Прощайте, герр Заурих

Глава 1

Пуля попала в стену, брызнув осколками кирпича и оцарапав бровь. Стерев выступившую кровь рукавом пиджака, когда-то чёрного, а теперь посеревшего от пыли, Зайцев рывком поднялся на ноги, одновременно высматривая среди обломков зданий возможное укрытие. Когда-то красивый, величественный, но полный ненависти город теперь лежал в руинах. Берлинская наступательная операция шла полным ходом, а майор Зайцев невольно оказался между молотом и наковальней - связной, который должен был помочь ему выбраться из города, погиб в первые дни боёв, а связаться со своими в охваченном сражениями Берлине не было решительно никакой возможности. Подумав об этом, Зайцев в который раз удивился своей интуиции - едва услышав о приближении Красной армии, он стал спешно готовить пути отхода. В намечавшейся мясорубке велик был шанс попасть и под огонь своих - разгоряченные сражением бойцы определённо не смогли бы опознать в лощеном истинном арийце офицера советской армии. Благо, поспешные сборы уже не вызвали подозрения у респектабельных соседей - простые берлинцы были откровенно напуганы, да и в поведении когда-то вальяжных офицеров Рейха теперь сквозила заметная нервозность. Тогда, в конце апреля, Зайцев взял из тайника документы на имя капитана Сергея Владимирова, разведчика-радиста, надёжно спрятал их во внутреннем кармане наиболее прочного из своих пиджаков и спешно покинул квартиру, не без лёгкой грусти проводив глазами стоящий у входа чёрный Опель Адмирал, с которым за столько лет нелегальной работы успел сродниться.
"Надо же - "тогда, в конце апреля", - подумалось вдруг Зайцеву, - а ведь это было каких-то три дня назад".
Автоматная очередь, расколотившая в щепки один из деревянных ящиков совсем рядом с укрытием Зайцева, прервала его размышления. Среди грохота боя едва ли можно было определить национальность оружия по характерным звукам выстрелов, а потому Зайцев решил выждать. Постепенно грохот немного стих, видимою бой был близок к завершению, и сквозь гул Зайцев услышал далекую русскую речь. Интеллигентный журналист Вальтер Заурих не позволил бы себе так выражаться, но сейчас грубый родной язык показался ему почти музыкой. Зайцев не содержался и коротко счастливо улыбнулся. Впрочем, улыбка осветила его лицо лишь на пару секунд - надо было пробираться к своим, и эти несколько десятков метров могут оказаться гораздо опаснее, чем все годы нелегальной работы. О том, что он может вообще не дойти до своих, Зайцев предпочитал не думать - похоже в этот момент в нем заговорил неисправимый оптимист Вальтер Заурих.
Выбравшись из-за руин, Зайцев осторожно пошёл туда, откуда слышались голоса красноармейцев. На земле лежали убитые немцы, оружие вперемешку с осколками домашней утвари, в воздухе висела пыль, но мысль о скором возвращении домой делала этот смог приятнее чистого воздуха Альп, в которых Вальтер Заурих, теперь канувший в лету, бывал по заданию редакции.
Шаг, ещё один, и вот Зайцев видит столпившихся у подбитого немецкого танка красноармейцев во главе с хмурым капитаном. Завидев незнакомца, солдаты ощетинились стволами ППШ, а капитан положил руку на пистолетную кобуру.
- Кто такой? - крикнул по-русски боец в прожженной местами гимнастерке, не особо заботясь о том, что его собеседник может оказаться иностранцем.
- Капитан Сергей Владимиров, - спокойно ответил Зайцев, пытаясь достать из внутреннего кармана пиджака документы. Поза заметившего это неосторожное движение бойца сразу стала напряженной, а Зайцев, в знак добрых намерений поднял одну свободную руку, а затем и другую, с зажатыми в ладони документами. Протянув их капитану, Зайцев остался внешне спокоен, но на деле его сковывало внутреннее напряжение, ведь неизвестно, как отреагируют бойцы на внезапно обнаруженного на развалинах Берлина соотечественника. Зайцева это не смутило - он и сам бы себе не поверил. Но иного пути не было - нужно было прорываться к своим. Мысль эта уже успела опостылеть своей навязчивостью, но по-прежнему определяла все действия Зайцева.
Наблюдая за хмурым капитаном, Зайцев вдруг уловил у него за спиной какое-то движение и сразу напрягся. Капитан, видимо, заметив, как изменился в лице "капитан Владимиров", резко развернулся, но было уже поздно - окровавленный, но ещё живой немецкий солдат с трудом поднял руку со шмайссером, просипел что-то и выстрелил короткой очередью. После крика, прозвучавшего в наступившей тишине подобно вороньему карканью, время для Зайцева будто замедлилось. Вот он резко отталкивает не успевшего среагировать хмурого капитана и явственно видит летящую пулю. На последних метрах она, как кажется Зайцеву, внезапно ускоряется и врезается ему в бок, заставляя резко согнуться, попятиться назад и споткнувшись упасть спиной на осколки кирпича. Все это происходит в какие-то доли секунды, но Зайцеву кажется, что прошла вечность. Видимо, при падении он ударяется головой, потому что перед глазами внезапно темнеет, и Зайцев, из последних сил цепляясь за реальность, все повторяет: "Я русский, свой...".
"Русский", - в последний раз хрипит Зайцев и падает в тьму.