Глава 11. «О, прекрасный новый мир!» Через несколько минут Альбус уже стучался у дверей спальни Гермионы. Она открыла ему – в халате, растрёпанная, бледная, но не сонная. Мысли снова не давали ей уснуть, терзая разум бесконечными вопросами. Её трясло и знобило, она чувствовала себя больной.
Увидев Альбуса на пороге своей спальни, Гермиона даже не нашла в себе сил удивиться. Где один брат, там и второй. Поттеры-младшие, можно сказать, уже проторили себе дорожку к её спальне. Слабо усмехнувшись этой мысли, она только поплотнее запахнула халат и спросила:
- Что тебе нужно?
- Мне нужно с вами поговорить, - выпалил мальчик, задыхаясь. Выглядел он так, точно бежал, не останавливаясь, от самых подземелий. – Кажется, я знаю, что происходит.
- Хорошо, - поколебавшись, ответила Гермиона. – Пойдём.
Они вошли в её комнату, она махнула палочкой в сторону камина – и он запылал ярче. Волнуясь и сбиваясь, Альбус вкратце передал ей свою беседу со Скорпиусом, умолчав только о своих чувствах к Лили. Это не касалось никого.
Гермиона слушала внимательно. Когда он закончил, она потёрла рукой лоб и сказала:
- Что ж, это всё звучит весьма убедительно. Дамблдор действительно может быть во всём этом замешан.
- Подождите, профессор Грейнджер, это ещё не всё. Скорпиус заметил в моих рассуждениях одну странность. Он спросил, откуда я знаю, что законопроект – идея Фаджа, и я не смог ответить ему на этот вопрос. Зато потом я объяснил, зачем закон вообще вытащили обратно из какого-нибудь пыльного ящика. Я сказал, что это потому, что на этом настаивало окружение нового министра – чистокровные волшебники, которые не хотели, чтобы их прошлое было запятнано. И министр пошёл у них на поводу – может быть, потому, что у него у самого рыльце в пушку.
- Альбус, что ты говоришь… - растерянно начала Гермиона, но Ал перебил её:
- А Скорпиус удивился: «Как же так? Кингсли Бруствер, бывший член Ордена Феникса, позволил влиять на себя кучке чистокровных волшебников, трясущихся за свою репутацию?»
Гермиона энергично кивнула.
- А я спросил его: «Разве Кингсли Бруствер был членом Ордена?»
Гермиона нахмурилась.
- Он посмеялся надо мной и сказал, что у меня с головой уже не в порядке от всех этих догадок. Признаться, сначала я не придал этой странности большого значения и остался при своём мнении.
- Да, я уже сказала, что твоя версия достаточно логична.
- Но потом я прочитал кое-что и понял, что это расхождение – очень важная деталь. На самом деле таких расхождений много, просто мало кто это замечает. А если и замечают – не придают особого значения…
- Что ты хочешь сказать? – Гермиона чувствовала себя совершенно сбитой с толку.
Альбус без лишних слов сунул ей какую-то книгу.
- «Теория магии», - прочитала Гермиона. – И как нам это поможет?
- Эту книгу дал мне отец, - сказал Альбус. – На ней гриф Отдела тайн. Я не открывал её до сегодняшнего вечера, а сегодня, когда решил, наконец, прочесть, обнаружил там именную закладку. Взгляните на это, профессор Грейнджер.
Он прикоснулся палочкой к обложке, и книга в руках у Гермионы открылась примерно на середине.
- «Карл Людвиг Олпорт. Теория систем…»
Она присела на краешек кровати, пытаясь вникнуть в статью. Сначала взгляд её просто медленно скользил по странице, потом она вздрогнула всем телом и жадно впилась глазами в текст, бормоча себе под нос отдельные отрывки: «Магический мир – это открытая, саморазвивающаяся и самоорганизующаяся система… магия – это самый эффективный из всех известных нам способов борьбы с энтропией…»
- Мерлин мой, - потрясённо выдохнула она, закончив читать.
- Невероятно, правда? – торжествующе произнёс Альбус. – Но согласитесь, что это всё объясняет…
Гермиона сжала пальцами виски.
- Альбус, - пробормотала она, - у меня голова разламывается. Мне срочно нужно увидеться с Гарри…
- Я с вами, - решительно сказал Альбус.
- Нет, - покачала головой Гермиона. – Я всё равно не могу вломиться к нему прямо сейчас. И мне хотелось бы побыть немного одной и подумать. А тебе не мешало бы ещё немного поспать до завтрака. Во сколько он уходит на работу?
- Нет, профессор Грейнджер, - возразил Альбус. – Вам всё-таки стоит отправиться прямо сейчас. Послезавтра последний день месяца, и ему нужно будет сдавать ежемесячный отчёт. Обычно всю неделю перед этим событием он засиживается на работе чуть ли не до утра. Думаю, с минуты на минуту он должен вернуться домой. Вам нужно поторопиться.
- Но ты всё равно останешься здесь, - сказала Гермиона. – Можешь, кстати, здесь же и лечь. Не хватало ещё, чтобы тебя поймали на обратном пути в подземелья. Только, прошу тебя, если я не вернусь до того, как тебе надо будет уйти отсюда, приложи все усилия для того, чтобы тебя никто не видел выходящим из моей спальни. Хорошо?
Альбус кивнул, чувствуя, как у него постепенно голова наливается тяжестью от бессонной ночи. Ему уже не хотелось никуда бежать, не хотелось ничего выяснять… В конце концов, как слизеринец, он имеет моральное право не спасать мир, доверив это гриффиндорцам, и его совесть будет чиста.
- Вы не закрываете на ночь камин? – спросила Гермиона, выходя через несколько минут из ванной, уже переодевшись в мантию и на ходу пытаясь прибрать волосы.
- Для друзей доступ всегда открыт, - пробормотал Альбус в подушку.
Гермиона, прихватив с собой «Теорию магии», кинула в камин щепотку Летучего пороха.
Альбус не ошибся. Гарри был дома. И он почти не удивился, когда Гермиона возникла в его камине. Он только с силой потёр красные глаза и спросил обречённо:
- Что на этот раз?
Пожав плечами, Гермиона протянула ему книгу.
- Мне дал её Альбус. И он же обратил моё внимание на статью, которую ты для него отметил. Кстати, - нахмурилась она, - почему мне знакома фамилия автора? Олпорт, Олпорт… Он не учился с нами в Хогвартсе?
- Нет, - ответил Гарри, - он только двадцать лет назад приехал сюда из Америки, потому что ему предложили здесь работу… А слышала ты, скорее всего, о Гордоне Олпорте – прадедушке Карла. Он был одним из самых известных маггловедов прошлого века. Кажется, у самих магглов это называется – психолог и социолог.
Гермиона удивлённо кивнула.
- Карл говорил, что очень многое взял из идей своего прадеда, - продолжал Гарри, но Гермиона, опомнившись, остановила его.
- Гарри, - серьёзно сказала она, - кажется, я уже поняла если не всё, то большую часть происходящего. Так что, может быть, ты всё-таки расскажешь мне, наконец, правду?
Гарри внимательно посмотрел ей в глаза. Потом перевёл взгляд на книгу. Потом вздохнул.
- Хорошо. Садись.
Гермиона села.
- Примерно через полгода после твоего отъезда во Францию, я вместе с отрядом мракоборцев (я ещё тогда был главой Управления) взял некий весьма забавный кружок по интересам. Очередную магическую секту имени Тёмного лорда. Об этом не было известно широкой общественности, но после войны таких сект было немало. Тёмный лорд стал символом диссидентства и кумиром в определённых кругах радикально настроенной молодёжи.
- Просто Че Гевара какой-то… - пробормотала Гермиона, фыркнув.
- Это стало даже модным. Образовалась некая субкультура. Они гордо именовали себя Пожирателями смерти, учились выпускать Чёрную метку на заднем дворе и тому подобное. Было даже несколько нападений на магглов. Но в общем и целом – ничего серьёзного. До поры, до времени. Та секта, о которой я говорю, заставила нас пересмотреть своё отношение к такого рода милым забавам.
- Почему, Гарри? – спросила Гермиона.
- Её возглавлял сотрудник Министерства, - нахмурился Гарри. – А точнее – сотрудник Отдела тайн. Очень способный юноша, сделавший прекрасную карьеру и к своим двадцати четырём годам занимавший уже неплохую должность в подразделении Памяти и имеющий доступ к некоторым объектам третьего и второго уровня секретности.
- Не то чтобы я очень хорошо понимала, что это значит, - заметила Гермиона, - но звучит впечатляюще.
Гарри покосился на неё и, закусив губу, произнёс:
- Учти, сейчас я разглашаю тебе сверхсекретную информацию.
- Я трепещу от осознания важности момента, - огрызнулась Гермиона, которую всю трясло от нервного возбуждения. Гарри укоризненно взглянул на неё, но продолжал:
- Подразделение Памяти, как ты, я думаю, уже догадалась, занимается проблемами памяти. Только не спрашивай меня о разработках, - предупредил он, видя, как заблестели её глаза. – Скажу только, что в подразделении Памяти есть закрытый зал, где на высоких стеллажах рядами стоят думосбросы.
Гермионе вспомнился Зал Пророчеств.
- В этих думосбросах – мысли погибших сотрудников министерства. И там есть несколько стеллажей с думосбросами бывших мракоборцев. Причины, по которым эти мысли понадобилось сбрасывать, могут быть разными…
- Ну, например? – не вытерпела Гермиона.
- Ну, например, это часто требовалось тем, кто работал с дементорами. Они избавлялись от некоторых самых страшных своих воспоминаний, чтобы не быть уязвимыми и сохранять самоконтроль в случае каких-либо непредвиденных ситуаций. Или, допустим, когда мракоборцы отправлялись на очередное задание, с которого могли не вернуться, процедура сбрасывания воспоминаний проводилась в обязательном порядке, чтобы они не смогли даже под пытками выдать какой-либо сверхсекретной информации. Как ты понимаешь, особенной популярностью эта практика пользовалась во времена Волдеморта. Да и среди «самых страшных воспоминаний» эпизодов, связанных с Волдемортом, было немало.
Гермиона, всё ещё не понимая, к чему он ведёт, нетерпеливо заёрзала в кресле.
- Так вот, тому парню, про которого я тебе говорил, как раз недавно повысили уровень доступа, и он добрался до этого зала с думосбросами. Он давно туда рвался.
- Почему? – спросила Гермиона.
- Среди архивов подразделения Памяти, исследуя научные разработки прошлых лет, он откопал одно древнее волшебство, связанное с магией памяти. Знаешь выражение: «Люди живы, пока их помнят»? Что-то подобное и лежало в основе этого волшебства. В воспоминаниях людей остаётся образ человека, как бы слепок с него, и его можно оттуда вызвать.
Гермиона прикрыла рот ладонью, с ужасом смотря на Гарри. Тот, нахмурившись, кивнул.
- Именно. Теперь ты понимаешь? Воспоминания очевидцев – словно живые крестражи, в которых сохраняется частичка человека… Я не знаю, как я вообще позволил этому произойти. К тому времени как раз все уже немного расслабились, снизились требования, проверки стали гораздо менее строгими… Ты знаешь, я не такой параноик, каким был Грюм. И Всевидящего ока у меня нет. А ведь стоило бы. Подумать только, его допустили к работе со сверхсекретными документами, а он возглавлял неопожирательскую секту!
- Подожди, Гарри, - дрожащим голосом перебила его Гермиона, - они его воскресили?
- Нет, - ответил Гарри. – Мы всё-таки успели вовремя их накрыть. Но у них уже практически всё было готово, и не исключаю, что всё действительно могло получиться. Конечно, всем членам этой группировки стёрли память…но дело-то было в том, что мы поняли: существует как минимум один способ воскресить Волдеморта. Я думаю, есть и другие. Несомненно, есть. И если какой-нибудь достаточно умный и достаточно сильный волшебник возьмётся за это, то всё, что мы сделали, окажется бесполезным. Я решил, что третьего пришествия Волдеморта магический мир не переживёт. Первым делом, разумеется, я лично провёл глобальную чистку министерских думосбросов, удалив из них все воспоминания, связанные с Волдемортом. Но этого, как ты понимаешь, было недостаточно. По Англии ходят тысячи двуногих думосбросов, чьи мысли, воспоминания могут послужить почвой для выращивания гомункула Волдеморта.
- И тогда родилась идея закона? – спросила Гермиона.
Гарри кинул.
- Это был единственный выход из ситуации. Я сам предложил этот законопроект Кингсли Брустверу, и он вынужден был согласиться с моими доводами. Он назначил меня главой Отдела тайн, я получил беспрепятственный доступ ко всем документам, исследовательским разработкам и так далее. Но первоначально, как ты знаешь, закон включал в себя полное стирание памяти. Я изначально больше всех настаивал на скорейшем принятии закона, но, тем не менее, сам же медлил с его осуществлением, потому что боялся. Боялся последствий… Но тут я познакомился с Карлом.
- Карлом Людвигом Олпортом?! – изумилась Гермиона. – Автором статьи?
- Да. Он сотрудник Отдела тайн. Подразделение Теоретической магии.
- Теоретической магии? – приподняла брови Гермиона.
- Между нами говоря, - хмыкнул Гарри, - он сквиб. Как и его знаменитый прадед. Но в магии они, пожалуй, разбираются получше любого волшебника.
- Чем они вообще занимаются? – не смогла сдержать Гермиона своего любопытства.
- Теориями происхождения магии, её развитием в филогенезе и онтогенезе, действием её на организм человека и общество в целом, взаимовлиянием маггловского и магического миров… - на одном дыхании отбарабанил Гарри, как будто цитируя кусок какого-то отчёта. - Короче, магией как явлением.
- Ясно, - протянула Гермиона, хотя любопытство её от этих слов разыгралось только сильнее.
- Ну так вот, - продолжал Гарри. – Я познакомился с Карлом, с его теорией… И он пожелал принять участие в доработке законопроекта.
- Его теория…
- Да, она кратко изложена в этой статье. Карл сказал мне, что магический мир – открытая саморазвивающаяся и самоорганизующаяся система, стремящаяся, как любая система, к минимализации хаоса.
- И если каким-то образом резко увеличить уровень энтропии в этой системе, - подхватила Гермиона, - то она сделает всё, чтобы самостоятельно справиться с ней, переработать, систематизировать и включить в себя. Короче, система сделает всё для сохранения системы.
- Всё верно, - кивнул Гарри. – Хотя, конечно, мне потребовалось куда больше времени, чтобы со всем этим разобраться. Сначала я вообще не понял, что Карл предлагает. Мне это казалось какой-то дикостью. Принять закон и просто ничего не делать? И всё разрешится само?
- Как не по-гриффиндорски, - усмехнулась Гермиона.
- Точно. Мне хотелось как-то контролировать ситуацию, делать хоть что-то…
- И что ты сделал?
- Созвал Орден Феникса, - ответил Гарри. – Наговорил им много всего о том, что война ещё не закончена и мы должны сделать это, чтобы Волдеморт исчез навсегда. Разумеется, далеко не все были довольны, но все признали необходимость такого шага. И согласились, что дело нужно доводить до конца. И министр принял закон.
- То есть о настоящем его смысле знали только бывшие члены Ордена Феникса?
- Да. Мы не могли позволить выплыть наружу этой истории с магией памяти. Суть закона была в его секретности. Поэтому Кингсли не мог посоветоваться ни с Визенгамотом, ни с магической общественностью.
- То есть, фактически, принял закон в одиночку? – нахмурилась Гермиона. Гарри пожал плечами.
- Ты же знаешь, магическое общество во многом ещё весьма архаично. Об этом мало кто задумывается, но магическая Британия – это тоталитарное государство. Министр магии, на самом деле, сосредотачивает в своих руках все три ветви власти – законодательную, исполнительную и судебную. Правда, умный министр не будет выставлять это напоказ, а наоборот – будет всячески поддерживать у своих подданных иллюзию демократического общества… Но тут, сама понимаешь, обстоятельства были чрезвычайные. И всё действительно начало меняться, как и говорил Карл… Мир пришёл в движение. Потому что он должен был бороться с хаосом и абсурдом…а что может быть абсурднее, чем попытка переписать историю?
- То есть, обосновывая эту новую версию истории и делая её реальностью, магический мир начал как бы «вымарывать» из себя Волдеморта? – уточнила Гермиона. – Но почему эта, как ты говоришь, система, не попыталась исправить абсурд другим образом? Почему не пошла по пути наименьшего сопротивления и не попыталась просто-напросто ликвидировать сам закон?
- Я спрашивал у Карла во время работы над законопроектом о такой возможности. Но он ответил, что в его определении мира как системы все слова – ключевые. Эта система не только самоорганизуется, но и саморазвивается. А ещё одно пришествие Волдеморта помешало бы этому развитию. Волдеморт – это воплощённая энтропия, Гермиона.
- Хорошо, - кивнула Гермиона. – Что было дальше?
Гарри облизнул губы.
- А дальше…эксперимент вышел из-под контроля. И мы сейчас видим то, что видим. Никто из нас и подумать не мог, что это будет иметь такие последствия и примет такие масштабы…неподвластные ни министерству, ни Карлу…никому. И ещё. Я знаю, что это звучит глупо, но мы как-то не учли, что эти изменения будут распространяться на всех. Даже на тех, кто всё это спровоцировал.
- Ты говоришь о своих попытках написать мемуары? – спросила Гермиона. – Альбус мне рассказал.
- Да, - кивнул Гарри. – Карл объяснял мне это. Мир начало как бы выламывать, выворачивать, но всё это происходило, конечно, очень медленно и как бы точечно. Именно поэтому сознание многих людей стало как бы расслаиваться, раздваиваться – они ощущали себя одновременно в этом мире и в том, помнили одновременно события, которые были на самом деле, – и те, которые им пыталась навязать меняющаяся реальность.
Гермиона кивнула головой.
- С тобой такое тоже происходило? – спросил Гарри.
- Да, - кивнула Гермиона, отчаянно не желая рассказывать о своих дневниковых записях. – Именно это, в конечном итоге, и натолкнуло Альбуса на мысль. Ну, вместе с этой статьёй, конечно. Твой сын сумел заметить и правильно понять именно такую «точку несовпадения».
Гермиона кратко пересказала ему историю с Кингсли Бруствером.
- Там, где Скорпиус жил ещё в старой реальности (в той, где Кингсли Бруствер состоял когда-то в Ордене Феникса), сам Альбус уже перешёл в новую – где Кингсли, в угоду своему чистокровному окружению, принял идиотский закон, - закончила она. – Подожди, Гарри… Если это новая реальность, почему Альбус вообще всё ещё помнит об этом законе? Ведь в итоге все должны о нём забыть? В смысле, его ведь в новой реальности просто не будет существовать?
- По мнению Карла, магическому миру нужны какие-то промежуточные конструкции и обоснования. Иначе в сознании людей начнут возникать вот такие диссонансы – и они просто не смогут справиться с этим. Система по мере сил всё-таки защищает людей от осознания этой ломки.
- И защищает себя, - сказала Гермиона. – Потому что эти диссонансы – проявления энтропии, а если количество энтропии превысит допустимую норму, если её будет больше, чем система в состоянии переработать, то…
- Да, - кивнул Гарри. – Система рухнет. Ты понимаешь теперь, почему так важно сохранять реальное положение дел в секрете? Если бы не необходимость, я бы не сказал об этом даже членам Ордена.
Гермиона покачала головой.
- Нет. Если бы они ничего не знали, они стали бы бороться против этого закона.
- Я знаю. Потому и сказал. Но, понимаешь, головы всех «знающих» для системы – рассадники энтропии. Потому что мы понимаем, что происходит, можем наблюдать изменения – то есть осознаём неустойчивость системы. Как по-твоему, что делает система с очагами энтропии?
- Структурирует? – предположила Гермиона, холодея.
- Иногда – да. А иногда – до конца деструктурирует. То есть просто уничтожает. Конечно, изначально члены Ордена не могли знать, на что подписываются. Никто не мог предвидеть, что с ними…со всеми нами будет происходить. Ты понимаешь, например, что происходит с МакГонагалл? Ты ничего странного не заметила? – спросил Гарри, внимательно глядя ей в глаза.
- Заметила. Лимонные дольки. И всепрощающий взгляд.
- Да. – Гарри снова облизнул губы, словно собираясь с силами, прежде чем продолжать. – Её как будто постепенно замещает личность Дамблдора. Причём, как ты понимаешь, не только на посте директора, а непосредственно в мире. Это означает, скорее всего, полное исчезновение. Стирание. В том числе, и из людской памяти.
- Но это…это… - пробормотала Гермиона, не в силах подобрать подходящее слово. – Она понимает, что происходит?
- Проблесками, - ответил Гарри. – Но она сказала, что готова, как она говорит, «уступить место». Она думает, что Дамблдор новому миру по каким-то причинам нужнее. Раз уж система саморазвивается.
Некоторое время они оба молчали. Потом Гарри продолжил:
- Понимаешь, никто не знает, что произойдёт в следующую секунду. Изменения непредсказуемы.
- Мерлин, но как они с этим живут?
- На войне мы все привыкли каждую минуту ждать смерти, - сказал Гарри. – Они храбрые люди. Они готовы… И ещё, - добавил он, подумав, - полагаю, их поддерживает надежда.
- Надежда? – фыркнула Гермиона. – На что?
- Ну, многие, видя Снейпа…
- Кстати, а с ним что-нибудь происходит? – перебила его Гермиона, вытолкнув, наконец, из себя вопрос, который мучил и жёг её изнутри.
Гарри посмотрел на неё странно.
- Снейп умер, Гермиона. Погиб на войне.
- Что?!
- Да. Я это ещё помню. Смутно, проблесками. Периодически на это накладываются другие воспоминания…
- О Мерлин…
- Ты уже не помнишь этого. Ну да, по какой-то причине новый мир нуждается в Снейпе. Или, возможно, система не смогла сконструировать в новых условиях объяснение его смерти.
- И теперь, глядя на это, все члены Ордена, которые потеряли кого-то на войне, надеются, что система так же не сможет создать объяснение смертям их любимых?
- Именно так. Знаешь… - произнёс Гарри, поколебавшись. – А ведь можно сказать, что мы победили смерть. То, что не удалось Волдеморту, удалось нам.
- Но какой ценой! – не выдержала Гермиона. – Это ведь не лучше того, что делал Волдеморт!
- Я воюю, как умею, Гермиона, - сухо ответил Гарри. – От меня, от всех нас, потребовалось ещё раз победить его. И мы все сделали это. И я не пожалею об этом, даже если меня тоже, в конце концов, заместят. Если этот прекрасный новый мир решит, что я ему не нужен, я не в обиде. Главное, что я способствовал его появлению.
- Гарри, послушай себя… Эта новая реальность – бутафорная, лживая, фальшивая и абсурдная. Это вовсе не прекрасный мир.
- Пока – нет, - согласился Гарри. – Но он будет таким, когда завершится ломка. Прекрасный мир. Мир, в котором Волдеморта никогда не существовало. Мир, в котором от Волдеморта не останется и следа. Даже если меня в нём уже не будет, чтобы это увидеть… Или я просто не буду об этом помнить. Это всё-таки того стоит. Пусть я исчезну, но я и его утащу за собой. И не говори мне, что я не прав. Это странная война, но всё равно война. И я знаю правила. Потому что если я для чего и приспособлен, если я для чего и гожусь – так это воевать с Волдемортом.
- Но…исчезнуть, Гарри? – пробормотала Гермиона.
- Я ощущаю себя тенью, - задумчиво сказал он. – И чувствую, что это близко. В конце концов, мы всегда были связаны с ним…и, наверное, исчезнуть тоже должны вместе.
- Они жили долго и счастливо – и умерли в один день, - невесело усмехнулась Гермиона.
- Я бы попросил тебя помнить обо мне, но знаю, что это от тебя не зависит, - медленно произнёс Гарри. – Поэтому, если можно, я попрошу тебя о небольшом одолжении… Пожалуйста, сотри Альбусу память. Я жалею, что дал ему эту книгу. Я не должен был этого делать…
- Я понимаю, - тихо произнесла Гермиона. – Ты хотел, чтобы он понял тебя. Чтобы он перестал тебя осуждать.
- Да. Но теперь я боюсь, что система и его сочтёт рассадником энтропии. Ведь он теперь знает... Пожалуйста, Гермиона, сделай это для меня.
- Хорошо, - кивнула Гермиона, кусая губы.
- Так страшно исчезать, - тихо сказал Гарри через некоторое время. – Никто не знает, конечно, что ждёт нас после смерти, но всё равно все как-то надеются, что там что-то есть… А меня, и всех других исчезающих, я точно знаю, не ждёт ничего. Но я не жалею, правда. Клянусь, оно того стоит.
- Наверное, - сказала Гермиона, глотая слёзы, - Гарри Поттер действительно никогда не сможет существовать в мире без Волдеморта. В этом прекрасном, чёрт бы его побрал, новом мире.
Конец.
