Глава 1. Начало всего.Глава 1. Начало всего.
- Молчи, проклятая тварь, а не то точно заработаешь непростительное! – просипел мужской голос, принадлежащий странному человеку в черной мантии. Тень этого человека, которого я очень боялась, падала на мою мать. Страх закрался в мое сердце, сковывая движения, не позволяя сделать ни шагу. Мне было так страшно, что я не в силах была даже закричать. Мама лежала на асфальте, ее светлые волосы липли к ее бледному лицу. Я чувствовала, что мама боится. Из-за этого, наверное, боялась я. Лицо мамы вытянулось от ужаса, глаза расширились так, что в темноте ярко выделялись белки. Я не понимала, что говорит этот страшный человек, нависающий над мамой. Но он явно был разозлен, и мама не перечила ему.
- Не трогай моего ребенка, мерзавец, - произнесла она сдавленно, из горла вырвался хрип. Мама находилась в затравленном состоянии, и я громко всхлипнула, не в силах сдерживать душившие меня чувства.
- Твой ребенок здесь ни при чем, - ответил голос страшного человека, направляющего на маму волшебную палочку. – Это ты во всем виновата. Ты специально охотилась за ним, чтобы убить, не так ли? Ты специально пыталась добраться до него, чтобы разрушить наш священный союз? О да, ты славно постаралась. Так постаралась, что наша организация еще долго не сможет опомниться после тех событий в Тиране. Но ты же не думала тогда о том, что мы сможем отыграться на твоей златокудрой девочке, не так ли?
- Не трогай мою дочь! – прокричала в исступлении мама, сжав кулаки. Она по-прежнему лежала на асфальте, по ее губам стекало что-то красное, похожее на кровь. От этого зрелища мне стало совсем плохо. Сжавшись, я сидела в сторонке, дрожа всем телом.
- Надо было раньше думать о дочери! – мужчина неожиданно развернулся и, больно схватив меня за шею, заставил встать на ноги. Я закричала, но скорее от ужаса, чем от боли, которую причиняли его прикосновения.
- Отпусти ее, ты же понимаешь, что ребенок здесь ни при чем! – прокричала мама, пытаясь встать, но ударом сапога страшный человек опрокинул ее снова на асфальт.
- Тебе было приказано не двигаться, женщина, - произнес он, усмехнувшись. Его пальцы расслабились, и я, избавившись от жестоких прикосновений, отскочила в сторону. Он направил волшебную палочку на маму.
- Распрощайся с жизнью, - сказал он зловеще.
С криком я набросилась на мужчину, но он одним легким движением оттолкнул меня, а в следующее мгновение яркая зеленая вспышка озарила все вокруг, я зажмурилась от ослепляющего света, а когда открыла глаза, моя мама лежала без движения, ее голова запрокинулась под неестественным углом. По губам стекал кровяной ручеек. Я стояла в ужасе, не в силах шевельнуться. Не сразу я поняла, что моя мама умерла. А когда оглянулась в поисках мужчины, его не было. Меня окружала темнота, на улице не было ни души.
- Помогите, - прошептала я, прижав руки в груди, дрожа как лист. Мама не отвечала. Я в отчаянии начала звать на помощь, однако ответом мне служило молчание. Улица была пустынна. Никто не пришел на помощь. Никто не откликнулся на призыв.
Мне тогда было всего восемь лет, и я не могла со всей масштабностью и серьезностью ситуации осознать, что именно произошло в ту роковую ночь, по чьей вине я потеряла маму и как так получилось, что у меня не осталось во всем мире ни одного близкого человека. Одинокая, бесприютная, я вынуждена буду слоняться по миру, и никто не откроет мне свои объятия, чтобы пригреть на груди. Со смертью мамы во всем мире не нашлось никого, кто сказал бы мне, что во мне нуждаются. Во мне никто не нуждался. Само мое существование казалось бесполезным. Что я есть, что меня нет – от этого мир не изменится. Кому нужна маленькая девочка в полосатом платьице и в белых сандалиях? Кому нужна девочка, чьи светлые волосы заплетены в косу, а на губах редко можно заметить улыбку? Кому нужна девочка, не умеющая отличать добра от зла, хороших поступков от плохих? Кому нужен ребенок, который навсегда разучился видеть границы приличий?
Я никому в тот момент оказалась не нужна. Ни один человек во всем мире не поинтересовался, что со мной станется, какова будет моя судьба. Ни один человек тогда не спросил, а больно ли мне было? Но я отвечала на все эти вопросы только самой себе. Да. Мне было больно. Так сильно, что жгло грудь, так сильно, что я дрожала, так сильно, что я щурилась от горячих слез, лившихся из глаз. Но мое состояние ровно никого не интересовало. А зачем? Ведь у меня больше не было родных. А кроме родных ребенок никому больше не будет нужен. Ведь он чужой. А если чужой, значит, в нем нет необходимости.
То, что я никому не нужна, я зарубила себе на носу в свои восемь лет. И это правило так никто и не смог выбить у меня из головы. Еще тогда я поняла, что единственный, кто в состоянии окажется позаботиться обо мне – это я сама. А это должно означать только то, что мне необходимо быть сильной. Мир не для слабаков. Это мир, где выживают только самые способные. Борьба за выживание длилась много веков. И она происходит и сейчас. Только идиоты не понимают такой простой вещи. Но вот я прекрасно поняла. Вид бездыханного тела матери постоянно возвращался в мое сознание, когда я по ужасной ошибке давала слабину и оказывалась в тупике. Нельзя сдаваться. Нельзя плакать на глазах у сильных. Нельзя уступать тем, кто избивает тебя. Сражаться. Драться. Защищаться. Биться до крови, до потери пульса, до смерти…. Я уже видела смерть, и этого было достаточно.
Конечно, в тот день я ничего этого еще не знала. Лишь с течением времени, ощущая всю несправедливость бытия, все несовершенство жизни, наблюдая подлость и равнодушие людей к судьбам маленьких, ни в чем не повинных детей я смогла осознать все это. С тех пор меня сопровождало одиночество.
Но все же в моей жизни был человек, при виде которого мое сердце начинало биться учащеннее. С этим человеком у меня было много общего. Он также был одинок, также не умел различать разницу между добром и злом, также не имел родных. Наблюдая за ним и сближаясь в общении, я все больше восхищалась этим человеком. Иногда он был несдержан в чувствах, порывист, агрессивен, но в моем присутствии он вел себя спокойно, сдержанно. Он был очень гордым, держался достойно, никогда не сдавался, когда приютские мальчишки избивали его в драке. Он не был слабаком, он, как и я, боролся за то, чтобы быть сильным в этом жутком мире. Одиночество привело моего знакомого к такому состоянию, что он не умел сближаться с людьми, не любил, когда кто-нибудь к нему прикасался, не допускал чужих в свое личное пространство. Я восхищалась им, я ставила его себе в пример, он был для меня как учитель по науке выживания. Но так как он был одинок и недружелюбен, он не сразу воспринял меня как «свою». А мне очень хотелось с ним сблизиться, разговаривать с ним, заглядывать в его темные глаза, слушать его приятный голос… Быть с ним. Мне хотелось проводить с ним время. Должно быть, я тогда была слишком маленькая, чтобы растолковать это чувство. Пришлось прожить много лет, анализируя наши с ним отношения, прежде чем я смогла признаться самой себе, что люблю его. Но он не мог чувствовать ко мне того же. Долгое одиночество и чувство превосходства над остальными заставили его отдалиться от тех, кто тянулся к нему. Он отвернулся от щемящих сердечных чувств, гордость загубила в его сердце такую простую и, казалось бы, обыденную вещь как любовь.
Но что тогда чувствовал ко мне этот человек, когда разговаривал со мной там, в приюте? Насмехался ли он надо мной или, быть может, видел во мне такого же оставленного родом человеческим ребенка? Что ко мне чувствовал мальчик, которому я не смела признаться в любви?
Любил ли меня Том Марволо Реддл?
А наша с ним история начиналась так.
Мисс Коул привела меня в одну из комнат, представляющей собой спальню для приютского ребенка. Я несмело зашла в полутемное мрачное помещение, освещенное небольшим по размерам окном, которое прикрывали темные тяжелые шторы. У стены стоял платяной шкаф, а напротив стояли две кровати, на одной из которых лежал длинноногий, высокий для своих лет паренек, старше меня года на два. Как только я показалась в этой мрачной комнате, он перевел на меня пару темных, горящих в сумерках комнаты глаз, которые тут же оценивающе прошлись по моей фигурке. Обычно я равнодушно отношусь ко взглядам, которые бросают на меня люди, но его странный взгляд заставил меня сжаться. Еще тогда я поняла, что он не такой ребенок, как все. Он был особенным.
- Том, знакомься, ее зовут Кристина, она некоторое время будет жить в твоей комнате, - произнесла мисс Коул таким голосом, будто бы отдавала приказ. Мальчик сел на кровати, спустив ноги, и, ничего не ответив мисс Коул, продолжал пожирать меня горящими глазами.
Ох, как ненавидела же я подобные ситуации, когда знакомишься с человеком, который вовсе с тобой знакомиться не хочет. Да в любой другой жизни мы бы с ним и не встретились никогда, только вот сегодня нас заставили столкнуться на линии жизни.
- Кристина, пока поживешь у Тома, а потом мы выделим тебе комнату в окружении девочек, хорошо? – спросила меня мисс Коул, зная, что я не могу отказаться. Кивнув, я отвернулась и положила свою сумочку на пустую кровать, которую Том не занимал. Мисс Коул вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, и вот тут мне стало не очень хорошо. Этот мальчик вовсе не казался таким безобидным. Нет, он был очень опасен. Но я не могла его бояться. Я знала, что если испугаюсь человека, то вечно буду у него в услужении. Нет, надо проявить характер. Чтобы этот высокий паренек зауважал.
- Побыстрее бы мисс Коул определить тебя в другую комнату, - произнес он холодно. – А не то через некоторое время с тобой может произойти несчастье.
Его угроза заставила меня вспомнить о матери. О том, как зеленая вспышка проникла ей в грудь, ослепила меня, а после ее тело осталось лежать на асфальте. Несчастье? Разве со мной оно уже не произошло? Все, чего я боялась в этой жизни, уже случилось. И детская угроза мальчика не могла меня испугать. Она просто не имела для этого почву.
- Ты что, оглохла? – спросил он громко, повысив голос. Поднявшись с кровати, он подошел ко мне, и я могла в полной мере полюбоваться его ростом и телосложением. Худощавый, но не тощий, высокий, с бледным красивым лицом и темными глазами. Необыкновенную бледность подчеркивали черные волосы.
- Я тебя прекрасно слышу, - ответила я тихо и спокойно. – Я просто хочу разложить свои вещи.
- Можешь не раскладывать. Все равно скоро переберешься жить еще куда-нибудь, - произнес он, в его голосе продолжала иметь место угроза.
- Зачем ты так? – спросила я по-прежнему тихо, у меня не было сил повысить голос на него.
- Потому что это моя комната, - твердо, почти жестко ответил он, словно пытался заставить меня вызубрить правило.
- Я знаю, - ответила я. – Знаю, что это твоя комната.
Можешь не набрасываться на меня. Я не враг тебе. И не хочу отнимать у тебя твою собственность. Эта комната принадлежит тебе. Просто обстоятельства сложились так, что мне придется некоторое время пожить у тебя. Так уж вышло, и этого не можешь изменить ни ты, ни я. Так что лучше смириться и немного подождать.
Наверное, он понял мою мысль, потому что мгновенно успокоился.
- Так значит, Кристина, - произнес он, ложась обратно на свою кровать. – А фамилия у тебя есть?
- Конечно. Сен. Кристина Сен, - ответила я приветливо.
- Сен? Ты не из Англии?
- Мой папа жил в Дании, а мама была англичанкой, - сказала я. – Сен – фамилия папы.
- Понятно.
- А кто были твои родители? – поинтересовалась я, хотя понимала, что это больная тема для любого ребенка.
- Не знаю. Моя мать умерла при родах, прямо здесь, в приюте, а об отце ничего не известно, - ответил он задумчиво.
Мне не хотелось развивать эту тему. Потому что он непременно спросит меня, что случилось с моими родителями. Он спросил, чего я и боялась.
- А что с твоими? – он спросил обыденным, ничего не выражающим голосом, однако, вспоминая спустя некоторое время наш разговор, я понимаю, что этот вопрос в тот момент его очень интересовал.
- Мама умерла недавно, - ответила я, помолчав, не глядя в его глаза. – А папа… его нет. Уже много лет. Еще до моего рождения он умер. Я его не знаю.
Том ничего на это не ответил. В чем-то наше прошлое, несомненно, было похоже, и он это признал.
- Значит, ты здесь надолго, - сказал он, отчего-то вздохнув. Неужели жалел меня? Я посмотрела на мальчика, который уткнулся в какую-то книгу и внимательно читал. И как легко он может забывать о неприятном разговоре, переключаясь на более приятные, доставляющие удовольствие вещи? Такие, как чтение книг, например.
- Том, ты покажешь мне приют? – спросила я, желая привлечь его внимание. В тот день я не понимала, зачем все это делаю, зачем пытаюсь навязаться, зачем хочу быть рядом с ним, но спустя годы уже знаю ответы на эти вопросы. Я не могла переносить его равнодушие ко мне, не хотела, чтобы он забывал меня. Потому что я уже тогда, в этом приюте, при первом знакомстве влюбилась. В первый раз и на всю жизнь.
- А сама не можешь посмотреть? Или попросить об этом кого-нибудь еще? – произнес он, не поднимая на меня глаз, по-прежнему читая.
- Я здесь никого не знаю. Я буду очень признательна, если ты меня познакомишь с кем-нибудь, - не сдавалась я.
- Я почти ни с кем не общаюсь, - ответил он, его голос звучал ровно и отстраненно. Он словно бы находился в каком-то своем мире, где-то там, где мне места не было.
- А почему?
- Потому что они все сумасшедшие.
- Правда? Расскажи мне о них, - попросила я, приблизившись и несмело опустившись на его кровать. Том внимательно посмотрел на меня, а затем по его лицу пробежалась улыбка. Эту улыбку сложно было назвать веселой, хотя она, несомненно, красила и без того привлекательные черты бледного лица. Ему доставил удовольствие тот факт, что я, маленькая безобидная девочка, тянусь к нему, такому особенному, такому загадочному.
- Ну, здесь много детей, - произнес он задумчиво, как бы подбирая слова, чтобы получше унизить ненавистных сверстников. Конечно, в тот день я понятия не имела, какое презрение он испытывает к окружающим, лишь намного позже сумела оценить всю масштабность палитры злых чувств, которую никто из взрослых не удосужился наполнить светлыми тонами. Ненависть к сверстникам, без конца издевающихся над Томом, породила жестокость, а вслед за ней родилось желание причинить боль. В тот день я ничего этого еще не знала. В тот день я просто находилась в комнате Тома, сидела на краешке его постели и мирно с ним беседовала.
У Тома, как оказалось, был хорошо подвешен язык. Он ловко орудовал искусством сарказма, с присущей ему злостью издеваясь над всеми, кого знал и кого презирал. Я с упоением слушала его, потому что все, что он говорил, вызывало у меня ответное желание со злорадством посмеяться, причем от всей души. Странно, но Том сумел заставить меня смеяться над людьми, которых я еще даже не видела.
Мой смех доставил ему удовольствие, очевидно, это щекотало его самолюбие, потому что он засмеялся вместе со мной. Его смех был красив и приятен на слух, но в нем слышались нотки злости, которых ничто не могло скрыть. Он упивался собственной злорадностью и приятным чувством, что ему удалось познакомиться с человеком, который его понимает.
- Хорошо, Кристина, я покажу тебе приют, - произнес он через несколько минут, когда мы вдоволь насмеялись. Все это время он не спускал с меня своих темных глаз.
- Спасибо, - ответила я, улыбаясь. У Тома получилось меня развеселить. Впервые за долгое время после смерти мамы.
Он кивнул и опустил взгляд в книгу, ничего мне не сказав больше. Лишь спустя несколько дней я поняла, что никто из детей ни разу не сказал ему такое простое слово. Благодарность, прозвучавшая из уст маленькой девочки, была для него непривычна.
- Том, я хочу с тобой дружить, - вдруг сказала я, внезапно осмелев. – Ты ведь не против?
- Дружить? – он на какое-то время задумался, не глядя на меня. – Ну… у меня нет друзей.
- Ничего, в Англии у меня их тоже нет, - приободрила я его, желая, чтобы он отбросил в сторону свою нерешительность. – Никогда не поздно заводить друзей.
Он поднял на меня глаза и посмотрел очень странным взглядом, который мне совсем не понравился. Я испугалась, что он откажет. Темные оттенки глаз затягивали в свою бездну, но не показывали отражение души. Невозможно было понять, о чем думает Том. Его глазам нельзя верить.
- Дружбу со мной еще надо заслужить, - произнес он, и от звука его голоса мое сердце сжалось.
- Заслужить? – я нахмурилась. – Это как?
- Это значит, ты должна делать все, что я тебе скажу, - ответил он очень просто, будто бы считал завоевание таким образом дружбы само собой разумеющимся делом.
- Дружбу не завоевывают, - ответила я с укором. – Дружат просто так. Ничего не прося взамен и рискуя собой ради друга.
- Рисковать собой ради другого? – Том выглядел удивленным, будто бы в первый раз услышал подобное умозаключение. – Значит, мне не нужна дружба. Это удел глупцов – рисковать собой.
- Ты так думаешь?
- Я в этом абсолютно уверен.
Я кивнула, не став с ним спорить. Потому что подумала, что он может оказаться прав. В конце-концов, где гарантии того, что этот другой будет также рисковать собой ради тебя? Нет, Том прав. Но только в этом.
- И все-таки дружбу не завоевывают, - упрямо произнесла я.
- Значит, ты не будешь со мной дружить, - вынес вердикт Том. Вот так просто. Сказал, как отрезал. И делай теперь что хочешь.
- Ты странный, - сказала я, и Том со злостью посмотрел на меня. Ему миллион раз говорили, что он сумасшедший, странный, ненормальный.
- Но это мне нравится, - добавила я с улыбкой. – Я люблю странных людей. Тех, кто непохожи на обычных.
- Тебе нравятся сумасшедшие?
- Почему сразу сумасшедшие? Просто странные люди очень интересны, они много всего знают и умеют. Вот моя мама была волшебницей. Она много всего умела делать. Зелья готовила, а ее волшебная палочка…, - тут моя поспешная речь оборвалась, я укорила себя за то, что разговариваю о магических вещах с маглом. А этого было делать нельзя. Почему я так быстро и незаметно забыла о том, что Том – магл? Почему такая обычная и простая истина незаметным образом вылетела у меня из головы? Мне оставалось только наблюдать, как изгинаются в удивлении черные брови Тома.
- О чем это ты говоришь? Волшебница, зелья… Хах. Ну ты даешь, - и на этом он громко рассмеялся. – Теперь-то я понимаю, почему ты любишь странных. Ты сама такая же.
- Какая такая? – с обидой в голосе спросила я.
- Сумасшедшая. Как и все те, с кем мне приходится жить в приюте, - жестко ответил Том.
- Я не сумасшедшая. Я… я… просто пошутила, - я сделала глупую попытку оправдать себя.
- Это было удачно, - губы Тома продолжали находиться в состоянии расплывчатой улыбки. – Ты смогла рассмешить меня.
- Ну что ж…, - я пожала плечами, вздохнув. – Только я больше не буду шутить на подобные темы.
- Почему?
- Это напоминает мне о маме.
- Ясно.
Том быстро поднялся с кровати, отбросив книгу в сторону.
- Пойдем? – произнес он, указывая на дверь.
- Куда?
- Ты же просила меня показать приют.
- Ах, да. Идем, - с этими разговорами я уже забыла, что хотела сделать. Мы вдвоем вышли из комнаты и отправились осматривать окрестности приютского дома для детей.
Я почти сразу же заметила обстановку в окружающей меня среде. Тома никто не любил, его ненавидели и боялись. Мальчишкам нравилось издеваться над ним, но поодиночке никто из них не осмеливался приблизиться к Тому. Они любили собираться вместе и наносить душевные удары группами, зная, что побеждают численностью. Том презирал их еще сильнее, чем они его. Он казался странным для всех, потому что был необычным. Том выходил из неловкой и неприятной ситуации всегда достойно, с гордо поднятой головой. Никто не заступался за него, и, несомненно, для него эта вещь была ударом по духовному миру. А духовный мир у Тома был богатым. К сожалению, каждый день Том находился в неприятельских отношениях, жил в накаленной атмосфере, наполненной жгучим презрением с обеих сторон. Без поддержки, без друзей, без любви, без дружбы, без близости к людям Том приспособился жить в гнусном, жутком, ужасном для него мире. Его все считали сумасшедшим, а он не знал, какие найти оправдания выходу магической энергии, переливавшейся через край его существа. Конечно, я узнала о том, что он волшебник, лишь после прихода в приют Альбуса Дамблдора. До этого Том без конца терпел муки, живя в страданиях. Он был лишен всего того, что требуется ребенку для полноценного создания личности. Без родителей, без заботы старших, без ласки и внимания со стороны взрослых, без близости со сверстниками. Жуткая пытка, наполнявшая собой все его детство.
Спустя много лет, когда Гарри Поттер сумел победить Лорда Волан-де-Морта, которым и являлся Том Марволо Реддл, я принялась переосмысливать все случившиеся события. Мне пришлось принять непосредственное участие в жизни Тома, я видела собственными глазами способы становления великого Темного Лорда. Но, несмотря на все совершенные им злодеяния, я смогла увидеть в его образе нечто большее, чем абсолютное зло, жажду власти и непомерную жестокость к слабым. Я знала Тома Реддла, знала его с детства. И теперь, когда его больше нет в нашем мире, я могу со всей ответственностью рассказать людям правду. Итак, я взяла перо и начала выводить на пергаменте каллиграфическим почерком слова, наполняя их смыслом, значением, вкладывая душу в то, что делаю. Разве будет созданная мной работа крестражем? О, несомненно. Потому что всякий, кто будет это читать, увидит меня. Точнее, не меня саму, а ту часть души, которую я сюда вложила. Жаль, что я поняла правду только сейчас. Жаль, что я не смогла донести ее до Тома, до моего дорогого Тома раньше. А Том мне действительно был дорог. Ведь я ему тоже кое-чем обязана.
Нет, Том – это не только абсолютное зло, не только стремление к неограниченной власти…. Все перечисленное мной является не более чем защитой. Защитой от того, что с ним произошло в детстве.
Я могу вам рассказать историю Тома Реддла, или Лорда Волан-де-Морта, как он любил себя называть. Я расскажу вам историю, которую увидела своими глазами. Наверное, у каждого человека с именем Темного Лорда складываются свои индивидуальные жизненные истории – ведь, боже мой, Том повлиял на судьбы стольких людей! Нет, я не стану рассказывать вам то общее, что вы и без того о нем знаете. Я расскажу вам то, что знаю только я. Я одна.
Итак, хотите ли вы услышать мою историю? Историю маленькой златокудрой девочки Кристины из приюта, в котором некогда провел свое детство Том. А затем историю все той же Кристины, только уже девушки и состоявшейся личности. Хотите? Так слушайте!
-------------------------------------
Отзывы, люди, пишите отзывы, не забывайте составить в письменном виде свое мнение о первой главе. Ну, и о последующих главах, которые в скором времени появятся. Приятного прочтения.
