ПРОЛОГ- Клэр, я не собираюсь в этом участвовать, понятно? Это не стоит того, чтобы так рисковать!
Лорен смотрит на меня, как на сумасшедшую. Хотя, я наверно и вправду сумасшедшая, раз из-за нехватки денег способна пойти на убийство.
- Ло, ну как ты не понимаешь?! – однако я продолжаю гнуть свою линию. – Мы в безвыходном положении, нам просто ничего не остается, кроме как…
- Я не хочу становиться убийцей, — цедит она, сузив глаза. – Никогда.
«У нее глаза, как у кошки, — такие же зеленые и хитрые», — мелькает в голове дурацкая мысль.
- И тебе не советую, — продолжает Лорен. – Честно говоря, никогда не думала, что ты можешь быть на такое способна.
- Я тоже не думала, — говорю я спокойно, хотя внутри все кипит. – Но времена меняются,
сестренка.
Лорен лишь досадливо дергает уголком рта. И уходит. Понятия не имею, куда, но я даже не пытаюсь ее остановить. Чертова святоша. Дура.
Ненавижу.
ГЛАВА 1.
Гадкая непослушная девчонка.
С детства я слышала это определение к себе. С течением времени оно видоизменялось, конечно, но смысл неизменно оставался тем же. Но они не были не правы. Я действительно была не самым лучшим на свете ребенком. Дралась с мальчишками, воровала у других детей их игрушки, вроде потрепанного облезлого кролика или старой деревянной лошадки, с которой давным-давно слезла вся краска. Меня никто никогда не любил. Во всяком случае, мне так казалось. Не то, чтобы приютских воспитанников вообще кто-то любил, но у некоторых воспитателей были свои любимчики. Я же никогда не была ничьей любимицей.
О своих родителях я мало что знала, ведь попала в детский дом в самом раннем детстве. Я даже не помню того дня, когда я впервые очутилась в этом месте. Честно, не помню. И родителей своих тоже не помню. У меня даже нет их фотографий. Я лишь знаю, что они погибли в автокатастрофе, а я, видимо, каким-то чудесным образом выжила. Это странно, потому что тогда мне было меньше трех лет. Других родственников у меня, видимо, не было, а даже если и были, то не захотели меня удочерять. Так я и попала в приют, абсолютно ничего не зная о своих корнях.
Я долгое время чувствовала себя никем нелюбимой и никому ненужной, но я к этому привыкла, ведь другой жизни просто не знала. Так было, пока не появилась она.
Мне тогда было тринадцать лет. Ей – одиннадцать, — но тогда это считалось огромной разницей в возрасте. У нее были большие зеленые глаза, такие по-детски наивные, и золотые кудряшки. Еще она была новенькой в приюте, а звали ее, как я позже выяснила, Лорен. Ее заселили почему-то именно ко мне в комнату, чему я несказанно удивилась, ведь миссис Брэйман – начальница приюта, которая меня просто не переносила – клялась, что к поганой девчонке, вроде меня, она никогда никого не заселит, потому что тогда я «пагубно буду влиять на ребенка». Не сказать, чтобы я сильно огорчилась ее заявлению, ведь теперь комната была в моем и только моем распоряжении. Только эта Лорен все испортила своим появлением.
- Все комнаты заняты. Поэтому мне и пришлось поселить бедную девочку к тебе.
Временно, — последнее слово миссис Брэйман намеренно выделила и, брезгливо осмотрев меня, пошла по каким-то своим бесконечным делам.
Но мне все равно не нравилось это временное соседство с
бедной девочкой Лорен. Честно говоря, мне было ее совершенно не жалко. Наверно просто потому, что я не понимала, как можно постоянно реветь из-за того, что у тебя погибли родители. У меня они тоже погибли, но я же не реву. Однажды, когда Лорен в очередной раз «распустила сопли», я ударила ее – легонько, по плечу. Тогда она перестала реветь. Навсегда. Честно, я больше никогда не видела, чтобы она плакала. Во всяком случае, при мне. А от меня она с тех пор не отходила, что жутко раздражало. Пыталась подружиться, по какой-то одной известной ей причине тянулась ко мне. А я не понимала этого, ведь я вела себя с ней довольно жестко, а она из-за этого как будто еще сильнее хотела со мной подружиться.
- Ты малявка, а я не вожусь с малявками, — сказала я ей как-то раз, когда она спросила, почему я не хочу с ней дружить.
На самом деле, я сказала не совсем правду. На самом деле, я завидовала Лорен, ведь до одиннадцати лет она жила с родителями и не видела того, что видела я. Еще у Лорен было много красивых платьев, оставшихся с «хороших» времен. Мне о таких не приходилось и мечтать. И, наконец, Лорен, как свою родную дочь, опекала миссис Брэйман. Она носилась с ней, как курица-наседка носится со своим потомством. Мне же, сколько себя помню, такого внимания никогда не уделялось. Начальница приюта и другие воспитатели всегда отзывались обо мне пренебрежительно, как о бесполезном в хозяйстве предмете, а Лорен берегли как зеницу ока. Ну, конечно, ведь она такая милая, хорошая девочка, которая может попасть под мое «пагубное влияние», и тогда все –
бедняжка будет потеряна и больше никогда не сможет стать такой, какой была прежде.
Тогда-то я и возненавидела ее.
***
- Можно я расскажу тебе свой секрет?
Ко мне впервые обращались с подобной фразой, поэтому я даже оторопела немного. Это было неожиданно и очень по-странному прозвучало. А потом до меня дошло, что Лорен снова пытается набиться ко мне в друзья. Черт! Но ведь ее же уже выселили из моей комнаты, что ей еще от меня надо?
- Зачем? – как можно более грубо спросила я. А зачем любезничать с этой глупой малявкой?
- Мне больше некому рассказывать, — она пожала плечами.
- Зачем тебе вообще понадобилось кому-то это рассказывать?
- Но ведь секретами делятся с теми, кому доверяют.
Я замерла. Какое, к чертовой матери, доверие? Мы в приюте!
Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух. Но Лорен невозмутимо смотрела на меня, и мне в какой-то миг снова захотелось врезать ей, чтобы не строила из себя самую умную. Я с трудом сдержалась, чтобы не сделать этого. А то еще нажалуется миссис Брэйман…
Тогда я сказала первое, что пришло в голову:
- Отвали.
Впрочем, я действительно хотела, чтобы она отстала от меня со своими дурацкими вопросами.
- Хорошо.
Она ушла, но я знала, что это ненадолго.
***
Я никогда не осознавала, насколько глубокий духовный смысл заложен в таком простом и нехитром обращении как «сестренка». У меня никогда не было ни братьев, ни сестер, и мне сложно было себе представить, каково это – иметь их. Родных и любящих брата и сестру.
У Лорен была сестра. Младшая. Но Лорен говорила мне как-то, что сейчас ее сестры уже нет на этом свете. Это прозвучало как-то грустно и по-особому печально. Тогда я впервые почувствовала, что сочувствую Лорен. Я никогда прежде не ощущала ничего подобного и сказала об этом ей. А она в ответ сказала что-то вроде: «Ты будешь моей сестрой?». Я не очень поняла весь смысл ее вопроса, но все равно согласилась.
Быть чьей-то сестрой приятно. Даже если этим кем-то является надоедливая мелкая девчонка из одного с тобой приюта.
