Глава 10Глава 10
******
Шум за стеной прервал его мысли, и волшебник открыл глаза. Стоны, опять те же стоны. Он поморщился. Подобная «борьба» со слабостью не могла породить в нем симпатии, хотя и несла определенную пользу, создавая эффект присутствия... Развлекая его. Тишина. В такие моменты она не была абсолютной и билась также легко, как кусок хрусталя. И ему это нравилось – ощущать поистине скотское наслаждение, зная, что это молчание недолговечно, что его запросто можно убить.
... Безумие в Азкабане не имеет пределов. Оно как влага просачивается сквозь стены и как чума переходит от одного к другому. Он понял это, просидев там всего пару месяцев, и не был склонен отступать. Играя с подсознанием, он следил за тем, чтобы оно не вышло из-под контроля и не начало играть с ним самим, как это происходило в большинстве случаев здесь. Старая привычка все контролировать пришлась ему весьма кстати. Как и умение скрывать свои эмоции под легким покровом других. Анализ, сосредоточенность, контроль. Эти качества играли ему на руку. А может, все было гораздо проще. Ему было за что бороться, он не утратил способности жить и любить. Многие же здесь погибали просто от отчаянья. Беспросветности тоски.
Он прислушался. Стоны стали отчетливее, и перешли в открытое рыдание. Маг нахмурился и провел пальцами по стенке. Женщина. Неужели его соседкой была женщина? Невозможно. Колдуний не сажали в Азкабан. Ну, разве что за редким исключением. Чтобы попасть туда, они должны были совершить нечто поистине ужасное. Но это случалось крайне редко. «Видимо, в последнее время эти случаи заметно участились», - он мог себе позволить подобную скабрезность, но при этом поморщился. Какой же Ад они наверно сотворили, если ТАКОЕ становится возможным?! Он покачал головой и отошел от стены, снова сел на кушетку. Его глаза обратились к окну. Люциус Малфой редко задумывался о чем-то, выходящем за пределы его собственных амбиций. Похоже, сейчас было самое время. Что происходило сейчас в их огромном магическом мире? Ничего, чего нельзя было предугадать.
Вольдеморт продолжал сражаться за свои бредовые идеи, маги погибали ни за что, ни про что, а несколько подростков, почти что детей безуспешно старались это все изменить. «Ответственным» же за это безумие был никто иной, как ОНИ – это они создали Темного лорда, вооружили его, вложив в его руку окровавленный меч!
Так что не нужно, не плачь, моя милая. Мы все знали, на что шли, объявив ублюдка своим богом. А теперь нам приходят счета, и мы обязаны их оплатить. Возможно, это даже и правильно. Пора им начать собирать разбросанные в молодости камни.
Он вновь посмотрел на стену. Ну же, моя девочка, будь сильной. Еще неизвестно, как повернулась бы твоя судьба, не окажись ты тут. Лорд ведь одинаково жесток с друзьями и врагами. Что же все-таки заставило тебя принять его Метку? Голод, боль, скрытое тщеславие, быть может? Люциус задумался. Он не мог найти ответа на поставленный ним вопрос, но видел два возможных варианта. Если эта женщина не была безумна изначально, то только страх, страх за семью мог решить этот вопрос за нее. Если же нет, - и он не смог удержаться от улыбки, - то перед ним была вторая Беллатрикс. Беллатрикс, старшая сестра Нарциссы и ее полная противоположность. До последней капли крови преданная Лорду. Нет, невозможно, второй такой просто не могло быть. Мир бы не выдержал – раскололся на части.
Он манерно зевнул и растянулся на «ложе». Думать о Лестрейндж явно не входило в его планы, но раз уж так получилось... Беллатрикс, - произнес он по слогам, как бы пробуя это имя на вкус. На лице его отразилось презрение. Одна из рода Блек, продавшая честь, питающаяся крошками со стола Господина. Ни у Блеков, ни у Малфоев не было господ, а если они и служили, то делали это хотя бы с достоинством. Она же просто, открыто пресмыкалась, даже не беря на себя труд это скрыть. Почему она была так Ему предана? – А был ли ответ? Он никогда не понимал ее, как не понимал фанатиков вообще. В его мыслях всегда присутствовал некий расчет. Она же убивала, крушила, пытала просто так, только чтоб доставить наслаждение своему Господину. Тот расплачивался с нею по-своему – по большей части дрессируя как породистую суку, швыряя ей кости со своих колен. Время от времени присовокупляя к ним хлыст. Курьезно то, что она удовлетворялась и этим. Ничего не прося, не требуя даже взамен.
Он помнил ту ночь, когда она приняла Метку. Вольдеморт собрал их на каком-то заброшенном кладбище. Была осень, и его покрывали желтые, пожухлые листья. Дул ветер, сбрасывая землю с еще свежих могил. Получается, в тех местах еще кого-то хоронили. По крайней мере, днем. А ночью, ночью там правили ОНИ.
По знаку Лорда они образовали полукруг. Беллатрикс встала на колени. Ее алые, чуть припухшие губы улыбались, Ему улыбались.
- Я отдам за Вас жизнь, Господин. Всегда буду с Вами.
Это она сказала от себя, прибавив к обычным словам их Признания.* Едва ли Лорд обратил на это внимание. Они не были ему нужны. Его интересовали солдаты, их сила, и никоим образом – их чувства. Лестрейндж отказывалась это понимать или же целиком и полностью это принимала. В любом случае, она не выказывала и толики негодования, всегда и на все согласная, опьяненная войной, Его войной. Резонно было бы спросить, ради чего? Какую цену назначал Лорд за такую покорность?
Впрочем, ему мало было это интересно. Он не иначе как убивал время, думая о ней.
Мда, оставалось только удивляться, как Белла, такая властная Белла, мечтая стать ферзем, оставалась все той же пешкой, довольствуясь, казалось бы, и этим.
Ему был смешон этот фарс, тогда на кладбище. Какие речи, какие клятвы. Пустая бравада, голый звук. Уже тогда он понимал, как это глупо, если не сказать, ничтожно. Маг посмотрел на соратников. Едва ли кто-то в это верил. Но тогда что держало их всех тут? Страх, желанье плыть по течению – авось куда-нибудь вынесет, власть? Наверно, всего по чуть-чуть. А почему бы и нет? Каждый мечтал о куске побольше от общего для всех пирога. «Общего»? Ну да, конечно. Как будто Лорд чем-то делился! Понимали ли они то, что понимал он? Нет, тогда еще нет. Понимание пришло после. Сейчас. Пока Он был силен, они и не думали сомневаться, пребывая в уверенности, что так будет вечно. А если что-то изменится? Как они побегут! Аж дух захватывает, стоит лишь подумать об этом. Чародей отвернулся. Улыбка презрения не соответствовала случаю, и он задумался о чем-то другом. Выходит, слишком поздно.
- А ты, Люциус, сделал бы то же самое? Отдал бы жизнь за своего Господина?
Все напряглись. Пожиратели знали, что это был за вопрос, и что за ним может последовать.
Малфой ответил не сразу, как бы взвешивая то, что собирался произнести.
- Если возникнет такая надобность, Милорд. Когда и как вам будет угодно. Но, - он обвел взором кладбище, - покойники вряд ли смогут вам услужить. По большей части они бесполезны. Так что я, с вашего позволения, предпочту еще жить, на благо всем нам и себе.
Как же ненавидела его тогда Беллатрикс! А он на банкетах поднимал бокалы за ее здоровье.
Маг поймал себя на мысли, что почти ностальгирует по тому времени. Что ж, наверно, он и вправду был циником, если это до сих пор его привлекало. Прошлое. От него очень трудно отказаться, а еще сложнее его забыть. Да и не хочется. Жаль только, что пришлось за него заплатить. И заплатить самым дорогим. Его жизнью с Нарциссой. Он посмотрел на пол своей клетки. Нет, ему не хватало не Лорда, да будет он проклят. Он думал и мечтал только о ней. Ею и только ею была полна его жизнь, каждый его новый день. Он скучал. Скучал по ее почти ритуальному расчесыванию волос по утрам, по ее манере входить так, чтобы в зале все замерло, по редким, а от того еще более желанным вечерам, когда они оставались вдвоем.
С чего же все началось? С этого? Отнюдь, конечно же, нет. Так не бывает. Их с Нарциссой история началась с... М-м-м, он никогда бы не признался в этом. Она началась с вожделения. Он мечтал обладать ею, подобно многим другим, замечавшим только ее красоту. Его же влекла их похожесть – никогда еще он не встречал девушку, настолько подобную ему. И он «раздевал» ее, мысленно представляя своей – такую сильную и страстную, расчетливую и неземную. Нарциссу Блек, покорившую его одним только взглядом. Да, такую чушь можно простить только юности. На смену ему пришло отрезвление. Он узнал ее и... Полюбил – эту удивительную женщину с синими, как лазурь, глазами, ироничную и нежную одновременно, способную бросить вызов целому свету. Не дрогнувшую бы и под секирой палача. Тонкий шелк и хладный мрамор. Она стала нужна ему, как людям, всем нам, нужны воздух, вода. Только ей он мог доверять настолько, чтобы открыть свое сердце. А Нарцисса, она научила его любить. И чувствовать – то, чего не удавалось никому ни до нее, ни после. Вообще для Малфоев это нехарактерно, но для нее он готов был сделать исключение. Много исключений. Эта женщина была его навязчивой идеей, блуждающим огнем, который он во что бы то ни стало хотел заполучить. Когда это, наконец, случилось, его жизнь обрела смысл. Недаром ему казалось, что, обладая ею, он получит весь мир. В общем-то, так оно и было. Нарцисса наполнила его жизнь, открыла горизонты того, чего бы он никогда не изведал.
Она была Женщиной – похожей на всех и ни одной из них одновременно. Его жена, его фатум и рок, его и только его, на веки вечные. Испанская кровь в английской аристократке. Пламя огня, заточенное в лед. Она умела покорять, одним взмахом ресниц, одним взглядом. И навсегда. Ни одну женщину Малфой так не хотел, ни одной столько не добивался. Подумать только, а ведь она была обещана не ему. Они могли не пожениться, не встретиться даже. Тогда бы его жизнь не стоила и кнат. Во всяком случае, он ни дал бы за нее даже столько. Но...
- Я прошу вас стать моей женой.
- Но я помолвлена.
- Это не помеха.
- Вы думаете?
- Одно ваше слово.
- И вы похитите меня из-под алтаря... Не боитесь скандала?
- К черту скандал. Мне нужны только вы.
Скандала не было. Он все уладил. А как же иначе? Только с нею было возможно его счастье. Дуэль, размолвка с отцом и ее конечное «да» решили их судьбу. «Ты никогда не задумывался, что бы было, если бы ты не сорвал мою свадьбу?»
- Задумывался. По земле ходило бы еще двое несчастных людей.
- Ты прав. Я люблю тебя.
Люблю... Люблю.
Он любил дарить ей цветы. Нарциссы, по большей части. Цветы ее имени. Он забрасывал ими весь дом.
- Но почему именно их, отец? Почему ты не даришь маме роз?
Драко тогда было 11, и он только начал познавать этот мир, мир их с Нарциссой семейных отношений.
- Зачем? Это обыденно. Розы ей подарят другие, - он помолчал и добавил. - Любовь не терпит тривиальности.
Мальчик задумался. На его лице мелькнуло недоверие.
- Странно. Я всегда думал, что розы дарят любимым. По крайней мере, так говорят, и я много раз это видел.
Люциус улыбнулся. Их сын подрастал и уже наблюдал за людьми. Это радовало.
- Да, красные розы, часто одну. А знаешь, что это значит? Запомни, мужчина, дарящий женщине розу либо нищий, либо жалеет для нее большего. Не очень презентабельно, верно?
- Да, пожалуй. Значит, ты никогда не дарил женщинам роз?
- Ну почему же? Дарил, только это было давно. Бывает, даришь только чтоб подарить. Красивый жест, а за ним ничего. «Antojo de los nobles».** Когда ты вырастешь, то поймешь, о чем я.
У Драко загорелись глаза.
- Ну ничего себе! Как все непросто. Значит, когда любишь, женщину, то даришь ей не просто цветы, а хочешь преподнести что-то значимое, дорогое. То, что не дарят другим. И одной только ей.
Он хотел сказать что-то еще, но тут в комнату вошла Нарцисса.
- Ну что, все собрались. Можно выходить.
Она перехватила их взгляды и улыбнулась.
- О чем это вы секретничайте?
- Да так, не о чем. Папа рассказывал, что можно дарить женщинам, а что – нет.
Нарцисса выразительно посмотрела на мужа. Тот пожал плечами и взял трость.
- Пойдем. Нас, наверно, уже ждут.
Она усмехнулась и подала ему руку. Не обращая внимания на переглядывающихся родителей, Драко продолжил:
- Так вот, папа сказал, что розы женщинам дарят одни дураки, а...
- Драко! - в унисон воскликнули маги.
- Ну а что? По-моему все верно, только вот...
- Что? - машинально спросил Люциус, пропуская Нарциссу вперед.
- Я только... Ты вот даришь маме цветы, и это нормально. А я... Мне, в общем-то, некому их подарить. Я же не знаю, на ком я женюсь.
Они тогда расхохотались. Да, ему было ради чего жить. Прекрасный сын, самая лучшая в мире жена. Память о них не могла разрушить даже камера. И он жил воспоминаниями о них, из кусочков собирая мозаику, мозаику его жизни с Ней.
... Они возвращались с Министерского бала. На улице нельзя было пройти из-за сонма карет.
- Ты устала?
- Чертовски. Я мечтаю поскорее добраться домой, сбросить корсет и лечь спать.
Люц осмотрелся. Их экипаж безнадежно заставили другие. Никого из знакомых не было видно.
- Не шевелись, - прошептал он, касаясь ее спины. Трансфигурированным ножом он осторожно перерезал тесемки на ее корсаже. Жена глубоко вдохнула. Он взял ее на руки и аппарировал из Министерства. На небе гаснули звезды.
Он медленно раздевал почти невесомое в руках тело жены и вдруг как бы впервые понял, какая она хрупкая. Тяжелые волосы серебристым дождем ниспадали на ее плечи. Маг не зажигал свечей, и ее кожа светилась перламутром в переменчивых бликах луны. Нарцисса словно тонула в его объятьях, находясь в полусне, улыбаясь чему-то неведомому, чему-то за гранью вселенской воды. У него перехватило дыхание. Никогда еще он не видел ее ТАКОЙ. Впору было потерять голову... Потерять явь и обрести сон.
Маг бережно опустил ее на кровать. Поднялся, чтобы уйти.
- Люциус...
- Да?
- Я, кажется, заснула. Мы уже в Мэноре?
- Да, я перенес нас сюда. О лошадях подумаю после.
Она улыбнулась.
- Ты уходишь? - прошептала жена.
От таких женщин не уходят, к ним приходят и остаются навсегда.
- Нет, я просто хотел, чтобы ты отдохнула.
Она поднялась, медленно надевая пеньюар. Взяла его за руку. Ее тонкие пальцы заскользили по его ладони, очерчивая каждую линию, каждый изгиб. Свободной рукой он обнял ее за талию.
- Что ты делаешь?
- Ничего... Я просто играю.
Нарцисса. Единственная, кем он дорожил. Он пропустил ее день рождения. Его поверенный передал ей цветы. Вместо него. Малфой не знал, как она к этому отнесется. Но все же... Поддержка, она должна ее чувствовать. Иначе не может быть. Иначе они просто не смогут.
……………………
Крик за стеной, хлопнула дверь, раздались шаги...
____________________
* Такое имя носила клятва Темному лорду.
** Причуда благородных, их каприз (исп.).
