Глава 2Сириус вышел в длинный мрачный коридор. Сумрак приятно успокоил глаза после ослепительного света гостиной. Он прислонился к прохладной стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Его тошнило, а на лбу проступил липкий холодный пот. Игра на рояле отняла все его силы, и он едва преодолел расстояние до двери.
Это все мать. Это она предложила ему играть, отлично зная, что он не откажется. Он всегда отвечал на брошенный ему вызов, доказывая себе и всем, что может все. А она хотела его сломать. Увидеть отчаяние и слабость на его лице. Она мстит сыну за такую, казалось бы, невозможную схожесть с отцом. А Сириус… Сириус отомстит ей за то, что дрожь сотрясает сейчас его тело, а к горлу подкатывает удушающая волна бессилия.
Узкий луч света прорезал тьму коридора. Мгновение – и дверь распахнулась. Он в ужасе вжался в стену. Не хватало еще, чтобы мать или брат увидели его таким.
Но это была кузина Беллатрикс.
Она бросила на него быстрый взгляд и закрыла за собой дверь. Вновь наступила спасительный для глаз полумрак. С минуту кузены молчали. Сириус, не отрываясь, смотрел на Беллатрикс, чье лицо с трудом можно было разглядеть из-за тусклого света. Только ее голубые глаза лихорадочно блестели, быстро оглядывая стоящего перед ней мальчика.
– Неважно выглядишь, – слабо усмехнулась она, но в ее голосе не было слышно привычной язвительности.
– Иди, куда шла, Белла, – огрызнулся Сириус. – У меня нет настроения с тобой разговаривать.
– Я видела, как ты играл, – прошептала она и сделала шаг, приблизившись вплотную к мальчику. – Молодец, выдержал, – она нагнулась и, приподняв кончиками пальцев его подбородок, поцеловала. Нежно, сладко… оставляя на его губах терпкий вкус вина. Она мягко раздвинула языком его сомкнутые губы, по телу Сириуса пробежала дрожь. Он чувствовал, как бешено забился пульс в висках…
Тут Беллатрикс резко отстранилась. Сириус произвольно потянулся вслед, но девушка уже выпрямилась и отступила на шаг назад.
– Мне пора.
– Ты уходишь?
Она кивнула и, развернувшись, пошла к лестнице. А Сириус, облизнув губы кончиком языка, не сводил глаз с удаляющейся кузины. Голова, казалось, совсем перестала соображать, и он еще не совсем понимал, что только что произошло.
Между тем звуки ее шагов постепенно стихали, а через некоторое время внизу послышался хлопок закрывшейся двери. Этот звук вывел Сириуса из оцепенения, и мальчик медленно пошел к лестнице. Он поднялся на третий этаж и зашагал по длинному коридору, направляясь в свою комнату, но неожиданно замер посреди коридора. Только что ему отчетливо послышался чей-то слабый стон. На третьем этаже было еще темнее, чем в коридоре перед гостиной, только один газовый рожок давал тусклый свет где-то впереди. Он осторожно двинулся дальше, озираясь по сторонам. С каждым его шагом стоны доносились все громче. Сириус остановился у выкрашенной в черный резной двери с серебряными ручками. Она была лишь прикрыта, оставляя тонкий зазор.
Звуки доносились из спальни его отца.
Перед глазами замелькали картинки: ладонь на изящной талии, краска заливает лицо, легкий кивок головы… Они уходят вдвоем.
Сириус нервно сглотнул. Он вытянул перед собой правую руку и кончиками пальцев толкнул дверь. Открылся небольшой проем, и мальчик подался вперед, вглядываясь в открывшийся между дверью и косяком зазор.
И увидел лишь стену. Привычные темно-бордовые обои, на которые горящие с противоположной стороны свечи отбрасывали причудливые танцующие тени. Два силуэта, слившихся в одно целое, единый ритм, связывающий их…
Шорох за спиной заставил мальчика вздрогнуть и отпрянуть от двери. Он быстро обернулся и едва разглядел маленькую сгорбленную фигуру домового эльфа.
– Хозяину не понравится то, что молодой хозяин наблюдал за ним, – в этом тихом скрипучем шепоте Сириус узнал голос Кричера. – Молодой хозяин будет наказан. Молодой хозяин убил Уилки и теперь получит по заслугам.
Эльф сделал шаг к двери, но Сириус быстро схватил его за набедренную повязку и, держа в руке, выскочил в соседнюю дверь. Это была захламленная комната, принадлежавшая ранее тете Лукреции. Теперь же ее использовали под кладовку.
– Ты ничего не скажешь отцу, понял? – яростно прошипел Сириус и со всей силы ударил эльфа о стену, Кричер издал тонкий писк, а мальчик прижал его к стене, сжимая рукой его тощую жилистую шею. – Иначе я убью тебя. Клянусь, я тебя прикончу, – его глаза загорелись почти безумным огнем, нервы были натянуты до предела. Он все сильнее сдавливал шею эльфа.
– Хозяйка не позволит. Хозяйка любит Кричера, – запричитал эльф задыхающимся голосом, руками пытаясь освободиться от захвата "молодого хозяина".
– Ты всего лишь слуга, – оскалился мальчик и затрясся от беззвучного смеха, – никто и не заметит.
Он швырнул эльфа на груду поломанных стульев в противоположном конце комнаты.
– Я предупредил тебя, – бросив на Кричера взгляд полный холодной ярости, Сириус вышел из комнаты. Из спальни отца больше не доносилось никаких звуков, кроме тихого шепота и шороха ткани. Должно быть, они собирались вновь спуститься к остальным.
Сириус, стараясь не сильно шуметь, быстро преодолел расстояние до своей комнаты и вошел внутрь.
Комнату заливал мягкий свет от горящей свечи, стоящей на столе. Кровать под зеленым пологом была завалена подарками.
Он закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, сполз на пол. Тяжело дыша, он пытался собраться и успокоиться. Слишком много всего произошло за сегодняшний вечер. Он чувствовал, что полностью истощен как физически, так и духовно. Сириус опустил глаза на свои дрожащие ладони. Только что он чуть не убил этого проклятого эльфа. И мог бы это сделать… Откуда-то из глубины души хлынули темные источники и затопили его всего. Он не мог контролировать себя, желая только отомстить матери, убив ее любимчика.
Но мальчик вспомнил тот ужас в глазах Андромеды, когда отец, сделав изящный выпад волшебной палочкой, обезглавил эльфа Уилки, не гнушаясь присутствием сына и племянницы. И теперь Сириус меньше всего хотел огорчать кузину
Он не знал, сколько просидел, сидя на полу и глядя в темный потолок. Дыхание постепенно пришло в норму, он полностью успокоился и даже смог выдавить более или менее счастливую улыбку. Чтобы как-то улучшить настроение, мальчик решил посмотреть свои подарки. Впрочем, желаемого эффекта это не принесло. Каждый раз, разрывая оберточную бумагу, он испускал стон разочарования. Почему-то половина дарителей посчитала, что он очень любит читать книги о темной магии. Нет, это, конечно, в какой-то степени его интересовало, но интерес заканчивался на уровне просмотра душераздирающих картинок. Но были и довольно интересные подарки. Тетя Лукреция подарила ему дивной красоты хрустальный графин с посеребренной пробкой, наполненный, судя по открытке, драконьей кровью. Точно такой же графин она подарила отцу в прошлом году. Дед Арктурус подарил ему портсигар из почерневшего серебра, забыв, видимо, в силу своего возраста, что его внуку исполнилось лишь одиннадцать. От дяди Альфарда он получил коллекционную колоду игральных карт, а благодаря дяде Сигнусу, Сириус приобрел коллекцию заговоренных кинжалов.
Мальчик взял на руки последний подарок в яркой, переливающейся всеми цветами радуги оберточной бумаге. "Любимому кузену Сириусу от Андромеды" гласила открытка, и он быстро принялся срывать шуршащую обертку. Оказалось, что это футболка, причем, по мнению именинника, самая отвратительная из всех возможных.
Сириус снял свою рубашку и, натянув на себя подарок кузины, подошел к большому зеркалу во весь рост. Теперь в нем отражался довольно высокий для своих лет бледный темноволосый мальчик, облаченный в футболку ядовито-зеленого цвета, на которой сверкающей красной нитью была вышита фраза: "Грязнокровки лучше всех!"
Его лицо исказила гримаса отвращения, и он уже хотел снять с себя эту мерзость, как дверь спальни распахнулась и в комнату вошла его мать.
– Сириус, немедленно спускайся в столовую. Чай уже подали, все ждут лишь тебя, – она быстро оглядела его и презрительно скривилась: – И переоденься! Только попробуй явиться в этом к гостям!
Видимо, надписи она не заметила, поскольку восприняла его вид более или менее спокойно, но Сириус все же ощетинился.
– Если захочу, пойду так!
– Я сказала – переоденься! – приказала мать и вышла из комнаты, с грохотом захлопывая дверь.
Сириус еще раз бросил взгляд на зеркало и довольно улыбнулся. Неужели, она думает, что он будет ее слушать?
* * *
Столовая была одним из самых богато-украшенных помещений в доме. Дорогие портьеры, вышитые серебряной нитью, хрустальная люстра, длинный резной стол, выполненный из редкой породы деревьев, за которым сейчас сидели многочисленные гости. Только одно место пустовало в ожидании именинника. В центре стола находился огромный шоколадный торт, а перед каждым гостем стояли изящные фарфоровые чашки, наполненные ароматным чаем. Некоторые из присутствующих возмущенно шептались, недовольные столь долгим ожиданием. Наконец двери распахнулись, и в столовую вошел Сириус, на лице которого сияла широкая улыбка, адресованная, прежде всего, матери. Он прошел к своему месту, демонстрируя всем надпись на футболке.
– Можем начинать, – весело воскликнул он, не сводя дерзкого взгляда с матери. Та, казалось, сейчас лопнет от ярости, переполнявшей ее. Остальные гости замерли, переводя взгляд с футболки на родителей Сириуса, ожидая от них объяснений.
– Иди в свою комнату и немедленно переоденься! – рявкнула Вальбурга так, что хрустальная люстра, висевшая над столом, угрожающе закачалась.
– И опять заставлять гостей ждать? – с крайним удивлением на лице поинтересовался Сириус. – Это будет верх неприличия.
– Я тебе покажу верх неприличия! – яростно крикнула его мать и вскочила с места, но тут раздался холодный голос Ориона:
– Сядь, – приказал он жене и повернулся к сыну. – А ты, Сириус, пойди и сними эту дрянь. Сейчас же.
Сириус взглянул прямо в глаза отцу. Они слегка сверкали, ничего между тем не отражая, казались бездонными – смотришь в них и не видишь ничего совершенно, лишь два темных омута… И он знал, что отец, глядя сейчас на него, видит то же самое.
Они не сводили друг с друга глаз, не замечая никого вокруг. Зрительный поединок двух столь похожих людей, которых различал лишь возраст.
– Я сказал, сейчас же! – все тем же холодно-приказным тоном произнес вновь Орион.
– Ах так?! – с издевкой воскликнул Сириус и вскочил ногами на стул. – Ты сам просил.
Мальчик быстро стянул с себя футболку и кинул прямо в торт. Сидящие рядом гости тут же были обрызганы кремом. Не дожидаясь, когда все опомнятся, Сириус выбежал из столовой.
* * *
Сириус уже около получаса лежал на кровати, бездумно глядя в потолок, пытаясь не слушать криков, доносившихся снизу. Сразу после того, как он покинул столовую и поднялся в свою комнату, до него через открытое окно то и дело доносились звуки захлопывающейся входной двери. Видимо, гости в спешке покидали дом, явно недовольные тем представлением, что он устроил. А потом его родители принялись кричать друг на друга...
Но постепенно крики замолкли, и мальчик услышал, как с шумом распахнулась входная дверь. Сириус быстро вскочил на ноги и прильнул к окну. На темную улицу хлынул свет из распахнутой двери, и мальчик увидел, как по ступеням крыльца спускается отец. Не успела дверь вновь захлопнуться, погружая все вокруг в ночной сумрак, как Орион с тихим хлопком трансгрессировал.
Сириус вздохнул и опять уселся на кровать. Взяв в руки новенький кинжал, он принялся перебрасывать холодный клинок в ладонях, напряженно глядя на свою дверь.
Неожиданно та со скрипом открылась. Мальчик замер и быстро натянул на лицо дерзкую улыбку, ожидая, что сейчас с воплями в комнату влетит мать. Но это был всего лишь Регулус.
– Чего тебе? – недовольно буркнул Сириус, возобновляя игру с кинжалом.
Регулус с опаской взглянул на переливающийся серебром клинок в руках у брата, но все же сделал неуверенный шаг вперед.
– Родители из-за тебя поругались, – обвиняющим тоном произнес он и сердито уставился на старшего брата.
– Почему это из-за меня? – с издевкой спросил Сириус, с удовольствием отмечая страх в глазах Регулуса.
– Папа обвинял маму в том, что она плохо тебя воспитала. А она ругала его за… – он запнулся и замолчал.
– За что? – весело спросил Сириус, с усмешкой глядя на покрасневшего братца.
– Он ушел, – вместо ответа сообщил тот, – и мама теперь будет на тебя кричать. И накажет тебя. Вот так, – твердо произнес Регулус, с трудом скрывая торжество. – Все из-за твоего поведения. – Он в ужасе зажмурился, поскольку Сириус угрожающе вскинул кинжал, но тут услышал его громкий смех.
– Ты боишься?! Думаешь, я прикончу родного братца? – Регулус зачем-то кивнул в ответ, и вновь услышал смех Сириуса. – И правильно боишься, – вдруг произнес он серьезно, – если доведешь, я могу и сорваться. – И снова звонкий хохот при виде побледневшего брата. – А мать пока не разобьет все, что бьется, и не покалечит хотя бы одного домового эльфа, ко мне не сунется. – Будто в ответ на его слова снизу донесся звук бьющегося стекла. – А теперь вали отсюда!
Регулус не заставил себя просить дважды, быстро шмыгнув за дверь и оставив брата в желаемом уединении. Сириус откинулся на подушку и вновь принялся сверлить глазами потолок. Он не понимал, зачем все это делает. Доводит родителей, издевается над младшим братом… Может, это способ развеять скуку, вечно клубившуюся над домом Блэков. А может, это всего лишь проявление его гадкого, по словам Андромеды, характера.
И все равно это скоро забудется. Мать повопит да успокоится, отец, как всегда, будет абсолютно равнодушен, а остальные родственнички вновь будут нахваливать его.
Ему вообще с самого рождения было позволено все – до определенных пределов, разумеется. Он мог сломать любимую куклу Нарциссы, разбить старинную вазу (все равно восстановят), смешать все яды в доме и споить их любимой кошке тети Лукреции… и ничего за это не получить. Главное, не ставить под удар честь семьи, а именно – ее чистокровность.
Правда, теперь Вальбурга уже не была уверена в том, что дарованная ему свобода была правильна. Не привыкший к запретам, Сириус порой поражал всех своим неповиновением. Малейший намек на приказ рассматривался им как ущемление его свободы.
А пока мальчик лежал на своей кровати, с восторгом вспоминая лица гостей, когда они увидели надпись на его футболке, и бешенство матери, о чем ему постоянно напоминали звуки, доносившиеся, насколько он догадывался, из гостиной. Сириус прямо видел, как мать громит стеклянный стеллаж, а двое домовых эльфов, сжавшись от страха, пытаются восстановить разрушения. Ему совсем не было жаль матери, он еще чувствовал слабость после той игры на рояле. А к тому, что отец постоянно покидает дом, она могла бы уже, по мнению Сириуса, привыкнуть.
– СИРИУС!!! – яростный крик разнесся по всему дому, сотрясая стены. Сам мальчик лишь усмехнулся и сел в кровати, ожидая, что с минуты на минуту дверь распахнется и в его комнату ворвется разъяренная мать.
Но дверь не просто распахнулась, она чуть не сорвалась с петель.
– ПОГАНЫЙ УБЛЮДОК!!! ОПОЗОРИЛ ВСЮ НАШУ СЕМЬЮ ПЕРЕД СТОЛЬКИМИ ГОСТЯМИ! ЧТО О НАС ТЕПЕРЬ БУДУТ ГОВОРИТЬ?!
– Успокойся, – устало произнес Сириус. – Зачем так кричать? И не смей меня оскорблять.
– ТЫ ЕЩЕ СМЕЕШЬ СТАВИТЬ УСЛОВИЯ?! ТЫ БУДЕШЬ НАКАЗАН. ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ ПОД ДОМАШНИМ АРЕСТОМ!
Сириус замер. С нее станется запереть его в комнате до отъезда в Хогвартс.
Женщина между тем резко развернулась и зашагала к выходу, все еще пылая от злости. Он не мог упустить шанс.
– Мама, постой, – необычайно мягким голосом сказал мальчик. Она повернулась и с подозрением на него взглянула. Она ожидала, что он, как всегда, разозлится, рассвирепеет. – Я не знаю, что на меня нашло, – он провел рукой по волосам. Совсем, как отец. И этот жест произвел на мать тот эффект, на который Сириус и рассчитывал.
– Конечно, – она мгновенно смягчилась. – Я знаю, что ты раскаиваешься, – она говорила так, будто это Орион просит у нее прощения.
– Так я не наказан? – пытаясь подавить торжествующую улыбку, спросил Сириус.
– Не наказан, – вздохнула она. – Переодевайся в пижаму и ложись спать. Уже поздно.
Она вышла из его комнаты, закрыв за собой дверь. Тут же до Сириуса, к его радости, донесся ее сварливый голос:
– Регулус! Что ты здесь делаешь? Почему ты еще не в постели? А ну, марш в свою комнату.
Сириус улыбнулся. Он вновь победил. Развеял скуку и не понес никакого наказания, поквитался с матерью, но получил полное ее прощение. Для полного счастья не хватало лишь расстроенного братца.
Он стянул с себя штаны и, даже не думая надевать пижаму, залез под одеяло. Через мгновение он уже спал, а с его лица не сходила довольная улыбка.
