Глава 9Глава 9
POV Марлин МакКиннон
Что ж, как я и предполагала, ночь выдалась беспокойная, и, проснувшись утром, я почувствовала себя вдвойне разбитой и уставшей. Хотя на что я надеялась?
Тот день прошел для всех нас как в тумане. Честно говоря, мы почти не видели Джеймса, и даже Сириус, напряженный и взвинченный, не пытался его искать, а лишь с силой сжимал мою ладонь, когда ему особенно хотелось сбежать на поиски лучшего друга. Ночь, которую мы с Лили провели на первом этаже замка, до сих пор сказывалась на мне не лучшим образом – я чувствовала себя выжатой и ко всему равнодушной. И к тому же, там довольно холодно, да еще Пивз нагоняет тоску своими завываниями, а ведь у нас и так не было поводов для веселья.
Сегодня был один из таких дней, когда Марлин МакКиннон была абсолютно на себя не похожа, утратив всю свою жизнерадостность. Глядя в зеркало, я видела бледную встревоженную девушку, с большими светло-серыми глазами, под которыми залегли темные тени, говорящие о многих беспокойных ночах. Как правило, чтобы рано встать, нужно рано лечь, но сегодня, даже если бы я легла сразу после отбоя, я бы не чувствовала себя лучше, застегивая молнию на черном траурном платье. Я больше не плакала, эта во всех смыслах чудовищная ночь странным образом обнадежила меня и придала сил, заставляя взять себя в руки. Оглянувшись, я увидела, что Лили не сводит с меня глаз, даже не пытаясь притвориться спящей. Я подошла к ней и осторожно присела на краешек кровати. Она выглядела усталой и безумно грустной, и я прекрасно понимала, как она хочет быть рядом с Джеймсом. И она будет, клянусь, у нее будет возможность быть рядом тогда, когда она так нужна ему.
– У него есть ты, и это придаёт ему сил, – негромко озвучила я свои мысли, и она молча кивнула, отворачиваясь. Тихо поднявшись, я побрела к выходу и неслышно закрыла за собой дверь, чтобы не разбудить остальных, пока что еще мирно спящих.
Первое утро ноября встретило меня снегом и порывистым ветром, заставляющим окна в гостиной слегка трястись. Я не любила зиму, считая ее вечную стужу и метели слишком символичными настроению в такое жуткое время. В голове до сих пор не укладывалось, что война началась, и эта, пожалуй, моя первая поездка в город в таких условиях. Я была бы рада на два дня выбраться из Хогвартса, но только не по такому поводу. Конечно, нет.
– Ты выглядишь слишком уставшей, – произнес негромкий, слегка обеспокоенный голос, и я медленно повернула голову, растянув губы в слабой улыбке. Сириус чуть улыбнулся в ответ, но мы оба понимали, что это лишь тень, жалкая пародия.
– Я почти не спала, – подавив вздох, сказала я, поразившись, как бесцветно звучит мой голос. Его глаза сказали мне гораздо больше, чем было произнесено вслух – Сириус измотан беспокойством за Джеймса и, что бы он там ни говорил, я знала, как тревожит его визит домой на рождественских каникулах. – Ты тоже.
Он лишь кивнул, не вдаваясь в подробности, да и не нужно было, я все и так знала. Блэк перевел взгляд на мою руку, сжатую в кулак, а затем вновь посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. Он был серьезен, хмур, не пытался обнять меня, и делал правильно. Сейчас нам обоим хватало лишь находиться рядом. Я разжала ладонь и показала ему голубовато-прозрачное стеклышко, которое Сириус дал мне еще тогда, когда я лежала в больничном крыле. Нужно лишь крепко сжать его в руке, и можно будет увидеть то, что скрыто от невооруженного глаза. Именно оно помогало мне видеть Лили под мантией, да и вообще я всегда носила его с собой на всякий случай. Приятное тепло гладкой поверхности каким-то образом успокаивало меня. Сириус кивнул – я знала, он будет беспокоиться за меня все эти несколько часов.
– Может, все-таки…
– Нет. – Блэк отрицательно мотнул головой, и я лишь кивнула. Снова мне не пришлось договаривать, чтобы Бродяга понял, о чем я. По какой-то неведомой причине, сопровождение Джеймса он полностью доверил мне.
Посмотрев на часы, мы переглянулись и одновременно направились к выходу из гостиной. Дамблдор ждал нас в своем кабинете, и мы молча побрели в нужном направлении, периодически соприкасаясь ладонями, и бросая друг на друга быстрые взгляды. Это утро выдалось пасмурным, снег белыми хлопьями опускался на землю, и в этот момент казалось, что он уже не растает. Каждый день приближал нас к окончанию Хогвартса, и через несколько месяцев нас уже здесь не будет. Кто знает, как распорядится судьба, как сложится наша жизнь и через что нам придется пройти до того, как все стабилизируется? Да и можно ли вообще в такое время надеяться на хоть какую-нибудь стабильность?
И снова горгулья со скрежетом отодвинулась, не дожидаясь пароля. Джеймс Поттер уже был там; сидел в кресле непривычно бледный и молчаливый – таким он был всю вчерашнюю ночь и все это утро, сам не свой, уставший. Поначалу я думала, что все это время он провел в небе, но Бродяга опроверг мое предположение, отрицательно дернув головой. Джеймс не летал, и только Мерлин знает, чем же он занимался. Увидев нас, он поднялся и молча пожал протянутую руку Сириуса. Тот на мгновение обнял друга, и мне вновь показалась, что они мысленно разговаривают, как иногда бывало в тяжелых ситуациях.
– Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на нас, Сохатый, – едва слышно произнес Блэк, делая шаг назад. Затем он подошел ко мне и, глядя мне прямо в глаза, произнес: – Не оставляй его одного, ладно? Ни на шаг не отходи.
– Обещаю, – откликнулась я, нерешительно шагнув вперед. – Скоро мы вновь увидимся, ты даже не успеешь соскучиться.
– Спорное утверждение, радость моя, – негромко возразил Сириус, несильно сжимая мою ладонь.
Дамблдор обвел нас всех долгим пристальным взглядом и произнес:
– Пора.
Я с удивлением уставилась на протянутую руку профессора. А мне-то казалось, что в Хогвартсе нельзя трансгрессировать – впрочем, я даже удивиться, как следует, не могла. Хотя должны же быть у величайшего директора какие-то привилегии. Медленно переведя взгляд на Джеймса, я протянула дрожащую руку, и он сделал то же самое. Долю секунды я все еще находилась в кабинете, но уже в следующий миг все, включая меня саму, будто разлетелось на мелкие кусочки, и в следующее мгновение я оказалась совершенно в другом месте.
***
POV Лили Эванс
В Хогвартсе будто стало тише, я ощущала это каждой клеточкой, неспешно бредя на завтрак и стараясь не замечать ничего вокруг. Это было непросто, учитывая, раздающиеся веселые будничные голоса, словно ничего не произошло. Словно родители троих учеников не были убиты Пожирателями смерти два дня назад. Двоих – рейвенкловку с пятого курса и хаффлпафца с седьмого – забрали домой еще вчера, но Джеймса забирать было некому. Каким-то краешком сознания я понимала, что все так и должно быть, пока что всю тяжесть положения могут осознать лишь те, кого это непосредственно затрагивает, но все во мне протестующе отзывалось на каждый смешок за спиной или на шутку, которая казалась мне неуместной.
Зайдя в зал, я тут же прошла к своему месту, ни на кого не глядя, и в немом изумлении обнаружила рядом с собой Сириуса, Рема и Питера с одной стороны и Алису с другой. Молчаливой процессией мы прошли к своим местам и в такой же тишине сели за стол. Для нас будто ничего и никого не существовало, некоторые косились на нас, многие взгляды выражали сочувствие и сожаление, и я впервые подумала, что в многочисленном отряде мракоборцев могли быть и родственники других детей. Как староста школы я должна была поддерживать остальных, особенно малышей, но где самой взять силы? Скорее всего, сегодня или завтра опять будет проходить собрание, где мы с Ремом – старостой Гриффиндора – должны будем доложить о том, что происходит внутри факультета. Мне не хотелось туда идти, мне вообще никуда не хотелось идти, но есть слова, которыми я раньше пользовалась куда чаще, чем теперь – «должна» или «надо», что, собственно, практически одно и то же.
– Кусок в горло не лезет, – произнес Сириус, отодвигая тарелку. – С самого утра не покидает какое-то странное ощущение...
– …поразительной неправильности происходящего, – медленно закончила я, не глядя на него. – Пусто. Холодно. И очень-очень тихо. – Я отложила в сторону ложку, которой бездумно водила по тарелке. – Я тоже так не могу, Блэк.
Мародеры сидели бледные и тихие, не прикасаясь к еде, как и я сама. Лунатик казался мрачнее тучи, Питер – словно пришибленный подушкой и совершенно оглушенный. Просидев так еще несколько минут, мы дружно встали и вышли из зала той же процессией, стремясь укрыться от пристальных взглядов со всех сторон. Уже выходя, я невольно обернулась и увидела глубокие черные глаза Северуса, которые были обращены прямо на меня, точно никого больше не существовало. Сделав вид, что не заметила, я отвернулась и молча вышла в коридор.
– Уроки. Экзамены. Впервые все это кажется мне таким нелепым, – произнесла я, привалившись к стене и закрывая глаза. – Никогда бы не подумала, что могу это сказать, но мне совершенно не хочется никуда идти, что-то писать и делать вид, что все в порядке.
– И, черт возьми, Эванс, это совсем не удивляет даже в твоем случае, – отозвался Сириус, останавливаясь рядом со мной. У него нет сил даже на то, чтобы огрызнуться. Плохой знак.
– Как они там, – пробормотал Рем, хмурясь. На сегодняшний день и у него не было никакого желания учиться, когда друзья где-то далеко переживают один из самых тяжелых моментов в их жизни. – Вы хотя бы скоро сможете их увидеть.
Я испустила прерывистый вздох, не находя в себе сил пережить еще несколько часов и не видеть карих глаз Джеймса, не иметь возможности обнять его, а ведь я с ним даже не попрощалась. То, что он явно избегал меня все это время, причиняло боль, но я понимала, что так же он поступает и с Марлин и даже с Сириусом. Нет, это невозможно. Нельзя взять и пойти на урок защиты от темных искусств, когда все твои мысли кружат вокруг одно и того же, всегда возвращаясь к исходной точке, а у круга, как известно, нет ни начала, ни конца. Как можно выдержать такое? Еще несколько часов, но они будут тянуться как годы, потому что здесь все стало по-другому. Наверное, я бы не заметила этого, если бы он не ушел, но теперь его здесь нет, а я чувствовала себя как никогда одинокой и обреченной мучиться в неизвестности.
Но на самом деле одинокой я не была. Со мной рядом был Блэк, который так же сильно переживал за своего лучшего друга и Марлин. Рем и Питер, которые в безмолвии находились сейчас рядом. В таком же молчании мы побрели в кабинет ЗОТИ, молча зашли, расселись по местам и погрузились каждый в свои мысли, которые, скорее всего, были примерно одинаковыми.
Все классы Хогвартса представляли собой просторные помещения, с партами, стоящими в несколько рядов. Как правило, одна последняя парта всегда пустовала, она находилась в самом дальнем углу, и за нее почти никогда никто не садился, даже если с кем-то ссорился. Считалось, что на этот стол наложено какое-то заклинание, которое отгоняет дурные мысли или наоборот их притягивает. Сказать точно было нельзя, ведь никто не хотел проверять это на себе, и какая-то суеверная осторожность не позволяла никому туда садиться. Впрочем, я не очень-то в это верила, ну не может же быть заколдована именно самая дальняя парта в каждом классе! Открыв тетрадь, я начала что-то бездумно рисовать на полях, переняв эту привычку у Джеймса. Мерлин, подумать только, я встречалась с ним меньше месяца, но многое начала делать так же, как он. Смотреть на вещи его взглядом. И так же, как и он когда-то, не могла спокойно прожить и дня, чтобы его не увидеть.
ЗОТИ у нас проходила совместно с Рейвенкло, и я подсела к Кэти Ларсон, рейвенкловке, с которой меня когда-то познакомила Марлин. Я тогда удивилась, когда она успела завести друзей помимо всем известной компании, на что Марлин загадочно ответила: «Общение должно быть разносторонним». Впрочем, если она имела в виду «не только же ночами по школе бродить», то я была полностью согласна.
– Привет, – произнесла Кэти с нотками сочувствия в голосе и тут же отвернулась. Кажется, она знала, что сегодня меня вряд ли удастся разговорить, и я была ей благодарна за то, что она не пыталась. Звонок оповестил нас о начале урока, и я приготовилась к двум часам ведения конспекта, вникнуть в который все равно не получится, в то время, когда мысли витали где-то далеко.
***
POV Марлин МакКиннон
До дома Джеймса мы шли в полном молчании, но не в том, которое создает некое напряжение, а в каком-то едином, целостном. Этим молчанием мы старались поддержать друг друга, передать хоть немного сил. Этот день выдался тяжелым для нас обоих, но для него, конечно, тяжелее. На похоронах собралось много родственников, много тех, кто знали и любили Поттеров. Некоторые подходили и выражали соболезнования Джеймсу, многих он знал лично.
И, конечно же, многие из них принадлежали к чистокровным семьям, к разным семьям. Несколько раз я ловила на себе косые оценивающие взгляды, но, в основном, эти семьи отнеслись ко мне вполне лояльно. Это были родственники мистера Поттера, родственников со стороны его жены, или конкретно Блэков, я здесь не встретила. Я все время держалась в стороне, но одновременно всегда была рядом. Джеймс был бледен, за весь день мы сказали друг другу не более десяти слов, но, как я уже говорила, это молчание не напрягало.
– Все будет хорошо, мама, – говорил Сохатый, сжимая сухую ладонь Дореи Поттер. – Мы справимся с этим, мы…
– Джеймс… - Миссис Поттер сжала руку сына так настойчиво, что тот мгновенно замолчал. – Послушай. Послушай меня. Тебе не стоит ни о чем беспокоиться. Не стоит беспокоиться обо мне. Об отце.
– Мам, я…
– Нет. Он был болен, сынок. Он был болен, как и я, но ни за что не бросил бы свое дело. Он погиб так, как хотел – в бою, а не сломленный тяжелой болезнью. Ты должен гордиться им.
– Я горжусь им, мама. Я всегда им гордился.
Дом родителей, пустой и тихий, теперь принадлежал Джеймсу, и мы оба замерли у входа в безмолвной нерешительности, словно чего-то ожидая. Но ничего не происходило, и Джеймс, открыв дверь, неспешно вошел внутрь. Я последовала за ним практически незаметной тенью, – не хотела мешать, если в этот момент он обо мне забыл. Джеймс осматривался вокруг, точно был здесь впервые, в его глазах отражалось множество эмоций, но больше всего выделялись горечь и тоска.
– Здесь все стало по-другому… – обернувшись ко мне, произнес он, и на его губах появилась печальная улыбка. – Увидев тебя сейчас, стоящую на пороге, мама бы сразу начала суетиться и сказала бы: «Джим, нужно было пустить гостью первой». Но мама теперь в Мунго, и я... Заходи, Марлс. – Он поманил меня рукой, и я послушно сделала два шага вперед. Джеймс закрыл за мной дверь и тут же куда-то исчез, но я не стала выяснять, куда именно.
Губы предательски дрогнули, и я подумала, что он ушел как раз вовремя. Сделав пару глубоких вдохов, я чуть успокоилась и прошла немного вперед, осматриваясь по сторонам. Все вокруг напоминало мне о мистере и миссис Поттер, вся атмосфера говорила о том, какими людьми они были. Я прикрыла глаза.
Первый раз я оказалась в этом доме чуть больше года назад. После пятого курса мы почти все лето провели друг у друга в гостях, но дольше всего были у Джеймса. Я, Рем, Сириус… Питера тогда не отпустила мать, под сомнительным предлогом, что он чем-то очень занят. Едва оказавшись в доме Поттеров, я сразу поняла, что он особенный. Лишь бросив один-единственный взгляд вокруг, ты понимаешь, что хочешь остаться здесь навсегда. Вся атмосфера говорила о любящей семье, добрых традициях и постоянном желании чем-то удивить или обрадовать.
Как уже сказал Джеймс, его мама вечно стремилась обо всех позаботиться и довольно-таки строго следила за правилами гостеприимства. Стоило ей заметить нашу немалочисленную компанию, как она тут же пригласила нас к столу, где стояло целое блюдо с разным вареньем и золотистыми блинчиками. Так как приехали мы утром, все это было как нельзя кстати.
Между прочим, мама Джеймса была родственницей Сириуса, да и вообще все волшебные семьи – родственники. Однако тяжело жить с мыслью, что практически вся твоя семья перешла на темную сторону, и отчасти поэтому я не жалела о своем происхождении.
Мы прожили у Поттеров около месяца, но за неделю до полнолуния Рем вернулся домой. Я уехала немного позже, а Сириус остался у друга на все лето, сбежав из фамильного дома и от режима Вальбурги Блэк.
Казалось, что с тех пор прошло гораздо больше года. Я смотрела по сторонам, но к своему удивлению понимала, что эта атмосфера, которая запомнилась мне с прошлого визита, сохранилась и до сих пор, и со временем Джеймс увидит это. Я так и стояла на месте, изучая все вокруг, когда Поттер внезапно оказался рядом и снял с меня шапку. Я невольно вздрогнула, так неожиданно он появился, и сняла куртку, про которую совсем забыла.
Повесив одежду в шкаф, Джеймс медленно поднялся на второй этаж, и я тихо последовала за ним. Я помнила, что на втором этаже находилась его комната и комната его родителей, поэтому засомневалась, стоит ли идти туда вместе с ним. Но затем вспомнила свое обещание, данное Сириусу, и так же неслышно пошла дальше. Поднявшись, я вновь осмотрелась. Джеймс уже скрылся в комнате, а я в нерешительности замерла перед дверью, опять оказавшись перед выбором, который мог быть правильным только с одной стороны.
Чуть приоткрыв дверь, за которой скрылся Джеймс, я увидела его, стоящего ко мне спиной. Очевидно, он что-то держал в руках, поэтому я не стала его беспокоить и снова решила спуститься вниз.
Да, здесь было непривычно тихо и пусто. Малейший шум сразу же разносился по всему дому, поэтому я изо всех сил старалась не шуметь, а именно не топать, не стучать, не скрипеть и не начать говорить сама с собой. Медленно и осторожно ставя ногу на ступеньку, чтобы ни дай Мерлин не скрипнула, я спустилась на первый этаж. Садясь на диван, я тут же потянула руку к карману джинсов и достала оттуда маленький квадратный кусочек пергамента, на который были наложены Протеевы чары. Так я связала этот пергамент с пергаментом Сириуса, хотя нам пришлось немного подумать о том, как известить его о сообщении. В итоге Сириус решил использовать ослабленную форму Флагранте – обжигающего заклятия. Я пыталась возразить, но Бродяга заверил меня, что никакого вреда это ему не причинит.
Найдя в небольшом книжном шкафу перо и чернила, я присела за стол и быстро написала: «venit tempus», что в переводе с латыни означало «время пришло». До десяти лет я ходила в школу, где углубленно изучали латынь, и что-то помнила до сих пор. Мне это нравилось, к тому же потом не было проблем с запоминанием многих заклинаний – почти все образованы от латинских слов.
Так я и сидела в ожидании, иногда поглядывая в сторону лестницы – не идет ли Джеймс. Я знала, что для начала Сириусу и Лили нужно незамеченными пробраться в Хогсмид, а оттуда уже трансгрессировать, поэтому особо не волновалась, так как ожидала их не раньше, чем через пятнадцать минут. Но Сириус умеет удивлять, и практически сразу же сверкнула неяркая вспышка, и легкий хлопок оповестил меня о прибытии гостей.
Сначала я обняла Блэка – Мерлин, как же успокаивало тепло его тела – и он крепко прижал меня к себе, затем я подошла к Лили, которая выглядела непривычно робкой и такой же грустной, какой я видела ее утром. Она была бледная, и наверняка измучена ожиданием, если не внешне, то, по крайней мере, внутренне. Я быстро обняла и ее.
– Как вы?.. – почти одновременно спросили мы с Сириусом, и я ответила, тут же отводя глаза. – Ты знаешь, что плохо. Он… наверху, в комнате родителей… Лилс, я ведь могу тебя попросить?.. – Я посмотрела на Лили, и та сразу же кивнула, точно только этого и ждала. Сняв куртку и сапоги, она тихо прошла к лестнице и начала медленно подниматься, видимо, тоже не хотела создавать какой-либо шум, который нарушит эту почти материальную тишину.
Мы остались внизу, Блэк, осматриваясь по сторонам, начал рассказывать что-то из своих воспоминаний. Я слушала молча, иногда едва заметно кивая, временами что-то добавляла. В конце концов, мы уже сидели на диване, моя голова лежала на плече Сириуса, а он перебирал мои волосы.
– Поспи, – нахмурившись, негромко произнес он, ласково убирая с моего лица пряди каштановых волос. – Я вижу, ты устала. Поднимись наверх, в спальню.
– Нет, – так же тихо ответила я, мотнув головой. – Если вам понадобится помощь?..
– Ради Мерлина. Мы справимся. Иди.
– Я не пойду, – отказалась я. – Мы с Лили прекрасно устроимся прямо здесь, а вот ты пойдешь наверх к Джиму.
– Марлс.
– Не обсуждается.
Уголок его губ слегка приподнялся, выдавая мне знакомую кривую, чуть снисходительную ухмылку, Бродяга развернулся ко мне, и я тут же подняла голову. Синие глаза смотрели на меня твердым настойчивым взглядом, но я была готова к такой реакции. Я мельком успела подумать, что этот мягкий свитер очень ему идет, а затем глаза начали закрываться, и я уснула.
Когда я проснулась, за окнами было уже темно. Проведя рукой по лицу, я стряхнула остатки сна и огляделась по сторонам – я все еще находилась в гостиной, но Сириуса рядом не было. И, странно, я лежала на расправленном диване, нахмурившись, и пыталась вспомнить, как я здесь оказалась. Наверное, спала я довольно крепко, раз он смог перенести меня сюда и не разбудить. На данный момент невозможно было передать словами мою благодарность Бродяге за эти несколько спокойных часов.
– Марлин? – услышала я сонный голос. Наверное, обернувшись, я выглядела крайне удивленной, потому что Лили чуть улыбнулась, увидев мое выражение лица. – Ты отправила Сириуса наверх к Джеймсу, припоминаешь? – Я насупилась, и Лили тут же кивнула, будто отвечая на мой непрозвучавший ответ. – Ясно.
Мы немного посидели молча, а затем она вновь перевела на меня обеспокоенный взгляд, и снова я угадала ее вопрос еще до того, как она собралась его задать. Это вышло непроизвольно, скорее потому, что данный вопрос как-то уже звучал, и его также когда-то задала мне мисс Эванс.
– Когда мы наберемся храбрости и расскажем им, Марлс? – спросила она, слегка нахмурившись, и я медленно повернулась к ней. Мне не нравился ни ее тон, ни то, что она повесила на меня ответственность за наше обоюдное молчание. – Марлин, то, что с ними еще ничего не случилось – это просто удача, понимаешь? С ними или с каким-то другим гриффиндорцем. Или с нами, – помедлив, добавила она.
Нет, это просто невероятно! Неужели она и правда считает меня такой легкомысленной?
Черт, разумеется, я прекрасно понимала, что своим бездействием фактически совершаю преступление. Но вместе с этим я знала также, какой ответ последует, когда Мародеры узнают, и неужели следует винить меня за то, что я просто не хочу, чтобы они – конкретно именно они – влезали во все это слизеринское дерьмо? Да, черт возьми, я эгоистично, хладнокровно ставила под удар малознакомых мне студентов, чтобы спасти тех, кто был для меня семьей. Особенно сейчас. Лили выжидающе смотрела на меня и, вероятно, заметила, как изменилось выражение моего лица. Мне не хотелось бросаться описывать ей тот ужас, что я чувствовала, представляя реакцию Сириуса.
– С ребятами ничего не случилось, это уж точно, – жестко отозвалась я, скользнув по Эванс колючим взглядом. – Но ты ведь не спрашивала у своего слизеринского дружка, знал ли он о готовящейся операции?
Несколько долгих секунд Лили смотрела на меня растерянным взглядом, словно не понимала о каком друге и какой операции идет речь. Честное слово, можно подумать, у нее много друзей среди Пожирателей смерти! Возможно, это был жестокий удар с моей стороны, но ее вызывающий тон задел меня. Когда же до Эванс полностью дошел смысл моих слов, в ее глазах мгновенно вспыхнуло пламя негодования.
– Сев не знал! – возмущенно зашипела она, спрыгнув с дивана и смерив меня предостерегающим взглядом. – Он бы не предал меня.
– Кто бы спорил. Только речь совсем не о тебе, – снисходительно откликнулась я, не сводя с нее взгляда. – Кажется, на Джеймса твоя неприкосновенность не распространяется.
– Ты серьезно думаешь, что все это было спланировано? – недоверчиво переспросила Лили. – Марлин, ты же сама говорила, что это не убийство и не казнь. Это война, понимаешь? Кто угодно мог возглавлять этот отряд. Разве нет?..
Я видела, что ей не хочется верить в это, и скорее всего не хочется осознавать, что ее друга больше нет. Но если это так, что мы могли сделать? Да, наверное, отряд мог возглавить кто угодно, но у них был хорошо спланированный отвлекающий маневр – моя семья. Это не может быть случайностью. Два удара в одну сторону – слишком уж удачное совпадение. Я поморщилась, и, понизив голос, ответила:
– Я не могу сказать наверняка, но это не исключено. Если им нужно было отвлечь мракоборцев, значит, часть операции точно была спланирована, а дальше все просто пошло по плану.
– Родители Джеймса были чистокровными волшебниками! – в отчаянии воскликнула Лили. – Зачем?! Марлс, я не понимаю!
Я вынуждена была признать, что об этом не думала. Действительно, если Волан-де-Морт уничтожает грязнокровок и полукровок, то зачем ему чистокровные волшебники, такие, как родители Джеймса? Они были довольно известными, имели широкий круг общения, и... В голову пришла еще одна идея, по правде говоря, совершенно безумная, но сейчас и это уже нормально.
– А что если это месть? – спросила я, переведя на Лили задумчивый взгляд. Вероятно, мои слова звучали жестко и расчетливо, и Лили вопросительно изогнула бровь, окончательно сбитая с толку. Я пояснила: – Мама Джеймса была из рода Блэков, которые, как нам известно, не жалуют отступников, какой она и являлась, если смотреть на ситуацию с их точки зрения. Поттеры с уважением относятся ко всем волшебникам, независимо от их происхождения. В подробности я не вникала, знаю только, что с Блэками она не общались…
– Мы почти ничего не знаем, – перебила меня Лили, надменно вскидывая голову. – И можем ошибаться. Ты не можешь просто так говорить, что Сев причастен, слышишь?
– Он мог убить их только из-за того, что они мракоборцы и твердо держались против Него, – перебила я, почти не слушая. – Этот безумец на самом деле совсем не ценит никакую чистую кровь, Он просто хочет захватить власть над миром. – Это печальное изречение могло бы поставить точку в наших обсуждениях, но тут Лили повернула к началу:
– Мы должны им все рассказать, – твердо сказала она. – Так для них самих будет безопаснее, слышишь?
Мне пришлось подавить раздраженный вздох. Она не понимала.
– Слышу, – с горечью отозвалась я. – Просто не хочу необдуманных действий. Знаешь, с ними очень трудно справляться, когда они в ярости. – Взгляд Лили прожигал меня насквозь. – Ладно. Вперед. Мы расскажем им.
– Расскажете что? – послышался новый убийственно-спокойный голос, и мы обе обернулись через плечо. По лестнице медленно спускался Сириус, держа в руках зажженную Люмосом палочку, и я лишь молча прикрыла глаза. Сердце пропустило удар, а затем будто сорвалось с привязи и понеслось вскачь. Черт. Это ужасно, но на самом деле я не собиралась ничего никому рассказывать, нужно было лишь отвлечь Эванс. Лили тут же села обратно на диван, и я последовала ее примеру. Мы быстро переглянулись, точно в последний раз спрашивая друг у друга разрешения. Да что уж теперь.
– Я слушаю, – все так же спокойно произнес Сириус, присаживаясь на край дивана, и на его губах появилась знакомая кривая ухмылка. – Думаю, это важно, раз ты так нервничаешь, МакКиннон.
Я бросила на него крайне нерешительный взгляд, и осторожно выдохнула:
– Надеюсь, ты не слишком сильно на нас разозлишься… – Я покосилась на Лили, и она нервно кивнула. – И сразу же примешь во внимание тот факт, что мы не хотели вас тревожить…
– Хотя рассказать, конечно, стоило сразу, – тут же вмешалась Лили. – Но Марлс тогда находилась в больничном крыле, и я решила без нее не начинать...
– А ведь могла бы, – выпалила я и тут же поймала ее возмущенный взгляд. Сириус изучающе посмотрел сначала на меня, потом скептически взглянул на Лили, и его синие глаза заметно потемнели.
– В общем, когда мы убегали от Филча, – начала я, опасливо подбирая слова. – Мы забежали в какой-то темный коридор, где почти ничего не было видно, и остановились, чтобы немного отдышаться. Там было довольно холодно, и уже позже мы поняли, что находимся совсем недалеко от гостиной Слизерина. Мы так там и стояли, когда внезапно услышали голоса…
– Их было трое… – нерешительно вклинилась Лили. – Марлин выглянула, чтобы увидеть, кто именно, и узнала Мальсибера, Эйвери и… – Она резко замолчала.
– Снейпа, – пришел ей на помощь Сириус, окинув меня тяжелым взглядом. – Вы видели Снейпа. Ты что действительно следила за ними из-за угла? – разделяя слова, медленно спросил он.
– Я не следила, конечно, нет! – отмахнулась я, замотав головой. – Просто пользовалась ситуацией и одновременно думала, куда бежать. Они говорили о том, что им удалось выполнить какое-то задание и что на следующий день можно не утруждаться идти к… Ну, к Нему.
– К кому? – тут же вкрадчиво переспросил Сириус, прищурившись. – К Волан-де-Морту?
– Пожалуйста, тише! – взмолилась Лили, зажмурившись, точно он ее ударил. – Только не в этом доме.
Я согласно кивнула, задумчиво переведя взгляд на все еще горящую палочку. Мысли невольно вернулись в ту ночь, в темную комнату, в которую я так и не осмелилась заглянуть после случившегося. Бродяга хотел сходить со мной – вроде как и палочки у нас есть и заколдованная стекляшка, распознающая скрытые чары, но я все равно не могла заставить себя пойти туда, слишком живы еще были воспоминания. Было душно, темно, а от этого еще как-то холодно. Темнота притягивает ненужные мысли о безысходности твоего положения, заставляет быстрее сдаться. Закрытая темная комната – пытка для деятельной натуры.
– Это не все, – медленно протянула я, стараясь говорить ровно и не выдать тревоги, которая тут же обрушилась на меня при воспоминании о словах слизеринцев. – Они думали о том, как бы поставить вас на место. Всех гриффиндорцев, вообще-то, но я не вижу другой трактовки. Задетое самолюбие, надо полагать, но было в этом что-то еще… – Я в задумчивости смолкла, переведя взгляд на Лили. Та тут же решительно покачала головой, на что Сириус, конечно же, обратил внимание.
Поймав его пытливый пристальный взгляд, Эванс вздохнула и с легким вызовом выложила тему нашего последнего разговора, делая вид, что не слышит моего предостерегающего шипения. Черт, ну не согласна ты со мной, но зачем говорить это вслух?!
– Марлин считает, что Северус замешан в смерти родителей Джеймса. – Лили прикрыла глаза и медленно покачала головой, давая понять, что ни капельки не верит в это. В ее голосе – надо же, и это наша прямолинейная Эванс – прозвучал легкий намек на иронию.
Сириус резко сжал руки в кулаки и, стиснув зубы, уставился в одну точку. Я почти физически ощущала охватившую его ярость. Чуть пододвинувшись, я робко положила руку ему на плечо и почувствовала, как расслабляются мышцы под моей ладонью. Сириус медленно обернулся на меня, затем перевел тяжелый взгляд на Лили.
– Послушайте, это абсурд! – заметив это, категорично заявила она. – Мы даже не знаем наверняка, есть у него Метка или нет!
– Не смеши меня, – ядовито отозвалась я, резко оборачиваясь. – На счет этого можешь не сомневаться.
– Послушай, хватит! – взвилась Эванс, резко вскакивая с кровати и отходя к окну. Рыжие волосы были немного растрепаны после сна, впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я откинула одеяло, и, бросив на Сириуса настороженный взгляд, медленно пошла к ней.
– Лили, – позвала я, стараясь сохранять спокойствие. – Я не стану просить прощения за это, но ты должна понимать, что теперь ваши взгляды несколько различны… Я уверена, что он все еще заботится о твоей безопасности, но это лишь потому, что он влюблен в тебя, а все остальное…
– Что? – Лили порывисто обернулась и заправила за ухо мешающуюся прядь.
Серьезно, Эванс?
– Повтори, что ты сказала!
Я растеряно уставилась на нее, не в силах сдержать удивления. Брови медленно поползли вверх. Сириус поднялся с дивана и с интересом уставился на Лили, словно ждал, что будет дальше. Хорошо устроился.
– Неужели ты действительно думала, что он просто так ночами караулит у портрета Полной Дамы и смотрит на тебя с такой отчаянной надеждой в глазах? – недоверчиво спросила я, делая шаг по направлению к ней. – Он надеялся, что ты сможешь простить его. А теперь ты с Джеймсом, и у вас все хорошо…
– Нет, я… – Лили подняла на меня растерянный взгляд. – Мы же дружим... дружили. Я думала, что он просто не хочет потерять меня… – Она закусила губу, явно не зная, что думать.
– Так и есть, – с усмешкой подтвердил Сириус, присоединяясь. – Нюнчик бегает за тобой с высунутым языком, и если ты попросишь, он сделает для тебя все. И что же в тебе такого особенного, а, Эванс? – В голосе его слышалось поверхностное раздражение – показное, на мой взгляд, ведь в этом весь Сириус.
Лили покраснела и отвернулась.
– Он… он даже не разговаривает со мной. Джеймс, – пояснила она, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Ни слова… Когда я зашла, он просто сидел на диване. Я могла лишь сесть рядом и... понятия не имела, помогаю ему хоть чем-то... или нет.
Лили быстро посмотрела на Блэка и присела на край дивана, находясь в полнейшем замешательстве. Скорее всего, она просто-напросто боялась Сириуса, но в моем присутствии ей не было так уж страшно разговаривать с ним.
– Это нормально, – заговорила я, бросил на Бродягу тяжелый взгляд. – Он так переживает свои худшие минуты, это… ну, это Джеймс.
Лили едва заметно нахмурилась, и я смягчилась, наклоняясь к ней.
– Дело не в тебе, Лил. И даже не в факте гибели его отца. – Я кивнула, отвечая на настороженный взгляд Бродяги. – Дело в его матери. Мы были у нее сутра, еще до похорон. Миссис Поттер сказала, что гибель ее мужа была неизбежна. Он был болен, понимаете? Так же, как и она.
– Драконья оспа… – пробормотал Сириус, качая головой. – Вот я идиот!
– Ты не знал, – отрезала я. – Даже Джим не знал, может, потому он так и переживает.
– Вечно он так, – со странной интонацией добавил Блэк, и его взгляд вновь скользнул по Лили. Затем Блэк резко отвернулся, прищуриваясь, точно кот. – Значит, слизеринские ублюдки хотят поставить нас на место, – вдруг с живым интересом повторил он. – Хорошо… – Его синие глаза в этот же миг зажглись предвкушающим огнем, и я резко дернулась в сторону, не в силах скрыть отчаяния в голосе.
– Не вздумай! – крикнула я, не замечая предостерегающего взгляда Сириуса. Затем порывисто развернулась к Лили: – Слышишь? Этого я и боялась! Я ведь знала, что вы не станете сидеть на месте, если все узнаете! – Я взволнованно провела рукой по волосам, шагая то в одну сторону, то в другую. Сириус попытался поймать меня, но я увернулась.
– Марлин, ты ведь еще не договорила… – осторожно произнесла Лили, медленно поднимая на меня расширенные, горящие непонятным сочетанием глаза.
– Что? – спросила я, от неожиданности остановившись.
– Они сказали еще кое-что, помнишь? – Лили все еще смотрела на меня, а я по-прежнему не могла разобрать составляющие этого клубка эмоций, горящего в ее глазах.
И тут меня осенило – лучше б она молчала. Опять! Черт, черт, черт! Проклятье, Эванс!
– Они сказали: «Было бы разумнее начать с грязнокровок»… – озвучила я, уже чувствуя под пристальным взглядом Бродяги, что выбора у меня не осталось. Сириус замер, и я замерла вместе с ним, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Ничего. Полная тишина, прерываемая лишь моим прерывистым дыханием.
Так я простояла несколько томительных секунд, время от времени бросая на Лили настороженный взгляд. Ну и зачем она об этом вспомнила? С другой стороны, если своими жизнями эти двое рисковали играючи, то за нас всегда переживали слишком сильно. И если вдруг нам будет грозить какая-то опасность, вот как сейчас, например, у них наготове масса способов нас защитить. То есть, я так думала.
– У них ничего не выйдет, – наконец отрывисто произнес Блэк, и я поежилась от стальных ноток, звучащих в его голосе. Сейчас он как никогда походил на полноправного члена чистокровной аристократической семьи. Он нередко мог прятать свои эмоции за высокомерием, но это…
Не хотела бы я услышать эту интонацию по отношению к себе самой. Это... звучало действительно пугающе, тем более от человека, которого я давно знала и любила. Он так и сидел, глядя в одну точку и не пытаясь посмотреть на меня. В конце концов, не выдержав, я медленно пошла к Сириусу и присела на колени напротив него, чтобы видеть его глаза. Темные, пугающие глаза.
– Послушай, – негромко произнесла я, уверенно протягивая руку. – Тебе не нужно так беспокоиться, вполне возможно, что они просто блефуют. Это было месяц назад, и с тех пор ничего не произошло.
– Так уж и ничего, – горько усмехнулся Сириус, неопределенно мотнув головой в сторону лестницы.
– Мы не знаем этого наверняка, – возразила я, беря его за руку. – Посмотри на меня. – Он лишь с досадой отмахнулся, и мне пришлось повторить настойчивее: – Посмотри на меня! – Любимые синие глаза обратились ко мне с некоторым удивлением. Я ответила ему твердым взглядом. – Мы справимся, слышишь?
– Я бы вас спрятал, но ты же не захочешь отсиживаться в стороне, – с досадой произнес он.
– Еще бы, – хмыкнула я, тут же посмотрев на Лили. Та уверенно кивнула. – И не я одна.
Сириус тоже перевел на Лили свой взгляд и усмехнулся каким-то своим мыслям. Затем поднялся, и, по-прежнему держа меня за руку, произнес, обведя нас обеих пристальным взглядом:
– Будем считать, что то, что я узнаю обо всем только сейчас – небольшое недоразумение, МакКиннон. – Сириус прищурился, и следующие его слова прозвучали несколько тише. – Но Сохатому мы об этом не скажем. Только не сейчас, хорошо?
Мы согласно кивнули, переглянувшись, точно заговорщики. Сириус был серьезен, что случалось с ним крайне редко, мы с Лили сосредоточенно обдумывали только что принятое решение. Именно в этот момент неожиданно раздались шаги, и мы дружно обернулись к лестнице. По ступенькам быстро спускался Джеймс, что-то сжимая в руке. Увидев нас всех в сборе, он удивленно вскинул брови, но, похоже, не придал этому особого значения.
– Я должен кое-что рассказать вам, – произнес он, показывая руку, в которой он сжимал свернутый вчетверо пергамент. Подходя ближе, Джеймс на ходу развернул его и прочел:
– «Джеймс Карлус Поттер, нам с отцом кажется, что ты уже достаточно вырос и должен узнать об Ордене Феникса, главой и основателем которого является директор школы Хогвартс Альбус Дамблдор. Мы должны быть уверены, что будущее поколение сможет продолжить наше дело, но до определенного времени любая информация о данной организации будет держаться втайне от всех вас. Разумеется, ты захочешь знать больше и сразу же пойдешь к профессору Дамблдору, но могу сказать тебе сразу – у школьников здесь нет права голоса. Очень любим тебя, мама и папа». – Джеймс снова сложил пергамент и обвел нас всех странно-оживленным взглядом.
Нахмурившись, я обернулась к Лили, но и та лишь пожала плечами, явно не понимая, чем он так вдохновился. Сириус подошел к другу и посмотрел на бумажку в его руке задумчивым взглядом.
– И что это может значить? – спросил он.
– Об этом мы спросим у Дамблдора, – решительно заявил Джеймс, взъерошивая себе волосы. – Мама дала мне пергамент не просто так. Она прекрасно знает, что я не послушаю, что я все равно пойду к Дабмлдору.
– Но Джеймс… – Я прищурилась, кивнув на пергамент в его руке. – Здесь ведь написано, что нам ничего не расскажут. Дамблдор ничего не расскажет.
– Скажем, что это была последняя просьба моего отца, – с нажимом произнес Сохатый, переведя на меня решительный взгляд. – У него нет выбора.
Я задумалась, постепенно приводя в порядок мысли. Может быть, слова Джеймса имели смысл. Орден Феникса. Что-то смутное и расплывчатое, но уже начинающее прорабатывать сопротивление. Что представляет собой этот Орден Феникса? Для чего конкретно он был создан? Если мистер и миссис Поттер написали об этом, значит, это важно. А еще это означает, что родители Джеймса будто бы знали, что вскоре их сын может остаться один. От этих рассуждений появилось еще больше вопросов, и я надеялась, что со временем мы найдем ответы на них. Надежда – все, что у нас теперь было.
