Глава 1Пролог.
Что вы знаете о внимательности? Что вы знаете о самых близких вам людях? Всё? А вы в этом уверены? Вот и Гарри с Роном были уверены, что они знают свою подругу Гермиону, как собственные пять пальцев, но клубком их заблуждения можно было обмотать воздушный шар несколько раз.
Шестой год в Хогвартсе. Шестой год двое парней не догадывалась о том, что Гермиона Грейнджер на самом принадлежит к древнейшему роду чистокровных семей Забини. Как об этом могли не знать её лучшие друзья? Может быть, они просто не хотели замечать очевидного?
Много лет назад было сделано пророчество о Гарри Поттере, но кто бы мог подумать, что у этого пророчества была и вторая часть. Провидица смогла разглядеть, какой исход войны ждал всю магическую Англию. Карты легли хорошо вовсе не для Гарри Поттера и Ордена Феникса, так как рядом с ним не было Гермионы. Шляпа её распределила не на Гриффиндор, а на Райвенкло, где она по праву заняла звание королевы факультета, имея абсолютно чистую кровь.
Когда Тёмный Лорд пал, было принято решение о том, чтобы разлучить брата с сестрой, при этом поведав им правду. Маленькая Гермиона росла среди магглов, но Забини-старший под оборотным зельем всегда был рядом, а Блейз находился вместе со своей матерью в стенах по истине огромного и величественного Забини-мэнора. Родители и дети пообещали друг другу о том, что никто и никогда не узнает об их маленькой тайне.
Учась в школе, Гермиона и Блейз старались держаться отстраненно друг от друга. Ведь слухи по огромной школе расползаются с завидной скоростью бладжера. Нельзя, чтобы кто-то знал об их тайне, ведь она живёт только ради того, чтобы сохранять Гермионе жизнь.
Глава 1.
-Смотри, куда прёшь, грязнокровка! — презренно плюёт Малфой, намеренно задев меня плечом, когда я направляюсь в Большой зал на завтрак.
Книги, что были у меня в руках, рассыпаются по полу, как сахар из рваного пакета. Я, стрельнув в Слизеринца злым взглядом, встаю на колени для того, чтобы поднять их. Перед этим мой взгляд падает на брата, который искусно изображает некое подобие презренной усмешки, но я-то отчётливо вижу, что его глаза недобро горят. Хоть Малфой и его лучший друг, но Блейз не раз говорил мне о том, что у него чешутся руки всякий раз, как Малфой так или иначе задирает меня. Впору было бы уже привыкнуть, но щеки каждый раз предательски краснели от злости на Малфоя. Как же иногда хотелось прямо в лицо кинуть ему всю правду, глядя, как она размазывает довольную ухмылку по его физиономии, заставляя лицо вытягиваться.
Я глубоко вдыхаю, пытаясь собрать с пола разбросанные книги, а также остатки своего самообладания.
-Где же твои дружки, Грейнджер? Мальчик-который-не-знает-что-такое-расчёска и мальчик-который-не-знает-что-такое-новые-вещи, — насмешливо спрашивает Малфой, пиная носком лакового ботинка учебник, за которым я тянулась и в пол оборота глядя на Блейза, даря ему очередную усмешку.
Мои нервы лопаются, как мыльный шар от соприкосновения с поверхностью. Удивительно, что Малфоя не смыло волной моего негодования при этом.
С утра и так всё не заладилось. Сначала Джинни разбудила меня, завизжав на всю комнату, когда мама прислала ей платье на святочный бал, который состоится лишь через пару месяцев.
Кому в 7 утра приходит в голову мысль вскрывать посылки?
Затем Лаванда заняла ванную, пытаясь вылить на себя, кажется, все духи на свете, судя по запаху, который стоял в ванной комнате после неё. А затем я не могла найти своё эссе по зельеварению, как оказалось его взял Рон, чтобы списать, даже не спросив у меня. Годы идут, а он всё не пытается учиться. Интересно, что скажет профессор Снейп, увидев почти два одинаковых эссе? Очень надеюсь, что у Рона хватит ума заменить слова. Надеюсь. Очень надеюсь.
А теперь ещё и Малфой. Стоит тут, самодовольно улыбаясь. Очень хочется смыть его ухмылочку своим кулаком.
Резко подскочив на ноги, я достаю волшебную палочку, и её кончик упирается прямо в бледную шею этого надменного хорька.
-Иди куда шёл, Малфой, — отчеканиваю я.
Блейз говорит, что, когда я начинаю выходить из себя — у меня краснеют щёки, а голос становится до того тяжелым, что даже Хагрид не смог бы его поднять. Готова поспорить, что сейчас именно так оно и есть. Удивительно, что голос предательски не дрогнул от того количества злости, что сейчас плещется во мне.
-Брось, Драко, идём. Тео уже ждёт нас у подземелий, — встревает Блейз, касаясь руки Малфоя, и только сейчас я замечаю, что он тянулся за палочкой.
Блейз понимает, что из этого поединка никто не выйдет невредимым. Я и Малфой были одними из самых сильных волшебников на потоке. Боевые искусства, темная магия и зелья — вот что было коньком этого принца подземелий. С моей стороны были первоклассные дуэли, знание множества заклинаний, а также Окклюменция. В поединке я всегда знала, куда будет бить враг в этот раз.
Рука Малфоя замирает, и он отходит на шаг назад, не сводя с меня ненавистного взгляда серых глаз. Готова поспорить, что они буквально потемнели от злости и презрения. Но ведь не я начала с самого утра портить окружающим настроение лишь своим присутствием.
-Психованная, — выплёвывает он прямо мне в лицо и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом удаляется по коридору. Блейз оборачивается через плечо, и я буквально вижу, как на его лбу выступают морщины. Хочется поднять брови в ответ на его реакцию, но я не позволяю себе такой роскоши. Вокруг слишком много студентов. Нельзя привлекать к себе внимание. Даже лишний взгляд магглорожденной в сторону чистокровного волшебника может вызвать целое море вопросов, смывая всё на своем пути. В том числе и наш секрет.
Шумно выпустив воздух из лёгких, я убираю палочку и, собрав с пола все книги, направляюсь в Большой зал, где меня уже ждут Гарри и Рон.
-Гермиона, прости меня, пожалуйста. Я собирался тебе сказать об эссе, правда, — жалобно тянет Рон, как только я опускаюсь на скамью напротив него. Мне не нужно смотреть на него, чтобы понимать, что сейчас Рон в мольбе сдвинул брови, а может быть, даже и сложил руки в некотором подобии молитвы.
-Когда же ты собирался сделать это, Рональд? — холодно интересуюсь я, накладывая ложку овсянки себе в тарелку.
Всё же иногда я начинаю вести себя ужасно. Наверное, дают знать о себе чистокровные корни Забини.
Дыши, Гермиона, этот день когда-нибудь закончится.
Но ведь он только начался!
Я мысленно чертыхаюсь, про себя отметив, что даже диалог с собой выходит на уровень ссоры.
Конечно, мне не жалко для Рона это эссе. Просто то, что он взял его без спроса — ужасно раздражает.
-Сегодня, — быстро лопочет Рон. — Я бы сказал тебе сегодня же. Правда. Просто слишком много времени отнимают…ну…другие задания… А так я как бы сказал тебе… Просто ты вчера…ну…поздно пришла…и я забыл…а потом забыл вернуть тебе его… — Рон чешет затылок, не глядя мне в глаза. Его вдруг очень заинтересовал кунжут на булочке, которая лежит у него в тарелке.
Я ещё несколько секунд сверлю друга взглядом, пытаясь не стукнуть его за слишком большое количество слов-паразитов в речи и неспособность выдержать мой взгляд, а затем сменяю гнев на милость.
-Хорошо, — просто отвечаю я, продолжая усердно втирать джем в кусок хлеба.
Я чувствую, что Гарри, сидящий рядом, заметно расслабляется, опустив плечи и выпустив воздух из легких. Он терпеть не может, когда мы с Роном ссоримся. Гарри в наших ссорах всегда старается занять нейтральную сторону, а также не быть пораженными нашими вспышками гнева. Стоит отметить, что далеко не всегда ему это удается.
Однажды в процессе ссоры я так быстро махала руками, пытаясь что-то доказать Рону, что стукнула Гарри по переносице, сломав очки. К слову, этот безмолвный аргумент Гарри быстро остудил мой пыл, а простое Репаро вернуло очки в исходное положение.
-Хорошо! — радостно вторит мне рыжий друг, растягиваясь в улыбке и потянувшись за ещё одной булочкой, — В следующий раз я обязательно спрошу у тебя разрешение.
Нож, которым я так старательно намазывала джем на булочку, замирает в моей руке, и я поднимаю взгляд на Рона.
Клянусь, этот день начинает меня бесить.
-Что?! — спрашиваю я слишком громко, и Невилл, Симус и Дин удивлённо поворачиваются в нашу сторону, прекращая свой разговор о проходящих мимо девушках, — В следующий раз, Рональд, ты сам напишешь эссе!
Конечно же не напишет. Ты снова дашь ему списать, всегда давала. А профессор Снейп снова скажет, что мистер Уизли не отличается особыми умственными способностями, раз не в состоянии подбирать синонимы к исходному тексту.
О, ну заткнись уже!
-О, просто не говори больше ничего, Рон, — стонет Гарри, покачав головой и почти повторяя интонацию моего внутреннего голоса.
Рон послушно поджимает губы, но уже через минуту присоединяется к разговору Симуса, Дина и Невилла, иногда бросая на меня виноватые и извиняющие взгляды.
* * *
-Да что эта грязнокровка вообще о себе возомнила?! Как она смеет угрожать мне? — негодую я, пока мы с Блейзом идём в сторону подземелий.
Друг идет впереди, не много опустив плечи. Я же пытаюсь не захлебнуться, или хотя бы не поперхнуться собственным негодованием. Где-то в груди будто сидит тысяча молотков, отбивая в такт пульсу и задавая ритм моему гневу.
В подземельях всегда пахнет…странно. Но этот запах уже на столько въелся в одежду, кожу, волосы и всё вокруг, что я перестал обращать на него внимание. Он даже начинает не много успокаивать. Начинаешь чувствовать себя в безопасности, когда он достигает ноздрей, а затем заполняет собой легкие. Относительной безопасности.
-Ты прав, Драко, — вяло повторяет Забини уже, наверное, в сотый раз.
Я резко останавливаюсь и жду, когда Блейз последует моему примеру, что он и делает через пару мгновений, но лицом поворачиваться не спешит. Он прекрасно слышал, что звук моих шагов перестал отскакивать эхом от стен, как бладжер, но остановился, скорее, на автомате. Его мысли были на столько далеко, что казалось, что если Забини не много поднапряжется, то сам трансгрессирует вслед за ними, наплевав на запрет о трансгрессии в школе.
-Да что ты всё заладил? Ты вообще никогда и слова не сказал об этой Грейнджер! — от моего взгляда не ускользает, что Блейз как-то странно напрягается. Он буквально передергивает плечами от моей следующей фразы. — Давай поспорим, что ты не уложишь её в койку?
Забини разворачивается так резко, что я делаю небольшой шаг назад, который гулким эхом отдаётся по затхлому подземелью.
Стоп, я что боюсь лучшего друга? Это уже паранойей попахивает.
Но его взгляд и без того темных глаз становится на столько тяжелым, что изучение окклюменции в огромном Малфой-мэноре в 11 лет вместе со Снейпом казалось простой задачкой. Взгляд Забини буквально говорил: «Закрой свой рот, Малфой».
-Я не буду этого делать, — отчеканивает Блейз. Ещё чуть-чуть, и он толкнет меня в грудь.
Ого. А вот такой Блейз Забини меня и правда пугает.
Щеки краснеют, голос наливается свинцом, а кулаки сжимаются и разжимаются до такой степени, что смуглая кожа на костяшках начинает белеть.
Где-то я уже это видел…
-Почему же? — я склоняю голову на бок и прищуриваю глаза, внимательно наблюдая за реакцией друга.
«Анализируйте, мистер Малфой», — голос Снейпа буквально эхом отскакивает в голове.
-Потому что это низко.
Низко? И это говорит мне человек, который за сутки уложил обоих сестёр Гринграсс в постель? Причём ещё до сих пор не ясно, удалось ли ему раскрутить их на секс втроём или же нет.
Я пытаюсь сохранять ледяную маску спокойствия, бегло кидая взгляд на лицо друга.
Да что с ним не так?
И вдруг догадка в голове возникает так быстро, что я почти слышу шипение Снейпа: «Наконец-то, мистер Малфой».
-Как хочешь, друг, — я в примиряющем жесте поднимаю вверх руки и улыбаюсь.
Так значит наш первый бабник на факультете влюбился в грязнокровку? Не волнуйся, Блейз, твоя маленькая тайна умрёт вместе со мной. Или не умрет, и я хорошо развлекусь с этими данными.
Уже в полной тишине мы доходим до гостиной, и Блейз, сославшись на то, что у него разболелась голова после вчерашней вечеринки, уходит в комнату. Но я-то знаю, что похмелья у него не бывает лет так с четырнадцати.
Даже после того, как этим летом они наведались в подземелья Малфой-мэнора и нашли там пару хороших бутылок огневиски, Забини ни капли не мучился от злого демона похмелья. А вот я мучился, а после ещё мучился от гнева отца.
Проводив Забини взглядом, я, с хитрой улыбкой на губах, опускаюсь на диван с обивкой изумрудного цвета рядом с Ноттом. Подставив руку и оперев на неё голову, я не свожу взгляда с однокурсника, ожидая, когда он обратит на меня внимание. Долго ждать не приходится.
-Нет, Малфой, — произносит тот, даже не отрываясь от книги, которую в этом момент читает с особенным интересом. Удивительная черта Теодора Нотта — спокойствие. Нерушимое, непробиваемое, завидное.
-Но ведь я даже ещё ничего не сказал! — я поднимаю руки, но предательская улыбка расползается по губам.
-У тебя вид такой, как был, когда тебе папа прислал на втором курсе метлу. Иными словами, ты в предвкушении такой гадости, которая может прийти в голову только тебе. А из этого следует, что ты хочешь мне предложить что-то очень заманчивое, но по-Малфоевски ужасное. Но нет, Драко. Учебный год не так давно начался, я всё-таки хочу проводить вечера в гостиной, а не драить руками склянки нашего дражайшего декана. Руками, без магии.
Проклятье, этот слишком умный Нотт как всегда прав. В прошлый раз, когда я предложил напиться в кабинете Снейпа, а он решил наведаться в него около полуночи, мы около двух недель намывали кабинет зельеварения каждый вечер. Каждый сантиметр кабинета, в котором, как назло, постоянно что-то взрывалось на каждом занятии. После такого пить совершенно расхотелось.
Но я не подаю вида и продолжаю так же хитро и самодовольно улыбаться.
-Тео, мой милый Тео, ты даже не знаешь, от чего отказываешься. От бутылки отборного огневиски столетней выдержки из подземелий Малфой-мэнора ещё никто не отказывался, — тяну я мечтательно, переводя взгляд на огонь.
Манипуляция — это так по-слизерински. Но Вам не удастся уйти с урока по раньше, мистер Малфой.
Снова голос декана в голове, клянусь, это начинает пахнуть паранойей. Второй раз за день я задумываюсь о своей паранойе.
Но удивительно, что слово «огневиски» делает с людьми. Теодор с шумом захлопывает книгу и удостаивает меня взглядом. Впрочем, выражение лица остается всё таким же: непробиваемым и скептическим одновременно. Но я понимаю, что это лишь временно.
-Твои условия? -интересуется он, наигранно вежливо.
-Ты затащишь в постель Грейнджер, — с моих губ это слетает так быстро, что я удивляюсь, что голос не дрогнул. Будто вслух прочитал сводку о погоде на ближайшие сутки.
-О, нет, нет, Драко, — Теодор аж с дивана подскакивает и забывает об учебнике, который мягко опускается на зелёный ковёр с длинным ворсом. Он машет рыжей головой, а руки повторяют его движения.
Вот тебе и непробиваемый.
Я почти победно улыбаюсь, слыша, что наконец мой внутренний голос не говорит, как декан.
-Что противно? — усмехаюсь я, с наигранным интересом изучая обложку книги, лежащей на ковре.
-Нет. Не в этом дело. Она же почти как монахиня, почти как Блейз, только наоборот. Неприступная, — Нотт, кажется, пытается подобрать максимально вежливые слова к статусу Грейнджер, его взгляд следит за пламенем, которое так и норовит выпрыгнуть из камина и поджечь эти подземелья с мнимой безопасностью ко всем дементорам. Наконец, он отрывает взгляд от камина, и в его светлых глазах плещется что-то вроде вызова, и я с удивлением выгибаю брови. — Просто даже тебе — первому бабнику на факультете, не удастся это сделать.
Удивительно, как быстро передаётся этот титул. Ведь только несколько минут назад я думал, что первый бабник н факультете у нас Блейз, а сейчас уже оказывается, что это я?
Но ещё Теодор бросил мне откровенный вызов, на который просто грех не ответить. Этот рыжий засранец пытается получить мой огневиски любым путем, но мне слишком дорог мой статус и лишняя бутылка огневиски в подвале менора всегда греет душу.
-По рукам, Тео. Я затащу её в койку, — я киваю, пытаясь представить, что бы сейчас сказал Забини.
Глава 2-Блейз, иногда я думаю, что мне просто повезло тогда в министерстве, — бормочу я, кладя голову на плечо Блейза.
Встречи с братом в выручай-комнате каждое воскресенье стали привычкой и одновременно отдушиной, которая спасала меня от липких рук отчаяния, которые так и норовили залезть под свитер, кожу и скрутить внутренности в жесткий узел.
Хвала Мерлину, что Гарри и Рон привыкли к тому, что я большую часть свободного времени провожу в библиотеке, поэтому они не задавали никаких вопросов по этому поводу. Никогда не искали меня, не пытались спросить, почему каждое воскресенье я выбираю компанию книг, а не лучших друзей. Одиночество соревновалось с отчаянием в том, чей узел будет крепче.
-О чём ты? — Блейз не смотрит на меня, он отчаянно пытается нарисовать что-то на пергаменте, но пока я не совсем понимаю, что именно. Линии слишком резкие, хаотичные, нервные. Удивительно, как карандаш не ломается под напором его стараний.
-Когда… — голос не слушается, надламывается. Теперь синие глаза брата внимательно изучают моё лицо.
Воспоминания окружают меня, утягивая в беспощадный омут, который теперь, кажется, почернел от того, сколько там плохих воспоминаний.
— Когда мы были в министерстве, — я продолжаю под выжигающим взглядом синих глаз брата, — В год, когда погиб…
Снова надлом. Воспоминания ещё слишком свежи. Беллатриса, которая держала меня за волосы, а кончик её волшебной палочки был готов проткнуть мне шею без всякой магии.
«Грязнокровка, а кровь у тебя такая же грязная, как и ты сама?» — шёпот на ухо, от которого глаза сами собой закрывались, разум пытался защитить меня, уберечь от чего-то не правильного, не верного. Мне было шестнадцать лет, и это не являлось той вещью, которую я могла пережить без каких-либо шрамов, оставшихся на душе.
Затем смех, смех Лестрейндж был на столько безумным, что все слова, которые были шепотом вложены в её уши уже не казались такими страшными, такими темными. Смех был на столько…неуместным в этих стенах, что в этой ситуации казалось, он был не настоящим. Будто вырванным из контекста.
Но стало ещё хуже, когда смех прервал крик Гарри. Этот крик поделил два времени, когда Сириус ещё жил, и когда Сириус умер.
Я открываю глаза, глядя свои сцепленные в замок пальцы. Они слегка подрагивают, когда их накрывает рука Блейза, легко сжимая, так непринужденно, будто он пытается убаюкать ребенка или погладить кота.
-И почему же тебе повезло? — голос брата тихий, аккуратный. Он будто боится, что одно неверное слово может сломать меня.
Может, ещё как может. А ведь я ещё не почувствовала на вкус войну.
-Мне повезло, что Волан-де-Морт не проник ко мне в голову. Ведь он мог с лёгкостью сделать это и покончить со своей главной проблемой прямо там.
Сразу после этого я начала упражняться Окклюменции. Нельзя попасться вот так. Глупо. Пусть даже есть вероятность того, что ещё одну встречу мне удастся избежать.
Не удастся. И ты знаешь об этом, Гермиона.
-Ну я думаю, что ему было не до этого, — усмехается брат. — Ведь наш верный старик Дамби показал ему, кто круче.
Шутки — это реакция организма Блейза на стресс, на горе, на утешение. Мой брат полностью соткан из шуток и смеха, но я знаю, что, когда придёт время, ему нужно будет предать своих друзей, примкнув к Ордену. Как он живёт с этим? Примет ли его Орден? Поверит ли ему?
Поверит, у них не будет выбора. Я не брошу своего брата.
-Эй! — я толкаю его локтем в бок, но не могу сдержать улыбки. — Дамболдор — величайший волшебник всех времён!
Блейз усмехается в ответ, снова принимаясь делать штрихи на пергаменте. Я начинаю узнавать в резких чёрных линиях свои непослушные волосы, которые вьются ураганными волнами до самого пояса, вздернутый нос, поджатые губы. Блейз рисует меня. Он всегда так делал, когда о чем-то отчаянно думал. Был чем-то разочарован. Будто его сестра, смотрящая на него с куска пергамента, сможет дать ему совет, успокоить.
Я перевожу взгляд на камин, который наколдовал Блейз прямо посреди комнаты. Невольно мысли ускользают от сидящего рядом брата и окутывают уже друга. Как же сложно Гарри? Я бы отдала многое, чтобы быть простой девочкой, радоваться новому дню, присланной мамой мантии или стоять в душе, представляя, как все мальчики упадут от моего запаха духов.
Я не хочу, чтобы от меня зависела судьба всей магической Англии.
Это мысль ровно на столько простая, ровно на столько же и эгоистичная. Она понимала Гарри.
Нельзя поддаваться унынью. Нельзя, чтобы бремя поглотило тебя с ног до головы, Гермиона, затащив в свою темноту и лишая желания бороться, идти до конца. Ты не одна.
Я перевожу взгляд на брата, который всё также сосредоточен на портрете. Кажется, он старается перенести все мои черты на кусок пергамента. Хочет запечатать момент не только лишь в памяти, но и где-то ещё. На чем-то, что можно пощупать, вернуться каждый раз, прокрутить перед глазами. Брови Блейза практически сошлись на переносице, образуя две морщины в виде идеально ровных линий, ярко-синие глаза слегка прищурены, а на каштановых волосах, которые он постоянно держал в некотором беспорядке лениво переливаются отблески огня в камине. Наверное, на моих волосах огонь танцует похожий танец. Это сходство. Сходство, которого я так боюсь. Боюсь, до спазмов в животе, до полумесяцев на внутренней стороне ладони, которые оставляют мои ногти. Я боюсь, что это сходство в какой-то момент станет слишком очевидным для окружающих.
Почувствовав мой взгляд, Блейз оборачивается, заглядывая мне прямо в глаза. В его глазах цвета ночного моря читается беспокойство. Карандаш замирает над пергаментом, и он пытается вглядеться в мое лицо, ища в нем что-то.
-Что-то случилось, — я хочу, чтобы это было вопросом, но утвердительная интонация на столько констатирует факт, что я сама теряюсь.
-Просто постарайся держаться от Малфоя подальше, Гермиона. — произносит он совершенно серьёзно почти по слогам.
Твой дружок сам каждый раз меня задевает!
Это бы прозвучало так по-детски, если бы я сказала об этом вслух. Но, вместо этого я просто киваю, переводя взгляд на портрет. Девушка с пергамента смотрит на меня серьёзно, слегка задумчиво, губы поджаты. Она пытается меня предупредить, будто чувствует, что вскоре что-то произойдёт. Она всегда чувствует.
* * *
-Кто сегодня, Драко? — интересуется Нотт, как только я сажусь за стол напротив него, пытаясь найти глазами что-то, что напоминало бы достаточно съедобную пищу. Домовики в Хогвартсе готовят сносно, но это не сравнимо с теми блюдами, что подают в Майлфой-мэноре.
-О чём ты, Теодор? — отвечаю я вопросом на вопрос.
Мой выбор падает на апельсиновый сок, а также булочку с шоколадной крошкой, от которой ещё исходит небольшой пар. Чувствую, что взгляд Нотта до сих пор прикован ко мне. Он не собирается просто так отстать.
-Кого ты затащил в койку на этот раз, Драко? — устало спрашивает он, разворачивая газету. Он даже уже не смотрит на меня, знает, что бессмысленно спрашивать ещё раз, если в первый раз я не дал ему ответ.
Я загадочно улыбаюсь и тянусь через весь стол, чтобы отщипнуть кусок булочки.
-Не дюже обсуждать подобные вещи при дамах, Теодор, — тяну я наигранно вежливо, покосившись на Панси, которая буквально навострила уши, слушая наш разговор и сидя на против.
Ну конечно, она не упустит шанса для того, чтобы обсудить со своими подругами очередную жертву Драко Малфоя. Порой мне кажется, что она ведет тетрадь, чтобы в конце седьмого курса бросить мне её на стол, тыкнув пальцем с ярко-накрашенными ногтями и заявив гордо: «Меня нет в этом списке, Драко Малфой! Я стала наравне со всеми в списке твоих побед!». Это была бы безусловная маленькая победа для такой девушки, как Панси Паркинсон.
Теодор усмехается и снова принимается за чтение газеты, отгородившись ею от меня. Или от Панси? Маленький носик девушки морщится в порыве злости.
-Драко Малфой, ты язва, ты знаешь об этом? — интересуется Панси на несколько тонов выше, чем говорит обычно.
Я искренне обожаю Панси. Она, я и Блейз провели вместе всё детство. Мэноры наших семей чудом стоят на своих местах, так как мы проводили в них на столько своеобразные опыты, что Нарцисса каждый раз просто тихо прикрывала глаза и поправляла розы в вазе, которую лишь мгновением назад, восстановила благодаря Репаро, а миссис Забини срывала связи от криков и заклинаний, которые сыпались в нас, но никогда не попадали.
Сейчас я лишь приподнимаю брови в наигранном удивлении.
-Мой сарказм, Панси, это естественная защитная реакция против тупизны окружающих, — произношу я таким тоном, каким рассказывает нам лекции по истории магии профессор Биннс.
Девушка хищно сужает свои маленькие глазки, и я уже всерьёз подумываю о том, что она сейчас вцепится мне в лицо своими коготками, но нет. Демонстративно надув губы, она поворачивается к Миллиссенте и принимается о чём-то щебетать. Она не обиделась, Панси никогда не обижается.
-Не понимаю, — хмурится Нотт, снова откидывая газету. Салазар, ещё не много, и она порвётся, если ты будешь ей так оживленно махать. — Если ты так разговариваешь с девушками, то как тебе удаётся затащить их к себе в постель?
-Иногда и слов не нужно, Тео, — произношу я насмешливо, глядя на друга.
В отличии от нас с Блейзом, Теодор Нотт никогда не пользовался вниманием женщин. Он особо не интересовался этим, возможно, потому что его мысли занимала учеба. Он так прилежно учился, что мог бы составить огромную конкуренцию этой заучке Грейнджер.
Кстати, мне ещё дорога та бутылка огневиски.
— Кстати о постели. Мне нужно кое с кем поговорить.
Я немного вытягиваю шею, глядя в направлении стола с гриффиндорцами.
Салазар, ну почему так много красного? Ненавижу красный.
Я хмурюсь, когда вижу за столом лишь Поттера и Уизли. Они оживленно спорят о чем-то, а рыжий даже яро размахивает руками, заставляя свою сестрицу каждый раз уворачиваться. Готов поспорить, что ещё не много, и он набьет ей синяк на переносице.
-Если ты ищешь Грейнджер, — снова голос Нотта из-за газеты. Я его не вижу, но буквально чувствую его сарказм. Даже газета не спасает от его волн, летящих в мою сторону, — то, направляясь сюда, я слышал, как она говорила надежде всего магического мира и его рыжему другу, что не много задержится, так как забыла какие-то учебники. На самом деле она выглядела так, будто ночью спала не в своей постели вовсе. Ну ты понимаешь, о чём я.
На последних словах Теодор снова опускает газету и насмешливо кривит губы. Вопреки моим ожиданиям, газета осталась целой. Чёрт, руки так и чешутся применить к ней Диффиндо и изрезать, чтобы Теодор каждый раз не закрывался от меня, убирая лишь для того, чтобы показать мне самодовольную улыбочку.
Однако, я чувствую неприятный укол, когда удивление касается своими пальцами моего лица. Кто мог Грейнджер затащить в постель? Это просто немыслимо. Почему-то, вовсе не к месту вспоминается, что Блейз не ночевал в своей комнате.
Ну нет, Драко Малфой, Блейз бы рассказал тебе, если бы был влюблен. Ведь рассказал бы?
-Я смотрю, ты, Тео, очень не хочешь попробовать огневиски, — лениво тяну я, поднимаясь из-за стола. Я быстро справляюсь с удивлением, я всегда быстро натягиваю маску ленивого ублюдка. — Что ж, пойду ловить её у входа в Большой зал.
* * *
О Мерлин, ну и как нас с Блейзом угораздило уснуть в выручай-комнате? Мы никогда не засыпали там.
«Ты выходишь сейчас, я спустя 15 минут. Увидимся через 6 дней и 18 часов».
Так всегда говорил Блейз, оставляя легких поцелуй на щеке, когда я собиралась выходить из выручай-комнаты около полуночи воскресенья. Вчера же нас окутала такая плотная иллюзия спокойствия, что сон сам принял нас в свои объятия, будто стараясь успокоить, отвлечь от суеты, которая день ото дня падала на их плечи.
Закинув в сумку все необходимые учебники и собрав непослушные волосы в хвост, которые, к тому же, к зиме начинают ещё и электризоваться, я выхожу из комнаты. Оставалось самое сложное — нужно как-то объяснить Рону и Гарри, где она была ночью. Я почему-то уверена, что Джинни уже успела им всё рассказать.
Я пытаюсь прокрутить в голове всевозможные сценарии нашего диалога, когда мой взгляд падает на фигуру, стоящую у входа в Большой зал.
Драко, чтоб его, Малфой.
Малфой выше Блейза, но лишь на пол головы, не больше. Его волосы цвета платины всегда отливают холодным переливом, и Гермиона невольно поежилась. Драко Малфой был просто самим воплощением холода на земле.
Почему именно он и именно сегодня встретился на моем пути?
Опустив голову и прижав к груди книги, которые не поместились в сумку, я пытаюсь прошмыгнуть незамеченной, но, кажется, что Малфой и судьба играют друг с другом, пытаясь доказать, кто сильнее насолит мне в душу, а потом ещё и наплюет туда же.
-Здравствуй, Грейнджер.
От неожиданности я останавливаюсь и поднимаю голову. Слишком сладко, даже приторно. Я морщу нос. В детстве отец купил мне мороженое щербет со вкусом ежевики, и на дворе стоял на столько жаркий июльский день, что я съела это мороженое буквально за три минуты, а потом ещё запила сладкой газировкой. Это было на столько сладко, что зубы скрипели при касании друг с другом, а организм требовал, буквально кричал о том, что ему необходимо больше воды, обычной воды, без грамма сахара.
Сейчас голос Драко Малфоя был ещё слаще, чем тот жаркий июльский день.
-Ты меня с кем-то спутал, Малфой? — интересуюсь я.
Держись подальше, Гермиона.
Липкая, как то самое мороженое паника подступает к горлу, но я сглатываю её.
Я же гриффиндорка. Я храбрая. По-другому быть не может.
-Нет, — Малфой пожимает плечами, слишком лениво, слишком небрежно.
От него несет наигранностью на столько, что Станиславский бы к своему «Не верю» добавил бы слово «Категорически».
-Я тут подумал и решил, — Малфой продолжает также лениво, однако я замечаю, что всё его тело напряжено, как перед прыжком, когда он делает ко мне шаг. Я, словно являюсь его отражением, отступаю на шаг назад. — К чему вся эта глупая вражда на протяжении стольких лет? Мне кажется, что мы уже переросли это. Мы уже большие мальчик и девочка, Грейнджер.
Снова шаг. На этот раз более смелый. Ленивая улыбка гуляет по губам Малфоя. Я уже видела подобные улыбки, когда Лаванда вела разговоры с Роном в гриффиндорской гостиной. Она была такая…витающая, что зубы скрипели, заставляя отворачиваться и скривиться. Слишком сладко.
На этот шаг я решаю не отвечать своим. Мой подбородок приподнимается, я делаю шаг по направлению к слизеринцу, указывая на него пальцем. В его глазах мелькает замешательство, но лишь на секунду, затем снова эта улыбочка касается его губ. Он явно что-то задумал. Но что?
-Наведайся в больничное крыло, Малфой. Мне кажется, что ты болен, — процеживаю я, тыкая ему пальцем. Ещё чуть-чуть, и я могу коснуться его груди, но мысль об этом буквально приводит меня в ужас, вызывая волну отвращения, которая перекатывается по телу.
Он тот, кто задевал и продолжает задевать меня практически шесть лет к ряду. Он портит мою и без того не легкую жизнь, будто пытается проверить меня на вшивость.
Что ж, Малфой, я покажу, что Гермиона Забини может справляться с любыми проблемами. Даже если эта проблема имеет имя Драко Малфой.
Я делаю пол шага назад, чтобы не много справиться с эмоциями.
Дыши, Гермиона.
-Драко? — воздух из легких выходит с тихим свистом. Я слышу голос брата, и это позволяет опуститься моим плечам, которые до этого были так напряжены. Блейз стреляет в меня взглядом, а затем будто специально увеличивает расстояние между нами, становясь в пол оборота ко мне, а в пол оборота к Малфою. — Я думал, что ты уже давно на завтраке.
-Да, мы тут с Грейджер не много беседовали, — Малфой не отрывает от меня взгляда.
Что у тебя на уме, Малфой?
-Беседовали? — усмешка слегка касается губ брата, но я вижу, что его спина напряжена. Он нервно проводит рукой по волосам. — Ты не беседуешь с девушками, Драко, мы оба это знаем. А уж с такими, как Грейнджер, — Блейз поворачивается ко мне, намеренно сделав акцент на моей фамилии, и на секунду в его глазах я вижу волну замешательства. Но это происходит лишь мгновение, потому что Блейз снова поворачивается к Малфою, не много поведя плечом. Можно подумать, что он так показывает свою брезгливость, но я прекрасно знаю, что он нервничает. — Тем более. Ты с ними либо спишь, либо игнорируешь.
Я открываю рот от возмущения. Они говорят так, будто меня здесь вовсе нет. Так, будто я пустое место, ниже на ступеньку от домовика, будто приведение, которое может пройти сквозь них и стену, а затем растворится.
Мою волну возмущения смывает, так как в этот момент открываются двери Большого Зала, и голубые глаза Теодора Нотта лениво гуляют по нашей компании. Он смотрит сначала на Малфоя и Блейза, а затем окидывает меня, с головы до ног. От этого взгляда хочется прикрыться. Желательно, мантией-невидимкой Гарри. Хочется сбежать отсюда как можно скорее. Вся эта ситуация походит на какой-то сюрреализм.
Нотт снова переводит взгляд, но уже останавливает его на Малфое. Он расплывается в такой улыбке, что к тому мороженому и газировке не хватает только сладкой ваты, чтобы сравнить эту улыбку с тем июльским днем.
-Пиши домой и проси, чтобы тебе высылали бутылку огневиски, Малфой. Ты никогда не выиграешь, — насмешливо бросает он, проходя мимо. Я вижу его взгляд, в котором плещется волна победы.
Пару секунд ничего не происходит, и я пытаюсь осмыслить слова Нотта, но затем Блейз разрывает звенящую тишину, внося ясность.
-Ты поспорил с Ноттом? — его голос на столько холодный, что я делаю шаг назад. Я всё ещё не понимаю. — После того, как я отказал тебе — ты поспорил с ним?!
-Блейз, ну это всего лишь глупый спор и… — Малфой улыбается, но эта улыбка не та, что была пару минут назад. Она нервная, но всё такая же фальшивая.
Малфой вскидывает руки в примирительном жесте. Но тут происходит это. Мерлин, лучше бы это была бомбарда. Схватив своего лучшего друга за ворот белоснежной рубашки, Блейз буквально припечатывает Малфоя к стене и заносит свой кулак над его лицом, останавливая его лишь в нескольких сантиметрах. Готова поклясться, что я слышала, как лопнула ткань на рубашке Малфоя и стальные нервы Блейза. Ещё не много, и моё терпение последует их примеру.
-Клянусь, Малфой, я разукрашу твоё смазливое лицо, если ты тронешь мою сестру хоть… — Блейз осекается на полуслове, и я испуганно замираю и прижимаю ладонь к губам.
Вот так в два счёта моя тайна перестала быть тайной. Вот так в два счёта моя жизнь стала зависеть не только от молчания моей семьи, но и от молчания другого, постороннего человека. Да и подумать только! Какого человека?
Драко Малфоя!
Глава 3Оглушающая тишина. Такая, что звон в ушах кажется на столько громким, что хочется закричать, разрывая эту тишину на две части, чтобы она перестала оглушать. Чтобы это мгновение просто разрушилось, забылось, как один из дурных снов, которые мне стали сниться слишком часто после посещения Министерства в том году.
Но я просто не могу пошевелиться. Кажется, будто стены замка Хогвартс прибыли меня к этому месту, не давая шанса сделать хоть какое-то подобие движения, не давая шанса выйти из состояния транса. Выйти живой.
- Сестру? – я вижу, что Малфой в замешательстве. В его серых глазах больше не мелькает той игривости, которая была пару минут назад.
Я замечаю, что он начинает изучать меня с Блейзом, будто видит впервые. Конечно, сейчас он замечает, как мы похожи. Смуглая кожа, не оливковая, а просто смуглая, будто мы проживаем в одной из самых солнечных стран, а не в хмуром Лондоне. Каштановые волосы, которые в солнечном свете, который падает, проникая через витражное окно, отливают огнем. Отличие состоит только в глазах: мои – цвета лесного ореха, у Блейза – цвета спокойного моря.
Я нервно оглядываюсь через плечо, ища глазами Нотта. Слава Мерлину, он уже ушел достаточно далеко. Да и слова Блейза, брошенные Малфою прямо в лицо могли услышать лишь три человека.
Но, Годрик, лучше бы их не слышал никто!
Блейз расцепляет замок из своих пальцев, которые мгновением ранее обхватывали ворот рубашки Малфоя, и он делает шаг назад. Его подошва при соприкосновении с полом создаёт на столько громкий звук, что я зажмуриваюсь. Это словно часы, которые отсчитывают время приближения моей смерти.
Тик…
- Да, Драко, Гермиона – моя родная сестра, - голос брата жесткий, как древко моей палочки, которую я всё время неосознанно сжимаю под полами мантии. Блейз смотрит Малфою прямо в глаза, пытаясь найти в них что-то.
Что ты там ищешь? Нужно заставить его забыть! Немедленно!
Я хочу кричать и бить ногами, но колкие лапы оцепенения не отпускают. Глаза начинает щипать от напряжения, которое буквально чувствуется в воздухе. Кажется, протяни руку, и можно ощутить его под пальцами. Вязкое, противное, и на столько скользкое, что хочется тут же одернуть руку.
Я сильнее сжимаю древко палочки, и кажется, даже слышу небольшой хруст дерева.
Или это всё-таки мои нервы лопнули, а сейчас сдуваются, как воздушный шар?
Я неосознанно делаю буквально пол шага вперед по направлению к брату. Снова тишину разрывает звук подошвы о каменный пол Хогвартса, и Малфой фокусирует взгляд на мне. Он щурится, будто пытаясь разглядеть каждую частицу моего лица, и я отвожу взгляд, не сумев справиться с напряжением.
Так…Секунды неумолимо продолжают свой ход, будто намереваясь поставить рекорд по быстротечности времени.
Я впервые слышу, как смеётся Драко Маллфой. Нет, серьёзно. Его смех на столько звонкий, на столько заразительный, что даже не верится, что это смеется именно он. Будто кто-то поставил не ту пленку с озвучкой очередного фильма. Парень сгибается пополам, пытаясь скрутить в тугой узел приступ хохота. Мы с Блейзом обмениваемся секундным взглядом.
- Ну нет, - наконец Малфой выдавливает из себя слова, всё ещё улыбаясь. – Вы же просто накурились, верно? Это же просто шутка? – он делает шаг к Блейзу, и в следующих его словах чувствуется надежда. Надежда на то, что это просто глупая шутка. – Это ведь розыгрыш, Блейз?
Вместо ответа брата на весь коридор раздаётся скрип массивных старых дверей Большого Зала, которые стали свидетелями этой сцены.
- …а я тебе говорю, что ко мне с утра подошла Лаванда и сказала, что она не ночевала в комнате сегодня ночью! Так где она была, а, Гарри? – Рон размахивает перед собой руками, глядя на друга.
- А я тебе в сотый раз повторяю, что это не наше дело, Рон. Она сама может решать, где провести ночь, - Гарри парирует, но я вижу, что в зелени его глаз притаилось беспокойство. Кроме того, его брови нахмурены, что говорит о том, что он не совсем верит в то, что говорит, будто обдумывает каждое слово, прежде чем сказать его Рону.
Друзья резко останавливаются, медленно проводя взглядом по нашей компании.
- Гермиона? – голос Гарри медленный, вкрадчивый, он не много протягивает мне руку в надежде защитить.
Уверена, что в мыслях он уже сломал Малфою нос, а Блейзу выбил все его ровные и белоснежные зубы.
- Я как раз шла сказать, что у меня нет аппетита. Идёмте на ЗОТИ?
Мой голос звучит так бодро и звонко, что я сама удивлюсь. Казалось, что я открою рот, и из него выйдет только хрип. Мои связки находились в таком напряжении, что кажется странным, что они не лопнули.
Я хватаю друзей под локоть, становясь между ними и быстрым шагом тяну их в сторону поворота к подземельям. Нельзя смотреть на Блейза и Малфоя. Не сейчас. Я разберусь с этим позже, обязательно разберусь. Просто сейчас нужно, чтобы это сделал Блейз. Я верю брату.
* * *
Мой взгляд не может оторваться от спины быстро удаляющейся девушки. Я всё ещё стою, прислонившись спиной к неровной каменной кладке стены, и буквально чувствую, как ловкие руки холода проникают через мантию и рубашку. Не то, чтобы меня это беспокоило. Температура в Малфой-мэноре даже летом была в разы, в десятки раз холоднее. Сейчас это чувство холода связано не только с камнем, который находится за моей спиной, но и с камнем, что парой минут ранее упал мне в районе желудка. Сейчас это кажется не смешным. Совсем не смешным.
Да катись оно всё к Годрику Гриффиндору!
Я набираю в легкие столько воздуха, что кажется, будто они сейчас разорвутся.
- Ты должен мне всё рассказать, Забини, - я щурюсь, указывая пальцем в сторону друга, но подойти к нему не решаюсь. Блейз нервно проводит рукой по волосам, и я вижу, как его плечи опускаются от тяжелого вздоха. – Тогда клянусь, что я ничего не расскажу. Спор с Ноттом тоже…считай, что его не было, - я раскидываю руки в попытке собраться, но вижу, что ладони слегка трясутся. Соберись, Малфой. – Но для начала, мне нужно либо выпить, либо покурить.
Блейз продолжает изучать моё лицо. Его синие глаза ничего не выражают, словно он надел на лицо маску. Маску, которую они научились носить ещё лет с тринадцати. Это та самая маска, которая порой так сильно прилипает к лицу, что оторвать её можно только лишь с самим лицом. Забини ничего не найдёт в моем лице, потому что на мне точно такая же маска. Ледяное спокойствие. Такое же ледяное, как стены в Малфой-мэноре. Блейз прищуривается, всё также не отрываясь от моего лица.
Что ты там ищешь, мать твою, Забини? Твою и Грейнджер, очевидно.
Минус десять баллов с Гриффиндора. Она не Грейджер, мистер Малфой.
Голос декана снова отдаёт где-то в районе ушных перепонок так ядовито, что мне в ответ хочется зашипеть.
Наконец Забини кивает.
- В шестой теплице, говорят, ведьмовская полынь расцвела.
* * *
- Гермиона, ты в порядке? – совсем тихо шепчет Гарри, наклонившись ко мне.
Я невольно вздрагиваю от его касания к своей ладони и опускаю взгляд на лист пергамента, что лежит передо мной. Кажется, последние пару минут я не записываю лекцию, которую ведет профессор Снейп, а просто замерла с пером над листом пергамента. Чёрт.
- Мистер Поттер, возможно, вам следует решать свои личные проблемы вне урока. Ах да, я же забыл, что вы у нас Избранный. Возможно, нам всем стоит выйти, оставив вас с мисс Грейнджер наедине? – голос Снейпа звучит слишком ехидно даже для него. С той части класса, где сидит факультет Слизерина слышится гул довольных смешков.
- Нет, - Гарри отвечает коротко, крепко сжимая перо в своей руке.
- Минус десять баллов с Гриффиндора за решение личных проблем на уроке, - Снейп даже бровью не ведет, снова поворачиваясь к доске.
- Паркинсон и Булстроуд тоже болтают… - Рон буквально кипит от злости, и его щеки в миг становятся ярко-красными. Я толкаю его в спину, умоляя замолчать. Нельзя, чтобы Снейп снял с нас ещё баллы.
Отметив, что Рон успокоился, я бросаю взгляд на ряды Слизерина. Парта, которую всегда занимают Блейз и Малфой пустует. Я очередной раз убеждаюсь, что их нет на уроке. Будто несколько десятков взглядов ранее было недостаточно, чтобы быть в этом уверенной.
Я уже успела искусать все губы. Расскажет ли кому-нибудь Малфой? Конечно, он ведь Малфой. Расскажет ли ему всё Блейз? Я не знаю. Иногда Блейз слишком непредсказуем, особенно, когда это касается близких его людей. Считает ли он Малфоя приближенным? Я не знаю. Очевидно, что да. Но на сколько он ему доверяет?
Проклятье.
Я больше этого не выдержу. Лекция по ЗОТИ кажется мне сейчас чистым безумием. Это не то, что я сейчас должна делать. Не то место, где должна находиться.
Я быстро вскидываю руку, второй собирая пергаменты со стола, не оставляя профессору шанса отказать мне. Снейп стреляет в меня взглядом, приподняв бровь.
- Нам всё же оставить вас с мистером Поттером наедине, мисс Грейнджер? - интересуется он, под смешки своих подопечных.
- Нет, профессор, - отвечаю я невозмутимо. – Спасибо. Я просто плохо себя чувствую. Могу ли я сходить в больничное крыло?
Снейп подходит ближе, внимательным и колким взглядом вглядываясь в мое лицо. Он ищет в нем хоть какие-то признаки недомогания, и конечно, он там ничего не находит.
- Вы дойдёте сами или дать вам в помощь вашего возлюбленного? - интересуется он всё тем же ледяным тоном. Конечно, он не может не отпустить меня.
- Спасибо, но я справлюсь сама, профессор, - отвечаю я, и мой тон буквально преисполнен фальшивой благодарностью.
Пергамент уже давно в сумке, и я поднимаюсь с места, не давая шанса что-либо ещё сказать Снейпу или Гарри. Друг смотрит на меня выжидающе, а в его изумрудных глазах повис немой вопрос.
Потом, Гарри, потом я обязательно всё расскажу тебе, обещаю.
Я выхожу из замка, делая глоток свежего воздуха. Сентябрьское солнце слепит меня на мгновение, заставляя прикрыть глаза рукой. Мне просто необходимо поговорить с ними. С ними двумя. Что-то нужно сделать. Я не могу сидеть на лекции, в немом ожидании заламывая руки.
Не знаю как, за своими размышлениями я не замечаю этого, но ноги приводят меня к теплицам.
* * *
- Поверить не могу, что вам удавалось скрывать это на протяжении уже почти шести лет! - произношу я слишком громко и делаю очередную затяжку, передавая самокрутку Блейзу.
Дым проникает в легкие, и я прикрываю глаза, давая лучам сентябрьского солнца лениво гулять по моему лицу.
Мы с Блейзом сидим прямо на земле в шестой теплице, а вокруг нас мягко витает дым от самокруток из ведьмовской полыни. Сейчас, когда этот дым своими щупальцами обнимает мой мозг, на много легче поверить в то, что мой лучший друг и эта сумасбродная девушка - брат с сестрой. Но всё равно, хочется хорошенько врезать Забини за то, что он ничего не говорил мне. Это как минимум не честно.
- Мы скрываем это уже шестнадцать лет, Драко, - затянувшись, произносит Блейз, выпуская кольцо дыма в воздух, и я слежу за ним глазами. - Но ты никогда и никому не должен говорить этого, понял? – тон его голоса меняется, становясь более требовательным. - Иначе её убьют.
Последнее предложение он говорит почти шепотом, и снова делает затяжку. Когда речь заходит о Гермионе — Блейз становится отличным младшим братом, готовым защитить свою сестру во чтобы то ни стало.
- Ну...звучит очень заманчиво, - насмешливо тяну я, откидываясь на спину и складываю руки за голову.
Сквозь стеклянные стены и потолок теплицы, блаженно светит осеннее солнце, грея мою бледную кожу. Расплываясь в улыбке, я закрываю глаза и отдаюсь чувству расслабления, стараясь не думать о Блейзе и Гермионе и о том, что влажная земля пачкает мою белоснежную рубашку и волосы.
- Малфой, - отчеканивает Блейз.
Клянусь, его голос сейчас был похож на нашего декана.
Почему-то от этого понимания усмешка снова трогает мои губы.
-Хорошо. Я обещаю, что никто не узнает вашу маленькую тайну, - отмахиваюсь я от него, как от надоедливой мухи. Кончик носа и щеки начинает припекать от солнечного тепла
- Малфой, - всё также повторяет Блейз.
Ну точно, ровно как Снейп, когда ему говоришь, что домашнее задание съел филин. Но он понимает, что ты его даже не начинал делать. И что филины вряд ли питаются пергаментом.
-Ну что? - не выдерживаю я и приподнимаюсь, опираясь на локти. - Я уже чёрт знает сколько Малфой. Может, мне непреложный обет ещё дать? Только вот кому? Тебе, Забини, или твоей прекрасной сестрёнке? – я усмехаюсь, глядя как Блейз напрягается. Мне приходится стать серьезнее, не смотря на туман в голове. Чёрт, возьми, да не скажу я никому. Это же понятно, что девчонка умрет по щелчку пальцев, если Волдеморт узнает об этом. – Я обещаю, Блейз.
Блейз смотрит на меня достаточно долго, чтобы я начинал чувствовать себя в некоторой степени неловко. Он на меня все пять лет не смотрел столько, сколько я удостоился его взгляда сегодня.
- Если ты на меня посмотришь ещё хотя бы секунду, то будешь обязан взять меня замуж, дружище, - я усмехаюсь, притворно обмахивая лицо, всем своим видом показывая притворное смущение от взгляда друга.
- Ты просто придурок, - тянет Блейз, и я расслабляюсь, когда он усмехается в ответ на мою шутку.
- Так я и знала.
Голос, полный негодования проникает в скучную тишину теплицы, забирая с собой все веселое настроение от моей шутки. С трудом повернув голову, я вижу, что в дверном проёме теплицы стоит сестра моего друга, скрестив руки на груди и приподняв нос к самому потолку.
Осторожно, Грейнджер, потолок поцарапаешь.
- Гермиона, - радостно тянет Блейз пытаясь подняться, но затем начинает хмуриться. - А почему ты не на ЗОТИ?
- Этот же вопрос могу задать и вам, - отчеканивает она и, брезгливо забрав у Блейза самокрутку, кидает её и втаптывает носком ботинка в рыхлую землю. - Блейз, ты ведь обещал, что больше не будешь курить эту дрянь. Если профессор Стебль узнает об этом...
- Но она не узнает, - обрываю её я, вставая на ноги и не в силах убрать глупую улыбку с лица. Проклятая ведьмовская полынь.
- А с тобой я вообще не разговариваю, Малфой. Ты поспорил на меня! А затем ещё и узнал тайну, но то, что ты наобещал Блейзу ничего никому не рассказывать — ещё ничего не значит. Я не доверяю тебе, Малфой, - с каждым шагом Грейджер приближается ко мне, и проговаривая мою фамилию, тычет пальцем мне в грудь.
Я буквально закипаю от ярости. То, что в её жилах течёт чистая кровь — не даёт ей права разговаривать со мной в таком тоне. Ведь ещё пару часов назад я думал, что она жалкая грязнокровка, которую мне нужно затащить в постель, чтобы выиграть спор с Ноттом и одновременно не потерять драгоценную бутылку огневиски.
Я вскакиваю на ноги в считанные секунды и упираюсь жёстким взглядом в эту наглую Забини.
- Знаешь, Грейнджер, - я намеренно делаю акцент на её фамилии, растягивая гласные больше, чем обычно. – Ты ничего обо мне не знаешь. И не смей касаться меня, я всё ещё считаю, что ты слишком…грязная, - я кривлюсь на последнем слове, театрально отряхивая то место на рубашке, которого она только что коснулась.
- Нет, это ты ничего не знаешь обо мне, Малфой! – её щеки очень красные, такие красные, будто она сейчас вот-вот вспыхнет, и никакой Агуаменти не поможет. – Ты просто наглый, гнусный…
Грейджер не успевает договорить, когда я приближаюсь к ней. Про себя отмечая, что она делает нервный шаг назад, будто инстинкт самосохранения вопит ей держаться от меня подальше.
- Ты ничего не знаешь обо мне, Грейнджер. Ты не знаешь, что значит быть мной! – мой голос ниже на несколько тонов, чем обычно, но я знаю, что она услышала, не могла не услышать.
- Драко, - голос Забини заставляет моё плечо дрогнуть, но я не свожу взгляда с ореховых глаз девушки. В них плещется злость, ненависть, презрение. Гремучий коктейль, который хочется распить, взболтав, но не смешивая.
- Это ты не знаешь, что такое быть мной, Малфой, - удивительно, но её голос тихий, почти спокойный. В нем можно расслышать даже толику сожаления, если сильно постараться, но я не стараюсь. Она выдерживает мой ледяной взгляд.
Похвально, это удаётся не многим.
- Гермиона, - Блейз снова пытается сделать нашу перекличку, а затем открывает рот, чтобы что-то добавить, но я жёстко обрываю его, подняв ладонь к верху.
- Брось, бро, - я кривлюсь, снова глядя на девушку напротив меня. – Это…- я делаю акцент на слове, при этом лениво скользя глазами от злобных ореховых глаз гриффиндорки до носа её безобразных ботинок, - не стоит твоих переживаний.
Я быстрым шагом выхожу из теплицы, намеренно задевая девушку своей мантией и слыша при этом возмущенный вздох. Но даже если она что-то будет говорить мне в след, это не важно.
Этой ночью я долго не могу уснуть, буквально чувствуя жжение в районе затылка, но, когда я засыпаю в моей голове мелькает мысль о том, что я ненавижу Гермиону Забини-Грейнджер.
* * *
- Блейз, но он же растреплет об этом всем! Это же Драко Малфой, чтоб его! - кажется, мои слова разносятся эхом по всему замку.
Я буквально закипаю, как чайник, и вот-вот раздастся свисток о том, что я достигла высшей точки кипения. Блейз же спокойный, очень спокойный. Я подозреваю, что у брата такая шоковая реакция, либо он слишком уверен в своем самодовольном, напыщенном, мерзком, грубом друге.
За те пол часа, что мы находимся на нашей внеплановой встрече в выручай-комнате тем же вечером после произошедших событий, уровень моего гнева только поднимается с каждой минутой.
- Он никому ничего не расскажет, Гермиона, - отчеканивает Блейз спокойно, даже не посмотрев на меня. Будто пламя в камине самая интересная вещь на свете. Он говорит уже это, кажется, в сотый раз.
Ты меня бесишь, Блейз.
От возмущения я задыхаюсь и вскакиваю на ноги.
- Да почему ты так уверен в этом?!
- Потому что он мой друг, Гермиона.
- Но я также уверена в Гарри и Роне! Они тоже никому ничего не расскажут. Однако, я всё равно ничего не ведаю им о нашей тайне, Блейз. Хотя Гарри должен узнать, это пророчество касается и его тоже. Чёрт возьми, да оно касается его в большей мере! – слова вылетают из меня на одном дыхании, и мне приходится сделать паузу, чтобы жадно схватить воздух.
- Но Малфой уже всё знает. Этого не изменить, Гермиона, - всё в той же манере вторит Блейз.
Как мои нервы ещё не треснули, как леска от такого количества напряжения?
- Это можно легко исправить. Давай применим в Малфою Обливейт, - я щелкаю пальцами, в надежде, что этот щелчок дойдёт до Блейза, как щелчок рубильника, который поспособствует смене его решения. – Одна руна, пару взмахов палочки…
- Нет, Гермиона, мы не будем применять это к Драко, - брат всё также не смотрит на меня, ловко перебивая.
- Но почему? Это логично, Блейз! – я кладу ладонь на плечо Блейза в надежде, что, хотя бы тактильный контакт поможет мне его убедить.
- Потому что он мой лучший друг! - Блейз повышает голос на одну октаву и поднимается на ноги, но затем, сделав глубокий вдох, успокаивается, снова делая тон своего голоса привычным. Мерлин, он держится. Он просто держится, чтобы не сорваться. - Представь, что на его месте оказался Поттер или Уизли. Применила бы ты к ним Обливейт? - я просто молчу, опустив глаза и разглядывая паркет из тёмного дерева под ногами. - Вот и я не смогу применить Забвение к Драко.
- Хорошо, - отвечаю я, глядя на свой потрескавшийся лак на ногтях.
Я что колупала его? Джинни меня просто убьёт.
- Хорошо? – Блейз пытается заглянуть мне в глаза. В его голосе недоверие.
- Хорошо, - повторяю я, поднимая глаз на брата. – Но я хочу рассказать Гарри и Рону, - я вижу, что Блейз хочет перебить меня, но не даю ему этого сделать. – Волдеморт вернулся, Блейзи. Он хочет убить Гарри, и ребята должны знать правду. По-другому никак. Это будет как минимум логично. И честно.
Честно по отношению ко мне, в том числе.
Я вижу, что Блейз мучается, но он не может ничего ответить в противовес. Он знает, что мальчики должны знать правду. А когда эту правду знает Драко Малфой, то ему совсем нечего мне сказать.
- Чудно! – я поднимаюсь на носочки и оставляю на щеке брата поцелуй. Мой голос звучит весело, приторно весело. Где-то я читала, что после гнева начинается следующий этап. Видимо, этот этап сопровождается весельем в голосе и улыбкой, которую тяжело содрать с лица. Кажется, что эта была глава какой-то книги, посвященной истерике или депрессии. – Займусь этим сейчас же!
- Гермиона, - брат легко ловит меня за запястье, и я поднимаю взгляд, встречаясь с его глазами. Сейчас в них видно, что на море бушует шторм. – Спасибо. Спасибо, что веришь в мою веру в Драко.
Я нервно поджимаю губы и киваю.
Я верю тебе, но не верю Малфою, Блейзи.
Вслух я не произношу ни слова. Пусть Блейз думает, что я верю. Затем я обязательно придумаю способ, как всё исправить. Нельзя, чтобы такой ценный груз информации был в распоряжении такого человека, как Малфой.
Шагая через проход, ведущий в гостиную башни Гриффиндор, я облегченно опускаю плечи. Рон и Гарри сидят в дальнем углу комнаты, играя в плюй-камни. Рон поднимает вверх две руки с зажатыми кулаками в победном жесте, а Гарри устало потирает переносицу, приподняв очки.
Я смотрю на них, не в силах сдерживать улыбки, которая появляется на моем лице.
Эти ребята мне семья, не меньше. Они должны знать правду.
Гарри поворачивается в мою сторону, и я встречаюсь с зеленью его глаз. Улыбка, что лениво гуляла по его губам вмиг пропадает, когда он замечает выражение моего лица. Я медленно подхожу к мальчикам, садясь прямо на колени рядом с ними.
- Гермиона? – рука Гарри ложится мне на плечо. Он всегда так делает, когда пытается успокоить кого-то. Но я спокойна, слишком спокойна для той, которая собирается рассказать такую тайну.
- Как ты себя чувствуешь? Что сказали в больничном крыле? – Рон мягко опускается на ковер рядом со мной, начиная хмуриться.
- Я не была в больничном крыле, - я закрываю глаза, потирая шею и чувствуя при этом огромное напряжение в районе лопаток. – Мне нужно вам кое-что рассказать.
Я ставлю вокруг нас оглушающие чары, чтобы редкие учащиеся, собравшиеся поздним вечером вторника в красной гостиной, не подслушали разговор.
Мерлин, я ненавижу вторники. Это только самое начало недели. Среда – это маленькая пятница. А вторник – это кошмарный сон понедельника.
Рассказ идёт легко, будто я заготавливала какую-то речь, тренировалась, репетировала, тысячу раз прокручивала этот монолог у себя в голове. Но ничего такого не было. Я собиралась рассказать эту тайну только к концу года. Чтобы к этому времени успеть что-то придумать. Придумать план действий. Я всегда должна всё просчитать на два шага вперед.
Иначе я не я, иначе я не Гермиона Грейнджер. Или Гермиона Забини.
Я замираю, когда рассказ подходит к своему завершению, переводя дыхание и вглядываясь в лица в своих лучших друзей. Ступор, смятение, неверие, и наконец понимание. Эти эмоции мелькают в голубых и зеленых глазах парней.
- Ну… - тянет Рон, разминая шею, как это делала я несколькими минутами ранее. – Честно сказать, я уже привык находиться в обществе Избранного, так что это ничего не изменит.
- Спасибо, Рон, - я улыбаюсь, глядя прямо ему в глаза и накрываю его ладонь, которая лежит рядом с моим коленом.
- Кто ещё знает? – голос Гарри раздаётся глухо, будто он говорит в колодец, и я поворачиваюсь к нему. Друг не смотрит на меня, внимательно изучая витиеватый узор на ковре, на котором мы сидим.
- Мама и папа, Блейз, конечно же, и… - я замираю, до боли кусая губу. Мои глаза тоже начинают с любопытством изучать узор на ковре. В районе затылка появляется дикое жжение, которое предвещает скорое наступление мигрени.
- И? – Рон помогает, подталкивая к ответу, который я не хочу озвучивать.
- И Малфой, - я поднимаю глаза на друзей. Рон открыл рот в немом изумлении, а Гарри смотрит на меня с прищуром. – Но это получилось случайно! – я начинаю оправдываться. – Утром перед Большим Залом. Вы как раз меня застали за этой сценой.
- А если бы Малфой не знал, то ты бы не сказала нам, Гермиона? – Гарри вскочил на ноги так резко, что я не успела расширить круг оглушающих чар, и они противно завибрировали над головой друга. – Ты бы так и водила нас за нос? Он же Пожиратель смерти!
- Мерлин, Гарри, нет! Я собиралась сказать тебе! И мы не знаем точно, является ли он Пожирателем, – я тоже вскакиваю на ноги, чтобы видеть глаза Гарри и не смотреть на него жалко снизу вверх. – Это на столько важно?
- Да, это важно, Гермиона. Это важно, что моя жизнь зависит ещё от кого-то, - Гарри взмахивает руками, и Рон оказывается рядом, чтобы положить руку ему на плечо.
- Друг… - Рональд качает головой, пытаясь успокоить парня.
- Что? Какого тебе? Дружить с человеком столько лет, пройти с ним всё! Начиная от оглушения тролля и заканчивая тем, что ты создаёшь целый отряд плечом к плечу а оказывается, что тебе врали всё это время! Врали прямо в лицо! Ты утешала меня, когда умер Сириус! Умер от палочки Лестрейндж. Она не твоя дальняя родственница, случаем? А, Гермоина?! – Гарри кричит эти вещи, глядя мне прямо в глаза.
Оглушающие чары начинают рябить из-за того, что я теряю концентрацию, а также из-за злости, что буквально бурлит у меня в груди в огромном котле. Ещё не много, и эта жижа выплеснется за его края, смывая всё на своем пути. Жжение в затылке всё нарастает, будто он сейчас расплавится.
- Ты просто так говоришь, потому что тебе неприятно осознавать, что ты не единственный Избранный? – я не успеваю зажать рот, когда эти слова вылетают из моего рта. Жидкость в котле всё-таки расплескалась, и теперь обжигает внутреннюю часть моих ребер. – Твое эго не выдерживает груза осознания того, что не ты надежда всего магического мира? Что ты не сможешь победить в этом сражении без моей помощи? Очнись, Гарри, мир не крутится вокруг тебя!
Я в ужасе замираю, как и Рон с Гарри.
Я не должна была говорить эти слова. Это неправильно. Это же Гарри. Гарри Поттер. Мой лучший друг.
Кажется, Рон растерял весь свой словарный запас за пару минут. Или он просто не видел, чтобы мы с Гарри ссорились.
Мы не ссорились с Гарри. Не ссорились с ним до этой минуты. Постоянные стычки с Роном стали обыденностью, даже рутиной. Когда их долго не было, то я начинала по ним скучать. Но ссор с Гарри не было с самого начала дружбы.
- Годрик, Гарри, я не хотела… - я протягиваю к другу руку, но он морщится, и отступает от меня на шаг. Прямо как Малфой сегодня в теплицах. Будто ему было противно от того, что я приближусь к нему хоть на дюйм. И это чувство было взаимным. Но Гарри…это же Гарри.
- Знаешь, мне кажется, что пророчество солгало, - кривится Гарри, выплевывая слова прямо мне в лицо. – Тебе стоило бы учиться на Слизерин. Ты полностью подходишь для этого змеиного факультета. Можешь обсудить это со Снейпом, - я хмурюсь, глядя в глаза Гарри. – Твой перевод на их факультет. Или с Забини. Или с Малфоем. Кем угодно.
Гарри разворачивается и скрывается за поворотом, который ведет в спальню мальчиков.
- Гермиона, я… - Рон неумело обнимает меня, и я чувствую, как слеза капает ему прямо на свитер. Я не заметила, что плачу. Как давно я плачу? – Это же Гарри…У него бывает такое после смерти Сириуса и после того, как Сам-Знаешь-Кто был в его голове в прошлом году, - Рональд не много отстраняется от меня, чтобы заглянуть в глаза и подарить подобие улыбки. – Он остынет, ты же знаешь.
Я снова прижимаясь к другу, подавляя всхлипы, которые рвутся из моей груди.
Я знаю, Рон, но Гарри прав. Я бы не сказала вам, если Малфой не узнал. Только Гарри Поттер должен быть Избранным.
Жжение в затылке достигает своего апогея, и я отстраняюсь от Рона. Мне нужно скрыться, уйти, успокоиться, переварить и проснуться завтра, поняв, что это дурной сон.
Но я знаю, что не усну так быстро. Не сейчас, когда нервы затянуты в тугой жгут в районе пупка.
- Спасибо, Рон, - я дарю ему улыбку, которая касается лишь одного уголка моей губы. – Я пойду, мне ещё нужно сделать домашнее задание.
Рон просто кивает, растерянно отпуская меня. Я знаю, что сейчас он пойдёт к Гарри, попытается вразумить его. Просто, пожалуйста, пусть они не поссорятся. Это всё временно. Гарри успокоится, Рон прав. Он слишком много пережил за последний год, и просто сорвался. Выместил свой гнев на мне. Пусть лучше это буду я, а не кто-то другой. Кто-то, кто не сможет объяснить такое поведение Гарри Поттера.
Вопреки моим ожиданиям, когда я ложусь в кровать, сон сразу же касается моих тяжелых век. Последнее, о чём я думаю перед сном – это то, что я ненавижу Драко Малфоя.
