялся, что все наладится, если скажу правду. Но было поздно. Ник только головой потряс:
- Знаешь, я до последнего не верил в то, что ты настолько подонок. Даже наделся в глубине души, что все наладится. Но я устал быть твоим братом.
- Ник, куда ты пойдешь?
- Не твое дело. Забери.
Я на автомате поймал то, что кинул брат. Мой активатор. Долю секунды смотрел на него, но когда поднял глаза, Ника уже не было. В воздухе растворился. И судя по взгляду Алисы, скорее всего, буквально.
Но сейчас невесту брата, очевидно бывшую, занимало не то, что в воздухе рассосался человек – ее занимало расставание с любимым и необходимость на кого-то выплеснуть негатив. А в комнате был только я…
Ну да, согласен, я не ангел… Но обвинения, которыми она сыпала… Мол, я нарочно пришел к ней и подстроил так, чтобы нас увидел Никита. Никогда такого не было в мыслях. Даже когда думал рассказать ему об этом, сам не знаю всерьез или нет, все равно имелось в виду именно рассказать – не показать. А уж то, что с самого начала ухлестывал за ней только ради мести Нику… Наверное, надо было как-то объясниться… Только я разозлился. Так разозлился на эту девку, которая сама не отказалась от близких отношений с братом парня, не порвала с этим, когда парень стал женихом, а теперь еще и меня упрекает. Я даже не понял, в какой момент тоже стал кричать:
- Да кто бы говорил! Что же ты, так сильно любящая Никиту спала-то со мной?
- Ты сам меня соблазнил!
- Да неужели! Не помню, чтобы ты сильно сопротивлялась. Не я, так любой другой!
- Только что шлюхой меня назвал!?
- И заметь, ты сама это сказала.
Я начал успокаиваться. Так всегда в критические моменты. Просто осознал, что пока выясняю отношения с человеком, совершенно мне безразличным, брат где-то там, с выбитой из-под ног почвой, совершенно не знает, что делать. Может он и откажется со мной говорить, но прямо сейчас я должен найти Ника и убедиться, что все в порядке. И я вышел из квартиры, не обращая внимания на Алису, все еще продолжающую кричать.
Никита Бояринов
Наверное, хуже может стать всегда пока ты жив. Каждый раз, когда считал, что хуже просто быть уже не может, что-то происходило. И я понимал – таки может. Наверное, я просто неудачник. Вероятно, на моей линии жизни почти нет радостных моментов.
Конечно, были времена, когда я чувствовал себя счастливым. В основном эти ощущения были связаны сначала с братом, Виктором. А когда он из-за каких – то денег предпочел видеть во мне не брата, а врага, у меня появилась Алиса. И только наедине с ней я чувствовал, каково это – быть счастливым. И что теперь?
Когда понял, что невеста и брат за моей спиной встречались, не знаю, почему не провалился на месте сквозь землю – глаза почти ничего не видели, кровь стучала в висках, а сердце билось так сильно, что казалось, я сейчас его выплюну… Я не знаю, как смог говорить с ними. Я не знаю, что еще случилось бы со мной, если бы в тот момент брат по привычке начал издеваться…
Но он не стал, он говорил так, будто его главным желанием в жизни было, чтобы я поверил ему. И если Алиса начала со лжи, брат сказал правду.
Я позже понял, что это была первая возможность помириться с братом. Прямо тогда мы могли объясниться, снова стать братьями и избежать многих проблем, с которыми нам обоим впоследствии пришлось столкнуться…
Да, могли бы, но тогда я не думал об этом, во мне говорили боль и обида. Не знал, на кого больше. Только понимал, что не хочу никогда видеть ни одного из них.
Я сам не понял, как оказался на пустой автобусной остановке. Хорошо хоть, похоже, в Москве. На самом деле этот эксперимент я сам устроил. Хотел узнать, можно ли телепортироваться в любое место при возникновении угрозы. Я продолжал опыты после того как меня выгнали, пока оставались активаторы – пользовался тем, что успел выгрузить в свое подпространство.
Конечно, в миллисекунде времени это сработать никак не могло, это нисколько не удивляет. Удивляет, что именно эту ситуацию мой мозг счел угрозой. Я же не находился в смертельной опасности, если не считать опасность, что сердце выпрыгнет из груди от предательства той, что никогда уже не станет мне женой, и от жестокости брата. Но это все чувства. Видимо, действие зависит не от реальной опасности ситуации, а от того, насколько опасной ее считаем мы сами. Как и во многом, тут все основывается на эмоциях… Что ж, буду иметь ввиду.
Итак, я где-то на окраине Москвы, на остановке, я совершенно не знаю, что делать дальше. Я, и правда, думал, что оказался словно в вакууме. Не смотря на то, что, когда шел к Алисе, был очень уставшим и измученным, очень хотел спать и есть, сейчас не чувствовал ничего – все мои чувства были словно заморожены. Я не понимал, хочу ли чего-то вообще еще в этой жизни. и я не знаю, что было бы, если бы не случайность… Хотя те, кто в институте занимается этим вопросом, утверждают, что случайностей в принципе не бывает.
Машина остановилась и посигналила мне. Я подумал бы, что не мне, но кроме меня на остановке больше никого не было. Странно – машина женская, кто бы это мог быть? На миг мелькнула мысль – мажорка извиниться решила. Но я сам поразился ее абсурдности.
Тем не менее, все равно я не знал, что теперь делать. Так что – почему бы и нет? Я подошел и без раздумий сел на пассажирское место.
Труханов… Вот это номер. Странно, что он в такой импозантной машине. Еще страннее, что мы встретились, и именно сейчас. Сказать по правде, я не думал ни о нем, ни о двух девчонках, застрявших вместе с нами. Просто выкинул из головы – и без того полно проблем.
Но очевидно Судьба не зря нас связала, и совместные приключения не закончены – не из альтруизма же Сергей меня подобрал, явно ему что-то надо. И почему-то мне казалось, что и с Мариной и Юлей я тоже скоро увижусь. Что ж, я решил положиться на волю случая.
