Глава 9Рёхей почти не изменился за эти десять лет. Или, возможно, так казалось Тсуне — Ёж регулярно мотался к другу и показывал ему фотографии. Сасагава был из тех, кто всегда двигается дальше — после Италии он забросил бокс, поступил в медицинский университет в Токио, а потом вернулся в Намимори и открыл собственную клинику. Одновременно со всем этим Кенгуру счастливо женился на Куракава Хане, после чего они успели породить троих детей и стать невероятно счастливыми.
Но сейчас перед Тсуной стоял его Кенгуру — собранный, серьёзный, смотрящий на мир через снайперский прицел. Такой, каким его сделал Реборн. Таким, какими они все могли бы быть.
— Сасагава, я чертовски рад тебя видеть.
Кенгуру широко улыбнулся в ответ.
— Экстремально аналогично, Босс. Старая гвардия снова в деле.
Ёж объяснял другу, в чём дело, уже по дороге в морг — они и так потеряли слишком много времени. Не то, чтобы это имело значение, но им надо возвращаться в Муроран, так что чем раньше они осмотрят труп, тем лучше.
С Кенгуру их пустили без проблем — куча проблем решается, когда с тобой идёт именитый и квалифицированный врач. Им даже позволили остаться наедине с телом — дело ясное, ограбление с изнасилованием, а в морг уже привезли новый труп.
Девушку уже вскрыли — она лежала с закрытыми глазами, и её короткие чёрные волосы едва доставали до плеч. В какой-то степени красивая, конечно, но на самом деле ничем не примечательная — Савада вытащил лист с фотороботами, составленный Телёнком, и тихо хмыкнул.
— Ну здравствуй, Блюбелл.
Кенгуру уже натянул перчатки и принялся за работу — заглянул в стеклянные глаза, прошёлся пальцами по швам, принюхался к следам ранений. Сасагава работал идеально, как по учебнику — он должен был стать их персональным хирургом, и в своё время Реборн пристроил бывшего боксёра в ученики к лучшему криминальному врачу Италии.
— Думаю, это она. Возраст около тридцати, китаянка, раньше состояла в синдикате. Татуировка сведена идеально, конечно, но знающий врач всё равно отличит. Убита либо якудза, либо кем-то нашим. Видишь, Босс? Удары чистые, профессиональные, как бы под небрежность. Грабитель, не учившийся работать с ножом, не сможет так ударить, но кто-то очень хотел, чтобы мы именно так и думали.
Тсуна посмотрел. Хибари тоже оторвался от созерцания потолка. Труп как труп, ничего необычного — но они и не врачи, чтобы разбираться наверняка.
— Китаянка, значит?
Хибари подошёл поближе, а потом небрежно набросил простыню на мёртвую ищейку. Тсуна вытащил сигарету, испытывая дикое желание зажать её губами и курить — так, чтобы ничего не мешало вытащить пистолеты. Когда-то он научился стрелять именно так — после того, как вытерпел тушение окурков о свою шею, когда Реборн решил отучить его от вредной привычки.
— Получается, что так. Думаю, она сделала несколько пластических операций и отбелила кожу — иначе не могла бы маскироваться и носить грим.
— Так и есть. Шрамов от операций не видно, но кожа слишком натянута в районе подбородка и висит у висков.
Кенгуру на секунду отвлёкся от результатов экспертизы и показал на своём лице, что именно изменила Блюбелл.
— Мускулатура развитая, тело очень гибкое. На руках есть остатки от сведённых армейских мозолей и я могу сказать о минимум пяти попаданий из огнестрела, которые зашивали мои сицилийские подпольные друзья. Это ищейка, Босс. Кто-то из высшего эшелона, даже если она не из Джессовских Погребальных Венков.
Тсуна помотал головой, осторожно осматривая уже окоченевшие пальцы.
— Нет, она одна из приближённых Бьякурана. Ищейка, приманка, которая должна была демонстративно побежать, когда Реборн явится за документами. Судя по результату, выбор неудачный. Ёж, как думаешь, она смогла бы ускользнуть?
Хибари оскалился и слегка закатил глаза, удивительным образом теряя человеческий облик. Тсуна всегда восхищался этой способностью пугать за секунду — тщательно натренированной и абсолютно великолепной. Единственная черта Ежа, для создания которой Реборну не пришлось прикладывать никаких усилий — телохранитель и палач всегда был воплощением жестокости, которую требовалось немного причесать. Именно поэтому он и был настолько пугающим, наверное — там, где остальным пришлось наращивать жестокую маску, от Хибари Кёи требовалось просто показать себя настоящего.
А вот Кенгуру, кажется, был не в восторге — он вздрогнул и немного отшатнулся от того, кого называл своим другом. Видимо, отвык за десять лет, как бы не храбрился и не пытался стать тем-самым-Кенгуру. Это хорошо, наверное. Лучше, чем то, что для Тсуны жестокость и ненависть Ежа были такими же естественными и нормальными, как море за окном.
— Значит, первая из трёх. Что будем делать?
Ярость всё ещё клокотала где-то внутри, но её уже сменили логика, ум и холодный расчёт. Если это игра против них, то противник этого и ждёт — злости, волнения, решительных действий. Осталось двое, время поджимает, а за спиной многозначительно дышит новый Реборн — новый охотник призывно трясёт ружьём и предлагает начать гонку на опережение. Или он не подозревает, что Реборн не занимается Джессо лично? Думает, что он один, и предупреждает не Тсуну, а других Венков? Или всё же месть лично ему, Наследнику, который начал действовать спустя столько лет?
Тсуна плюнул на всё и закурил сигарету — судя по копоти, патологоанатом регулярно нарушал правила пожарной безопасности на рабочем месте. Курить хотелось адски, а они и так сделали несколько рисковых ходов и подставились по нескольким фронтам, так что один штраф ни на что не повлияет. И в этот раз, когда он был Рыбой, Хибари промолчал и даже бровью не повёл.
— Ничего. Если это провокация, то она неудачная, если Венки поддерживают связь, то они глупцы. К тому же, Реборн попросил меня найти документы, а не разбираться с Джессо, врагами Джессо или с кем бы то ни было. Так что приоритет прежний — найти двух других. Если кто-то появится, мы устраним его, но я не собираюсь тратить время и гоняться за призраками.
Кенгуру плотоядно усмехнулся, вспоминая, что когда-то и он умел пугать своим видом. Они все умели, на самом деле — просто у некоторых получалось лучше, чем у остальных.
— Значит, мы усложняем правила до предела и работаем вслепую? Как и ожидалось, Босс — идеальное триумфальное возвращение.
Савада замер, и мир замер вместе с ним. Окрасился в красноватые тона, немного размылся по краям и затих, как затихал всегда, когда Реборн топил его в ведре с водой. Его любимая «тренировка воли» — избить, связать и топить, пока лёгкие не начнут разрываться от боли, а горло сжимать в тиски. Потом ровно четыре секунды — выдохнуть, вдохнуть и снова вниз, снова до предобморочного состояния, и так пока не надоест. Реборну, разумеется — не ему.
Сигарета приятно приминала губы, а уши отдыхали в звенящей тишине. Кенгуру притих и немного съёжился, а Ёж счастливо улыбался, тщательно скрывая беспокойство — он совершенно не хотел нападать на одного из своих друзей.
— Я не собираюсь возвращаться. Я не собирался туда приходить и не собираюсь унижаться, доказывая, что не верблюд. Мы занимаемся этим только потому, что меня попросил Реборн, и мы снова разбежимся, когда это закончится.
Видимо, сегодня день воспоминаний по былому. По крайней мере, Тсуна не планировать больше «включать Босса». Никогда.
