Глава 1
Предупреждение - небольшая нестыковочка с возрастом главного героя.
Часть 1.
- Мам, ты знаешь Артура Уизли? – спросила Пени. В этом году Пенелопа Кристалл заканчивала школу и, стоя на платформе 9 и 3 четверти только что пронаблюдала, как мать пожала руку главе семейства Уизли.
- Да, мы учились вместе, - ответила она и спросила, - а что?
- Он отец Перси, - напомнила дочь и вдруг хихикнула, - а еще он- отец близнецов, весьма, кстати, симпатичных, и я хочу…
- Сменить жениха?
- Да нет, я просто немного поиграю с одним из них. С ним, - снова хихикнула Пени, - и с его чувствами.
- Ну-ну, - улыбнулась мать, - но не забывай, что ты обручена.
* * *
Они целовались…
По ночному Хогвартсу мелькали загадочные тени, а окном светила луна, освещая пол в просторном кабинете и выхватывая из темноты две фигуры.
Парень и девушка. Уизли и Кристалл. Фредерик и Пенелопа.
Сердце обоих сжималось от боли. От того, что они встречаются в последний раз. Они больше не увидятся. Никогда… Этим сказано все…
Судьба их решена: они идут по разным дорогам, и дороги эти, возможно, не сплетутся больше никогда. Так распорядилась жизнь, и они ничего не смогут исправить.
- Пени…
Он посмотрел в ее огромные зеленые глаза, наполненные слезами, и его сердце словно еще раз разодрали на части. Они оба не говорили ни слова, но все понимали и без них. К чему слова, когда сердце говорит вместо разума?
Фред стоял и смотрел на девушку, которую не должен был любить. Он просто не имел на это права. Но теперь все было уже не важно: Перси никогда уже не узнает, что Фред предал его.
А луна все светила, освещая ночное небо…
- Фред…
Она едва сдерживала слезы и смотрела на него, словно бы пытаясь запомнить каждую черточку его лица на всю оставшуюся жизнь… Жизнь, вдали от него.
А луна все светила, серебряным светом купая Хогвартс…
Она хотела лишь поиграть с ним и… полюбила; она хотела только заманить его в ловушку, заставив полюбить себя и… сама попала в его сети; она не должна была делать этого. Играть с чувствами того, которого… любила.
* * *
Они стояли на платформе 9 и 3 четверти в кругу своих семей. Стояли, не смея взглянуть в сторону друг друга. Пенелопа – с няней и сестрой, и Фредерик с родителями и братьями.
- Пени, что это с тобой? Ты вся бледна…
- Нет, ничего, я лишь устала…
- Фред, ты не болен? Ты весь горишь…
- Нет, просто очень душно…
Он не смел бросить на нее ни единого взгляда, пока рядом был Перси, собирая всю свою волю, и стоял, смотря на мать, потому, что не на чем больше было задержать полный тоски и отчаянья взгляд, избежав подробных допросов.
- Со мною что-то не в порядке, дорогой?
- Нет-нет, - поспешно отозвался он, переводя взгляд на землю перед ботинками Перси, - ты… ты… просто… м-м-м… восхитительна… сегодня… - выдавил он и заставил себя улыбнуться ботинкам.
- Ну и дела, мой младший братик не может подобрать слова?
Это был Перси, тот самый Перси. Фред его предал. Это было так давно, но вина не позволяла ему забыть и даже просто взглянуть в глаза брату все это время с тех пор, как Фред признал, что любит, с тех пор, как она ответила «да». Но она была обручена с Перси, а он любил… Он понял, знал ведь, что она играет с ним… и все равно любил…
Это был для них самый чудесный год, но он прошел. Последний год в школе, перед входом во взрослый жестокий и безжалостный мир.
Он стоял, не смея посмотреть в ее сторону, когда рядом был Перси.
Но вот они ушли – Перси и братья, остались только Джордж и мать с отцом.
Фред повернул голову – она смотрела на него. Не сговариваясь, они медленно двинулись навстречу друг другу и замерли, чуть не дойдя полшага.
- Прощай…
Она сказала это одними губами, но это читалось в ее глазах, а он молчал. Боль и вина снова переполнили ее сердце, а в огромных зеленых глазах появились слезы, которые затем скатились по бледным щекам.
- Не надо, - сказал он, - я прошу.
Он вытер ее слезы ладонью, а потом поддался какому-то порыву…
Они целовались…
Теперь уже – в последний раз…
И им было все равно, что Джордж усиленно смотрел в небо, а отец уже в сотый раз завязывал и развязывал шнурок, что няня и сестренка смотрят на них во все глаза, а мать – она-то понимала все – вспоминала, тихо вздыхая, о чем-то своем, давнем.
- Пени! – это звала няня, поглядывая на часы.
Ох уж это время! Оно разлучает людей и разбивает сердца. Оно разрушает любовь…
- Прощай, - теперь уже это прошептал он. «Прощай – глупое слово. До встречи!» - хотелось сказать им, но они молчали.
Последние минуты, проведенные вместе… последний взгляд, последнее прикосновение…
Они еще раз взглянули друг другу в глаза, и разошлись, как дуэлянты, идущие на смерть. Только он шел к своей семье, а она – к выходу с вокзала. Теперь их объединяло лишь одно – они любили…
И в этот день оба вступили во взрослый мир…
***
Она стояла у витрины в одном из магазинов в Косом переулке, изредка сверяясь со списком вещей, которые было необходимо приобрести для своей дочери: в этом году Энни заканчивала школу. Стояло холодное и раннее августовское утро, на улице лишь изредка проходили случайные прохожие. Дул промозглый ветер, но на небе еще сияло летнее солнце.
Внезапно Пенелопа подняла глаза и вздрогнула. Ее сердце забилось быстрее – она не могла не узнать его…
Он стоял, облокотившись на витрину с другой стороны прилавка, и смотрел на нее. Она сразу вспомнила этот взгляд: он узнал ее. Узнал и… не забыл. И она не забыла, хотя прошло восемнадцать лет.
Восемнадцать лет… Это – целая вечность. Так много для двух сердец, которые помнят…
«Вас обслуживает Фредерик Уизли», - прочла она надпись на аккуратной бирочке на его груди.
- Вам помочь? – спросил он, и, как и раньше, от этого голоса внутри у нее все перевернулось, а на ее сердце снова упала невыносимым грузом вина, все это время терзавшая ей душу. Он смотрел на нее совсем, совсем не так, как на клиента. Казалось, с его губ вот-вот сорвется «Пени», но он сдержался.
- Нет-нет, спасибо, - тихо сказала она и оглянулась на выход, чтобы скрыть огромные зеленые глаза, полные слез, и постараться взять себя в руки – нельзя больше причинять ему боль, нельзя… - я… ошиблась э… адресом.
Но он все же увидел ее слезы, и его сердце словно снова разорвали на части , но он опять сдержался: так будет лучше… нам обоим.
Прости, Пени…
- Могу подсказать, - улыбнулся он, но улыбка вышла отнюдь не легкой улыбкой, а на душе снова заскребли миллионы диких котов.
- Не нужно… спасибо, - выдавила она и тоже улыбнулась, правда, улыбка получилась какой-то… виноватой, а глаза снова наполнились слезами. «Прости, Фред, умоляю, прости меня. За все. За все то, в чем виновата именно я», - я… я сама… найду.
И она вышла из магазина, а он долго еще смотрел ей вслед…
***
- Мам, ты знаешь, Фредерика Уизли? – спросила Энни.
С того августовского утра прошло почти две недели.
- Ну… вобщем да, а что? – ответила Пенелопа, разливая чай по чашкам.
- Джеймс – это его сын, я думала, ты знаешь, - удивленно сказала Энни.
- А что за Джеймс? – поинтересовалась мать, печально глядя в окно. За ним сгущались сумерки, луна мягко проливала свой свет на ближайшие дома и купала в серебристых лучах занавески на окнах, - Ах да, прости, твоя новая любовь.
Она хотела добавить «А как же Майкл?», но промолчала.
- Да нет, - поморщилась Энни, - не любовь. Я не собираюсь менять жениха, просто хочу немного поиграть с ним, - она хихикнула, - и с его чувствами…
Чашка выпала из рук матери и разбилась вдребезги, но она не стала собирать осколки, которые уже освещала из окна луна, а вместо этого вспомнила то злосчастное утро на вокзале, когда ей и пришла в голову одна мысль, которая, возможно, являлась самой большой ошибкой в ее жизни, и подошла к дочери. Она пристально посмотрела ей в глаза и, положив руки на плечи, тихо сказала:
- Энни, никогда, слышишь, никогда не играй с чувствами парней, даже если уверена, что не любишь их. Это никогда не кончится хорошо.
Она сказала это, вздохнула, и сердце сразу вспомнило Его. Это было так давно…
Пени вздохнула еще раз и принялась собирать осколки чашки и… своего разбитого сердца…
