Глава 10ГЛАВА X
Джессика не находила себе места. С тех самых пор, как Уилкенс уехал, она не могла отойти от компьютера. Ей казалось, что если она выйдет хоть на секунду – что-то случиться: зазвонит телефон, или вся ценная информация пропадет куда-нибудь, хотя в здании сейчас была только она.
Кто бы мог подумать, что они найдут сегодня ночью такое, о чем никому в этом мире вообще не снилось! И главное, об этом знал министр! Это целая сеть невидимого мира! Боже! Это немыслимо.
В голове у Джессики все переворачивалось с ног на голову и обратно уже несколько раз. «Ну почему Чарльз не может приехать прямо сейчас!» - она восклицала это каждый раз, когда смотрела на его рабочий кабинет.
О, да. Этот кабинет хранил много секретов. Этот стол, где они занимались любовью, этот кожаный темно-коричневый диван… «Конечно же он бросит свою жену. Она ему не нужна. Я дождусь. Я уже три года жду.… И почему тогда он встретил ее, и что в ней особенного?». Джессика ненавидела Джинни. Она считала, что та просто приворожила его. Но теперь-то она откроет глаза своему возлюбленному: его жена – ведьма! Колдунья! Она околдовала его! И если сегодня ночью она умрет в больнице, чары спадут, и они будут вместе. Эта мерзкая ведьма опутала его своими чарами, а еще притворяется, что не особо-то он ей и нужен! Зачем тогда замуж за него выходила? Интересно, она догадывается, что Чарльз изменяет ей? Да несложно догадаться: достаточно посмотреть на нас обоих – кто она, и кто я! Да она никто! Нужно признать, что она притягательная, но что она может дать Чарльзу? Он вечно за ней носится как за ребенком. Она просто внушила ему, что ее нужно опекать, вот и все! Ненавижу!
Джессика Дэйли была секретаршей. Она и выглядела как секретарша, и одевалась как секретарша, и жила как секретарша: все время подле своего босса. И ни в ком другом не видела своего счастья, считала минутами своей жизни только те, когда ОН был в ее полном распоряжении. Она старалась не замечать того, что она для НЕГО – лишь развлечение, или даже просто разрядка от семейных проблем. Но она желала своего босса, он хотела заполучить его, ведь это Джинни заняла ее место. И потому сейчас Джессика не знала, остаться ли гуманной и человечной, и думать о том, что бы все обошлось, или предаться обуревающим ее страстям, и молиться, что бы с Джинни, наконец, что-нибудь случилось.
Джессика родилась и выросла в обычной семье обыкновенных недалеких родителей, мечтавших для своей «девочки» только «самого лучшего». И когда такой шанс представился, эта «девочка» его не упустила. Кто знает, через что ей пришлось пройти, чтобы выбиться в люди. Она об этом вспоминать не любит и никогда ни с кем об этом не говорит. Конечно, у нее не было трудного детства с наркотиками, посиделками с друзьями и проблемами с силовыми структурами – она сидела дома и читала книжки, мечтая, как однажды уедет из этого спального района и из этой нищеты. Она мечтала о большем, и это толкало ее на то, чтобы позабыть обо всех развлечениях и засесть за учебники. Но судьба сыграла с ней злую шутку: в то время как ее ровесницы вращались в нужных кругах и заводили полезные знакомства, Джессика только училась общаться с людьми на языке социума – на бизнес-языке. И когда пришло время подавать свое резюме на стол работодателя, ее оказалось самым последним в списке кандидаток. И так было практически везде. Потом прошло какое-то время, прежде чем судьба предоставила ей выбор. Джессика ухватилась за эту спасительную соломинку, и выбилась в свет. К тому времени ей уже было плевать на многое, лишь бы у нее все получилось. Она знала эту жизнь лучше любой из своих школьных подруг или подруг из колледжа. И сейчас, по прошествии стольких лет, за ее плечами были годы труда, ошибок, успехов, достижений и разочарований. Но зато теперь она – одна из самых востребованных кадровых элементов. И это полностью ее заслуга. И она это знала. И пользовалась этим. И никто не встанет у нее на пути – этот кто-то просто ей не конкурент!
Джессика Дэйли была настоящей находкой для Чарльза и его друга Гарольда Уилкенса. Ведь именно она всегда была в курсе всех самых злободневных идей и веяний. Имена она знала «правильные» телефоны и общалась с «правильными» людьми. Так что нельзя было однозначно сказать, что вначале жизненного пути судьба обошлась с Джессикой Дэйли жестоко. Скорее, она ей помогла – научила и показала все необходимое.
От размышлений Джессику оторвал телефонный звонок. Она бросилась к трубке – Гарольд.
- Джесс, я не могу подъехать к больнице, тут все перекрыли, сказали, был какой-то взрыв. Наверное, это какая-то ошибка. Я разговаривал с Чарльзом буквально… - он замолчал, в трубке послышались странные звуки и шипение. Связь прерывалась.
- Гарольд? Гарольд! Ты меня слышишь? – у Джессики начиналась истерика. Все катилось просто к чертям! Все летело в тартарары!
В трубке послышались гудки. Джессика положила трубку телефона на место и села на край стола, зажав руками голову: она больше так не могла…
Скоро начнет светать. Сквозь жалюзи было видно темно-синее небо. Звезд на небосводе не было совсем – туман затянул все сплошным единым полотном. Джессика решила, что лучше поехать домой. Как только она приняла это решение и встала, чтобы надеть пиджак, дверь приемной распахнулась, и вошли люди. Их было пятеро. Трое из них были странно одеты. Джессика попятилась назад к столу и почувствовала, как ноги приросли к полу и она не может пошевелиться. Мозг просто отказывался что-либо воспринимать, и она потеряла сознание.
Очнулась девушка, сидя на стуле. Во рту был странный привкус чего-то необъяснимого. Она не была связана, но пошевелиться все еще не могла. К ней наклонился мужчина примерно средних лет – насколько это можно было увидеть в темноте, и произнес:
- Мисс, мы зададим вам несколько вопросов. Вы находитесь под действием эликсира, который называется «Сыворотка правды». Это не навредит вам. Вы ответите нам правду, а затем мы уйдем. Кивните, если вы поняли меня.
Джессика кивнула чисто машинально, скорее, от страха даже, а не от желания «сотрудничать» и помогать. Затем мужчина продолжил:
- Вас зовут Джессика Дэйли?
Джессика почувствовала странные процессы, происходящие внутри нее: она слышала голос внутри себя, который говорил за нее, и в тоже время это была она сама. Она говори вещи, высвечивая их в истинном свете – какие они есть. Утаить что-либо было невозможно. Противиться такому воздействию было совершенно бесполезно: это все равно, что пытаться сдвинуть скалу человеку – силы неравны.
А человек все спрашивал и спрашивал. Он спрашивал про систему базы данных, которую они взломали, про то, что узнали, про имена, где все это храниться, кто еще об этом знает и так далее, и так далее. Когда мужчина перестал задавать ей вопросы и записывать ответы, он выпрямился и сказал двум другим мужчинам в темно-фиолетовых мантиях:
- Приступайте.
Джессика испугалась. Она молилась, чтобы хоть что-то спасло ее. И тут из-за спин вышла девушка. До этого момента секретарша не обращала на нее внимания. Рядом с той стоял еще один мужчина.
Девушка заговорила, откидывая прядь волос со лба:
- Подождите, я хочу кое-что спросить у нее. Кингсли, пожалуйста, - девушка обернулась к мужчине, который задавал Джессике вопросы. Тот кивнул и ответил:
- Только недолго, у нас мало времени.
- Хорошо.
Девушка наклонилась, и Джессика узнала ее – подруга Джинни Уизли. Нет, Уайет. Джинни Уайет.
- Ты знаешь, кто я? – был первый вопрос.
- Да, - Джессика почему-то очень не хотела отвечать, но уже могла выказывать сопротивление внутреннему диктату.
- Скорее, действие сыворотки заканчивается, - предупредил один из стоящих позади.
- Хорошо, тогда я буду спрашивать без лишних проволочек. Я наблюдала за тобой сейчас. Скажи, ты должна знать, Чарльз всегда был дипломатом?
- Не знаю. Он говорил, что смутно помнит свою прежнюю жизнь, но ко врачам почему-то не обращался – у него было какое-то предубеждение по этому поводу, - девушка явно сказала больше, чем намеревалась, но Сыворотка все еще действовала..
Гермиона обернулась к Кингсли. Он дал знак одному из присутствующих и тот, достав какой-то заостренный предмет, выпустил из него нечто серебристое и прозрачное. Это напоминало какое-то животное, которое быстро унеслось через окно на улицу, и исчезло.
- Чарльз изменяет Джинни?
- Гермиона, зачем – начал было тот, что стоял позади других, с нею рядом, когда они вошли, но Гермиона жестом «попросила» его умолкнуть.
- Отвечай! – вновь обратилась она в Джессике.
- Да, - слова сами лезли наружу, и сдерживать их было все еще невозможно.
- С кем?
- Не твое дело.…Ааа! Со мной! – Джессика выплевывала слова, точно застрявшие в горле абрикосовые косточки.
Гермиона побледнела и, недолго думая, наотмашь ударила сидящую и «прилипшую» к стулу секретаршу, которую в этот момент она ненавидела больше всеъ. К ней тут же подбежал парень, и оттащил ее:
- Да ты что! Успокойся!
- Эта тварь – причина многих болезней Джинни, Сэм! – Гермиона почти кричала, но сохраняла спокойствие. Ее тон был ледяным и внушал ужас и страх.
Мужчина перевел взгляд на Джессику:
- Она получит еще свое. А сейчас уйдем, я прошу тебя. Пойдем – и он вывел Гермиону из помещения.
Джессика проводила их взглядом. Она о чем-то сожалела, хотя сама не знала о чем именно. Потом она посмотрела на оставшихся мужчин. Самый главный – который ее обо всем спрашивал несколько минут назад – отошел в сторону. Двое других подошли ближе к ней. Один из них поднял руку. И в последний момент Джессика увидела, что в пальцах он сживает нечто вроде длинного карандаша, а затем услышала:
- Обливиэйт…
Потом в глазах все потемнело. Наступила приятная тяжесть, которая снимала внутренний диктат, обязывающий отвечать правдиво на вопросы. Джессика закрыла глаза и провалилась в глубокий сон длиною в чью-то жизнь.
Гермиону трясло мелкой дрожью. Она сидела на черно-белом кожаном диване в коридоре этого здания и заходилась беззвучными рыданиями. А рядом был Сэм. Было непривычно ощущать его рядом – так близко. Гермиона все еще помнила выражение его лица, когда прибежала к нему домой этой ночью. В тот момент он стал для нее чужим! Это не тот Сэм Эдвайс, которого она знала и которому доверяла. Сейчас же он постепенно становился таким, каким был раньше, но не прежним – к прежнему возврата нет. «К прежнему возврата нет» - повторяй себе это постоянно!
Гермиону трясло сейчас чуть больше, чем когда они с Сэмом появились у Кингсли. Все происходило так быстро, что многое делалось просто на автомате, и благодаря этому было сэкономлено много времени.
Когда Кингсли быстро ввели в курс дела, незамедлительно были отданы соответствующие указания. На месте, где Гермиона оставила практически одни руины от больницы уже работали авроры и стератели памяти. Еще многое предстояло сделать.
Было решено так же незамедлительно доставить в Больницу Св. Мунго Джинни – сращивать кости грудной клетки и продолжить курс лечения, который был ей необходим, Гарри – с переломами рук и ног, Чарльза – с многочисленными ушибами и переломом шейной кости, Рон сопровождал их всех.
Сейчас же Гермиону волновала она сама и та девушка за стеной, которой в данную минуту стирали память. Сэм гладил ее по плечу, успокаивая, пока не увидел, что к Гермионе возвращается самообладание. Он встал и сказал:
- Пойду и займусь всеми документами и базами данных. Пока у нас есть время. Посиди тут.
- Нет, я пойду с тобой, - решительно заявила Гермиона.
- Гермиона, милая… - он осекся, а затем продолжил, - тебе и вправду лучше остаться здесь…
- И она останется, - послышался голос от входной двери. Оба повернулись на звук: в дверном проеме стоял Рон. Он был весь обсыпан бетонной крошкой, волосы всклокочены, вид ужасно усталый. Гермиона невольно дернула уголком губ – она была ему рада.
- Прошу прощения, что вы сказали? – Сэм напрягся, побледнел и сжал палочку.
Рон не остался в долгу и сделал то же самое, повторив при этом свою реплику:
- Она останется здесь. Мне необходимо с тобой срочно переговорить, Гермиона, - обратился Рон уже к девушке, - это касается Джинни, - и Рон снова перевел суровый взгляд, полный решимости, на Сэма.
- Сэм, ты иди, я здесь побуду. Я скоро подойду, - Гермиона послала мягкую улыбку Сэму, но это его не смягчило, а возымело обратный эффект. Но, тем не менее, он вышел из коридора, оставив за собой дверь приоткрытой.
Рон проводил его недовольным взглядом, а затем подошел и плотно закрыл дверь. Затем еще некоторое время смотрел на Гермиону. Его взгляд был преисполнен нежности, смешанной с чем-то щемящее-чувственным. Гермиона смотрела на своего друга с той любовью, которой любила его всегда – ведь они всегда были друзьями.
- Гермиона… - Рон начал, но Гермиона перебила его.
- Рон, я… - она не закончила.
- Не нужно ничего говорить, это… - Рон не успел закончить фразу, вошел Кингсли.
- Рональд! Как удачно! Ну что там? – Кингсли обратился к Рону.
Рон отвечал ему, а Гермиона тем временем рассматривала самого Рона. Она вспоминала черты его лица, изгиб его губ, лучики вокруг глаз… Она просто любовалась им. Сердце наполнялось радостью, несмотря на то, что в последнее время жизнь была наполнена такими событиями. Все мелькало и перемешивалось. Теперь стало казаться, что она и не жила все эти десять лет – их просто не было. Все возвращалось на привычные места, но люди уже были другими. Все системы придется перестраивать заново, заново начинать жить, заново начинать чувствовать, заново начинать любить.
Но ради ЭТОГО стоило даже начать, хотя бы попробовать! Это было бы сложно, но никто не обещал легкую жизнь. Да и вообще никто никому ничего не обещал. Сейчас это было бы верхом безрассудства. Если смогли прожить эти десять лет – смогут прожить и эту, другую жизнь.
Так бы Гермиона и смотрела на Рона, пока это было бы возможно, но обстоятельства складывали свои пасьянсы, и приходилось играть по их правилам. Через некоторое время вернулся Сэм, а за ним следом по воздуху плыли стопки бумаг, папок и дел. Так же там сверху лежали диски, какие-то коробки, информационные носители и еще много всяких принадлежностей.
- Это все пойдет на рассмотрение, причем в срочнейшем порядке – заявил Кингсли. – А сейчас прошу всех отправиться по домам и выспаться, утром состоится «срочное собрание» председателей отделов и их заместителей, – Кингсли кивнул в сторону Сэма, от чего тот расплылся в довольной улыбке. Однако Рону это совершенно не понравилось:
- Могу я присутствовать на этом собрании? Мне кажется, мое свидетельство – важная вещь. А также Гарри и…
- Нет, Рон, для этого мы сделаем отдельное совещание. До встречи, - и он аппарировал вместе со своими помощниками.
Гермиона решила долго не тянуть с расставанием:
- Ну, я домой. Увидимся, Рон, - она ему улыбнулась, - до встречи, Сэм, - и аппарировала.
Юноши простились в молчании – первым аппарировал Рон. Сэм медлил еще минуту, обдумывая все происходящее, а затем аппарировал и он. Так закончилась одна из самых сумасшедших ночей, в которой пересеклись жизни сразу нескольких людей, а также бывших друзей, которые навсегда клялись вычеркнуть друг друга из своей жизни, но сейчас нарушали эту клятву и даже радовались этому.
