Глава 1Предупреждение! Этот фанфик существует больше 10 лет, и вид его изменился за это время. Раньше он включал две сюжетных линии: историю про Седрика Диггори и средневековый сюжет про Салазара Слизерина и Ровену Рейвенкло. Нам пришлось переделать фанфик и разбить его на две истории. Оставить версию с “Кубком Огня” про Элизабет и Седрика – ее вы читаете сейчас. А из сюжета Ровены и Салазара сделать отдельный роман про средневековую Англию. Он носит название Reminiscentia, для него у нас теперь есть отдельный сайт Reminiscentia.ru Ссылка в моем профиле. Почему так получилось, читайте в самой последней главе данного фанфика.
Приятного чтения!
* * *
– Элизабет! – миссис Томпсон заглянула в открытую дверь спальни, теребя в руках кухонное полотенце.
С ней в комнату просочился замечательный запах жарящихся внизу блинчиков. Девушка с каштановыми волосами, кое-как стянутыми резинкой, подняла голову от книги.
– Ты уже собрала вещи? – миссис Томпсон окинула взглядом чемодан на полу, стопку учебников рядом, раскиданные в беспорядке листы и поджала губы. – Поторопись, папа сказал, что к этому времени уже пришлют таксу! – крикнула она уже с лестницы.
Элизабет прислушалась – таксу? Какую еще таксу?
Она неохотно закрыла книгу, положив ее на самый верх качающейся башни из учебников.
В окно неистово барабанил дождь, поэтому в комнате горел свет. Элизабет постояла в задумчивости посреди комнаты, и, вздохнув, принялась собирать листы, как попало разложенные на полу и столе – летние наброски, с половиной из которых скрепя сердце она решила расстаться.
Кое-как сложив их в неровную стопку, девушка одним движением выдвинула нижний ящик стола и засунула в него листы. Теперь можно не волноваться, что мама в ее отсутствие решит навести порядок и доберется до рисунков: своенравный стол Элизабет не всегда открывался даже для своей хозяйки.
Она застегнула чемодан и села сверху, оглядев напоследок комнату; такой чистой ее спальня бывала только в ее отсутствие. Никаких тебе разбросанных подушек, никаких свитков, под которыми погребен стол, никаких набросков и грязных кисточек.
– Расселась, – прошипело зеркало на стене, но Элизабет и ухом не повела – она привыкла не обращать на него внимания. Кто-то давным-давно намертво приклеил его к стене, и наглое зеркало, пользуясь своей абсолютной безнаказанностью, частенько позволяло себе ехидно высказаться в адрес хозяйки.
– Лиззи, спускайся, – донесся снизу взволнованный голос миссис Томпсон, – Спускайся скорее, она ждет!
Элизабет, подхватив чемодан, направилась вниз. Входная дверь была распахнута настежь, из нее в коридор залетали брызги дождя. Элизабет поежилась на пробирающем до костей сквозняке.
– И что за странное название для такого-то устройства, – миссис Томпсон опасливо выглядывала за порог. – Ты видишь что-то общее с таксами?
Элизабет с любопытством взглянула и засмеялась: на подъездной дорожке мигал желтыми шашечками автомобиль.
– Такси, мама, такси, – она одной рукой обняла мать.
– Что ж, это еще более странное название, ох уж эти магглы, все не как у людей, – миссис Томпсон махнула полотенцем, и взгляд ее стал серьезным: – Обещай, что приедешь на Рождество. Тем более, Линн обещала заглянуть к нам этой зимой, устроим тихий домашний праздник.
– Ладно.
Элизабет вздохнула. Она мечтала остаться на Рождество в Хогвартсе, там было веселее, а дома все повторяется из года в год. Конечно, она понимала, что это семейный праздник, и раз приезжает Линн, мамина младшая сестра, ей точно не отвертеться в этот раз.
– А где папа?
– Он не смог вырваться, Лиззи, – нахмурилась миссис Томпсон и грозно поглядела на полотенце, которое все еще держала в руках, словно то было виновато во всех бедах. – Барти заставляет их работать, словно домовых эльфов, особенно после… – она запнулась, – неважно... но если они не выплатят в этом месяце премиальные, пусть знают, я десятки раз говорила Роберту: пора менять работу, – сурово закончила она, уже обнимая дочь. – Обещай, что напишешь, как только вы доберетесь.
– Конечно.
Пока водитель грузил чемодан, Элизабет добежала до машины, успев по дороге изрядно промокнуть. Мама стояла на крыльце под навесом, скрестив руки на груди, и смотрела на нее. Махнув напоследок рукой, Элизабет захлопнула дверцу машины, и та сорвалась с места и вскоре скрылась за пеленой дождя.
По стеклу струились мокрые дорожки, и Лиззи рассеянно наблюдала, как они доползают до края, причудливо изгибаясь и сливаясь в новые ручейки. Вот, и с отцом не попрощалась... Сегодня придет с работы, а ее нет, и никто не будет встречать, потому что мама уже спит, и никто не посидит с ним за поздним ужином.
Элизабет было неприятно это осознавать, но с отцом у них отношения были намного лучше, чем с мамой. Миссис Томпсон была категорична по отношению к дочери, и Элизабет не оставалось ничего другого, как подчиняться. Она изо всех сил старалась быть идеальной дочерью: послушной, внимательной, словом, такой, какой ее хотела видеть мама. Но в глубине души Элизабет чувствовала, что не соответствует маминым представлениям об идеале; она с детства была необщительна, шумным дворовым компаниям предпочитая книги или рисование, не болела ни за одну квиддичную команду, хотя ее отец был ярым болельщиком и мог достать билеты на любой матч. В конце концов, она была обычной – обычной настолько, что миссис Томпсон порой очень хотелось, чтобы ее дочь была поярче. Иногда, сидя на подоконнике своей комнаты одинокими летними вечерами, этого отчаянно хотела и сама Элизабет, но она понимала: изменить себя практически невозможно, если уж природа создала тебя такой.
А еще Элизабет довольно хорошо рисовала, сокурсники даже называли это «о-бал-деть», но миссис Томпсон считала все это художество пустой тратой времени, попыткой убежать от реальности. Она недовольно поджимала губы всякий раз, когда входила в комнату дочери и натыкалась на кипу набросков, приколотых кнопками к стене зарисовок и выстроившиеся в творческом беспорядке на столе баночки с красками. Учебники же всегда стопочкой стояли на тумбочке, и отчетливо было видно, что к ним никто не прикасался.
Придется приехать на Рождество. Родители всегда хотели видеть ее дома на рождественские праздники, но ей безумно хотелось остаться в Хогвартсе, где не нужно будет думать, что ты сделала не так, и где не будет ежедневных ссор и недомолвок…
– Вокзал Кингс-Кросс, – объявил водитель, бросив взгляд через зеркало на заднее сиденье.
– Спасибо, – кивнула Элизабет, встрепенувшись.
В конце концов, все не так плохо. Папа, когда обещает написать, всегда пишет. У него всегда можно спросить совета по любому вопросу. И вообще, впереди – Хогвартс…
Вокзал Кингс-Кросс встретил ее шумным многоголосьем и толпой людей, спешащих в разные стороны. Никто из них не заметил, как девушка с тяжелым чемоданом прошла сквозь стену, разделяющую платформы девять и десять.
Сияющий красный Хогвартс-экспресс, как и все годы до этого, поджидал школьников, выпуская сероватые клубы пара. На платформе девять и три четверти в этот раз было не так людно: моросил дождь, кое-кто, стоя под зонтом, прощался с родными, остальные норовили поскорее зайти в купе и уже из окна махать провожающим.
Элизабет огляделась, спрятавшись под капюшоном плаща от дождя, который все равно попадал за шиворот. Она немного нервничала: обычно родители провожали ее на поезд, а сейчас здесь ее должен был встретить друг, однако, его почему-то нигде не было видно. В одном из окон красивая черноволосая девочка махала родителям. Поймав взгляд Элизабет, она заулыбалась:
– Эй, Лиззи! Чего ты там мокнешь, иди сюда, в купе.
И Элизабет улыбнулась в ответ, еще раз оглянулась в поисках знакомого мальчишеского лица, и, не успокоившись до конца, поспешила в поезд.
– Ну, как лето? – спросила Чжоу Чанг, не успела Лиззи войти в купе. Поезд уже тронулся, медленно набирая ход, и Чжоу, глянув напоследок на родителей, которые остались на платформе, торопливо захлопнула окно. Стол был забрызган дождем.
– В общем, неплохо, – ответила Элизабет, пристраивая свои вещи и садясь напротив Чжоу.
В глубине души Лиззи была не слишком высокого мнения о ней и ее компании, и, как это ни странно, живя в одной спальне, они за все годы так и не подружились. Чжоу, как считала Элизабет, была из тех, кто всегда оказывался в центре внимания и в курсе всех событий. Она была совершенно не близким по духу человеком для Элизабет, ей нравились другие вещи, они будто говорили на разных языках, и все же в последнее время, еще до каникул, Чжоу явно пыталась с ней сдружиться.
– А у меня лето прошло просто отлично, – весело поделилась Чжоу. – Один только Чемпионат мира по квиддичу чего стоит…
Не успела Элизабет ответить, как дверь купе распахнулась, и ввалились (другого слова не подберешь) еще четверо пятикурсниц.
Мариэтта Эджком, девушка со светлыми кудрявыми волосами, сразу же пристроилась около Чжоу. Кира Стивенс, высокая девушка с ухоженным видом, улыбнувшись, села рядом с Элизабет. Дора Девис, чуть полноватая, но не менее симпатичная, весело помахала им с Чжоу. Замыкала процессию Аннет Бонне с болезненно-бледным лицом и большими печальными глазами. Аннет была весьма капризной особой и никогда, кажется, не уставала напоминать о своих французских корнях.
– Кто тут говорил о Чемпионате мира по квиддичу? – живо поинтересовалась Дора.
– О, по-моему, во всех купе сейчас говорят только о нем, – сказала Кира, стягивая резинкой темные волосы.
– А о чем еще стоит говорить? – искренне удивилась Чжоу. – Вы не поверите, что я там видела, сейчас, – она порылась в сумке и извлекла из нее фигурку, которая, сдвинув брови, важно прошлась по ее ладони. – Виктор Крам! Мерлин мой, как он летает!
Элизабет поспешила спрятать улыбку, притворившись, что поперхнулась.
Девочки с восторгом рассматривали болгарского ловца. Кира кивнула – она тоже была на Чемпионате.
– Он пролетел прямо мимо меня! Я видела его так близко, почти как вас! – воскликнула Чжоу под восхищенный возглас Мариэтты.
Элизабет отвернулась к окну, не принимая участия в общем разговоре.
Небо основательно затянуло тучами, и стена никак не кончающегося ливня плотной пеленой закрыла проплывающий мимо пейзаж. В вагоне уже к полудню зажгли свет. Мимо проносились деревья и фонарные столбы, мелькали пастбища и редкие домики, а Элизабет с тоской думала о том, что ее ожидает на редкость изматывающий путь к Хогвартсу, заполненный разговорами о квиддиче и сплетнями о мальчиках. Она уже жалела, что согласилась на приглашение Чжоу, ей хотелось бы сейчас оказаться в менее шумной компании.
Вскоре проехала тележка с едой. Вяло прислушиваясь к общему разговору (сейчас он шел о том, кто каких знакомых встретил на Чемпионате), Элизабет развернула припасенную газету – все никак не находила времени прочитать ее. Это был «Ежедневный пророк» почти недельной давности:
«КОШМАРНЫЕ СЦЕНЫ НА ЧЕМПИОНАТЕ МИРА ПО КВИДДИЧУ
Напуганные до смерти колдуны и колдуньи, надеявшиеся, что Министерство Магии развеет их треволнения, жестоко ошиблись…»
Элизабет нахмурилась. События казались не самыми радостными, особенно из-под пера Риты Скиттер. Ее мерзкие статейки были причиной тому, что отец сутками пропадал на работе. Неудивительно, что после таких заявлений все Министерство стоит на ушах. Отец ничего толком не рассказывал, а может, просто не хотел рассказывать, хотя работал, можно сказать, в центре событий – в Отделе магических игр и спорта. Элизабет задумчиво откусила от шоколадной лягушки лапку и покосилась на соседок: либо она все пропустила, либо они и не вспомнили о произошедшем на Чемпионате.
– Угадайте, кого я видела на платформе, – сказала Мариэтта. – Кевина Энтвистле! И угадайте что? – она округлила глаза, став похожей на какую-то диковинную рыбу. Элизабет удержалась, чтобы не хихикнуть. – Его, кажется, назначили старостой!
– Ты шутишь! – воскликнула Чжоу, повернувшись к ней. – А я все гадала, кого же…
– Я уверена, что староста среди девочек – Изабель, – хмыкнула Дора, и все кивнули.
– Но Кевин! Он же… такой… – Чжоу смутилась.
– Необязательный, – вставила Аннет, которая внимательно слушала их разговор.
– Взбалмошный, – поправила Кира.
Лиззи поборола тяжелый вздох. Казалось, что прошла целая вечность, когда поезд, наконец, остановился на станции Хогсмид, встретившей их дождливой темнотой и раскатами грома.
Вместе с девочками, поплотнее кутаясь в плащ, Элизабет пробиралась сквозь общую суету к каретам. Кто-то схватил ее за руку, и Лиззи резко обернулась, заморгав – бьющие по лицу капли едва позволяли различить в темноте знакомое лицо. Она широко улыбнулась и порывисто обняла промокшего насквозь парня.
– Прости, что не встретил на вокзале, – улыбаясь, сказал Седрик Диггори, пытаясь перекрыть шум дождя и восклицания студентов, спешащих мимо них. – Чуть не опоздал на поезд. А потом меня затащили в купе старост. Ты как?
Она лишь покачала головой, отбросив с лица мокрые волосы:
– Ничего, у меня все нормально. Встретимся как обычно?
Он кивнул, легонько подтолкнув Элизабет к каретам, и она, успокоенная, полезла внутрь.
* * *
Ужин подошел к концу, и Большой зал наполнился возбужденными голосами студентов. Ученики Рейвенкло выходили из-за стола, чтобы в общей суматохе отыскать сокурсников и старосту и дружной командой отправиться спать. Элизабет, немного нервничая, бросила взгляд в дальний конец стола – Кевин Энтвистле, новоиспеченный староста, на лице которого было написано большое желание немедленно, в первых рядах, отправиться спать, наблюдал за Изабель Макдугал, властным голосом подзывавшей первоклашек. Ну конечно, хмыкнула Элизабет, дорвалась, наконец, до власти.
– Лиззи, ты с нами? – окликнула ее Чжоу, и Элизабет ничего не оставалось, как последовать за ней. Рейвенкловские девушки стали протискиваться сквозь толпу к выходу.
На полпути к гостиной Элизабет хлопнула себя по лбу, надеясь, что в ней есть хоть крохи актерского таланта:
– Я забыла сумку! – взволнованно воскликнула она. – Придется вернуться.
– Могу сходить с тобой, – предложила Кира.
– Ой, нет, не стоит, – отмахнулась Элизабет, благодарно улыбнувшись, и поспешила в обратном направлении – навстречу потоку школьников.
Спустилась на пару этажей и незаметно свернула в боковой проход. В этот раз все оказалось куда легче, подумала она, переведя дух. В прошлом году пришлось изловчиться, чтобы ускользнуть от бдительного ока старосты.
Элизабет торопливо проходила тихие и темные в это время суток коридоры; в одном из них свернула налево, затем еще раз, пока не остановилась перед портретом некрасивой барышни в кремовом платье. Та еще не спала, теребила в руках веер и как всегда исподлобья изучала Элизабет. Кажется, барышня была немая, потому что за все время, что Элизабет ходила сюда, она не услышала от нее ни слова.
Девушка присела в реверансе перед знакомым до мелочей портретом:
– Добрый вечер.
Барышня с грустным лицом присела в ответ, и портрет отъехал в сторону, освобождая проход в последний коридор.
Слабые отголоски возбужденных разговоров студентов, восклицания первокурсников и строгие голоса старост, провожающих новичков в их спальни, едва доносились сюда. Элизабет сидела на широком подоконнике в тупике короткого полутемного коридорчика.
Здесь было прохладно, в большое окно тихо стучался дождь, и даже пахло по-особенному: уютом, Хогвартсом и приключениями. Девушка смотрела сквозь витраж в темноту и думала о том, что им предстоит весьма насыщенный разговор. Тот же Тремудрый Турнир, о котором сказал за ужином директор, произвел настоящий фурор среди студентов. Отец еще дома рассказывал о нем, и Элизабет, не особо любящая всякого рода состязания, отнеслась к этому прохладно. Но, наверное, для Хогвартса это было большое событие.
Она прочертила пальцем замысловатый узор на стекле и взглянула на часы. Время поджимало, ей нужно было идти, иначе ее исчезновение заметили бы… почему он не появляется?
Наконец, она услышала отдаленное эхо шагов, и сердце забилось сильнее от странного волнения и переполняющей радости. Но Элизабет лишь улыбнулась, продолжая смотреть в окно, и произнесла, когда шаги замерли около нее:
– Ты опоздал на двадцать минут.
– Я знаю, – ответил знакомый голос.
Элизабет резко обернулась:
– Честное слово, если бы я была твоей подружкой, я бы давно тебя бросила! – засмеялась и порывисто обняла того, по кому скучала все лето.
Седрик совсем не изменился, отметила она: те же синие глаза с хитринкой, слегка взъерошенные русые волосы, теперь, правда, подстриженные чуть по-другому, те же черты лица. Вот только вырос на пару дюймов, чуть похудел…
– Прекращай меня рассматривать, – сказал юноша, усаживаясь рядом на подоконник и привычным жестом кидая вниз свою сумку. – Прости, что я поздно, Нейл пристал уже в спальне, что-то насчет Чемпионата… Все пытается вызнать.
– О чем ты? – Элизабет внимательно посмотрела на него.
– Отец, – коротко ответил он, – они знают, что отец был в центре всего, что там происходило – помнишь, я писал тебе, – так вот, кое-кто жаждет услышать подробности. Но какие подробности, если я сам толком ничего не знаю?
Элизабет кивнула. Она тысячу раз перечитывала его последнее письмо: Седрик полагал, что она будет волноваться, когда узнает о произошедшем на Чемпионате из прессы, поэтому поспешил успокоить заранее.
Девушка поежилась, вдруг ощутив идущий от окна сквозняк, и неосознанно бросила взгляд в темноту за спиной.
– Пожиратели смерти? – спросила она.
Парень пожал плечами.
– Кто может с уверенностью утверждать? Отец говорит, бред это все, но, может быть, он просто маму хотел успокоить…
– Кстати, – повернулся он к ней, – передай своему отцу огромное спасибо за билеты, сам Чемпионат был потрясающим.
Но Элизабет скорчила рожицу в ответ:
– Обязательно передам, только избавь меня от подробностей про квиддич, я довольно наслушалась в поезде.
Седрик рассмеялся и слегка толкнул ее в бок.
– Ладно, не будем о Чемпионате, – улыбнулся парень, – лучше поделись, как провела последнюю неделю?
– Рисовала, – Лиззи пожала плечами, – ну, что еще… Дописала, наконец, сочинение по Трансфигурации. Собиралась. Не смейся! Чемодан я собрала, кажется еще в прошлую пятницу. Ты же знаешь маму, ей не угодишь…
– О, да уж. Помнишь, как я гостил у вас прошлым летом? – Седрик ухмыльнулся, поглядывая на Элизабет. – Твоя мама все время пыталась мне намекнуть, чтобы я подарил тебе цветы. Я только потом сообразил, что к чему.
– Прости за это. Она спит и видит, что у меня появится ухажер, и тогда я буду нормальная, как все остальные. – Элизабет поморщилась, когда он засмеялся. – Она, кажется, совсем сошла с ума. Немудрено, когда все время сидишь дома… Работа ее хоть как-то отвлекала.
– Слушай, – произнес он, будто кое-что вспомнил, – а как тебе моя новая прическа? Мама говорит, я теперь похож на мачо.
Седрик Диггори взлохматил волосы. Лиззи хитро прищурилась:
– Мне ты напоминаешь нашего нового профессора, как его там? Только в молодости.
– Грюм, – усмехнулся он, – тот еще экземпляр.
– Мне он показался вполне симпатичным… Особенно его крутящийся глаз.
Собеседник с немалым удивлением воззрился на Элизабет, и она, не выдержав, фыркнула. Их смех нарушил ночную тишину коридора.
Они помолчали. Рассказать нужно было много, очень много. Но время близилось к полуночи, и им нужно было уходить. Элизабет решила сразу перейти к теме, которая волновала ее больше всего.
– А что насчет Тремудрого Турнира? – осторожно спросила она, прислоняясь спиной к стене. Она краем глаза следила за другом детства.
Тот лишь закатил глаза:
– Поверить не могу, что они убрали квиддич…
– Ну, квиддич квиддичем, а все-таки… – Элизабет пристально вгляделась в его лицо: – Не стоит увиливать, я тебя насквозь вижу, ведь ты еще летом решил подать заявку, как только о нем узнал, так?
– Ты что, усиленно занялась Прорицанием или читаешь мысли?
Элизабет не улыбнулась, лишь опустила взгляд на собственные руки.
– Тебе не кажется, что все эти дела с Турниром больше опасны, чем интересны?
– Особенно для тех, кто будет в нем участвовать, – полушутливо-полусерьезно ответил Седрик, глядя смеющимися глазами на помрачневшую Элизабет, и, поняв, что она теперь не отстанет, примиряюще поднял руки. – Хорошо. Ты права. Я давно решил подать заявку на участие. А вообще, не будь занудой, Лиззи, – он спрыгнул с подоконника, поднял свою сумку и одной рукой приобнял насупившуюся девушку. – И попридержи фестралов, пока Кубок не выберет меня – вот тогда я готов выслушать хоть десять лекций на тему «безопасность».
Он усмехнулся, а Элизабет, ткнув в него пальцем, набрала в грудь побольше воздуха. Парень замер, ожидая очередного выпада.
– Попробуй только не поделиться выигрышем, – выдохнула она.
Они переглянулись и рассмеялись, наполнив коридор звонким эхом. Он поймал ее руку и бросил взгляд на часы.
– Пора уходить. Скоро Филч начнет бродить по коридорам.
Элизабет кивнула. За время учебы они уже успели изучить расписание обходов школьного завхоза, поэтому оба понимали, что задерживаться тут после десяти не имеет смысла. В день приезда учеников Филч выходит на охоту как раз в начале одиннадцатого.
Они не спеша вышли на главную лестницу, где им пришлось распрощаться.
– Ладно, еще увидимся.
– Ага.
По-дружески тепло улыбнулись друг другу, и в глазах парня заплясали счастливые огоньки.
– Я так скучал, Лиззи, ужасно, – Седрик обнял ее, по-братски взлохматив ей волосы, так что Элизабет вновь почувствовала себя маленькой девочкой. – Здорово, что мы снова здесь, а?
– Да, – хитро улыбнулась в ответ Элизабет. – Я готова терпеть тебя еще один год.
– Ладно… я пойду, – парень усмехнулся в полумраке коридора и направился вниз. Элизабет поспешила вверх по боковой лестнице.
– Седрик! – обернувшись, крикнула она. Он оглянулся, остановившись на середине лестницы. – Тебе все-таки очень идет эта прическа.
Седрик Диггори улыбнулся, неопределенно махнул рукой и побежал вниз.
