Глава 10С тех пор, как они присоединились к рыцарям под предводительством Персиваля, Солель чувствовал себя совершенно забытым. В чем он провинился, чтобы его так отодвинули на второй план, будто он стал теперь совершенно неважен? Во время разведывательной миссии Солель старался быть везде, где был нужен: успокаивал воинственные порывы Артура, помешал Мерлину попасться Хорсе, противостоял самому дракону. Он обжег себе руки, и его ладони покрылись волдырями, которые Солель не мог свести магией, поскольку никто не знал, что он маг, и чудесное исцеление показалось бы подозрительным. Так что ему пришлось ограничиться перевязками на руках и болезненными гримасами, которые он не мог сдержать, когда брался за меч. И Солель молча страдал, спрашивая себя, чем заслужил подобную участь.
Не достаточно ли он выдержал испытаний в течение последних четырех лет и этой миссии, чтобы заслужить хотя бы немного уважения со стороны своего короля, великого Эмриса и рыцарей, которые были его братьями по оружию? Однако Артур не дал ему никакой ключевой роли в готовящейся атаке. Он не попросил быть рядом во время дуэли со Смогом. Даже не позвал помочь одному из своих капитанов. Не доверил Солелю ни атаки на крепостные стены, ни спасательной миссии, которую он, однако, мог бы успешно выполнить, поскольку уже был в подземельях замка.
Ни Леон, ни Персиваль и не заикнулись, чтобы попросить Артура включить Солеля в свои планы. Значит, все их похвалы его храбрости, уму и талантам были лицемерными?
Мерлин со своей стороны просто-напросто забыл его вылечить, а Солель был слишком горд, чтобы унижаться до просьб, когда мог бы убрать ожоги сам, если бы захотел. Он чувствовал себя уже достаточно униженным, будучи вынужден скрывать свою силу, не хватало еще выпрашивать исцеления у другого. Если Мерлин не замечал, что Солелю нужна помощь, он мог идти к черту. Особенно после того, как Солель защищал его, рискуя собственной жизнью, когда они сражались со Смогом.
Накануне вечером Солель наблюдал, как Артур подбадривает Мерлина. Они тихо разговаривали в темноте - такие близкие, точно близнецы, доверяя друг другу страхи и горести. Потом они растянулись бок о бок, и в эту последнюю ночь накануне великой битвы у них было утешение их дружбы.
Когда Солель ложился спать, никто не спросил его, как он себя чувствует, не поблагодарил за то, что он сделал. И он провел отвратительную ночь, пережевывая все возрастающее чувство заброшенности и собственной малозначительности.
А утром… пробуждение было еще хуже. Солель почувствовал, как сила новоприбывшего мага проникла внутрь лагеря. Знакомый спазм магии разбудил его. Он быстро заметил, что Артур и Мерлин уже не спят там, где они устроились на ночь. Солель пошел за ними и обнаружил их на опушке леса, беспокоясь (каким же идиотом он был,
волнуясь за них), все ли в порядке.
Именно тогда… он оказался лицом к лицу с Морганой.
В том душевном состоянии, в котором он находился, Солель даже не понял, что замеченный им магический отпечаток принадлежал ей! Они не виделись уже много дней, и сказать, что ему не хватало Морганы было бы сильным преуменьшением. Какими бы ни были его обязанности по отношению к Камелоту, его вера в создание Альбиона, уважение к Мерлину и восхищение Артуром, Солель вел бы жалкое существование, если бы не его возлюбленная. Вынужденный каждый день жить в скрытности и лжи, унижая свою силу и притворяясь тем, кем не являлся (или, по крайней мере, являлся не только этим), решением зачеркнуть свое прошлое Солель обрек себя на одиночество. И цена чести и искупления была тяжела. Так тяжела, что порой казалась
слишком высокой. Так и было бы без Морганы, поскольку время и ложь имеют власть разрушать человека, какой бы сильной не была его воля.
Но Моргана существовала. И она была сокровищем его жизни. Ее присутствие смягчало одиночество. Рядом с ней Солель не был вынужден лгать и прятаться. Сияющая звезда, возвращающая ему силы и надежду, его наперсница, его госпожа, его любимая, его фея.
Он так ее любил. Он нуждался в ней как в воздухе, которым дышал. Каждая ночь, проведенная с ней, освещала его дни. Под ее волшебными пальцами к Солелю возвращались силы и мужество. Моргана была для него надеждой и вдохновением. И видя, как нерушимая любовь к нему сияет в ее зеленых глазах, он сполна получал утешение от всех своих бед. Потому что если он принадлежал ей, то и она принадлежала ему. Если он мог отдышаться, прижавшись к ее шелковой коже, если он мог продолжать их тайные свидания, ни одно из его усилий не было бесполезным.
И Солель мог
держаться, какими бы ни были жертвы. Его чувства к Моргане были достаточно сильны, чисты, благородны, чтобы сделать его лучше.
Но сегодня они впервые не были наедине во время встречи, и Моргана, стоявшая перед ним, была совершенно не похожа на его возлюбленную. Всегда такая нежная, любящая, великодушная, сейчас она показала себя холодной, высокомерной, презрительной. Она едва удостоила его взглядом… Солель до такой степени был потрясен открывшимся ему иным лицом Морганы, что задался вопросом, насколько она искренна с ним.
Этим утром она обратила к другим светящиеся нежностью глаза. К Артуру. И… Мерлину. А он-то думал, что эти взгляды были предназначены только ему. Как же он ошибался…
Солель ничего не имел против тех, что были предназначены Артуру. Он был ее братом, и Моргана не видела его четыре года. Она любила его, и, какими бы сложными не были их отношения, никто не мог отрицать их силу. Но Мерлин?
Солель, конечно, знал, что Мерлин встречался с Морганой почти так же часто, как он, хотя в другие часы и в других обстоятельствах. Мерлин приходил днем, Солель – ночью. Мерлин был официальным посетителем, Солель – тайным гостем.
Это убивало его, потому что ему тоже хотелось разговаривать с драконами, сражаться на Арене и познакомиться с учениками святилища. Однако Солель был полностью исключен из жизни Морганы… которую хотел бы разделить больше всего на свете.
Но он давно согласился, что их любовь должна оставаться тайной. Потому что они никогда не смогли бы объяснить, как познакомились, без того, чтобы его личность как Солеля была поставлена под сомнение в Камелоте. А это повлекло бы за собой последствия, которые он не был готов принять. И они с Морганой решили скрываться, чтобы избежать необходимости еще больше лгать тем, кого любили. Поэтому Солель, хотя и уставал порой быть тайным любовником великой жрицы, смирился с разочарованием, порожденным этой ситуацией, поскольку это было единственным разумным решением.
Их украденные минуты были все же
лучше, чем ничего - маленькие волшебные мгновения, вырванные из повседневности, к которым ему было жизненно необходимо возвращаться. Они наполняли его счастьем и надеждой, они позволяли ему каждый раз уходить умиротворенным. И Солель утешал себя тем, что был
возлюбленным Морганы.
Мерлин, несмотря на все восхищение, которое она к нему испытывала, был для нее лишь другом. Он не прикасался к ней так, как Солель. Он не знал ее так. Когда Моргана рассказывала ему о своих встречах с Мерлином, она не описывала ничего, кроме дружеских отношений между двумя магами. Она восхищалась Мерлином из-за его силы, что Солель находил естественным. Он был ее наставником в магии, обучал ее своим секретам. Они устраивали совместные сражения на Арене. Они разделяли страсть к драконам. Все это Солель мог понять и принять. Конечно, Эмрис был лучшим возможным наставником для Морганы. Конечно, жрица могла многому у него научиться.
Но до сих пор он довольствовался ее
словами.
Однако сегодня он увидел совершенно другое - как будто его глаза впервые раскрылись. Глубокое взаимопонимание, инстинктивная эмпатия, объединявшие Мерлина и Моргану, были больше, чем взаимное восхищение или простые отношения между наставником и ученицей. А что сказать об их глазах, прикованных друг к другу, или чувствах, проскальзывавших в их взглядах? Надо было быть слепым, чтобы не видеть, как это походило на симбиоз, объединяющий давних любовников.
Тем утром Солель впервые спросил себя: а что если между ними было больше, чем Моргана захотела ему рассказать? А что если Мерлин был для Морганы тем, чем являлась Моргана для Солеля? Настоящая… и недоступная любовь?
Он не смог бы этого вынести. Глядя на них, Солель испытывал невыразимую боль. Они были так прекрасны, так подходили друг другу, что это потрясало. Великая жрица Моргана и маг Эмрис. Могущественные, величественные, дополняющие друг друга своей магией. Каждый со своим драконом, облеченные великой ролью в новом Альбионе, созданию которого способствовали. Они
идеально подходили друг другу. Они были созданы, чтобы стать великолепной парой…
Артур был так привязан к каждому из них, а они столь явно – к нему.
Вместе они образовывали семью.
Рядом с ними Солель был лишь прячущимся в тени лжецом, хромой уткой, парией, сделавшей все, чтобы остаться. Пятое колесо в телеге, о котором легко можно забыть. Это было
больно.
Мерлин, у которого уже была любовь и признательность Артура, крал у Солеля и любовь Морганы… Неужели у него никогда ничего не будет только для себя? Почему
Мерлин, с рождения обладавший столь многим, успевал первым завладеть привязанностью тех, кто был дорог Солелю? Почему он похищал их внимание и благодарность таким образом, что с ним было невозможно соперничать? Солель был ранен в самое сердце, на котором словно появились такие же ожоги, как на руках.
Солель скакал вместе с остальными навстречу великой битве, но у него не было желания сражаться. Он чувствовал грусть и усталость - все усилия, что он прилагал в течение последних четырех лет, чтобы доказать свою ценность, теперь представлялись смехотворными и бесполезными.
Войска Камелота проникли далеко вглубь земель Немета, и скоро они достигнут окраины леса, который до сих пор скрывал их продвижение. Тогда они окажутся на открытом месте, напротив цитадели Немета. Чтобы пересечь равнину, не будучи обнаруженными, трое магов, сопровождавших армию, составили план. Они активируют щит невидимости, который снимут только у подножия крепостных стен, что позволит рыцарям застать саксонцев врасплох. Мерлин, Гили и Алатор уже несколько раз обошли войско, чертя в воздухе подготовительные руны. Солель наблюдал за ними, томясь от желания помочь, от своего неиспользованного дара, внутренне изнывая от разочарования.
Теперь трое магов шли впереди, в центре и в конце кортежа. Когда войска достигли прикрытия последних деревьев, они подняли руки к небу, одновременно произнося заклинание, их силы материализовались в форме тройной голубой арки. Магия соединилась с магией, и щит в форме колокола заструился, подобно воде, над головами воинов, постепенно спускаясь до земли, чтобы образовать вокруг рыцарей Камелота непроницаемое покрывало.
Солель посмотрел на Артура, ехавшего впереди рядом с Мерлином – сила их связи чувствовалась, несмотря на молчание. Солель перевел взгляд на Леона, Персиваля и их ближайших спутников, которые соприкасались локтями, вглядываясь в горизонт. Никто из них не смотрел на него. Никто не обращал на него внимания.
Ощущение отчужденности усилилось, окрасилось цинизмом и горечью, и вдруг Солель подумал:
«Если я сейчас исчезну, они хотя бы заметят это?» Не отдавая себе отчета в том, что делает, он дернул поводья своего коня. Артур, Мерлин, Леон и Персиваль продолжали двигаться вперед. Рыцари, следовавшие за Солелем, обогнали его, не удостоив взглядом. Войска Камелота проходили справа и слева от него. И Солель заторможено смотрел, как они проходят, будто удаляющаяся мечта. Его пронзила сила магического щита, и он оказался вне его поля.
Прежде чем Солель смог понять, что произошло, он остался один в лесу - неподвижный на своей лошади. Рыцари Камелота продолжали свой путь через равнину. Никто не остановился ради него, никто не обеспокоился его отсутствием. И тогда с горьким юмором Солель подумал, что невидим
он, а не они.
Как он мог быть столь ослеплен любовью и преданностью, беспокоясь об этих людях, которые так мало заботились о нем? Как он мог вообразить, что является частью этой
семьи? Как мог надеяться, что станет однажды их
братом? Солель был не нужен им. Они не дорожили им. А он привязался к ним, сделал все, чтобы влиться в их среду и научился их любить… без взаимности.
Слеза скатилась по его щеке, а горло сдавил спазм.
«Мне нет здесь места, - подумал Солель. – Что бы они ни делали, они прекрасно могут заниматься этим без меня».
Солель в тоске развернул коня и отправился обратно в лес, в противоположную от Артура сторону. Его король, на которого он так надеялся, брат его нежной Морганы, которую он так боялся потерять… Какой будет его жизнь без них? Такой незначительной…
Солель был ничем для них, но по-прежнему любил их, и это причиняло ему боль. Созерцая пустынную дорогу, он вдруг почувствовал себя голым, уязвимым и ничтожным. Потому что без их смеха, тепла, любви, ему осталось только одиночество и боль. Потому что, лишившись надежд рыцаря Солеля, он мог только снова стать мальчиком-друидом без иллюзий по имени Мордред.
