Преданья старины глубокойРуины крепости Нарбет не впечатляли. Сохранились они, быть может, и не худшим образом – хотя и далеко от воображаемого идеала, – но ничего экстраординарного в остаточных стенах и контурах башен не наблюдалось. Это, впрочем, отнюдь не мешало группке взмокших на жаре людей с усердием копаться в разрытых котловинах.
Ремус, присев на корточки у древней стены, сложенной из массивных камней, сосредоточенно очищал пыльные валуны от песка и грязи.
– Ещё немного, и пройдём норманнский пласт, – удовлетворённо выдохнул широкоплечий мужчина в очках, заросший рыжеватой щетиной – начальник всей экспедиции доктор Мортимер Этли. – Там придётся аккуратнее, зато поинтереснее будет – уже пойдут родные кельты.
– Зависит от того, много ли нам оставили норманны, не так ли? – заметила Гвен, сидевшая на противоположной стороне «ямы» и занятая оставшимся от башни куском фундамента.
– О, мисс Конвей, норманны были люди в большой степени практичные, – отозвался Этли. – Они даже не сильно изменили очертания крепости – расширили кое-где только.
– Не свидетельствует ли это об их лени больше, чем о практичности? – сыронизировал угловатый веснушчатый студент – юный археолог.
– Ленивые люди самые практичные, Льюис, – парировала Гвенллиэн и переглянулась с Ремусом.
Народу в экспедиции было мало – всего человек восемь, не считая их двоих, и значительная их часть была историками-практикантами из Бангорского университета. Гвен же в эту компанию попала благодаря счастливой случайности: Этли был у её группы лектором по кельтской истории. И хотя сама Гвенллиэн отдавала предпочтение литературе, археологические изыскания молодого и крайне увлечённого своим делом преподавателя не оставили её равнодушной. Так Гвен стала периодически помогать историкам с текстами, а те в свою очередь пускали её в хранилища и брали с собой на раскопки. К Люпину, как к «вольному исследователю», «взятому под личную ответственность» отнеслись сначала снисходительно, однако со временем свыклись. Сам же Ремус мог, пожалуй, назвать работу в экспедиции удачной переменой обстановки после албанских оборотней.
До пресловутого «кельтского слоя» добрались точь-в-точь после первого июльского полнолуния. Причём от первых же находок археологическая половина экспедиции впала в состояние экстатического возбуждения, так что гомон бурных обсуждений над раскопками не смолкал ни на секунду. Гвен изредка вставляла свои пять копеек, но больше молча возводила глаза к небу, Ремус же едва удерживался от того, чтобы не прислониться к древней стенке: после полнолуния голова от чужой болтовни раскалывалась на части.
– Кажется, мы нашли остатки ворот! – громогласно объявил студент Льюис, раскрасневшись, отгребая песок от выглядывающего из земли булыжника с выщерблинами. К нему тут же подскочил Этли и галдящие археологи. Гвен, рассудив, что в толкучке от неё толку не будет, пользуясь случаем, подошла к Люпину и осторожно тронула его за плечо.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Ответить он не успел: по толпе практикантов прокатился благоговейный вздох.
– Готов поклясться, это ворота Рианнон! – выдохнул Мортимер Этли, очерчивая пальцами барельеф на камне. Рисунок изображал бегущего коня. – Возможно, именно на этом месте некогда стояла оболганная королева Рианнон, испрашивая прощения, – он торжественно возвысил голос, и бойкие студенты невольно притихли.
– Как ни крути, это всего лишь легенда, – нарушил молчание Льюис и подёрнул плечом.
– Легенды – это переосмысленные представления о реальности, так что почему бы Рианнон не навещать Нарбетскую крепость? – возразила Гвен, не удержавшись.
– Предположительное время создания эпоса Мабиногионов никак не соотносится с кельтскими руинами. К тому времени, как легенды записали, на этом месте давно стоял норманнский замок, – тут же пылко включился в спор Льюис. – Взял легенду, приписал её к месту, где был конский культ... Ни единого доказательства существования личности, хотя бы отдалённо напоминающей Рианнон! Если вы не заметили, то изображён здесь конь, а не всадница, как следовало бы по легенде.
– Рианнон скорее всего была тесно связана с миром потусторонним, – Гвенллиэн бросилась в атаку с не меньшим азартом. – А значит, конь...вернее даже кобыла – это может быть тождественная форма. Ведь встретился с Рианнон король впервые у холма, где происходили чудеса! Типичный пример литературной трансформации...
– Литературоведение и историческая наука имеют разные цели, – Льюис демонстративно фыркнул. – Если бы мы доверяли легендам, забавно бы выглядели учебники истории!
– Для будущего историка ты невозможно циничен, – съязвила Гвен. Доктор Этли неслышно хмыкнул, пряча улыбку.
– Но у тебя нет ни единого материального свидетельства, – нарочито безразлично развёл руками Льюис. – Даже пресловутого холма – где ты их тут видела? Если уж следовать легенде, то крепость Нарбет не соответствует замку Арбет по географическому положению.
– Тем не менее, общий культурный контекст тут очевиден, – вклинился в беседу Этли. – Дорогие мои, мы не успели ещё раскопать ворота целиком, а вы уже строите теории. Гипотезы – это прекрасно, но давайте для начала поработаем на благо фактологии?
Гвенллиэн и Льюис, не глядя друг на друга, кивнули и разошлись по своим углам. Ремус, привалившись к стене, проводил сердито выпрямленную спину кузины задумчивым взглядом.
Гвен застала его за картой. Люпин задумчиво разрисовывал схему раскопок.
– Я вот думаю, что, – начал он, оборачиваясь на звук шагов, – если то, что мы сегодня раскопали – это действительно «ворота Рианнон», то мы можем сопоставить всё остальное и найти холм.
– Легендарный холм, где происходили чудеса, – кивнула Гвенллиэн в знак понимания. – Но проблема в том, что вокруг на многие мили нет ни одного подходящего. Хотя бы приблизительно.
– Но если представить, что он здесь есть, где бы он был, как ты думаешь? – Ремус придвинул к ней карту. Гвен, закусив губу, склонилась над листом.
– Если исходить из того, что ворота Рианнон – это центральные в городе, то скорее всего я бы определила местоположение холма с противоположной стороны, – Гвенллиэн рассеянно повозила пальцем по зелёному пятну. – Не очень-то похоже.
– Среди лесов... – пробормотал Люпин, о чём-то размышляя. – Когда у нас по расписанию свободный день?
– Послезавтра выходной, – сосчитала Гвен. – Ты к чему?
– Хочу проверить одну идею, – пояснил он. – Отсутствующий холм навёл меня на мысль, что он отсутствует не просто так. Это ведь «зачарованный холм».
– Но почему? – удивилась Гвен. – Ведь... В любом случае этот холм как-то попал в совсем не волшебные легенды, значит, его видели не-маги.
– Могла быть причина, чтобы спрятать его позднее, – пожал плечами Ремус. – Страх перед захватчиками... Это, конечно, всего лишь гипотеза, но ведь сложно было бы ожидать, что норманнское завоевание не коснётся магического мира Британских островов, не так ли?
– Логично, – она усмехнулась, мотнув головой. – Жаль, конечно, что нашим историкам все эти гипотезы чужды. Но хоть с тобой мы, кажется, думаем в одном направлении.
– Ну, мне проще поверить в такую возможность, после того, как на первом году обучения мы заучивали биографию Мерлина, – Люпин улыбнулся.
– Я бы тоже не отказалась поизучать биографию Мерлина, – мечтательно протянула Гвенллиэн и вдруг спохватилась:
– Только не вздумай убегать из лагеря без меня!
– Гвен, я не в курсе, что там может быть, может быть, мы просто потеряем время, – предупредил её Ремус. Та, поморщившись, неопределённо махнула рукой.
– Прогуляюсь. Но чёрт возьми! Я ведь не могу упустить такой шанс!.. Я кельтолог, в конце концов, а не практикант, которому лишь бы зачёт получить и потрепать языком!
– Камень в огород Льюиса, – констатировал Люпин.
– Надеюсь, ты не будешь спорить, что он это заслужил, – пробормотала Гвен, вновь склоняясь над картой.
Местные жители не очень баловались лесными променадами: тому свидетелями были полузаросшие дорожки, которые местами кончались тупиком. Гвенллиэн в очередной раз сверилась с картой и, перевернув её, посмотрела на извлечённый из кармана компас. Ремус, шедший чуть позади, хранил молчание.
– И почему у меня всё время ощущение, что мы постоянно сбиваемся с пути и кружим на месте? – устало выдохнула Гвен и раздражённо встряхнула компас.
– Ты уверена? – почему-то с неожиданным энтузиазмом уточнил Люпин.
– Если верить моему компасу, то мы как раз почти замкнули круг, – она пожала плечами. – Но что-то меня одолевают сомнения, что он сломался.
– Позволишь мне им воспользоваться? – Ремус внимательно осмотрел коробочку и, словно что-то вымеряя, дважды пересёк полянку, на которую они вышли. После чего замер на середине пути и, вытащив палочку, что-то пробормотал. Палочка странно задёргалась, и на лице Люпина расцвела победная улыбка.
– Сдаётся мне, мы нашли, что искали – мы ходим вокруг аномалии явно магического происхождения, – заявил он, поднимая голову.
– И, судя по всему, поэтому мы никак её не можем найти?
– В точку.
Гвен хмыкнула.
– И что ты собираешься делать, если не секрет? – поинтересовалась она, подходя к Люпину.
– Ну, если мои способы не сработают, можешь начинать искать тамтам – будем искать правду в наследии предков, – он сделал какое-то странное движение рукой, и Гвен успела заметить тут же погасшее свечение на конце палочки.
– Идём, – Ремус потянул её за руку, к чему-то прислушиваясь. – Держись за моей спиной, ладно?
– Если ты думаешь что она у тебя достаточно широкая, чтобы за ней можно было спрятаться, смею тебя огорчить – ты ошибаешься, – пробормотала Гвен, вставая рядом. Люпин с тихим смешком ободряюще сжал её ладонь.
– Если почувствую что-нибудь действительно опасное, сразу же отправлю тебя в лагерь; если потребуется – с применением левитации, – с привычкой Ремуса хохмить, не меняя выражения лица, было сложно определить, шутит он или нет, но Гвенллиэн на всякий случай возмущённо фыркнула.
– Я учёный, дорогой мой кузен! И моя работа, знаешь ли, состоит в том, чтобы изучать неизученное.
Наконец они, пройдя сквозь бурелом и обогнув кляксообразное болотце, вынырнули к подножию пологого холма. И тут же были встречены зловещим мерцанием, поднимающимся, словно туман, над влажной травой.
– На всякий случай постарайся думать о чём-нибудь хорошем или хотя бы спокойном, – вполголоса заметил Люпин.
– Вроде как отогнать злых духов силой мысли? – Гвен прикусила губу, пытаясь сосредоточиться на монотонном перечне валлийских легенд с последних экзаменов.
– Воля и намерения всегда более чем важны, – отозвался Ремус и шагнул вперёд. Затем ещё раз, однако туман как будто стал плотнее, подтянувшись к нему поближе.
– Не могу сказать, чтобы я часто видел что-то подобное, – признался Люпин, с любопытством разглядывая дымку. – Хотя если предположить, что защита стоит здесь со времён норманнского завоевания... – он запнулся, формулируя мысль. – В общем, какое время – такие нравы. Традиционная магия больше отражена в фольклоре, чем в школьной программе, по правде говоря, – он усмехнулся, посмотрев на кузину. – Так что мы, считай, в равных условиях.
– Вряд ли ты дождёшься от меня большой пользы, – Гвен, оступившись, вцепилась ему в руку и с подозрением огляделась. – Если не секрет, что будет, если, ммм,шагнуть в этот туман? Не съест же он нас?
– Я надеюсь, что всё-таки отбросит назад и тем ограничится, – согласился Люпин. Гвенллиэн смерила сгусток непереводимым взглядом.
– Судя по твоей интонации, вариант «съест» – не самый малореальный, – подвела она итог.
– Но вероятность этого, с другой стороны, не так уж и высока, – возразил Ремус. Он сосредоточился и поднял палочку. Гвен невольно зажмурилась, защищаясь от яркой вспышки, но колыхнувшийся туман так никуда и не делся.
– Мне сбегать за тамтамом?.. – осторожно осведомилась она, прерывая затянувшееся молчание. – Или какой-нибудь разделочный нож для кровавой жертвы?
Люпин, кажется, вздрогнул.
– Ну, не обязательно кровавую, – поспешно поправилась Гвенллиэн. – Неудачная шутка
– Но может сработать, – неожиданно откликнулся Ремус. Гвен уставилась на него, силясь понять, насколько он серьёзен.
– Конечно, не кровавая, но жертва – это ведь достаточно обычная друидская практика. И ты наверняка помнишь, какие растения они ценили больше всего, – продолжил он, словно загораясь идеей.
– Омела – главный магический цветок друидов, – закончила его мысль Гвенллиэн. Лицо её просветлело. – Только она уже не цветёт.
– Попытка не пытка, – Люпин запрокинул голову, осматриваясь. – Если б ещё помнить, как она выглядит...
– Неужели тебя ни разу не запихивали под эту несчастную омелу на Рождество? – Гвен хихикнула. – Как ты только сохранился, дожив до такого-то солидного возраста! – она прошлась вокруг полянки и остановилась у старого, изогнувшегося дуба и вгляделась в густую крону. – Дуб у друидского холма – что-то подсказывает мне, что это неспроста. Подсадишь?
Ремус только махнул палочкой, прошептав призывающее, и Гвенллиэн с коротким восклицанием отскочила в сторону, когда сверху посыпались ветки.
– Эффективность впечатляет, – заметила она иронически и, присев на корточки, подняла один из прутьев. – И где мы будем приносить её в жертву? Сожжём под дубом? Символично, конечно, но жалко дерева, – Гвен поднялась на ноги и подошла к всё тому же сгустку тумана и перевела взгляд с завесы на омелу и обратно.
– Осторожнее... – Люпин направился было к ней, но замер, не донеся ногу до земли. – Погоди! Можешь повторить свой жест?
– Жест? – Гвенллиэн, от нечего делать обмахивающаяся веткой, удивлённо моргнула. Ремус, приблизившись, осторожно отобрал у неё омелу и ткнул прутиком в туманное облако, которое на удивление слегка рассеялось.
– Как-то... слишком просто, – наконец проговорила Гвен, очнувшись от изумления.
– Значит, нас сочли не опасными, – пожал плечами Люпин и подмигнул ей. – Воля и намерения, дорогая кузина, – он протянул ей руку.
