Глава 10. Дьявольская логикаДиректор Хогвартса, Альбус Дамблдор, за свою долгую карьеру видел уже немало профессоров по Защите от Темных Сил, и ни один из них на его памяти не пытался что называется «клин клином вышибать». Ни один, кроме сидящего напротив него в этот самый момент.
– Себастьян… – начал директор.
– Пожалуйста, как я уже просил: «профессор», директор, – тут же прервал его молодой человек. – Или «профессор Забини», если вам нравится обращаться конкретно по имени. Излишняя фамильярность хороша далеко не в любом коллективе. Кроме того, мы с вами еще очень плохо знакомы.
– Хорошо. Профессор, – со вздохом согласился Дамблдор, скрывая легкое раздражение. – Итак, не могли бы вы мне объяснить, что все это значит?
На минуту в кабинете директора повисла тишина. Глава Хогвартса ожидал ответа, молодой профессор ожидал положенных к вопросу объяснений. Не то, чтобы ему действительно что-либо в предстоящей беседе было неясным, но наблюдать за раздраженным директором оказалось любопытным. Еще задолго до приезда сюда его осведомили о том, что доброта Дамблдора – дело напускное. А на протяжении скучных профессорских будней он и сам убедился в этом – на личном опыте. Теперь же Себастьян был намерен немного отыграться и развлечься за счет директора, которого медленно выводил из себя: когда еще представится возможность потрепать нервы «Самому Светлому Волшебнику Современности»?
– Поясните, пожалуйста, директор, я не понимаю, о чем вы говорите, – произнес Себастьян, когда молчать ему надоело.
– Пояснить? Мерлин! Пояснять надо вам, а не мне, причем – срочно! Пока Попечительский Совет не…
– При всем уважении, но я все еще не понимаю вас, – Себастьян чуть склонил голову набок, разглядывая директора с легким удивлением.
– Хорошо! – директор поднялся с места и подошел к профессору вплотную. – Не могли бы вы показать мне свой учебный план, скажем, для первого курса?
– Если вы помните, – Себастьян подался немного назад, вежливо улыбаясь, – все учебные планы на первый семестр были сданы вам еще в августе. Я полагал, что вы уже давно ознакомились с каждым из них. Вносить коррективы в процесс образования непосредственно уже в процессе образования – непрофессионально, вы не находите?
– Кончайте шутки шутить! Я, разумеется, прочел ваш учебный план, но в нем не было и слова о том, чтобы ИЗУЧАТЬ Темные Искусства! По-вашему, я нанял вас только затем, чтобы объяснить студентам, как их использовать? А, может, вы забыли, что полное название вашего предмета непосредственно ЗАЩИТА от Темных Искусств? Или вам просто вздумалось развлечься в стенах школы? Я понятия не имею, что преподавалось вам там, во Франции, но…
– …но я не имею представления о том, как учить защищаться от того, чему студенты не могут дать даже определения. Причем, студенты всех курсов, прошу заметить, – снова прервал Дамблдора профессор, пожав плечами. – Вот скажите, как бы вы защищались от негативного влияния Интернета?
– Чего? – опешил директор.
– Я, конечно, могу вам рассказать, – продолжил Себастьян, оставив вопрос без внимания, – что это часто требует напрасных затрат, может служить причиной разложения личности, является причиной депрессии… и ухудшения цвета лица в конце концов. Но как вы сможете применить любые полученные знания против того, чего не знали и не знаете?
Слушая профессора Забини, Дамблдор чувствовал, как медленно и планомерно тупеет. Какой, к Моргане, Интернет? Что это вообще такое и зачем от него защищаться? Вздохнув еще раз и покачав головой, директор вернулся за стол. Сказать сейчас, что профессор не прав, было бы величайшей глупостью. Дамблдор отлично понимал, что Себастьян Забини, не смотря на свою крайнюю молодость и, вероятно, неопытность, оказался превосходным профессором, понимающим, что и как надо преподавать. Это и было главным минусом в сложившейся ситуации: ближайшие год-два директор не планировал знакомить Тома Поттера с Темными Искусствами ближе, чем того могла потребовать ситуация. Чем меньше мальчик будет о них знать, тем сильнее станет его шок при первом близком знакомстве с этим, тем сильнее он будет ненавидеть их и презирать. Люди не любят то, что они не понимают – это было отличной стратегией для директора долгие годы. Сейчас же все грозило рухнуть.
– Я никогда не возражал, против объяснений, что есть что, но допустить, чтобы Темные Искусства практиковали в школе… – начал Дамблдор издалека, готовясь к длинной и путаной лекции в своем исполнении. – Дети – чистые создания, это цветы жизни…
– Да-да. Извините, что постоянно прерываю, но я все еще не понимаю, в чем разногласие между нами. Мы оба полагаем, что для защиты необходимы знания о противнике (ведь мы уже пришли к таким выводам, не так ли?). Вы спрашивали про первый курс, отвечаю: на данный момент, мы с ними имели всего два занятия, темой которых было «Понятие Темных Искусств». Мы рассуждали о значении этого определения, разбирали суть проблемы. Где в этом практика?
– Первокурсники еще дети! Как можно было подумать, что эти невинные создания способны проникнуть в суть проблемы? Все, что вы можете сделать этими диалогами – это совратить их неокрепшие умы…
– Было бы забавно, – едва слышно прошептал Себастьян, вслух же он сказал:
– Отнюдь, мы не беседуем о «прекрасном». Скорее, разбираем по составу все негативное, что они несут с собой. К примеру…
– Оставьте свои примеры себе! – не выдержал Дамблдор, которому было крайне непривычно, что его перебивают, спорят с его доводами, ставят под сомнение авторитет. – Я бы советовал вам прекратить «философские занятия» на этом курсе. У вас есть стандартная программа – учебник. Разнообразьте свой профессорский опыт чем-то более научным…
– …и бесполезным, – так же себе под нос промурлыкал профессор, усмехнувшись.
– …и полезным! И запомните: никакой практики Темных Искусств в СВОЕЙ школе я не потерплю!
– Обещаю, что вам не придется.
– Идем далее. Поясните, каким образом вторые курсы у вас оказались заняты написанием сочинения на тему «Оборотни – тоже люди?» Как такой вопрос вообще мог возникнуть?
– Позвольте, – возмутился Себастьян. – Но не ваша ли школа известна кроме всего прочего еще и тем, что двадцать два года назад сюда поступил оборотень и окончил Хогвартс пятнадцать лет назад? Помниться, в то время именно вы были директором школы. Почему же у вас тогда возник подобный вопрос?
– Быть может, потому, что вы не знаете окончания этой истории? – едко спросил Дамблдор.
– Быть может, вы мне расскажете? – поинтересовался в свою очередь профессор, знавший эту историю и без того. Но: надо ведь соблюдать приличия, разве нет? Откуда бы молодому человеку, прожившему почти всю жизнь во Франции, знать тонкости событий Волшебной Великобритании? Даже на «Ежедневный Пророк» не сошлешься, ибо там про это не писали.
– Боюсь, что это не тема сегодняшней беседы, – ушел от ответа директор. – Итак, повторяю: оставьте свои провокационные темы! Они не подходят для образования детей.
– Второкурсники – тоже дети?
– Все, кто учится здесь, еще дети, – отрезал директор. – Возможно, помимо отдельных представителей седьмого курса.
– Значит ли это, что я могу по-настоящему их учить, а не следовать школьной программе, которая не дает даже близкого представления о том, что…
– НЕТ!!! – Дамблдор хлопнул рукой по столу. – Вы показались мне необыкновенно умным человеком на собеседовании, профессор Забини. Почему же сейчас вы демонстрируете мне только узость мышления? Вы вообще понимаете тему беседы? Если нет, я поясню: ваша «учебная» программа напоминает не ЗАЩИТУ, а ПРАКТИКУ. А вот последнее – противозаконно. И, думается мне, не только здесь, но и во Франции. Поэтому я слышать не желаю, как третьекурсники обсуждают дементоров, четвертый курс хвастается знаниями атакующих заклинаний, пятый – рассуждает на тему дуэлей, шестой – глаголет о Высшей Боевой Магии. Про седьмой курс я вообще молчу!
– Чем вам не понравились Высшие Сферы?! Ангелы…
– О да! Ангелы и Демоны! Великолепно!!! Ритуальная магия! Как вы вообще да такого додумались? Последнего Ангела уничтожили в Британии еще в Викторианскую эпоху. О каких «Высших Сферах» вообще может идти речь, если они давным-давно уничтожены?
– Да неужели? – совершенно искренне удивился Себастьян. – И есть основания серьезно полагать, что он был последним? И на земле больше нет ни Ангелов, ни Демонов?
– Все одно: Ангел, Демон… ничто не способно изменить их нечеловеческую сущность. Они – нелюди, создания более страшные, чем вампиры, оборотни или дементоры. Последний из Ангелов, что были на земле, пытался уничтожить род человеческий… поэтому – не рассказывайте мне небылиц об их «святости». И нет нужды забивать детские головки этой чепухой, с которой выпускники Хогвартса не встретятся никогда в жизни. А это именно то, что должна сделать школа, и это ваша задача – подготовить их к реальной жизни. И я более чем уверен, что ни с оборотнями, ни с дементорами, ни с прочей... нечистью они не повстречаются. Исключение – Аврорат, но у них своя школа, которая и займется их подготовкой к нестандартным ситуациям. А мы должны вырастить интеллектуальное и психологически уравновешенное будущее Волшебной Великобритании.
Дамблдор откинулся на спинку стула довольный собой, и мимоходом размышляя, что надо бы написать письмо мадам Максим: поинтересоваться о Себастьяне Забини. Молодой человек бесспорно умен, но в этом и оказалось сложность – тяжело такую личность выбить его из колеи, заставить усомниться в собственных знаниях. Однако директор чувствовал, что ему это удалось: легкий налет веселья слетел с профессора Забини, едва директор начал вести разговор об Ангелах и Демонах. Возможно, вспомнив события конца девятнадцатого века, Дамблдору удалось рассказать ему нечто, что было до сих пор неизвестно профессору, поскольку выглядел он сейчас более чем обескураженным. Если все удачно сложится, то Себастьяну Забини будет, чем занять свой ум на протяжении долгого времени, а вслед за этим – оставить умы школьников в покое. Во всяком случае, так полагал директор.
Себастьян же, сидевший напротив него, не знал, как реагировать. С одной стороны произошедший разговор показал, что он великолепно справился с задачей «максимально развивать школьников», раз этим заинтересовался сам директор школы. С другой же стороны – полностью провалил приказ «быть незаметным» и, похоже, отличился он изрядно. Урок был понят и запомнен.
Себастьян поднялся с места.
– Хорошо, теперь мне все ясно, директор, – профессор с улыбкой склонился чуть вперед. – А теперь, не могли бы вы…
***
Через полчаса профессор покинул кабинет директора с безмятежной улыбкой.
***
– Долго, – зеленоглазый мальчик поднял голову от кипящего котла и посмотрел на профессора Защиты от Темных Искусств.
– Прошу меня извинить, я…
– Я знаю, – мальчик отвернулся к варившемуся зелью, оставляя без внимания легкий поклон в свою честь. – Мне казалось, что данная формулировка «незаметность» была достаточно четкой.
– Могу я поинтересоваться…
– Это Тайна Комната Салазара Слизерина, – произнес ребенок тоном, словно это все объясняло, не дожидаясь вопроса профессора. – А я – чертов наследник Слизерина. Кроме того: глупостями не интересуются.
– Как скажете, – покорно ответил профессор. – Есть какие-либо новости от…
– Нет! – мальчик раздраженно повернулся к нему. – И не стоит этому имени звучать здесь – еще слишком рано.
Сунув руку в карман, мальчик вынул оттуда маленький мешочек, в котором Себастьян мгновенно узнал утреннюю почту, пришедшую несколько дней назад: порошок из растолченной застывшей слюны саламандры. Вещество почти бесполезное, нестабильное и крайне взрывоопасное. Сделав несколько шагов вперед, он произнес:
– Быть может, лучше этим займусь все-таки я? Процесс небезопасен, а я не могу…
– Не стоит. Я вполне справлюсь сам. Зато есть проблема, которая мне явно не по силам – директор Хогвартса. После той… хм, промывки мозгов, что случилась не так давно в его кабинете, он может начать вести себя несколько… непривычно. Если это заметят профессора – придется провести с ними ту же процедуру, а это заметят уже студенты. А когда разберемся со студентами, нужно будет заняться Попечительским Советом… У меня нет желания поработать аналогичным образом над всем населением Великобритании или даже всего мира.
– Вас понял. Я так же не имею такого желания. Будьте осторожны, – Себастьян поклонился в третий раз и растворился в воздухе.
Мальчик посмотрел туда, где только что стоял профессор, и фыркнул:
– Позер!
