Глава 10. О первых сентябрях, поездах и предчувствиях.Лето имеет одно очень паршивое свойство: быстро заканчиваться. До осени, как, впрочем, и до годовых экзаменов, всегда либо до хренища времени, либо один день. Поэтому я не был особенно удивлен, когда однажды утром открыл глаза, а новый волшебный будильник Ала приветственно проголосил гимн первому сентября.
- Если не заткнешься, клянусь, я размозжу твою механическую башку о первую попавшуюся твердую поверхность, - вполне дружелюбно отозвался я, переворачиваясь на другой бок.
Будильник возмущенно дернул стрелками, но предусмотрительно замолк. А я лишь с наслаждением зевнул и приготовился досматривать чудесный сон с участием молоденькой и уже моей бывшей преподавательницы истории. Теда и Ала в комнате не было: кажется, приютская привычка вставать в шесть-семь утра въелась в меня и моих друзей вместе с подгоревшей овсянкой на утро и чудесными, но несколько бесполезными навыками отскребания жвачек от любых поверхностей. Но нет-нет, меня сегодня рано не ждать. Только не сегодня - и дело не в эротическом сне про мисс Келли (ну, наверное, эротическом: я бегал вокруг квиддичного поля, пытаясь вызубрить Третий закон Голпалотта, а симпатичная преподавательница на каждом новом кругу охаживала меня новенькой «Скайлайн-210»). Понимаете...
Я не люблю первое сентября. Я его прямо-таки терпеть не могу - и не потому, что это всемирный праздник мученичества, просто этот день для меня никогда не бывает хорошим. Взять, к примеру, то далекое первое сентября какого-то там года, когда я только-только переступил порог общеобразовательной школы Ист-Энда: я не преминул споткнуться, шваркнуться подбородком об кафель, а потом как-то плавно перейти к потасовке с таким же первоклашкой. Парня я отмутузил ювелирно, чем сразу заслужил почетное двенадцатое место в черном списке на двери в кабинет директора.
Или вот: первое сентября, когда я только перешел в среднюю школу. Никогда не забуду этот день - мое первое свидание с офицером Марлоу. В общем-то все просто: кое-кто из знакомых решил изготовить термитную смесь. Эффект получился несколько большим, чем ожидалось, и, конечно же, крайним оказался я - человек, который чисто поглазеть пришел, мирно посасывая сок из пакетика.
В прошлом году я мудро решил забить на поход в школу и тем самым избавить себя от неприятностей. Стоит ли говорить, что тщательно сымитированная, но очень страшная простуда обернулась мне промыванием желудка и карантином на последующие три недели: кто-то умный решил, что это очередная вспышка птичьего гриппа...
Этот день мог не стать исключением.
- Джи-им! - барабанная дробь в дверь.
Ну хорошо, хорошо, все дело в мисс Келли.
- Джим, ленивая ты жопа, подъе-ем!
Я с трудом разлепил один глаз и увидел замечательную картину: Тед, находясь уже непосредственно в комнате, шумно барабанил в открытую нараспашку дверь и вопил в голос.
Кстати, о чем я забыл упомянуть: его успехи по части метаморфоз набирали обороты. И сейчас, в кои-то веки, на меня вновь глядели его серо-зеленые бесстыжие глаза, а коротко стриженые волосы вернули себе законно русый оттенок. Круто, блин - и никаких тебе парикмахерских и пластических операций... Приятно видеть старого доброго Люпина.
Тед меж тем без приглашения запрыгнул на мою кровать прямо в ботинках, попутно рассыпав по всему покрывалу пакетик орешков - расстаться с едой хоть на минуту было выше его сил, особенно после того, как Люпин насильственно перешел на вегетарианство.
- Мне велено передать, что если ты не спустишься вниз сейчас же в полной боевой готовности, то я имею абсолютное право продемонстрировать тебе мой волшебный ускоряющий пендель, - с довольной улыбкой произнес мой друг, подпрыгивая от нетерпения, так что кровать ходила ходуном.
- Знаешь, с некоторых пор это звучит более угрожающе, чем казалось раньше... - проворчал я, натягивая подушку на голову. - Разрешаю тебе передать миру, что я отказываюсь его посетить сегодня.
- Ага. Значит, пендель...
* * *
- Чего это с ним? - опасливо поинтересовалась Гермиона, разливая по чашкам свежий кофе, когда я спустился в кухню.
- Ах, значит, абсолютное право, да?! - потирая нежное место, громко крикнул я топающему следом Люпину.
Тот лишь с «виноватой» улыбкой пожал плечами.
Но Альбус за словом в карман не лезет.
- Месячные, - он уже уселся на стул и подтянул к себе ближайшую кружку.
Гермиона округлила глаза.
- Альбус!
- Что? Это же правда и почти уже традиция: чуть ли не каждый месяц наступает такой период, когда Джеймс Поттер превращается в нервного и крайне злобного придурка. Ну, то есть еще более нервного и злобного, чем обычно.
- Очень смешно, - скривился я, прислонившись к дверному косяку, и чуть было не упал, когда вошедшая на кухню Роза бесцеремонно толкнула меня плечом.
- А его точно берут в Хогвартс? - с сомнением поинтересовалась она. - Боже, грядет революция...
Я мрачно улыбнулся.
- Ничего не обещаю.
Она скорчила мне рожу, а на кухню ввалились Фред с Роксанной, распевая гимн Хогвартса и на ходу переделывая его в революционный призыв.
- Боже, храни Джеймса Поттера! - голосили они, перебивая друг друга и улюлюкая.
- Свободу юным умам и огевиски!
- Главное, без рукоприкладства и черной магии... - пробормотал сонный Доминик. Широко зевая и потирая красные глаза, он подтянул к себе ближайший стул и, усевшись, тут же стал стремительно засыпать. - Гриффиндору позарез... нужен... загонщик.
Я громко засопел. У меня сегодня прямо какой-то повышенный уровень раздражительности... Эх, ка-ак колдануть бы сейчас - и чтоб искры у всех из глаз. Кстати, об этом: я ведь и правда уже сравнительно неплохо колдую. Не высший пилотаж, конечно, как мечталось поначалу, когда я получил свою новую палочку (которая, к слову, ну вот вообще обычная оказалась), но тоже сойдет.
Народу прибывало. В кухне стало тесно и довольно шумно. Молли Уизли носилась от плиты к столу и обратно подобно реактивной оранжевой ракете, отчитывая почему-то именно мужа в том, что все проспали. Фред и Роксанна радостно галдели, Доминик уже храпел в тарелке с хлопьями, Гермиона ссорилась с Роном, Альбус что-то шептал на ухо аутичному Хью, Роза пыталась угомонить неуемного Луи, а Тед чересчур увлеченно ковырялся в яичнице. Блондинистая причина тому, кстати, не замедлила явиться и, надув губы, капризно заявить, что у нее совершенно нет времени на укладку и вообще, почему так рано отходит поезд до школы и бла-бла-бла...
Окинув все это действо скептическим взглядом, я подумал, что с такой семьей и застрелиться - это в общем-то не выход. А еще я подумал, что самое время сейчас вернуться обратно в кровать с целью проспать весь учебный год разом...
* * *
- С ума сошла? - я хмуро глянул на Гермиону, развернул тележку и решительно двинул обратно.
- Джеймс!
- Позовите меня, когда придумаете более адекватный способ попасть на платформу, нежели долбануться башкой об стенку!
- Джеймс!
Тихо зарычав, я остановился.
- И почему три четверти? - ворчал я себе под нос, толкая тележку с багажом обратно. - Почему не одна вторая? Три шестнадцатых? Корень восьмой степени из двухсот восьмидесяти пяти, наконец?..
Итак, мы на вокзале Кингс-Кросс в поисках дурацкой платформы номер девять и три четверти. Дурацкой по всем параметрам: ну, во-первых, кто так называет платформы? А во-вторых, если я действительно все понял правильно (а я все же надеюсь, что это не так), то мне сейчас предстояло хорошенько разогнаться и на всех парах влететь в такую же дурацкую кирпичную стенку между платформами девять и десять.
Все у них не как у людей.
- А вы замечали, что у волшебников вообще есть склонность к суициду? - пространно заметил я, когда Фред и Роксанна пошли на разгон. - Нет, что вы, не переживайте: у меня всегда есть с собой запасные мозги на случай сотрясения, - махнул я рукой, когда эта парочка исчезла за слоем кирпичной кладки и стартовые позиции заняли Роза, Доминик и Мари.
- Хватит тебе, давай за Тедом, - покачала головой Гермиона. - Это не больно. Просто представь, что это... ну, не кирпич, а, скажем, пенопласт.
Я прижал ладонь к груди.
- Мне сразу так полегчало...
Уф. Ладно.
Я расчистил себе площадку и прикинул траекторию. Как и всегда в момент нервозности, в голову полез всякий бред: например, я почему-то вспомнил старый такой фильм про спартанцев и на разбеге, с мысленным кличем «Это Спарта-а!» протаранил эту чертову стену.
Хорошо хоть вслух не крикнул.
- Очень страшно, правда? - ухмыльнулась Роза, но я высокомерно ее проигнорировал.
Впрочем, это было даже не намеренно: увидев, где мы находимся, я немного подзавис. Удивление было не таким, как в первый раз в Косом переулке, однако и здесь было на что посмотреть.
Вся платформа была буквально забита народом. Колоритная и пестрая толпа галдела и суетливо возилась около поезда, о котором стоит упомянуть, кстати. На дворе двадцать первый век, и ездить в школу на столь доисторическом экземпляре времен первой железной дороги - как-то нелепо, согласитесь, учитывая возможности магии. Хотя признаю: красный ретро-паровоз смотрится довольно свежо и оригинально. Но и тут я в общем не удивлен - помимо сильно заниженного чувства опасности, волшебное сообщество обладало еще одной характерной чертой: все они были конкретными тормозами по части эволюции. Взять, к примеру, тот факт, что они до сих пор пользовались пергаментом и перьями, а дома освещали свечками и камином. Я как первый раз увидел - чуть не упал на месте, честное слово...
В общем, все бегали, суетились, обнимались и чмокались на прощание, обещая писать и вести себя хорошо хотя бы в этом году (ха, самая большая ложь на свете...), а Хогвартс-экспресс пыхтел клубами дыма и подавал сигнальные гудки.
- Без пяти одиннадцать, пошли, места ведь не останется, - поторапливала всех Гермиона.
Я оглянулся на Люпина. Мой друг с таким же неподдельным интересом оглядывал платформу.
- Тед? Все окей?
Люпин задумчиво почесал макушку.
- Пытливый ум все не дает мне покоя... а вдруг и за другими стенками тоже что-то есть?
Мне оставалось лишь пожать плечами. И хотя платформа девять и три четверти оказалась клевым местом, в одном точно был уверен: тестировать другие стенки я не намерен.
* * *
Терпеть не могу прощаться. Ну честное слово, я вылез из объятий Молли Уизли с таким чувством, что меня в последний путь провожают. Впрочем, Тед на это сказал, я просто бездушное и асоциальное существо.
Не знаю, может быть. Меня никто никогда и никуда не провожал - откуда мне вообще знать, что полагается в такие моменты?
С трудом отыскав свободное купе, я сунул чемодан на полку и плюхнулся на сиденье у окна.
Тед хлопнул дверью и повернул замок.
- Думаю, уже пора установить ограничение на вход. По поезду прошел слушок, цитирую, «они здесь», - он состроил испуганно-восторженную гримасу. - И теперь все пустятся в увлекательные поиски нашего купе.
- Что, и туалет теперь запретная зона? - хмуро осведомился Ал, грохнув на столик внушительных размеров звериную клетку.
- Боюсь, что да, - не менее мрачно ответил Люпин, наблюдая за его действиями. - И, о боже, только не говори мне, что собираешься выпустить
это.
- Успокойся, - закатил глаза Альбус. - Не могу же я его все время держать взаперти.
- Стейк, ко мне! - радостно воскликнул я, как только мой брат открыл замок.
Из темных недр клетки раздалось громкое утробное мурлыканье, и Тед на всякий случай пересел подальше.
- Это не служебная овчарка, Джеймс, - укоризненно заметил Альбус.
Думаю, стоит пояснить: Стейк - это кот. Большой жирный серый кот. Ал купил его в Косом переулке не далее, как пару недель тому назад. Мы пошли туда за всякой фигней к новому учебному году и по ходу дела зашли в зоомагазин. В итоге вышли оттуда с совой - одна штука - и, собственно, котом, которого вполне можно посчитать за два, а то и за три.
Сову я окрестил Джонатаном (не спрашивайте, почему), и она была моя: Тед принципиально отвергает всякую мохнатую, пернатую и чешуйчатую тварь - ему, в общем, и себя вполне хватает. Что касается кота - тут Альбус постарался на славу, выбрав самого толстого и ленивого, какие только бывают на свете. Кличка пришла нам на ум практически сразу по двум очевидным причинам: во-первых, его габариты, а во-вторых, этот котяра пожирал мясо в невероятных количествах...
- Да-а... - приглушенно простонал я, когда этот пушистый кабачок взгромоздился на мои колени. - Овчарка весит поменьше.
Почесывая Стейка за ухом, я бросил взгляд за окно.
Взрослая часть семейства Уизли без устали махала нам руками и улыбалась, крича всяческие напутствия. Махнув им рукой в ответ, я вдруг почувствовал нарастающую внутри нервозность - типа предвкушения чего-то... ну, невероятного. Может, это первое сентября и не войдет в список полных провалов, кто знает? Просто...
Я чувствовал, что это будет круто.
Поезд дал последний гудок и тронулся.
