Глава 10. Триумф и падение— Снейп? — Регулус с интересом посмотрел на друга. — Ну есть у нас такой, правда. Болван редкий со своей рыжей…
— Слизеринец дружит с гриффиндоркой? — изумленный Барти продолжал рассматривать выбитый на стене барельеф. Друзья стояли недалеко от развилки в коридоре, ожидая Летицию.
— Еще и грязнокровкой, — добавил Регулус. — Прошлый год его за это наши как грушу использовали.
— Как в магловском боксе? — поднял брови Барти. Ему показалось что-то невероятно забавное в этой сцене.
— Ну… Почти… — замялся Регулус. — Сначала дружно водой в спальне поливали, потом устраивали салют из подушек… Однажды вообще подожгли шутки ради балдахин кровати — обещали сделать «полукровный стейк» и отправить его рыжей грязнокровке…
— Тут наверняка не обошлось без Морти, — рассмеялся Крауч, уставившись на ботинки. Вчера мама прислала ему новые темно-коричневые штиблеты, которые еще были очень жесткими.
— Согласись: «полукровный стейк» — звучит, — Регулус, глядя на смех друга, тоже не сдержался от смешка.
— О чем это вы болтали? О стейках? — подбежавшая Летиция на ходу поправила черные волосы. На ней была новая мантия светло-болотного цвета: похоже, родители сделали и ей подарок к Хэллоуину. — Вы знаете, мама жаловалась, что, когда только вышла за отца, эльфы не хотели ей показывать, как они жарят стейк и еще делают йоркширский пудинг…
— Мы о Снейпе говорили, Тиция, — прервал её Регулус. — Как из него, в частности, в прошлом году Морти с друзьями делали полукровный стейк.
Летиция отступила на шаг, её лицо сразу стало холодным.
— Очаровательная тема. Между прочим, он считает тебя своим другом. Или, по крайней мере, хорошим знакомым.
— Да бог с тобой, Тиция, — Блэк сокрушенно поднял глаза к потолку. — Снейп — придурок известный…
— Еще лучше, — вздохнула девочка. Друзья пошли вниз и каблуки Летиции мерно зацокали по каменной лестнице. — Я не знала, что ты способен лицемерить, Рег. Не вижу ничего смешного в том, что ему трудно.
— Но мы-то здесь не причем, — недовольно проворчал Барти. — Согласись, это не повод, чтобы смотреть на нас, как на царя Ирода!
— Он очень талантлив, — с упором сказала слизеринка, блеснув глазами. — Лучший по зельям!
— Конечно, лучший: Слагхорн с ним дополнительно занимается, — кивнул Барти. — Поверь, сам это видел. — Регулус кивнул в знак согласия с другом. Проходившие мимо Дина с Леей бросили на Крауча и его друзей неприязненные взгляды, но те были слишком поглащены беседой.
— Потому что видит в нем талант, — ответила Летиция живо. — Ты любишь изобретать, — повернулась она к Регулусу. — Барт любит историю, защиту и заклинания. Но у Снейпа к зельям — что-то невероятное…
Барти улыбнулся, представив забавную мизансцену, как носатый Снейп стоит за прилавком и вылавливает пиявок, погружая сачок в высокую банку.
— Ему вообще не везет что-то… — задумалась Летиция. — Странно: мне кажется, судьба должна улыбаться талантливым и улвеченным людям. А его и на факульетете не любят, и твой брат с компанией его травят. Он отвечает, конечно, но профессор Макгонагалл… Догадываетесь, с кого она предпочитает снимать баллы?
— Не удивительно, — нахмурился Барти. После истории с письмом он недолюбливал профессора трансфигурации. Миновав последний гранитный пролет, друзья стали подходить к Большому залу, возле которого уже толпились ученики.
— Такой вот у меня братец, — печально вздохнул Регулус.
Летиция не успела ответить. Мимо троицы к Большому залу подошла компания из трех гриффиндорок. Первой шла шестикурсница Гестия Джонс, префект Гриффиндора. Рядом ней шла худенькая третьекурсница Эммелина Вэнс. Завершила троицу Лили Эванс, почему-то опустившая голову.
— Да влюблена она в него, — сказала Гестия Джонс, учившаяся на одном курсе с Флоренс и Эваном. — А он выбрал другую — Флоренс Флеминг с Райвенкло. Замечали её, такая хорошенькая, с каштановыми локонами? Вот Берта из ревности и докатилась до того, что шпионить принялась. Что только нашла в нем? Он же злой, как голодная собака. Не понимаю, как можно любить злых людей.
— Спроси у нашей Лили, — фыркнула кудрявая Эммелина Вэнса. — Терпеть слизеринцев не могу. Задирают нос, строят людям пакости и выходят сухими из воды. А моя старшая сестра, Беренис — она работает в отделе по устройству судьбы сквибов — много рассказывала, что родители, учившиеся на Слизерине, проделывают с беднягами, которым магических способностей не досталось.
Летиция почему-то застыла, прислушиваясь.
— Будь моя воля, — сверкнули серо-голубые глаза Эммелины, — отделяла бы поступивших на Слизерин от остальных и отправляла не учиться, а мести улицы и мыть уборные в общественных местах.
— А будь моя воля, — раздался холодный голос Регулуса, — я бы заставил эту тварь Вэнс ползать на четвереньках и вылизывать языком ватер-клозет, — спокойно добавил он.
Летиция странно на него посмотрела.
— Это правда, про сквибов… А хотя… Не обращайте внимания, — она взмахнула руками.
Барти вздрогнул. Голос его друга неожиданно стал другим. Регулус не захлебывался от ярости, а говорил с холодной ненавистью, словно речь шла об особо ненавидимом враге, с которым по определению невозможен никакой компромисс. Барти не минуты не сомневался, что будь его воля, Рег непременно так и поступил бы с Эммелиной.
Потолок в Большом зале изображал низкое, почти снеговое, небо — настолько, что густой серый туман опускался едва ли не до тарелок. Летучих мышей и тыквы убрали, но Барти казалось, что в воздухе стоял сладковатый запах. Летиция стала что-то объяснять Регулусу, но Крауч, не слушая, быстро сел за свой стол.
Прищурившись, Барти пристально посмотрел на гриффиндорский стол, чтобы получше рассмотреть Эммелину. Девочка была высокой и очень худой — из тех, что в юности дразнят «досками». Лицо было с правильными чертами, которое, однако, портили тонкие, вечно поджатые губы. Сильно вьющиеся русые волосы падали до плеч. Не обращая на него внимания, гриффиндорка подвинула блюдо с омлетом. Ее движения казались резкими и очень быстрыми.
— Ты знаешь, кто такая Эммелина Вэнс? — спросил Барти Джексона Корнера, пока Филипп по традиции подшучивал над Пандорой Касл.
— Что, влюбился? — второкурсник Бертрам Обри, услыхав разговор, повернулся к Краучу. — Не горюй, она страстная поклонница твоего отца. У тебя все шансы!
Барти хотел было что-о возразить, но, подумав, равнодушно подвинул свежий номер «Пророка». Передовица сегодня была короткой заметкой:
Удар по темной магии
Департамент магического правопорядка подготовил новый законопроект о противодействии темной магии. Документ предполагает расширение контроля над книгами, проедающимися в Лютном переулке. Владельцы лавок, продающие темные артефакты, должны будут допустить к себе специальные комиссии министерства. Их целью будет проверка характера деятельности, осуществляемой подобными волшебниками. 30 октября с. г. Пожиратели смерти совершили набег на магазин «Флориш и Блоттс» в Косом переулке. Министерство, таким образом, оперативно отреагировало на это событие.
Колдография изображала его отца, объясняющего что-то журналистам. Барти краем глаза заметил, как Лея и Дина с неприязнью смотрят на него. Адриан нетерпеливо посматривал в газету из-за его плеча. «Словно я принял этот законопроект», — подумал с яростью Барти. Ему казалось, будто сейчас почти все взгляды устремлены на него, как на виновника произошедшего.
К его удивлению, одна из серых сов подлетела к Фрэнку Лонгботтому. Парень распечатал письмо. Бумага разорвалась и продекламировала на весь зал:
Уважаемый дундук!
Отоприте свой сундук,
Где сидит ваш бурундук,
Очень любящий фундук.
Зал грохнул. Сменялись все четыре стола, даже гриффиндорский. Филипп Свайгер, уронив голову на руки, беззвучно смеялся, глядя в стол. Хемиш МакЛаген сделал неприличный жест. Смеялись Нелли Гамильтон с подругами. Алиса Брокльхерст неприязненно посмотрела на слизеринский стол и ласково погладила Фрэнка по плечу.
— Вот шлюшка, — прошептал Филипп, сделав серьезное лицо. — Второй курс, а уже готова в койку к Фрэнку сигнуть!
— Шлюшка? Да она страшна, как моя смерть, — скривился Барти, вспомнив любимую фразу отца о некрасивых женщинах. Его слова были встречены гулом одобрения.
— Возможно, Фрэнк горячий мужчина, — хмыкнул Бертрам Обри.
— Ленивый увалень, — отозвалась одна из старшекурсниц. Несколько взглядов почему-то обратились на Флоренс, которая, потупившись, посмотрела в позолоченную тарелку.
— Все, хватит! — раздался голос профессора МакГонагалл.
— От этих дурных шуток в последнее время не стало житья, — проворчал профессор Слагхорн. Сидящий рядом с ним Суитфейс недовольно покачал головой.
— Говорят, при Диппете за такое сразу пороли… — прошептала Бренда Шарп.
— Вот, представь, тебе бы влетело, Касл! — начал было Филипп свою любимую поддевку, но сейчас его никто не поддержал.
Закончив завтрак, Барти поднялся из-за стола, где его уже дожидались Регулус и Летиция. Первым уроком у райвннкловцев была травология, и они должны были идти вместе с Регулусом. Однако, едва Барти подбежал к другу, как Мортимер с заговорщицким в дом подошел к друзья.
— Ну как? — прошептал он, развеяли руками.
— Ты? — спросил Регулус. Он говорил спокойно, но в голосе чувствовалась восхищение.
— Точнее, Эльза. На мне была техническая часть. Эльза, кстати, шлет благодарственный поклон миссис Крауч за идею! — рассмеялся Мортимер, потеребив кожаную ручку темно-фиолетового портфеля.
Барти осмотрелся. Эльза Смит считалась самой красивой девочкой Слизерина из-за удивительного сочетания распущенных белокурых волос и глубоких синих глаз, который иногда отливали зеленым сиянием. Держалась она с удивительно надменным видом, который очень шел к ее кукольным чертам лицам. Заметив Мортимера, Эльза не спеша пошла в его сторону.
— Доброе утро, — сделала она церемонный книксен. Барти и Регулкс наклонили головы.
— Что скажут дамы насчет наших действий? — подмигнул Мортимер. Мимо промелькнула группа шестикурсников из Гриффиндора, уткнувшаяся в раскрытый номер «Пророка» и бурно обсуждавшая законопроект министерства.
— Дамы приветствуют державы Согласия, — улыбнулась Эльза краешками губ, — и машут платочками нашим отважным войскам.
— И готовы помогать им во всем! — подбежавшая тоненькая Электра Мелифлуа также наградила ребят книксеном.
— Победа будет за нами, — подытожил Барти. Эльза пристально посмотрела ему в глаза и слегка опустила веки.
***
Дождь медленно барабанил в окно, заливая мутное стекло. В ноябре ливни стали долгими и промозглыми. Барти рассеянно отложил книгу по травологии: в последнее время он отчаянно работал над этим предметом, надеясь получить долгожданное «превосходно». Если бы дело ограничились только знанием трав и грибов, Барти давно стал бы лучшим по этому предмету. Но, к сожалению, приходилось копаться в земле, а это у Барти не очень получалось. («Здесь нужны не только знания, но и умения», — как любила говорить профессор Спраут). Кроме того, на травологии мало было рассказать о растениях, — нужно было уметь быстро определять их по внешнему виду, что Крауч не любил. Оставалось лучше всех знать теорию. Барти еще раз посмотрел на свой пергамент со старательно нарисованной классификацией лжебелых грибов…
На душе было весело: накануне Мортимер с друзьями использовали против Алисы Брокльхерст дьявольские силки. Гриффиндорка, конечно, помнила, что они бояться огня и света, но слизеринцы предварительно отобрали у нее палочку. Барти очень гордился тем, что именно ему принадлежала идея такой оригинальной мести. Довольный Мортимер рассказал друзьям, что к дьявольским силкам придвигалась записка, на которой было выведено аккуратным почерком Эльзы: «Спруты не любят стукачей!» Алису, конечно, спас Фрэнк, но за обедом она сидела мрачнее тучи.
— Все борешься с травологией? — услышал он мягкий голос Летиции. Барти обернулся и легко улыбнулся: друзья как раз подошли к его столу.
— Пытаюсь… Нужно во что бы то ни стало взять бастион, — задорно ответил Крауч, помассировав лоб. Летиция прищурилась, словно пытаясь понять: действительно ли он готов к бою или просто пытается бравировать успехами, подбадривая самого себя.
— Ну и выдержка у тебя… — покачал головой Регулус. — Знаешь, я бы так ни за что не смог.
— Почему? — Барти с интересом посмотрел на друга. — Разве тебе не хочется победить?
— Победа ради победы? — Летиция присела за соседний столик и стала с интересом рассматривать нарисованные узоры на запотевшем стекле. — Это не для меня, наверное. Понимаешь, травологию нужно или любить, или не любить. Или ты брезгуешь растениями, или видишь, что они тоже живые. Соревнованиям здесь места нет.
— Твои родные говорят, что надо побеждать? — спросил осторожно Блэк, словно стараясь обойти какой-то неприятный предмет.
— Отец говорит, что всегда и везде, — развел руками Барти. — Ну, а мама… — На минуту он замялся, словно пытаясь вспомнить, что об этом думает мать, но потом вспомнил, что и она в школе была круглой отличницей. — Да, и мама тоже…
Свечи вспыхнули ярче, освещая тусклые библиотечные стеллажи. Мимо друзей весело прошли Эван Розье с Флоренс Флемминг. Слизеринец что-то нашептывал девушке на ухо, и его спутница, чуть раскрасневшись, стала шутливо отмахиваться от него. Барти показалось, будто Флоренс стала какой другой: вся ее уверенность и точность словно куда-то испарились. Барти поймал себя на мысли, что она напоминала первокурснмцу, готовящуюся первый раз сесть в Хогвартс-экспресс.
— С Бертой ему все сошло с рук… — задумчиво протянула Летиция, глядя на парочку.
Друзья переглянулись. Об этой истории, центром которой оказался слизеринский красавчик Розье, сейчас твердил весь Хогвартс. Накануне его бывшая пассия, та самая хаффлпаффка Берта Джоркинс, зачем-то донесла Дамблдору, что Розье целуется с Флоренс Флеммнг. Не долго думая, Эван наложил на Берту темное заклинание. Дело как-то замяли, и Розье с видом победителя прохаживался под руку со счастливой райвенкловкой.
— Туда ей и дорога, — хмыкнул Блэк. — Стучать надо меньше. Ты согласен, Барт? — обратился он к другу?
— Раз она шпионила и доносила Дамблдору — значит, поделом, — подытожил Барти. Сейчас он заметил новый вид грибов и поскорее выписал его название. Летиция дернула бровями.
— Мне её жаль. Она не может смириться с мыслью, что потеряла Эвана.
— Она страшная, — скривился Барти, вспоминая слова отца. Раньше он не понимал, что тот имел ввиду, когда удивлялся, что некрасивые женщины на что-то претендуют. Теперь, глядя н Берту, он отлично понимал, что в войне с Флоренс у этой пухлой дурнушки не было ни единого шанса на успех.
— И что? Разве некрасивых нельзя любить? — удивилась Летиция.
— А за что их любить? — развел руками Блэк. — Мир принадлежит красивым.
Девочка пристально посморела на него, подперев кулачками подбородок; черные глаза светились вызовом.
— Знаешь, я тоже не очень-то красива, — её тонкие ноздри немного раздулись. — Но не собираюсь уступать человека, в которого влюблюсь, ни Эльзе Смит, ни Лили Эванс, пусть у них такая белая кожа и аккуратные брови. Внешность — это только внешность, под ней может не быть ничего. А кто ценит только красоту, пусть и живет с глупой, капризной куклой.
Обиженно прикусив губу, она отвернулась к окну. Регулус, к удивлению Барти, покраснел, заерзал и кашлянул.
— Помните законопроект? Мы скоро не сможем учить нормальные заклинания… Ни защищаться, ни нападать не сможем.
— Нас не допустят даже к просто к расширенному курсу по защите, — вздохнул Крауч.
— Похоже на то, — согласился Регулус. — Ты ведь знаешь, что они… — указал он зачем-то наверх… — даже учебник сменили?
— Как это? — Барти заинтересованно посмотрел на друга.
— Просто, — ответил слизеринец. — Раньше все учились по книге шведа Виктора Бергера. Потом министерство сочло ее жутко вредной, ну и выкинуло, подсунув книжку Квентина Тримбла.
— Вот бы посмотреть на нее, — вздохнул мечтательно Барти. Свеча описала круг и застыла напротив спящих неподалеку хаффлпаффцев, которые, судя по обрывками фраз, осуждали дело Берты.
— У родителей где-то есть, принесу… — ответил Регулус.
— Значит, ты не поддерживаешь закон отца? — спросила Летиция, все еще не оборачивась; голос у не как-то странно увлажнился.
Барти промолчал. С минуту он внимательно смотрел перед собой, думая, что сказать. Ему не хотелось «выносить сор из избы» — мать не раз говорила ему, что это большая мерзость. Однако сейчас он был на стороне друзей. «Нас лишили даже учебника», — неприязненно подумал он.
— Это рабочий вопрос, — пожал плечами Барти, давай понять, что спор окончен. Затем, подвинув свечу, снова посмотрел в порядком исписанный пергамент.
***
Первый снег выпал одиннадцатого ноября. Проснувшись поутру, райвенкловцы с удовольствием смотрели, как кружили мокрые снежные хлопья. Большинство из них таяли на лету, но некоторые оседали на парапеты башен или заметали едва подмерзшие лужи. Чудная Пандора Касл болтала о том, что зима не наступит до тех пор, пока снег не тает трижды, но ее мало кто слушал: разве что Филипп отпустил пару дежурных колкостей в адрес однокурсницы. Большинство шептались о нападении в Косом переулке на братьев Уизли. Судя по публикации в «Пророке», Пожиратели смерти даже не считали их врагами: нападение было организовано так, с целью повеселиться, — подобно тому, как охотники загоняют дичь. Все с интересом гадали, какие ответные шаги предпримет министерство, и Барти с досадой ловил на себе подозрительные взгляды других учеников.
— Помнишь, что творил Сутфейс? — спросил осторожно Адриан, когда они с Барти вышли из Большого зала. — Как бы не ввели охрану школы…
— Да не думаю… — отмахнулся Крауч. — Ну от кого там обороняться? От Пожирателей, которые то ли есть, то ли нет?
— Думаешь, нет? — Мюллер задумчиво посмотрел на третьекурсников, которые толпились на выходе из школы. — Твой отец настроен решительно. — Подмороженная листва заскрипела под ногами. Идущие впереди девочки взвизгивали, боясь наступить на грязь.
— Может, и решительно… — поморщился Барти. — Но, согласись, как-то странно: все министерство, весь Аврорат не могут поймать каких-то придурков. Да и вся их вина в том, что они выступают за чистокровных волшебников.
— Ну, а охота на Уизли? — неуверенно помахал рукой Адриан.
— У нас тут в школе ежедневно на кого-то охотятся, — вздохнул Барти. — Посмотри хотя бы на грифов…
Мюллер кивнул. Накануне он сам слышал об отвратительном случае. Несколько второкурсников-гриффиндорцев, среди которых был и старший брат Регулуса Блэк, подстерегли того самого Северуса Снейпа в коридоре и вылили на него ведро помойной воды. Барти не сомневался, что они сделали это, чтобы угодить своей королеве — Лили Эванс. С ним были солидарны и другие райвенкловцы, включая Адриана. «С этими тварями надо быть настороже», — подумал Барти, глядя на входящих в теплицы толстушку Стеллу Булстроуд с ее вечной спутницей Имельдой Пак. На душе разливался приятный холодок от мысли, что сегодня, возможно, наступит долгожданный перелом.
— Итак, начнем… — профессор Спраут вошла в теплицы и весело осмотрела учеников. — Сегодня мы начнем изучать королевские лжебелые грибы… Можете полюбоваться ими, — казала она.
Дети быстро подошли к небольшой арене и встали вокруг нее полукругом. В самом ее центре двигались несколько забавных грибов, напоминавших по виду обычные магловские боровики. Грибы стремились подойти друг к другу, но невидимый барьер мешал им сделать это.
— В чем главная особенность королевских лжебелых грибов? Мистер Свайгер? — кивнула профессор Спарут своему любимцу.
— Они отличаются воинственным нравом, — охотно ответил райвенкловец.
Дина с Дирк с интересом посмотрели на однокурсника. Барти чуть насмешливо прищурился: он не сомневался, что Филипп ответит на этот вопрос. Самое интересное должно начаться сейчас..
— Верно, мистер Свайгер. Пять баллов Райвенкло, — кивнула профессор травологии. Пандора Касл, не обращая внимания на Филиппа, присела на пол и протянула ручки к грибам. — Эти грибы вызывают друг друга на дуэль. Но как мы отличим их от обычных белых грибов?
Филипп потупился. Хотя профессор Спраут не вызывала его, он поспешил отступить к Дирку и Адриану. Барти чуть посмотрел на однокурсника: этой информации не было в ученике. Затем, подумав, поднял руку:
— Мякоть их шляпки розового цвета, мэм, — сказал он.
— Верно, мистер Крауч, — кивнула профессор. В ее голосе не было удивления: Бартт, хоть и не ходил у нее в любимцах, но считался хорошим учеником. — Вот, взгляните сами.
Один из грибов снял шляпку и поклонился под удивленные возгласы детей. Мякоть шляпки оказалась в самом деле розовой.
— Что же, семь баллов Райвенкло, Упоминаются ли где-то королевские лжебелые грибы? — снова спросила декан Хаффлпаффа.
— Да, мэм… Глухие сведения о них есть в средневековых сказаниях, — ответил Барти. Ему казалось, будто даже грибы ждали ответа, затаив дыхание. — Королевские лжебелые грибы считались благородными помощниками путников, в то время, как волшебные мухоморы — опасными тварями, заманивавшими путников к оборотням и темным силам.
— Еще семь… Нет, восемь баллов Райвенкло! — улыбнулась профессор Спраут. — Видите, мистер Крауч только что продемонстрировал, как важно читать дополнительную литературу!
Барти счастливо вздохнул и осмотрелся. Адриан и Регулус показали ему одобряющие жесты; Бренда и Гестер послали ему улыбки. Зато на лицах Филиппа и Дины было написано разочарование. Лея ехидно осмотрелась, а затем достаточно громко шепнула Элоисе:
— Почему Райвенкло? Крауч давно ассоциированный член Слизерина!
— Узнала новое слово, Мюррей? — Барти постарался сказать это как можно более надменным голосом.
— Да мы, Мюррей, только за, — фыркнул Пьюси.
— Все, хватит! — прервала их излияния профессор Спраут. — Дома напишите эссе о правилах ухода за лжебелыми грибами…
До конца урока Барти ощущал легкое головокружение от победы. Ему удалось заработать еще десять баллов, упомянув о том, что волшебные грибы также были скрыты от маглов по Статуту секретности. Довольный Адриан, хлопнув Барти по плечу, пошел с ним к выходу.
— Ты молодец, Барт! — восхищенно вздохнул он. — Столько баллов за раз…
— Да, ладно, ерунда, — отмахнулся Барти, как и положено реагировать на похвалу. — Зато Касл познакомилась со всеми мухоморами… — усмехнулся он.
— Это точно! — ответил Адриан. Кутавшаяся в синий плащ Бренда Шарп помахала ему рукой. — Я вот все думаю: она правда ненормальная, или притворятся?
— Может, внимание к себе так привлекает? — спросил Барти. Ноябрьский воздух казался настолько приятным, что им хотелось дышать еще и еще, вдыхая в себя холодную сырость. Из-за пелены туч взглянуло солнышко, и мокрый снег стал таять на глазах.
— Может… — кивнул Адриан. — Но велика ли радость слыть блаженным идиотом? Филипп ей грозится подсунуть за шиворот улитку.
— А Касл ее поймает и расскажет, как она любит улиток, — фыркнул Барти. — Кстати, ты ведь знаешь, что Пожиратели смерти, — понизил он голос, — хотят только власти чистокровных магов?
— Если это все не выдумки, — лениво зевнул Мюллер. — Знаешь, у нас в Германии правительство часто придумывало врагов, а потом с ними боролось…
Барти с интересом посмотрел на друга. Мысль показалась ему чрезвычайно интересно, однако поток гриффиндорцев разделил их у входа в замок. Чертыхаясь, Барти стал подниматься на третий этаж и с интересом заметил, что прямо перед ним шла с книгой Лиззи Дирборн. Барти улыбнулся: после такой замечательной победы было грех не повеселиться.
— Так куда же мы спешим, грязнокровка? — спокойно спросил Барти. Лиззи обернулась и, выронив список пергамента, со страхом посмотрела на него.
— Боишься, грязнокровка? — прищурился Крауч. — Напрасно. Поверь, мне незачем нападать на глупую грязнокровку, неспособную что-либо выучить…
Глаза Лиззи стали влажными. Барти хотел что-либо сказать, но не успел. Где-то за спиной раздался голос, быстро произносящий заклинание. А спустя мгновение он, упав на паркет, начал кататься из-за сильного приступа щекотки. Тело, казалось, жгла крапива. Барти попытался достать палочку, но не смог — чей-то «экспеллиармус» предупредил его действия. Остатками сознания он увидел, как Сириус Блэк, старший брат Регулуса, подошел к Лиззи и ласково обнял его за плечи.
— Rictumsepra! — повторил стоявший над ним темноволосый мальчик в очках. Ноги отнялись и беспорядочно засучили в воздухе. Повернувшись, Барти понял, что это был второкурсник из Грифффиндора Джеймс Поттер.
— Поттер, что ты делаешь? Отпусти его! Он же маленький! — Барти, задыхаясь, повернулся и с омерзением заметил, что к его врагам подбежала та самая Лили Эванс.
— Маленький? — Джеймс убрал палочку, приподнял Барти за шиворот. — Может, и маленький, но слово «грязнокровка» уже выучил. И умеет им обзываться, правда?
— Я вам покажу, — прошипел Барти. — Вы попляшете. «Он сдохнет… Он покойник…» — с ненавистью подумал он, глядя на Джеймса.
— Что ты нам сделаешь? — в обычной неспешной манере спросил Сириус. — Барти повернулся к нему. — Напишешь отцу, нажалуешься, что тебя обидели? А мы ему объясним, как ты с девчонками обращаешься, и смотри, как бы он тебе не добавил. Он ведь не любит высокомерных чистокровок, ты не в курсе?
«Он прав», — с ненавистью подумал Барти. — Отец не сделает ничего, чтобы помочь ему… Ничего, у него появится друг… Настоящий друг, с помощью которого он уничтожит этих двоих… «Тварей», — с яростью подумал Барти.
Гриффиндорка склонилась к нему, попыталась взять за руки, но Барти брезгливо дернулся: прикосновение подруги Поттера и повелительницы Снейпа было ему противно. Лили отошла, словно почувствовав неприязнь.
Джеймс, все так же держа Барти за шиворот, поволок его за собой в другой коридор. Где-то за спиной он услышал голос Эванс:
— Обращайся к гриффиндорцам, если тебя задевают… Я сама магглорожденная, и меня тоже не дают в обиду.
Наконец, Эванс и остальные скрылись из вида. Джеймс подтянул райвенкловца к стене и неожиданно стукнул головой о стену.
— Если еще раз полезешь к ней, будешь иметь дело со мной? Все понял? — спросил он, нагнувшись.
Барти дернулся. У него сейчас не было палочки, чтобы ответить. Прицелившись, он резко плюнул Поттеру на очки.
Несколько мгновений растерявшийся Джеймс смотрел на Барти с изумлением. Затем, отправившись от первого шока, с яростью стукнул райвенкловца по щеке, а затем головой по стене. Затем, развернувшись, пошел прочь.
Барти посмотрел ему вслед, чувствуя кислый привкус во рту. Голова гудела от боли. «Поттер сдохнет, сдохнет… — с ненавистью сжал он ладони. — Нет… Его надо запечь в огне живьем, как цыпленка», — вытер он с омерзением пот.
В коридорном пролете послышались шаги. Барти слабо пошевелил шеей и с облегчением заметил Регулуса Блэка.
— Цел? — заботливо спросил он, протянув руку другу.
Барти слабо кивнул и приподнялся. Тело трясло от ненависти и унижения.
— Поттера надо сжечь заживо, — холодно процедил он сквозь зубы, с наслаждением представив, как окровавленный очкастый Джеймс катается по земле, с криками пытаясь сбросить с себя огонь, а в воздухе уже пахнет его паленым мясом.
— Ну да… Теперь — война! — холодно кивнул Регулус, посмотрев в сторону коридора, где слышались голоса Лиззи, Лили и его брата. Люстра из свечей тускло освещала коридор.
