Глава 10- Чтоб я сдох, - медленно произнес Гарри, опуская письмо и буравя взглядом холодильник в углу кухни. – Твой отец…
- Он самый, - вздохнула она.
- Этого не может быть, он же всю жизнь любил…
- …да-да-да, мы все в курсе, твою маму. Разумеется, ведь она первая отнеслась к нему по-человечески. Великая и прекрасная Лили Эванс, - фыркнула Вики, откидываясь на стуле и складывая руки на груди. Жест был до того знакомый, что Гарри передернуло. – А то, что и после нее могли быть люди, у которых папа вызывал симпатию, тебе в голову не приходило? Даже с меткой, даже после всего, в чем он сам себя обвинял?
Гриффиндорский идиот.
- Но как же… он же только теперь… теперь Герой, а раньше?
Он не смог сформулировать, но она поняла.
- Потому что я любила его. Каким бы он ни был для остальных, Ужас Подземелий, Пожиратель, и все такое, но я любила его именно таким, каким он позволял себе быть с нами. И он тоже меня любил. И маму – в первую очередь её. И Марка бы полюбил, если бы увидел. Он очень на него внешне похож. А теперь, когда благодаря тебе я знаю, что все его обвинения в собственный адрес ни кната ни стоят, я люблю его еще больше. И я не хочу, чтобы кто-то трепал его имя и память о нем, пусть даже только в этих письмах.
Гарри молчал – что тут скажешь? Своего отца, которого видел только в зеркале Еиналеж он любил уже заочно, за то, что тот был, за то, что был аврором, любил маму, его самого… После воспоминаний Снейпа, в которых Джеймс Поттер уже не был идеальным, а наоборот, проявил себя не с лучшей стороны, Гарри не перестал любить отца. Образ потускнел, приобрел несколько неприятных черточек, сделавших, тем не менее, его живым, более реальным, приближенным к остальному человечеству. Нет идеальных людей, у каждого свои недостатки. За поведение Джеймса Поттера могло быть стыдно, но это были живые эмоции.
Вики любила человека, с которым все обстояло с точностью до наоборот. Северуса Снейпа боялись, ненавидели, презирали, а оказалось, что он сделал для того же Гарри Поттера гораздо больше, чем собственные родители, более того, испытывая при этом почти жгучую неприязнь к самому мальчишке и к ситуации, в которую его загнал старый интриган. Но спасал, вытаскивал из самых жутких передряг, при этом делал вид, что ничего не произошло, позволял себя ненавидеть, не признавал благодарности. И вообще, «Вы, Поттер, идиот».
Северус Снейп – отец семейства!
Вот эта самая сидящая напротив девчонка – дочка Великого и Ужасного!
Неудивительно, что у нее были такие успехи в зельях. Права была миссис Прайм, это у них в крови.
Маленький мальчик, вцепившийся в его штаны, - сын Северуса Снейпа. Он ждет возвращения папы, которого никогда не видел, потому что никто не объяснит ему, что его больше нет. Что Гарри Поттер отдал бы все на свете, даже собственную магию, чтобы спасти самого ненавистного, самого ужасного и самого храброго человека, с которым его сводила судьба.
И вот теперь кто-то пишет письма от его имени. Чего он добивается?
- Хозяин! – Критчер подергал Гарри за штанину, выше не доставал. – Драко Малфой вызывает вас через камин.
- Я с тобой, - подскочила девушка.
- А Марк?
- Блин! Надо няню вызвать, а тут домовик!
Критчер ощутимо надулся, в воздухе запахло привычной отповедью, как вдруг домовик словно споткнулся, подавился собственными словами и внимательно посмотрел на Вики.
- Хозяин, это же не маггла?
- Нет, - глядя, как Вики мечется по кухне, названия няне, сообщил Гарри. – Она полукровка. Отправляйся назад, открой для Драко камин и пусть подождет, мы сейчас.
Няней оказалась молодая девушка, почти девочка, живущая в соседнем доме. Она появилась на пороге буквально через пять минут, выслушала сбивчивые указания Вики и отправилась наверх, будить Марка. Убедившись, что никто не видит, Гарри подхватил Вики под локоть и апппарировал домой.
В кресле в гостиной обнаружился будущий лорд Малфой, ухоженный, холеный, в светлом маггловском костюме, шелковой рубашке и дорогих туфлях. Одни запонки стоили больше, чем весь домик миссис Прайм с обстановкой. Увидев хозяина дома, он встал, криво улыбнулся, мельком оглядел Викторию, поддернул штанины брюк и снова уселся.
- Ну, и что ты хотел, Поттер? – поинтересовался он, не соизволив поздороваться. – У меня, знаешь ли, хватает своих дел, чтобы еще по полдня ждать, хотя, смею заметить, это тебе что-то от меня нужно.
«Да-да, - подумала Вики, устраиваясь на диванчике, чтобы видеть лицо Малфоя, - дел у тебя хватает, раз ты к Поттеру по первому зову прискакал, что это – долг жизни? Или ты все же не такой Хорёк, каким всю жизнь казался? Интересно…»
Гарри свернул письмо так, чтобы не было видно обращения и подписи, и показал Малфою.
-Хотел узнать, не мог ли твой отец поспособствовать отправке вот этого письма через домовиков.
Драко бросил на письмо ленивый взгляд, резко сел ровно и ответил:
- Нет, не мог.
- Малфой, я прошу тебя узнать у ваших домовиков…
- Тут нечего узнавать, - отрезал гость. – Он вот уже три года не может никому и ничего писать, а до этого прекрасно отправлял письма и без участия моего отца. Только не говори, что ты не узнаешь почерк! Я не буду обсуждать с вами Снейпа, мне он слишком дорог, хотя вам этого и не понять. Письмо свежее, ему явно менее года, значит, подделка, зачем бы моему отцу отправлять такую… - он замялся, подыскивая слово.
- … хрень, - подсказала Вики.
- Хрень, - повторил Малфой, - Тьфу, с вами, грязнокровками, научишься маггловскому мату.
- Малфой!
- Отвянь, Потти, – Драко встал, потянулся, отчего стал похож на большого гибкого кота, потенциально опасного, но слишком расслабленного и сытого, чтобы нападать. – Скажешь, нет такого слова? Ну пусть магглорожденная, какая разница? Лицо у девушки знакомое, Хогвартс?
- Виктория Прайм, - зло выдохнула Вики, демонстративно поднимаясь и скрещивая руки на груди. Сердце Гарри ёкнуло, уж очень знакомым были и поза и жест. Если бы он и сейчас сомневался, то после этого точно поверил бы в родство.
Но Драко, казалось, заинтересовал только тон, который в отношении своей персоны он считал абсолютно недопустимым.
- Прайм? Прайм… а, Рэйвенкло, зелья, помнится, было что-то…– пренебрежительно начал он, отворачиваясь и отходя к камину. Вики, не меняя позы и выражения лица, следила за ним с плохо скрываемым презрением. И тут Малфой поймал ее взгляд в отражении на начищенном боку стариной вазы, стоящей на каминной полке. Ваза была медная, изогнутая, и цвета и изображение передавала искаженно, но Драко для понимания и узнавания хватило: – Мерлин Великий! Северус! – он обернулся так стремительно, что чуть не сбил пресловутую вазу. – Чтоб меня Авадой… Поттер, это то, о чем я думаю?
С молчаливого согласия Вики, Гарри отдал ему письмо.
С минуту было тихо. Потом Драко поднял на них внезапно повлажневшие глаза.
- Это правда? Ты его дочь? Так значит, матери не показалось, - увидев два вопрошающих взгляда, он поспешил пояснить: - Она как-то сказала Снейпу, мол, как тяжко быть родителем, а он так фыркнул странно, дескать «откуда мне знать». Я думал, он учеников имел в виду, а мать тогда сказала отцу: «Как будто у него действительно дети есть». А это, значит, ты… - нижняя губа него дрожала. – Он не совсем ушел…
- Не только я, – широко улыбнулась Вики, - у меня еще брат есть.
И тогда Драко Малфой сгреб ее в охапку и заплакал. Письмо полетело на пол.
