Глава 10
Насчёт «пойду спать» я блефовала.
Об этом и речи быть не могло! Первый порыв – пойти в лес, пострелять волков и никогда больше не возвращаться, я отогнала быстро. Ну, наплюю на Дамблдора, ну сдохну через полгода, ну, это личное дело каждого. Но если что-то случится с этими двумя сумасшедшими спасителями мира? Брать на совесть такой грех я не собиралась.
Гарри спокойно посапывал, укрывшись одеялом по самый нос. Здорово быть ребёнком, даже с трудным детством. Ведь ты ещё ничего не решаешь, зависишь от взрослых и не беспокоишься ни о чём…
Впрочем, касательно этого конкретного ребёнка… Не хотела бы, чтобы на мои плечи взвалили миссию по спасению мира от самого главного мирового злодея… Но ничего, Гарри даже это не пугает, ведь он такой маленький и смелый! Выиграть эту войну сейчас кажется ему пустяшным делом.
Мальчику судьбой определено стать убийцей, и он, кажется, не боится этого. Не то, что я – я могла быть кем угодно, судьба могла готовить мне самый великолепный путь, широкую дорогу, а я выбрала извилистую тропинку, ведущую в ад.
Более того, когда меня хотели остановить – я пожелала сыграть с судьбой, чтобы доказать, что я не только на земле имею власть, но и в тех мирах, которые неподвластны никому. И я победила, вот что непонятно! И теперь мне страшно думать, какова же будет цена?
Зачем Севе нужно было это знать? Что вызвало меня на откровенность? Не знаю. Он не тот человек, перед которым хочется раскрывать душу. И, тем не менее, именно он оказался моим первым и, надеюсь, последним слушателем.
По-хорошему, его следовало бы убить прямо сейчас. Но Дамблдор запретил…
Я подошла к окну, ведомая наитием, и увидела его сгорбленную, тёмную фигурку на крыльце. Кажется, он спал, привалившись к перилам, запрокинув голову. Но потом я заметила, что глаза его открыты и блестят, отражая звёзды.
Стоило бы его позвать, чтобы не замёрз, но так безразлично мне ещё никогда не было. Пусть сидит… Может, я бы тоже на его месте сидела там, в тишине и темноте… Что я знаю о его мотивах? Не стоит вмешиваться в чужое желание простыть на холодном ветру.
Я бросила контрольный взгляд на Гарри, хотела поправить ему одеяло, но оно и так лежало идеально. Что за полоса невезений?
Пришлось уходить, так и не удовлетворив материнские инстинкты.
***
Я действительно долго не мог заснуть, прокручивая в голове прошедший день: радостное лицо Поттера, облако снежинок, вырвавшееся из волшебной палочки, полуночный разговор на кухне…
Когда начало светать, я погрузился в неглубокий, тревожный сон. Мне снились какие-то странные кошмары: Блэк в виде огромной чёрной собаки пытался откусить мне нос, Гарри кричал: «Фас», Эллис стреляла в него из пистолета, а Тёмный Лорд истерично вопил: «Авада Кедавра», но из палочки вылетали зелёные фейерверки… Кажется, я был болен.
Утро началось с головной боли и невыносимого грохота. Некто очень большой и очень злой стучал в дверь, а казалось – прямо в череп. Сначала я подумал, что это тролль. Потом уменьшил размеры чудовища до одного одиннадцатилетнего ребёнка. Я вскочил, чтобы высказать всё, что думаю по этому поводу (мыслей было мало, и все нецензурные), но комната уплыла из-под ног.
- Гарри, что такое? – услышал я сквозь дверь заинтересованный голос Эллис.
- Не открывает, - пояснил мальчик.
Конечно, не открываю! Я лежу на полу, у меня кружится голова, разъезжаются ноги, и кажется, это всё-таки не похмелье. Ну, не только похмелье.
Шорох, кто-то еле слышно возится у замочной скважины, потом дверь с невыносимым скрипом отворяется. Двое довольных, счастливых, со связкой непонятных крючков в руках, с искренним состраданием… И одновременно пытаются добраться до моего полуживого тела. Кажется, их благородный порыв прямо сейчас доведёт бедного меня до хэппи-энда!
- Что вы творите? – спрашиваю я, но голос удивительно глухой. Горло болит так, что слова еле продираются сквозь него.
- Всё в порядке? – интересуется Эллис.
Вот уж от кого, а от неё такого глупого вопроса не ожидал. Поттер молчит и топчется рядом. В глазах – море и ещё литр сочувствия. Губы дрожат… О Мерлин, только не заплачь, Поттер, слышишь? Ну подумаешь, я валяясь на ковре, не могу встать, и выгляжу, наверное, как покойник после ритуала прощания… Но ведь плакать не стоит? Я великий зельевар, я всё вылечу!
- Всё в порядке, - поспешно отвечаю, чтобы не спугнуть тень надежды, появившуюся на лице мальчишки. – Так что можете немедленно покинуть комнату и оставить меня в покое!
Эллис не верит. Подходит, наклоняется, кладёт прохладную ладонь мне на лоб. Я невольно тянусь к этой прохладе, к ощущению сухой, крепкой ладони на коже. Девушка морщится, закусывая губу.
- Вы простудились вчера. Не нужно было так долго сидеть на крыльце.
Долго? Интересно, сколько времени прошло? И откуда она знает?
- Два часа, в одной мантии… - говорит она, словно отвечая на мои мысли. - Мы же не в Майами живём, профессор!
- Правда? Если вы знали, что это не Майами – почему не предупредили меня об этом вчера, пока я ещё был здоров?
- Боюсь, вы больны дольше, чем со вчерашнего вечера. Просто раньше это была не простуда.
Эллис достаточно легко, как для своего далеко не атлетического телосложения, поднимает меня, слабо сопротивляющегося, и кладёт на кровать. Потом накрывает одеялом, бережно заправляя, чтобы не слетело. Открывает окно, и комната наполняется свежим летним воздухом. Поют птицы, светит яркое солнце, но мне почему-то кажется, что до сих пор ночь.
- Гарри, не бойся, посиди с дяденькой, пока он харакири себе не сделал от тоски. Заодно можешь спросить, не припасено ли у него какое-нибудь супер-магическое лекарство от простуды. А я спущусь, заварю литр чая с малиной. Сева, вы любите молоко с мёдом?
Я готов её убить. У неё всегда такая манера разговаривать, когда она волнуется? И вообще, с какой радости ей переживать о моём здоровье?
- Никакого молока! – почти кричу я. Точнее, думаю, что кричу, потому что больше похоже на отчаянный хрип.
- Хорошо, тогда просто мёд. И лимон… Где-то был…
Она уходит, оставляя Поттера надсмотрщиком. Мальчишка чувствует себя неуютно рядом со мной. Конечно, я ведь сейчас не рассказываю ему о зельях и заклинаниях, а больше ничего нас, наверное, и не связывает. Какой от меня такого прок: слабого, завёрнутого в одеяло?
Поттер несмело забирается на кровать, при этом наступая на меня коленом, извинительно улыбается и… Мерлин! Как тогда, в чулане у Дурслей, протягивает руку, касается моих спутанных волос…
Но в этот раз я всё вижу, потому что в комнате светло. Вижу, что он продолжает улыбаться, глаза немного испуганные, очень добрые. Ему не противно, он действительно хочет коснуться меня, зная, какой я отвратительный, какие у меня жирные волосы, зная, что я могу разозлиться и отругать. Ему всё равно – он сейчас видит только то, что мне плохо, и хочет утешить.
Это невероятно, невозможно, волшебно…
И когда в комнату возвращается Эллис, она видит удивительную картину: я обеими руками прижимаю к груди ребёнка, а он осторожно гладит меня по затылку ладошкой. Я не сразу замечаю, но по щекам катятся слёзы. Поттер их не видит, зато видит Эллис и аккуратно стирает краешком одеяла.
Я хочу схватить палочку, швырнуть в неё непростительным, потом стереть память, потом задушить и закопать в саду под сливой. Но она не даёт мне реализовать даже первый пункт плана: отрывает от меня мальчишку, просовывает под голову руку, подносит к губам чашку.
- Дайте мне, - зло шиплю на неё. – Я и сам справлюсь.
- Нет, - в голосе Эллис на секунду появляется неожиданная сталь, но секунды достаточно, чтобы вспомнить, что передо мной неслабый противник. – Чай горячий, прольёте – ещё и ожоги лечить будем. Оно вам надо?
Гарри продолжает меня успокаивать, сжимая руку, и я позволяю напоить себя сладким малиновым чаем. Странно, дело ведь не только в силе Эллис? Я не могу бояться ни одного магла! Да что там: я бы и Тёмному Лорду не позволил бы поить себя с рук… Впрочем, ему – в первую очередь. От этой сволочи кроме яда ничего хорошего и не дождёшься!
А оно мне, как говорит Эллис, надо?
Да ради Мерлина! Лечите, если вам так хочется.
Я беру палочку – она одиноко лежит на столике у кровати – и призываю из шкафа бутылочку бодроперцового зелья. Гарри и наша «мамочка» с восхищением смотрят на несмелый дымок, появляющийся из моих ушей.
- Пошли вон отсюда! – рычу я, позабыв даже о боли в горле.
Под прицелом палочки они наконец-то покидают комнату – неохотно, долго топчась на пороге. Но всё-таки я оказываюсь в тишине. Чудеса случаются. Даже в такой компании. Особенно если пригрозить применением грубой магической силы!
***
Сириус не мог понять, как согласился на предложение Питера Петтигрю «пожить у него недельку». Выслушав множество аргументов: у маглов отвратительный сервис, гостиница стоит денег, не придётся часто показываться на людях, ибо он, Блэк, в розыске. И так далее.
Квартира у бывшего Мародёра и нынешнего любимого сподвижника Тёмного Лорда оказалась небольшой, двухкомнатной, в одном из окраинных районов Лондона. Сразу стало понятно, что в ней была проведена тщательная уборка (вот откуда взялось столько бытовых заклинаний на палочке Питера!) Впрочем, она и после этого не выглядела ни чистой, ни уютной – типичное холостяцкое жильё без намёка на аккуратность.
Жилищем злодея она тоже не выглядела – никаких сожженных земель вокруг, ядовитых облаков, засохших деревьев и армий зомби… Только вонючий подъезд, разукрашенный непристойностями лифт, вид из окна на шумную узкую улицу.
Сириус боялся приближаться к одному из Пожирателей так близко – он не собирался доверять никому из новых дружков, а тем более Питеру, уже не раз проявившему свою предательскую сущность. И, тем не менее, он каким-то образом переселился в эту неприятную квартирку, спал на жестком диване, утром готовил растворимый кофе на двоих, пока Петтигрю поджаривал яичницу и небрежно нарезанный бекон, потом читал награбленные в библиотеке Блэков книги. Да, он рискнул посетить дом на Гриммаулд Плейз, и ни разу об этом не пожалел. Особенно когда выяснил, что тайник с монетами, спрятанными покойным Регулусом, остался нетронутым.
Питер пропадал где-то целыми днями – то ли по делам своего хозяина, то ли по своим собственным. Поскольку часто он возвращался, принося на себе ароматы дамских духов, Сириус предпочитал не интересоваться подробностями личной жизни своего коллеги.
По прошествии недели стало заметно, что Петтигрю, вечно нуждающийся в чужом покровительстве, нашел своего нового покровителя в Блэке. Он постоянно пытался ему угодить, услужить, и с преданным видом при этом ожидал хоть какого-то поощрения или похвалы.
Поскольку выражение преданности очень не подходило хитрому лицу предателя, Сириус отказывался понимать хоть что-то. Но обнаружить в Питере своего слугу ему было неприятно. Казалось, он видит какую-то странную маску, какого-то голема, а не своего бывшего друга.
«Неужели я столько лет провёл с ним рядом, так и не заметив, каков он на самом деле? – удивлялся Блэк. – Не удивительно, что он нас предал».
Сам Сириус весьма тяготился вновь вспыхнувшими в Петтигрю дружественными чувствами, потому как его отношение к предателю ни на грамм не улучшилось. Да, он пользовался его гостеприимством, но втайне надеялся однажды отгрызть крысе её хвост. А потом и голову.
Это была самая затаённая, самая отчаянная страсть мести, которую он только испытывал за десять лет заточения – увидеть, как умирает Питер. По-настоящему, а не как тогда, на магловской улице… Сириус бросал полные ненависти взгляды на левую руку бывшего друга, где не хватало фаланги безымянного пальца…
Блэк вечерами выходил на прогулку, обернувшись собакой. Отвратительные городские улицы, грязные, пыльные, тёмные, наводили на него отчаяние почти такое же, как Азкабанские стены и шум ледяного ветра, натыкающегося на остров и разбивающегося о громоздкое здание тюрьмы.
Он до сих пор не мог почувствовать себя свободным. Его ищет Министерство, а теперь он не просто ложно обвинённый член Ордена Феникса. Он – сторонник Волдеморта. Причем один из самых приближенных. Это он руководил провалившейся операцией по похищению Поттера, это он убил кузена Гарри, это он участвовал в организации побега нескольких Пожирателей смерти из Азкабана три дня назад.
Он собственноручно открыл дверь камеры Беллатрикс Лестранж, чтобы услышать, что наконец-то стал
настоящим Блэком…
- А потом наведаемся к маглам. Лорд сказал…
- Подожди… - Сириус оторвал взгляд от книги.
Он не читал уже несколько минут, вспоминая своё возвращение в Азкабан не как заключённого, а как спасителя, поэтому прослушал, о чём ему говорил вошедший в комнату Питер.
- Сириус, какого чёрта, я уже минут пять рассказываю тебе планы Лорда на вечер!
- Прости, зачитался, - соврал Блэк. – Что там насчёт маглов?
- Праздник в честь освобождения вернейших слуг Повелителя, всё как всегда: собрание, пафосные речи, пир, веселье, потом наведаемся к маглам.
Блэк прекрасно знал, что имеется в виду под ненавязчивым «наведаемся», поэтому ни к кому наведываться категорически не хотел. Но вряд ли Волдеморт примет его отказ. Сириус понимал, что это не просто «вечеринка» для Пожирателей, а и отличный способ проверить их лояльность.
Тем более если Тёмный Лорд считает, что среди неокрепших умов его последователей, разбалованных длительным отсутствием хозяина, могла появиться мысль о предательстве.
Он упустил Снейпа, и теперь, по законам жанра, у него просто обязана развиться паранойя.
Блэк неоднократно старался понять логику Волдеморта: кто из его сторонников мог перейти на сторону Дамблдора? Каким образом он мог пытаться вычислить предателя? Если учесть, что без Малфоя он и Снейпа раскрыл бы нескоро…
У самого Люциуса уже два предупреждения. Третье он не переживёт. Предатель ли Малфой? Слишком странное поведение: зачем было устранять старого, проверенного шпиона, чтобы заменить его на Малфоя? На чём бы основывалась его верность? Не может же Дамблдор шантажировать его? И чем? Лорд говорил о Азкабане, но три дня назад Люциус был свидетелем непрочности Азкабанских стен. Тогда кем? Сыном?
Сириус посмотрел на Петтигрю.
Это может быть и Питер: его мотивы оказались для Блэка совершенно непонятными. Зачем он уговорил бывшего друга поселиться в собственном доме? Что это? Поручение не до конца доверившегося новому стороннику Лорда? Но кому вообще Лорд доверяет? Он будет полнейшим психом, если посмеет поверить хоть одному из своих Пожирателей.
Или попытка вернуть дружбу – инициатива самого Петтигрю?
Блэк уткнулся в книгу, но текста не видел. Кому из слуг Волдеморт должен доверять меньше, чем ему, Сириусу? Возможно, от правильного ответа на этот вопрос зависит жизнь Блэка.
***
Гарри рассматривал подаренные Севой книги с таким интересом, что я и сама заинтересовалась.
- Позволишь?
Мальчик кивнул, и я села рядом, сдвинув занявшие весь диван учебники в сторону. Взяла первый попавшийся – это оказалась энциклопедия по истории магии. Живые картинки лениво двигались, изображая батальные сцены и великие открытия. Жаль, что у нас, человеческих детей, никогда не будет таких книг. Если только наука однажды не сделает то, что смогло сделать волшебство.
Но я не очень верю в науку. Всё то светлое будущее, нарисованное воображением советских фантастов, впитываемое с детства чувство причастности к великим свершениям, к судьбе мира – оказалось бредом. Осталось только ощущение, что однажды у меня и у сотен тысяч таких, как я, отняли мечту. Воспитанное на сказках поколение выросших детей упёрлось лбами в стену реальности.
И там не было ничего. Законы волчьей стаи, каждый сам за себя. Ударь первым, пока не ударили тебя. Нападай, если слаб. Потому что защититься уже не успеешь…
Я никогда не была слабой. И когда меня вышвырнуло во взрослый мир, накопленная ярость взяла верх. Когда я поняла, что волшебства нет. Оно есть для магов, но это не более чем инструмент. Даже там не бывает сказок, счастливых концов, свободы, равенства, братства и мировой справедливости. Есть лишь ты сам и твоя истина.
Я всегда хотела верить в Бога. Но однажды, сбившись с пути, уже не смогла на него вернуться. Я, наверное, сама разрушила собственную счастливую историю.
- Почему ты ещё не использовал палочку?
Гарри вздрогнул. Коробочка из серебристого картона, перевязанная лентой, лежала около него, и он то и дело любовно касался её рукой.
- Подожду профессора.
Это было правильно. Чертовски правильно. Сева имел право увидеть, как его подопечный впервые взмахнёт волшебной палочкой и сотворит первое заклинание. Но…
Мы вместе сделали этот подарок. А мальчишка ждёт именно Снейпа, не меня… Когда-то я читала, что мальчику нужен отец, девочке – мать. Глупости. Я тоже хочу, чтобы меня любили!
- С ним всё будет хорошо, да?
- Да, он уже почти здоров, просто должен выспаться. Завтра проснётся как новенький.
Я встала и собиралась выйти из комнаты, когда Гарри ухватил меня за рукав.
- Тётя Эллис… Спасибо вам большое. Я теперь как настоящий волшебник! Вы придёте посмотреть, как я буду колдовать?
- Конечно, - сказала я тише, чем должна была, потому что голос грозил предательски сорваться. Руки невольно обняли тоненькое детское тельце, прижимая к груди. Секунда – и пальцы мальчишки сомкнулись за моей спиной.
