Глава 1POV Пит
— Вы славно поработали. Когда приедем, продолжайте в том же духе, пока не уберут камеры. Все будет в порядке. – сказал Хеймитч, и с сожалением посмотрев мне в глаза, ушел.
— О чем это он? — спрашиваю я.
— У нас были проблемы. Капитолию не понравился наш трюк с ягодами, — через силу выдавливает Китнисс.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Это посчитали слишком большим своеволием. Хеймитч подсказывал мне, как вести себя, чтобы не было хуже.
— Подсказывал? Почему только тебе? – недоумеваю я.
— Он знал, что ты умный и сам во всем разберешься.
— Я даже не знал, что было нужно в чем-то разбираться. Если Хеймитч подсказывал тебе сейчас… значит, на арене тоже. Вы с ним сговорились.
— Нет, что ты. Я же не могла общаться с Хеймитчем на арене, — тихо лепечет Китнисс.
— Ты знала, чего он от тебя ждет, верно? —Резко спрашиваю. — Да? — Я отпускаю ее руку, и делаю шаг. — Все было только ради Игр. Все, что ты делала.
— Не все, — говорит Китнисс, крепко сжимая в руке букетик цветов.
— Не все? А сколько? Нет, неважно. Вопрос в том: останется ли что-то, когда мы вернемся домой?
— Я не знаю. Я совсем запуталась, и чем ближе мы подъезжаем, тем хуже, — не смотря мне в глаза говорит девушка.
Я жду, что она скажет что-то еще, жду объяснений, но видимо у нее их нет.
— Ну, когда разберешься, дай знать. — Мой голос пронизан болью.
***
Даже сейчас спустя несколько месяцев, вспоминая этот разговор, мне становится больно. Как я мог ей поверить? Как я мог думать, что Китнисс любит меня так же, как люблю ее я. Все игра. Все, что происходило на арене, было ее игрой.
От этого мое сердце наполняется болью разочарования. Я не могу перестать ее любить. Еще тогда, одиннадцать лет назад, я понял, что кроме нее я не буду никого любить.
А она… А она меня не любит. И наверное никогда не полюбит.
Лучше бы она дала мне умереть там. Зачем спасла? Зачем защищала? Зачем лечила? Лучше бы убила. Так было бы легче.
С того момента как мы приехали домой прошло больше четырех месяцев. За это время, Китнисс я видел всего лишь пару раз. Но при этом мы не перемолвились даже словечком.
Сейчас жизнь моя превратилась в череду унылых дней. Я практически не выхожу из своего нового дома в Деревне победителей. Лишь утром заношу свежий хлеб Эвердинам и Хеймитчу. Раз неделю захожу в пекарню проведать отца.
И рисую. Теперь, когда у меня есть возможность, я часто рисую картины. Это помогает успокоить бушующие чувства, а также избавится от ужасных картинок Игр, которые возникает в моей голове, стоит мне только заснуть. Кошмары посещают меня каждый день. Каждую ночь я наблюдаю, как умирает Китнисс. Это неимоверно больно и страшно.
Ужас к кошмарам придает то, что просыпаюсь я всегда от того, что кричит Китнисс. Ей тоже снятся кошмары, и она всегда истошно кричит, пока ее не разбудит Прим.
Хочется пойти, обнять и сказать ей, что это все сон и, что теперь все хорошо. Но кто я для нее? Всего лишь союзник, с которым она победила. А кто она для меня? Девушка, которая покорила мое сердце.
Вот и сейчас я просыпаюсь оттого, что из дома напротив, раздается крик наполненный болью «Рута, Рута!». Я помню, как много эта маленькая птичка значила для Китнисс. Она до сих пор винит себя в ее смерти, и, наверное, будет винить всегда.
В кровати оставаться больше нет смысла, поэтому я встаю и одеваюсь. Прежде чем выйти из комнаты бросаю взгляд на противоположный дом. Так как наши дома устроены одинаково, то мое окно находится точно напротив окна Китнисс. Оно открыто. Странно Китнисс ненавидит спать с открытыми окнами. Наверное, Прим открыла.
Я смотрю на Китнисс, которая появляется в поле моего зрения. Она явно только вышла из ванны, так как стоит в одном полотенце возле шкафа и роется в поисках одежды.
Умом я понимаю, что не должен стоять и смотреть, но вот тело меня не слушается, поэтому я, застыв на месте, наблюдаю, как одевается моя любимая. Интересно она вообще в курсе, что ее может кто-то увидеть?
Способность двигаться возвращается ко мне, как только Китнисс выходит из комнаты. Встряхнув головой, чтобы выгнать лишние мысли, я иду на кухню для того, чтобы приготовить новую порцию хлеба.
Автоматическими движениями замешиваю три ровные порции теста, при этом вспоминаю, почему я решил снабжать семью Китнисс свежим хлебом. После Игр мне не хватало ее присутствия.
Поэтому я и хожу, каждый день уже в течение четырех месяцев к ним домой, в надежде передать хлеб лично в руки Китнисс. Но она либо не спускается со второго этажа, либо уже находится в лесу, вместе с ним. С Гейлом Хоторном. Ее липовым кузеном.
Мало кто может догадаться, что они не родственники, а близкие друзья. Насколько они близки, я знать не желаю.
После того как я отправляю хлеб в духовку, принимаюсь за сырные булочки. Я начал печь их, когда узнал, что Китнисс их очень любит.
Покончив с готовкой, я упаковываю хлеб и булочки и выхожу из дома.
Сначала иду к Хеймитчу. Осторожно пробираясь среди бескрайнего хлама, дохожу до кухни. Сам ментор сидит за столом и бездумно смотрит на полупустую бутылку самогона, который ему продает однорукая Риппер в Котле.
Каждый раз, когда я захожу к нему, он бросает на меня сочувствующие взгляды. Он понимает, как мне больно от равнодушия Китнисс.
Дальше иду в дом напротив. Дверь мне открывает Примроуз.
- Пит! Как я рада тебя видеть. Проходи, – весело восклицает сестра Китнисс, а затем тянет меня на кухню.
- Я тоже рад тебя видеть малышка.
- Я не малышка! – возмущается Прим, при этом начинает смеяться.
- А где Китнисс? – интересуюсь я, усаживаюсь за стол.
- В лес ушла, - говорит Прим и сочувственно смотрит на меня.
- Ясно.
Я сижу с Прим немного больше трех часов. С ней очень легко и весело. Я в который раз понимаю Китнисс, которая вызвалась добровольцем вместо этой маленькой девчушки.
Попрощавшись с Прим, я иду к себе домой. Но прежде чем зайти внутрь я замечаю Китнисс. Она вместе со своим «кузеном» идет к своему дому.
Я смотрю, как Гейл шепчет ей что-то на ухо, и она начинает весело смеяться. Почему с ним? Почему она так искренна и радостна, когда находится рядом с этим охотником? Что есть в нем, чего нет во мне? Почему мне так больно? Потому что я ее люблю…
***
Следующие несколько дней проходят в таком же темпе. Просыпаюсь, готовлю хлеб и булочки, отношу их Хеймитчу и Эвердинам, иду к себе в мастерскую и рисую, потом спать.
Череду унылых дней внезапно прерывает звонок в дверь. Моему удивлению нет придела. Кто может ко мне прийти? Прим? Хеймитч?
Стоит мне открыть дверь, как я с шоком смотрю на мою неожиданную гостью.
Улыбаясь в тридцать два зуба, на пороге стоит Порция.
- Здравствуй Пит. Впустишь?
- Д-да конечно.
Она заходит в дом, и идет за мной в гостиную, где я поспешно убираю краски и кисточки.
Пока я завариваю чай, Порция стоит и рассматривает незавершенную пока что картину. На ней как обычно изображена Китнисс.
Она стоит посреди зеленного леса. В руках лук, за спиной колчан со стрелами. На ней надето красивое белое платье, которое развевается от дуновения ветра. На лице неподдельное счастье и любовь. Именно так она смотрела на Прим, когда мы приехали с Голодных Игр.
Когда чай готов, я ставлю чайник на стол вместе с ягодным пирогом. Зову Порцию.
- Ты очень красиво рисуешь, - говорит она, когда садится за стол, - Китнисс нравится?
- Хм, нет. То есть, она не знает о том, что я умею рисовать.
-Ну, ясно.
Разговор у нас длится больше часа. Мне с ней очень комфортно. Она стала моим хорошим другом еще во время Игр. Я рад, что и в Капитолии есть такие люди как она и Цинна. Ну и Эффи.
Она расспрашивает меня о моей жизни после победы, а я с удовольствием рассказываю. Как же давно у меня не было простого человеческого общения.
Когда она спрашивает о Китнисс, я стараюсь быстро перевести тему разговора. Мне очень больно говорить о ней. Больно вспоминать ее предательство.
- Итак, Пит. А теперь давая по существу, – внезапно серьезным тоном говорит Порция, - я знаю про твои взаимоотношения с Китнисс. Мне все рассказал Хеймитч. Он сильно беспокоится о тебе.
- Что ты хочешь услышать от меня Порция? – устало спрашиваю я.
- Ну, во-первых, что у вас произошло?
- Она предала меня, Порция. Она играла моими чувствами. Она совсем меня не любит. А я люблю ее всем сердцем. Мне так больно.
- Ты не пробовал с ней поговорить?
- Не вижу смысла. Она не хочет со мной общаться. А я не хочу надоедать ей своим присутствием. У нее есть Гейл. Я не могу им мешать.
- Она его любит?
- Не знаю. Но если и любит, то я просто отойду в сторону. Я хочу, чтобы она была счастлива, даже если не со мной.
- Ну а ты, Пит? – спрашивает Порция, - что хочешь ты?
- А я хочу ее забыть. Хочу забыть свою любовь, которая навсегда изменила мою жизнь. Не видеть, не слышать, не чувствовать, не испытывать этой жуткой боли в груди когда я вижу ее вместе с ним, хочется просто ничего не ощущать будто я уже умер.
- Пит… Ты, правда, этого хочешь? – Серьезно спрашивает девушка.
- Да, Порция. Так будет легче.
После того, как я признался, мне стало хоть немного, но легче. Приятно осознавать, что есть человек, которому ты не безразличен.
Уже вечером я показываю ей свои картины. Она приходит в восторг. Она как дизайнер и стилист на все сто процентов может оценить то, что я нарисовал.
Вижу, как слипаются ее глаза. Она явно очень устала. Поэтому устраиваю ее в соседней комнате, и иду к себе.
Смотрю в окно. Китнисс находится в комнате вместе с Прим. Они что-то обсуждают и весело смеются. Так и не скажешь, что эта девушка видит каждую ночь ужасные кошмары, которые не дают ей нормально жить. Арена не оставляет своих победителей. Никогда. И я это прекрасно понимаю.
Хочу ли я забыть ту боль, которую мне причинила Китнисс? Да.
Хочу ли я забыть свою любовь, которая так и не иссякла ни на дюйм? Не знаю.
***
Утром я встаю рано, чтобы приготовить завтрак для Порции. Как по расписанию из соседнего дома раздается крик Китнисс.
Через десять минут спускается Порция и интересуется:
- Что это был за крик? Я от неожиданности чуть с кровати не упала.
- У Китнисс кошмары. – Коротко говорю я. Порция, видя, что я не хочу развивать эту тему, пожимает плечами и садится завтракать.
Через пару часов я провожаю Порцию на поезд. Когда он уже начинает движение, девушка, выглянув из окна вагона, кричит мне:
- Жди от меня подарок в ближайшие дни.
***
Как Порция и обещала через несколько дней ее подарок. Вместе с ним шло письмо.
«Дорогой Пит,
Прочитай это внимательно. Я понимаю твою ситуацию и искренне хочу помочь. Если ты, правда, хочешь забыть свои чувства к Китнисс, то этот препарат тебе подойдет. Он называется Прозиум. Благодаря нему, ты сможешь отключить любые эмоции. Ты не будешь чувствовать ни боли, ни любви, ни радости, ни горя. Одна доза рассчитана на пять дней.
Пожалуйста, прежде чем принимать его, подумай хорошенько, точно ли оно тебе надо.
Твой стилист,
Порция»
Я открываю коробочку и вижу пять шприцов наполненные красной жидкостью. В инструкции написано, что препарат вводится под кожу.
Точно ли это мне надо? Хочу ли я забыть все свои чувства, и не чувствовать больше ничего?
Не знаю.
Мне надо подумать. Надо проветриться.
Выхожу на улицу и иду в сторону Котла. Надо пополнить припасы.
Меня терзают сомнения. Надо ли мне делать это? Надо ли забывать?
Подхожу к рынку, и замираю на месте. Там стоят Китнисс и Гейл. Он держит ее в своих объятиях, и что-то шепчет на ухо. Китнисс совершенно не выдирается и даже слегка улыбается. А ведь она ненавидит различные проявления нежности на глазах у всех. Хотя «всех» тут и нет. Есть только я.
Вижу, как Хоторн поднимает голову, заметив меня. Он самодовольно усмехается, как бы говоря: « Ну и кто теперь с ней? Явно не ты, жалкий пекарь!»
Как же больно. Такое ощущение, что сердце разрывается на части.
Я разворачиваюсь и со всех ног бегу обратно домой. Искусственный протез очень затрудняет это дело, но я не останавливаюсь, пока не оказываюсь за дверью собственного дома.
Так больше не может продолжаться. Я не могу больше это терпеть.
Подхожу к подарку Порции и достаю один стеклянный шприц. Назад дороги нет.
Вставляю иглу себе в предплечье и надавливаю, впрыскивая все содержимое шприца.
Сразу же начинает кружиться голова. Подхожу к дивану и падаю на него, теряя сознание.
Так будет легче…
