Глава 9. The Naming Of ThingsЗа бесконечными попытками произнести запретное имя Рон и не заметил, как пролетело несколько унылых дней. Сраженные неудачами по всем фронтам, его друзья были слишком поглощены преследованием новых идей и зацепок, которые могли помочь в поисках крестражей, и потому не обращали особого внимания на то, что настроение Рона заметно ухудшилось. А он, меж тем, бился с Волдемортом уже не только ради того, чтобы произвести впечатление на Гермиону, но и чтобы доказать себе свою состоятельность. Будь Рон дипломированным психологом, он непременно объяснил бы свои проблемы неблагоприятным окружением и стереотипами, губительно сказавшимися на его развитии, и предложил себе курс упражнений, направленных на подавление этих факторов. Но Рон Уизли был всего лишь Роном Уизли, и потому с упрямством, достойным какого-нибудь средневекового тарана, он продолжал биться о стену своих психологических барьеров, пока в конце концов не повредил метафорический наконечник настолько, что однажды ночью с ним приключился очередной кошмар – на этот раз намного сильнее увиденного в «Хогвартс-Экспрессе».
Он был в угрюмом холодном подземелье Хогвартса, где обычно проходили уроки зельеварения. Оба учителя, преподававших Рону этот предмет – профессора Снейп и Слизнорт – стояли за кафедрой, а в воздухе рядом с ними парили таблички с тремя слогами небезызвестного имени, которое изводило его все последние дни.
- Давайте, Уизли, а не то я напою Грейнджер напитком жидкой смерти, - пригрозил Снейп, стуча пальцем по циферблату воображаемых наручных часов.
- Вы не можете! Она ваша студентка! – возмутился парень, не принимая в расчет некоторые провинности, уже водившиеся за сальноволосым зельеваром.
- Она грязнокровка, Уизли, - вмешался Слизнорт, о котором Рон до этого момента был куда лучшего мнения. – Указом Министерства их официально разрешили использовать для научных исследований. Приступайте. Задание перед вами.
Рона накрыло волной неподдельного страха, и, запинаясь, он начал тихо бормотать запрещенное имя. Таблички со слогами под его взглядом постоянно менялись местами, изрядно затрудняя и без того непростой процесс.
- Вол… Волде… Морде…
- Мисс Грейнджер, не желаете ли чаю?
- … Морт… Вол… - Он старался изо всех сил, но ничего не мог с собой поделать: его язык невольно заплетался под воздействием страха и отвращения, впитанных с молоком матери. Рон почувствовал, что задыхается. Черные глаза Снейпа еще некоторое время презрительно смотрели на него, а затем зельевар кивнул своему сменщику, и Слизнорт, нервно улыбнувшись одними губами, подсунул Гермионе чашку с ядовитым напитком. Вскоре, послушно осушив ее до дна, задыхаться начала и девушка, а Рон только и мог, что с трудом хватать ртом воздух и хрипеть что-то нечленораздельное. Влажный камень подземелья начал уходить у него из-под ног, и все вокруг закружилось, сливаясь в размытое серое пятно.
- Она умирает… умирает! – С этим отчаянным криком Рон проснулся и резко сел, по-прежнему тяжело и прерывисто дыша. При этом он едва не разбил лбом очки Гарри, который склонился над его кроватью со светящейся палочкой в руке и, судя по всему, только что тряс Рона за плечо.
- Ты в порядке? – взволнованно спросил друг, глядя, как Рон постепенно приходит в себя и рассеянно стирает тыльной стороной ладони пот с лица.
- Я-то да, - буркнул тот, мысленно давая себе обещание ни за какие коврижки не признаваться в проявленной слабости. – А вот ты какого лешего делаешь в моей комнате посреди ночи?
- Уж прости, но твои жуткие вопли за стенкой не способствуют здоровому и крепкому сну. Что стряслось? Я думал, это я здесь авторитет в области сомнительных кошмаров.
- Ну, обычный дурной сон, с кем не бывает. Гарри, шел бы ты…
- Про Гермиону, верно? – участливо спросил Гарри таким многозначительно-понимающим голосом, что Рон сразу понял: избавиться от него не удастся. И верно – друг уселся на краешек его кровати с твердым намерением выслушать сказочку на ночь.
- Да, про Гермиону. Обычный кошмар про безвременную кончину близкого товарища. Ничего интересного, можешь валить спать.
- Знаешь, не хочу показаться чрезмерно ревнивым, - протянул Гарри, почесывая подбородок кончиком палочки, - но я тоже твой близкий товарищ, а «любимым» на моей памяти ты меня никогда не называл.
У Рона мурашки побежали по спине.
- Я что, действительно называл ее «лю…»?
- Нет, только ее имя, но по интонации можно было догадаться, что и за продолжением дело не постоит, - пожал плечами Гарри.
- Так! – рассвирепел Рон. – Слушай, дружище, убирался бы ты из моей комнаты… и личной жизни, пожалуй, тоже. Я думал, мы с тобой не обсуждаем подобные… дела!
- Не обсуждаем, - подтвердил друг. – Потому что мои… дела – это твоя сестра, и за подобные обсуждения ты угрожал мне физической расправой. Но сейчас-то речь идет, фактически, о
моей сестре, а я, в отличие от некоторых, способен проявлять к ее ухажерам чувства, отличные от бездумной жажды крови.
- Я не ее ухажер, - рявкнул Рон, швыряя подушку в его сторону. – И вашими стараниями никогда им не стану!
- Да брось ты. Все вокруг видят, как она на тебя смотрит, - приободрил его Гарри.
- Я тоже заметил, как она на меня в прошлом году смотрела – взгляд был в духе «гори все синим пламенем», - проворчал младший Уизли. - Я все испортил этой интрижкой с Лавандой и теперь понятия не имею, как снова сблизиться с ней, ясно?
- Ну, сами по себе эти ваши двусмысленно-доверительные отношения точно не восстановятся, - глубокомысленно заметил Гарри.
- Ой, а то я не понимаю…
Разговаривать с другом о романтических проблемах было для Рона ужасающе непривычно. Выросший рядом с близнецами, он всегда старался держать рот на замке, потому что любое неосторожное замечание на тему взросления, личных проблем и, упаси Мерлин, девчонок могло спровоцировать с их стороны целый поток дурацких, но отвратительно метких шуточек. Но Гарри, что удивительно, был вполне серьезен и, кажется, действительно интересовался его неудачами на любовном фронте: в конце концов, осознание этого факта немного раскрепостило Рона.
- Я считаю, что подарить ей цветы будет до одури банально, - продолжил он, глядя, впрочем, по-прежнему куда-то в сторону, - и поэтому хочу совершить для нее какой-нибудь, ну, поступок. Который вроде как намекнет ей, что я ради нее на все готов.
- И что ты придумал?
- Научиться произносить имя Того-Кого-Нельзя-Называть, - смущенно признался Рон.
- Между нами говоря, если это - романтическое деяние, то Хагрид - пикси, - фыркнул Гарри.
- Ну, с чего-то же ведь нужно начинать. И вообще, ты бы сначала спросил, во что мне эта бредовая затея обходится…
Услышав рассказ друга о затраченных усилиях, Гарри присвистнул и покачал головой:
- Да уж, неудивительно, что у тебя после всего этого кошмары начались. Ты точно уверен, что вручить букет цветов не будет более простым и… эм… безопасным шагом?
- Точно-точно, - проворчал Рон. – Что я, хуже вас с Гермионой, что ли?
- Да нет, конечно… Но, может, стоит просто подождать, пока страх сам собой пропадет? Ну, как у той же Гермионы, к примеру…
- Гарри, да не было у нее никакого страха, - отмахнулся Рон. – Она только в одиннадцать лет о Сам-Знаешь-Ком узнала. К тому же, дружба с тобой, знаешь ли, ведет к более серьезным заботам, чем боязнь всяких там имен.
Гарри обиделся и кинул многострадальную подушку обратно.
- Ладно, пойду выпью настойку драконьей ромашки, а то последний сон потеряю, - изрек Рон, спуская ноги с кровати. – И чтобы, когда я вернусь, духу твоего здесь не было.
- На секунду забудем, что ты у меня в гостях. Иди-иди, не беспокойся…
- И ни слова Гермионе! – пригрозил он уже на пороге, настороженный задумчивостью, которая прозвучала в голосе друга.
- Нем как могила, - заверил его Гарри потусторонним голосом, и Рон, заслышав это, лишь мрачно покачал головой.
А на следующее утро его ожидал культурный шок.
Заступивший на дежурство Люпин сообщил двум своим бывшим ученикам, которые без особого интереса сидели в гостиной за шахматами, что этим вечером на Тисовой соберется руководящий состав Ордена Феникса. Гарри, преисполнившийся мрачного удовлетворения, проворчал, что Грюм наконец приготовился к конструктивному общению и перестал отрицать, что трое друзей достаточно повзрослели, чтобы участвовать в подобных собраниях. Он настолько увлекся своим монологом, что зевнул ферзя, и Рон, рассудив, что партия все равно выиграна, побежал наверх, чтобы сообщить новости Гермионе.
Дождавшись позволения войти, он распахнул дверь ее спальни и на некоторое время впал в ступор. Дело было даже не в том, что Гермиона лежала поперек заправленной кровати так, что задравшаяся футболка оголяла небольшой фрагмент талии: в ее случае какое бы то ни было оголение, конечно, случалось весьма нечасто, но с этим, пожалуй, Рон сумел бы справиться. Младшего Уизли поразила музыка, которая доносилась из аудиоколонок, стоящих в углу комнаты. По его личному мнению, это был совершенно жуткий коктейль из маггловской немагической гитары, отвратительного голоса и препротивнейшей губной гармошки, который к настоящей музыке отношения имел еще меньше, чем Селестина Уорбек с ее «Котлом, полным горячей, крепкой любви». Еще сильнее потрясло Рона то, что Гермионе, по всей видимости, эта какофония очень нравилась.
- Да, что ты хотел? – жизнерадостно спросила девушка, принимая сидячее положение, а голос тем временем старательно выводил нечто вроде «задрожат твои окна и затрещат твои стены, ведь времена меняются».
- Э… что это? – Рон уже успел забыть про первоначальную причину визита.
- Боб Дилан, - ответила Гермиона с характерным для таких случаев выражением лица, позволявшим предложить, что девушка искренне удивлена, как невеж вроде ее собеседника вообще терпит подлунный мир. – Очень помогает собраться с мыслями и сконцентрироваться. Как ты думаешь, если мы проверим…
- И ты это… правда любишь? – ляпнул парень не подумав.
- Рон, по-твоему, если я не схожу с ума от «Ведуний», то я вообще никакую музыку не слушаю? Если бы в Хогвартсе не было запрета на маггловские изобретения, я бы давным-давно принесла плеер и тебя с ним познакомила. Рон, он просто потрясающий! Он столько сделал для развития музыки, не говоря уже про его влияние на нашу культуру в целом!
- О-о.
- Кроме того, в своих песнях Дилан всегда затрагивает острые социальные и политические проблемы, это не говоря уже о том, что он обладает невероятным поэтическим талантом. Даже твои «Ведуньи», нравится тебе это или нет, многое у него позаимствовали и уж точно вдохновлялись его работами.
- Да, звучит неплохо, - пробормотал Рон.
- Я тебе как-нибудь обязательно дам его послушать, - пообещала Гермиона и повторила недавний вопрос: - Так что ты хотел?
- Да… собственно… ничего особенного. – Молодой волшебник как можно более равнодушно пожал плечами и, к полному недоумению подруги, вышел из комнаты, услышав на прощание рекомендацию искать ответы в дуновеньи ветра.
- Ты чего приуныл? - Либо все мрачные размышления были написаны у Рона прямо на лице, либо Гарри смутил тот факт, что друг по возвращении отдал ему обе ладьи и вскоре подставил под удар коня, который без особого успеха пытался истошным ржанием привлечь к себе внимание полководца. – Как Гермиона?
- У нее там Боб Дилан.
- Собственной персоной? – присвистнул Гарри, съедая коня. - Вот что с некоторыми делает снятие запрета на колдовство вне школы.
- Кончай ерничать, я про музыку. Она… э-э-э, она всерьез это слушает? – ошеломленно пробормотал Рон.
- А где же классическое «в любимых видят только хорошее»? – хмыкнул друг. – Рон, Боб Дилан – это классик маггловской музыки. Ты же не думал, что она воспитывалась на «Ведуньях»?
- Знаешь, иногда вас послушать - так и впрямь покажется, будто вы брат и сестра… – Рон нахмурился и перевел невидящий взгляд на полупустую доску. - Гарри, если это – классик, то всю маггловскую музыку вообще надо запретить… К тому же, дело не только в музыке. Ты читал недавнюю заметку в «Пророке» про Элисон Даллстром? Есть такая служащая в одном из магазинчиков Косого переулка, которая фанатела от «Ведуний» и была до одури влюблена в их виолончелиста Мертона Могиллса. Разумеется, сам Мертон на нее внимания не обращал. И знаешь, что однажды произошло? Эта Элисон пришла за кулисы во время одного из их концертов и трансфигурировала себя в виолончель, решив попасть в руки любимого не мытьем, так катаньем. Правда, она не учла, что это выступление было юбилейным, а в конце этих шоу у «Ведуний» принято расколачивать инструменты о сцену.
- Мерлин ты мой, - пробормотал Гарри и, бессовестно воспользовавшись моментом, лишил оппонента последнего слона.
- Целители «Святого Мунго» кое-как собрали Элисон обратно, но в дальнейшем ей придется обходиться без ресниц, обоих локтей и одной коленной чашечки. Понимаешь, к чему я веду?
- Да, это очень поучительная история. Ты… ревнуешь Гермиону к Дилану и боишься, что однажды она решит немного побыть его губной гармошкой, а Боб возьмет и разобьет ее о сцену, я верно уловил мысль? – вскинул брови Гарри.
- Не ревную, а забочусь о ее благополучии! Она мой хороший друг и я… Ты бы слышал, как она про него говорила! Так даже Элисон про своего Мертона не…
- Рон, - перебил Гарри, - ему сейчас почти шестьдесят лет! Кроме того, тебе не кажется, что Гермиона слишком, ну, благоразумна для подобных увлечений?
- Элисон Даллстром тоже казалась всем достаточно благоразумной, - отрезал Рон, но в глубине души почувствовал невероятное облегчение, узнав, что предполагаемый конкурент уже практически достиг пенсионного возраста. В конце концов, к шестидесяти годам он и сам наверняка успеет отметиться каким-нибудь значительным достижением. Воодушевленный открывшимся фактом, он безжалостно съел пешку соперника, забравшуюся в его тылы.
Но, видимо, метафорическая душа Рона была не так уж и глубока: подняв взгляд на друга, Гарри покачал головой и многозначительно фыркнул.
- Пора с тобой что-то делать, приятель, а то твое одиночество скоро доконает и тебя, и все живое в радиусе ста футов.
- Гарри, отстань от меня, очень прошу, - буркнул Рон, почувствовав, что его уши мгновенно налились краской. – Я вполне способен сам во всем разобраться.
- Это меня и пугает, - очень серьезно ответил его друг. – А еще тебе мат.
Наступил вечер, и на Тисовой начали собираться главные действующие лица Ордена Феникса. Гермиона на всякий случай уточнила у Гарри, не будут ли Дурсли против скопления в своем доме такого количества незнакомых людей, тем более ненавистных им волшебников. В ответ временный хозяин дома довольно жестко заявил, что эти люди не так давно спасли им жизнь, а несанкционированное собрание чародеев – далеко не самое худшее, чем он мог бы отплатить родственникам за годы лишений. Девушка странно посмотрела на друга, но ничего не сказала, а Рон при этом подумал, что подобные реплики с его стороны наверняка привели бы к очередной ссоре с подругой. Почему-то жгучее ощущение несправедливости в данном случае уступило место чувству гордости за особое положение в системе морально-этических принципов Гермионы.
Помимо хорошо знакомых Рону волшебников, на собрании появилась Гестия Джонс, черноволосая молодая ведьма, пришедшая в компании Тонкс и Люпина, а также – к полному изумлению всех, исключая Грюма, который нахмурился, но ничего не сказал – близнецы Фред и Джордж Уизли. Оба были одеты в черные куртки из драконовой кожи и приняли слишком близко к сердцу неосмотрительное предложение Гарри «вести себя как дома».
- Тот самый кофейный столик, братишка, - картинно всплакнул Фред, остановившись посреди гостиной.
- Место, где наш талант изобретателей впервые соприкоснулся с жестоким миром коммерческой дистрибьюции, - вторил ему Джордж, низко кланяясь столику. – А гиперъязычок кузена Гарри - с местным ковром.
- Зато потом с вашим талантом изобретателей соприкоснулся отцовский ремень, - хмыкнул Рон.
- Наш завистливый брат, которого мы обычно держим на чердаке для безопасности окружающих, - громогласно представил его Фред всем присутствующим волшебникам, после чего вновь обратился к троим друзьям: – Как жизнь-то у вас?
- Прямо скажем, все предыдущие летние каникулы были значительно веселее, - отозвался Гарри. – Что вы здесь делаете? Решили толкать свою продукцию еще и на собраниях Ордена?
- Мы не какие-нибудь там коммивояжеры, к твоему сведению, - обиделся Джордж, заканчивая изучать фарфоровые статуэтки на камине, которых с момента его последнего визита значительно поубавилось. – У нас в руках самое прибыльное предприятие во всем Косом переулке!
- Ага, только потому, что большинство остальных магазинов закрылось из-за войны…
- Мы лишим тебя наследства, - угрожающе заявил Джордж, пытаясь отвесить ехидно улыбавшемуся Рону подзатыльник. – Нет, серьезно, дела стабильно идут в гору. Планировали расширение производства, но пока война не закончится, все это, конечно, бессмысленно. Так что, пожалуйста, поторопись. - Он подмигнул Гарри, но помимо свойственной близнецам клоунады Рон заметил на их лицах неподдельную тревогу. Докатились, мрачно подумал он. Если уж Фред и Джордж начинают бросать сочувствующие взгляды, точно пиши пропало.
- Зачем вы здесь, мы вас спрашиваем? – настойчиво повторила Гермиона, переводя взгляд с одного на другого.
- Мы приглашенные звезды, как в маггловских ток-шоу, - ухмыльнулся Фред.
– Потерпите немного и все узнаете в прямом эфире, - поддакнул Джордж, и оба близнеца направились на кухню, по дороге шумно обсуждая художественную ценность фотопортретов Дадли, которые в обилии висели на стенах.
Рон проводил их мрачным взглядом, вслед за чем поделился с друзьями своими соображениями:
- Вечно они так: будто какой-то вселенский секрет знают. Как тогда, перед Турниром Трех Волшебников, помните? Больше чем уверен, Грюм собрался закупить у них по дешевке несколько ящиков карликовых пушистиков, чтобы скрасить одиночество, а близнецы и надулись от гордости...
Незадолго до начала собрания, когда Грюм сообщил, что запоздавший из-за проволочек маггловского министра Кингсли появится через несколько минут, к Рону, который мирно сидел в углу гостиной с подаренным Биллом «Квиддичем сегодня», подошли Гарри и Люпин.
- Рон, можно тебя на пару слов? – крайне серьезным тоном спросил его лучший друг.
Младший Уизли подозрительно посмотрел на них поверх газеты. Оба выглядели так, точно вступили в преступный сговор, и Рон, из головы которого не желала выходить недавняя ночная беседа, догадывался, с какой именно целью.
- Меня не интересует, что там Гермиона якобы сказала обо мне по секрету, - предупредил он, переворачивая страницу. В этом номере опубликовали крайне печальный репортаж о командах, распущенных из-за войны, а в данный момент он читал интервью председателя британской Квиддичной Ассоциации, в котором тот намекал на возможную досрочную паузу в первенстве.
- Гарри поведал мне о твоей проблеме, Рон, - сообщил Люпин, деликатно отнимая у него газету.
- Эй, да нет у меня никакой проблемы! – моментально вспыхнув, возмутился Рон и несильно, но ощутимо пнул Гарри по коленке. – Еще друг называется!
Интересно, ему-то почему Люпин показался идеальным кандидатом для душеспасительных бесед о трудностях романтических отношений?
- Не знаю, о чем ты там подумал, но проблема у тебя есть. Магического характера, - заявил оборотень, на лице которого не было и тени улыбки. Рона это почти убедило.
- Вы о чем, профессор? – смутился он.
- Об
имени, естественно, - вполголоса ответил Люпин, и Рон тревожно сдвинул брови. – Пойдем-ка, обсудим это в каком-нибудь уединенном месте.
Быстро взглянув на Гарри, он не заметил на его донельзя серьезной физиономии ни единого признака, что все происходящее являлось странным розыгрышем, да и Люпин, в конце концов, доселе не был уличен в подобных авантюрах. Поэтому, с некоторой опаской оценив перспективу обсуждения своих слабостей с посторонним человеком, Рон неопределенно кивнул и поднялся с места:
- Да, э… думаю, моя комната подойдет.
- Видишь ли, Рон, - начал Люпин, как только они остались одни, - имя, избранное Томом Реддлом – могущественное заклинание само по себе. Слово «Волдеморт», - Рон содрогнулся, - несет в себе очень сильные чары, которые он либо создал сам, либо у кого-то украл. Именно они вызывают страх у всех волшебников, рожденных во время расцвета его могущества и в последующие годы: Министерство еще не придумало способ избавиться от этого колдовства и потому держит информацию о нем в строжайшем секрете. К счастью, как творить такие заклинания, там тоже не имеют понятия, - прибавил Люпин чуть позже, – иначе им никогда не пришлось бы тревожиться по поводу цензуры…
- А вы о нем откуда узнали? – полюбопытствовал Рон, который испытал невероятное облегчение, узнав, что проблема кроется вовсе не в его недостаточной самоотдаче.
- Ну, человек, однажды претендовавший на звание преподавателя Защиты от Темных искусств, должен знать такие вещи, - невесело улыбнулся Люпин.
- Верно… И что мне теперь делать?
Оборотень зашагал взад-вперед по комнате, изредка останавливаясь возле окна и бросая в вечерний сумрак задумчивые взгляды.
- Это зависит от того, действительно ли ты готов бросить вызов своему страху.
- Ну, если Гарри вам вдруг не рассказывал, я все последние дни только этим и занимаюсь.
- Понимаешь, Рон, это комплексное и необычное заклинание, - объяснил Люпин, поворачиваясь к собеседнику лицом. – Страх, спровоцированный им, подпитывает страх, который рождается в самом волшебнике независимо от этих чар. Преодолеть колдовскую преграду – полдела, необходимо еще, чтобы сам человек был готов взглянуть своему страху в лицо.
Рон понимающе кивнул и на некоторое время с головой ушел в изучение ковра у себя под ногами. В конце концов он пришел к выводу, что своему страху он взглянул в лицо еще в тот самый вечер, когда впервые решился произнести проклятое имя, причем это лицо оказалось бледным и веснушчатым.
- Готов? Тогда все замечательно, - ободряюще улыбнулся оборотень. – Если ты действительно больше не боишься его имени, то все, что требуется – снять с тебя ментальный барьер, вызванный колдовством.
- И каким образом?
- Естественно, противодействующим заклинанием. Закрой глаза на всякий случай.
Pictus Eductum Voldemort!
- И… все? – осторожно уточнил Рон, который ровным счетом ничего не почувствовал.
- По крайней мере, с моей стороны – точно все, - заверил его Люпин. – Попробуй произнести его имя. Если не получится – проблема исключительно в твоем собственном страхе.
- А с Гарри и Гермионы вы тоже снимали этот барьер? – осведомился младший Уизли, стремясь оттянуть неизбежный момент своего позора.
- Признаться, нет. Но, видимо, на магглорожденных и полукровок это заклинание действует значительно слабее, чем на чистокровных волшебников. Классический Волдеморт.
- Хорошо, а хоть с кого-нибудь вы его снимали? – насторожился Рон.
- Да, - ответил Люпин, явно начиная сердиться. – С себя, если хочешь знать. Волдеморт, Волдеморт, Волдеморт. Как будто получилось. Ты собираешься, наконец, попробовать?
- Ну ладно, ладно… - Рон шмыгнул носом и зажмурился. И в тот же момент он внезапно осознал, чем именно ему и его друзьям придется заниматься в этом учебном году помимо домашних заданий и квиддичных тренировок. Перед глазами пронеслись все мыслимые и немыслимые опасности, подстерегающие незадачливых охотников на крестражи.
- Если бы здесь был Волдеморт и посмотрел, на что мы тратим время, он бы со смеху помер, - глубокомысленно произнес Рон, криво ухмыляясь. Люпин в ответ сдержанно рассмеялся, и, наверно, это был первый и единственный случай в истории магического мира, когда запрещенное имя Того-Кого-Нельзя-Называть вызвало столь позитивные эмоции у двух психически здоровых волшебников.
- Думаю, нет нужды пояснять, почему сегодня Орден проводит совещание именно здесь, - прорычал Грюм, когда все волшебники и волшебницы устроились в гостиной и приготовились слушать. Поскольку места катастрофически не хватало, мистеру Уизли пришлось увеличить примерно втрое и изогнуть дугой любимую софу Вернона Дурсля. Отец Рона заверил Гарри, что диван запросто можно вернуть в прежнее состояние; в ответ тот беззаботно пожал плечами и заявил, что Дадли и его перманентно растущий организм вряд ли заметят по возвращении какие-либо изменения. – Нашему покойному руководителю были известны некоторые важные сведения, которые он по неизвестной причине решился открыть только Поттеру и его команде, так что, видимо, теперь нам по каждому вопросу придется консультироваться с ними.
- Мы ничего такого не просим! - резко откликнулся Гарри с противоположного конца дивана. – Я лишь хочу, чтобы Орден оставил нас в покое: помочь вы все равно не сможете, а помешать – еще как помешаете.
- Ну конечно, именно для противодействия вам троим он и создавался! – рявкнул в ответ Грюм.
- Поручение Дамблдора должно оставаться в тайне, прочитайте еще раз завещание, если не помните! – Гарри уже вскочил на ноги. На памяти Рона он и раньше-то заводился с пол-оборота, что уж говорить про нынешние обстоятельства, да еще и в присутствии Грюма, который с недавних пор стал для него серьезным раздражителем. Младший Уизли предостерегающе схватил друга за рукав, безмолвно взывая к порядку.
- В тайне от кого? Дамблдор доверил нечто важное детям, едва достигшим совершеннолетия, и наказал своим старым союзникам держаться от них подальше! Что это за странное поручение, в котором он не мог на нас положиться?
- Вопрос тут не в доверии или недоверии! Этим должны заниматься мы втроем, а по-хорошему – вообще я один! Точка!
Эта перепалка разгорелась так быстро и внезапно, что остальным членам Ордена только и оставалось, что ошеломленно слушать. Грюм и Гарри обменивались выкриками из разных углов гостиной, точно финалисты Уимблдона – смэшами и форхэндами. Наконец профессор МакГонагалл обрела дар речи и, поднявшись с места, громко обратилась к главе Ордена:
- Аластор, мы же договаривались: никакого давления на ребят!
- Давления? – буркнул мракоборец, опускаясь обратно на диван. – Это я еще ни на кого не давил… Так, хорошо. Поттер – вам дадут высказаться позже. Сейчас официальная часть. Минерва?
- Спасибо, Аластор, - ледяным тоном ответила профессор трансфигурации. – Во-первых, хочу сообщить, что сегодня Министерство магии дало официальное согласие на возобновление деятельности Школы чародейства и волшебства «Хогвартс».
Новость была встречена без чрезмерного энтузиазма: бóльшая часть собравшихся мало того, что оставила свои школьные годы далеко позади, так еще и знала о принятом решении с самого утра, а остальные особой любовью к учебному процессу никогда и не пылали. Исключение составляла разве что засиявшая Гермиона.
- Причем Аластор не только обеспечит необходимый уровень безопасности, - продолжала профессор МакГонагалл, - но и займет вечно вакантную должность преподавателя Защиты от Темных…
- Не займет, – буркнул Грозный Глаз. – Сказал раз и повторю снова: не будет у меня времени погружаться в пучины педагогики. Не хватало еще, чтобы Волдеморт прибрал к рукам Министерство только из-за того, что мне пришлось допоздна читать рефераты третьекурсников о красных колпаках!
- За тебя мучить Скримджера отправится Кингсли, не волнуйся, - вставила словечко Тонкс, которая сидела по левую руку от Рона.
- Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам! Не в обиду будет сказано, разумеется. - Старик кивнул Брустверу патлатой головой. – Думаю, вам следует рассмотреть предложенную мной кандидатуру…
Краем уха слушая, как Грозный Глаз нахваливает неизвестного коллегу по мракоборческому цеху, Рон пихнул друга локтем:
- Смотри-ка, сдрейфил! Это у него инстинкт самосохранения проснулся, не иначе.
- Скорее, это лень у него проснулась…
- Пусть вон Поттер детей учит, - громко предложил Грюм, заметив, как ребята втихомолку переговариваются. – Все равно он знает о главном представителе Темных искусств больше, чем все собравшиеся.
- Аластор! – строго воскликнула МакГонагалл, словно одергивая зарвавшегося ученика, хотя Грозный Глаз был явно старше нее и к тому же руководил Орденом. – Напомню тебе, что Министерство выдало разрешение исключительно потому, что родители учеников находились под впечатлением от твоих методов работы по обеспечению безопасности и жаждали именно твоего назначения на это место.
- Наш покоритель сердец параноидальных мамочек, - промурлыкала Тонкс на ухо Рону. Тот во всеуслышание прыснул, за что удостоился уничижительного взгляда от Гермионы.
- Ну хорошо, хорошо, - проворчал Грюм. – Будут им методы. Сами еще увольнения попросят.
- Главное, запомните, - подал голос один из близнецов, - если вам скажут что-нибудь про хорьков – просто кланяйтесь.
На этот раз засмеялась добрая половина присутствующих, в том числе и Гермиона – Гарри, впрочем, сподобился лишь на хмурую ухмылку. Схожее отношение к происходящему продемонстрировал и сам Грозный Глаз, настроение которого едва ли улучшилось от очередного напоминания о девяти месяцах жизни, проведенных в собственном сундуке.
- Давайте притворимся, что у нас тут все еще совещание Ордена Феникса, - ворчливо предложил он. – Спасибо. Итак, Поттер, Уизли, Грейнджер – вне зависимости от благородной природы ваших намерений и присутствия членов Ордена на постах преподавателей Хогвартса, вам как-то придется объяснять новому директору неизбежные исчезновения из замка.
- Откуда вы знаете, что мы…
- Я вас вдоль и поперек знаю, Поттер.
- Даже если нам и придется покидать школу… разве профессор МакГонагалл не войдет в наше положение? – осведомилась Гермиона, взглянув на преподавателя трансфигурации.
- Войдет, - подтвердила та. – Только полномочия декана несколько отличаются от полномочий директора.
- Но разве не вас назначили преемницей Дамблдора? – поразился Фред.
- Согласно правилам Хогвартса, у школы не может быть двух директоров подряд, представляющих один и тот же факультет, - объяснила МакГонагалл, позволив легкому смущению проскользнуть по своему вечно строгому лицу: видимо, это было одним из тех немногих школьных правил, которые она не знала наизусть. – Поэтому Министру магии были предложены три кандидатуры от других факультетов, причем профессор Стебль и профессор Флитвик отказались по собственной инициативе, мотивируя отказ, соответственно, нежеланием оставлять оранжереи и браться за непривычную административную деятельность. Хотя в случае Филиуса, подозреваю, больше вины лежит на высоченном директорском кресле.
- И кто же остался? – не понял Рон. – Уж не подколодная ли змея по имени Снейп станет директором в изгнании по праву завоевания?
- Новым директором Хогвартса, мистер Уизли, назначен профессор Гораций Слизнорт, любезно согласившийся принять участие в конкурсе как представитель Слизерина.
- Да он и в школу-то вернулся меньше года назад! – воскликнул Гарри. – К тому же трус каких поискать!
- Мистер Поттер, советую вам выбирать выражения, когда разговор идет о директоре вашей школы, причем в присутствии декана вашего же факультета.
- Простите, профессор, - поспешно извинился Гарри, - но это же абсурд!
- Не вижу здесь абсолютно ничего абсурдного, - отрезала МакГонагалл. – Профессор Слизнорт в течение весьма продолжительного времени довольно успешно управлял своим факультетом. Да, нам с вами известны его… методы руководства, но нельзя не признать, что они приносили свои плоды.
- Да – ему, - ехидно вставил Люпин.
- В любом случае, ваши обвинения Горация в трусости необоснованны, мистер Поттер. Профессор Слизнорт – человек, на которого можно положиться в трудную минуту.
- …в том случае, если заранее удастся подтащить его достаточно близко к эпицентру конфликта, - закончил Грюм. – Оставьте свою профессиональную этику, Минерва. Мы оба знаем, что за Горацием понадобится глаз да глаз.
-
Нашу этику, Аластор, - елейным тоном поправила МакГонагалл. – А что до глаз, то я буду далеко не в восторге, если
ваше око будет лезть в дела школы чаще необходимого. В любом случае, Поттер, - она вновь повернулась к неразлучной троице, - вы, конечно, можете игнорировать профессора Слизнорта и поступать, как вам заблагорассудится, но я все же рекомендую вам не провоцировать скандал с волшебником, который отчитывается перед Министерством.
- Мы обязательно обсудим все с директором, как только вернемся в школу, - быстро заверила ее Гермиона, опередив на несколько мгновений какое-то недальновидное высказывание Гарри.
- Очень хорошо, - одобрила МакГонагалл. – К слову, я решила заранее подготовить списки учебной литературы, и профессор Слизнорт одобрил мое начинание, так что я вручу вам конверты с необходимой информацией сразу после заседания. Разумеется, покупать учебники самостоятельно вам не придется: пусть Косой переулок и охраняется мракоборцами, блуждать там все равно небезопасно - того же мнения, кстати, придерживаются и владельцы книжных магазинов. В ближайшие дни Хогвартс позаботится о приобретении всех пособий, а вы, в свою очередь, сможете купить учебники по этому списку у мадам Пинс, в школьной библиотеке.
Она села на место, вновь предоставляя слово Грозному Глазу.
- По Хогвартсу у нас все, но с Поттером мы еще не закончили, - заявил он. – Как там ваше желание прогуляться до Годриковой впадины, столь же горячо?
- Жарче не бывает, - отозвался Гарри. – Я давным-давно хочу навестить могилы родителей, да и кроме того, нельзя же постоянно отсиживаться взаперти!
- Ну разумеется, - пробормотал Грюм, по-видимому, считавший, что очень даже можно. – Хорошо, Поттер, поскольку большая часть Ордена, - он покосился на Люпина и Тонкс, - не видит ничего постыдного в том, чтобы поставить вашу жизнь под угрозу ради сомнительного блага увидеть воочию два мраморных камня, на следующей неделе мы организуем вам почетный эскорт. Раньше, уж простите, не получится: министерские сотрудники в последнее время снова взяли за моду бесследно исчезать, так что у Ордена каждый человек на счету.
- Что, как Элизабет Барслоу? – осведомилась Тонкс. – Та без вести пропавшая ведьмочка из Отдела международного сотрудничества, которую ты после трех дней интенсивных поисков нашел на Кипре и вырвал из законного отпуска?
- Кроме шуток, - прорычал Грозный Глаз, - за последнюю неделю исчезло четверо министерских служащих, а на их семьи совершены жестокие нападения. Кто угадает, что связывало этих чиновников? Верно: все они были магглорожденными.
- Во… Волдеморт опять принялся за очищение волшебной расы? – предположил Рон, чувствуя, как запылали его щеки и уши. Возможно, это был не самый удачный момент для того, чтобы похвастаться своим достижением, но младшему Уизли уж очень не терпелось произвести впечатление на Гермиону.
- При встрече сами уточните, - хмуро буркнул Грюм. – Пока же у нас пятеро мертвых плюс четыре в уме, и с этим, как вы понимаете, нужно что-то делать. Министерство пытается усилить контроль над транспортом и устраивает дополнительный набор в мракоборцы, но в условиях невозможности трансгрессии от всего этого мало толку: своей оперативностью Отдел обеспечения правопорядка теперь напоминает хромоногую черепаху. Если Волдеморт и его сторонники надумают-таки устроить полномасштабное нападение, боюсь, противостоять им будет непросто. Радует, впрочем, что способности к трансгрессии лишились и Пожиратели – осталось только узнать, они ли повинны в ее исчезновении.
Пока Грозный Глаз вещал о попытках Министерства ввести в обиход качественную замену трансгрессии, Рон как можно более незаметно повертел головой, пытаясь понять, заметил ли хоть кто-нибудь, что с этой минуты его тоже можно включать в привилегированный клуб Тех-Кому-Можно-Его-Называть. Оказалось, что если кто и обратил на это внимание, то виду не подал, а Гермиона – та вообще сидела с приоткрытым ртом и была целиком сосредоточена на монологе Грюма. Рон решил не предаваться унынию, рассудив, что девушка, которая всегда была о нем невысокого мнения, могла на первый раз попросту не поверить своим ушам.
- …но порталы – это, разумеется, не выход, - заключил Грозный Глаз. – А главное – Министерство по-прежнему не знает, какое колдовство - и колдовство ли - могло заставить трансгрессию исчезнуть. Большинство ученых из-за рубежа отказывается к нам ехать из-за напряженной обстановки, а те, кого наш феноменальный случай заставил забыть об опасности, только разводят руками.
- По-моему, все указывает на то, что причина не в наших врагах, а в чем-то большем, - взволнованно высказалась Гермиона, и Рон решил воспользоваться представившимся случаем:
- Ты что, собираешься выгораживать Волдеморта только из-за своих теорий про особое положение домовиков? – По мнению самого Рона, ничего не заметить при таком акцентированном обращении было весьма непросто, но у Гермионы это все равно получилось. А над своей репликой, возможно, ему следовало подумать чуточку дольше – эта мысль осенила Рона, уже когда Гермиона набросилась на него с яростной аргументацией, попутно вовлекая в спор половину присутствующих.
Девушку вскоре удалось унять, но заседание Ордена все равно тянулось и тянулось. Рон успел здорово разочароваться в недавнем желании принимать активное участие в жизни организации: раньше он и представить себе не мог, что собрания окажутся таким тягомотным процессом. Сначала мистер Уизли высказался по поводу беспорядочных перемещений дементоров по стране, сопровождая свои доводы статистическими выкладками о возросшем проценте самоубийств среди британских магглов. Затем Люпин пустился в рассуждения насчет оборотней и великанов. По его версии, об этих чудовищах не было слышно только потому, что Пожиратели так и не научились их полностью контролировать: Волдеморт не нуждался в союзниках, которые вместо выполнения приказа могут в любой момент убежать на завтрак в ближайшую деревню или, того хуже, раздавить незадачливого командира. Когда речь зашла о сотрудниках Министерства, стоящих у Ордена на подозрении, Рон откровенно заскучал. Он упрямо продолжал время от времени во всеуслышание произносить имя врага, по делу и не очень, но никто, включая Гермиону, по-прежнему не замечал этого или попросту не придавал значения. Ближе к концу собрания он мрачно подумал, что упустить из виду букет каких-нибудь там тюльпанов для нее было бы значительно сложнее.
Наконец речь зашла и о близнецах, и Рон перестал клевать носом: ему было крайне любопытно, какое же поручение внезапно нашлось у Ордена для Фреда и Джорджа. Выяснилось, что близнецы все-таки купили «Зонко»: обстановка в Хогсмиде была напряженная, но, по словам Фреда, за ту смешную цену, которую им предложил бывший владелец, они приобрели бы магазинчик, даже если бы там располагалась штаб-квартира Пожирателей Смерти. Грюм был крайне заинтересован в том, чтобы разместить законспирированных наблюдателей в таких стратегически важных местах, как Косой переулок и Хогсмид, и потому предложил Фреду и Джорджу принять на работу двух молодых новобранцев Ордена. Близнецы, памятуя о том, сколь бесцеремонно их выставляли с подобных собраний в прошлые годы, разыграли красочную пантомиму: предупредили Грозного Глаза о том, что не берут к себе кого попало, и порекомендовали как можно скорее начать рекрутировать в Орден молоденьких обаятельных девушек с природными талантами в области мерчендайзинга. В конце концов, отец, изможденный затянувшимся рабочим днем, на них прикрикнул, и они перестали ломать комедию.
- Еще нужно обсудить вопрос транспортировки… сами понимаете, кого, - напомнил мистер Уизли, когда Люпин осведомился, не пора ли закругляться, и они с Грюмом дружно покосились на Гарри.
- Э… меня? – осторожно предположил тот, явно недоумевая, почему бы просто не назвать его по имени.
- Нет, не вас. Ступайте с профессором МакГонагалл - для вас троих заседание окончено. И вы тоже выметайтесь. - Грозный Глаз зыркнул на близнецов.
- Но… кого? И почему нам нельзя об этом знать? – не унимался Гарри.
- Считайте это
нашим маленьким секретом, Поттер, - съязвил Грюм, и Рон подумал, что прежде и понятия не имел, какой врединой может быть Грозный Глаз.
Если Гарри и намеревался каким-либо образом подслушать, о чем пошла речь в конце собрания, сделать ему это было не суждено: профессор МакГонагалл увела ребят на кухню, где и вручила им конверты со знакомой хогвартской печатью.
- Внимательно изучите, пожалуйста, список предметов на будущий год, - напутствовала она неразлучную троицу, с некоторой опаской рассматривая кухонный комбайн. – При всем уважении к поручениям Дамблдора, рано или поздно Ж.А.Б.А. вам сдавать все равно придется – желательно, конечно, сделать это на седьмом году обучения.
- Глупости, профессор, - жизнерадостно отозвался Джордж, который по-хозяйски вертел все подряд ручки на газовой плите, пытаясь то ли сделать себе чаю, то ли взорвать дом – Рону всегда плохо удавалось распознавать подобные намерения близнецов. – Без этого дурацкого экзамена вполне можно прожить. Если нашего Ронникса выкинет на обочину жизни – мы с радостью трудоустроим его в магазине. Спрос на толковых уборщиков всегда хороший.
МакГонагалл неодобрительно покачала головой и направилась обратно в гостиную.
- Катись в… магазин свой, - пробурчал Рон, занятый вскрытием конверта. После собрания Ордена на его душе остался горький осадок: ему было, на самом деле, все равно, что думают на этот счет остальные волшебники, но Гермиона уж точно могла бы хоть как-нибудь отреагировать на его победу над своим страхом. Восхищенно взглянуть, похвалить, кинуться на шею… ну ладно, ладно, хватило бы и восхищенного взгляда.
- Я - староста школы! – ликующе воскликнула Гермиона, из чьего конверта на стол выпал соответствующий значок, и порывисто обняла Гарри, сидящего возле нее.
- Сегодня просто какой-то день дежа вю, - радостно прокомментировал Фред.
- Не забывай протирать его каждые полчаса, - серьезно добавил Джордж. – По-моему, их как раз для этого и выдают.
- Ну серьезно, помолчите вы, - беззлобно отмахнулась от близнецов девушка и, наклонившись вперед, обратилась к Рону, который сидел по другую руку Гарри: - А тебя как, назначили старостой школы?
- Разве старост выбирают не с разных факультетов? – быстро спросил Гарри, который через плечо друга уже прочитал ответ на интересующий Гермиону вопрос и поэтому самоотверженно попытался смягчить удар. Хотя при одном только взгляде на мрачнющую физиономию Рона можно было легко понять, насколько она ошиблась в своем неосторожном предположении.
- Нет, Гарри, твои родители же учились на Гриффиндоре и были старостами школы… Ну что, Рон? Назначили?
- Не совсем, - бесстрастно отозвался сам несостоявшийся староста, поспешно складывая все письма обратно в конверт.
- А что же тогда в третьем послании? – не отставала Гермиона. – Вот у Гарри два листа: первый - с предметами и информацией, второй - со списком пособий. А у нас с тобой три.
- Неважно.
- Как это - неважно? Что тебе еще написали? – Она попыталась вырвать конверт у друга, но Рон среагировал быстрее и отодвинул его еще дальше. – Рон!
- Что – Рон? – буркнул младший Уизли, исподлобья косясь на братьев, которые прямо-таки сияли, предчувствуя очередное его унижение. – Меня лишили значка старосты факультета. Если для тебя это, конечно, имеет какое-то значение, - сардонически добавил он и резко поднялся из-за стола, намереваясь запереться в комнате Дадли и не вспоминать о суетном мире минимум неделю.
Сама по себе потеря должности его мало волновала: совершать обходы было утомительно, спорить с провинившимися товарищами по факультету – неприятно, и это не говоря уже про занудные собрания старост, которые имели обыкновение растягиваться до позднего вечера. Дело было исключительно в принципе. Текст обращения от Слизнорта гласил: «… в связи с тем, что на эту роль мной и деканом вашего факультета был выбран более ответственный человек…», и Рону было все равно, действительно в этом принимала участие МакГонагалл, или так быстро покинула кухню она только потому, что хотела успеть на окончание совещания Ордена – он понимал лишь, что столько негативных событий кряду он вынести не в состоянии.
- Это наш брат! Наш брат! – торжественно возопил Джордж, перекрывая несмелые попытки Гермионы задержать друга, и они с Фредом кинулись обнимать друг друга с такой неподдельной радостью, будто имя Рона огласили в списке финалистов чемпионата мира по квиддичу.
Уйти с кухни Рон, впрочем, все равно не успел, но виной тому была вовсе не Гермиона. На пороге он столкнулся с Тонкс и Гестией Джонс, причем первая бесцеремонно ткнула палочкой ему в грудь и скомандовала:
- Никто никуда не уходит. Кроме вас, - добавила она, приметив в углу близнецов. – Вы как раз отсюда убираетесь, и чем раньше – тем лучше.
- Поверить не могу, что когда-то мы хотели вступить в этот их Орден! – По пути к выходу Фред нарочито громко делился чувствами с братом, словно они были одни в помещении.
- Только и делают, что гоняют с места на место – никакого уважения к почетным гостям, - поддержал его Джордж, показывая Тонкс язык.
- Идите-идите, - напутствовала их мракоборец. – И если хоть один Удлинитель Ушей увижу в этом доме – миссис Уизли потом ваши настоящие уши так удлинит, что мало не покажется.
- Это на нее семейная жизнь так повлияла? Материнская солидарность и все такое?
- Понятия не имею. Но на всякий случай никогда не женюсь и замуж не выйду…
Тонкс хлопнула дверью, и в ту же секунду голоса близнецов затихли. Рон с угрюмым видом уселся на стул, располагавшийся дальше всего от Гермионы: судя по решительному настрою мракоборца, она собиралась поведать неразлучной троице нечто очень важное.
- Тонкс, зачем ты здесь? – осведомился Гарри, подозрительно глядя на Гестию Джонс, с которой прежде ребята практически не общались.
- Затем, что мне не безразличен успех вашей операции, - подмигнула ему Тонкс. Гермиона нахмурилась, а Гарри – тот так просто рассвирепел:
- Это тайна! Предполагается, что в академии мракоборцев учат таким понятиям!
- Ну-ну, не горячись. В библиотеке вы так славно шумели, что сохранить в секрете хотя бы направление ваших поисков у вас точно не получилось. Кроме того, никакого результата вы, судя по всему, не добились. Или, скажете, я ошибаюсь? – Она усмехнулась.
- Неважно, Тонкс, чего мы добились! – агрессивно отозвался Гарри. – Важно, что если Волдеморт хоть краем уха услышит…
- Не волнуйся: такие, как он, библиотеки не очень-то жалуют. Зато Гестия – как раз наоборот. И специализируется именно в той области, которая вас интересует.
- Я из Уэльса и неплохо разбираюсь в магической культуре нашей страны, - пояснила молодая темноволосая волшебница. – На Ж.А.Б.А. защищала свое исследование о специфике валлийского волшебства. Могла бы помочь, если вы подскажете, что именно вам нужно знать.
- Всех волшебников вы тоже наперечет знаете? – завел было Гарри, но Гермиона на правах самого уравновешенного участника поискового горе-отряда взяла инициативу в свои руки:
- Гестия, мы, вообще-то, ищем одного человека, так или иначе имеющего отношение к Уэльсу. Либо сам он – валлиец, либо имеет валлийских предков, либо просто помешан на вашей стране. В любом случае, он использует древнюю форму отчества - «ап». У нас есть его инициалы.
Пока Гарри и Гермиона самозабвенно пихали друг друга локтями – словесный спор у них, как обычно, складывался из рук вон плохо, и они предпочли перейти на язык жестов – Гестия обдумывала услышанное, рассеянно поглаживая подбородок.
- Ну, скажем прямо, знать всех волшебников по инициалам – я точно не знаю, - наконец ответила она. – Но у меня есть на примете способ, который может вам помочь его найти.
- Объявление в «Пророк» мы уже давали, - буркнул Гарри.
- Как вы, возможно, знаете, - продолжила Гестия, не обращая на него внимания, - наша страна богата колдовскими традициями и взрастила многих выдающихся волшебников. Даже Мерлин, несмотря на слухи, которые распускают завистливые английские магглы, был валлийцем по происхождению.
- Гестия, они не собираются заказывать турпутевку, - напомнила Тонкс.
- Ну хорошо, хорошо, сразу к делу, - подняла руки валлийка. – Древняя, необузданная, домерлиновская магия расцветала именно в Уэльсе и Ирландии, и потому в этих регионах еще имеют влияние всевозможные друидические школы и учения. Согласно одному из них, в первую ночь лета, Нос Калан Май, и первую ночь зимы, Нос Калан Гаэв, мир духов тесно сообщается с миром живых. Во время этих календ, называемых Исбриднос, духи – исбридион - частенько являются тем, кто ищет их помощи, на кладбищах и перекрестках. И тем, кто не ищет, в принципе, тоже – но им, как правило, встреча так просто с рук не сходит.
- Как-то слишком смахивает на детские страшилки для Хэллоуина, - недоверчиво сказал Рон.
- Этот ваш Хэллоуин – бесцеремонно сворованный праздник, превращенный к тому же из важной чародейской традиции в маггловскую забаву с песнями и плясками, - поучительно заметила Гестия. – А я вам про реально существующие вещи говорю. Вы хоть раз были в волшебном Уэльсе октября эдак тридцать первого? Одни колдуны весь день собираются в путь и готовятся к ночному бдению, чтобы испросить у исбридион совета – и ведь получают его! - а остальных зато ни за какие коврижки из дома не выпихнешь. Страшилки, тоже мне…
- Так какое отношение это к нам имеет? – поторопила Гермиона.
- Вы же ищете своего волшебника? Вот и спросите о нем у духов на ближайший Исбриднос. Они вполне приличные собеседники, если их попусту не тревожить, и обязательно вам помогут. Если ваш чародей, конечно, и впрямь валлиец или ирландец. Шотландец, на худой конец. Их способности в этой области несколько ограничены национальной принадлежностью искомого.
Гарри и Гермиона переглянулись.
- Знаете, по-моему, это все-таки слишком… сказочно, - заявил первый.
- Да, прежде я, признаться, никогда не слышала ни о каком взаимодействии с духами, - извиняющимся тоном произнесла Гермиона.
- Ну, вы можете и дальше надеяться, что случайно встретите упоминание о своем валлийце в «Трансфигурации сегодня», - обиделась Гестия. – А помощи у исбридион, к вашему сведению, искали многие выдающиеся волшебники со всех концов Британии. Те, что не были зациклены на одних только палочках. – Пожав плечами, она поднялась с места. Тонкс укоризненно посмотрела на ребят.
- Она, между прочим, серьезно, - добавила она. – Найдете человека, больше одержимого валлийским чародейством, чем Гестия – дайте мне знать.
- Но я вправду ни разу об этом не читала… - запротестовала Гермиона.
- Так самое время почитать, - посоветовала Тонкс. – Уже скоро в вашем распоряжении будет вся хогвартская библиотека. А в Эдинбург я вас больше не повезу, не надейтесь: мне и так за прошлый раз здорово влетело… - Она сухо попрощалась с ребятами и вышла с кухни в сопровождении Гестии Джонс, бормоча под нос что-то нелицеприятное в адрес Грюма.
- И что вы об этом думаете? – взволнованно спросила Гермиона у друзей, когда за волшебницами закрылась дверь. Рон, который только и ждал ухода Тонкс и Гестии, поднялся из-за стола и решительно направился к выходу.
- Думаю, что я жутко устал и что только валлийцев мне на ночь глядя не хватает, - объявил он перед тем, как с гордым видом покинуть помещение.
Оказавшись в гостиной, которая к этому времени успела опустеть, Рон быстрым шагом, перескакивая через ступеньки, направился в свои апартаменты. Лицо его горело от глубокого чувства несправедливости. Если он и осознавал, что его претензии – сущие мелочи по сравнению с глобальными неприятностями, которые в последнее время обрушиваются на волшебный мир одна за другой, то никакого виду не подавал.
- Да клал я на все, - выругался Рон, швыряя скомканную одежду на стул и забираясь под одеяло. Сейчас он, впрочем, уже не был уверен, что поступил правильно, начав скандалить в тот момент, когда нервы у всех и так натянулись до предела.
Рон проворочался в постели не меньше получаса: из головы не желали уходить равнодушная Гермиона и текст слизнортовской записки. Интересно, кто в понимании нового директора - более ответственный? Наверняка протолкнул в старосты кого-нибудь из своих «слизней»…
Как только он начал было проваливаться в сон, послышался несмелый стук в дверь и раздался голос, который он меньше всего хотел сейчас слышать.
- К тебе можно? – осведомилась Гермиона совершенно обыденным тоном.
Как будто она вообще ежедневно ходит по ночам к нему в спальню.
- Ну, наверно, - пробормотал Рон, протирая слипшиеся глаза.
- Не разбудила? – Она подошла к кровати, и он почувствовал исходящий от нее хвойный аромат. Влажноватые распущенные волосы подтвердили его догадку – Гермиона только что приняла душ. Не сказать, что осознание этого факта положительно повлияло на частоту его сердцебиения.
- Э... присаживайся, - хрипло выдавил он, поправляя одеяло и отодвигаясь в сторону.
Она сидит на его кровати. Нет, подумать только.
- По-моему, ты вел себя как мальчишка, - начала она с места в карьер своим излюбленным директорским тоном.
- Ох, ну надо же, - ворчливо отозвался Рон. – Не знаю, заметила ли ты за шесть лет нашей дружбы, но я мальчишка и есть.
- Ты понимаешь, о чем я, - серьезно сказала девушка, впервые за долгое время не обращая внимания на его подколы. – Это было несколько эгоистично с твоей стороны, не находишь?
- Да о чем ты вообще говоришь? Я просто устал и захотел пораньше лечь спать…
- Ты знаешь, о чем, - вздохнула Гермиона. – Его имя.
Рон остолбенело уставился на нее. Вечерний сумрак уже опустился на окрестности Лондона, и он мог разглядеть лишь глаза девушки, под определенным углом отражавшие свет фонарей за окном, и общие контуры копны ее кудрявых волос. Этого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы у него перехватило дыхание.
- Так ты… заметила? - неуверенно спросил он.
- Причем еще с первого раза, - хмыкнула Гермиона. – Но, конечно, второй, третий и особенно десятый усугубили впечатление.
- Прости. Я вел себя, как… Слушай, а это действительно так бросалось в глаза? – в отчаянии поинтересовался Рон. – Ну, что я вроде как стремлюсь покрасоваться этим и… нет, не то чтобы я на самом деле стремился, - поспешно добавил он, скрещивая пальцы под одеялом. – Просто, гм… ладно, проехали.
- Я полагаю, в конце концов заметил даже Сычик, - съехидничала Гермиона.
- Ха, - безрадостно хохотнул Рон.
День, казалось, просто не мог закончиться хуже.
- Но я сюда не за этим пришла. Я хочу сказать, что, даже если мы не устроили банкет в твою честь… на самом деле, я очень тобой горжусь, - призналась она, и Рон почувствовал, как грудную клетку сжал невидимый обруч. – Я всегда знала, что ты можешь, - торопливо добавила девушка, видимо, припомнив прошлогодние вратарские испытания, - но то, что ты наконец решился… учитывая, что ты рос в магическом мире… это заслуживает уважения.
- Ну, Люпин снял заклинание, - небрежно пояснил Рон. – А остальное было делом техники.
- Какое еще заклинание?
- Э… ну, чары, лежащие на имени Волдеморта, - пояснил он, уже несколько неуверенно. – Которые не дают волшебникам его произносить.
Девушка нахмурилась.
- Не знаю ни о чем подобном...
- Про валлийские колдовские обряды ты точно так же недавно говорила, - подколол ее Рон. – Что-то я в тебе с каждым днем все больше разочаровываюсь.
- … зато много чего знаю о повадках нашего общего друга, Рональд. Люпина к тебе, позволь поинтересоваться, кто подослал?
И тут Рон все понял. Он вспомнил о лепреконовом золоте, факт исчезновения которого Гарри предпочел скрыть; вспомнил о злосчастном «Феликс Фелицис», якобы подлитом в его тыквенный сок перед квиддичным матчем. По всей видимости, подобные трюки начинали входить у его друга в дурную привычку.
- Ну и прохвост же этот ваш «золотой мальчик»! – рявкнул Рон, не слишком заботясь о том, что комната прохвоста находилась прямо за стенкой.
- Успокойся ты. – Гермиона явно с трудом сдерживала смех.
- Успокоиться? У меня в друзьях – жулик, каких поискать! Кто знает, что он еще отмочит?
- Рон, - строго сказала девушка, - все, что он к данному моменту «отмочил» - так это заставил тебя поверить в собственные силы. Если бы ты занялся этим сам, все было бы…
Вдруг, не окончив фразы, она встала с кровати, сделала шаг к изголовью, затем нагнулась (Рон машинально уставился в вырез ее халата, но не увидел там ничего интересного из-за плотно прилегающей пижамы) и, отведя рукой волосы с его лба, поцеловала прямо в то место, где у Гарри был шрам в виде молнии. Рону показалось, что ее губы, дурманяще влажные и теплые, задержались там на несколько секунд – возможно, впрочем, что в этот момент он просто потерял ощущение времени. Жест был очень… родственным, почти так же его в детстве целовала мама, почти так же - Джинни, когда он лежал в больничном крыле (пусть она потом и заявляла, что кое с кем его перепутала), но все же поцелуй в лоб от Гермионы был совершенно другим. Ее губы были другими. То, как она убрала волосы, было другим. Девушка уже отстранилась, а Рон все лежал с широко распахнутыми глазами и таращился в потолок, и сердце его колотилось как бешеное.
- …намного проще, - заключила она шепотом. – Спокойной ночи, Рон.
- Спокойной… - эхом отозвался он.
Ей-то легко говорить.
- И, кстати… - Уже на пороге Гермиона вновь обернулась. – Староста из тебя все равно был никудышный. Так что нечего дуться на Слизнорта, лучше спасибо ему скажи.
Рон улыбнулся. Почему-то из ее уст это звучало совсем не обидно.
- Приятных снов, - попрощался он и лишь благодаря невероятному волевому усилию проглотил слово «любимая» - или еще что-нибудь столь же пошлое, но отвратительно искреннее.
