Глава 1Дисклеймер: персонажи – собственность Роулинг. Мысль о написании этого фика возникла после очередного прочтения «Молчания ягнят», хотя речь пойдет вовсе не о поимке маньяков, а, напротив, о возможном оправдании преступника.
Комментарии: при написании фика использован сюжет одного не слишком известного (по кр. мере, в РФ) фильма. Кто угадает, какого именно, получит пряник! Большой или не очень, в зависимости от моей щедрости на текущий момент.
************************
Глава 1:
«Утерянное пророчество»
She lives in a house
That reflects her state of mind,
Organized chaos
In this labyrinth she hides.
Hooverphonic “Day after day”
Гермиона откидывается на спинку стула. Устало трет глаза. В них словно песку насыпали. Нельзя столько работать, ведь так? Она и сама знает. Но не может иначе.
Потирая спину, Гермиона встает из-за стола. Немного медлит перед тем, как включить маленький электрический чайник.
Ей нужно выпить кофе. Желательно покрепче. Такого, чтобы даже мертвец проснулся. Сейчас это особенно важно. Потому что, кажется, ей наконец-то удалось сложить из разнородных обломков, из имеющихся у нее клочков информации более-менее отчетливую картинку.
*****
Значительную часть своей жизни Гермиона провела в Хогвартской библиотеке. Довольно забавно, что спустя пять лет после окончания Школы она вновь вернулась туда, к десяткам и сотням книг, к пыльным газетным подшивкам , в которые она зарывалась с одержимостью норной собаки, почуявшей лису. В некотором роде Гермиона тоже охотилась. За неуловимыми тенями. За призраками, которых требовалось вспугнуть, чтобы они всплыли из темных глубин чужой памяти.
Гермиона пользовалась различными способами получения информации.
Хогвартская библиотека. Центральная библиотека при Министерстве. Архив Визенгамота. Лабиринты книжных полок, запутанные ходы между стеллажами. Извилистые тропы печатных и рукописных строк, за каждым поворотом - трусость и героизм, преданность и предательство, золото и отбросы, ложь и то, что может сойти за правду, свадьбы и разводы, новорожденные младенцы и покойники. Фотографии и рисунки, рассказы очевидцев и следовательские отчеты, воспоминания и сенсационные интервью «с пылу с жару». Попробуй только извлеки из всего этого то, что тебе на самом деле нужно.
Вот и у нее сначала не очень-то получалось. Но Гермиона чувствовала: выбранный путь обязательно должен был привести ее к цели. И сейчас она убедилась – это действительно так.
*****
Почти каждый день Гермиона с утра до ночи просиживала в плохо освещенных помещениях, вчитываясь в каждую букву книг и газет, рассказывающих о событиях давно ушедшего времени. В Хогвартскую библиотеку она могла приходить практически в любое время: мадам Пинс никогда не отказывала той, кого считала – и не без оснований – чуть ли не своей любимицей, в министерскую – тоже, а вот чтобы попасть в Архив Визенгамота, пришлось обратиться к Рону, а потом и к Тонкс, затем к Хмури, которые на кого-то поднажали, и она, Гермиона, наконец-то попала туда, куда давно стремилась. Гермиона разговаривала с теми, кто мог поведать ей о тех временах, когда она сама еще была слишком мала, чтобы что-то помнить и понимать, встречалась с аврорами и родственниками жертв, с неохотно отвечающими свидетелями и всеми, кто хоть что-то мог рассказать спустя двадцать с лишним лет. Она отчаянно спешила, понимая, что слишком поздно взялась за такую работу, прекрасно отдавая себе отчет в том, насколько ненадежна человеческая память, и как мало тех, кто помнит, как все было на самом деле. Гермионе были нужны достоверные сведения, но шансы получить их таяли с каждым днем.
Работала она и дома, превратив свою квартирку в самый настоящий склад, архив , в котором хранились все мыслимые и немыслимые гнусности, рассортированные по годам и категориям. В некотором роде они представляли из себя просто немного расширенный и дополненный учебник новейшей истории магического мира. Книги и связки газет, еле помещающиеся на полках. Свитки пергамента, валяющиеся, казалось бы, в полном беспорядке – а на самом деле разложенные в строго определенной последовательности. Блокноты , сломанные карандаши, тщательно закупоренная чернильница, связки перьев. И издающий приглушенное гудение компьютер.
Гермиона работала. Целыми днями, а зачастую и ночами, до последнего борясь со сном. В перерывах, чтобы дать отдых уставшим глазам, оглядывала баррикады, укрепления из книг и газет, разложенных повсюду. Эти баррикады призваны были защитить Гарри Поттера от забвения. А ее саму – от чувства вины. Но пока что укрепления представлялись ей не слишком надежными. В них зияли дыры; иногда казалось, что выстроенная защита развалится от малейшего дуновения ветра. Но шло время, росли стопки исписанной бумаги, память компьютера заполнялась, и Гермиона стала чувствовать себя увереннее.
*****
Собранного материала должно с избытком хватить для того, чтобы написать биографию Гарри. Биографию парня, прожившего на этом свете всего двадцать три года. Пребывающего в беспамятстве пять лет из этих двадцати трех.
Гермиона напишет повесть о жизни своего друга, потрясающую и правдивую. Собственно, потрясающую именно своей правдивостью. Без купюр. Без прикрас. Напишет, не прибегая ко всем тем ухищрениям, к которым прибегали многочисленные писаки, чтобы продать побольше своих статеек. И если ее друг не может защитить себя сам, защитить память о себе, то она может. И сделает. Все внимание Гермионы было сконцентрировано на этой цели, до недавних пор еще не слишком отчетливой, но сулившей вывести ее из темного туннеля. Провести над людьми, над приличиями и ложью. Ничто не будет стерто. Никаких искажений и белых пятен.
Подумав так, Гермиона Грейнджер почувствовала себя гораздо лучше. Боль ушла куда-то, отступила на второй план, скрылась с глаз. Ее место заняла холодная решимость. С тех пор Гермиона не испытывала ни раздражения, ни нетерпения. Только пустоту, сжирающую изнутри, подгоняющую, подталкивающую в спину, заставляющую двигаться вперед. Бывали моменты, когда Гермионе казалось, что она смотрит на мир сквозь толщу воды: контуры предметов были расплывчатыми, звуки – приглушенными, запахи – еле различимыми.
******
Гермиона всегда знала: если упорно трудиться, не отступая перед трудностями, то обязательно добьешься своего. Если, конечно, впоследствии не пожалеешь об этом.
Но не теперь. Она прошла слишком долгий путь, чтобы теперь отступить, повернуть назад в двух шагах от ответа. Целых полгода, шесть долгих месяцев Гермиона балансировала на краю пропасти, заполненной чужими страданиями, двигалась в пространстве небытия, над зияющими безднами, где температура приближается к абсолютному нулю, чувствуя себе невесомой, бестелесной. Только теперь, спустя полгода после того, как целители из больницы имени Святого Мунго сообщили , что Гарри становится все хуже, в то время как они всерьез рассчитывали, что пациент наконец-то пойдет на поправку, только теперь она осознала метаморфозу, произошедшую с нею самой.
Если раньше Гермиона терпеливо ждала, когда ее другу станет лучше, жила более-менее размеренной жизнью, и даже получала от нее удовольствие, то теперь, узнав, что Гарри, скорее всего, так никогда и не придет в себя, поняла: пришла пора действовать. Если она хочет, чтобы люди помнили ее друга таким, каким он был на самом деле, пришла пора действовать.
На самом-то деле сначала Гермионе показалось, что она напрочь утратила вкус к жизни. Вкус к какой-либо деятельности. Арифмантика, которой она с таким удовольствием занималась несколько лет, и даже начала завоевывать себе имя в мире науки, больше не привлекала. Теперь же предстояло заняться расследованием. Раскопками на пепелище. Раз уж надежды никакой не осталось, Гермиона Грейнджер решила, что будет пожинать плоды отчаяния. Своего и чужого. Докопается до правды. Обязательно. Станет специалистом по изгнанию боггартов из чужих шкафов. И никогда не скажет сама себе, что все это – лишь ради того, чтобы заглушить чувство вины, загнать его в самый дальний уголок сознания. Чтобы вновь взять свою жизнь под контроль. У нее все получится. У нее, Гермионы Грейнджер, магглорожденной ведьмы, гриффиндорской всезнайки-выскочки. Она из тех, кто выживает в любых условиях. Всегда.
*****
И вот теперь картинка почти сложилась. Гермионе определенно удалось напасть на след, оставленный на месте убийства двадцать два года назад. След старый, более чем двадцатилетней давности, но все еще не выветрившийся. Вполне еще отчетливый. Непонятно только, куда он ведет, этот след. Тот, кто его оставил, был изворотлив и очень хитер. Но не настолько, чтобы вообще не оставить следов.
Пять семей. Отцы, матери, маленькие сыновья. Пятнадцать смертей двадцатидвухлетней давности. Осень тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Пятнадцать смертей, оставшихся чуть ли не незамеченными на фоне всего, что тогда творилось. Темный Лорд был на пике своего могущества. Смертей было столько, что авроры не успевали на все вызовы. Неужели никто тогда не обратил внимания? Гермиона долго колебалась, прежде чем решиться на дальнейшие действия. Благодаря Хмури, Рону и Тонкс ей разрешили взглянуть на дела, давно уже сданные в Архив. В трех случаях их пяти даже не было заведено дело. Все было списано на несчастный случай. Взрыв газа («Эти маггловские штуки так опасны!»), пожар и пищевое отравление. Никаких следов. Ничего общего у этих людей не было. Кроме того, что они все были мертвы. Кроме дат рождения их детей. Конец июля – в трех случаях из пяти. Один мальчик родился первого августа. Другой – третьего. Не может такого быть, чтобы никто не заметил , сказала себе Гермиона. Не может быть. Люди из Отдела Тайн ни в какую не желали с ней разговаривать, несколько раз даже пригрозили арестом, словно навязчивому корреспонденту «Вечернего сплетника», затаптывающему место преступления, ну а осторожные расспросы сотрудников аврората, заставших те времена, ни к чему не привели.
Только благодаря ее, Гермионы, собственным прошлым заслугам да вмешательству Хмури, Рона и Тонкс ее не перестали вообще пропускать в Министерство. Ну и черт с ними всеми, уж если Волдеморт решил проявить предусмотрительность и применить метод, опробованный еще царем Иродом, она, Гермиона Грейнджер, это докажет. В конце концов, выросший в маггловском приюте Том Риддл наверняка был неплохо знаком с библейскими текстами. Войны, кровопролития и хитроумные интриги, которые в изобилии можно найти на страницах Библии, вполне вероятно, влекли его к себе, пока маленький Том не узнал о своей принадлежности к магическому миру. А может, и после того тоже. Скорее всего, была у юного Риддла особенность, которую Гермиона отмечала у себя: он никогда не пренебрегал возможностью чему-нибудь научиться. Чему-нибудь новому. Чему-нибудь интересному. Неужели Волдеморт счел всех пятерых (шестерых – считая Гарри) детей потенциальной угрозой для себя? Неужели все это только потому, что тот, кто повелел называть себя Темным Лордом, поверил Пророчеству, сделанному полубезумной прорицательницей? Ответа пока нет. И Пророчества нет. Его разбил Невилл, которого это Пророчество тоже касалось. Наверное. Просто Волдеморт не успел добраться до его родителей. Добрались его последователи. Список жертв можно пополнить, записав в него еще двоих. Скажи им кто Фрэнку и Элис Лонгботтом, что их под вопросом занесли в «смертный список», они бы ничего не сказали. Они не произносят ни слова уже двадцать два года.
Думосброс Дамблдора утерян. Гермиона знает только то, что рассказал ей Гарри. Этого мало. Этого чертовски мало. Но есть ведь и еще кое-кто, слышавший Пророчество. Пусть и не полностью.
И этот кто-то едва ли окажется столь любезен, что расскажет Гермионе об услышанном.
*****
Гермиона смотрит на экран, по которому с черепашьей скоростью ползет «бегущая строка» - «Проснись, Грейнджер». То, что хранится в памяти компьютера, в самом прямом смысле взрывоопасно. Не хватает лишь ответа на один-единственный вопрос. Получить его можно только у одного человека, при мысли о котором Гермиона ощущает одновременно и страх, и жгучее сожаление, которое чувствует всегда, когда понимает, что так и не сможет добиться своего. А у бывшего Хогвартского преподавателя, профессора Снейпа, предателя и убийцы, последнего из известных Упивающихся Смертью, ей едва ли удастся получить интересующие ее сведения. Хотя бы потому, что тот едва ли захочет разговаривать с бывшей ученицей.
- Вы невыносимая всезнайка, мисс Грейнджер, - говорит Гермиона, сморщив нос. – Вы далеко пойдете, если вас раньше не повесят.
Она разражается нервным смехом, сухим, лающим. Так когда-то смеялся крестный Гарри. Сириус Блэк. Воспоминание о человеке, которому был присвоен порядковый номер четыре в личном списке потерь Гарри Поттера, знаменитого-и-почти-мертвого героя волшебного мира, заставляет Гермиону встряхнуться.
Нервы накалены до предела. Наконец-то в ее руках хоть какие, но факты. Тоненькая и не слишком прочная, но все же вполне реальная путеводная нить. Теперь ей нужны доказательства. Гермиона трет покрасневшие глаза. Она и не заметила, как наступил рассвет. Все это время она, не отрываясь, записывала выводы. Или, скорее, гипотезы, которые теперь надлежит проверить.
Гермиона больше не спрашивает себя, зачем это нужно. Потому что ответ очевиден: она не может иначе. Есть и другой ответ: ради Гарри. Как будто ему не все равно, в его-то теперешнем состоянии. Рассказать правду ради самой правды, какой бы чудовищной она ни была. Перенести все на бумагу. Люди имеют право знать. Просто ради того, чтобы не дать демонам прошлого спать спокойно. Не дать появиться новым – со старыми хотя бы уже известно, как бороться.
Итак, все, что ей теперь нужно – увидеть Снейпа. И узнать у него, верна ли ее догадка. Отчего-то это представляется Гермионе очень важным.
Ей очень хочется спать. Накопившаяся за последние дни усталость разливается по телу теплой тяжелой волной. Нельзя засыпать. Нельзя…
Гермиона опускает голову на скрещенные руки. Через несколько мгновений она уже спит. Электрический чайник давно отключился, издав тихий щелчок. Гермиона спит, так и не выпив кофе. Постоянное напряжение, в котором она пребывала последние несколько суток, все же сумело ее сломить. Сны плывут, легонько касаясь ее разума. Перед мысленным взором Гермионы проплывают умиротворяющие видения, такие бессмысленные, что даже не верится. Но ей хочется верить: спустившись в глубины сна, прикрыв за собой дверь, отделяющую сон от яви, Гермиона Грейнджер оставила свой рационализм за порогом.
Мир по-прежнему стремительно мчится вперед, в будущее.
На все у Гермионы осталась неделя.
Не так уж много, но она еще не опоздала.
