Глава 10 - Портрет ДамблдораКабинет Дамблдора был таким же, как и при жизни его последнего хозяина - просторная круглая комната. Отовсюду то и дело доносились всякие загадочные шорохи. На высоких столиках с тонкими ножками стояли разнообразные серебряные приборы, они вращались и фыркали паром. Стены были увешаны изображениями директоров и директрис прошлых лет, все они дружно посапывали в креслах за рамками своих портретов. В комнате находился также огромный письменный стол с ножками в форме звериных лап, а над столом, на полке, восседала поношенная, залатанная Сортировочная шляпа.
Гарри подошел к опустевшему насесту, на котором раньше сидел феникс Фоукс, и задумчиво тронул его кончиками пальцев. Ему стало необычайно грустно.
- Гарри!
Мальчик вздрогнул и с замиранием сердца обернулся на знакомый голос. Сейчас он взглянет на кресло, стоявшее за письменным столом, а в нём будет сидеть директор, живой и невредимый. Но за столом никто не сидел. А голос Дамблдора исходил от портрета, висевшего на стене.
Гарри разочарованно подошел поближе. Изображение Дамблдора было таким родным и знакомым, что мальчик ощутил укол в области сердца. Высокий, худой директор с ниспадавшими ниже пояса белыми волосами и бородой, крупным носом, похожим на клюв ястреба, на который нацеплены очки с линзами в виде полумесяцев.
- Здравствуйте, профессор, - пробормотал Гарри.
Дамблдор на портрете улыбнулся.
- Здравствуй, Гарри. Я понимаю, что тебе трудно разговаривать со мной.
- Дамблдор! Не разговаривайте с ним! – крикнул портрет Финеаса Найджелуса, висевший на противоположной стене. – Ваша задача помогать новому директору, а не беседовать с учениками.
Остальные портреты бывших директоров Хогвартса загалдели. Гарри растеряно огляделся.
- Он прав, Дамблдор! – выкрикнула какая-то старушка со строгим взглядом. – Вы не можете вести себя как директор. Вы не он!
Дамблдор спокойно молчал. Когда портреты замолкли, он опять обратился к Гарри:
- Так вот. Я хотел сказать тебе следующее…
- Даже после смерти не может держаться правил, - с неодобрением проворчал Финеас.
Дамблдор проигнорировал его. - Профессор МакГонагалл уже сказала тебе, что мое завещание было вскрыто.
Гарри судорожно сглотнул и закивал.
- Может быть, ты удивлен тем, что это произошло лишь сейчас. Тебе неизвестно, что завещание волшебника распечатывается и зачитывается лишь полгода после его кончины, - с легкой улыбкой пояснил Дамблдор, будто бы беседовал о совершенно обыденных вещах. Впрочем, как понимал Гарри, именно так бывший директор и воспринимал это. Если портрет, конечно, способен что-либо воспринимать…
- Профессор МакГонагалл могла бы поведать мою последнюю волю, но я хотел передать тебе это сам. Лично, если можно так сказать.
Один из портретов других глав Хогвартса недовольно хмыкнул. Гарри не заметил, кто именно. Да его это и мало волновало, всё внимание мальчика принадлежало изображенному на полотне Дамблдору.
- На письменном столе стоит деревянная шкатулка, Гарри. Открой её. В ней ты найдешь то, что предназначено тебе.
Мальчик взволнованно подошел к столу и осторожно приоткрыл крышку простой деревянной шкатулку, высотой чуть меньше фута. Внутри он увидел дымчатое содержимое некой чаши. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он смотрит в пустой Омут Памяти.
- Но… я… - пробормотал Гарри, переводя взгляд на нарисованные голубые глаза директора, за нарисованными полумесяцами очков.
- Он твой, мой мальчик, - мягко произнес Дамблдор. И добавил: - На третьей полке слева, за стопкой книг по алхимии, ты найдешь коробочку с сосудами. В них хранятся воспоминания. Мои собственные и других людей. Некоторые окажутся полезными для тебя, другие тебе ничего не дадут. Ты сам разберешься, что к чему.
- Но… профессор, - растерянно начал Гарри.
- Гарри, ты взрослый человек, - улыбнулся портрет. – Ты прекрасно со всем справишься. Я никогда не сомневался в тебе.
- Профессор, мне нужна Ваша помощь, - сказал Гарри, чувствуя, что сам он ничего не сможет. – Как я смогу..?
- Нет, Гарри, ты во мне не нуждаешься. Да я и не мог бы тебе помочь, - ответил Дамблдор. – Меня здесь больше нет. Мои дорогие предшественники, – маг обвел рукой помещение, указывая на портреты, с интересом наблюдавшие за их разговором, – совершенно правы. Дела живых принадлежат лишь живым.
- Но Вы же здесь!
- Нет, Гарри, здесь лишь мое изображение.
- А где же Вы?
Маг лишь пожал плечами и улыбнулся.
Гарри расстроено уставился на него. Дамблдор жестом указал ему на стеллаж.
Мальчик медленно побрел к нему и, отодвинув книги, достал старенькую, потрепанную коробочку. Не заглядывая в нее, он сунул ее во внутренний карман мантии, и вернулся к портрету. Изображенный на нем чародей задумчиво глядел на него.
- Я наделся, что ты придешь раньше, - без тени упрека произнес, наконец, Дамблдор.
- Я… - виновато начал Гарри и смущенно замолчал. Он не мог сказать, что ему не хотелось заходить в опустевший кабинет, что он просто позабыл о том, что портрет погибшего директора висел на стене, и с ним можно было поговорить. Гарри неловко опустил глаза. Мальчик чувствовал себя странно, разговаривая с портретом человека, которого он привык видеть воплоти. От этого становилось только хуже. Изображение Дамблдора, казалось, наглядно говорило о том, что этот великий волшебник покинул этот мир. Умер, погиб, ушел, как и многие члены Ордена Феникса, как Сириус, как Седрик, как родители Гарри.
Мальчик оглянулся на остальные портреты, и неожиданно осознал, что и на них изображены давно умершие люди. Ему вдруг почудилось, что он оказался на страницах иллюстрированного ИНН. От этого становилось жутко и смертельно грустно.
Гарри почувствовал необычайную тяжесть на сердце. Неужели он теперь всегда будет ощущать эту боль? Ему казалось, что да. Это переживание напоминало приближение дементоров. Но мальчик знал, что этих существ рядом не было, была только безмерная тоска в душе.
Гарри посмотрел на грустно улыбавшееся лицо ненастоящего Дамблдора и вдруг расплакался. До чего же всё было печально и безысходно.
- Гарри, неужели ты до сих пор не понял? – спросил Дамблдор, сочувственно глядя на заливавшегося слезами гриффиндорца. – Смерть, как ее обычно определяют, не оценка смертности ведьмы или мага. Напротив, - это портал, который ведет к воссоединению с друзьями по ту сторону Занавеса.
Гарри вздрогнул, услышав последнее слово. Ему живо представился Сириус, исчезающий за Занавесом Смерти. Непрошенные слезы хлынули сильнее. И Гарри почувствовал себя беспомощным, маленьким ребенком. Какая разница, что ему уже семнадцать? Какая разница, что он совершеннолетний? Если в душе он оставался ребенком, которого взрослые оставили одного. Слова Люпина и его собственные темные мысли всплыли в памяти. Все умирали, все покидали его. И он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.
- Гарри, - тихо произнес бывший директор. При звуке этого голоса мальчику пришли на ум слова Дамблдора: «Я никогда не сомневался в тебе». От этого стало легче. Он всхлипнул и вытер глаза тыльной стороной руки.
- На твоем месте, я бы побеседовал с профессором Льюис, - мягко посоветовал Дамблдор. – Нам повезло, что она вновь преподает.
- Еще бы, - ни с того ни с сего бросил Финеас Найджелус. – Сам же советовал МакГонагалл взять ее на работу.
Портрет Дамблдора вновь проигнорировал его замечание. – Думаю, тебе пора, Гарри.
Мальчик кивнул, взял со стола Омут Памяти и направился к двери.
- Профессор, - обернулся он. – А можно мне приходить и беседовать с Вами?
Портреты на стенах отрицательно зашумели. А Дамблдор улыбнулся.
- Можно, Гарри, но боюсь, тебе это мало чего даст.
Гарри растеряно улыбнулся в ответ и, попрощавшись, покинул кабинет директора.
