Глава 10. Ночная переписка- И что ты думаешь по поводу Хорька? – Джинни приподняла свои волосы к верху, рассматривая себя в зеркале и критично цокая языком. После чего стянула руками все свои волосы на макушке… И скривила губы, снова недовольная своим видом.
- Ты всегда его будешь так называть? – Гермиона постаралась придать своему голосу отчуждённый вид, при этом собирая книги со своей постели и складывая их стопкой на столе. Яркое солнце заливало всю спальню.
- Его так называют ребята, и уже давно. Ему, кстати, идёт… Так что ты думаешь по поводу игры? Он так странно себя повёл… С одной стороны, он сначала и слов не мог найти, когда должен был что-то сказать о тебе, ты же и умна, и не дурнушка, только волосы в разные стороны торчат, - она повернулась к Гермионе и хитро улыбнулась. – Моё предложение остаётся в силе.
- Спасибо, Джин, как только решусь сменить имидж, сразу обращусь к тебе, - она взяла со стола свиток со своим готовым домашним заданием по трансфигурации и, не отходя от стола, принялась снова его перепроверять.
- А с другой стороны – он уж точно не ненавидит тебя. Он же онемел, не выполнив правила игры – значит, соврал, что ненавидит тебя, - Джинни ухмыльнулась. – Остаётся только догадываться о степени его «НЕ ненависти» к тебе... М-да… Мир сошёл с ума.
- Не говори глупостей, - отмахнулась Гермиона. – Это же Малофой. Может, он не ненавидит меня, а просто на дух не переносит?
Гермиона повернулась к подруге, чтобы добавить что-то веское. В это время Джинни повернулась к ней, окинув её задумчивым и пронзительным взглядом. Отворачиваясь друг от друга, обе девушки очень пожалели, что они не владеют мастерством окклюменции.
- Ну-ну… - Джинни собрала волосы волшебным «крабом» и взялась за своё домашнее задание.
* * *
Гермионе опять снилась эта сцена у озера. Они с Роном, а неподалёку Малфой. Блондин поднимает свою палочку, девушка от страха выбрасывает контрзаклятие, - первое, которое приходит на ум… после чего перед глазами сияет пустота. Ярко белая пустота. Ничего вокруг. Только на этот раз этот сон тревожат какие-то странные звуки. Стук и последующий за ним скрежет.
Гермиона открыла глаза и села на постели. Ночь. Звуки шли от окна. В него скреблась небольшая сова.
Недовольное ворчание перевернувшейся во сне Джинни.
Гермиона подскочила к окну и как можно тише приоткрыла створки. Сентябрьская прохлада ворвалась в их спальню.
К лапе ночной гостьи была привязана записка. Гермиона вынула из ящика горсть совиного корма, насыпала в специальное блюдце и предложила птице. Та охотно согласилась.
Мелким ровным почерком было выведено: «Ничего личного. Любой бы сказал, что ты зубрила».
Вот как?! Любой бы сказал?!
Не смотря на то, что приславший это письмо никак не подписался, Гермиона моментально догадалась, от кого оно.
Ничего личного? А это его «ненавижу»?
Пока сова не улетела, девушка схватила первое попавшееся перо и написала на том же листке бумаги, чуть ниже слов Малфоя: «Не мучь себя понапрасну бессонницей, только ради того, чтобы написать записку зубриле. P.S.: «я ненавижу» - конечно же, ничего личного».
Гневно сложив письмо во столько раз, во сколько позволяла толщина бумаги, Гермиона схватила недоумённую птицу за лапу и привязала своё послание. И уже выпихнув её за окно, в голову пришла мысль о том, что бедная птица ни в чём не виновата, и что она не успела толком поесть.
Следуя своему настрою, девушка должна была с гордостью плотно занавесить шторы и рухнуть в кровать, мгновенно уснув глубоким сном до самого утра. Но бивший в венах адреналин не позволял ей снова лечь спать. К тому же, что-то ей подсказывало, что упрямый слизеринец, мучившийся… (она взглянула на настенные часы, которые показывали начало пятого) Мучившийся глубокой ночью бессонницей, пришлёт ей пару слов в ответ.
Она была уверена, что сейчас он читает её записку… Легко представила его сосредоточенное лицо, взлетевшую вверх левую бровь, решительное выхватывание пера из расписной деревянной перьевицы…
Он наверняка ответит…
Может, она немного несдержанно написала… Бурля эмоциями, так сказать. Надо взять себя в руки и в следующий раз ответить достойнее.
…Очень скоро царапанье когтей по стеклу повторилось.
Затаив дыхание, она вновь поспешила распахнуть окно. Впустив птицу, Гермиона на секунду обернулась – проверить, не проснулась ли Джинни. Тихонько насыпав птичий корм до краёв блюдца, и пододвинув еще одно - с водой, девушка неуверенно прошептала какие-то извинения ночной гостье за прошлое негостеприимство.
«Это не я себя мучаю бессонницей, она сама меня мучает. А ты почему не спишь в такое время? Неужели я тебя разбудил?
P.S.: Когда ты успокоишься, я попробую намекнуть тебе, что днём я слегка ошибочно выразил свою мысль. И если уж твоё воображение вздумает разыграться в столь ранний час, то разрешаю допустить мысль о том, что вышеизложенное - отдалённо напоминает мои извинения».
Девушка еще раз прочла. И снова пробежалась глазами по строчкам. Неужели он… извиняется? И ради этого грандиозного поступка он решил разбудить её ночью… Может, это того стоило… За последние шесть лет Драко Малфой ни разу ни перед кем не извинялся… А такие возможности ему предоставлялись с завидной частотой.
Подумав некоторое время, она написала на отдельном куске пергамента:
«Не издевайся над птицей. В том, что тогда, когда тебе нужно было извиняться, ты проглотил язык – виноват только ты. Нечего было врать.
И раз уж ты решился на такой геройский поступок, как извинение, подскажи – от чего же именно так отомстила тебе игра? Теряюсь в догадках.»
На этот раз подождав, когда сова съест весь корм из блюдца и напьётся воды, Гермиона прикрепила письмо и вежливо выпроводила птицу из спальни.
Прошло десять минут. Устав стоять у окна, Гермиона решила прилечь поверх одеяла.
Прошло ещё пятнадцать минут. И когда она начала снова проваливаться в сон, послышался уже знакомый скрежет когтей о стекло.
«За птицу не волнуйся. Знаешь ли, ночью они не привыкли спать.
Ладно, уговорила. Открою тебе тайну. Игра так хитроумно поступила со мной, потому что я сказал не всю правду. От чего мне ненавидеть тебя? Ты не подсыпала яд в мой сок и не присылала зажжённую навозную бомбу в красивом конверте с алым бантиком. Мне незачем тебя ненавидеть. Забудем».
Гермионе вдруг очень сильно захотелось прислать ему именно такую бомбу. «Забудем»?
Сытая птица, удобно умостившись на подоконнике, внимательно следила за действиями растрёпанной гриффиндорки.
«Малфой, а с чего это вдруг ты решил извиняться передо мной?»
Она снова выпроводила птицу с привязанным к лапе пергаментом в уличную темноту. Спать расхотелось окончательно. Гермиона стянула с себя ночную рубашку и стала одеваться в повседневную одежду. «Лучше уж почитаю что-нибудь, нежели валяться до рассвета с открытыми глазами.
В окно снова заскреблась сова.
«Разве кто-то извинялся?»
Сволочь. Гад.
Она решила не отвечать Малфою. Обойдётся. Пусть думает что хочет.
Сова отказалась от предложенного Гермионой корма. Девушка открыла ей окно. Птица с укором похлопала глазками, после чего улетела без письма.
Наглый, бессовестный, самодовольный Малфой. И как только его переносят его однокурсники-слизеринцы?
А может, у слизеринцев такие отношения в норме вещей? Сказал гадость, прозрачно извинился, посмеялся, снова сказал гадость…
Громкий стук в окно. За стеклом Гермиона увидела всё ту же сову, настойчиво и раздражённо колотящую клювом в окно. Малфой просто издевается над бедной птицей.
«Не злись, тебе это не идёт. Обычно в такие минуты на твоих скулах появляется россыпь красных пятен. Хочешь, пришлю тебе немного огневиски? Для успокоения. Если же нет – то спокойной ночи».
Девушка рефлекторно дотронулась пальцами до своей щеки. Обернулась к зеркалу. Если в письме Малфой и ошибся, то теперь она точно покраснела. Россыпью красных пятен.
Гермиона в который раз удивилась непринуждённости Малфоя.
Неужели он действительно сейчас сидит и потягивает огневиски?.. Что же ему не спится? И с чего это Малфою приспичило раздумывать о гриффиндорской зубриле именно сейчас, в столь позднее время?
Может, он каждую ночь так переписывается с девушками?
Гермиона неожиданно резко кинула записку на стол и взяла другой листок бумаги. До сих пор они вели переписку на одном и том же листке, подписывая всё ниже и ниже свои сообщения. И теперь, не считая помятого внешнего вида от нескольких пересылок, там попросту не оставалось уже места.
Она написала: «И тебе спокойной ночи». Слова оказались немного более размашистыми, чем обычно, и кое-где чуть ли не продирали бумагу.
Отправив сову с последним сообщением, она задумчиво присела на свою кровать. Потом резко поднялась, схватила со стола листок их переписки. Нервно оглянулась на Джинни, проверяя, крепко ли она спит… и спрятала драгоценную улику в одну из своих книг.
***********************************************************
