Глава 1Роль мадам Трюк, разумеется, не сводилась к тому, чтобы единожды вывести учеников на свежий воздух и показать им метлы – нельзя научиться хорошо летать на метле за один урок. По сравнению с другими предметами, уроки мадам Трюк были редкими, первокурсники встречались с ней всего лишь раз в неделю, а от своих новых товарищей по квиддичной команде Гарри узнал, что на втором курсе уроков мадам Трюк уже не будет, - и товарищи советовали относиться к этим урокам ответственно, чтобы потом не пришлось переучиваться.
- Серьезная вещь, - сказал Оливер Вуд, подойдя к Гарри сразу после завтрака, за которым небольшая стайка сов принесла Гарри новенький Нимбус. – Если она тебя не сбросит, ты на ней многое сможешь вытянуть. Сможешь неправильно стартовать, но все равно потом всех обогнать. Неправильно поворачивать, но все равно не слишком сильно потерять скорость. Только лучше с самого начала делать это правильно, а то привыкнешь летать как мажор, и хороший Ловец на хорошей метле тогда тебя обязательно сделает.
Поэтому у Гарри и в мыслях не было пропускать уроки мадам Трюк и рассчитывать доучиться всему на квиддичных тренировках – он даже спросил у Рона, не задала ли мадам Трюк чего-нибудь на дом. Но мадам Трюк была не сторонница теории, предпочитая ее обильной практике, а метлы первокурсникам не выдавали и своих не разрешали иметь, пока они не пройдут всего курса мадам Трюк.
Второй урок начался с повторения пройденного за то время, которое проштрафившийся на первом уроке Гарри провел, бегая по Хогвартсу за МакГонагалл. Оказалось, что пропустил он немногое: его товарищи научились у мадам Трюк призывать метлу в руки, садиться на нее и пролетать небольшое расстояние в нескольких футах над землей. Гарри и проделал это вместе со всеми в начале второго урока, не собираясь выделяться и выделываться, как бы легко ему ни казалось заданное, но в процессе успел посмотреть по сторонам и заметить несколько вещей. Во-первых, оказалось, что Малфой, чью посадку Гарри скопировал на первом уроке, сидел на метле очень правильно – вероятно, он был хоть и мажором, но не бестолковым, и учили до школы его хорошо. Во-вторых, в отстающих предсказуемо оказались выросшие в маггловском мире: Дин и Шемас путали руки и у них висела ближняя нога, которую они заносили на метлу последней. Даже неуклюжего Лонгботтома, похоже, учили дома летать, он делал-то все правильно, просто немного нелепо, словно его руки и ноги поссорились друг с другом. В-третьих – и Гарри уже понимал после двух недель в Хогвартсе, как это необычно – у Гермионы дело ладилось еще хуже, чем у Дина и Шемаса. Метлы она откровенно боялась, и метла охотно платила пакостями за такое отношение: впрыгнула в руку Гермионы метла только с третьего раза и во время короткого полета под ней даже не вибрировала, а моталась.
- Не бойся ее, - шепнул Гарри, стоя рядом с Гермионой, когда мадам Трюк стала объяснять, как правильно выполнять поворот. Их построили по рангу: чтобы поворачивающие не столкнулись в воздухе, каждому было сказано пролететь на десять футов дальше, чем сосед справа, и Гарри, как летающему лучше других, полагалось бы стоять на левом краю, а Гермионе на правом, но Гарри перешел к Гермионе на правый край, пусть Малфой стоит левофланговым и гордится до пенсии.
- Тише ты, - шикнула на него Гермиона, она боялась пропустить что-то из объяснений, все еще надеясь, что достаточно заучить, как правильно, а тело потом все сделает само – но вот только не выходило так, ни на уроках физкультуры в маггловской школе, ни здесь, телу нужны практика и привычка, а не понимание инструкций.
Гарри вместе с большинством остальных легко призвал к себе метлу, а метла Гермионы так и осталась лежать на земле.
- Серьезно, метла отзывается на твое желание лететь, - тихо сказал Гарри, подвинувшись к Гермионе чуть ближе. – Просто подумай о том, как хорошо живется птицам, которые могут полететь куда хотят, и метла будет рада тебе помочь.
- Поттер, ваши полезные мысли вы могли бы произносить и погромче, - сказала мадам Трюк своим хриплым громким голосом. – Томас вас, наверное, слышал, а вот Лонгботтом уже нет!
Лонгботтом хоть и стоял в середине шеренги, но тоже, как и Дин, не сумел призвать метлу с первого раза.
- Лонгботтом, поднять голову! – командовала мадам Трюк чуть менее резко, чем обычно. – Видите над замком ястреба, Лонгботтом? Метла поможет вам летать так же красиво и беззаботно – и вы этому обязательно научитесь. И тогда вы сможете в дурную минуту сесть на метлу и от всего улететь.
- Не бойся, я всегда буду рядом, - тихо сказал Гарри Гермионе, пока мадам Трюк объясняла Лонгботтому, как хорошо быть ястребом. Уж этой своей «полезной мыслью» Гарри ни с кем больше делиться не хотел, пацаны и сами со своими проблемами справятся, с чего он за ними присматривать будет, словно за детьми? Тем более что Дин и Шемас, конечно, приятные ребята, но пухлые губки и пышная каштановая гривка – это что-то совсем другое, смотрел бы и смотрел.
В этот раз метла послушалась Гермиону, она вместе со всеми оседлала метлу по команде мадам Трюк, и школьники медленно тронулись с места – с этим неожиданно возникли проблемы у самого Гарри, у которого Нимбус рванулся так, что он чуть не обогнал Дина, которому следовало пролететь дальше него.
- Плавно наклоняем древко вправо! – скомандовала мадам Трюк. – Не вниз, Лонгботтом!
Гермиона, к счастью, удержалась от того, чтобы направить метлу вниз, а Гарри снова пришлось обуздывать свой резвый Нимбус, и процесс возвращения Невилла в строй он не увидел, только заметил с облегчением, что с поворотом у Гермионы все получилось.
- Ты пролетел дальше, чем нужно, - сказала ему Гермиона, когда они спустились на землю, чтобы ждать следующих команд мадам Трюк, все еще занятой с Лонгботтомом и примкнувшим к нему Шемасом, которых она погнала переделывать все заново. Вот не могла Гермиона не поучить товарища, даже в тех вещах, в которых она разбиралась хуже!
- Нет, это ровно десять футов и есть, - не согласился Гарри с ее оценкой разделяющего их расстояния, а Гермиона упрямо помотала головой. – Ну смотри, - и Гарри пошел к Гермионе, отсчитывая вслух пять шагов.
То ли Гарри бессознательно себе подыгрывал и делал такие шаги, которые в аккурат покрыли бы расстояние между ними, то ли он и действительно очень верно оценил расстояние, приземлившись ровно в десяти футах от Гермионы, но после пятого шага он оказался к ней вплотную, так что они чуть не столкнулись лбами. Гарри еще никогда не был к ней так близко – да и ни к кому другому тоже, ни дома, ни в школе его никто не обнимал, вокруг него всегда было пустое пространство, словно кокон, и Гарри теперь немного смутился, но совсем не испугался – ему наоборот было приятно, что теперь рядом с ним кто-то есть, и настолько близко.
- Ты молодец, - сказал Гарри. – Хорошо повернула. И дальше у тебя все будет получаться, вот увидишь.
Гарри был великодушен, но слишком уж оптимистичен: никакого прорыва в полетах у Гермионы не случилось ни на этом уроке, ни на следующем. Она по-прежнему действовала неуверенно и порой неловко, и поэтому то одно было не так, то другое: то метла снова не хотела кидаться ей в руку, то никак не удавалось усесться ровно, и метла под Гермионой тряслась даже в состоянии покоя, то на повороте Гермиона все-таки зарывала нос метлы в землю. Один раз она даже ударилась об землю коленками, и Гарри тут же спрыгнул с метлы и начал Гермиону утешать – их обоих, конечно, тут же отправили переделывать поворот, но так, пожалуй, было даже лучше, чем если бы Гермионе пришлось одной начинать все упражнение с начала у всех на виду.
А когда на четвертом уроке мадам Трюк начала учить всех набирать высоту, Гарри просто нутром почувствовал, что сейчас что-то будет, и сообразил, что ему стоит проигнорировать команду и остаться внизу. Гермиона задрала метлу ровно так же, как Невилл на первом уроке, и ушла вверх слишком быстро и слишком круто.
- Не оборачивайся! – крикнул Гарри ей вслед. – Просто плавно опускай рукоятку вниз!
Сам бы он легко так сделал, он уже пару раз давал такого козла во время квиддичных тренировок, и сейчас он просто повторял те слова, которыми Оливер Вуд помог ему тогда выровнять метлу. Но Гермиона обернулась, словно ища взглядом его поддержки, и нечаянно, но слишком предсказуемо во время этого задрала нос метлы еще выше, и Гарри понял, что Гермиона падает, на секунду раньше, чем это случилось.
Этой секунды Гарри хватило, чтобы плавно поднять рукоятку метлы, поставить правильный угол и полететь навстречу, а вот дальше… Гарри очень редко отрывал от метлы даже одну руку, памятуя о совете Оливера сразу учиться все делать правильно и не пижонить, а про то, можно ли удержаться на метле, вообще убрав руки с древка, Гарри даже и не знал, - но сейчас главное было поймать Гермиону.
Гарри сжал метлу коленями, словно всадник скакуна, протянул обе руки навстречу Гермионе и ее поймал – она с криком вцепилась в его плечо, а он дернул ее на себя левой рукой, поддерживая под спину, и вот тут уже пора было вспомнить о метле – от удара Нимбус дернулся вниз, и Гарри с трудом успел поймать его правой рукой и потянуть выше.
Почувствовав на себе двойной вес, Нимбус пошел солиднее, словно им теперь управлял опытный взрослый Ловец, а не тщедушный мальчишка. Гермиона сидела на метле Гарри боком, по-женски, да скорее она не сидела на метле, а лежала у Гарри на руках, потому что ее ноги пришлись поверх правой руки Гарри, левой Гарри все еще поддерживал ее под спину, и мантия, да и юбка, на Гермионе задрались так, словно Гарри уже сильно подрос и нес теперь Гермиону в свою спальню. Гермиона уцепилась Гарри за шею правой рукой и попыталась левой оправить хотя бы юбку, но тут Гарри начал менять руки, наклоняясь вперед, и чуть не уложил ее на свою метлу, чем убедил ее не дергаться в процессе спасения. Наконец Гарри взялся за метлу правой рукой и начал плавно разворачивать метлу обратно – от того места, где шел урок, они улетели уже достаточно далеко, Нимбус был скоростной моделью и при отсутствии других указаний седока летел и летел себе вперед, так что с земли все выглядело так, что Гарри не только спас девушку, но и улетает теперь с ней к лесу и встающим за лесом горам: бывайте, малышня, учите уроки, у нас есть занятия поинтереснее. Гермиона смогла более-менее оправить юбку и запахнуть полы мантии, а Гарри почувствовал, что одной рукой он такую тяжелую метлу не удержит, и вернул на рукоять метлы и левую руку тоже, Гермиона оказалась в крепком кольце его рук, словно в объятиях, и Гарри уткнулся ей в шею, поглядывая вперед одним глазом.
Гарри особо не торопился вернуться к однокурсникам – он не хотел увеличивать скорость, чтобы Гермиону не напугать, она и так небось натерпелась страха, да ему и нравилось с ней так лететь, от этого было как-то весело и легко, словно больше ничего в жизни и не нужно. Пока Гарри возился с метлой, памятуя о том, что лучше вверх, чем вниз, об небо не ударишься, а об землю можно, метла забралась уже довольно высоко, и теперь Гермиона видела Хогвартс, озеро и поля по меньшей мере со стофутовой высоты. От этого Гермионе почему-то не было страшно, хотя обычно она боялась высоты и даже на балконе в высотных отелях ей стоять было страшновато. Наверно, дело было в твердых руках, которые ее обнимали, и во внезапно появившейся уверенности, что рядом с Гарри ей нечего бояться, он всегда за ней присмотрит и из любой ситуации найдет выход. И Гермиона в первый раз почувствовала, что летать – это вообще-то здорово.
- Ты меня спас, - прошептала Гермиона Гарри в волосы. – Ты мой герой, - а про себя добавила «а делиться ли с волшебным миром или нет, я еще подумаю».
На земле мадам Трюк уже построила вверенных ей студентов в шеренгу для выполнения следующего упражнения, а Дин Томас оказался хорошим товарищем: он подобрал метлу Гермионы и держал метлу в руке, чтобы отдать. Гарри пролетел сразу на свое место на правом фланге, он бы даже зашел на посадку на скорости, потому что лететь в небе в обнимку с Гермионой было очень приятно, а здесь на них в упор уставилось слишком много любопытных взглядов, но, конечно, Гарри не стал делать глупостей, с Гермионой на руках он старался все сделать как можно более правильно и безопасно.
- Замечательно, Поттер! – выкрикнула мадам Трюк, как только Гарри и Гермиона приземлились. – Если хотя бы один из вас будет к концу года так чувствовать метлу, как Поттер чувствует ее сейчас, я буду вами гордиться. Равняйсь! Следующее упражнение – разворот.
Глава 2К удивлению Гарри, приключение в начале четвертого урока придало Гермионе уверенности, но он все равно не отступился от идеи, которая посетила его еще после третьего урока и подошел к мадам Трюк после квиддичной тренировки, за которой мадам Трюк всегда наблюдала, чтобы студенты не убились или по крайней мере были своевременно доставлены в больничное крыло.
- Профессор Трюк, я хотел бы попросить вас о дополнительных занятиях, - вежливо сказал Гарри, он знал, что мадам Трюк не профессор, и обращаться к ней нужно просто «мадам», как к библиотекарше и медсестре, но подумал, что излишняя почтительность не помешает. – Понимаете, у Гермионы все замечательно получается на всех уроках, она самая лучшая на всем курсе, вот только с полетами у нее пока не совсем… Я подумал, может, ей надо просто чаще и больше тренироваться… С моей метлой ей как-то не очень…
- Поттер, если вы дадите своей девушке свою метлу, я лично сниму с вас голову и прибью ее над камином! – строго сказала мадам Трюк, она бормотание Гарри поняла не совсем правильно. – Ее еще много месяцев нельзя будет подпускать к чему-либо более-менее скоростному. И думать забудьте про «свою метлу»! Давайте завтра в восемь утра, испорчу вам воскресенье, раз уж вам так невтерпеж.
Гарри трудно было расстроить ранним вставанием, Дурсли никогда не давали ему поспать, а Гермиона была образцовым жаворонком, так что им удалось даже неспешно позавтракать в почти пустом в такую рань Большом Зале, только старшекурсники, собиравшиеся в Хогсмид, а то и куда подальше, сидели парочками в другом конце стола и посматривали на Гарри, Гермиону и Нимбус с некоторым уважением. Старшекурсники понимали, что нужно делать с девушкой и метлой свежим осенним утром: летать на одной метле в обнимку, целоваться в рассветных лучах, потом полететь на опушку леса и устроить там пикник или что поинтереснее. Сами старшекурсники дошли до подобного понимания курсу к четвертому, если не к пятому, но вон, оказывается, какая борзая и отрывная нынче пошла молодежь.
У Гарри и Гермионы ничего такого пока не было на уме – вернее, у Гермионы немного все-таки было, у нее замирало сердечко, когда они с Гарри случайно соприкасались руками, потянувшись одновременно за хлебом или за соком, они вообще многое делали одновременно. Гермионе показалось, что она выглядит немного глупо, когда постоянно так вздрагивает от пустяка, и она нашла решение, в ее разуме всегда поблескивала благородная и холодная сталь, которую никакая буря эмоций не могла расплавить, разве что заставить сиять другим, более горячим и зловещим светом. И Гермиона начала за Гарри мило ухаживать, ей оказалось совсем нетрудно угадать, когда нужно к нему подвинуть сок, а когда взять себе хлеба и положить ему на тарелку второй кусок – в результате она Гарри еще и накормила с запасом, она пока не успела заметить, что Гарри привык мало есть и порой вообще обходиться без обеда или ужина. Так что заботами Гермионы у Гарри вместо романтического завтрака наедине получился завтрак почти семейный, и это сиротское сердце Гарри тронуло: он почувствовал себя нужным и наконец кому-то дорогим. Гарри и раньше вел себя с Гермионой по-мужски: помогал, выручал, рисковал не без толку, а с благородными целями, - но теперь он словно взглянул в зеркало, и забота Гермионы была отражением его похвального не по возрасту поведения. Так Гарри впервые осознал, что он уже почти взрослый, что он живет самостоятельной жизнью и что он мужчина, а не ребенок – а мадам Трюк вскоре после завтрака помогла этому пониманию утвердиться.
Мадам Трюк не так давно учила летать на метле своего маленького сынишку и на индивидуальных занятиях решила действовать так же, ведь ей уже не нужно было обуздывать толпу из двадцати постоянно норовящих убиться балбесов, а нужно было только помочь умненькой и ответственной девочке.
- Гарри, положи-ка свою метлу, - по-свойски сказала мадам Трюк, вручая Гермионе обычный школьный Чистомет. – Теперь, значит, вставай чуть впереди и держи ее метлу за самый край черенка.
Некоторое время Гермиона просто сидела на метле, которая теперь совсем не вибрировала, Гарри ведь крепко ее держал, а мадам Трюк пользовалась тем, что ей самой не надо это делать, как когда она учила сына, и старательно ставила Гермионе правильную посадку.
- Покачнись немного в сторону, - предлагала мадам Трюк. – Не бойся, сейчас можно.
Гермиона взглядывала на Гарри, который уже повернулся к ней лицом, по-прежнему держа ее метлу за край черенка, - и начинала съезжать с метлы в сторону в уверенности, что Гарри обязательно ее поймает, если что.
- Видишь, земля тебя тянет к себе, а метла как будто не дает упасть, - поясняла мадам Трюк. – Если бы ты сидела просто на круглом бревне, ты бы давно уже завалилась. Теперь выпрямляйся обратно. Вот, вот теперь у тебя правильно стоит нога! Почему ее было так не поставить сразу? Покачнись опять в ту же сторону. Чувствуешь теперь, что ты сидишь надежнее?
Возможно, верткому и непоседливому мальчишке, которому не терпится полетать, въедливые методы мадам Трюк пришлись бы не по сердцу, своего сына ей пришлось оделять то подзатыльниками, то конфетами, чтобы он не ныл и учился летать как следует. Но Гермиона была спокойной и методичной девочкой, и ей ничуть не претило несколько раз подряд залезть на метлу и слезть с нее, особенно если после каждого раза учительница отмечает улучшение ее посадки.
- Так, Грейнджер, я сейчас поседею на хрен с тем, как ты меняешь руки! – эмоционально и правдиво высказалась мадам Трюк, обучив Гермиону правильно сидеть на метле. Как и почти все остальные, Гермиона сначала закидывала на метлу правую ногу, держа метлу при этом левой рукой, но правшам удобнее рулить правой рукой, которая должна пойти вперед, и Гермиона неловко перехватывала метлу как нужно, то наклоняясь в итоге над метлой слишком сильно, то заставляя метлу вибрировать, а Гарри – держать метлу крепче.
- Давай я тебя сразу научу садиться по-взрослому, - предложила мадам Трюк. – Сначала потренируемся на Гарри: Гарри, клади свою метлу слева от себя. Так, поднял, взял правой – и садись с левой ноги!
Гарри уселся, немного наклонился вперед, скользнув по древку метлы правой рукой, и понял, что так садиться на самом деле намного удобнее, так можно сразу рвануть с места, не перехватывая руки.
К удивлению мадам Трюк, у Гермионы получилось так усесться куда ловчее, чем у Гарри: мадам Трюк не знала, что в маггловских школах девочки прыгают в резиночку, это Гарри было непривычно куда-то закидывать сначала левую ногу, а у Гермионы были годы практики.
- Руки в локтях немного согни, - подсказала мадам Трюк, когда Гермиона проскользнула руками вперед по древку метлы подсмотренным у Гарри движением. – Ну вот, совсем другое дело! Села и сразу сидишь как человек.
После этого Гермиона под руководством мадам Трюк начала летать – вернее, Гарри начал ее катать, идя рядом и поддерживая за локоть, а потом переходя на бег. Мадам Трюк снова пользовалась возможностью посмотреть на процесс со стороны и выдавала полезные советы, которые особенно пригодились на поворотах, так что к концу занятия, которое затянулось на два часа, Гермиона наконец почувствовала себя на метле уверенно и спокойно, ну по крайней мере если лететь по прямой и поворачивать плавно. Вот только это спокойствие и уверенность теперь полностью укладывались во фразу «Гарри рядом»: она и так использовала эту мысль уже три недели, чтобы метла ее послушалась и вспорхнула в ее руку, а теперь и в полете достаточно было представить, что Гарри поддерживает ее за локоть, чтобы почувствовать себя спокойно и легко. Так она и сделала, в конце занятия описав над лужайкой большой квадрат, и даже не поняла случившегося. Теперь Гарри был ее якорем и ее опорой, он выручил ее в деле, казавшимся ей безнадежным, и до закрепления рефлекса «не знаешь, что делать – держись за Гарри» оставалось всего ничего.
А плоды занятий с мадам Трюк, которая и во вторник вечером нашла для Гарри и Гермионы часок, стали видны уже в четверг, когда первокурсники Гриффиндора и Слизерина снова собрались на обычный урок полетов. Гермионе понравилось садиться на метлу с левой ноги, да и Гарри тоже вроде решил так делать, и по команде мадам Трюк они оба легко уселись на метлы, замерев над ними как поджарые гончие.
- Мадам Трюк, а Грейнджер с Поттером неправильно на метлу садятся, - тут же наябедничала Панси Паркинсон, мадам Трюк в середине прошлого урока поставила ее между Дином и Шемасом, убив тем самым двух зайцев: так и Дин с Шемасом меньше трепались про маггловский футбол и тотализатор, и Паркинсон больше не строила глазки стоящим рядом с ней парням, они же были гриффиндорские полукровки, а не Забини и не Нотт. Паркинсон стало скучно, а страдать в одиночестве ей было неохота, вот она и наябедничала на соседей, чтобы хоть им влетело.
- Грейнджер садится на метлу правильно, - своим громким хриплым голосом ответила мадам Трюк, за два индивидуальных занятия Гарри и Гермиона ей понравились, и мадам Трюк поняла, что если Гарри от природы на многое плевать, то Гермионе неплохо было бы прибавить уверенности в себе, по крайней мере в том, что касается полетов. – Так, как сейчас садится Грейнджер, вы научитесь садиться ближе к Рождеству.
Впрочем, Гарри слова мадам Трюк тоже пошли на пользу: и он, и Гермиона были не самыми разговорчивыми людьми, и даже их товарищи по факультету не знали об их дополнительных занятиях с мадам Трюк. Так что к Гарри с первого курса прилипла репутация человека, который умеет многое объяснить и многому научить: ведь понятно же, кто научил Гермиону садиться на метлу так, как никто из однокурсников, кроме него, еще не умеет. И почему Гарри взялся ее учить, всем, ну или почти всем, было понятно тоже.
Благие дела всегда наказуемы, и в этом Гарри убедился вечером того же воскресенья, в которое он сводил Гермиону на дополнительный урок полетов. Гарри под руководством Рона осваивал премудрости игры в плюй-камни, и даже сумел выиграть пару партий у Шемаса, который рос с мамой-волшебницей и в плюй-камни играть умел.
- Гарри, иди сюда, - потребовала Гермиона, и Гарри тут же встал и немного повел для товарищей руками и плечами: дескать, если надо помочь, то, значит, надо, игры пока подождут.
- Ты мне всегда помогаешь и сегодня тоже помог. Значит, и я должна тебе помочь, - уверенно сказала Гермиона, и Гарри утвердительно кивнул: он хоть и шел с уверенностью, что это его помощь теперь нужна, но подобные рассуждения ему нравились, парень он был правильный и крепко стоящий на ногах. Друзья для того и есть, чтобы помогать друг другу, это всегда взаимно и никогда не меняется, что бы ни происходило.
- Ты уже сделал Трансфигурацию? – спросила Гермиона, и Гарри чуть не хлопнул себя по лбу: вот тебе и плюй-камни, совсем забыл же.
- Знаешь, если ты хочешь дать мне списать, то я лучше сам пойду повожусь с этой Трансфигурацией, - сказал Гарри, мысленно попрощавшись с играми на остаток вечера. – Списывать как-то нечестно, что ли.
Гермиону в маггловской школе учили ровно тому же, и ей ответ Гарри понравился.
- Я хочу помочь тебе разобраться с Трансфигурацией, - пояснила Гермиона, давать списывать свое давно готовое задание она и не собиралась.
Гарри принял помощь немного с опаской, девочек-отличниц он уже видал, и по усердию Гермионы предполагал, что его сейчас заставят заучивать параграфы из учебника или начнут тыкать ему в нос конспектом. Но делать Трансфигурацию с Гермионой оказалось интересно: она выхватывала из учебника и сказанного на уроке самые важные части, некоторые из которых Гарри пропустил, и теперь ему стало понятно, как работает не дававшееся ему заклинание – а еще ему стало понятно, что Гермиона реально умная, а не зубрилка. А о том, что не только люди с хорошим слухом не фальшивят, но и для того, чтобы понять, что другой не фальшивит, нужен хороший слух, Гарри не подумал. Гарри пока радовался ощущению, что ему наконец в новом предмете хоть что-то, да ясно, а чистый, не фальшивящий звук вскрывшейся головоломки, который слышала и Гермиона каждый раз, когда ей удавалось в чем-то разобраться, казался Гарри естественным и знакомым.
- Слушай, погоди, - сказал Гарри, когда домашка на завтра была довольно быстро сделана. – А за что я в прошлый раз тройбан схватил?
- А, ну это же просто, Гарри, - ответила Гермиона, посмотрев на его почерканный МакГонагалл свиток. – Хотя было бы еще проще, если бы ты прочитал главу из учебника, до которой мы еще не дошли…
Главу из середины учебника Гарри под руководством Гермионы легко осилил, ему понравилось так читать книги, перескакивая через абзацы и следуя за пальчиком Гермионы, который отмечает важные места, а Гермионе понравилось то, что он так читать умеет и что думает он быстро, не перечитывая несколько раз одно место.
Поэтому на следующий день пришла очередь Зелий.
- Слушай, да ну их пока к черту, - отказался было Гарри, потому что урок Зелий только что был. – До четверга еще время есть.
- Задания нужно делать в тот же день, когда они заданы, - наставительно сказала Гермиона. – Так ты лучше помнишь урок, и так ты всегда будешь все успевать. Даже если зададут много, часть можно будет отложить на завтра, сдавать все равно через день или два.
- Разумно, - согласился Гарри, хоть и не совсем от души – не лежала у него душа к учебе настолько, чтобы не захотеть учебу откладывать при возможности, а уж если говорить о Зельях… – Но знаешь, сейчас я из всего урока помню в основном то, что Снейп – козел.
- А Зелье Забывчивости – тоже козел? – спросила Гермиона, и Гарри невольно фыркнул. – Давай разбираться с ним, а не со Снейпом.
- Ну даже не знаю, - протянул Гарри, ему понравилось, что Гермиона наконец шутит, а не пеняет ему за его дворовые словечки. – Вот кто это зелье использует – тот точно козел.
В результате минут пятнадцать они говорили вроде и не о Зельях: Гарри узнал от Гермионы о существовании заклинания Обливейт, а Гермиона сделала вывод, что Гарри внутри довольно жесткий и бескомпромиссный: нагрешил – ответь, обидел – извинись, а менять чужую память, чтобы что-то загладить, нельзя никогда.
- А если бы ты сделал что-нибудь такое, из-за чего мог бы потерять дорогого тебе человека? – спросила Гермиона, у нее с правилами были немного прохладные, прагматичные отношения, а подумать о рубежах этики, на которых нужно стоять любой ценой, ей еще не приходилось, жизнь еще не прижимала ее к этим рубежам и не ставила перед ней тяжелые дилеммы. – Тебе бы не захотелось, чтобы он об этом забыл?
- Я бы «такого» не сделал, - твердо сказал Гарри, в одиннадцать лет для него многое было просто. – А если вдруг, и я окажусь такая свинья, которую нельзя простить – то так мне и надо будет, если все меня бросят.
Почему-то слова «все меня бросят», произнесенные так, будто Гарри знал им цену, а не воспринимал их как нечто умозрительное и небывалое, сильно Гермиону кольнули, и она схватила Гарри за руку, словно пытаясь этим жестом сказать, что даже если и все, то она – никогда.
- А у тебя есть воспоминания, про которые ты думаешь, что лучше бы их не было? – тихо спросила Гермиона, держа Гарри за руку так же, как он держал ее недавно за локоть, помогая ей летать.
- Есть.
- Значит, если не Зелье Забвения, то Обливейт тебе мог бы пригодиться?
Гарри как-то странно и тяжело задумался, словно тяжелых воспоминаний у него было много, и вопрос о том, от чего из них можно избавиться, был для него практическим и непростым.
- Ладно, давай пока разберемся с этим зельем, - решил Гарри, а Гермиона подумала, что ей сейчас повезло, уж загонять его против его воли за такую домашку она бы не осмелилась.
Глава 3Даже когда Гарри казалось, что Гермиона к нему придирается, ему все равно было с ней интересно – возможно, потому что он уже как-то заслужил серьезное к себе отношение, и Гермиона задумывалась над тем, что он делает.
- Так неправильно, - сказала Гермиона, когда Гарри казалось, что он наконец разучил Вингардиум Левиосу.
- Но ведь перо взлетело, значит, все получилось.
- Ты неправильно выполнял движения палочкой, - пояснила Гермиона и немного задумалась. – Сделай так еще раз.
- Подбиваешь меня сделать что-то неправильное? – с улыбкой переспросил Гарри.
- Хочу посмотреть, где именно ошибка, - ответила Гермиона, все-таки она была слишком серьезная, даже не улыбнулась хорошей шутке.
Гарри повторил заклинание, перо снова взлетело, а потом опустилось.
- Ты делаешь так, - показала Гермиона, скопировав неправильные движения Гарри, и от них перо поднялось в воздух, но как-то неуверенно и криво. – Видишь, так получается хуже.
- Но у меня только что нормально получилось, - возразил Гарри и хотел снова это продемонстрировать, но Гермиона его остановила.
- Подожди, - сказала Гермиона и замолчала, закусив не то костяшку, не то указательный палец. Гарри молчал и не мешал ей думать, он даже ожидал уже в результате чего-то занятного, и Гермиона действительно достала второе перо и велела Гарри целиться заклинанием между перьев, положенных на заметном отдалении друг от друга. Перья неуверенно взмыли вверх, как первое перо до этого.
- Видишь, твое заклинание расфокусировано, - сказала Гермиона. – Осталось только понять, может ли это быть плюсом или это однозначно минус.
Гермиона в свою очередь направила в место между перьями такую же неправильную Левиосу, но перья только немного приподнялись и сразу упали обратно.
- Расфокусированное заклинание – это однозначно минус, - подытожила Гермиона. – И дополнительно мы выяснили, что либо твоя магия, либо твоя палочка сильнее моей.
- Давай поменяемся, - предложил Гарри, он к своей палочке еще не прикипел, а о крайне личном отношении к палочкам волшебников, которые временный обмен палочками считали чем-то вроде побратимства или принятия в семью, даже и не слышал.
Обмен палочками был произведен, и разницу Гарри почувствовал, как пару месяцев назад в лавке Олливандера, хотя палочка Гермионы ему понравилась. На результатах Левиосы это, тем не менее, почти не отразилось – просто у обоих получилось чуть хуже, и все.
- Дело не в палочке, - констатировала Гермиона. – Теперь видишь, что ты иногда живешь по принципу «сила есть, ума не надо»?
- Ладно, давай я буду разучивать правильную Левиосу, - согласился Гарри и снова взялся за учебник, ему теперь было интересно, что из этого выйдет.
Некоторое время Гермиона к движениям его палочки по-прежнему придиралась, но Гарри теперь не возражал, и спустя минут десять он направил хорошо разученную Левиосу в точку между перьями, и оба пера взмыли в воздух так, словно он указывал палочкой на каждое одновременно.
- Нефигово, - оценил Гарри. – Слушай, а что, может, я такой мощной Левиосой и тебя могу поднять? – Гарри махнул палочкой в сторону Гермионы, но от этого ничего не произошло, зато Гарри узнал о существовании заклинаний локомоции и о том, что он авантюрист и голова садовая. Впрочем, рюкзак Гермионы ему Левиосой поднять удалось, и это было само по себе достижением, потому что книжек Гермиона с собой таскала много.
Следующим объектом применения хорошо разученной Левиосы стал Рон: конечно, как Левиосу ни разучивай, ни Гарри, ни Гермиона не смогли бы его этим заклинанием поднять в воздух, но от того, как Гермиона в конце урока пренебрежительно-надменно выполнила Левиосу прямо перед его носом, словно в насмешку над раздраженным пыхтением Рона, которому заклинание не давалось весь урок, – вот от этого Рон взвился так, что никакая Левиоса так не подбросила бы.
Гарри уже не раз отмечал про себя, что к его ошибкам и неловкостям Гермиона относится совсем не так, как к чужим – с ним она была терпелива, объясняла свое мнение, интересовалась его мыслями, старалась понять, почему они пришли к разным результатам – а вот больше никто такого отношения Гермионы не заслужил, и Гарри иногда думал, что то место, которое у Малфоя занимает классовая ненависть к магглам, у Гермионы занято классовой ненавистью к дуракам и лодырям. В этот раз Гермиона перегнула, пожалуй, палку, и Гарри ее бы потом наедине попытался убедить в том, что не стоит так на ровном месте топтать чужое самолюбие, если человек не сделал тебе ничего дурного, – но тут возмущение Рона прорвалось на удивление колкими словами.
- Гермиона, ты не человек, а какой-то кошмар! – оскорбленно заявил Рон. – Неудивительно, что с тобой никто не хочет знаться.
В первую же секунду Гарри захотелось съездить Рону по морде, ему было уже не важно, что Гермиона первая начала ссору, и он понял, что будет ее защищать всегда, даже когда она неправа: наедине пытаться понять или переубедить, а перед другими за ее неправоту биться как за свою правду. И еще кое-что Гарри понял своим сиротским сердцем, когда Гермиона ничего не ответила Рону, а сначала взглянула на Гарри с каким-то глубоким страхом – и Гарри почувствовал, что ему не стоит у нее на глазах устраивать мальчишескую драку и бестолковое махание кулаками, что он должен сейчас ее поддержать, стать для нее уверенным в себе человеком, на которого можно опереться.
- Мне неприятно, что ты считаешь меня пустым местом, Рон, - холодно сказал Гарри, и Рон почувствовал себя так, словно он бузил и шкодничал, а теперь ему в лицо кинули перчатку, и отвечать за свои слова придется всерьез. – Ты же видел, что я всегда рядом с Гермионой. Я не никто – и я ее никогда не брошу.
Такая отповедь произвела впечатление и на других – хотя Гарри свой авторитет раньше не использовал, авторитет у него был, и значительный: его имя уже попало в учебники, сам он занял в факультетской квиддичной команде самую важную позицию еще тогда, когда его однокашникам до первого просмотра в команду оставался целый год, и магом он был сильным и толковым: меньше чем за два месяца сориентировался в непривычном ему мире и уже по всем предметам был одним из лучших. Раз Гарри ставил вопрос ребром, то нужно было занимать сторону – и за обедом многие ненадолго подходили засвидетельствовать Гермионе свое почтение: не то чтобы они собирались с ней после этого общаться, но хорошие отношения с Поттером стоили того, чтобы поладить с его девушкой – чистокровные, привыкшие к тому, что магический мир – большая деревня, поняли это первыми, а там и остальные потянулись за ними из стадного чувства.
Гермиона мало думала о чувствах других людей, это Гарри сиротским ухом хорошо слышал ложь и фальшь, и она сначала радовалась такому паломничеству, приняв вежливость за приязнь, но она была умная и уже за праздничным Хэлловинским ужином в тот же вечер все поняла. Они с Гарри по-прежнему были словно отдельно, с ней никто говорить особо не хотел, а Гарри не трогали – понятно же, что бесполезно, пока он со своей девушкой. Потом, когда он будет один, с ним можно будет и поржать, и в карты сыграть, а сейчас только если что спросить срочно.
Мрачное праздничное украшение и приглушенный ради праздника свет свечей подчеркивали, что они сейчас в старинном замке, и Гермиона действительно почувствовала себя как на средневековом пиру: у каждого при себе оружие, у них есть союзники, может, даже вассалы, вот и сюзерен их сидит, чтоб его, в очередной своей аляповатой мантии – вот не любила Гермиона придурковато одетых людей, хотя это она еще Луну Лавгуд не видела. А главное в том, что за ними двумя нет ни их рода, ни их замка, ни их дружины, а друзей в этом суровом историческом периоде не существует, в нем людей связывают другие, куда менее сентиментальные и более традиционные связи. Нужно искать родственников и крестных – вернее, это Гарри нужно искать, это его родители маги, а ей в лучшем случае светит положение заморской принцессы, просватанной на чужбину, и то только если Гарри крепко встанет на ноги, а она научится пользоваться силой маггловского мира даже сквозь завесу Статута Секретности.
- Пойдем отсюда, - потянула Гарри Гермиона, ей неуютно стало в такой обстановке, это с Гарри наедине было легко и привычно, почти как дома. Он был из ее мира, его она понимала и любила, а что делать с остальными, пока не знала.
Гарри был легок на подъем: на праздничные украшения он уже поглазел, особо налегать на угощение никогда не был расположен, и они отправились бродить по пустым коридорам, Гарри после тесной маггловской субурбии нравился простор средневекового замка, который он уже начинал считать своим новым домом. А потом в одном из коридоров они наткнулись на тролля, который пока стоял далеко от них, негромко рычал и сильно пах.
- По-моему, пора драпать, - оценил ситуацию Гарри, но Гермиона его остановила.
- Он как дикое животное, он побежит за нами, если мы начнем убегать, - пояснила Гермиона и неожиданно для Гарри склонилась над своим рюкзаком и стала торопливо выбрасывать книги на пол, пока не нашла нужную. – Вот, я недавно читала: Экспеллиармус, обезоруживающее заклинание, которое отбрасывает противника назад.
У тролля в руке была огромная дубина, так что его было от чего обезоруживать, и Гарри заглянул в учебник, прочитал несколько предложений, посмотрел схему – и ударил по пришедшему в движение троллю Экспеллиармусом. Может, это и было поспешно, Гарри не успел подумать о том, что, возможно, не стоит нападать первым, но он по своей природе был склонен сначала лезть в драку, а потом разбираться, да и верил он уже в то, что Гермиона знает, что делает, и плохого не предложит.
Заклинание Гарри, конечно, не смогло отбросить тролля назад, но дубину из руки тролля выбило, а Гермиона кинула в упавшую дубину Левиосу, и дубина, взлетев под потолок, упала троллю на голову, так хорошо Гермиона попала. Тролль рухнул на пол, а Гарри удивленно посмотрел на него, глянул на Гермиону и от волнения потрепал ее по голове.
- По-моему, мы с тобой неплохая команда, - сказал Гарри тем веселым голосом, которым люди шутят во время просмотра ужастиков.
И тут Гарри понял, что пока все было правильно, а теперь что-то идет не так. Он уже привык на уроках полетов чувствовать настроение Гермионы, обращать внимание на выражение ее лица и читать ее взгляд, да и об их отношениях, и что другие про них думают, успел поразмыслить. Гермиона ему была не приятель и не сестренка, если он будет к ней так относиться, она ему по шее даст и правильно сделает. Да и расстроится, наверно – и уже расстроилась.
- Ты нас спасла, - сказал Гарри уже серьезнее и тише, теперь он стоял к Гермионе почти вплотную, держа ее за руки, и вот так уже было правильно. – Я бы никогда не додумался.
- Без тебя ничего бы не получилось, - ответила Гермиона. – Только ты можешь с первого раза выполнить новое заклинание, вытянув за счет силы.
А про себя Гермиона подумала, что ей и в голову не пришло, что можно попытаться справиться самой, а не давать книгу Гарри. То, что Гарри сильнее, она не только поняла и приняла, а уже верила в это, как монах верит в Бога, а солдат – в своего короля. И хотя ростом они были пока почти вровень, Гермиона посмотрела на Гарри снизу вверх, он ведь догадается, чем такой момент должен завершиться.
Но завершился этот романтический момент прибытием на грохот нескольких преподавателей, из которых только МакГонагалл оценила трогательную картину: держащиеся за руки влюбленные на фоне поверженного тролля и сумка с рассыпанными книгами у их ног. Эта сцена ждала своего фотографа, но Колин Криви еще не поступил в Хогвартс, и МакГонагалл решила, что подарит это свое воспоминание Гарри и Гермионе на свадьбу. А если Альбус, который, вместо того чтобы умиляться, похоже, уже стоит прикидывает, входит ли роман Избранного в его хитрые планы или нет, - если он попытается в это влезть, то МакГонагалл могла ведь и в сердцах повесить его на его собственной бороде. Много он понимает в человеческой любви, старый холостяк! МакГонагалл была хотя бы вдовая, а потому сострадательная и чуть сентиментальная.
Снейп очарованием момента отнюдь не проникся и действовал просто и незамысловато: в очередной раз попытался поймать Поттера на горячем, обвинив его в нарушении приказов, бессмысленном риске и стремлении к показухе. Вот только Гермиона успела толково ответить, а МакГонагалл – вмешаться, пока Снейп не успел Гарри достать.
- Я не вижу причин не верить молодым людям, Северус, - твердо сказала МакГонагалл. – Если они покинули Большой Зал час назад, то они действительно ничего не знали ни о тролле, ни о распоряжении возвращаться в башни только под присмотром преподавателей. Думаю, найти свидетелей их раннего ухода, на который они имели полное право, никого не затруднит. Но вы лучше обратите внимание на то, что ребята совершили небольшой подвиг – а еще обратите внимание вон на тех любопытных учеников, которые уже за нами прибежали. Это, кстати, не ваши подопечные?
Глава 4В дружном педагогическом коллективе люди всегда готовы незаметно подложить ближнему свинью, а уж если этим ближним окажется директор, про которого каждый думает, что он составляет расписание лично тебе назло, то желание напакостить и посмотреть за мучениями ближнего становится нестерпимым. Поэтому МакГонагалл послушала размышления Дамблдора о том, что волшебный мир должен стать Гарри родным и драгоценным домом, для чего у Гарри должно быть много друзей из волшебных семейств, а не одна магглорожденная невеста, с которой он неразлучен настолько, что и по сторонам не смотрит, все хорошенько запомнила – и сделала наоборот.
Гарри и Гермиона получили от МакГонагалл приглашения на дополнительные занятия по трансфигурации, которые Минерва вела с удовольствием: ученики попались очень сообразительные, с ними можно было не топтаться на одном месте по полчаса и не повторять все по три раза. У Минервы даже возникло впечатление, что Гарри и Гермиона читают учебник до занятия, а не после, но она все-таки отмела эту гипотезу как невероятную. Кроме того, МакГонагалл всегда была рада подменить мадам Трюк на дополнительных занятиях по полетам, и как-то так получилось, что двое любознательных студентов стараниями МакГонагалл проводили все свободное время вместе, с похвальным прилежанием и пользой для успеваемости. Придраться было не к чему, и даже на прямой вопрос директора: «Что вы делаете?» - у Минервы был бы готов ответ: «Готовлю Избранного к противостоянию Темному Лорду». Ну а что в результате такой подготовки Избранный может жениться еще до выпускного, и вовсе не на чистокровной ведьмочке, или для обуздания Темного Лорда решит запросить поддержку маггловских военных – ну, это совершенно непредвиденный эффект, разве он может кого-то волновать? Главное, чтобы мальчик был здоров и счастлив, нельзя же, право, желать обратного.
Тем не менее, даже полезных вещей может быть слишком много, и однажды мадам Трюк остановила Гарри после квиддичной тренировки.
- Как сказали бы игроки в квиддич, Гарри, твоя девушка «наелась воздухом», - обобщила свои впечатления мадам Трюк. – Игрокам в таком случае советуют некоторое время просто полетать, без выполнения финтов, без бладжеров. В своем темпе, в свое удовольствие, чтобы вернуть себе радость от полетов. В ее случае этот рецепт неприменим, потому что она и так летает без финтов и не на скорость, и от одного этого она уже устала. Так знаешь что: давай ты на следующей неделе вместо наших дополнительных занятий просто покатаешь ее на своей метле. Только не нужно сажать ее спереди и боком, как в тот раз, когда ты ее ловил. Пусть садится сзади – ты ногами только не болтай, устройтесь оба еще над самой землей.
Гарри и Гермионе понравилось летать в обнимку, слившись в одно целое настолько, что даже ее ноги лежали на его ногах, упирающихся в подножки у охвостья метлы, а перед следующим полетом старшие товарищи Гарри по квиддичной команде подали ему испытанную практикой идею: девушку можно посадить перед собой к себе лицом, и будет еще интереснее. Так что, может, Дамблдор и напрасно беспокоился о том, что Гарри, увлеченный своим романом, не обеспечит себе поддержку в волшебном мире – по крайней мере старшекурсники болели за милую парочку малышей, парящую над Запретным Лесом, и в случае чего нашлось бы немало боевых ребят, которые пошли бы бить за них морду, даже красноглазую или бородатую, семнадцать лет как раз такой возраст, когда такие решения принимать просто.
Как и обещала мадам Трюк, радость от полетов быстро к Гермионе вернулась – радоваться легко, когда не надо стараться все сделать правильно и не ошибиться чуть не в сотый раз, а можно просто обнимать любимого мальчишку и довериться его дару летать. Так что, когда Гарри воспользовался советом своих товарищей и усадил Гермиону перед собой, он сразу почувствовал, что сегодня будет особенный полет, и не потому что ему придется уговаривать Гермиону не бояться лететь вслепую, спиной вперед. Это ему самому нужно было что-то делать со своими страхами потерять, что имеешь, и не справиться с тем, что приобретешь. Они давно балансировали на грани, отделяющей близкую дружбу от романа, да уже и сползли незаметно за эту грань, но все-таки поцеловать сейчас Гермиону значило признать, что их отношения уже другие, а какие – Гарри по малолетству толком и не знал, ему все нравилось так, как есть.
Но решаться было надо, метла парила над Запретным лесом, в небе горел оранжево-розовый закат, к которому они были ближе всех остальных, и Гарри наклонился вперед и губами коснулся губ Гермионы. Он чувствовал ее дыхание, ему как-то по-особенному понравилось, как она немного прикусила зубками его нижнюю губу, а после Гермиона придвинулась к нему еще ближе и начала неумело выманивать его на французский поцелуй, что заняло некоторое время, потому что Гарри не мог понять, чего от него ожидают. Но прикосновение ее язычка к его губам ему понравилось, столкнуться кончиками языков ему понравилось тоже, и дело потихоньку пошло на лад, даже лучше, чем если бы Гарри что-то знал и набросился бы с бразильской страстью и высунутым языком.
А потом Гарри увидел, что Гермионе весело, он, наверно, раньше и не видел у нее никогда такой широкой улыбки и таких искрящихся глаз.
- Похоже, ты не любитель дамских романов, - догадалась веселая Гермиона. – Да там, получается, и наврали половину. Так что практика и только практика!
- На самом деле, было здорово, потому что я тебя люблю и чувствую, как тебе дорога, - призналась Гермиона уже шепотом, положив голову Гарри на плечо – и вскоре уже сама полезла целоваться.
- Я теперь должен вести себя как-то по-другому? – все-таки решился спросить Гарри, когда они уже приземлились и шли к вечернему Хогвартсу в полумраке. – Ты лучше прямо говори, потому что я могу не догадаться.
- Нет, наверно. Только если хочешь, - ответила Гермиона, ее такой общий вопрос тоже озадачил. – Ну ты, конечно, понимаешь, что, если ты не будешь мне писать на каникулах или начнешь катать на метле других девушек, я стану обижаться и ревновать – но этого тебе и так было бы не избежать.
Чувство радости и уверенности после полетов с Гарри было так сильно, что и сама Гермиона стала летать куда увереннее и расслабленнее. А еще ей понравился плавный и мощный ход его метлы, и когда в ходе уроков мадам Трюк освоившиеся с метлами ученики разлетелись по всей огромной лужайке, Гермионе захотелось похулиганить, и она стала просить у Гарри его метлу.
- Вообще-то мадам Трюк меня специально просила этого не делать, - признался Гарри.
- Ой, да ладно, Дамблдор вон просил нас не ходить в коридор на четвертом этаже, а мы там побывали – и ничего не случилось.
- Серьезно? Кажется, в тот момент ты была другого мнения, - удивленно сказал Гарри, он по молодости не знал, что у безумно влюбленных на ногах вырастают крылья и им кажется, что они могут ходить и по воде, и по воздуху.
Так что разумные предложения Гарри поучить Гермиону летать на его норовистой метле после уроков, начав с малого и продвигаясь небольшими шажочками, не встретили у нее сейчас понимания. В школе у нее все всегда легко получалось, и с полетами в последние пару недель произошел прорыв – а еще дома Гермиона была единственным ребенком, драгоценной доченькой, и настолько поверила теперь в Гарри, с ним было так спокойно и надежно, что поводов быть осторожной она больше не видела.
- Хочу! – чуть капризно сказала Гермиона, схватившись за метлу Гарри, и Гарри ей уступил, ему, вообще-то, такая милая несерьезная девочка тоже нравилась, и ему хотелось ее баловать.
Конечно, все пошло не так с самого начала: для Гермионы, едва освоившейся на Чистомете и не имевшей никакой природной склонности к полетам, Нимбус был слишком быстрой и чуткой метлой. Гермиону стало мотать в воздухе то в одну сторону, то в другую, и ее панические попытки выправить метлу делали только хуже. Гарри вскочил на школьный Чистомет, но куда ему было угнаться за взбесившимся Нимбусом? Гарри только держался поближе, летая внизу, Гермиона услышала его и кое-как забиралась вверх, по крайней мере в землю с разгона она не влетела. Но что делать дальше, Гарри не знал: уж лучше бы Гермиона снова завалилась и упала с метлы, он хотя бы знал тогда, где ее ловить. Мадам Трюк была уже рядом, она пыталась перехватить Гермиону сверху, тоже не успевая за вертким Нимбусом, а потом Гарри почувствовал момент, когда Нимбус свалился в пике и понесся к земле.
- Гарри! – крикнула в панике Гермиона, а что он мог поделать, он знал, что ее нужно подхватывать, подлетев снизу, но он и наперерез не успевал, выжимая из Чистомета всю его скорость прямо над землей.
Гарри все-таки успел втиснуться между Гермионой и землей, рванул рукоятку метлы вверх, и Гермиона просто на него упала, сбив его с метлы – от удара об землю из Гарри буквально вышибло дух, казалось, что весь воздух вышел из его легких, а вдохнуть уже не получается – и тут голова Гарри дернулась, он ударился об землю затылком и потерял сознание.
Гермиона почти не пострадала, просто отлетела немного в сторону, да ей было и не важно, что с ней. Она поняла, что Гарри принял весь удар на себя, встав между ней и ее возможной гибелью, – Гермиона бросилась к нему кошачьим прыжком, увидела его закрытые глаза, поцеловала его в губы и ощутила слабое дыхание, сообразила нащупать на шее пульс – тут и мадам Трюк подоспела на место их падения и сразу же наколдовала носилки.
- Прости-прости-прости, - срывающимся голосом говорила Гермиона, заглядывая Гарри в лицо и то и дело к нему прижимаясь, ей постоянно казалось, что дыхание Гарри становится все слабее. – Очнись, пожалуйста, Гарри! Не оставляй меня…
Драко приземлился чуть поодаль и подошел почти вразвалочку: у него немного екало сердце от случившейся на его глазах беды, он и сам боялся когда-нибудь сорваться в пике и на скорости впилиться в землю, но он все еще считал, что при правильной дозе вранья из того, как Поттер и его грязнокровка свалились с метел, получится неплохая история, нужно только подслушать что-нибудь, что действительно было сказано, чтобы их потом этим дразнить.
И тут Драко услышал испуганный голос Гермионы, увидел на ее лице отчаяние и любовь и остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену. Он вырос в семье, в которой тоже жила настоящая неподдельная любовь: после почти пятнадцати лет брака его родители искренне и нежно любили друг друга, и его дедушка и бабушка тоже пронесли свою любовь через всю жизнь, которую в прошлом году оборвала драконья оспа. Абраксас и Урсула умерли в одной постели, в один день: «Я рада, что я умираю», - сказала бабушка Драко, положив свою руку на холодеющую руку мужа, и Драко запомнил эти слова и эту верность даже в смерти. До этого дня он считал такую любовь благословением их семьи, поцелуем Бога на челе достойных, вместе с которым пришли и успех, и богатство – даже в семьях своего круга Драко далеко не всегда видел подобную любовь, а стоящих ниже него магглов и магглорожденных почитал и вовсе на такие чувства неспособными, порой сомневаясь и в том, может ли возвышенная любовь посетить сердце простоватого хаффлпаффца, пусть и чистокровного. Про себя он знал, что в свое время встретит чистокровную слизеринку, достойную столь высоких чувств, и иногда мечтал об этом времени, а теперь и оглядывался по сторонам, но все пока было не то – или просто Бог еще не коснулся его сердца.
И вот теперь этот же поцелуй Бога Драко видел на магглянке в гриффиндорской мантии и ничего не мог с этим поделать – он ведь знал, как выглядит истинная любовь, он жил с ней рядом и не мог теперь ошибиться. Ему свидетельствовали не только его глаза, ему свидетельствовало и его сердце, и он чувствовал, что больше не сможет сделать ни Гарри, ни Гермионе ничего дурного – это будет все равно что замахнуться топором на икону, ведь на них лежит то же благословение, что и на его семье.
Мадам Трюк уложила бесчувственного Гарри на носилки и левитировала их к Хогвартсу, Гермиона побежала следом, и Драко тоже двинулся к замку, не обращая ни на кого внимания. Он еще стоял на дороге в Дамаск, ослепленный ударившим в глаза светом, и слышал голос, говорящий с тихим укором: «Савл, трудно тебе идти против рожна». А чтобы не идти против рожна, приходилось признать, что Дух дышит, где хочет, что благословение Божие равно ложится на чистокровных и магглорожденных и что дар волшебников в первом поколении приходит свыше – может, этот дар и более чист, чем многократно передававшийся по наследству и поистаскавшийся, потому что магглорожденные получают свой дар напрямую от Источника. Под рожном, с которым столкнулся Драко, разлетались вдребезги все истории, которые рассказывали себе сторонники превосходства чистокровных: вероятнее всего, и Шекспир был магглом, и Данте был магглом, и все те святые, изображенные на витражах в семейной часовне Малфоев, тоже родились магглами – да и умерли магглами, свои чудеса они творили без палочки, тоже черпая напрямую из Источника. Так же, как и Савл, который, встав с земли, с открытыми глазами никого не видел, Драко пока ничего не понимал в новом мире, и ему приходилось собирать свой мир заново.
Гарри очнулся в лазарете, и первым, что он услышал, был голос Гермионы: мадам Помфри в очередной раз пыталась ее выгнать, а Гермиона не хотела уходить и собиралась скандалить. Стоило Гарри пошевелиться, и Гермиону было уже не удержать: она кинулась к нему и схватила его за руку, а потом прильнула к его груди, заглядывая ему в глаза.
- Прости меня, - в очередной раз сказала Гермиона, только теперь Гарри ее слышал. – Это я во всем виновата. Я теперь всегда-всегда буду тебя слушаться, обещаю.
Гарри с удивлением обнаружил, что уже провел в лазарете два дня, мадам Помфри была горазда опоить пациента зельями, чтобы тот не мешал ей в лечении – и следующие два дня ему пришлось провести там же, Гермиона прибегала к нему после уроков и оставалась почти до темноты, мадам Помфри уж отчаялась ее выгнать, только в последний день все же разбушевалась, когда Гермиона без спроса проскользнула к Гарри сразу после завтрака, и мадам Помфри застала их целующимися.
- А давайте вы меня тоже выгоните, - немного нахально сказал Гарри. – Я, по-моему, уже поправился, это по всему видно.
- Именно это я и собираюсь сделать, - сердито ответила мадам Помфри и действительно выставила Гарри еще до обеда.
Гермиона бросилась ему на шею, когда он появился в Большом Зале, и уцепилась за него так, словно больше никуда и никогда не собиралась отпускать. За эти четыре дня она поняла, что у нее вообще-то неплохие однокурсницы: ей довольно деятельно сочувствовали, и одиноко ей не было, но она все равно и мучилась, и скучала, и в первые две ночи плакала, потому что Гарри тогда еще не пришел в себя. А Гарри, совершивший уже второй подвиг, отчаянный и романтичный, стал за это время очень популярен среди девочек всего Хогвартса, только он этого совсем не заметил, ни за обедом, ни после.
После обеда Гарри и Гермиона убежали гулять, но еще до того столкнулись с Малфоем, который Гарри очень удивил.
- Мы не очень хорошо начали знакомство, - признал Малфой. – Давай начнем все сначала, будто ничего раньше не было. Не рассчитывая на то, что мы сойдемся во мнениях, а просто потому, что интересно.
- А с чего это ты? – чуть подозрительно спросил Гарри, он уже сходил на полуночную дуэль, с которой Малфой его подставил, и мог согласиться не держать зла, но вот репутацию в его глазах Малфою еще предстояло исправлять.
- Свою невесту благодари, - ответил Малфой – у тех, кто был ослеплен светом по дороге в Дамаск, вновь прозревшие глаза начинают смотреть глубже. – Когда ты лежал на земле, после того как заслонил ее собой, я на несколько секунд смог увидеть тебя ее глазами.
А потом Малфой снова протянул Гарри руку.
- Драко, - с улыбкой сказал он, и Гарри подумал, что так, действительно, будет лучше: без фамилий, без факультетов, просто как два пацана.
- Гарри, - ответил Гарри и пожал протянутую руку.
Будни у Гарри начались еще до ужина – хотя два дня его отсутствия пришлись на выходные, несколько уроков он пропустил, и Гермиона уже составила план, как он будет нагонять.
- За сегодня мы обязательно успеем сделать Чары, и Трансфигурацию ты досдашь, я уже с профессором МакГонагалл договорилась, - быстро говорила Гермиона, - между Чарами и Трансфигурацией у нас будет ужин, а после Трансфигурации ты успеешь почитать Зелья, которые ты пропустил…
- Может, сразу пойдем на ужин? – чуть лукаво предложил Гарри, не хотелось ему так сразу включаться в рабочую рутину, да еще и выходные все пропали.
- Нет, сразу не пойдем, Чары ты сделаешь быстро, смотри, я тебе сейчас расскажу…
- Да ладно, идем!
- Нет!
- А помнишь, как ты обещала меня слушаться?
- Это только к полетам относится, - чуть смущенно ответила Гермиона. – Ну и, может, еще к чему-нибудь... Но Чары и Трансфигурацию я знаю лучше тебя, так что раз уж я говорю, то, значит, так и нужно делать!
- Так, а если я обгоню тебя на Чарах, то ты тогда будешь меня слушаться и в Чарах?
- А ты обгони сначала!
- Не обидишься? – спросил Гарри и взял в руки учебник.
- Скорее обрадуюсь, - ответила Гермиона, опустив глаза, ей не так уж и нравилось Гарри командовать, особенно теперь, когда ее чуть не его невестой считают.
- Ну держись тогда! – весело сказал Гарри, и они вместе набросились на учебник, как и обычно.
