Гарри Поттер. Мальчик, который жил.

То самое письмо

Это перезалив

Все права принадлежат сами знаете кому. Я просто рассказываю историю.

Интерлюдия.

Гарри Поттер, сорока лет от роду, торговец магическими артефактами, шёл по тёмному переулку в лондонском районе, где магия и маггловский мир переплетались в грязную невзрачную смесь. Он только что завершил сделку с редким артефактом — амулетом, который, как он подозревал, мог быть связан с древними тёмными ритуалами. Он лежал в его сумке, как и излишки золота — Гарри взял с запасом на сделку. В кармане лежала палочка, которую он всегда носил с собой, даже после того, как оставил жизнь героя позади.

Но в этот вечер что-то пошло не так. Из тени вышли трое — двое мужчин и женщина. Их лица были скрыты капюшонами, и Гарри показалось, что это не совсем обычные грабители. Их движения были слишком точными, слишком профессиональными.

— Отдай сумку, мужик, — прошипел один из них, направляя на Гарри пистолет.

Гарри ухмыльнулся. Он уже давно не боялся маггловского оружия. Его рука потянулась к палочке, но в этот момент женщина бросила в него что-то маленькое и блестящее. Это был магический артефакт — камень, который подавлял магию. Гарри почувствовал, как его сила исчезает, словно её вырвали из него.

— Вы… знаете, кто я? — прохрипел он, пытаясь сохранить хладнокровие.

— Знаем, — ответил второй мужчина, его голос был холодным и безжалостным. — Ты — Гарри Поттер. И ты слишком долго живешь.

Гарри попытался сопротивляться, но без магии он был беспомощен. Последовал удар чем-то тяжелым по голове, и он упал на землю.

— «Авада Кедавра», — четко и властно сказал кто-то, и мир вокруг Гарри погрузился в темноту.

Последнее, что он увидел, — это вспышка зелёного света. Зелёного, как заклинание, которое когда-то убило его родителей.

Гарри не почувствовал боли. Он лишь ощутил, как его душа отделяется от тела, словно её вытягивают из плотной ткани. Вокруг него был только мрак, но он не чувствовал страха. Вместо этого его охватило странное чувство — будто он падает в бездну, но при этом знает, что куда-то летит.

— «Это конец?» — подумал он, но ответа не последовало.

Внезапно перед ним появился свет. Не зелёный, как заклинание смерти, а тёплый, золотистый. Он тянулся к нему, как нить, ведущая домой. Гарри почувствовал, как его душа начинает двигаться вперёд, словно её что-то притягивает.

— «Ты не должен умирать», — прозвучал голос. Он был знакомым, но Гарри не мог понять, чей он. — «Ты ещё не закончил».

И тогда он увидел его. Маленького мальчика с растрёпанными чёрными волосами и шрамом в виде молнии на лбу. Это был он сам, но только в 11 лет. Мальчик стоял на краю дороги, его глаза были широко раскрыты от ужаса. На него мчался автобус.

— «Нет!» — закричал маленький Гарри, но было уже поздно.

Автобус задел мальчика, и его отбросило на обочину. Гарри взрослый почувствовал, как его душа втягивается в это маленькое, еле живое тело.

Кома

Когда Гарри открыл глаза, он оказался в странном месте. Это был не Мунго, не Хогвартс, не Литтл Уингинг и не тот тёмный переулок, где он умер. Даже не маггловская больница. Это было что-то вроде пустоты — бесконечное пространство, где не было ни времени, ни звуков.

— «Где я?» — спросил он, но его голос растворился в тишине.

Перед ним появились образы. Его родители, улыбающиеся ему. Сириус, Ремус, Дамблдор… Все те, кого уже нет. Они смотрели на него с грустью, но в их глазах была надежда.

— Ты должен вернуться, — сказал Джеймс Поттер, его отец. — Ты ещё не закончил.

— Но я умер, — возразил Гарри. — Я не могу вернуться.

— Ты не умер, — ответила Лили, его мать, также находившаяся здесь. — Ты просто… переместился. Ты должен вернуться и всё исправить.

И тогда Гарри почувствовал, как его тянет обратно. В пустоте появился свет, и он начал падать. Падать вниз, в своё новое-старое тело.

Гарри открыл глаза. Он лежал на больничной койке, его тело было маленьким и слабым. Вокруг него стояли врачи, а в углу комнаты сидели Дурсли. Вернон выглядел раздражённым, Петунья — напуганной, а Дадли — равнодушным.

Один из врачей как раз находился в палате. Он обратил внимание на Гарри.

— Он очнулся! Это чудо! — воскликнул он, начиная беглый осмотр.

Гарри попытался сесть, но его тело не слушалось. Оно было чужим, но в то же время знакомым. Гарри провалился в забытьё. Но уже не такое страшное, как раньше.

Проснувшись через какое-то время, он почувствовал себя немного лучше. Хрипло попросил очки. Петунья, находившаяся рядом, надела ему их. Гарри смог посмотреть в зеркало, висевшее в палате, и увидел шрам в виде молнии. Это было его тело, но теперь в нём жила душа взрослого Гарри.

— «Я вернулся», — подумал он, и в его глазах загорелся огонь. — «И теперь я всё изменю».

Дурсли смотрели на него с подозрением. Они не понимали, что произошло, но чувствовали, что что-то изменилось.

— Как думаешь, — шепотом спросила Петунья Вернона, — нам не предъявят ничего за ненадлежащий присмотр?

— Мальчишка скажет то, что мы попросим, — выдавил Вернон с нажимом на последнее слово.

— «Трепещите, твари», — подумал Гарри, глядя на них. — «О да, я вам много чего скажу теперь». Однако, он был еще слишком слаб, и снова провалился в беспамятство.

Глава 1. То самое письмо

Суррей, Литтл Уингинг, дом №4 по Тисовой улице. 21 июля 1991 года.

Жара стояла невыносимая, словно само солнце решило выжечь душу из каждого, кто осмелится высунуть нос на улицу. В крохотной каморке под лестницей, где воздух был густым от пыли и затхлости, без дня одиннадцатилетний Гарри Поттер лежал на продавленном матрасе, прижимая к груди старую тряпичную игрушку — единственное, что осталось от родителей. Его рёбра всё ещё ныли от вчерашних «учебных упражнений» дяди Вернона, который решил, что племянник слишком медленно собирал посуду. Его не смутило, что того только что выписали из больницы с недолеченными травмами и спутанным сознанием на поруки, так как как, по словам Вернона, «Дома ему будет лучше. Да и страховка не резиновая».

— «Гарри… Гарри, проснись», — голос прозвучал в голове, как эхо из другого измерения.

Мальчик вскочил, ударившись головой о низкий потолок. Раздалось приглушенное ругательство. Гарри не понял, откуда ему известно это слово. Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из клетки. Перед глазами плыли обрывки воспоминаний, которые не могли принадлежать ему: темный переулок, крики, вспышка зелёного света… и холод. Холод смерти.

— «Это не сон», — сказал тот же голос, но теперь Гарри понял — это был он сам. Только старше. Гораздо старше. Он толком не помнил больницу после встречи с автобусом, и сознание возвращалось клочками и урывками, как всполохи света. И оно было не совсем его, точнее, его, но какое-то странное, как будто взрослое.

На кухне грохнула дверь.

— Мальчик! — проревел Вернон Дурсль, вытирая пот с пунцовой шеи. — Подавай завтрак! И чтобы бекон не подгорел, а то сам им и поужинаешь!

Гарри медленно поднялся. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. «Они всё те же… Те же тупые, злобные рожи. Курвы». Мысли взрослого «я» нахлынули, как прилив. Он вспомнил. Это было как триггер. Он помнил всё: унижения, голод, клетку под лестницей и то, как однажды сбежал отсюда в волшебный мир, который, впрочем, доставил ему неприятностей не меньше, чем Дурсли, а может и больше — те хотя бы не пытались его убить.

— Ты оглох, что ли?! — Тётя Петунья ворвалась в каморку, тыча в него костлявым пальцем. — Вернон сказал — бекон!

Гарри посмотрел на неё. Взгляд, полный ледяной ненависти, заставил женщину отшатнуться.

— Ссссейчасссс, — произнёс он так тихо, что Петунья невольно переспросила:

— Ч-что?

— Сейчас, — повторил он, и в его голосе зазвучала сталь. — Только закрой клюв.

Вокруг Гарри начал собираться небольшой смерч из бумаг, находившихся в комнате.

Петунья побледнела и медленно сползла по стене.

...

Пока Дурсли пожирали яичницу, Гарри стоял у плиты со второй порцией, наблюдая, как жир с шипением разбрызгивается на раскалённую сковороду. «Может, плеснуть раскаленным маслом? Нет, масла маловато…» Его пальцы сами потянулись к ножу. «Какого я тут вообще делаю? Один быстрый удар… Они даже не успеют закричать».

— «Нет», — остановил он себя. «Смерть — слишком просто для них, да и мне колония все планы поломает».

Внезапно в окно врезалось что-то большое и пушистое. Сова. Дурсли завизжали, а Гарри поймал конверт из жёлтого пергамента. На нём красовалась зелёная печать: герб Хогвартса.

— Что это?! — Вернон вскочил, опрокидывая стул. — Откуда…

Гарри уже разрывал конверт. Письмо дрожало в его руках, но скорее от злости. «Опять повторяется. Мало того, что где-то там Дамби хочет наложить на меня лапу, так еще и эти снова будут путаться под ногами и вставлять палки в колёса».

— Дорогой мистер Поттер… — начал он с выражением читать вслух, наслаждаясь тем, как багровеет лицо дяди. — «Приглашаем вас начать обучение в Школе Чародейства и Волшебства „Хогвартс“».

— Врёшь! — заорал Вернон, вырывая письмо. — Никакой школы! Ты… ты ненормальный!

Гарри улыбнулся. Той самой улыбкой, которой когда-то пугал Пожирателей.

— Ошибаетесь, дядя. Я как раз собираюсь стать ОЧЕНЬ нормальным. И следи за выражениями.

Вернон хотел было по привычке «поучить» Гарри, но вдруг в голове как будто начал звучать голос: «Не стоит». Вернона от страха чуть не хватил удар, так что он рухнул на диван, выпучив глаза и глядя на мальчишку. Он даже не стал заикаться о том, чтобы куда-то уехать и спрятать Гарри от… Он сам не знал от чего или от кого. От всего этого непонятно чего.

...

Ночью, когда дом захлебнулся храпом, хрюком и сипеньем, Гарри выскользнул во двор. Луна освещала ржавые гвозди в заборе. Он поднял руку, и гвоздь сам вырвался из доски, вонзившись в ладонь. Боль была острой, чистой. Тренировка беспалочковой магии в течение прошлой, взрослой жизни, давала результат и сейчас.

— «Слабый», — прошипел он, сжимая окровавленный металл. — «Прошлый ты позволил им себя забить. Но я не ты».

Луна освещала его лицо, он достал палку, которую сделал сам из ветки ясеня и пера неизвестной птицы. Работа с артефактами в прошлой-будущей жизни давала свои преимущества. Она не была палочкой в полном смысле, но для начала сойдёт. Его первым шагом стало испытание и развитие магических способностей. Он знал, что его силы вернутся, и он должен был быть готов их использовать. Сейчас приходилось пользоваться рунами и тем слабым источником магии, что был в теле.

— «Люмос», — прошептал он, и на кончике самодельной палки загорелся свет. Гарри осмотрел раненую руку и приложил к ране палочку:

— Вулнера санентур

Кровь свернулась, и рана начала затягиваться. Гарри улыбнулся. Он знал, что это только первые шаги в новом мире. Впереди его ждала месть и битвы, и он был готов к ним.

На следующий день, когда Вернон запер его в каморке «за дерзость», Гарри впервые сознательно вызвал деструктивную магию в доме. Это было похоже на спонтанный выброс, от злости он просто отправил сгусток энергии в дверь. Замок расплавился, капая на пол жидким железом.

— Пора начинать, — тихо сказал он, глядя на дверь, за которой слышались испуганные голоса Дурслей.

«Они заплатят за каждый удар. За каждый голодный день. За каждую насмешку». Гарри бесило всё — Дурсли, козни Дамблдора, поселившего его сюда, даже преждевременная смерть, и надо было сорвать зло.

Гарри стоял в центре своей каморки, его зелёные глаза горели холодным огнём. Вокруг него витала странная энергия, словно сама магия признала его хозяином. Он чувствовал, как сила пульсирует в его жилах, как будто она всегда была там, просто ждала момента, чтобы вырваться наружу.

— «Ты не слабый», — прошептал он себе, глядя на свои руки. — «Ты больше не тот мальчик, который боялся каждого шороха. Ты — Гарри Поттер, и ты знаешь, как использовать свою силу».

Дверь каморки распахнулась, и на пороге появился Вернон Дурсль, его лицо побагровело от ярости.

— Что это за безобразие?! — заорал он, размахивая кулаками. — Кто разрешил тебе выходить из каморки?!

Гарри медленно повернулся к нему, его взгляд был ледяным и безжалостным.

— Я сам себе разрешил, — произнёс он спокойно, но в его голосе звучала угроза. — И если ты попытаешься меня остановить, то пожалеешь об этом.

Вернон замер на мгновение, его глаза расширились от удивления и страха. Он никогда не видел Гарри таким. Мальчик, который всегда молчал и терпел, теперь смотрел на него как на врага, которого нужно уничтожить.

— Ты… ты угрожаешь мне?! — прохрипел Вернон, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

— Конечно, — ответил Гарри, улыбаясь. — Но пока просто предупреждаю.

— Акселитус, — прошептал он тихо.

Он поднял руку, и Вернон почувствовал, как что-то невидимое сжимает его горло. Он закашлялся, пытаясь вдохнуть, но воздух не поступал. Его лицо стало багровым, а глаза вылезли из орбит.

— Гарри… — прохрипел он, пытаясь вымолить пощаду.

Гарри слегка разжал пальцы, и Вернон рухнул на пол, потеряв сознание. Он не видел, как Гарри спрятал палочку, которую держал в другой руке, прикрывая рукавом. Не обо всём магглам надо знать.

— Это только начало, — тихо, но четко проговорил Гарри, глядя на лежащего дядю. — Вы ещё пожалеете, что когда-то решили меня обижать, пользуясь безнаказанностью.

«А уж когда я наберу полную силу в этом теле и смогу действовать вообще без палочки…Где ты там бродишь, тень Волан де хряка? Ответишь мне за мать и батю», — подумал он вслед за этим.

Вечер прошел на удивление тихо и спокойно. Дурсли были просто зайками. Особенно Вернон. Ведь Гарри далеко не сразу произнес «Финита».


* * *


На следующий день Гарри проснулся рано утром. Он чувствовал себя другим. Сильным. Уверенным. Он знал, что теперь у него есть власть, и он не собирался её терять.

На кухне его ждали Дурсли. Петунья нервно перебирала салфетки, а Дадли смотрел на Гарри с подозрением. Вернон сидел за столом, его лицо было бледным, а на шее виднелись синяки.

— Гарри… — начала Петунья, но её голос дрожал. — Мы… мы решили, что тебе нужно больше свободы. Ты можешь… можешь выходить из каморки, когда захочешь.

Гарри улыбнулся. Он знал, что это лишь начало. Они боялись его, и это было именно то, чего он хотел.

— Спасииииибо, тётя Петууууунья, — сказал он сладким голосом. — Я ценю вашу заботу.

Он сел за стол и начал есть, наслаждаясь их страхом. Они больше не могли контролировать его. Он был хозяином своей судьбы. Гарри нарочито медленно поел. Затем встал, и, воспользовавшись случаем, ушел из дома и целый день гулял по Лондону, вернувшись домой только к ужину.

Поздним вечером Гарри вышел во двор. Луна светила ярко, освещая его лицо. Он поднял руку, и в воздухе появился маленький огонёк. Он кружился вокруг его пальцев, как живой.

— «Ты сильнее, чем они думают», — прошептал он себе. — «И ты покажешь им, на что способен». И он имел в виду, конечно, не только Дурслей.

Гарри стоял во дворе, глядя на звёзды. Он знал, что впереди его ждёт много испытаний. Он знал, что его враги сильны. Но теперь он был готов. Он больше не был мальчиком, который боялся каждого шороха. Он был Гарри Поттером, дважды выжившим, и он знал, как использовать свою силу. «Я иду за вами», — вновь подумал он. Затем его посетила следующая мысль и одновременно саморефлексия:

— «Хм. Что-то меня клинит на мести. И слишком много патетики. Очевидно, подростковый максимализм и незрелось организма. Надо будет принять что-то из запасов Снейпа, только доберусь до Хогвартса. Впрочем, может и само пройдет со временем, как подрасту».

А в центре Лондона, в кабинете с тёмными стенами, человек с лицом, похожим на восковую маску, с белыми волосами, вдруг вздрогнул. Его рука невольно потянулась к палочке, он зацепил стол, и чернила пролились на пергамент.

— Что-то изменилось, — прошептал он, и в его глазах мелькнул страх. — Появился кто-то… кто-то очень сильный.

Он подошёл к окну и посмотрел на звёзды. Где-то там, в далёком Суррее, происходило что-то, что могло изменить всё. И он не знал, как к этому подготовиться.

Так началась новая жизнь Гарри Поттера — жизнь, в которой он больше не был мальчиком, который выжил. Теперь он был тем, кто жил. Жил во все тяжкие. И он не собирался никому давать спуску.

Суррей, дом №4 по Тисовой улице. 30 июля 1991 года.

Дурсли дрожали. Вернон, обычно напоминавший разъярённого быка, теперь косился на Гарри, как на ядовитую змею. Петунья металась между кухней и гостиной, шепча что-то о «ненормальностях» и «проклятой крови». Дадли же забился в угол, жуя пятый за день торт, — его единственная защита от страха.

Гарри наблюдал за ними, сидя на краю дивана. В руках он вертел нож, ловко перебрасывая его между пальцами. Лезвие сверкало в лучах заходящего солнца, словно подчиняясь его воле.

— Ты… ты не трогал мои вещи? — внезапно спросил Вернон, пытаясь звучать властно, но голос выдавал дрожь.

— Зачем? — Гарри поднял взгляд, и нож замер в воздухе, будто прикованный невидимой нитью. — Ваши «вещи» пахнут дешёвым виски и жадностью.

Петунья вскрикнула, уронив тарелку. Вернон побледнел, но Гарри лишь усмехнулся. Он наслаждался их страхом. Это было слаще, чем любая месть в его прошлой жизни.

— Завтра, в мой День рождения, приедет Хагрид, — произнёс он вдруг, отбрасывая нож на стол. Лезвие вонзилось в дерево с глухим стуком. — И если вы попытаетесь спрятать меня или наврать ему…

Он не договорил. Вместо этого поднял руку, и занавески на окнах вспыхнули синим пламенем. Дурсли закричали, но огонь погас так же быстро, как возник, не оставив и следа. Затем тайком убрал палочку в другой руке поглубже в рукав. Все-таки беспалочковая магия в таком юном теле была ему еще сложна, и небольшой трюк магглам раскрывать не обязательно.

— Поняли? — спросил Гарри, вставая. — Я не тот, кого вы знали.

Дурсли дико кивали головами, как китайские болванчики.

Ночь перед встречей

Гарри лежал на тонком матрасе, глядя в потолок. В голове прокручивались воспоминания: первая встреча с Хагридом, волнение от покупки волшебной палочки, глупый восторг перед Хогвартсом… Теперь всё это казалось наивным.

— «Ты ошибался, доверяя им», — прошептал он в темноту. — «Дамблдор, даже Рон и Гермиона… Герми так вообще вышла замуж за Рона. Рыжий хитрожоп. Все видели в тебе инструмент, а не человека. И пропали с горизонта, как только я выполнил своё предназначение». Разве что Снейп был ко мне добр как отец, в своем конечно духе и не выходя из амплуа говнюка, но защищал меня беззаветно и до конца. Не просто же так я назвал своего сына в его честь. А вот с именем Альбус я погорячился, дед тот еще интриган. Сколько лет понадобилось, чтобы понять его сущность. Да, пожалуй, именно Снейп должен стать моим союзником и наставником теперь. Есть, конечно, еще Сириус. Но у него неправильная мотивация. Он движим чувством вины, хотя тоже беззаветно предан. Не знаю, как быть с тем, что они со Снейпом ненавидят друг друга. Придется это как-то решать. Впрочем, а кого Снейп вообще любит кроме памяти Лили?

Одно Гарри знал наверняка. На этот раз он не станет пешкой. Никаких «жертв во имя блага», никаких слепых доверий. Если Хогвартс хочет его — пусть готовится к игре. Он убьет им и тролля, и василиска, и самого Волди, но лишь в своих интересах.

Внезапно в окно постучали. Гарри вскочил. Чертовы гормоны, все как оголенный нерв в этом детском теле. Но это была не сова — в стекло упирался клюв гигантской бородатой неясыти. Птица держала в лапе конверт с красной печатью.

«Гарри Поттеру. Срочно. От А.П.В.Б.»

Сердце ёкнуло. Эти инициалы он знал: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор и куча регалий. Вскрыв письмо, он прочёл:

«Дорогой Гарри,

Прошу прощения за вторжение, но мне стало известно о некоторых… необычных проявлениях твоей магии. Предлагаю встретиться до визита Хагрида. Полночь, парк у Тисовой улицы.

Приходи один.

А. Дамблдор»

Гарри разорвал письмо в клочья. Огонь поглотил обрывки, оставив лишь пепел. Где-то начал ворчать старший Дурсль, учуяв дым. Придушить его что ли еще раз.

— «Уже началось, — подумал Гарри, еще не закончив представлять, как душит Дурсля, — ты быстро, Альбус. Вот что значит высший класс. А, хотя, наверняка миссис Фигг настучала со своими кошками. И как я мог забыть, надо было ей самой настучать. Но только Миссис Фигг, не кошкам». — Гарри любил кошек.

Парк. Полночь.

Луна освещала пустынные качели и песочницу. Гарри стоял в тени дуба, сжимая в кармане самодельную палочку — заострённую ветвь ясеня. Он знал, что Дамблдор вряд ли нападёт, но доверять не собирался. Впрочем, вспоминая, как его грохнули в будущем обычные, ну или не совсем обычные, грабители, он сделал себе заметку разобраться с защитными чарами получше. К тому же, в этом теле сейчас он полностью беззащитен. Да и Дамби в другой весовой категории. Но все равно палочка успокаивала.

— Прекрасная ночь для прогулки, не правда ли? — раздался спокойный голос.

Старик в звёздном плаще материализовался из воздуха, будто вышел из самой темноты. Его голубые глаза светились любопытством, но в уголках губ таилась настороженность. Плащ переливался, как Галактика. Гарри поневоле захотел такой же. Вот же проклятый детский возраст.

— Вы хотели поговорить, профессор? — Гарри не сдвинулся с места.

— Прямота — редкое качество в твоём возрасте, — Дамблдор улыбнулся, но взгляд стал острее. — Мне сообщили, что ты… проявил необычные способности.

— А вы следите за мной? — Гарри скрестил руки. Он прекрасно знал, что да, хоть и вспомнил про миссис Фигг недавно.

— Следят за всеми, кто может изменить мир. — Дамблдор достал леденцовую дольку. — Хочешь?

— Нет. И хватит играть в доброго дедушку. Вы здесь, потому что боитесь.

Тишина повисла между ними. Дамблдор перестал жевать.

— Что ты знаешь, Гарри? — спросил он наконец, и в его голосе впервые прозвучала холодность.

— Всё. — Гарри шагнул вперёд. — Про крестражи, про ваши «планы», про то, как вы растили меня на убой.

Молния ударила где-то вдали, осветив лицо Дамблдора. На мгновение он показался древним, усталым, почти… испуганным.

— Ты не должен…

— Не должен знать? Слишком поздно. — Гарри засмеялся. — Я не ваш мальчик-жертва. Я выжил. И теперь правила изменились.

Дамблдор медленно кивнул, словно принимая вызов.

— Что ты хочешь?

— Свободу. — Гарри повернулся к нему в пол оборота. — Не вмешивайтесь в мою игру, и я не разрушу ваши планы. Пока что. Я не решил, стоит ли разрушать линию судьбы, ну или канон, если хотите. Это может привести к непредсказуемым последствиям, а я все же хотел бы вернуться к своей будущей, еще не созданной семье, особенно к детям.

Гарри понимал, что дает Даблди козырь, но не жалел об этом. Пусть старичок пребывает в наивном заблуждении, полагая, что сможет им манипулировать, используя его сентиментальность. В конечном счете, дети могут быть и от Гермионы. Или от Лавгуд. Да от кого угодно, хоть от маглы. Или от всех сразу — не так уж и беззаветно он любил Джинни, она порядком попила ему крови. Но все же свои будущие настоящие дети выглядели пока предпочтительнее. Посмотрим, что на этот раз учудит Дамби. Все равно до этого момента еще лет 20, так что есть время подумать.

Он ушёл, оставив Дамблдора под дождём. Старик смотрел ему вслед, сжимая в руке чёрный камень с треснувшей поверхностью — камень, который вдруг перестал показывать будущее.

— Вот же хрень какая, — пробормотал Дамблдор и аппарировал в Хогсмид. Срочно надо было выпить чего-нибудь покрепче, и желательно побольше. Возможно, стоило и прихватить какую-нибудь красотку вроде Мадам Розмерты, снять стресс. Впрочем, подойдет и Макгонагал. А лучше обе.

Утро. Визит Хагрида.

Грохот упавшей двери разбудил Дурслей. Хагрид, засыпанный осколками, вытирал пот со лба:

— Чёртовы маггловские замки… Гарри! Готов к…

Он замолк. Гарри стоял на лестнице, одетый в чёрный плащ, сшитый из занавесок. В руке — сумка, набитая украденными, точнее занятыми без их ведома, у Дурслей деньгами. А может и с ведома — кто их разберет, все равно они обездвижены Петрификус Тоталус.

— Я готов, — сказал он. — Веди в Косой переулок.

Хагрид замер, почуяв неладное. Гарри улыбнулся — той же улыбкой, что когда-то пугала до усрачки Пожирателей.

— Что, Хагрид? Разве не за этим ты пришёл?

Великан невольно отступил. В глазах мальчика горел огонь, которого он давно не видел даже у Дамблдора.

— Ты… ты какой-то другой, — пробормотал Хагрид.

— Я проснулся, — ответил Гарри, проходя мимо. — И мир ещё пожалеет об этом.

Хагрид сбледнул с лица, насколько может побледнеть бородатый до бровей мужик, и тайком отхлебнул из фляги. Как будто это ведро с крышкой кто-то мог не заметить.

Закуп

Косой переулок

Косой переулок встретил Гарри привычной суетой. Бла-бла с приветствиями в Дырявом Котле он пропустил мимо ушей. «Как же, почтение. Бросили его одного на съедение Дурслям. А потом и Волди. Да и Дамблди неплохо так пожил за счет батиного наследства, пока был опекуном. Впрочем, почему был, он до сих пор его транжирит. Ладно, дело прошлое, сейчас надо закупиться, пока дед всё не спустил на свой орден и шлюх» — шел и думал Гарри.

Магазины, полные волшебных товаров, толпы людей, обсуждающих последние новости из «Ежедневного пророка», и атмосфера, которая когда-то казалась ему волшебной. Теперь же он видел всё это иначе. Косой переулок был не просто местом, где можно купить волшебную палочку или сову. Это был центр теневой власти, интриг и манипуляций. И Гарри был готов играть по новым правилам.

— Ну, Гарри, — начал Хагрид, всё ещё немного ошеломлённый поведением мальчика. — Давай начнём с «Гринготтса». Твои родители оставили тебе небольшое состояние.

Гарри кивнул, но его мысли были далеко. Он помнил, как в прошлой жизни впервые увидел горы золота в своём сейфе. Тогда это казалось невероятным богатством. Теперь же он знал, что деньги — это лишь инструмент. А еще за них убивают. И он собирался использовать их с умом и осторожностью.

— Хагрид, — сказал он, когда они подошли к белоснежному зданию банка. — У меня есть вопрос. Ты знаешь, что такое крестражи?

Хагрид остановился как вкопанный. Его лицо побледнело, а глаза расширились от ужаса.

— Гарри, откуда ты… — начал он, но Гарри перебил его.

— Неважно. Просто ответь.

Хагрид замялся, оглядываясь по сторонам, как будто боялся, что их подслушивают.

— Это… это тёмная магия, Гарри. Очень тёмная. Лучше тебе об этом не знать.

Гарри усмехнулся. Он уже знал всё, что нужно. Но ему было интересно, как Хагрид отреагирует.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда давай просто заберём мои деньги.

Внутри «Гринготтса» всё было как в прошлый раз: гоблины, сейфы, тележки, несущиеся по подземным туннелям. Но на этот раз Гарри не испытывал восторга. А в тележке еще и укачивало, ему все-таки всего одиннадцать. Но он знал, что банк — это не просто хранилище золота. Это была крепость, полная секретов, и он намеревался раскрыть их все. Для этого, когда никто не видел, он тайком выпустил магического жучка, напичканного микроскопическими рунами, следящими, подслушивающими и подсматривающими заклятиями, а также способного распознавать применяемые заклинания. Он делал таких для присмотром за детьми, чтобы быть спокойным, когда они с Джинни оставляли их с няней, и рука была набита. На жучках, естественно, не на нянях.

Артефакт, тем не менее, он делал пол дня. Сказывалась пока еще слабость магических сил юного тела. Пусть ползает, все изучает и слушает. Через четыре месяца, на зимних каникулах, Гарри планировал еще раз наведаться в банк, и забрать его. За такой срок шпион наверняка узнает что-то интересное.

Когда они спустились к его сейфу, Гарри внимательно осмотрел содержимое. Золото, серебро, драгоценности — всё это было его. Но Гарри интересовало в Гринготтсе не это. Он знал, что где-то в глубинах банка хранится нечто гораздо более ценное. Ценнее философского камня. Что-то, что может изменить всё. И жучок ему поможет в этом. Наконец, забрав положенное количество денег, и припрятав в карманы раз в сто больше, когда Хагрид отвернулся, Гарри вышел из сейфа, и они покинули Гринготтс.

— Хагрид, — сказал он, когда они вышли из банка. — Ты можешь подождать меня здесь? Мне нужно кое-что купить.

Хагрид кивнул, всё ещё выглядя немного растерянным:

— Хорошо, я посижу в баре.

Гарри улыбнулся обычной улыбкой, от которой не сводит в судорогах пожирателей, и исчез в толпе.

Его первой остановкой стал магазин «Олливандер». Он знал, что его новая палочка не будет отличаться от старой. Но он не ожидал, что продавец палочек сразу заметит что-то необычное.

— О, мистер Поттер, — сказал мистер Олливандер, когда Гарри вошёл в магазин. — Я чувствую, что сегодняшний день будет особенным.

Гарри кивнул, но не стал ничего говорить. Он знал, что Олливандер — один из самых проницательных волшебников в мире, и ему не хотелось раскрывать свои карты раньше времени.

— Давайте начнём, — сказал Олливандер, доставая свою измерительную ленту. — Какая рука у вас ведущая?

— Правая, — ответил Гарри, хотя он уже знал, что его новая палочка не будет другой. Он помнил, что в прошлой жизни его палочка была сделана из остролиста с пером феникса, и сильно бы удивился, если бы в этот раз было иначе. Это бы означало, что все пошло не по канону, или он вообще в параллельной Вселенной.

Олливандер начал предлагать ему различные палочки, но ни одна из них не подходила. Гарри чувствовал, как магия в магазине становилась всё более напряжённой. Подсказывать он, по понятным причинам, не собирался. Наконец, Олливандер достал длинную коробку из тёмного дерева.

— Попробуйте эту, — сказал он. — Очень необычное сочетание. Остролист с пером феникса.

Гарри взял палочку в руку, и сразу почувствовал, как по его телу разливается привычное тепло. Он поднял палочку, и из её кончика вырвались золотые искры.

— Отлично! — Обрадовался Олливандер. — Я заверну.

— Да… Мистер Олливандер, а вы не могли бы помочь мне еще кое в чем?

— Да? — Олливандер непонимающей уставился на Поттера. Тот достал свою самоделку.

— Недавно я нашел палочку. И… Мне кажется, она мне тоже подходит.

— Хм… Пробормотал Олливандер, вертя в руках довольно корявый инструмент, — древесина из ясеня и сердцевина из пера курицы. — Интересно, — пробормотал Олливандер, глядя на Гарри с любопытством. — Очень интересно. Палочки из ясеня привязываются к своему владельцу. Их невозможно передать кому-то, иначе палочка потеряет все свои свойства… Где вы, говорите, нашли ее? — он недоверчиво посмотрел на Поттера, который мысленно уже давно бил себя по лбу, какой он дурак и как он про это забыл, полностью спалившись перед Олливандером.

— Ну…. Это не так важно, — пробормотал Поттер, убирая палочку, — а что с пером курицы? — Гарри хотел переключить мысли Олливандера на любимую тему, чтобы он вдобавок не начал вещать про то, что палочка вообще-то нигде не зарегистрирована, и Гарри мог ей творить что угодно, в разумных пределах естественно, не привлекая внимание авроров.

— А, перо курицы… — Олливандер замолчал, как будто раздумывая. — Это первый раз, когда я вижу такое сочетание. Вообще не знаю, как с этим быть.

Гарри улыбнулся. Он знал, что его новая палочка будет необычной. Но он не ожидал, что она вызовет такой интерес и замешательство у Олливандера. Оставалось надеяться, что он не сдаст его властям. Но, насколько он помнил, тот за пределами своей мастерской с магазином, вообще мало с кем общался и ничем не интересовался. Гарри подумал, как ему удалось с первого раза сделать концентратор, который неплохо работал. Если верить словам Олливандера, что палочка выбирает волшебника, то магия начинается уже на этапе подбора компонентов. Он припомнил, как удачно нашел ветку ясеня и перо, как будто они сами просились, чтобы он использовал именно их.

— Спасибо, — сказал он, оплачивая покупку и забирая каноническую палочку в коробке. — Я думаю, она мне подходит.

Когда он вышел из магазина и зашел в бар, где сидел Хагрид, великан выглядел немного встревоженным.

— Гарри, — начал он. — Ты… ты какой-то другой. Не такой, как остальные дети.

Гарри посмотрел на него и подумал: «Вот заладил». В его глазах горел огонь, который Хагрид не мог понять. А Гарри клял себя за недальновидность.

«Тоже мне, мышление взрослого. Сунуть ясень Олливандеру. И все дурацкое любопытство про чертово перо гадской курицы. Кстати, откуда у Дурслей курица?

Мысли Гарри переключились на картины сатанинских ритуалов, в которых Дурсли режут кур. Эти способны.

Гарри и Малфой у Мадам Малкин

Гарри стоял на скамеечке, пока мадам Малкин подгоняла ему мантию. Рядом, на соседней скамеечке, стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица — Драко Малфой. Гарри помнил его по прошлой жизни: высокомерный, избалованный, но в глубине души не такой уж плохой. На этот раз Гарри решил подойти к нему иначе.

— Привет, — сказал Гарри, поворачиваясь к Малфою. — Тоже в Хогвартс?

Драко посмотрел на него с легким пренебрежением, но в его глазах мелькнул интерес. Он явно узнал Гарри по шраму, который тот нарочно приоткрыл, откинув волосы, но не подавал вида.

— Да, — ответил он, растягивая слова. — Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки. А потом потащу их посмотреть гоночные мётлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую. А потом как-нибудь тайком пронесу её в школу.

Гарри улыбнулся. Он знал, что Драко любит хвастаться, но в этот раз решил сыграть на его тщеславии.

— У тебя есть своя метла? — спросил Гарри, хотя уже знал ответ.

— Нет, но у меня будет, — ответил Драко с уверенностью. — А у тебя?

— Нет, — ответил Гарри. — Но, думаю, мне она не понадобится. Я больше интересуюсь магией, чем квиддичем.

Драко поднял бровь. Он явно не ожидал такого ответа.

— Ты не играешь в квиддич? — спросил он с удивлением. — Это же лучшая игра в мире.

— Возможно, — сказал Гарри, пожимая плечами. — Но я думаю, что в Хогвартсе есть куда более интересные вещи, чем квиддич. Например, книги по тёмным искусствам.

Драко замер. Его глаза сузились, и он внимательно посмотрел на Гарри.

— Ты интересуешься тёмными искусствами? — спросил он, понизив голос.

— Интересуюсь, — ответил Гарри, глядя ему прямо в глаза. — Но не так, как ты думаешь. Я хочу понять, как они работают, чтобы знать, как с ними бороться. Хотя, и как ты думаешь, наверное, тоже.

Драко задумался. Гарри видел, как в его голове крутятся мысли. Мальчик явно не ожидал, что Гарри Поттер, мальчик, который выжил, будет говорить о тёмных искусствах так спокойно.

— Ты странный, Поттер, — наконец сказал Драко. — Но, возможно, ты не такой уж и правильный, как я думал.

Гарри улыбнулся. Он знал, что зацепил Драко. Теперь оставалось только подождать, пока тот сам предложит сотрудничество.

— Может, мы ещё поговорим в Хогвартсе? — предложил Гарри. — Думаю, у нас есть о чём поговорить.

Драко кивнул, но ничего не сказал. Гарри знал, что семя было посеяно. Теперь оставалось только ждать, пока оно прорастёт.

Выбор птицы

Хагрид и Гарри вошли в магазин, где царила атмосфера таинственности. Вокруг них шелестели перья, а глаза сов сверкали в полумраке. Гарри знал, что ему нужна не просто сова, а что-то особенное. Он хотел птицу, которая станет его верным спутником и помощником. Прошлая Букля была полудохлой отщепенкой, в итоге еще и умерла во время боя, хоть и благородно закрыв собой, но осадочек остался. Тогда он сильно плакал.

— Ну, Гарри, — сказал Хагрид, оглядываясь по сторонам. — Давай выберем тебе сову. Все дети мечтают о сове, да и к тому же полезные они, почту твою носят, и всё такое.

Гарри кивнул, но его внимание привлекла не сова, а странная птица, сидевшая в углу клетки. Она была меньше совы, с яркими перьями, переливающимися всеми цветами радуги. Её глаза были умными и проницательными.

— Что это за птица? — спросил Гарри, указывая на неё.

— А, это фениксоподобная птица, — ответил продавец, подходя к ним. — Очень редкая. Её зовут Ирида. Она не только может доставлять почту, но и обладает магическими способностями. Говорят, что она может предсказывать будущее.

Гарри заинтересовался. Он знал, что фениксы — это мощные магические существа, и если эта птица хоть немного похожа на них, то она может стать ценным союзником. Да и вообще у него с птицами в этом сезоне складывалось удачно, взять то же куриное перо.

— Я возьму её, — сказал Гарри, не раздумывая.

Хагрид удивился, но не стал возражать. Он знал, что Гарри — не обычный мальчик, и если он выбрал эту птицу, значит, у него были на то причины. Еще сильнее он удивился, когда Гарри выгреб из карманов 100 галлеонов — целое состояние.

— Хорошо, — сказал Хагрид. — Только смотри, чтобы она тебя не сожгла ненароком. У них бывают выбросы, вроде отрыжки. Не корми ее мясом.

Гарри улыбнулся. Он знал, что Ирида станет ему верным другом.

«Что-то я стал часто улыбаться. Хотя еще недавно рисковал стать комнатной температуры. Да и семья осталась в далеком будущем», — подумал Гарри, — наверное, на тело так действует освобождение от Дурслей.

Дальнейший закуп прошел как по нотам, и Гарри опять вернулся к Дурслям. Оставшееся время до отъезда в Хогвартс он развлекался тем, что сделал из них рабов, и заставлял выполнять те же работы, которыми они нагружали его предыдущие годы, но по нескольку раз, возвращая все на место и начиная с начала. Сам же в это время готовил нужные ему зелья, артефакты и инструменты, которые могли пригодиться в школе. Учиться ему было не нужно, он и так все прекрасно знал, разве что тратить время на написание ответов на бумаге. Но с этим тоже проблем не было, он уже купил волшебное перо, которому можно диктовать, занимаясь параллельно своими делами.

Готовился Гарри основательно, поэтому стал завсегдатаем Косого переулка, чтобы закупиться книгами, ингредиентами для зелий, компонентами для артефактов и литературой. Затем возвращался домой и продолжал развлекаться с Дурслями.

Гарри, используя свои магические способности (разумеется, с незарегистрированной палочкой), превратил дом Дурслей в своего рода "тренировочный полигон". Он заставлял Вернона, Петунью и Дадли выполнять те же унизительные и тяжелые работы, которые они заставляли делать его в детстве. Вот любимые: Вернон был вынужден красить забор, мыть машину и чистить дом снова и снова, пока Гарри не будет удовлетворен результатом. Иногда он просто брал машину и специально гонял по лужам, а потом парковал ее в забор. Петунья должна была готовить еду, убирать и стирать, но Гарри использовал магию (и рот), чтобы еда исчезала, а белье пачкал «Акцио, земля», чтобы снова становилось грязным, заставляя ее начинать заново. Дадли же сидел все это время голодным в недельной давности одежде. При этом Дадли выполнял физические упражнения, которые Гарри когда-то делал, чтобы избежать его издевательств, но теперь Дадли был вынужден делать это до изнеможения. И кстати, теперь он спит в чулане под лестницей.

Гарри не причинял им особого физического вреда, но психологически они были полностью подавлены. Он запугал их так, что они даже не думали пожаловаться или сбежать.

В свободное от травли Дурслей время Гарри занимался созданием полезных зелий и артефактов, иногда испытывая их на тех же несчастных Дурслях. Вот что он успел приготовить.

Зелье удачи (Фелицис). Гарри знал, что это зелье может быть полезным в критических ситуациях, поэтому он готовил его заранее, используя ингредиенты, которые ему удалось достать через совиную почту или в Косом переулке. Поскольку оно готовится полгода, он планировал оставить котел в сарае Дурслей вариться на медленном магическом огне, наказав тем, что в случае приближения трансгрессирует их по частям по всей Британии.

Зелье скрытности — тут даже без комментариев, вещь полезная, несмотря на мантию-невидимку.

Портативные артефакты — браслеты и кольца, которые могут создавать защитные барьеры и усиливать его магические способности. В Хоге не будет времени этим заниматься, и он старался максимально. Часть он сделал сам, а многое закупил в Косом, а также не побрезговав и Лютным. Там тоже люди обитают, надо просто знать, как себя вести. Также он приготовил еще несколько жучков-шпионов, пригодятся. И не для того, чтобы подсматривать за девчонками, нет. Гарри всегда привлекали взрослые женщины. Та же Макгонагалл. Подумав о Макгонагалл, Гарри даже начал размышлять, что у него с момента смерти не было женщины, и не сходить ли ему в клуб или бордель, но вспомнил, что ему теперь всего 11, все равно не пустят, и передумал. Поэтому он сосредоточился на прототипе карты мародеров, используя заклинания для отслеживания перемещений и маскировки.

Хотя Гарри уже знал многое, он продолжал совершенствовать свои навыки. Он экспериментировал с заклинаниями, которые не изучают в Хогвартсе, например, заклинаниями из других магических культур или с древними рунами. Гарри тренировал окклюменцию и легилименцию. Он никогда особо не был силен в этом, и теперь решил наверстать. Также он практиковал превращение предметов в животных или другие объекты, чтобы быть готовым к любым ситуациям. Одному заниматься этим сложно, но вот так сходу найти того, кто не выдаст его тайну, невозможно. Еще один повод сразу по приезду в Хог идти дружиться со Снейпом — только тот сможет не разболтать о Гарри лишнего. И так хватает, что турбодед уже в курсе.

И самое главное, Гарри тренировался в магии, не давая себе спуску, до такого же изнеможения, как и Дадли. Ему нужно тренировать свой источник, раскачивать магические каналы по новой, и для этого работать на пределе. Для этого он наварил себе восстановительных эликсиров, и принимал их без остановки. Иногда давал и Дадли, чтобы тот не расслаблялся. После этого Дадли рыл землю, как метамфетаминовый нарик.

Гарри понимал, что в Хогвартсе ему придется общаться с другими учениками, и готовился к этому, отправляясь вечерами в Дырявый котел. Там он слушал сплетни о влиятельных магических семьях, таких как Малфои, Блэки и даже Уизли, чтобы понимать, с кем ему придется иметь дело. Далеко не обо всем пишут в Пророке и других газетах. Иногда ему удавалось выпросить у бармена немного пивка в счет будущих заслуг, а также покурить за углом. Он так и не смог отказаться от этой дурной привычки. Да, юное тело Гарри не требовало никотина, так как тот до подселения не курил, но психическая зависимость осталась со времен прошлой жизни. По этому поводу Гарри купил несколько блоков «Кэмела». Ничего, расширяющий сундук все стерпит.

Гарри тренировался сохранять хладнокровие и контролировать свои эмоции, чтобы не поддаваться на провокации. С этим проблема — в 11 лет не так-то просто контролировать вообще что-либо.

Гарри понимал, что магия — это не единственное, что может пригодиться. А между тем, от многолетнего недоедания он выглядит как бухенвальдский крепыш, и ему надо качать физуху. Он тренировался в рукопашном бое и фехтовании, понимая, что в некоторых ситуациях это может быть полезнее, чем заклинания. В качестве груши и спарринг-партнера конечно же использовался связанный Дадли. Гарри бегал по утрам, плавал и занимался другими физическими упражнениями, чтобы быть в отличной форме. Любой на его месте, да и сам он, сдох бы от таких нагрузок, но бесконечный поток эликсиров, который он вливал в себя, позволял поддерживать силы.

В свободное время Гарри разрабатывал план действий на первый год в Хогвартсе. Он вспоминал и записывал все детали о Дамблдоре, Снейпе, Макгонагалл (стараясь думать о ней нейтрально, а не как женщине) и других, чтобы понимать, чего от них ожидать. Гарри ставил перед собой задачи, например, найти философский камень, изучить запретную секцию библиотеки и установить контакты с полезными людьми. Он готовил несколько вариантов действий на случай, если что-то пойдет не так. Все это он аккуратно записывал в тетрадочку, не хуже Гермионы.

Гарри систематизировал всю информацию, которую знал. Он завел магический дневник, который автоматически записывал его мысли и открытия. Гарри гулял по Косому и в лавочках собирал книги и свитки, которые могут пригодиться в будущем, включая книги по темной магии, порой попадающиеся в дальних уголках.

Таким образом, Гарри превратил подготовку к Хогвартсу в масштабный проект, где каждая деталь продумана. Это сделало его не просто учеником, а стратегом, который готов к любым испытаниям. Напоследок, уезжая, он наказал Дурслям продолжать упражнения до его возвращения, иначе проклянет.

Довольный и хихикая, как Доктор Зло, он отправился на вокзал на такси. А нечего детей обижать. У детей хорошая память, и они имеют свойство вырастать.

В поезде

Гарри сидел в купе, наблюдая за пейзажем за окном и вытянув ноги. Месяцок выдался адский, тело ныло до сих пор. Рон сидел напротив, с любопытством разглядывая Гарри. Он явно хотел задать миллион вопросов, но не решался.

— Ты действительно Гарри Поттер? — наконец выпалил Рон.

Гарри кивнул.

— Да, это я.

Рон замер, его глаза расширились.

— У тебя действительно есть шрам? — спросил он, указывая на лоб Гарри.

Гарри откинул волосы, показывая шрам в виде молнии.

— Да, — сказал он. — Но я не помню, как это произошло.

Рон задумался. Он явно хотел спросить больше, но не знал, как начать.

— Ты не боишься? — наконец спросил он.

— Боюсь, — ответил Гарри. — Но не того, чего ты думаешь. Я боюсь не Ты-Знаешь-Кого, а того, что я не смогу защитить тех, кто мне дорог.

Ну, это надо было сказать, по роли. На самом деле новому Гарри дорог не был практически никто. Да и, в конечном итоге, защитить он не смог только самого себя. Ну не брать же на себя вину в прошлой смерти Дамблди и Снейпа, это уже перебор, он все-таки мальчишка. Тем не менее, он решил любым способом помочь Снейпу избежать повторения того невеселого инцидента. Насчет бородатого он не хотел предпринимать ничего, пусть выкручивается сам.

Рон посмотрел на него с уважением. Он явно не ожидал такого ответа.

— Ты странный, Поттер, — сказал он. — Но, возможно, ты не такой уж и плохой.

Гарри улыбнулся. Он знал, что Рон станет его другом, но на этот раз он не собирался доверять ему полностью. У него были свои планы. И он еще не решил, стоит или нет сразу заявлять свои права на Герми.

В поезде: Гарри и Малфой

Дверь купе открылась, и на пороге появился Драко Малфой. За ним стояли Крэбб и Гойл, как всегда, молчаливые и угрюмые.

— Привет, Поттер. Почему ты едешь в купе с этим? — спросил Драко, кивнув на Рона, как будто они с Гарри уже были представлены, хотя у Малкин они так и не сообщили друг другу свои имена.

— Да, мы типа подружились, — ответил Гарри, не отрывая взгляда от Драко, — и где твои манеры, мы не представлены.

Драко покраснел, позеленел, улыбнулся, но в его улыбке не было ничего доброго.

— Я Драко Малфой. Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всём разобраться.

Гарри посмотрел на него с холодным спокойствием.

— Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — сказал он. — Но, возможно, мы сможем помочь друг другу.

Драко замер. Он явно не ожидал такого ответа.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Я имею в виду, что у нас могут быть общие интересы, — ответил Гарри. — И если ты готов сотрудничать, то, возможно, мы сможем достичь большего, чем поодиночке.

Драко задумался. Он явно не был готов к такому повороту событий.

— Мы поговорим позже, — наконец сказал он и вышел из купе.

Гарри ухмыльнулся и отвернулся к окну от Рона, сидевшего с открытым ртом. Он знал, что Драко заинтересован. Теперь оставалось только ждать.

В поезде: Гарри и Гермиона

Гермиона Грэйндер заглянула в купе, чтобы спросить, не видели ли они жабу Невилла. Гарри смотрел на неё с легкой улыбкой. Он помнил, какой умной и целеустремлённой она была, но на этот раз он не собирался становиться её послушным товарищем. Он знал, что Гермиона будет задавать слишком много вопросов, а ему это было не нужно. Да и в целом он не хотел, чтобы ему кто-то делал мозги.

— Вы тут не видели жабу? — спросила Гермиона, глядя на Гарри и Рона.

— Нет, — ответил Гарри. — Но, думаю, она найдётся. Впрочем, даже если сдохнет, кому какое дело.

Герми с негодованием уставилась на него. Но затем её внимание привлекла волшебная палочка Рона, с помощью которой он пытался только что выпендриться перед Гарри.

— Ты показываешь чудеса? — спросила она, садясь рядом с Роном.

Рон занервничал, но Гарри вмешался.

— Мы просто разговариваем, — сказал он. — Может, ты присоединишься?

Гермиона посмотрела на него с удивлением, но затем улыбнулась.

— Конечно, — сказала она. — Я всегда рада поговорить о магии.

Гарри кивнул, но в душе он знал, что Гермиона будет слишком много говорить и наседать с правилами. Ему нужно было держать её на расстоянии. И вообще он видит ее всего пять минут, а она уже его бесит своей правильностью. Нет, все-таки, наверное, пусть ее забирает Рон. Такой однозначно нужен каблук.

Рон достал свою крысу, Коросту, и попытался её заколдовать. Гарри смотрел на это с интересом. Он знал, что Короста на самом деле — Питер Петтигрю, предатель, из-за которого погибли его родители. Но сейчас он не собирался раскрывать эту тайну. Ему нужно было время, чтобы всё обдумать.

— Может, она давно умерла, а может, и спит — разницы никакой, — сказал Рон, с отвращением глядя на крысу.

Гарри улыбнулся.

— Думаю, она просто устала, — сказал он. — Давай оставим её в покое.

Рон кивнул и положил крысу обратно в карман. Гарри знал, что рано или поздно ему придётся разобраться с Петтигрю, но сейчас это было не главное. Он просто от души по-братски хлопнул Рона по этому карману, сказав: «Какой ты компанейский».

Гарри отчетливо слышал, как пискнул Петтигрю. Он искренне надеялся, что сломал ему пару ребер. Желательно, с пневмотораксом.

Перед тем как поезд остановился, Герми ушла, прожужжав им все уши про мантии, и чуть позже Драко снова заглянул в купе.

— Мы поговорим в Хогвартсе, — сказал он Гарри. — У нас есть о чём поговорить.

Гарри кивнул. Он знал, что Драко заинтересован. Вон, так и вьется вокруг. Теперь оставалось только ждать, пока тот сам сделает первый шаг.

— Я жду, — ответил Гарри.

Драко улыбнулся и вышел из купе. Гарри знал, что игра началась. И он был готов к ней.

Когда поезд остановился, Гарри вышел на платформу.

— Дом, дом, милый дом, — пробормотал он, — давно не виделись.

Первый урок и искусство быть невидимкой

Хогвартс встретил Гарри холодным сентябрьским ветром, который рвал мантию и трепал волосы. Он стоял на берегу озера, наблюдая, как первокурсники толпятся вокруг Хагрида. Всё как в прошлый раз: те же испуганные лица, те же лодки, тот же замок, сияющий вдали. Но на этот раз Гарри не испытывал трепета. Он видел за фасадом величественных стен сети интриг, сплетённые Дамблдором, Снейпом, да и им самим в прошлой жизни.

— Эй, Гарри! — Рон толкнул его локтем, указывая на Гермиону, которая пыталась успокоить рыдающего Невилла. — Смотри, она уже всех достала своими правилами. Ты уверен, что хочешь с ней дружить?

Гарри усмехнулся. Дружить? Нет. Но использовать её знания — другое дело. Хотя, может быть, когда станем постарше, я бы и подружился с ней, несколько раз.

— Каждый полезен по-своему, — ответил вместо этого он, ловя взгляд Драко, который стоял в стороне с Крэббом и Гойлом. Малфой едва заметно кивнул. Договорённость остаётся в силе, — прочитал Гарри в его взгляде.

Лодки скользнули по воде, и замок вырос перед ними, как гигантский страж. Гарри закрыл глаза, вспоминая, как в прошлом здесь всё начиналось. Теперь он знал каждую трещину в этих стенах, каждый секретный ход. Но знание — это ещё не власть. Нужно было действовать.

«Опять всё начинать сначала. Главное, не умереть снова, чтобы не было Дня сурка» — невесело думал Гарри, прикидывая, сколько лет ему теперь догонять своё прошлое-будущее, которого еще даже не видно на горизонте.

Большой зал. Церемония распределения.

Шляпа запела свою песню, но Гарри не слушал. Его взгляд скользил по преподавательскому столу: Дамблдор с безмятежной улыбкой, Макгонагалл с каменным лицом, Снейп, чьи глаза метали ядовитые стрелы в его сторону.

— Ничего, ты мой будущий союзник, — подумал Гарри, поймав его взгляд, — не стоит так беситься. Снейп резко отвернулся, но не раньше, чем Гарри заметил дрожь в его руке, сжимающей бокал.

— Поттер, Гарри! — голос Макгонагалл прозвучал как удар хлыста.

«Надо быть поосторожнее с такими мыслями, не за горами пубертат», — подумал Гарри и поплелся к стулу, якобы волнуясь.

Гарри подошёл к табурету, чувствуя, как сотни глаз впиваются в его спину. Шляпа опустилась на голову, и знакомый голос прошептал в сознании:

— О-о, интересно... Мудрость змеи, но сердце льва. И... что это? Ты принёс с собой целую жизнь!

— Не болтай лишнего, — мысленно огрызнулся Гарри. — Ты знаешь, куда меня отправить.

Шляпа захихикала.

— Слизерин дал бы тебе власть, но ты боишься повторения прошлого, где ты будешь вместо Риддла. Гриффиндор же... ха-ха, ты уже не тот наивный мальчик. Но выбор за тобой.

— Гриффиндор, — мысленно бросил Гарри. — Мне нужны глаза и уши, а не враги. Да и не хочу рушить линию судьбы, канон, как не назови. Иначе все быстро выйдет из-под контроля. Да и в целом слизеринцы мне не особо симпатичны — старые предубеждения никуда не делись, Дамби постарался.

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа, и зал взорвался аплодисментами. Гарри направился к столу, игнорируя восторженные взгляды. Его цель была за другим столом — там, где сидел Снейп, не сводя с него чёрных глаз. Но для начала надо было повидаться с директором.

После уроков. Тайник в Запретной секции.

На следующий день начались занятия, которые пролетели незаметно. Наконец, избавившись от однокурсников, он направился в библиотеку — надо было раздобыть несколько нужных книг. Он прекрасно знал заклинание, дающее доступ в запретную секцию, и сразу проследовал туда.

Гарри провёл рукой по корешкам книг, останавливаясь на потрёпанном томе «Тёмные искусства: запрещённые практики». В прошлой жизни он боялся даже взглянуть на эту полку. Теперь же знание было оружием. Его пальцы скользнули по обложке, ощущая шероховатость кожи, словно книга дышала. В воздухе витал запах старого пергамента и чего-то горького, как полынь.

— Ищущий всегда найдёт, — раздался голос Дамблдора. Гарри не обернулся, но почувствовал, как магия директора сгустилась за его спиной, словно туман.

— И наблюдающий всегда будет замечен, — парировал он, листая страницы с иллюстрациями запретных рун. — Вы решили проверить, насколько я опасен? Или всё же надеетесь, что я стану вашим послушным орудием?

Дамблдор вышел из тени, его серебряные волосы мерцали в свете фонарей. В руках он держал свёрток, завёрнутый в ткань, переливающуюся, как лунная дорожка.

— Верность — понятие относительное, Гарри, — произнёс он, протягивая свёрток. — Но есть вещи, которые принадлежат тебе по праву. Твоему отцу когда-то доверили это. Теперь твоя очередь.

Гарри развернул ткань. Мантия-невидимка скользнула по его пальцам, холодная и невесомая, словно сотканная из ночного воздуха. Он улыбнулся. В прошлой жизни Дамблдор отдал её лишь на Рождество. Теперь это был жест, нет, не доверия, скорее признания.

— Спасибо, профессор, — сказал Гарри, набрасывая мантию на плечи. Его контуры растворились, оставив лишь дрожь воздуха. — Но вы не за этим пришли.

Дамблдор вздохнул. В его голосе впервые прозвучала усталость, словно за маской всеведения скрывался старик, измотанный вечной игрой:

— Ты разрушаешь хрупкий баланс, Гарри. Своими действиями ты ставишь под удар не только себя.

— Баланс между вашими секретами и вашей ложью? — Гарри сбросил мантию, вновь став видимым. Его зелёные глаза горели. — Я не ваш солдат, Альбус. Но если уж говорить о балансе... — Сириус Блэк сходит с ума не от дементоров, а от несправедливости, — прошипел Гарри. — Переведите его в камеру подальше от этих тварей. Или вам нравится слышать, как ломаются невинные?

Дамблдор сжал губы. Его взгляд потупился, и на мгновение в синих глазах мелькнуло что-то, похожее на стыд.

— Азкабан — не моя епархия, Гарри, — начал он, но Гарри перебил:

— Не врите. Вы знаете, как надавить на министерство. Скажите, что Блэк может дать показания о Пожирателях. Что угодно. Или я сам найду способ его освободить. И тогда ваше «хрупкое равновесие» разобьётся вдребезги.

Тишина повисла меж ними, густая, как смог. Дамблдор медленно кивнул:

— Я позабочусь о его переводе. Но учти — это не искупление. Это стратегия.

— Как удобно, — усмехнулся Гарри, пряча письмо. — Стратегия... как и ваше молчание о крестражах. О Петтигрю. О том, что вы годами использовали меня как приманку.

Гарри развернулся к выходу, мантия развевалась за ним, как крыло.

— Игры начались, Альбус. Но в этот раз я устанавливаю правила.

Дамблдор не ответил. Когда Гарри вышел, директор остался стоять среди книг, его отражение в витражах дрожало, словно старик впервые увидел в них не свет, а тьму.

— Ох дети-дети, — пробормотал он, — Гарри, даже в 40 лет ты бы оставался для меня ребенком. Кого ты пытаешься переиграть? Ну, хорошо, подыграю тебе. В конечном счете, пока все идет как надо.

А через час далеко от Хогвартса, в каменных стенах Азкабана, дементоры отступили от камеры №97. Сириус Блэк, прижав к груди газету с фото Петтигрю, впервые за двенадцать лет усмехнулся.

Поздним вечером. Тайная встреча.

Гарри прокрался в кабинет зелий под мантией-невидимкой, поскольку уже прозвучал отбой. Снейп сидел за столом, склонившись над пергаментом. Его перо скрипело, будто пыталось выцарапать что-то важное.

— Простите, профессор, я забыл книгу, — мысленно пробормотал Гарри, активируя легилименцию, первое, что пришло на ум. Ведь занятий у них тут еще не было. Снейп вздрогнул, словно его ударили током, и резко поднял голову.

— Кто здесь? — его голос прозвучал опаснее, чем любое заклинание.

Гарри сбросил мантию, встретившись с ним взглядом.

— Мы должны поговорить, Северус. О Лили.

Снейп вскочил, выхватив палочку. Его лицо исказила ярость, но Гарри не отступил.

— Ты не имеешь права произносить её имя! — прошипел Снейп.

— Ну, вообще-то имею, мать все-таки. Она умерла, чтобы защитить меня. А ты поклялся защищать меня ради неё, — Гарри сделал шаг вперёд, держа руки на виду. — Но теперь я знаю правду. О крестражах. О Дамблдоре. О Риддле. И о том, как ты десятилетия жил в аду, который сам себе создал.

Снейп задрожал. Палочка опустилась.

— Откуда ты... — он не договорил, но в его глазах мелькнуло что-то, кроме ненависти. Страх. Надежда.

— Я вернулся, чтобы всё изменить, — тихо сказал Гарри. — Но мне нужен союзник. Тот, кто понимает цену жертв.

Снейп упал в кресло, закрыв лицо руками. Он переживал, что и вправду был груб, — все-таки мальчишка сын Лили, хоть тупой и несносный, весь в отца.

Гарри подождал, зная, что в эту минуту в душе профессора бушует буря. Наконец, Снейп поднял голову, до него наконец стало доходить:

— Что значит вернулся? О чем вы говорите, Поттер? — к профессору вернулось самообладание.

Поттер начал свой рассказ. О смерти, о переселении, о том, кто он сейчас. Снейп слушал его внимательно, но недоверчиво — поверить в такое было и правда сложно. Отдавало безумием.

— Я могу доказать. Дайте мне омут памяти, — попросил Поттер.

Снейп язвительно скривился, но все же встал, и достал с полки нужный сосуд.

Гарри достал свою самодельную палочку, на всякий случай, вдруг защитные чары Хогвартса распознают, что он делал своей официальной палочкой в кабинете Снейпа, и начал доставать воспоминания.

Собственно, Снейпу уже и не требовалось их видеть, чтобы поверить в его рассказ. Он выпученными глазами смотрел, как первокурсник, выросший у маглов, использует достаточно сложную магию, орудуя какой-то самодельной палкой, больше похожей на ветку. Снейп предположил, что, попробуй он провернуть такое со своими воспоминаниями, то скорее всего, просто поджарил бы себе мозги. А мальчишка ничего, только таскает нити воспоминаний туда-сюда, и хоть бы хны.

Но Снейп, как истинный ученый, все же окунулся в омут, чтобы проверить, и увидел там подтверждения — воспоминания о взрослой жизни Поттера, о моменте его переселения, о том, как тот готовился к прибытию в Хог и варил зелья.

Снейп вынырнул из омута памяти и откинулся на кресле, надолго замолчав. Наконец, он произнес:

— Что вы… Или ты… Предлагаешь? Мы же, выходит, ровесники.

— Сначала — перемирие. Потом — план. Дамблдор играет в свою игру, но мы можем сыграть в нашу. Нужно поддерживать легенду, что вы меня ненавидите и вообще несносны. Назначайте мне как можно больше отработок. Я буду здесь постоянно, и мы сможем все обсуждать в деталях, варить зелья, да и вообще я смогу кое-чему у вас научиться. Вы же лучший зельевар континента.

Снейп кивнул, и в его глазах вспыхнул знакомый огонь — тот самый, что когда-то сжёг мосты между ним и Джеймсом Поттером.

— Хорошо. Тем более, это не требует чего-то экстраординарного, — ухмыльнулся он, — назначать отработки моё любимое занятие. После зельеварения, конечно.

Гарри попрощался и ушел. Снейп задумчиво достал с полки бутылку виски, и щедро налил себе, размышляя перед камином. Затем налил еще. После чего взял початую бутылку, кинул в камин горстку зеленого пороха и сказал: «Спальня Макгонагал». Надо было снять стресс, в котором он пребывал. А Минерва, насколько он знал, сегодня была свободна.

Утро. Первый урок зельеварения.

Снейп ворвался в класс, как чёрный вихрь, но с довольной ухмылкой. Его взгляд скользнул по Гарри, но не задержался.

Он толкнул свою обычную речь о том, какие все тупые бездельники, а затем сфокусировался на Поттере с расспросами.

— Асфодель и полынь, Поттер? — язвительно спросил он, останавливаясь перед его столом.

— Настой живой смерти, — спокойно ответил Гарри, не отрываясь от тетради.

— Где найти безоаровый камень?

Поттер ответил про желудок козы.

Снейп продолжал пытать Поттера, и тот уверенно отвечал, пока в его голове не прозвучал голос Снейпа:

— Поттер, если вы будете и дальше отвечать, как лучший ученик Хогвартса, мне будет проблематично назначать вам отработки. Ошибитесь хоть где-то. Ну или там, я не знаю, разбейте колбу. Ну сделайте хоть что-то!

Во время очередного ответа Гарри невзначай смахнул со стола колбу, и увидел торжество на лице профессора.

— Пять баллов с Гриффиндора за порчу оборудования! — Его торжествующий тон соответствовал выражению лица, — и завтра Поттер приходит на отработку!

Гарри улыбнулся и слегка кивнул головой. Первый шаг был сделан. Он не обращал внимания на негодование на лицах однокурсников. Интриги требуют жертв.

Уроки, птицы и каменные кексы

Трансфигурация

Профессор Макгонагалл вошла в класс, её мантия развевалась, как знамя перед боем. Первокурсники замерли. Даже Гермиона перестала шелестеть страницами учебника.

— Трансфигурация требует не только точности, но и уважения к материи, — её голос разрезал тишину, как нож масло. — Один неверный жест — и ваша совесть будет вечно гореть из-за чайника, задумавшегося о смысле жизни.

Гарри притворно уставился в пустоту, изображая типичного новичка, но пальцы под партой уже водили палочкой, рисуя в воздухе руны усиления. Когда Макгонагалл превратила стол в хрюкающего борова, он не смог сдержать усмешки — в прошлой жизни он потратил месяц, чтобы освоить этот трюк. Теперь же…

— Мистер Поттер! — профессор остановилась перед его партой. — Полагаю, вы считаете мою демонстрацию забавной?

— Нет, профессор. Просто восхищаюсь чистотой линий. Это… — он намеренно запнулся, делая вид, что подбирает слова, — …почти как алхимия XIV века, но без лишнего пафоса.

Класс ахнул. Макгонагалл приподняла бровь, будто обнаружила в супе волос тролля.

— Объясните, что вы знаете об алхимии XIV века.

— Эра трансмутации базовых элементов в попытках обрести духовную гармонию через материальное, — Гарри выдал заученную цитату из книги, которую «случайно» нашел в Запретной секции. — Хотя, если отбросить мистику, это просто красивая упаковка для базовой трансфигурации.

Макгонагалл замерла. Её губы дрогнули в подобии улыбки — редкой, как солнечное затмение.

— Завтра после уроков, мистер Поттер. Мой кабинет. Обсудим… гармонию.

Рон под столом наступил ему на ногу, шепча:

— Ты что, ненормальный?! Она тебя сожрёт!

— Именно на это я и надеюсь, — Гарри ухмыльнулся, наблюдая, как Гермиона рвёт пергамент от зависти. «Ох, Герми. Это не для детей», — подумал Поттер.

Квиррелл и тюрбан, пахнущий отчаянием

Кабинет защиты от Тёмных искусств напоминал лавку параноика. Стены были обклеены талисманами, а на потолке висел чесночный венок размером с тележное колесо. Квиррелл, обмотанный тюрбаном, нервно теребил медальон на шее.

— В-в-вампиры… о-о-они ненавидят чеснок, — заикаясь, объяснял он, пока Гарри мысленно сканировал ауру профессора. Там, под тюрбаном… Да, слабый след. Как запах горелого волоса.

— Профессор, а если вампир использует Ароматус Деодоратус? — невинно спросил Гарри. — Чеснок ведь нейтрализуется простым дезодорирующим зельем.

Квиррелл побледнел. Его рука дёрнулась к тюрбану.

— Э-это н-не входит в п-программу первого к-курса!

Вечером Гарри прокрался в оранжерею, набив карманы чесноком из Хогсмида. Нарисовав на полу кабалистический круг, он прошептал:

— Вентикулус Аура!

Воздух над кругом заколебался, и силуэт Квиррелла появился в дыму. На затылке профессора, под тканью, пульсировало лиловое пятно — слабый, но узнаваемый след.

— Крестраж, — усмехнулся Гарри, стирая следы ритуала. — Спасибо за чесночные подсказки, профессор. Буду вызывать вас с Волди почаще. Просто поприкалываться.

Птица, которая не хотела быть совой

На следующее утро Гарри получил посылку. Внутри, обсыпанная перьями, сидела Ирида — его радужная «сова»-недофеникс. Птица тут же вырвалась, устроив в Большом зале хаос: схватила тост из рук Перси, облила сиропом Малфоя, а затем уселась на люстру, каркая: «Глупцы! Ваш бекон — иллюзия!»

— Это… это говорящая птица?! — Рон пялился на перья, падающие с потолка.

— Она цитирует «Трактат о магическом материализме» Арктуроса Блэка, — вздохнул Гарри, глядя, как завхоз пытается поймать Ириду сетью. — Я купил её, чтобы не скучать.

Клык, кексы и неловкие секреты

Хижина Хагрида пахла дымом, псом и чем-то химически-сладким. На столе, рядом с каменными кексами, красовался пирог с надписью «С ДР!» из блестящих червей.

— Это… личинки сладкорога? — Рон побледнел.

— Ага, сам вывел! — Хагрид гордо ткнул в пирог вилкой. Черви зашевелились. — Съедобные, проверено на Клыке!

Клык, в ответ, отрыгнул радужное облако. Ирида тут же вцепилась в него клювом, устроив воздушный бой.

— Хагрид, про сейф 713… — начал Гарри, но великан вдруг уронил поднос.

— Ой, глянь-ка, крошка-паук вылупился! — он ткнул пальцем в банку, где паучиха размером с грейпфрут рожала потомство. — Хочешь, одного заберёшь? Будет тебе друг!

Рон, позеленев, выбежал на улицу. Гарри же, ухмыляясь, достал тайком в суматохе из кармана крошечный кристалл-шпион, говоря при этом:

— Спасибо, Хагрид. Думаю, паучок мне… пригодится.

Ночью, связавшись с магическим кристаллом и разбирая записи, Гарри услышал, как Хагрид бормочет во сне:

— Нельзя… Дамблдор запретил… Снейп и камень…

— Камень? — Гарри прищурился, глядя на свою самодельную карту Хогвартса, где метка «Клык» бродила возле Запретного леса. — Ох, Хагрид… Ты всегда был ужасным хранителем секретов.

Игры продолжались. Но теперь в них играли по правилам Гарри. Ну, или он так думал?

Метлы, акции и зелья

Хогвартс встретил октябрь дождём, который барабанил по стёклам, словно пытался выбить код доступа в библиотеку.

Несколькими днями ранее Невил Лонгботтом на уроке по метлам упал, и случилось все, что Гарри уже знал — из-за напоминалки возник конфликт со Слизерином и договоренность о дуэли с Малфоем. Только вот бить морду Малфою или тыкать в него волшебными палочками они не собирался. Вместо этого Гарри сидел в углу своей комнаты, разбирая пришедший с курьером чёрный ящик с надписью «Супер-Метла 2.0». Внутри лежал модифицированный «Нимбус-2000». Гарри две недели в заброшенном классе модернизировал метлу, и уже успел нанести на неё руны из книг запретной секции, которые должны были превратить её в гоночный болид. Однако, метла грелась, побери ее Мерлин. Пришлось отправлять на завод для энергетической балансировки с сопроводительным письмо об авторских правах на изобретение, скрепленным магической клятвой. Модифицированную метлу доработали, прислав ответное письмо:

— Уважаемый мистер Поттер. Компания Поппер и Доппер предлагает начать продажи данного изобретения в лимитированной версии по десятикратной стоимости. Вам, как автору новшеств, мы готовы предложить 20 % с продаж.

Гарри вспомнил поговорку «И кнат бережет галлеон», свистнул Ириду и отправил на завод свое согласие.

В коробке также лежали инструкции: «Заклинание для маневренности», «советник на базе языка пикси» и так далее. У метлы был свой интерфейс.

Рон уставился на метлу, которая была обмотана лианами с рунами:

— Что это?

— Модернизация, улучшающая циркуляцию энергии и одновременно система охлаждения, — ответил Гарри не оборачиваясь, поскольку сам пытался понять, как эта система работает. Он был неплохим артефактором и рунным мастером, но такого не видел. Все-таки заводская сборка решает.

— Ты что, собрался на Луну? — спросил в очередной раз Рон.

— Хуже, — Гарри щёлкнул палочкой, и метла зависла в воздухе, жужжа, как разъярённый шершень. — Хочу попасть в сборную. И заодно разорить Малфоя через магловские акции.

— Акции? — Рон покосился на листок с графиками под коленкой Гарри. — Это как взрывные леденцы, только для галеонов?

— Почти. Если Малфой вложится в «ЯблочноМаг» и «Биткоингост», его отец станет нищебродом. А мы — нет.

Рон ничего не понял.

Гарри тоже понял не до конца. План был им продуман еще не полностью. Возможно, стоит посоветоваться с экономистами из гоблинской среды. Он не чурался магловских газет, и знал, акции каких компаний вырастут, также как знал и о биткоинах (ведь умер он в 2020 году). Но это дело далекого будущего, а деньги для захвата мира нужны сейчас. Он подумал, что неплохо бы организовать маго-магловский консорциум, акции которого будут котироваться в обоих мирах и… Немного нагреть на падении курса с последующим взрывным ростом того самого Малфоя. Слизерину — по-слизерински. Затем можно предложить Малфою помощь, и тем самым сделать его своим должником. Это гораздо проще, чем окучивать Малфоя долгое время и вербовать его на сторону света. Как там говорил Дамби… «Для всеобщего блага все средства хороши»? Ну или как-то так. Цель оправдывает средства. А, это кажется не Дамби придумал. Ну, не важно, смысл один.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Невилл, держа в руках дымящийся кактус.

— Гарри! Мадам Трюк сказала, что если я не научусь летать, меня отчислят!

— Расслабься, — Гарри подмигнул. — У меня есть план. И кактус тут ни при чём. Ты зачем его вообще притащил?

— А, это, — Невилл посмотрел на кактус, — нет, это результат действия эликсира роста. Сможешь поправить? Ты вроде разбираешься в зельях.

— Смогу. А тебе да, лучше к зельям близко не подходить, иначе сам скоро будешь дымиться. Или вообще полыхать. Ладно, мне пора к Малфою, улаживать твой косяк с напоминалкой.

Невилл покраснел.

— Да не переживай, решим вопрос ко всеобщему удовлетворению.

Говоря о всеобщем, Гарри подумал и о Макгонагалл.

Несостоявшаяся дуэль и финансовый гений

Малфой ждал в комнате наград, закинув ноги на стол с кубком за «Лучшую имитацию плача». Крэбб и Гойл жевали шоколадных лягушек, старательно игнорируя, как те пытаются сбежать.

— Опоздал, Поттер, — Драко зевнул. — Уже решил, что слизеринцы слишком круты для тебя?

— Наоборот. Хочу предложить сделку, — Гарри достал папку с надписью «Инвестиции в стиле Змеиного Логова».

— Давай обойдемся без мордобития и размахивания палками, продолжал Гарри, — Представь: твой отец покупает акции магловской компании, допустим, «Чайник.NET». Через год они взлетят на 300%. А ты станешь самым богатым студентом Хогвартса.

Малфой пролистал документы, пытаясь скрыть интерес:

— И зачем тебе это?

— Чтобы ты перестал красть напоминалки у Невилла. И… — Гарри достал модернизированную метлу. — Помог мне научиться играть в квиддич. Твоя «Нимбус 2000» против моей «Супер-Метлы 2.0». Проигравший инвестирует в «Слизерин-Крипто» Хотя нет, для крипто рановато, пусть просто «Слизерин-Акцио».

Малфой ничего не понял, но сделал умный вид. Тут до него дошли слова Поттера.

— Какой квиддич? Первокурсники не играют!

— Я все устрою, — подмигнул Поттер, — и для тебя местечко найдется.

— Идет, — Малфой усмехнулся. — Но если проиграешь или обманешь — твоя метла станет моей.

— Только не плачь, когда твои галеоны утекут в мой карман, — Гарри развернулся, но тут дверь распахнулась.

— Мистер Поттер! — Макгонагалл стояла на пороге, глаза сверкали опаснее, чем у миссис Норрис. — Объясните, почему вы здесь, а не в постели?

Гарри вздохнул и вытащил флакон с розовой жидкостью:

— Профессор, это оборотное зелье. Хотел проверить, как оно работает…

Он отпил глоток. В облаке тумана перед Макгонагалл возник 40-летний Гарри — щетина, шрамы и взгляд, от которого даже портреты на стенах зажмурились.

— Божечки… — Макгонагалл отступила, случайно задев вазу с сухоцветами.

— Всё в порядке, профессор? — Гарри-взрослый подал ей руку, стараясь не рассмеяться. — Кажется, вы потеряли равновесие.

— Мистер Поттер! — она выпрямилась, поправляя очки. — Кабинет. Сейчас же!

— Иду-иду, — пропел Поттер, кивком прощаясь с Малфоем и компанией. Ох, не зря он варил зелье, оборачивающее его в самого себя постарше.

Тёмный артефакт и пёс-союзник

В кабинете Макгонагалл Гарри, уже вернувшийся в детское тело, разглядывал статую совы с изумрудными глазами.

— Вы хотели меня отчитать, профессор?

— Что вы там устроили с Малфоем?

— Да, всего лишь повздорили из-за напоминалки Лонгботома. Но уже все решили.

— Решили что? Вы понимаете, что я вас могу отчислить?

Гарри снова выпил оборотки, на этот раз весь бутылёк.

— Минерва, — подошел он к Макгонагалл вплотную, так, что ту аж обдало жаром, — а может вы просто предложите Гарри поиграть в квидич за школьную команду? Ведь я хорошо играю.

Магконагалл и сама собиралась это сделать, но нельзя же в таком признаваться сразу, поэтому ей ничего не оставалось, как изобразить оскорбленного профессора:

— Поттер, прекратите поясничать! В кого вы вообще превратились? — воскликнула Макгонагалл, однако, не отстраняясь, — эта версия Поттера была намного притягательнее всего, что ей довелось встречать в своей жизни, а ее жизнь была довольно бурной.

Гарри, разжав хватку, вкратце поведал ей свою историю, упустив такие детали, как альянс со Снейпом, игры с Даблдором и планируемый захват если не мира, то хотя бы финансовых потоков этого мира. Впрочем, это одно и то же.

Макгонагалл ошарашенно смотрела на него, и с каждым его словом ее глаза расширялись все больше, а грудь вздымалась все выше.

— То есть вы знаете все будущее наперед? — наконец, недоверчиво спросила она. А чем докажете?

Поскольку омута памяти у Макгонагалл не наблюдалось, он просто трансфигурировал ее кресло в большой диван, разжег в камине огонь, сделал «акцио виски» на трансфигурированный столик.

— Я могу вам при случае и наличии омута памяти показать свои воспоминания о будущем, но, мне кажется, вы и так понимаете, что первокурсник, воспитанный маглами, на такое не способен.

Макгонагал, в принципе, было уже все равно. Ее любовь к трансфигурации была такой сильной, что, видя сильного в этой сфере мага, она влюблялась в него сильнее, чем под действием амортенции, чем нагло и беззастенчиво пользовался Дамблдор. Увидев, как взрослый Гарри трансфигурирует ее мебель, это в ее глазах так усилило его и без того немалый природный шарм, что она едва ли не набросилась на него, утаскивая за собой в постель.


* * *


Под утро Гарри, все еще под действием зелья (не мог же он допустить, чтобы Минерва проснулась в постели с мальчишкой) встал и начал одеваться.

Постой, — сказала Макгонагалл, ловя его у двери, — я тут кое-что не могу понять, — Макгонагалл достала чёрный шар с трещиной. — Это нашли в Запретном лесу. Думаю, вам стоит изучить его… вместе с мисс Грэйнджер.

«Похоже, Дамблдор уже сделал ход. Сама Минерва не способна подкидывать ни с того ни с сего такие квесты. Очевидно, он предвидел наше хм… тесное общение с Минервой. Все-таки он стратег и интриган запредельного уровня. Надеюсь, не понатыкал здесь магических жучков, шалунишка», — подумал Гарри.

Шар оказался картой теней, показывающей места силы Тёмного Лорда. Гарри ухмыльнулся — идеальный повод «случайно» навестить трёхголового пса.

— Я еще зайду, — сказал он Макгонагалл, — и я тебя прошу, договорись, чтобы Малфой тоже играл. Не хочу выглядеть выскочкой, — сказал он напоследок, затем взял шар, чмокнул ее на прощание в шею и вышел, предварительно надев мантию-невидимку во избежание случайных свидетелей. Оборотка отпустила только на подходе к спальням мальчиков.

Гарри же размышлял на тему того, что ему понравилось быт под оборотным зельем версией себя-40. Полный сил, с прокачанными магическими каналами взрослого, с большим источником, это тело было гораздо сильней и выносливей (Макгонагалл не даст соврать). «Надо носить с собой всегда этот пузырек с зельем. Мало ли, что случится» — Гарри помнил, что «что-нибудь» случалось регулярно. К тому же, некоторые виды сложной магической деятельности во внеурочное время тоже станет осуществлять гораздо проще. Значит, надо варить оборотки полные котлы и бутыли.

Квиддич и неожиданный ужин

На следующий день Гарри начал тренировки в команде по квидичу, а в пятницу уже принял участие в первом своем матче.

Матч «Гриффиндор против Слизерина» шел третий час, и вдруг метла Гарри взмыла вверх, оставляя за собой радужный след. Малфой, на своей «Нимбусе», пытался догнать его, но Гарри виртуозно уворачивался, сливаясь с облаками.

— Снитч там! — заорал Вуд, когда Гарри уже мчался к земле. Он круто вывернул, а взмыл свечой в небо, обгоняя Малфоя.

— Поттер ловит снитч! — крикнул Ли Джордан.

Гарри, у которого от перегрузок уже образовалось тоннельное зрение, кое-как схватил снитч.

Слизеринцы громко выдохнули, когда увидели, что Малфой не смог догнать ни Поттера, ни снитч.

— Метла решает, метла решает! Покупайте «Супер-метлу 2.0!»- орал обезумевший Поттер, нарезая почетные круги над стадионом, и заодно делая рекламу своему будущему предприятию, пока его не принудили спуститься и отметить победу со всеми.

Малфой стоял на земле, злобно подпинывая свой Нимбус, и кусал губу.

— Не переживай, бро, — подмигнул Гарри Малфою, — это всего лишь игра, главное — ты в команде!

Малфой удивленно уставился на него. С этой стороны он о происходящем не думал, как и не знал того, каким способом Поттер в поте лица добивался его участия в игре, но повеселел.

Вечером в Хогсмиде Гарри, Рон и «случайно» присоединившийся Малфой обсуждали планы за кружками сливочного пива.

— Твой биткоин — бред, — Драко, Забывшись, ковырял в зубах как матрос. — Но если это работает…

— Работает, — Гарри достал самодельную магическую газету с заголовком «Люциус Малфой вкладывается в магловский интернет!». — Скоро твой отец будет богаче, чем слизеринское самолюбие.

Малфой улыбнулся, ему всегда льстили такие вещи.

Гарри скромно умолчал о будущем кризисе доткомов в начале «нулевых», когда он и планировал «подсечь» разжиревшего на IT-компаниях Малфоя и сделать своим должником, скупив всё.

А в замке Макгонагалл разглядывала в зеркале алое бельё, подаренное «таинственным незнакомцем». Всё-таки 40-летний Гарри знал толк в комплиментах…

Тени Запретного леса

Луна пряталась за тучами, когда Гарри прокрался через потайной ход у оранжереи. В руке он сжимал чёрный шар — «карту теней», подаренную Макгонагалл. Поверхность артефакта мерцала, как нефритовая змея, указывая путь вглубь леса.

— «Искать камень через тени… Дамблдор, ты точно знаешь, как меня раззадорить», — усмехнулся Гарри, надевая мантию-невидимку.

Ранее кристалл-шпион, подброшенный Хагриду, выдал ключевую фразу: «Квирелл и камень». Анализируя записи, Гарри сопоставил данные: трёхголовый пёс, охраняющий люк, внезапный интерес Квиррелла к алхимии, и… частые визиты профессора в Запретный лес. «Они ищут вход в хранилище. Но где именно? Почему здесь? Неужели канон поменялся?»

Лес встретил его шепотом ветвей и треском сучьев под ногами. Карта в руке пульсировала, направляя к поляне, где метка «Клык» пересекалась с аурой древней магии. Внезапно шар вспыхнул багровым — предупреждение.

— Осторожно, Поттер. Здесь не любят гостей, — прошептал голосок в голове, похожий на слизеринское шипение.

Из чащи вышла… Гермиона. Нет, её тень — полупрозрачная, с глазами-безднами.

— Ты не должна была приходить, — эхо её голоса звенело, как разбитое стекло.

— Иллюзия? — Гарри нахмурился, направляя палочку. «Ревеллио!»

Тень рассыпалась на чёрные лепестки, но на поляне уже материализовались другие фигуры — Джеймс, Лили, Сириус. Их призраки тянули руки, шепча: «Беги…»

— Психоделический бред. Мило, — Гарри выпил флакон с антидотом, купленный у сомнительного торговца в Лютном переулке. Видения растаяли, открывая истинную картину: поляна была усеяна каменными менгирами, испещрёнными рунами. В центре — трёхголовый пёс, спящий под мелодию флейты, звучавшей из ниоткуда.

— Музыка его усыпляет… Но кто играет?

За спиной Гарри хрустнула ветка. Он резко развернулся, но было поздно — петля из корней схватила его за лодыжку, подняв в воздух.

— Очаровательно. Лес решил поиграть, — проворчал он, пытаясь вырваться.

Из-за дерева вышел… Профессор Квирелл. В руках — серебряная флейта, на губах — сардоническая улыбка.

— Ты не единственный, кто умеет подслушивать, Поттер. Хагрид болтал о трюке с музыкой в „Дырявом котле“.

— И вы решили стать дирижёром? — Гарри скривился, пока корни сжимались туже.

— Я решил найти камень первым.

— А я обещаю тебе кольцо с ядом, если не заткнёшься, — Гарри выстрелил в флейту «Конфринго!». Инструмент взорвался, мелодия оборвалась. Пёс проснулся.

Он вскочил, все три пасти оскалились. Квирелл побелел, бросившись к дереву. Гарри, «Секстум сепрой» перерезал корни прицелился в люк под лапами пса:

— Вентикулус!

Люк распахнулся, и пёс, потеряв опору, рухнул вниз. Гарри прыгнул следом, увлекая за собой Квирелла.

Подземелье

Они приземлились в комнате, где воздух пах серой и розами. В центре — пьедестал с алой субстанцией, пульсирующей как сердце. Философский камень.

— Мой! — Квирелл бросился вперёд, но пол под ним превратился в зыбучий песок.

— Торопишься, профессор? — Гарри активировал руны на полу. «Дамблдор добавил ловушек. Мило».

Внезапно стены зашевелились, превратившись в зеркала. В них отражались версии Гарри: ребёнок, герой, тёмный волшебник… Голоса нашептывали: «Возьми камень. Стань бессмертным. Отомсти».

— Заманчиво. Но я уже проходил это, — Гарри разбил зеркало «Бомбардой», и комната дрогнула.

Камень исчез, оставив записку:

«Настоящий философский камень — в том, кто им не злоупотребляет. А.Д.»

— Блеф?! — Квирелл в ярости ударил кулаком в стену.

— Нет. Проверка, — Гарри усмехнулся. «Дамблдор никогда не оставлял его здесь. Это была приманка».

Квирелл, пользуясь замешательством Гарри, достал порт-ключ и трансгрессировал.


* * *


Возвращаясь в замок, Гарри наткнулся на Снейпа.

— Надеюсь, вы получили урок, Поттер, — профессор скрестил руки, — с нашим Дамблдором шутки плохи.

— Зато узнал, что вы следили за мной через шар. Макгонагалл — ваша сообщница?

Снейп молча протянул флакон с воспоминанием и омут памяти. Вот не лень было тащить!

Но Гарри все же посмотрел воспоминание. В нём — Дамблдор говорил: «Он прошёл испытание. Теперь можно доверить настоящий камень».

— Гарри, я не предаю союзников, — сказал Снейп, — но я шпион, и вынужден играть по правилам Дамблдора, как вы понимаете. Как и Макгонагалл.

Гарри рассмеялся, размышляя: «Какую милую проверку моих нынешних планов устроил Дамби. Даже Квирелл попался, и ведь еще вернется, если верить канону, непонятно пока, каким образом. Впрочем, Хогвартс как решето — сплошные тайные ходы. Но каков старик! Естественно, Даблдор сомневался, что нынешний я не оставлю себе философский камень. Кстати, хорошая идея. Надо ее обдумать».

Спать было уже поздно, скоро подъем, поэтому в предрассветный час, прихватив мешок говяжьих костей, Гарри пробрался в запретный коридор. Пёс рычал, но запах «деликатеса» заставил его вилять хвостом.

— Хороший мальчик, — Гарри бросил кость, помеченную руной «Лояльность». — Скоро тебе пригодится аппетит. Особенно когда появится лысый профессор с тюрбаном… Не забудь им закусить. Я буду тебя регулярно навещать, а завтра принесу какие-нибудь вещи с запахом Квирелла, чтобы ты узнал ужин по запаху, — ворковал Гарри, поглаживая все три головы пса, который, съев кость с рунами, уже лежал у его ног как домашний пёсик. «Впрочем, — подумал Гарри, — достаточно обойтись и запахом чеснока, Квирелл при бегстве мог и не оставить вещей».

Тени прошлого и зеркало истины

Хогвартс, кабинет зелий.

Гарри стоял перед котлом с кипящим простым лечебным зельем, стараясь не смотреть на Снейпа, который наблюдал за ним с привычной язвительной ухмылкой. Профессор медленно обходил столы, останавливаясь позади каждого ученика, чтобы бросить ядовитое замечание.

— Поттер, — голос Снейпа прозвучал прямо у его уха. — Вы намерены превратить этот класс в магловскую кухню? Ваше зелье напоминает грязь из канализации.

Гарри сжал ложку так, что костяшки пальцев побелели. «Спокойно. Это часть игры», — напомнил он себе.

— Простите, профессор. Я исправлюсь, — ответил он, намеренно опустив глаза.

Снейп замер, его чёрные глаза сузились.

— Отработка. Сегодня вечером, — прошипел он так, чтобы слышали все. — И два балла с Гриффиндора за дерзость.

Гермиона бросила на Гарри сочувствующий взгляд, но он лишь кивнул. Вечерняя «отработка» была частью их договора — времени, когда они могли обсуждать планы без лишних глаз.

Ночь. Кабинет Снейпа.

— Вы могли бы хотя бы попытаться не выглядеть беспомощным, — Снейп раздражённо швырнул на стол папку с записями. — На матче по квиддичу. Вы намеренно позволили заколдовать вашу метлу. Я пытался вас спасти, но меня кто-то подпалил. Совсем дети распоясались.

Гарри откинулся на спинку стула, играя с самодельной палочкой.

— Легенда требует жертв, Северус. Если я буду вообще непобедим, Дамблдор заподозрит неладное. Да и Малфой уже начал шептаться о «грязных трюках».

— Романтизация глупости, — Снейп скривился, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. — Однако ваша «скромность» едва не стоила вам перелома шеи.

— Я контролировал ситуацию, — Гарри усмехнулся. — Кстати, о контроле. Вы обещали подтянуть меня в окклюменции.

— Вы уверены, что готовы впустить меня в свою голову? — спросил Снейп, как будто часто спрашивал разрешения, проделывая это со студентами.

— Главное, смотрите, чтобы не узнать там что-то, что повергнет вас в ужас, — парировал Поттер.

Снейп достал из ящика чёрный кристалл, испещрённый трещинами.

— Начнём с основ. Этот камень — тренировочный артефакт. Он усиливает эмоции. Ваша задача — не дать ему взорваться.

Гарри взял кристалл в ладонь. Тот сразу же начал пульсировать кровавым светом. Воспоминания нахлынули волной: зелёная вспышка в переулке, холод стали в руке, крики Дурслей...

— Концентрируйтесь на пустоте, — голос Снейпа прозвучал словно издалека. — Не мысли. Не чувства. Только тишина.

Кристалл дрогнул, трещины начали сходиться. Гарри стиснул зубы, представляя, как сжимает свои эмоции в кулак. «Я — камень. Я — лёд».

С резким щелчком кристалл рассыпался в пыль.

— Прогресс, — Снейп кивнул, но в его тоне слышалась издевка. — Для первокурсника.

— Спасибо, сэр, — Гарри ухмыльнулся. — А теперь о главном. Я нашел кое-что в Запретной секции.

Он достал из кармана потрёпанный том в кожаном переплёте. На обложке красовалась надпись: «Искусство разделения души: мифы и реальность».

Снейп побледнел.

— Вы сошли с ума? Если Дамблдор узнает...

— Он уже знает, — перебил Гарри. — Иначе зачем прятать эту книгу среди учебников по травологии? Это ловушка. Но я нашёл кое-что интересное.

— Подождите. Зачем вам вообще крестражи? — спросил до сих пор не отошедший от удивления Снейп.

— Потому что Волди наделал их целую кучу. И будет жив, пока они не уничтожены.

Снейп грязно выругался, вскочил и достал бутылку с виски.

— Будете?

— Мне же 11 лет, ухмыльнулся Гарри, протягивая руку.

— Ой, бросьте, Поттер. Даже не смешно. Что с крестражами?

Гарри открыл страницу с иллюстрацией руки, сжимающей чёрный кристалл.

— Крестражи можно уничтожать не только магией. Здесь упоминается «пламя истины» — древний ритуал, требующий жертвы. Добровольной жертвы.

Снейп схватил книгу, его пальцы дрожали.

— Вы предлагаете...

— Я предлагаю альтернативу, — Гарри встал, его зелёные глаза горели. — Дамблдор хочет, чтобы я погиб, как пешка. А мы найдём способ убить Волан-де-Морта навсегда.

Снейп долго раздумывал, потом ответил:

— Поттер, только давайте сразу проясним. Я подыхать за избавление мира от Темного Лорда не намерен. Самому хочется насладиться тем, как он будет как крыса по подвалам бегать в поисках спасения, а потом сдохнет.

Снейп припомнил, как с ним порой обходился Волди, и его передернуло. Круциатус, это не то, что хочется вспоминать. А было и многое другое.

Запретная секция. Полночь.

Гарри скользил между стеллажами, освещая путь кончиком палочки. После разговора со Снейпом его грызло любопытство. «Пламя истины». Звучало как ключ к победе.

В дальнем углу он заметил потайную нишу, прикрытую гобеленом с вышитыми рунами. За ним стояло небольшое зеркало в серебряной раме — не такое грандиозное, как Еиналеж, но от него веяло древней магией.

— Ревелио, — тихо сказал Гарри.

Зеркало дрогнуло, поверхность заколебалась, как вода. Вместо своего отражения Гарри увидел... себя. Но не ребёнка. Взрослого, в потрёпанной мантии, с лицом, изборождённым шрамами. За ним стояли Дурсли — Вернон с перекошенным лицом, Петунья в слезах, Дадли, прижимающий окровавленные руки к груди.

— Что... — Гарри отшатнулся.

— Правда, — прозвучал голос из зеркала. — Ты хотел знать, чего стоит твоя месть?

Из тени вышел другой Гарри — в чёрных одеждах, с палочкой, напоминающей кость.

— Они страдали годами. Петунья сошла с ума в психушке. Вернон умер от сердечного приступа, умоляя о пощаде. Дадли... — Зеркальный Гарри усмехнулся. — Он резал вены, но ты запретил лечить его.

Гарри почувствовал тошноту. Это было его будущее?

— Ты стал хуже их, — продолжило отражение. — Ты упивался их болью. А что получил взамен? Одиночество. Даже Гермиона и Рон отвернулись.

— Молчи! — Гарри пустил заклятие в зеркало, но луч прошёл сквозь него, оставив стену обугленной.

— Исправь все, — прошептало отражение, растворяясь. — Пока не поздно.

Гарри выпил оборотки и пошел за советом к Макгонагалл.

Комната Макгонагалл. Рассвет.

— Ты выглядишь так, — сказала Макгонагалл, и её голос дрогнул, — будто видел призрака, — Минерва сняла обнаженную ногу, закинутую во сне на Гарри, встала, и не одеваясь налила чай.

Гарри молча взял чашку. После зеркала он не мог думать ни о чём, кроме увиденного. За исключением, конечно, момента, когда отвлекся на близкое общение с Минервой, отложив разговоры на потом.

— Я... — он запнулся. — Я не хочу стать монстром.

Макгонагалл села рядом, её рука нерешительно коснулась его плеча.

— Мы все боимся своих теней, — прошептала она. — Но именно выбор определяет, кто мы. Не зеркала. Не прошлое.

Гарри посмотрел на неё. В её глазах читалось то, о чём они никогда не говорили вслух. Страх. Надежда. И что-то ещё...

— А если я уже сделал неправильный выбор? — спросил он, сжимая её руку.

— Тогда, — она наклонилась, её губы едва коснулись его уха, — мы исправим это вместе.

За окном запел феникс, и Гарри понял — не все еще потеряно.

Письмо из ниоткуда.

Вернувшись к себе, Гарри нашёл на подоконнике конверт с печатью в виде змеи. Внутри лежал пергамент с двумя словами:

«Осторожнее с зеркалами. — С.Н.Э.Й.П» P.S. Привет Минерве.

И кусочек чёрного кристалла, мерцающего тайной.

Хогвартс, библиотека. Через неделю

Тени от высоких стеллажей тянулись к потолку, словно чёрные пальцы, сжимающие свет масляных ламп. Гермиона сидела за дальним столом, заваленным книгами по окклюменции, её палец механически водил по строчкам, но взгляд был устремлён в никуда. Гарри замер в дверях, наблюдая, как её силуэт дрожит в такт мерцанию свечи. Он не видел её так с тех пор, как начал погружаться в мрак своих планов.

— Гермиона... — его голос прозвучал громче, чем он планировал.

Она вздрогнула, но не подняла головы.

— Ты пропустил три занятия. — Её тон был ровным, будто диктовал заметки. — Макгонагалл думает, что ты заболел. Рон уверен, что ты взорвал себя экспериментами.

Гарри подошёл ближе, улавливая лёгкий запах пергамента и её духов — лаванды, которую она всегда любила.

— Мне нужно было... — начал он, но она резко оборвала:

— Заняться важным? Да, я заметила. Ты стал мастером исчезать, когда кому-то нужен.

Она наконец посмотрела на него, и он увидел в её глазах не гнев, а усталость. Ту самую, что копилась месяцами.

— Ты даже не спросил, как я справляюсь с легилименцией после того случая с Квирреллом. А я чуть не сошла с ума, пытаясь выкинуть его мысли из головы.

Гарри сглотнул ком в горле. Он помнил тот день — нашёл её в пустом классе, дрожащую, с окровавленной губой от собственных укусов. Пообещал помочь, но... закопался в поисках артефактов.

— Я... я думал, ты справишься. Ты всегда справляешься.

— Вот именно! — Гермиона вскочила, опрокинув стул. Книги с грохотом рухнули на пол. — Я должна справляться, потому что ты никогда не здесь! Ты даже не заметил, что я перестала носить браслет!

Он опустил взгляд на её запястье. Тонкая белая полоска — след от цепочки, которую он подарил ей. «Защитный талисман», солгал он тогда, скрывая, что вплел в металл слежку. Она сняла его неделю назад.

— Ты следил за мной, как за Дурслями. Как за врагом, — её голос дрогнул. — А когда я спросила — ты сказал, что это для моего же блага.

— Я хотел защитить тебя! — вырвалось у него, но звучало фальшиво даже в его ушах.

— Защитить? — Она засмеялась сухо, будто крошила стекло. — Ты перестал видеть во мне человека, Гарри. Я стала... инструментом. Как твой жук-шпион в Гринготтсе.

Он шагнул к ней, но она отпрянула, наткнувшись на полку. Пыль с древних фолиантов закружилась в воздухе.

— Ты правда думаешь, что я не замечала, как ты смотришь на меня? — прошептала она. — Как будто высчитываешь, насколько я могу быть полезна. Даже Снейп... — она замолчала, сжав губы.

— Что Снейп? — Гарри почувствовал, как холод расползается по спине.

— Он предупредил меня. Сказал, что ты идешь по краю, и скоро не останется ничего человеческого. Но я не верила. Думала... — её голос сорвался, — думала, ты вернёшься.

Она потянулась к шраму на лбу, но остановилась, сжав пальцы в кулак.

— Раньше ты смотрел на меня, а не сквозь. А сейчас... — она обвела стол рукой, — даже здесь, в нашей библиотеке, ты ищешь не меня, а ответы в книгах.

Гарри хотел возразить, найти оправдание, но слова застряли в горле. Вместо них всплыли образы: Гермиона, оставляющая чай с успокоительным зельем у его двери; её попытка заговорить после урока трансфигурации; сотни незамеченных взглядов, полных тревоги.

— Прости, — выдохнул он, и это прозвучало мельче, чем шелест страниц.

— Я не хочу твоих извинений, — она отвернулась, собирая книги. — Хочу, чтобы ты увидел. Но, кажется, уже поздно.

Она прошла мимо, не касаясь его. Дверь библиотеки скрипнула, и Гарри остался один с тишиной, которая вдруг оглушила громче любого заклинания.

На столе лежала её забытая закладка — пергамент с детским рисунком: они втроем на летающем автомобиле, улыбающиеся. На обороте дрожащими буквами:

«Иногда победа — это не уничтожить врага, а не потерять себя.»

Гарри сжал бумагу, пока края не впились в ладонь. Впервые за долгие месяцы он почувствовал, как что-то острое и живое режет грудь. Не боль. Не гнев. Стыд.


* * *


На следующее утро Гермиона не пришла на завтрак. Рон мрачно ковырял овсянку.

— Она подала прошение о переводе в Когтевран, — бросил он, не глядя. — Говорит, что воздух здесь стал ядовитым.

Гарри посмотрел на пустое место за столом, где всегда сидела она. Солнечный луч упал на её чашку, оставшуюся с прошлого вечера. На дне — недопитый чай, остывший, как их дружба.

— Да что ж такое то, — подумал Гарри, и отправился искать Гермиону — замаливать грехи. Ну не рассказывать же ей, что я — взрослый мужик, который носится со снейповым артефактом по всей Британии, пытаясь создать вечный якорь для души Волди, чтобы утопить его в океане.

Хогвартс, коридор, после обеда

— Да где она, в конце концов, — прошипел Гарри, сжимая в кармане самодельный амулет — крошечный серебряный якорь, испещрённый рунами. Он уже третий час искал Гермиону по всему замку, но её не было ни в библиотеке, ни у озера, ни даже в укромном уголке за портретом Толстой Леди, где они когда-то прятались от Филча. «Перевод в Когтевран...» Мысль о том, что она могла всерьёз собрать вещи, резанула больнее, чем проклятие Квиррелла. Это было неожиданное чувство. До этого он ее и в грош не ставил, полагая, что без ее занудства будет только лучше.

— Минерва, что ты со мной сделала? — думал он про себя.

Гарри остановился у окна, впиваясь взглядом в тёмные воды озера. Солнечный свет скользил по поверхности, напоминая о том, как однажды, в прошлой жизни, Гермиона вытащила его из ледяной пустоты после битвы с дементорами. «Ты нырнул за мечом Гриффиндора, как идиот!» — кричала она тогда, обжимая его мокрыми руками. Теперь же между ними выросла стена из секретов, и Гарри сам клал камни.

— Акцио браслет Гермионы, — шепнул он, направляя палочку в пустоту. Золотая цепочка с изумрудной подвеской — его подарок — вылетела из темноты и упала в ладонь. Гарри сжимал её, пока острые края не впились в кожу. Он вплел в металл следящее заклятие, оправдывая себя «заботой». Теперь же это был единственный способ её найти, не раскрывая главной тайны.

Браслет дрогнул, потянув руку в сторону Запретного леса. «Неужели там?» Сердце ёкнуло — в прошлом месяце на опушке видели стаю оборотней.

Опушка Запретного леса. За час до отбоя.

Гермиона сидела на поваленном дубе, обхватив колени. Её плащ был покрыт инеем, а в руке дрожала потрёпанная книга — «Основы окклюменции: защита разума».

— Ты же ненавидишь холод, — Гарри вышел из тени, стараясь говорить мягче. — Не ты ли грозилась прижечь мне уши, если я ещё раз позову тебя играть в снежки.

Она не повернулась.

— Уходи, Гарри.

— Не могу. — Он шагнул ближе, щёлкая замёрзшими пальцами. В воздухе вспыхнули крошечные огоньки — заклинание тепла, которому научился у Чжоу Чанг в прошлой жизни. Блин, ну нашел время вспомнить Чанг! — Я...

— Не смей! — Гермиона вскочила, и огни погасли. Её глаза блестели в темноте, как у раненой химеры. — Думаешь, я не заметила, как ты подменил мой трактат по темным зельям? Страницы 134-137 — не о взрывающихся флаконах, а о ядах для души! Ты вплел в них иллюзии, чтобы я не читала!

Гарри отступил, будто получил удар. Да, он подменил главы, когда узнал, что Гермиона копается в тёмной магии, пытаясь понять его странности. Но как она...

— Снейп меня научил, — прочитала она его мысли. — Да, он показал, как различать фальшивые воспоминания. Ты ведь даже не спросил, почему я вдруг стала брать у него дополнительные уроки?

Гарри сглотнул. В его груди заныла пустота — та самая, что осталась после потери семьи. Он видел, как Гермиона тряслась после первого занятия со Снейпом, но решил, что это «полезный опыт».

— Я пытаюсь спасти всех, — начал он, но она перебила:

— Убивая себя по частям? Твой амулет — он же не просто якорь для души Волан-де-Морта. Ты вплетаешь в него собственную душу. Снейп всё рассказал.

Гарри стиснул зубы. Чёртов Снейп! Они же договорились...

— Он испугался за тебя, — Гермиона приблизилась, и в её голосе впервые прозвучала дрожь. — Испугался, что ты станешь хуже Волан-де-Морта. Потому что ты уже не различаешь, где заканчивается он и начинаешься ты. Ты пытал несчастных Дурслей!

— Да они…

Внезапно из леса донёсся рёв. Гарри мгновенно рванул вперёд, прикрывая Гермиону телом, но она оттолкнула его.

— Хватит играть в героя! Я не трофей, который нужно защищать! И к тому же девушка!

Гарри покраснел до корней черных волос. Вот он точно не планировал тискать одиннадцатилетку!

Они замерли, слушая тяжёлые шаги. Из-за деревьев выполз тролль — не горный, а речной, с синеватой кожей и перепончатыми лапами. В его руке болтался обрывок паутины — видимо, сбежал от акромантулов.

«В рот мне ноги, — подумал Поттер, — неканонично как-то. Ну да ладно, разберемся».

— Гермиона, беги! — Гарри выхватил палочку, но она встала рядом, прижав спину к его спине.

— Я не Рон, чтобы прятаться. Вингардиум Левиоса!

Тролль взвыл, когда его дубина зависла в воздухе. Гарри воспользовался моментом:

— Авада Кедавра! — шепотом, почти беззвучно.

Зелёная вспышка ударила троллю в пятку — не смертельно, но достаточно, чтобы он рухнул. Гермиона, не видя тёмного заклятия, бросила петлю из корней, сковав гиганта.

— Быстро! Он очнётся через...

— Сектумсемпра! — Гарри провёл палочкой по горлу тролля, имитируя режущее заклятие. Кровь хлынула из невидимой раны — точный удар по яремной вене. Всё как тогда, в переулке, когда грабители...

— Откуда ты знаешь такие заклинания? — Гермиона побледнела, глядя, как тролль захлёбывается в собственной крови.

— Прочитал в... — начал он, но она резко отвернулась.

— Врешь. Ты даже не моргнул. Как будто делал это сто раз.

— Ну, почему сразу сто. Раз триста!

— Идиот. — Гермиона была умной, но наивной, и подумала, что все же это вышло случайно.

Но Гарри знал, что этот вопрос она все равно поднимет рано или поздно — Герми не из тех, кто забывает, с ее то памятью.

Запретный коридор. 3:00 ночи.

Квиррелл прижался спиной к холодной стене, сливаясь с тенями. Его рука дрожала, обвивая свое же горло, — Волан-де-Морт был недоволен.

— Глупец! Ты должен был проникнуть в хранилище, пока Поттер отвлекался на девочку!

— В-великий лорд, п-пес всё ещё...

— Пес спит! А ты боишься щенка!

Квиррелл скользнул вдоль коридора, направляясь к третьему этажу. Его план был прост: под видом проверки безопасности обойти ловушки. Но у двери с трёхглавым псом его ждал сюрприз.

На полу лежала серебряная монета с гравировкой якоря — та самая, что Гарри «потерял» неделю назад. Квиррелл наклонился, и монета взорвалась ослепительной вспышкой.

— Очнулся, профессор? — Гарри вышел из ниши, поправляя мантию. — Интересно, что Дамблдор скажет, найдя вас здесь с флаконом усыпляющего зелья?

Квиррелл зашипел, выхватывая палочку, но Гарри был быстрее:

— Экспеллиармус!

Палочка вылетела из руки профессора. Гарри поймал её на лету, улыбаясь холоднее озёрного льда.

— Передайте вашему хозяину: его крестражи — детские игрушки. Настоящая битва только начинается.

Когда Квиррелл, спотыкаясь, исчез в темноте, Гарри достал амулет. Внутри якоря пульсировала капля чёрной крови — добытая сегодня ночью у тролля. «Душа за душу» — так гласили древние руны. Волан-де-Морт не подозревал, что его вечное возвращение станет ловушкой. Потому что Гарри передумал скармливать Квирелла псу. Так он уничтожит лишь одно воплощение Волди, а надо все, и желательно сразу.

Но глядя на окровавленную монету, Гарри вдруг понял: самая опасная ловушка — это стать тем, кого он ненавидел. А Гермиона... Возможно, она уже потеряна навсегда.

На следующее утро Гермиона не пришла на зельеварение. Вместо неё за партой сидела Ли Джордан, неуклюже пытаясь смешать корни мандрагоры.

— Грэйнджер планирует перевестись, но из-за нервного истощения заболела и лежит в больничном крыле, — буркнул Снейп, проходя мимо. — Надеюсь, вы довольны, Поттер.

Гарри сжал амулет так, что острые края впились в ладонь. Где-то в замке звонили колокола, но для него они звучали как погребальный звон.

Алхимия доверия

Хогвартс, больничное крыло. Ночь после инцидента с драконом Норбертом.

Гарри стоял у двери, сжимая мантию-невидимку в руках и думая, куда бы ее спрятать. Потом начал сомневаться в своих умственных способностях. Как можно спрятать мантию-невидимку? Да легко! Она же невидимая.

Незадолго до этого Филч тащил его и Гермиону по коридору, бормоча о «правилах» и «примерном наказании». Но в голове Гарри крутилась лишь одна мысль: «Как я мог быть таким идиотом? Оставить мантию на башне…» Да, Гарри научился быть самокритичным к себе. Джинни хороший тренер.

— Профессор Дамблдор уже в курсе, — процедил Филч, останавливаясь у кабинета директора. — И вам, мистер Поттер, не отвертеться на этот раз.

Дверь открылась без стука. Дамблдор сидел за столом, его пальцы медленно перебирали чёрный камень с трещиной. Рядом, в тени, замер Снейп — его взгляд был острее лезвия.

— Спасибо, Аргус, — кивнул Дамблдор. — Оставьте их со мной.

Филч неохотно удалился, прихватив Миссис Норрис, а Гарри почувствовал, как воздух сгустился, словно перед грозой. Гермиона стояла, стиснув зубы, но её глаза выдавали страх.

— Философский камень, — произнёс Дамблдор, не поднимая головы. — Трёхголовый пёс. Дракон… Вы удивительно изобретательны, мистер Поттер. Но игра в зашла слишком далеко.

Гарри попытался найти оправдание, но Снейп резко перебил:

— Они знали о драконе. Помогали Хагриду. И, судя по всему, планировали переправить его в Румынию. — Его голос звучал холодно, но в уголках губ дрожала едва заметная усмешка. «Играй свою роль, Северус», — подумал Гарри.

— Два месяца отработок, — вынес приговор Дамблдор. — И пятьдесят баллов с Гриффиндора. Надеюсь, это научит вас думать о последствиях.

Гермиона ахнула, но Гарри молчал. Он видел, как камень в руках Дамблдора мерцает тревожным светом. «Он знает. Знает, что я помню всё…»

Дамблдор попросил Гермиону удалиться.

— Поттер. А вы не думали просто покинуть Хогвартс, и жить под оборотным зельем, пока не подрастёте естественным путём? — спросил Дамблдор, когда дверь закрылась

«Хитрый лис хочет от меня избавиться, чтобы стравить с Волди вне Хогвартса и прикрыть свою старую … нижнюю часть», — подумал Поттер, вспомнив, что Дамблдор сильный легилимент и может обидеться на грубое слово.

— Нет, профессор, — вместо этого смиренно сказал Поттер, — я не хочу рушить судьбу и сильно менять будущее. Все должно произойти в Хогвартсе. Да вы и сами это знаете.

Даблдор задумчиво закинул в рот пару лимонных долек и долго их жевал, при этом борода ходила вверх-вниз. Гарри невольно вспомнил поговорку «Поймать Бога за бороду». Честно говоря, так и подмывало подойти и дернуть, но он держался из последних сил.

— Но вы же понимаете, что вам здесь не место? — продолжил Даблдор, посмотрев на него пронзительным взглядом поверх очков.

Гарри резко отвел взгляд. «Не хватало еще старому копаться в моей голове».

— Я не выбирал своей судьбы, — огрызнулся Гарри, — потерять будущую семью, все, что у меня было, и поменять это на тело одиннадцатилетки, — ну да, всегда мечтал, — Гарри изобразил фирменную ухмылку Снейпа №1 — «полное презрение».

Снейп, пристально смотревший на него, даже начал гордиться. «Хоть что-то я вложил в тупую башку», — подумал он, расчувствовавшись.

— Ох, Гарри. Хорошо. Оставайся пока. Но постарайся вести себя тихо, — у нас и так полные вилы с Воландемортом, Конфедерацией, магловским миром, да что тут говорить, даже СССР разваливается, наш союзник в войне с Гриндевальдом вообще-то. Все идет куда-то к сивому Мерлину! И без тебя проблем хватает.

Дамблдор уткнулся в бумаги на столе, не глядя раза три махнув тыльной стороной кисти руки Гарри, мол, выметайся.

Гарри с удовольствием вымелся.

Лаборатория Снейпа. Несколько минут спустя.

— Ты доволен? — Гарри швырнул ингредиенты для зелья на стол. — Теперь Гермиона меня ненавидит. Макгонагалл смотрит как на прокажённого. А Дамблдор…

— Ну, насчет Минервы ты перебарщиваешь, — ухмыльнулся Снейп. А Дамблдор… Он видит дальше, чем ты думаешь, уж поверь двойному… Точнее, уже тройному, агенту, — Снейп не любил слово «шпион». Во время работы на Даблдора среди Пожирателей он изучал не только магию, окклюменцию и зельеварение, но и читал биографии великих агентов: Филби, Розенбергов, и обожал фильмы про Штирлица, хоть для их просмотра и пришлось снять номер в гостинице — в Хогвартсе ничего не работало.

Снейп достал флакон с густой жидкостью цвета ночи. — Но сегодня ты допустил ошибку, которую не исправишь баллами или отработками. Малфой теперь знает о твоих слабостях.

— Слабостях? — Гарри резко обернулся. — Я пытался спасти Хагрида! И…

— И потерял доверие тех, кто мог стать союзниками, — Снейп приблизился, его тень накрыла Гарри. — Ты всё ещё ведёшь себя как ребёнок, Поттер. Даже с памятью взрослого. Доверие — не ресурс, который можно восполнить зельями. Возможно, ты всегда будешь идиотом? Тебе там в будущем на это не намекали?

Гарри сжал кулаки. В груди клокотала ярость, но Снейп был прав. Гарри вздохнул и взял нож для измельчения корней мандрагоры. И восе не для того, чтобы измельчить Снейпа. Уж что-то, а за годы жизни он научился прислушиваться к справедливой критике. Поживешь с Уизли, и не такое услышишь.

— Что будем варить? — спросил он профессора.

— Не зелье, — Снейп положил перед ним древний свиток. — Будем творить Алхимию. Если уж ты решил поиграть с философским камнем, научись понимать его природу.

На пергаменте были изображены символы, которые Гарри видел лишь в книгах из запретной секции: дерево с золотыми плодами, змея, пожирающая раздвоенный хвост, и… зеркало Еиналеж. Его он хорошо помнил. Как и зеркало Истины.

По спине Гарри от воспоминаний о будущей судьбе Дурслей прошел холодок. Надо что-то делать, но он пока занят спасением (или захватом?) мира. Но они родня все-таки. Хоть и хреновая.

— Алхимия — это не просто превращение свинца в золото, — тихо проговорил между тем Снейп. — Это трансформация души. И если ты хочешь победить Тёмного Лорда, тебе придётся изменить себя.

Гарри со Снейпом углубились в чтение манускриптов и воспроизведение рецептов. Обоих это настолько захватило, что они перестали следить за временем.

Комната Гермионы. Утро.

Гермиона сидела у окна в пустом классе, где они обычно занимались с Гарри, уставившись в учебник по окклюменции. После вчерашнего её мир рухнул: Гриффиндор потерял лидерство, друзья избегали её, а Гарри… Гарри казался чужим. Даже его извинения звучали как заученные строки.

— Могу я войти? — Гарри с кругами под глазами стоял на пороге, держа в руках потрёпанную книгу. — Это… я нашёл кое-что в библиотеке. Думал, тебе будет интересно.

Она хотела прогнать его, но заметила закладку с надписью: «Для Гермионы. Прости». Книга оказалась трактатом о древних защитных рунах.

— Ты всё ещё хочешь остановить Волан-де-Морта? — спросила она, не поднимая глаз.

— Да. Но не один. — Гарри сел напротив. — Я… я ошибался. Думал, что могу всё контролировать. Но без тебя я…

— Ты стал таким же, как он, — перебила Гермиона. — Одной целью. Без жалости. — Её голос дрогнул. — Когда ты сказал, что ради победы пожертвуешь всем… я испугалась. Не Волан-де-Морта. Тебя.

Гарри потянулся к её руке, но остановился. Вместо этого он открыл книгу на странице с изображением руны «Анках» — символа жизни.

— Поможешь мне? — попросил он. — Не как солдат. Как… друг.

Гермиона долго молчала, затем кивнула.

«Ну слава Мерлину, вроде отпустило», — подумал Гарри, садясь рядом с Гермионой. Теперь по списку оставалось только решить вопрос с Дурслями, создать камень душ, словить Волди, тысячекратно увеличить состояние…

— Гарри, ты здесь? — Гермиона помахала рукой перед лицом слегка подвисшего Гарри.

— А, да, прости. У меня было видение.

— Видение? Какое? — с горячим любопытством ребенка спросила Гермиона.

— Мы победим, станем богатыми, поженимся и нарожаем кучу детишек, — сказал Гарри с ухмылкой.

— Дурак! — слегка вскрикнула Гермиона и покраснела, зарываясь в книгу.

— Ну, ну а чо, хороший же план, — Гарри повеселел, и толкнул ее плечом, — ну давай, что у тебя там написано?

«Знала бы она, что это может быть правдой», — думал он между тем.

Запретный лес. Полночь.

— Ты уверен, что это сработает? — Гермиона прижимала к груди мешочек с кристаллами, их свет пробивался сквозь ткань.

— Нет. — Гарри начертил руной круг на земле. — Но если Снейп прав, эти руны смогут отследить крестражи. Они реагируют на части души.

Они работали в тишине, выкладывая кристаллы по схеме из книги. Луна освещала странные символы, и воздух звенел от магии. Гарри поднес свою самодельную палочку и влил в узор немного магии. Сначала ничего не происходило, и он даже начал судорожно думать, где они ошиблись. Но внезапно кристаллы вспыхнули алым, образуя карту Хогвартса. На ней пульсировали три точки: кабинет Дамблдора, комната третьего этажа и… лазарет.

—Крестраж здесь? — прошептала Гермиона. — Но как…

— Проклятье, — Гарри схватился за голову. — Квиррелл! Он всё ещё носит Волан-де-Морта на затылке. Его тело — крестраж! И он где-то рядом!

— Квиррелл? Причем тут Квиррелл? — Гермиона недоверчиво посмотрела на Гарри.

— Всему своё время, Герми. Просто делай, что должно.

Кабинет Снейпа. Рассвет.

— Ты предлагаешь убить Квиррелла? — Снейп смотрел на карту, его лицо было бледным. — Это безумие. Даже если ты прав, Дамблдор…

— Дамблдор играет в свою игру, — перебил Гарри. — Но у нас нет времени. Волан-де-Морт уже здесь. И если мы не уничтожим этот крестраж, он воскреснет через Квиррелла.

Снейп медленно достал флакон с серебристой жидкостью — памятью. Там был записан способ разделения души. Он отдал за него почти всю месячную зарплату какому-то мутному магу из Нижней Саксонии. Он бы никогда на такое не пошел без надобности, деньги не казённые, но во всем магическом мире знающие люди звали его Ловцом душ.

— Есть другой способ. — Он метнул взгляд на Гермиону. — Алхимия жизни. Если мы разделим душу Волан-де-Морта и Квиррелла, мы сможем извлечь крестраж без убийства.

— Как? — спросила Гермиона.

— Через Зеркало Еиналеж, — ответил Снейп. — Оно показывает не желания, а истинную суть. Но для этого нужен катализатор. — Он посмотрел на Гарри. — Твоя кровь. Кровь, которую Тёмный Лорд пролил дважды. Много крови.

— Ну началось! А никак нельзя без этого средневековья, — спросил Гарри, не очень желавший расставаться с кровью. Не, ну уколоть палец и выдавить пару капель, это одно.

— А много, это сколько — много? — спросил он Снейпа.

— Гарри, ты чем слушал вообще в прошлой жизни? Во все зелья крови надо не более нескольких капель, в редких случаях — ложку. Это очень мощный ингредиент.

— Тогда почему много?

— Сейчас увидишь ложку крови и поймешь, — ехидно сказал Снейп, доставая скальпель.

— В какой прошлой жизни? — сразу напряглась Гермиона.

— Снейп, из тебя шпион, как из меня балерина, — прошипел Гарри, когда Снейп полоснул его по руке.

— Какой еще шпион? — снова спросила Гермиона.

— Обливиэйт, — лупанул Снейп ей между глаз заклятием.

— Эй, профессор, ну зачем так-то? — воскликнул Гарри.

— А ты хочешь, чтобы она свела нас своими расспросами в могилу? — уточнил Снейп, — вот сам ей и рассказывай, когда захочешь и найдешь свободный год времени. А я тут не нанимался. Это твоя каша, и ты ее варишь.

— Ты хотел сказать зелье?

— Я хотел сказать, что сказал. Зелье — это высокое искусство. А у тебя — манная каша. Еще и с комками. Так, всё, она приходит в себя.

Гермиона вернулась к ним, а Гарри все еще дулся.

«Вообще-то, я детям готовил отличную кашу. Блин, о чем я думаю вообще? На кону судьбы мира, а я размышляю о каше. Чертов Снейп, подловил». Гарри сменил обидчивое лицо на покер-фейс.

Комната третьего этажа. Финал игры. Или нет?

Пушок все-таки погрыз Квирелла. Но Волди каким-то одному ему ведомым образом смог все же удержаться в покалеченном теле, и сейчас зомбо-Квиррелл сидел перед зеркалом, его нога была откушена выше колена и культя перемотана тюрбаном, левая рука была без пальцев, но на затылке все еще мерцало уродливое лицо Волан-де-Морта. Мертвый Пушок лежал в углу.

Гарри, Снейп и Гермиона вошли под мантией-невидимкой.

— Теперь… — прошипел Волан-де-Морт. — Камень мой…

— Нет, — Гарри сбросил мантию. — Твой путь заканчивается здесь.

Квиррелл обернулся, его глаза полыхали ненавистью. Волан-де-Морт засмеялся:

— Мальчик… Ты снова встал на моём пути…

Гарри достал флакон с алхимическим эликсиром — смесью своей крови, слёз феникса, зелья по рецепту Ловца душ в сосуде из спаянных кристаллов, покрытом рунами.

— На! — Он бросил флакон в зеркало.

Зеркало взорвалось светом. Лучи схватили Квиррелла, вырывая из него чёрную дымку — часть души Волан-де-Морта. Снейп и Гермиона активировали рунный круг, запирая тень в кристаллах.

— Невозможно… — завыл Волан-де-Морт, рассыпаясь в прах. — Я… бессмертен…

— Но не свободен, — сказал Гарри, падая на колени. Кровь текла из его носа — цена алхимии, — это за Пушка! Курва! Ты мог просто сыграть на флейте!

Поттер полюбил Пушка, и если бы не риск разрушения, то запинал бы сосуд с душой Волди насмерть. Хотел наподдать Квирреллу, но тот и так отключился.

Зал славы Гриффиндора.

— Вы сделали это, — Дамблдор положил руку на плечо Гарри. — Но помни: крестражи ещё существуют. Игра не окончена.

Гарри кивнул, глядя на Гермиону и Рона, которые спорили о новом плане. Снейп стоял в тени, но в его глазах мелькало нечто похожее на гордость. Гарри даже не стал брыкаться и скидывать руку Дамблди со своего плеча — к чему это мальчишество в действительно торжественный момент.

— Мы готовы, — сказал Гарри. — Все вместе.

Где-то в глубине замка, в забытой комнате, треснутый чёрный камень Дамблдора наконец погас. Но в сундуке Гарри уже мерцал новый артефакт — начало конца Тёмного Лорда.

Гарри же в этот момент спорил сам с собой, влупит Снейп Обливиэйтом Рону с Гермионой или нет. И размышлял, как он сам будет действовать, если Снейп не сделает этого.

Тени прошлого и ключи будущего

Гарри стоял на платформе «Кингс Кросс», сжимая в руке клетку с Иридой. Воздух пах угольной пылью и обещанием свободы и приключений вне стен Хога. Дядя Вернон уже тащил чемоданы к машине, ворча что-то о «ненормальных совах», но Гарри не слушал. В кармане его джинсов лежал крошечный камень с едва заметной трещиной — подарок кентавра Флоренца, переданный через Хагрида в последнюю ночь перед отъездом.

«Ищи другие, — прошептал кентавр, исчезая в тумане. — Они разбросаны по землям, где магия сплетается с памятью предков».

Теперь Гарри понимал: это был новый Камень Душ.

Литтл Уингинг, дом Дурслей

Ночью, когда Дадли храпел за стеной, восстанавливая силы после тренировок, Гарри достал старую карту Британии, найденную в сундуке с вещами родителей в прошлый визит в Гринготтс. Чернильные линии мерцали при свете свечи, обнажая скрытые отметки: Годрикова Впадина, Озеро Лох-Несс, Каменный круг Эйвбери… Места силы.

Под полом спальни, под слоем пыльных коробок, он нашел железный ларец, спрятанный перед отъездом в Хог. Внутри — флаконы с мутными зельями, подписанные изящным почерком Лили Поттер. «Защита», «Ясность», «Память». Мама готовила их, словно предчувствуя, что сыну понадобится помощь.

Гринготтс, через три дня

Три дня Гарри сидел безвылазно в своей комнате, читая книги и манускрипты. Наконец, он собрался в банк. Гоблины провели его в глубины банка, туда, где воздух дрожал от древних заклятий. В камере №713, рядом с пустым теперь местом хранения Философского камня, сидел крошечный жучок с крыльями цвета воронова крыла.

— Он увидел запретное, — пояснил старший гоблин, щелкая пальцами. Жучок вспорхнул на плечо Гарри, и в его сознании всплыли образы: темные коридоры, спрятанные двери, силуэты в плащах с капюшонами… Тайное общество «Серая Заря». Они охотились за Камнями задолго до Волан-де-Морта.

— Поттер, вы не хотите объясниться? — спросил гоблин по имени Дронт.

— Ээээ. — Промямлил Гарри. Он-то думал, что умнее всех. А вон оно как вышло.

Дронт одной рукой достал наручники, а другой — магический контракт.

— Что за контракт? — спросил Гарри, так как назначение наручников было ему известно по спальне Макгонагалл.

— О, ничего такого, Мистер Поттер. Просто вы предоставляете нам право эксклюзивного представительства ваших финансовых интересов на протяжении всей жизни.

Гарри подумал, что все неплохо складывается — он и так хотел посоветоваться с гоблинами по поводу захвата финансового мира. Да и если он откажется, то они оторвут ему ж… В общем, он быстро расписался кровью в местах, где стояли галочки.

Трансгрессия

Первый прыжок в новом теле на дальнее расстояние сквозь пространство между континентами оказался мучительным. Камень Душ в кармане раскалился, а мир распался на осколки. Когда Гарри открыл глаза, он стоял на утесе над бушующим морем. Перед ним — девушка в плаще из лунного шелка, с посохом, увенчанным кристаллом.

«Ты опоздал на сто лет, — усмехнулась она. — Но, кажется, именно ты и нужен для противостояния «Серой Заре».

Ее звали Элиона, последняя из рода Моргенштернов. Ее семья столетиями охраняла Камни. Теперь она видела в Гарри союзника.

Прощание с Дурслями

Возвратившись в Литтл Уингинг, Гарри положил на кухонный стол конверт с запиской, позвал дурслей и вышел. Записка гласила: «Ищите новый дом. Я больше не ваша проблема. Миллион магловских фунтов на вашем счету. Надеюсь, больше не увидимся». Дурсли прочитали записку. Дядя Вернон покраснел, тетя Петунья заплакала, Дадли спрятал лицо в руках. Недвусмысленный подскриптум, что с ними будет, если они откажутся, заставил их сразу согласиться. К утру дом опустел. Гарри тут же вызвал службу, которая устанавливает бассейны, и набросал план, как он к летним каникулам переделает двор. Отказываться от дома с родовой защитой он не собирался.


* * *


У камина в хижине Хагрида, попивая обжигающий чай с драконьим напалмом, Гарри разложил перед Роном и Гермионой карту мира с пометками. Клык спал у него на коленях, а Элиона стояла у окна, чертя в воздухе руны.

«Дамблдор знает, — сказала она. — Но даже он не ведает, что «Серая Заря» уже здесь. Волан-де-Морт — лишь тень перед силой камней».

Гермиона потянулась к флакону с зельем Ясности. Хлебнула слишком много пива.

— Значит, мы начинаем охоту? А зачем нам камни?

— Герми, — Гарри укоризненно посмотрел на нее, — часть души Волди не может просто деться куда попало. Иначе она вселится в новое тело. Ее надо заключить в камень, и оставить там навсегда.

Рон хрустнул печеньем (или зубами?):

— Только если после каждого камня будет пир.

Гарри улыбнулся. Пожрать Рон любил. Его даже не смущали деревянные печенья и каменные кексы Хагрида. Но главное, где-то вдалеке, в темноте, мерцал второй Камень.