О вопросах воспитанияДля педагогического состава школы чародейства и волшебства Хогвартс последние дни августа выдались нелегкими. А как же! Новый учебный год на носу, столько дел! А тут еще и дражайший директор со своими «грандиозными» идеями… Ну вот что ему стоило придумать более подходящее место для хранения одного из наиболее могущественных и опасных артефактов современности… Например, не забирать его у хозяина для исследовании в школу, полную детей, а держать у себя в сейфе, как раньше! Все равно возможности экспериментировать во время учебного года у него не будет! Но понять извращенную логику Альбуса Персиваля Брайана Вулфрика Дамблдора было не по силам даже для таких опытных психологов, как Минерва МакГонагалл и Северус Снейп. Причем первая знала директора уже более пятидесяти лет, а второй был самым удачливым шпионом в стане параноидального Темного Лорда и великолепным легиллиментом…
Именно этот человек в данный момент нервно расхаживал туда-сюда по кабинету бородатого садиста, мечтая обрушить тому на голову все кары небесные и парочку проклятий собственного сочинения. Может быть, тогда директор научился бы думать о людях не как об инструментах исполнения собственной воли, а с приличествующим их статусу уважением. Но, увы, эти мечты явно несбыточны… Что ж, возможно, удовольствие доставят хотя бы пререкания с директором…
— Альбус, нет, нет и еще раз нет! Я на это не подписывался! У меня еще столько дел в связи с учебной программой и защитой вашего камушка на третьем этаже! А вы хотите скинуть на меня подтирание сырых носов первокурсников! В конце концов, я не самый мягкий человек, лучше позовите Филеуса! Ему-то все это только в радость, и забот у него не в пример меньше, учебный план по чарам не меняется уже на протяжении десятилетий… Что, кстати, совершенно неправильно, и многие со мной согласятся… Но ладно, это все лирика. В любом случае, я не собираюсь потакать вашим капризам по малейшему поводу, — тут декан одного из самых проблемных факультетов в Хогвартсе резко остановился, замерев напротив непосредственного начальства, — Надеюсь, теперь конфликт улажен, и я могу пойти заниматься ДЕЛОМ?
— Извини, мой мальчик, но тебе придется задержаться… — несмотря на то, что в гневе главный слизеринец Хогвартса был страшен, выражение лица Альбуса Дамблдора не изменилось ни на йоту. Оно сохраняло тот же добродушно-пофигистический вид, что и все время.
— И на сколько же вы планируете меня задержать? – язвительно, но обреченно произнес Снейп.
— До тех пор, пока ты не изменишь свое мнение относительно моей маленькой просьбы. Я считаю, тебе совсем не трудно будет поездить по домам маглорожденных волшебников и провести для них адаптационные занятия. За одно, посмотришь на дочь Лили Эв…Поттер.
— И почему же я должен лицезреть сие недоразумение? Насколько я знаю, девчонка – чистокровная волшебница, а поэтому не вижу смысла…
- Северус, не дай своей ненависти поглотить тебя! Гаррет – милейший ребенок, пусть и склонный к некоторым шалостям. Она выросла среди маглов…
— Которые наверняка восславляли ее! Нет, Альбус, даже не просите!
— Прости, мой мальчик, но это не подлежит обсуждению. Можешь идти, не смею более тебя задерживать.
Профессор Снейп яростно захлопнул дверь ненавистного кабинета и помчался к себе в покои. Квиррел, пожелавший что-то спросить у взбешенного коллеги, только испуганно пискнул под пронизывающим взором мага и спешно ретировался, а повстречавшаяся по пути МакГонагалл печально усмехнулась и понимающе произнесла:
— От Альбуса, не так ли? И чего нам теперь ожидать?
— Вам – ничего, госпожа заместитель директора. Все-таки даже Дамблдор понимает, что еще большей нагрузки вы не потянете.
— Это точно… А что же он поручил тебе, Северус?
— Провести адаптационные занятия у маглорожденных первокурсников, в список коих затесалась и Поттер, жившая, как оказалось, среди маглов. Мало мне работы, так еще и придется иметь дело с этим, без сомнения, непомерно избалованным ребенком! Она ведь наверняка уже все знает!
— Кхм… Если честно, не думаю, что Петунья Дурсль сильно распространялась о магическом мире. Впрочем, я девочку не видела, но сомневаюсь в ее счастливом детстве. Жаль, что я не смогла уговорить Альбуса оставить ее на попечение кому-нибудь другому…
— Петунья… Вы говорите о сестре Лили?
- Да, к сожалению, она – единственный кровный родственник малышки Арри…
— Арри? Разве ее зовут не Гаррет?
— Я слышала от Поттеров только такой вариант имени, возможно Гаррет – полное, а Арри – сокращение, но я не уверенна. Все-таки, я сомневаюсь, что наследницу древнего рода назвали бы именем, которое лишь с натяжкой можно назвать женским.
— Но во всех источниках…
— Сомневаюсь, что имеется другая информация, кроме предоставленной Альбусом в различных интервью. Истинные свидетельства о рождении скрыты от общественности, маг может звать себя как угодно, имя требуется лишь для клятв и обрядов. Сомневаюсь, что хоть один из них удастся провести под именем Гаррет Лили Поттер. Очень сомневаюсь.
— Интересно… В любом случае, спасибо за информацию Минерва, вы весьма облегчили мне работу. Не буду вас далее отвлекать, до первого сентября осталось всего ничего.
— Пустяки. Кстати, раз уж ты едешь к первокурсникам, тебе стоит просмотреть отчеты об их первом контакте с нами. Зайди ко мне в кабинет, на бумаги в красной папке на левой третьей полке снизу, название «Психологический портрет студентов 1991-1992. Первый курс.», на документах Антиманящие чары, поэтому искать придется вручную.
— Благодарю, мисс МакГонагалл, вы мне очень помогли.
— Это моя работа, Северус. И будь добр, обращайся ко мне по имени, мы же все-таки коллеги!
Профессор трансфигурации развернулась и целеустремленно зашагала куда-то, не оставив Снейпу времени на прощания. Все-таки, несмотря на упорно демонстрируемые дамой шотландские корни, Минерва была истинной англичанкой.
Читая отчеты преподавателей, Северус поражался, насколько колоссальный объем работы ему предстоит: к каждому ребенку нужен был особый подход, некоторых родителей и опекунов придется ставить на место, все-таки, несмотря на репутацию Главного Ужаса Слизеренских Подземелий, Снейп никогда не позволил бы себе равнодушно смотреть на страдания ребенка.
Поэтому декан выписал детей, которым слишком не повезло с семьей, в отдельный список, который возглавляла фамилия Гермионы Грейнджер. Нет, девочку не били, и даже по-своему любили, но стандарты родителей были столь высокими, а методы воспитания жесткими психологически, что обстановка сильно напоминала царящую в доме Августы Лонгботтом. И если помочь несчастному внуку этой диктаторши Снейп не мог, то с маглами разобраться он имел полное право.
Последним в папке лежал замызганный листочек, весь потрепанный, с расплывающимися корявыми буквами.
Дорогой мистер Дамблдор!
Передал Гаррет ее письмо. Только она, почему-то , просит называть ее Арабикой. Дурсли, ну маглы эти, считают ее опасной и чокнутой, я похоже с ними согласен. Она купалась в море в шторм! Маглы говорят, что так бывает каждое полнолуние, может она оборотень какой? Завтра еду с ней, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с Вами все в порядке.
Хагрид!
Долгие пять минут Северус Снейп неверящим взглядом смотрел на письмо. Потом, просто ради эксперимента, положил рядом отчет Флитвика и ЭТО.
Нет, даже после долгих и напряженных размышлений о возможных мотивах директора, отправившего ЛЕСНИКА на встречу с национальной героиней, эта ситуация не переставала казаться зельевару дикой. ЧТО может рассказать ребенку, незнакомому либо слабо знакомому с магическим миром полувеликан, даже не закончивший третий курс школы? Идея съездить к Поттер стала казаться декану необходимой. Даже если девочка знала о существовании магии, Северус только отдаленно мог себе представить, КАК повлияла на неокрепшую детскую психику поездка с Хагридом по магазинам. Но, потакая въевшейся в душу ненависти ко всему, что носит фамилию Поттер, слизеринец поставил ее последней в списке посещений.
Пока он не догадывался, что встреча с мессией магического мира ТАК сильно изменит его мировоззрение.
И слава Мерлину, иначе, поступившись принципами, Северус скинул бы обязанности по посещению Поттер на Минерву МакГонагалл.
Во избежание.
_______________________________________________________________
У наследницы рода Поттер был весьма насыщенный и полный неожиданностей день: хотя первая волна благодарности со стороны уже Дурслей прошла, жить девочке стало намного веселее. Она все так же рано вставала, готовила, убиралась и т.д., но уже больше в силу привычки, из желания наладить с родственниками отношения. Все-таки, любому ребенку хочется внимания и заботы со стороны семьи, и Арабика не стала исключением. Не сказать, чтобы ее полюбили, но, по крайней мере, перестали бояться, а следовательно, превентивные меры, типа «запрем и загрузим работой, и тогда ей некогда будет заниматься ЭТИМ», перестали быть необходимыми.
Арри наконец могла спокойно, не тайком, пойти гулять с друзьями, чем и пользовалась в полной мере, сумев продумать линию поведения в школе. Девочка не собиралась изображать полное незнание устройства магического сообщества, ведь рано или поздно она проколется, и тогда… На будем о грустном. Если ее спросят, откуда такие познания, Поттер сошлется на дружбу с Диком. Правда, временные рамки этой дружбы она решила сохранить в секрете: для общественности они с Диком будут знакомы всего месяц (по легенде, парень случайно заметил у живущей по соседству девчонки палочку и решил познакомиться и помочь, в случае чего).
Вот и сейчас Арри гуляла по тихим чистым улицам Литтл-Уингинга с тройкой подростков, старших ее на четыре года. Девочка ни коим образом не чувствовала себя лишней в компании: все-таки, меморизм и привычка к анализу собственных и чужих поступков заставили Поттер рано повзрослеть. А если вспомнить, что Арабика с семи лет была вынуждена жить, скрывая свои истинные знания и умения, а так же общение с друзьями и наставниками… Жизнь на пороховой бочке поневоле приучит рассуждать более зрело.
— Ты уверенна, что сможешь держать все в секрете? Не закончится ли все Обливиейтом? Мне мои мозги дороги, как и тебе, я думаю.
— Дик, я привыкла к тайнам, ты же знаешь! Не проколюсь!
— Дамблдор – легиллимент, и довольно сильный! Если я еще смогу выдержать его удар, то ты-то врятли!
— Я сплела довольно сильный артефакт, удерживающий от поверхностного прочтения, к тому же подучилась защите сознания, поэтому, если не вызывать подозрений, которые приведут к прямой лигиллементивной атаке, никто ничего не узнает.
— По твоему, блок на сознании девочки, месяц назад узнавшей о существовании магии – абсолютно нормальное явление?
— Я плела защиту по схеме наставников, мои воспоминания не будут скрыты полностью, просто слегка видоизменены. Мне нужно лишь придумать приемлемую версию событий, вытолкнуть ее над блоком, и вуаля! Никто не догадается. Слава Мерлину, до встречи с преподавателями Хогвартса еще три недели, у меня есть время «переписать» четыре года жизни… Пока что, я ограничилась двумя первыми, и скрыла все, что связанно с Ровеной и Салазаром. Слава Основателям, наши с ними встречи не отражаются в памяти сознания, поэтому об их содержании, да и вообще существовании, не возможно узнать с помощью атаки на сознание, даже прямой.
— Кстати об основателях… Ты уверенна, что не хочешь придумать оправдание своим полнолунным отлучкам?
— Нет, лучше «закошу под дурочку», типа «я ничего не знаю, разбирайтесь сами». Все равно, у нас не хватит знаний, чтобы объяснить это научным образом, да и я, по идее, знаю лишь чуть-чуть о магии. Откуда мне ведать, что происходит. Скажу, что я вообще грешила на лунатизм. В особо жесткой и извращенной форме, вызванной недосыпанием и физическим перенапряжением.
— Как знаешь… Просто, меня волнует твоя самоуверенность, хоть ты и учишься у Ровенкло и Слизерина, ты далеко не самая умная и хитрая в мире, понимаешь? Я боюсь за тебя, мелкая…
Арабика растроганно взглянула парню в глаза, и, сбросив маску беспечности, сказала:
— Дик, я все понимаю, правда. И я, на самом-то деле, безумно боюсь ехать в Хогвартс, но… У меня ведь нет выбора, верно? Ровена заявила, что они с Салазаром помогут мне лишь в освоении родовых даров, но не более. Поэтому из всего этого дерьма мне нужно выпутываться самой…
— С нашей с ребятами помощью, не забывай! Ты наша подруга, мелкая, мы во всем тебя поддержим!
— Ага, всем чем сможем!
— Даже не сомневайся, Арри, и маглы что-то могут, не так ли?!
— Спасибо… Правда, не понимаю, что вы во мне нашли…
— Ты особенная, Арри Поттер. Запомни это, отложи в своей мемористской голове и перестань думать, будто мы тебя бросим. Мы – не Дурсли, мелкая, мы тебя любим.
_________________________________________________________________________________
После разговора с друзьями, Поттер в растрепанных чувствах шла домой. Окончание этого дня не должно было отличаться чем-либо от прошлого и позапрошлого, поэтому девочка всячески оттягивала возвращение в свою комнату. Она рассказала друзьям далеко не все о своей ментальной защите: процедура выталкивания выдумки над блоком и вживления ее в собственную память была весьма тяжелой и болезненной. Сознание – вещь хоть и хрупкая, но с могучим инстинктом самосохранения, оно сопротивляется всякому инородному вмешательству, а поэтому посылает множество беспорядочных сигналов телу, отзывающемуся спазмами боли даже в тех местах, которые в принципе не могут болеть.
Но, как и все хорошее, дорога к дому закончилась, и Арри вынуждена была зайти в калитку. Ее глазам предстал мужчина, слегка напоминающий вампира из тетушкиных романов: мрачный, бледный, весь в черном и с до дрожи пробирающим взглядом. Арабика, по описаниям Дика, узнала декана Слизерина, Северуса Снейпа, но решила не показывать своей осведомленности.
-Добрый день, сер. – произнесла она, сдержав желание убежать куда по дальше от явно раздраженного профессора.
У Северуса Снейпа выдался тяжелый день: он сто раз пожалел о своем намерении посетить всех первокурсников за один день: одна семейка Грейнджер чего стоила. Папаша Гермионы был военным хирургом, оставившим напряженную практику ради семьи и перешедшим к стоматологии. Поэтому мрачным видом и деревяшкой его было не запугать. Душевно прооравшись, магл хотел выставить профессора из дома, решив, что дочь должна сама искать знания, не прибегая к помощи посторонних. Но не тут-то было. Пожирателя Смерти и шпиона со стажем не мог остановить даже Люциус Малфой, по силе лишь чуть-чуть уступающий своему бывшему хозяину, куда там Роберту Грейнджеру… В общем, через пол часа он обрел в лице робкой девчонки с большим желанием послать тирана-отца подальше ярую поклонницу.
Другие дети и родители также вызвали множество проблем: кого угодно достанут постоянные вопли, типа «Дядя, покажи фокус!», что уж говорить о безумно уставшем Снейпе…
Так что, подходя к дому 4 по Тисовой улице, слизеринец был, мягко говоря, не в духе. После долгого ожидания под дверью, он был вознагражден перепуганным выражением лица сестры его лучшей подруги. Северус хотел было назвать цель визита, но Петунья, не дав ему ни слова в ставить, вытолкала мужчину за дверь, крича, что пока дома нет Поттер, она никого не пустит.
Так что, когда Арри медленным шагом подошла к калитке, Снейп был в бешенстве. Можно только представить, насколько его вывело из себя вежливое и чуть опасливое «Добрый вечер, сер!»…
— Сильно сомневаюсь в его доброте, мисс Поттер! Надеюсь теперь, когда вы соизволили прийти, меня пропустят в дом? Я не собираюсь тратить свое драгоценное время на ожидание на улице!
— Пройдемте в дом, сер, не стоит кричать на улице.
Арри смерила мужчину холодным взглядом и постучалась в дверь. Успокоив тетушку, она провела визитера в гостиную, закрыла двери, дабы не смущать семью разговорами о НЕНОРМАЛЬНОМ и уселась в кресло напротив занятого профессором.
— Так зачем же вы прибыли, сер? И, в первую очередь, кто вы?
— Меня зовут Северус Снейп, и я пришел повести у вас адаптационное занятие по просьбе директора Дамблдора, а заодно выяснить подоплеку случившегося в полнолуние. О чем вы вообще думали, лазя в воду в шторм, позвольте вас спросить?
— К моему величайшему сожалению, — в точности повторяя саркастичный тон профессора, сказала Арабика, — я не имею возможности контролировать свое тело в такие дни. Поэтому все, о чем я думала, было: «Господи, лишь бы не утонуть»!
Минут пять собеседники сверлили друг друга взглядом, пока Снейп не сказал:
— Хорошо… Раз уж с этим у нас нет возможности разобраться, я должен поговорить с вами о магическом мире, Поттер. Итак, что вам о нем известно?
— Не так уж много…Только то, что рассказали Хагрид и Дик…
— Дик?
— Ричард д’ Косинцерум, студент четвертого курса Слизерина.
— Хмм… Девочка-которая-выжила не брезгует общением со слизеринцем?
— Если честно, не вижу особой разницы, с какого факультета мой друг.
— Странно, я считал, что вам рассказали, с какого факультета был убийца ваших родителей.
— По-моему, не стоит судить о людях по одному человеку. Все же, я не достаточно хорошо знакома с магическим миром, чтобы судить о нем лишь со слов Хагрида.
Такая позиция была весьма неожиданна для Снейпа. Потомственная гриффиндорка, по его мнению, не должна была даже думать что-либо хорошее о Слизерине. Он решил внимательнее приглядеться к девчонке. Судя по логичности рассуждений, у Поттер есть все шансы попасть на Равенкло либо Слизерин… впрочем, последнее маловероятно, с таким-то папашей.
Беседуя с девчонкой на протяжении получаса, бывший шпион заметил, что она явно что-то скрывает: часто останавливается, хотя явно хочет что-то добавить. И, как ни крути, узнать за полторы недели так много она не могла, ни при каком раскладе.
Поверхностная Легиллименция дала странный результат: на двух последних годах жизни девочки стоял мощный блок, который невозможно создать, не владея навыками Оклюменции. Это у незнакомой с магией девчонки-то! Посомневавшись, Северус решился на прямую атаку сознания.
Арри честно считала, что разговор проходит как нельзя лучше. До того момента, когда ее поверхностный блок не нащупал один из сильнейших легиллиментов столетия. Девочка ощутимо занервничала, не зная, что предпринять и была совершенно не готова к прямой атаке. Она инстинктивно сопротивлялась, как могла, но куда там! Ее блоки были с легкостью взломаны, вся жизнь Арабики Поттер стала известна Северусу Снейпу, полностью, от рождения… Но в самый последний момент Арри спрятала в подсознание все, что связанно с Основателями и встречами с ними. Слава Мерлину, большая часть этих воспоминаний была недоступна никому, кроме Арри и тех, кому она откроется добровольно… Но все равно, по мнению девочки, произошла непоправимая катастрофа…
Декан Слизерина, многое повидавший в своей жизни, был ошарашен и, от части, сломлен. Нет, он никогда не считал Альбуса Дамблдора белым и пушистым, но то, что он увидел в сознании дочери ненавистного недруга и лучшей подруги, потрясло его до глубины души. ТАК поступить с ребенком… Зачем, спрашиванется, ЗАЧЕМ? Ради какого общего блага нужно рисковать психическим здоровьем ребенка, по сути спасшего магическую Британию от Апокалипсиса? Зачем держать девчонку в строгой изоляции от родного мира? Зачем ей манипулировать? Если до просмотра воспоминаний Арабики Хельги Поттер Северус ее ненавидел, то теперь понял, что поможет дочери Лили Эванс любой ценой.
Осталось только убедить в этом недоверчивого ребенка, обреченно смотрящего на него.
Теперь она не одна. Больше нет.
