Семья для Феликса

Глава 1

Главы 1-3

В нашем уютном, пахнущем после ремонта свежей магловской краской и сверкающим новенькой плиткой ванной доме появилось «оно».

При­тащил пар­шивца. Здрась­те при­еха­ли. Вос­пи­тывай, до­рогая. К чер­товой бабушке! К Мер­ли­ну! Пусть сам с ним во­зит­ся. Я и паль­цем не при­кос­нусь. Ни за что!

«Оно», ка­жет­ся, дол­жно бы­ло от­кли­кать­ся на столь близкое и родное каждому выпускнику Дурмстранга имя «Фе­ликс», но, по­хоже, муж, со­об­щив имя паршивца мне, забыл пос­та­вить в из­вес­тность «оно». «Оно» не от­кли­калось во­об­ще и вся­чес­ки де­лало вид, что ни­чего не слы­шит и не ви­дит. Ме­ня, в час­тнос­ти.

На вид «оно» пред­став­ля­ло со­бой ре­бен­ка муж­ско­го по­ла, ес­ли су­дить по одежде и имени. Точ­нее мож­но бы­ло бы ска­зать, ес­ли бы уда­лось «это» за­тащить в мою прекрасную ван­ную, раз­деть и от­мыть. Но по­ка не по­луча­лось. Товарищ педагог, извините, никак не привыкну, я хотела сказать: «Господин профессор», ско­тина та­кая, то есть, сокровище мое, ап­па­риро­вал с «этим» не­из­вес­тно от­ку­да пря­мо в гос­ти­ную и тут же скрыл­ся из ви­ду:

— По­заботь­ся о нем, до­рогая, я по­том те­бе все объ­яс­ню! Фе­ликс, его зо­вут Фе­ликс. Мне ко вто­рой па­ре, министерское тестирование на допуск к экзамену, опаз­ды­ваю, прости!

И сбе­жал, не­годяй. Пар­дон, ап­па­риро­вал, вол­шебник.

«Оно» про­яви­ло не­дюжин­ную си­лу, меш­ком сва­лив­шись на пол и тут же вце­пив­шись в нож­ку мо­его лю­бимо­го крес­ла, так что в ван­ную это­го грязного по­росен­ка уда­лось бы за­тащить толь­ко вмес­те с нес­час­тным пред­ме­том ме­бели.

Че­рез десять минут бе­зус­пешных по­пыток от­нестись по-че­лове­чес­ки к дан­но­му представите­лю, по идее, ра­зум­ных че­лове­ко­об­разных, я пси­хану­ла и не по­лени­лась поднять­ся за па­лоч­кой. Не люб­лю кол­до­вать, не же­лаю, да и поч­ти не умею. Но тут ме­ня слов­но прор­ва­ло. То, что ни в ка­кую не хо­тело по­лучать­ся ни на уро­ках тран­сфи­гура­ции в род­ном Дурмс­тран­ге, ни пос­ле дол­гих тре­ниро­вок под ру­ководс­твом му­жа, вне­зап­но получи­лось са­мо со­бой, но результат оказался несколько неожиданным: крес­ло сду­лось, слов­но ре­зино­вое, выс­коль­зну­ло из дет­ских паль­чи­ков и от­прыг­ну­ло на поч­ти­тель­ное рас­сто­яние.

— Ой, ма­моч­ки! — от не­ожи­дан­ности я при­жала ру­ки к ще­кам, ед­ва не проткнув се­бе глаз па­лоч­кой.

Во­об­ра­зите кар­ти­ну: од­ной ру­кой я хва­таю за тон­кое за­пястье яв­но воз­на­мерив­ше­гося от ме­ня уд­рать «оно», а дру­гой ма­шу па­лоч­кой в сто­рону крес­ла, тщет­но пы­та­ясь вер­нуть сдув­шей­ся ре­зин­ке ее преж­ний об­лик. Ре­бенок ве­рещит, ог­лу­шитель­но под­тверждая свой ста­тус по­росен­ка, ме­ня от­бра­сыва­ет теп­лой вол­ной в сте­ну, яб­ло­ко раз­до­ра, то есть крес­ло, взры­ва­ет­ся. И ти­шина, в ко­торой слы­шен толь­ко уда­ля­ющий­ся то­пот ма­лень­ких ног…

Клоч­ки не­понят­но че­го, то есть еще как по­нят­но — быв­ше­го крес­ла, раз­ле­телись по ком­на­те, лох­мо­тьями пок­ры­вая все, по­пав­ше­еся на их пу­ти, в том чис­ле и мою многострадаль­ную го­лову. Меня приложило знатно: потребовалось не менее па­ры ми­нут реф­лексии по по­воду то­го, что, черт возь­ми, это бы­ло, и что похожие ощущения в последний раз я испытывала уже довольно давно — во время уроков по боевому самбо, которыми в Думстранге нас пытали ежедневно, как и квиддичем. В попытках понять, не сло­мано ли у ме­ня с де­сяток кос­тей, я наконец ре­шилась сесть и ос­то­рож­но ощу­пать наиболее пострадавшие места. Громко и с чувством выругалась, нащупав шишку на голове.

Сре­ди непечатно выраженных вы­водов по по­воду: «Что это было?», пре­вали­ровал единс­твен­ный: «оно» — маг, и весь­ма силь­ный, раз в столь юном воз­расте ед­ва не про­бил сти­хий­ной ма­ги­ей сте­ну. Мо­ей го­ловой, су­кин сын.

Ни­ког­да не лю­била де­тей. А уж Ви­тень­ке — мо­ему млад­шень­ко­му поч­ти бра­тику час­тень­ко дос­та­валось от ме­ня за шко­ды. И без вся­кой ма­гии.

— Ука­жи! — а чем черт не шу­тит, мо­жет ме­ня в ка­чес­тве ком­пенса­ции за стра­дания ожи­да­ет при­ят­ный сюр­приз и это зак­ли­нание то­же по­корит­ся мне?

— Ука­жи, где ре­бенок! — ноль ре­ак­ции. — Да ука­жи же, ту­пая де­ревяш­ка!

Впрочем, все как всегда, — поч­ти скви­бов эти обид­чи­вые дро­ва слу­ша­ют­ся ред­ко. Ви­димо, на се­год­ня мое ве­зение за­кон­чи­лось. Оно у ме­ня и не ве­зение вов­се. Я пред­став­ляю свою собс­твен­ную ма­гию в об­ра­зе из­ба­лован­ной сво­ен­равной кра­сот­ки: ес­ли у нее есть нас­тро­ение — она «в го­лосе», а ес­ли нет, то и су­да нет.

Я от­пра­вилась ис­кать свою ре­аль­ную и по­тен­ци­аль­ную го­лов­ную боль, вспо­миная, где за­тих то­поток. Где бы я са­ма ста­ла пря­тать­ся в пер­вую оче­редь, ес­ли бы силь­но ис­пу­галась? Нор­маль­ные де­ти пря­чут­ся под кро­ватя­ми. Нор­маль­ные. Что есть «нор­ма»?

Да­вай­те по­рас­сужда­ем? От­ста­вить раз­го­вор­чи­ки!

Уж не знаю, как «оно» до­дума­лось, воз­можно, «оно» — ге­ний, или дол­го тре­ниро­валось, но об­на­ружи­лось это соз­да­ние имен­но там, где на­ходить­ся ему не сле­дова­ло ни за что.

Мне по­каза­лось, что я да­же уви­дела пер­вый рос­ток бу­дуще­го вза­имо­пони­мания меж­ду мной и тем, ко­му толь­ко пред­сто­яло вы­учить са­мое ос­новное: что на свое имя неп­ре­мен­но нуж­но от­кли­кать­ся. Прос­то жиз­ненно не­об­хо­димо. Осо­бен­но, ког­да те­бя зо­вет и так ра­зоз­ленная по са­мое не мо­гу поч­ти маг­ла, не име­ющая воз­можнос­ти в счи­тан­ные се­кун­ды най­ти те­бя с по­мощью по­ис­ко­вого зак­ли­нания. По­чему вза­имо­пони­мания? Да по­тому, что про­терев коленями несуществующую пыль перед кро­ватью в спаль­не му­жа, а по­том и в сво­ей собс­твен­ной, я уже точ­но зна­ла, где ис­кать. Уме­ние с треть­ей по­пыт­ки про­ник­нуть в строй мыш­ле­ния дру­гого че­лове­ка и пред­ска­зать пос­ледс­твия — этим мож­но гор­дить­ся! А са­мое глав­ное, пред­ска­зать пос­тупки это­го «дру­гого». Еще пот­ре­ниру­юсь — смо­гу за­менить Тре­лони! Ес­ли ос­та­нусь жи­ва.

Я бро­силась пря­миком в чу­лан, за­вывая не ху­же на­шей яс­но­видя­щей:

— Фе­ликс, иди­от, толь­ко не ту­да! Он меня убьет!

Ко­неч­но, «оно» ока­залось там и те­перь от­ча­ян­но чи­хало, че­салось и да­вилось ры­дани­ями, спря­тав­шись за ящи­ком с пус­ты­ми кол­ба­ми. Ес­тес­твен­но, что в тем­но­те, «оно» не раз­гля­дело ящи­ки на по­лу, спот­кну­лось и вре­залось в пол­ки с бан­ка­ми, ме­шоч­ка­ми, ко­робоч­ка­ми и про­чими ем­костя­ми, на­пол­ненны­ми столь не­об­хо­димы­ми мужу ин­гре­ди­ен­та­ми. Те­перь часть все­го это­го бы­ла рас­сы­пана, пе­реме­шана, ис­порче­на.

Во что обош­лись эти за­пасы? Сколь­ко вре­мени лич­но я и нес­час­тные, по­пав­шие на отработ­ку гриф­финдор­цы пот­ра­тили на при­веде­ние всех этих рас­те­ний, ла­пок, хвос­ти­ков и про­чей дря­ни в над­ле­жащий вид «об­разцо­во под­го­тов­ленных для вар­ки зе­лий ин­гре­ди­ен­тов»? Что ска­жет муж, уви­дев раз­гром?

От­ве­ты на все эти воп­ро­сы про­нес­лись в мо­ей рас­ка­лывав­шей­ся от бо­ли го­лове. Те­перь я точ­но смо­гу пре­тен­до­вать на мес­то про­фес­со­ра пред­ска­заний в Хог­вар­тсе.

Ярость моя не зна­ла гра­ниц!

Я вы­волок­ла мер­завца из его убе­жища и, гром­ко каш­ляя и ма­терясь в пе­реры­вах меж­ду спаз­ма­ми, от ду­ши от­шле­пала так, что у ме­ня са­мой за­боле­ла ру­ка. Пар­ши­вец по­кор­но ви­сел в мо­ей ру­ке, при­душен­ный во­ротом ру­баш­ки, иног­да икал, из­да­вал еле слыш­ные зву­ки, но не пред­при­нимал ни­каких по­пыток ока­зать соп­ро­тив­ле­ние. Слов­но ог­ромный кот, ста­щив­ший сме­тану, а по­том све­сив­ший лап­ки и по­кор­но вы­носив­ший на­каза­ние.

Слиш­ком по­кор­но. И зву­ков ика­ния, со­пения и крях­те­ния уже дав­но не слыш­но что-то…

Я взгля­нула в уже чуть ли не по­синев­шее ли­цо ре­бен­ка и от ужа­са раз­жа­ла ру­ку. «Оно» сва­лилось на пол и, на­туж­но каш­ляя, по­пол­зло от ме­ня прочь, дрожа и прик­ры­вая ру­чон­ка­ми го­лову.

Твою мать, господин декан! Да что же ты мне под­ки­нул-то, а?

Я своими нежными ручками, привыкшими крутить, словно барабанную палочку, тяжеленный дубовый окованный железом посох, едва не при­души­ла ре­бен­ка че­тырех-пя­ти лет от ро­ду. Кош­мар ка­кой…

У ме­ня пе­рех­ва­тило гор­ло и зак­ру­жилась го­лова: трав­ма от уда­ра о стен­ку очень вов­ре­мя да­ла о се­бе знать, под­стег­ну­тая не­шуточ­ным стрес­сом и рез­ки­ми за­паха­ми из раз­гром­ленно­го чу­лана. Я с детс­тва пе­ребо­лела, ка­жет­ся, все­ми рес­пи­ратор­ны­ми за­боле­вани­ями. Ла­рин­гит был са­мым «лю­бимым». Слу­чалось, во вре­мя про­тека­ния дан­ной бо­лез­ни, за­каты­вала гла­за и от ме­нее па­хучих ве­ществ.

Я опус­ти­лась на пол, схва­тила маль­чиш­ку за щи­колот­ку, что­бы опять не уд­рал, и за­мер­ла, по­валив­шись на бок и под­гре­бая мел­кую дрянь под се­бя.

«От ко­медии до тра­гедии…», — про­нес­лось в го­лове и я на не­кото­рое вре­мя пе­рес­та­ла адек­ватно вос­при­нимать ре­аль­ность.

***

— Те­тя, прос­нись … Те­тя, по­жалуй­ста… Я убил те­тю … Я — су­чий вы­родок… Я не-нор-маль-ный … Я убил сво­ей не-нор-м-маль­ностью те­тю… Ме­ня нуж­но ли-к-к —ви-и-и-ди­рова-а-ть …

Да что за…?!

Я от­кры­ла гла­за и не­воль­но от­шатну­лась: пря­мо пе­ред мо­им но­сом рас­ка­чива­лась ма­лень­кая фи­гур­ка, мо­нотон­но, слов­но дол­гие кар­тре­ны зак­ли­наний, про­из­но­ся од­ни и те же фра­зы. Вре­мя от вре­мени зак­ли­натель пре­рывал­ся на еле слыш­ные ры­дания и ико­ту, а по­том все на­чина­лось за­ново.

Бред, прос­то бред. Что он не­сет! Ужас ка­кой…

— За­мол­чи не­мед­ленно, прек­ра­ти бор­мо­тать чушь! Я не со­бира­юсь уми­рать. Не в бли­жай­шие сто пять­де­сят лет, это уж точ­но. И не от тво­ей сти­хий­ной ма­гии. По­зор мне, «птенцу Железного Феликса», на го­лову — по­гиб­нуть, не сой­дясь во мне­нии с мла­ден­цем по по­воду крес­ла!

Тут я зап­ну­лась. Хм, а ведь и силь­ней­шие ма­ги, слу­чалось, по­гиба­ли, по­об­щавшись с де­тиш­ка­ми го­раз­до бо­лее неж­но­го воз­раста. Что уж тут го­ворить о поч­ти скви­бе, ко­торо­го не выг­на­ли из Дурмс­тран­га толь­ко бла­года­ря его уни­каль­ным ор­га­низа­тор­ским спо­соб­ностям и, что уж там скрывать, — родственным отношениям с директором Дурмстранга.

Но! И я, смею надеяться, тоже кое-чего стою: не­заме­нимая ста­рос­та, спо­соб­ная ор­га­низо­вать всех и все; самый надежный и ответственный по­мощ­ник учи­телей бук­валь­но с пер­вых дней пер­во­го кур­са, лучший загонщик квиддичной команды школы. Та­кими, зна­ете ли, не раз­бра­сыва­ют­ся! А еще я «невозвращенец» и «предатель Родины», позор прославленного отца… Но не будем о печальном.

Я вни­матель­но ог­ля­дела дос­тавше­еся мне на­каза­ние: оно же воз­растом вряд ли намно­го млад­ше мо­его бра­тиш­ки, а та­кое впе­чат­ле­ние, что при­лич­ный кот мас­сой по­боле бу­дет. Не убить бы!

Упо­мина­ние о ма­гии по­дей­ство­вало как-то стран­но: ожи­вив­ший­ся при ви­де жи­вой ме­ня Фе­ликс (вот как, ока­зыва­ет­ся, на ме­ня по­дей­ство­вали кар­тре­ны зак­ли­наний-за­выва­ний: уже Фе­ликс, а не «оно») сжал­ся в ко­мочек и при­нял­ся в пол­ном смыс­ле сло­ва раз­во­дить соп­ли. И ста­ратель­но их раз­ма­зывать по ху­дым ос­трень­ким ко­лен­кам, пок­ры­тым до­роги­ми, мод­ны­ми, но уже по­ряд­ком из­гваз­данны­ми в земле и ка­ком-то ма­зуте или ма­шин­ном мас­ле, об­сы­пан­ны­ми со­дер­жи­мым чу­лана меш­ко­об­разны­ми джин­са­ми. Ме­ня пе­редер­ну­ло: вот… по­росе­нок! Я при­жала паль­цы к вис­кам, чувс­твуя, как скре­бет гор­ло, и кру­жит­ся го­лова пос­ле не­дав­не­го об­мо­рока. На нес­коль­ко се­кунд зак­ры­ла гла­за. По­мог­ло. Ка­жет­ся.

— Так, то­варищ! Раз уж ты мне дол­жен за то, что не до­вел до кон­ца са­мое глу­пое убий­ство сто­летия, то я став­лю те­бе ряд ус­ло­вий: ты без кап­ри­зов от­кли­ка­ешь­ся, ког­да я про­из­но­шу славное имя «Фе­ликс», прек­ра­ща­ешь ныть и нес­ти вся­кий бред, сда­ешь свои гряз­ню­чие ве­щи в стир­ку и ле­зешь в ван­ную мыть­ся! По­нял, не по­нял — вы­пол­нять! Сколь­ко те­бе лет? На­де­юсь, ты не уто­нешь в ван­ной?

— Шесть. Те­тя, прос­ти­те, я, прав­да, не хо­тел, оно са­мо… Вы не сда­дите ме­ня на опы­ты? Те­тя, вам пло­хо? Это из-за ме­ня, да? А сдать свои ве­щи в стир­ку я не мо­гу. Это джин­сы и ру­баш­ка бра­та, — сле­зы вновь под­сту­пили к крас­ным от тра­вяной пы­ли и дол­гих ры­даний гла­зам маль­чиш­ки.

Вот ин­те­рес­но: по ка­кому по­воду сей­час сле­зы? При­вел мне сра­зу столь­ко ва­ри­ан­тов. Тут те­бе и «оно са­мо», и страх «сда­чи на опы­ты» (ин­те­рес­но, кто его этим пу­гал) и про­чее. Страх по­лучить до­пол­ни­тель­ных пи­люлей за до кон­ца не уби­тую те­тю от этой са­мой те­ти по­чему-то на вто­ром мес­те, а «опы­ты» ли­диру­ют. Ин­те­рес­нень­ко-чу­деса­тень­ко. Столь­ко ин­форма­ции. Она — вла­дычи­ца ми­ра. Ну, или, на ху­дой ко­нец, воз­можность зас­та­вить од­но­го кон­крет­но­го по­росен­ка-ма­га пос­ту­пать так, как мне тре­бу­ет­ся.

— Да, мне пло­хо. Да, из-за те­бя, свин­тус ты эта­кий. Ве­щи бра­та? Чу­дес­но, эко­номи­ка дол­жна быть эко­ном­ной! Да мне, собс­твен­но, нап­ле­вать, чьи они, но их нуж­но пос­ти­рать. Ты сог­ла­сен? А на опы­ты я, ка­жет­ся, сдам то­го, кто те­бя сю­да при­тащил, кля­нусь! Ес­ли он рань­ше не пус­тит ме­ня на ин­гре­ди­ен­ты за то, что ты нат­во­рил в чу­лане.

Не­понят­но­го от­тенка гла­за на личике, пе­рема­зан­ном пе­реме­шан­ны­ми с грязью соп­ля­ми, взгля­нули на ме­ня сна­чала с не­дове­ри­ем, а по­том и вов­се со стра­хом:

— Он вас побь­ет? Но это же я ви­новат! Он боль­шой… Силь­ный… На­вер­ное, боль­но де­рет­ся… Я… ска­жу ему, что это я!

В этот мо­мент я по­чувс­тво­вала, что бОль­шая часть от­ри­цатель­ных эмо­ций, свя­зан­ных с пре­быва­ни­ем Фе­лик­са в мо­ем об­разцо­вом кот­теджи­ке, вне­зап­но по­кину­ла ме­ня. За та­кой ге­ро­изм маль­чиш­ке мож­но бы­ло мно­гое прос­тить. Где мой милый супруг это от­ко­пал? На­до по­быс­трее за­мочить ге­роя в ван­не и, ког­да от­киснет, раз­гля­деть пов­ни­матель­нее: мо­жет, об­на­ружу зна­комые мне чер­ты? А то с че­го бы вдруг та­кая за­бота со сто­роны сурового господина декана к кон­крет­но это­му пред­ста­вите­лю на­чина­ющих вол­шебни­ков?

По­росе­нок что-то дол­го… В ван­ной!

Я уро­нила упа­ков­ку с таб­летка­ми и за­вер­ну­тый в по­лотен­це за­моро­жен­ный ку­сок мя­са, ко­торый при­жима­ла к за­тыл­ку, и со всех ног бро­силась спа­сать Фе­лик­са.

Жи­вой, сла­ва те­бе, гос­по­ди!

Па­цан, об­мо­тав­шись с ног по шею, вы­делен­ным мной по­лотен­цем, отче­го стал по­хож на до­мово­го эль­фа, что-то ста­ратель­но на­мыли­вал не­из­вес­тно где най­ден­ным ог­ромным кус­ком хо­зяй­ствен­но­го мы­ла. Обер­нулся и вы­жида­юще пос­мотрел на ме­ня. Хо­рошень­кое, поч­ти дев­чо­ночье, ли­чико. На моего суженого не по­хож аб­со­лют­но. Я об­легчен­но вздох­ну­ла, по­том по­мор­щи­лась от бо­ли в за­тыл­ке.

— Сти­ра­ешь?

Он кив­нул, опус­тив го­лову и ощу­тимо нап­рягшись.

— Да­вай, я в сти­рал­ку за­кину, и пой­дем, по­едим, что бог пос­лал, да и по­гово­рить нуж­но. Ты как счи­та­ешь?

Удив­ленный взгляд, еле за­мет­ный ки­вок, и еще плот­нее за­кутав­шись в по­лотен­це, Фе­ликс от­сту­пил в сто­рону, вни­матель­но сле­дя за тем, как я за­пус­каю ма­шин­ку.

— Мы­ло где взял?

От это­го прос­то­го воп­ро­са па­цан ед­ва не под­прыг­нул, слов­но я его спро­сила, у ко­го он ук­рал ко­шелек.

— Там… — про­шелес­тел он, ука­зывая ру­кой на неп­ри­мет­ную двер­цу под ван­ной и все так же нас­то­рожен­но сле­дя за мной.

— Ну, сла­ва Мер­ли­ну, что ты та­кой вни­матель­ный. Я и за­была, ку­да его су­нула — столь­ко хло­пот бы­ло в пос­ледние дни, — ис­крен­не об­ра­довав­шись на­ход­ке, за­яви­ла я. — Товарищ, тьфу, господин зельевар вы­вел ка­кую-то спе­ци­аль­ную фор­му­лу для это­го сор­та. Я еще не ис­пы­тыва­ла. Ис­пы­та­ем на тво­их джин­сах: ес­ли не рас­тво­рят­ся, зна­чит …

— Рас­тво­рят­ся? — гла­зен­ки ис­пу­ган­но взгля­нули на ме­ня и тут же вновь ус­та­вились в пол, и даль­ше сры­ва­ющим­ся ше­потом: — Эти джин­сы рас­тво­рят­ся? Ис­чезнут?

— Да по­шути­ла я, по­шути­ла, — пос­пе­шила я ус­по­ко­ить яв­но на­ходя­щего­ся не в се­бе маль­чиш­ку, — Ни­чего с тво­ими джин­са­ми не бу­дет, раз­ве что, мо­жет, хоть эти ужас­ные пят­на от­сти­ра­ют­ся.

Па­цан­чик шу­точек не по­нима­ет: то ­ли мал еще, то­ ли еще что. С ним во­об­ще ак­ку­рат­ней нуж­но, пси­хован­ный он ка­кой-то. И хо­зяй­ствен­ный че­рес­чур, для шес­ти­лет­не­го — осо­бен­но. Хо­зяй­ствен­ность — это хо­рошо. При­годит­ся.

— Слу­шай, да­вай от­ло­жим рас­сужде­ния о до­моводс­тве на по­том. У ме­ня бо­лит го­лова, пер­шит в гор­ле, и я сроч­но нуж­да­юсь в боль­шой чаш­ке чаю, в двух, а еще луч­ше в трех! Ес­ли я сей­час не запью па­ру таб­ле­ток мак­си­мум, па­рой ча­шек ми­нимум, я выпью те­бя, как вам­пир! — сви­репым то­ном за­яви­ла я, схва­тила Фе­лик­са за ру­ку и по­тащи­ла на кух­ню.

При­тор­мо­зила, про­летая ми­мо ком­на­ты му­жа, зас­ко­чила на ми­нут­ку внутрь, не от­пуская от се­бя пу­тав­ше­гося в спол­завшем по­лотен­це па­цанен­ка. По­вели­тель­ный взгляд, двер­ца шка­фа гос­тепри­им­но рас­пахну­лась, нед­ра плю­нули в ме­ня фут­болкой. Пой­дет. Я лов­ко пе­рех­ва­тила ее в по­лете и про­тяну­ла маль­чиш­ке.

— На­девай и сбе­гай в ван­ную — раз­весь по­лотен­це!

Фе­ликс пис­кнул, поб­леднел и по­пятил­ся, с ужа­сом гля­дя то на ме­ня, то на плю­ющий­ся шкаф.

По­лотен­це раз­мо­талось, об­на­жив не­обыч­но мус­ку­лис­тое для шес­ти­лет­не­го ка­рапу­за те­ло. И да, это точ­но был ка­рапуз, а не ка­рапу­зиха. Толь­ко вот пу­за, как та­ково­го, у не­го не име­лось.

Не по­нимая, что так на­пуга­ло Фе­лик­са, я на вся­кий слу­чай ско­ман­до­вала:

— Зах­лопнись, де­ревяш­ка!

При­каз был пе­ревы­пол­нен на сто про­цен­тов: шкаф оби­жен­но зах­лопнул двер­цу, а па­цан, ви­димо ре­шив, что ко­ман­да от­но­сит­ся к не­му, вновь пис­кнув, за­мотал­ся во влаж­ное по­лотен­це и рез­ко дал де­ру по нап­равле­нию к ван­ной. Толь­ко вот фут­болка ос­та­лась у ме­ня в ру­ке.

Вздох­нув, я поп­ле­лась сле­дом, чувс­твуя, как у ме­ня на­чина­ет кру­жить­ся так и не по­лучив­шая от­ды­ха го­лова. Я не по­вери­ла сво­им гла­зам: дверь ван­ной ока­залась за­пер­та! На что там мож­но бы­ло зак­рыть­ся, ес­ли лю­бые средс­тва для это­го от­сутс­тво­вали нап­рочь: ни крюч­ка, ни ще­кол­ды там и не пла­ниро­валось, а са­ма дверь от­кры­валась в ко­ридор!

— Фе­ликс, от­крой дверь! И за­бери фут­болку. Бо­ять­ся плю­юще­гося шка­фа луч­ше в су­хой одеж­де.

Ти­шина.

Блин. И что де­лать-то? Уго­вари­вать его — сил нет, он ме­ня сам уже «уго­ворил» так, что на но­гах еле дер­жусь. Тош­нит. Это­го еще не хва­тало. Доп­ры­гались.
Я се­ла на пол воз­ле две­ри и ти­хо ска­зала:

— Му­жик, я се­бя пло­хо чувс­твую. По тво­ей ви­не, меж­ду про­чим. А ты мне кое-что обе­щал. Ты му­жик или кто? Ты дол­жен дер­жать свое сло­во.

Дверь при­от­кры­лась. Ма­лень­кая руч­ка цап­ну­ла фут­болку и ис­чезла. Че­рез нес­коль­ко се­кунд из недр ван­ной яви­лась фут­болка поч­ти до по­ла и в ней «му­жик». На его ре­шитель­ной фи­зи­оно­мии чи­талась го­тов­ность сдер­жать не дан­ное мне «сло­во». Уже хо­рошо. Я зас­то­нала и при­нялась под­ни­мать­ся. Но Фе­ликс не­ожи­дан­но рез­ко при­сел со мной ря­дом и за­говор­щически за­шеп­тал:

— Те­тя! Я хо­чу вам сде­лать од­ну не-нор-маль-ность! Это пло­хо, очень-очень, я знаю, но это хо­рошо, прав­да-прав­да! Я уви­дел крес­ло и шкаф и сей­час толь­ко по­нял: вы пой­ме­те!

Я за­мер­ла, ус­лы­хав этот тор­жес­твен­но про­из­не­сен­ный бред и уви­дав го­рящие стран­ным ог­нем гла­за. Мне ста­ло не то, что­бы страш­но, но весь­ма и весь­ма не по се­бе. О бо­же, по­моги…

Фе­ликс ви­димо рас­це­нил мой сту­пор как сог­ла­сие на его «сде­лать» то, что он про­из­но­сил по сло­гам, и вце­пил­ся мне в ру­ку сво­ими креп­ки­ми ру­чон­ка­ми. Вце­пил­ся боль­но, стис­нул за­пястье и что-то за­бор­мо­тал — то ­ли стиш­ки, то ли прос­то ру­гал­ся.

Я по­чувс­тво­вала, как пе­ред гла­зами все поп­лы­ло, и, в ко­торый уже раз за этот день, уп­лы­ла в стра­ну Мор­фея.

ГЛАВА 2

Опять кар­тре­ны, но уже без за­вы­ва­ний, соп­лей и ика­ний. Зна­ко­мо, про­хо­ди­ли, толь­ко сло­ва дру­гие, не те, что в прош­лый раз.

Я под­ня­ла го­ло­ву. Про­тер­ла гла­за. И ед­ва не пе­ре­вер­ну­ла сто­яв­шую пря­мо под но­сом чаш­ку с ча­ем. По­том, по­пы­тав­шись сесть, опер­лась на что-то хрус­тя­щее. Упа­ков­ка таб­ле­ток. Мо­их. И чай. За­бот­ли­вый этот ма­лень­кий су­мас­шед­ший. Что он со мной сде­лал?

Я се­ла, взя­ла круж­ку. Го­ря­чий. Мое стран­ное сос­то­яние про­дол­жа­лось до­воль­но дол­го, раз ус­пели и чай­ник вски­петь, и чай за­ва­рить­ся и сю­да дос­та­вить­ся, и таб­лет­ки най­тись. Я ма­ши­наль­но на­ча­ла пить, ос­то­рож­но дуя на по­вер­хность. По­мор­щи­лась: па­ке­ти­ро­ван­ный, да еще и слад­кий. Лю­би­мый чай мужа, как он его на­зы­ва­ет: «Чай-на па­ру не опоз­дай». По­ка пи­ла, за­быв о таб­лет­ках, при­ня­лась раз­гля­ды­вать нап­ря­жен­но смот­рев­ше­го на ме­ня, за­мол­чав­ше­го на­ко­нец-то Фе­лик­са.

Па­цан ка­зал­ся ус­тав­шим и сон­ным: еще сов­сем не­дав­но све­тив­ши­еся яс­ным ог­нем гла­зен­ки по­тух­ли, под ни­ми за­лег­ли те­ни, но­сик за­ос­трил­ся. Маль­чиш­ка выг­ля­дел так, слов­но рез­ко за­бо­лел. Я про­тя­ну­ла ру­ку — пот­ро­гать лоб. Фе­ликс от­шат­нул­ся, но по­том заж­му­рил­ся и сам по­дал­ся впе­ред, под­став­ляя, по­че­му-то, ще­ку. Вздрог­нул. Я то­же.

— Ты че­го ме­ня пу­га­ешь? Дай лоб! Ты что, ус­пел за­бо­леть, по­ка я тут ва­ля­лась?

Лоб, сла­ва Мер­ли­ну, ока­зал­ся в нор­ме. По­ро­се­нок вдруг зев­нул раз, дру­гой, сглот­нул, гля­дя в круж­ку. Взъ­еро­шил свои чер­ные и без то­го лох­ма­тые во­ло­сы, вновь заг­ля­нул в круж­ку, по­том мель­ком мне в гла­за, и опус­тил го­ло­ву.

— Пей! — я про­тя­ну­ла ему ос­тат­ки чая.

Он мо­мен­таль­но вы­пил, пос­та­вил по­су­дин­ку на пол и улег­ся ря­дом, зак­рыв гла­за.

Так-так. Ин­те­рес­нень­ко-ин­те­рес­нень­ко. Где-то я та­кое уже встре­ча­ла. Дав­но и до­воль­но на­деж­но за­бы­то. Но бы­ло. Точ­но. Я под­ня­лась, точ­нее, вско­чи­ла, слов­но во мне дав­но жда­ла сво­его звез­дно­го ча­са рас­пря­мить­ся и тол­кнуть не­ви­ди­мый ма­ят­ник за­бур­лив­шей во мне энер­гии сжа­тая пру­жи­на. Лег­кая, слов­но ба­боч­ка. О бо­же! Дав­нень­ко се­бя так не чувс­тво­ва­ла! Ни­че­го не бо­лит, гор­ло не пер­шит, шиш­ка ис­чез­ла! Так, слов­но от ду­ши по­па­ри­лась в зна­ме­ни­той па­поч­ки­ной ба­не, по­том хо­ро­шень­ко выс­па­лась и те­перь го­то­ва свер­нуть го­ры или, хо­тя бы, по­мочь Фил­чу пе­ре­чис­тить все се­реб­ро в Хог­вар­тсе! И про­по­лоть все гряд­ки По­мо­ны, и пе­ре­мыть ку­чу кот­лов для обо­жа­емо­го му­жень­ка!

Ой, ма­моч­ки… Поз­дравь­те ме­ня: я, ка­жет­ся, вам­пир. Энер­ге­ти­чес­кий. Бед­ный маль­чик. Ему нуж­но дер­жать­ся от ме­ня по­даль­ше. А я его не­нор­маль­ным счи­та­ла. А са­ма-то, са­ма! Спер­ва чуть не при­ду­ши­ла, по­том чуть не осу­ши­ла.

— Сю­да, ту­пая де­ре­вяш­ка! — выр­ва­лось у ме­ня са­мо-со­бой, вмес­то роб­ко­го «ак­цио, моя вол­шеб­ная па­лоч­ка». Эк ме­ня се­год­ня зак­ли­ни­ло: и шкаф — ту­пая де­ре­вяш­ка и вол­шеб­ная па­лоч­ка то­же, «раз­ле­та­лись!», по­ни­ма­ешь. Быв­шая вет­ка яб­ло­ни в этот раз не ос­ме­ли­лась ос­лу­шать­ся. Опа­са­ясь при­ка­сать­ся ру­ка­ми к ус­нув­ше­му ма­лы­шу, я ос­то­рож­но ле­ви­ти­ро­ва­ла его к се­бе в ком­на­ту на свою пос­тель, ук­ры­ла оде­ялом и от­пра­ви­лась по хо­зяй­ствен­ным де­лам: уб­рать не при­го­див­ши­еся таб­лет­ки и пус­тую чаш­ку, вы­та­щить ве­щи из ма­шин­ки, раз­ве­сить, при­го­то­вить что-ни­будь по­есть.

По­ка во­зи­лась, нес­коль­ко раз под­хо­ди­ла и смот­ре­ла на спя­ще­го Фе­лик­са. Кто он, по­че­му он, за­чем он здесь? Ли­чи­ко и ли­чи­ко: ску­лы, но­сик, губ­ки и весь­ма ку­са­чие зуб­ки. Это ж на­до умуд­рить­ся: не ус­пел здесь по­явить­ся, столь­ко бедс­твий сот­во­рил, а все же, кто его ро­дил?

Так, на­до прек­ра­щать все эти раз­думья. Ес­ли мои моз­ги за­ра­бо­та­ли риф­мов­ка­ми, то ни к че­му хо­ро­ше­му это не при­ве­дет — не­од­нок­рат­но про­ве­ре­но. Я по­том нач­ну ду­рац­ки­ми час­туш­ка­ми раз­го­ва­ри­вать с супругом и прос­то нес­ти вся­кую чушь. Он бу­дет ржать, как не­нор­маль­ный, и об­ви­нять ме­ня в том, что я не даю ему сос­ре­до­то­чить­ся и от­вле­каю его мыс­ли от дра­го­цен­ных зе­лий. Пос­лать бы со­ву со все­ми мо­ими воп­ро­са­ми… Эх, меч­тай! Это толь­ко пе­ре­пу­га­ет и, не дай бог, ра­зоз­лит мужа: у нас су­щес­тво­вал чет­кий до­го­вор, что «зво­ним» мы друг дру­гу толь­ко в край­них слу­ча­ях.

Мне, вы­рос­шей сре­ди те­ле­фо­нов, чет­ких ко­манд и веч­но­го «Есть!», очень труд­но бы­ло при­вык­нуть к сон­ной без­мя­теж­нос­ти стен Хог­вар­тса. Как буд­то не под­би­ра­лось к его сте­нам не­ви­ди­мое зло, как буд­то мож­но бы­ло поз­во­лить де­тям по­быть деть­ми. Но мой супруг… Он дру­гой. Ему по­нят­на не­об­хо­ди­мость на­шей по­лу­во­ен­ной дис­цип­ли­ны Дурмс­тран­га. Он единс­твен­ный, кто не сме­ял­ся, ког­да я по при­выч­ке пер­вое вре­мя вы­тя­ги­ва­лась в струн­ку пе­ред ди­рек­то­ром и пе­да­го­га­ми. На его фа­куль­те­те го­раз­до боль­ше по­ряд­ка и дис­цип­ли­ны, чем во всех ос­таль­ных трех. Впро­чем, «Во­ро­ны» то­же очень да­же ни­че­го. Но «Ль­вы» — это прос­то ужас ка­кой-то! Ди­кая смесь пря­мо-та­ки гу­сар­ских пред­став­ле­ний о доб­лес­ти и чес­ти впе­ре­меш­ку с ожив­ши­ми анек­до­та­ми о гу­сар­ском по­ве­де­нии. При пер­вом зна­комс­тве с этой бра­ти­ей ме­ня по­се­тил стой­кий «бр-р-р!», а по­том, при бо­лее дли­тель­ном, не ме­нее стой­кий «фр-р-р!».

«Лю­бят» ме­ня «не­фор­маль­ные ли­де­ры» это­го «слав­но­го» фа­куль­те­та так же страс­тно, как и своего преподавателя зельеварения. А вот с гриф­фин­дор­ской ма­лыш­ней и мно­ги­ми де­вуш­ка­ми у ме­ня, как ни стран­но, хо­ро­шие от­но­ше­ния. Са­ма не знаю в чем де­ло: я тер­петь не мо­гу де­тей. И это име­ет под со­бой же­ле­зо­бе­тон­ную ос­но­ву.

Я, сво­его ро­да, — уни­кум. Мой па­па — ге­не­рал од­ной из са­мых мо­гу­чих ар­мий ми­ра. Он был не­ма­ло оша­ра­шен, мяг­ко го­во­ря, у не­го нем­но­го сбил­ся при­цел, ког­да к не­му под пок­ро­вом но­чи за­явил­ся… один че­ло­век. Хо­ро­шо зна­ко­мый че­ло­век. То­же во­ен­ный. Не прос­то че­ло­век и не прос­то во­ен­ный, не прос­то хо­ро­шо зна­ко­мый. Все бы­ло очень «не прос­то». У ме­ня то­же нем­но­го по­на­ча­лу зас­бо­или сис­те­мы на­ве­де­ния: к то­му мо­мен­ту мне уже бы­ло три­над­цать, по до­му вов­сю пол­зал ка­ра­пуз-бра­тец, свод­ный, прав­да, бра­тец. И я бы­ла, здрась­те при­еха­ли, — вол­шеб­ни­цей!

В тот ве­чер я пы­та­лась уг­нать­ся за шус­тро уди­рав­шим от ме­ня Вить­кой, дер­жа­щим в зу­бах ка­кую-то дрянь, ко­то­рую сле­до­ва­ло не­мед­лен­но от­нять во из­бе­жа­ние по­яв­ле­ния по­но­са и рво­ты у юно­го пред­ста­ви­те­ля по­ко­ле­ния зас­ран­цев. Бе­жа­ла, ста­ра­лась. Бра­тец рез­ко за­тор­мо­зил, и я, спот­кнув­шись, ку­ба­рем по­ле­те­ла че­рез не­го по тра­ек­то­рии «мой лоб — угол сто­ла». Я ле­те­ла по­че­му-то очень-очень дол­го. Ку­да там Али­се с ее бе­лым кро­ли­ком. Ле­те­ла и пред­став­ля­ла се­бе, как бу­дет здо­ро­во, ес­ли я вре­жусь в этот трек­ля­тый стол, а он — опа! — ре­зи­но­вый! И лоб ос­та­нет­ся цел и зад­ни­ца бра­та то­же — я ни­ког­да не спус­ка­ла ему по­доб­ные фо­ку­сы. Моя тя­же­лая ла­донь не раз опус­ка­лась на его пух­лень­кую вред­ную поп­ку.

Ну и что мы име­ем? Стол — на­дув­ная ре­зин­ка, я и сроч­но выз­ван­ный мной со служ­бы па­па в шо­ке. А ночью к нам пос­ту­ча­ли.

Нач­ни­те в столь прек­лон­ном для на­чи­на­юще­го вол­шеб­ни­ка воз­рас­те обу­че­ние сре­ди ка­ра­пу­зов, млад­ше вас на два го­да фи­зи­чес­ки и на де­ся­ток фак­ти­чес­ки. Вы уз­на­ете, что зна­чит стать «ма­мой пол­ка». Бла­го­да­ря ано­маль­но поз­дно прос­нув­шей­ся ма­гии, я вдо­воль хлеб­ну­ла все­го то­го, чем при­хо­дит­ся за­ни­мать­ся мно­го­дет­ным ма­те­рям. Наш отец-ко­ман­дир охот­но спих­нул на ме­ня воз­ню с мел­ки­ми бан­ди­та­ми. Я ока­за­лась единс­твен­ной де­воч­кой на всю ора­ву юных го­ло­во­ре­зов. То есть, я хо­те­ла ска­зать: дра­чу­нов, ма­тер­шин­ни­ков, ху­ли­га­нов, ко­лен­ко—но­со—раз­би­ва­те­лей, вся­кую дрянь гло­та­те­лей и во вся­кие бя­кос­ти бес­ко­неч­но вли­па­те­лей. Ну, и са­мо со­бой, от ме­ня по зад­ни­це по­лу­ча­те­лей.

В на­шей и не­ко­то­рых со­сед­них, дру­жес­твен­ных нам стра­нах, су­щес­тву­ет тра­ди­ция: обу­чать толь­ко маль­чи­ков-вол­шеб­ни­ков, рас­смат­ри­вая их как уни­каль­ное жи­вое ору­жие со сверх­спо­соб­нос­тя­ми. Собс­твен­но, это да­же не счи­та­ет­ся вол­шебс­твом, прос­то та­кие вот уни­каль­ные спо­соб­нос­ти. Имен­но по­это­му, в Дурмс­тран­ге со­вер­шен­но дру­гой под­ход к обу­че­нию мно­гим учеб­ным дис­цип­ли­нам. И уж точ­но ни­ко­му в го­ло­ву не при­дет, что ма­гию мож­но ис­поль­зо­вать в мир­ной жиз­ни. Сверх­спо­соб­нос­ти это всег­да или вой­на, или на­ука, в край­нем слу­чае — ме­ди­ци­на и, аб­со­лют­но без заз­ре­ния со­вес­ти, — ап­па­рат влас­ти. Да-да, имен­но то, что так мод­но на­зы­вать «зом­би­ро­ва­ни­ем масс».

Но иног­да про­ис­хо­дят со­вер­шен­но неп­ред­ви­ден­ные ве­щи: это ли­бо ког­да де­воч­ка об­ла­да­ет столь вы­да­ющим­ся по­тен­ци­алом, что про­ще за­пих­нуть ее на уче­бу в муж­ской кол­лек­тив, чем в пси­хуш­ку, ли­бо ког­да твой па­па-ге­не­рал со­вер­шен­но слу­чай­но че­рез мно­го лет уз­на­ет о том, где на са­мом де­ле слу­жит его дво­юрод­ный брат. Сек­рет­ность в на­ших ус­ло­ви­ях — это не прос­то сло­ва: мо­гут прос­то и без за­тей пос­та­вить к стен­ке, в над­зи­да­ние ос­таль­ным. Три­бу­нал на­зы­ва­ет­ся. Мир­ное вре­мя у нас толь­ко для маг­лов, а нам, вол­шеб­ни­кам, по­кой лишь толь­ко снит­ся. Ну, не бу­дем о пе­чаль­ном, тем бо­лее, что свою неп­ри­вет­ли­вую ро­ди­ну я те­перь уви­жу лишь во сне.

Так и слу­чи­лось, что мне приш­лось от­слу­жить, ть­фу, оту­чить­ся семь лет под ко­ман­до­ва­ни­ем, то есть под муд­рым ру­ко­водс­твом сво­его дя­ди. Дя­дюш­ка, об­на­ру­жив во мне не­дю­жин­ные пе­да­го­ги­чес­кие спо­соб­нос­ти и поч­ти пол­ное от­сутс­твие вол­шеб­ных, ни ма­ло не сму­тил­ся и не расс­тро­ил­ся. Он вся­чес­ки под­дер­жи­вал ме­ня на мо­ем не­лег­ком пос­ту «все­об­щей ма­мы», нап­ле­вав на юри­ди­чес­кие и про­чие тон­кос­ти мо­его пре­бы­ва­ния в став­ших род­ны­ми за семь лет сте­нах.

В оче­ред­ной раз по­бе­жав пос­мот­реть на бо­лез­нен­но выг­ля­дя­ще­го спя­ще­го ан­ге­лоч­ка, я об­на­ру­жи­ла об­раз­цо­во зап­рав­лен­ную кро­вать. И его от­сутс­твие. Сер­дце про­тив­но ёк­ну­ло, но тут же ус­по­ко­илось: ме­лочь вер­ну­лась из ту­але­та и пос­мот­ре­ла на ме­ня ис­пы­ту­ющим взо­ром.

«По­есть бы, и кон­фет по­боль­ше», — пе­ре­ве­ла я сиг­нал на об­ще­че­ло­ве­чес­кий, по­ка он не про­пал с эк­ра­на ра­да­ра, то есть я хо­те­ла ска­зать, по­ка Фе­ликс, по сво­ему обык­но­ве­нию, вновь не ут­кнул­ся взгля­дом в пол.

По­ев­ший и на­пив­ший­ся чаю Фе­ликс пос­те­пен­но при­об­рел бо­лее свой­ствен­ную шес­ти­лет­ним по­ро­ся­там ок­рас­ку кож­ных пок­ро­вов. Он воз­на­ме­рил­ся сам по­мыть по­су­ду. Я не ста­ла пре­пятс­тво­вать. Па­рень об­ра­щал­ся с та­рел­ка­ми и губ­кой уве­рен­но, слов­но до­мо­хо­зяй­ка. Ко­ор­ди­на­ция для шес­ти­лет­не­го прос­то за­ме­ча­тель­ная. Ин­те­рес­но. Па­цан-за­гад­ка.

Иног­да я жа­ле­ла, что не об­ла­даю столь вы­со­ко це­нив­шим­ся да­ром сре­ди вос­пи­тан­ни­ков Дурмс­тран­га и не мо­гу за­лезть в го­ло­ву сво­им по­до­печ­ным. А вот мой дя­дюш­ка — зап­рос­то! Не­да­ром при нем да­же са­мые па­кос­тли­вые обор­мо­ты ве­ли се­бя иде­аль­но. Весь­ма цен­ный дар для ди­рек­то­ра.

Но при­хо­ди­лось ждать. Что-то под­ска­зы­ва­ло мне, что Фе­ликс с опас­кой и нас­то­ро­жен­ностью ждет мо­их даль­ней­ших дей­ствий: от расс­про­сов до воз­мож­ных реп­рес­сий. А еще от ме­ня и ме­бе­ли в квар­ти­ре мож­но бы­ло ожи­дать про­яв­ле­ния «не-нор-маль-нос­ти». Я не сом­не­ва­лась в том, что имен­но это сло­во упот­реб­ля­лось те­ми, с кем маль­чиш­ка жил рань­ше для обоз­на­че­ния про­яв­ле­ний ма­гии. Я ви­де­ла, как отец с ужа­сом и не­по­ни­ма­ни­ем си­ту­ации впер­вые встре­тил­ся с мо­ей «не­нор­маль­ностью». А вско­ре про­явил «не­нор­маль­ность» Ви­тень­ка. Ког­да го­до­ва­лый ка­ра­пуз вдруг лов­ко, прямо-таки профессиональным жестом квиддичного ловца, пой­мал за­ле­тев­шую в ок­но ле­ту­чую мышь, то­ва­рищ ге­не­рал, ка­жет­ся, не ды­шал нес­коль­ко ми­нут. По­том мед­лен­но вы­дох­нул и от­пра­вил­ся зво­нить бра­ту. Но с тех пор я не раз ви­де­ла, как отец за­ми­ра­ет на нес­коль­ко се­кунд, как-то бо­лез­нен­но вгля­ды­ва­ясь в на­ши с бра­том ли­ца. Что он хо­тел там уви­деть? Мне ка­жет­ся, он бо­ял­ся нас. А, мо­жет, за нас? Не знаю. По­том, с го­да­ми, он, вро­де, при­вык или сми­рил­ся.

Я вни­ма­тель­но, ни­чуть не сму­ща­ясь, раз­гля­ды­ва­ла си­дев­ше­го пе­ре­до мной по стой­ке «смир­но» Фе­лик­са. Фе­ликс раз­гля­ды­вал ме­ня, ста­ра­тель­но де­лая вид, что раз­гля­ды­ва­ет собс­твен­ные ко­ле­ни, об­тя­ну­тые се­рой фут­бол­кой. Он под­пи­хи­вал из­лиш­ки тка­ни под бед­ра, раз­гла­жи­вал до сос­то­яния «без еди­ной мор­щин­ки» то, что ту­го на­тяги­валось на вер­хней час­ти, тор­жес­твен­но скла­ды­вал ру­ки по­верх по­лу­чив­ше­го­ся ка­зар­мен­но­го по­ряд­ка и си­дел так не­ко­то­рое вре­мя. За­ми­рал на нес­коль­ко се­кунд, ес­ли мне прис­пи­чи­ва­ло вздох­нуть или ше­вель­нуть­ся. По­том от­та­ивал, вы­тас­ки­вал из­мя­тую май­ку, про­пус­кал сквозь паль­цы, и за­тем про­цесс на­чи­нал­ся за­но­во. Меж­ду де­лом он прис­таль­но и поч­ти не­уло­ви­мо ко­лол ме­ня сво­ими мол­ни­енос­ны­ми взгля­да­ми. Ожи­дал на­па­де­ния, не ина­че.

Иг­ра в «вы­жи­дай­ку» за­тя­ги­ва­лась. Я вско­ре по­ня­ла, что пе­ре­до мной си­дит рав­ный по си­ле про­тив­ник. Взрос­лый, ум­ный и хит­рый. Не ре­бе­нок. Не ма­лыш. Нас­то­ящая мел­кая дрянь, спо­соб­ная дос­та­вить те­бе серь­ез­ные неп­ри­ят­нос­ти, ес­ли из­брал те­бя сво­им вра­гом. Бу­ду­щий ли­дер. И толь­ко от вос­пи­та­ния за­ви­се­ло, ко­го по­ве­дет этот ли­дер за со­бой. А то, что за ним пой­дут, не под­ле­жа­ло сом­не­нию.

От­ку­да я все это зна­ла? Я не зна­ла, я так чувс­тво­ва­ла. В свое вре­мя мне приш­лось не­ма­ло по­во­евать с та­ки­ми вот «бей­бар­са­ми» мес­тно­го раз­ли­ва. Они всег­да приз­на­ют толь­ко ум, си­лу и хит­рость. Но этот эк­зем­пляр был их млад­ше чер­ти на сколь­ко. Уни­кум. С ним опас­но ссо­рить­ся, с ним опас­но дру­жить. Он зап­рос­то вот­кнет те­бе нож в спи­ну, ес­ли ре­шит, что его пре­да­ли. Но шесть лет. Все­го шесть. Не мо­жет быть. Мо­жет-мо­жет. Мой красавчик бра­тиш­ка — та­кой же, хоть и постарше будет.

Хва­тит си­деть. Дел по гор­ло. Мне еще на ра­бо­ту пос­ле двух.

— Фе­ликс, да­вай учить­ся кол­до­вать!

При­ят­но ви­деть оша­ра­шен­ное вы­ра­же­ние на фи­зи­оно­мии то­го, с кем нель­зя ссо­рить­ся.

— Я не очень умею, точ­нее, поч­ти сов­сем не умею, но у те­бя мо­жет и по­лу­чит­ся. Пой­дем.

Ни воп­ро­са, ни зву­ка. Обал­дев­ший вид сме­нил­ся на край­не нас­то­ро­жен­ный и толь­ко. И мы пош­ли. В ван­ную, где на су­шил­ке, об­ду­ва­емые теп­ло­вен­ти­ля­то­ром, сох­ли ве­щи Фе­лик­са. Не вы­сох­ли еще, ко­неч­но. Джин­сы до­воль­но дол­го сох­нут. Я про­тя­ну­ла маль­чиш­ке свою па­лоч­ку:

— Я не знаю, по­дей­ству­ет ли. Па­лоч­ка-то моя, но су­щес­тву­ет по­верье, что силь­ный вол­шеб­ник мо­жет под­чи­нить се­бе да­же са­мый пен­дит­ный ку­сок де­ре­ва. Да­вай поп­ро­бу­ем.

Фе­ликс не спе­шил брать в ру­ки неч­то ему не­по­нят­ное и про­бо­вать не­объ­яс­ни­мое. Он все так­же нас­то­ро­жен­но смот­рел то на ме­ня, то на па­лоч­ку. По­том вдруг под­ско­чил к сушилке и, стя­нув джин­сы, при­нял­ся их раз­гля­ды­вать. На его фи­зи­оно­мии нас­то­ро­жен­ность сме­ни­лась изум­ле­ни­ем, а за­тем вос­хи­ще­ни­ем:

— Пя­тен нет! — ли­ку­юще за­явил он. — Да­вай­те поп­ро­бу­ем, — и про­тя­нул ру­ку.

Я рас­хо­хо­та­лась: свой че­ло­век! Ка­кие, к чер­ту, не­опи­су­емые чу­де­са! Глав­ное — поль­за, с ко­то­рой мож­но при­ме­нить по­лу­чен­ные с по­мощью ма­гии пре­иму­щес­тва в хо­зяй­стве! Для ко­го-то ма­гия — сказ­ка, а для ко­го-то воз­мож­ность свес­ти пят­на от ма­шин­но­го мас­ла. В тот же миг мне ста­ло нем­но­го грус­тно: ре­бе­нок, не ве­ря­щий в сказ­ки — не ре­бе­нок.

— Как этим поль­зо­вать­ся? И что я дол­жен де­лать? — чет­ко, пря­мо-та­ки по во­ен­но­му, спро­сил ма­лень­кий взрос­лый.

Ста­ло еще грус­тнее: бо­евой рас­чет тре­бо­вал инс­трук­ций по экс­плу­ата­ции но­вой ра­кет­ной ус­та­нов­ки. Бу­дут те­бе инс­трук­ции, бо­ец, и за­да­чу по унич­то­же­нию кон­крет­ной це­ли, то­же сей­час пос­тав­лю. Но, да­вай, ми­лый, по-че­ло­ве­чес­ки сна­ча­ла поп­ро­бу­ем. Не хва­та­ло мне в дом ка­зар­му та­щить. Я не для то­го ста­ра­юсь да­же во сне не ви­деть детс­тво.

— Фе­ликс, в те­бе и во мне те­чет кровь. Как те­бе та­кая но­вость?

Фе­ликс оце­нил шут­ку и нем­но­го рас­сла­бил­ся, пе­рес­тав дер­жать па­лоч­ку так, слов­но со­би­рал­ся прот­кнуть ею джин­сы.

— При­го­товь­ся, сей­час бу­дет еще ин­те­рес­нее. В те­бе и во мне мож­но сде­лать дыр­ку и кровь по­те­чет на­ру­жу. Не хмы­кай! Те­перь ос­нов­ное: в те­бе и во мне те­чет ма­гия! И ей мож­но уп­рав­лять.

Мои ожи­да­ния не оп­рав­да­лись: Фе­ликс от­ре­аги­ро­вал со­вер­шен­но спо­кой­но. Ну да, ну да, — ис­чез­но­ве­ние пя­тен на джин­сах — вес­кое до­ка­за­тель­ство су­щес­тво­ва­ния ма­гии, не го­во­ря уж о взры­ва­ющих­ся ре­зи­но­вых крес­лах и плю­ющих­ся шка­фах. Ви­ди­мо, он по­лу­чил дос­та­точ­ное ко­ли­чес­тво до­ка­за­тель­ств нор­маль­но­го со­су­щес­тво­ва­ния с «не-нор-маль-нос­тью». Не со­би­ра­ет­ся в ужа­се спа­сать­ся в чу­ла­не? За­ме­ча­тель­но!

Про­дол­жа­ем.

Нуж­но ус­петь как сле­ду­ет ис­пор­тить пред­став­ле­ние это­го ре­бен­ка о ма­гии, по­ка в не­го не вце­пи­лись мир­ные ми­лые смеш­ные пе­да­го­ги Хог­вар­тса. Ис­пор­тить? О, нет. Ни в ко­ем слу­чае! Толь­ко дать ему вер­ные, а не при­ня­тые в дан­ном со­об­щес­тве ис­ка­жен­ные пред­став­ле­ния о том, что на са­мом де­ле про­ис­хо­дит меж­ду вол­шеб­ни­ком и па­лоч­кой. Вы хоть раз ви­де­ли па­лоч­ку хоть у ко­го-ни­будь из вы­пус­кни­ков Дурмс­тран­га? А что ви­де­ли? Вот то-то и оно.

— Что­бы поль­зо­вать­ся ма­ги­ей, ей нуж­но дать вы­течь на­ру­жу, как кро­ви. Стоп! Не блед­ней и не пу­гай­ся! А то не бу­ду объ­яс­нять.

Юный вол­шеб­ник и вправ­ду нем­но­го пос­мур­нел, но му­жес­твен­но кив­нул и всем сво­им ви­дом изоб­ра­зил пре­дель­ную го­тов­ность к че­му-то страш­но­му.

— Да-да, имен­но вы­течь! — са­дист­ски ух­мы­ля­ясь, про­дол­жи­ла я. — Но как и чем про­ко­вы­рять для это­го дыр­ку? И где ее ко­вы­рять? В жи­во­те? В ру­ке? Есть лю­ди, очень ог­ра­ни­чен­ное чис­ло, кто спо­со­бен при­от­кры­вать эту са­мую не­види­мую и не­ ощу­ща­емую зас­лон­ку-дыр­ку мыс­лен­но. Очень силь­ным ма­гам не нуж­ны ни па­лоч­ки, ни по­со­хи, ни про­из­не­се­ние зак­ли­на­ний. Им дос­та­точ­но по­ду­мать, пред­ста­вить ре­зуль­тат и они по­лу­ча­ют его. Воз­мож­но, что и ты — та­кой же. И мы пря­мо сей­час мо­жем это про­ве­рить.

В серь­ез­ных зе­ле­но­ва­тых гла­зах вспых­нул стран­ный огонь, по­доз­ри­тель­но по­хо­жий на тот, что я уже ви­де­ла.

— Стоп, кро­ха! Не спе­ши. Сна­ча­ла мы с то­бой по­бу­дем в шку­ре обык­но­вен­но­го вол­шеб­ни­ка, ко­то­рый вы­нуж­ден, об­раз­но вы­ра­жа­ясь, «ко­вы­рять дыр­ку» с по­мощью вол­шеб­ной па­лоч­ки. Да еще и про­из­но­сить вся­кие муд­ре­ные зак­ли­на­ния. Им при­хо­дит­ся де­лать это каж­дый раз, ког­да тре­бу­ет­ся нап­ра­вить нем­но­го ма­гии, что­бы по­лу­чить нуж­ный ре­зуль­тат. Очень хо­ро­шо, что ты по­ка не зна­ешь зак­ли­на­ний. Ты ни­че­го не зна­ешь. Имен­но по­это­му у нас с то­бой все мо­жет по­лу­чить­ся. По­иг­ра­ем в вен­ти­ля­тор? А в вен­ти­ля­тор, ду­ющий теп­лым воз­ду­хом? Да­вай, вклю­чай, на­жи­май на кноп­ку! Сла­бый ре­жим, не то­ро­пись. Нам нуж­ны су­хие джин­сы, а не обуг­лен­ные. Дош­ло?

Фе­ликс кив­нул, ак­ку­рат­но раз­ве­сил шта­ны на су­шил­ку. Про­тя­нул ру­ку с па­лоч­кой и зак­рыл гла­за, сос­ре­до­та­чи­ва­ясь. Но тут же от­крыл и рас­те­рян­но пос­мот­рел на ме­ня:

— А ес­ли оно… Ну, это… Силь­но слиш­ком бу­дет. Вы ме­ня побь­ете?

— Я ду­маю, что, в край­нем слу­чае, ты прос­то ос­та­нешь­ся с го­лой зад­ни­цей. При­дет­ся под­го­нять на те­бя шта­ны мо­его му­жа. Те­бе оно точ­но на­до? С дру­гой сто­ро­ны, ес­ли ты заж­мешь­ся, то пой­дешь на ра­бо­ту со мной в сы­рых шта­нах. Вы­би­рай и дей­ствуй уже. Я быс­тро вы­су­шить все рав­но не смо­гу. Моя ма­гия прос­ну­лась слиш­ком поз­дно и вы­де­лы­ва­ет­ся ча­ще, чем слу­ша­ет­ся ме­ня. Вся на­деж­да на те­бя. Впе­ред.

Ко­ро­че, что дол­го тя­нуть ре­зи­ну. Ни­че­го у не­го не по­лу­чи­лось. Ни­че­го­шень­ки. Хо­тя, ка­за­лось, что все пред­по­сыл­ки на ли­цо: и мощ­ная ма­гия, спо­соб­ная ра­зор­вать ре­зи­но­вое крес­ло в клоч­ки и под­нять в воз­дух не ху­день­кую тет­ку, то есть ме­ня, и не­за­мут­нен­ное неп­ра­виль­ным пред­став­ле­ни­ем о ма­гии соз­на­ние. Но что-то пош­ло не так. То ли прос­то еще ма­лень­кий. Лад­но, от­ста­вить. На­до изоб­рес­ти, как быс­тро про­су­шить джин­сы и май­ку. Не ос­тав­лять же его од­но­го до­ма.

Изоб­ре­ли. Спо­соб вам пон­ра­вит­ся. Но, пос­коль­ку это ноу-хау «бей­бар­са», — все воп­ро­сы к не­му. Де­ти на вы­дум­ки хит­ры. Че­рез де­сять ми­нут одеж­да вы­сох­ла без вся­кой ма­гии. А вско­ре я «име­ла счастье» ли­цез­реть блед­ность, за­лив­шую ли­цо маль­чиш­ки, ког­да он уви­дел моего не­ожи­дан­но воз­вра­тив­ше­го­ся супруга.

Что это с ни­ми? Оба смот­ре­ли друг на дру­га как зак­ля­тые вра­ги. На­ко­нец, Фе­ликс ше­вель­нул­ся, слов­но стря­хи­вая с се­бя ос­кол­ки ль­да, что мгно­вен­но ско­вал его при ви­де мо­его му­жа:

-Те­тя ни в чем не ви­но­ва­та! — ре­ши­тель­ным, хо­тя и под­ра­ги­ва­ющим го­ло­сом, за­явил ма­лыш, ка­зав­ший­ся сов­сем кро­хой на фо­не гроз­но воз­вы­шав­ше­го­ся над ним «Ужаса подземелий». — Это я все ис­пор­тил! — от­важ­но до­ба­вил он.

По ли­цу му­жа про­бе­жа­ла тень, он нах­му­рил­ся еще силь­нее, по­до­шел бли­же, вце­пил­ся в ше­ве­лю­ру Фе­лик­са, вы­нуж­дая то­го под­нять­ся на цы­поч­ки и от­ки­нуть на­зад го­ло­ву:

— Гриф­фин­дор! — през­ри­тель­но про­це­дил Се­ве­рус, от­тал­ки­вая от се­бя ис­пу­ган­но­го ре­бен­ка.

Я с не­до­уме­ни­ем и не­ко­то­рым ис­пу­гом смот­ре­ла на ра­зыг­ры­вав­шу­юся пе­ре­до мной сце­ну: впер­вые за все вре­мя за­му­жес­тва я уви­де­ла мо­его суп­ру­га та­ким.

ГЛАВА 3

3
Ото­ропев, я смот­ре­ла на раз­во­рачи­вав­шу­юся пе­ред мо­ими гла­зами дра­му. В го­лове, как и всег­да в по­доб­ных слу­ча­ях, щел­ка­ли кад­ры-вспыш­ки. Вспыш­ки мыс­лей, про­жигав­ших мозг ис­кра­ми то­го, че­го я иной раз не хо­тела бы знать. Го­дилось все: вы­раже­ния лиц, по­ложе­ния тел, зву­ки, взгля­ды. Не го­воря уж о сло­вах. «Ин­те­рес­нень­ко-ин­те­рес­нень­ко» быс­тро ска­тыва­лось в «упс, при­еха­ли». То, что на­чина­лось как ко­медия, стре­митель­но пе­рерас­та­ло чуть ли не в тра­гедию.

Это­го еще толь­ко не хва­тало.

Су­дя по все­му, эти двое зна­ют друг дру­га не пер­вый день, а то и год. И ус­пе­ли что-то креп­ко не по­делить. Толь­ко что? Ну что мо­жет быть об­ще­го у гроз­но­го де­кана Сли­зери­на и это­го маль­чиш­ки? Фе­ликс его сын? Это сы­на мой муж встре­ча­ет сей­час с та­ким през­ре­ни­ем и… не­навистью? Что этот па­цан ус­пел та­кого нат­во­рить? Что во­об­ще про­ис­хо­дит?

Ка­жет­ся, мой вы­ход:

— Се­верус, нам сто­ит по­гово­рить на­еди­не? Ку­да при­каже­те, гос­по­дин де­кан, за­переть ви­нов­но­го в «гриф­финдорс­тве» прес­тупни­ка на вре­мя пе­рего­воров? — мне силь­но не пон­ра­вилось об­ра­щение мо­его му­жа с ма­лышом. Со сме­лым, ум­нень­ким, уме­ющим дер­жать дан­ное им сло­во, да­же па­дая при этом в об­мо­рок от стра­ха, ма­лышом шес­ти лет от ро­ду. Чем бы ни до­садил этот гроз­ный по­росе­нок Се­веру­су, я ин­стинктив­но вста­ла на за­щиту ин­те­ресов ре­бен­ка.

Я — пре­датель­ни­ца? Я — пло­хая же­на? Се­веру­су дос­та­точ­но бы­ло про­из­нести од­но-единс­твен­ное, вро­де бы впол­не бе­зобид­ное сло­во, но та­ким то­ном, буд­то Фе­ликс ви­новен в са­мом страш­ном прес­тупле­нии. И вот уже я — прес­тупни­ца, я по­чему-то вста­ла на за­щиту нез­на­комо­го мне ре­бен­ка-прес­тупни­ка, а не му­жа.

— Черт! — я по­мота­ла го­ловой, си­лясь из­ба­вить­ся от при­цепив­ше­гося в счи­тан­ные се­кун­ды чувс­тва не­годо­вания, тут же раз­бу­див­ше­го чувс­тво ви­ны пе­ред му­жем. За что мне это?! И ми­нуты не прош­ло с мо­мен­та по­яв­ле­ния Се­веру­са, а я уже меж двух ог­ней и не знаю в ка­кую сто­рону бе­жать.

— Я его сей­час сам зап­ру! Жди ме­ня здесь, — Се­верус ска­зал это та­ким то­ном, ка­кого я не слы­шала от не­го уже очень дав­но. По­жалуй, по от­но­шению к се­бе я во­об­ще та­кой тон не слы­шала. Так он обыч­но раз­го­вари­ва­ет с про­винив­ши­мися взры­валь­щи­ками кот­лов на уро­ках зель­ева­рения и с пред­ста­вите­лями не­навис­тно­го ему «ль­ви­ного» фа­куль­те­та. Мне до сих пор не­из­вес­тны при­чины его не­навис­ти. Я не раз за­меча­ла, что да­же за нез­на­читель­ные прос­тупки «ль­вя­та» по­луча­ли го­раз­до бо­лее серь­ез­ные на­каза­ния, чем пред­ста­вите­ли ос­таль­ных фа­куль­те­тов. Ка­жет­ся, приш­ла по­ра уз­нать, в чем де­ло.

Тем вре­менем, Се­верус схва­тил Фе­лик­са за за­пястье и по­тащил в свою ком­на­ту. По пу­ти он не осо­бо об­ра­щал вни­мания на то, что па­цан не ус­пе­ва­ет за его ши­роки­ми стре­митель­ны­ми ша­гами и бол­та­ет­ся, спо­тыка­ясь, слов­но пос­ледний осен­ний лис­то­чек на вет­ке под по­рыва­ми ле­дяно­го вет­ра. Тон­кая ру­чон­ка, ка­залось, вот-вот рас­тя­нет­ся, слов­но стру­на. Я не ус­пе­ла и рта рас­крыть, как про­цес­сия скры­лась из ви­ду. Все ужа­сатее и ужа­сатее.

Де­лать не­чего. Я вздох­ну­ла и поп­ле­лась на кух­ню — пе­ред серь­ез­ным раз­го­вором сле­дова­ло вы­пить во­ды. А за­тем, не от­кла­дывая, пос­лать то, что у ме­ня за­меня­ло пат­ро­нуса, Фил­чу — пре­дуп­ре­дить, что се­год­ня я за­дер­жусь. Пусть на­чина­ют вы­дачу пос­тель­но­го белья на сме­ну без ме­ня. Ки­пе — эль­фий­ке, от­ветс­твен­ной за лю­бой кло­чок тка­ни в Хог­вар­тсе, про­ходя­щей че­рез пра­чеч­ную, при­дет­ся не­лег­ко. Но и от­ло­жить сме­ну белья нель­зя — по­рядок пре­выше все­го. Чер­тов Се­верус! Лад­но. Ус­по­ко­ить­ся. Вы­пить во­ды. Не кри­чать, не ру­гать­ся, не воз­му­щать­ся, не чувс­тво­вать се­бя иди­от­кой, не на­киды­вать­ся на Се­веру­са с об­ви­нени­ями в жес­то­ком об­ра­щении с ре­бен­ком, не…

— Се­верус! Как ты мо­жешь! Что ты се­бе поз­во­ля­ешь! Это ре­бенок! Ему все­го шесть лет!

Ну вот, нас­тро­илась не орать, по­нима­ешь. Слав­нень­ко на­чина­ет­ся мир­ный раз­го­вор.

Сло­ва зас­тря­ли у ме­ня в гор­ле, ког­да я уви­дела ли­цо му­жа. Он стре­митель­но по­дошел ко мне так близ­ко, что я поч­ти ут­кну­лась но­сом ему в грудь. Он еще и до­вер­шил про­цесс «уты­кания», при­жав ме­ня к се­бе. И не выр­вать­ся.

Прош­ла, на­вер­ное, ми­нута. Я не ос­ме­лива­лась не то, что по­шеве­лить­ся — ды­шать слиш­ком за­мет­но и то ка­залось мне ко­щунс­твом. Сер­дце Се­веру­са би­лось, как су­мас­шедшее, слов­но на­казы­вая ме­ня за мои рез­кие сло­ва, оно би­ло ме­ня в лоб сквозь его реб­ра. Мне окон­ча­тель­но рас­хо­телось орать и скан­да­лить. Гос­по­ди, да что ж та­кого в этом ре­бен­ке? По­чему Сев в та­ком сос­то­янии? Мо­жет, я прог­ля­дела чис­ло зве­ря под спу­тан­ны­ми пря­дями дав­но не стри­женой ше­велю­ры это­го ан­тихрис­та?

Все еще тя­жело ды­ша, муж ув­лек ме­ня на ди­ван и уса­дил ря­дом. Я мол­ча жда­ла про­дол­же­ния, вды­хая зна­комый за­пах ко­ридо­ров Хог­вар­тса и ме­ла, ко­торым про­пах­ли все учи­тель­ские ман­тии мо­его обо­жа­емо­го не­выно­симо­го гроз­но­го про­фес­со­ра.

— Гор­ло бо­лит и го­лова, — хрип­ло ска­зал Се­верус, — И у те­бя бу­дет бо­леть, ес­ли бу­дешь так кри­чать. По­дож­ди се­кун­ду.

Взма­хом па­лоч­ки он приз­вал фла­кон с зель­ем, ко­торое обыч­но пил, ког­да его в оче­ред­ной раз нас­ти­гал без­жа­лос­тный бич, ко­торо­го бо­ит­ся лю­бой учи­тель — ла­рин­гит. Про­полос­кал гор­ло, прог­ло­тил. Гля­дя на не­го я по­мор­щи­лась, сос­тра­дая: та­кую га­дость, как это зелье, не­лег­ко бы­ло прог­ло­тить да­же зал­пом, не то, что поз­во­лить ей за­дер­жать­ся хо­тя бы па­ру се­кунд на язы­ке. За­то по­мога­ет быс­тро.

— Я со­жалею, что ос­та­вил те­бя один на один с этим вы­род­ком. Я поп­ро­сил Ми­нер­ву заб­рать мои ча­сы се­бе на се­год­ня. Ед­ва дож­дался окон­ча­ния тес­ти­рова­ния у седь­мо­го кур­са и рва­нул до­мой. Он ни­чего те­бе не сде­лал? Ну, ви­димо, нет, раз у те­бя есть си­лы его за­щищать. Сла­ва Мер­ли­ну! Я си­дел, как на игол­ках, прок­ли­ная свою без­го­ловость. По­думать толь­ко, что он мог нат­во­рить! Вот я иди­от! — Се­верус стис­нул ме­ня в объ­яти­ях так, что мне труд­но ста­ло ды­шать.

Упс! Опань­ки! Я при­куси­ла язык и по­тихонь­ку выс­во­боди­лась из на­деж­ных креп­ких лю­бимых рук. Да что ж та­кое-то, а? Вы­ходит, что я те­перь ни­чего не мо­гу рас­ска­зать о про­изо­шед­шем сво­ему му­жу, без опа­сения, что он прибь­ет «вы­род­ка» — как он наз­вал Фе­лик­са. Вот иди­от­ская си­ту­ация. У ме­ня пря­мо-та­ки раз­дво­ение соз­на­ния на­чина­ет­ся: я уве­рена, что все слу­чив­ше­еся — ре­зуль­тат вза­имо­непо­нима­ния меж­ду мной и маль­чиш­кой, сдоб­ренное сти­хий­ной ма­ги­ей, столь свой­ствен­ной маг­ло­рож­денным в этом воз­расте. А Сев, вы­ходит, пред­по­лагал, что неч­то по­доб­ное мо­жет про­изой­ти, но был уве­рен, что па­цан мо­жет ус­тро­ить столь опас­ную га­дость спе­ци­аль­но? И все рав­но ос­та­вил ме­ня один на один с мел­ким чу­дови­щем? От изум­ле­ния я не мог­ла про­из­нести ни зву­ка. Что-то тут силь­но не схо­дилось. Бред ка­кой-то. Та­кое впе­чат­ле­ние, что мы с му­жем зна­ем двух аб­со­лют­но раз­ных Фе­лик­сов. Ли­бо кто-то из нас не зна­ет его во­об­ще. И, по­хоже, это бы­ла я.

— Да кто он та­кой? — на­конец от­мерла я для то­го, что­бы за­мереть вновь, ус­лы­шав неч­то не­веро­ят­ное:

— Спа­ситель наш, Мер­лин бы его поб­рал! И на­ша с то­бой обо­юд­ная го­лов­ная боль на пять лет, как ми­нимум.

При­еха­ли. Не мо­жет быть! Фе­ликс — Гар­ри Пот­тер? Но, поз­воль­те, а где же зна­мени­тый шрам?

Се­верус вни­матель­но пос­мотрел на ме­ня, по­мол­чал нем­но­го и приз­нался:

— Уж луч­ше бы ты кри­чала и воз­му­щалась. А то мне жут­ко ста­новит­ся. Я ви­новат, что не пос­та­вил те­бя в из­вес­тность о на­шем, да­же не знаю, как это наз­вать… за­дании, по­руче­нии, кам­не на шее… Ина­че и не на­зовешь.

Он под­нялся, рас­стег­нул нес­коль­ко пу­говиц на сво­ем стран­ном оде­янии, за­меняв­шем ему маг­лов­ский пид­жак. Я ви­дела, что у не­го бо­лит го­лова, что он еле за­мет­но мор­щится, стя­гивая во­лосы в хвост мо­ей ре­зин­кой. Что-то гад­кое и злое, по­сели­лось во мне пос­ле ли­цез­ре­ния его пос­тупков по от­но­шению к ма­лень­ко­му ре­бен­ку. Ма­лышу, ко­торый мне пон­ра­вил­ся сво­ими че­лове­чес­ки­ми ка­чес­тва­ми, ко­торый ус­пел раз­бу­дить во мне дре­мав­шие до по­ры до вре­мени чувс­тва, свой­ствен­ные лю­бой здо­ровой жен­щи­не.

Сколь­зкая мер­зкая змея сом­не­ний за­души­ла во мне же­лание вско­чить, об­нять, уса­дить сво­его су­жен­но­го на пол, что­бы он удоб­но опер­ся спи­ной о ди­ван. Дол­го рас­че­сывать и раз­би­рать его слиш­ком длин­ные для муж­чи­ны во­лосы, ус­по­ка­ивая его боль, выс­лу­шивая, сог­ла­ша­ясь, спра­шивая. При­выч­ный, дав­но сло­жив­ший­ся по­рядок ве­щей, был на­рушен. Я зак­ры­лась, поч­ти враж­дебно раз­гля­дывая нах­му­рен­ное ли­цо Се­веру­са.

— К Мер­ли­ну! — Се­верус рез­ко про­вел ру­кой, и толь­ко что рас­стег­ну­тые им пу­гови­цы мо­мен­таль­но зас­тегну­лись вновь. — Пусть во­зит­ся со сво­им не­доби­тым «ге­ро­ем» сам! Я не по­тер­плю в на­шем до­ме ат­мосфе­ры по­доз­ри­тель­нос­ти и ссор. И бы­ло бы из-за ко­го! — чер­ные гла­за по­лых­ну­ли та­ким ог­нем, что я мо­мен­таль­но по­чувс­тво­вала, как жар рас­то­пил-та­ки ле­дяную ру­ку не­пони­мания и неп­ри­ятия, не же­лав­шую от­пускать мое сер­дце.

— Из-за ко­го, Сев? — я пох­ло­пала по ди­вану. — Сни­май пид­жак, да­вай сю­да го­лову, при­зови мою рас­ческу и рас­ска­зывай. Бу­дем вы­чесы­вать проб­ле­му, по­ка не пос­со­рились не­понят­но из-за че­го.

На­ша ста­рая шут­ка нем­но­го смяг­чи­ла чер­ты лю­бимо­го ли­ца. Гла­за, еще нес­коль­ко мгно­вений по­лыхав­шие не­навис­тным мне пла­менем, слег­ка со­щури­лись. Мне бы­ло зна­комо это вы­раже­ние: муж при­нял ре­шение. Об­суждать боль­ше не­чего. Я не сом­не­валась, что он мне все рас­ска­жет, но это бу­дет по­том. Пос­ле то­го, как Фе­ликс, то есть Гар­ри, ис­чезнет из на­шего до­ма.

Ох-хо, муж­чи­ны! Плетью обу­ха не пе­реши­бешь, ко­неч­но. Но плеть-хит­рость — ис­конно жен­ское ору­жие. Мяг­ко об­вить, да не­ожи­дан­но дер­нуть. За­чем же пе­реши­бать? Глав­ное, зас­та­вить му­жень­ка за­дер­жать­ся на ми­нуту-дру­гую, отод­ви­нуть его пла­ны, вы­нудить мне все рас­ска­зать. А там бу­дем ду­мать, что де­лать.

— Сол­нце мое, чер­ногла­зое! У ме­ня бы­ло не­лег­кое ут­ро. Раз уж так по­лучи­лось, что я столь­ко вре­мени пот­ра­тила на ТВОИ, — я нем­но­го по­выси­ла го­лос, — Де­ла, вмес­то то­го, что­бы за­нимать­ся на­шими об­щи­ми, то мне бы хо­телось по­лучить объ­яс­не­ние сей­час, а не му­чить­ся от лю­бопытс­тва до ве­чера. Мне еще на ра­боту, ес­ли пом­нишь. Бук­валь­но два сло­ва, и я по­бегу, ме­ня Филч и Ки­па ждут.

— Хо­рошо, уви­дим­ся ве­чером и по­гово­рим. А я по­ка от­прав­лю яб­ло­ко раз­до­ра ста­рому муд­ро­му пню — пусть он и ре­ша­ет, что с этим фрук­том де­лать, — Се­верус швыр­нул мою ре­зин­ку на ди­ван и про­вел ру­ками по во­лосам, ма­ги­ей за­лизы­вая их на­зад, и яв­но со­бира­ясь ухо­дить.

Зря на­де­ялась. Не про­кати­ло. Из та­ких рук, как у Се­ва, обух ни си­лой, ни хит­ростью не вы­бить. Толь­ко пря­мотой и чес­тностью. Тог­да он от­ло­жит его сам. Мо­жет быть. Я, бы­ва­ет, по ста­рой на­ив­ной при­выч­ке, на­де­юсь на ра­нее всег­да сра­баты­вав­шее ору­жие. Я всег­да мог­ла об­вести вок­руг паль­ца ко­го угод­но, но не му­жа. Обид­но приз­на­вать, но он ум­нее ме­ня.

Я заб­ра­лась с но­гами на ди­ван, об­ня­ла ко­лени и оби­жен­но ут­кну­ла в них нос. Про­води­ла му­жа взгля­дом до две­рей его спаль­ни. Блин. По­гово­рили, на­зыва­ет­ся! Так всег­да: он очень тон­ко чувс­тву­ет ма­лей­шую фаль­шь и ре­аги­ру­ет со­от­ветс­твен­но. Им нель­зя ма­нипу­лиро­вать. Толь­ко ис­крен­ность. Обид­но: он тре­бу­ет ее от ме­ня, но час­то не счи­та­ет нуж­ным де­лить­ся со мной сво­ими пла­нами и мыс­ля­ми. В та­кие мо­мен­ты, я дей­стви­тель­но чувс­твую се­бя ма­лень­кой глу­пой де­воч­кой, ко­торой, собс­твен­но, и яв­ля­юсь.

— Ало­хомо­ра! Ало­хомо­ра!

Опань­ки! А шоу, ка­жет­ся, про­дол­жа­ет­ся! Я прек­ра­тила шмы­гать но­сом. Сов­сем, как да­веча Фе­ликс, вы­тер­ла сле­зы пря­мо о брю­ки на ко­лен­ках и прис­лу­шалась.

— Ало­хомо­ра! От­кры­вай­те, Пот­тер!

Ку­да там! Су­дя по го­лосу, Се­верус не на шут­ку ра­зоз­лился, по­ра бы­ло спа­сать по­ложе­ние и но­вень­кую дверь: «Бом­барда» от Се­ва — вещь очень мощ­ная. Слов­но по­рыв вет­ра сбро­сил ме­ня с ди­вана. В мгно­вение ока я взле­тела вверх по лес­тни­це, что­бы за­тор­мо­зить в дюй­ме от блед­но­го от ярос­ти му­жа.

Шан­таж! Шанс!

— Сев, ты прос­ти, я очень оби­делась на те­бя и кое-что не рас­ска­зала о сво­их ут­ренних прик­лю­чени­ях и о Фе­лик­се. Но ты сам ви­новат! Не дал мне и сло­ва вста­вить. Я знаю, как обой­тись без столь ра­дикаль­ных мер. Но да­вай сна­чала по­гово­рим. И прек­ра­ти вос­при­нимать ме­ня как ма­лень­ко­го ре­бен­ка! Мне это ос­то­чер­те­ло! Не нас­толь­ко я те­бя и млад­ше!

Я не смог­ла до­вес­ти свое выс­тупле­ние до ло­гичес­ко­го за­вер­ше­ния: я ни­ког­да так рань­ше не раз­го­вари­вала с му­жем. Я ува­жала и лю­била его. Мне всег­да бы­ла про­тив­на са­ма мысль о скан­да­лах и раз­борках. Так же, как и Се­веру­су. А те­перь, уже вто­рой раз за столь непро­дол­жи­тель­ное вре­мя, я ос­ме­лива­юсь по­вышать на не­го го­лос. Мне ста­ло так про­тив­но, так не­хоро­шо, так… ни­как, что я раз­ры­далась.

Се­веру­су рань­ше не до­води­лось ви­деть мо­их слез. Он опус­тил па­лоч­ку и яв­но сму­тил­ся: та­ким сму­щен­ным я ви­дела его лишь од­нажды: ког­да мы с ним стол­кну­лись у две­рей в ван­ную ста­рост. Су­дя по все­му, ему ста­ло яв­но не по се­бе: что де­лать со мной де­ловой, не­уны­ва­ющей, аг­рессив­ной, ярос­тно от­ста­ива­ющей пра­ва лю­бого нес­пра­вед­ли­во оби­жен­но­го им уче­ника, он знал, а вот с ис­те­рикой стал­ки­вал­ся впер­вые.

Хо­рошо, что очень уж лиш­ний вес у ме­ня по­ка лишь в пла­нах: муж под­хва­тил ме­ня на ру­ки, и по­нес вниз. Сколь­зкая га­дина внут­ри ме­ня еле слыш­но про­шипе­ла: «Как ро­ман­тично», но тут же скры­лась. Пра­виль­но сде­лала: я са­ма не ожи­дала, что столь при­митив­ное, древ­нее, как мир жен­ское ору­жие ока­жет­ся столь дей­ствен­ным. Ес­ли еще ока­жет­ся! Сев то­варищ та­кой: впол­не мо­жет при­лас­кать, на­по­ить ус­по­ка­ива­ющим зель­ем и от­пра­вить­ся вы­пол­нять за­думан­ное. От ос­тро­го прис­ту­па жа­лос­ти к се­бе, лю­бимой, но бес­прав­ной, я всхлип­ну­ла еще гром­че, по­дави­лась и за­каш­ля­лась.

Как бы ни бы­ла я ув­ле­чена вы­тира­ни­ем мо­их горь­ких слез о его одеж­ду я, все же ус­пе­ла за­метить кое-что, что не за­метил Сев: дверь в спаль­ню без­звуч­но от­во­рилась и на по­роге по­яви­лась ма­лень­кая фи­гур­ка, во­инс­твен­но сжи­мав­шая в ру­ках нас­толь­ную лам­пу. Весь вид Фе­лик­са го­ворил о том, что ме­ня, ка­жет­ся, го­товят­ся спа­сать от гроз­но­го му­жа. Я ок­ругли­ла гла­за в без­мол­вной по­пыт­ке при­казать мо­ему ры­царю ис­чезнуть с этих са­мых глаз до­лой. Он в от­вет то­же сде­лал круг­лые гла­за, но все же вер­но ра­зоб­рался в си­ту­ации и ис­чез в нед­рах спаль­ни, прит­во­рив дверь.

В от­вет на эти дос­той­ные де­яния я раз­ры­далась еще силь­нее, прос­то до ико­ты. И ус­пешно про­дол­жа­ла этим за­нимать­ся, вспо­миная, как ни за что не про что от­шле­пала столь дос­той­но­го мо­лодо­го че­лове­ка.

Се­верус, оша­рашен­ный по­током слез, сгру­зил ме­ня на ди­ван, це­ловал, ус­по­ка­ивал, шеп­тал что-то ще­мяще-неж­ное и пы­тал­ся-та­ки на­по­ить ме­ня зель­ями. Ку­да ж без зелий-то.

Ка­жет­ся, ар­тпод­го­тов­ка пе­ред бо­ем прош­ла ус­пешно. Те­перь нуж­но бы­ло мак­си­маль­но ис­поль­зо­вать пре­иму­щес­тва.