Глава 1На улице июнь. Лето в самом рассвете. Свобода опьяняет. Солнце роняет свои лучи на стекла машины, отражая зайчиков, которые прыгают и убегают на обочину, теряясь в придорожной пыли.
Свобода.
Странное чувство. Я никогда ее не понимала. Мне нравилось быть зависимой: от школы, от родителей, от окружающих, от всяких обязанностей, обстоятельств и событий. Так мне казалось, что я – нужная.
А сейчас адреналин бешено выбрасывается в кровь, сердце стучит на предельной скорости, а рядом со мной – самые близкие люди, две сумки в багажнике, где только пара вещей, несколько бутербродов и немного денег; впереди длинная дорога, а в ближайшем будущем – бескрайнее море.
Солнце палит нещадно. Полдень, каких было за семнадцать лет жизни множество, но этот, – самый особенный, выдался по-настоящему сжигающим.
Дима открывает окно, свежий воздух почти не помогает, даже на улице он раскаленный и пропитанный духотой, потом и трассой.
В ушах только звук мотора и тихая музыка, доносящаяся из магнитофона.
Запах дорожной пыли.
Но нам это нравится.
Телефоны отключены вторые сутки, меня это не волнует пока: нас будут искать, я знаю. Две несовершеннолетние девушки сбежали неизвестно куда. Димам достанется меньше всех – они уже взрослые: один только окончил школу, а другому уже двадцать, он студент, но мало кто знает, какие они оболтусы, им контроль нужен больше, чем нам с Томкой. Но это дела не меняет – по возвращению меня ждет домашний арест без шанса на амнистию. Но мне все равно.
Есть только сейчас. Есть только мы. А о том, что будет потом, я подумаю после.
- Тань, дай воды, - просит с заднего сидения Тома.
Я тянусь к лежащей рядом бутылке минеральной воды, купленной в какой-то придорожной забегаловке, и отдаю ей.
Горло сохнет не то от жажды, не то от пыли, не то от летнего зноя.
- Остановимся? – хриплым от долгого молчания голосом спрашивает Дима, и я только сейчас замечаю впереди заброшенную железную дорогу и желтую, выжженную солнцем поляну.
- Пожалуй, - соглашаюсь я.
Машина тормозит со скрежетом: мелкие камни, насыпи, по бокам трассы.
Дима ставит машину на самой поляне, отъезжая от дороги, где то и дело снуют большие груженые фуры.
От долгого сидения затекли ноги, от продолжительной езды немного шатает, от гулкого постоянного звука мотора звенит в ушах, но я счастлива.
- Жарко, - тихо говорит Тома и машет рукой, будто ее спасет это от солнца.
- Может, зря мы это? – грустно выдыхает Димка и хочет добавить что-то ещё, но замолкает.
- Не зря, - второй Дима выходит из машины, неся в руках плед яркого цвета, как и все вокруг, и расстилает его на желтую траву.
Я тоже думаю, что не зря.
Мы молоды, мы свободные. Нас ждет море. Мне хорошо. Так выглядят крылья, верно?
Я спешу к багажнику и достаю оттуда наш обед на сегодня: ничего особенного – пара бутербродов, сделанных на скорую руку из купленной вчера колбасы и захваченного из дома хлеба, и очередная, сотая за день, бутылка минералки.
Мы уплетаем за обе щеки – голода в дороге не чувствуется, но при виде еды желудок болезненно сжимается, и бутербродов нам маловато, но это всех, кроме многострадальных желудков, устраивает.
Нам хорошо. Зеленые березы, скучные будни и однообразные каникулы остались позади – это не может не радовать. У нас есть только мы и эта опаляющая, как солнце, свобода.
Наевшись, мы валяемся на пледе. Я, устроившись у Димки на коленях, слежу за какой-то букашкой, лениво ползущей по сожженной травинке, Дима крутит в руках свой мобильник. Я его не вижу, но догадываюсь, что он снова серьезен и задумчив сейчас.
- Включить или нет?- спрашивает.
Вдалеке слышится заливистый Томкин смех и громкий Димкин голос. Повернув голову, замечаю их, бегущих по железной дороге. Неугомонные. Томкин легкий сарафан раздувается, подпрыгивает от ветра, она кажется такой летящей, летней; она похожа на Жар-птицу и кричит: «Не догонишь!» Но
Дима хватает ее в охапку и прижимает к себе. Смеются.
Поднимаю глаза и смотрю на своего Димку.
- Нет, - уверенно говорю я.
Я просто знаю, что все делаем правильно, хотя бы потому, что за эти два дня пути Дима больше улыбался и хохотал, чем за все время, что я его знала прежде. А для того, чтобы стереть грусть с его лица, я бы отправилась и на край света.
- Ты счастлив? – тихо спрашиваю я, не думая, что он услышит.
Время уже перевалило за два часа дня, солнце покидает зенит, и нам снова пора в путь.
Но мы не торопимся. У нас времени столько, сколько захотим. А именно – целая жизнь.
