Растущая лунаПарсифаль стремительно зашагал вперед, так что мальчики с трудом поспевали за ним. Сэр Гунтер вышел навстречу.
— Парсифаль! Наконец ты здесь. Мне удалось собрать всех, кто связан со мной родством или дружбой. Сегодня на рассвете прибыл брат со своим сыном, нет только сэра Годрика и сэра Салазара.
— Что же, они явятся. Хотя бы в этом я уверен.
Они вошли в дом, а ребята незаметно прошли за ними. После взаимных приветствий хозяин дома сказал:
— Время не терпит, но мы дождемся рыцарей Годрика и Салазара.
Собравшиеся негромко переговаривались между собой. За окном послышалось хлопанье крыльев; на карниз опустилась сова и постучала клювом в стекло.
— Седрик, вот и ты!
Парсифаль поспешил открыть окно и сова влетела в комнату. Однако, прочтя про себя принесенное ей письмо, Парсифаль помрачнел:
— Увы, сэр Ауреус Малфуа и его вассалы не присоединятся к нам, он покидает Британию.
— Нормандцы не захотели воевать с нормандцами. Они наверняка заодно – с горечью сказал сэр Гунтер.
— Постойте, — возразил Парсифаль, — еще рано утверждаться в подозрениях.
— Возможно.
Эрик и Джеймс устроились на покрытом ковром ларе у самой двери. Вскоре на пороге залы показались Годрик и Салазар. Сэр Гунтер пргласил всех занять места, а сам сел, как и накануне, во главе стола; на мальчиков никто, казалось, не обратил внимания. Джеймс с любопытством рассматривал гостей и осторожно, едва слышным шепотом, спрашивал у Эрика их имена. Двое сидевших справа от сэра Гунтера были похожи на него лицом и сходно одеты — это были его младший брат Хаген со своим сыном Ингремом. За ними сидели двое братьев — Кэдоган и Кэрадог Прюитты из Уэльса, а прямо напротив Гунтера — невысокий, худощавый человек с огненно-рыжими волосами, сэр Фланнаган из Ньюри, единственный из рыцарей, облаченный не в мантию, а в доспехи. По левую руку от себя Гунтер посадил сэра Парсифаля, а за ним – Салазара и Годрика. Джеймс заметил, что Годрик, вопреки обыкновению, был мрачен, а Салазар выглядел усталым — он был еще бледнее чем обычно, а под глазами залегли темные круги.
— Правда ли, сэр Парсифаль, что мудрец, прозванный Магистром, поселившийся в горах Скотии, пропал без вести?
— Увы, это, должно быть, так. Он не рассказывал мне все о своих подозрениях и догадках, но мне стало известно, что он послал в Лондон своего помощника, который также исчез – вероятно, выполняя поручение Магистра.
— Сэр Гунтер, — обратился к хозяину старший валлиец, — неужели и вправду появился враг, ведущий на войну с Британией призраков-убийц? По всему острову ползут слухи, но до сих пор никто не объявлял войны.
— Нет, война не будет объявлена. Это сговор против одних только магов. Порождения тьмы нашли себе союзника, который сам, боюсь, не знает, что творит.
— Так они разумны? – удивился сэр Кэдоган.
— Да, – неожиданно, опередив Парсифаля, ответил Салазар.
Все обернулись к нему.
— Прошу извинить меня, я прервал вас.
— А почему вы уверены в этом? – спросил его Фланнаган, словно не услышав последних слов.
— Они собираются все вместе и движутся на север. Я был в Лондоне и говорил с де Гонтом.
— Как! – вскричал Годрик.
— Постойте, Годрик, – Гунтер, нахмурясь, смотрел на Салазара.
— Я не знаю ничего о его целях и не в сговоре с ним. Но мне известен способ, как остановить... дементоров.
Когда он произнес это слово, рыцари недоуменно переглянулись и разом заговорили. В общем хоре потонули слова Годрика:
— Если это совет де Гонта, то он немногого стоит!
— Нет, это не его совет, – ответил ему Салазар, слегка приподнимая подбородок. — Со времен, когда мои предки жили в Испании, в нашей семье сохранилось немало знаний, восходящих к волшебству Магриба. — тут остальные тоже стали прислушиваться к его словам. — Существует заклятье, отгоняющее злых духов, не дающее над ними власти, но запрещающее покидать означенные границы. Оно не действует вечно, но должно обновляться потомками наложившего его.
В зале повисла тишина. Вдруг Фланнаган тихо рассмеялся и сказал:
— Да где же можно запереть столько призраков-убийц? Лондонский Тауэр, говорят, и так полон привидений.
Стоило ирландцу произнести слово „Тауэр”, как Джеймс понял, отчего лицо рыцаря казалось ему таким знакомым: он вспомнил Эшлинг. Салазар промолчал, не обращая внимания на насмешку. Вдруг заговорил Годрик:
— Посреди моря, что на востоке от Британии, находится остров, невидимый для простецов, да и не каждый маг может на него попасть. Когда дементоры напали на Йорк, я подумал, что остров можно использовать как убежище, хотя говорят, что это голая и мрачная скала. Сохранился древний свиток, в котором рассказано, как призвать этот остров, чтобы он появился возле берега — тогда запрещающее заклятье можно наложить на его границы.
— Остров Азкабан! — лицо Салазара посветлело — Неужели его и вправду можно вызвать?!
— Да, но только в полнолуние, в час перед рассветом...
Снова помрачнев, Салазар задумчиво закусил нижнюю губу.
— Господа, полнолуние наступит через три дня, — заметил Кэрадог.
— Через три дня! — Салазар обвел взглядом всех собравшихся. — Из Лондона де Гонт направлялся в порт Гримби. Он и его слуги поехали верхом – возможно, через три дня они будут на месте.
— Так он ведет за собой войско призраков? — спросил молчавший до того Хаген.
— Скорее сам идет за ними, — проворчал Парсифаль.
— Разговор об острове и полнолунии похож на план похода, — воскликнул Кэдоган, — и, клянусь Мерлином, это лучшее, что мне пока пришлось услышать.
— Что скажет сэр Гунтер? — спросил Фланнаган.
— Мы много уже услышали, но не все еще ясно. Как может маг защититься от призрака? Чтобы наложить запрещающее заклятье требуется время.
— От дементоров есть защита — чары
Patronus. — сказал Парсифаль.
— Не оказалось бы, что отряда в девять человек мало.
— Увы, сэр Гунтер, больше собрать не удастся — многие семьи забыли, а то и вовсе утратили навыки волшебства.
— Вот когда приходится пожалеть, что в Британии так мало учителей магии! — понизив голос, сказал Салазару Годрик.
Тот в ответ только кивнул. Пока прочие обсуждали чары он, закинув ногу на ногу и обхватив руками колено, задумчиво смотрел прямо перед собой.
— Итак, — подытожил хозяин, — у нас есть три дня на совет.
В дверях показалась леди Хельга. Увидев ее, сэр Гунтер кивнул, и она подозвала эльфов, которые расставили на столе кубки и наполнили их вином. Заметив ребят, она знаком поманила их за собой.
Они вышли из дома, жмурясь от яркого света. Солнце пригревало и роса уже исчезла, в саду среди цветов вовсю сновали шмели; золотистые одуванчики как маленькие солнца усеяли лужейки между деревьями.. Из-за близкой городской стены и с проходившей невдалеке дороги доносился обыкновенный шум — крики погонщиков и торговцев, стук кузнечного молота, изредка — ржание лошадей, но дом, казалось, окружала особая, невидимая граница. Джеймсу вдруг почудилось, что сад простирается, словно зачарованный лес, на мили вокруг.
— В чем дело? — спросил сестру Эрик.
— Скоро полдень, эльфы подадут гостям завтрак. Я подумала, не мешает и вам поесть, к столу-то вас не пригласят.
Джеймс вспомнил, что они не ели со вчерашнего вечера, да и тот ужин был более чем скромным. В животе заурчало и он, смутившись, отстал. Его обогнала эльфийка Метте с большой корзиной.
Они устроились на полянке, окруженной кустами уже распускавшейся майской розы. В корзине оказались лепешки, мед и кувшин с молоком.
— Мы с Хельгой любим здесь сидеть, — сказал Эрик, — тут можно даже неплохо спрятаться. Линэ говорит, правда, раньше кустов было больше, только я не помню.
— А я помню, — отозвалась Хельга, — был розовый шиповник и алые дамасские розы — их сажала наша мать. А одним летом старуха Вельса срубила все кусты, кроме белых роз. Все предсказывала несчастье, ходила и бормотала: „Белые, только белые розы... белые розы и много крови.” Той осенью старуха-прорицательница ушла жить в лес, а зимой... мать умерла.
Некоторое время они сидели молча, думая каждый о своем. Хельга задумчиво гладила ладонью траву и, не глядя, взяла в руку головку одуванчика, вытянувшегося в тени розового куста.
— Ой! — она неожиданно отпустила цветок и, очнувшись, смущенно смотрела на него. На месте желтой головки покачивался легкий белый шарик, тут же распавшийся от дуновения ветра, который подхватил невесомые пушинки с продолговатыми семенами и, играя, понес их над садом.
Тогда Хельга отослала Метте и обратилась к Эрику:
— Позволь мне послать твою сову с письмом в Нормандию. Я отправила уже двух, а остальные нужны отцу. Ровена неприслала ни строчки с тех пор, как мы расстались — не пойму, что могло случиться.
— Но леди Ровена в Лондоне... — сказал Джеймс.
— Как?! Ты видел ее?
— Да... нет, то есть, ее саму не видел, это был как-бы призрак, серебристая фигура орла, говорившая ее голосом. Я, правда, ни слова не понял.
— Патронус! Но это значит, она и правда в Британии! Постой, а с кем она говорила?
Джеймс засомневался, стоит ли ему рассказывать о виденном у стены Тауера, хотя лгать Хельге не хотел. Тут со стороны дома послышались шаги. Эрик выглянул из-за куста.
— Салазар и Годрик идут сюда! — прошептал он.
Хельга вскочила и пошла навстречу рыцарям, а Джеймс с Эриком поспешили за ней.
— Годрик, Салазар! Правда ли,что Ровена в Британии?!
Салазар без гнева, но пристально посмотрел на Джеймса, и тому показалось, будто волшебник читает его мысли.
— Уже нет, — ответил он.
— Но она ведь была здесь! Но почему не написала мне, я так за нее беспокоюсь!
— Я полагал, она сообщит тебе... о своем будущем замужестве, — Салазар улыбнулся одними губами.
— О чем?! — хором восликнули Хельга и Годрик.
— Возможно, семья Ровены слишком неожиданно объявила помолвку, она смутилась и едва не совершила очень необдуманный поступок. К счастью, прежде она обратилать ко мне за советом.
— К тебе? И какой... совет ты дал ей? — озабоченно спросил Годрик.
— Разумеется, я убедил ее вернуться в Нормандию и во всем подчиниться родителям, как подобает наследнице древней семьи. В тот самый день в Тауэр явился Найджел де Гонт, он ни в коем случае не должен был ее видеть... Кем бы он ни был, он – родственник будущего супруга.
Тон Салазара был почти непринужденным, но, стоя сбоку, Джеймс заметил, как пальцы волшебника побелели, сжимая край плаща.
— Но ведь... — попыталась возразить Хельга.
— Довольно, прошу вас.
— Боюсь, Хельга, мы должны вернуться на совет, — с виноватым видом вмешался Годрик. — Поверь, Ровена в безопасности. Я пошлю к ней свою сову, она еще ни разу не возвращалась без ответа!
— Спасибо.
Оба волшебника вернулись обратно в дом, а Хельга, чтобы не встречатся с ними, торопливо обошла с другой стороны. Джеймс и Эрик остались одни в саду - еще раз проникнуть на совет они не решились. Тут на крыльцо вышла Линэ и, заметив их, подозвала, одновременно подняв с земли две небольшие чурки и превратив их в плетеные корзинки. Мальчикам было поручено сходить в лес за медвежьим луком. Он рос, как пояснил Эрик, в буковом лесу на холме неподалеку от нормандского укрепления.
Буки уже вовсю зеленели, так что в лесу было прохладнее, чем снаружи. Воздух уже на самой опушке напонял густой запах чеснока и, пройдя немного дальше, ребята принялись рвать мясистые, треугольные листья.
— Это еще ничего, — сказал Эрик, весело подкидывая носком ноги прошлогодние листья. — Вот чего терпеть не могу, так это когда нас с сестрой посылают за семенами. Уж лучше грибы искать.
Джеймс вспомнил, как осенью Аспасий учил его собирать семена - колоски надо было срывать резко, чтобы потом не приходилось отрезать солому, а стручки нежного, тонкого как кружево серебристого астрагала, который рос на особой песчаной грядке, собирались аккуратно и бережно. Семена потом сушили и ссыпали в холщовые мешочки, которые завязывали бечевкой и приматывали к ним небольшие свитки пергамента с названием растения и еще какими-то таинственными знаками, которые Джеймсу так и не успели объяснить. Как и любой деревенский мальчишка, Джеймс знал много растений по именам, но Аспасий строго требовал заучить их по-латыни.
— Возьмите меня в другой раз с собой, я бы помог, — ответил он.
Может, он и правда останется в Йорке? Если же сэр Гунтер не позволит, возьмет ли его с собой в странствия Парсифаль? Или придется возвращаться в Грейвуд? Размышляя так, Джеймс, в пол уха слушая Эрика, двигался за ним вглубь леса.
***
Считанные дни до полнолуния прошли во многих заботах. Сэр Гунтер и остальные волшебники часами совещались, потом упражнялись в чарах и устраивали магические поединки. Вечерами все собирались в зале — наступало время рассказов. Пели и песнь о Прюитте Уэльсском. Джеймс с удивлением понял, что часть ее слышал во сне; теперь казалось, что это было очень давно. Дальше в легенде рассказывалось, как на помощь Прюитту прилетел феникс, как он исцелил раны, нанесенные гоблином, как вождь гоблинов был побежден, но его вассал, ведя большой отряд, застал рыцаря врасплох в узком ущелье и жезл Прюитта сломался, отражая смертельное проклятье...
В первый день совета, после трапезы, сэр Гунтер позвал Эрика к себе и Джеймс, оставшись один, пошел бродить по саду. Он дошел до самой ограды и увидел среди зарослей жимолости старый колодец, накрытый огромной каменной крышкой. Возле колодца стоял сэр Парсифаль, что-то рассматривая. Джеймс обрадовался и подошел к нему.
— А, здравствуй, Джеймс! Ты вовремя. Помнишь, я обещал тебе, что ты научишься здесь колдовать. Увы, никто не может сказать, что нас ждет меньше чем через три дня, но начать все же стоит. Давай займемся прямо сейчас, пока у меня есть немного времени, а позже тебя обучит леди Хельга.
— Спасибо, сэр! Но скажите... я ведь смогу вернуться к Магистру?
— Не знаю. – вздохнул Парсифаль. – Я был далеко от Британии, когда все случилось, а потом направился сразу в Лондон, а оттуда — в Йорк.
— Я был в башне, сэр! Там на меня напал... дементор.
— В башне?! Это плохо. Очень плохо... Но не теряй надежды, Магистр — сильнейший маг!
— Сэр, а кто на самом деле, эти дементоры? Призраки?
— Нет, Джеймс. Не знаю, как тебе объяснить — мы и сами толком не знаем, вернее, до сих пор не хотели знать. Это не души, не нашедшие покоя, нет. Греческий ум Аспасия нашел, пожалуй, вернейшее описание. Только не разум они забирают — древние, говоря „разум” имели в виду тот огонь, который делает человека — человеком. Люди могут терять этот огонь, каплю за каплей, и даже не всегда замечать это — а они тут как тут, дементоры...
Джеймсу показалось, что маг забыл о нем и говорит сам с собой, а тот тем временем:
— Потеря души — горький удел, недаром даже просто оказавшись поблизости от этих чудищ мы впадаем в тоску. Проклят тот, кто вступает с ними в сговор, вызывает зло из тьмы в зримом облике. Сами по себе они — почти ничто, а вот злая человеческая воля может наделить их разумом и формой. Прости, — он улыбнулся Джеймсу, — я, похоже, задумался вслух. Тебе же нужно знать, что дементорам можно противостоять, противостоять всем светлым и добрым, что в тебе есть. И даже если они приняли зримую форму, их побеждает заклинание, вызывающее патронуса. К сожалению, ты еще не скоро сможешь им овладеть.
Он хлопнул в ладоши и бодро сказал:
— Давай-ка посмотрим, что у тебя получится с жезлом.
Джеймс вынул жезл и легонько взмахнул — совсем чуть-чуть, чтобы не вышло, как в мастерской Олливандера. Жезл потеплел.
— Прекрасно, ты правильно его держишь. Начнем с чего-нибудь простого. А, знаю!
Он наклонился, разыскивая что-то на земле, шагнул в сторону и поднял небольшое перышко, которое положил на крышку колодца.
— То, что нужно. Ну-ка, повтори за мной:
wingardium leviosa !
—
Wingra... wingardium leviosa! — старательно повторил Джеймс, запоздало взмахивая жезлом, из кончика которого посыпались искры.
— Не торопись, взмах и заклинание — одновременно, взмах — вот так, — Парсифаль сначала плавно описал полукруг, а потом резко опустил жезл. — Это заклинание простое, достаточно правильно произнести и сделать верное движение.
— Сэр, почему я никогда не видел жезла у Магистра?
— Хм, видишь ли, настоящая магия — в понимании сути вещей. Если ты видишь, что они из себя представляют на самом деле, ты можешь как бы уговорить их делать то, что тебе нужно. Жезл влияет на вещи и усиливает действие, но не помогает видеть. Магистр потому стал великим мудрецом, что научился видеть – правда, в этом ему помогал и его амулет. А жезлы он считал баловством, больше орудием варваров, чем инструментом для искусных. Боюсь, придется сказать тебе, что между нами не было согласия в этом. — Он помолчал. — Что же, попробуй еще раз.
Джеймс снова и снова пытался поднять перо — то закрывая глаза, то вглядываясь изо всех сил. Наконец оно скользнуло к краю и сердце мальчика радостно подпрыгнуло, но оказалось, что это было просто дуновение ветра.
К ним подбежал Эрик и сказал, что сэра Парсифаля ждут на совете.
— Ничего, — волшебник добродушно хлопнул Джеймса по плечу, — всему свое время.
До крыльца они дошли все вместе. Там они встретили Фланнагана — он стоял, оперевшись на дверной косяк и жевал травинку, которую выплюнул, как только завидел их. Джеймс сунул жезл за пазуху и на солнце блеснула медная застежка; цепкий взгляд ирландца на миг остановился на ней, но тут же скользнул мимо. Он с легким поклоном пропустил Парсифаля вперед и оба скрылись в доме, а ребята побежали наперегонки в совятню.
Наконец наступила ночь, в которую левый краешек луны сравнялся с правым. Луна то пряталась за быстро бежавшими рваными облаками, то то снова выглядывала, заливая беспокойно дремавшую землю ровным светом. Когда до рассвета оставалось два часа, рыцари собрались в зале; Хельга, Джеймс и Эрик украдкой пробрались к двери — ночью никто из них не спа, но сна и не было ни в одном глазу. На столе стоял один-единственный кубок: небольшая золотая чаша с двумя ручками по бокам. Золото поблескивало в свете свечей, окруживших стол. В зале царила тишина. Наконец сэр Гунтер нарушил молчание:
— Доблестные рыцари, как было решено на совете, этот кубок перенесет нас на болото возле Гримби. Пусть все коснутся кубка по условному знаку.
Magia verum!
Как только он признес эти слова, все как один дотронулись до чаши и зала опустела. Джеймсу стало так жутко, что он не мог двинуться с места, а Хельга прошла к камину и с глубоким вздохом сказала:
— Теперь остается только ждать.
Она рассеянно присела на край скамьи, Эрик сел рядом. Джеймс с чувством мучительной неловкости стоял в дверях — ему хотелось утешить друзей, но он не знал, как. Тишину нарушало только потрескивание горящих свечей и звук шагов на втором этаже — Линэ тоже не спала. Неожиданно снаружи послышался нарастающий шум, словно хлопанье огромных крыльев. Все трое выбежали из дома: в саду было темно, луна бледным пятном зависла над самым горизонтом. Шум то удалялся, то снова нарастал, наконец из-за крыши дома вылетела громадная крылатая тень. Гиппогриф с резких криком приземлился и встал на дыбы, так что всадник чуть ли не кубарем скатился на землю, но тут же вскочил и побежал к дому.
— Ровена!
Волшебница, добежав до крыльца, пошатнулась и упала бы, если бы Хельга не подхватила ее под руки.
— Как? Почему ты здесь?
— Скорее, — едва переведя дыхание сказала Ровена, — я должна... видеть Сала... сэра Гунтера!
Никто не ответил, и она, рассмотрев их испуганные лица, прошептала:
— Они уже там?..
За спиной Джеймса раздался голос Линэ:
— Моргана великая, леди Ровена!
— Идем! — Хельга очнулась и, схватив подругу за руку, повела ее залу. —
Accio calix!
Подлетевший кубок был наполнен вином. Она протянула его Ровене.
— Прошу тебя, пей!
Та послушно сделала глоток.
— А теперь скажи скорее, что случилось. Что это?! — воскликнул вдруг она, заметив на пальце Ровены перстень с темным, почти черным камнем.
— Мое обручальное кольцо, — глухим голосом ответила Ровена. — Послушай! Де Гонт, родственник моего будущего мужа, как-то узнал о совете... Я подслушала его разговор с Бернардом, и не только разговор — ты же знаешь, что я умею... Семья держала меня почти что в заточении, я не могла вас предупредить.
— О чем?!
— Полнолуние. Поход в Гримби должен был быть началов большого сбора, а теперь это стало засадой. Они призвали оборотней!
— Мы должны найти их! — крикнул Эрик.
Словно только что заметив ребят, Ровена выпрямилась.
— Мы еще може успеть. Хельга, ну же! — продолжал мальчик.
— Даже гиппогриф не летит так быстро. Но мы можем... отец обучил меня аппарировать.
Несколько мгновений они молча стояли, смотря друг на друга — никто не решался что-либо сказать. Брего поскребся в дверь и тихонько заскулил.
— Это опасно, — Ровена задумчиво нахмурилась. — Но ты права, по-другому нельзя.
— Кроме нас некому пойти.
— Сестра, дай мне руку!
— Нет, Эрик, я тебя не пущу!
— А что скажет отец, если я пущу тебя?! Я теперь старший мужчина в доме!
Хельга пыталась возразить, но Эрик уверено взял ее за руку. Джеймс, вовремя сообразив, схватил руку самого Эрика и в ту же секунду почувствовал, как его затягивает куда-то в пустоту.
