Глава 10Первое, что делает Лунатик, как только Тэд разрешает ему вставать — тащит меня в магловский банк. А вернувшись домой, звонит Петунии. Понятия не имею, что он ей наговорил, но при следующем моём появлении в Литтл-Уингинге она даже не вспоминает о задержке с переводом. Честное слово, на месте Крауча, который сейчас возглавляет Департамент по Международным Связям, Рем принёс бы гораздо больше пользы!
Тему случившегося в Министерстве мы затрагиваем только один раз, когда я вижу на руках у Лунатика такие же чёрные кожаные браслеты, как у хозяйки лавки на Тистл-стрит. Шрамы от серебра ничем не выводятся...
— Рем, эта Джулия — она тоже...
— Да, — он не даёт мне даже закончить вопрос. — Уже пятнадцать лет. Потрясающая женщина и гений зельеварения, мы все её разработками лечимся. Говорят, Слагхорн уже давно на пенсию просился, и, если бы не это несчастье, она бы нас с тобой учила.
Больше мы к этому не возвращаемся. Как и предсказывал Тэд, Лунатику ничего не удаётся добиться по закону — если бы что-то получилось, он бы мне сказал. А я теперь знаю имена его палачей. Джереми Сельвин, Бэзил Картрайт и Каспар Крауч. Похоже, в семейке Краучей садизм наследственный, Барти Крауч-младший и его троюродный брат Джереми явно из одного теста. Я не понимаю, как к ним подступиться, ударить побольнее. Пока. Когда-нибудь они своё получат. За полтора с лишним года, прошедшие после убийства Лили и Джеймса, я очень хорошо выучил цену старой магловской поговорке «месть — это блюдо, которое подают холодным».
Во второй половине июня Рем чувствует себя уже достаточно хорошо, чтобы вернуться к работе. После очередного задания мы отправляемся в «Дырявый Котёл». Пятница, вечер — в пабе столько народу, что яблоку негде упасть. Оглядываясь в поисках свободного места, я вижу знакомое лицо — за столиком в углу сидит Мэри МакДональд. Последний раз мы с ней виделись на похоронах в Годриковой Лощине. Она изменилась — сделала стрижку, похудела, черты лица стали резче... Это ей даже идёт, в школе она была полновата. Но мне не нравится, что стоящая перед ней бутылка огневиски наполовину пуста, а несколько выпивох уже бросают на неё недвусмысленные взгляды.
— Нельзя её одну оставлять, — я направляюсь к её столику. — Это что же такая девушка напивается здесь в одиночестве?
— О ж-жизни думает, — ну точно, она вдрызг пьяна, вот и язык уже заплетается.
— Всё так плохо? — Рем садится на единственный свободный стул, а я наколдовываю ещё один для себя.
— Ик! И ещё х-хуже!
Нет, так с ней разговаривать совершенно невозможно. Отрезвляющие Чары мне всегда давались хорошо — Мэри трясёт головой, и взгляд у неё становится осмысленным.
— Так что у тебя стряслось? — спрашивает Лунатик. — Ты же вроде хорошо устроилась, в «Пророке» работаешь...
— Тебе бы так хорошо устроиться! — сердито огрызается она. — С твоей щепетильностью тебя бы через неделю стошнило!
— Почему? — я не понимаю, что может быть настолько противного в журналистской работе. Если ты не Скитер, конечно — с ней-то всё понятно, она, как муха, летает по кучам того самого...
— Бывают же на свете везунчики, которым это непонятно! — Мэри насмешливо ухмыляется. — Я работаю в отделе, который пишет о деятельности Министерства. Попросту говоря, мы должны им жопу лизать до самых гланд. Пока я была мелкой сошкой и кропала маленькие заметки, удавалось выкручиваться. А теперь я повыше летать стала, так и требуют больше. То распиши очередной идиотизм как мудрейшее решение, то какого-нибудь старого хрыча похвали, хотя по сукину сыну давно Азкабан плачет! — в её голосе всё больше злости, она явно говорит о наболевшем. Если не перебивать, то можно узнать кое-что интересное... И стоит поставить заглушку, чтобы за соседними столиками не услышали.
— Так говорят, многое можно между строк написать, главное, чтобы таланта хватило, — я сам не знаю, чего больше хочу — поднять ей настроение или поддеть, чтобы услышать ещё что-нибудь.
— А посмотрим, хватит ли у меня, — неожиданно миролюбиво отзывается Мэри, рассматривая золотистые искорки в стакане огневиски. — Задание у меня сейчас как раз для такой проверки... Написать про комиссию по регистрации оборотней. Даже материал для иллюстрации подкинули, закрытое дело... Живёт тётка, торгует зельями... не только разрешёнными. А ещё контрабандой ингредиентов подрабатывает. Свидетелей нет, тётка на допросах молчит, а Сыворотка Правды на оборотней не действует. И обыски результатов не дают, на вид лавка как лавка, я там была. Просят прозрачно намекнуть, что комиссии не хватает полномочий для эффективных расследований. Вот если я...
Конец фразы я уже не слышу. Перед глазами красная пелена...
— Дополнительные полномочия им, сукам?! Когда они уже пытки применяют?!
— Сириус! — Лунатик хватает меня за запястье.
Из-под задравшегося рукава его рубашки выглядывает полоска чёрной кожи — и Мэри этого достаточно, чтобы сложить два и два. В школе у них с Ремом был роман, его секрет она знает. Губы у неё сжимаются в узкую, почти незаметную щёлку, а голубые глаза от ярости становятся почти фиолетовыми.
— Паскуды! Тебя тоже? С меня хватит, я им устрою весёлую жизнь!
— Ты что задумала? — вскидывается Рем.
— Через месяц ежегодная пресс-конференция Министерства. Там сидят все большие шишки, приезжают иностранные журналисты... Задам прямой вопрос Амелии Боунс — разрешила ли её контора применение пыток. Скажу, что мне сова на хвосте принесла, журналистские источники. После публичного скандала им придётся хоть что-то сделать!
— С ума сошла? Не смей! Это болото тебя засосёт — пискнуть не успеешь!
— А ты что предлагаешь? Действовать по закону? Тебе нравится утираться? А не боишься, что однажды они с кем-нибудь перестараются?!
— Мэри, это опасно!
Она морщит нос и презрительно фыркает.
— Я гриффиндорка, а не муха навозная! Дело того стоит, я должна хотя бы попробовать. По крайней мере, не буду чувствовать себя потаскухой.
Рем внимательно смотрит на неё.
— Если ты влезаешь в такие игры, то одну я тебя не оставлю. Ты не боец, кому-то надо будет прикрывать тебя.
— И этим мы займёмся вдвоём, — вот она, возможность отомстить. Публичный скандал. — Я тоже гриффиндорец, а не жук навозный.
— Вот и договорились, — Мэри хищно улыбается. — И на вашем месте, мальчики, я бы подумала, как собственную задницу прикрыть. Вычислить мой источник будет проще, чем Люмос сказать. А ты, Сириус, в курсе, что про тебя болтают в Министерстве?
Настроение окончательно портится. Ещё бы мне быть не в курсе! Как правило, я просто не обращаю внимания на шепоток за спиной, что раз Блэк — значит, Пожиратель, который разгуливает на свободе только по недосмотру Министерства. Но иногда пробивает, как прошлой осенью — когда в Гильдии мне пришлось работать в группе, я пропустил удар с этой стороны. «К тебе есть вопрос. Мы о гибели Поттеров знаем больше, чем рассказывалось широкой публике — ты действительно не был их Хранителем?» И не на всякий случай годится данный тогда ответ — рухнувшая с потолка люстра и вызов на дуэль, брошенный человеку, которому я пока на один мизинец. Левый. Сложись всё по-другому в тот Хеллоуин, я бы не оправдался. Да и не захотел бы, наверное.
— Знаю. И сейчас собираюсь соответствовать репутации. Только рядом с тобой светиться не стоит. Так что для обсуждения наших дальнейших планов предлагаю пойти отсюда в более укромное место.
— К тебе или ко мне? — интересуется Мэри.
— Ко мне. И не домой. Тебе после скандала на конференции надо будет отсидеться где-нибудь. А у меня есть где.
— Дом в Уэльсе? — спрашивает Рем.
— Ну да. Про него только мы с тобой знаем. Дядя, кажется, каким-то образом умудрился его даже не зарегистрировать — во всяком случае, переоформлять право собственности на себя мне не пришлось.
— Тогда пошли, — я снимаю заглушку, и Мэри направляется к стойке, чтобы расплатиться.
— Э-э... Лунатик, а ты не можешь её сам туда отвести? Мне надо домой заскочить, живность накормить.
— Тогда давай мы тебя здесь подождём.
— Не стоит. В том, что мы поболтали и разбежались, ничего особенного нет. А если я уйду и потом вернусь, это будет подозрительно. Я задержусь-то всего минут на пять-десять.
— Ладно, уговорил.
Если я уезжаю на несколько дней, то ставлю над кормушками Низзи и Мунина коробки с кормом и настраиваю заклинание так, чтобы в нужное время хвостатые получили свою порцию. Но сегодня я планировал появиться дома вовремя, а не накормленная вовремя Немезида превращается в тигра. Вот и сейчас, стоит мне переступить порог, раздаётся раздражённое мяукание, которое я уже понимаю даже в человеческом облике — хозяин свинья, потому что пропадал где-то три дня, а сегодня посмел на целых пятнадцать минут задержать ужин.
— Сама такая, — я пристально смотрю в немигающие жёлтые глаза. — Не нравится, иди сама себе на еду зарабатывай. Или мышей лови.
Достав пакет с кормом, я отмеряю нужную порцию и насыпаю в миску. Обычно Низзи, радостно мурча, сразу же подбегает к ней, но сейчас у меня за спиной тихо. И обернувшись, я понимаю почему — она залезла на стол и схватила палочку, которую я туда положил.
— Низзи! Нельзя! Брось немедленно!
Взмахнув хвостом, она взлетает на открытую форточку и спрыгивает во двор. Я выхожу за ней и вижу, что эта хулиганка залезла на верхушку высокого клёна, а палочка лежит в развилке между ветвями. Сучья у него тонкие, мой вес они не выдержат. Пора обзаводиться запасной палочкой для таких случаев... А сейчас надо как-то добыть эту. Я превращаюсь.
«Низзи, отдай палочку!»
«Залезь и возьми!»
«Издеваешься? Собаки по деревьям не лазают!»
«А я добычу не отдаю».
«Прекрати сейчас же! Мне идти надо!»
«А я не хочу. Мне скучно!»
После нескольких минут такой перебранки я понимаю, что добром от неё ничего не добьюсь.
«Низзи, мне Мунина позвать?»
Угроза действует, угрюмого ворона она боится до смерти после того как он выдрал ей клок шерсти за попытку стащить еду из его кормушки. Лёгкое движение лапой — и палочка сваливается к подножию дерева.
Аппарировав в Уэльс, я с удивлением вижу, что Рем и Мэри сидят на бревне на опушке леса.
— Ну наконец-то! Что за шутки? — с лёгким раздражением говорит Мэри.
— Какие шутки?
— Она не видит дом, — отвечает Рем. — Я вижу, но не могу её провести. Что ты тут намудрил с защитой?
— Да ничего особенного вроде... Чертовщина какая-то. Пошли, — я беру её за руку.
Сделав пару шагов, Мэри останавливается.
— Ой. Вот теперь вижу.
— Тогда заходи, — Лунатик отпирает дверь.
— И чувствуй себя как дома, — я делаю приглашающий жест.
Запусти женщину в кухню, она сразу начнёт хозяйничать. Это у них, наверное, на уровне инстинкта. Пока я разжигаю камин, она безошибочно находит шкафчик, в котором лежат чайник и заварка. Через пять минут становится уютно — тепло растворяет сырость заброшенного дома, о котором забыли на несколько месяцев, а Мэри наливает чай, подставив широкую, почти мужскую ладонь под донышко чайника. Вот так же мы собирались в Годриковой Лощине до рождения Гарри... На мгновение кажется, что вот-вот откроется дверь и войдёт Джеймс, бережно поддерживая под руку беременную жену. Но Мэри начинает говорить, и хрупкий мираж осыпается, как снег с ветки.
— Ну и что это было? И что будет в следующий раз — я опять не смогу сюда попасть без тебя?
— Разберёмся, — говорит Рем. — Сириус, какие на доме защитные чары, что могло дать такой эффект?
— Да обычные — антиаппарационные, маглоотталкивающие и... Мерлинову матушку! Этого не может быть!
— Чего?
— Мы с Джеймсом применили здесь Заклятие Доверия. Но его действие должно было прекратиться после смерти Хранителя... Мы ведь поэтому решили, что безопаснее выбрать Питера, а не меня!
— Ты уверен?
— Дамблдор сказал... хотя... он говорил, что не знает точно, не написано нигде...
— Значит, он ошибся. Если вы использовали Заклятие Доверия, то это оно и есть. Видимо, после гибели Джеймса Хранителем стал ты.
— Похоже на то...
— Не просто похоже, а всё сходится. Мэри не видела дом, пока ты не показал. Я видел, потому что был здесь с тобой на Рождество. А её провести не мог, потому что я не Хранитель.
— Тогда о лучшем и мечтать нельзя! На этот раз Хранитель я... — я выучил этот урок. Защищать надо — закрыв собой. Только так.
— Эй! — возмущённо перебивает Мэри. — Тут не все такие умные, как вы! Что такое Заклятие Доверия?
Я коротко рассказываю ей о Фиделиусе, и у неё загораются глаза.
— Класс! Защита действительно лучше некуда. Теперь подумаем, что и как мы будем делать. Сначала после конференции мне надо как можно быстрее слинять из Министерства.
— Сама справишься?
— Да. Сяду на хвост кому-нибудь из коллег. А вот что дальше...
— А дальше надо будет придумать для них какое-нибудь развлечение, чтобы им стало не до тебя. В смысле, членам комиссии, — если бы ещё знать как...
— Есть идеи,?
— Нет. Я пробовал найти зацепку, но пока глухо. Ты можешь раздобыть досье на всех троих? Факты светской жизни, а главное — всякие слухи и сплетни.
— Могу, конечно, — Мэри пожимает плечами и отхлёбывает чай — мадам Блэк, увидев, как она держит чашку, непременно разразилась бы речью о том, почему грязнокровок нельзя и близко подпускать к волшебникам. — Мне нужно три дня.
— Хорошо, тогда встретимся здесь же и обсудим.
— Без меня, — Лунатик отводит глаза. — Расскажете потом, что придумали.
Через три дня полнолуние. Июньское прошло не так тяжело, как опасался Тэд, лечение сделало своё дело, но день до и день после Рем еле ползал, держась за стенку. А цвет лица у него был — как обёрточная бумага в дешёвой магловской лавке. И это не на один месяц, если не год...
Пока Мэри собирает информацию, я внимательно изучаю старые номера «Пророка» — хочу понять, что она из себя представляет как журналист. Впечатляет. Накануне нашей встречи выходит та самая статья, о которой Мэри говорила в «Дырявом Котле». На первый взгляд — официозная демагогия, но окончание убойное, если понимать, что к чему. «Наша недавняя история убедительно доказывает, что в отдельных случаях жёсткие меры могут быть оправданы необходимостью. Конечно, Фенрир Грейбек и Тот-Кого-Нельзя-Называть — фигуры несопоставимые, но на сегодняшний день проблема оборотней — одна из самых острых для магического сообщества. Все мы помним, насколько быстро и эффективно удалось устранить угрозу, исходившую от Пожирателей Смерти, когда Департамент по Законодательств получил широкие дополнительные полномочия». Противно, конечно, говорить правду почти неуловимыми намёками, понятными только думающим и знающим людям...
Заброшенный дом словно бы радуется, что о нём снова вспомнили люди. В прошлый раз никто из нас не вытирал пыль с зеркала, а сейчас оно сияет, как только что начищенное, и выцветший ковёр в коридоре снова играет яркими красками. Мэри поправляет причёску, проходит на кухню и выкладывает на стол пакет со сладостями из «Медового Герцогства». Лили страшно завидовала её способности есть конфеты фунтами и не полнеть.
— Почитал твои статьи.
— И как?
— На мой непросвещённый взгляд хороши. Но если с тобой поговорить, то складывается впечатление, что их другой человек пишет.
Она смущённо улыбается.
— Говорить чисто и правильно я тоже умею. Но детские привычки живучи, когда меня начинает заносить, сразу домашнее воспитание вылезает. Я же из очень простой семьи, мать официантка в портовом кафе, отец матрос... Слышал бы ты, как у нас дома разговаривают!
— Где же ты так писать научилась?
— А это спасибо покойной профессору Ведисон.
— Преподавательнице Прорицаний?
— Я понимаю, блистательные отличники считали Прорицания ерундой для девчонок, — она усмехается. — Но профессор была очень умной женщиной. Она прекрасно понимала, что с даром предсказателя надо родиться и контролировать его невозможно. Поэтому программу она нам давала по минимуму, а всерьёз учила тому, что у маглов называется «прогнозированием» — психология, сбор информации и её анализ... И при проверке эссе обращала внимание на язык, стиль и грамотность. Ладно, хватит болтать, давай к делу. Помимо того, что я накопала, есть ещё свежие новости — вчера объявлено о помолвке между Джереми Сельвином и Полиной Картрайт. Она родная сестра этого Бэзила.
Кажется, вот оно... Насколько я помню, Картрайты только-только дотянули до минимальных критериев чистокровности, семь поколений. Зато сейфы в Гринготтсе ломятся от золота, ведущие производители гоночных мётел в Европе — это серьёзный бизнес. А у Сельвинов в последние несколько лет начались большие проблемы с деньгами. Хорошая сделка. И на этом можно сыграть.
— Извини, заставил тебя лишнюю работу делать. Нам хватит одной этой помолвки.
— Считаешь, это крючок, на который можно подцепить всех троих? — Мэри делает особое ударение на последнем слове. — Каким образом?
— Ты понимаешь, насколько этот брак важен для обеих сторон?
— Более или менее. Сельвины почти разорены, а Картрайты не из старинных семей, но очень хотят в этот круг войти.
— Верно. А в этом кругу вольное поведение обручённой девушки позорит весь клан. И учти, что Сельвины на традициях и чистоте крови помешаны ещё хуже, чем моя семейка. С тех пор как директором стал Дамблдор, всех Сельвинов отправляли учиться в Дурмштранг. А Картрайтам придётся играть по их правилам.
— То есть, скандал затрагивает всех — один жених, второй брат невесты, а третий дед жениха?
— Да.
— Ты хорошо устроился, — она улыбается, — будешь совмещать приятное с полезным.
— Это смотря какая девушка...
— На мой взгляд очень даже симпатичная.
— Посмотрим. Тогда мне нужно досье и на неё — где бывает, чем увлекается.
— Это я тебе до завтра сделаю. Сегодня вечером иду на день рождения к коллеге из «Ведьмовского Еженедельника».
— Тогда до завтра.
После её ухода я внимательно читаю материалы, которые она принесла. Да, другого варианта, чтобы отвлечь от неё всех троих, нет. А в составленном плане есть один большой изъян — он очень не понравится Лунатику. И, боюсь, объяснить ему, что так надо, будет сложнее, чем очаровать девицу.
