Долой маски.

Глава 3. Время для размышления.

***

Северус Тобиас Снейп, декан Слизерина, Пожиратель Смерти, шпион и самый ненавистный профессор. Сейчас он лежал в Больничном крыле и приходил в себя после неудачного покушения. Погружаясь в раздумья, Северус не мог понять: почему он опять выжил?

***

«Я столько лет мечтал умереть… Расстаться с гнетущим миром. И вот опять смерть пожалела меня. Что за идиотское чувство юмора?! Я был так близок к концу и вот опять спасся… зачем?

Я слышал шаги приближавшихся палачей… Нотт и Брут, конечно, я узнал их. Шестёрки. Совершенно посредственные маги, им никогда не поручали ничего важного. Просто пешки. Удивительно, что они ещё были живы. В прежние времена рот боялись при мне открыть, а теперь… Мстители чёртовы! Хотя я был и не против, чтобы добили. Что меня теперь ждёт, Азкабан? Или снова корчить из себя цербера? Ну уж нет…

А что было дальше? Всё как в тумане…

Помню лишь, как Поттер тащил меня и от души бранил. Не то чтобы я был не согласен с данной характеристикой, но он явно перегибал палку. Собрав последние силы, я решил вмешаться. Забавно, но его это как-то не остановило… взрослеет.

Очередной провал. Что со мной происходило? Я слышал почти всё и даже иногда чувствовал, но открыть глаза не мог. Это был словно кокон, но до меня иногда доносились отголоски реальности. Странное состояние… Зато было время всё обдумать в относительной тишине. То, как Поттер опекал меня, не отходя от койки, поражало, но это было … приятно? Что скрывать, обо мне так давно никто не заботился. Хотя, может, эта была лишь пресловутая жалость „Золотого Мальчика“?»

***

Сердце сжалось, причиняя физическую боль. Тяжело вздохнув, он посмотрел на кресло, где сидел его бывший студент. Закрытые глаза дёргались под очками, лицо было по-прежнему напряжённым, а сам парнишка вздрагивал при каждом вздохе. Снейп аккуратно приподнялся, нащупывая на прикроватной тумбочке волшебную палочку. Один небрежный взмах рукой — и вот из воздуха появился плед, который почти с головой накрыл юношу. Посмотрев ещё несколько минут на рано повзрослевшего мальчишку, зельевар опустился на подушку, а грустные мысли приобрели оттенок непроглядной боли и презрения к самому себе…

«Я должен был его оберегать… Лили, милая Лили, прости…»