Профессор на замену

Глава 1

Профессор на замену *

* Есть такое понятие – «учитель на замену». То есть учитель, который заменяет по необходимости постоянного преподавателя. Вот я и подумала – а почему бы в Хогвартсе не ввести такую должность? Только раз уж у них все там профессора, то название будет звучать как «Профессор на замену».
Вот что из этого вышло…


- До меня дошли слухи… - профессор Макгонагал пожевала тонкими губами. Видно было, что разговор не доставляет Минерве особенного удовольствия – она явно чувствовала неловкость. – В общем… - после секундного молчания продолжала она. - Юного Малфоя видели выходящим ночью из вашей спальни, профессор Энджелл. Вы понимаете, что своими поступками ставите под сомнение репутацию нашей школы? Из-за ваших выходок Хогвартс может лишиться дотаций Министерства!
- Ой, да ладно тебе! Опять у Филча бессонница и он шляется ночью по коридорам! У старичка налицо все признаки словесной диареи – ну никак не может промолчать о том, что видит! – невпопад хихикнула профессор Энджелл и закурила длинную пахучую сигаретку яркого изумрудного цвета. Она хотела добавить что-то еще, но профессор Макгонагал, увидев в ее руках зеленую сигарету, сделала страшные глаза и в два прыжка оказалась возле кресла, в котором вольготно устроилась Анна.
- Откуда у вас эта дрянь, профессор?! – выхватив сигарету из рук собеседницы, Минерва с ненавистью бросила ее на пол и растоптала своим изящным узконосым сапожком. Полы мантии Минервы на секунду разошлись, и Анна увидела, что голенище пуританского с виду сапога украшено блестящими заклепками в виде крохотных черепов, а коленки Минервы плотно обтянуты тонкими черными колготками в мелкую сеточку.
- Я своих не выдаю! – высокомерно заявила профессор Энджелл и достала из обширных складок мантии другую сигарету, на этот раз дикого желто-рыжего оттенка. Повторно щелкнула золотая зажигалка, тонко исполненная в виде летучей мышки с рубиновыми глазками – подарок щедрого Драко – и кончик сигареты, согретый пламенем, проворно вспыхнул. Профессор Макгонагал протянула было руку, чтобы сделать с этой сигаретой то же, что и с предыдущей, но в этот раз Анна была более внимательна и во время шлепнула по руке Минервы своей ладонью.
- Вы в курсе, что курение в стенах школы запрещено? – поджав тонкие губы, осведомилась профессор Макгонагал, готовая в любой момент сделать новую попытку выхватить из рук профессора Энджелл сигарету. – Тем более курение чешуи дракона, смешанной с лепестками болотных лилий! За такое любой из студентов был бы немедленно отчислен!
- Ну, это же не порошок летающей головокрылой лягушки! – возмутилась, в свою очередь, профессор Энджелл. – И даже не раствор слюны кусохвостого нырохряка! Безобидная лилия для запаха – и ты уже такой хай подняла, Минни! Да вспомни себя в годы этих самых «студентов»!.. – Профессор Энджелл подняла волшебную палочку и невнятно произнесла «Ремемберус кумарус!», нацелив палочку на стоящий на подоконнике хрустальный шар для предсказаний. Профессор Макгонагал испуганно отпрянула, но через секунду, сообразив, что Анна не собирается колдовать, вновь приняла непроницаемый вид.
- Сейчас не время для воспоминаний! Лучше скажите, профессор, где вы сумели раздобыть эту отраву? На Хогвартс наложены сильные чары, не позволяющие проникать в его стены подобной гадости!
- Совы с такими «посылочками» просто на лету дохнут, знаю, - кивнула профессор Энджел, выпустив очередную струйку дыма, который тотчас принял нечеткие очертания совы, бьющейся в конвульсиях. – И куда только защитники животных смотрят?..
- Я повторяю свой вопрос! – невозмутимо сказала Макгонагал. – Где вы взяли эти сигареты, профессор?
-Тоже хочется, Минни? – подмигнула профессор Энджелл. – Поделюсь, так и быть, по старой дружбе! Только не называй меня больше профессором, ладно? Отучились меньше десяти лет в этой школе, научились превращать молоко в спирт, а тараканов – в семечки – и уже все профессора поголовно! Смешно даже!.. Угощайся, Минни! – профессор Энджелл достала из складок мантии красивый портсигар с инкрустацией и откинула его крышку. Портсигар довольно долго оставался открытым (Анна тщательно выбирала разноцветные сигареты), и профессор Макгонагал без труда смогла прочесть надпись, выгравированную на внутренней стороне крышки портсигара: «Лили просто гадкая жаба по сравнению с тобой, моя птичка! Особенно сейчас, когда ее так разнесло из-за беременности! Твой и только твой Дж…».
Брови Минервы изумлено поползли вверх, но тут профессор Энджел захлопнула крышку и положила на край стола четыре сигареты – ярко-красную, сильный аромат которой служил сильнейшим антидепрессантом; голубую, дым которой принимал форму танцующих фей; болотно-зеленую с рисунком из листьев – при ее курении можно было услышать пение русалок со дна Черного озера; и темно-фиолетовую, которая издавала запах редчайших растений Запретного леса.
Возмущенно взмахнув широким рукавом мантии, профессор Макгонагал сделала вид, что стряхивает сигареты в мусорное ведро, но в результате все они оказались в ее рукаве. Анна деликатно опустила глаза, заметив этот совсем не магический жест.
- Судя по ингредиентам, это болотная шиполилия, - Минерва принюхалась к дыму тлеющей в руках профессора Энджел сигареты. Дым тотчас принял очертания противной крючконосой ведьмы с кошачьим хвостом. – Хагридовские штучки! Только он мог раздобыть помет выдроглазой выхухоли, чтобы вырастить шиполилию! Понятно теперь, откуда вы, профессор, раздобыли запрещенные психотропно-магические средства! Ну, ничего! Этот ботаник-любитель свое еще получит! А теперь вернемся к эпизоду с юным Малфоем, профессор. Этот нелицеприятный эпизод действительно имел место?
- Имел, - кивнула Анна, и очередная порция дыма, выпущенная ей прямо в лицо Макгонагал, поразительно походила на фигурку субтильного белокурого парня, небрежно обернувшего простыню вокруг крепких юношеских бедер. – Только был этот эпизод очень даже приятный…
- О, Великий Мерлин! – профессор Макгонагал возвела глаза к потолку. – Вы даже не трудитесь это отрицать! Но за связь со студентом вас полагается немедленно уволить, а о вашем поведении уведомить Министерство!
- Как же я люблю магические штучки… - Анна потянулась всем телом, как нежащаяся на солнцепеке кошка. – Что бы я делала в мире магглов? Там совершеннолетие наступает в 18 лет, а в некоторых странах даже в 21 год!.. И насколько все проще здесь, в мире волшебников! Студенту исполняется 17 лет – и за связь с ним тебя уже никто не сможет привлечь к ответственности!
- Малфою уже есть 17? – профессор Макгонагал сдвинула очки на кончик носа, сверяясь со свитком, который возник из ниоткуда, когда она щелкнула пальцами.
- Позавчера исполнилось, - хихикнула профессор Энджелл. – И мы славно это отметили!.. Да брось ты, Минни! – Анна подбросила окурок сигареты в воздух, и он превратился в рой мелких золотых звездочек. – Ну не тебе меня осуждать! После того, как много лет назад некто по фамилии Блэк имел честь… хм… отужинать с тобой в день Осеннего Равноденствия, мальчику напрочь снесло крышу. Он давно уже вырос, но все еще помнит тот замечательный день. Ему бы жениться, завести детей, а он все нянчится с Поттером и вспоминает ослепительную Минерву! Ведь когда-то и ты была ослепительной, а, старушка? – подмигнула Анна профессору Макгонагал. – Я же помню, какой ты была, когда преподавала у нас трансфигурацию! Ты же просто конфеткой была, ненамного старше, чем я сейчас! Это Дамблдор состарил тебя с помощью волшебства, чтобы никто не сказал, что он, старпер, связался с молоденькой!..
- Все! – гаркнула Макгонагал и стукнула кулаком по столу. – Ты меня достала! Убирайся из моего кабинета!
Профессор Энджел словно только этого и ожидала. Оно проворно вскочила со своего места и, махнув Минерве рукой на прощание, исчезла за дверью.
Оставшись в одиночестве, профессор Макгонагал достала из рукава припрятанную ярко-красную сигарету, прикурила от волшебной палочки и, глубоко затянувшись, подошла к окну. Тотчас ей на плечо спикировала крупная сова, держащая в клюве кусок пергамента. Профессор Макгонагал развернула послание и заметила, что пергамент заляпан пятнами – словно кто-то ставил на него стакан, доверху наполненный вином из красных ягод, пока писал письмо.
- Сириус, - без труда определила Минерва адресата. – Опять пил! Да уж, в Азкабане нетрудно попасть под дурное влияние, но сохранять свои дурные привычки, выйдя на свободу… - профессор Макгонагал неодобрительно покачала головой.
«Меня в любой момент могут обнаружить!» – писал Сириус, из чего Минерва сделала вывод, что у ее бывшего ученика снова разыгрался приступ мании преследования. В последнее время, когда Сириус стал много общаться со своим крестником Гарри Поттером, эти приступы стали повторяться все чаще и чаще. Иногда Сириусу, освобожденному из Азкабана на законных условиях, даже начинало казаться, что он покинул тюрьму в результате побега, а Поттер, этот охочий до приключений балбес, с радостью подыгрывал своему крестному.
«Возможно, послание, которое принесет тебе эта сова, будет последним письмом, отправленным мной. И в этом письме я хочу признаться тебе, Минерва (о, светлые времена, когда ты позволяла себя так называть!..), что я не забыл ни одной минуты, проведенной с тобой наедине! Помни о том, как я был счастлив рядом с тобой!
Гарри сказал, что телки (зачеркнуто) девушки любят бунтарей, так что у меня появился шанс - ведь я сбежал из Азкабана и теперь в розыске, ты ведь в курсе? Беглый преступник – это звучит очень круто! За меня обещали награду! Надеюсь, теперь ты будешь относиться ко мне иначе, а не как к зеленому шестикурснику!
Прощай, любимая!»
На месте подписи на пергаменте была подпалина – видимо, Сириус, потянувшись за стаканом, случайно уронил свечу на бумагу.
- Хорошо еще он не просит поцеловать от него Гарри на прощание! – профессор Макгонагал затянулась алой сигаретой, и ее взгляд стал чуть более умиротворенным. Вздохнув, она подошла к столу и достала из ящика пергамент.
- Дорогой Сириус! – начала диктовать профессор Макгонагал быстроперу, которое она не так давно сперла у журналистки Риты Скиттер, когда та гостила в Хогвартсе на соревнованиях по квиддичу. – Ты, наверное, опять забываешь принимать лекарства. Годы пребывания в Азкабане подорвали твое здоровье. Ты должен беречь себя. Принимай настойку пустырника два раза в день до еды, а отвар стрелолиста – трижды после еды. И не забывай съедать на ночь хотя бы одного сушеного ящеромуха! Это очень важно!
Вздохнув еще раз, Минерва продолжала уже более мягким тоном.
- Я тоже помню наши счастливые дни, но с тех пор мы оба сильно повзрослели, - профессор Макгонагал бросила взгляд на свое отражение в висящем на стене зеркале и нахмурилась. – У меня другой мужчина, и ты это знаешь. Дамблдор очень ревнив и если он узнает, что ты все еще питаешь ко мне какие-то чувства, он попросту превратит тебя в отварную брюкву, а меня – в блоху на кошке Филча. Если не жалеешь себя, так хотя бы пожалей меня, свою любимую Минерву!
До новых сов!
P.S. НЕ ЗАБЫВАЙ ПРО ЛЕКАРСТВА!»
Подумав секунду, Макгонагал заплевала тлеющий кончик недокуренной алой сигареты и осторожно завернула ее в пергамент письма. «Ему не повредит немного расслабиться!» - подумала Минерва о Сириусе и сунула свернутый пергамент в клюв сове, которая так и не покинула ее плеча. Сова неуклюже перескочила с плеча профессора на подоконник и, расправив крылья, вылетела в открытое окно.
Птица заскользила над широким зеленым лугом так низко, что казалось, будто ее перья щекочет трава. Не успела птица вновь набрать высоту, как из кустов к ней метнулась черная тень, а через секунду мощные волчьи лапы прижали птицу к земле и ее перья полетели в разные стороны. От совы не осталось даже скелета – волчьи челюсти с острыми зубами легко перемололи птичьи кости. Та же участь постигла и письмо Минервы, в которое любовно была завернута недокуренная сигарета. Проглотив письмо, волк недоуменно рыгнул, но тут же вновь принялся потрошить останки несчастной совы.
- Ремус Люпин, твоя мать была блохастой сукой! – рявкнула Макгонагал так громко, что ее слышно было далеко за пределами Хогвартса, и захлопнула окно. – Это не пиши! – спохватившись, обернулась она к быстроперу, и перо проворно заскребло по пергаменту, зачеркивая последние строчки. – Повтори еще раз начиная с «Дорогой Сириус…».