Глава 11Глава 11. Африканский мамонт
Тут Алиса снова было заплакала - уж очень ей стало печально и
одиноко,- как вдруг невдалеке снова послышался чей-то легкий топоток.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране Чудес (перевод Б. Заходера)
Ястребиный Двор и прежде был не особенно спокойным местом, но после истории с черепом профессора Норта в школе, казалось, завёлся полтергейст. Техника выходила из строя, ночами в коридорах что-то завывало, на стенах в запертых кабинетах появлялись оскорбительные для их хозяев надписи, еда оказывалась пересоленной, а у профессора Снайда пропадали сигареты. Учителя косились друг на друга с подозрением, Флинч шпионил с удвоенной силой, общежития находились практически на осадном положении, из-за чего Хелен, не имея возможности встретиться со своим возлюбленным, доводила размер телефонного счёта до астрономического. Но никакие предосторожности не помогали - хулиганские выходки продолжались, а таинственный лазутчик был неуловим.
К середине марта у Аль Хаджри завелась привычка каждый вечер обходить парк. Ничего подозрительнее обнимавшихся на скамейках парочек он ни разу не обнаружил, но прогулки помогали ему привести мысли в порядок после суматошного дня. Вернувшись домой, он обычно усаживался на крыльце с кружкой чая и записывал свои наблюдения. В один из таких весенних вечеров его, выходившего из избушки, и перехватила странная троица.
Визитам Дадли он уже не удивлялся, но на этот раз белобрысого увальня сопровождали двое товарищей - смущённо переминавшийся Рекс Уэсли и Эмма Гарднер - серьёзная и почти причёсанная.
- Привет, Хад... - начал Дадли, но Эмма перебила его:
- Добрый вечер, мистер Аль Хаджри, - она оглянулась на спутников, давая понять, что берет общение со взрослыми на себя. Будучи на голову ниже обоих своих приятелей, она, тем не менее, ухитрялась смотреть на них свысока, для чего ей приходилось задирать нос так, что её тонкая шея, вытягиваясь над воротником, грозила с минуты на минуту переломиться.
Аль Хаджри придал своему лицу серьёзное выражение и вежливо наклонил голову:
- Добрый вечер, мисс Гарднер.
Эмма на мгновение задумалась. Похоже было, что она повторила про себя заранее заготовленную речь и вдруг нашла её неудовлетворительной.
- Надеюсь, вы меня поймёте, - заговорила она, решившись. - Я не хотела бы выдавать своих источников...
Аль Хаджри доброжелательно улыбался и молчал. Джентельмен никогда не станет оказывать давление на даму, даже если даме двенадцать лет и её распирает от желания выложить всё самой.
- ... но говорят, что у вас живёт какое-то экзотическое и опасное животное...
Не выданный Эммой источник цветом лица уже напоминал свой пунцовый галтоновский шарф.
- Можно посмотреть? - встрял Уэсли.
- Можно, - ответил Аль Хаджри просто, - и можете передать своему источнику, что это уже не секрет, потому что животное недавно переселили в живой уголок.
У террариума Дадли и Рекс засыпали его восторженными вослицаниями и вопросами, а потом стали просить разрешения покормить его питомицу. Аль Хаджри недолго заставлял себя уговаривать, и с удовольствием выбрался на свежий воздух в сопровождении Эммы, которая при виде мороженых мышей заметно побледнела.
Отражение мутно-розового заката тихо плескалось в озере. “Скоро темнеть будет уже после отбоя”, - подумал Аль Хаджри.
- Рубез, - сказала Эмма, робко тронув его за рукав, - можно, я тебя буду звать по имени? А то хочется иногда с кем-нибудь поговорить по-человечески, ну... из взрослых.
Из строения с животными доносились радостные ребячьи выкрики. Там достойных собеседников для этого вундеркинда явно не было.
- Конечно, - ободрил Аль Хаджри, усаживаясь на ступеньку и глядя ей в лицо. - Что случилось, Эмма?
Эмма села на две ступеньки выше, натянула край пальто на коленки, немного посмотрела на горизонт и на свои ботинки с обтрёпанными носками и произнесла:
- Это ведь ненормально - то, что здесь творится. В библиотеке есть местные газеты, там почти каждый день про нашу школу пишут какие-нибудь гадости. Вроде как Хоук Ярд уже не тот. И набор сократился на треть с прошлого года, - она говорила всё быстрее и быстрее. - Будто мы спокойствие нарушаем, будто наших старшеклассников видели в деревне пьяными, будто в лесу бешеные белки какие-то, и вообще у нас тут под видом школы неизвестно что... Рубез, вдруг нас закроют?
- Просто не всем нравится, что от школы шум, машины ездят, вот они и пишут чепуху.
- Чепуху? Про череп на воротах правду писали, его Падма своими глазами видела.
- Череп я и сам видел, - признался Аль Хаджри. - Чья-то глупая шутка.
- А почему без воспитателей в парк запретили ходить? И кто это тогда нападал на нас с Дурсли в туалете? И почему половина третьего этажа заперта? Я спросила профессора Снайда, а он ничего толком не сказал, а потом ещё придрался ко мне и четыре процента с контрольной снял, - Эмма откинулась назад, подметая кудрями порог, но Аль Хаджри успел заметить, что у неё в глазах блеснули слёзы.
- Видишь ли, Эмма, - проговорил он медленно. - Попробую тебе объяснить. Ты ведь сама знаешь, что у взрослых бывают свои, ну, конфликты всякие, когда они не могут поделить что-нибудь. Но пакостят они при этом друг другу иногда совсем по-детски. Я тут сам не все понимаю, но я не очень-то беспокоюсь, потому что нас это всё не касается. А на третьем этаже уже нет ничего...
После истории с отключением электричества Снайд всё-таки добился покупки генератора, и система безопасности была радикально пересмотрена, так что это было почти правдой. Но “почти” Эмму не устраивало.
- Там. Что-то. Есть! - до того, как над ней поработала Макгиллиган, за таким гневным взглядом наверняка неотвратимо последовал бы удар головой в живот. - И ты знаешь, что там! Знаешь, и не говоришь, потому что это что-то очень, очень… ай!
Эмма схватилась рукой за затылок, и резко обернулась, выдернув прядь волос из-под ботинка топтавшегося на пороге Дадли.
- И давно вы тут подслушиваете?
- С того места, как на вас в туалете кто-то напал, - с готовностью сообщил Рекс. - Хотя раньше ты говорила, что Дадли всё это выдумал.
Он посмотрел на Аль Хаджри в ожидании объяснений, но тот, демонстративно взглянув на часы, встал со ступеньки.
- До отбоя десять минут, не опоздаете?
“Достаточно с меня на сегодня, - думал он. - А не то точно сморожу что-нибудь лишнее. Записать: ‘Эмма Гарднер, колледж Галтон, первый курс - повышенная тревожность’”.
Несмотря на скептицизм Эммы, Аль Хаджри, по-видимому, удалось её немного приободрить, и после разговора у живого уголка он сделался её доверенным лицом. В те редкие дни, когда отличницу ничто не беспокоило, они играли в шахматы, но чаще ему приходилось выслушивать её опасения по поводу оценок, одноклассников, жаркой не по сезону погоды или чересчур озабоченных лиц преподавателей. Впрочем, разбор её рефлексий был напрямую связан с работой Аль Хаджри, а в шахматы она играла очень неплохо, так что когда в один майский понедельник она преградила ему выход из библиотеки со своим обычным “надо поговорить”, его это почти обрадовало.
Они отошли в тихий угол, к окну, выходившему на лужайку. На этот раз Эмму волновало поведение Дадли.
- Он как-то странно на всё реагирует, Рубез, честное слово. То кошку боится, то вдруг начнёт рассказывать, как ни в чём ни бывало, будто он с привидением разговаривал. И всё какими-то странными словами называет: вместо занятий по лепке у него “трансформация”, вместо столовой – “большой зал”, а про профессора Хатч он говорит, что она ведьма. В буквальном смысле ведьма, которая на метле летает.
Аль Хаджри не всегда хватало знания языка, чтобы вникать в тонкости выбора учениками слов, но сказанное Эммой придавало вес кое-каким из его собственных наблюдений. Он напряжённо внимал, жалея, что при ней нельзя было вытащить блокнот и записать.
- А ещё - вот! - объявила она, извлекая из сумки красочный том и водружая его на стол. Аль Хаджри едва успел разглядеть название: “Детская энциклопедия животного мира”, прежде чем вихрь взметнувшихся страниц растрепал ему бороду, а Эмма с торжествующим видом ткнула в фотографию какой-то весьма мерзкой твари. При ближайшем рассмотрении, тварь подозрительно напоминала его бывшую подопечную. - Как, узнаёшь?
- Похожа, - согласился Аль Хаджри, - хотя наша мельче, конечно.
Лохматая пигалица посмотрела на него, как на безнадёжного идиота.
- Это комодский дракон, Рубез, варан такой. Он будет длинней тебя, когда вырастет, а его укус смертоносен. Вообще, нам крупно повезло, что он до сих пор никого не сожрал. Это нормально, да? Откуда эта штука взялась в школе?
В дверь просунулась рыжая голова Рекса Уэсли:
- Ну где искать Гарднер, если не в библиотеке? Идёшь?
- Извини, я им обещала с математикой помочь, - сказала Эмма и сунула энциклопедию в руки Аль Хаджри. - Кстати, Дадли теперь каждый день ходит проверять, не выросли ли у дракона крылья, - сообщила она на прощание.
- Варан, говоришь? - рука Ньют рассеянно шарила среди бумаг в поисках ручки. - Ничего себе, подарок благодарной ученицы...
Она выдвинула ящик стола, достала оттуда слегка измятую записку и, положив её перед собой, стала что-то писать и перечёркивать на чистом листке, потом вдруг нажала кнопку на телефоне.
- Профессор Дерфел! Дора ван Яскоом, помните, мы найти не могли? Это анаграмма! Вполне в стиле известно, кого.
- Голубушка, давайте не сейчас, - загудел голос директора. - Я как раз вас собирался звать. К нам тут комиссия от попечительского совета собирается, так что придётся всё бросить и до завтра навести порядок.
Они принялись что-то обсуждать, а Аль Хаджри поднял со стола исписанный листок, тихо отошёл в угол и привалился к павлиньему гобелену:
д о р а в а н я с к о о м
я в а р а н с к о м о д о
- … В общем, соберите-ка мне планёрку внеочередную, а я пока Скворрела предупрежу, чтоб отчётность в порядок привёл и готовился провести экскурсию, - бубнил Дабл-Ди. - А то Мэллори, боюсь, может и не поверить, что в правом крыле ничего нет… Боже мой, что там у вас творится?
С противным треском гобелен вдруг прогнулся, дверца-гармошка, сорвавшись со своего рельса, просела, а Аль Хаджри, утратив опору, с грохотом провалился в архивную нишу.
- Это ничего страшного, это... ты в порядке, Ру? - в голосе Ньют смех мешался с испугом. - Сейчас, профессор, одну минуту...
Смущённый Аль Хаджри неуклюже выпутался из складок гобелена.
- Цел?
- Угу... всё переломал тут...
- Да ничего, она всё время так. На прошлой неделе профессор Скворрел оторвал... Слушай, Ру, может, привинтишь этот дурацкий рельс на место, а? У меня тут, видишь, - аврал…
Снова пошарив в ящике стола, Ньют вручила ему отвёртку, и Аль Хаджри скрылся за гобеленом. Дело шло медленно, потому что в нише было темновато. Сначала Ньют что-то обсуждала по телефону, потом стучала клавиатурой компьютера, потом скрипнула дверь и послышался нетерпеливый голос Снайда:
- Ну как, перепечатали наконец?
- Ага, вот. Ой, что это у вас с рукой?
- Ерунда, не отвлекайтесь. Давайте сюда.
Судя по звуку шагов, Снайд, уткнувшись в бумаги, двинулся к двери, но не дошёл.
- Вы хоть читаете, что печатаете? - бросил он раздражённо. - “Диверсия” вместо “дислексия”, запятые вообще накиданы стохастически!
- Я исправлю, профессор Снайд, подождите две минуты.
- Дорога ложка к обеду! - окончательно разъярился Снайд. - Мне с этим докладом через два часа на конференцию ехать, а у меня ещё урок! Думаете, мне заняться больше нечем, кроме как сидеть и любоваться, словно этот ваш... африканский мамонт, на то, как вы по клавишам не попадаете!?
Аль Хаджри вывалился из-за гобелена, как Полоний, поражённый в сердце.*
- Вы не... я вам не... она вам не обязана! - он и сам-то не очень понимал, что говорил. - Немедленно извинитесь перед дамой!
- Не лезьте не в свое дело, Аль Хаджри, - процедил Снайд, бледнея, - а то, не ровен час, кому-нибудь придёт в голову навести справки и рассказать вашему благодетелю, что в Алжирском университете нет факультета психологии!
Довольный произведённым эффектом, он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Ньют вскочила, так, что её стул взвизгнул колёсиками и врезался в стену, и бросилась к Аль Хаджри, который так и стоял с отвёрткой в руке, окатываемый контрастным душем ужаса и бешенства.
- Ру, не слушай его, он ничего не сделает! Он не такой...
Вечером Аль Хаджри сидел у себя на крыльце, глядя поверх шестой кружки чая, как в просветах между деревьями густели сумерки. Будь что будет, думал он обречённо. Если судьбе угодно, чтобы его с позором выдворили из Англии, то этого не миновать. Теперь его мучил уже не страх, и даже не обида на Снайда, а то, что Ньют его защищала. “Он не такой”. Интересно, какой же? И откуда она знает его с этой “не такой” стороны? “
Ваш африканский мамонт” - неужели Снайд придирается к ней, потому что ревнует? Почему она позволяет ему себя ревновать? И почему, собственно, его, Аль Хаджри, всё это так беспокоит?
Всё мучительно, невыносимо запутывалось.
Аль Хаджри вошёл в дом и сел в кресло. Если бы вечер не был и без того душным, он бы разжёг камин, чтобы тёплые отблески играли на бревенчатых стенах и вихри искр уносились в трубу, как зимой, когда всё ещё было так просто. Сейчас оставалось только смотреть на безжизненные кучки пепла - холодный лунный пейзаж, заброшенный и ненужный.
Когда в дверь постучали, он не сразу это понял. После отбоя его ещё ни разу не беспокоили. Снаружи подёргали за дверную ручку, потом стук повторился. Аль Хаджри поднялся со своего места, и, скрипя половицами, двинулся к входу. Было похоже, что нетерпеливый посетитель уже бился в дверь всем телом.
---
* На всякий случай: Полоний - персонаж трагедии Шекспира "Гамлет". Был заколот главным героем, когда подслушивал за портьерой.
