Портрет победителя

Пролог

Знаешь,Китнисс, проживи ты хоть сотню жизней, и тогда не заслужишь такого парня (с) Хеймитч Эбернети.




Главное, не кто ты есть, а кем тебя видят…

Этот принцип новый Главный Распорядитель Голодных Игр, глава информационного вещания Капитолия, почетный сенатор Плутарх Хавенсби постоянно внушал подчиненным. За годы его работы на телевидении эти слова стали притчей во языцех всех капитолийцев, так или иначе связанных с шоу-бизнесом и телерадиовещанием. Но для сенатора это были не просто слова - это было первое и главное правило его собственной жизни. Никто не знал, кем был Плутарх Хавенсби на самом деле. Друзья, враги, коллеги, подчиненные, любовницы, телезрители, менторы, трибуты – каждый видел сенатора только с одной, предназначенной для него стороны.

Некоторые, например, президент Сноу, видели гораздо больше… но тоже далеко не все.

Однако сам Плутарх предпочитал знать о людях всю их подноготную. И имел для этого неограниченные возможности – потому что каждый год, в течение месяца по завершении Голодных Игр, лично составлял для Президента портрет очередного победителя.

Но в этом году перед ним лежал не один, а целых два портрета, и сегодня он должен был передать их Президенту. Как делал это на протяжении многих лет.

Вот только впервые в жизни он не мог решиться. После того, как свел воедино данные и увидел общую картину, сенатор уже несколько часов находился в полной растерянности. Немудрено, ведь он представлял, что информация, попавшая в его руки, могла бы изменить окружающий мир – кровавый, жестокий, порочный, омерзительный… но такой привычный. Все хрупкое равновесие этого мира могло быть нарушено, и это зависело только от того, как он, Плутарх Хавенсби, сейчас воспользуется полученной информацией. Да, он может отдать президенту оба портрета – и все останется, как есть… а может сделать так, что президент никогда не узнает истины. Несомненно, риск велик – в случае провала ему обеспечена медленная и мучительная казнь в прямом эфире… но что будет, если все получится? Страну разрушит огонь революции, погибнут тысячи людей… Где гарантии, что на осколках прежней жизни возможно будет построить новую?

Пожалуй, шансов на благополучный исход этой затеи еще меньше, чем у участников его культового шоу… хотя у того, кто стал причиной размышлений сенатора, тоже не было шансов.

И, тем не менее – перед Плутархом лежал его портрет. Портрет победителя.

Эта мысль перевесила чашу сомнений, и он решился. Расчетливый, изворотливый и циничный Хавенсби чувствовал сейчас себя трибутом, готовым сойти со стартового диска. В нем словно включился обратный отсчет, в котором секунды отсчитывали его жизнь и жизнь всего Капитолия. Всего Панема.

Он убрал один из портретов в сейф, другой упаковал в стандартный конверт с грифом «Совершенно секретно, лично президенту» и решительно поднял трубку.

- Господин президент, портрет победителя Семьдесят четвертых Игр Китнисс Эвердин готов и через десять минут будет у вас. Поскольку, согласно вашему распоряжению, все аналитики были брошены на разработку Огненной Китнисс, портрет Пита Мелларка будет завершен через неделю… там, собственно, ничего существенного, можно сказать, мальчишка выжил случайно.

Главное, не кто ты есть, а кем тебя видят…

Стартовый гонг прозвучал. Плутарх Хавенсби начал свою игру.