Глава 1— Итак, мистер Макнейр…
Лысенький полноватый господин улыбнулся и удовлетворенно кивнул, разглядывая очередного опутанного золотыми цепями человека. Кресла для допросов скопировали с тех, что использовались в зале Визенгамота, хотя, конечно, сделали их поменьше и попроще — что, впрочем, никак не отражалось на их надежности.
Гарри устало снял очки и протер стекла, твердо решив, что этот на сегодня — последний. Порой он вообще начинал раскаиваться, что затеял пересмотр дел — но ему ужасно хотелось покончить наконец с Войной. Окончательно. А это никак не получалось, покуда в Азкабане оставались те, кто когда-то носил на предплечьях метки. Остальных уже выпустили — но те, кто входил в ближний круг, оставались там уже… сколько? С четверть века, пожалуй. И Гарри был намерен что-нибудь сделать с этим. Что именно, он сам не решил толком — может быть, просто выпустить, может быть, наложить при этом какие-то ограничения. Не полного использования магии, разумеется, он вовсе не собирался придумывать для них столь изощренную пытку — а, по сути, и вовсе медленную, мучительную и позорную смерть, — но, может быть, связать их какой-нибудь нерушимой клятвой… Он сам пока не решил. Или же вправду оставить их в Азкабане навечно — в конце концов, дементоров там все равно не было… Но Гарри хотел быть уверен, что они действительно заслужили это.
А уверенности такой у него давно уже не было…
Он надел очки и посмотрел на последнего на сегодня заключенного.
Уолден Макнейр. Профессиональный палач, столько лет проработавший в Министерстве, человек, едва не лишивший жизни Бакбика… Вот, собственно, и все, что Поттер о нем знал.
Гарри придвинул к себе свиток, содержавший вкратце все известные о преступнике сведения. Единственный потомок древнего рода. Не женат, детей тоже нет… Последний. Хорошо, даже очень хорошо учился, особенно давались трансфигурация, руны и арифмантика… Почему?
Что привлекло их к Лорду? Что заставило, в конце-то концов, просто подчиниться какому-то полукровке?!
Нет ответа…
Гарри очень хотел понять. И никто ему этого так и не объяснил, никто.
— Почему? — спросил он негромко. — Почему вы пошли за ним? — спросил он скорее по привычке, нежели рассчитывая услышать ответ. Повернулся к лысенькому и предложил: — Иди домой, а? Давай, я тут сам закончу… Поздно уже.
Тот согласился радостно, быстренько вскочил — и исчез, нырнув в камин и полыхнув зеленью. «Как Авада», — некстати подумал Гарри, устало потер лоб и повторил свой вопрос, разглядывая человека напротив.
Макнейр выглядел почти стариком. Как и все они… «Сколько ему на самом деле лет?» — подумал вдруг Гарри и поискал в свитке дату рождения. Удивительно, но тот оказался одногодком старшего Малфоя — наверное, Азкабан просто высасывает жизнь из тех, кто проводит в нем какое-то время. А может быть, ему просто уже незачем жить.
— Какая вам разница? — после долгого молчания сказал допрашиваемый. — Разве это имеет значение?
— Конечно, имеет, — Гарри, не ждавший уже ответа, обрадовался. В конце концов, он давно перестал испытывать к этим людям что-либо, хоть как-то похожее на ненависть.
— Какое же? — Макнейр усмехнулся, и Гарри сообразил, что голос его на удивление богат интонациями — обычно их голоса звучали беззвучно и тускло. Он снова внимательно посмотрел на доп… собеседника. Да, именно так. Так будет правильнее. Тот был бледен и худ, но былая сила вполне проглядывала сквозь это, так же, как и былая привлекательность. Когда-то, особенно в юности, он должен был быть очень хорош собой, подумалось Гарри — и почему-то стало ужасно обидно, что такие люди с легкостью шли за сумасшедшим ублюдком, погубившим себя и их всех.
— Мы пересматриваем дела, — пояснил Поттер, заставив себя улыбнуться. — Нам важны ваши мотивы.
— Не думаю, что они вам понравятся, — подумав, вновь усмехнулся Макнейр.
— Значит ли это, — осторожно поинтересовался Гарри, — что вы готовы о них рассказать?
— Если вам интересно, — пожал плечами тот. — Мне все равно…
Это была совершенно неожиданная удача — Гарри даже спать расхотелось, и почти что прошла мучившая его весь вечер тупая боль в затылке. Он улыбнулся, на сей раз вполне искренне, и вдруг предложил:
— Хотите чаю? А, может быть, и поесть…
Конечно же, это было против правил… Но это был первый узник, заговоривший с ним за сегодня. К тому же не просто заговоривший, а, кажется, готовый ответить на все вопросы. Скучно ему, что ли? «Ну и пускай, — почти радостно или, во всяком случае, воодушевленно подумал Гарри, — какая мне разница». Тут же захотелось сделать Макнейру что-нибудь хорошее — ну, вот хотя бы покормить его, что ли…
— Хочу, — спокойно кивнул тот. — Конечно, если вы мне предложите не овсянку.
Гарри с изумлением понял, что с ним не просто разговаривают, но даже и шутят.
— Да все что хотите, — предложил он совершенно искренне.
— Тогда — бифштекс с кровью, спаржу, пристойного красного вина, свежих овощей, яблок, клубники … ну и, пожалуй, еще коньяку, — подумав, перечислил Макнейр. — Ну, и снимите с рук эти цепи… ножных вполне достаточно.
— А еще пирог с патокой, — не удержался Гарри. — Ну, или яблочный… что вы там любите?
— Шоколадный, — поправил его заключенный. — Просто шоколадный.
Гарри позвал эльфа, перечислил ему требуемое (в последний момент прибавив кое-чего для себя) и отправил за едой, после чего снял цепи с рук допрашиваемого и весело поинтересовался у него:
— Ну что, расскажете сейчас или исключительно после ужина?
— Пожалуй, испорчу вам аппетит, — секунду подумав, решил Макнейр, разминая руки — большие, широкие, худые и вместе с тем неплохой формы. — Но прежде, — вдруг сказал он, остро взглянув на аурора, — обещайте мне, что ничего из того, что я вам расскажу о третьих лицах, вы против них не используете.
— С чего вдруг такое благородство? — хмыкнул Гарри. — А если не пообещаю?
— Тогда я не стану называть вам имен, — пожал тот плечами. — На суть истории это все равно не повлияет.
— Не буду я вам ничего обещать, — нахмурился Гарри. Мало ли, что он услышит сейчас — глупо было бы связывать себя словом.
— Как угодно, — Макнейру явно было все равно. — Всё очень просто… Видите ли, я терпеть не могу магглорожденных. Как, впрочем, и магглов — но до последних мне особенно дела нет.
— Очень оригинально, — проговорил Гарри с досадой. Над ним что же, просто решили посмеяться? Он сжал губы и, хмурясь, спросил язвительно: — А почему вы их так не любите, вы не станете объяснять?
— Отчего же, — возразил собеседник. — Иначе и вовсе не следовало бы заводить этот разговор, вам не кажется?
Гарри стало немного неловко за свою вспыльчивость — хорошо еще, он не особенно ее продемонстрировал…
— Конечно, — сказал он как можно более миролюбиво. — Простите, пожалуйста.
— Видите ли, — не обратив внимания на его извинения, сказал заключенный, — у нас слишком разные мировоззрения. Я думаю, что им следовало бы перенимать наше — но этого не происходит…
Он замолчал, то ли вспоминая, то ли ожидая реакции собеседника.
— Просто потому, что вы — чистокровные? — спросил резко Поттер.
— Просто потому, что это наш мир, — возразил Макнейр.
— Это общий мир! — возмутился Гарри. — Вы его что, купили?
Вот всегда так — сколько бы лет ни прошло, он вспыхивал от таких разговоров, словно спичка от искры.
— Я могу не рассказывать, — негромко сказал узник, еле заметно усмехаясь.
— Так это что… не конец? — огрызнулся Поттер. — Знаете, если вы собираетесь разводить тут теорию о превосходстве чистокровных и об их прирожденных правах…
— Вы очень пылки, — оборвали его негромко. — Я могу помолчать…
— Ладно, — Гарри глубоко-глубоко вздохнул — упрек был справедливым. — Чего еще от вас ожидать, — буркнул он. — Да, объясните мне, почему вы так думаете? — спросил он со всей возможной язвительностью.
— Видите ли, — неторопливо начал Макнейр, — когда-то я был, что называется, магглолюбцем, — он усмехнулся и пристально посмотрел на Поттера.
Тот не сдержал удивления — и, поскольку пауза затянулась, спросил:
— И что вдруг случилось?
— Я влюбился, — улыбнулся Макнейр почти что весело, но в глазах мелькнуло нечто вроде презрения. — В некую девушку, которая пришла к нам от магглов.
Он опять замолчал, то ли выдерживая эффектную паузу, то ли надеясь на расспросы.
— И что? — снова не выдержал Гарри. — Она вам отказала, и вы с горя…
Его слова были прерваны хохотом. Макнейр смеялся на удивление весело — у него даже слезы на глазах проступили, и, видимо, от этого веселья он показался вдруг живее и моложе.
— Лучше бы так, — отсмеявшись, с едва слышной тоской сказал он. — Но увы, мне не настолько повезло. Она была красивой и юной — и я начал ухаживать за ней, вопреки, конечно же, воле семьи, которая в тот момент интересовала меня в последнюю очередь, и мнению друзей. Но, впрочем, и на них мне тоже было наплевать, и они это знали. Я предложил ей пожениться — но она все тянула почему-то, а я не настаивал… мне было все равно.
С громким, почти оглушительным хлопком возник эльф с корзинами снеди, и узник умолк, спокойно и чуть устало разглядывая аурора напротив.
Гарри поморщился — но делать было нечего, пришлось сдвигать со стола все бумаги, освобождая место для ужина. Когда все было готово и они снова остались вдвоем, Поттер придвинул стол поближе к Макнейру — на кресло было наложено слишком много чар, удерживающих на месте не только его, но и того, кто в нем находился, стол же был просто столом.
— Никогда не думал, что эта история обеспечит мне когда-нибудь пристойный обед, — сыронизировал заключенный, берясь за приборы. — Ну, надо же… и в самом деле во всем есть свои плюсы.
Он молча принялся за еду, явственно наслаждаясь каждым её кусочком. Не потому, что был голоден — но потому, что откровенно истосковался по вкусной пище: кормили в Азкабане вполне пристойно, но исключительно однообразно и просто.
Впрочем, продолжалось его молчание недолго: минут через пять он заговорил, продолжая смаковать каждый попадающий к нему в рот кусочек:
— Простите, отвлекся. Итак, я ждал и готовился постепенно к свадьбе — а тем временем купил небольшой домик в… не важно, недалеко от Лондона. И поскольку мы оба были вполне взрослыми людьми, то жили вместе, как вы понимаете, во всех смыслах.
Он улыбнулся и попробовал наконец вино. Прикрыл глаза, замер на какое-то время — и глубоко-глубоко вздохнул.
— Это прекрасно, — сказал он. — Отчего вы не пьете?
— Предпочитаю виски, — честно ответил Гарри. История пока что выходила совершенно банальная, но было в ней нечто, рождавшее внутри неприятный холодок.
— Напрасно, — качнул головой Макнейр. — Но впрочем… каждому свое. Итак, на чем я остановился? Ах, да… Мы жили вместе — и вот наконец примерно через полгода после того, как мы там поселились, она дала мне согласие. Поверьте, — он кивнул, — это было счастье. Пожалуй, самое настоящее. Примерно из такого — чтобы вы поняли, — создаются патронусы.
— А что, вы умеете вызывать патронуса? — не совсем к месту спросил Гарри.
— Почему же нет? — очень удивился его сотрапезник. — Вы думали, что метка лишает такого умения? — он рассмеялся. — Конечно, могу. Просто мы знали иной способ отогнать дементора — а на что еще нужен патронус?
— Другой способ? — Гарри был удивлен настолько, что даже забыл про историю.
— Не имеет значения, — пожал плечами Макнейр, — все равно мы давали клятву сохранить его в тайне, так что… Но мы с вами вообще говорили не об этом.
— Да-да, конечно, — с некоторым сожалением согласился Поттер. — И что было дальше?
— А дальше я отправился к астрологу, — как-то уж слишком буднично сообщил ему собеседник. — Как это и положено перед браком… ну, рассчитать наиболее благоприятное время для церемонии… и для зачатия наследника, — произнес он небрежно. — Так многие делают.
Он вдруг умолк и застыл, глядя прямо перед собой. Поттер тоже молчал, чувствуя, что говорить ничего сейчас не следует — и оказался прав, потому что Уолден, не меняя ни позы, ни странного своего взгляда, продолжил:
— И вот астролог-то и сообщил мне, что время для бракосочетания выбрать несложно… а вот с наследником уже ничего не получится.
Он вновь замолчал — и на сей раз надолго.
Прождав минут пять, Гарри не выдержал и спросил как мог осторожно:
— А… почему?
— Потому что эта маггловская дура, как оказалось, уже успела не только забеременеть, но и сделать аборт, — ответил он ровно. — И даже не потрудилась поставить в известность меня.
— И что? — озадаченно спросил Гарри после некоторой паузы. — Ну, так, наверное, не очень красиво, но это же не причина…
— А то, — так же ровно проговорил Макнейр, — что в нашем мире существует такая вещь, как родовые проклятья. В силу такого проклятия вот уже сотни лет в нашей семье на каждое поколение приходится только одно зачатие. Впрочем, беременность всегда протекает очень легко, и мальчик рождается здоровым и сильным. Всегда только мальчик, — добавил он тихо. — Единственный.
Повисла странная, зыбкая тишина. Гарри не сразу осознал услышанное — спокойные, негромкие слова почему-то никак не хотели складываться в осмысленные предложения. Пока он пытался понять сказанное, собеседник продолжил:
— Она лишила меня возможности когда-либо иметь ребенка. Она закончила историю нашего рода. Закончила, — повторил он очень тихо — и Гарри вдруг понял, что именно мешало ему понять смысл быстро и до конца.
Ненависть. Ясная, чистая, ничуть не выдохшаяся за все эти десятилетия, не успокоенная ничем ненависть висела в воздухе, мешая понимать, думать, дышать.
— Но вы же… Вы тоже виноваты! — запротестовал Гарри наконец. — Вы знали об этом проклятии — вы сами должны были…
— Вот это и есть разница мировоззрений, — мирно перебил его Макнейр. — Или, вернее, традиций. Ведь вы тоже не совсем из нашего мира, верно? — мягко спросил он, допивая бокал вина и наполняя его вновь. — Верно, — ответил сам себе. — Потому что иначе не задали бы такого вопроса Видите ли, мистер… Поттер, кажется? — уточнил он слегка издевательски, — у нас есть множество зелий, совершенно, заметьте, безвредных, для женского предохранения. И крайне мало таковых — для мужского… Уж так повелось, что у нас испокон века занимаются этим женщины, — объяснил он с непонятной иронией. — Наверное, это и справедливо… мне сложно судить. Мы все знаем это — мы, те, кто здесь вырос. Мы — но не они, — он улыбнулся на редкость неприятно. — А впрочем, вы, несомненно, правы — я виноват тоже. Но это ничего не меняет…
— Да почему не меняет-то? — возмутился Гарри. — Очень даже.
— Отнюдь, — покачал головой Макнейр, отрезая очередной кусочек от своего бифштекса. — Видите ли… я очень хотел ребенка. Вам, может быть, это странно, но мне с детства хотелось младшего брата, а после, когда я достаточно подрос — сына. И я любил эту женщину… Но главное, я и представить себе не мог, что кто-то может даже подумать о том, чтобы уничтожить свое дитя, — он легонько качнул головой.
— Ну, — не найдя, что на это ответить, попытался-таки поспорить Гарри, — это же все-таки не совсем ребенок…
Он осекся, наткнувшись на совершенно ледяной, ненавидящий взгляд.
— Вот-вот… именно это она и сказала, — кивнул господин напротив, — когда ей все же пришлось это обсуждать. Именно так: «Это же был не настоящий ребенок, он даже зародышем толком не стал — всего-то на четвертой неделе»…
— Вы что же… убили ее? — похолодев от догадки, спросил Гарри.
— Что? Убил? Нет, отчего же, — ласково улыбнувшись, успокоил его Макнейр. — Хотя мог бы… но не сложилось. Уже после, пытаясь понять, я выяснил, что это нормально для магглов — убивать своих нерожденных детей. Честно говоря, с тех пор я не могу воспринимать их наравне хотя бы с животными. Тем более уж с людьми…
Он, не отрываясь, медленно допил бокал — и тут же наполнил его в третий раз. В бутылке осталось на донышке.
— Но послушайте! — Гарри и сам не понимал, что и почему его так задевает в этой речи. — Послушайте, это же… каменный век какой-то! То, что вы говорите… да мало ли, всякое бывает…
— Не бывает, — резковато ответил Уолден и посмотрел на него, склонив голову вправо. — Знаете, чем люди отличаются от животных? Мозгами и умением отвечать за свои поступки, просчитывать их… хотя бы на короткое время. Но даже если отвлечься от этого, — тихо продолжил он, — скажите, разве я тоже не имел права выбора? В конце концов, ведь это был мой… и мой тоже ребенок, — поправился он. — Разве нет?
— Ну… она, может, боялась, что вы тогда ее бросите, — неубедительно пробормотал Гарри.
— Разве? — недобро усмехнулся Макнейр. — После того, как я сделал ей предложение и только ждал согласия? После того, как я сто раз повторил ей, насколько хочу ребенка? Я так не думаю, — покачал он головой. — А вы?
— Ну… я не знаю, — нервно ответил Поттер. — Но это же все равно не повод ненавидеть всех маггл…
— Неужели?! — взорвался вдруг Уолден — и это было по-настоящему страшно. — Она лишила меня возможности стать отцом, она уничтожила весь наш род — просто потому, что даже не дала себе труда поставить меня в известность! Она убила всех нас — и забыла об этом на следующий же день. По-вашему, это не повод?!
— Но она же не знала! — тоже заорал Гарри, сам не заметив, что вскочил. — Она представления не имела об этих ваших проклятых проклятьях! Просто потому, — жестоко передразнил он, — что вы даже не потрудились поставить ее в известность! Что, не так?! — буквально выплюнул он Макнейру в лицо.
— Так, — еле слышно отозвался тот, закрывая глаза. — Но это ничего не меняет.
Наступила, наконец, тишина. Гарри, тяжело и часто дыша, пару раз порывался что-то сказать, но каждый раз передумывал. Он вернулся на место и сел, сложив на груди руки. В голове не было вовсе никаких мыслей, лишь ощущение непоправимости и фатальной неправильности случившегося.
— Я вас предупреждал, — сказал наконец Макнейр совершенно обычным голосом, вновь возвращаясь к трапезе, — что вам не понравится. И, честно говоря, ваше мнение на сей счет интересует меня в самую последнюю очередь. Вам было интересно, что привело меня… в конечном итоге, к вам — я рассказал. Это все? Прекрасный, кстати, обед… Ну, или ужин, — он вежливо улыбнулся, салютуя Поттеру бокалом.
— И… что вы сделали с ней? — задал тот единственный вопрос, который его сейчас волновал.
— Что? — переспросил Уолден с неуместным весельем. — О… Это было прекрасно. Увы, авторство принадлежит не мне, о чем я до сих пор жалею. Лично я бы, пожалуй, и вправду ее просто убил — как-нибудь страшно и долго, но — всего лишь убил…
Он улыбнулся, словно вспоминая о чем-то приятном, и отправил в рот последний кусочек спаржи.
— Что… что это значит? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Ну… видите ли, в каком-то смысле ей, может, и повезло сложно теперь сказать. Но я… я не хотел ее убивать. В тот момент, когда я вышел от астролога, я вообще не хотел ничего — даже жить. Отправился к… одному своему другу — мы ведь не называем имен, верно? — он подмигнул Гарри и, прикончив мясо, занялся шоколадным тортом. — Все-таки кое-что у меня в голове работало, очевидно, — довольно заметил он. — Я слабо помню, как и что я ему рассказал, я вообще плохо помню тот день. Но знаю, что в результате остался у него на неделю, и я не уверен, говоря откровенно, что это произошло совсем добровольно, — он засмеялся, теперь почти тепло. — Но я не в претензии, даже в случае, если это и было так… я сделал бы то же самое на его месте. Тем более что практически все это время я или пил, или спал так что, надеюсь, ему было со мной нетрудно.
— А… кто это был? — с непонятным мучительным любопытством спросил Гарри.
— Ну, мы ведь договорились, — мягко упрекнул его узник, — никаких имен, помните? Да и не важно теперь это.
— И что вы сделали, когда наконец… ушли от него? — помолчав, отрывисто поинтересовался Гарри, ловя себя на том, что ему от чего-то почти страшно — и при этом даже более чем интересно. Было что-то древнее в этой истории, словно из легенд — Гарри не смог бы точнее определить это чувство.
— Я? Ничего, — заулыбался, внимательно наблюдая за Поттером, Макнейр. — К тому времени все уже было сделано.
— Тем человеком? А что сделал он?
— Ну… Это, видите ли, было весьма остроумное решение. Так сказать… справедливое, — Макнейр засмеялся. — Он… проклял мою невесту. Прекрасным старинным проклятьем.
Гарри чуть вздрогнул.
— Каким?
— Старинным, — словно бы издеваясь, повторил Макнейр. — Вам незачем знать его название. Тот человек сделал так, чтобы она каждую минуту, каждое мгновение своей жизни помнила о содеянном. О том, что убила свое дитя. Впрочем, она вполне может иметь других детей, — добавил он почти легкомысленно. — Просто помнила — не более того… На мой взгляд, достаточно и справедливо, вы не находите? Во всяком случае, до тех пор, пока я сам не забуду и не прощу это, — добавил он, во второй раз подмигнув Поттеру. — То есть, действительно навсегда…
— А когда вы умрете? — пересохшими губами спросил Гарри.
— Ну, если я до того не успею ее простить, она будет помнить до самой смерти, — казалось, его радовало даже то, как это звучит. — Я же сказал — навсегда. Блестящее решение, вы не находите?
— Это… это же подло! — севшим вдруг голосом воскликнул Гарри. — Это… бесчеловечно!
— Конечно, — согласился Макнейр. — Именно так. Я ведь сказал вам, что сам бы всего лишь убил бы ее. Но так вышло лучше. Намного. За, так сказать, автора! — он поднял бокал и залпом его осушил. — Это было гениально.
— Так он жив? — спросил Гарри быстро.
— Откуда мне знать? — с хитрой улыбкой ответил заключенный. — Я просто пью за него. Да вы же ничего не едите, — заметил он вдруг. — Напрасно… ведь я же предупреждал. Ну, как вам история?
— Мерзость, — честно ответил Гарри. — Я жалею, что вообще вас спросил. Не надо было.
— Конечно, — немедленно согласился Макнейр. — Не ройтесь в чужом белье, оно всегда скверно пахнет.
Они замолчали. Узник неторопливо ел теперь яркие красные ягоды и временами почти нежно поглаживал кончиками пальцев чуть бликующую кожицу яблок, Гарри же молча смотрел на него, по непонятной причине не в силах оторвать взгляда. Услышанная им история действительно была мерзкой, однако он никак не мог по-настоящему разозлиться ни на кого из ее героев, за исключением молодой женщины, которая, по идее, была жертвой и которую полагалось жалеть… Полагалось, да почему-то никак не выходило. Напротив, чем больше он обо всем этом думал, тем громче у него в сознании звучало «достаточно и справедливо» — и тем охотнее нечто внутри соглашалось с жестоким приговором. Это было отвратительно, совершенно неправильно, наконец, просто подло — но поделать с этим Гарри ничего не мог.
— Ну, что, — нарушил затянувшееся молчание Макнейр, — дало вам что-нибудь новое знание?
— Не ваше дело, — невежливо отозвался Поттер. — Ешьте свой ужин, вам уже пора.
Тот пожал плечами — и, с сожалением проглотив последнюю клубничину, с хрустом вгрызся в первое из трех яблок.
— А вообще, — не выдержал почему-то Гарри, — вы можете забрать все с собой — и отправляйтесь назад, мне домой надо. И мою еду возьмите, если хотите, — он резко придвинул к нему тарелки. — Вам соберут.
Хотелось почему-то оскорбить, унизить, обидеть его хоть как-то — но он понимал, что ничего не получится… И верно — его собеседник… да нет же, нет, нет! — допрашиваемый легко и спокойно кивнул и даже позволил себе улыбнуться.
— Ну, что же, это был превосходный вечер, — сказал он. — Я даже пожал бы вам руку — но подозреваю, что это немного не соотносится с вашими... желаниями. Я любом случае благодарен за ужин и особенно за позволение забрать все с собой — я, безусловно, воспользуюсь вашей щедростью и возьму все, в том числе и то, что предполагалось для вас.
Гарри позвал, кажется, задремавшего за дверью совсем молоденького аурора и вызвал эльфа, приказав тому собрать всю еду. И больше не разговаривал с осужденным — даже не стал прощаться.
Домой, однако, он не пошел. Погасив свет, уже собрался было бросать порох в камин — да так и остался стоять, оперевшись о каминную полку. Потом притянул стул и сел, глядя в потихоньку затухающий огонь. На душе было противно и муторно — так, словно бы он сделал какую-то гадость и упорно не желал ничего исправлять. Время всё шло и шло — и наконец он почти задремал…
Спал он не больше секунды — а потом вдруг, встряхнувшись, вскочил и куда-то аппарировал.
продолжение следует
