Глава 11. Парселтангский акцентГлава 11. Парселтангский акцент
Страшно подумать, но Том стал популярен очень быстро. Я и опомниться не успела, как в моем доме – точнее, парижском доме Делакруа, - начали собираться разные волшебники. Причем я не могу описать всех их одним словом. Это были разные люди, непохожие друг на друга, но все они были заинтересованы Томом.
Нет, наверное, я неправильно начала описывать происходящее. Начать надо по-другому.
В доме Делакруа стали собираться темные волшебники. Сперва приходила знать – богатые, уверенные в себе, дерзкие… они кичились своим происхождением, гордились чистотой крови. Сидя за столом в гостиной, где я их угощала замечательными изысканными блюдами, они с какой-то непонятной для меня гордостью вертели в руках свои палочки, бросая на меня и на Тома подозрительные взгляды, предполагая, что их могут обмануть. Том быстро нашел с ними один язык, что меня совсем не удивило – эти дерзкие люди готовы были продать все свое состояние, лишь бы в мире не осталось маглорожденных… Том дергал за нужные ниточки, не слишком усложняя дело, но и не упрощая. Эти богатые аристократы не готовы были вмешиваться в жаркие делишки, однако нужное покровительство дали. Они были полезны тем, что имели большие возможности «у руля» и могли отвести Министерству, в частности мракоборцам, глаза.
Но если с аристократами проблем не возникло, то куда большую обеспокоенность я испытала к «низшим» слоям волшебников – неудачникам, слабакам, готовым примкнуть к какому-нибудь сильному, способному лидеру, к мощной организации. В доме Делакруа собирались обделенные собственным умом маги, которые смотрели Тому в рот, с наслаждением слушая его красивые речи о далеком будущем, которое им удастся завоевать под его начальством.
Поначалу мне было смешно и я восприняла деятельность Тома как игру. Ведь как интересно было собирать в своем доме разных людей, занимающихся темными делами, рассуждать вместе с ними о темной магии, о возможностях завоевания мирового господства, о далеком счастливом для нас – не для маглорожденных – будущем. Наверное, в детстве мне не удалось поиграть в игрушки, раз я так отреагировала на то, что Том задумал осуществить. Или я не смогла сразу понять всю серьезность этой непонятной для меня самой деятельности.
Да, так и было. Я отрезвела лишь тогда, когда на моих глазах умерла первая жертва нашей организации – маглорожденный мракоборец, который занимал в Министерстве далеко не первое место, слывя среди «своих» то ли не слишком удачным человеком, то ли большим занудой, однако относился к своей работе очень серьезно, и, вообразив себя героем, встал у Тома на пути. Лишь когда я увидела, как его кровь растекалась по земле, я поняла, что встала не на тот путь, на который хотела ступить.
Я смутно помню ту ночь, когда умер тот человек. Том держал в руках палочку, осматривая неподвижное тело своего неудачливого глупого врага, немного склонив голову набок. Я увидела кровь и мне стало не по себе… Ведь я где-то там, в лабиринтах своей души осознала, что стала причиной, хоть и косвенной, но причиной смерти простого человека, который не причинил мне никакого зла. Я перевела взгляд на стоящего, словно каменное изваяние, Тома, и вдруг ощутила, что хочу сбежать. Просто сбежать, покинуть это место, чтобы никогда больше не видеть это чудовище, которое приютила в своем доме. «Что же я наделала?» - спросила я у самой себя, будучи не в силах найти себе оправдание. Любовь к Тому меня не оправдывала даже перед самой собой.
Да, в ту ночь я поняла, что мне следует отказаться. Потребовать, чтобы Том покинул парижский дом моих опекунов, чтобы за ним ушли все его приспешники, чтобы никто из них никогда больше мне не попадался… Я хотела забыть об этом ужасе, в который сама себя втянула. Так надо было сделать. Просто отказаться. Просто сойти с этой дороги.
Почему я не ушла? Почему осталась? Что заставило меня пойти за Томом дальше, когда я не хотела больше этого делать? Ко мне не применяли ни Империус, ни пытали, ни угрожали… Том бы ушел, вычеркнув меня из своей жизни как предателя. Как девушку, обманувшую его доверие. Ну и пусть. Пусть бы думал обо мне как угодно, лишь бы больше не тянул за собой в это болото.
Не знаю, наверное, мне просто не хватило духу сказать ему об этом. Не хватило сил выгнать его из дома, из жизни… А ведь можно было. Но я не сделала этого.
- Что-то не так? – спросил Том, его внимательные глаза наблюдали за мной. Наверное, я выглядела не слишком хорошо или он снова прочитал мои мысли, раз решил проверить.
- Все нормально, - я отвернулась от него и, откинув голову, устремила взгляд на черное небо, вдыхая в себя холодный ночной воздух. Светлые, немного мокрые из-за недавнего дождя волосы липли к горячим щекам, сердце учащенно стучало в груди.
- Тогда пойдем. У нас много дел, - Том произнес это сразу, как только его приспешники аппарировали с кладбища. Дела… вот что интересовало Тома. Он не мог больше думать ни о чем другом, он был занят даже для меня.
- Нет, я останусь, хочу прогуляться, - я не хотела в этот момент смотреть на его бледное неподвижное лицо, потому что боялась увидеть его буравящий тяжелый взгляд. Не оглядываясь, я направилась к выходу из кладбища, проходя мимо надгробных плит. Меня окружали камни с именами погибших, и мне казалось, что их души молча наблюдают за мной, сидя на плоских плитах, и осуждают. Ветра не было, ветви кладбищенских деревьев не колыхались и не создавали привычный для слуха шелестящий шум. Мертвая тишина вокруг меня и его молчание позади…
- Ты так и уйдешь? – я снова услышала его голос с нотками змеиного шипения. Том говорил по-человечески с парселтангским акцентом, если бы можно было так выразиться. И все-таки в голове такая шутка прозвучала. Парселтангский акцент… надо бы ему как-нибудь об этом сказать. Так забавно. Однако смеяться совсем не хочется.
- Мне не по себе сейчас, - ответила я, остановившись. Наконец нашла силы обернуться и посмотреть на его лицо. Непроницаемо и бледно, как всегда. Только в черных глазах стоят красные угли.
- Ты привыкнешь к смерти, - Том приблизился, заложив руки за спину. – Хотя мне казалось, что смерть этого глупца не станет для тебя такой большой неожиданностью. Ты ведь видела раньше, как умирают люди.
- Я видела смерть своей матери, Том. Просто… я не была готова снова увидеть кровь.
- Значит, тебе придется научиться ее проливать, - вдруг произнес он то, чего я больше всего опасалась услышать. – В конце концов, ты ведь моя правая рука. Ты должна уметь отнимать жизни.
Я смотрела на него пораженно. «Ну уж нет», - так и кричало что-то внутри меня. – «Я не стану этого делать. Ты сумасшедший. Я сейчас уйду, а ты останешься один…» Я была возмущена и одновременно напугана. Хотелось убежать. Но ноги прочно стояли на земле.
Я заметила в темноте, как тонкие губы Тома расползаются в ухмылке. Он снова прочитал мысли.
- Прекрати так делать, - не выдержала я. Нет, невозможно было все удерживать в себе. Слишком тяжело это вынести. Страх, негодование, непонимание, привязанность и теплое чувство, не покидающее сердце. Разве возможно это было все спрятать? Да и прятать негде – все мои помыслы у Тома на виду.
- Что делать? – он изогнул бровь будто бы в изумлении.
- Применять ко мне легилименцию, - бросила я ему в лицо. – Мне не нравится, когда ты это делаешь.
- Но я должен знать, верны ли мне мои люди, - ответил он так просто, словно бы сосчитал два и два. Невозможный человек.
- Неужели тебе непонятно, что мне неприятно, когда ты используешь на мне легилименцию?
Он лишь усмехнулся в ответ.
- Что? – его насмешливая улыбка выбила меня из колеи окончательно и обидела. Ведь я доверяла ему. Думала, что мы не чужие люди. Все-таки один приют на двоих и одна общая комната в Албании… Да еще несколько недель совместной жизни в доме Делакруа. Том поступал подло.
- Знаешь, я скажу тебе то, чего никто не скажет тебе из «твоих людей», - я делаю последний выпад. – Ты обманщик, эгоист, интриган и просто… подлец! Ты используешь всех, изо всего извлекаешь выгоду, ты не считаешься с людьми, даже самыми близкими! И мне не хочется больше «наступать на одни и те же грабли», как говорят в народе. Сейчас я иду гулять, а ты как хочешь…
Я развернулась и направилась прочь от него. Нет, хотела еще ему добавить, но не стала. Ведь я еще не пережила до конца весь ужас. Надо обдумать ситуацию. Надо поблуждать, подышать холодным воздухом, развеяться… Тогда я успокоюсь и придумаю, что буду делать дальше. А сейчас я не могу. Надо уединиться, спрятаться от его внимательного взгляда, провожающего меня. Да, я чувствую, он смотрит мне вслед, может быть даже по-прежнему усмехается. Волшебник, стремящийся быть лучшим во всем… Как я могу с ним тягаться? Но у меня хватит смелости ему отказать. Я смогу изгнать его из своей жизни. Необходимо прекратить это безумие, пока не поздно.
Вот и калитка, надо ее толкнуть, и тогда я выйду за территорию мрачного парижского кладбища. Мои мысли обегают самые разные темы: то я думаю о подлости Тома, то возмущаюсь тем, что позволила темным волшебникам, находящимся в поиске славы и приключений, входить в мой дом, то упрекаю себя в собственной глупости, в доверчивости, в желании поиграть в «темную магию». Еще не поздно отказаться. Бросить все и начать жить заново. Албанская организация уничтожена, проблема со смертью моей мамы решена, меня ничто не держит в старой жизни. Я думала, что вместе с Томом начну строить будущее, какое бы оно ни было. Думала, что будут исследования, поездки, встречи с интересными людьми. И вдруг Том начал создавать атмосферу ненависти к маглорожденным, стал объединять вокруг себя людей, от которых в принципе надо держаться подальше.
Холодный воздух щиплет мне щеки, дышать тяжело, сердце все еще бешено стучит в груди. И обвинение, которое я предъявляю самой себе: виновна во всем! Нет оправданий. Не за что хвататься. И Том где-то там позади, или он уже покинул кладбище?
Стыдно признаться, но я не заметила впереди темный силуэт, неожиданно возникший передо мной. Он мелькнул где-то впереди, а я продолжала идти, сцепив пальцы, глядя на дорогу, чтобы не поскользнуться в земляной слякоти после сегодняшнего дождя. И вдруг совсем рядом его голос:
- Я не закончил разговор.
Поднимаю глаза и вижу его напряженное бледное лицо, горящие огнем глаза, сжатые губы. Рассердился на мои слова? Обиделся и хочет отомстить? Но его явно что-то задело, обычно он выглядит спокойным и отрешенным. А теперь совсем другой… Таким он был пятнадцать минут назад, когда смотрел в лицо несчастного мракоборца и убивал его – со жгучим взглядом, опасный, непредсказуемый.
- Я все сказала, - отвечаю я, поскольку нет сил его видеть, нет сил чувствовать тепло его тела, которое находится так близко от меня, нет сил смотреть ему в глаза. – Я хочу побыть одной.
- Ты обвинила меня в обмане, - прошипел он, но я не поняла сразу, о чем он говорит. – Назвала обманщиком. Разве я когда-нибудь тебя обманывал? Когда-нибудь предавал?
- Я просила тебя не влезать мне в голову, а ты продолжаешь это делать! – огрызаюсь, потому что опять не нашла оправданий.
- Влезаю в голову? Кристин, я читал твои мысли лишь при необходимости, а не потому, что хотел поиздеваться! И я не привык обманывать! А уж тебя не обманул ни разу!
- При необходимости? И что же это за необходимость такая? – я подошла еще ближе, и мое лицо в нескольких сантиметрах от его. С вызовом заглядываю в горящие глаза. Пусть ответит. Пусть попробует оправдаться. Если у него не получится опровергнуть мои обвинения – тогда все будет кончено.
- Я должен был знать, что ты почувствовала, когда увидела смерть грязнокровки, - отвечает он без всякого умысла обмануть. – Я заметил, что тебе стало плохо, поэтому решил проверить.
- Ты проверил, хотя знал, что мне это не понравится. Мое доверие к тебе было безгранично, а ты этим пользовался.
- Было? – уточнил он.
- Вот именно, что было. Я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал из-за наших мечтаний.
- Мечтаний? – каждое мое слово приводило его в еще большую ярость.
- Да, мечтаний, - стоило бы пока остановиться, но уже невозможно было обратить все вспять. – Грезы о захвате власти над миром, желание вычеркнуть маглорожденных из социума волшебников… Неужели ты и вправду думаешь, что когда-нибудь сможешь назвать себя властелином целого общества? Это невозможно, Том! А твои поиски бессмертия… Многое тебе, может быть, и удалось, только не думаю, что если переступить через множество человеческих жизней, можно стать счастливым!
- Значит, все это время ты думала, что я занимаюсь глупостями? – никогда не видела, чтобы его лицо выражало гнев. Это страшное зрелище… У меня чуть сердце не оборвалось, когда черные глаза вспыхнули красным светом, наливаясь кровью и огнем, а прямые красивые аристократические черты лица исказились…
- Я не верю в будущее господство над миром и возможное истребление маглорожденных.
Я выдохнула это в ответ, понимая, что наш разговор сегодняшней ночи может стать моим последним разговором с Томом. Нет, он не тронет меня, он просто исчезнет из моей жизни. Покинет меня навсегда.
Мгновение, и он снова внешне выглядит спокойно. Будто бы ничего не произошло. Он умеет быстро овладевать собой. Не потому, что он лучше, чем остальные. Просто он не любит меня. И не полюбит никогда. Его сердце защищено от человеческих эмоций. Он не страдает тем, чем мучается все человечество. У него свои проблемы. Своя жизнь и своя система ценностей. Понять Тома невозможно. Даже если проживешь с ним под одной крышей много лет, не познаешь и половины его загадочной души.
- Тогда зачем ты присоединилась к нам? – задал он последний вопрос, который должен был завершить этот неприятный разговор. – Ты ведь должна была понимать, чем все это кончится?
Конечно, я понимала, что ничем хорошим. Понимала где-то глубоко внутри. Но мне твоя деятельность казалась игрой. Разве я могла предположить, что ты затянешь меня в кровавый клубок? Может, если бы я и задумалась об этом раньше как следует, тогда бы и непременно поняла, но все равно… Мне ведь было весело играть «в темных волшебников».
Но и отказаться от этой игры я была не в силах. Ведь заводилой был ты. Это ты придумал игру, ты ее начал. И мне было так приятно находиться рядом с тобой, так интересно было наблюдать, как ты занимаешься всеми этими вещами. Твои красивые речи действовали на напыщенных аристократов и последних неудачников, но они проглатывали смысл сказанного, а я улавливала лишь твое произношение, твой голос. Этот шипящий голос…
- Ты говоришь по-человечески с парселтангским акцентом, - вдруг сказала я. Это не было ответом, которого он так ждал. Просто мне хотелось сообщить ему свое наблюдение. Потому что ни от кого другого он этого не услышит.
Его черные брови приподнялись в удивлении, глаза пытливо на меня смотрели. Любопытный, жадный до знаний Том оказался прав. Он не обманывал меня. Он не применил легилименцию сейчас, когда ему важно было услышать мой ответ. Ведь он мог и не тратить свое время на ожидание, пока я что-нибудь скажу, он мог всего лишь прочитать мои мысли. Но он этого не сделал. Зная, что мне не нравится, когда он использует легилименцию, он терпел мое молчание.
- Причем тут мой акцент? – наконец сказал он.
- Да так, я просто заметила, что ты очень необычно говоришь, - я сама не знаю, что начала плести. – Когда ты сердишься, твой голос все больше напоминает шипение змеи. Ты говорил мне, что ты змееуст, и этот твой дар делает твой голос нечеловеческим.
- Ты ни разу не слышала, как я говорю со змеями, - заметил он. – И с чего ты взяла, что я сержусь?
- Нет, ты не сердишься, ты просто в гневе на меня. Да, я перед тобой тоже виновата… Просто эти твои поклонники не вызывают у меня ни уважения, ни доверия… Они ведь все неудачники, глупцы и трусы. И мне бы не хотелось, чтобы они ввели тебя в заблуждение.
- Эти люди всего лишь пешки, Кристин.
- Но и пешек нельзя недооценивать. Мне они не нравятся.
- И моя деятельность тебе тоже не нравится? Поиск бессмертия и все остальное?
- Бессмертие – это то, что ты так стремишься обрести. Это совсем неплохо, Том. Я бы тоже не отказалась стать бессмертной. Но дело не только в этом. Боюсь, я не смогу убить человека, который слабее меня. Не смогу пролить кровь. У меня не получится переступить через жизнь других. Тот несчастный мракоборец, которого ты убил – не последний.
- А через Беришу ты смогла переступить? Через «Ex dono»? По твоей вине ее организаторов отправили до конца дней в Нурменгард. А ты даже не думаешь об этом. Ведь тебе все равно, как они себя чувствуют, - его слова отравляли остатки моей крепости, которую я боялась лишиться.
- Из-за них я потеряла мать. Это совсем другое, - прошептала я, отвернувшись.
Но руки Тома легли мне на плечи и резко повернули к себе. Он заставил меня заглянуть в его глаза. Он держал меня, не выпуская.
- Отпусти, - попросила я, зная, что самой мне не хватит сил вырваться.
- Нет, - прошипел он в ответ. – Сначала ты поймешь, что если не перешагнешь через границу, которая разделяет наши миры, ты лишишься нечто более ценного.
- Что ты хочешь услышать? – на глаза навернулись слезы, стало душно и как-то тесно в груди, а его цепкие пальцы делали мне больно. – Том, ведь я люблю тебя. И единственное, чего я могу лишиться, так это тебя.
Он неожиданно отпустил меня. Отпустил и сделал несколько шагов назад, глядя на меня как-то недоверчиво.
- Вообще-то я имел ввиду, что ты можешь лишиться бессмертия, - произнес он.
Бессмертия?
Неужели он не может думать ни о чем другом, кроме как о вечной жизни?
- Том, я люблю тебя, - сказала я снова, на этот раз более четко и ясно.
Молчание.
И хлопок аппарирования.
Том ушел. И меня снова окружила мертвая тишина. Понял ли он, что я сказала?
----------------------------------------
Как всегда, жду отзывов с нетерпением.
