Глава 10В подарок Triss Merigold талантливому автору и очень хорошему человеку)
Драко/Гермиона
- Мистер Малфой, не могли бы вы пройти с нами? – Гермионе казалось, что эта фраза навеки отпечаталась в ее мозгу. Совсем рядом с затравленным взглядом непривычно молчаливого Старосты Мальчиков… Она не могла точно определить момент, когда подробности его жизни стали не просто волнующей темой тайных разговоров в девичьей спальне по ночам, но важной частью ее собственного мира.
- Разумеется, - каждый раз кивал Малфой, и его сутулая фигура, скрывающаяся в директорском камине, снилась Гермионе по ночам.
- Ты какая-то странная в последнее время, - еще одна знаковая фраза. Джинни, Невилл, Эрни… Кто еще не поинтересовался самочувствием гриффиндорской старосты?
Сочувствующие взгляды безмерно раздражали. Приторные улыбки, за которыми друзья прятали слезы, тоже. Не раздражал только Драко Малфой, и от осознания этого очевидного факта хотелось побиться головой о стену. И, если бы не понимание полной деструктивности этой идеи, Гермиона наверняка проверила бы хогвартские камни на прочность.
Новый год, вопреки всеобщим ожиданиям, оказался совсем не радостным. Герой-победивший-Волдеморта, он же Мальчик-Который-Выжил, он же просто Гарри Поттер, в компании своего лучшего друга Рональда Уизли, направился на штурм новой вершины: учебного корпуса Аврората, и злость на невыносимых мальчишек вкупе с разочарованием в мире в целом, стали неплохой приправой к неожиданно скучным урокам и ожидаемо пресным однокурсникам.
А вот Малфой не был ни скучным, ни пресным. Он просто был ни-ка-ким. Пустым, как медальон Слизерина, покореженная безделушка, размахивая которой Рон предложил ей расстаться. И холодным, как меч Гриффиндора, которым она проткнула руку, варя Отворотное зелье для себя – нужна была гоблинская сталь, а общаться с серокожими после Гринготтса не очень хотелось. В тот день Малфой впервые заговорил с ней.
- Зря ты так, Грейнджер, - знакомые протяжные интонации в абсолютно лишенном эмоций голосе казались странными, неживыми, - он того не стоит, - в ответ Гермиона лишь пожала плечами. А Малфой почему-то хмыкнул и скрылся за дверью спальни.
Его бесконечные визиты в Аврорат сопровождались порциями Обезболивающего зелья, и на справедливое замечание Гермионы о вреде «магических псевдолекарств», слизеринец, молча, поднял рубашку, и его голая грудь с россыпью лиловых синяков заняла свое законное место в списке «самых неприличных воспоминаний мисс Грейнджер».
- Ваши отношения меня пугают, - призналась Джинни в начале декабря, а Гермиона элементарно не знала, что ей ответить, ведь, по сути, эти самые отношения сводились к бесконечным взглядам украдкой, да и то, только с ее стороны. Странные сны, подхлестнутые больным воображением – не в счет.
Люциус Малфой, непривычно небритый и какой-то потерянный, появился в Хогвартсе к Рождеству. Профессор МакГонагал возмутилась было:
- По какому праву вы находитесь здесь? Ваш домашний арест еще никто не отменял! – эта тирада, произнесенная на глазах у всей школы, не произвела на блистательного аристократа никакого впечатления.
- Оставьте это, прошу вас. Циссы больше нет. Драко, пожалуйста… - прошептал он, судорожно цепляясь за незаметно подошедшего сына. Гермиона отвела глаза: слишком интимной, слишком человеческой и настоящей была сцена семейного горя.
Вернувшись с похорон матери, Малфой напился. Вздрызг, вхлам, вдрабадан… сколько есть определений для полного отключения сознания? Ведь не мог же этот ледяной юноша в здравом уме и твердой памяти жаловаться на собственную горькую судьбу? Или, все-таки, мог?
Ответа на этот вопрос Гермиона так и не получила. Вернее, она старалась не думать об этом. И не думать о самом Малфое. И если с первым она более-менее справлялась, то второе представлялось и вовсе непосильной задачей. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Пасху в Хогвартсе не праздновали, но, в память о детстве, Гермиона все же надела яркую блузку и прихорошилась. Весна не привнесла в ее унылое существование никаких перемен, и пусть. Зато кому-то, кто посмотрит на нее (посмотреть-то посмотрит, а вот заметит ли?.. не думать о Малфое!), станет чуть-чуть радостнее.
Букет цветов стал приятной, но не последней неожиданностью праздничного утра. Последней стал странно улыбающийся взгляд Малфоя, устремленный на подсолнухи, украшающие пресловутую блузку.
- Почему ты… такой?
- Наверное, устал от душевных терзаний. Пойдем со мной в Хогсмит?
- Чего? – просторечные восклицания совсем не в духе Гермионы, но его предложение показалось ей всего лишь продолжением собственного безумия, и она просто не знала, как на него реагировать.
- Неужели ты думаешь, что я не замечал твоих взглядов? И твоей поддержки? Смешная ты, Грейнджер, - оказалось, что за целый год Гермиона так и не разгадала его улыбку, и мысль о том, что именно этим ей придется заняться в самое ближайшее время, согревала душу….
Fin.
