Глава 11Глава 11. Тысяча первые ночи всегда больней и короче*
Северус Снейп проснулся под утро от пронизывающего холода – верно, снова начались заморозки, и подземелья первыми почувствовали на себе изменение температуры. Зима в этом году выдалась необыкновенно снежная и холодная, что в горах Шотландии, что в других частях Британии.
Некоторое время профессор лежал на просторной двуспальной кровати, отходя ото сна и раздумывая, что ему с собой делать в столь ранний час.
Сегодня ему вновь привиделась какая-то ересь, хоть ты зелье Сна без сновидений принимай. Мэтр Уотерберри, глава Международного совета зельеваров, рассказывающий о фондовой поддержке молодым исследователям, покойный Дамблдор, потирающий руки и приговаривающий «Северус, мальчик мой, я нашел для Хогвартса нового попечителя!», Волдеморт, бросающий Альбусу мешок лимонных долек и требующий повесить в Большом зале его портрет… постмодернистский бред какой-то. И он, Северус, восседает посреди этого бардака и пытается читать газету. А устроившаяся на его коленях Гермиона смеется, шутливо дергает его за волосы, громко о чем-то спрашивает – словом, страдает ребячеством и всячески мешает. Дважды бред. Хотя, насчет Гермионы почти правда. Одно время она и в самом деле так делала – раздражало неимоверно. Как-то раз он не сдержался и наорал на нее, и девчонка стала спокойнее, только вот порой это спокойствие перетекало в откровенную апатию или, того хуже, враждебность ко всему, что он делал. Как с этим бороться, волшебник не представлял. Логика супруги оставалась за гранью его понимания, и будь она хоть трижды лучшей выпускницей Хогвартса за последние дцать лет, в быту ее хваленый ум почему-то применения не находил.
Впрочем, этот брак был исключительно его ошибкой. Сам выдумал это безумство и сам же стал жертвой своей слизеринской хитрости.
В двадцать с лишним лет Гермиона Грейнджер была наглой, самонадеянной, до зубного скрежета амбициозной и невероятно соблазнительной девушкой. Да, черт побери, именно соблазнительной! Просто потому, что была молода и полна вдохновения. Ему нравилось прикасаться к ее нежной коже, нравилось разъезжать с ней по симпозиумам и представлять своим скучным коллегам, нравилось спорить с ней и учить жизни, нравились эти ее восхищенные взгляды, когда в его котле рождался очередной шедевр. Если бы в ней жила хоть искра таланта, он сделал бы ее своей преемницей во всем. Но искры не было, вот совершенно. Миссис Снейп умела критически мыслить, умела тоннами глотать книги, умела поражать собеседников своей образованностью, умела, наконец, более-менее точно выполнять указания. Она вообще была неплохим исполнителем, но… но, увы, не творцом. Хотя, почему увы? Откровенно говоря, это была исключительно ее проблема. С какой стати его, зельевара с опытом, репутацией и славой, должна заботить неспособность одной несносной девчонки найти свое предназначение в жизни? С какой стати он должен тратить свое время на то, чтобы обучить ее вещам, которым она все равно никогда не найдет применение? Чего эта гриффиндорская дуреха вообще хотела?! Постичь под его чутким руководством тайны мироздания? Изобрести универсальный рецепт счастья для всех и каждого? Какой наивный идиотизм! Для того, чтобы изобрести счастье, нужно полжизни вариться в чужой глупости, а дожив-таки до ответственного момента, все равно понять, что никакое это не счастье, лишь очередная точка зрения. Для разнообразия – твоя собственная. И дело совсем не в том, сколько чужих теорий ты выучишь наизусть или скольким преподавателям будешь действовать на нервы. Чтобы что-то создать, нужно иметь на это как минимум фантазию.
В хогвартских апартаментах Снейпа царили мрак и одиночество, а в лаборатории – идеальный беспорядок, в котором зельевар предпочитал работать едва ли не с детства и которого в его вотчине не было уже… уже год. С тех пор, как он женился и позволил своей супруге и ассистентке водворить сюда, как она выражалась, «рациональную систему». Впрочем, нет. Ничего он ей не позволял, она сама полезла с инициативой. Она хотела как лучше, всегда и во всем. А ему в ответ хотелось запереть ее в башне без входа и выхода и заставить отращивать волосы – только так с этой леди и можно было избежать проблем.
Но теперь никаких проблем у них не будет. Наверное. Вообще-то он так и не дошел до Люциуса, чтобы решить вопрос с разводом. И не написал ему ни строчки – общаться со съевшим собаку в области юриспруденции аристократом совершенно не хотелось, равно как и слышать о самой этой юриспруденции, бракоразводных процессах и бюрократических проволочках.
Если уж на то пошло, Северус Снейп, всегда недолюбливавший магглов и все маггловское, чувствовал себя героем откровенно унылого артхауса. Типичная дурацкая ситуация, типичные скучные декорации, типичное бессмысленное бездействие в еще более бессмысленном молчании. И типичный бессмысленный герой, сам не ведающий, что творит и чего хочет.
Освещаемый тусклым светом свечи, словно безумный злобный гений в черном одеянии, мастер зелий торчал в лаборатории у разделочного стола, мрачно шинковал корень асфоделя и пытался понять, на черта он ему нужен в полпятого утра и от чего так мерзко на душе. Хотя, на последнюю часть вопроса логичный ответ существовал: Гермиона, мать ее, Снейп. Взбалмошная девчонка, которую он едва смог вписать в свою жизнь и которую оказалось еще сложнее оттуда вырвать. И все это было возмутительно, просто возмутительно. Настолько, что профессор, в который раз разозлившийся на отсутствовавшую в пределах досягаемости супругу, неловко повернул нож и обильно окропил асфодель кровью из порезанной ладони.
- Ебаные пять утра, зельеварение, брак по расчету и Гриффиндор с философией врожденного дебилизма! – рыкнул Снейп и отбросил нож куда-то в темноту. В темноте жалобно звякнули пузырьки с зельями, и по лаборатории распространился характерный запах гермиониного Эликсира светлых снов. Ну и отлично, так ей и надо.
Что эту маленькую дрянь вообще не устроило?! Он научил ее большему, чем кого-либо из своих студентов, он позволил ей присутствовать при создании зелий, не описанных ни в одной книге, он, по мере сил, закрывал глаза на ее стремление сделать карьеру на его, его, так или иначе, знаниях! И, в конце-то концов, не все в тот ушедший год – от Рима до Рима – было плохо. Они путешествовали и смеялись над коллегами, ссорились по поводу того, как сортировать ингредиенты, и одинаково бросали где попало страницами вниз недочитанные книги. История их отношений не включала в себя трепетную прелюдию с хождением вокруг да около, букетами и взглядами украдкой, но за каким хреном она вообще нужна?! Влюбленность проходит, а вот партнерство остается. К тому же, конкретно их партнерство сопровождалось достаточно страстными ночами, чтобы через много лет было что ностальгически вспоминать.
Увы, брошенный в сердцах нож разбил не только флакон с Эликсиром, но и пузырек с заживляющим зельем. Последний.
Зельевар снова выругался, кое-как остановил кровь заклинанием и вымелся из лаборатории. Варить зелья ему в ближайшее время все равно не светило.
Он шел по коридорам Хогвартса злой и решительный. Если бы в этот момент ему попались студенты-полуночники, они бы получили по первое число и взвыли, сетуя на свой горький фатум. Но в школе было спокойно, лишь на пятом этаже западного крыла, из-за двери покоев одного из преподавателей Защиты доносилось приглушенное хихиканье.
Профессор Снейп без раздумий постучался.
Хихиканье смолкло.
- Кто там? – осторожно поинтересовался голос хозяина апартаментов, и дверь слегка приоткрылась. – Э… профессор, вы?
- Открывайте, Поттер, вы все равно ничем не заняты, - проворчал зельевар.
- Ну вообще-то я не один! – возмутился Гарри, но гостя впустил, и тому выпала сомнительная честь узреть особу, скрашивавшую досуг героя магического сообщества. Девица была красива, рыжеволоса и одета в простыню – собственно, это и были основные ее достоинства.
- Надеюсь, вы здесь не учитесь, - бросил Северус, по-хозяйски опускаясь в кресло.
- Н-нет, я уже выпустилась, сэр, - пробормотала девушка и, красная как рак, начала продвигаться к камину. – И мне уже пора, пожалуй.
- Пожалуй, - согласился зельевар, и пассия героя поспешила исчезнуть в зеленом пламени.
- Вы уж не обессудьте, профессор, но встречать рассвет я планировал в обществе Изабеллы, а не с вами, - обиделся Поттер.
- Не волнуйтесь, надолго я вас не займу.
- Но Изабеллу-то вы уже выгнали!
- Велика потеря, - фыркнул Снейп. – Если мне не изменяет память, у вас дома живет точно такая же.
- Джинни не такая же, Джинни – это Джинни!
- Без разницы. В любом случае, притащить в Хогвартс новую рыжую любовницу вам труда не составит, а у меня нет времени вылавливать вас между ними.
- Что вы хотели? – без особой любезности поинтересовался герой магического сообщества. Недостатка в рыжих поклонницах у него действительно не было, но встречать Снейпа на собственном пороге в пять утра! Мерлин упаси, ничего приятного это точно не предвещало! И этот его постоянный сарказм по поводу Джин… Ведь он, Гарри, не позволяет себе подобных замечаний по поводу Гермионы! Впрочем, что там у них с профессором произошло, он достоверно и не знал. Эти Снейпы были такими скрытными, когда доходило до личной жизни! Вот и неделю назад вроде уехали в Рим вполне довольные друг другом, а вернулся в Хогвартс один только зельевар, да еще и злой как черт. Где он при этом потерял Гермиону – знал один Мерлин, и мистер Поттер вовсе не был уверен, что ему это знание тоже не будет в тягость.
- Я уезжаю, Поттер, - сообщил, между тем, профессор.
- Уезжаете? Куда?! – удивился молодой человек. – А как же занятия? А Гермиона, она вернется в Хогвартс и будет вас замещать? И где она вообще?
- Нет, Поттер, замещать меня будете вы, - как ни в чем не бывало ответил зельевар. - На Защите, во всяком случае. Зелья придется временно отменить, но прежде вы озадачите студентов всех курсов какими-нибудь внушительными эссе. По поводу тем проконсультируйтесь с Амбриджем, он найдет, что вам подсказать. А наши с Гермионой отношения вас не касаются.
- Ну кто бы сомневался, - буркнул Гарри, пытаясь осмыслить масштаб представших перед ним проблем.
Нет, Защита - это еще куда ни шло. Но зелья! Да еще вместе в Амбриджем! Господи помилуй!
- Скажите, что вы уезжаете недалеко и ненадолго! – взмолился волшебник. – Пожалуйста!
- Я уезжаю далеко и черт знает на сколько, Поттер, так что прекратите ныть и не загремите снова в аврорат в мое отсутствие.
Гарри одарил собеседника откровенно недовольным взглядом, но жаловаться не стал. Снейпа его страдания все равно не трогали.
- Я знаю этот ваш взгляд, - обронил, наконец, молодой человек. – Вы задумали какую-то жуткую слизеринскую хитрость.
- Чтоб вы что-то понимали в слизеринских хитростях, Поттер, - хмыкнул Северус, хоть и осознавал в глубине души, что некоторые его хитрости в итоге оказываются не по зубам даже ему самому.
___________________________
* И вновь строчка из стихотворения.
Тысяча первые ночи
Всегда больней и короче.
Тысяча первые лица
Не успевают присниться.
Тысяча с чем-то кинжалов
Топят в крови свою жалость.
Двести миллионов объятий
Не отменяют проклятий.
Я заплутал в этих цифрах,
Кодах, загадках и шифрах.
Если б я снова родился,
Я бы считать не учился.
Фред Адра
