Глава 1Именно в этот вечер в Норе было необыкновенно холодно. И одиноко. Сырость витала в воздухе как лёгкий дымок погасшего костра. Дети сбились в кучку и уже невозможно было понять сколько маленьких, рыжеволосых ребятишек могло уместиться в одном потрёпанном и продавленном кресле. Оно помнило всё… На его глазах зарождалась, основывалась эта семья. Именно оно было свидетелем того, как стремительно этот дом погружался в омут уюта и какой-то тёплой семейности.
Один из родителей обычно сидел в нём, внимательно, с лёгкой полуулыбкой слушая другого. Они смотрели друг на друга с бесконечной любовью и пониманием.
Потом их дети… Они читали в нём свои книги, будь то школьный учебник или пособие по уходу за драконами. И девочка, весело запрыгнув в него и обхватив колени руками, удобнее устраивалась и тихо засыпала. Один из братьев накрывал её пледом, а чуть позже, бережно взяв на руки, относил в её спальню. Уложив и накрыв девочку любимым лоскутным одеялом, он целовал её в лоб и, прикрыв форточку, уходил.
Как давно это было… И многое, очень многое изменилось с тех пор.
Девочка выросла, а того старшего брата уже и вовсе не было на свете.
Что стало с остальными, она не знала.
Только дети, пятеро, погодки. В четырёх мальчуганах она видела его, Чарли.
До боли, до истомы похожие на него. На самого любимого, самого понимающего братишку.
Горячая, обжигающая слеза скатилась по щеке, оставив мокрую дорожку. Кап. Она сорвалась с подбородка и упала на маленькую, розовую ручонку. Ребёнок всхлипнул и зарыдал.
- Тише, тише, пожалуйста… - растерянно зашептала Джинни. Она сама готова была разреветься. Но нельзя. Она осталась старшей, она должна постараться сделать всё что сможет, что бы спасти их…
Перед глазами быстро замелькали картинки прошедших суток.
Женщина, корчившаяся в агонии на больничной койке и крики, слышные с улицы. Оставшиеся братья пытались задержать их.
А потом всё как будто стихло, провалилось в небытие. Раздался плач. Плач ребёнка, прижатого к сердцу усталыми, трясущимися руками. Сердцу, которое отсчитывало свои последние удары. Семь, шесть…
- Забери детей… - из горла женщины, вместе со словами, вырвалась кровавая пена. Она захрипела, но, собрав остатки силы в кулак, продолжала, - В Нору…Джин…
Девушка больше ничего не слышала и не видела. Взрыв, крики, всё это осталось за гранью её восприятия. Она схватила новорождённого одной рукой и кое-как ухватила за рукава четверых испуганных ребятишек другой.
Взмах палочкой…
Видит Бог, как ей хотелось вернуться. Туда, к своей семье. Пусть даже на смерть, она и так знала, что скоро, очень скоро они все погибнут. Но она не вернулась. И знала, что никогда не простит себе этой трусости.
Джинни посмотрела на новорождённую. Девочка притихла и теперь смотрела на неё большими светлыми глазками. Как показалось – с интересом.
- У тебя ведь даже нет имени. Я бы назвала тебя… - но Джинни не успела закончить. И даже не успела понять, что именно происходит. Просто раздался громкий хлопок. Они отлетели к стене вместе с креслом, с тем самым. Оно загорелось.
«Спасти их…спасти…Ну же, давай!» - она уговаривала себя. Её внутренний голос срывался от крика, хотелось зажать уши и больше его не слышать…
Но что-то было не так. Девушка видела, как дети пытаются выбраться из-за горящего кресла и обломков дубового стола. Они кричали и плакали. А она не бежала к ним, не шевелилась, не могла поднять палочку. Она даже не дышала.
- НЕТ! – Джинни дёрнулась. Её тело послушалось, но было уже слишком поздно.
Она увидела направленные на неё палочки людей в тёмных мантиях и с капюшонами. А потом женщину, умершую там, в больнице. Она просто появилась перед глазами. И те же светло-голубые глаза, её глаза у ребёнка.
Взмах палочкой…
Всё, что она успела почувствовать, это сильный порыв ветра. Потом падение.
Джинни оказалась на мокрой от вечерней росы траве, всё ещё крепко сжимая в руках конверт с малышкой. Ребёнок притих.
- Что с тобой, малыш? – девушка кончиками пальцев прикоснулась к маленькому лобику, холодные пальцы почти что обожгло. Жар. Так и есть.
- Бедняжка. Держись… - Джинни сильно прикусила губу, стараясь не вскрикнуть от боли. Подняться с земли оказалось не так просто, левое бедро прострелило болью. Она змейкой поползла вверх, к солнечному сплетению, соединяясь с болью душевной, с чувством вины, потерянностью… Подло сбежала.
Из губы брызнула кровь, из глаз – всё те же слёзы.
Она подползла к растущему неподалёку дереву и, спиной прислонившись к влажной, шершавой коре, уткнулась в мягкое лоскутное одеяльце, в которое была укутана племянница. Девочка молчала.
- Всё это сон. Сон, Чарли… - раскачиваясь взад-вперёд шептала она, глотая слёзы. Солёные… Соль на губах, только это она сейчас чувствовала. Не боли, не отчаянья. Только щемящая пустота.
Джинни не могла вспомнить, сколько именно времени она провела в лесу и была ли она без сознания. Этот кусок её жизни, её переживаний и эмоций как будто вырезали из памяти. Она была склонна полагать, что тут сработала защитная реакция организма, не давшая ей просто умереть от боли и безысходности.
В чувство её вернули первые дождевые капли, тяжело падавшие на землю, палую листву, на неё. И на ребёнка. На новорождённую девочку, жизнь которой сгорала, тлела на глазах.
Джинни пригляделась и, сквозь выступившие вновь слёзы, смогла разглядеть маленькие, едва заметные веснушки на щеках своей племянницы.
- Нужно что-то делать… - она сказала это…вслух? Или всё же про себя? Грань размылась и такая мелочь не могла волновать в данный момент… Но всё-таки вслух.
Она знала, что палочка сломана. Хруст всё ещё отдавался в ушах. Джинни не могла вернуться за детьми.
Она попыталась подняться и ей это удалось. Удивительно, ведь совсем недавно любое движение причиняло острую, практически невыносимую боль. Сейчас она её не чувствовала, а может просто не ощущала.
«Не время разбираться в себе, Джин. Забудь обо всём!» - о, если бы кто-нибудь только знал, как она сожалела об этих мыслях. Воспоминания надвигались неотвратимо, как гигантская цунами, от которой не убежать, которую невозможно переплыть. Они нахлынули на неё, точно так же, как слёзы, горячие и солёные, потекли по бледным щекам. Она вспомнила всё. Извещение о смерти его, Чарли. Последний взгляд, брошенный в сторону родителей и братьев. Они заставили её остаться в палате, там, где рожала его жена. А потом стоны, хрип и воздух, пропитанный любовью, детским плачем и неотвратимо надвигающейся смертью. Взмах палочкой и … Нора. Кресло, то самое. Почему-то именно оно вспомнилось особенно отчётливо. Даже маленькая, прожжённая пеплом дыра. В тот день, когда Рон впервые попробовал курить.
И взрыв…плач, запах горелого.
Она спотыкалась и падала, раздирая в кровь колени и руки, но крепко прижимая к груди дитя. Она хваталась за столбы деревьев, за колючие, обросшие шипами ветки и жмурилась, рычала от боли и беспомощности. Она не могла заблудиться, ровно как и не могла починить сломанную пополам палочку. Почти как тогда, когда Рон был на втором курсе…
- Просто иди, Джин. ИДИ! Вперёд, чёрт возьми… - Джинни кричала, с остервенением впиваясь ногтями в кору деревьев, что бы просто не скользить по мокрым листьям. И не обращала внимание на то, как жадно ветки-пальцы впиваются в её волосы. Просто шла.
Отзывы, пожалуйста. Да, и... критикуйте на здоровье
