I— И что он вам ответил?
— Ничего, — голос господина премьер-министра вкрадчив и задумчив. — Он исчез прежде, чем я успел сделать ему это предложение. И вы, виконт Алзей, мне его найдете.
— Но почему именно его?..
Господин Бассианус внутренне усмехается, слыша лёгкие нотки ревности в тоне своего особого порученца.
«Не ревнуй, мальчик, — хочется сказать старику. — Такие, как ты, мальчик, вырастают во влиятельнейших людей этого мира. Сильных, умных, расчетливых, достаточно жестких, чтобы в случае необходимости пройти по головам, и достаточно выдержанных, чтобы не делать этого без самой крайней необходимости. А такие, как… — Мариус вспоминает глаза человека, рассказавшего ему о гибели дочери. — Такие, как он, становятся идеальным оружием, вернейшими цепными псами — для тех, кто сумеет их приручить. Вряд ли они могут стать даже просто людьми. Каждому свое».
Но, разумеется, это всё — не слова... и даже не мысли господина премьер-министра.
— Привет, — тяжеленная пинтовая кружка без лишних слов бухается на стол, пиво выплескивается на светлое дерево, оседая темной лужицей и клочком медленно тающей пены.
На самом деле Уокер уже который час кряду наблюдает за этим столом, точнее, за сидящим за ним парнем — лет двадцати на вид, в измятом пилотском комбинезоне, которые так любят эти чокнутые норикийцы. Наблюдает, пытаясь понять, насколько фатально набрехали рекомендации и кому следует открутить за них голову. «Мирабелле» в небо меньше чем через сутки. Старик Оуэн свалился с какой-то из своих многочисленных болячек и, похоже, против обыкновения встанет не скоро. А присоветованный не иначе, как в насмешку, приятелями из Норикии навигатор на поверку оказывается тощим молокососом, тихо надирающимся в вонючем кабаке. Ну ладно, положим, кабак не вонючий, и пиво тут отменное. Но молокосос от этого молокососом быть не перестанет. И сидит он тут явно не первый день, а может — и не первую неделю. И если все время пьет столько же, сколько последние несколько часов… Пьяниц Уокер не любил, справедливо полагая безответственными слабаками. Но не могла же на пустом месте взяться или вовсе быть чьей-то дурацкой шуткой репутация отличного пилота, и, что было Уокеру сейчас более ценно, человека образованного, сведущего именно в корабельной науке, в том числе и в навигации.
«А-а, ладно, — подумал капитан «Мирабеллы», опуская кружку на стол перед предполагаемым штурманом, — всё одно, других вариантов нет и не предвидится».
Юнец поднял голову от рюмки с мутноватой жидкостью. Рожа оправдывала нерадужные предчувствия: щетины на неделю, совсем еще свежий шрам — через всю левую щеку и дальше к виску. И смотрел парень не на незваного собеседника, а будто насквозь. Уокеру даже стало как-то неприятно, хотя уж как только на него не пялились, за двадцать-то лет в небе. А поди ж ты... Да, глаза у пилота были неприятные. Будто мутные немытые стекла в глазницы вставили. Капитан поморщился, отгоняя нежданное наваждение. «Мне с этой рожи воды не пить. Главное, чтобы дело знал и не дурил». С последним, впрочем, могли выйти некоторые осложнения, судя по количеству пустых бутылок вокруг.
— Роу ты будешь? — поинтересовался Уокер, выдержав долгий взгляд и плюхнувшись на расхлябанный деревянный стул напротив.
— И что, — без малейшей интонации откликнулся парень. Голос у него оказался негромкий и сиплый, будто сорванный. И, как ни странно, вроде бы трезвый.
— Дело есть, — усмехнулся капитан. — Ты, говорят, пилот отменный и науки знаешь.
— Кто… — не то сказал, не то спросил — не меняя тона и не спуская с собеседника все того же неприятного взгляда.
— Да люди, — неопределенно помахал в воздухе широченной мозолистой ладонью Уокер. — Хорошие люди. Норикийцы.
Парень молчал, как будто ему было совершенно плевать на происходящее.
— Так вот, — без тени смущения продолжил капитан. — Мне на «Мирабеллу», она тут в третьем доке пришвартована, нужен навигатор. Пока на один рейс. А там посмотрим. Платой не обижу, Уокер не скупердяй какой вельможный, это тебе тут всякий скажет. Выходим завтра утром. Что скажешь?
Молокосос продолжал пялиться, потом все же изволил открыть рот:
— Куда рейс.
— Сначала за грузом в Горизонтальную, повисим там дней несколько, а потом прямиком на Адельфу. Недельки за две обернемся.
— Контрабанда.
Уокер хмыкнул:
— А тебе разница есть?
— Никакой.
«Не вышло», — подумал Уокер.
— Я согласен, — сказал Роу, легко поднялся из-за стола и совершенно трезвой походкой направился к выходу.
— Мда, — констатировал капитан «Мирабеллы» и крикнул в сторону стойки: — Эй! Пива!
На следующее утро Роу явился в третий док еще засветло. Вместо давешнего комбинезона на парне была черная рубашка будто с чужого плеча и полотняные брюки. «Мирабелла» — тихоходное, на первый и не слишком-то опытный взгляд, грузовое судно среднего тоннажа — дремала, тихо покачиваясь у причальной стенки на чуть заметном утреннем ветерке. Норикиец подошел к покатому боку, осторожно тронул пальцами холодноватый металл и, постояв так с минуту, направился к сходням.
