То самое письмоЭто перезалив
Все права принадлежат сами знаете кому. Я просто рассказываю историю.
Интерлюдия.
Гарри Поттер, сорока лет от роду, торговец магическими артефактами, шёл по тёмному переулку в лондонском районе, где магия и маггловский мир переплетались в грязную невзрачную смесь. Он только что завершил сделку с редким артефактом — амулетом, который, как он подозревал, мог быть связан с древними тёмными ритуалами. Он лежал в его сумке, как и излишки золота — Гарри взял с запасом на сделку. В кармане лежала палочка, которую он всегда носил с собой, даже после того, как оставил жизнь героя позади.
Но в этот вечер что-то пошло не так. Из тени вышли трое — двое мужчин и женщина. Их лица были скрыты капюшонами, и Гарри показалось, что это не совсем обычные грабители. Их движения были слишком точными, слишком профессиональными.
— Отдай сумку, мужик, — прошипел один из них, направляя на Гарри пистолет.
Гарри ухмыльнулся. Он уже давно не боялся маггловского оружия. Его рука потянулась к палочке, но в этот момент женщина бросила в него что-то маленькое и блестящее. Это был магический артефакт — камень, который подавлял магию. Гарри почувствовал, как его сила исчезает, словно её вырвали из него.
— Вы… знаете, кто я? — прохрипел он, пытаясь сохранить хладнокровие.
— Знаем, — ответил второй мужчина, его голос был холодным и безжалостным. — Ты — Гарри Поттер. И ты слишком долго живешь.
Гарри попытался сопротивляться, но без магии он был беспомощен. Последовал удар чем-то тяжелым по голове, и он упал на землю.
— «Авада Кедавра», — четко и властно сказал кто-то, и мир вокруг Гарри погрузился в темноту.
Последнее, что он увидел, — это вспышка зелёного света. Зелёного, как заклинание, которое когда-то убило его родителей.
Гарри не почувствовал боли. Он лишь ощутил, как его душа отделяется от тела, словно её вытягивают из плотной ткани. Вокруг него был только мрак, но он не чувствовал страха. Вместо этого его охватило странное чувство — будто он падает в бездну, но при этом знает, что куда-то летит.
— «Это конец?» — подумал он, но ответа не последовало.
Внезапно перед ним появился свет. Не зелёный, как заклинание смерти, а тёплый, золотистый. Он тянулся к нему, как нить, ведущая домой. Гарри почувствовал, как его душа начинает двигаться вперёд, словно её что-то притягивает.
— «Ты не должен умирать», — прозвучал голос. Он был знакомым, но Гарри не мог понять, чей он. — «Ты ещё не закончил».
И тогда он увидел его. Маленького мальчика с растрёпанными чёрными волосами и шрамом в виде молнии на лбу. Это был он сам, но только в 11 лет. Мальчик стоял на краю дороги, его глаза были широко раскрыты от ужаса. На него мчался автобус.
— «Нет!» — закричал маленький Гарри, но было уже поздно.
Автобус задел мальчика, и его отбросило на обочину. Гарри взрослый почувствовал, как его душа втягивается в это маленькое, еле живое тело.
Кома
Когда Гарри открыл глаза, он оказался в странном месте. Это был не Мунго, не Хогвартс, не Литтл Уингинг и не тот тёмный переулок, где он умер. Даже не маггловская больница. Это было что-то вроде пустоты — бесконечное пространство, где не было ни времени, ни звуков.
— «Где я?» — спросил он, но его голос растворился в тишине.
Перед ним появились образы. Его родители, улыбающиеся ему. Сириус, Ремус, Дамблдор… Все те, кого уже нет. Они смотрели на него с грустью, но в их глазах была надежда.
— Ты должен вернуться, — сказал Джеймс Поттер, его отец. — Ты ещё не закончил.
— Но я умер, — возразил Гарри. — Я не могу вернуться.
— Ты не умер, — ответила Лили, его мать, также находившаяся здесь. — Ты просто… переместился. Ты должен вернуться и всё исправить.
И тогда Гарри почувствовал, как его тянет обратно. В пустоте появился свет, и он начал падать. Падать вниз, в своё новое-старое тело.
Гарри открыл глаза. Он лежал на больничной койке, его тело было маленьким и слабым. Вокруг него стояли врачи, а в углу комнаты сидели Дурсли. Вернон выглядел раздражённым, Петунья — напуганной, а Дадли — равнодушным.
Один из врачей как раз находился в палате. Он обратил внимание на Гарри.
— Он очнулся! Это чудо! — воскликнул он, начиная беглый осмотр.
Гарри попытался сесть, но его тело не слушалось. Оно было чужим, но в то же время знакомым. Гарри провалился в забытьё. Но уже не такое страшное, как раньше.
Проснувшись через какое-то время, он почувствовал себя немного лучше. Хрипло попросил очки. Петунья, находившаяся рядом, надела ему их. Гарри смог посмотреть в зеркало, висевшее в палате, и увидел шрам в виде молнии. Это было его тело, но теперь в нём жила душа взрослого Гарри.
— «Я вернулся», — подумал он, и в его глазах загорелся огонь. — «И теперь я всё изменю».
Дурсли смотрели на него с подозрением. Они не понимали, что произошло, но чувствовали, что что-то изменилось.
— Как думаешь, — шепотом спросила Петунья Вернона, — нам не предъявят ничего за ненадлежащий присмотр?
— Мальчишка скажет то, что мы попросим, — выдавил Вернон с нажимом на последнее слово.
— «Трепещите, твари», — подумал Гарри, глядя на них. — «О да, я вам много чего скажу теперь». Однако, он был еще слишком слаб, и снова провалился в беспамятство.
Глава 1. То самое письмо
Суррей, Литтл Уингинг, дом №4 по Тисовой улице. 21 июля 1991 года.
Жара стояла невыносимая, словно само солнце решило выжечь душу из каждого, кто осмелится высунуть нос на улицу. В крохотной каморке под лестницей, где воздух был густым от пыли и затхлости, без дня одиннадцатилетний Гарри Поттер лежал на продавленном матрасе, прижимая к груди старую тряпичную игрушку — единственное, что осталось от родителей. Его рёбра всё ещё ныли от вчерашних «учебных упражнений» дяди Вернона, который решил, что племянник слишком медленно собирал посуду. Его не смутило, что того только что выписали из больницы с недолеченными травмами и спутанным сознанием на поруки, так как как, по словам Вернона, «Дома ему будет лучше. Да и страховка не резиновая».
— «Гарри… Гарри, проснись», — голос прозвучал в голове, как эхо из другого измерения.
Мальчик вскочил, ударившись головой о низкий потолок. Раздалось приглушенное ругательство. Гарри не понял, откуда ему известно это слово. Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из клетки. Перед глазами плыли обрывки воспоминаний, которые не могли принадлежать ему: темный переулок, крики, вспышка зелёного света… и холод. Холод смерти.
— «Это не сон», — сказал тот же голос, но теперь Гарри понял — это был он сам. Только старше. Гораздо старше. Он толком не помнил больницу после встречи с автобусом, и сознание возвращалось клочками и урывками, как всполохи света. И оно было не совсем его, точнее, его, но какое-то странное, как будто взрослое.
На кухне грохнула дверь.
— Мальчик! — проревел Вернон Дурсль, вытирая пот с пунцовой шеи. — Подавай завтрак! И чтобы бекон не подгорел, а то сам им и поужинаешь!
Гарри медленно поднялся. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. «Они всё те же… Те же тупые, злобные рожи. Курвы». Мысли взрослого «я» нахлынули, как прилив. Он вспомнил. Это было как триггер. Он помнил всё: унижения, голод, клетку под лестницей и то, как однажды сбежал отсюда в волшебный мир, который, впрочем, доставил ему неприятностей не меньше, чем Дурсли, а может и больше — те хотя бы не пытались его убить.
— Ты оглох, что ли?! — Тётя Петунья ворвалась в каморку, тыча в него костлявым пальцем. — Вернон сказал — бекон!
Гарри посмотрел на неё. Взгляд, полный ледяной ненависти, заставил женщину отшатнуться.
— Ссссейчасссс, — произнёс он так тихо, что Петунья невольно переспросила:
— Ч-что?
— Сейчас, — повторил он, и в его голосе зазвучала сталь. — Только закрой клюв.
Вокруг Гарри начал собираться небольшой смерч из бумаг, находившихся в комнате.
Петунья побледнела и медленно сползла по стене.
...
Пока Дурсли пожирали яичницу, Гарри стоял у плиты со второй порцией, наблюдая, как жир с шипением разбрызгивается на раскалённую сковороду. «Может, плеснуть раскаленным маслом? Нет, масла маловато…» Его пальцы сами потянулись к ножу. «Какого я тут вообще делаю? Один быстрый удар… Они даже не успеют закричать».
— «Нет», — остановил он себя. «Смерть — слишком просто для них, да и мне колония все планы поломает».
Внезапно в окно врезалось что-то большое и пушистое. Сова. Дурсли завизжали, а Гарри поймал конверт из жёлтого пергамента. На нём красовалась зелёная печать: герб Хогвартса.
— Что это?! — Вернон вскочил, опрокидывая стул. — Откуда…
Гарри уже разрывал конверт. Письмо дрожало в его руках, но скорее от злости. «Опять повторяется. Мало того, что где-то там Дамби хочет наложить на меня лапу, так еще и эти снова будут путаться под ногами и вставлять палки в колёса».
— Дорогой мистер Поттер… — начал он с выражением читать вслух, наслаждаясь тем, как багровеет лицо дяди. — «Приглашаем вас начать обучение в Школе Чародейства и Волшебства „Хогвартс“».
— Врёшь! — заорал Вернон, вырывая письмо. — Никакой школы! Ты… ты ненормальный!
Гарри улыбнулся. Той самой улыбкой, которой когда-то пугал Пожирателей.
— Ошибаетесь, дядя. Я как раз собираюсь стать ОЧЕНЬ нормальным. И следи за выражениями.
Вернон хотел было по привычке «поучить» Гарри, но вдруг в голове как будто начал звучать голос: «Не стоит». Вернона от страха чуть не хватил удар, так что он рухнул на диван, выпучив глаза и глядя на мальчишку. Он даже не стал заикаться о том, чтобы куда-то уехать и спрятать Гарри от… Он сам не знал от чего или от кого. От всего этого непонятно чего.
...
Ночью, когда дом захлебнулся храпом, хрюком и сипеньем, Гарри выскользнул во двор. Луна освещала ржавые гвозди в заборе. Он поднял руку, и гвоздь сам вырвался из доски, вонзившись в ладонь. Боль была острой, чистой. Тренировка беспалочковой магии в течение прошлой, взрослой жизни, давала результат и сейчас.
— «Слабый», — прошипел он, сжимая окровавленный металл. — «Прошлый ты позволил им себя забить. Но я не ты».
Луна освещала его лицо, он достал палку, которую сделал сам из ветки ясеня и пера неизвестной птицы. Работа с артефактами в прошлой-будущей жизни давала свои преимущества. Она не была палочкой в полном смысле, но для начала сойдёт. Его первым шагом стало испытание и развитие магических способностей. Он знал, что его силы вернутся, и он должен был быть готов их использовать. Сейчас приходилось пользоваться рунами и тем слабым источником магии, что был в теле.
— «Люмос», — прошептал он, и на кончике самодельной палки загорелся свет. Гарри осмотрел раненую руку и приложил к ране палочку:
— Вулнера санентур
Кровь свернулась, и рана начала затягиваться. Гарри улыбнулся. Он знал, что это только первые шаги в новом мире. Впереди его ждала месть и битвы, и он был готов к ним.
На следующий день, когда Вернон запер его в каморке «за дерзость», Гарри впервые сознательно вызвал деструктивную магию в доме. Это было похоже на спонтанный выброс, от злости он просто отправил сгусток энергии в дверь. Замок расплавился, капая на пол жидким железом.
— Пора начинать, — тихо сказал он, глядя на дверь, за которой слышались испуганные голоса Дурслей.
«Они заплатят за каждый удар. За каждый голодный день. За каждую насмешку». Гарри бесило всё — Дурсли, козни Дамблдора, поселившего его сюда, даже преждевременная смерть, и надо было сорвать зло.
Гарри стоял в центре своей каморки, его зелёные глаза горели холодным огнём. Вокруг него витала странная энергия, словно сама магия признала его хозяином. Он чувствовал, как сила пульсирует в его жилах, как будто она всегда была там, просто ждала момента, чтобы вырваться наружу.
— «Ты не слабый», — прошептал он себе, глядя на свои руки. — «Ты больше не тот мальчик, который боялся каждого шороха. Ты — Гарри Поттер, и ты знаешь, как использовать свою силу».
Дверь каморки распахнулась, и на пороге появился Вернон Дурсль, его лицо побагровело от ярости.
— Что это за безобразие?! — заорал он, размахивая кулаками. — Кто разрешил тебе выходить из каморки?!
Гарри медленно повернулся к нему, его взгляд был ледяным и безжалостным.
— Я сам себе разрешил, — произнёс он спокойно, но в его голосе звучала угроза. — И если ты попытаешься меня остановить, то пожалеешь об этом.
Вернон замер на мгновение, его глаза расширились от удивления и страха. Он никогда не видел Гарри таким. Мальчик, который всегда молчал и терпел, теперь смотрел на него как на врага, которого нужно уничтожить.
— Ты… ты угрожаешь мне?! — прохрипел Вернон, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— Конечно, — ответил Гарри, улыбаясь. — Но пока просто предупреждаю.
— Акселитус, — прошептал он тихо.
Он поднял руку, и Вернон почувствовал, как что-то невидимое сжимает его горло. Он закашлялся, пытаясь вдохнуть, но воздух не поступал. Его лицо стало багровым, а глаза вылезли из орбит.
— Гарри… — прохрипел он, пытаясь вымолить пощаду.
Гарри слегка разжал пальцы, и Вернон рухнул на пол, потеряв сознание. Он не видел, как Гарри спрятал палочку, которую держал в другой руке, прикрывая рукавом. Не обо всём магглам надо знать.
— Это только начало, — тихо, но четко проговорил Гарри, глядя на лежащего дядю. — Вы ещё пожалеете, что когда-то решили меня обижать, пользуясь безнаказанностью.
«А уж когда я наберу полную силу в этом теле и смогу действовать вообще без палочки…Где ты там бродишь, тень Волан де хряка? Ответишь мне за мать и батю», — подумал он вслед за этим.
Вечер прошел на удивление тихо и спокойно. Дурсли были просто зайками. Особенно Вернон. Ведь Гарри далеко не сразу произнес «Финита».
* * *
На следующий день Гарри проснулся рано утром. Он чувствовал себя другим. Сильным. Уверенным. Он знал, что теперь у него есть власть, и он не собирался её терять.
На кухне его ждали Дурсли. Петунья нервно перебирала салфетки, а Дадли смотрел на Гарри с подозрением. Вернон сидел за столом, его лицо было бледным, а на шее виднелись синяки.
— Гарри… — начала Петунья, но её голос дрожал. — Мы… мы решили, что тебе нужно больше свободы. Ты можешь… можешь выходить из каморки, когда захочешь.
Гарри улыбнулся. Он знал, что это лишь начало. Они боялись его, и это было именно то, чего он хотел.
— Спасииииибо, тётя Петууууунья, — сказал он сладким голосом. — Я ценю вашу заботу.
Он сел за стол и начал есть, наслаждаясь их страхом. Они больше не могли контролировать его. Он был хозяином своей судьбы. Гарри нарочито медленно поел. Затем встал, и, воспользовавшись случаем, ушел из дома и целый день гулял по Лондону, вернувшись домой только к ужину.
Поздним вечером Гарри вышел во двор. Луна светила ярко, освещая его лицо. Он поднял руку, и в воздухе появился маленький огонёк. Он кружился вокруг его пальцев, как живой.
— «Ты сильнее, чем они думают», — прошептал он себе. — «И ты покажешь им, на что способен». И он имел в виду, конечно, не только Дурслей.
Гарри стоял во дворе, глядя на звёзды. Он знал, что впереди его ждёт много испытаний. Он знал, что его враги сильны. Но теперь он был готов. Он больше не был мальчиком, который боялся каждого шороха. Он был Гарри Поттером, дважды выжившим, и он знал, как использовать свою силу. «Я иду за вами», — вновь подумал он. Затем его посетила следующая мысль и одновременно саморефлексия:
— «Хм. Что-то меня клинит на мести. И слишком много патетики. Очевидно, подростковый максимализм и незрелось организма. Надо будет принять что-то из запасов Снейпа, только доберусь до Хогвартса. Впрочем, может и само пройдет со временем, как подрасту».
А в центре Лондона, в кабинете с тёмными стенами, человек с лицом, похожим на восковую маску, с белыми волосами, вдруг вздрогнул. Его рука невольно потянулась к палочке, он зацепил стол, и чернила пролились на пергамент.
— Что-то изменилось, — прошептал он, и в его глазах мелькнул страх. — Появился кто-то… кто-то очень сильный.
Он подошёл к окну и посмотрел на звёзды. Где-то там, в далёком Суррее, происходило что-то, что могло изменить всё. И он не знал, как к этому подготовиться.
Так началась новая жизнь Гарри Поттера — жизнь, в которой он больше не был мальчиком, который выжил. Теперь он был тем, кто жил. Жил во все тяжкие. И он не собирался никому давать спуску.
Суррей, дом №4 по Тисовой улице. 30 июля 1991 года.
Дурсли дрожали. Вернон, обычно напоминавший разъярённого быка, теперь косился на Гарри, как на ядовитую змею. Петунья металась между кухней и гостиной, шепча что-то о «ненормальностях» и «проклятой крови». Дадли же забился в угол, жуя пятый за день торт, — его единственная защита от страха.
Гарри наблюдал за ними, сидя на краю дивана. В руках он вертел нож, ловко перебрасывая его между пальцами. Лезвие сверкало в лучах заходящего солнца, словно подчиняясь его воле.
— Ты… ты не трогал мои вещи? — внезапно спросил Вернон, пытаясь звучать властно, но голос выдавал дрожь.
— Зачем? — Гарри поднял взгляд, и нож замер в воздухе, будто прикованный невидимой нитью. — Ваши «вещи» пахнут дешёвым виски и жадностью.
Петунья вскрикнула, уронив тарелку. Вернон побледнел, но Гарри лишь усмехнулся. Он наслаждался их страхом. Это было слаще, чем любая месть в его прошлой жизни.
— Завтра, в мой День рождения, приедет Хагрид, — произнёс он вдруг, отбрасывая нож на стол. Лезвие вонзилось в дерево с глухим стуком. — И если вы попытаетесь спрятать меня или наврать ему…
Он не договорил. Вместо этого поднял руку, и занавески на окнах вспыхнули синим пламенем. Дурсли закричали, но огонь погас так же быстро, как возник, не оставив и следа. Затем тайком убрал палочку в другой руке поглубже в рукав. Все-таки беспалочковая магия в таком юном теле была ему еще сложна, и небольшой трюк магглам раскрывать не обязательно.
— Поняли? — спросил Гарри, вставая. — Я не тот, кого вы знали.
Дурсли дико кивали головами, как китайские болванчики.
Ночь перед встречей
Гарри лежал на тонком матрасе, глядя в потолок. В голове прокручивались воспоминания: первая встреча с Хагридом, волнение от покупки волшебной палочки, глупый восторг перед Хогвартсом… Теперь всё это казалось наивным.
— «Ты ошибался, доверяя им», — прошептал он в темноту. — «Дамблдор, даже Рон и Гермиона… Герми так вообще вышла замуж за Рона. Рыжий хитрожоп. Все видели в тебе инструмент, а не человека. И пропали с горизонта, как только я выполнил своё предназначение». Разве что Снейп был ко мне добр как отец, в своем конечно духе и не выходя из амплуа говнюка, но защищал меня беззаветно и до конца. Не просто же так я назвал своего сына в его честь. А вот с именем Альбус я погорячился, дед тот еще интриган. Сколько лет понадобилось, чтобы понять его сущность. Да, пожалуй, именно Снейп должен стать моим союзником и наставником теперь. Есть, конечно, еще Сириус. Но у него неправильная мотивация. Он движим чувством вины, хотя тоже беззаветно предан. Не знаю, как быть с тем, что они со Снейпом ненавидят друг друга. Придется это как-то решать. Впрочем, а кого Снейп вообще любит кроме памяти Лили?
Одно Гарри знал наверняка. На этот раз он не станет пешкой. Никаких «жертв во имя блага», никаких слепых доверий. Если Хогвартс хочет его — пусть готовится к игре. Он убьет им и тролля, и василиска, и самого Волди, но лишь в своих интересах.
Внезапно в окно постучали. Гарри вскочил. Чертовы гормоны, все как оголенный нерв в этом детском теле. Но это была не сова — в стекло упирался клюв гигантской бородатой неясыти. Птица держала в лапе конверт с красной печатью.
«Гарри Поттеру. Срочно. От А.П.В.Б.»
Сердце ёкнуло. Эти инициалы он знал: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор и куча регалий. Вскрыв письмо, он прочёл:
«Дорогой Гарри,
Прошу прощения за вторжение, но мне стало известно о некоторых… необычных проявлениях твоей магии. Предлагаю встретиться до визита Хагрида. Полночь, парк у Тисовой улицы.
Приходи один.
А. Дамблдор»
Гарри разорвал письмо в клочья. Огонь поглотил обрывки, оставив лишь пепел. Где-то начал ворчать старший Дурсль, учуяв дым. Придушить его что ли еще раз.
— «Уже началось, — подумал Гарри, еще не закончив представлять, как душит Дурсля, — ты быстро, Альбус. Вот что значит высший класс. А, хотя, наверняка миссис Фигг настучала со своими кошками. И как я мог забыть, надо было ей самой настучать. Но только Миссис Фигг, не кошкам». — Гарри любил кошек.
Парк. Полночь.
Луна освещала пустынные качели и песочницу. Гарри стоял в тени дуба, сжимая в кармане самодельную палочку — заострённую ветвь ясеня. Он знал, что Дамблдор вряд ли нападёт, но доверять не собирался. Впрочем, вспоминая, как его грохнули в будущем обычные, ну или не совсем обычные, грабители, он сделал себе заметку разобраться с защитными чарами получше. К тому же, в этом теле сейчас он полностью беззащитен. Да и Дамби в другой весовой категории. Но все равно палочка успокаивала.
— Прекрасная ночь для прогулки, не правда ли? — раздался спокойный голос.
Старик в звёздном плаще материализовался из воздуха, будто вышел из самой темноты. Его голубые глаза светились любопытством, но в уголках губ таилась настороженность. Плащ переливался, как Галактика. Гарри поневоле захотел такой же. Вот же проклятый детский возраст.
— Вы хотели поговорить, профессор? — Гарри не сдвинулся с места.
— Прямота — редкое качество в твоём возрасте, — Дамблдор улыбнулся, но взгляд стал острее. — Мне сообщили, что ты… проявил необычные способности.
— А вы следите за мной? — Гарри скрестил руки. Он прекрасно знал, что да, хоть и вспомнил про миссис Фигг недавно.
— Следят за всеми, кто может изменить мир. — Дамблдор достал леденцовую дольку. — Хочешь?
— Нет. И хватит играть в доброго дедушку. Вы здесь, потому что боитесь.
Тишина повисла между ними. Дамблдор перестал жевать.
— Что ты знаешь, Гарри? — спросил он наконец, и в его голосе впервые прозвучала холодность.
— Всё. — Гарри шагнул вперёд. — Про крестражи, про ваши «планы», про то, как вы растили меня на убой.
Молния ударила где-то вдали, осветив лицо Дамблдора. На мгновение он показался древним, усталым, почти… испуганным.
— Ты не должен…
— Не должен знать? Слишком поздно. — Гарри засмеялся. — Я не ваш мальчик-жертва. Я выжил. И теперь правила изменились.
Дамблдор медленно кивнул, словно принимая вызов.
— Что ты хочешь?
— Свободу. — Гарри повернулся к нему в пол оборота. — Не вмешивайтесь в мою игру, и я не разрушу ваши планы. Пока что. Я не решил, стоит ли разрушать линию судьбы, ну или канон, если хотите. Это может привести к непредсказуемым последствиям, а я все же хотел бы вернуться к своей будущей, еще не созданной семье, особенно к детям.
Гарри понимал, что дает Даблди козырь, но не жалел об этом. Пусть старичок пребывает в наивном заблуждении, полагая, что сможет им манипулировать, используя его сентиментальность. В конечном счете, дети могут быть и от Гермионы. Или от Лавгуд. Да от кого угодно, хоть от маглы. Или от всех сразу — не так уж и беззаветно он любил Джинни, она порядком попила ему крови. Но все же свои будущие настоящие дети выглядели пока предпочтительнее. Посмотрим, что на этот раз учудит Дамби. Все равно до этого момента еще лет 20, так что есть время подумать.
Он ушёл, оставив Дамблдора под дождём. Старик смотрел ему вслед, сжимая в руке чёрный камень с треснувшей поверхностью — камень, который вдруг перестал показывать будущее.
— Вот же хрень какая, — пробормотал Дамблдор и аппарировал в Хогсмид. Срочно надо было выпить чего-нибудь покрепче, и желательно побольше. Возможно, стоило и прихватить какую-нибудь красотку вроде Мадам Розмерты, снять стресс. Впрочем, подойдет и Макгонагал. А лучше обе.
Утро. Визит Хагрида.
Грохот упавшей двери разбудил Дурслей. Хагрид, засыпанный осколками, вытирал пот со лба:
— Чёртовы маггловские замки… Гарри! Готов к…
Он замолк. Гарри стоял на лестнице, одетый в чёрный плащ, сшитый из занавесок. В руке — сумка, набитая украденными, точнее занятыми без их ведома, у Дурслей деньгами. А может и с ведома — кто их разберет, все равно они обездвижены Петрификус Тоталус.
— Я готов, — сказал он. — Веди в Косой переулок.
Хагрид замер, почуяв неладное. Гарри улыбнулся — той же улыбкой, что когда-то пугала до усрачки Пожирателей.
— Что, Хагрид? Разве не за этим ты пришёл?
Великан невольно отступил. В глазах мальчика горел огонь, которого он давно не видел даже у Дамблдора.
— Ты… ты какой-то другой, — пробормотал Хагрид.
— Я проснулся, — ответил Гарри, проходя мимо. — И мир ещё пожалеет об этом.
Хагрид сбледнул с лица, насколько может побледнеть бородатый до бровей мужик, и тайком отхлебнул из фляги. Как будто это ведро с крышкой кто-то мог не заметить.
